Именем закона

7

Голос Лютцке по телефону не предвещал ничего хорошего.

– Иду, господин штандартенфюрер, – ответил Нейман.

В этот раз он не воспользовался лифтом, так как не спешил предстать перед бесцветными рыбьими глазами своего шефа. По центральной лестнице два эсэсовца волокли вниз избитую в кровь девушку. Видимо, какая-то важная птичка, если ее так допрашивали наверху. Обычно допросы проводились в подвале здания бывшего польского министерства просвещения и вероисповедания. Девушка судорожно вцепилась в перила лестницы. Один из эсэсовцев начал выламывать ей пальцы. Нейман с отвращением отвернулся. «Используют свои любимые методы, – подумал он с сарказмом. – Но из этой девушки они не вытянут больше ничего».

Если бы это дело было поручено ему, он не стал бы ее арестовывать…

Эта картина натолкнула его на мысль о проводимой им акции, о которой через минуту он доложит штандартенфюреру.

Нейман недолюбливал своего шефа. Ему всегда казалось, что, если бы не подвижные руки штандартенфюрера, в которых он неустанно вращает какой-нибудь предмет, Лютцке напоминал бы своим видом гробовщика.

Нейману все было ясно. Установлено, что с официанткой из ресторана «Клубный» связан некий Адам Прухналь, двадцати восьми лет, числившийся в картотеке польской довоенной полиции как судимый ранее за коммунистическую деятельность. Уже неделя как он находится под неустанным наблюдением. Одновременно тщательно проверяются все те, с кем он встречался во внеслужебное время.

Нейман интуитивно чувствовал, что инкассатор газового завода Прухналь получает донесения на одной из квартир в своем районе. Этот район расположен в центре города и охватывает несколько прилегающих к нему улиц. По приблизительным подсчетам – это три с половиной тысячи квартир. Если бы удалось установить, в каком из этих домов Прухналь бывает четыре раза в месяц (донесения доставляются регулярно каждую неделю), дело было бы ясным… Лютцке, конечно, предложит арестовать этого инкассатора. На прошлой неделе Лютцке уже внушил Нейману эту мысль.

– Поверьте мне, господин штандартенфюрер, – ответил тогда Нейман. – конечно, мы можем поймать в сеть плотвичку, но тогда ускользнет налим. Этот «J-23» действительно опасный агент. Нам удалось расшифровать текст его последнего донесения. Ему уже известно об успешной боевой операции подводной лодки «U-265», хотя в последней сводке нашей контрразведки об этом еще не упоминается. В донесении он передал информацию, что для оснащения немецких войск вводятся скорострельные пулеметы со специальным охлаждением, приспособленные для африканских условий, и пообещал сообщить более подробные боевые данные об этом оружии.

– Не нужно меня убеждать, – раздраженно сказал Лютцке, – что агент «J-23» опасный противник. Мне это и так известно. Я не буду вмешиваться в то, как вы расставляете сети, но следует поспешить, ибо ваш налим снова улизнет.

Нейман, использовав случай, упросил шефа разрешить ему взять людей из абвера, ибо акция, которую он намерен осуществить, не имеет себе равной с теми, что проводились раньше. Три с половиной тысячи квартиросъемщиков, не считая членов их семей и временных жильцов… Даже если исключить детей, остается около десяти тысяч человек. Необходимо было установить их личности, проверить документы, ибо среди них могли оказаться люди с фальшивыми паспортами, офицеры-резервисты, освобожденные из лагерей военнопленных, или люди, скрывающиеся от немецких властей. Довоенная прокоммунистическая деятельность Прухналя наводит на мысль, что агент «J-23» может быть связан с крайне левыми кругами подпольных организаций, а поэтому необходимо найти среди этих десяти тысяч человек таких, которые до войны были замешаны в коммунистической деятельности.

Как Нейман и предполагал, секция, занимавшаяся изучением контактов и связей Адама Прухналя, не принесла ничего нового. Но инстинктивно Нейман чувствовал – вражеский агент связан с одной из тех трех с половиной тысяч квартир. На основании тщательной проверки счетов за электроэнергию и газ гестапо старалось установить, действительно ли инкассатор приходил в одну из этих квартир чаще, чем раз в месяц. Но установить это не удалось.

Тогда Нейман выдвинул другую концепцию. Радиопередатчик выходит в эфир каждый вторник, в тот же день Станислава Зарембская доставляет донесение портному Сковронеку. Перед этим, тоже во вторник, она встречается с Адамом Прухналем. Маловероятно, чтобы Прухналь, получив от нее донесение, долго ходил по городу с таким важным материалом или перепрятывал его в какой-нибудь тайник. Правдоподобно также, что Центру вражеской агентуры необходимо регулярно иметь свежую информацию от своего агента. Все это указывало на то, что инкассатор получает донесения каждый вторник и доставляет их через связных на радиостанции. Эта гипотеза позволяла замкнуть кольцо вокруг четырехсот квартир. Но если бы Нейман ошибся в своих расчетах, то это привело бы его на ложный путь и провалило всю акцию, так грандиозно задуманную им. На всякий случай три его агента по пятнадцать часов в сутки копались в картотеках жильцов, проживающих в тех четырехстах квартирах, пытаясь найти хотя бы какие-нибудь данные, позволяющие Нейману напасть на след агента «J-23».

Нейман был убежден, что это единственно возможный способ выполнить задание шефа, схватить главного агента и раскрыть всю вражескую подпольную сеть.

Нейман стоял перед обитой дермантином дверью приемной штандартенфюрера. Эльза, коротконогая, грудастая секретарша Лютцке, не говоря не слова, показала ему на дверь шефа. «Плохой признак», – подумал Нейман. Идеальной секретарше всегда передавалось настроение штандартенфюрера.