Император деревни Гадюкино

Глава 7

Максим прыснул в кулак, у меня появилось нехорошее подозрение.

– Ты знал, что она заорет?

Хулиган лег грудью на стол.

– Сам ей усатого подсунул.

– Фу! Ты его в руки брал, – передернулась я.

– Нет, он пластиковый, – зашептал Макс, – закатан в кусок сахара. Перед ужином я зарулил в ресторан и засунул рафинад в вазочку. Однако мощно сработало!

– Идиот! – не выдержала я. – Теперь гости обозлятся на хозяйку!

– И правильно! Тараканов здесь полно, сам в душе видел, пусть Комбат приобретут! Ты мне сигаретки-то открой, у меня палец нарывает! Наверное, надо врачу руку показать. Ой-ой-ой!

Максим с озабоченным видом стал дуть на палец. Отказать человеку в помощи было неудобно, я взяла упаковку и быстро разодрала хрусткий целлофан.

– Крышечку откинь и вытащи одну штучку, – слабым голосом сказал Максим.

Я, не заподозрив ничего плохого, выполнила его просьбу. Раздался щелчок, затем пронзительный писк, из картонки высунулась плюшевая мышь, завращала круглыми глазами, засучила лапами, открыла рот и проникновенно пропищала:

– Май дарлинг, ай лав ю[2]

До сих пор не могу понять, почему я не заорала, – наверное, от шока у меня случился паралич гортани.

– Прикольно? – заржал Максим. – А ты человек-робот, даже не вздрогнула. Один мой приятель, вскрыв пачку, упал со стула, другой тарелку разбил, а третий так выражался! Слушай, ты часом не в ЦРУ служишь? Видна профессиональная подготовка. Просто мать Джеймса Бонда!

Вот тут мне стало обидно.

– Мать Джеймса Бонда? Уж лучше скажи: современница динозавров! Большего наглеца, чем ты, я до сих пор не встречала, – выпалила я и попыталась встать.

– Ваша рыба! – зачирикала Светлана. – Плиз! И тирамису! Ой, вы уходите? А десерт?

Я не любительница брани и всегда безукоризненно вежлива с незнакомыми людьми, в особенности из сферы обслуживания, но Максу удалось довести меня до ручки.

– Засунь тирамису себе в задницу! – взвилась я.

– Не могу, – растерялась Света.

– Даже за большие чаевые? – фыркнула я и унеслась прочь.

Чтобы хоть как-то обуздать взбудораженные нервы, я побродила по саду, подышала ароматным вечерним воздухом, испытала резкое чувство стыда и вернулась в ресторан. Перед тем как войти, я осторожно заглянула внутрь, убедилась, что надоеда завершил ужин, и отправилась искать Светлану. Девушка собирала со столиков грязную посуду.

– Извините меня, – сказала я, подойдя к официантке.

Светлана обернулась, на ее круглом личике появилось выражение крайнего изумления.

– За что?

Я начала каяться:

– Нахамила вам по полной программе!

– Не помню, – искренне ответила официантка.

У меня отлегло на душе.

– Правда?

– Вы просто поругались со своим парнем и очень нервничали, – миролюбиво сказала Света, – ерунда, наплюйте!

– Максим не имеет ко мне никакого отношения! Подсел за столик и стал приставать, – объяснила я ей.

Света не сдержала завистливого восклицания.

– Везет вам! На меня вот никто внимания не обращает. Разве на прислугу смотрят? Сиди я за столиком, мигом кавалеры бы набежали.

– Они тут все плешивые, животастые, побитые молью, – улыбнулась я, – зачем вам секонд-хенд? Найдете молодого, симпатичного.

Светлана наморщила нос.

– И чего? У красавчиков нет ни денег, ни ума! Готовь ему, обстирывай, обслуживай и получай в награду упреки и зуботычины. Лучше жить с папиком, деньги из кого угодно Бреда Питта сделают. А вы думаете, Максим вами увлекся?

– Маловероятно, – засмеялась я, – просто тут скучно, средний возраст отдыхающих дам хорошо за пятьдесят, а те, кто помоложе, либо с родителями, либо с мужьями.

Светлана хитро мне подмигнула.

– Когда вы убежали, он вытащил мобилу и спросил: «Как у тебя дела? Успешно? Моя – кремень, даже не улыбается. Вот черт! Ну ничего, время еще есть! На этот раз победа будет за мной!» Не следовало вам рассказывать, но вы первая из клиенток, кто передо мной извинился. Понимаете?

– Не совсем, – протянула я.

Светлана кивнула в сторону большого буфета.

– Давайте отойдем, а то начальница потом прицепится, будет ругать за болтовню.

Я покорно пошла за девушкой, Светлана открыла дверцу громоздкого шкафа.

– Если кто подойдет, сделайте вид, что хотите чаю из особого фрэнч-пресса, английского, с синей помпой. Лады?

Я кивнула, а девушка продолжала:

– Я пятый год по гостиницам служу, навидалась всякого. С позапрошлого лета у мажоров развлекуха появилась. Двое дураков спорят, кто из них быстрее девку в койку уложит. Выбирают объекты из постоялиц – и вперед. Этот Максим на вас поспорил.

– С кем? – обомлела я.

– Зачем это вам? – хмыкнула Света. – Главное, держитесь от него подальше. Или накажите его!

Я безуспешно пыталась обрести спокойствие.

– Как?

Света прищурилась.

– Действуйте его же оружием! Изобразите интерес, пококетничайте, раскрутите его на подарки, а в тот момент, когда он из брюк начнет выпрыгивать, равнодушно скажите: «Котик! Трахаться с тобой мне неинтересно, дома меня ждет страстный мачо, шейх из Дубая, он в моей спальне на стене панно семь на восемь из брюликов выложил. Мы с подругой поспорили, успею ли я тебя раскрутить. Выигрыш мой, ты свободен». Для спорщика это хуже, чем на Красной площади прилюдно обделаться.

Я сжала кулаки.

– Спасибо за идею. Очень неприятно, когда тебя считают дурой!

Светлана кивнула и закрыла буфет.

Я вернулась в номер, радуясь, что не встретила по дороге Максима. Боюсь, не смогла бы сдержаться и разорвала мерзавца на тряпки. Чтобы успокоиться, я снова взялась за книгу Вульфа и в упоении читала ее до полуночи, затем глаза начали слипаться, и стало понятно: пора спать.

Отчаянно зевая, я пошла в ванную, влезла в уютную пижамку и собралась почистить зубы. Рука открыла кран, но вода не потекла, я снова зевнула и подняла рычаг до упора. Тугая струя ударила в раковину, брызги полетели на меня, байковая курточка и штанишки вымокли вмиг. Издав стон, я вернулась в спальню и свистнула:

– Эй, Робби, сюда!

Чемодан, словно послушная собака, выехал на середину комнаты, прокатился до открытой настежь балконной двери и замер. Процесс переодевания занял минуты, я захлопнула чудо техники и услышала тихий стук. Не подумав о безопасности, я распахнула дверь и чуть не ткнулась лицом в огромный букет роз.

– Прости, я дурак, – послышался из-за «веника» голос Максима, – не хотел испугать тебя мышкой. Глупо пошутил. Можно войти?

Я начала было набирать в легкие воздух и вдруг сказала себе: «Лампа, проучи парня».

– Впустишь? – нетерпеливо спросил Максим.

Я посторонилась:

– Входи.

– Вау! – восхитился мерзавец и стал насвистывать бравурную мелодию.

Я попыталась изобразить опытную кокетку.

– Прекрати свистеть, денег не будет.

– У тебя роскошный люкс, лучше, чем у меня!

– Наверное, я богаче.

Максим заморгал, а меня понесло:

– Очень милый, скромный букетик!

– В нем тридцать три элитные розы, – уточнил соблазнитель.

– Здорово! – кивнула я. – Но я не слишком люблю обычные цветы. Предпочитаю... э... ананасиумы.

– Это что за звери? – поразился Максим и снова засвистел.

– Неужели никогда не слышал? Ананасиумы цветут два дня в году, их привозят в Москву спецрейсом из Гватемалы и продают исключительно олигархам. Обожаю их! Но и за полевые цветочки спасибо, – вкрадчиво промурлыкала я, – и дешевый букетик тоже радует, если он подарен от чистого сердца.

– Умереть не встать, – выпалил Максим.

– Ты так поражен существованием ананасиумов? – ехидно фыркнула я, временно выпав из роли настоящей блондинки.

– Ущипни меня, – сказал гость. – Там, у выхода на балкон, стоял чемодан, а потом он вдруг ушел! Я выпил всего один бокал красного вина! Разгуливающие авоськи мне вроде чудиться не должны.

– Ты свистел! Вот Робби и убежал, – ахнула я и ринулась на лоджию.

– Кто такой Робби? – спросил Максим, следуя за мной.

– Саквояж! – на ходу пояснила я.

– Баул имеет имя? – заржал любитель пари. – А как обстоит дело с одеждой и обувью? Платье откликается на Машу, шпильки на Катю? На чем ты сидишь? Амфетамины? Снежок?

Мысли о планомерной мести испарилась, мне захотелось высказать Максиму всю правду прямо сейчас, в лицо.

– Лучше не зли меня! А то будет хуже!

– Кому? – тоном актера, бездарно изображающего страсть, прогудел наглец. – Я готов страдать до смерти, можем начать сию секунду!

Я возмутилась.

– Ох и надоел ты мне! Ну слушай! Ты нацепил на себя льняной костюм! Почему выбрал столь мнущийся материал? Ответ прост: ты нечистоплотен, пытаешься притвориться приличным человеком, но по своей сути ты придурок. Рубашка-апа[3] выдает владельца с головой: он не ценит общепринятые идеалы. Манера глупо шутить говорит об инфантильности, задержке развития. Делаю вывод: тебе тринадцать лет со всеми присущими этому возрасту проблемами и комплексами. Предположение: я нужна тебе не более, чем яблочный огрызок, ты поспорил с приятелем, кто из вас раньше затащит свою жертву под одеяло. Вот сколько денег стоит на кону, не скажу! Я права, можешь не возражать. Да! Последний штришок. Ты красишь волосы. То ли ранняя седина вылезает, то ли волосы у тебя от природы мышиного цвета. Значит, ты способен легко лгать. Финиш, мне пора искать Робби!

Оставив Максима с отвисшей челюстью приходить в себя, я, прямо держа спину и вздернув подбородок, кинулась за кофром.

За стеклянными дверями номеров царила темнота. То ли мои соседи мирно спали, то ли номера были пусты. Робби я нашла в самом конце, он почти въехал в комнату, располагавшуюся в тупиковой части балкона. Вот в этой спальне явно жил постоялец, он, как и я, решил насладиться свежим воздухом и не запер выход на лоджию.

Я тихо свистнула, чемодан дернулся раз, другой, но не сдвинулся с места. Пришлось подойти вплотную к нему и наклониться. Одно из колесиков зацепилось за небольшой штырек, который придерживал дверь. Минут пять я пыталась поднять Робби, потом поняла, что придется войти в чужой номер и устранить преграду. Система мне хорошо известна, простая и удобная, у нас в Мопсине такая же: нажимаешь ногой на крохотную педальку под батареей, и из пола поднимается железная реечка. При повторном нажатии она уходит в пол.

Из номера не доносилось ни звука.

– Простите, вы отдыхаете? – деликатно спросила я. – Понимаю, это звучит глупо, но мой чемодан приехал к вам и застрял. Можно я освобожу его?

Ответом мне послужила тишина. Я осторожно откинула занавеску и просочилась в номер. Небольшой ночник на тумбочке слабо освещал комнату. Я увидела просторную кровать, гору подушек и холм из одеял. Где-то там, под пуховыми перинами, накрывшись с головой, спала Нина Пронькина. Отчего я решила, что попала именно в ее номер? На кресле висели голубой халат и ночная сорочка. Именно в этой одежде вдова заходила ко мне не так давно. На письменном столе я увидела ноутбук, на тумбочке тикал будильник, рядом с ним были толстая книга, очки, нитроглицерин, в стакане с дезинфицирующим раствором – зубной протез. Будить Нину, чтобы объяснить ей свою проблему, мне показалось глупым. Соблюдая крайнюю осторожность, я опустила стопор, выпихнула чемодан на лоджию, перевела дух, и тут неожиданно порыв ветра захлопнул балконную дверь. Я хотела повернуть ручку и поняла: ее нет.

Не успел мозг адекватно оценить непростое положение, как до моих ушей долетели шорох и странное позвякивание. В холле, который отделял спальню от выхода в коридор, явно кто-то был. Мне оставалось лишь метнуться в узкое пространство между гардеробом и балконом, прикрыться занавеской и замереть. Представить страшно, какой скандал разгорится, если меня найдут ночью в чужом номере, рядом с его крепко спящей хозяйкой!

Не могу сказать, сколько времени мне пришлось провести, уткнувшись в бархатную гардину. Высунуться из-за нее я побоялась, поэтому оценивать происходящее могла лишь по звукам, а они были широко представлены. Скрип, кряхтенье, шмыганье носом, шуршание, звук шагов, почему-то сопровождавшийся попискиванием, чавканье, потом вдруг скрежет и резкий щелчок.

Рано или поздно все заканчивается. В спальне воцарилась тишина. Я с опаской высунула наружу нос и убедилась, что шикарный номер пуст, а Нина... исчезла. Одеяла и подушки с кровати были сброшены, с тумбочки скинули книгу, очки и будильник, халат и ночная рубашка валялись на полу. Зачем унесли крепко спящую даму? Или она ушла сама? И кто устроил беспорядок? Что тут случилось? Ну почему я побоялась подглядеть за происходящим!

В балконную дверь постучали, я подпрыгнула от неожиданности и увидела с той стороны стекла озадаченное лицо Максима, он пытался войти в номер. Кое-как, знаками, я сумела объяснить, что дверь не откроется, и снова уставилась на кровать.

Не прошло и двух минут, как из холла донесся скрип. Одним прыжком я очутилась за шкафом и замоталась в занавеску.

– Эй, – прошептал знакомый баритон, – Торшерина, ты где?

Я выскользнула из укрытия.

– Если ты вознамерился на спор переспать с женщиной, выучи хотя бы ее имя. Меня зовут Лампа.

– Я глупо пошутил! А ты, как обычно, надулась, – не смутился Максим, – чего здесь застряла?

– Странно, однако, – пробормотала я.

– Что? Номер как номер, твой шикарней.

– У балконной двери нет ручки!

– Подумаешь, может, она отвалилась, – пожал плечами Казанова.

– И Нина Пронькина не потребовала ее починить?

– Может, ей не хотелось вылезать на лоджию, – выдвинул версию мой нежеланный кавалер, – люди в возрасте боятся простудиться. Вероятно, старуха и не заметила отсутствия ручки.

– Ошибаешься! – воскликнула я. – Вон на подоконнике лежат большие кусачки для ногтей. Такими педикюрщицы пользуются. С какой радости их положили в столь неподходящее место?

– Да просто швырнули! – не растерялся Максим.

Я взяла щипчики, зажала лезвиями небольшой штырек, торчащий из стеклопакета, и безо всяких усилий его повернула.

– У нас когда-то тоже сломалась ручка на балконе, и я точь-в-точь такими же приспособлениями навострилась открывать дверь на лоджию. Смотри, как просто! Попадись мне кусачки на глаза раньше, я уже бы вернулась в свой номер!

– Подумаешь, – пожал плечами Макс, – предприимчивая старушка не стала устраивать аутодафе хозяевам, решила проблему своими силами. Кстати, выйти можно и через так называемый главный вход, дверь в коридор не заперта.

– Нет, – не согласилась я, – Нину ограничили в контактах, пытались помешать ей ходить без сопровождающих. Не удивлюсь, если доченьки запирали маму снаружи и они же задраили балкончик. А про дверь из номера я не подумала, странно, что ее просто прикрыли.

– Вот суки! – воскликнул Максим. – А с виду милые и интеллигентные девицы. Может, они садистки?

– Меня больше интересует, кто и почему похитил Пронькину, – пробормотала я.

– Моя бабка страдала бессонницей, она по ночам гуляла по улице! Нина вернется, увидит нас и устроит бучу! Лучше пошли отсюда! Где твой чемодан-самоход? – занервничал Максим.

– Погоди-ка, – остановила я торопыгу, – видишь?