Императрица и ветер

На подоконнике дрожали тени. Хмурое небо поливало город, струи воды хлестали по стеклу, по карнизу, смывая нанесённую жаркими ветрами пыль. Алекс сжимал в пальцах остро отточенный карандаш, истязал его остриём свои ладони. Он вздохнул - воздух с трудом прошёл через сведённое судорогой горло. От холода, проникающего через вечно распахнутую форточку, сводило колени.

Дрожащей рукой он пошарил по подоконнику, наткнулся на холодное тельце телефона. Взгляд лихорадочно пробежал по иконкам главного меню, зацепился за жёлтый конвертик на экране. В папке хранилось только одно сообщение, вместо номера адресанта значилось - "тварь".

"Значит, не звони мне больше".

Буквы, выровненные под линеечку. Пустые, холодные символы. Он прочитал сообщение ещё раз, потом ещё. За те четыре года, которые сообщение пылилось в памяти телефона, в нём не изменилось ни буквы.

- Значит, не звони мне больше. Не звони. Не звони... - фантом её голоса, спокойного и решительного, задёргался в комнате, эхом отскакивая от стен в цветочек, от холодного стекла, от пыльной люстры. Алекс почувствовал, что его рука трясётся. Выровненные под линейку буквы запрыгали перед глазами в бешеном танце.

Он вцепился руками в подлокотники кресла, судорожно втянул воздух. Телефон упал на пол, его погас экран. Голос в голове Алекса затих, сменился тихим зловещим молчанием, хлопком двери за её спиной, лязгом замка, что со злостью повернула мама. Спокойный голос превратился в истеричный, потусторонний крик, преследующий его ночами, бессмысленное повторение одной фразы, не могущей сорваться с губ, так и не дошедшей до её слуха.

Её голос свернулся тихим, ласковым словом, уполз ему на колени. Там он встал на корточки перед инвалидным креслом, провёл тёплыми нежными пальцами по его щеке. Прошептали что-то знакомые зелёные глаза. Боль вырвалась тихим звериным воем, Алекс закрыл лицо, ощущая, что теперь дрожат не только его руки, всё тело бьёт крупной дрожью.

В комнату вбежала мама - он заметил её краем глаза: домашнее выцветшее платье, половник в руках. Она так и стояла, в немом ужасе вцепившись одной рукой в половник, а другой - в ручку двери. Алекс ещё раз судорожно вдохнул, воздух не шёл в лёгкие. Он перегнулся черед подлокотник, пытаясь дотянуться до телефона. Кончики пальцев скользили по исцарапанному чёрному корпусу.

- Нет, нет, - закричала мама. Она с поразительной скоростью рванулась к нему, первая схватила телефон. Алекс поднял на неё глаза: на слишком бледном лице чётко прорезались морщины, теперь молодая ещё женщина казалась древней старухой. Мир застилала дрожащая пелена.

- Отдай, - тихо и зло произнёс Алекс.

Она прижала телефон к груди, как прижимала бы младенца, которого отбирали у неё, чтобы убить, и отступила назад.

- Ты опять будешь звонить ей...

- Отдай! - закричал Алекс, сам не узнавая своего голоса.

- Но я просто не хочу, чтобы тебе было плохо, ты сам понимаешь, - залепетала она, пугаясь его тона. Её страх в эту секунду был так же велик, как и его злость.

Он потянулся к столу, едва не свалившись на колени, схватил первый подвернувшийся под руку предмет. Это оказалась увесистая книга, а кровь била в виски, не позволяя ему останавливаться. Силы хватило на то, чтобы швырнуть фолиант, потом руки ослабли, безвольно повисли вдоль тела. Мама вскрикнула и присела, закрывая голову руками. Книга шарахнулась о стену справа от неё и упала, раскрывшись на цветной картинке. Алексу не нужно было приближаться, чтобы понять, что изображено там. Демон Аэль, жуткая ярко-красная нечисть, истекающая слизью.

Глава 4. Исчезнувшая. Надпись кровью

После полубессонной ночи желание шутить над трупами исчезло. Воображая, что ей предстоит на очередном совещании, Маша начинала вспоминать молитвы Вселенскому разуму, потом переходила на демонов, а затем мысленно забивалась в самый тёмный угол и мысленно пищала оттуда что-то скомканное и бессвязное. Но идти приходилось. Зажав во влажной от волнения ладони папку с вчерашними показаниями, Маша шагала по коридору к зале общих собраний.

Дверь в приёмную начальства оказалась призывно распахнута, и оттуда доносился игривый смех Ренаты. Маша остановилась. Секретарше, конечно, присутствовать на военном совете не обязательно, но не может же она хохотать в надменном одиночестве.

- Рената, Богдан Сергеевич ещё у себя? - Маша зашла в приёмную и скользнула взглядом по молодому человеку, который недвусмысленно облокотился на край стола и что-то негромко рассказывал милой центровской блондинке.

Он был красив так, как будто только что сошёл со страниц сентиментального романа о рыцарях и драконах. Красив, как меч в своей простоте и отточенной до блеска опасности. "Антонио придётся потесниться на олимпе", - мелькнула мысль между своих товарок, что все сплошь о вчерашнем происшествии. При виде Маши, Рената выпрямилась на стуле и сделала вид, что занята делом, требующим огромной концентрации внимания.

- Нет-нет, он уже ушёл, - она томно постучала розовыми ногтями по столу.

Её собеседник в свою очередь смерил Маша оценивающим взглядом, но, видимо, не нашёл ничего интересного, и снова обернулся к Ренате.

- Ясно, - безо всяких эмоций выдала Маша и вышла из комнаты. Красивые парни её не интересовали уже очень давно. Единственное, что могло бы вызвать на лице рассеянную улыбку - разговор с Галактусом с глазу на глаз. Но сбыться мечтам, видимо, было не суждено.

В зале, со своего места её взглядом поприветствовал Антонио, Сабрина кивнула на место рядом с собой. Пока Маша устраивалась и раскладывала на столе все свои бумаги, в залу вошёл тот самый молодой человек, что развлекал Ренату. Он сел неподалёку, но всё же на достаточном расстоянии, чтобы дать возможность себя обсудить.

- Кто это? - Маша дёрнула плечом в сторону загадочного незнакомца.

- Это... - Сабрина словно между делом глянула влево, рассматривая, на кого там обратила внимание её подруга. - А, это! Новый боевик.

- Понятно, нагнали по экстренному случаю, - Маша тут же потеряла к новому боевику всякий интерес, потому что в зал вошёл Галактус.

Строгий костюм, как всегда, был безупречно отглажен, а вот лоб прорезан глубокой морщиной. Это значило - начальство сильно не в духе и сейчас выложит, кто в этом виноват. Ещё бы ему быть в духе! После пяти часов непрерывных снов о том, как Луна зверски избивает магов перед приближающимся поездом, Маша и сама находилась в состоянии сильной задумчивости.

- Итак, начнём без лирических вступлений, - Богдан Сергеевич прошёл на своё место, но не сел, а слегка навис над столом, опершись руками в него. - Сначала я хотел бы выслушать отчёт следователей о проведённой работе.

Вот примерно этого Маша и ожидала. Всю жизнь следователи крайние оказываются. Она покосилась на Антонио: тот благоразумно её опередил.

- Начнём с того, что мы установили личность мага, который устроил взрыв в храме, - он говорил, глядя в далёкую точку в углу зала. Маша попыталась проследить за его взглядом. Следователь по особо опасным делам выглядел вымученным. - Это некий Дан Эл, проживающий в нашем мире незарегистрировано. Если точнее, то он скрывал своё магическое происхождение, проживая под видом человека. Ранее он был уличён в преступной деятельности, вынужден был скрываться от правосудия. Его нашли убитым на стройке после взрыва. Личность убийцы не была установлена, но имеет смысл предполагать, что как за убийством мага, так и за взрывом стоит целая преступная организация, называющая себя "Белый ветер". Именно они устроили побег Луне, чьё соучастие в подготовке взрыва также доказано.

- Отлично. Все живые злоумышленники разгуливают на свободе, - Галактус выразительно покашлял. - Хорошая работа, господа следователи.

Маша почувствовала, как кровь отливает от её лица, и сделала вид, что внимательно изучает текстуру столешницы.

- Я слушаю, - маршал кивнул. - Как они украли артефакт?

- Они его не крали, - неожиданно для себя встряла в разговор Маша. - Его украл вор, на которого объявили розыск в мире магов. Пока они его искали, вор отсиживался у нас в мире, а потом ему понадобился прах богини. Но его выследили, убили и отобрали прах. Убил как раз покойный Дан. Луна тоже не просто так мимо проходила.

- Очень хорошо, - по лицу Галактуса читалось, что всё как раз наоборот. - Какие есть предложения по выходу на след вашего "Белого ветра"?

Повисла гробовая тишина.

- Ну, - несмело произнесла Маша, - есть один маг, который навел "Белый ветер" на вора. Это нелегальный целитель, он живёт в одном из заброшенных тоннелей метро. Думаю, ему что-то известно.

- Заброшенные тоннели прочесать, нелегальным целителям поменять место жительства, - Галактус, наконец, опустился на стул, и по зале прошёлся вздох облегчения.

- Привет, Центр! Это я, "Белый ветер". Сижу и жду тебя в городской подземке... - на грани слышимости пропела Сабрина. Маша невесело хмыкнула.

- Маша, поскольку ты владеешь информацией по делу, возьмёшь боевиков и пойдёшь к этому целителю, - выдал указание Галактус. - Всем остальным обыскать окрестные тоннели. Антонио, ты займись вчерашним происшествием. Первоочередная задача - нейтрализовать Луну и выйти на организаторов взрыва. Разрешаю крайние меры.

Маршал опустил глаза к отчётам, стопкой уложенным перед ним. Он пролистнул несколько страниц. В зале воцарилась такая тишина, что шорох листов бумаги казался горным обвалом.

- Ордер на обыск квартиры Луны дам, - Галактус поднял голову и посмотрел на Антонио. - Зайди ко мне после. Все свободны.

...- Ну, свободны - тоже понятие растяжимое, - тихо вздохнула Маша, поправляя рубашку. Они уже стояли в коридоре, когда Маша решила заговорить. - Думаю взять с собой в подземку Ника и тебя.

- Само собой, - Сабрина покачала головой. - Только вот на счёт Ника я не уверена, похоже его забрали на прочёсывание.

Ник, Рауль и Мартимер и правда уже ушли за одним из офицеров боевого отделения. Ник обернулся к Маше и виновато пожал плечами. Она помахала ему рукой.

- Счастливо им подавить крыс, - улыбнулась Сабрина. Улыбка быстро сползла с её лица, когда за спиной подруги она увидела нечто. Маша оглянулась, а за спиной у неё стоял всего лишь давешний кавалер Ренаты. Вот она заскучает-то!

- Дамы, - на его лице засияла самая обворожительная улыбка, как будто им предстояло путешествие на океанском лайнере, а не по отсыревшей за ночь подземке. - Прогуляемся до ближайших злодеев?

- Прогуляемся, - обрадовала его Маша. - Может, представитесь? Капитан Орлова.

Последняя фраза вылетела помимо её воли, Маша даже не успела прикусить язык.

- Шредер, - в свою очередь представился он.

- Шредер - это имя или фамилия? - Маша покосилась на Сабрину, которая на ритуал знакомства предпочитала не обращать внимания, полностью сосредоточившись на своём маникюре.

- Шредер - это образ жизни, - недобро, как показалось Маше, усмехнулся молодой человек. - Пойдём, капитан, или продолжим терять время?

Под ногами плескалась грязная лужа, мощный луч света вырывал из темноты тоскливые картины пыльных кабелей, осыпающейся штукатурки. Рельсы почти везде были разобраны. На одном из прогонов стоял целый состав, покрытый таким толстым своем пыли, что на ощупь вагоны казались мягкими. Рауль посветил внутрь него: за мутными стёклами покачивалась ажурная паутина.

- Увижу хоть одного бандита - убью на месте, - мрачно прокомментировал ситуацию Ник. Из-под его ног в темноту с истошным писком рванула крыса.

- Что за кривой настрой, вы только вспомните фильмы о мутантах и монстрах! - Рауля просто распирал оптимизм. Он бодро вышагивал по заросшему мхом полу, не забывая при этом подпинывать каждый плохо лежащий камень. - Лучшая половина из них живёт в подземке.

- Обрадовал, - меланхолично отозвался Мартимер. Его словам вторил протяжно взвывший сквозняк. - Ник, а ты не переживай за Машу. Насколько я знаю, Сабрина только с виду такая безобидная, она на десять шагов никого близко не подпустит.

- Она и с виду не очень безобидная, - Рауль хмыкнул, освещая очередной пучок кабелей. - Красота... Ну, я думаю, он не поэтому грузится, - он доверительно обернулся к товарищам, шедшим на полшага сзади. - Тот новый боевик...

- Понабрали же в Центр кого попало! Это по случаю очередного конца света, - сам того не желая, подтвердил его слова Ник.

- Нет, ну вы послушайте, - возвёл руки вверх Рауль. Луч света задёргался на протекающем потолке. - Ты сам-то понял, что подумал? Да если Маша обратит внимание на особь противоположного пола, я добровольно жёсткий диск у себя на компе отформатирую. Слышал? Не бывает такого.

Хрустели и крошились под ногами старые плитки на очередной станции. Стойкий запах сырости, казалось, успел пропитать даже их одежду. Ник ничего не ответил на выпад Рауля. Сунув руки в карманы куртки, в одном из которых он прятал пистолет, Ник оглядывал колонны, уходящие в тёмноту.

- Да от вас даже крысы разбежались, - примирительно произнёс Мартимер. - Может, потише?

- Так, закрываем топик, - согласился Рауль.

Впереди послышался шорох, совсем не напоминающий топот крысиных лапок. Не сговариваясь, все трое ускорили шаг. Вскоре источник звука стал виден.

На лестнице, ведущей к замурованному выходу, шелестели обрывки газет, исписанные потёкшими чернилами листы. Многие из них были придавлены камнями к полу, отчего сквозняк не мог унести их в тоннель и там разметать по забытым Вселенским разумом закоулкам. Над всем этим великолепием покачивался фонарь в металлическом корпусе.

- И откуда здесь электричество? - первым подал голос Рауль. Бледные блики плясали по бумагам. Рауль направил луч своего фонаря на ступени лестницы и присвистнул.

По растрескавшемуся от времени и сырости бетону вилась нарисованная спираль. От потока света удрала зазевавшаяся крыса.

- Посвети вверх, - попросил Ник.

Луч света скользнул по потолку, разукрашенному плесенью. Там, всё тем же белым, как саван, цветом было выведено: "Мы можем всё".

- Жизнеутверждающе, - Мартимер нагнулся, чтобы поднять один из газетных листов.

Ник заглянул ему через плечо: это был не целый лист, а вырезка, неровно обкромсанная по краям. Кое-где ровные типографские строчки расплывались. Газета тут же затрепетала в руках Мартимера, вырываясь на волю.

- Дерзкий побег от стражей порядка, - прочитал он вслух и тряхнул газету в руках. - Убиты пятнадцать военных и трое мирных жителей. Это свежий номер, о вчерашнем.

В воцарившейся тишине захрипела рация. Рауль чуть не выронил фонарь от неожиданности, Ник дёрнулся и полез доставать переговорное устройство из-за пояса.

- Кто вызывает? - собственный голос, отражённый голыми стенами, показался ему чужим.

Вместо ответа сипели помехи. На несколько секунд канал связи очистился, и на первый план вышел голос Маши, но понять, о чём она говорит, никому не удалось. Подземка вырывала отдельные слоги и гласные и преподносила их своим незваным гостям как очередное устрашающее блюдо.

- Маша, всё в порядке? - потеряв терпение, позвал Ник.

- ...убили, - вырвалось из рации единственное целое слово. Видимо, Маша в соседнем тоннеле тоже приходилось кричать. После этого шипение прекратилось вместе со всеми остальными звуками.

- Так, мне это начинает надоедать, - решительно заявил Рауль. Он переступил ногами в ржаво-коричневой луже, натёкшей со стены. - Кого опять убили?

- Судя по всему, не Машу... - обнадёжил всех Мартимер. Он принялся разворачивать карту метро, как показалось Нику, слишком уж неторопливо.

- У них что-то случилось, нужно идти туда, - Ник отобрал у него карту. - Демоны! В любом случае, на это уйдёт не меньше часа.

Несколько секунд все трое крайне сосредоточенно разглядывали план старых тоннелей. Тишину разрушал шёпот падающих капель.

- Через вот здесь перейти никак нельзя? Тогда бы минут за пятнадцать добрались. - Рауль ткнул пальцем в чёрное перекрестье линий.

- Разве не видишь, там тоннель завален, - Ник недовольно дёрнул плечом.

- Тогда мы ещё час не узнаем, кого убили, - создал прекрасную альтернативу Рауль.

Маша сидела на корточках, прислонившись спиной к холодному боку вагона. Чем ближе к полу, тем сильнее был запах сырости и плесени. Брошенный состав казался ей мёртвым существом, ей так и чудилось, что длинное железное тело дёрнется в последней судороге. Ещё ей чудилось, что к стеклу изнутри прильнёт тот человек в испачканных чем-то чёрным джинсах.

Он поднимется с пола, попытается отряхнуть джинсы и пойдёт к окну: кто опять покушается на святая-святых покинутых тоннелей? Скользнёт в темноте вагона его бледное лицо с вырезанной на лбу спиралью.

После получаса сидения в почти кромешной темноте почудиться могло ещё и не такое. Маша нащупала на полу рядом с собой бесполезную рацию и потрясла её. Внутри прибора что-то загремело. Угораздило же уронить её в самый неподходящий момент!

Единственный шарик света прыгал по противоположной стене. По облупившейся мозаике с писком пронеслась маленькая серая тень. Через мгновение животное уже исчезло в укрытии известном, одному ему. Маша с отвращением передёрнула плечами и поднялась на ноги.

- Колонну явно подрубили с одной стороны, - послышался голос Шредера.

Ощущения у неё были слегка сдавленны мрачным великолепием обвалившегося потолка. Пока этой груды, перегораживающей выход, не было, голоса звучали куда звонче, а свет фонаря уж точно был куда более ярким. Надрывно выл сквозняк. Маша вглядывалась в антрацитовую темноту уходящих вправо и влево тоннелей. Она размышляла, в какой из них податься.

Лорана они не нашли: должно быть, "Белый ветер" захватил целителя с собой как особо ценный кадр.

- Просто здорово, - раздался голос Шредера уже из другого угла станции. Шарик света запрыгал по стенам, украшенным живописными подтёками. - Мы здесь без рации и без карты. Может, ещё фонарь разобьём?

- Да, это не императорский замок, конечно, - согласилась Сабрина. Это была её первая реплика за полчаса. Как Маша поняла по голосу, всё это время её подруга находилась недалеко - шагах в десяти.

Машу удивило то, что Сабрина заговорила: вступать в мелкие перепалки было не в её стиле. Сама Маша виновато молчала в ответ на многозначительные высказывания Шредера. Во всяком случае, это именно она уронила рацию прямо на рельсы и выпустила из рук карту, которую тут же унёс в темноту тоннеля сквозняк.

А ещё её очень волновал новый боевик. Уже тем, что не походил на боевика поведением. Проверить его ратные умения ей пока не пришлось, но характер уже не устраивал.

- Шредер, можно спросить? - подала она голос со своего безопасного расстояния. - Ты где учился?

- Это важно спрашивать именно в такой обстановке? - отрезал боевик. - И неужели ты не знаешь о тайне личного дела? Знать всё имеет право только маршал.

Ну, хоть свои права он знал. Маша вздохнула и снова опустилась на корточки. Рано или поздно их найдут. Рано или поздно.

- Надо же, какой принц, - смертельно спокойным тоном выдала Сабрина. Темнота в её стороне чуть дрогнула, словно Сабрина достала из-за спины катану. - Тебя вежливо спросили, почему нельзя вежливо ответить?

- Я спросила это, просто чтобы поговорить на отстранённую тему, - поспешила с объяснениями Маша. - Сейчас нам нельзя паниковать. Из метро полно выходов, и мы ждём помощи только для того, чтобы не блуждать по тоннелям. Зачем тратить силы впустую?

- Мы ждём помощи просто потому, что кое-кто потерял карту, - огрызнулся Шредер. Сказано это было таким тоном, что при всём своём оптимизме, Маша посчитала бессмысленным и дальше его уговаривать.

- Мне очень жаль, - она кашлянула. - Я не знаю, где ты учился, но в нашем Институте Обороны был преподаватель по психологии экстренных ситуаций. Так вот, он рассказывал, что если человека посадить в тёмное замкнутое пространство, то...

- Ты можешь помолчать хотя бы минуту? - крикнул Шредер. Шарик света нервно дёрнулся на противоположной стене.

Маша вздрогнула и забыла, что будет с тем несчастным, которого куда-то посадили. На секунду воцарилась такая тишина, что было слышно, как вдалеке с потолка падают капли. Маша откинула голову и прижалась затылком к холодному боку вагона.

- Извинись перед ней, - вдруг прозвучал голос Сабрины. От него веяло таким холодом, что зловещий подземный сквозняк стыдливо уполз в канализацию.

Шредер не посчитал нужным отвечать ей. Свет от фонаря ползал по стене.

- Я сказала, извинись, - повторила Сабрина, и Маше показалось - в полумраке блеснула сталь.

- С чего бы это? - безразлично откликнулся Шредер. Луч фонаря скользнул в сторону состава. Маша поняла, что ей не померещилось: несмотря на внешне расслабленную позу Сабрина и правда сжимала катану в руках.

- С того, что твоя фраза прозвучала грубо, - она чуть склонила голову на бок, чёрные волосы блестели в луче искусственного света.

Зашуршали под его ногами камни, хрустнуло стекло, ещё несколько мгновений, и Маша смогла различить силуэт Шредера. Теперь он стоял в нескольких шагах от Сабрины.

- Решила сразиться? - в его тоне проступила усмешка.

- Ребята, да вы что, - испугалась Маша, молниеносно вскакивая на ноги. - Вы что, с ума сошли? Вы знаете, что за драки в рабочее время бывает?

Её слова ушли в гулкую пустоту тоннелей, потонули в густой темноте, а Сабрина и Шредер так и стояли друг напротив друга, словно два кровных врага, что внезапно столкнулись на узкой тропинке.

- Ещё одно слово, принц, и я забуду о том, что бывает за драки в рабочее время, - покачала головой Сабрина. Было очень странно, что она услышала слова Маши: они оба находились словно в вакууме собственных отношений.

Маша бы подумала, что они знакомы уже очень давно, если бы не знала, что столкнулись они только сегодня утром.

- Перестаньте, - она вклинилась между ними. - Я понимаю, что все на взводе, что здесь неприятно находиться...

Она разглядела в руках Шредера меч. Тусклый блеск стали заставил Машу замолчать и судорожно сглотнуть. Его остановившийся взгляд был устремлён не на неё.

- Ну что вы как дети, в самом деле, - едва справляясь с охрипшим от волнения голосом, добавила Маша. Она молила Вселенский разум о том, чтобы на заброшенную станцию метро внезапно рухнул метеор. Или началось землетрясение. Казалось, только такой масштаб событий может отвлечь друг от друга двух воинов, сцепившихся взглядами.

- ...И я же говорил, что он не очень завален! - послышался торжествующий голос из правого тоннеля.

Маша обернулась в ту сторону: темнота больше не была кромешной, в ней дёргался луч света. Она подбежала к краю платформы и слетала с неё, приложившись коленом о рельс. Секунда - и Маша повисла на шее Ника, не ожидающего такого радостного приёма. Он покачнулся и осторожно приобнял её за талию

- О, а вы что, от крыс защищались? - жизнерадостно поинтересовался Рауль. - Правильно.

Он пнул подвернувшийся под ногу камень, который звонко врезался в стенку вагона. Маша подняла голову от плеча Ника и оглянулась на Сабрину и Шредера. Те уже стояли у края платформы с оружием наизготовку. Обоим понадобилось по одному мимолётному движению, чтобы спрятать мечи в ножны.

- Замёрзли, наверное, - посочувствовал им Мартимер. - Ну ничего. Тут выход есть ещё на следующей станции. Близко, в общем.

- А кого убили? - разглядывая рельсу у себя под ногами, спросил Ник, когда Маша отцепилась от него.

- Того человека, который прошлый раз ножом размахивал, - Маша переступила ногами. - Пойдёмте скорее.

Ей казалось, что при свете дня все неприязни и недоразумения рассеются утренним туманом.

Всю дорогу капитан Орлова старалась держаться от него подальше. Шредер чувствовал на себе её встревоженные взгляды. Сабрина, напротив, вела себя спокойно, как будто каждый день искала трупы в сырых зловонных подвалах и была несказанно рада этому. Куда же он влез?

Не пора ли начинать проклинать ту минуту, когда размышления о поисках императрицы вывели его на Центр? Эта организация, которая владеет наибольшим количеством информации в убогом мире людей, но здесь он потерял уже полдня и, похвастаться мог только тем, что навёл на себя подозрение. Впрочем, у них тут крупные проблемы, и вряд ли они обратят внимание на боевика, который ведёт себя слегка не так, как остальные.

В самое ближайшее время он получит доступ к здешним базам данных, потому что секретарша полная дура, а потом можно будет таинственно исчезать. Пусть ищут и доказывают, на кого он не так посмотрел. Пусть Сабрина сколько угодно смеётся, называя императрицу сказкой и выдумкой. Он знает, что императрица жива. Он слышал. Он найдёт её.

"Хорошо же ты спряталась, маленькая дрянь".

Без неё он мог даже не возвращаться обратно. Мысль о том, что отец дико расстроился, когда обнаружил его пропажу, вообще не выдерживала никакой критики. Что он скажет, если Шредер вернётся ни с чем? Презрительно приподнимет бровь, как всегда прошепчет несколько слов на древнем языке, подозрительно смахивающих на ругательства, и снова забудет о нём на пару десятков лет.

Займётся другими, более важными делами. Вот только когда он вернётся с победой, всем придётся эту победу признать.

- Мы нашли целый мемориал "Белого ветра", - заявил парень с собранными в хвост длинными волосами. Он протянул капитану Орловой потрёпанный газетный лист. Сабрина на ходу обернулась к ним.

- Ой, Рауль, какая прелесть, - потянула вырезку на себя капитан.

- Газетная статья? - Сабрина скользнула взглядом по предлагаемому музейному экспонату.

- Да, там их было полно. Видимо, специально готовили к нашему приходу, - Рауль выпустил обрывок и руками изобразил большую гору.

- Если так, то не думаю, чтобы они дожидаются нас в метро, - она пошуршала газетой, тяжело вздохнула. - И даже не на стройке. Ещё чего, наверное, сидят в загородном особняке и хихикают.

Капля с потолка упала ей прямо на макушку, девушка затрясла головой. Она стала похожа на взъерошенного после дождя воробья. Луч фонаря, наконец, скользнул по железной двери с сорванным замком.

- Наши постарались, - удовлетворённо вздохнул Рауль.

- Моцарт, - хмыкнула Маша. Трое парней засмеялись. Шутка явно была корпоративной. На вопросительный взгляд Сабрины капитан ответила: - Ну Вольфганг.

Ключ со стола упал на пол. Маша потянулась, чтобы поднять его и с полминуты разглядывала своё отражение в кафеле.

- Так, надо всё заново, - она взъерошила пальцами волосы. - "Белый ветер" поставил своей целью что? Уничтожить императора. И сделать это они хотели руками магов, которых потом же и прихлопнули.

Она чихнула. Не смотря на наброшенный на её плечи белый халат и - о ужас, о нарушение всех правил! - собственную куртку, Маша продолжала мёрзнуть. Она грела руки о чашку с остывающим чаем и собиралась начинать биться головой о стол, потому что одна очень простая мысль постоянно крутилась где-то рядом, но как только Маша решалась схватить её за хвост, тут же упархивала под самый потолок.

- Дорогая, ещё раз заново я не перенесу, - убедительно заявил возникший в дверном проёме Провизор. На вытянутой руке, как ядовитую змею, он держал пинцет с зажатым в нём обрывком газеты. - Ты думаешь...

Его речь перебила трель мобильного телефона. Маша похлопала по карманам куртки и вытащила его, но отвечать на звонок не спешила. Она очень хорошо помнила номер, высветившийся на дисплее.

- Кто это? - подал голос замерший было Провизор.

- Никто, - резко ответила Маша, засовывая телефон обратно в карман. - Номером ошиблись.

Судмедэксперт изучающее посмотрел на неё, потом, видимо, решил сделать вид, что ничего не произошло.

- Я говорю, ты думаешь, это люди? Тогда у меня логичный вопрос, чем император магов мог не угодить людям?

- У меня на него более чем логичный ответ, - опять вцепилась в свою чашку Маша. - Только тем, что существует. Помнишь, пару лет назад перед Центром проводили такие безобидные демонстрации на тему, что не место магам в нашем мире?

- Думаешь, это связано? - Провизор посмотрел газетный обрывок на свет и нахмурился.

- Не обязательно, просто мотив может быть такой же, - Маша плотнее завернулась в куртку. - Расовая ненависть - великая сила, направленная не в ту сторону. Тем более, смотри. "Белый ветер" - название племени, совершающего набеги на империю в каком-то там дремучем году. Не думаю, что название взято просто с потолка. Хотя, на потолке, конечно, в подземке написанное. Да что ты вцепился в этот клочок?

- Канифоль... - благоговейно протянул эксперт. - На этой газете капли канифоли. Только представь себе, если эти клочки резал скрипач.

- Романтично, - согласилась Маша. - Сырая подземка, куча трупов и скрипач. Эдакий адский скрипач-убийца. Замечательно.

Телефон в её кармане снова решил надорваться.

- Ты бы хоть телефон отключила, если отвечать не хочешь, - пожурил её Провизор и скрылся за дверью.

Маша нервно дёрнулась, но, увидев номер звонившего, с облегчением вздохнула.

- Ник, привет...

Ник по ту сторону телефонной трубки был страшно недоволен.

- Слушай, тебе невозможно дозвониться. Опять у Провизора в подвале прячешься? - он даже не потрудился выслушать оправдания. - Тут такое... Ориентировки на Луну разослали ещё вчера, а сегодня позвонили из торгового центра "Конфетти", сообщили, что видели девушку, очень похожую на неё. Наши туда уже выехали, может, и ты подъедешь, поговоришь с охраной?

- Уже лечу, - Маша была рада хоть слегка отвлечься от своих мыслей. - Охрана торгового центра не попыталась её задержать?

- Нет, в ориентировке было написано, что на неё даже смотреть не безопасно, - хмыкнул Ник. - Какой здравомыслящий человек её задерживать полезет?

- Ну да, кроме меня, - засмеялась Маша.

На соседней витрине была приклеена огромная цифра пятьдесят с многообещающим минусом впереди. Между стройными рядами кронштейнов прогуливались продавщицы в форменных платьях.

- Вот здесь она стояла, долго, минут двадцать, наверное, - охранник похлопал рукой по хромированному поручню, как по крупу любимого коня.

Маша перегнулась через ограждение и глянула вниз. У неё слегка закружилась голова: провал глубиной в пять этажей поманил её вниз, суля прохладу мраморных плит на нулевом ярусе. По розовому мрамору бродили крошечные люди, они устраивались за столиками кафе, держались за руки и рассматривали пёстрые витрины. Неторопливо ползли вверх и вниз ступени эскалаторов.

- Да, приблизительно так она и стояла. Я на неё внимание обратил, потому что она была в чёрных очках. На улице и так пасмурно. Я ещё сначала подумал, может, она слепая? - заявил охранник и тут же отвернулся в сторону. - Леди, тут выхода на лестницу нет. Он дальше по коридору и направо.

Маша отпрянула от поручня и задумчиво потёрла переносицу.

- А потом она куда ушла? - Маша оглянулась направо: там коридор обрывался бутиком с кричащим названием "Смелая девчонка".

- Туда, - охранник кивнул налево, - к выходу, наверное.

К выходу - это точно - вспомнила Маша с опозданием. Здание торгового центра было уже обшарено вдоль и поперёк, покупатели распуганы и заинтригованы, а продавцы отвлечены от своих прямых обязанностей. Луна здесь не задержалась. Точнее, задержалась, но лишь чтобы посмотреть на розовые мраморные плиты нулевого яруса с высоты пяти этажей, а после ушла под серый Нью-Питерский дождь.

- Спасибо, - кивнула Маша. - Звоните, если она появится снова.

- Так может задержать? - охранник яростно затряс головой, словно ему в ухо заполз мутировавший таракан.

- Нет, не справитесь. Всего доброго.

Маша отошла к лифту и оттуда оглянулась на охранника. Он уже консультировал пожилую женщину, наверняка, опять на тему выхода. Возле лифта толпилась стайка детей с шариками и красными стаканчиками от попкорна. Оглядываясь на витрины с завораживающей надписью "распродажа", к ним уже торопилась молоденькая сопровождающая.

- Спокойнее, не толкаемся. Сейчас спустимся на первый этаж и на автобусную остановку, - она поймала разбушевавшегося парнишку за шиворот и поставила лицом к лифту. - Не надо дёргать девочек за волосы!

Маша отправилась к лестнице, по пути застёгивая куртку. Лестница пустовала, она не пользовалась особым почётом у посетителей торгового центра. Недавно вымытые ступени заскользили под ногами, и Маша едва успела вцепиться в периллы.

В пролёте четвёртого этажа к ней присоединилась посетительница: женщина с маленькой чёрной сумочкой и фирменным пакетом одного из косметических магазинов. Она побежала по ступеням перед Машей, уверенно цокая тонкими каблуками по мокрому мрамору. Она остановилась, чувствуя, как судорожно сжимается её душа где-то под горлом.

- Мама? - позвала она, испугавшись, что та убежит слишком далеко, и претензионная синяя надпись на серебристом пакете потеряется в толпе праздно шатающихся граждан.

Она оглянулась, и тонкие пальцы с идеальным французским маникюром сжались на ручке сумки. Маша не могла оторвать взгляд от этих ногтей с невинно-белыми кончиками. Она автоматически спрятала руки за спину. Странно, а она думала, что давно перестала стыдиться своих коротко остриженных ногтей, никогда не знавших пилочек и лака, но сейчас ей стало не по себе, и не только из-за ногтей. А ещё из-за кошелька, ключей и мобильного телефона, которые Маша предпочла рассовать по всем имеющимся карманам, напрочь игнорирую сумку.

Они так и стояли друг напротив друга, не в силах разбить нахлынувшее молчание: Маша на десяток ступеней выше, отчего чувствовала себя ещё более неловко.

- Это хорошо, что мы встретились, - начала лепить демона к стене храма Вселенского разума Маша. - Я всё собиралась позвонить.

Да уж, восемь лет уже собираюсь, - ткнула она сама себе профнепригодностью доводов.

- Я хотела поговорить, - выдохнула Маша и чуть не съехала на следовательский тон. - В нейтральной обстановке.

"В смысле, чтобы не нарваться на него, а то ведь точно драка будет", - профнепригодность произносимых вслух фраз буквально выпирала из всех окон торгового центра. Это видели они обе. Следовательский тон тем и хорош, что с помощью него можно прилепить к храму самого отвратительного демона, да ещё и сказать, что так и было. Никто не заподозрит подвоха.

- Давай поговорим, только недолго, я тороплюсь, - в голосе женщины прозвучали нервные нотки, а кипенно-белые кончики ногтей впились в ручку сумки.

На этом месте говорить Маше уже расхотелось. Что говорить, если все доводы уже произнесены, но не в глаза собеседнику, а потолку - единственному ночному слушателю? Что говорить, если, встретившись после восьми лет разлуки, человек сообщает, что слишком спешит? Чего бы там не вертелось в обезумевшем от неожиданности разуме, Маша уже решила выложить всё начистоту и выслушать ответную реакцию.

- В общем, я подумала, возможно, ты захочешь переехать ко мне, - Маша подняла, наконец, глаза, изображая из себя взрослого и независимого человека. - У меня в доме три свободные комнаты, так что мы тебя не стесним...

- Мы - это кто? - произнесла её собеседница чуть хрипло.

- Это я и Яна, помнишь её? - про Сабрину Маша пока умолчала.

- Маша, понимаешь, это невозможно, - голосом, уже совершенно лишенном эмоций, произнесла её мать. - Я тебе всегда говорила, что...

И тут Маша сделала то, чего никогда от себя не ожидала. То, чего не может позволить себе следователь, капитан Центра по внешней безопасности и борьбе с иномирной преступностью. То, чего никогда не делала Маша, прокручивая подобную ситуацию у себя в воображении бессонными ночами. Она закричала.

- Что? Ты вспомнила, как меня зовут! Потрясающе! А теперь ты будешь рассказывать мне всякую ерунду на тему, что ты перед ним в долгу и что это благодаря ему я выросла и встала на ноги? Да неужели ты веришь в это сама? Я же знаю, что ты не любишь его, я хочу просто помочь тебе!

- Не кричи, - тихо и жёстко произнесла она. На них уже начали оборачиваться любопытные прохожие. Нелюбопытные тоже.

- Но иначе ты просто не слышишь, - Маша закашлялась. - Ты отказываешься от меня.

- Я не отказываюсь, - она не сделала попытки даже приблизиться к Маше. - Ты взрослая и должна понимать, что каждый человек имеет право поступать так, как он хочет. Ты поступила так, как считала нужным, не послушав моего мнения. Почему ты лишаешь меня этого права? Ты с чего-то взяла что знаешь, как лучше всем... И не нужно приходить, ладно?

Удары её каблучков становились всё тише и тише, пока не смолкли совсем. Маша так и осталась стоять, вцепившись в перила и глядя в пол. В мраморный пол с едва заметными разводами от воды.

Думаю, он всегда меня ненавидел. Вселенский разум, как глупо и напыщенно это звучит! Наверное, дети говорят так, когда их заставляют убираться в комнате или делать уроки. "Мои родители ненавидят меня". Нет, дело было совсем не в этом.

Он всегда считал меня подкидышем, бесплатным приложением к любимой жене. Любимой - в этом никто не сомневался. А я была приложением, без которого бы она не стала жить с ним.

Не подумайте ничего плохого. Я совсем не хочу жаловаться на своих родителей. Они всегда исправно кормили меня, одевали и обували. И хотели дать хорошее образование. А мама иногда даже пыталась научить жить. Её муж - не знаю я, как его лучше называть, скорее всего именно так - ни разу не произнёс и слова в мой адрес. Я всегда оставалась для него чужой.

Он ненавидел меня, наверное потому, что лишь одним своим существованием я напоминала ему о прошлом моей матери. Они очень часто ругались: по утрам я просыпалась от их криков, а вечером засыпала под них. Постепенно, когда начало приходить понимание, и из обрывков обвинений передо мной сложилась целая картина, я уже ничему не удивлялась.

Надеюсь, что когда я ушла, ему стало легче жить.

Муж моей матери занимал руководящую должность на стройке - там он привык повышать голос на подчинённых, ведь надо было перекричать шум работающих механизмов. Жили мы не то, чтобы очень богато, но и копейки от зарплаты до зарплаты не считали. Моя мама работала учителем музыки, это у неё получалось замечательно. Обычно за ней приезжали машины, которые отвозили её к ученикам. Моя мама всегда следила за собой - на клавишах фортепиано её ухоженные пальцы смотрелись восхитительно. Её причёска и костюм были всегда изящны и без излишеств. Я иногда представляла себе, как она занимается со своими учениками. Её голос очень спокоен. Но мне всё равно кажется, что они не смеют ей противоречить. За внешней мягкостью и женственностью скрывалась железная леди.

Только я одна знала, что она чувствует на самом деле. Боль. Такую острую и незатухающую, что когда я впервые поняла это, я сама зажмурилась. Я бы не смогла терпеть эту боль и молча выполнять свои повседневные обязанности - день за днём, год за годом. А она могла.

Моя сестра - Ольга - вот уж истинная дочь своего отца. Девица, которая никогда не упустит своего и всегда обратит на себя внимание. Не дай вам Вселенский разум попытаться ей перечить! Лично я убедилась на собственном опыте - занятие это неблагодарное. Так что в большинстве случаев я молчала, не зависимо от того, спрашивали моего мнения или нет. Я плохо помню тот момент, когда Ольга закончила школу. Она была на семь лет старше меня, и к тому времени, когда я стала более или менее осознавать происходящее вокруг меня, она уже не училась. И не работала. Ольга никак не могла решить, к чему же приложить свои силы. Впрочем, ей хотелось бы заняться бизнесом... или разводить дорогих кошек... или петь в опере. Собственно, все планы так и остались у неё в мечтах. На тему её ничего-не-делания они часто ругались с отцом. А потом обнимались и шли в магазин за очередной вещью, которая была необходима Ольге для нового хобби.

Мне кажется, она презирала маму за меня - и за её прошлое. Как всякий человек, ничего не смыслящий в жизни, Ольга думала, что знает всё. И имеет право судить. Я думаю, она никогда особенно не ревновала родителей ко мне, потому что это было верхом бессмысленности. Моя сестра - она всё прекрасно понимала. Она знала гораздо больше, чем я.

Чтобы меня хоть раз ударили в детстве? Да никогда! У нас была идеальная семья.

Как я представляла своего настоящего отца? Ну конечно же властным, сильным и красивым, а ещё и мудрым, наверное. Но здравый смысл и логика подсказывала, что если бы он на самом деле был таким, мама никогда бы не ушла от него обратно к своему второму мужу. А она ушла - тут не надо быть экстрасенсом. Возможно, он был каким-нибудь смазливым актёришкой из погорелого театра или завалявшейся экс звездой. Всё же интересно, почему моя мама - взрослая умная женщина - бросила всё и бросилась к нему. Ну допустим, опостылевшие будни, новизна новых отношений... Вселенский разум, мы же цивилизованные люди! И каждый знает массу способов того, как можно получить удовольствие и не иметь последствий. Мне всегда казалось, что детей заводят, когда и правда любовь. "Родной, я хочу, чтобы наши дети были похожи на тебя". А если актёришка из погорелого театра - какие ко всем демонам дети?

Ошибки юности? Что ещё за глупость. Таких здравомыслящих людей, как моя мама ещё поискать. Не найдёшь.

Я путалась в этой истории, я не понимала и боялась спросить.

Хотя нет. Однажды я всё-таки спросила у неё, кто мой настоящий отец. Она была на кухне и очень сосредоточенно резала помидоры для салата. У неё на руках были тонкие резиновые перчатки - чтобы не испортить маникюр. Она бросила несчастный недокрошенный помидор и посмотрела на меня так, что мне захотелось провалиться на месте. Это было то самое мгновение, когда я впервые почувствовала её боль - настолько острую и безысходную, что мне самой захотелось закричать. Но я промолчала. И промолчала она.

Мы никогда больше не возвращались к этой теме.

А они с её мужем - возвращались. Раз от разу их скандалы становились всё громче и страшнее. Ольга играла в свою любимую игру под названием "На самом деле я - бесчувственное бревно", хотя, я знала, в её душе бесновался целый тайфун эмоций. Я не знала, что мне делать.

Я знала только то, что если бы не я, он бы давно забылся. Но я была живым напоминанием. Её муж меня ненавидел. Он, наверное, любил её и вправду сильно, но по-своему. Я не понимаю ни его, ни её, вопреки тому, что мне очень хочется наконец всё понять и простить.

Я никогда не пыталась искать своего настоящего отца и даже не забивала себе голову такими мыслями. Зачем? Просто чтобы взглянуть ему в глаза и спросить: "Зачем?". Зачем? Чтобы наткнуться на очередную каменную стену, в которой нет дверцы для меня. Чтобы наткнуться на очередную чужую жизнь, наполненную незнакомыми мне чувствами и переживаниями, до боли далёкими и до слёз чужими. Чтобы он с непониманием посмотрел мне в глаза, наверное, глаза, доставшиеся мене от него, и раздосадовано улыбнулся. У него хватало проблем и без меня. Кому нужна чужая боль?

К тому времени я настолько запуталась в себе и в окружающих, что единственным способом развязать этот узел был мой уход.

Сейчас всё устроилось, и я уже очень редко вспоминаю, как тяжело было в начале. Мне не хочется думать о том, что за много километров от меня по-прежнему живут моя мама, её первый муж и Ольга. Машины по-прежнему отвозят маму к ученикам. Время ни сколько не испортило её красивое лицо и изящную фигуру. А Ольга по-прежнему сидит дома, гадая, кем бы ей стать. Надеюсь, мама и её муж ругаются реже, с тех пор как я уехала.

Раньше мне не приходило в голову пытаться что-то изменить в моей настоящей жизни. Во всяком случае, у меня есть всё, что нужно для счастья: Яна и любимая работа. Я не хочу влезать в чужие судьбы и пытаться навязать кому-то свою боль. У меня теперь есть работа, Яна и Сабрина, которая всё же вернулась.

Дверь на кухню осторожно прикрылась снаружи, а потом с треском распахнулась. На пороге стояла Маша с очень загадочным выражением лица. Она театрально окинула взглядом комнату, как будто примеривалась к покупке кастрюльки на плите и чашек в буфете.

- Так, - она схватилась за полотенце. - Что это у вас такое? И почему оно здесь висит? И что вы делали ночью с тридцать первого на тридцать второе? Спали? Как вы смели спать ночью!

Она всплеснула руками, так что полотенце хлестнуло по обеденному столу.

- Всё это очень подозрительно, - добавила она, в глубокой задумчивости потирая переносицу. - Что же вы мне так мало вещдоков накидали? Нет, и как в таких условиях вообще работать? Пока не накидаете, следователя вообще можете не звать. Взяли моду!...

Она упала на стул и отпила из чашки остывшего чаю. Рядом давилась беззвучным смехом Яна. Она опрокинула чашку с кефиром на себя и побежала в ванную отмываться, всё ещё издавая сдавленные смешки.

- Пародии на саму себя? - негромко произнесла Сабрина, когда они с Машей остались наедине. - Рассказывай, что произошло.

- Ничего, с чего ты это взяла? - Маша между делом подцепила со стола солонку и спрятала её в холодильник.

- Да, с чего бы я... - Сабрина побарабанила пальцами по столу. - В общем, выкладывай. И соль вынь.

- Какую соль? - нахмурилась Маша и пошарила рукой по полочке. - Демоны, опять она куда-то пропала. Ладно, я спать, наверное. Устала. Соль утром поищу.

Сабрина проводила её взглядом до дверей, выслушала вопль Маши, которая в темноте, как обычно, свернула стул, и только тут Сабрина заметила на столе чёрное тельце мобильного. Она хотела позвать подругу, но не решилась её беспокоить. Маша и так вела себя слишком странно. Последний и единственный раз это было ещё на четвёртом курсе. Когда Маша ушла от Алекса. Она забывала приходить на лекции, по несколько раз возвращалась в комнату за оставленными вещами, одну лекцию даже просидела с другим факультетом, не уловив разницы.

Она не плакала, не билась в истерике, так и не рассказала о постигшей её драме. Она только ставила соль в холодильник, чем смешила всё общежитие. Она оставляла телефон на кухне, а потом, ночью, возвращалась за ним и по нескольку часов сидела за казённым общежитским столом, глядя в экран мобильного, словно пытаясь разглядеть там знамения из будущего.

Но Сабрина не хотела, чтобы всё это повторилось ещё раз. Как будто назло её мыслям, мобильный зазвонил. Приглушённый голос легенды рока завёл свою волынку о том, кто убил императора, и Сабрина вынуждена была признать, что песенка в самый раз. Она улыбнулась - одними губами - когда увидела имя звонившего. Маша даже не потрудилась стереть его номер, поставить в чёрный список. Зачем? Может, всё ещё лелеяла надежду на то, что человек, которого она любила, вернётся? Сабрина не испытывала никаких надежд по этому поводу. Император мёртв, да здравствует император!

- Слушаю, - она отошла к окну, прижимая телефон к уху. Сабрина оглянулась на дверь: Маша не собиралась влетать в комнату и пылать праведным гневом. - Слушаю, говорите.

Она повторила, потому что кроме хриплого дыхания по ту сторону телефона не слышалось ничего.

- Маша? - осторожно вопросил её невидимый собеседник. Его голос дрожал. Сабрина была готова поклясться своей катаной.

- Значит так, маньяк-любитель, - оборвала его испуганно-романтический настрой Сабрина. - Если ты ещё раз позвонишь Маше, я тебя убью. Даже не посмотрю на то, что природа тебя и так обидела.

Алекс испугался, это было понятно по затравленному молчанию, воцарившемуся в трубке. Затёртое в разных литературных жанрах слово "убью" приобрело в устах наёмной убийцы свежий оттенок. Она сказала "убью" - и как будто провела по его горлу ножом. Не сильно, оставив лишь тонкую алую полосу, но он знал - это не конец. Он поверил ей, не мог не поверить. Сабрина никогда не произносила это слово в переносном смысле.

Через секунду мобильный заполнили пронзительные короткие гудки, отчего Сабрине стало скучно.

- Не мог ничего остроумнее придумать, как только звонить и дышать в трубку, - она подбросила телефон на ладони. - Мелкий пакостник. Попадись мне, я за всю соль в холодильнике на тебе оторвусь.

Она умерла тихим вечером, когда лужи на улицах города уже подсохли, и мир застыл в робкой надежде на солнечное завтра. Она умерла с подобием удивления на тонких, красиво очерченных губах. Травинка хлестала её по бледной щеке, оставляя грязный след. Она как будто подглядывала за следственной группой из-под полуоткрытых век, безразлично и хмуро отмечая каждое действие судмедэксперта.

Маша потёрла ужаленное крапивой запястье. Двух вещей здесь оказалось достаточно: крови и крапивы. Даже на той тропинке, по которой их повёл участковый - так дорога короче, крапива была по пояс и лениво помахивала листочками, заставляя Машу то и дело отдёргивать руку.

- Как её нашли? - Маша обернулась к участковому, который мерил шагами расстояние между гаражом и ближайшим деревом.

- Да хозяин гаража ставил машину, вот и увидел, - он нервно дёрнул себя за ворот рубашки, наверняка рисуя в воображении горячие вареники и компьютер с любимой игрой. Он тяжело вздохнул, ему вторил хор кузнечиков. - Место здесь глухое, днём почти никто не ходит. А так, то наркомана помершего от передозировки найдут, то подростки самодельные бомбы испытывают. Место гнилое, короче говоря.

Мёртвая девушка улыбалась им мёртвыми губами, словно ей нравилось, что после смерти она привлекла к себе столько внимания. Подул прохладный ветер, он разметал жемчужно-белые волосы убитой по грязному асфальту и заставил Маша спрятаться от него за выступом в стене.

Тело лежало возле угла гаража, головой к зарослям крапивы, так что сейчас мёртвый взгляд не мог дотянуться до неё.

- Документы на Еванджелину Мирр, - Ник подошёл к Маше, демонстрируя найденный паспорт. Правда, паспорт уже был в прозрачном пакете, поэтому точно ли произнесено имя, Маша проверить не могла. Хотя ей и очень хотелось. - Печать о регистрации мага тоже имеется.

- Что за каста? - нахмурилась она. Слишком много магов, позволяющих убивать себя за здорово живёшь.

- Каста учёных.

- Замечательно, - хмыкнула Маша. Действительно, чего уж тут, маги-учёные практически не обладали силой, если не считать силой феноменальную память. - Слушай, я помню это место. Вроде я здесь была.

Она отошла на несколько шагов в темноту, куда не доходил свет уличного фонаря.

- Ну да, - Ник на секунду оторвался от созерцания вещдока. - Здесь недалеко останавливаются автобусы в эту... Трудость. Кто только название придумал. Мы с тобой на остановке встречались один раз, когда туда ездили, помнишь?

- Точно, - Маша вздохнула. Ехали они туда дольше, чем были там, а всё из-за единственного свидетеля. - Я ещё вышла на остановку раньше и досюда добиралась пешком. Такие места не запоминаются.

- Трудость?

- Трудость тоже. Забытый вселенским разумом городок, - она поёжилась. - Скажите хоть, как умерла?

- Интересно, как? - ворчливо заметил Провизор. - Даже не знаю. Может из-за того, что нож в грудь воткнули? Хоть бы подошла поближе что ли, а что, только я один ползать должен.

Маша нехотя приблизилась к судмедэксперту и едва не растоптала тонкий белый шприц, валяющийся в траве. Она присела, держа руки в карманах, и стала разглядывать находку.

- Посмотри, похоже на игле кровь осталась, - она подняла голову и пребольно столкнулась лоб в лоб с Провизором. Оказывается, он решил подойти поближе, не дожидаясь специального приглашения. Маша зашипела и, потирая лоб, поднялась на ноги. - Надеюсь, оно того стоило... Ничего себе, а это ещё что?

- Что ты там ещё нашла? - с энтузиазмом откликнулся Ник.

- Похоже, наши преступники решили организовать чемпионат по устрашающим надписям, - проговорила Маша, приближаясь к боковой стене гаража. Она тронула пальцем испачканную красным поверхность. - Провизор, это кровь? На томатный сок не похоже. Это её кровь, да?

- Дорогая, ты можешь вообще подождать? - судмедэксперт тряхнул пакетом со шприцем. - Или я тебе на расстоянии определять должен?

Маша смущённо замолчала и отступила на шаг, словно для того, чтобы полюбоваться картиной. Руки, которые она старательно грела в карманах, снова замёрзли. "Тварь" - значилось на стене, буквы как будто дрожали от холода и страха, а красные капельки стекали по кирпичной кладке вниз, к земле.

- Предлагаю отработать брошенных любовников, - не сводя глаз с надписи, произнесла Маша. - И "Белый ветер".

- Убирайся, тварь! - крик донёсся из комнаты, когда я судорожно пыталась застегнуть куртку. Шарф выбивался из неё, застревал в молнии, я дёргала за неё, понимая, что сейчас сломаю. Меня трясло от холода, хотя примостившийся в углу телевизора стилизованный градусник ещё с утра показывал плюс пять. Зима в городе выдалась тёплой.

Горло сводило судорогой, и я не могла даже ответить на оскорбление. Да и что отвечать, если всё сказано уже сотни, тысячи раз. Если уже сказано последнее "не звони мне" - ах, что за счастье: голос не сорвался, голос прозвучал даже слишком спокойно. Надеюсь, моя улыбка одним уголком губ и взгляд исподлобья - не смотри на меня так! - обычно мама начинала нервничать от одного такого взгляда - надеюсь, это получилось значительно? Надеюсь, он не понял, что я убегаю в панике и диком страхе, что ещё немного - и разрыдаюсь. О, какой позор...

- Добилась своего? - она вышла из кухни, скрестила руки на груди и опёрлась о косяк. На ней был этот невыносимый серый костюм - интересно, сколько же ему лет? - и волна русых волос скатывалась по плечам. Наверное, совсем недавно она была красавицей. - Больше не приближайся к моему сыну.

- Больше никогда, - пообещала я почти шёпотом и схватила с тумбочки свою сумку.

Она со злостью лязгнула замком за моей спиной, а меня трясло от холода, хотя снег на улице таял и растекался серыми лужами.

Маша заметила, что сзади к ней подошёл Ник, только после того, как он выразительно покашлял.

- Ты устала? - с подозрением спросил он.

- Да, - кивнула Маша, сбрасывая наваждение. - То есть, нет. То есть, я нормально. Как там с родственниками потерпевшей?

- Уже вызвали в Центр, поехали? - Ник как-то странно заглянул в её глаза и взял за локоть.

Зарычала служебная машина в десятке шагов от них. Маша покрутила головой: Провизора уже нигде не было. Видимо, он успел закончить с экспертизой и теперь располагался на заднем сидении, устраивая чемоданчик у себя на коленях. А магичка подходяще приютилась в чёрном мешке с продольной молнией и по-прежнему сканирует окружающее пространство мёртвым насмешливым взглядом.

- Почему ты на меня так смотришь? - не выдержала Маша.

Ветер бросил ей в лицо запах покинутых домов.

- А почему ты дрожишь? - губы Ника сердито сжались, и сжались его пальцы на её локте, и Маша почувствовала себя виноватой. Она опустила взгляд на трещины в асфальте, через которые пробивалась трава.

- Холодно. Ветер этот... поехали скорее.

Когда они приехали в Центр, на часах было девять вечера - не так уж и поздно для беседы с безутешными родственниками. Ожидая их и Ника с опознания, Маша глотала чуть тёплый чай, абсолютно не чувствуя его вкуса. На этикетке было написано, что чай с апельсином. В серых сумерках за окном загорались разноцветные огни, сигналили машины, и через открытую форточку нёсся запах вечерних улиц.

Она сделала над собой усилие, чтобы подняться и пойти в комнату для допросов. В коридоре уже погасили половину ламп, но из-за приоткрытой двери приёмной Галактуса выбивался целый поток света, и доносились странные булькающие звуки. Маша не удержалась и заглянула туда. Происхождение звуков сразу же выяснилось: в углу на кресле сидела Рената и рыдала, совершенно не заботясь о сохранности косметики.

Рауль занимал её место за компьютером, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Он как обычно ворчал себе под нос что-то малопонятное.

- Что произошло? - Маша подошла к Раулю и заглянула на экран компьютера. Она тут же со вздохом отвернулась: по чёрному экрану прыгали синие строчки.

- Ламеры! - он сердито погрозил кулаком системному блоку. - Попытались взломать базу данных. Взломать не взломали, но зато чуть не удалили половину. Маша, ты представляешь, ну ни разу такого не видел!

- Я не отходила никуда, - всхлипнула Рената. - И никому ничего не давала...

- Да хватит уже реветь. Для того чтобы сломать защиты, не обязательно сидеть именно за этой машиной, - буркнул себе под нос Рауль. - Вроде всё живо, но ещё бы чуть-чуть и... эх! - он махнул рукой.

- Кто ломал? - изрядно удивившись такой новости, переспросила Маша.

- Ну я откуда знаю? - дёрнул плечом Рауль. - Сейчас по всему Центру программисты работают, пытаются данные восстановить.

- Тогда не буду мешать, - поразилась масштабности проблемы Маша. - Пойду наловлю преступников.

...Сегодня она изменила своей привычке: не стала наблюдать через одностороннее окно за приглашённой женщиной. Да и не было никакого интереса, наблюдать: она сидела на ближнем к выходу стуле, ссутулившись, отчего полная фигура, обтянутая цветастым костюмом, казалось ещё более нелепой.

- Опознали? - автоматически спросила Маша у стоящего тут же, возле окна, Ника.

Тот кивнул и пожал плечами. Мол, неужели ты сомневалась?...

- Здравствуйте. Я капитан Орлова, я буду вести это дело, - Маша заняла своё место напротив женщины. - Скажите, кем вы приходились Еванджелине Мирр?

Чтобы вспомнить имя пришлось заглядывать на корешок тоненькой папки с делом.

- Я крёстная её, - она отняла от лица большой носовой платок, задумчиво посмотрела на него и снова промокнула красные от слёз глаза. - Родители у неё умерли, я её забрала себе. Хорошая была девочка, Евочка моя маленькая, спокойная такая. Никогда слова поперёк не скажет. Какой же урод её убил, чтоб его демоны на том свете мучили!...

Она всхлипнула и снова уткнулась в платок.

- Успокойтесь, - негромко произнесла Маша. От собеседницы шёл устойчивый запах сдобы. - Скажите, чем занималась Ева?

Она решила ограничиться сокращённым вариантом имени, потому что опять заглядывать на корешок папки было некрасиво.

- Она училась в кулинарном техникуме, уже через год должна была закончить, - жалобно протянула крёстная. Как будто, закончила бы жертва техникум, ей на том свете жилось бы легче. - Никогда у неё врагов не было, все подружки её очень любили, всегда к нам в гости приходили. А один раз, когда Евочка заболела, они всей группой её проведать пришли! Все её очень любили. Какая несправедливость...

Она склонилась к столу и тоненько завыла. Маша дотянулась до пластикового кувшина и, налив воды в стакан, подвинула его к женщине.

- У неё был молодой человек? - Маша сложила руки перед собой.

Её собеседница шумно выпила воду и снова вцепилась в платок.

- Был у неё один, но они уже давно не общались. Поссорились, наверное. Евочка мне ничего не говорила, но я же видела, что она переживала сильно, - она промокнула платком глаза. - Я ей сразу сказала, как только его увидела, плохой он человек, не будет ей с ним счастья. А она мне говорит, что ты, он такой хороший. Ни разу даже шоколадку не принёс ей. Она такая добрая у меня была, такая доверчивая.

- Вы знаете, куда она собиралась пойти сегодня вечером и как она вообще могла оказаться на улице Первого снега? - вздохнула Маша. Оказалось, мёртвый взгляд магички до сих пор стоит перед её глазами. И ветер треплет белые локоны.

- Она мне говорила, что к Лии пойдёт. Это её подруга. Занятия у неё обычно в пять заканчиваются, а я с работы в семь прихожу. Сегодня прихожу, а её дома нет. Я к девяти уже заволновалась. Она же всегда меня предупреждает, когда задерживается. Крёстная, говорит, ты не волнуйся, мы тут реферат делаем, я скоро приду. А тут даже не позвонила. Я стала Лии звонить, она долго трубку не брала, потом взяла. Мялась-мялась, и сказала, что Евочка к ней сегодня не приходила. А потом и вы уже позвонили. Ой, горе-то какое!

В тишине надсадно громко тикали часы, голубые цифры бежали по экрану диктофона. Маша открыла папку и уставилась на чистый лист.

- У вас есть координаты того молодого человека и Лии?...

Кто ни разу не слышал, как свистит ветер в ушах, не видел, как несутся слева и справа огни города, не может понять этого чувства полной свободы. Свободы и скорости, что высекает из глаз слёзы и заставляет улыбаться горизонту и мчаться туда, где трасса сливается с чёрным небом, где меркнут от света звёзд придорожные фонари.

Она затормозила как всегда возле скульптуры в виде портала в другой мир. Маша полюбовалась на серебристые буквы, как будто подвешенные в центре портала, они были призваны внушить благоговейный трепет каждому, кто въезжает на территорию столицы. "Петербург-69. Город - врата", как же она любила этот дышащий ночной свежестью, притихший после очередного бурного дня город! Как чувствовала единение с ним именно сейчас, именно здесь, глядя на дрожащие звёздочки-огни, потонувшие в жемчужно-сером море ночи.

Когда фонари стали слишком расплываться, Маша стянула с руки тонкую кожаную перчатку и вытерла глаза. Она могла разделить свою тоску только с этими звёздами-огнями и перламутрово-серым от иллюминации небом.

- Пора возвращаться, - сказала самой себе Маша и снова сжала пальцы на руле мотоцикла.

Улицы пустовали, и её смех эхом отскакивал от погружённых в забытьё стен. Кажется, она забыла уже обо всём: и о досадном происшествии с базой данных, и о бесконечно длинном дне. Сейчас существовали только они вдвоём и эта ночь, пропахшая яблоками и сухой травой.

- Знаешь, как называется эта улица? - Рената махнула рукой в сторону четырёхполосной трассы, уходящей прямиком в тоннель.

- Не знаю. Как? - улыбнулся ей в ответ Шредер.

- Дорога в будущее. Я читала, что эту дорогу построили первой, даже ещё раньше, чем проспект Рождественского! - она обхватила его за руку и прижалась щекой к плечу. - Представляешь? И ещё то, что она как будто идёт по направлению к тому месту, где впервые обнаружили портал. Не доходит до того самого места, конечно...

Она подняла на него улыбающиеся глаза, её волосы защекотали ему руку. Шредер понял, что Рената хочет от него. Он наклонился и поцеловал её в приоткрытые губы, пахнущие шоколадом, коснулся ладонью её обнажённого загорелого плеча. Рената замерла под его руками, и ещё несколько секунд после того, как поцелуй закончился, не смела шевельнуться.

- Ты такой... - шепнула она, проводя кончиком пальца по его щеке.

- Какой? - Шредер сделал вид, что собирается укусить её за палец, Рената захихикала и отдёрнула руку.

- Такой романтичный... - девушка порозовела от смущения. - Ой...

Шредеру нравилось то, как она постоянно краснела, как осторожно прикасалась к нему и говорила какие-то милые глупости. Она была настоящей. Она не гналась за призраком власти, не принимала многозначительный вид, заговаривая о смерти, и уж тем более не пыталась задавить его авторитетом. Шредер не допускал мысли, что просто использует её. Нет, но... разве одно может помешать другому?

- Ой, а знаешь... - она смущенно уткнулась ему в плечо. - У нас существует одна легенда.

- Что за легенда? - поддержал разговор Шредер. С Ренатой было просто.

- Легенда об этой дороге. Что если мужчина и женщина поцелуются вон там, - она указала тонким пальчиком на въезд в тоннель. - То у них всё будет хорошо.

- Правда? - Шредер приподнял её лицо за подбородок и посмотрел в прозрачные голубые глаза. Безумие - целоваться на середине четырёхполосной трассы, даже ночью, даже под равнодушными взглядами фонарей - почему бы и нет? - Идём.

Она радостно пискнула, когда он сжал её ладонь, торопливо застучали её тонкие каблучки по асфальту. Трасса пустовала, а высотки по её бокам неодобрительно поглядывали на двух сумасшедших тёмными окнами.

Длинные лампы освещали бетонные стены тоннеля, уходящие вперёд и вправо. Там дорога сходилась с потолком, и лампы сливались в одну сплошную линию. Не доходя до середины дороги, он поймал Ренату в объятия.

- Так? - спросил Шредер, наклоняясь к её губам.

Рокот двигателя заставил его дёрнуться, и взгляд вырвал из ослепительного искусственного света силуэт мотоцикла, летящего прямо на них. Он толкнул замершую от ужаса Ренату - в сторону заграждения между третьей и четвёртой полосой - и сам ринулся туда же. Гонять по улицам на такой скорости могут только те, кому жизнь не дорога - ни своя, ни чья-то ещё.

Мотоциклист заметил их слишком поздно и, кажется, струсил, потому что машина резко вильнула влево и влетела в стену. Рената, подглядывающая за происходящим из-за его плеча, дёрнулась и закрыла руками лицо. Раздался треск и скрежет - словно кто-то недобрый провёл ножом по стеклу.

- Вызывай цели... врачей, - от неожиданности он едва не забыл, что находится в мире людей. Но, Рената совершенно не обратила на это внимания. Она не сводя глаз с груды обломков, она тыкала в кнопки мобильного.

Шредер приблизился к месту аварии. От мотоцикла остались одни воспоминания: корпус развалился на части, руль отлетел шагов на десять в сторону. В шаге от кучи металлолома без движения лежал человек. Подступив к неудачливому мотоциклисту ближе, Шредер понял: девушка. В джинсах и чёрной куртке. И тёмно-рыжие волосы испачканы кровью.

Он присел рядом, дотронулся до липкой от крови шеи. Под кожей бился пульс, и Шредер успокоено выдохнул. Он осторожно повернул лицо девушки к свету: ссадина на щеке и кровоподтёк на лбу.

- Зачем вы так гоняете, капитан? - прошептал он.

Сзади к нему подступила Рената, стук каблучков эхом отзывался в тоннеле. Она перепугано вскрикнула.

- Они... они сейчас приедут, - прошептала она, когда к ней обернулся Шредер. Рената не смотрела на него. Закрывая рот ладонью, она глядела круглыми от ужаса глазами на лежащего на асфальте капитана.

Белый фургон и правда примчался довольно быстро. Высокий седой врач, деловито обходя место происшествия, заметил:

- А такое часто происходит. Эта дама ещё легко отделалась. Обычно по частям потом собираем, - он отсалютовал Шредеру и забрался в свой фургон вслед за носилками.

Шредер посмотрел вслед машине с красным крестом на боку, потом, слегка придя в себя, обернулся к Ренате. Она прерывисто дышала и пряталась за его спиной, словно даже смотреть на останки мотоцикла не могла.

- У тебя руки в крови, - пискнула Рената.

- Я знаю.

Шредер отвёл взгляд от пятна на асфальте и подошёл к развороченному корпусу машины. Здесь было то, что привлекло его взгляд с самого начала, когда он ещё сидел, придерживая голову девушки. В металл был вбит символ, размером с монету. Сам из чёрного материала, он был почти не заметен на корпусе, лишь странный блеск в свете белых ламп привлёк внимание Шредера.

Он достал из кармана куртки нож и подцепил символ, тот упал ему в руки. Дырочка возле края выдавала в нём медальон, а шестилучевое солнце заставило крепко задуматься. Медальон обжёг его ладонь. Надобность взламывать базу данных Центра отпала сама собой.

Глава 5. Твоя мёртвая бабочка

Сон путался с реальностью, Маша не могла понять, что настоящее, а что - нет. Потом оказалось: из настоящего остались только прохладные пальцы Сабрины на её горячей щеке. Почему так жарко?

- Руки целые, ноги целые, голова на месте. Хотя толку он неё - ноль! - ворчал Провизор.

- Чудо, что она вообще выжила. После такого обычно по кускам собирают, - ещё один голос, незнакомый.

Маша открыла глаза.

Палату заливал красноватый свет заходящего солнца. На стену, противоположную окну, падали тени сосен. В приоткрытую форточку неслось пенье птиц. Что-то последнее время она слишком часто оказывается в этой палате.

- Пожалуйста, передай Галактусу, чтобы он не отдавал никому её дело об убийстве магички из кулинарного техникума, - произнесла Маша на одном дыхании и закрыла глаза.

- Забудь ты уже про свои трупы, - вздохнула Сабрина. - Как ты себя чувствуешь?

- Голова болит, - пожаловалась Маша. Когда она закрывала глаза, становилось легче, спасительная темнота заглушала невыносимо яркий красноватый свет.

- Ещё бы, - горестно произнесла её подруга.

- Шредер и Рената целовались, - произнесла Маша с усилием. Ей было тяжело говорить, но только так она могла зацепиться за единственное, что не было сном - за Сабрину.

- И что с того? - она убрала прядь волос с её лба.

- Они целовались на дороге, я испугалась, что собью их...

- И вписалась в стену, - резюмировала Сабрина. Это прозвучало вполне справедливо. - Маша, если ты ещё раз...

- Я больше не сяду на мотоцикл.

"Я больше не сяду на мотоцикл, я больше не почувствую свежий ветер на своём лице, не увижу, как проносятся мимо огни города. Я больше не вспомню про Алекса", - сейчас ей хотелось обещать, самой себе или Сабрине, не важно. И ей хотелось верить, что она выполнит все свои обещания.

- Я его убью, - серьёзно произнесла Сабрина. Слово "убью" никогда не было для неё литературным преувеличением.

- Не нужно, он ведь разбился, - примирительно улыбнулась Маша.

- Я не про мотоцикл, а про Алекса.

- Его тоже не надо. Сабрина, - Она поймала подругу за руку и открыла глаза. Сабрина уже сидела на краю кровати, и в её глазах не было гнева. В них была тревога. - Я подумала, раз всё так получилось, это неспроста. Сабрина, я решила забыть его.

- Ничего себе! - Сабрина всплеснула руками. - Сколько же лет ты не могла до этого додуматься?

- Много, - Маша покусала губы. - Не смейся, пожалуйста. Я решила, и я забуду. Я хочу рассказать тебе, почему мы расстались, я не рассказывала до сих пор... не обижайся, не потому, что не доверяю тебе. Просто мне кажется, я надеялась всё вернуть.

- Вы расстались разве не потому, что он ничтожество и по любому поводу устраивал тебе сцены? - Сабрина тяжело вздохнула и возвела глаза к потолку. - Ладно, не сердись. Я тебя слушаю.

- Это было в феврале, на четвёртом курсе. Я не знала, что его мама следит за мной. Однажды, я пошла на концерт одной рок-группы вместе с Раулем. На следующий день, когда я пришла к Алексу, он устроил жуткий скандал. Он подумал, что Рауль - мой парень, и я никак не могла его переубедить. Он сказал, что будет продолжать со мной отношения только в том случае, если я буду каждый день писать ему отчёт, во сколько, с кем и где я была...

- И ты...? - с тихим ужасом спросила Сабрина.

- И я согласилась.

Мы познакомились случайно, на форуме в Интернете. Не знаю, как там получилось, но очень скоро я уже не представляла своей жизни без него. С ним можно было говорить на любые темы, он восхищался мной, красиво говорил о любви, а я - юная и наивная - попалась.

Когда наша дружба переросла в нечто большее, мне захотелось встретиться, на что Алекс ответил мне, что он не может ходить. Как будто бы это могло меня отпугнуть! Уже тогда я готова была положить на алтарь любви всё - и свою свободу.

Около года у нас всё было волшебно, как в сказке. Я не любила его, я жила им, хотя в это и тяжело сейчас поверить. Я доверяла ему то, что не рассказывала даже Сабрине. Я рассказала ему о своих воспоминаниях об отце. Всё это кончилось куда прозаичнее, чем началось.

Начались ссоры, сначала мелкие - если я опаздывала на пять минут, потом всё крупнее - если я не могла вовремя ответить на звонок, если я называла его "котя", а ему хотелось, чтобы я называла его исключительно Алексом. Если я его называла Алексом, я на тот момент ему хотелось быть лишь котей. Он никогда не стеснялся в выражениях.

Все грани были перейдены тринадцатого февраля, вечером, за день до праздника Святого Валентина. Он как обычно сидел в инвалидном кресле возле окна. В углу комнаты светился экран компьютера. В квартире было пустынно, только на кухне горел свет. Я знала - там коротает зимний вечер его мама.

- Мне надоело слушать твои сказки о любви! - кричал он, а я с ужасом смотрела на человека, которого любила. Как я могла не заметить, что принц превращается в чудовище? - Мне надоело твоё постоянное враньё, твои измены. Ты просто хочешь надо мной посмеяться, вот и приходишь. Ты двуличная. Ты тварь, вот ты кто!

И я действительно начинала чувствовать себя тварью. Я испугалась его потом. Не когда он швырнул в меня книгой. Не когда видела, как краснеет от ярости его лицо, а мышцы на шее напрягаются до состояния струны. Когда поняла, что это не шутка. Это не один из ставших привычными скандалов.

Но тогда я испугалась настолько, что согласилась писать отчёт, чтоб его демоны побрали. Я сломала сама себя, я сделала то, чего бы ни сделала никогда. Он взял из моих рук исписанный дрожащими буквами листок, скомкал его и бросил в угол.

Только тогда я увидела, что это не тот человек, которого я любила.

- На колени! - крикнул он и указал пальцем на пол.

- Что? - я стояла перед ним, сунув руку в карманы джинсов, и слегка улыбаясь. Мне не было смешно, но я чувствовала, что если не буду улыбаться, я заплачу.

- Ты не слышишь? На колени или убирайся отсюда, тварь! - его голос перешёл на хрип. Наконец-то он сорвал себе горло.

- Нет, - просто ответила я. Мне хотелось ударить его и мне не было стыдно, потому что я всегда относилась к нему как к равному, но сейчас я не могла ударить, потому что зазорно бить инвалида.

- Ты изгадила мне первую любовь, ты сволочь, вот ты кто! - его слова были призваны втоптать меня в грязь, но втоптать меня в ещё большую грязь было невозможно. Нет грязи больше той, куда я только что окунулась сама. - Не удивлюсь, если и папаша твой был такой же тварью. Надеюсь, он сдох, надеюсь, ты тоже скоро сдохнешь!

Он посмотрел на меня налитыми кровью глазами, судорожно пытался отдышаться, а я впервые разозлилась на него. Не обиделась, не расстроилась, что предала любимого с каким-то там Раулем, а разозлилась. На саму себя тоже. Мне очень хотелось бы знать, какое выражение лица было у меня в этот момент.

Я подошла к Алексу и, уперевшись руками в подлокотники его кресла, тихо прошипела ему в лицо:

- Не смей трогать моего отца, ничтожество, - не пришлось ничего выдумывать, я повторила слово Сабрины. - Ничтожество. Не звони мне больше.

Я ушла. Потом мне было плохо, видит Вселенский разум. Во мне в страшных муках корчилась и умирала первая и последняя любовь.

- Маша, - Сабрина в ужасе сжала руки на груди. - Я не могу поверить, ты так долго терпела это. Ты ничего не рассказала мне. Да я бы убила его в тот же вечер. Я бы живого места не оставила на этом ничтожестве!

- Не нужно никого убивать, - Маша села, откинувшись на спинку кровати. Во рту стоял противный привкус железа. - В том-то и дело, что не нужно. Это моя страшная месть. Я же знаю, что он меня не забудет, что будет мучиться и вспоминать. Видишь, какая я жестокая.

Она нервно рассмеялась и закрыла лицо руками. Сабрина обняла её, погладила по спине. Маша опустила голову ей на плечо. В палате воцарилась такая глубокая тишина, что от осознания собственной незначительности замолчали даже птицы за окном.

В коридоре послышалось знакомое ворчание, потом дверь в палату распахнулась. На пороге стоял человек в белом халате с пакетом в руке. Он потянулся к выключателю.

- Провизор? - определила Сабрина.

- Кто же ещё... Сплетничаете в темноте? А я вам тут лимончиков принёс, чтобы не тошнило, - он нащупал выключатель, нажал на него и зажмурился от яркого света.

- Так меня вроде и не тошнит, - благодарно улыбнулась Маша.

- Это поправимо. Я тебе ещё лекарств принёс, - он поставил шуршащий пакет на тумбочку. - Чтобы затошнило.

Сегодня он позволил себе остаться один на один с мыслями. Шредер сидел в кресле перед распахнутым в летний день окном. Чёрно-рыжий пёс лежал у него в ногах, в полотне солнечного света, грустно положив морду на лапы.

Шредер держал двумя пальцами чёрный медальон, спасший этой ночью жизнь капитану. Простите, не капитану... Звание явно преуменьшено. Он то смотрел артефакт на свет, то созерцал его под увеличительным стеклом, и увиденное ему очень нравилось.

Искусно вырезанное солнце с шестью лучами - символ касты целителей, одной из самых высокопоставленных каст в мире магов. И этот медальон - вовсе не симпатичная безделушка, это сильный артефакт, единственный в своём роде. Раньше он хранился в сокровищнице императора.

Потом его там не стало. Шредер знал, что дочь императора жива. Знал. Никто другой в это уже не верил.

Он почти не помнил свою двоюродную сестру, он и видел-то её всего несколько раз на официальных мероприятиях. Помнил только, что она почти не отходила от родителей, что у неё был не по возрасту серьёзный взгляд. Да и кто бы разрешил ему приблизиться к принцессе, с которой сдували пылинки? Она была на пять лет младше Шредера. На долгие пять лет.

- Ну что, Комиссар, - Шредер склонился, чтобы потрепать пса по ушам. - Мы с тобой её нашли, а ты не верил.

Комиссар смерил хозяина уставшим взглядом и снова уронил морду на лапы. Шредер откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Всё складывалось очень хорошо. Он подумал о том, что Сабрина как всегда оказалась права, со всей жёсткостью и прямотой, с которой может быть права наёмная убийца. Императрица - это сказка. Вот пусть она навсегда и останется небылицей.

Императрица - вот кого он ненавидел все эти годы. Её имя повторял отец, сжимая пальцы в кулак и глядя сквозь пространство и время, и сквозь него, Шредера. Её имя жило в стенах замка, витало там, её именем был пропитан каждый глоток воздуха, каждая капля воды в фонтане. Даже белое пламя, которым освещались своды замка ночью, было напоено её именем.

Её фантом всю жизнь существовал рядом с ним: фантом маленькой девочки со взрослым взглядом. Она успела прожить три долгих года, а потом исчезла, словно её и не существовало. Шредер не знал, что именно случилось, но очень хорошо помнил эти дни. Словно чёрная туча повисла над Альмарейном.

Отец никогда не замечал Шредера. Орден потерял интерес к сыну сразу же, как только обнаружилось, что у того нет никаких способностей к магии, и с тех пор Шредер жил сам по себе. В замке так легко по полгода не встречаться с собственным отцом.

Он только потом понял, чем заслужил такое пренебрежение. Орден мечтал стать императором, занять место своего брата, а для этого ему нужен был наследник. Шредер, который не в силах был создать самый элементарный огненный шар, в их число не попадал.

Шредер не помнил свою мать. Говорили, что она была богиней смерти. Говорили, что её убили вскоре после его рождения. А ещё то, что её прах - ценнейший артефакт в обоих мирах. Говорили, что отсутствие магии у Шредера - это проклятье, доставшееся от неё.

Не то, что императрица - его двоюродная сестра. Вот у кого магии было предостаточно! По замку так и ползли сплетни о том, как трёхлетняя девочка едва ли не горы будет сворачивать силой взгляда и уничтожать демонов одним мановением руки.

Потом она исчезла. Все говорили, что императрица погибла, и только спустя долгие годы Шредер узнал, что это не так. Он услышал разговор своего отца с кем-то из высокопоставленных магов.

- Я знаю, что она жива, - говорил Орден, как обычно впечатывая каждое слово в собеседника. - Нужно найти её и как можно быстрее уничтожить. Мы не можем так рисковать.

Шредер понял, чем может заслужить одобрение отца.

Из больницы Маша сбежала довольно быстро, как обычно, вызвав недовольство врачей и Провизора. По ночам голова всё ещё болела, и вспоминать о ночных прогулках не было никакого желания, поэтому Маша вложить все силы в расследование.

Она стояла возле злополучного гаража, не замечая того, как солнце нагревает её спину. Маша сжимала в руке телефон, на экране которого мертво застыла карта Железнодорожного района Нью-Питера. Коричневый многоугольник на карте обозначал гаражи, значит, за её спиной пролегала ветка железной дороги, а слева находился выход к жилому комплексу.

Не понимала Маша только одного - с чего несчастная жертва потащилась через весь город, чтобы погубить свою жизнь вот таким неприятным образом и не в самом красивом месте? Если верить крёстной Евы и их паспортным данным, жили они в другом районе. Ещё оставались подруга и бывший кавалер потерпевшей, но при близком рассмотрении оказалось, что он давно укатил заграницу, а она - тоже была прописана в другом районе.

Провизор сказал, что Еве ввели сильное снотворное, после чего ударили в грудь ножом.

...- Это вещество используется в хирургии, - произнёс он, увлечённо болтая колбой с синей жидкостью на дне.

- Значит, убийца - хирург? - Она оттолкнулась ногами от пола и закружилась на своём любимом кресле.

- Нет, ну как ребёнок, честное слово, - судмедэксперт покосился на развлекающуюся Машу. - Можно сказать, да. Это лекарство не продаётся в аптеках, потому что обладает наркотическим эффектом...

Возможно, что девушку насильно привезли сюда, чтобы выбросить труп подальше от места преступления, но почему тогда снотворное ввели не сразу же? Маша сунула телефон в карман и побрела к автобусной остановке по заросшей крапивой тропинке.

По дороге ей не попалось ни одного прохожего, только возле магазина с потухшей вывеской "Хлеб и прочие продукты" собралась компания мужчин в оранжевых жилетках, явно работников железной дороги. Маша остановилась и оглянулась назад. Только сейчас она сообразила, что к гаражам только два въезда: со стороны остановки и со стороны домов. Поскольку дело было вечером, убийца вряд ли потащил бы девушку через дома: дети, старушки и собачники, кому не хочется выйти на свежий воздух после дождливого дня!

От остановки с грозным рыком отъехал автобус. Картонка, приклеенная к его боковому стеклу, гласила "Трудость". Надо же такое название придумать... Маша протиснулась через компанию рабочих, запивающих булки кефиром, и зашла в магазин.

Мелодично звякнул подвешенный к двери колокольчик. Она попала в спасительную прохладу. Среди стеллажей с продуктами Маша нашла взглядом продавщицу: та как сидела за прилавком, так и замерла, словно манекен. Только когда вентилятор поворачивался в её сторону, с неё норовил слететь синий колпачок.

- Здравствуйте, - Маша шагнула к ней и, оперевшись одной рукой о прилавок, другой протянула продавщице удостоверение. - Капитан Орлова. Мы можем поговорить?

Продавщица непонимающе тряхнула тёмными локонами, посмотрела на удостоверение, потом на Машу, потом опять на удостоверение.

- Вы были на работе вечером десятого июня? - Она не стала дожидаться согласия на беседу.

Не произнося ни слова, продавщица повернулась к Маше спиной и ткнула пальцем в висящий на стене календарь.

- Да, - сообразила она наконец, - это была моя смена.

- Тогда, возможно, вы видели вот эту девушку, - Маша протянула ей фотографию Еванджелины. Запечатлённая на ней девушка выглядела не лучшим образом. Её внимательный мёртвый взгляд всё ещё мерещился Маше по ночам.

Продавщица схватилась за сердце и откинулась на спинку стула.

- Да, видела я её. Точно помню. Волосы у неё такие красивые, как будто перламутровые. Она вечером ко мне в магазин заходила. Да-да, точно она. О господи, её что, того?... - она выразительно провела указательным пальцем по горлу.

- Почти, - кивнула Маша. - Расскажите подробнее.

- Сижу я вечером, народу никого, часов шесть было. Те, кто после работы в магазин заходят, ещё работать не кончили. Я в окно смотрела, а на остановке девочку эту заметила. Я из-за волос на неё внимание обратила. Тут дождь пошёл опять, целый день он то заканчивался, то начинался. Девочка в магазин забежала. Я, говорит, дождь пережду.

- Мне не жалко, жди сколько хочешь, - Линда так и осталась сидеть на месте, перелистывая страницы с древнем журнале, который нашла в подсобке.

Девушка окинула взглядом витрины и отошла к окну, что выходило на остановку. Дождь стучал по стеклу, и по лужам плясали пузыри.

- Дождь-то теперь не скоро кончится, - поглядев на эти пузыри, заметила Линда. - А волосы у тебя какие красивые. Это краска такая особая?

- Нет, - девушка обернулась к ней, застенчиво улыбнулась. - Это мой натуральный цвет.

Подол её белого платья плескался чуть выше щиколоток, а на джинсовой куртке, накинутой на плечи, ещё не высохли мокрые точки - отпечатки дождя.

- Ждёшь что ли кого? - профессионально-заинтересованным взглядом Линда оценила туфли девушки, явно не дешёвку рыночную.

- Жду, - её щёки слегка порозовели.

- А потом она ушла, ко мне тут покупатель пришёл, так что я даже не заметила. Только услышала, что колокольчик звякнул, и всё, - продавщица виновато развела руками. - Наверное, дождалась.

- Значит, вы не видели, с кем она ушла? - уточнила Маша.

- Нет, не видела. Занята была.

- Спасибо, - кивнула Маша.

Выходить под палящее солнце было смерти подобно, но деваться некуда. Она пошла к автобусной остановке, чтобы скрыться в её обманчивой тени и подождать хоть какой-нибудь вид транспорта. Можно даже тот самый ревущий, как реактивный самолёт, автобус до Трудости. Как же весело было тогда с Ником трястись три часа в эдакой консервной банке, чтобы за пять минут получить показания перепуганного свидетеля, а потом столько же ехать обратно. Жизнь полна интересными событиями.

Маша с удовольствием устроилась в мягком кресле, вытянув ноги. Умиротворяющее гудел кондиционер. Герда, поправив на стене покосившуюся рамочку с одним из своих сертификатов, опустилась в соседнее кресло.

- Хочешь чаю? - спросила она.

- Нет, спасибо, я только что у себя наглоталась, - в кабинете психолога Центра царила настолько благостная атмосфера, что Маша с трудом подавила в себе желание закрыть глаза.

- Хорошо, - Герда разложила у себя на коленях принесённые Машей фотографии и задумчиво взъерошила короткие тёмные волосы. - Ты говоришь, насилия не было?

- Провизор сказал, что нет. Да и вообще никаких издевательств над трупом, - Маша побарабанила пальцами по подлокотнику кресла. - Если не считать надписи.

Несколько минут в комнате царила тишина. Герда перебирала в руках фотографии, Маша героически боролась со сном. Окно выходило на противоположную от проспекта сторону, так что кроме клочка голубого неба в нём не было ничего.

- Это не похоже на маньяка, - произнесла, наконец, Герда. - Ты говоришь, что убийца, скорее всего, назначил жертве встречу, значит, ему приходилось с ней общаться. Маньяки такого типа, как правило, обладают просто потрясающим обаянием. Обычно они получают удовольствие от страданий жертвы. Я не думаю, что он стал бы усыплять её снотворным, такое убийство не принесло бы ему психической разрядки.

- Камень с плеч, - призналась Маша, - ещё только парочки маньяков мне для полного счастья и не хватало. А что ты можешь сказать про надпись?

Герда отдала ей все фотографии, кроме нескольких, на которых была изображена стена гаража.

- Писалось в диком страхе, что поймают за руку, - психолог покачала головой. - Думаю, эта надпись не была адресована убитой девушке.

- А кому же тогда? - недоумённо посмотрела на неё Маша.

- Возможно, другому человеку, правоохранительным органам. Или обществу в целом. Сказать сложно, у меня странное впечатление от этой надписи. Если можно, я оставлю себе эти фотографии, поработаю ещё над ними.

- Да, конечно, - Маша нехотя выползла из кресла. - Как работать-то в такую жару не хочется...

В комнате их было трое.

- Один из боевых офицеров оказался двойным агентом, - Антонио постучал согнутым пальцем по папке, на которой не было никаких надписей. - Насколько мне стало известно, он знал о готовящемся побеге Луны и был готов прикрыть отступление. Допрос ничего не выявил. Скорее всего, его использовали как пешку, которой неплохо заткнули память заклинаниями.

Снизу доносились приглушённые гудки автомобилей, вечерний ветер врывался в форточку и шуршал бумагами на столе Галактуса. Тот внимательно смотрел на следователя по особо важным делам. Сабрина сидела справа от него и видела глубокую морщину, залёгшую на его лбу.

- В таком случае, у нас нет выбора, - произнес маршал.

Сабрина ответила ему сдержанным кивком. Легенда о том, что попасть в Центр проще, чем выбраться оттуда, имела под собой реальные события, а вовсе не расхожие домыслы горожан.

Антонио подвинул папку к Сабрине.

- Вы знаете условия, - предостерёг их Галактус.

Он представлял её не так, совсем не так.

Воробей и ястреб, вот, пожалуй, наиболее точное соотношение её реальной и её в воображении Шредера. Он думал, что увидит роковую красавицу, звезду, при взгляде на которую можно ослепнуть. Он готовился противостоять искушению, чтобы в порыве слабости не прикоснуться к чёрным волосам, не обнять за обманчиво хрупкую талию. Проявив слабость, запросто можно получить отравленный кинжал под сердце.

Вместо чёрных, как саван смерти, волос были рыжие, да и талия оказалась весьма посредственная. Слишком много фантазий на пустом месте, Шредер, - укорил он сам себя. Так и до сумасшествия недалеко. Насмотрелся на портрет её бабки Руаны, и вообразил себе непобедимое чудовище в облике искусительницы.

Он стоял, оперевшись спиной о косяк двери, и смотрел на девушку, что сидела за письменным столом в глубине кабинета. Она перебирала бумаги и что-то невнятно бормотала, то и дело сбрасывая со лба непослушную прядь волос. Надо же... императрица.

Шредер усмехнулся, девушка вздрогнула и обернулась. В её глазах мелькнул притуплённый испуг.

- Привет, - произнесла она удивлённо. - Почему ты стоишь в дверях?

- Просто не хотел тебе мешать, - пожал плечами Шредер, так и не расцепив рук, скрещенных на груди. Он улыбнулся её удивлению. - Хотел спросить, как ты себя чувствуешь.

Какая трогательная забота. Сейчас все расплачутся от умиления.

- Хорошо, спасибо. Проходи, - она кивнула ему на кресло.

Шредер приглашением не пренебрёг. Что-то потянуло его к ней. Любопытство? Кому же не хочется полюбоваться на императрицу, давно ставшую сказкой, на всесильную магичку в облике рядового капитана! Проигнорировав кресло, он подошёл к окну. Сделал вид, что очень заинтересовался пейзажем, состоящим сплошь из высоток.

- Надеюсь, я не очень помешала вам с Ренатой? - девушка потянулась к электрическому чайнику, включила его.

- По-моему, это была глупая идея - целоваться на проезжей части. Так что всё в порядке, - покачал головой Шредер. Он почувствовал болезненное желание поговорить с ней. О любой ерунде. - А ты часто гоняешь по ночам?

- Сейчас уже нет, - она обречённо вздохнула и протянула ему чашку с чаем, - а раньше каждую ночь, если нет дождя и не холодно.

Шредер принял из её рук чашку, хотя притрагиваться к горячей, пахнущей виноградом жидкости не было никакого желания.

Странно. Это его сестра. Маленькая девочка со взрослым взглядом. Девочка выросла, и сейчас её взгляд вполне соответствовал возрасту. Он поймал себя на том, смотрит ей в глаза.

- Почему ты так смотришь? - она не отводила взгляда, как кролик от удава. Как воробей от ястреба.

Шредер улыбнулся ей. Не бойся, малышка.

- У тебя красивые глаза.

- Спасибо, - она была предсказуема. Впрочем, в улыбке не расплылась, а снова опустила глаза к своим бумагам. - А ты, наверное, тоже любишь ночные прогулки?

Она так покосилась на переговорное устройство, словно искала спасения от него. Вдруг кто-то позвонит, и можно будет не поддерживать этот бессмысленный разговор с двусмысленными взглядами.

- Есть немного, - он как будто случайно подвинулся к ней. - Может, сходим куда-нибудь вместе? В знак того, что не держим друг на друга зла.

Он изобразил самую очаровательную улыбку. За такую Рената готова была продать душу антагонистам сразу всех богов. Капитан подняла на него невесёлые глаза.

- Извини, но у меня очень много работы. Давай в другой раз, - странно, на её лице ни тени кокетства.

Если она набивает себе цену, то делает это вполне профессионально. А кто кричал - не искусительница, не искусительница? Возможно, под бесформенными маскировочными брюками и футболкой кроется вполне милая фигурка, которую она показывает лишь в крайних случаях, когда обычное оружие не в силах уничтожить противника.

- Как скажешь, малышка, - само вырвалось. Шредер и не думал корить себя за несдержанность. - Тогда сообщи, когда слегка освободишься. Ты знаешь, как меня найти.

- Не думаю, что приму приглашение.

Отказ - это уже кое-что, по крайней мере, в её голосе прозвучала неприкрытая безразличием эмоция. В её голосе прозвучала твёрдость, с которой наёмный убийца вонзает нож в спину ничего не подозревающей жертве. Придётся изобразить жертву.

- Неужели у капитана не найдётся ни одного свободного вечера? - он опустился на корточки перед её стулом и заглянул девушке в глаза. Интересно, какими глазами она будет смотреть на него с ритуальной плиты?

- Хорошо, - видимо, она решила, что отделаться от него легче, чем переубеждать. - Скажи прямо, что тебе от меня нужно?

- Всего лишь один вечер в знак примирения, - Шредер посмотрел на неё взглядом обездоленного пса.

"И где ты научился так лицемерить, принц?"

- Хорошо, сегодня устроит? - она устало опустила плечи и перевела взгляд на окно.

- Вполне, - он даже не думал подниматься. - Поделишься информацией, где ты любишь бывать? Чтобы я не занимал слишком много времени нашего доблестного капитана.

- Дома перед компьютером, - буркнула девушка. - А раз ты на всё готов, то, может, пройдёмся по набережной?

Она улыбнулась, наблюдая за его реакцией. Ух ты, как скромно. Он-то ожидал услышать как минимум название ресторана в центре города.

- Как пожелаешь. Тогда в... - он вопросительно взглянул на собеседницу.

- Восемь вечера, - недолго думая, определила она.

- Около...?

- Около обелиска Матери-птицы.

Пискнуло переговорное устройство, и она дёрнулась к нему так, словно ждала этого вызова всю жизнь. Шредер поднялся на ноги и, махнув ей на прощание рукой, покинул кабинет. Уже из коридора он услышал её голос:

- Приехала? Хорошо, я иду.

Маша перевела дыхание, только когда оказалась рядом с Ником. Она обхватила его за руку и несколько секунд стояла зажмурившись. Ник удивлённо похлопал её по плечу.

- Что-нибудь случилось?

- Нет. - Она оторвалась от его руки и припала к одностороннему окну. За ним, на казённом жёстком стуле сидела испуганная девчушка. Две тонкие косички спускались по её плечам на грудь. К груди она прижимала тряпичную сумку ярко-оранжевого цвета.

- Бедняга, - пожалела её Маша.

Она вошла в комнату для допросов как обычно: многозначительно положила на стол перед собой толстую папку с делом и продемонстрировала девочке удостоверение.

- Капитан Орлова, - она спрятала удостоверение в нагрудный карман и положила локти на стол, одновременно чуть приближаясь к собеседнице. - Я веду дело об убийстве Еванджелины Мирр. Как ваше имя?

Надо же, она произнесла это имя с первого раза и даже не подглядывала на корешок папки.

- Лия Дианова, - она уставилась на свои коленки, затянутые в сетчатые колготки.

- Расскажите, что вы знаете об убитой?

Видимо, Маше не следовало произносить этого слова: Лия вся подобралась и нервно и тяжело сглотнула.

- От ваших слов будет зависеть, найдём ли мы убийцу, или этот недочеловек будет жить среди нас. - Маша поймала затравленный взгляд девушки. - Возможно, ваша подруга - не единственная его жертва.

- Мне нужно рассказать вам всё, - жалобно подала голос Лия. - Понимаете, просто...

Она вздохнула и надолго замолчала. Тонкие пальцы, оранжевый лак на которых смотрелся противоестественно, теребили бахрому на сумке. Маша молчала, давая ей собраться с мыслями.

- Это я уговорила Еву зарегистрироваться на сайте знакомств, - выдохнула Лия наконец. - Я же хотела сделать, как ей лучше. Я же не могу смотреть, как она страдает из-за этого придурка, который уехал заграницу и бросил её.

Она подняла глаза на Машу и рваным движением сбросила со лба тёмную чёлку с оранжевой прядью.

- Я слушаю, - подбодрила её Маша.

- Ну вот, сначала всё было хорошо, и она познакомилась там с несколькими парнями, а потом один из них стал настаивать на встрече. Она очень боялась идти, но я уговорила её, - Лия закусила губу. - Даже договорились говорить её крестной, что она у меня, если она вдруг начнёт звонить. А потом я узнала, что её убили, я поняла, это же я во всём виновата.

Она подвинула свой стул ближе к столу и уронила голову на руки.

- Подождите, вы знаете, с каким парнем она решила встретиться? - Маша не могла спокойно слушать это.

- Нет, она мне ничего не рассказывала, называла только его ник. Искандер. И ещё я знаю, что они должны были встретиться на улице Первого снега. А фотографии у него в анкете не было.

Через минуту Рауль и Лия сидели за принесённым ноутбуком и общими усилиями искали сайт знакомств.

- Получится взломать аккаунт Евы? - переспросила Маша со своего места. Она пригнулась к столу, чтобы заглянуть на экран.

- Да без проблем, - откликнулся Рауль, не отрывая взгляда от бесконечно бегущих по экрану строчек.

- Только я бы на месте Искандера уже давно бы удалилась с этого ресурса, - сама себе сделала замечание Маша. - Ну, если нам повезёт, и он не обладает настолько развитым интеллектом...

Интеллектом убийца обладал, и его учётная запись оказалась удалённой вместе со всеми сообщениями Евы. Рауль со злостью захлопнул ноутбук и удалился к себе, заглушать горе сетевыми играми.

Она пришла на десять минут раньше. Совсем не так должна приходить императрица. За её спиной на пляже шумели дети, закатывалось за серую гладь реки солнце. Его лучи плескались в волнах Совы совсем как те же дети. За её спиной возвышался стального цвета обелиск, на вершине которого распластала крылья по ветру женщина-птица. Пахло рекой - острой, манящей свежестью.

Она смотрела себе под ноги, и от нечего делать поддевала носком кроссовки округлый янтарный камешек. Короткие шорты открывали вполне стройные загорелые ноги. Выражения лица было не разобрать: его полностью скрывала тень от козырька бейсболки.

- Добрый вечер, - Шредер не считал нужным и дальше испытывать её терпение. Он перешёл асфальтовую дорожку, разделяющую их, и едва не споткнулся об пробегающего мимо мальчишку с летучим змеем. - Ты была права, это действительно очень популярное место для вечерних прогулок. Куда пойдём?

В левой стороне простирался городской пляж, вдалеке серебрились в солнечных лучах бока судов. Она кивнула вправо: асфальтовая тропинка змеилась вдоль невысокой резной изгороди. Шредер пожал плечами.

Чем дальше становился детский визг и строгие окрики мамаш, тем тягостнее делалось молчание. Он разглядывал её почти не скрываясь, и узнавал её глаза. Или ему казалось, что узнавал.

- Твои мысли всё равно только о работе? - произнёс Шредер и, поймав взгляд спутницы, вздохнул. - Может тогда и поговорим на эту тему?

- Можно, - согласилась девушка, снова устремляя взгляд к горизонту, пронзённому пиками далёких деревьев. - Моя работа состоит в решении загадок. Их создают разные личности с разной же степенью мастерства. Вот, например, ты, Шредер. Заинтересовался мной явно не из-за того, что я сразила тебя наповал своей красотой и обаянием.

- Ну почему же? - он поправил завернувшийся рукав её футболки.

- Потому что даже не спросил моего имени. Конечно, можно предположить, что знаешь его от кого-то другого, но тогда бы ты не стал постоянно называть меня капитаном, - она не отрывала взгляда от противоположного берега, как будто там разворачивались донельзя интересные события. - А перед тем, как подойти, ты наблюдал за мной из рощи.

- Ну а это ты с чего взяла? - хмыкнул Шредер, не решившись оспаривать первый довод, зато второй... место для наблюдения он выбрал подходящее и не секунды не сомневался в этом.

Маша обернулась и, улыбаясь, вынула из его волос липовый цветок. Они прошли мимо парня и девушки, которые как птицы на жёрдочке сидели на кованой изгороди и беспрестанно целовались.

- Ты совсем недавно приехал в Нью-Питер, - она сделала рукой жест в сторону пляжа. - Для местных фраза "встретимся возле матери-птицы" обычно равносильна "пойдем, искупаемся". Ты, как я заметила, к этому совсем не подготовился.

- Ты опасный... человек, капитан, - заметил Шредер и поддел ногой пустую бутылку от газированной воды. Та приземлилась на газон и замерла там, среди мелких голубых и розовых цветов.

- Маша, - девушка слегка ускорила шаг, ровно настолько, чтобы сравняться с ним.

- Ну, вот всё само и разрешилось.

- Как зовут твоего пса? - она взяла Шредера под руку, задев козырьком бейсболки за его плечо.

- Комиссар, - он даже не стал спрашивать, как она узнала про собаку. - Я думаю, вы бы с ним друг другу понравились.

- Он тоже всё понимает и не выполняет команды, когда ему не хочется? - рассмеялась Маша, даже не делая попыток отстраниться.

- У него тоже умные глаза. А ты можешь сказать, зачем я тебя пригласил? - он сжал её пальцы. На загорелой обнажённой руке не было никаких украшений, не считая чёрных электронных часов.

- Увы, я следователь, а не экстрасенс, - девушка пошевелила пальцами. - Но у меня есть несколько версий. Озвучивать не проси. Понимаешь, выдумывать разные небылицы - это очень интимное дело для меня. Вдруг я окажусь неправа. Но одну вещь я могу сказать точно. Ты много общаешься с магами. Возможно, даже был в их мире.

Шредер посмотрел на Машу, но тень от козырька скрыло выражение её глаз. Красные лучи солнца тухли, поглощённые серой гладью Совы.

- Ты сделал паузу перед словом "человек". Да не смущайся, я тоже грешна. Иной раз назовёшь мага человеком, он смертельно обижается. Индивидуумы, не связанные с этим, обычно не заморачиваются, - она высвободила руку и дружески хлопнула его по плечу. - Ладно, замолкаю. Должен же и ты рассказать, почему решил со мной встретиться в нерабочей обстановке.

Шредер кашлянул. Надо же, а воробышек сверкнул на него взглядом, достойным ястреба. Не слишком ли рано он отпраздновал победу?

- Ты была в мире магов? - спросил он. Мимо них, отчаянно трезвоня, пронёсся велосипедист. Запели кузнечики.

- Нет, ни разу. Нам много рассказывали в институте, но это всё не то. Мне бы хотелось там побывать, - она сунула руки в карманы шортов и снова уставилась на пики леса, мечтательно улыбаясь.

Либо хорошо притворяется, либо и правда ничего не помнит. Ну не может же она и правда забыть, что пришла из другого мира! Шредеру казалось - такое не забывается. Вдруг рядом с ними раздался чуть хриплый мужской голос.

- Император мёртв, да здравствует император!

Шредер резко обернулся назад, и тут же обнаружил, что его спутница из заднего кармана шортов достаёт телефон. Он мысленно припомнил демонов, понимая, что его долгая жизнь в другом мире заметна.

- Да? - произнесла Маша, остановившись. Она облокотилась на кованую ограду. - Хорошо, я сейчас буду.

Она сунула телефон обратно в карман и посмотрела Шредеру в глаза.

- Извини, сегодня нам не удастся поговорить. Произошло убийство, я должна ехать.

Шредер отцепил от пояса ключи от машины и подбросил их на ладони.

- Я тебя подвезу, если покажешь дорогу, - он поймал себя на том, что был рад - с ней уже не приходилось притворяться.

Взгляд, которым Ник наградил Шредера, растолковать можно было как угодно, но ничего хорошего в нем не светилось. Все были немало удивлены, когда из подкатившего чёрного джипа выбралась Маша, а следом и водитель машины. Правда Шредер не проявил к убийству ни малейшего интереса, и сразу же отошёл в сторону.

- Ну что тут у нас? - Маша зашагала по стриженому газону к Нику.

Справа, за деревьями, возвышалось здание кардиологического центра - пятнадцать этажей из стекла и бетона. На высоком крыльце стояли две женщины в цветастых халатах. Ник вздохнул, и ему в ответ зашуршал в ветвях деревьев ветер. Сосны гнали облака по сереющему небу.

- Сейчас сама увидишь, - тоскливо поведал Ник. - Похоже на серию.

Маша поспешила следом за ним. В зарослях кустарника очертились контуры старомодной бревенчатой беседки. Между листвой мелькнул белый халат Провизора.

- Ну и ну, - поражённо выдохнула Маша, когда цель путешествия была достигнута: они остановились возле беседки, входом обращённой к зарослям. На примятой траве лежала мёртвая девушка, а над ней, на бревенчатой стене, красовалась уже знакомая Маше надпись. Ветки калины хлестали по стене беседки, не в силах дотянуться до пяти кровавых букв.

- Как и в прошлый раз, - Провизор поднялся, отряхнул брюки от налипших на них травинок. - Усыпили, зарезали, нож забрали с собой, надпись написали.

- Даже каста та же самая, - подтвердил Ник. - У меня такое впечатление, что убийца неровно дышит к магам-учёным. Уж не знаю, чем они ему успели навредить.

- А у меня впечатление, что он неровно дышит к магам в целом, а учёных убивает только потому, что они не могут оказать особо сильного сопротивления, - Маша присела рядом с трупом. - Надо же, опять блондинка.

Волосы жертвы не отливались перламутром, они были самого заурядного светло-русого цвета. Девушка, без движения лежащая в траве, после смерти красотой не блистала. На коротких светло-зелёных брюках виднелись грязные пятна.

- Как ты думаешь, что это? - она указала на них подошедшему судмедэксперту. Он присел рядом и, сняв очки, принялся протирать их полой халата.

- А, я уже видел. По виду пятен похоже, что её обрызгала машина. Посмотри лучше вот на это, - он протянул ей пакет с малюсеньким предметом на самом дне.

Маша поднесла его к глазам. В полиэтилене удобно устроилась миниатюрная тканевая розочка из тех, которыми украшают шёлковые платки и кофточки. Она перевела взгляд на убитую: на её жёлтой футболке места розовому цветочку не было.

- Цветок потерял убийца? - пробормотала Маша.

- Да уж не думаю, чтобы его сюда занесло ветром, - Провизор, кряхтя, поднялся на ноги.

- Интересно, где она грязь-то нашла, на улице сухо, - Она встала и покрутила головой. - Слушайте, кажется, я знаю, откуда она пришла.

Она повернулась лицом к зданию больницы и махнула рукой вправо.

- Там, да... кажется, там была низина и в ней дорога. Там есть каменная лестница вниз, с такой трубой вместо перилл.

- Ты так хорошо знаешь эту местность? - с удивлением взглянул на неё Ник.

- Да, я была здесь несколько раз. Мы с Мартимером были. Разве ты не знаешь? Подождите меня тут, я сейчас вернуть, - Маша целеустремлённо принялась пробиваться через заросли рябины.

Она не сразу заметила, что Ник молча и упорно шагает следом за ней. Маша обернулась к нему.

- Мартимер здесь рисовал, и я несколько раз ходила вместе с ним. Мне нравится смотреть, как он рисует.

Красное на белом: ягоды калины на снегу, засыпавшем Нью-Питер прошлым вечером. Серое на голубом: бетонное здание больницы на фоне ясного неба. Ребёнок на каменных ступенях, уходящих в небо. Он умел видеть красоту там, где её не видел никто. Я приходила сюда с ним. Иногда читала, иногда просто сидела на поваленном дереве, наблюдая за его руками. Как давно это было... кажется, на четвёртом курсе.

- Ну вот, я же говорила.

Деревья расступились, и Маша замерла на вершине крутого склона. Серые, стёршиеся от времени ступени уходили из-под её ног вниз, а ржавая труба на подпорках, заменяла здесь перилла. Внизу простирались трущобы: двух и пятиэтажные многоквартирные дома, стоящие так близко друг к другу, что из окон можно было здороваться с соседями. Ровно надвое всё это кирпичное великолепие разделяла грунтовая дорога, лужи на которой не высыхали даже в самый солнечный день.

- Нужно сверить её адрес... - пробормотал Ник за её спиной. - Если верить карте, она живёт как раз здесь.

- Пойдём? - Маша преодолела несколько ступенек. - Только позвоню Провизору, чтобы нас не ждал.

На небольшой асфальтовой площадке дети играли в футбол. Воротами служили две стопки кирпичей, между которыми переминался худенький паренёк. Под восторженные галдёж детворы, мяч пролетел у него над головой и шлёпнулся в кусты, как раз рядом с Машей. Она не смогла упустить такого развлечения. От её удара, мяч подлетел метра на два над землёй и спланировал точно в центр импровизированного футбольного поля.

Радостно помахав детворе рукой, она вошла в подъезд следом за Ником. Лестница пахла кошками так сильно, что даже Маша, честно считавшая себя не привередливой, наморщила нос.

- Ну и какой этаж? - спросила она, не переставая морщиться.

- По всей видимости, второй, - Ник оглядел четыре двери, находящиеся здесь и пошёл вверх по лестнице.

За нужной им дверью никого не оказалось. На тревожную канонаду звонков, квартира отвечала могильной тишиной.

- Вообще-то странно, половина десятого, - Маша взглянула на часы. - Пора и домой прийти.

- Ну, кто-то уже не придёт, - Ник извлёк из кармана прозрачный пакет с ключами.

- Почему не придёт? - в ответ на слова Ника и на многообещающий звон ключей, соседняя дверь приоткрылась. Тоненький старческий голосок тут же был дополнен собачьим повизгиванием. Из-за двери выскочила лохматая белая собачонка и тут же поставила передние лапы Маше на колено.

- А вы, бабушка, выходите, - гостеприимно разрешил Ник. - Понятой будете.

...- Так она одна жила, - сообщила бабушка, осторожно переступая порог пустующей квартиры. Она аристократично приподняла полу голубого сарафана. За её спиной возвышалась фигура её дочери. На секунду Маше показалось, что она не пройдёт в двери - косая сажень в плечах.

- Вы случайно не на железной дороге работаете? - поинтересовалась Маша, кое-как отцепив от себя собачку.

- Да, на строительстве, - расплылась в улыбке та.

В квартире было тихо и пусто. Сюда не доносились даже крики детей с улицы: окна оказались не только плотно закрыты, а ещё и зашторены. Отодвинув занавеску, Маша тут же принялась чихать, зато в комнату проникли лучи заходящего солнца.

- Небогато, - пробормотал Ник, потыкав пальцем в отклеившийся угол обоев. Тусклые цветочки на них были почти неразличимы.

- Богатые тут не живут, сынок, - подала голос бабушка, опускаясь на продавленную тахту. Она опомнилась и тут же вскочила на ноги, словно на тахте обнаружился труп. - А девочка и дома очень редко бывала. С самого утра на работу уходит, возвращается только поздно вечером.

- Даже позже чем я, - авторитетно заявила шпалоукладчица.

Самым благоустроенным в квартире оказался угол с компьютером старой модели. На системном блоке даже угнездился маленький кактус.

- Ну что, - Маша вынула из заднего кармана шортов мобильный. - Я звоню Раулю, будем ломать.

Все настороженно притихли.

- Что ломать-то? - осторожно спросил Ник.

- Пароли, - отозвалась Маша, нажимая на кнопки телефона. - Не все же их пишут на жёлтом стикере и приклеивают к монитору, как я.

...- Ну и где вы нашли такой раритет? - Рауль сделал вид, что даже прикасаться к компьютеру боится. - Он не рассыплется?

Маша вздохнула и нажала на большую круглую кнопку на корпусе процессора. Он натужно загудел.

- Я же говорил, что рассыплется, - хмыкнул Рауль.

- Работай. - Она похлопала его по плечу.

Пока Ник, составлял протокол, пристроившись за подоконником, Маша пригласила шпалоукладчицу пройти на кухню. Здесь было так же сиротливо, как и в комнате, и вся обстановка заключалась в залитой жиром плите, обеденном столе и двух животрепещущих табуретках. Тарахтящий холодильник Маша заметила в коридоре. Она осторожно опустилась на одну из табуреток и положила перед собой лист бумаги.

- Ваше имя?

- Запесоцкая Лиза Викторовна, - Лиза Викторовна скептически оглядела табурет и устроилась, оперевшись на подоконник.

- Вы хорошо знали свою соседку, Этту Ленг? - вместо того, чтобы записывать путающиеся в голове имена, Маша чуть было не начала рисовать цветы.

- Ну мы мало общались, так, поговорим иногда за жизнь.

- Она давно уже здесь живёт?

- Лет пять уже точно, здесь раньше один алкаш жил, да он повесился. После него никто заселяться в квартиру не хотел, а она заселилась. Она же маг! - Лиза многозначительно указала пальцем на потолок.

- Она вам не рассказывала, куда собиралась пойти сегодня вечером? - Маша задумчиво постучала карандашом по столу.

- Не, не рассказывала. Только когда мы с ней утром случайно на лестнице столкнулись, я заметила, что она вся такая радостная была. Я спрашиваю, что она такая счастливая. А она говорит, наконец-то от одиночества избавлюсь, мол. Я и не поняла, что она в виду имеет.

- А что, она сильно страдала от одиночества? - Маша обернулась к собеседнице.

- Да без мужа-то тяжело. Помочь по дому. У меня вот муж есть, золотые руки! Всегда гвоздь может забить, - Лиза доверительно наклонилась к Маше. - Этта однажды рассказала мне, что ей с мужчинами не везёт, всю жизнь одна! Она же ещё и сирота.

- Маша! - донёсся из комнаты истошный вопль Рауля. - Маш!

Маша едва не свалилась с табуретки. Она прибежала в комнату, ожидая там увидеть всемирный потоп и землетрясение в одном флаконе. Оказалось, Рауль всего-навсего нашёл и взломал аккаунт убитой на одном из сайтов знакомств.

Он гордо указал Маше на экран. Среди мигающих розовых сердечек располагалась надпись "входящие сообщения". Сообщение было всего одно, да и у того вместо фотографии отправителя висела картинка с весёленьким приведением.

"Встретимся в семь вечера в парке за кардиологическим центром?" - гласило сообщение. Оно было датировано сегодняшним числом, шестью часами утра. Стройное предложение со стройным смыслом. Никаких сердечек и смайликов, словно приглашение адресовано партнёру по бизнесу, а не будущей невесте. И не будущей жертве.

Псевдоним пользователя оказался знаком Маше - Искандер. Можно было начинать рассуждать о мусульманских корнях убийцы-любителя одиноких девушек.

- Я всегда говорила, что пора запрещать эти анонимные знакомства, - буркнула Маша, отбирая у Рауля мышку. Она щёлкнула по привидению.

"Профиль пользователя удалён", - сердито выплюнул ей в ответ сайт.

Глава 6. В огне музыки.

- Ничего себе, странный способ самоубийства, - не выдержала Маша. - Я конечно, не знаток в этом деле. Но мне кажется, сбрасываться со второго этажа торгового центра, прямо в фонтан, это несколько... как бы сказать, не эффективно.

- Если бы она не ударилась головой о бортик фонтана, она бы выжила, - подтвердил Антонио. - Притом, её спутник рассказывает, что до этого она буквально сияла от счастья. Он на минуту отошёл, а она тут же подумала о самоубийстве?

Они сидели в полупустом кафе Центра, и Маша запивала умопомрачительную новость гранатовым соком.

- И её точно никто не сталкивал? - поинтересовалась она, наблюдая, как её собеседник прикладывается к крошечной чашечке кофе.

- Точно. Было много свидетелей. Она стояла одна, а потом вдруг взяла и полезла через ограду. Это был такой балкон над первым этажом, представляешь себе?

Маша кивнула.

- А что это был за торговый центр?

- "Ацтек". В Речном районе, - Антонио покачал в руке пустую чашку и подпёр голову рукой.

- И ты считаешь, что это Луна? - ещё раз уточнила Маша. - Но её же никто не видел.

- Никто не видел рядом с потерпевшей, - поднял указательный палец вверх Антонио. - Но там балконы находятся друг напротив друга и расстояние между ними небольшое. Когда девчушка сбрасывалась, никому в голову не пришло посмотреть на соседний балкон. Я считаю, Луна вполне могла действовать оттуда.

- Ничего себе, шоппинг для гипнотизёров, - поражённо вздохнула Маша. - И что она последнее время по торговым центрам расходилась? Как там, кстати, "Белый ветер"?

- Сидит тихо-тихо. Такое впечатление, что вся эта эпопея с покушением на императора нам просто померещилась. Прочесали всю подземку вдоль и поперёк, обыскали стройку, я уже не говорю о злачных местах. На словосочетание "Белый ветер" все мои информаторы крутят пальцем у виска и тычут в учебник истории, на какой-то там дремучий год.

- А Вирам что?

- У нас на него ничего нет, а сам он клянётся, что про "Белый ветер" не слышал. Его телефон поставили на просушивание, но тут всё чисто.

Ветер чуть шевелил легкую занавеску на открытом в городское лето окне. Окно выходило на внутренний двор Центра, засаженный трогательно-тонкими деревцами. По асфальтовой дорожке неторопливо шёл Берг. Он остановился, чтобы посмотреть в ярко-голубое небо, потом продолжил свой путь. Солнце палило так, словно задалось целью немедленно расплавить асфальт.

- Ну не могла же целая преступная группировка просто взять и исчезнуть, - помотала головой Маша, - а Провизор нашёл на их газетах следы канифоли. Тоже мне, симфонический оркестр.

Когда натираешь волос смычка канифолью, пальцы становятся липкими и неприятными на ощупь. Она осыпается мелким белёсым порошком на пол, и в луче света, пробивающемся в щель между тяжёлыми шторами, танцуют пылинки.

Багровая птица висела под потолком, но сегодня ей не нужно было еды, несколько дней назад она выпила достаточно жизней. И голос молчал.

Голос в его голове молчал, и было так тихо, как не было ещё никогда. Возле камина тикали часы. И танцевали пылинки в солнечном луче. Ему совсем не нравилось натирать струны канифолью, но больше делать нечего - голос молчит. Он обещал вернуться, как только потребуется выполнить очередное задание.

Его удручали эти пылинки, танцующие в солнечном луче. Они наводили на него тоску.

Патрик поднял скрипку на плечо и провёл смычком по струнам. Струны запели, и птица, висящая под потолком, прикрыла глаза.

Два дня. Голова начинала болеть, то ли от жары, то ли это были последствия удара. Маша прижала руки к затылку и склонилась над столом. Два дня между двумя убийствами. А до этого - недели подготовок. Ни одна девушка не пойдёт на свидание с первым встречным. Нужно втереться к ней в доверие, заинтересовать, доказать свои серьёзные намерения. Или доказать свои несерьёзные намерения. Потом повернуть рычаг и начать убивать. Методично, пугаясь разоблачения, оставляя за собой надписи кровью.

Два дня - это очень мало для маньяка, так сказала Герда. Два дня - это слишком рискованно для убийцы. Это жирный плюс в графе "внимание правоохранительных органов". Если бы оба убийства разделялись хотя бы одним месяцем, она бы ещё поискала разозлённых любовников Евы. Она бы поискала недоброжелателей Этты. Она бы никого не нашла, но искала бы до последнего.

Сейчас всё это стушевалось под жирной надписью, идущей поверх кадров из памяти. Искандер. Женщина под ником Искандер. Женщина, которая убила двух, ничем друг с другом не связанных девушек. Убила в самых неожиданных и сокровенных местах города. А потом свернула носовой платок узелком и, обмакнув его в кровь, на импровизированном мольберте вывела дрожащей рукой "тварь".

Как всё-таки жарко. Маша поднялась из-за стола, чтобы плеснуть себе в чашку остывшей воды из чайника. Она выпила воду и немного постояла перед открытым окном. Шестое окно слева на третьем этаже больше не вызывало в ней болезненного чувства тоски. Выходит, даже у тоски есть срок годности.

Ах, если бы мёртвые могли говорить! Вырвалась бы хоть фраза из красиво очерченного рта Еванджелины. Указал бы её тонкий посиневший палец в сторону, куда удалилась убийца с ножом в сумочке и окровавленным носовым платком в кармане.

- Такое чувство, что кто-то задался целью меня разозлить, - вслух произнесла Маша и прислушалась к своему голосу, метнувшемуся в четырёх стенах.

Не было отпечатков, не было случайно упавших на жертву волос (убийца в косынке - это современно), не было крови под ногтями жертвы. Была только маленькая розовая розочка с перламутровой бусиной в серединке. Самое время идти обыскивать вещевые рынки. Уж если и демонстрировать свою непробиваемую глупость, так по полной программе!

Маша крутнулась на стуле и откинулась на спинку. Она и не думала, что так хорошо знает Нью-Питер. Конечно, она прожила в этом городе всю жизнь, но спроси у первого попавшегося коренного жителя, где находится остановка автобусов, идущих на Трудость? Или как наикратчайшим путём добраться от фешенебельного кардиологического центра в городские трущобы. Разве каждый сможет ответить на этот вопрос?

Маша вдруг замерла на месте и вцепилась руками в столешницу. Конечно, она знает это всё. А ещё знает, где находится концертный зал "Колизей", излюбленное место для выступления рок-группы "Волчья стая". И оперный театр - туда они ходили однажды с Антонио, на любимую Машей французскую оперу. Вообще-то Антонио покупал билет для своей мамы, но она, забыв обо всём, укатила к морю с очередным поклонником. Не пропадать же такому труднодоступному билету! И ещё множество разных мест, и...

В дверь постучались. Не дожидаясь разрешения, в кабинет влетел Рауль - на шее висели большие наушники, из кармана торчал шнурок от флеш-памяти. В руках он держал стопку листов, которыми не переставал потрясать.

- Держи и говори, что я гений, - он гордо шмякнул бумаги на стол перед Машей и принял позу бога, созерцающего земные просторы.

- Ты гений. - Она подняла верхний листок и уставилась на ряды малопонятных символов. - А если бы ещё и объяснил мне, что тут написано...

Рауль с тяжёлым вздохом - ну ламеры, что с вас возьмёшь! - выдернул из её рук лист и принялся его вертеть у себя перед глазами.

- Нет, - сказал он, наконец, - это тебе не нужно. Это моя программа.

Он поднял следующий лист и хлопнул по нему рукой.

- Вот! Вот это.

Маша решила даже не смотреть в ту сторону.

- Я нашёл этого твоего Искандера ещё на нескольких сайтах, но и там он уже успел подчистить свои данные. Кстати, привидения вместо фото были те же самые. Только вот его номер ай-пи засечь никак не удавалось. По всей видимости, он пользовался программой для его замены. Ну, знаешь, выбирается любой свободный номер из Австралии, например, или из южной Америки. Так вот, я всё-таки вычислил его ай-пи!

Он продемонстрировал Маше ещё один лист с набором данных, записанных в столбик. Она успела рассмотреть графу "страна", в которой значилось Соединённое Государство, и "город" - тут уж и сомнений быть не могло - Нью-Питер.

- Телесистемы Совинского района, - продекламировал Рауль. - То есть Искандер проживает в центре города. Ну и что ты молчишь? Ты не рада?

Несколько секунд Маша сидела онемев, словно только что перед ней возник Вселенский разум собственной персоной и сообщил, что она избирается самым лучшим следователем мира. Потом она взвизгнула и повисла на шее Рауля, ожидавшего бурных благодарностей, но не такой реакции. Он даже покачнулся от неожиданности.

- Я всё поняла, - сообщила Маша, болтая ногами в воздухе.

Она думала, что сможет растопить его сердце. Она всё ещё надеялась, что сможет. Вдохнуть свою любовь в его похолодевшие губы. Оказалось, нет. Уходя, он сказал, что не может больше её обманывать. Что не хочет. Что устал.

Никто не спрашивал её, устала ли она. Никто не спрашивал её, легко ли предавать, комкать свою прошлую жизнь, чтобы бросить её в топку жизни новой. Никто не спрашивал её, легко ли выполнять преступные приказы. Легко ли подчиняться, если в тумане общей идеи ты не видишь и лучика света. Если ты не веришь, не веришь ни единому их слову, и, в сущности, тебе всё равно, будут ли маги жить в этом миле или в десятке других. Если всё это ты делаешь только ради того, что знаешь - это важно для него.

Как же он может не любить, если любит она?

Луна лежала на кровати, отвернувшись к стене. Она упрямо разглядывала искусственный цветок, приколотый к обоям булавкой, и воображение пририсовывало этому цветку тонкие изящные лепестки. Чёрные очки валялись тут же, в опасной близости от её локтя. Стены чужой квартиры давили на неё. Они как будто сходились над головой Луны пирамидой.

Она не была здесь пленницей. Она могла в любой момент подняться и уйти, как уже делала, когда пририсовывание фантастических лепестков к вылинявшему на солнце цветку становилось совсем невыносимым. Оказывалось, что бывать за пределами этих стен ещё более невыносимо. Люди за пределами этих стен были счастливы.

Как он мог бросить её на растерзание мыслям, одна тяжелее другой? Как мог? Она же простила ему всё. Она прощала ему тогда, когда узнала о том, как он приходил в Центр давать показания против неё. Как притащил Маше эти несчастные бумажки с адресами убитых.

Только разве это важно сейчас? Он ушёл со словами, что не будет её обманывать. Сыграл в последнее благородство.

Неужели, он, наконец, понял, кто Луна на самом деле? Понял, после того, как она убивала - или заставляла умирать одним взглядом. Он испугался? Он испугался, что однажды она так же заставит умереть и его, их всех, решивших добавить в свой арсенал ещё одно совершенное оружие.

У освещенной лестницы ко входу в оперный театр собирались люди. Они приходили попарно или встречались прямо не лестнице. Два каменных гиганта, поддерживающих свод здания, взирали на гостей с привычной долей безразличия. Мягкий желтоватый свет устремлялся снизу вверх: прожекторы были вмонтированы в самое основание лестницы. Белый мрамор золотился в этом свете.

- Сегодня поёт Аделина Гудензи, - сообщила Маша, откидываясь на спинку сиденья. Она занимала место пассажира, за рулём сидел Ник. Он с непонятным выражением посмотрел на Машу.

Свет в салоне машины они не включали из соображений осторожности, да и света от одиноко стоящего фонаря вполне хватало.

- Ты наблюдай лучше, - кивнул в сторону театра Ник. - Ещё пропустишь.

- Не пропущу, я уже отметила для себя две подходящие кандидатуры. Смотри, - она ткнула пальцем в открытое окно. - Девушка стоит справа от лестницы. Она явно не в театр пришла. Одета простовато для премьеры, да и вряд ли такая молодая интересуется творчеством Аделины Гудензи. Вот, смотри, ещё одна. Рядом с автомобильной стоянкой. В театр не торопится и оглядывается по сторонам. Кого-то ждёт, несомненно.

- А с чего ты взяла, что именно сегодня? - поинтересовался Ник, которому идея провести весь вечер в машине доставила просто море удовольствия.

- Это тайна следствия, - уклонилась от ответа Маша, потому что сейчас, наблюдая за разряженными посетителями оперы, и сама мучилась в догадках, правильно ли просчитала планы убийцы.

Она успела обойти вокруг здания оперы несколько раз и поблуждать по соседним улицам и переулкам. Если идти вправо, никуда не сворачивая, то минут через пять неторопливой ходьбы можно достичь небольшого парка с отвратительным освещением.

- Пока в городе не сделают нормальные фонари и не расставят посты милиции, преступность у нас будет только прогрессировать, - нравоучительно заявила Маша.

- Если поставить пост из одной тебя, преступность соберётся в кучу и совершит ритуальное самосожжение.

Маша фыркнула от смеха. Она взглянула на часы: до начала оперы оставалось не больше пятнадцати минут. Именно эти пятнадцать минут Маша была намерена посвятить угрызениям совести и подготовке торжественной речи победителя. Одно никогда не происходило без другого. Она понимала, что если снова увидит эти глаза, слов может не хватить. Слова могут быть бесполезны.

- Смотри, девушка с автостоянки уходит, - взгляд Ника был устремлён вдаль, туда, где круглые головки фонарей исходили на нет.

Она положила руку на спущенное боковое стекло и проследила за объектом наблюдения номер два. Белая ветровка исчезала в темноте.

- Не дождалась, - резюмировала Маша. - Надеюсь, это была не та.

Мигающие цифры на электронных часах действовали ей на нервы. Опера началась пять минут назад. Ник наблюдал за площадью одним глазом, удобно устроившись подремать на руле. Пустую площадь заливал бриллиантовый свет прожекторов, а объект наблюдения номер один так и стояла, прижавшись спиной к ноге титана.

- Опоздала ты на первую арию Аделины Гудензи, дорогуша, - позлорадствовала Маша. - Отдай мне своё сердце!...

- Споёшь ей эту арию в комнате для допросов, - Ник открыл оба глаза. - Думаю, она не очень огорчится.

- Может, мне стоило податься в частные детективы? - Маша закинула руки за голову. - Представляешь, целыми днями можно выслеживать чужих неверных мужей.

- Ты бы на такой работе и дня не продержалась, - хмыкнул Ник.

- Это ещё почему?

- Говорят, частным детективам не разрешается допрашивать подозреваемых с особым пристрастием.

Объект наблюдения номер один вынула из сумочки зеркальце и принялась приглаживать растрёпанные ночным ветром волосы. Со стороны парковой зоны к площади приближалась женщина.

- Смотри, это она, - сдавленно зашипела Маша. Она открыла дверцу машины и чуть не вывалилась на асфальт, ещё не остывший после дневной жары.

Ник успел схватить её за руку и втянуть обратно.

- Подожди. Схватишь ты её прямо сейчас, потом ничего не докажешь.

- Я ей такое доказательство с пристрастием устрою, - запыхтела Маша, путаясь в ремне безопасности.

Женщина тем временем подошла к объекту наблюдения и приступила к первой части своей чёрной мессы. Она объясняла девушке ситуацию, получая в ответ сдержанные кивки и немое удивление, потом взяла её под руку и повела вправо, к проходу между двумя высотками.

Маша справилась с ремнём и выскользнула из машины. Она слышала, как за её спиной ещё раз хлопнула дверца: под дыхание ночного ветра выбрался Ник.

Убийца, увлечённая разговором с жертвой, наверное, не придала шагам за своей спиной значения. Она говорила, заглядывая в глаза свой спутнице, держала её под руку, и шёлковый шарф на её шее чуть колыхался от быстрой ходьбы.

- Стоять, Центр по внешней безопасности. Вы арестованы, - Маша сцепила пальцы на её плече. Женщина вздрогнула и обернулась. Маша успела поймать её взгляд и добавила: - За два убийства и покушение на третье.

Осколки искусственного света блеснули в широко распахнутых глазах женщины. Розовый шарфик сорвался с её плеч и мёртвой бабочкой спланировал на асфальт, волна русых волос вырвалась на свободу. Её спутница - на вид совсем юная, скорее всего старшеклассница - стояла, онемев, и прижимала руки к груди в безрезультатных попытках сказать хоть слово.

- Это недоразумение какое-то, - выдохнула она наконец, глядя на то, как Ник защёлкивает наручники на запястьях её провожатой.

- Это покушение на убийство, девочка, - произнесла Маша сквозь зубы. - Придётся вам поехать с нами.

Её звание позволяло к таким, как она, обращаться снисходительно - "девочка". И смотреть на маму Алекса, не отводя глаз. Маша долго представляла себе эту встречу.

Какой маленькой и несчастной она показалась Маше, когда сидела на краю казенного жёсткого стула. Как упали её плечи, как поблекли глаза. Как судорожно она перебирала в руках розовый шарфик, отрывая пришитые по его краям розочки. Трещали нитки, и вскоре на столе перед ней накопилась целая груда мёртвых цветов.

- Дубровская Надежда Викторовна? - прочитала Маша на только что распечатанном листе. Она прошла из угла в угол, потом остановилась, оперевшись на край стола.

- Празднуешь? - вместо ответа бросила та.

- Отвечайте на вопрос, пожалуйста, - Маше не было весело, но всю её переполняло чувство освобождения, какое бывает, когда выздоравливаешь от долгой тяжёлой болезни.

- Да.

- Может быть, признаетесь, или я сама расскажу, как всё было? - Она бросила на стол листок, с которого читала информацию о своей собеседнице, и сложила руки на груди.

Ответом ей было хмурое молчание. Грозная Надежда, которая выставила её прочь из своей квартиры, боялась поднять глаза.

- В таком случае запишем ещё и отказ от сотрудничества со следствием, - а вот Маша не отрывала взгляда от осунувшейся, внезапно постаревшей женщины. - Вы состояли в сговоре с Дубровским Александром Евгеньевичем и совершили два преднамеренных убийства...

- Не смей трогать моего сына, ты!... - услышав его имя, она взвилась, но злость угасла так же быстро, как и вспыхнула. Судорожно сжатые кулаки опустились.

- Так вот, вы совершили два убийства. Ваш сын занимался тем, что знакомился с девушками на сайтах знакомств. Это обязательно были молодые магички и обязательно из касты учёных. С какой-нибудь магичкой хаоса вы бы вряд ли справились. Он назначал девушке встречу, но сам не являлся, а подсылал вас. Вы заговаривали девушке зубы. Скажем, тем, что кавалер прийти не смог, но обязательно подойдёт позже, он просил вас развлечь её и проводить в более приятную для встречи обстановку. В безлюдном месте вы вводили ей сильное снотворное, а затем убивали ударом в сердце. Потом вы брали носовой платок и, обмакивая его в кровь жертвы, писали на стене плохое слово. Вы хоть помните, какое? - Маша призывно постучала костяшками пальцев по столу, проверяя, не в обмороке ли её собеседница. Слишком тихо она сидела, слишком неподвижен был её устремлённый в пол взгляд.

Она подняла глаза на Машу, и если бы в них были слёзы, она бы смогла почувствовать жалость к этой битой жизнью женщине.

- Тварь... - прошептала она.

- Вы прокололись с этой надписью, Надежда Викторовна, - доверительно сообщила ей Маша, чуть склоняясь в её сторону.

- Тварь, тварь, тварь, - забормотала она, закрывая лицо руками и начиная раскачиваться на одном месте. - Мой сын для тебя был просто развлечением, а он до сих пор мучается и страдает. Он не живёт, у него нет больше жизни. Ты хоть знаешь, что это такое для матери? Ты ничего не понимаешь, девчонка!

- Я разрушила вашему сыну жизнь, а за что вы убили тех девушек? - Маша сунула руки в карманы джинсов. - Или после меня ему ещё кто-то успел существование подпортить?

- Вы все такие, вы все одинаковые твари, - она судорожно вдохнула. - Вы все только врёте, постоянно врёте и хотите забрать его у меня. Ты хотела забрать его. Если бы я не открыла ему на тебя глаза, я бы потеряла своего мальчика. Мне нужно было гнать тебя раньше! Ты просто питалась его энергией. Ты хотела посмеяться над ним со своими подружками. Ты изменяла ему чуть ли не каждый день.

Маша покивала ей в ответ, глядя на носки своих кроссовок.

- Но ты же не хотела оставить его в покое, ты не оставляла его в покое даже когда ушла! - она сжала тонкие пальцы в кулаки и устремила безумный взгляд в противоположную стену. - Я думала, ему станет легче, если мы отомстим, и ему становилось легче...

- Зачем именно магичек? Вам претило убивать человеческих девушек? - поинтересовалась Маша.

- Я не знала, кто они...

На стене размеренно тикали часы, если бы не эти часы, время замерло бы для них обеих. Время свернулось уроборосом среди голых стен казённого помещения. В кольце времени нельзя было сбежать из продиктованных судьбой событий: ни простить, ни просить прощения, ни забыть то, что произошло.

- Ты никогда не поймёшь этого, - голос Надежды прозвучал вдруг спокойно и тихо. - Когда он родился, его отец ушёл от меня, потому что врачи просто развели руками. Они поставили на моём сыне крестик, сразу сказали, что на всю жизнь он останется инвалидом. А мать моего мужа сказала ему: уходи от них, иначе всю жизнь промучаешься с этим "выродком". Так и сказала. Ещё она заявила, что это не его ребёнок, что я изменяла ему. Я осталась одна, совсем одна в чужом городе. Нас очень долго не выписывали из роддома, потому что при родах ему сломали ручку, потом он простудился. Он сказал мне, когда вырос, что очень боится высоких потолков. В роддоме были высокие потолки... Я пыталась его вылечить. Я все деньги тратила только на это.

- Это я знаю, - оборвала её Маша. Она слишком хорошо помнила глаза Алекса, рассказывающего ей о своей боязни высоких потолков. - Откуда у вас нож?

Охотничий нож нашли в сумке Надежды, и Провизор уже подтвердил, что раны жертвам были нанесены именно этим оружием. В резьбе на костяной рукояти запеклась кровь Этты.

- Я купила его в сувенирном магазине, попросила знакомого заточить. А снотворное я достала через подругу, она работает в хирургии. Дело раскрыто, капитан? - она больше не жаловалась. Она смотрела на Машу, не отводя глаз, и ей чудился в этих глазах демонический огонь. - Суд поймёт материнское сердце. Меня оправдают.

- Я очень сильно сомневаюсь в этом, - покачала головой Маша.

Узел времени расслабился, и она обессилено опустила плечи. Прошлое неумолимым потоком неслось назад, в чёрную пропасть.

Маша любовалась светящимися кнопками в кабинке лифта. Это зрелище принесло ей необыкновенное успокоение. Она прикрыла глаза и прислонилась спиной к стене кабинки. Сейчас ничего не стоит нажать на кнопку с цифрой один и выйти из дома через громыхающую железную дверь.

Несущественно даже то, что старушка с пуделем и мужчина с барсеткой уже видели её позорное замешательство перед дверями дома. Мужчина жалостливо ткнул пальцем в цифровой замок и предложил открыть. Несущественно и то, что в наушниках звучал военный марш, что само собой предполагало решительные действия, а лифт никак не доползал до шестого этажа, вот уже подобрал двух парней на втором и даму с раскладушкой подмышкой на четвертом.

- Шестой, - объявил один из парней. - А что, лифт вверх едет? А я думал, вниз.

Маша выбралась на площадку с четырьмя дверями и выключила плеер. Он с кое-как скрученными наушниками отправился в сумку, а Маша решительно надавила на чёрный пупырышек звонка.

За дверью стояла мёртвая тишина, потом лязгнули замки, и дверь приоткрылась на цепочку. Маше не пришлось закрывать глаза и считать до десяти. Он ничуть не изменился. Не изменилась даже серая шерстяная кофта, которую он надевал постоянно. Совершенно молча он снял цепочку и открыл дверь шире, пропуская Машу внутрь квартиры.

Она остановилась посреди прихожей, в которой как и четыре года назад, стояли две рейки, прислонённые к одёжному шкафу. Чтобы добраться до собственного пальто, приходилось отодвигать эти рейки.

- Привет. Ты пришла всё-таки. Что скажешь? - оборвал молчание Алекс. Его взгляд бегал по комнате, ни на секунду не задерживаясь нигде.

- Послушаю, что скажешь ты, - Маша поймала своё отражение в трюмо. Откуда на её лице взялась такая ожесточённая улыбка? - Не зря же ты столько сил потратил, чтобы привлечь моё внимание.

- Я хотел спросить, что ты чувствуешь?

Почему ей так противны все его слова, которые раньше показались бы полными глубокого смысла?

- Мне очень жаль тебя, - честно ответила Маша.

- Спасибо... - проговорил Алекс с непонятной интонацией.

- Спасибо? - удивлённо подняла брови она. - Не за то благодаришь. Раньше я относилась к тебе, как к равному, а теперь жалею. Потому что ты не такой как все. Ты неполноценный. Не в физическом плане, нет. На твоих руках теперь кровь. Тебе с этим жить, а не мне.

- А у тебя как жизнь? - сухим безжизненным голосом спросил он.

- Славно, - Маша сложила руки на груди. - Мы с Раулем по-прежнему ходим на рок-концерты. С Ником мы часто ездим в пригород по делам. Да, тебе правильно рассказала мама, однажды мы встречались на улице Первого снега. Там останавливается автобус. Я иногда наблюдаю за тем, как рисует Мартимер. Правда, с тех пор мы ни разу не ходили к кардиологическому центру, зато часто бывали на набережной и в парке Двух миров. С Антонио мы тоже в хороших отношениях, и мы оба любим французскую оперу.

- Я хотел сказать, что ты не виновата, - Алекс повысил голос.

- Да что ты, - безразлично повела плечом Маша.

- Ты не виновата, что мы расстались. В моей жизни существовал только одна цель: быть вместе, жениться и прочая любовная чушь. Когда цель исчезла, исчез смысл в жизни, - он отвернулся от неё, на сколько это вообще было возможно в его положении.

- Меня всегда поражала твоя логика, - усмехнулась Маша. - Хотел жениться, поэтому бросил. Если я захочу посмеяться над тобой со своими подружками, они скорее меня на смех поднимут.

- Я не хотел тебя тогда обидеть, - он сжал кулаки и стукнул ими по подлокотникам кресла.

- Я заметила, что не хотел.

- Ты хотела, чтобы я приполз к тебе на коленках? Я приполз. Ну что тебе ещё нужно? Вернись ко мне!

- Странный ты выбрал способ примирения. Я не вернусь уже, - тихо откликнулась Маша.

- А зачем ты тогда пришла? - закричал он, теряя выдержку, как и тогда, в их прошлом разговоре. - Ты сама пришла! Твоя подруга сказала, что убьёт меня, пусть заткнётся, не только она может убивать.

- Мой опыт показывает, что убивать все могут, - хмуро произнесла Маша. - Дело не хитрое. Ты называл меня актрисой, говорил, что я просто смеюсь над тобой, так вот нет. Не актриса. Не смеюсь. И любила. А сейчас мне противно даже видеть тебя. Счастливого тюремного заключения, Алекс.

- Дело закрыто, господин великий следователь? - крикнул он ей вслед, срывая голос в этом отчаянном крике.

- Дело закрыто, - кивнула Маша, когда дверь захлопнулась за её спиной. Сунув руки в карманы джинсов, она сбежала вниз по лестнице.

Выйдя на улицу, Маша с наслаждением вдохнула аромат яблок и асфальта. По утрам над городом всегда парил аромат яблок. И запах яблок имели любимые Машины духи. Алексу всегда очень нравится её запах.

Сабрина рано ушла на работу и вернулась к обеду. В Центре Маша её не видела. Хотя, рассудила она, боевикам в кабинетах сидеть приходится редко. До того, как входная дверь хлопнула, Маша уже успела скормить домовому тарелочку овсяной каши и докармливала клубничное варенье. Домовой очень любил варенье, Маша варила клубнику исключительно для него.

- Как преступники? - спросила Сабрина, заходя на кухню. - А что ты грустно сидишь тут в обнимку с вареньем?

Невидимый домовой тихонько шуршал в углу, но Сабрина его не заметила. Она вообще предпочитала не замечать то, что было выше её понимания. Она машинально сунула ложку приторного лакомства себе в рот.

- Ты хочешь, чтобы я посидела в другом месте? - предположила она, прожевав последнюю ягоду.

- Нет, но, может, прогуляемся? Я тут пересмотрела твой гардероб. Знаешь, Маша, - она села рядом и положила руку ей на плечо. - Не солидно следователю ходить как бесполому подростку.

- Перед кем мне дефилировать? - от расстройства Маша решила съесть ещё ложку варенья. - Перед маньяками или перед трупами? И у меня уже есть красивые чёрные брюки, да.

- Да, - согласилась Сабрина, расправляя её футболку с надписью "Армия". - Только красивыми они были на первом курсе. Ты надела их на экзамен по истории мира магов и с тех пор надевала на каждый экзамен.

- Ну хорошо, хорошо, - согласилась Маша, понимая, что переубедить её подругу практически нереально. - Куда поедем-то?

...Торговый центр "Проведение" находился ближе других. Поднимаясь на эскалаторе на последний этаж, Маша рассматривала открывающиеся ей витрины. Циничные манекены, разодетые по последней моде как всегда заставляли Машу нервничать. Взгляд радовал только большой магазин с компьютерной техникой. Декоративный водопад высотой во все три этажа обдавал посетителей свежестью.

- Мне нужен умножитель разъёмов, - сообразила Маша.

- Что это такое, объяснишь потом, - Сабрина взяла её за руку и потянула в другую сторону.

На стенде кинотеатра красовалась новая афиша с изображением бравого молодца с трубкой в зубах и закатанными по локти рукавами рубашки. "Шерлок Холмс и исчадье бездны" - гласила надпись, стилизованная под кровавые потёки.

- Какой фильм! - восторженно вздохнула Маша, на секунду замирая перед афишей.

- Какой? - Сабрина проследила за её взглядом. - Я думала, с тебя уже хватило надписей кровью. А, прости, Шерлок, должно быть, твой кумир.

- И он тоже, - Маша последовала за подругой, мечтательно покусывая губу. - Но на самом деле мой кумир - Роберт де Боуэл. Он - лучший следователь Центра...

Она чуть не врезалась в девушку, раздающую рекламные листовки.

- Да, помню, - Сабрина снисходительно кивнула. - Работал в Центре, пока его не завербовал император. Хороший такой карьерный рост, из следователя в начальники тайной полиции. За что его и убили... Извини.

- Ничего, - Маша слегка погрустнела. - Зато как она раскрывал преступления! Не выходя из своего кабинета!...

Строгие юбки до колен вместо того, чтобы удлинять силуэт, делала Машу похожей на провинциальную учительницу, а новомодные кофточки - на новогоднюю игрушку.

- У меня есть юбка. В чёрно-белую клеточку, - доверительно сообщила Маша, осматривая на себе очередной шедевр текстильной промышленности: жемчужно-серый сарафан с завышенной талией. В сочетании с голубой блузкой он смотрелся весьма неплохо, надо отдать должное вкусу Сабрины, но на манекене, а не на Маше.

- Правда? А я думала, это юбка Яны, - развела руками Сабрина.

- Я поняла твой тайный замысел, - таинственно зашептала Маша, натягивая свою армейскую футболку. - Ты хочешь сделать так, чтобы все преступники пугались меня и сознавались во всём, лишь бы больше не видеть.

- Ну перестань. В оперу ты тоже ходила в маскировочных брюках?

- Нет, в той клетчатой юбке.

- Бедный Антонио! - Сабрина вручила ей последний экземпляр: маленькое чёрное платье. - Если и это тебе не подойдёт, тогда я сдаюсь.

Маша и сама удивилась, когда платье подошло. Правда, оно оказалось короче, чем пресловутые милицейские двадцать сантиметров выше колена.

- В тебе даже появилось что-то от роковой женщины... - рассудила Сабрина, рассматривая её.

- Это короткая юбка, - Маша ткнула пальцем в свою голую коленку. - Типичная жертва маньяка.

- Переодевайся, жертва маньяка, - Сабрина улыбнулась. - С тебя на сегодня хватит.

Маша ухватилась за эту спасительную мысль как мятежный маг за последний артефакт. Тем более что от модной музыки и устойчивого запаха парфюма у неё разболелась голова. Правда, может и не от парфюма вовсе, а от недавнего удара об асфальт.

- Я подожду тебя там, - Маша кивнула в сторону пустующих лавочек недалеко от водопада и, не дожидаясь реакции Сабрины, осуществила свой план.

Боль в висках медленно проходила, из неприятных ощущений осталось только желание запустить чем-нибудь в игрушечную птицу, разразившуюся механической трелью на вершине фонтана. Маша поднялась со скамейки и опёрлась об ограждение, глядя на то, как неторопливо прогуливаются по второму этажу люди. Торговый центр, словно пронзённый гигантским мечом, имел посередине узкий провал-колодец, уходящий к подземной парковке. Казалось, маленькая красная машина стоит прямо под ногами Маши.

Она почувствовала на себе взгляд. Тяжёлое ощущение не исчезало секунду, две, потом голова закружилась от высоты, и Маша подняла глаза. Прямо напротив неё, оперевшись на такое же хромированное ограждение, стояла Луна. За её спиной призывно искрилась надпись "Кафе "Вишнёвое настроение" и сидели за столиками люди.

На мгновение Маше показалось: Луна протянет руку и коснётся её. В голове застучала кровь, захотелось шагнуть назад, прочь от сверкающей неоном пропасти. Она поняла, что не сможет сделать этого шага.

Расстояние между краями бездны - не больше четырёх шагов. Справа торчала вершина водопада, укрытая туманом из капелек воды. Она увидела глаза Луны, теперь она не скрывала их за очками. Она видела эти бесцветные глаза прямо перед собой.

"Ты хочешь спрыгнуть", - шепнул в её голове чужой голос.

Поманила глянцевая крыша машины внизу. Головокружение началось с новой силой, и Маша сжала повлажневшими ладонями хромированный поручень. Ощущения полёта, чтобы воздух бил по лицу и неоновые огни слились в один поток, вот чего ей не хватало все эти дни.

"Да", - сказали глаза Луны. Вдруг ясно и чётко Маша увидела, как по её щекам катятся слёзы. Захотелось притронуться к ней кончиками пальцев, успокоить.

По стеклянному куполу здания ползали солнечные лучи.

- Нет, - в голос произнесла Маша. - Нет!

Чьи-то руки дёрнули её сзади за локти, оторвав обессиленную Машу от ограждения, развернули на месте. Перед собой она увидела Сабрину.

- Что "нет"? - с лёгким удивлением спросила она. - Тебе нехорошо?

Покачав головой, Маша вытерла со лба холодный пот. Предательская дрожь в коленках отступала, и теперь минутная слабость и готовность подчиниться казались ей смешными и детскими. Она дёрнулась, обернулась назад.

Луны под вывеской кафе уже не было.

Пронзительный гудок машины всполошил птиц, примостившихся на карнизе.

- Разрешите мне заняться ей, - Сабрина чуть исподлобья взглянула на Галактуса, тот кашлянул в кулак, и опустил глаза. - Вы знаете, я справлюсь.

- Она слишком опасна, - Антонио провёл пальцем по лакированной поверхности стола, как бы отделяя себя от собеседников. - Она стала такой, а мы не смогли её контролировать.

- Но ты же сказал, что знаешь приблизительное местонахождение Луны и вскоре узнаешь точное, - Сабрина взглянула на него.

Следователь по особо опасным делам, по её мнению, не представлял собой ничего особенного, но он исхитрялся доставать сведения из таких источников, про которые остальные даже и не догадывались. Ходили слухи о гигантской сети информаторов Антонио, в которые Сабрина не верила. Всю его мистическую осведомлённость она предпочитала приписывать его происхождению. Говорят, бабушка Антонио некоторое время общалась с магом-учёным. А у них очень хорошо развита интуиция. Тем удивительнее, что он до сих пор не смог ничего выведать о внезапно возникших террористах. Впрочем, возможно, он просто предпочитает хранить сведения в тайне до поры до времени.

- Да, похоже, что она и не хочет скрываться. Убивать её для нас - непозволительная роскошь, она должна много знать про "Белый ветер".

- Мы не вытащим из неё ни слова, - глядя ему в глаза, произнесла Сабрина. - Это не боец-шестёрка.

- Я понимаю, что тебя напугало нападение на Машу, но... - вкрадчиво начал Антонио.

- Тебе не кажется, что слово "напугать" принимает несколько другой смысл по отношению ко мне? - Сабрина улыбнулась - одними уголками губ.

- Достаточно, - Галактус вынырнул из раздумий. Он поднял брови, поймав на себе взгляды Сабрины и Антонио. Он должен был принять сторону одного из них. - Нападения Луны вызывают нешуточные опасения. Очень странно, что она не скрывается, в то время как "Белый ветер" залёг на дно. Возможно, она больше не принадлежит им. Её необходимо брать, но при малейшей опасности принимать крайние меры.

Солнце жгло с такой силой, что Маша уже пожалела, что не осталась на автобусной остановке. Она шла по обочине дороги, по пыльной траве, опасливо отступая в сторону, когда мимо проносилась очередная машина.

Город словно вымер: полдень выходного дня и слишком сильно подскочившая температура воздуха выгоняли на природу. В тени дерева лежал худой рыжий пёс. Он поднял голову, взглянул на Машу и снова улёгся в прохладную траву.

Она нашла в сумке завалявшийся бутерброд и скормила его дворняге. Пёс благодарно лизнул ей руку. С обочины им просигналила машина. Она поднялась на ноги: рядом стоял знакомый чёрный джип. Боковое стекло поползло вниз.

- Подвезти? - предложил Шредер, двусмысленно улыбаясь.

- Спасибо, - не дожидаясь второго приглашения, Маша зашла с другой стороны машины и забралась на место рядом с водительским. - А ты хорошо город успел изучить?

- Пока не очень, но ты же мне покажешь, - он мягко тронул машину с места. - Вижу, не слишком ладишь с машиной после аварии?

- Пока мне как-то не по себе, - призналась Маша, застёгивая ремень безопасности. - Здесь придётся ехать через окраину, а потом через мост Миров. В общем, эта часть трассы прямая.

Она прислонилась виском к дверце, чувствуя, как поток свежего воздуха приятно обдувает её лицо. На лобовом стекле джипа качался изумрудный скорпион. Дома с нарастающей скоростью понеслись мимо. Маша прикрыла глаза.

- А не боишься, что я завезу тебя в лес и изнасилую?

Тонкий юмор был явно не его уделом.

- Да ну, - притворно удивилась Маша, не открывая глаз. - Ну попробуй.

Она проснулась оттого, что гладкая трасса под колёсами машины сменилась ухабами грунтовой дороги. В джипе это было едва заметно, но Маша всё равно подскочила, как укушенная демоном.

- И куда мы едем? - вызывающе поинтересовалась она.

- Хотел бы я знать, - Шредер выглядел растерянным. - Кажется, я не туда свернул.

- Никуда сворачивать не надо было, - Она покрутила головой, провожая бегущие за окном частные дома. Сколько она не пыталась разглядеть трассу за спиной, ничего не получалось. Полуденное марево затягивало горизонт.

- Но там был ремонт дороги, я поехал по указателю объезда. Не переживай, сейчас повернём обратно вон на той площади. Хватило бы места развернуться.

В узком промежутке между двумя заборами и правда разворачиваться было опасно. Маша вообще удивилась, как сюда влез внедорожник.

За пёстрой чередой заборов начался лес. На поляне рядом с опушкой можно было развернуться, но Шредер делать этого не торопился. Он остановил машину у самой кромке леса и выбрался. Маша нашарила в сумке пистолет - благодарный кивок в сторону предосторожности. Такие меры часто казались ей преувеличенными.

- Что, ты испугалась? - он открыл дверцу машины со стороны пассажира и протянул её руку. - Раз уж мы здесь оказались, я тебе кое-что покажу.

- Не надо мне ничего показывать, - сообщила Маша, отползая дальше от его руки. - Я уже всё это видела.

- Что ты видела? - в его голосе не было ничего, кроме мальчишеского веселья.

Маша изловчилась и ударила его сумкой по руке.

- Немедленно разворачивай машину, и поехали обратно, - жёстко произнесла она.

Шредер перехватил ручку сумки и за неё вытащил Машу из автомобиля.

- Хватит придумывать глупости, я тебе ничего не сделаю, - он выпустил из рук её сумку и потёр ушибленное запястье. - Думаешь, я других способов добиться взаимности у девушки не знаю?

Маша посмотрела на его лицо и решила: знает. Таким, как он, даже тратить усилий для этого не нужно. Она закинула сумку на плечо. Пистолет всё-таки пригодится.

- Ну хорошо, пойдём. Только быстро, у меня нет настроения разгуливать тут.

Шредер отвёл рукой разросшийся кустарник и скрылся в тенистых зарослях. Маша поспешила за ним. Хрустели ломающиеся ветки и пели птицы - совсем не так, как в городе. Они пролетали иногда прямо перед лицом Маши, а она старалась не потерять из виду спину своего спутника. Кажется, здесь он ориентировался не так уж плохо.

Лес у Маши вызывал то же чувство, что и полоса препятствий. Он был всего лишь причиной для концентрации сил, не больше. Она никогда не ощущала первобытного трепета перед непролазной чащей.

Исцарапав лицо и руки и уже устав вытаскивать сухие сучки из волос, Маша сбавила шаг. Она с облегчением вздохнула, увидев, что Шредер остановился. Она прорвалась через последние заросли и остановилась рядом с ним и только тут заметила, что оказались они перед озером.

Маша охнула от ужаса и отступила на шаг назад. Озеро было абсолютно круглым, его берега устлал мёртвый белый песок, словно трава и деревья не решались подступить к водоёму. Через прозрачную воду виднелось дно, тоже песчаное, но лишь в шаге от берега. Дальше начиналась чёрная пучина.

Гладь озера, словно чёрное стекло, не морщил ветер. Не порхали над его поверхностью птицы и насекомые.

- Шредер, куда ты меня притащил, - сдавленно заговорила она, отступая в кустарник, через который только что упорно пробиралась. - Ты хоть знаешь, что это? Это же Демонова Дыра!

Шредер обернулся на неё и молча поймал за руку.

- Пойдём отсюда, - попросила Маша. - Ты, должно быть, не знаешь. Это плохое место. Здесь исчезают люди.

- По-моему, здесь очень красиво, - пожал плечами её спутник. - Ну куда ты убегаешь? Не собираюсь я с тобой ничего делать, успокойся.

Гробовая тишина, последовавшая за его словами, заставила Машу запаниковать. Не слышалось даже привычного шума ветвей.

- Я серьёзно, - проговорила она, стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойнее. - Понимаешь, это магическая аномалия. Озеро затягивает в себя всех, кто приблизится. Всех. Пойдём отсюда, оно мне не нравится.

- Раз ты так хочешь, - он разочарованно пожал плечами и выпустил её руку.

Маша оторвала взгляд от затягивающей чёрной глубины. Она обернулась в его сторону и онемела: Шредера рядом не было. Должно быть, он успел уйти, только сделал это очень тихо.

- Шредер! - позвала Маша. - Подожди меня, я плохо ориентируюсь в лесу!

Ответа не последовало, и тут ей стало холодно. Холод шёл от Дыры, холод и странный запах.

- Шредер, не смешно, - рассердилась она. Даже волны не зашептали, отзываясь на её голос.

"Не паниковать", - приказала себе Маша. Они шли сюда не так уж долго, и всё по прямой. Сейчас она развернётся и пойдёт назад. Рано или поздно она должна добраться до населённого пункта.

Маша зашагала по лесу. Опять кругом защебетали птицы, хлестали по голым рукам ветки деревьев, а в голубом небе, что открывалось через переплетение ветвей, висело пушистое облачко.

- Шутник, - ворчала Маша. Звук собственного голоса придавал ей уверенности. - Нашёл, как поразвлечься. Ну смотри, я этого не забуду.

Впереди, между тёмными стволами замаячил просвет, и Маша с облегчением вздохнула. Даже если Шредер ещё не вернулся, она будет ждать его в машине и никуда с места не двинется. Не будет же он до ночи в лесу сидеть! Рано или поздно придётся признавать, что шутка не удалась, и ехать в город. Выходные когда-нибудь заканчиваются.

Она развела ветви кустарника руками и снова увидела перед собой стеклянно-гладкую поверхность Демоновой Ямы. Маша бессильно опустилась на землю. Земля была холодной и сырой, но Машу это не волновало. Она вынула из сумочки мобильный и быстро набрала номер Шредера, который записала после встречи на набережной.

"Сбой вызова. Сеть недоступна", - сердито мигнул экран телефона.

Интересно, чего она ожидала! Маша уткнулась в колени и закрыла глаза. Вдобавок ко всему ей захотелось пить. Горло пересохло так сильно, что казалось невозможным даже закричать. Озеро не отпускало её.

Только сейчас Маша поверила в легенды, которые слышала об этом месте. После массовых пропаж купальщиков и рыбаков, сюда перестали ходить. Озеро планировали обнести изгородью, чтобы никто из приезжих не приближался к опасному месту, но, по всей видимости, задуманное так и не выполнили. Озеро не отпускало от себя тех, кто подобрался слишком близко.

Небольшой, в общем-то, лес, который со всех сторон обступили поселения людей, становился непролазной чащей, ловушкой. Он водил неосторожных путников кругами, и в конце каждого пути их ожидала чёрная пучина.

- Ерунда, - произнесла Маша вслух, назло спокойной водной глади. - Существует то, во что мы верим. Домовые, водяные, лешие существуют, потому что мы создаём их своей энергетикой. Озеро-людоед, тебя не существует, потому что я в тебя не верю.

Она поднялась на ноги и стала закатывать брюки, чувствуя, что её руки дрожат. "Что ты делаешь, что ты делаешь", - выстукивала кровь в висках, но решительности не убавлялось. Маша расшнуровала и сбросила на траву кроссовки и осторожно вступила на белоснежный горячий песок. Солнечный свет играл на гранях песчинок, ослепляя. Она подошла к воде.

Гладь озера не шевельнулась в ответ на её дерзкие обвинения. Маша медленно погрузила ногу в ледяную воду. Возле самого берега вода доходила ей до щиколотки, но дальше шёл крутой спуск. Она сделала ещё один осторожный шаг - и сразу же погрузилась в воду по колено.

Она с полминуты постояла в озере, победно оглядывая поросшие лесом берега. От холода сводило мышцы, но ощущение превосходства над стихией не отпускало. Маша тихо рассмеялась. И в ту же секунду ногу свело судорогой.

Она упала, успев выставить перед собой руки. Она тут же окунулась в воду с головой, но успела нащупать под собой дно и поднялась на руках. Перед собой она видела прозрачную - не чёрную воду - и искристый белый песок на дне. Пальцы тут же онемели от холода. Она поняла, что подняться на ноги не сможет: она их вообще не чувствует. Стояла могильная тишина.

Маша не смогла крикнуть, понимая, что руки предательски подгибаются, и она падает в холодную, как объятья смерти, воду. Она продолжала трепыхаться там, пытаясь не потерять из виду клочок синего неба, и вдруг судороги отпустили её.

Она выбралась на горячий песок и без сил упала.

Дальше была только темнота, и в ней голос Шредера:

- Ну да, озеро затягивает в себя всех, кто приблизится. Всех, - он усмехнулся, - кроме тех, с кем справиться не сможет. Кто сильнее его. Ты сильнее, императрица.

Она очнулась от мелькающих перед глазами огней, очнулась и дёрнулась, всё ещё лелея надежду выплыть из проклятой бездны. Маша запуталась в пледе, который была укрыта, и чуть не свалилась со своего ложа. Она села закрутила головой, пытаясь сообразить, где находится. Мимо неслись потонувшие в сумерках высотки.

Шредер остановил машину и вышел из неё, чтобы пересесть на заднее сиденье. Там он положил руку на плечо шарахнувшейся от него Маши. В голубоватом свете, заливающем салон, было видно, как хмуро сведены на переносице его брови, как залегла глубокая морщина на лбу.

- Слава Вселенскому Разуму, ты очнулась! - он поднял с пола плед и завернул в него Машу.

- Да ладно, - огрызнулась она, стуча зубами. - Когда ты бросал меня возле озера, ты не думал, что это нехорошо?

- Я бросал? - его брови дёрнулись вверх.

- Ну не император магов же! - в отчаянии вскрикнула Маша.

- Подожди, - он внимательно посмотрел на неё. - То есть то, что ты сбежала от меня в лес, именно так называется?

- Я сбежала? Самому не смешно? - горько усмехнулась Маша, прижимая к груди дрожащие руки.

- Мне вообще очень грустно, - Шредер взял её за плечи и приблизил к себе. - То есть, сначала ты выскакиваешь из машины, убегаешь в лес, собираешься искупаться в какой-то подозрительной луже, а потом выходит, что это я тебя бросаю?

- Да что ты несёшь такое, - прерывисто вздохнув, выдала Маша. - Всё было не так! Ты позвал меня в лес, что-то показать, и привёл к озеру!...

- Да ты соображаешь, что говоришь! - рассердился Шредер. Его глаза вызывающе сверкнули. - Я в этом городе без году неделя, откуда мне знать, где у вас тут озёра! Хорошо, согласен, я перепутал повороты, заехал в частный сектор. Ну, так чего стоило по той же дороге вернуться обратно?

- В том-то и дело, что ничего не стоило! - закричала Маша, понимая, что сейчас сорвётся на истерику.

Шредер обнял её за плечи и притянул к себе, осторожно погладил по спине.

- Не волнуйся так, всё уже кончилось. Скоро ты будешь дома.

Маша вцепилась обеими руками в его рубашку и с силой зажмурилась.

- Просто если ты решила искупаться, надо было предупредить меня, - продолжал мягко уговаривать её Шредер. - Да и вообще, в этом озере вода ледяная. Наверное, бьют подземные ключи. Там никто не купается.

Он чуть отодвинул от себя девушку и заглянул ей в лицо.

- Всё в порядке? Едем дальше?

Она кивнула и отвела взгляд. Шредер ушёл на переднее сиденье, завёл машину. Маша откинулась на спину и посмотрела в окно. Кажется, до дома осталось не так уж и далеко.

Удивительное состояние: холодно в такую жару. Ночь не принесла долгожданного успокоения, и ветер, летящий с полей, нёс запах костров. Маша коснулась рукой своего лба: температуры, кажется, не было.

- Я всё-таки не понимаю, что произошло, - заметила Сабрина. Она стояла, прислонившись спиной к подоконнику и сложив руки на груди. Ветер осторожно шевелил подол её шёлкового платья с застёжкой под горлом.

Провизор снял очки, чтобы получше разглядеть карту на экране компьютера.

- Я ещё раз объясняю, - обречённо вздохнула Маша, одёргивая полу халата. Она потянулась к дисплею и указала на изломанную чёрную линию. - Вот эта трасса, мы ехали по ней. Я не знаю, где свернул Шредер, но он сказал, что там был ремонт дороги, поэтому пришлось ехать в объезд.

- Потом он свернул ещё раз?... - поддержал её рассказ Провизор.

- Наверное. Он сам мне так сказал, - она провела пальцем на юг карты. - Где-то тут, потому пошёл частный сектор. Тогда он понял, что заехал не туда, и остановил машину.

Ей не хотелось рассказывать то, что помнила она: слишком много в её версии было нестыковок, поэтому Маша исправно повторила версию Шредера.

Сабрина подалась в их сторону, чтобы ещё раз изучить предполагаемый маршрут.

- Там был лес, я ушла в лес и увидела озеро, - сбивчиво рассказала Маша. - Это была Демонова Дыра.

- Что? - обернулась к ней Сабрина. - Ты собиралась искупаться Демоновой Дыре? Да ты вообще-то соображаешь, что делаешь?

- Стойте, - прервал их мирную беседу Провизор. - Но в этом районе нет никакой Демоновой Дыры, если вы, конечно, не обнаружили ещё одну. Дыра вот...

Он повёл указатель мыши западнее и ткнул в чёрный кружок.

- То есть совершенно случайно вы туда свернуть не могли, - добавил он задумчиво. - Если только это божественная случайность. И это же сколько надо проехать по частному сектору и ничего не заподозрить!

- Ну хватит, - поморщилась Маша. Она положила руки ему на плечи. - Если честно, я не хочу больше говорить на эту тему. Может, это вовсе и не Демонова Дыра была, а какое-то другое озеро. Я заблудилась в лесу, и мне могло померещиться со страху.

Сабрина и Провизор многозначительно переглянулись.

- Да уж, заблудиться ты можешь и в трёх соснах, - кивнула Сабрина, припомнив, видимо, летнюю полевую практику. Она поправила волосы, собранные в шарик на затылке. - А Шредер - в трёх домах.

Маша снова приблизилась к экрану компьютера, чтобы отыскать на нём подтверждение своей гипотезе.

- Ну вот, - она обрадовано ткнула пальцем в вытянутый голубой силуэт. - Здесь недалеко есть какое-то озеро. Оно как раз находится недалеко от трассы.

- Да уж, - Провизор откинулся на спинку стула. - Я слышал, Демонову Дыру давно уже обнесли изгородью, так что вряд ли ты к нему подберёшься. К тому же, ты не утонула. Удивительно...

- Удивительно, что я не утонула? - уточнила Маша. Она растрепала рукой влажные волосы, чтобы лучше сохли, и улеглась на диван.

- Удивительно, как Шредеру удаётся строить из себя полного идиота, - буркнула Сабрина.

Когда этим вечером Маша появилась перед Сабриной, одежда ещё не успела высохнуть.

- Я потом объясню, - пообещала Маша и ушла наверх.

Заметив, что за оградой, прямо под уличным фонарём стоит чёрный джип, Сабрина вышла в сад. Она успела вовремя: Шредер как раз собирался уезжать. На стук в лобовое стекло он не мог не отреагировать.

- Какая встреча, - он опустил боковое стекло и выдал Сабрине самую очаровательную улыбку, видимо, забыв о том, что его улыбки на Сабрину никогда не действовали.

- И тебе не болеть, принц, - она облокотилась на машину. - Шредер, когда я просила тебя не приближаться ко мне, я что неясно сказала?

- Леди, - он кашлянул, и его голос похолодел, - но я не приближался к тебе, как ты могла бы заметить. Ты только что подошла сама.

- Я не об этом, я о моей подруге. Не знаю пока, что там у вас произошло, но не хочу больше видеть тебя рядом с ней, запомнил?

- Отлично, леди. Сначала мне показалось, что она достаточно взрослая девочка, чтобы самой решать, с кем ей видеться, но теперь я понимаю, что был неправ. Не ревнуй, у нас с ней ничего не было и быть не могло. Спокойной ночи, наёмная убийца!

Джип рванул с места и вскоре скрылся за поворотом. Сабрина ещё несколько секунд стояла, глядя на залитую искусственным светом дорогу. Тихо и мелодично пели ночные птицы, а в небе загорались бледные звёзды.

Она оглянулась, и в этом взгляде было что-то демоническое. Такая же полуразумная сила, готовая вырваться из хрупкого человеческого тела, готовая сражаться за право существования до последнего хриплого выдоха.

- Ты совсем потеряла страх, дорогая, - шепнула Сабрина, поводя кончиками пальцев по лезвию катаны. - Страх - это всё, что оставалось в тебе человеческого.

Волны бились в бетонный берег. На горизонте верхушки сосен протыкали небо. В этот час на набережной почти не было праздно гуляющих горожан, только вдали, у причала, целовалась парочка.

Луна и не думала прятаться. Она стояла, перегнувшись через ажурное ограждение, и заглядывала в Сову, словно пыталась различить на дне реки скрытые от посторонних глаз сокровища.

Как и обещал Антонио, он нашёл её и организовал наблюдение. В очередную из своих неосторожных прогулок Луна даже не догадывалась, что у неё появилась спутница.

"Только не дай ей посмотреть тебе в глаза", - осторожно напутствовал старший следователь Сабрину.

"Она не успеет", - откликнулась та, улыбнувшись одними уголками губ.

По стрежню реки шёл, поднимая волны, метеор. Сабрина вышла из своего укрытия. Луна даже не обернулась: шаги Сабрины были слишком тихими, чтобы можно было их различить у себя за спиной.

Тонко зазвенела катана, устремленная в спину жертве.

- Обернись, - жёстко произнесла Сабрина. - Я не боюсь твоего взгляда.

- Ты? - Луна повернула голову на её голос и тут же повернулась всем телом, прижалась к ограде спиной. Поединок их взглядов длился чуть больше секунды, потом Луна опустила глаза. - Раз пришла убить, то убивай, ты, наёмница Галактуса.

- Не Галактуса, - покачала головой Сабрина, и, сверкнувшая в воздухе сталь, оставила кровоточащую полоску на ноге Луны. - Прыгай.

- Что? - с невесёлой улыбкой взглянула на неё Луна.

- Прыгай, - Сабрина кольнула её мечом в плечо. - Как ты заставляла прыгать других. Тут глубоко, и берег отвесный. Кровь не остановится. Не выплывешь.

Луна смотрела в землю, и уголки её губ дрожали. Она вздрогнула, когда Сабрина провела остриём меча по её руке.

- Я не шучу, - поторопила её Сабрина.

Луна провела руками по лицу, сбрасывая с него растрёпанные ветром светлые волосы. Она молча отстранила меч Сабрины и, подтянувшись на руках, перемахнула через ажурную ограду. Волны с грохотом накатывали на берег. Луна через плечо оглянулась на Сабрину, будто хотела что-то сказать, но лишь покачала головой и прыгнула.

Всплеск - и звенящая тишина. Сабрина спрятала меч за спину и шагнула к ограждению. Она коснулась чугуна, нагретого солнцем, и заглянула в бьющуюся о берег Сову. Пенные буруны оставляли отпечатки на ответной гладкой дамбе. Серая глубина реки как всегда - отталкивала и манила.