Иная суть (СИ)

Глава 21

Звёздная Система Яры

Центральная планета Реула

Наша почти затихшая праздничная трапеза возобновилась с новой силой, так как у всех присутствующих появился новый повод для продолжения торжества. За обильно заставленным всякими вкусностями столом, появились разлучённые в далёком прошлом братья-гномы Ресин и Торин. Всё внимание за столом теперь было приковано к ним. Всем хотелось услышать от братьев историю о том, как их разлучили…

Когда интересный рассказ братьев-гномов стал подходить к своему завершению, у меня во дворе появились новые гости. Это пришли доставленные ранее мной на Реулу земляне, а также Табрис и Элия. Они узнав о нашем возвращении на планету, решили наведаться ко мне в гости. Особенно обрадовался моему возвращению Иван Демидыч.

Поздоровавшись со всеми пришедшими, я заметил, что моей тёщи и Вереславы, жены Демидыча, среди прибывших гостей не было. Пока земляне размещались на лавках за длинным столом, Олег и Ксения взяв Тану и Ивана за руки увели их в неизвестном направлении. Скорее всего мои малыши решили показать им какие-то свои игрушки или тайные места обитания. То, что мои подросшие дети быстро сошлись и подружились с Кулибиным и моей племянницей, нашло положительный отклик в моей душе. Как говорится: «Всё что ни делается, всё к лучшему».

Когда все расселись за столом, я тихо спросил усевшегося рядом со мной старого друга:

— Демидыч, а ты не в курсе, где сейчас Арина Родаславна? Да и супруги твоей Вереславы я тоже чего-то не наблюдаю, — тихо поинтересовался я у своего старого друга по-русски.

— Так оне навроде бы как с твоей несравненной Ярославной в дом прошли, — также по-русски еле слышно прозвучал тихий ответ. — Небось зараз сызнова твои косточки перемывать почнут аж до зеркального блеска, а наша разлюбезная тёща, Ярославну супротив тебя занова настраивать начнёт. Не знаю, чем ты ей не угодил в ентой жизни, Станислав Иваныч, но похоже тёща наша на тебя большой гнилой зуб имеет, — усмехнулся Иван Демидыч. — Пока тебя не было на Реуле, чего тока она про тебя не придумывала, как только не хаяла. Вот уж точно говорили наши предки в древности: «Ежели какую дурость себе баба в голову втемяшит, то никакой выдергой енту дурость из её бошки не достать».

— Ничего, друг мой Демидыч. Знаю я одно действенное средство, как избавить нашу тёщу от её дурости, но этим делом я как-нибудь потом займусь. Помяни моё слово, вскоре наша Арина Родаславна будет покладистой и доброй. Ты мне лучше вот что скажи, друг дорогой, почему твой отец сидит какой-то смурной? И ест он как-то совсем вяло, словно весь аппетит у него пропал. Неужели Арина Родаславна и его достала своими придирками?

— А вот туточки ты не угадал, Иваныч, — усмехнулся Демидыч. — Наша тёща тут никаким боком не причастна. Он таким стал опосля того, как снежных людей час назад в городе увидал.

— Не понял тебя, Демидыч. Каких ещё снежных людей?

— Обыкновенных. Кожа у них белая, словно зимний снег на сопках, и волосы у всех такого же колера, даже брови и ресницы белёсые, а сами они все одеты в белые одёжи. Бабы ихние словно снежные королевы по улицам города ходят, а местное горсоветовское начальство вокруг них вьюнами вьётся и все городские достопримечательности им показывает. Я вот таких же снежных людей опосля войны в Германии видал, их наш командир ещё как-то заумно называл, — Демидыч на минуту задумался, — во… вспомнил… альбиосами.

— Демидыч, может быть не альбиосами, а альбиносами?

— Може оно и так звучит ежели по-учёному. Давно енто было, скока уже лет прошло, мог и запамятовать, — сказал Иван и занялся поеданием салата из свежих овощей. Я не стал отвлекать друга от тарелки и ждал пока он доест содержимое своего блюда. Когда с овощным салатом было покончено, Демидыч продолжил: — Так вот, когда батя увидал ентих снежных людей, то сначала встал как вкопанный, а когда они прошли мимо оттаял и задумался. А у меня, Станислав Иваныч, внутри сложилось такое ощущение, что он, либо узнал кого-то из ентих альбиносов, либо увидел среди встречных в городе кого-то похожего на своих старых знакомцев.

— Подожди, Иван, ты сейчас ничего не путаешь? Судя по твоему сумбурному рассказу, вы на улицах города видели делегацию Зурнов, наших гостей прибывших на Реулу из другой Вселенной.

— Ничегошеньки об иной Вселенной, я тебе не могу рассказать, Иваныч, ибо не бывал я там никогда, а посему не ведаю кто тама живёт, но вот в том, что мой батя кого-то из ентих снежных людей, али похожих на них, уже повидал ранее, в ентом можешь не сомневаться.

— А что твой батя сам о них сказал?

— Да, в том-то и заковырка лукавая, что он ничего мне вообще не говорил, лишь усмехнулся каким-то своим мыслям и пошёл далее. А я, понимаешь ли, нутром своим чую, видал батя уже где-то ранее похожих на ентих альбиносов.

— Может это как-то связано с временами его детства и молодости? — задал я другу вопрос, вспомнив рассказ Эмилии про данные ментоскопирования Демида Ярославича.

— А вот туточки я тебе ничего рассказать не смогу, Иваныч, ибо про времена своего детства и молодости батя вообще ни с кем и никогда не говорил, даже со мной.

— Тогда получается, что в жизни Демида Ярославича случилось что-то такое, Демидыч, что он просто не мог никому доверить свою тайну, даже самым близким людям.

— Ты в этом уверен, Станислав?

— Более чем уверен, друг мой. Понимаешь, Иван, бывают такие события в жизни, что о них никому рассказывать нельзя. Не поймут этого люди, даже родные и близкие. Либо вруном сочтут, либо вообще примут за сумасшедшего. Сам вспомни, как мои слова, после своего пробуждения в медицинском центре, наша тёща в штыки приняла, а я ведь ей одну лишь правду говорил.

— Да… Тяжко ей тогда было всё к сердцу принять. Вереслава ей долго втолковывала что тут и как, но у меня сложилось такое ощущение, что она до сей поры не верит в происходящее. Скорее всего, еёное деревенское воспитание мешает всё воспринимать как оно есть.

— Не скажи, Демидыч, твоего батю тоже не гувернанты и нанятые учителя в барской усадьбе с детства воспитывали, однако же он воспринял всё происходящее на Реуле вполне нормально, словно всё ему вокруг уже давным-давно знакомо.

— Знаешь, Иваныч, мне енто дело тоже поперву показалось весьма странным, но опосля я подумал, что, возможно, у бати моего, за долгую жизнь, сложился совершенно иной взгляд на происходящее вокруг него…

Дальнейшие слова старого друга я уже не слышал, так как на меня резко нахлынула какая-то слабость, перед глазами всё расплылось и превратилось в многоцветную радугу, после чего моё сознание с невероятной скоростью улетело в кромешную темноту…

Способность что-то воспринимать и мыслить, вернулась ко мне ещё во мраке. Вокруг была лишь одна тьма, и сколько я ни пытался что-либо увидеть, ничего у меня не получалось. Лишь когда я бросил попытки напрягать своё зрение, непривычная темнота постепенно стала изменять свою плотность. Сначала перед моим взором начали проявляться еле заметные тонкие цветные нити, переплетающиеся между собой, а уже потом, на местах их пересечения, стали зажигаться довольно мелкие искорки, чем-то напоминающие собой, очень далёкие мерцающие звёздочки на безграничном чёрном фоне межгалактического пространства. Разноцветные нити постепенно всё больше и больше переплетались между собой, создавая, весьма интересным образом, какие-то очень необычные, и в то же время, чем-то знакомые замысловатые орнаменты. Какие-то из них напоминали узоры, которые я когда-то видел на поверхности чёрного камня, посредине большой поляны, где росли необычные цветы, охраняемые арахнидами из клана Гайдори, а остальные переплетения, были похожи на древние орнаменты, которые мне встречались в изображениях на монументальных древнейших руинах Запретного мира.

Через некоторое время я стал замечать, что отдельные искорки в узорах были более крупными по размеру, чем другие, а когда моё пробудившееся сознание начинало более пристально рассматривать какую-либо из них, то от искорки, тут же, размеренными кругами, распространялись еле заметные радужные волны. Чем-то эти волны привлекали моё внимание, и у меня появилось желание дотянуться до них.

Каждое мысленное прикосновение к радужным волнам, создавало потоки многоцветных сполохов, которые в свою очередь порождали множество различных образов и сюжетов. Моё сознание буквально впитывало их все в себя, требуя всё больше и больше, перескакивая от одной искорки к другой, а когда я перевёл своё внимание на два, чем-то привлёкших меня, слабо мерцающих огонька, в окружающей темноте неожиданно раздался мужской голос:

«Остановись!»

От удивления я отвлёк своё внимание от так заинтересовавших меня двух мерцающих огоньков. Все многообразие разноцветных сполохов и необычных сюжетов мгновенно пропало. Осталось лишь непонимание причины появления голоса в самый интересный момент. Не найдя ответа, я мысленно спросил невидимого собеседника:

«Почему ты меня остановил?»

«Ты мог принести вред своим детям. Разве ты хочешь этого?»

«Нет. Но при чём тут мои дети?»

«Эти две маленькие искорки, являются сознанием твоих детей. Если бы ты поглотил их, то разум твоих детей уснул бы навсегда.»

«Значит, те искры и огоньки, которых моё сознание касалось ранее, тоже были чьим-то разумом? И теперь эти разумные уснули навсегда. Я правильно тебя понял?»

«Нет. Всё происходило не совсем так, как ты понял. Раньше ты касался разумных структур, а не разумных существ. Ты впитал лишь информацию, которую они хранили. Я остановил тебя, когда ты попытался впитать информацию из разума своих детей.»

«А ты кто? Твой голос мне кажется очень знакомым.»

«Постарайся всё вспомнить. Моя подсказка может только навредить тебе.»

Мои мысли закружились замысловатым вихрем, и эта круговерть продолжалась до тех пор, пока в памяти не всплыл необычный образ, в виде тонкой серебристой диадемы, а потом ещё один, показывающий странную лесную дорогу, находящуюся в мире за гранью восприятия.

«Бруч, это ты?»

«Да, Вернувшийся. Это я.»

«Где я сейчас нахожусь, Бруч?»

«Сейчас находишься в новом слое реальности, который ты сам для себя создал.»

«А что со мной произошло?»

«Восстановилась ещё одна часть твоей памяти. Её объём был таким огромным, что ни я, ни ты, не смогли справиться с большим количеством поступающих данных. Поэтому мне пришлось временно отключить твоё повседневное сознание, чтобы всё рассортировать по своим местам. Но это мне не очень помогло, так как на уровне твоего подсознания потоки данных превышали все допустимые параметры. Я не знал чем тебе помочь в такой ситуации, и тогда ты создал для себя новый слой реальности и перешёл в него, а мне дал указание, позвать тебя, когда я закончу работать с твоей восстановившейся памятью. Я выполнил твоё указание, и пришёл за тобой в этот слой реальности.»

«Погоди, Бруч. Скажи мне, пожалуйста, откуда в этом слое появились мои дети?»

«Странно, что ты этого ещё не осознал, Вернувшийся. Это же твои родные дети. Они идут вместе с тобой по твоему жизненному пути, поэтому они всегда способны почувствовать где ты находишься, и прийти к тебе в любую реальность, даже лежащую за гранью восприятия. Вот они и пришли, чтобы позвать тебя назад в тот мир, который им сейчас более привычен.»

«Понятно. А другие искорки, с которыми я соприкасался, это что за разумные?»

«Это разумные структуры. Если объяснять привычными для тебя образами, то это различные искины, а также квазиживые управляющие системы, до которых смогло дотянуться твоё сознание, лишённое поступающей информации из привычного для тебя мира.»

«Погоди-ка, Бруч, мне эту информацию надо очень хорошенько осмыслить. Получается, что я, пребывая в этом слое реальности, поглощал данные с накопителей искинов, которые находятся в окружающем пространстве. Я правильно тебя понял?»

«Ну если говорить просто, то это примерно так и происходило. Вот только ты не поглощал данные с разумных структур, перенося их в свою память, а копировал их в новый слой реальности. Ты непонятным мне образом привязал этот слой к своей памяти, и теперь у тебя появились новые пространственные объёмы для хранения данных.»

«Так с этим вопросом более-менее разобрались. Теперь мне хотелось бы узнать, Бруч, где сейчас находится моё бренное физическое тело? Знаешь, как-то непривычно осознавать то, что в данный момент приходится существовать, совершенно не чувствуя своего тела.»

«Странный вопрос, Вернувшийся. Твоё биологическое тело сейчас находится в медицинской капсуле, где за ним постоянно присматривают хорошо известные тебе разумные существа. А осознание твоего бестелесного существования, может тебе помочь понять, как в таком состоянии постоянно находится Палин.»

«Бруч, а ты не смог бы узнать, где сейчас находятся мои дети?»

«Они находятся рядом с медкапсулой и пытаются мысленно достучаться до твоего сознания. У них сейчас лишь одно желание, чтобы ты быстрее вернулся к ним.»

«Ты можешь переместить меня из этого слоя в повседневную реальность?»

«Могу.»

«Тогда перемещай меня быстрее.»

«Выполняю.»

Крышка большой диагностической медкапсулы с еле слышным шипением приподнялась, и отодвинулась немного назад, освободив лишь область головы и плеч. Мои глаза открылись, и я увидел стоящих возле капсулы медиков, взволнованную жену Ярославну, а также Ивана Кулибина и Тану, которые держали на руках моих детей.

— Как вы себя чувствуете, командир? — произнесла свою неизменную фразу Эмилия.

— Что с вами произошло, командир? — спросила Элия. — Мы так и не смогли выяснить, даже в большом диагносте, причину потери вами сознания.

— Со мной всё в полном порядке, девочки. А причина потери сознания была в том, что у меня восстанавливалась ещё одна часть заблокированной в прошлом памяти. Потоки восстановленных данных были такими огромными, что сознание отключилось. Скажите лучше, сколько я находился в этом состоянии?

— Вы были без сознания двенадцать дней, командир, — опережая ответ сестёр-медиков успел вставить Иван.

— Многовато что-то в этот раз. И главное не вовремя. Все намеченные планы полетели в бездну.

— Стась, а что ты планировал? — спросила племянница.

— Я планировал устроить большой семейный пикник на природе, как по случаю нашего успешного возвращения на Реулу, так и для того, чтобы ты, Тана, и мой брат Ярвис, смогли поближе познакомиться с моей семьёй.

— Мы уже познакомились с нашими новыми родственниками, Стась, — сказала Ярославна, — а твоя идея насчёт семейного пикника мне очень нравится.

— Вот и хорошо, Солнышко, значит пришла пора начинать подготовку к пикнику. А сейчас я попрошу всех, кроме Ярославны, выйти, мне необходимо привести себя в порядок.

Когда все вышли из помещения, я покинул капсулу и прошёл в душевую. Нежась под струящимися потоками воды, я спросил жену:

— Яра, ты сказала своей маме, что я хотел поговорить с ней?

— Сказала. Она сначала очень удивилась услышав что ты хочешь поговорить с ней, а потом, по-моему, вроде даже испугалась. По крайней мере, страх на её лице я увидела.

— Я что… похож на страшного монстра, или у неё есть другие веские причины меня бояться?

— Не знаю, Стась. Возможно, она думает, что ты решил её наказать за те слухи, что она о тебе распространяла в твоё отсутствие.

— Солнышко, ну ты же сама видела, что я едва вернувшись на планету, потерял сознание за праздничным столом. Какие слухи я мог узнать в таком беспомощном состоянии? К тому же, все последующие двенадцать дней, я находился в медицинской капсуле. Вспомни, мы даже с тобой толком не поговорили о том, что происходило на Реуле в моё отсутствие.

— Тогда я даже не могу предположить, что за причины вызвали её страх.

— Яра, у меня есть одно предположение, о возможной причине её страха, но я не буду это озвучивать пока не переговорю с Ариной Родаславной.

— Стась, ну мне-то можно сказать об этом, я всё же медицинский работник и могу принять любую причину появления страха, даже самую неприятную.

— А ты готова к тому, что узнав причину страха матери, тебе придётся смириться с тем, что на всю оставшуюся жизнь Арина Родаславна тебя люто возненавидит даже больше, чем меня?

— Почему это мама должна люто возненавидеть меня?

— Потому что ты можешь узнать о её самой сокровенной тайне, которую она не поведала даже самым родным и близким людям. И кстати, Яра, ты мне так и не ответила на поставленный вопрос.

На несколько минут Ярославна погрузилась в размышления. И лишь когда я вышел из душа, и начал одеваться, жена тихо произнесла:

— Стась, я не готова принять ненависть матери.

— Вот поэтому, Солнышко, больше никогда не спрашивай меня о моих предположениях и догадках, относительно страхов и странного поведения Арины Родаславны.

— Хорошо.

— Ну тогда пошли домой. Честно говоря, я жутко проголодался.

— Кто бы сомневался, — сказала Ярославна и улыбнулась.