ИМПЕРИЯ ГРУ

Серьезные проблемы существовали и в деле организации связи между агентами и штабами. Почтово-телеграфного сообщения с оккупированными районами, как нетрудно догадаться, не было. Вновь созданные буферные государства: Финляндия, Литва, Латвия, Эстония, Польша и другие, следуя примеру стран Антанты, стали на путь дипломатической изоляции Советской республики и контактов с ней не имели. В результате советской военной разведке пришлось строить свою работу только на «живой» связи и в очень тяжелых условиях, поскольку проход через демаркационную линию был делом непростым. Поэтому систематический приток агентурных донесений пока отсутствовал, и ей приходилось довольствоваться отрывочными сведениями, главным образом общего характера.

Если говорить об агентуре более конкретно, то, например, разведывательные отделения Оперода Наркомвоена к 1 сентября 1918 г. имели 34 агентов-резидентов, одну агентурную группу в составе шести агентов и двух агентов-маршрутников.

Большинство этих людей работало на территории, оккупированной германскими войсками и в основном в городах⁵².

Однако в сентябре 1918 г. наконец-то образован единый коллегиальный орган советской высшей военной власти — Революционный Военный Совет Республики (РВСР). А в октябре 1918 г. из бывшего штаба ВВС и Оперода Нарковоена формируется Штаб РВСР. Начальником Разведывательного отдела Штаба назначают Б.М.Шапошникова, начальником разведывательного отделения этого отдела — капитана Генштаба Федора Леонидовича Григорьева. В начале же октября 1918 г. было объявлено о создании вместо Штаба РВСР Полевого штаба РВСР⁵³.

Тогда же для всех стала очевидной и необходимость централизации военных разведслужб. Однако долгое время так и не было принято принципиальное решение — на базе какой из структур объединяться. Руководство Всероглавштаба, все время подталкивавшее процесс объединения, рассчитывало подмять под себя все разведывательные органы. Однако молодые и радикально настроенные офицеры Оперода воспротивились этому. Выступая на заседании РВСР в сентябре 1918 г., капитан Генштаба Георгий Иванович Теодори решительно высказался против включения Оперода во Всероглавштаб, мотивируя это тем, что последний является прибежищем саботажников. И он был не так уж неправ — к тому времени число перебежчиков изрядно пополнилось. Например, перешел к белым полковник А. В. Станиславский.

Наконец 2 октября 1918 г. на заседании РВСР принимается решение: подчинить Оперод РВСР и переименовать его в Управление дел РВСР. Всю разведку и контрразведку сосредоточить в этом управлении, передав сюда материалы из бывшего ВВС, а также оперативного и статистического отделов Всероглавштаба. Во главе Управления дел решено поставить С.И.Аралова и его ближайших помощников по Опероду: Г.И.Теодори — начальником штаба Управления дел, а В.П.Павулана — заместителем Аралова. Однако и это решение так и не было претворено в жизнь.

14 октября вышел приказ РВСР N 94, пункт 3 которого гласил: «Руководство всеми органами военного контроля и агентурной разведкой сосредоточить в ведении Полевого штаба РВСР». Из ведения ВСО была изъята агентурная разведка и в отделе остались лишь региональные обрабатывающие отделения. Теперь на ВСО возлагались такие задачи:

«I. Изучение вооруженных сил иностранных государств.

II. Изучение военно-экономической мощи иностранных государств.

III. Изучение планов обороны иностранных государств.

IV. Изучение внешней политики иностранных государств.

V. Составление описаний и справочников военно-статистического характера по иностранным государствам; издание важнейших наставлений и обзоров по вопросам военно-экономической жизни иностранных государств.

VI. Подготовка всех данных военно-статистического характера, в коих может встретиться надобность нашим военным представителям на будущих международных совещаниях по ликвидации текущей войны»⁵⁴.

1 ноября 1918 г. заместитель председателя РВСР Эфраим Склянский, главком Иоаким Вацетис и член РВСР Карл-Юлий Данишевский утвердили штат Полевого Штаба РВСР. До надлежащих учреждений и лиц он был доведен секретным приказом РВСР №197/27 от 5 ноября и приказом по Полевому Штабу РВСР №46 от 8 ноября. Согласно штатам сформировано шесть управлений, в том числе Регистрационное (Региструпр). Регистрационное управление стало первым центральным органом военной агентурной разведки Красной Армии и первым центральным органом военной контрразведки. Нынешнее Главное разведывательное управление (ГРУ) Генерального Штаба является преемником Региструпра по прямой линии. Именно поэтому 5 ноября считается днем рождения советской (а теперь и российской) военной разведки. Хотя, как видно из вышеизложенного, сотрудники ГРУ имеют полное моральное право отмечать свой профессиональный праздник целую неделю подряд⁵⁵.

В состав Регистрационного управления входило два отдела: агентурный

(разведывательный) — 39 человек по штату и военного контроля

(контрразведывательный) — 157 человек. Войсковой (тактической) разведкой

занималось с этого момента Разведывательное отделение Оперативного управления, имевшее штат 15 человек. Таким образом, хотя и появился центральный орган руководства агентурной работой, однако военная разведка все еще была разъединена — две ее части находились в разных подразделениях Полевого штаба РВСР, а третья (информационная служба) оставалась в ВСО Всероглавштаба⁵⁶.

Здесь, думается, стоит прервать рассказ о первых шагах советской военной разведки, которые далеко не всегда были удачными, и посмотреть, как обстояли дела у противников советской власти — командования белыми армиями.

В сфере военной разведки их деятельность можно смело назвать неважной. Если у Красной Армии имелся центральный штаб и подчинявшиеся ему разведывательные органы, то сказать то же самое о белых армиях нельзя. Более того, основной упор их штабы делали на контрразведку.

В Сибири фронтовые и армейские отделения разведки находились в ведении 2-го генерал-квартирмейстера при штабе Верховного Главнокомандующего, должность которого занимал уже упоминавшийся генерал-майор П.Ф.Рябиков, бежавший к Колчаку в мае 1918 г. В его подчинении находился разведотдел, состоявший из двух отделений: фронтовой и центральной (заграничной) разведки, а также

контрразведывательный и осведомительный отделы. Кроме того, три тыловых военных округа (Омский, Иркутский и Приамурский) имели свои собственные спецслужбы, которые формально подчинялись 3-му генерал-квартирмейстеру полковнику И.Т.Антоновичу. И хотя к лету 1919 г. разведывательный аппарат белых в Сибири вполне сложился, работа его сотрудников не приносила ощутимых результатов. Отсутствие систематических сведений о частях Красной Армии, противостоящих колчаковским войскам, приводили к серьезным оперативным просчетам его военного командования, как, например, во время обороны белого Омска осенью 1919 г.

На белом юге России в конце 1917-начале 1918 г. службы разведки и контрразведки отсутствовали. Но без разведки там обходились недолго, и уже в апреле 1918 г. при штабе Добровольческой армии создается разведывательное отделение. Возглавил его полковник Генерального штаба С.Н.Ряснянский, участник 1го и 2-го Кубанских походов, лично знакомый с генералами Л.Г.Корниловым и А.И.Деникиным еще в 1917 г. по боям на Юго-Западном фронте. Он руководил разведкой на протяжении 1918-1919 гг., с небольшими перерывами. Под его контролем разведотдел составлял подробные оперативные сводки о составе Красной Армии на южном театре боевых действий. Другим кадровым разведчиком, возглавлявшим попеременно разведку и контрразведку, был полковник Генерального штаба Б.И.Бучинский. В Добровольческой армии также занимались разведкой полковники Ераркин и Станиславский. Подполковник Соколовский в марте 1919 г. по заданию А.В.Станиславского поступил на службу в Киевский губвоенкомат, а затем в отдел обороны штаба Наркомвоена Украины (в должности помощника начальника). Позднее он был начальником штаба Внутреннего фронта УССР, которым командовал нарком внутренних дел Украины К. Е. Ворошилов. Занимая такие посты и пользуясь доверием Наркомвоена Н. И. Подвойского, Соколовский вместе с другими бывшими офицерами, служившими в Красной Армии, в частности, с подполковником Парвом, передавал белогвардейскому командованию военную информацию, способствовавшую успешному наступлению деникинской армии и временному падению Советской власти на Украине. Кроме того, разведкой на белом Юге занимались так называемые Политические центры, образованные в мае 1918 г. в Таганроге, Харькове, Киеве, Одессе, Тифлисе, Сухуми и других городах бывшей Российской империи приказом генерала Алексеева.

На белом Севере разведка находилась в еще более унылом состоянии. Что же касается спецслужб, то в период с весны 1918 до весны 1919 г. наиболее активно действовала контрразведка, созданная на основе аппарата морской контрразведки царской армии. Возглавлял ее бывший начальник военно-морского контроля коллежский асессор М.К.Рындин⁵⁷.

Между тем сформированный в результате объединения трех разведок Региструпр расположился в Москве на улице Пречистенка в домах №№35, 37 и 39, где ранее находился Оперод Наркомвоена. Там же размещались Курсы разведки и военного контроля, основанные еще 12 октября 1918 г. Начальником Региструпра назначили члена РВСР, члена Реввоентрибунала Республики, комиссара Полевого штаба (ПШ) РВСР Семена Ивановича Аралова. Нынешние работники ГРУ ведут отсчет своим руководителям именно от штабс-капитана Аралова.

Семен Иванович Аралов родился 30 декабря 1880 г. в семье купца. Первоначально он собирался унаследовать профессию отца, окончив Коммерческое училище и Коммерческий институт. Однако в 1902 г. он поступил вольноопределяющимся в Перновский гренадерский полк и тогда же активно включился в социал-демократическое движение. Во время русско-японской войны воевал на фронте, после чего участвовал в революции 1905-1907 гг. и был заочно приговорен к расстрелу. Воевал Аралов и на фронтах первой мировой войны, имел чин штабс-капитана. После Февральской революции он — зам. председателя, затем председатель армейского комитета 3-й армии. В это время он примыкал к меньшевикам и стоял на позициях оборончества.

После Октябрьской революции Аралов — помощник командира полка. С 1918 г. — член партии большевиков. В 1918-1920 гг. — начальник Оперативного отдела сперва Московского военного округа, затем Наркомвоена, член РВС 12-й, 14-й армий и ЮгоЗападного фронта. В сентябре 1918-июле 1919 г. — член РВСР, одновременно в октябре 1918-июне 1919 г. — военком Полевого штаба РВСР и в ноябре 1918-июле 1919 г. — начальник Регистрационного (разведывательного) управления Полевого штаба РВС.

Большинство сотрудников Аралова пришло вместе с ним из Оперода Наркомвоена. По штату после начальника следовали: консультант — капитан Генштаба Г.И.Теодори (он же начальник Курсов разведки и военного контроля), порученцы Л.И.Лорченков и Н.М.Готовицкий, начальник Агентурного отдела капитан Генштаба В.Ф.Тарасов, комиссар отдела В.П.Павулан, начальник Агентурного отделения капитан Генштаба Г.Я.Кутырев, комиссар отделения Е.В.Гиршфельд, помощники начальника отделения: капитаны Генштаба В.А.Срывалин и А.Н.Николаев, а также С.А.Щетинин, «заведующий шифром» В.А.Панин и его помощник П.Б.Озолин⁵⁸.

В то же время руководство Отдела военного контроля (Военконтроль) в списке руководителей, объявленном в приложении к приказу по ПШ РВСР № 46 от 8 ноября, не значилось. Но известно, что Военконтроль возглавляли эстонец Макс Тракман и сменивший его позднее латыш Вилис Штейнгарт, ранее руководившие Отделом военного контроля Оперода Наркомвоена⁵⁹. Кстати, в ведении Региструпра Военконтроль оставался недолго. 19 декабря 1918 г. решением Бюро ЦК РКП(б) на базе военного отдела ВЧК и отдела военного контроля Региструпра был создан Особый отдел ВЧК, на него возлагалась задача «борьбы с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте».

Сразу же — в начале ноября — Аралову назначили заместителя, хотя штат Региструпра такую должность не предусматривал. Заместителем стал комиссар отдела латыш Валентин Петрович Павулан. Эта довольно загадочная личность, неизвестно откуда появившаяся и неизвестно куда сгинувшая. По некоторым данным, он погиб в начале 20-х гг. в Туркестане. Получилась классическая пара: командир — комиссар, и оба большевики. Восторжествовал известный принцип Феликса Дзержинского, согласно которому при подборе кадров на ответственные должности политическая лояльность важнее профессиональной компетентности. Учитывая постоянные предательства бывших офицеров Генштаба, это было более чем оправдано.

Что же касается офицеров — разведчиков Генерального штаба старой русской армии — то им тоже нашлось применение. Для использования их опыта РВСР учредил специальный институт консультантов при начальнике Региструпра. Консультантам предстояло решать следующие задачи:

— общее техническое руководство работой Регистрационного управления;

— разработка и классификация заданий по разведке;

— обработка сведений и составление сводок по получаемым с мест донесениям;

— изучение иностранной печати и составление по ней сводок;

— разработка разного рода инструкций, наставлений, а также переводов иностранной литературы⁶⁰.

Однако от непосредственного ведения тайной агентуры консультантов отстранили. Теперь даже в случае возможного перехода того или иного специалиста в лагерь противника они не могли выдать систему организации агентурной работы и дислокацию тайной агентуры. При этом Аралов, не мудрствуя лукаво, делит весь штат своего ведомства на две категории — комиссаров и консультантов. В телеграмме, направленной в Москву из Серпухова 23 февраля 1919 г., он пишет:

«Штатом Региструпр предусматривался Начальник Управления и Консультант. На Консультанта возлагается специальное хозяйственное внутреннее руководство. На Комиссаров и меня политическое и выбор агентов в политическом отношении. Инструктирование же агентов и задание и поверка их знаний на консультантов. Ввиду своих частых отъездов и отсутствием из Москвы я своим приказом, а не штатом назначил заместителем тов. Павулана для решения неотложных политических вопросов. Предлагаю ... работать в полном контакте и взаимодействии комиссаров и специалистов, каковое до сих пор было ...»⁶¹.

Но уже на следующий день после утверждения первого состава сотрудников Региструпра в нем произошли изменения: начальник Агентурного отдела бывший капитан Генштаба Владимир Федорович Тарасов отбыл на фронт, а его обязанности с 9 ноября стал исполнять начальник Агентурного отделения Гавриил Яковлевич Кутырев, также капитан Генштаба. На посту начальника отделения Кутырева сменил его помощник Владимир Андреевич Срывалин, опять-таки капитан Генштаба.

9 января 1919 г. РВСР приказал всем штабам военных округов, кроме Петроградского и Орловского, передать органы агентурной разведки в соответствующие штабы фронтов и армий. Агентура действующей армии и штабов Петроградского и Орловского военных округов была подчинена Регистрационному управлению Полевого штаба.

Несколько слов отдельно следует сказать и о людях, которые в то время пришли работать в советскую военную разведку. Обучением кадров военной разведки и контрразведки Красной Армии, как мы уже писали, занимались Курсы разведки и военного контроля, рассчитанные на 60 человек. Здесь в течение двух месяцев обучались военнослужащие, командированные штабами армий. Курсы имели два отделения — разведки и военного контроля⁶². В середине февраля 1919 г. состоялся первый выпуск в количестве 29 человек, 14 из них — на отделении разведки и 15 — на отделении военного контроля. Затем увеличили срок обучения (до четырех месяцев) и количество обучающихся. В июле курсы выпустили 60 человек. Создание курсов в известной степени двинуло вперед дело подготовки руководящих кадров разведки Красной Армии. Вместе с тем эта проблема в течение всей гражданской войны так и не была снята (да и потом тоже).

Еще хуже обстояли дела с кадрами агентуры. Ведь главное, что делает разведку эффективной — это агентурная сеть. А именно здесь и начинались основные проблемы Региструпра. Дело в том, что недостаток людей, желающих (и способных) заняться агентурной работой, сказывался с первых же дней. Попытки привлечь к работе бывших тайных военных агентов русской армии, как правило, терпели неудачу, поскольку они испытывали глубокое недоверие к Советской власти. Вербовка агентов из интеллигенции также не дала результатов. Оставалось последнее средство — партийный набор. Но и здесь руководство Региструпра ждало разочарование — впрочем, вполне предсказуемое. Так, из 20 партийных работников, мобилизованных с ноября 1918 по январь 1919 г., 13 оказались изначально непригодны к агентурной работе, а еще двое давали сведения, но весьма посредственные и толку от них было мало. Поэтому неудивительно, что 19 февраля 1919 г. начальник 1-го отделения 1-го отдела Региструпра В.А.Срывалин в докладе на имя начальника 1-го отдела Г.Я.Кутырева пишет следующее:

«В настоящее время крайне затруднено обследование агентов (из партийных) с нравственной и деловой стороны их качеств. Запас старых партийных работников исчерпан с первых дней октябрьской революции — все они заняли высокие административные посты. Коммунисты же октябрьского и более поздних сроков в большинстве не поддаются обследованию вследствие постоянно меняемых ими специальностей службы, непродолжительности сроков этой службы и отсутствия достаточно авторитетных лиц, которые могут дать оценку личности того или другого человека.

Последний месяц Отделение приобрело как будто бы заслуживающие большого доверия организации Планциса, Нагеля, Сатке — но это не вселяет радужных надежд на улучшение дела, так как опыт недавнего прошлого не раз обманывал надежды: Бирзе, Балахович, Григорьев, Краинский, Брегман, Бральницкий, Азаров и много других, большинство коих имело солидные рекомендации даже от членов Совнаркома»⁶³.

Фамилии эти ничего не говорят современному читателю, незнакомому со всеми запутанными перипетиями гражданской войны. Однако для соратников Срывалина по Региструпру каждое из них означало конкретный случай вопиющего головотяпства или откровенной измены. За примером далеко ходить не надо — достаточно поведать об упомянутом Бирзе.

Бирзе — на самом деле латышский полковник А.И.Эрдман, один из руководителей савинсковского «Союза защиты Родины и свободы». Под видом лидера поддерживающих Советскую власть анархистов он втерся в доверие к Ф.Дзержинскому и был назначен одним из руководителей Региструпра («представитель ВЧК», перед которым тряслись все региструпровские военспецы). Он использовал документы и деньги Региструпра для своей контрреволюционной деятельности. Именно он спровоцировал так называемый Муравьевский мятеж, способствовал расколу между большевиками и левыми эсерами, а затем и внутри самих большевиков, всячески запугивая «левых коммунистов» и левых эсеров германской угрозой и т.д. Разоблачения наглый провокатор избежал, и только в 20-е гг. вся эта история вскрылась в полном объеме.

Не оправдал доверия и Сатке. О нем как о провокаторе пишет в своих воспоминаниях Иван Никитич Смирнов, руководивший в годы гражданской войны политорганами 5-й армии в должности члена РВС этой армии. Именно он курировал деятельность большевистской разведки в Сибири. По рассказу Смирнова Сатке (у Смирнова — Садке) — венгр-инженер, появился в январе 1919 г. в Особом отделе 5-й армии как представитель подпольной организации, якобы подготовившей восстание на Экибастузских копях. Его переправили в Москву для доклада в РВС Республики о положении в Сибири. Сатке встречался с Лениным и Троцким и получил полторы тысячи рублей керенками «на работу». В феврале того же года он вернулся с бумагой, подписанной начальником Региструпра, где предписывалось немедленно переправить его через линию фронта, что и было сделано. Сатке, его жена и некий разведчик Александр благополучно переправились на ту сторону. Летом того же года Троцкий два-три раза запрашивал Смирнова по телеграфу, что слышно «об известном предприятии в Сибири». Естественно, что слышно ничего не было⁶⁴. Не менее одиозны и другие упоминаемые Срывалиным личности, но не о них сейчас речь.

Справедливости ради надо сказать, что в период гражданской войны были и удачи в деятельности большевистской разведки. Как правило, это заслуга сотрудников большевистской партийной или фронтовых и армейских разведывательных органов, а не центрального аппарата. Несколько примеров такого рода приводит в своей статье ветеран советской разведки Ю.А.Челпанов. Так, разведчик П. Р. Акимов проник в органы польской контрразведки. Другой разведчик, Я.П.Горлов внедрился в главный штаб польской армии. В результате их успешной деятельности чекистами была вскрыта польская агентурная сеть в полосе Западного фронта, а советское командование получило важнейшие сведения о составе и дислокации польских войск. На Южном фронте против Врангеля, а также интервентов в районе Черного моря удачно действовали разведчики Ф.П.Гайдаров и Елена Феррари-Голубовская. На Дальнем Востоке, в Китае и Маньчжурии вели разведывательную работу Х.И.Салнынь , Л.Я. Бурлаков и В. В. Бердникова.

Уже в конце гражданской войны, в 1921 году, молодой советский разведчик В.В.Давыдов, начальник разведывательного пункта Туркестанского фронта, организовал дерзкую операцию по похищению атамана Дутова из его штаба, находящегося на китайской территории. Хотя похищение не удалось и Дутова пришлось убить, тем не менее, эта операция сорвала готовящийся поход белоказаков на советскую территорию⁶⁵.

В тылу колчаковских войск в Иркутске хорошо поработал на благо «мировой революции» Дмитрий Киселев . Он четыре раза переходил линию фронта, доставляя советскому командованию ценные сведения, причем встречался с самим Лениным. Факт этой встречи, как ни странно, вдохновил художника Е.О.Машкевича на написание сразу двух картин — «Беседа тов. В.И.Ленина с делегатом ДВК Д.Д.Киселевым» и «Разговор Ленина с делегатом-дальневосточником Д. Киселевым»⁶⁶.

Однако вернемся к докладу Срывалина. В нем он отмечает и еще один негативный момент — то, что личный состав агентуры отличался крайней текучестью. В докладе приводятся следующие цифры: из 164 человек, зарегистрированных в Отделении за 10 месяцев, около половины по разным причинам были уволены. На 15 февраля 1919 г. агентурное отделение имело в своем распоряжении 89 зарегистрированных и около 50 незарегистрированных агентов. По мнению Срывалина, 50% из них в ближайшее время должны быть уволены «за неспособностью к работе, шантаж и другие качества подобного характера; таким образом высший разведывательный орган Республики имеет в своем распоряжении около 70 человек агентов, из которых можно указать только 10 человек, могущих дать хорошие сведения (из них 4 беспартийные, 3 левые социалисты-революционеры, 3 сочувствующих коммунистам)»⁶⁷.

А о том, что же представлял из себя агент советской военной разведки в конце 1918-начале 1919 г. можно судить по следующим данным. По социальному положению из упомянутых 89 зарегистрированных агентов 43 были рабочими, 11 — техниками, 19

— приказчиками, 9 — бухгалтерами, 2 — журналистами, оставшиеся 5 представляли прочие специальности. Высшее образование имело 12 человек, законченное среднее

— 21, начальное — 56. Национальный состав: русских — 11 человек, латышей и эстонцев — 39, белорусов — 11, финнов — 6, украинцев — 6, немцев — 1, мадьяр — 2,

79

евреев — 7 и поляков — 6.

Каждому поступавшему на службу в разведку в качестве агента предлагалось ответить на вопросы специальной анкеты. Новый сотрудник агентурной разведки давал подписку-обязательство, составлявшееся в произвольной форме. Вот один из образцов таких обязательств:

«Я, нижеподписавшийся, добровольно без всякого принуждения, вступил в число секретных разведчиков Регистрационного отдела. Сущность работы разведчика и условия, в которых приходится вести работу в тылу противника, я уяснил вполне и нахожу возможным для себя ее вести, т.е. нахожу в себе достаточно хладнокровия и выдержки при наличии опасности и достаточно силы воли и нравственной силы, чтобы не стать предателем. Все возложенные на меня задачи и поручения обязуюсь выполнять точно, аккуратно и своевременно с соблюдением строгой конспирации».

Заканчивая разговор о кадрах советской военной разведки в период ее становления, следует привести еще одну выдержку из доклада Срывалина, в которой он называет основные причины неудовлетворительной работы Отделения:

1) малочисленность агентуры, хотя «правильная организация требует в настоящий момент не менее 50 перворазрядных агентов только на территории оккупированных областей и 450-500 человек второразрядных агентов»;

2) сильная текучесть в личном составе;

3) отсутствие выбора и подбора кадров;

4) связь — «трудна до чрезвычайности: донесение ходоком из Одессы в Москву доставляется при самых благоприятных условиях на 12-й день, а из Челябинска — на 18-21-й день и позже. Донесения из Баку в Астрахань агентства берутся доставлять не ранее 14 дней»;

5) «власть на местах» — «в многочисленных докладах, составивших целое «дело» и представленных в течение последних 3 месяцев, приводится много фактов о препятствиях в работе агентуры, встречаемых начиная от Ч.К. и кончая командармами».

К середине июля 1919 г., обобщив накопленный опыт, Региструпр разослал своим подчиненным органам «Положение об агентуре штабов фронта, армий и дивизий». Согласно ему центр тяжести в организации агентурной разведки ложился на полевые разведывательные подразделения. «Положение» определяло, что агентурой фронта должен руководить комиссар разведывательного отделения штаба фронта, непосредственно подчиненный одному из членов РВС штаба фронта, на которого было возложено общее наблюдение за ходом работы агентуры. Зона, подлежащая агентурному наблюдению из штаба фронта, должна была охватывать глубокий тыл противника и разделяться на округа наблюдения, в важнейших пунктах которых следовало насаждать местных резидентов. В круг ведения агентуры штаба фронта входил сбор сведений о новых формированиях противника, его ресурсах, живой силе, технической оснащенности войск, планах высшего командования, направлениях перебросок, подготовке к крупным операциям и местах сосредоточения стратегических резервов.

Однако в условиях гражданской войны, когда фронт боевых действий являлся чрезвычайно маневренным, а дислокация воинских частей постоянно менялась, было почти невозможно организовать систематическое и непрерывное изучение противника на определенном участке. Не раз случалось так, что только разведка приступала к созданию агентурной сети в тылу и прифронтовой полосе противника, как воинская часть, а вместе с ней и штаб перебрасывали на другой участок фронта, и вся работа шла прахом. Имевшаяся агентура передавалась от штаба к штабу в редких случаях. Обычно вновь прибывшим на данный участок фронта приходилось все создавать заново. В данных условиях разведка строилась практически на деятельности агентов-ходоков (в большей степени) и отдельных резидентов (в меньшей), которые составляли подвижные агентурные сети. Происходило это следующим образом — в разведываемый район направлялось несколько резидентов, иногда им придавались агенты-ходоки.

На том же примерно уровне находилась и организация связи. Например, штаб 9-й армии вполне серьезно рекомендовал резиденту: «Если долго не возвращается агент, посланный с донесением, то посылать другого с таким же донесением». Ценные сведения рекомендовалось направлять с двумя разными агентами. Инструкция требовала от агента-резидента безотлучного присутствия в пункте дислокации резидентуры. Однако далеко не во всех полевых штабах, в первую очередь армейских, имелись даже отдельные агенты-резиденты. Тогда агентурную сеть приходилось строить используя исключительно ходоков. В результате агент-ходок являлся основной фигурой в агентурной разведке Красной Армии почти до конца 1919 г. Само их название говорило о том, чем занимались эти агенты: их направляли с определенным заданием, а то и вовсе без задания, по известному маршруту или в указанный район, где они должны были вести разведку.

Агенты-ходоки делились на две категории: внутренние и внешние ходоки. Внутренние использовались только в расположении частей противника. Они получали задание пристроиться к какой-либо воинской части и, следуя вместе с ней, вести разведку. Если разведчик не был связан с определенным резидентом, то он поддерживал контакт или самолично доставляя сведения через линию фронта, или посылая их по почте на условный адрес в тылу противника. Из этого «почтового ящика» (от хозяина конспиративного адреса, по нынешней терминологии)

корреспонденция извлекалась специально посланным агентом-ходоком. Так же осуществлялась связь внутреннего ходока и с резидентом, в случае если он был подчинен какому-либо резиденту. Переписка велась, естественно, только с использованием шифра. Так, например, Разведывательное отделение 14-й армии имело 23 собственных шифра. Ими снабжались те резиденты и агенты-ходоки, которые должны были в качестве связи пользоваться почтой.

Внешние ходоки использовались по двум направлениям: непосредственно для ведения разведки в выделенном районе и в качестве курьеров — агентов-связников — между разведывательным отделением и резидентом, а также между резидентом и его агентами. Ходоков отправляли в тыл противника большими группами. Многие из них получали не только один и тот же район разведки, но и одно и то же задание. Это делалось с простым расчетом: не дойдет один, дойдет другой. Агенты

перебрасывались через линию фронта как в одиночку, так и по нескольку десятков человек, которые веером расходились по тылу противника, охватывая целые районы и области.

Разведывательные отделения штабов армий в меру своих возможностей стремились обеспечить перебрасываемого разведчика необходимыми для передвижения по тылу противника документами. Так, разведывательное отделение штаба 14-й армии для этой цели имело 179 чистых бланков паспортных книжек, бланки различных удостоверений, аттестатов, свидетельств, земских книжек и 278 различных печатей. С документами было более-менее нормально, хуже было с деньгами. На первых порах агентов снабжали советскими деньгами, которые в деникинском тылу хождения не имели. Это приводило к тому, что они нередко оставались без денег. На Украине военная разведка для обеспечения агентуры удачно использовала 50 млн. украинских кредитных билетов, выпущенных в свое время Украинской Центральной Радой и хранившихся в Народном Банке Советской Республики. Резидент получал оклад 3 тыс. рублей в месяц, внешний ходок — 2,5, внутренний — 2 тыс. рублей. В среднем на одного агента расходовалось в месяц до 10 тыс. рублей. Для экипировки агентуры широко использовалась одежда, конфискованная у буржуазии⁶⁸.

Однако военная разведка, основанная на подвижных агентурных сетях, не могла обеспечить командование регулярно поступающей и полной информацией о противнике. Сведения, добываемые агентами-ходоками, были отрывочными. Главными методами работы агентуры являлись наблюдение, осведомление и подслушивание. Разведчики изучали и печать противника, откуда также черпали необходимые сведения. Печать преимущественно изучалась на местах, так как своевременная доставка белогвардейской прессы через линию фронта была крайне затруднена, а порой просто невозможна. Впрочем, иногда удавалось добыть сведения чрезвычайной важности. Так, в июле 1919 г. разведорганы Южного фронта сообщили в Регистрационное управление о том, что «ближайшей задачей Деникина является удар на Курск-Орел-Тулу»⁶⁹.

Несколько большие возможности для ведения глубокой разведки предоставляло взаимодействие с большевистским подпольем. В годы гражданской войны и иностранной интервенции во вражеском тылу создавались подпольные органы РКП(б) и партизанские отряды, составной частью деятельности которых был сбор разведывательных сведений и материалов. Для руководства партийным подпольем и партизанским движением создавались Зафронтовые бюро ЦК(б) и Зарубежные партийные бюро РКП(б). Так появились Зафронтовое бюро ЦК(б)У — для руководства подпольем и партизанским движением на территории Украины и Крыма, и Донское бюро РКП(б). Одновременно сформировались Зарубежные бюро РКП(б) в Польше, Финляндии, Латвии, Белоруссии и Эстонии. При ряде Зафронтовых и Зарубежных бюро были созданы специальные разведывательные органы — регистрационные бюро, некоторые из них возглавляли сами руководители Зафронтовых и Зарубежных организаций: Эйно Рахья (Финбюро), Станислав Косиор (Зафронтовое бюро ЦК(б)У) и Иосиф Уншлихт (Польское бюро). Позднее, в апреле 1920 г., была утверждена "Инструкция о взаимодействии Региструпра РВСР и Зарубежных бюро РКП(б)", согласно которой Региструпр получал право давать разведывательные задания Зарубежным бюро, осуществлять финансирование и техническое оснащение бюро, снабжать их агентурной информацией. Инструкцию подписали руководящие сотрудники РУ Т.П.Самсонов и Д.Р.Ипполитов, а также партийные работники, работавшие в Зарубежных бюро (в т.ч. С.В.Косиор и С.И.Сырцов).

Очередная реорганизация Региструпра, во многом вызванная изменившейся боевой обстановкой, произошла в начале лета 1919 г. 19 июня был утвержден новый штат Региструпра ПШ РВСР и впервые принято «Положение» о нем. Согласно «Положению», Региструпр представлял собой «центральный орган тайной агентурной разведки», подчинявшийся непосредственно РВСР минуя начальника ПШ РВСР. «Во главе Регистрационного Управления, — говорилось в «Положении», — стоит член Революционного Военного Совета Республики, который вместе с тем является его начальником. Обязанности его в Москве несет его заместитель. Во главе отделов, как и входящих в их состав отделений, стоят исключительно партийные работники».

В результате данной реорганизации основными подразделениями Региструпра стали:

1-й отдел — сухопутный агентурный;

2-й — морской агентурный (входил в Региструпр с февраля 1919 по январь 1920

г.);

3-й — военно-цензурный (в составе Региструпра с декабря 1918 по октябрь 1919

г.);

Консультантство, где работали военные специалисты старой армии.

Сухопутный агентурный отдел состоял согласно «Положению» из четырех отделений:

— Северное охватывало скандинавские страны, Финляндию, Прибалтику, Мурманск и Архангельский район;

— Западное — Литву, Польшу, Галицию, Румынию, Германию и государства на территории бывшей Австро-Венгрии;

— Ближневосточное — балканские страны, Турцию, Кавказ, Туркестан, Афганистан и Индию;

— Дальневосточное — Сибирь, Китай, Японию.

По новому штату комсостав Региструпра выглядел так:

— заместитель начальника Управления — Валентин Петрович Павулан, для поручений при нем — Дмитрий Романович Ипполитов;

— начальник Агентурного (сухопутного) отдела — Н.М.Чихиржин (Назаров), для поручений при нем — В. К. Вальтер, места начальников всех четырех отделений были вакантны;

— Агентурный (морской) отдел или, как его еще называли, Морской разведывательный отдел, возглавлял А.А.Деливрон;

— Отдел военной цензуры — Я.А.Грейер;

— старшим консультантом Консультантства был В.Г.Зиверт;

— шифрами по-прежнему ведали В.А.Панин и П.Б.Озолин.

Что до начальников отделений 1-го отдела, то они были назначены лишь в июле-сентябре 1919 г. Ими стали соответственно В.Х.Груздуп, Р.Я.Кальнин, Е.Л.Соколов, Г.П.Михайленко.

Сменился и руководитель Региструпра. В июне 1919 г. С. И. Аралов передал свои дела как военкома ПШ РВСР новому члену РВСР С. И. Гусеву, а в самом начале июля 1919 г. сдал ему и должность члена РВСР. Таким образом, новым куратором (в качестве военкома ПШ) и начальником Региструпра стал старый профессиональный революционер Сергей Иванович Гусев⁷⁰.

Сергей Иванович Гусев (настоящие имя и фамилия — Драбкин Яков Давидович) родился в 1874 г. С 1896 г. он состоял членом партии большевиков. В 1917-1918 гг. Гусев возглавлял секретариат Петроградского военно-революционного комитета, был членом ВЦИКа, секретарем Революционной обороны Петрограда, управделами СНК Северной коммуны; в 1918-1924 гг. Гусев — член РВС 2-й армии, командующий Московским сектором обороны, член РВСР и РВС ряда фронтов, начальник Политуправления Реввоенсовета Республики, а в 1924-1933 гг. он работал в аппарате ЦК ВКП(б) и ИККИ.

В это же время дни так называемого Консультанства, где трудились военспецы из царского Генштаба, отстраненные от непосредственной агентурной работы и занимающиеся «разработкой заданий» и «техническим руководством работой», были сочтены. Причиной тому стал факт раскрытия ВЧК летом 1919 г. целого ряда заговоров против Советской власти среди военспецов Полевого штаба РВСР.

Самый сильный удар был нанесен так называемым «делом Полевого штаба». В начале июля 1919 г. Особый отдел ВЧК по обвинению в участии в заговорщической контрреволюционной организации и подготовке переворота арестовал действующего главнокомандующего вооруженными силами Республики бывшего полковника царской армии И.И.Вацетиса (факт сам по себе потрясающий — арест главкома страны). Было арестовано и его ближайшее окружение, в том числе: порученец при главкоме бывший капитан Евгений Иванович Исаев, находившийся в распоряжении главкома бывший капитан Николай Николаевич Доможиров, начальник разведывательного отделения Полевого штаба бывший капитан Б.И.Кузнецов, консультант разведывательного отделения Юлий Иванович Григорьев, сотрудник для поручений при начальнике Полевого штаба бывший штабс-капитан Александр Кузьмич Малышев. Сразу же после ареста, 8 июля 1919 г., Троцкому, находившемуся на фронте, послали телеграмму следующего содержания:

«Вполне изобличенный в предательстве и сознавшийся Доможиров дал фактические показания о заговоре, в котором принимал деятельное участие Исаев, состоявший издавна для поручений при главкоме и живший с ним в одной квартире. Много других улик, ряд данных, изобличающих главкома в том, что он знал об этом заговоре. Пришлось подвергнуть аресту главкома.

Дзержинский, Крестинский, Ленин, Склянский»⁷¹.

По горячим следам зам. председателя Особого отдела ВЧК И.П.Павлуновский состряпал доклад по «делу о белогвардейской организации в Полевом штабе РВСР»:

«Арестованная в ночь с 8 на 9 июля с. г. группа лиц Полевого штаба в составе: для поручений при главкоме Исаева, начальника разведывательного отделения Кузнецова, для поручений при начальнике штаба Малышева и преподавателя Академии Генерального штаба Григорьева по данным следствия ставила перед собой следующие задачи:

а) Установление связи со штабами Деникина и Колчака.

б) Свержение Советской власти путем внутреннего переворота.

в) Захват аппарата управления армией в свои руки под видом воссоздания Генштаба ...

Следствием установлено, что белогвардейская группа Полевого штаба находилась в первоначальной стадии своей организации, т.е. она только что создавалась, намечала свои задачи и планы и приступила лишь к частичной их реализации, причем была еще настолько невлиятельна, что ее нахождение в Полевом штабе не отражалось на ходе операций на фронтах.

Таковое положение могло продолжаться лишь до момента установления связи со штабами Колчака и Деникина.

Очевидно, что с установлением этой связи, которая, по словам Григорьева, имелась бы «недели через две», роль организации существенно изменилась бы и нахождение ее в Полевом штабе уже безусловно отражалось бы на развитии операций на фронтах; возможность этого влияния предупредил арест белогвардейской организации 9 июля сего года»⁷².

Как мы видим, никаких серьезных доказательств вины арестованных в докладе Павлуновского не приводилось. Поэтому вскоре дело «главного виновника торжества» Вацетиса было передано во ВЦИК, президиум которого 7 октября 1919 г. вынес следующее решение: «Поведение бывшего главкома, как оно выяснилось из данных следствия, рисует его как крайне неуравновешенного, неразборчивого в своих связях, несмотря на свое положение. С несомненностью выясняется, что около главкома находились элементы, его компрометирующие. Но, принимая во внимание, что нет оснований подозревать бывшего главкома в непосредственной контрреволюционной деятельности, а также принимая во внимание бесспорно крупные заслуги его в прошлом, дело прекратить и передать Вацетиса в распоряжение Военного ведомства»⁷³.

Надо было делать что-то и с окружением Вацетиса. Этот вопрос рассматривался на заседании Политбюро ЦК РКП(б) 6 ноября 1919 г.:

«Слушали:

18. Предложение тт. Дзержинского и Павлуновского применить объявленную ВЦИК амнистию к арестованным в июле месяце по делу Полевого штаба генштабистам Доможирову, Малышеву, Григорьеву и Исаеву, причем последнему не давать никаких ответственных назначений.

Постановили:

86

18. Принять с тем, чтобы а) ответственных назначений не давать никому ...».

Таким образом, в связи с объявленной ВЦИК 4 ноября амнистией 7 ноября были амнистированы Е.И.Исаев, Н.Н.Доможиров и Ю.И.Григорьев. В этот же день Б.И.Кузнецова и А.К.Малышева освободили под подписку о возвращении к месту службы.

Как видим, раздутое особистами «дело Полевого штаба» лопнуло, как мыльный пузырь.

В чем же заключались причины подобного демарша в отношении руководства РККА со стороны людей Феликса Дзержинского. На этот счет у нас имеются, по крайней мере, две версии. Первая — после внезапной смерти в начале 1919 г. Якова Свердлова, прочно занимавшего вторую ступеньку в партийной иерархии, был нарушен баланс сил. Совершенно неожиданно малоавторитетный в партийной элите, но получивший в период гражданской войны ключевой пост Лев Троцкий фактически занял место Свердлова. Это, естественно, вызвало «ревность» со стороны большевистских «авторитетов» Григория Зиновьева и Иосифа Сталина. Они использовали Дзержинского, который, будучи по натуре «трудоголиком», никогда не отказывался от получения новых должностей, для того чтобы натравить его на Троцкого, и, с одной стороны, скинуть близкого к Троцкому главкома Вацетиса, а с другой — отобрать у Троцкого и передать в ведение ВЧК военную разведку.

Возможна и другая, более простая версия. Сам Дзержинский, ободренный той легкостью, с которой ему удалось увести у военного ведомства контрразведку, решил повторить этот номер и с разведкой. Впрочем, обе эти версии не противоречат, а взаимодополняют друг друга.

Впрочем, справедливости ради отметим, что, конечно, бывшие царские офицеры, работавшие в Полевом штабе, вряд ли так уж сильно хранили верность Советской власти. Скорее наоборот, можно предположить, что, выражаясь словами Зощенко, они «затаили в душе некоторое хамство». Об этом, к примеру, пишет в своих воспоминаниях назначенный в июне 1919 г. начальником Полевого штаба бывший генерал-лейтенант царской армии Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Он так описывает обстановку, которую обнаружил в Полевом штабе после своего назначения туда:

«Большинство штабных принадлежало к офицерам, окончившим ускоренный четырехмесячный выпуск Военной академии, известный под названием «выпуска Керенского».

Эта зеленая еще молодежь играла в какую-то нелепую игру и даже пыталась «профессионально» объединиться.

Помню, ко мне явился некий Теодори и заявил, что является «лидером» выпуска 1917 г. и, как таковой, хочет «выяснить» наши отношения.

Признаться, я был ошеломлен бесцеремонностью этого юного, но не в меру развязного «генштабиста». Как следует отчитав Теодори и даже выгнав его из моего кабинета, я решил, что этим покончил с попыткой обосновавшейся в штабе самоуверенной молодежи «организоваться». Но генштабисты «выпуска Керенского» решили действовать скопом и попытались давить на меня в таких вопросах, решение которых целиком лежало на мне.

Очень скоро я заметил, что вся эта нагловатая публика преследует какие-то цели политического характера и старается вести дело, если и не прямо в пользу противника, то во всяком случае без особого на него нажима.

Поведение генштабистской «молодежи», кстати сказать, не такой уж юной по возрасту, не нравилось мне все больше и больше. Собрав всех этих молодчиков у себя, я дал волю своей «грубости», о которой так любили говаривать еще в царских штабах все умышленно обиженные мною офицеры, и отчитал «выпуск Керенского» так, что, вероятно, получил бы добрый десяток вызовов на дуэль, если бы она практиковалась в наше время»⁷⁴.

К воспоминаниям Бонч-Бруевича надо относиться осторожно — в них много неточностей. К примеру, Теодори, с которым он якобы разговаривал, к тому времени был уже арестован чекистами. Однако саму атмосферу, сложившуюся в Полевом штабе, он передает довольно верно.

Как бы то ни было, причастность бывших офицеров Генерального штаба, занимавших руководящие должности в Красной Армии, к заговорам, в ряде случаев действительная, а зачастую и мнимая, привела к созданию специальной комиссии для проведения чистки разведорганов от ненадежных элементов и военных специалистов. По указанию ЦК РКП(б), решено окончательно превратить разведку в классовый орган, доверив дело ее организации и ведения только членам партии.

16 сентября был издан приказ РВСР №1484, где говорилось: «С 15 сентября 1919 г. Институт Консультантства при Регистрационном Управлении РВСР упраздняется. Личный состав передается в распоряжение Полевого штаба для немедленного назначения на фронт»⁷⁵.

Через неделю после этого МЧК арестовала сменившего Теодори бывшего старшего консультанта Региструпра, бывшего капитана Генштаба Вольдемара Генриховича Зиверта. Его подозревали в принадлежности к белогвардейской организации. Сам Г.И.Теодори 1 марта 1919 г. был командирован в Литву, Латвию, на Северный и другие фронты для выполнения особых заданий РВСР по агентурной разведке. Однако 12 марта его арестовали чекисты в Двинске и этапировали в Москву.

По подозрению в шпионаже и участии в контрреволюционной организации он содержался в Бутырской тюрьме и в Особом отделе ВЧК до 4 января 1921 г. После освобождения служил с перерывами на различных должностях в РККА до своего ареста 16 апреля 1937 г.⁷⁶

Чистку провели и на Курсах разведки, где исключили 50% курсантов, не удовлетворявших политическим требованиям. Помимо этого, почистили и периферийные органы, а также агентурную сеть, из состава которой были удалены ненадежные элементы.

К чему привели все эти чистки и аресты, можно судить по воспоминаниям генерала М.Д.Бонч-Бруевича:

«Сведения о противнике должно было дать мне разведывательное отделение; их я и затребовал. Оказалось, однако, что отделение это изъято из ведения штаба и передано в Особый Отдел.

Для доклада о противнике ко мне в кабинет явился молодой человек того «чекистского» типа, который уже успел выработаться. И хотя я никогда не имел ничего против Чрезвычайных комиссий и от всей души уважал Дзержинского, которого считал и считаю одним из самых чистых людей, когда-либо попадавшихся на моем долгом жизненном пути, «чекистская» внешность и манеры (огромный маузер, взгляд исподлобья, подчеркнутое недоверие к собеседнику и безмерная самонадеянность) моего посетителя мне сразу же не понравились. В довершение всего, вместо просимых сведений он с видом победителя (вот возьму, мол, и ошарашу этого старорежимного старикашку, пусть знает, как мы ведем разведку) выложил на мой письменный стол целую серию брошюр, отпечатанных типографским способом и имеющих гриф «совершенно секретно». По словам молодого чекиста, в брошюрах этих содержались исчерпывающие сведения о противнике, в том числе и о поляках.

Просмотрев все эти материалы, я тотчас же убедился, что они не содержат ничего из того, что мне необходимо для составления схемы сосредоточения Красной Армии и разработки оперативного плана. Зато в них содержалось множество поверхностных и общеизвестных политических и бытовых сведений и куча всякого рода мелочей, имевших к военному делу весьма отдаленное отношение.

На заданные мною дополнительные вопросы о противнике молодой человек не смог ответить, и я не без удивления узнал, что он-то как раз и является начальником разведывательного отделения.

Из дальнейших расспросов выяснилось, что в старой армии мой посетитель был писарем какого-то тылового управления, военного дела совершенно не знает и о той же разведке имеет самое смутное представление.

Необходимых мне данных о противнике я так и не получил. Пришлось ограничиться теми сведениями, которые добывались войсковой разведкой и излагались в разведывательных сводках, кстати сказать, поступавших с большим запозданием»⁷⁷.

Понятно, что долго такое положение сохраняться не могло, и поэтому уже в августе 1919 г. вместо арестованного Кузнецова на пост начальника разведчасти Оперативного управления Полевого штаба назначили Б. М. Шапошников, а в конце того же года его сменил бывший подполковник Генштаба Константин Юльевич Берендс, который оставался на этом посту вплоть до окончания гражданской войны.

В сентябре 1919 г. был освобожден от занимаемой должности заместитель начальника Региструпра В.П.Павулан, его сменил Т.П.Самсонов. С февраля 1920 г. эту должность занимал Д. Р. Ипполитов, с сентября 1920 г. — А.Я.Зейбот ; в январе 1921 г. появился еще один заместитель — А.М.Устинов. Не менее часто менялись начальники в Агентурном отделе. В июне 1919 г. его недолго возглавлял В.Г.Зиверт, затем с июня же — Н.М.Чихиржин, с декабря — В.К.Вальтер, с января 1920 г. — В.Н.Соколов, с апреля — А.П.Аппен , с декабря 1920 г. — Я. К. Берзин ⁷⁸.

Интересно появление в этот период в Региструпре группы бывших эсеровских боевиков, опытных конспираторов, среди которых выделялись племянник Столыпина Алексей Михайлович Устинов, Афанасий Семенович Северов-Одоевский и Яков Фишман .

Впрочем, на этом реорганизация Региструпра не закончилась, и 1 января 1920 г. военные разведчики получили новогодний подарок в виде нового «Положения» о Региструпре и нового штата. Задачи разведки в этих документах формулировались так:

«Выяснение военных, политических, дипломатических и экономических планов и намерений стран враждебно действующих против Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и нейтральных государств, а также их отдельных групп и классов, могущих нанести тот или иной вред Республике ...»

При этом задания для Региструпра поступают из ПШ и РВСР. РВСР также назначает начальника Управления и «через одного из своих членов имеет непосредственное наблюдение за деятельностью Региструпра».

Что касается организационной структуры, то в составе Управления теперь стало четыре отдела (мобилизационный, оперативный, информационный и хозяйственнофинансовый) и комендантская часть. Мобилизационный отдел привлекал сотрудников, занимался их обучением и разрабатывал для них инструкции и указания. Оперативный составлял общий и частный планы агентурных сетей, распределял задания между местными органами Региструпра и отдельными агентами, снабжал агентов всем необходимым для работы, опрашивал возвращающихся из-за рубежа людей и оценивал их сведения. Информационный обрабатывал и сводил все сведения, получаемые от оперативного отдела и из зарубежной прессы и документов, издавал разного рода сводки, обозрения и т.п.; в его функции входило также «сообщение представителям Советской печати различных сведений из добытых Региструпром материалов, по утверждению начальником Региструпра».

Как и прежде, «ответственными работниками и сотрудниками Региструпра и его местных органов, независимо от занимаемой ими должности или выполняемой работы, могут быть лишь члены Р. К. П.

Примечание. В исключительных случаях работа может быть поручена и лицу, не состоящему членом Р.К.П., если за таковое лицо ручаются два ответственных работника Региструпра или его местных органов»⁷⁹.

Сменился и начальник Региструпра. Им стал лидер украинских коммунистов, которые после захвата Деникиным Украины переехали в Москву, Георгий Леонидович Пятаков. Однако возглавлял Управление он недолго. Уже в феврале 1920 г. его заменил в этой должности другой украинский лидер Владимир Христианович Ауссем . Впрочем, и он пробыл начальником военной разведки короткое время. По примеру практически всех своих предшественников, Ауссем безуспешно надоедал руководству страны докладами о бедственном положении вверенного ему ведомства, требуя при этом денег, которых ему никто не давал. 10 июня 1920 г., недовольный действиями члена РВСР и РВС Юго-Западного фронта И.В.Сталина, отозвавшего в действующую армию начальника Региструпра Юго-Западного фронта Фрица Матвеевича Маркуса, Ауссем подал рапорт об отставке и 11 августа его направили в распоряжение члена РВСР Д.И.Курского. На посту начальника Региструпра его сменил Я.Д.Ленцман, до этого занимавший должность члена РВС и начальника политотдела 15-й армии. Тем самым верные большевикам латыши, которых и без того было в разведке с избытком, практически на 15 лет получили военную разведку в свое полное распоряжение.

Приняв в августе 1920 г. Региструпр, Ленцман нашел Управление в разваленном виде. Докладывая об этом руководству РВСР, он писал, что если какие-то сведения и добывались, то только войсковой разведкой. Причем из-за нескоординированности действий центра и его местных органов в Латвию, например, послали примерно 700 агентов, а в Грузию — не менее 500. Поскольку подходящих людей найти было трудно, то на агентурную работу за рубеж и в местные подразделения посылали кого попало,

93

среди агентуры процветали пьянство, провокации и спекуляция .

В сентябре 1920 г. утверждаются вторые за этот год штат и «Положение» о Региструпре, которые можно считать документами переходного периода — от войны к мирному времени.

Первым пунктом сентябрьского «Положения» стояло определение того, чем является Региструпр:

«... Самостоятельным органом стратегической агентурной разведки глубокого типа и центральным органом управления подведомственных ему органов агентурной разведки штабов Округов, Фронтов и Отдельных действующих армий, не входящих в состав фронтовых войсковых соединений».

Указывались в «Положении» и его задачи:

«... Действует в мирное и военное время, добывая все необходимые сведения и разрабатывая их по всем вопросам в областях: военной, дипломатической и экономической жизни всех стран. В военное время главенствующее значение приобретает выяснение планов и намерений враждебно действующих государств и нейтральных стран с целью выяснения их ближайшей политической конъюнктуры и заблаговременного определения возможных противников».

Согласно новому «Положению», Региструпр теперь разрабатывал и выполнял задания РВСР, которые давались ему непосредственно или через ПШ, а подчинялось оно Комиссару ПШ и через него — РВСР.

В составе Региструпра стало теперь пять отделов: оперативный (агентурный), информационный, общий, организационный и хозяйственно-финансовый. Функции их распределялись так:

— Оперативный отдел — составление общего и частных планов агентурных сетей, насаждение агентуры в соответствии с планами, разработка и распределение заданий между местными органами и отдельными агентами, общее и личное детальное инструктирование агентов и снабжение их всем необходимым, приглашение агентов на службу и сбор сведений от них, оценка полученных сведений, подбор и представление на утверждение РВСР «официальных, неофициальных и полуофициальных военных представителей». Последнее было новой обязанностью для Региструпра, раньше военно-дипломатической работой занимался Всероглавштаб.

— Информационный отдел — обработка и сводка полученных из различных источников сведений, обработка зарубежной и иностранной прессы и документов, издание различных сводок, направляемых по утвержденному начальником Региструпра перечню адресов.

— Общий отдел — рассылка секретных пакетов Управления, ведение персонального учета сотрудников («открытых») и приказов по Региструпру, общее делопроизводство, хранение шифров и соответствующей переписки; отдел ведал также типографией и комендатурой.

— Организационный отдел — учет и распределение открытых (легальных) ответственных работников Управления и подчиненных ему органов, организация новых и реорганизация по мере необходимости существующих низовых подразделений, контроль и координация их действий и периодическое инспектирование, разработка разного рода нормативных документов.

По новому сентябрьскому штату в Управлении предусматривалось 327

94

сотрудников⁸⁰.

Вопреки сложившейся традиции, принятие нового «Положения» не сопровождалось приходом в Региструпр нового начальника. По-видимому, это объяснялось тем, что Я.Д.Ленцман лишь месяц назад вступил в свою должность. В связи с этим к началу 1921 г. руководство Региструпра выглядело следующим образом:

начальник Управления — Я.Д.Ленцман;

помощники начальника — А.Я.Зейбот, А.М.Устинов;

Оперативный отдел: начальник — Я.К.Берзин, «для поручений при нем» — С.Т.Мандрико, В.В.Татаринов, 1-е отделение (оперативное), начальник — Ф.И.Буш, 2-е отделение (организационное), начальник — Н. И. Никольский, 3-е отделение

(техническое), начальник — Я.Я.Бренгман;

Информационный отдел: начальник — О.П.Дзенис, помощник начальника —

Э.П.Пучин, 1-е отделение (сводочное), начальник — Р.В.Лонгва, 2-е отделение (прессы), начальник — С. Р. Будкевич ;

Общий отдел: начальник — Э.Г.Юревич, начальник отделения связи — В.Я.Закис, начальник шифровального отделения — П.Б.Озолин;

Организационный отдел: начальник — В.Х.Груздуп, помощник начальника — М.И.Зелтынь, 1-е отделение (организационное), начальник — В.Г.Обухов, 2-е отделение (инспекторское), начальник — Николай Михайлович Назаров-Чихиржин;

Хозяйственно-финансовый отдел: начальник — Я.М.Мартинсон⁸¹.

Как мы видим, более половины руководителей — латыши, причем они занимают все ключевые посты.

По мере изменения ситуации на фронтах менялись и основные задачи Региструпра. Еще в апреле 1920 г. Ауссем отмечал, что разведка в тылу белогвардейских войск на окраинах страны отпадает или сокращается до минимума по мере очищения этих окраин. На первое место выходит глубокая разведка в странах Западной Европы, Японии и Америки, которые рассматриваются как потенциальные противники. Начальник военной разведки не сомневался, что в осуществлении планов этих стран против советского государства будет использована и многочисленная русская эмиграция. Заграничная тайная разведка, писал далее Ауссем, значительно отличается от разведки в тылу белогвардейцев, она требует большого политического кругозора, знания языков и местных условий, для чего достаточно 10-20 человек из старой (дореволюционной) русской эмиграции, которым можно доверить связи Коминтерна. Но проблема в том, чтобы найти их и отправить в распоряжение Региструпра. Резолюция на документе гласит: «Тов. Ауссему необходимо помочь

96

людьми, знающими тамошние условия и языки» .

Первые шаги по созданию агентурных сетей на территориях Российской империи, ставших вдруг иностранными государствами, были предприняты еще во второй половине 1919 г. Так, например, на 1 декабря 1919 г. в агентурной сети штаба Западного фронта, которой руководили начальник агентурного отделения Фриц Матвеевич Маркус и член РВС фронта Иосиф Станиславович Уншлихт, имелось девять действующих резидентов, пять резервных резидентов, три отдельно действовавших агента и 47 агентов-ходоков. Позднее по заданию Полевого штаба и Региструпра Уншлихт в короткий срок сумел создать агентурную сеть, получившую название «организация Уншлихта». Она состояла из четырех резидентур, находившихся в Минске, Вильно, Ново-Свечанах и Варшаве. Основной задачей этой организации было ведение разведки в Польше. В резидентурах насчитывалось несколько десятков агентов. В качестве помощников Уншлихта в организации агентурной работы выступали Артур Карлович Верховский (вошел в историю как Сташевский, настоящая фамилия Гиршфельд) и Бронислав Брониславович Бортновский, впоследствии ставшие крупными руководящими работниками разведки⁸².

16 февраля 1920 г. начальник ПШ РВСР дал указание начальнику Региструпра «организовать агентурную разведку в широком масштабе», выходя за рамки сопредельных с Советской Россией стран. Главное внимание следовало уделить выяснению состояния вооруженных сил тех государств, с которыми вероятнее всего в данный период могло произойти вооруженное столкновение. К таким странам в 1920 г. были отнесены Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Турция, Азербайджан, Армения, Персия, Афганистан и Япония. Региструпр рассматривал прибалтийские страны, Финляндию и Грузию в качестве агентурных плацдармов для организации работы в странах Западной Европы. Первым таким плацдармом стала Эстония, подписавшая с Советской Республикой мирный договор.

Здесь надо отметить, что разведывательный центр Региструпра для ведения агентурной разведки в Эстонии был создан еще во время мирных переговоров с ней и дислоцировался в Петрограде. На центр возлагалась задача вербовки разведчиков, их инструктаж и переброска в Эстонию, руководство их деятельностью, а также прием прибывающей агентуры. Возглавил центр военнослужащий, эстонец по национальности, большевик Л.Март, приступивший к своим обязанностям 31 декабря 1919 г. Для организации работы он первоначально получил 15 тыс. рублей николаевскими деньгами, через две недели ему передали еще 44 тысячи советскими рублями.

17 января 1920 г. руководство разведывательного центра представило в Региструпр «Схему организации разведки в Эстландии», согласно ей страна разделялась на пять разведываемых районов: Юрьевский, Нарвский, Ревельский, Валкский и Везенбергский. Во главе каждого из этих пяти районов предполагалось поставить резидента с тремя помощниками, которые должны были приступить к насаждению агентурных сетей. Данную схему почти сразу же утвердило руководство Региструпра.

К июню 1920 г. разведсеть Региструпра в Эстонии включала в себя центральный аппарат в Петрограде со штатной численностью 20 человек, пограничные пункты для отправки и приема агентуры в Ямбурге и Пскове и две окружные резидентуры — в Ревеле и Юрьеве. Первая из них имела три участковых (районных) резидентуры, из них две в Нарве и одну в Везенберге. Вторая состояла из двух участковых резидентур, обе в городе Валка. Кроме того, было создано еще шесть самостоятельных участковых резидентур, не связанных с окружными резидентурами и поддерживающих непосредственный контакт с центром. Связь участковых резидентов с вышестоящим органом осуществлялась через агентов-курьеров, которые направлялись с материалами в передаточные пограничные пункты. В том случае, когда позволяла агентурная обстановка, связь производилась с использованием шифра по телеграфу.

Особенно успешно действовала резидентура в Ревеле, возглавляемая старым большевиком-подпольщиком (псевдоним Федоров). 24 декабря 1920 г. «Федоров» переслал в Региструпр сведения о дислокации эстонской армии, полученные через агента в эстонском военном министерстве. Этот же агент передавал ему копии всех приказов военного министра. Ревельской резидентурой были добыты и пересланы в центр сведения о состоянии укреплений на островах Сурай, Норчен и Вульф, материалы по финской армии, включавшие перечень всех воинских частей с характеристикой командного состава и схему дислокации частей. Агентура, действовавшая в белогвардейских организациях, добыла «План предполагаемого вооруженного выступления Народной Армии к востоку от границ Латвии и Эстонии».

Интересно, что продавший этот документ белый курьер, служивший одновременно в эстонской контрразведке, первоначально запросил за него 2500 фунтов стерлингов, однако затем, видимо, трезво оценив перспективы белого движения, согласился на сумму в 250 фунтов.

Помимо разведработы в Эстонии, резидентура в Ревеле по заданию Региструпра обеспечивала переброску агентуры через Ригу в другие страны — Америку, Германию, Швецию и т.д. Затем Региструпр приступил к насаждению подобной сети в Литве, используя проходившие в июле 1920 г. переговоры о заключении мирного договора между этой страной и РСФСР. К концу августа агентурные сети были созданы во всех прибалтийских государствах⁹⁸.

Летом 1920 г. РВСР принял решение об учреждении института военных атташе при полномочных представителях Республики в странах, с которыми советское государство заключило мирные договора и установило дипломатические отношения. А 3 июня 1920 г. РВСР утвердил инструкцию военным представителям РСФСР за границей. В параграфе 4 инструкции определен круг деятельности военных атташе по сбору сведений об иностранном государстве. Военные атташе должны были собирать необходимые сведения:

а) путем изучения иностранной литературы;

б) извлечения нужных данных из периодической печати;

в) непосредственным наблюдением;

г) агентурой.

В том случае, когда военным атташе назначался беспартийный работник (что отнюдь не являлось исключением),его работа сводилась к представительству, консультациям по военным вопросам и изучению вооруженных сил страны пребывания по доступным ему открытым источникам. Агентурой ведал специально выделенный партийный работник, занимавший должность помощника военного атташе.

Введение института военных атташе способствовало улучшению организации и ведения разведки. Советские военные атташе или их помощники стали руководителями агентуры. Так, например, организация разведки в Литве, Польше и Германии была возложена на помощника военного атташе при советском представительстве в Литве В.Г.Ромма, он одновременно являлся и окружным резидентом. В первые три месяца работы он сумел создать агентурную сеть, которая к ноябрю 1920 г. уже начала давать ценные сведения. При этом Ромм действовал в тесном контакте с другим окружным резидентом, носившим псевдоним Бобров.

К концу 1920 г. Ромм и Бобров организовали 14 резидентур — четыре в Данциге, по две — в Варшаве, Вильно и Мемеле, по одной — в Познани, Гродно, Белостоке и Кибартах. Они осуществляли сбор информации по северо-восточной части Польши, Восточной Пруссии и Литве, охватывали агентурным наблюдением важнейшие железнодорожные узлы линии Варшава — Вильно, а также крупнейшие морские порты Балтийского моря.

Помимо резидентур действовали и отдельные агенты. Так, на личной связи с Роммом находились два ценных источника информации: Клоц в Берлине и агент В (сотрудник литовской военной контрразведки в Ковно). Бобров сумел восстановить связь с агентом старой русской армии Щукиным, поддерживающим контакты с французской контрразведкой в Вильно. Бобров также завербовал агента во французской дипломатической миссии в Литве. На связи у Боброва находились агент Сергеенко в Ковно и агент-ходок Шмидт в Восточной Пруссии.

Кроме информации агентура добывала образцы иностранных документов, с которых в Региструпре изготовляли копии для использования при переброске агентов.

Ромм несколько раз пересылал в Регистрационное управление образцы паспортных бланков и печатей, а также образцы бумаги для паспортов⁹⁹.

Если до установления дипломатических, экономических, культурных и иных связей со странами Прибалтики агентурная разведка Красной Армии в основном была нелегальной, то с налаживанием этих связей советская военная разведка стала широко использовать их в качестве прикрытия для своей миссии. В комиссиях и делегациях, направляемых за границу, обеспечивалось широкое представительство Регистрационному управлению.

Здесь необходимо отметить, что на руководящую разведывательную работу за рубежом привлекались, как правило, только члены РКП(б), нередко имевшие опыт подпольной работы. В качестве рядовых разведчиков использовались молодые люди в возрасте от 20 до 30 лет, преимущественно из рядов Красной Армии, в большинстве случаев неженатые. Беспартийный мог попасть на работу в военную разведку только в том случае, если за него поручатся как минимум двое ответственных партийных работников. Большинство будущих разведчиков до революции проживали в Прибалтике, Бессарабии или Польше, и, следовательно, хорошо знали язык и обычаи той страны, где им предстояло вести разведку. Широко известны имена целой плеяды советских разведчиков-латышей, таких как Оскар Стигга, Август Песс , Рудольф Кирхенштейн, Ян Биркенфельд, супруги Тылтынь . Из эстонцев — Гаральд Туммельтау , Карл Римм, Рихард Венникас , Иоганнес Кясперт, Карл Тракман, Вольдемар Пусс. Из Бессарабии вышли такие «звезды» советской разведки, как создатель «Красной капеллы» Леонид Анулов , Федор Карин и Федор Гайдаров. Выходцами из Польши были Феликс Гурский, Бронислав Бортновский, Станислав Будкевич, Роман Лонгва, Стефан Жбиковский, Лев Борович , Макс Максимов , братья Эренлиб (Яновские), Стефан Узданский и многие другие. Достаточно сказать, что только из одного маленького пограничного галицийского городка Подволочиска вышло шестеро, как сейчас принято говорить, «мэтров советского шпионажа» — Альфред Глезнер, Бертольд Ильк, Михаил Уманский, Вильгельм Шталь, Вальтер Кривицкий и Игнатий Рейсс-Порецкий.

Молодежь, пришедшую в разведку, как правило, вначале обучали на Курсах. Каждый, окончивший их, направлялся в разведывательный орган с соответствующей характеристикой, которая давала возможность его использовать в соответствии с выявленными способностями и возможностями.

Кроме того, неисчерпаемым резервом для подбора разведывательных кадров являлись осевшие в России бывшие военнопленные, в основном из австро-венгерской армии, принявшие участие в гражданской войне на стороне большевиков. Из их среды вышли Манфред Стерн (известен как Штерн), Ганс Димма, Виктор Кидайш, Адольф Шипек, Василь Дидушек , Дезидер Фрид, Дюла Капитань, Бэла Кассони и многие другие.

К концу 1920 г. руководство Региструпра поставило задачу включать в зарубежную агентурную сеть специально выделенных партийными организациями этих стран коммунистов. Так, ставший к тому времени начальником Региструпра Ян Давыдович Ленцман указывал, что «сейчас, когда весь мир находится в состоянии активной гражданской войны, во всех буржуазных государствах коммунистические партии являются не только нашими друзьями, но и активными борцами в нашем лагере. Поэтому они принимают и должны принимать активное участие во всех видах борьбы и разной работы ... В силу этого они должны выделить из своей среды работников, задачей которых является выяснение сил противника — буржуазии. Конкретно; сеть агентов Региструпра во всех странах должна состоять из людей, выделенных коммунистическими организациями этих стран. Единственно при такой постановке вопроса ведение агентурной работы может быть поставлено на широкую ногу и дать результаты ...».

Для вербовки вышеупомянутых агентов широко использовались эмиссары Коминтерна, которые одновременно работали и на разведку. Они вербовали людей в основном из нелегальных военных аппаратов компартий. Последние стали создаваться повсеместно после II конгресса Коминтерна на волне эйфории, охватившей коммунистов всех стран в результате наступления Красной Армии на Варшаву. Опытные и испытанные эмиссары Ленина в Европе, такие как Юзеф Ротштадт (Иосиф Красный) в Австрии, Стоян Минев во Франции, Ян Страуян в Италии за короткий срок смогли привлечь в советские разведывательные сети сотни молодых людей в странах Западной и Восточной Европы, с нетерпением ожидавших мировой революции и считавших Советскую Россию своей подлинной родиной.

Об определенных успехах, достигнутых сотрудниками Региструпра в этом направлении, можно судить по тому факту, что, как пишет в своей статье ветеран ГРУ Ю.А.Челпанов, уже в конце 1920 г. советская разведка успешно действовала более чем в 15 важнейших государствах, особенно эффективно — в Прибалтике, Польше и на Балканах. Во время гражданской войны советским разведчикам удалось проникнуть в штабы армий Колчака и Врангеля, а во время советско-польской войны — в штаб армии белополяков. Военная разведка Красной Армии имела свои источники в центральных штабах, в правительственных кругах и контрразведке Эстонии, сумела добыть планы выступления Латвии и Эстонии против Советской России, сведения о подписании секретных договоров между Венгрией и Францией, направленных против РСФСР⁸³.

С окончанием гражданской войны процесс централизации руководства Красной Армией вступил в завершающую фазу. 10 февраля 1921 г. ПШ РВСР был слит со Всероглавштабом в Штаб РККА для создания единого органа управления всеми вооруженными силами Республики. Затронули эти преобразования и молодую советскую военную разведку. Региструпр, еще не опомнившийся от прошлой реорганизации, подвергся новой. Но об этом разговор пойдет в следующем очерке.

Эпоха «великих нелегалов»

(1921-1937 гг.)

После окончания гражданской войны на карте мира появилось новое государство — Советская Россия, а каждому уважающему себя государству, беспокоящемуся о своей безопасности, необходимо иметь военную разведку. Советская военная разведка времен гражданской войны решала оперативные задачи. Новый — мирный — период ставил новую задачу — организацию стратегической разведки. Поэтому приказом РВСР №785/141 от 4 апреля 1921 г. вместо Региструпра и разведывательной части оперативного управления Штаба РККА, выполнивших свою задачу создается Разведывательное управление (Разведупр) Штаба РККА.

Разведупр становится центральным органом военной разведки как в военное, так и в мирное время. По общим вопросам начальник Разведывательного управления подчинялся начальнику Штаба РККА, по вопросам же агентурной работы — непосредственно комиссару Штаба, а после введения единоначалия в армии — заместителю председателя Реввоенсовета СССР. Организационно Разведупр состоял из канцелярии и четырех отделов: войсковой разведки, агентурной разведки, информационно-статистического и радиоинформационного. Штат управления был определен в 275 человек⁸⁴.

Перед Разведуправлением в тот период стояли следующие задачи:

— организация, руководство и контроль стратегической агентурной разведки в иностранных государствах, в их военной, а при необходимости — в политической, экономической и дипломатической областях;

— организация, в зависимости от международного положения, активной разведки в тылу противника (подготовка и проведение диверсионных действий в тылу противника на будущих театрах военных действий (театрах войны);

— организация и проведение дезинформационных мероприятий;

— добывание, получение и обработка всякого рода изданий иностранной прессы, военной и военно-статистической литературы;

— обработка добываемых агентурными и другими методами материалов, изучение образцов добытой техники и издание информационных документов по всем видам разведки (сводки, обзоры, описания и т.д.), составление заключений о возможных стратегических намерениях (замыслах) и планах иностранных государств, вытекающих из добытых разведывательных данных о подготовке к войне;

— организация взаимодействия и получение сведений, необходимых Разведупру от ведомств, имеющих заграничную агентуру;

— руководство деятельностью разведывательных органов в военных округах и на фронтах, назначение по согласованию с соответствующими реввоенсоветами и

командующими фронтами (военными округами) начальников их разведывательных

102

органов .

Задачи эти характерны для разведки в любое время, и поэтому в целом они остались неизменными. А вот самому главному органу разведки повезло меньше, в последующие годы он неоднократно подвергался всевозможным реорганизациям. К концу 1921 г. из структуры управления изъяли отдел радиоразведки, а в начале 1922 г. упразднили и отдел войсковой разведки. В ноябре того же года Разведупр был преобразован в Разведывательный отдел Управления 1-го помощника начальника Штаба РККА с изменением структуры. Количество штатных сотрудников уменьшилось с 275 в 1921 г. до 91 в 1924 г.⁸⁵.

Но проведенная реорганизация себя не оправдала. Статус разведотдела не соответствовал ни объему, ни характеру работы. Поэтому в 1924 г. после очередной реорганизации разведывательный отдел снова стал Разведывательным управлением Штаба РККА. Однако в нем еще долго то появлялись, то пропадали разные отделы, на которые возлагалось решение новых задач разведки.

В сентябре 1926 г., когда все наименования управлений Штаба РККА стали номерными, Разведупр превратился в IV Управление. В его состав входили общая (административная) часть, а также отделы: 1-й (войсковой разведки), 2-й (агентурный), 3-й (информационно-статистический) и 4-й (внешних сношений). На этом эпоха реорганизаций практически завершилась¹⁰⁴. Около 10 лет структура Разведупра хотя и подвергалась небольшим изменениям, однако в целом они носили скорее косметический характер. Только с приходом в военную разведку в 1935 г. большой группы чекистов во главе с Артуром Христиановичем Артузовым ее структура была полностью реорганизована. По штату Разведупр насчитывал к тому времени 403 сотрудника, которые работали в 12 отделах. Наиболее важными из них были первые 6.

1-й отдел — агентурная разведка на Западе, состоял из 5 отделений. В нем работало 36 человек. Во главе отдела стоял корпусный комиссар Отто Оттович Штейнбрюк.

2-й отдел — агентурная разведка на Востоке, также состоял из 5 отделений и насчитывал 43 сотрудника. Начальником отдела был корпусный комиссар Федор Яковлевич Карин.

3-й отдел — научно-техническая разведка, возглавлялся комдивом Оскаром Ансовичем Стиггой.

4-й отдел, руководивший деятельностью разведотделов штабов военных округов и флотов, возглавлял комбриг Василий Григорьевич Боговой.

5-й отдел — дешифровальная служба, возглавлялся полковником Павлом Христофоровичем Харкевичем.

6-й отдел — внешних сношений, возглавлял комкор Анатолий Ильич Геккер .

Остальные отделы были вспомогательными.

Большим недостатком новой структуры была предпринятая по инициативе Артузова ликвидация информационно-статистического отдела.

Реорганизация 1920-х гг. коснулась и разведывательных отделов штабов военных округов. Теперь в аппарат агентурной разведки округа (фронта) входили: агентурный отдел штаба округа, агентурные отделения разведотделов армий и корпусов, оперативные офицеры разведывательных отделений отдельных дивизий. Глубина ведения разведки разведотделами округов была определена таким образом: на западном направлении — 250-300 км., на восточном — 500 км. Работали разведотделы округов в интересах обслуживания командования и войск округа по вопросам изучения вооруженных сил сопредельных государств, их территорий и театра военных действий. Так, разведотдел штаба Петроградского (позднее — Ленинградского) военного округа вел разведку в Финляндии, Эстонии и Латвии, штаба Западного фронта — в Польше и Литве, штаба Отдельной Кавказской армии (позже — Краснознаменной Кавказской армии) — в Турции и Персии, штаба Туркестанского фронта (позднее

Среднеазиатского военного округа) — частично в Персии, Индии, Афганистане и прилегающих к Туркестану северо-западных районах Китая, штаба 5-й армии (позже Сибирского военного округа) — в Китае и Монголии, штаба Отдельной

Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА) — в Маньчжурии и Японии.

Разведотделы округов должны были решать следуюшие задачи:

— создание закордонной агентуры для самостоятельного ведения стратегической разведки в политической, экономической, дипломатической и военной областях;

— организация связи с резидентурами, непосредственное руководство и финансирование;

— вербовка, обучение и персональный инструктаж агентов различных категорий, снабжение их легализационными документами и экипировкой;

105

— организация активной разведки в тылу противника .

С апреля 1921 г. руководил советской военной разведкой Арвид Янович Зейбот — он возглавлял Разведывательное Управление (потом отдел). Однако пробыл на этом посту недолго, уже в феврале 1924 г. Зейбот направил в ЦК РКП(б) письмо, где весьма средне оценивал собственную работу в должности руководителя. В частности, он писал, что пока насаждалась агентура, проводилась чистка аппарата и оргработа, он более-менее справлялся с делами Разведупра, но в связи с тем, что ситуация изменилась — центр тяжести переместился теперь на чисто военные вопросы, Зейбот просил освободить его от занимаемой должности и предложил на свое место Я.К.Берзина. Член РВС СССР И.С.Уншлихт 10 февраля 1924 г. следующим образом прокомментировал просьбу Зейбота в резолюции на его заявлении : "Последнее время настойчивость, с которой т.Зейбот возобновил свое ходатайство, убедила меня, что его просьбу следует удовлетворить, несмотря на то, что мы теряем весьма ценного работника. Полагаю, что т. Берзин сможет заменить т. Зейбота"⁸⁶. Руководство страны согласилось с Зейботом и Уншлихтом, и во главе советской военной разведки стал Берзин, занимавший этот пост более одиннадцати лет.

Здесь надо отметить, что начало 20-х гг. стало очень трудным временем для Разведупра РККА. Причины тому были разные — и неопытность, и проблемы с кадрами, но пуще всего — вечная нехватка денег, особенно в валюте. Чтобы их добыть, приходилось прибегать ко всяким ухищрениям. Так, на первых порах содержание зарубежного аппарата финансировалось за счет продажи за границей драгоценностей и пушнины. Не случайно, к примеру, первый руководитель резидентуры Разведупра в Берлине Артур Сташевский после возвращения из-за границы в 1926 г. стал заместителем председателя правления «Пушносиндиката» и «Союзпушнины», а в 1934 г. возглавил «Главпушнину» Наркомвнешторга.

Занималось Разведывательное управление и самостоятельными коммерческими операциями. Уже в 1921 г. сотрудники Разведупра братья Абрам и Арон Эренлиб (Яновские) создали в Берлине первое торговое предприятие, являвшееся прикрытием для советской военной разведки. Однако решение поставить разведку на самоокупаемость было неправильным. И хотя среди разведчиков попадались отдельные коммерческие гении, такие как болгарин Христо Боев или поляк Игнатий Порецкий, одновременно добывать разведданные и торговать было весьма затруднительно. Не говоря уже о том, что торговать информацией куда прибыльнее, чем товарами. Поэтому разведка, безусловно, нуждалась в стабильном государственном финансировании. Однако государство оказалось весьма прижимистым спонсором. Так, в 1923 г. Наркомфин урезал смету Разведуправления в несколько раз. Результаты этого решения стали просто катастрофическими — разведка лишилась многих уже налаженных агентурных сетей. А, как известно, хорошую агентурную сеть за два квартала не создашь, на ее становление уходят годы — те самые, которые в гонке вооружений идут один за два, за три, за пять лет ...

Иногда по причине непомерной скупости финансирующих органов возникали просто анекдотические ситуации. Так, например, разведчики, отправлявшиеся на работу за рубеж под официальным прикрытием, обязывались не выделяться «из общей массы сотрудников полпредств и торгпредств». Требование, с одной стороны, вполне разумное, но с другой ... В то время, когда советские люди, и официальные представители в том числе, оказывались за границей, они настолько выделялись своей одеждой в толпе, что за ними, бывало, буквально бегали зеваки. Один из деятелей разведки аж в 1934 (!) г. писал: «Я полагаю, что этот политический момент заставляет нас еще раз поставить вопрос во всю величину о выделении каких-то специальных фондов по линии ЦХУ (кооперация провалит дело) и увеличить денежный отпуск с тем, чтобы люди ехали за границу, не похожие на белых ворон среди той толпы ...». Однако ничего не изменилось. И когда несколько лет спустя молодого военного разведчика С.Н.Старостина направляли на полугодовую стажировку в советское посольство в Германии, ему так и не смогли подобрать гражданский костюм. Пришлось Старостину одеваться в комиссионке на Пятницкой и платить за костюм из собственного кармана¹⁰⁷.

Кроме денежного Разведупр испытывал и острый кадровый голод. Разумеется, часть заграничных работников являлись выходцами из западных областей России — Польши и Прибалтики или имели опыт зарубежной эмиграции. Они хорошо знали закордонную обстановку, в должной мере владели языками и не слишком отличались от местного населения, тем более что послевоенная Европа представляла собой настоящее вавилонское столпотворение. Но таких людей было мало. Поэтому Разведупру поневоле приходилось привлекать случайных людей, отобранных по принципу верности делу партии, без опыта подпольной работы, без знания языка и обстановки. А ведь один такой оперативник мог поставить под угрозу провала всю сеть.

Впрочем, отчасти нехватка кадров компенсировалась за счет выпускников Военной академии РККА. Отобранных слушателей прикомандировывали на определенный срок к Разведупру. По истечении этого срока слушатели возвращались в академию, завершали учебу. Если им удавалось хорошо себя зарекомендовать во время стажировки в Центре или за рубежом, их вновь брали на службу в Разведывательное управление. Среди попавших таким путем в военную разведку можно назвать Семена Урицкого , Карла Янеля, Августа Гайлиса, Яна-Альфреда Тылтыня, Александра Граффа (Бармин), Гаральда Туммельтау. Однако и здесь были серьезные проблемы. Из выпускников Военной академии только небольшой процент годился для работы в разведке. Отсутствие специальных навыков и способностей, незнание языка, страны, в которой предстоит работать, — вот причины, по которых большинство выпускников приходилось возвращать обратно в войска.

Особенно остро недостаток кадров ощущался в странах Востока. В связи с этим еще в 1920 г. при Академии открывается восточный факультет. Его основателем и руководителем становится Андрей Евгеньевич Снесарев, бывший генерал-лейтенант царской армии, опытный разведчик и выдающийся востоковед. Туда принимались выпускники основного отделения. Первый выпуск восточного факультета — восемь человек — состоялся в 1923 г. А в октябре 1926 г. начались занятия на специальных трехгодичных курсах при Дальневосточном университете. Там готовили разведчиков, которые могли бы работать в Японии, Китае и Корее.

Кадры разведчиков готовили и на Курсах усовершенствования по разведке при Разведупре Штаба РККА. Но это была, так сказать, работа «местного значения», на случай войны. Курсы готовили начальников разведки штабов округов, корпусов и дивизий и их помощников, а также давали командирам РККА некоторые специальные знания по агентурной и активной разведке и по контрразведке. На курсах одновременно обучались 36 человек (из расчета по 4 человека на округ).

Кроме финансовых и кадровых трудностей существенно затрудняло работу советской военной разведки постоянное соперничество с ВЧК-ОГПУ. Дело в том, что первый председатель ВЧК-ОГПУ Ф.Дзержинский, стремясь подмять под себя военную разведку, добился того, что в ноябре 1920 г. было принято постановление Совета Труда и Обороны за подписью Ленина, согласно которому Региструпр, помимо РВСР, подчинялся еще и ВЧК — на правах ее отдела. При этом начальник Региструпра входил в коллегию ВЧК с правом решающего голоса. Назначение начальника Региструпра должно было производиться по согласованию РВСР и ВЧК.

Кочик В. Советская военная разведка: структура и кадры // Правда-5. 1998, №29. С.11

Однако проведение этого постановления в жизнь встретило сильное сопротивление со стороны военных. В результате Разведупр так и не включили в ВЧК. Поэтому 20 декабря 1920 г. ВЧК создает собственный орган агентурной внешней разведки — иностранный отдел (ИНО). Но при этом начальник Регистрационного, а потом и Разведывательного управления оставался членом коллегии ВЧК и по-прежнему назначался по согласованию с Чрезвычайной Комиссией, что в дальнейшем привело к объединению зарубежных агентурных сетей, назначению единых резидентов и их двойному подчинению⁸⁷.

Подобная практика, когда при единстве задач и нехватке средств за рубежом действовали объединенные резидентуры ИНО ВЧК и Разведупра под руководством объединенных резидентов, бывших одновременно уполномоченными военной и политической разведок, просуществовала до 1925 г. Так, в начале 1920 гг. объединенным резидентом во Франции был Я.М.Рудник , а затем С.П.Урицкий, в Польше — М.А.Логановский , на Балканах — Б. Н. Иванов , в Германии — А.К.Сташевский, затем Б.Б.Бортновский. К концу 1922 г. уже существуют объединенные резидентуры в Германии, Франции, Италии, Австрии, Югославии, Болгарии, Чехословакии, Польше, Литве, Финляндии, Турции и Китае. Раздельно работали лишь агентурные сети разведотделов военных округов и полномочных представителей ГПУ.

Слабой стороной этого «двойственного союза» стал ИНО ВЧК, который испытывал острую нехватку кадров и не имел сформировавшейся структуры за рубежом. А руководство работой одного и того же агентурного аппарата из двух центров вносило изрядную неразбериху. Из Москвы поступали противоречивые директивы, возникала путаница в денежной отчетности резидентур и т.п. Объединенные резиденты вели переписку с руководителями обеих разведывательных служб и неплохо пользовались своим положением, выбирая из потока указаний только те, которым хотели следовать, и обращаясь при случае к другой стороне, а то и прямо в РВСР.

В итоге уже весной 1921 г. начальник Разведывательного управления А.Зейбот заговорил о необходимости объединить не только зарубежную агентуру, но и центральное руководство. Как водится, каждый тянул одеяло на себя. Проект, рожденный в недрах Разведывательного управления, предусматривал передачу ему всей агентуры, ликвидацию ИНО ОГПУ, расширение агентурного отдела Разведывательного Управления. На долю ОГПУ приходилось лишь право давать некоторые задания. Естественно, чекисты с такой постановкой вопроса были категорически не согласны. Тогда Разведупр родил новое предложение: наоборот, ИНО передается весь личный состав разведаппаратов и агентурной сети, а Разведупр сохраняет за собой лишь право контроля за расходованием денежных средств, на участие в решении кадровых вопросов и выработки руководящих директив. ОГПУ опять не согласилось — чекисты не желали никакого контроля со стороны военной разведки. Военным дозволялось лишь участвовать (на уровне представителя РВС СССР) в выработке годового плана разведки и постановке отдельных заданий. Эти пререкания тянулись до 1923 г., когда на совещании РВС под председательством Э.М.Склянского вообще было признано нецелесообразным объединение агентурных аппаратов ИНО ОГПУ и Разведупра. Таким образом Склянский разрубил узел, который не в силах были развязать на многочисленных переговорах представители обеих разведок.

В результате в 1923 г. началось разделение зарубежной агентурной сети с назначением в каждую сеть своего резидента. К началу 1925 г. разделение практически закончилось. (Кстати, в ходе этого процесса оперативные работники сплошь и рядом меняли подчиненность, переходя из органов военной разведки в политическую и наоборот). В итоге остались довольны все, кроме Наркомфина — разделенные разведки обходились гораздо дороже. Впрочем, впоследствии не раз возвращались к этому вопросу, вновь пытаясь объединить разведки. Ничего путного из этого не вышло, и до сих пор военная и политическая разведки разделены и соперничают между собой.

Еще одним слабым местом, вызывающим постоянные нарекания и даже провалы, было сотрудничество Разведупра и Зарубежных бюро РКП (б), имевшее давние традиции. Так, еще до окончания Гражданской войны, 15 апреля 1920 г., была принята инструкция о взаимоотношениях Региструпра РВСР и Зарубежных бюро РКП(б). В ней указывалось, что «Региструпр РВСР является центральным органом разведки, руководит ею на местах и через Зарубежные бюро РКП(б)». Среди задач, которые ставились перед Зарубежными бюро в этой инструкции, можно отметить следующие:

— выполнение заданий Региструпра по разведке во всех ее видах;

— помощь Региструпру в вербовке работников для зарубежной работы;

— доставка разведывательных сводок непосредственно в Региструпр.

Но в начале августа 1921 г., когда состоялось совещание представителей Разведупра, ВЧК и Коминтерна, это положение изменилось. На совещании был принят проект Положения об отделениях Коминтерна за границей и представителях Разведупра и ВЧК. В нем, в частности, говорилось следующее:

«Представитель Коминтерна не может в одно и то же время быть и уполномоченным ВЧК и Разведупра. Наоборот, представители Разведупра и ВЧК не могут выполнять функции представителя Коминтерна в целом и его отделов.

2. Представители Разведупра и ВЧК ни в коем случае не имеют права финансировать за границей партии или группы. Это право принадлежит исключительно Исполкому Коминтерна.

Примечание: НКИД и Внешторгу также не дается право без согласия ИККИ финансировать заграничные партии.

Представители ВЧК и Разведупра не могут обращаться к заграничным партиям и группам с предложением об их сотрудничестве для Разведупра и ВЧК.

3. Разведупр и ВЧК могут обращаться за помощью к компартиям только через представителя Коминтерна.

4. Представитель Коминтерна обязан оказывать ВЧК и Разведупру и его

109

представителям всяческое содействие»⁸⁸.

Документ был подписан: от Коминтерна — Зиновьевым и Пятницким, от ВЧК — Уншлихтом, от Разведупра — его тогдашним начальником Арвидом Зейботом.

Это постановление открывает длинный список подобных ему документов, запрещающих использовать членов национальных компартий для разведывательной работы в пользу СССР. Однако соблазн использовать готовых даровых агентов велик, и к вопросу о взаимоотношениях с коммунистами приходилось возвращаться снова и снова.

Так, 14 августа 1925 г. состоялось совещание представителей Разведупра, ИНО ОГПУ, НКИДа и Коминтерна. Оно было созвано одним из создателей советской военной разведки С.Араловым по поручению Коллегии НКИД СССР, членом которой он к тому времени состоял. Инициатором же совещания стал полпред (и одновременно представитель Коминтерна) в Чехословакии Антонов-Овсеенко. Он написал письмо руководству НКИДа, где сетовал на частые провалы у военных разведчиков (три провала в течение короткого времени) и указывал, что Разведупр, ИНО и Коминтерн не согласовывают своей деятельности, интригуют друг против друга и т.д.

От Коминтерна на совещании присутствовал И. Пятницкий, от Разведупра — Ян Берзин, от ИНО — заместитель Трилиссера Алексей Логинов. Совещание приняло решение вынести работу разведок из посольств, сократить работу спецслужб через местные компартии и прибегать к ней только с согласия местных ЦК или руководства Коминтерна. Было решено, что в случае, если члены компартии переходят на работу в разведку, то они обязаны предварительно выйти из рядов своей компартии, а также решение, что список таких людей будет составляться в единственном экземпляре и храниться у Пятницкого. Однако совещание решило не прекращать полностью сотрудничества компартий с разведкой, поскольку «товарищ Берзин указывал, что невозможно обойтись без квартир и адресов местных товарищей».

Впрочем, толку от всех этих решений оказалось мало. Прошло чуть больше года, и последовал новый провал, что характерно, в той же Чехословакии. В ноябре 1926 г. в Праге арестовали работника военной типографии, болгарского коммуниста Илью Кратунова и несколько чехословацких коммунистов. Дирекция чехословацкой полиции в докладе в МИД своей страны от 1 декабря 1926 г. писала: «При аресте болгарского студента Ильи Кратунова, который являлся сотрудником уличенного в шпионаже работника Советской миссии Христо Дымова, был найден материал, свидетельствующий, что коммунистическая агитация на балканские страны была сосредоточена в Праге в руках Ильи Кратунова. Он получал сведения из Парижа, Италии и Вены, а также деньги, которые посылал в Болгарию. Деньги эти, по утверждению Кратунова, болгарские заграничные коммунистические организации предназначали для лиц, преследуемых болгарским правительством, или для их близких. Кратунов имел связь и с болгарской эмиграцией в Советской России, некоторые корреспонденции оттуда он посылал в Болгарию проставив пражский адрес ...». Скандал был колоссальный. Руководителя группы, советского вице-консула Христофора Ивановича Дымова (Христо Боев) выслали из страны⁸⁹.

После провала в Праге Постановлением ЦК ВКП(б) от 8 декабря 1926 г. Разведупру было запрещено привлекать членов иностранных коммунистических партий в качестве агентов. Допускалось это только в исключительных случаях, «когда отдельные члены партии могут принести особые заслуги», с разрешения ЦК соответствующей партии. Причем коммунист, привлекаемый в качестве агента, должен был выйти из партии и порвать все партийные связи. Нетрудно догадаться, что исключение легко превращалось в правило, а формальный выход из партии, конечно же, не мог обмануть полицию.

Результат не заставил себя ждать. Широкое использование действующих членов партии стало источником провала в апреле 1927 г. во Франции, где резидентом был

С.Л.Узданский, нелегально работавший под именем Абрама Бернштейна. Вот как описывал произошедшее тогда советский журнал «Суд идет!» (Л., 1928. №1. С.50-52): «8-го апреля палата депутатов была отправлена по декрету в очередной отпуск. На следующий же день, 9-го апреля французская охранка, не стесняемая в своих движениях контролем парламентской комфракции, двинула свой боевой аппарат. Через несколько дней столбцы бульварных газет запестрели огромными, сенсационными заголовками: «Раскрыт военный шпионаж!», «Иностранная держава за нами шпионит!», «Коммунисты на службе у иностранцев!» и т.д. А вскоре стали известны и имена арестованных. Провост — видный синдикалист, секретарь редакции «Синдикалистский справочник документов», Менетрие — секретарь унитарной федерации служащих и рабочих в правительственных учреждениях, Депуйи — активный работник той же федерации. Был дан мандат на арест тов. Кремэ — муниципального советника, члена Политбюро франц. компартии, и его секретаря Луизы Кларак, но за «ненахождением» (они бежали в СССР. — Прим. авт.) — мандат не был приведен в исполнение. Зато были арестованы два иностранца: русский литовец студент Гродницкий и просто русский — художник А. Бернштейн».

Дальше шло душещипательное описание процесса, побоев в охранке, жестокостей полиции и свирепости приговора. (Кстати, максимальный срок,

полученный подсудимыми на этом процессе, был пять лет тюрьмы.) А самое забавное во всей статье — то, что французская полиция была в своих действиях абсолютно права и что получивший три года русский художник А. Бернштейн на самом деле являлся резидентом советской разведки (но об этом, конечно же, журнал не писал). Следствие, по-видимому, так и не раскрыло действительной роли Бернштейна, иначе не отделался бы он тремя годами. Однако скандал, как и в Праге, был грандиозный⁹⁰.

Впрочем, отсутствие связей с советской разведкой ни в коей мере не избавляло зарубежных коммунистов от обвинений в шпионаже. Это стало еще одним аргументом, чтобы все-таки привлекать коммунистов к работе. И связи, естественно, старались сохранить, как с ведома Центра, так и без оного. Правда, уже не в таких глобальных масштабах, как в начале 1920-х гг., — все-таки заслон был поставлен, но сотрудничество продолжалось, случались, конечно, время от времени провалы, а вслед за провалами разворачивались в средствах массовой информации антисоветские кампании.

Еще одним вопросом, требующим незамедлительного решения, была форма организации разведывательной работы за рубежом. Дело в том, что советская военная разведка началась с нелегальной работы. В годы гражданской войны в тыл противника в массовом порядке перебрасывались подготовленные нелегальные резиденты и агенты, а после ее окончания разведывательно-диверсионную работу заменила нелегальная отправка за рубеж отдельных резидентов-организаторов для создания агентурных сетей. Однако, как уже говорилось, для полнокровной работы не хватало ни средств, ни опыта, ни кадров. Поэтому не стоит удивляться тому, что после прорыва дипломатической блокады Советской республики руководство Разведупра с радостью ухватилось за возможность организовать легальные зарубежные резидентуры. Так, уже в 1920 г. Центр направил первых резидентов в качестве сотрудников официальных советских учреждений в Германию, а затем в Прибалтику. А к середине 1920-х гг. в подавляющем большинстве стран, где работали советские разведчики, они действовали легально. При этом нелегальная работа отошла на второй план, хотя уже в начале 1920-х годов за рубеж отправили несколько нелегальных резидентов, в частности во Францию и на Балканы, причем нелегальная резидентура в Париже была сохранена и после создания там в 1924 г. легальной резидентуры.

Тогда же все более существенную роль в разведывательной работе Разведупра стали играть аппараты военных атташе. Так, к 1926 г. аппараты военного (ВАТ) и военно-морского (ВМАТ) атташе учредили в 12 странах: Финляндии, Швеции, Прибалтике (один аппарат ВАТ на Латвию, Литву и Эстонию), Польше, Германии, Италии, Англии, Турции, Иране, Афганистане, Китае и Японии. В задачи атташе входила всесторонняя оценка вооруженных сил страны пребывания, их мобилизационной и боевой готовности, оперативной и боевой подготовки личного состава, военной политики правительств и командования этих государств, а также сопредельных с ними стран¹¹².

Но более-менее успешно легальные резидентуры действовали лишь до 1923 г., пока спецслужбы стран пребывания (особенно французская «Сюрте Женераль» и польская «Дефензива») не изучила методов работы советских разведчиков и не взяла советские представительства под особый контроль. Начиная с этого момента работа легальных резидентур становилась все более трудной. Положение усугубляло и чрезмерное усердие некоторых резидентов. Стремясь как можно быстрее создать агентурную сеть, они часто включали в нее непроверенных людей. Такая практика отзывалась многочисленными провалами, которые давали повод обвинять советские дипломатические представительства в разведывательной и даже диверсионной деятельности, в подрывной пропаганде, из-за чего престижу советского государства наносился серьезный ущерб.

Руководство СССР не желало мириться с таким положением вещей. В результате осенью 1926 г. по распоряжению ЦК ВК(б) была создана комиссия для изучения причин провалов. Рассмотрев сложившуюся ситуацию, комиссия предложила не назначать сотрудников Разведупра на руководящие должности в советских представительствах любого рода, а если без этого обойтись было нельзя, то запретить им поддерживать связь с агентурой и заниматься вербовкой. Одним словом, комиссия рекомендовала вновь сделать основной упор на нелегальную работу. 6 декабря 1926 г. Политбюро утвердило это предложение. Начался «пир» нелегалов.

Как уже было сказано, главной задачей советской военной разведки в данный период стало добывание сведений о вооруженных силах вероятных противников, об их планах и намерениях в отношении Советского Союза. Если же говорить более конкретно, то в 1921-1923 гг. основные усилия советской военной разведки направляются на сбор информации по Польше и Румынии. Затем в этот список вошли и другие ближайшие соседи СССР — Финляндия, Латвия, Литва, Эстония. А в середине 1924 г. изучаемые Разведывательным управлением РККА государства были разделены на четыре группы по степени уделяемого им внимания:

первая — «западные пограничные государства» (Польша, Румыния, Финляндия, Латвия, Литва, Эстония);

вторая — «великие державы» (Англия, Франция, Германия, Италия) и Североамериканские Соединенные Штаты;

третья — «восточные соседи СССР» (Турция, Персия, Афганистан, Китай, Япония);

четвертая — «прочие государства» (в первую очередь Чехословакия, Югославия, Венгрия, Болгария, Греция, Бельгия и проч.)¹¹³.

Кроме того, существовала и пятая категория объектов внимания — «зарубежные белогвардейские группы и внутренний бандитизм». И хотя белоэмигрантские организации относились к сфере деятельности ВЧК-ОГПУ, советскую военную разведку также ориентировали на работу против них. Так, в 1921-1922 гг. с ее участием были сорваны готовящиеся на территориях сопредельных государств вооруженные выступления белогвардейцев против СССР. Более того, вплоть до 1926 г. перед Разведупром ставились и контрразведывательные задачи — выявление агентуры белогвардейцев на территории Советского Союза, разложение белогвардейских отрядов, подрыв авторитета белогвардейских руководителей. Эта работа проводилась прежде всего в тех странах, где белая эмиграция действовала наиболее активно: в Турции, Франции, Болгарии и Китае.

Заканчивая рассказ об этом периоде истории военной разведки, следует упомянуть о первом массовом награждении сотрудников Разведупра в феврале 1928 г., к 10-летнему юбилею РККА. Были награждены орденом Красного Знамени начальник 4-го Управления Я. К. Берзин, его помощник Б.Б.Бортновский, состоящий для особых поручений при 4-м Управлении В.В.Давыдов, помощники начальников отделов Управления А.П.Аппен, А.Ю.Гайлис, С.В.Жбиковский, Я.М.Жигур, И.К.Мамаев, А.Я.Песс, И.С.Порецкий, К.Ю.Янель, находившиеся в то время на зарубежной работе Х.И.Салнынь и Я.-А.М.Тылтынь, а также бывший начальник Региструпра Я.Д.Ленцман.

Что до конкретных операций советской военной разведки в данный период, то рассказ о них будет удобнее вести по странам.

Австрия

В Австрии советская разведка весьма успешно действовала с самого начала 1920-х гг. Первым резидентом объединенной резидентуры РУ и ИНО ВЧК-ГПУ в Вене был Юзеф Яковлевич Красный (Ротштадт). Этот человек, близкий друг Феликса Дзержинского, сыграл огромную роль на начальном этапе развертывания советских агентурных сетей в странах Восточной Европы.

Родился он в 1877 г. в Варшаве в семье фабриканта. В 17 лет попал в тюрьму за участие в демонстрации. Член СДКПиЛ с мая 1905 г. Профессиональный революционер. Под кличкой «Муковский» вел агитационную и организаторскую работу, был секретарем редакции газеты «Червонный Штандарт». В декабре 1906 г. арестован на конференции СДКПиЛ и Бунда по поводу выборов во 2-ю Государственную Думу. Осенью 1908 г. осужден на 6 лет каторги. До 1913 г. сидел в Кельцах и в Смоленске. В 1913 г. был в ссылке в Бирюльске и Манзурке Иркутской губернии. В 1914 г. бежал из ссылки за границу. Жил в Силезии и Австрии. В период немецкой оккупации Польши был арестован и просидел в немецких лагерях более 2 лет (с небольшим перерывом).

В декабре 1918 г. участвовал в Объединительном съезде СДКПиЛ и ППС-Левицы, на котором была создана Коммунистическая рабочая партия Польши. С декабря 1918 г. по март 1919 г. — представитель КРПП в Совете Рабочих депутатов в Домбровском районе. С мая 1919 г. — представитель ЦК КРПП при венгерском советском правительстве, принадлежал к т.н. «русской группе», одновременно организовал польскую группу, работал среди красных польских солдат в Будапеште.

После поражения Венгерской Советской республики Ю.Я.Красный перебрался в Вену, где редактировал польский коммунистический журнал «Свит». С 1919 г. руководил Венским (Юго-Восточным) бюро Коминтерна, являлся основателем и соредактором его органа — журнала «Коммунизмус». Некоторое время работал в Верхней Силезии.

С 1921 г., по соглашению с Москвой и Берлинским центром ИНО и Разведупра — резидент объединенной резидентуры советской разведки в странах Восточной Европы и на Балканах. Именно в Вене и находилась эта резидентура. Вместе с ним работала его жена Елена Адольфовна Красная (Старке). Помощником Красного с мая 1921 г. был известный впоследствии разведчик Лев Борович (Розенталь).

Под их руководством работали молодые коммунисты — уроженцы Вены (Карл Небенфюр, Якоб Локкер-Мюллер) и большая группа выходцев из Галиции (Вильгельм Шталь — "Готфрид", "Роберт", Альфред Глезнер - "Федин", "Оскар Гирс", "Джино", впоследствии работавший в ОМС ИККИ и с конца 20-х гг. вновь в Разведупре, а также перешедшие позднее в ИНО ОГПУ братья Гюзберг — Бертольд, работавший под псевдонимом Ильк и бывший первым нелегальным резидентом ИНО в Центральной Европе в конце 1920-х гг., и Михаил (Уманский), известные впоследствии невозвращенцы Самуил Гинзберг, более известный как Вальтер Кривицкий и Игнац Рейсс-Порецкий — "Людвиг"). Рейсс — Порецкий и Локкер выполняли задания резидентуры Красного в Польше, в частности, во Львове, собирая военную информацию. Как писала впоследствии жена Рейсса Элизабет Порецки, в первом донесении "Людвига" и Локкера, отправленном Красным в Москву, говорилось о том, что"украинские части (польской армии) считались ненадежными и их никогда не располагали вдоль советской границы... о состоянии дорог, мостов, железнодорожных путей и т.д.¹¹⁴".