Северным морским


Северным морским

Северный морской путь!

С давних времен люди мечтали пройти этим кратчайшим морским путем из Европы в страны Востока - Японию и Индию. Сколько жизней было отдано ради того, чтобы преодолеть все препятствия и пройти на корабле сквозь стужу и леденящие ветры, сквозь загроможденный льдами Северный Ледовитый океан!

Миновали столетия, но ни одному смельчаку не удалось осуществить эту мечту. А их было много - отважных, целеустремленных, рисковавших всем ради поставленной цели.

Наступила вторая половина XIX века.


* * *

Осенью 1868 года в зале городской ратуши норвежского города Тромсе было многолюдно и шумно.

Советники магистрата, судовладельцы, капитаны торговых кораблей, многочисленная молодежь - все заполнившие зал в этот вечерний час внимательно слушали человека, который с увлечением рассказывал о Сибири, ее природе, неисчислимых богатствах и приводил множество убедительных доводов в пользу налаживания постоянного морского сообщения с этим удаленным от Европы краем через Баренцево и Карское моря.

- Поймите меня правильно, господа, - говорил он. - Я - деловой человек, и мне не пристало заниматься бесплодными мечтаниями, - он широко улыбнулся, - и занимать ваше драгоценное время, ибо вы также деловые люди. Выгоды, которые сулит плавание кораблей с товарами Северным путем до Енисея, а затем вверх по реке, настолько очевидны, что не нуждаются в доказательствах. Ведь это, бесспорно, самая короткая и самая дешевая дорога из Европы в Сибирь. И я настолько убежден в этом, что решил учредить из своих личных средств капитал в четырнадцать тысяч рублей, предназначенный в качестве премии тому, кто первым сумеет добраться морем до устья Енисея.

Оратор сделал паузу, обвел глазами аудиторию, как будто хотел убедиться в произведенном его речью впечатлении на слушателей, и продолжал:

- И вот я разъезжаю по странам Европы, с тем, чтобы заинтересовать в задуманном мной предприятии людей, способных отважиться на такой поход. Я побывал в Англии, Финляндии, теперь я приехал к вам, потому что норвежцы - превосходные моряки и смелые люди, плавание в северных морях - ваша стихия. И я говорю вам: решайтесь! Вас ждет успех, вас ждет слава! Наконец, вы получите крупное денежное вознаграждение! Вы проложите новые торговые пути! Решайтесь же!

Последние слова оратора были встречены слушателями одобрительным гулом. Сидящие в зале вдруг зашевелились, поворачиваясь друг к другу и обмениваясь репликами по поводу только что услышанного.

Один из них, человек лет тридцати, е правильными чертами лица и пушистыми усами, опоздавший к началу лекции, наклонился к своему соседу и спросил:

- Кто это? Кто этот человек? Все, что он говорит, весьма любопытно и безусловно заслуживает внимания.

Сосед, пожилой моряк, обернулся к спрашивающему, и глаза его округлились от удивления.

- Как? Это вы, господин Нарденшельд? - вполголоса произнес он. - Вы уже вернулись со Шпицбергена?

- Как видите, - улыбнулся Норденшельд. - Но обо мне потом. Ради бога, удовлетворите мое любопытство и ответьте на мой вопрос.

- Извольте, - пожал плечами моряк. - Этот господин - русский промышленник Сидоров. Он давно уже ратует за освоение Северного морского пути, но пока без особого успеха… Эх, будь я помоложе, не задумываясь согласился бы…

- Вы знакомы с господином Сидоровым? - нетерпеливо перебил его Норденшельд.

- Да, - кивнул моряк, - мне приходилось с ним встречаться.

- В таком случае прошу оказать мне услугу и познакомить с господином Сидоровым, - продолжал Норденшельд. - Я непременно должен переговорить с этим человеком.

- Охотно, - ответил моряк, добродушно поглядывая на собеседника. - Уж не собираетесь ли вы откликнуться на его предложение?

- Пока не знаю, но все может быть, - неопределенно сказал Норденшельд.

Моряк выполнил свое обещание. После окончания лекции он представил Сидорова и Норденшельда друг другу, и между ними завязалась оживленная беседа.

Сидоров, который давно уже с пристальным вниманием следил за всеми полярными плаваниями, был наслышан о молодом шведском ученом и исследователе Адольфе Эрике Норденшельде, успевшем уже совершить четыре плавания к берегам Шпицбергена и сделать немало важных наблюдений и открытий на этом суровом арктическом архипелаге.

Так, участвуя в первой экспедиции на Шпицберген, Норденшельд делает крупное открытие во время маршрутов вдоль западного его побережья. Он находит растения третичного периода, хорошо сохранившиеся в ископаемом состоянии. Находка эта способствовала раскрытию прошлого арктических земель. Климат Шпицбергена, оказывается, в те далекие геологические времена был далеко не таким суровым, как теперь. На его земле произрастали платан, бук и даже магнолия. Норденшельдом были обнаружены также напластования, относящиеся к каменноугольному периоду, что свидетельствовало о возможности обнаружения здесь значительных месторождений каменного угля. Такого рода прогнозы, высказанные Норденшельдом, впоследствии подтвердились, и сегодня на Шпицбергене ведутся промышленные разработки каменного угля.

Во втором своем плавании к берегам Шпицбергена исследователь большую часть времени посвятил изучению ледникового покрова архипелага.

Во время четвертой экспедиции была предпринята попытка достигнуть берегов северной Гренландии, однако стоявшие на пути льды не позволили осуществить задуманное. Тогда Норденшельд решил использовать в качестве помощников собак и оленей. Он покинул корабль, добрался до Гренландии и попытался пересечь остров с запада на восток, но, в связи с тем, что запасы продовольствия подходили к концу, ему пришлось возвратиться, не осуществив своего намерения.

Да, это был опытный, смелый и целеустремленный полярный исследователь. Русский промышленник обладал умением быстро и безошибочно оценивать способности и качества людей, и он сразу уразумел, что Норденшельд именно тот человек, который может осуществить его замысел. В разговоре он не один раз давал понять своему собеседнику, что чрезвычайно рад знакомству с ним и надеется на его продолжение. В заключение беседы, которая длилась более часа, Сидоров попросил Норденшельда подумать самым серьезным образом над его предложением и сообщить о своем решении письменно.

Прошло семь лет. За это время Норденшельд успел в пятый раз побывать на Шпицбергене, куда он отправился с целью организации там постоянной полярной научной станции. Когда он вернулся в Швецию, его ожидало там очередное письмо Сидорова, который убеждал Норденшельда решиться наконец и принять его предложение относительно экспедиции к устью Енисея.

И Норденшельд решился.

В 1875 году небольшое парусное судно с символическим названием "Превен" ("Попытка") направилось в Баренцево море. На борту его кроме Норденшельда находились два ботаника, два зоолога и семнадцать членов экипажа.

Погода и ледовая обстановка благоприятствовали мореплавателям. Правда, попытка проникнуть в Карское море через пролив Маточкин Шар не увенчалась успехом, так как внезапно подувший сильный ветер вызвал на море сильное волнение и нагнал крупные льдины, загромоздившие пролив. Пришлось направиться на юг и через пролив Югорский Шар войти в Карское море, которое до самого горизонта было свободно ото льда.

На всем дальнейшем пути к устью реки Енисей никаких препятствий не встречалось, и, обогнув полуостров Ямал и полуостров Гыдан, судно вошло в Енисейский залив и бросило якорь в бухте одного из островов, которому Норденшельд дал имя Диксона, шведского мецената, финансировавшего его во всех предшествующих экспедициях на Шпицберген и взявшего на себя часть расходов и по этой экспедиции.

Оставив судно у острова Диксон (оно должно было возвратиться тем же путем, каким пришло сюда, в Швецию), Норденшельд в сопровождении пяти человек направился на небольшой шлюпке к устью Енисея и, достигнув его, поплыл вверх по течению реки. Вскоре им удалось пересесть на пароход и на нем добраться до Енисейска.

На родину Норденшельд возвращался через Россию. Повсюду его встречали гостеприимно и радовались его успеху.

Впрочем, так думали далеко не все. Раздавалось немало голосов, подвергавших сомнению успех экспедиции.

До Норденшельда доходили скептические оценки, высказывания о случайности удачи. И поэтому, когда в одной из бесед, в которой, кстати, принимал участие известный русский золотопромышленник Сибиряков, Сидоров спросил Норденшельда: "Каковы ваши дальнейшие планы?" - он не задумываясь ответил:

- В будущем году я намерен повторить пройденный, маршрут. Это необходимо сделать, чтобы доказать всем сомневающимся, что наш нынешний успех не случайность. Лично у меня в этом нет никаких сомнений. Полагаю, что господин Диксон и на сей раз согласится оказать мне денежную помощь…

- Господин Норденшельд, - прервал его Сибиряков, - вы имеете в моем лице большого вашего почитателя и не менее большого ревнителя налаживания морской торговли через северные моря. Покорнейше вас прошу помнить, что я готов с превеликой охотой участвовать в субсидировании вашей новой экспедиции.

- Благодарю вас, господин Сибиряков, - произнес Норденшельд. - Я не забуду ваших слов, обещаю вам.


* * *

Летом следующего 1876 года Норденшельд повторил свой маршрут к устью Енисея. Попытка оказалась столь же успешной, как и предшествующая. На этот раз в его распоряжении был пароход. Мореплаватели прошли из Баренцева моря в Карское через пролив Маточкин Шар, где им встретились тяжелые льды. Но это препятствие не оказалось непреодолимым, и, обойдя льды с южной стороны, пароход благополучно достиг енисейского устья.

Сомнениям, скептицизму, неверию не осталось места. Морской путь из Европы к северным берегам Сибири стал очевидностью.

Но Норденшельд не собирался успокаиваться на достигнутом. У него зрел новый проект, осуществление которого было давнишней мечтой многих и многих ученых, государственных деятелей, мореплавателей.

В письмах к своему соотечественнику Оскару Диксону и русскому золотопромышленнику Сибирякову, финансировавшим его последнее плавание, он писал:

"Основываясь на опыте моих двух плаваний к устью реки Енисей и используя знания, приобретенные за это время, а также изучив самым тщательным образом прежние, в особенности русские, исследования северного побережья Азии, я полагаю себя вправе считать установленным, что путь, которым я два года подряд свободно проходил до устья Енисея через Карское море, пользовавшийся до этого такой дурной славой, вероятно, свободен и на дальнейшем своем протяжении до Берингова пролива и что, таким образом, возможно плавание вокруг Старого Света. Если вы разделяете мое убеждение, согласитесь, что такое предприятие явится достойным продолжением уже сделанного нами. Ваша моральная и материальная поддержка - вот все, что мне нужно, чтобы пуститься в путь".

И Диксон и Сибиряков живо откликнулись на предложение Норденшельда. Они охотно согласились финансировать экспедицию в необходимых размерах. Материальную поддержку Норденшельд получил также и от короля Швеции Оскара II.

Началась деятельная подготовка к плаванию. В то время как капитан Паландер руководил работами по переоборудованию китобойного парохода "Вега" водоизмещением в 357 тонн, имевшего паровую машину в шестьдесят лошадиных сил и парусную оснастку, а также специальную ледовую обшивку, Норденшельд подбирал экипаж судна и ученых разных специальностей, которые смогли бы вести во время плавания необходимые научные наблюдения. Под его пристальным вниманием приобретался необходимый провиант и запас лекарств, могущий понадобиться в походе.

21 июля 1878 года полностью снаряженная и готовая к дальнейшему плаванию "Вега" покинула шведский порт Гётеборг. Пароход шел в сопровождении трех судов, приобретенных в Швеции Сибиряковым и предназначенных для плавания по сибирским рекам - Енисею и Лене.

Корабли без каких-либо приключений пересекли Баренцево море, подошли к Новой Земле и через пролив Югорский Шар проникли в Карское море, которое оказалось свободным ото льда на всем их пути до Енисейского залива.

Погода была теплой, и над морем висела пелена тумана. Пришлось дожидаться, пока туман рассеется, чтобы войти в бухту острова Диксон.

После непродолжительного перерыва флотилия двинулась дальше на восток. В ее составе оставалось лишь два судна - "Вега" и небольшой пароход "Лена", предназначенный для плавания по одноименной реке. Два других корабля - пароход "Фразер" и парусник "Экспресс"- остались в бухте острова Диксон, ибо их маршрут лежал вверх по Енисею. Им предстояло доставить торговые грузы в южную, заселенную часть Сибири.

Едва остров Диксон скрылся вдали, появились плавучие льдины, хотя и разрозненные, но, тем не менее, представлявшие значительную опасность для кораблей, которым приходилось лавировать между ними чуть ли не на ощупь из-за непрерывных туманов. Флотилия медленно продвигалась на восток, часто делая вынужденные остановки.

Вот уже остался позади мыс Челюскин на полуострове Таймыр, самая северная оконечность Азиатского материка. Отсюда Норденшельд решил следовать к Новосибирским островам напрямик, а не вдоль побережья, как они следовали прежде. Некоторое время суда шли строго на восток, но льды и густые туманы вынудили мореплавателей изменить курс и вновь приблизиться к берегу в поисках чистой воды.

В последних числах августа, обменявшись прощальными гудками, пароходы расстались: "Вега" продолжила плавание на восток, "Лена" же повернула на юг, к дельте реки Лены, проход в которую ей еще предстояло отыскать.

Между тем с каждым днем плавание становилось все более трудным. Льды то обступали корабль со всех сторон, то вдруг расходились, давая ему проход. Чтобы пробиться сквозь льды, нередко приходилось пускать в ход топоры и ледорубы.

Был уже конец сентября. Мороз все усиливался. С трудом преодолевая сопротивление льдов, "Вега" подошла к Колючинской губе.

Незадолго до этого произошла первая встреча мореплавателей с чукчами (6 сентября), как раз в то время, когда корабль огибал мыс Шелагский. "Вдалеке показались две лодки из кожи, - вспоминал впоследствии Норденшельд, - они были набиты смеющимися и болтающими туземцами - мужчинами, женщинами, детьми, криками и жестами выражавшими желание посетить нас. Машину остановили, лодки причалили, и множество одетых в меха существ с обнаженными головами полезли по трапу на палубу. Было ясно, что они уже прежде видели суда. Начался оживленный "обмен речами", но скоро оказалось, что ни у нас, ни у туземцев нет никакого общего языка. Это было неприятное обстоятельство, но хозяева и гости усердно помогали себе знаками. Сами они себя называли "чукч", или "чаучу".

В ожидании появления благоприятных условий для дальнейшего движения сквозь льды "Вега" укрылась в небольшой бухте, на берегу которой находилось стойбище чукчей.

Шесть дней, проведенные здесь, хотя и обогатили знания путешественников об особенностях жизни и быта местных жителей, но, по всей вероятности, сыграли роковую роль: эта задержка привела к неизбежности зимовки, хотя от Колючинской губы до Берингова пролива было совсем недалеко - около двухсот километров. "Веге" так и не удалось освободиться от ледового плена, в который она попала внезапно, когда никто этого не ожидал. Девять месяцев провели мореплаватели на неподвижном судне, вмерзшем в лед всего в полутора километрах от берега. Их часто навещали чукчи, с которыми сложились самые доброжелательные отношения.

Как-то в начале зимовки, когда Норденшельд стоял на палубе судна вместе с капитаном и зоологом Нордквистом, обсуждая с ними вопросы организации быта экипажа корабля на весь срок вынужденной стоянки, он обратил внимание на то, что зоолог рассеян, то и дело отворачивается от собеседников и что-то разглядывает в направлении берега.

- Послушайте, Нордквист, - тоном, в котором сквозило некоторое недовольство, сказал Норденшельд, - согласитесь, что не слишком вежливо крутить головой вправо и влево, когда с вами говорят, делая при этом вид, будто вы занимаетесь крайне важным делом.

- Ах, прошу прощения, господин Норденшельд, - ответил извиняющимся тоном зоолог, - право, я не хотел этого. Но взгляните, - он протянул руку и указал на группу людей, приближающуюся к судну по льду, - не кажется ли вам, что они тащат на нартах больного человека?

Норденшельд схватил бинокль и несколько мгновений пристально всматривался в медленно двигающуюся кучку чукчей.

- Похоже, вы правы, Нордквист, - наконец отрывисто произнес он, - лежащий на нартах человек совершенно недвижим. Видимо, он без сознания. Паландер, - обратился он к капитану, - распорядитесь, чтобы вызвали врача.

Капитан подозвал знаком стоящего неподалеку матроса:

- Ступай, Олле, позови сюда господина Альмквиста, пусть быстро берет свой инструмент и поднимается на палубу, видно, ему предстоит работенка.

Матрос побежал выполнять приказание. Через несколько минут на палубе появился доктор Альмквист с саквояжем.

- Что случилось, господа? - спросил он встрево-женно. - Кто-нибудь из наших пострадал?

Норденшельд молча показал врачу на приближающееся шествие и протянул бинокль. Тот покачал головой:

- Благодарю вас, нет надобности, я вижу все невооруженным глазом… Странно, очень странно, - пробормотал он, - они нисколько не торопятся.

Нарты довольно медленно передвигались по льду, влекомые людьми. Человек, лежащий на них, был совершенно неподвижен. Прошло минут десять, прежде чем странный поезд оказался у борта "Беги". И тогда произошло неожиданное: предполагаемый больной как ни в чем не бывало вскочил на ноги и, сделав тащившим его чукчам повелительный знак, быстрым шагом направился к трапу.

Норденшельд недоуменно пожал плечами:

- Нас, видимо, провели. Господин Альмквист, как видите, тревога оказалась ложной, и мы напрасно вас побеспокоили. Можете возвращаться к своим делам, если хотите.

- С вашего позволения, господин Норденшельд, я останусь, - улыбнулся Альмквист. - Хотелось бы познакомиться с нашим гостем. По всему видно, что это важная персона.

Тем временем прибывший легко поднялся по трапу и очутился лицом к лицу с Норденшельдом и его спутниками.

Он был невысок ростом и довольно тщедушен, но одет щегольски - в искусно отделанную орнаментом кухлянку ( Одежда из оленьих шкур мехом наружу) и держался очень уверенно, даже несколько развязно.

Поклонившись Норденшельду, в котором он каким-то образом распознал старшего начальника, пришелец начал говорить на ломаном русском языке:

- Меня зовут Василий Менка, - объявил он не без гордости. - Я староста здешних людей далеко вокруг, и мое слово для них закон, потому что я облечен всей полнотой власти русскими большими начальниками. Люди меня боятся и уважают, сильно боятся и сильно уважают. Видели небось, - Он махнул рукой в сторону нарт, - как вместо собак люди впряглись в нарты, чтобы доставить меня к вам? - Менка самодовольно усмехнулся и добавил: - Русские начальники меня тоже уважают и доверяют мне все важные дела на Чукотке.

В подтверждение своих полномочий он извлек из-за пазухи пачку документов и протянул их Норденшельду.

Тот взял их, пробежал глазами и возвратил хозяину со словами:

- Почтенный господин Менка, мы с уважением относимся к вам и вашему посту, и я даже рассчитываю на вашу помощь. Но об этом после, а сейчас я прошу вас в мою каюту, где мы сможем продолжить наш разговор и отведать угощения.

Он проводил гостя в каюту, который тотчас же начал креститься, глядя на висящие на стенах гравюры, однако быстро понял свою ошибку. В качестве подарка он вручил Норденшельду кусок жареной оленины. Тот поблагодарил дарителя и в свою очередь преподнес ему шерстяную рубашку и несколько пачек табака.

- Надеюсь, - сказал при этом Норденшельд, - что господин Менка останется доволен подарками, так как они сделаны от души.

Менка заверил начальника экспедиции, что он очень польщен оказанным ему вниманием. Между тем стол был накрыт, и все приступили к трапезе. Беседа была для путешественников весьма интересной, потому что Василий Менка превосходно знал свой край и его рассказы были предметными и впечатляющими.

Перед тем как проститься, Норденшельд открыл ящик стола ключом с секретом и, помедлив, сказал:

- Почтенный господин Менка, я хочу обратиться к вам с большой просьбой. Вот в этом ящике я сложил письма, адресованные губернатору Иркутской губернии. В них я пишу о том, что случилось с нами во время плавания. Очень вас прошу, господин Менка, перешлите их губернатору в Иркутск, если у вас есть такая возможность. Для нас, участников экспедиции, это очень, очень важно.

Василий Менка, отдуваясь после обильного угощения, заверил Норденшельда, что его просьба будет выполнена незамедлительно.

- Я тотчас же снаряжу упряжку, которая отправится в путь не мешкая, - важно заявил он, прощаясь с гостеприимными хозяевами.

Обещание свое староста оленеводов выполнил исправно. 10 мая 1879 года письма были доставлены в Иркутск, и через несколько дней весть о "Веге" дошла до всех европейских столиц. К этому времени беспокойство о судьбе шведской экспедиции достигло своего апогея, и уже были начаты приготовления для снаряжения поисков экспедиции. Своевременно доставленные письма Норденшельда вызвали радость и успокоение на его родине. Василий Менка был награжден шведским правительством золотой медалью.

К тому времени, когда о судьбе Норденшельда и его спутников стало известно во всем мире, весна на зимовке уже давала себя знать. И все же из ледового плена "Вега" смогла высвободиться лишь в первой половине июля, то есть через год после своего отплытия из Гётеборга.

Первого июля, вырвавшись из ледовых объятий, "Вега" устремилась вновь на восток. До Берингова пролива оставалось не более двух дней пути.

К исходу второго дня плавания капитан Паландер вызвал Норденшельда на мостик.

- Сейчас будем огибать мыс Восточный, - сказал он с подобающей такому случаю торжественностью.

- Наконец-то! - воскликнул Норденшельд, сияя улыбкой. - Наконец-то, капитан, мы у цели! Итак, нам понадобился ровно год, чтобы пройти Северо-восточным проходом! Каково?

Паландер усмехнулся:

- Целый год! А ведь не застрянь мы на шесть суток в той маленькой бухточке для ваших научных наблюдений, прошли бы весь путь за одну навигацию.

- Не сердитесь, капитан, прошу вас. Вы, конечно, правы, - беззаботно сказал Норденшельд. - Но пусть это обстоятельство не омрачает нашей радости. Все равно я счастлив! - Норденшельд рассмеялся от избытка чувств. - Будьте так добры, Паландер, отдать распоряжение, чтобы на камбузе приготовили праздничный обед. Такое событие непременно следует отметить! - Он дружески обнял капитана за плечи. - Да, вот еще что, чуть не забыл. Хотел бы с вами посоветоваться кое о чем, капитан.

- Почту за честь, - лаконично ответствовал невозмутимый моряк.

- Видите ли, дело вот в чем состоит, - начал Норденшельд не очень решительно, - как бы вам лучше все разъяснить… Впрочем, вот в чем вопрос-Голос его приобрел уверенность. - Как вы отнесетесь к моему предложению переименовать мыс Восточный? Да, да, тот самый, мимо которого мы сейчас с вами проходим?

- Переименовать? - искренне удивился Паландер. - Но чего ради?

- Правильнее было бы сказать: кого ради, - ответил Норденшельд. - Согласитесь, капитан, что нынешнее название не очень-то подходит для крайней восточной оконечности Азиатского материка? Как вы полагаете?

- Признаться, никогда над этим не задумывался, - ответил капитан совершенно серьезно.

- А я задумался и нахожу его совсем невыразительным. И мне очень хочется заменить это название другим. Что вы скажете, если я предложу назвать его мысом Дежнева в честь отважного русского морехода, двести тридцать лет назад впервые обогнувшего этот мыс, следуя от устья реки Колымы?

Паландер несколько минут размышлял, теребя густые усы.

- Я читал кое-что о русских походах к Тихому океану в семнадцатом столетии и искренне восхищаюсь мужеством и упорством землепроходцев. Право, они заслуживают того, чтобы их имена не остались забытыми.

- Значит, вы со мной согласны? - обрадовался Норденшельд.

Паландер кивнул головой и решительно сказал:

- Это будет только справедливо, насколько я могу судить.

- Превосходно, - воскликнул Норденшельд. - Признаться, я не сомневался ни на йоту в том, что встречу у вас понимание, капитан. Ну что ж, коль скоро мы приняли с вами решение, потрудитесь занести его в судовой журнал. А я в свою очередь запишу в своем дневнике, - он задумался ненадолго, - примерно следующее: "После того как большинство сведущих в мореходстве людей объявили предприятие невозможным, Северо-восточный проход наконец открыт. Это произошло благодаря выдержке, усердию и находчивости наших моряков и дисциплине, поддерживавшейся их начальством; произошло это без единой человеческой жертвы, без заболеваний среди участников экспедиции, без малейшего повреждения судна и при условиях, показывающих, что то же самое может быть повторено ежегодно и выполнено в течение нескольких недель. При таких обстоятельствах нам извинительно, что мы с гордостью смотрим на наш желто-голубой флаг в проливе, где старый мир и новый мир протягивают друг другу руки".

Так было совершено первое в истории сквозное плавание Северным морским путем. Норденшельд и его спутники не только доказали, что оно возможно, но во время путешествия они произвели множество ценных научных наблюдений и сделали ряд открытий.

Одно из таких открытий - острова в восточной части Карского моря, носящие имя Норденшельда.


Загрузка...