Иная война

Глава 38

— Сейчас совсем иной расклад, картину изменила до неузнаваемости 1-я мировая война, оттуда корни всех бед и злосчастий. А 2-я уже просто изуродовала европейские страны до невменяемости!

Фок в который раз внимательно посмотрел на карту, делая на ней отметки, понятные только ему одному. Интересная вырисовывалась картина — «второй» рейх кайзера Вильгельма II до сих пор было нельзя считать некой единой Германией — свои королевские короны сохранялись в Баварии, Саксонии и Вюртенберге, причем вместе с армиями, которые не были отнюдь прусскими, а сохраняли в административном порядке определенную самостоятельность. И комплектовались подданными данных монархов, а одно это свидетельствовало о том, что кайзер в своей власти был отнюдь не самодержцем, а вынужден был каждый раз договариваться со своими вассальными правителями. А ведь это являлось прямым наследием Священной Римской империи, отмененной столетие тому назад Наполеоном, но трансформированное в новой для себя ипостаси.

Полвека тому назад Саксония и Бавария поддержали Австрию в войне против Пруссии. И до сих пор симпатии населения этих двух королевств и правящих в них династий на стороне старого кайзера Франца-Иосифа. А вот «брат» Вилли вынужден с этим считаться, недаром баварские три армейских корпуса не получили сквозной нумерации как другие. А еще есть 12-й и 19-й (1-й и 2-й саксонские) армейские корпуса с добавление наименования королевства, вполне самостоятельные в административном устройстве, как и 13-й корпус из подданных Вюртембергской короны, и 14-й из баденцев. Так что из общей массы 24-х армейских корпусов, исключая гвардейский корпус из подсчетов, семь выпадали на «федералов».

Но это еще не все — если взять солдат из разных герцогств, причем еще полвека тому назад не питавших симпатий к пруссакам, то их набирается порядочно — из всяких Мекленбурга, Брауншвейга или Гессена. А там прусские порядки не всем пришлись по душе, особенно тем, кто познакомился с ними во время армейской службы. А еще имеются неровно дышащие в сторону «туманного Альбиона», где на троне сидит их династия, ганноверцы. К ним в дополнение жители Шлезвига, косящиеся постоянно на датчан, или население Ольденбурга, правители которого перебрались в Россию. Можно взять и Гольштейн, правителем его еще 45 лет назад считался австрийский император Франц-Иосиф. Так что четыре корпуса набирается спокойно — добрая половина общеимперской армии, с учетом жителей Эльзаса и Лотаринги, которые формировали 15-й армейский корпус.

На протяжении долгих веков эти две области принадлежали то Французской короне, то императору Священной Римской империи. Их жители себя в мировой войне плохо зарекомендовали. Дело в том, что население этих двух провинций чувствовало себя «недоделанными немцами» — они присягали Вильгельму как кайзеру, но не как прусскому королю одновременно, а потому прусских гражданских прав были лишены. Так что с началом войны среди жителей стал популярен лозунг — «только без нас» — воевать неизвестно за что они не желали, и это при том, что полтора миллиона говорило на немецком языке и лишь двести тысяч на французском, вернее на его лотарингском наречии...

— Хм, а если создать из них какое-нибудь герцогство или королевство? Да посадить на трон того претендента, кто имеет формальные и легитимные права на этот трон? Да еще женившегося на французской принцессе давно исчезнувшего королевства или недавней империи Наполеона, что под третьим номером — от его правления вообще сорок лет прошло?!

Фок задумался, что-то подсчитывая. Идея показалась ему неплохой и жизнеспособной, ведь притязания французов пресекались на корню. А «свобода», о которой часто кричали из Парижа, оканчивалась жестким диктатом, вплоть до запрещения местных языков, на которых говорили жители Бретани или Прованса. Те еще «демократы» — если вдуматься серьезно, то самые откровенные и оголтелые нацисты правили со времен 1-й республики, когда по Вандее прошлись огнем и мечом, и зверствовали похлеще крестоносцев, что истребляли катаров в Лангедоке.

— Все исторические провинции причесали под «одну гребенку», превратив в департаменты. Какая на хрен там демократия, да кайзеровский рейх в сравнении с этой республикой сторонник «вольностей» и федерализма, прямо-таки заповедник!

Вопрос сильно заинтересовал Александра Викторовича, ведь сто двадцать два года прошло со дня взятия Бастилии, и начала жестокой «унификации» Франции. Бывал он в тех краях в свое время, и на юге страны видел существенные отличия от севера, да и говорили там совсем на ином наречии. А сейчас все куда нагляднее — срок еще небольшой и пропагандой мозги населению до конца не «промыли».

— Хрен вам, а не «евросоюз», сами своей головой думать будете. Ирредентизм тут, понимаешь, устроили, а мы на позициях европейского автономности и федерализма, вплоть до конфедераций!

Фок посмотрел еще раз на карту, обведя взглядом Австро-Венгрию. Классический пример империи по большому счету, образующие ее народы, говорящие на совершенно разных языках, составляют едва две пятых от общего числа жителей — австрийские немцы и венгры. Остальные три пятых населения в подавляющей своей части славяне разного вероисповедания — хорваты, словенцы, чехи, словаки и поляки католики, босняки мусульмане, сербы, русины и малороссы православные. Среди последних есть униаты в королевстве Галиции и Людомирии, бывшей Червонной Руси, которым в последние годы австрийская пропаганда вбивает в головы, что они украинцы. И хорошо так вбивает, как гвозди.

И тут все понятно — разделяй народы, чтобы властвовать! Не вчера придуман этот эффективный рычаг управления!

«Лоскутная» империя, как представляют, отнюдь не немощная, вполне себе устойчивая. Пятая, по своей промышленной мощи среди европейских стран, одни заводы «Шкода» чего стоят. Вот где сплошной «дуализм», а если эрцгерцогу Францу-Фердинанду удалось бы продавить предлагавшееся им реформирование «двуединой» монархии в «триединую», то образование Австро-Венгро-Славии сняло бы большую часть внутренних противоречий, за исключением классовой борьбы. Но она во всех странах идет — народы получили доступ к образованию, а это неизбежно ведет к требованию политических свобод и прав. А в империях это более доступно, потому что они изначально многонациональны и относительно терпимы, иначе бы всегда сотрясались от восстаний сепаратистов и радикалов.

— Забрать бы себе православных сербов и малороссов, и отдать поляков — Россия бы почувствовала себя гораздо спокойнее, а у Франца с Вилли чирей бы потихоньку созревал. А там лет за двести их бы и онемечили потихоньку. Хотя вряд ли — панский гонор ничем не собьешь, особенно в ХХ веке. Но мысль заманчивая, жаль, что Сандро ее почему-то не разделяет. Ладно, капля камень долбит!

Фок бережно свернул карту, усмехнулся. Он сильно устал за последние недели, возня с Византией его утомила. Но все уже позади — коронация состоялась, свадьба тоже, да и мир с Турцией подписан — Оттоманская Порта не выдержала войны на несколько фронтов, не имея современной армии и флота, ни денег в казне. Зато получила обратно Киренаику — итальянцы резко «сдали назад», видимо припомнив, как в 1866 году австрийцы малыми силами разбили их под Кустоце, а флот одержал победу при Лиссе. И решили не лезть в драку в одиночку.

— А жаль, кайзер Франц сильно расстроился! Ничего, у нас еще не вечер — просто нужно хорошо подготовиться к столкновению. Война скоро не грянет — но раз пошли схватки за передел мира, то, думаю, австрияки все же найдут повод к войне. Им сильно хочется вернуть Ломбардию и Венецию, но в этом году не судьба!

Фок посмотрел на величественный купол Святой Софии, сверкающий в лучах солнца — весна началась удивительно жаркой. Нужно было отправляться домой, причем отнюдь не на крейсере — плавание затянулось бы на шесть недель. Проще добраться до Севастополя, а там на литерном поезде всего десять дней и он прибудет в Маньчжурию, которую давно считал родным домом. Но в эту минуту он еще не знал, как судьба иной раз любит подшутить над планами, о которых люди громко высказываются…

Глава 39

— Видишь ли, мой юный брат, взойти на престол трудно, но легко, вот такая идиома, если так можно сказать, — Фок оперся на плечо юного цесаря, хотя в такой опоре не нуждался, не такой он был старый и немощный, насколько демонстрировал. Просто с какого-то момента стал чувствовать необходимость в притворстве, чтобы выиграть время. Так поступали многие правители, тот же Сталин набивал трубку, а Черчилль долго раскуривал сигару — без них они никогда не вели никаких переговоров.

— Зато удержаться на нем неимоверно трудно, если ты решил принести пользу родной стране.

— Но Греция для меня не родная, дядя!

— Разве я говорил о Греции?! Бог с ней — не все Греция, где говорят по-гречески — всегда помни об этом. И нет больше греческого королевства, есть Ахейя, возвращение к древним названиям не дань моде, а политический расчет. В державах, таких, как Российская и Византийская империи, нет необходимости выделять в названии титульный народ. А потому особых частей, таких как «греческое» королевство быть не может — начнутся притязания на главенство, и со временем все закончится смутой. Потому я насмерть стоял за изменение названия, хотя старому Георгу, и, особенно Константину это не понравилось. Внук и племянник ведь их отодвинул от заветной мечты, а это как серпом по причиндалам — каково почувствовать себя кастрированным, когда до воплощения замысла так близко?!

Фок зло хохотнул, вспомнив с какими кислыми лицами сидел король и его принцы — будто наследства лишили. Но тут же заговорил серьезно:

— Так и для меня Маньчжурия не отечество, но я ей служу, ибо вижу, что там могу принести большую пользу России. Одного другого не отменяет, это должно стать симбиозом, есть такой научный термин. Ты стал цесарем, а потому должен быть расчетливым, действовать всегда рассудочно, и никогда не поддаваться эмоциям. Но если выбрал цель, и полагаешь что она верная — то иди к ней решительно, и не смотри ни на какие препятствия. А тебе будет трудно — только болгарский царь Борис моложе, все остальные монархи гораздо старше годами, и приходятся дядями и дедушками. Но ты цесарь — они цари, и уровнем пониже будут. Власть твоя велика, но и весь спрос с тебя, так что не торопись совершать ошибки.

Фок не старался читать нравоучение, но выходило так, что сейчас в разговоре он только этим и занимался. Или проговаривал своего рода завещание — тут Александр Викторович себя мысленно одернул, у него были совсем иные планы и торопиться на тот свет он не желал, зная, что отмерено ему в той истории еще полтора десятка лет.

— Смотри, что получается — старый король Георг, хотя не такой он старый, моложе меня на два года — это не возраст, держит русскую сторону. У него три с половиной миллиона подданных, половина от общего числа всех греков, если посчитать. Но над его и другой половиной эллинов ты царствуешь — видишь, какая пикантная ситуация?!

Фок усмехнулся, вспоминая, как проходил недавний Императорский Совет, где были все монархи, включая и его самого в качестве посредника. Семейство Георга удалось расколоть полностью, теперь каждый в той или иной степени будет зависеть от цесаря, что обладает императивом. Получилась своего рода федерация, когда центр делегирует часть полномочий на места. Собственно существовавшее греческое королевство, ставшее царством по названию, значительно увеличилось за счет Фессалонии, но окончательно лишилось Крита, где принц Георг приобрел права монарха. Занятый Эпир с Ионическими островами тоже стал царством — тут историческая традиция, против нее не попрешь. На престол там поставили принца Андрея — потакнули англичанам, и те, к удивлению, резко снизили давление. Может быть, в Лондоне просто решили воспользоваться ситуацией, раз Россия решила не присоединять открыто вожделенные проливы.

Переговоры с турками в качестве посредника вел кайзер, действуя, где уговорами и просьбами, а где неприкрытыми угрозами. Все же уломал османов, а может на тех подействовало возвращение итальянцами Киренаики. Договорились о ротации населения — турки перестали резать христиан, и стали пачками высылать их к побережью, в обносках, голодных и обобранных. Впрочем, навстречу несчастным двигались толпы турок, которых просто выбрасывали из домов — с Балкан началось великое переселение чуть ли не миллиона человек, что также потеряли все имущество.

Вилли оказался хорошим дипломатом — границы земель на восточном побережье Эгейского моря определили в размерах трех исторических византийских провинций целиком — Эолии, Дориды и собственно Ионии, каждая из которых имела ширину не более полусотни верст. Не Лидия с Кирией, но хоть такой домен вышел для великого князя Георгия Михайловича, ставшего царем в здешних краях, с миллионом подданных. Вдвое больше оказалось в собственном владении императора — сам Константинополь, Южная и Восточная Фракия на европейском берегу. И Мизия с Вифинией на азиатской части — последние провинции в сильно урезанном виде.

И в юго-восточной части Черного моря, отрезанное от всех частей Византии, располагалось анклавом Понтийское царство, опять же без западной части, что осталось за турками — и то хлеб. Южнее его на обширном нагорье раскинулось новоявленное возрожденное Армянское царство, формально независимое, а фактически под полным российским протекторатом — Сандро еще не решил, что с ним делать, но вотчиной «Николаевичей» оно уже стало. Так сказать сослали обоих великих князей за кавказский хребет, от северной столицы подальше…

— Учти, у тебя меньше семи миллионов греков, немного армян и русских, а болгар столько же. И если с ними общего языка не найдешь, мой юный брат, то можешь снимать корону, она тебе будет без надобности. Учти, Россия за твоей спиной может оказать только военную помощь, но вся экономическая составляющая у немцев — миллиард марок товарооборот, русским промышленникам такое даже в самых сладостных снах не приснится. И он будет увеличиваться с каждым годом — Германия ищет рынки сбыта, без этого ей просто не выжить.

— Я говорил с тестем, он предлагает всяческие проекты.

— Принимай, куда деваться — денег у тебя мало, зато сырье и продовольствие имеется. Но и свои заводы стройте потихоньку — нельзя зависеть от импорта целиком. С немцами дела имей, это к общему благу, от французов и англичан держись подальше, какими бы выгодные их предложения не оказались. Дашь палец — откусят руку! Пустишь в страну — со временем ее потеряешь! Приблизятся к дворцу — жди яда или кинжала убийцы в спину! Они не помогают — их любимое занятие извлечь выгоду, выжать жертву как лимон, и выбросить!

Глава 40

— Жаль, подраться не пришлось, — генерал-адмирал тяжело вздохнул. Война, которую обещал Фок, так и не состоялась — ожидали в январе, торопились, но вот уже конец апреля, благостная погода, уже жаркая, но Италия не проявляет никакого желания нападать. Да оно и понятно — сейчас для этого самый неудачный момент, потому что силы противников в борьбе на море фактически уравнялись.

Византийский флот изрядно пополнился совсем новыми кораблями, добротно построенными на германских верфях. Понятно, что не дредноуты, но как броненосцы вполне неплохи, хотя главный калибр из 11 дюймов вместо классических 305 мм. Все дело в том, что 12-ти дюймовые пушки появились недавно, их ставили на вторую и третью серию линейных кораблей. А вот первые четыре линкора типа «Нассау», несли те же 11 дюймов, правда, с длинною ствола в 45 калибром вместо 40, являясь самыми слабыми в мире дредноутами, единственными вооруженными такой артиллерией.

Кайзер передал своему зятю два броненосца типа «Брауншвейг», оставив на Балтике восемь, в составе 2-й эскадры, а вот в 1-ю тоже вошли восемь кораблей, но уже первых дредноутов, с паровыми машинами вместо турбин. Зато на броненосцах, названных «Саламин» и «Микеле», в честь знаменитых побед греческого флота над персидским, была мощная средняя артиллерия из 14 170 мм орудий, выбранных только потому, что снаряды к ним могли еще подаваться вручную — предельный вес который могли поднять самые физически крепкие комендоры. А так как среди греков таких было мало, то добрую треть экипажей составили немцы, которые и привели эти корабли.

В строю находилось и пять первых «кайзеров», названных именами победных сражений русского флота над османскими эскадрами. Алексеев расстался с ними без сожаления, ведь они только сменили Андреевские флаги на пурпурный багрянец, а команды остались русскими по своему составу.

Серьезным усилением стали два новых броненосных крейсера, почти идентичные по внешнему виду с ушедшими на Дальний Восток «Шарнхорстом» и «Гнейзенау», только чуть меньшие по размеру. А так как океанских плаваний не предполагалось, то на «Рооне» и «Йорке» также поставили в верхних казематах 210 мм пушки вместо 150 мм, сделав вооружение полностью идентичным флагману Азиатской эскадры вице-адмирала Шпее. Вот только скорость хода составляла 21 узел, на два меньше. Но зато теперь византийцы имели отряд из трех броненосных крейсеров во главе с «Аверовым», вполне равноценный новым итальянским «коллегам».

Состав крейсерских сил представлял семь единиц «Газелле», еще три вошли в Балтийский флот — кайзер решительно избавлялся от устаревших кораблей, получив при этом из русской казны приличные деньги на постройку новых турбинных легких крейсеров. Однако из-за ограниченного водоизмещения, их вооружение являлось откровенно слабым — по два 150 мм орудия в носу и корме, и шесть 105 мм пушек по бортам. По скорости хода в 21 узел греческие «города» не могли удрать от новых итальянских броненосных крейсеров, что выдавали на пару узлов больше, так что каждый выход к вражеским берегам мог стать для них форменным самоубийством.

Был еще один бронепалубный крейсер 1 ранга, бывший «Ганза», вооруженный двумя 210 мм орудиями в башнях и полудюжиной 150 мм пушек по бортам, еще не старый, вошедший в состав 12 лет тому назад вполне приличный корабль. Вот только скорость в 19 узлов не оставляла ему никаких шансов изначально — и также как четыре систершипа в составе кайзерлихмарине, он стал учебным кораблем, одновременно выполнявшим представительские функции в иностранных портах.

Еще имелось три броненосца береговой обороны, пара минных заградителей, канонерские лодки и два десятка вполне быстроходных миноносцев. И главное — все шесть субмарин Черноморского флота, ставших номинально «византийскими». Но все это вспомогательные силы, которые могут помочь в генеральном сражении, но не решить судьбу вооруженного противостояния на море, хотя определенный ущерб субмарины нанести могут.

Семь броненосцев и три броненосных крейсера внушительная сила, и Алексеев бы рискнул драться в одиночку с итальянским флотом, который имел восемь броненосцев и семь броненосных крейсеров. Полуторный перевес неприятеля не играл большой роли, ведь в Мраморном море стояли на якорях три русских броненосца и два больших бронепалубных крейсера вице-адмирала Матусевича, которые могли сменить флаги в любой момент, так как формально было заявлено о «покупке» их византийцами.

Теперь за судьбу Черного моря можно было не сомневаться — оно превратилось во внутреннее «озеро», очень большое по размерам. Отпала необходимость содержать военно-морские базы, кроме Севастополя, упразднили все крепости одномоментно. Облегчение для казны уже с этого года будет весьма серьезное, а новейшие корабли появятся только через три с половиной года, но зато какие — два быстроходных линкора с девятью 356 мм пушками. А к ним в придачу четыре турбинных крейсера с башенными 152 мм пушками, причем первый поднимет Андреевский флаг уже через пару лет. И вот тогда доминирование в восточной части Средиземноморья, которое называется Левантийским морем, перейдет к «союзному флоту».

Теперь до Суэцкого канала рукой подать — а это сулит немалые перспективы. Так как если начнется война с Англией, то можно будет легко перерезать эту «питательную пуповину» всей огромной Британской империи, у которой три точки опоры — Мальта, Кипр и Александрия в Египте. Со страной пирамид вопрос будут решать турки, недаром немцы строят железную дорогу с ветками до Багдада и Мекки. А еще потянут колею со шпалами и рельсами по Синайской пустыни, где пророк сорок лет водил «богом избранный народ», хотя непонятно как ему это удалось — местность совсем небольшая по размерам. К Суэцу можно возить необходимые припасы и на горбах верблюдов, хотя в вагонах это намного быстрее.

— Хорошо, что с турками ныне примирились, — однако в голосе генерал-адмирала не слушалось уверенности. Оставив «гяурам» Константинополь и довольно широкую прибрежную полосу Малой Азии, переселившийся в Анкару султан с правительством не могли не жаждать реванша. Тем более, когда к власти пришли младотурки с Энвер-пашой, что «линчевали» прежний Диван во главе с великим визирем. Вот только хорошо, что бодливой корове бог рогов не дает!

Денег в султанской казне не было от слова совсем, Оттоманская Порта была опутана займами, являлась полным банкротом. Воевать с возрожденной Византией османы хотели. Но прекрасно понимали, что если греки с болгарами им навтыкали в одиночку, то если к этому делу подключится вся Российская империя, имеющая только на Кавказе и в Туркестане дивизий больше, чем у турок, то будет худо — империя османов просто исчезнет с географической карты. Так что они лихорадочно возводили укрепления в Малой Азии, глядя как с противоположной стороны греки тоже возводят подобные сооружения, за которыми расселяют одноплеменников, совершивших из Анатолии и Киликии «великий исход».

Так что рассчитывать турки могли только на сильных союзников, и дипломаты кайзера, что легендарные «сирены» напевали им в уши — если потеряли Босфор, то верните себе Суэцкий канал, с него доходов будет столько, что финансовое положение мигом выпрямиться и долги будут возвращены. А Германия вообще их простит, если станет совладельцем. А ведь еще можно вернуть весь Египет, особенно если ударить по нему с двух сторон — английских войск там немного…

Глава 41

— Рамзи-бей, итальянцы явно не желают передавать Тобрук. Они пересекают нам курс!

Контр-адмирал кайзерлихмарине Вильгельм Сушон, в турецком мундире и с феской на голове понимал, что вляпался в крайне нехорошую ситуацию — и если итальянская эскадра имеет намерением не демонстрацию силы, а нападение, то его вояж в завоеванную итальянцами Киренаику на том и закончится. Тем не менее, сейчас он не проклинал тот час, когда принял предложение кайзера Вильгельма возглавить турецкий флот.

Жалкое зрелище представлял османский флот после Балканской войны — он практически исчез, осталась лишь пара миноносцев, построенных во Франции, вовремя укрывшиеся в гавани Александретты. Да в Бейруте уцелели два уже итальянской постройки миноносца, после того как в гавани итальянскими же броненосными крейсерами был расстрелян старый турецкий броненосный корвет, миноносец и несколько пароходов. Да в Красном море спаслись несколько малых кораблей — из Массауа, гавани в Эритрее, постоянно выходили крейсера для охоты над немногочисленными османскими судами, которые даже не думали сопротивлятся.

Генеральное сражение при Лемносе закончилось полной катастрофой — русские перетопили турок как слепых щенят в бочке с водой, только пузыри пошли. Еще бы — силы противников были просто не сопоставимы. С одной стороны воевали натаскавшиеся в боях с японцами ветераны, одержавшие немало побед, а с другой пусть и храбрые, но удивительно безалаберные и бестолковые команды, для которых каждый выход в Мраморное море становился исключительным событием особой важности.

Всего за три месяца Вильгельму Сушону удалось навести относительный порядок, с немецкой суровостью прививая османам само понятие о дисциплине. И как Феникс из пепла восстал турецкий флот, пусть маленький, но уже представлявший определенную силу. Из Германии пришли два оставшихся старых «бранденбурга», а с ними большой и малый бронепалубные крейсера солидного возраста. Передавать корабли более новой постройки не имело смысла — никто не сомневался, что турки доведут их, как говорят русские, до «ручки». А потому он сразу настоял перед кайзером, что в его службе не будет ничего полезного для рейха, если хотя бы полсотни немцев не будет на каждом передаваемом корабле.

Так что вошедшие в строй новые «Мессудие» и «Османие», названные в память погибших броненосных корветов, составили первую бригаду броненосцев. Во 2-ю бригаду вошли переданные русскими броненосцы «Торгут Рейс» и «Хайреддин Барборосса», спустившие флаги, а потому не сильно пострадавшие. Их спешно отремонтировали в Константинополе германские инженеры и рабочие всего за два месяца, и вот уже почти пять недель они снова в строю, даже команды прежние, только с немецкими офицерами и старшинами в качестве специалистов и командного состава.

С крейсерами вышло лучше — их ремонтом занимались русские, правда, нелицеприятно отозвались о построенном Крампом в Америке «Меджидие». А вот прибывший из Англии крейсер «Гамидие» похвалили. Удалось отремонтировать построенные на немецких верфях минный крейсер и три больших миноносца. Пришло также пополнение из Франции — четыре небольших канонерских лодки, еще три обещали передать позднее. Пока шла война, французы строго соблюдали нейтралитет, но в марте после заключения мира передали уже полностью готовые корабли.

Но без помощи Германии и говорить было не о чем. Старый крейсер «Кайзерин Августа», переименованный в «Мидилли», стал флагманским в бригаде из трех крейсеров, которую возглавил опытный Рауф-бей, пожалуй единственный из турецких офицеров, чья подготовка находилась на приличном уровне, да и опыт имелся изрядный — окончил военно-морское училище, что среди османов случай редкий.

А вот бронепалубный крейсер «Хела», самый «молодой» из переданных крупных кораблей (всего-то 15 лет в строю), ввиду слабого вооружения из четырех 88 мм пушек, еще в рейхе переоборудовали в быстроходный минный заградитель, способный выставить полторы сотни мин.

Так что после поражения в войне османский флот даже стал сильнее, и это не парадокс — просто избавились от всех дряхлых посудин времен прошлой русско-турецкой войны, не имевших никакой ценности. Одна беда — ни Алесандретта, ни Бейрут, не имели доков и ремонтных заводов, строительство которых уже началось. Потому что без них невозможно будет использовать новейший дредноут с 343 мм пушками, ведь англичане твердо уверяли, что не сорвут сроки, тем более заложили еще один линкор и два крейсера для «нового» османского флота. Еще Энвер-паша хотел перекупить строившийся для Бразилии линкор чудовищной мощи — семь башен с двумя 305 мм пушками, и все расположены в диаметральной плоскости, отчего корабль получил необычайную вытянутость.

И сейчас Вильгельм Сушон очень хотел, чтобы под его командованием была парочка дредноутов вместо тех трех «бранденбургов» и малого крейсера, что медленно направлялись к недалекому Тобруку, следуя вдоль желтого берега Киренаики. Ибо противник очень серьезный — два эскадренных броненосца. Первым шел «Бенедетто Брин», названный так в честь итальянского кораблестроителя, вторым мателотом «Реджина Маргеритта». Самые сильные — четыре 305 мм пушки в башнях, по два 203 мм и шесть 152 мм орудий на каждый борт. И скорость великолепная — 20 узлов, по сути быстроходный и сильно вооруженный броненосный крейсер. А вот поясная броня как на следующим последним в колонне «гарибальдийце» — всего шесть дюймов.

— Хорошо, что это не их новейшие броненосцы, но они намного сильнее нас, — негромко произнес Сушон, великолепно зная состояние итальянского флота. На четверке броненосцев «Реджина Елена» главный калибр был представлен одноорудийными башнями, зато промежуточный являлся грозным — на каждый борт по шесть 203 мм орудий — три башни. И скорость на узел больше, а броня толще на четыре дюйма — вот такую пушки его броненосцев просто не пробьют. Но свои лучшие броненосцы итальянцы «придержали», как и четыре новейших броненосных крейсера, отправив в далекую Ливию два небольших отряда — в Триполи и Тобрук.

И сейчас Сушон не знал, что ему делать — итальянцы крайне агрессивно устремились ему на встречу. Лучше было бы отходить, но на десяти узлах, а это максимальных ход для «Торгута» далеко не убежишь, если противник идет на бой. Или только пугают, желая чтобы турки отошли от берегов Киренаики, которую в Риме явно не желали отдавать?!

Будь он турком, немедленно стал бы отходить, но сейчас он имел приказ строгий кайзера — при первых предупредительных выстрелах открыть ответный огонь на поражение. Принять бой необходимо по политическим причинам, хотя это самоубийственно.

— Придется или выбрасываться на берег, или купаться в море, благо оно теплое. Что ж — поднимайте сигнал — «принимаем бой»!

Глава 42

Бой шел уже больше получаса — дистанция в сорок пять кабельтовых считалась дальней. Выбрав ее, итальянцы все никак не могли реализовать свое преимущество над турецкими, вернее германскими кораблями. Все дело в том, что шестидюймовые пушки не могли поражать цель уверенно, снаряды просто выбрасывались в море.

Это был серьезный просчет итальянских кораблестроителей, которые на взгляд Сушона, забронировали свои корабли для боя именно на дальних дистанциях. Ведь на средних или коротких дистанциях их 152 мм броня пробивалась тяжелыми снарядами от восьми и более дюймов насквозь, а менее тонкие плиты уверенно поражались из шестидюймовых пушек. А именно последние и были установлены на итальянских кораблях в устрашающем количестве — на каждый борт по шесть на броненосцах, и семь стволов на броненосном крейсере.

— Для моего коллеги нужно сократить дистанцию, тогда задействует весь средний калибр, — пробормотал Сушон, разглядывая через амбразуру бронированной рубки. Именно массированным обстрелом из 152 мм пушек русских броненосцев, с последующими пожарами, в сражении при Лемносе были полностью деморализованы османские экипажи, спустившие флаги. Но сейчас ситуация совсем иная — «бранденбурги» имели толстый броневой пояс по всей ватерлинии, хорошо забронированные барбеты главного калибра с башенными колпаками, каземат 105 мм пушек. Попадания пока единичных крупнокалиберных снарядов немецкие броненосцы легко переносили — итальянские броненосцы били из четырех 305 мм орудий и пары 203 мм в одиночных башнях. А вот концевой «Торгут Рейс» находился в наилучшем положении — по нему стрелял броненосный крейсер «Варезе» всего из трех стволов главного калибра — одного 254 мм и двух 203 мм.

Ответный огонь «бранденбургов» был убийственным и точным — шесть 280 мм пушек имели хоть меньшую скорострельность, но их полудюжина, и снаряд весит прилично. Стрельба ведется немецкими расчетами, отлично обученными и послужившими на этих кораблях долгое время. Корректируют ее офицеры кайзерлихмарине, пусть и надевшие турецкие фески.

— Рамзи-бей, как видите, упреки ваших моряков к нашим кораблям совершенно беспочвенны, как и то, что мы передали вам устаревшие корабли, — Сушон усмехнулся, обращаясь к бывшему командующему османским флотом, а ныне его заместителю. Такова стала «старая-новая» практика, снова возвращенная в обиход, и многократно проверенная временем. Просто к каждому европейскому офицеру, раньше англичанам, а теперь немцам, стали приставлять турка, и как заместителя, так и ученика. Единственное отличие в том, что немецкая речь прочно вошла в обиход команд — и тут не могло быть по-другому, когда в экипажах от четверти до половины подданных кайзера, перешедших на новую службу за приличное вознаграждение.

Впрочем, та же картина на византийском флоте, правда, там греки привыкают к русской речи, и уже ловко ругаются нехорошими словами — это почему-то входит в процесс обучения в качестве необходимых понятий. Сушон это знал не понаслышке — офицеры армии и флота кайзера последние шесть лет изучали русскую речь, и многие ей достаточно хорошо овладели, даже прошли практику у русских…

— Итальянцы терпят большой ущерб, потому что стрелять нужно точно. Чтобы не допускать пожаров, нужно всячески тренировать команды и убрать заранее все дерево. Как сами видите — дело пойдет совсем иначе. А корабли превосходны — это, по сути, первые дредноуты, вошедшие в строй гораздо раньше таковых, только тихоходные.

«Мессудие» содрогнулся всем корпусом, отправляя во флагманский итальянский броненосец шесть полновесных «сюрпризов». И через четверть минуты разглядел в мощную оптику бинокля два разрыва и четыре всплеска — немецкие корабли стреляли намного точнее противника.

— Уже семь попаданий, паша — мы нанесли значительный ущерб! В нас попали только четыре раза!

— Итальянский адмирал перед сложным выбором, Рамзи-бей. Ему нужно сократить дистанцию на 10-15 кабельтовых, тогда нас буквально накроют градом шестидюймовых снарядов, причем тем же мы ответить не можем. А верхняя часть бортов и надстройки не имеют брони — в этом случае нам придется очень плохо. И уклониться мы не сможем — слишком велико превосходство врага в скорости.

— Тогда почему итальянцы этого не делают, не идут на сближение, если могут так легко нас победить?! Они трусят?

— Не без этого, бей, народ горячий, пылкий, но получив отпор, теряет решительность. Тут сложный для них выбор — пойдут ближе, тогда могут, как победить, так и потерпеть серьезный ущерб. Сейчас наши снаряды пробивают их броню изредка, но на сокращенной дистанции легко сокрушат любую преграду, и будут взрываться уже внутри. Их корабли легко потеряю ход, если поразим котлы или машины, в то время как наши броненосцы от такого несчастья хорошо защищены. Но зато нам быстро собьют дымовые трубы, и будет очень много пожаров…

— Вражеский флагман пошел на сближение, паша! За ним последовали другие! Они пересекают нам курс!

— Как видите, бей, итальянцы решили не отступать, а победить нас. Ну что ж — пусть все решают пушки!

— Все будет как в схватке льва с шакалами — или лев прокусит шкуру и затем сломает хребет, либо они его сильно искусают и вырвут всю шерсть с кожей. И «царь зверей» просто истечет кровью!

— Поэтическое сравнение, и верное. Только шакалы больше льва размерами, и клыки у них гораздо крупнее. Скорее лухс, то есть рысь сошлась в схватке с матерым волком — все же стволы в 12 дюймов это не 11 дюймов, бей, и нам тоже придется плохо.

Адмирал продолжал сохранять хладнокровие, хотя под южным солнцем уже приобрел некоторую пылкость, даже говорить стал быстрее. Но в том и отличие тевтона от османа — он всегда сохраняет холодным рассудок. Будь в экипажах одни турки, Вильгельм бы давно обратился к аллаху с призывом к спасению, но на немцев можно было положиться полностью — не подведут, не струсят сами и туркам не дадут паниковать…

— Скверное дело, бей — еще четверть часа, и впору выбрасываться на берег, не тонуть же нам в море!

Сушон отчетливо понимал, что под беглым огнем из 152 мм пушек его эскадра обречена — итальянцы снарядов не жалели, они буквально засыпали его корабли фугасами. А вот сами удивительно стойко переносили попадания 280 мм снарядов — пожаров на «бринах» Сушон не наблюдал.

— На все воля всевышнего! Ой… Аллах акбар!

Бей неожиданно осекся, и, потеряв выдержку, заорал как бесноватый дервиш, каких много на улочках азиатских городов. И было, отчего сходить с ума — от немыслимой радости!

Флагманский броненосец с немыслимым грохотом взорвался — вначале из передней 203 мм башни вырвались языки пламени, а потом сама тяжелая конструкция подлетела на уровень дымовых труб. И броненосец водоизмещением в 13 тысяч тонн буквально переломило пополам.

— Все же от снаряда в 28 см гораздо серьезнее последствия, чем от 15 см фугаса, — совершенно спокойно произнес Сушон, глядя на тонущую корму вражеского броненосца. Два других вражеских корабля бой уже прекратили и бросились в бегство, а «Мидилли», до этого момента державшийся на отдалении, уже направился спасать утопающих.

— Но что будем делать, бей? Мы можем идти вперед и дойти до Тобрука, или вернутся обратно в Бейрут. И там и там нас ждет гибель — итальянцы направят за нами свою главную эскадру, противостоять которой мы не сможем. Зато в Бейруте мы сможем сойти на берег и не попасть в плен!

— А в Тобруке мы станем драться и на берегу, паша — есть винтовки и пулеметы с патронами. Киренаика должна принадлежать Оттоманской Порте! А земля, что женщина, достается лишь храбрецам, а не трусам, что страшатся собственной тени!

— Красивый слова, бей! Что ж — идем дальше, в Тобрук — а там примем последний бой, где нас убьют…

— На все воля аллаха, — турок неожиданно успокоился, и негромко добавил тихим, но твердым голосом. — Жить судьба, и смерть судьба. Кисмет!

Глава 43

— Такого поворота событий никто не ожидал! И я обманулся!

Фок последние дни пребывал в состоянии обалдения, не понимая, что подвинуло турок на обострение конфликта. Да, германская помощь была весьма ощутима, но она не являлась бескорыстной — немецкие концерны подгребли под себя все железные дороги Оттоманской Порты, как действующие, так и строившиеся. И порты с гаванями к ним — наложили руки на логистику, а что может быть позже, уже отчетливо представляли во всех странах Европы, особенно в Англии.

Да и османы уже не скрывали своего негативного отношения к Британской империи — до младотурок «дошло», что первый и самый главный враг «Блистательной Порты», слава которой, как и блеск монет, уже изрядно потускнели, является именно «туманный Альбион». Ведь именно англичане воспользовались поражениями Турции — прибрала Кипр, установила доминирование в Египте. Теперь финансирует и вооружает, пока тайно, арабов на огромной территории, середина которой даже на картах обозначена белым цветом, ибо никому непонятно кто там держит власть, и кому подчиняются тамошние кочевники. Вот только турецких властей в тех пустынях не имелось, зато англичане потихоньку подчинили себе местных эмиров всего восточного побережья Аравии.

Со временем дойдет до прямого военного столкновения турок с англичанами, недаром Лондон начал настраивать отношения с персидским шахом, выкупив акции нефтяной компании. Вот только и русские придвинулись до Тебриза, установив там зону своего влияния. Причем, соглашение о разделе Персии на такие сферы, в отличие от минувшей реальности, на этот раз Британской и Российской империями не подписывалось. Более того, как только немцы доведут свою Багдадскую железную дорогу до теплых вод залива, то появится еще один сильнейший игрок — германо-турецкий альянс.

— А ведь оттуда один бросок до Индии. Да, нет панцерваффе Роммеля, но есть кавалерия и казаки, и возможное повторение истории, что была сто двенадцать лет тому назад. Колониальных войск у англичан хватает только на оккупацию Индостана, но для войны с «союзной» экспедиционной армией — население просто сметет «белых сахибов», получив вооруженную поддержку извне. Такое может быть? Весьма вероятно!

Фок отступил от карты, мысленно поставив себя на место британского премьер-министра. Можно было тому только посочувствовать — кресло под ним давно превратилось в раскаленную сковородку, фигурально выражаясь. Потенциальные угрозы вырастали с каждым годом, становясь вполне реальными. А это уже прямая угроза для империи, самой крупной в мире по территории, над которой никогда не заходило солнца.

Главный союзник на Дальнем Востоке потерпел поражение, и позиции России заметно усилились. Исправить ситуацию невозможно — экономика и финансы Японии подорваны войной, и что самое неприятное, так это то, что ее армия уже не представляет собой той силы, что способна выступить против «северных соседей». А ведь через 10-15 лет по своему совокупному населению и промышленности Маньчжурия и Корея не только догонят, но и обойдут страну Восходящего Солнца, которая просто не имеет таких месторождений каменного угля и железной руды, как только в одной южной части маньчжурских земель. А если взять все полезные ископаемые, к добыче которых привлечены германские компании, то в Азии появится государство с мощной металлургической и энергетической базой.

— Это первый узел, причем крепко завязанный — Британии тут делать нечего и флот ей не в помощь. Единственное, что Адмиралтейство сможет, так это нанести поражение нашему флоту, и то вряд ли — нет пунктов базирования, кроме японских гаваней, а самураи в драку не полезут — урок извлекли горестный, и скорее будут выжидать. Если только десант на Тайвань не организуют собственными силами, но так пусть попробуют — сильно удивятся! Потому что в Китае смута, а Гонконг можно и заблокировать с моря, особенно когда войдут в строй новые субмарины.

Нет, чистейшая авантюра предпримут англичане при вполне реальной угрозе Индии!

Фок хмыкнул — на это он и делал расчет, прекрасно осознавая, что соперничать с Британией на море невозможно. Нет, флот иметь нужно, иначе лорды в конец обнаглеют, но хорошо вымуштрованные и вооруженные до зубов дивизии являются прекрасной заменой броненосцам.

— С крокодилом в воде сражаться медведю глупо, надо подождать, когда рептилия на сушу выползет, а там ей хребет постараться перебить! Не надо только торопиться!

Суэцкий канал являлся второй болезненной точкой Британской империи, причем от железной дороги до него турок отделяло чуть больше двухсот верст, но так можно протянуть и ветку. И чем прелесть такой ситуации, так в том, что формально Египет являлся часть Оттоманской Порты. И при этом, начнись война, союзником турок, как ни странно, может выступить Константинополь — именно англичане контролировали последнюю территорию, где греки жили с античности — Кипр. А если блокировать Мальту, то Лондон, как бы не пыжился, ничего сделать не сможет, после потери Египта и Кипра — нет у него здесь других плацдармов.

Африка — тут находится третий узел проблем. Британцы могут ликвидировать германскую администрацию в любой колонии рейха, но в такие игры играют многие, а не только господа из Лондона. Последнее время кайзер значительно смягчил отношение к покоренным народам, чернокожих туземцев стали не только учить, но и брать в местные войска. И более того, через них вести самую настоящую «подрывную» работу, в виде агитации и создания повстанческого движения.

Одно только плохо — слишком гиблый для европейцев климат. Белые люди дохнут в тропических зонах как мухи. Только в юго-западной Африке, германской Намибии, более-менее здоровая атмосфера субтропиков, есть полезные ископаемые, построена железная дорога. И главное — есть общая граница с Южно-Африканским Союзом, созданным после войны с бурами. А среди последних много недовольных правлением англичан, а вот к немцам наоборот — симпатии. Так что и тут можно вполне естественно накалить ситуацию, и там полыхнет так, что Лондону мало не покажется.

— Периферийная стратегия позволит кусать британского льва, где только возможно, и при этом избежать прямого столкновения, — Фок размышлял вслух, как привык это делать. Очертив общую картину, перешел к частной — новой итало-турецкой войне, в которой Рим не прав. Хотя такая реакция понятна — ты грызешь нагло отобранную кость, а тут у тебя ее отбирают в пользу твоей же жертвы. Поневоле взбеленишься!

Понятное дело, что итальянцы, согласившись на посредничество, принялись тянуть время, рассчитывая, что проблема рассосется со временем. И рассчитывали успеть достроить свой первый дредноут, который дюжиной своих 305 мм пушек нейтрализует три австрийских броненосца типа «Радецкий», которые были смертельно опасным противником даже для последних итальянских броненосцев «Реджина Елена». И даже могли потягаться с британским «Дредноутом», мало тому уступая в артиллерии, но при заметно меньшем водоизмещении.

— Кто же спровоцировал итальянцев и турок?! Ведь явно обе страны пошли на конфликт! Сандро, Вилли и себя исключаю — мы не при делах! Тогда кто такой этот тайный подстрекатель?

Фок задумался — все вышло как нельзя удачно, это следовало признать. Эскалация конфликта приняла иной характер, но целиком входящий в его предварительные расчеты. Францию Александр Викторович исключил — для нее это было совсем некстати. Хотя, изнутри стравить между собой членов «Тройственного Союза» отвечало общим интересам Антанты, так и оставшейся британо-французским союзом, из которого Россия изящно выскочила благодаря кайзеру. Просто Вилли открыто объявил, что никогда не объявит войну России и Франции, и Сандро сделал тоже в отношении Германии — взаимная «перестраховка».

И все — оборонительный договор между Четвертой республикой и Российской империей потерял значение, а насчет наступательного союза стороны изначально не договаривались. Теперь русские не будут таскать каштаны из огня ради интересов Антанты и себе на погибель.

Теперь сложилась принципиально иная ситуация — появился «союз пяти императоров», от Рейна до Японского моря, и с ним придется считаться всем, и Англии в первую очередь. А ведь политика Лондона всегда строилась на поиске сильной европейской державы, имеющей большую армию. Но сейчас Франция в одиночку бессильна противостоять данному блоку — ее просто сомнут и не заметят. Так что в Париже все прекрасно поняли, и рыпаться не станут. Тогда единственный, кто больше всего заинтересован в разжигании войны, так это старый Франц-Иосиф, дорвавшийся до «спичек», и, возможно, англичане, которые посчитали, что им потом удастся спровоцировать войну Вены против Петербурга.

— Напрасно, вопрос с сербами урегулирован, и Сандро свое урвет — за невмешательство принято делать уступки. Их у Вены вырвут, и та получит Венето, Ломбардию и клок Албании.

Фок задумался — нужно успеть воспользоваться моментом, если австрийцы победят «макаронников». Ведь есть итальянские колонии в Африке, и одна бы не помешала России получить прямую связь с единственным независимым государством — православной Эфиопией. К тому же такая военно-морская база в Красном море будет совсем кстати. Так что нужно немедленно принимать соответствующие ситуации меры…

Глава 44

«Тройственный Союз» развалился на три года раньше отведенного, на его, и без того недолгое существование, срока. Да и не могло быть иначе — симпатии монархов это одно, а жизненно важные интересы их стран и подданных совсем иное дело.

Сложился этот «союз» под одним лозунгом — требования «места под солнцем», то есть более «справедливого передела» колоний в пользу тех, кто опоздал к грабежу. А таких держав было две, объединившихся лишь на рубеже 60-х — 70— х годов прошлого века — Италии и Германии. И с ними произошло в полном соответствии с русской поговоркой — «опоздавшим кости». Что породило массу претензий к европейским «коллегам», что гораздо раньше встали на путь колониального разбоя, и получили с этого увлекательного процессу массу «вкусняшек» и прочих «ништяков».

Так Англия получила колоний общей территорией в 93 раза больше, чем метрополия, Голландия в 80 раз, а Бельгия, захватив Конго, свыше 64 раз. Франция смогла округлить колониальные владения в 29 раз больше своей европейской территории. А вот Италии и Германии достались «объедки» с богатого пиршественного «стола» — в каких то жалкие пять и четыре раза соответственно прирезали себе больше землицы, чем имелось на исторических территориях — обидно ведь, понимаете. «Организмы» молодые, растущие — им кушать много нужно!

Но если мир уже поделен, и нового не найти, то нужно начинать «передел по справедливости», что позднее русские революционеры называли «экспроприацией экспроприаторов», или проще «грабь награбленное». Вот только мало оставалось тех, у кого можно было «отнять и поделить», то есть присвоить себе, руководствуюсь нехитрой логикой небезызвестного литературного героя «товарища Шарикова».

Беда в том, что старых колониальных хищников уже ограбили. Так Испания уже полностью лишилась завоеванного ею Нового Света — там прокатились революции, войны за независимость, которые возглавили генералы Боливар и Сан-Мартин. И королевство Кастилии и Леона потеряло свою огромную сокровищницу три четверти века тому назад. Остатки были растащены после злосчастной для испанцев войны с США 14 лет тому назад .Победившие янки прибрали в Тихом океане Филиппины. Взяли бы больше, но в Мадриде сообразили продать задешево Маршалловы, Марианские и Каролинские острова Германии. С рейхом американцы «поцапались» за Самоа, но прикинув разные варианты, решили войну не затевать — не стоит оно того!

Зато Испания лишилась последних колоний в Новом Свете — Кубе даровали независимость, под покровительством, понятное дело, кого именно, а вот Пуэрто-Рико забрали себе целиком, превратив в «заморскую территорию. И остался Мадрид почти без колоний, если не считать Канарских островов, двух клочков испанской Гвинеи и северной части Марокко, да обширной, но совершенно бесплодной части пустыни — Западной Сахары, где кроме песка, змей и нищих бедуинов другого, более ценного, не имелось. Так что отбирать у испанцев было нечего, оставили ей остатки на бедность.

Другой хищник — Португалия — еще три четверти века тому назад имел территорию метрополии всего в 92 тысячи квадратных километров, а колоний на 10 миллионов 400 кв. км — в 114 раз больше. Вот только огромная Бразилия добилась независимости, многое было потеряно в войнах, но благодаря союзным отношениям с Британией, еще со времен войны с Наполеоном, Лиссабону удалось сохранить за собой приличные африканские земли — Анголу и Мозамбик. А к ним Азорские острова с Мадейрой, острова Сан-Томе и Зеленого Мыса. Небольшие кусочки остались в Португальской Индии — Гоа, Диу и Даман, присвоенные еще со времен Васко да Гамы. Макао в Китае, да восточная половина острова Тимор вблизи побережья Австралии. Не так много, но в 25 раз больше метрополии, почти как у Франции. Конечно, на Анголу с Мозамбиком Германия искоса посматривала, но воевать не решилась — все же английские гарантии с 1880 года.

Африку окончательно «поделили» к концу 19-го века — за неимением свободных земель Британская империя пошла на войну и наглую аннексию бурских республик, созданных голландскими переселенцами — Трансвааль и Оранжевой. Третью республику Наталь англичанам удалось подчинить еще перед Крымской войной. Буры не негры, а белые люди — немцы, как и русские с французами, помогали им оружием и волонтерами, но только сила солому завсегда ломит. Особенно когда на территории обнаружены богатейшие кимберлитовые трубки и золотые рудниковые жилы.

Остались на «черном континенте» только две независимые страны — Либерия, находящаяся под покровительством САСШ, и Эфиопия. Для первой янки купили прибрежные земли, и стали отправлять туда негров, которым после отмены рабства в Америке не нашлось места. А православные эфиопы одержали на итальянцами победу в битве при Адуа, благодаря русским, что передали берданки с патронами. И амхарцы, кроме военных трофеев, заставили потомков гордых римлян выплатить значительную контрибуцию — единственное исключение из правил, что вызвало смех по всей Европе — такого небывалого позорища от наследников славного Гая Юлия Цезаря и Спициона Африканского никто не ожидал.

Азия была тоже «поделена» между европейскими державами, к началу ХХ века остались только несколько независимых стран — три в западной части и три на востоке. В первую группу входила Оттоманская Порта, сама имеющая под своим владычеством арабов, Персия и Афганистан. Вторая страна стала объектом экспансии России и Британия, а так как они до сих пор не сговорились между собой, то Тегеран еще мог лавировать, выбирая «покровителя». В Афганистан англичане уже пару раз залезли, вот только едва выползли оттуда, хотя установили формальное «покровительство». Но сейчас русские с Туркестана через посредничество зависимого бухарского эмира и вассального хивинского хана стали устанавливать плотные контакты с афганским эмиром Хабибуллой-ханом, которого протекторат Англии тяготил, несмотря на ежегодную субсидию в 160 тысяч фунтов.

На востоке независимых держав осталось также три — Сиам не смогли поделить между собой французы с англичанами, а в Китае, который грабили все европейцы, началась Синхайская революция. Вот только смута пошла страшная и затянется она на долгие десятилетия. Япония сама вышла на путь колониального разбоя, постаравшись оккупировать Корею. Попытка вышла неудачной — Россия добилась победы и упрочила свое положение с созданием Маньчжурской империи. Цины подобру-поздорову убрались за северную сторону «великой стены», и там ударными темпами строили собственное государство, фактически поделив Китай на две части — монархическую из маньчжуров и подвластных им народов, совершенно чуждую по традициям и языку ханьцам, которых они завоевали триста лет тому назад. И главой стал именно он с супругой, что стала преемницей императрицы Цыси.

— Через двадцать лет мир должен стать совсем другим, — пробормотал Фок, разглядывая в окно голубую гладь Байкала. Он опять ехал в Петербург, на этот раз с супругой и детьми. И решать приходилось главный вопрос — как избежать мировых войн за передел мира, которые, кроме несчастий ничего хорошего не принесут для будущего. Ведь даже в 21-м веке бывшие колониальные державы будут стараться держать за «глотку» свои бывшие владения, на чем и строится благополучие «золотого миллиарда».

Выход он видел только в одном — непрерывной чередой локальных конфликтов расшатать существующий британо-французский порядок, не допустить усиления позиций САСШ, и при этом сохранив союзнические отношения с немцами — а это исключало столкновение, абсолютно никому не выгодное, кроме Антанты. Проведя деколонизацию, значительно ослабить или ликвидировать все колониальные державы, что удалось сделать в той истории СССР гораздо позднее.

Невероятно трудная, практически нерешаемая задача построения справедливого «нового мира»!

Глава 45

— Да, пошли дела — хорошая каша заварилась. Лишь бы не нам самим ее расхлебывать пришлось, — Фок только закрутил головой. Вовремя он приехал, как раз к началу новой пьесы, вернее очередного, бог знает какого по счету конфликта австрийцев с итальянцами, который уже шел не одно столетие. Зато теперь стало окончательно ясно, почему Турция проявила столь странную твердость и неуступчивость в проблеме Киренаики — она получила от Вены твердые гарантии, что в новой войне с Италией не останется в одиночестве. Вроде военного союза, только до конца не оформленного.

— Теперь кайзеру Францу-Иосифу требуется привлечь на свою сторону византийцев, то есть нас, если говорить откровенно, без обиняков, — генерал-адмирал Алексеев фыркнул, закурив папиросу — два старых приятеля расположились в салоне яхты «Алмаз», ветерана войны с японцами. Именно здесь, в Константинополе, в этот жаркий первый день июня и собрались три кайзера — Вилли, Сандро и он сам, чтобы обсудить совместную политику, изменения в которой неизбежно будут в условиях начавшейся между Италией с одной стороны, и Австро-Венгрией с Турцией с другой.

— За участие в войне?! Таскать каштаны из огня для других, и при этом стараться не обжечь руки?!

— Нам такое не нужно, — усмехнулся Алексеев. — От Италии брать нечего, кроме грязи, но у нас самих ее хватает. Единственное, что по-настоящему интересно — это Эритрея, но ее нужно брать не напрямую, а опосредовано. Займут войска Менелика, а Массасауа предоставят в бессрочную аренду, пока не надоест. Вот и все — получим прекрасную опорную в Красном море на пути во Владивосток и Дальний — железной дорогой много не навозишь, пароходами сподручней.

— Тогда влезать, так влезать, и серьезно. Только Менелика придержать нужно, он империю создает, на юг наступает — и это зря! Там только мусульмане проживают, причем сомалийцы — народ такой оромо есть, и всякие прочие. Бывал я в тамошних краях в свое время, амхарцы нагорье занимают, там для европейцев климат благоприятный. Но стоит спуститься вниз, хана будет — людишки как мухи дохнут. Однако местность для кофейных деревьев самая подходящая. Поверь, Евгений Иванович, этот напиток скоро по своей популярности весь мир завоюет, стратегический ресурс. Там произрастает арабика — один из самых лучших сортов.

— Учтем, позиции у нас там прочные, а если железную дорогу, что итальянцы начали тянуть, доведем до столицы, вообще упрочим положение, чтобы от французов из Джибути не зависеть.

— Дай то бог, но самим лучше не влезать в конфликт, да и Вилли одернуть. Тогда никто более в войну не включится, все будут ждать поражения Италии, чтобы начать дележку «наследства». И первыми будут англичане — они никогда своего не упустят.

— Почему ты так решил?

— Ливия, мой друг, богата нефтью. А теперь представь, если кайзер аравийскую пустыню к себе руками турок пригребет, и вместе с нами на побережье Персидского залива выйдет?! Где они тогда нефть для своих новых линкоров и крейсеров черпать будут?

— Они драться вначале за Персию станут, а ведь ты сам мне много раз говорил, что мировой войны лучше избежать!

— И сейчас скажу. Но дело в том, что любую потенциальную угрозу нужно купировать, так что за Ливию они поневоле вцепятся. А вот с нефтью выйдет неладно — далеко в пустыне месторождения, бурить скважины надо, большие деньги в дело вкладывать, трубопровод к берегу тянуть, а в гаванях терминалы строить. И постоянно территорию за собой удерживать, а там, в знойной пустыне шайки на верблюдах и все, что характерно, с винтовками — Фок зло ощерился, улыбка не сулила ничего доброго.

— Весело англичанам станет, как и французам — вот это и есть «опосредованные войны». Берберов нужно исподволь поддерживать и вооружать. Земля должна гореть под ногами колонизаторов от Египта до Марокко. И вот когда содержание колоний не прибыль будет приносить, а убытки, вот тогда в Лондоне и Париже серьезно задумываться начнут.

— Вилли серьезно обидится, когда до его владений такое повстанчество мутной волной нахлынет.

— И пусть обижается, все равно большую часть Африки европейцы колонизировать не смогут чисто физически — климат там плохой для белых людей. Жить там можно или на северном побережье, или на южном, или в Эфиопии — а в джунглях болезни свой пир вершат, малярия, бактерии, муха цеце и прочие гадости. Так что сложно будет такой огромный край удержать, особенно когда негры винтовки получат.

— Убьют тебя, да и меня тоже, как только узнают, что ты все готовишь. И первым твой «брат» Вилли в очередь станет!

— Вот это вряд ли — кайзер разумен как тот малоросс, который поймал золотую рыбку, и та согласилась исполнить любое, но только одно желание. Но с непременным условием. А оно таково — если попросит что-то, то сосед получит вдвойне. То есть — захотел бочку золота, то соседушка две во дворе поставит, и будет от счастья как жаба надуваться.

— Хм, народ хуторяне эти жадноватый и завистливый, — хмыкнул Алексеев и спросил. — Что же он у рыбки попросил?

— Глаз один ему выколоть!

Алексеев где-то секунду оторопело смотрел на Фока, потом жизнерадостно засмеялся, утирая слезы.

— Вилли таков — согласится свое потерять, лишь бы англичане с французами всего лишились!

— Это лишь один из способов ведения войны на чужой территории, если на каждый вложенный рубль противник несет убытки в двадцать раз большие. Учти — они так с нами давно воюют, вкладываются в революционеров и террористов, которые в Лондоне и Париже приют всегда находят. И заметь — даже убийц нам никогда не выдают. Так пусть на своей собственной шкуре попробуют свои собственные методы и инновации — думаю, они покажут эффективность, слишком многих они обидели!

— Сандро тебя поддержит, мы отсюда тоже. Думаю, и Вилли присоединится к таким методам ведения войны.

— Нам прибыли не будет, только убытки, но Антанту со временем мы если не разорим, то нанесем значительный ущерб!

— Считая, что идею приняли и одобрили — накидаем лордам горячих угольков за воротник. А сейчас важно, как к австрийским пожеланиям отнесемся, ведь понятно, что миром дело уже не окончится.

— Почему так?

— Вена потребовала у Виктора-Эммануила вернуть престолы всех захваченных владений прямым наследникам, строить с ними отношения впредь по германскому образцу, или в дуалистической форме. И на престол королевства обеих Сицилий кандидата подобрала — Фердинанда Бурбона, герцога Калабрийского, интронизацию которого обязывает провести в кратчайшее время. Себе же требует совсем скромно — вернуть Венето с Венецией и провести в Ломбардии совместный плебисцит, чтобы выяснить в каком государстве хотят жить ломбардцы. И официально отказаться от всяческих посягательств на Южный Тироль с Тренто, и на Истрию с Триестом — сам знаешь, что итальянцев там поганая горсть.

— Рим не пойдет на такие условия, — мотнул головой Фок, — но в войне один на один вряд ли долго продержится. Хотя кто знает — если ему поддержку обещали, то тогда все понятно. Тем более, турок из войны практически выбили — у тех флота не осталось.

— В Тобруке два броненосца утопили, один повредили — это верно, хоть сгладили послевкусие после гибели «Бенедетто Брина». Однако османы мины успели выставить, а крейсера подкрепления постоянно подвозят. Так что Сушон там решил до конца обороняться, местные племена итальянцев не поддерживают, как и турок.

— На что надеется? Что австрийцы подкрепление отправят?

— Скорее всего — у итальянцев 14 кораблей линии, наполовину броненосцев и крейсеров, старую рухлядь можно не считать. У австрийцев девять броненосцев, и три типа «Радецкий» способны уничтожить любого противника. Есть броненосные крейсера, но только «Георг» не уступит «амальфи», оставшаяся парочка может драться только с «гарибальдийцами». Остальные только для действий в Адриатике — устаревшие давно, только броненосцы береговой обороны чуть лучше, но их только три.

— Силы равные — 14 против 12, но еще два турецких броненосца в плюс. А если ты византийцев поведешь, то хана итальянцам полная настанет?! Ведь так, ваше высокопревосходительство?!

— Так-то оно так, блокируем «сапог» с моря, возьмем со всех сторон — замаются отбиваться. Но если англичане вмешаются, то уже нам будет туго. Да и какой смысл — греков там не осталось совсем, на Сицилии лишь немного проживает, территориальные претензии беспочвенны, как ты любишь говорить. Ведь со времен царя Пирра две тысячи лет прошло, чтобы его неудачный поход повторить…

— Тогда нужно подумать, что можно отдать Британии из итальянских колоний — может быть Триполитанию или Сомали — тогда весь «африканский рог» у них будет. А что Сандро хочет со старого Франца выбить? Чую, и у Вилли тут свой интерес имеется?!

Глава 46

— Наконец-то, сподобились!

Генерал-адмирал Алексеев с хищной улыбкой смотрел на итальянские корабли, что шли навстречу его эскадре. Видимо, итальянский адмирал решил попытать удачу в генеральном сражении, раз представилась такая удача — разбить флоты противника по одному. Вначале византийцев, а потом приняться за австрийцев, что не успеют прийти на помощь русским и грекам из Которской бухты. Хоть и невелики размеры Адриатики, но переход от Котора до древней Валоны или Влеры, где в обширной бухте встал на стоянку византийский флот почти 140 миль — десять часов хода.

Место удачное — самая северная оконечность возрожденного Эпирского царства, население из греков и арнаутов — православных албанцев. А также и мусульман, к которым, естественно, после четырех веков господства османов, отношение было от неприязни до откровенной враждебности. Но именно желанием упрочить здесь позиции на будущее, «великие державы» договорились о передаче земель Эпиру.

По итогам Берлинского конгресса Албанию «поделили» — часть северных земель «подгребли» черногорцы, «восточный» кусок достался сербам, которые так и не получили выход к морю — в основном тут проживали христиане, большей частью католики. Обширную центральную часть с мусульманским населением, с редкими «вкраплениями» христиан, взяла под свое «высокое покровительство» Австро-Венгрия, что вызвало яростные протесты Италии, которая сама претендовала на территориальные приращения, не ударив пальца о палец.

И эти притязания стали одним из поводов к начавшейся войне между этими двумя державами, входящими в десятку «великих». И в эту склоку ввязалась новорожденная Византия, чтобы раз и навсегда избавится от домогательств Итальянского королевства, что начало проводить крайне агрессивную внешнюю политику, оправившись от нанесенных эфиопами поражений. Вот только ненадолго — турки уже раз хорошо «укусили» итальянцев под Тобруком, теперь очередь за русскими и греками.

— Четверка «королев» с недобитой «реджиной» — ход 18 узлов. А курс нам режут четыре броненосных крейсера «амальфи» — хотят «кроссинг Т» устроить. Они что, совсем за дурачка меня принимают, японцы гораздо искусней маневрировали!

Алексеев негромко выругался, облегчив душу, внимательно смотря за тем, как итальянцы стараются отжать его эскадру на Корфу, видимо опасаясь, что византийцы уйдут в бухту под прикрытие береговых батарей и возможных минных заграждений.

— По себе судят, чуть-что сразу от нас бегут. Гоняться за ними от Мессины до Генуи — мне, что делать нечего, как погони устраивать, в салки с ними играть?!

Генерал-адмирал был счастлив — бомбардировка Таранто его кораблями и обстрел Бари и Бриндизи австрийцами, вызвали в Италии негодование. Так что «макаронникам» требовалась хоть небольшая, но наглядная победа. Пришлось подыграть, отправив два «кайзера» в Афины, сознательно ослабляя эскадру. И расчет удался — перед ним сейчас пятерка самых скоростных и хорошо вооруженных броненосцев «Реджина Марине» — 12-305 мм и 26-203 мм орудий в бортовом залпе, не считая еще 6-152 мм пушек на концевом «Реджина Маргарита». Но итальянцы на средней дистанции бой не примут, чтобы не попасть под обстрел из 27-152 мм орудий трех «кайзеров», так что придется надеяться только на 12-240 мм орудий на этих броненосцев. Зато есть два «брауншвейга» с их 8-280 мм и 14-170 мм пушками, так что примерное равенство в залпе, но вот точность стрельбы благодаря натасканным и опытным расчетам на его кораблях будет намного лучше.

Больше беспокоили крейсера — итальянские корабли были существенно сильнее, и на узел выдавали большую скорость. Совокупный залп из 16-254 мм и такого же числа 190 мм пушек превосходил таковой на кораблях контр-адмирала Павлоса Кунтуриосиса, поднявшего свой флаг на «Аверове». На его трех крейсерах в бортовом залпе имелось 4-234 мм английских пушки, 12-210 мм, 4-190 мм и 6-150 мм орудия. На четверть меньше, по числу стволов и втрое уступая по весу снарядов. Выручили австрийцы, отправив на помощь союзнику единственный новый броненосный крейсер «Санкт-Георг», у которого на борт приходилось 2-240 мм, 3-190 мм и 2-150 мм пушки. Так что крейсерам придется туго, вся надежда на выучку экипажей — русских там почти нет, греки да немцы. А еще заблаговременно выведены подводные лодки, хотя тоже самое мог сделать и противник — итальянцев не стоит недооценивать, Фок рассказывал про их хитрости.

Главное — повредить корабли, заставить сбросить ход и тогда подойти поближе и задействовать многочисленную шестидюймовую артиллерию. Посбивать трубы, лишить тяги, а там подойдет полудюжина быстроходных австрийских броненосцев, благо пришла радиограмма, что они вышли в море. Впрочем, и к врагу может подойти подкрепление — два броненосца идентичных «кайзерам», и три типа «Сардинья», ходких, но вооруженных старыми 343 мм пушками, что не отличались скорострельностью. И броненосные крейсера — три «гарибальдийца» и два «Карло Альберто» со 152 мм артиллерией — последние не опасны. И это все, что могли собрать итальянцы — достаточно на одного противника, но мало против двух.

— Держать курс на норд, австрийцы уже в море и поспешают на помощь — часов через восемь подойдут. А пока примем бой, господа, дело предстоит интересное — ведь в этих морях дрались корабли под командованием адмирала Ушакова. Так будем достойны доблести русских моряков, наших дедов и прадедов! Начать пристрелку по отрядам!

Евгений Иванович истово перекрестился, бой не страшил его — привык как-то, японцы злой и серьезный противник. А германские броненосцы забронированы хорошо, немецкие корабли всегда славились защитой, как итальянские скоростью. Остается надеяться, что не убегут раньше срока…

— Бог ты мой, как они скверно стреляют! А ведь в каждой башне главного калибра по дальномеру стоит! Да и на учебных стрельбах нельзя экономить, вредное это занятие!

Генерал-адмирал посмотрел на часы, сражение шло всего сорок минут, но итальянцы уже показали явственное намерение покинуть место баталии. Вот только кто же им даст в бегство удариться!

Концевой «Реджина Маргарита», наиболее слабо бронированный корабль, получил снаряд крупного калибра под носовую скулу, и подводная пробоина заставила уменьшить ход. Броненосец стал ощутимо оседать на нос, форштевень ушел под воду фута на три. А это напрямую сказывается на снижении скорости, иначе будет плохо. Второй во вражеской колонне броненосец лишился одной высоченной трубы, и его скорость снизилась до 16 узлов. Но что удивительно, так это то, что корабли противника неплохо держали удары, видимо, на самом деле научились закаливать броню по методу Круппа, не хвастались.

— Есть!

— Смотрите, это «Амальфи»!

Алексеев бросился к броневой амбразуре — прижал к глазам бинокль. С концевым броненосным крейсером, чьим противником являлся бывший немецкий «Йорк», получивший имя легендарного спартанского царя Леонида, творилось неладное. Трехтрубный корабль неожиданно выкатился из колонны, на нем был виден разгорающийся пожар. Совершенно невозможное дело — ведь по бортовому залпу итальянский крейсер превосходил оппонента в два раза, однако в бою всякое бывает…

Глава 47

— С нервишками у вас совсем плохо — кто же своих бросает в такой ситуации?! Всем вместе отходить нужно, прикрывая собственных «подранков», а вы их одних на расстрел оставляете!

Алексеев не верил собственным глазам — итальянская эскадра набрала большой ход, выходя из боя. Походило на то, что командующий эскадрой «Реджиа Марине», то есть «Итальянского Королевского флота», так как в мире известен только один Королевский Флот без всякого уточнения, принял дымы на севере за подходящие австрийские броненосцы.

— Разведку высылать нужно, и радиостанции на корабли мощные ставить, — ухмыльнулся Алексеев, он то прекрасно знал, что подходят крейсера, что ходили в набег на Бриндизи — противника, как часто приговаривал Фок, нужно всегда «держать в тонусе». Но все произошло как надо — шесть кораблей линии бежали, развив скорость чуть ли не двадцать узлов. Один пытался их догнать, но потеряв вторую трубу, окончательно сдал. А два «подранка» были уже обречены на добивание, можно хоть сейчас их спокойно расстреливать. Но генерал-адмирал надеялся, что у противника хватит «осторожного благоразумия», чтобы спустить флаги и поднять белые простыни.

— А ведь война уже практически окончена, господа, — произнес Евгений Иванович, настроение у него было прекрасным. Самые сильные итальянские корабли бежали с «поля боя», фактически расписавшись в собственном бессилии. Да и сами «макаронники» прекрасно понимали с кем они сошлись в схватке. Самое страшное, что можно представить, так это русских ветеранов на германских хорошо бронированных кораблях, причем снаряды исправно взрываются. Да и «натуральная» крупповская броня, по всей видимости, отличается в лучшую сторону от итальянской стали, лишь закаленной по методу Круппа. Ведь если двое делают одно задание, это совсем не означает, что у них получится все одинаково.

— Дайте пару залпов, потом поднимите сигнал с предложением немедленной сдачи! Думаю, после доводов они станут сговорчивыми! А то губить трофеи жалко, нам они пригодятся! Постойте…

Адмирал осекся и пристально посмотрел на «Реджину Маргариту» — до итальянцев все же дошло, что сейчас начнется избиение, а умирать никому и никогда не хочется, особенно пылким уроженцам Средиземноморья. Так что, оценив ситуацию как весьма скверную, капитан броненосца приказал спустить зелено-бело-красный флаг, вместо которого заколыхались на ветерке сразу парочка белых простынь.

— Поднят сигнал о сдаче, ваше высокопревосходительство! Словно сговорились — «Амальфи» и «Витторио Эмануэле» тоже объявили о сдаче — подняли сигналы! На них спускают флаги!

— Да уж, — Алексеев только крякнул, возмущенно разведя руками — при Лиссе итальянцы хоть дрались, однако потеряв в бою два броненосца позорно бежали, и при этом имея превосходство в силах. Конечно, будь австрийские корабли не столь тихоходные, они бы догнали противника, и тогда бы часть неприятельских судов спустила бы флаги — настолько велико оказалось потрясение впечатлительных южан.

А вот в этом бою у Корфу, где сто двенадцать лет тому назад русские моряки взяли штурмом первоклассную крепость, заставив сдаться французов, желание сражаться у противника напрочь пропало, как только он осознал, что сбежать не сможет.

— На трофеи немедленно высадить призовые партии, взять под охрану погреба, пресечь любые попытки открыть кингстоны! Каждому «кайзеру» взять под конвой собственного пленника! За остальными гнаться не будем — бесполезно, у них на пять узлов больше ход!

Алексеев тяжело вздохнул, одержанная победа оказалась неполной. Но оглушительной — столь массовой сдачи в плен даже испанцы не допустили, выбрасывались на берег. Хотя, кто знает — происходи сражение в море, и, не имея возможности спастись, даже потомки гордых конкистадоров спустили бы с мачт королевские стяги.

— Плохая для итальянцев примета — их «король» сдался в плен, — фыркнул генерал-адмирал, с усмешкой поглядывая на ставший однотрубным броненосец, который уже лег в дрейф, благо на море царил почти штиль — июнь тут самая замечательна пора.

— Намек, что пора войну заканчивать…

Алексеев осекся, выпучив глаза от удивления. У борта медленно идущего «Хиоса» взлетел в небо белопенный водяной гейзер. Сомнений не было, видел такую картину не раз — торпедное попадание ни с чем не спутаешь. Но адмирал моментально опомнился, подобные ситуации являлись вводными на учениях. И сама интуиция сегодня подсказывала ему о какой-то пакости, в душе была маята даже после сдачи итальянских кораблей.

— Твою мать! Усилить наблюдение — с веста атаковала подводная лодка! Миноносцам начать поиск! Произвести контрольный сброс! «Хиос» взять на буксир, подвести пластырь!

Генерал-адмирал принялся отдавать команды, хотя многие капитаны хорошо знали, что делать. Сразу полдесятка миноносцев рванулись к месту предполагаемого нахождения субмарины, по всей видимости, сигнальщики видели перископ. За кормовыми пушками появились матросы, копошащиеся у здоровых бочонков, что вытянулись на рельсах доброй дюжиной — первые в мире глубинные бомбы.

Эксперименты над ними начались еще в Порт-Артуре, позже проводились многочисленные испытания, пока действующие образцы не довели до пригодного состояния. И вот теперь будет первое боевое применение по дерзкому врагу — в том, что подлодка одна Алексеев не сомневался, времена «волчьих стай» придут чуть позднее, если начнется война с Англией. Пока в этом нет необходимости, да и самих новых субмарин всего несколько штук, что могут совместно взаимодействовать в океане.

— Есть! Пошла первая!

Миноносцы стали метаться по лазурной глади, скидывая в воду бомбы, которые были должны взрываться на разной глубине. И спокойная доселе морская гладь превратилась в кипящий суп — забурлила всплесками, встававшими один за другим и тянувшимися за кормой быстро идущих корабликов, что вытянулись цепью.

— Вот она!

— Ура!

— Подбили, гадину!

Все же первые субмарины не рассчитывались на такое разрушительное по своей мощности воздействие — из воды появилась уродливая рубка, люк откинулся. Итальянцы стали выпрыгивать из него словно ошпаренные кипятком тараканы. Миноносцы не стреляли, зачем добивать противника, если и так ясно, что он уже не способен воевать. Это позже, когда моряки уяснят, какую опасность представляют субмарины, по всплывшим подводным лодкам будут стрелять из всех пушек…

— Теперь можно совершить «визиты вежливости» — вначале в Мессину и Сиракузы, потом и в Неаполь. Думаю, авторитет «Реджиа Марине» упадет ниже плинтуса, как говорит Фок в таких случаях!

Австрийцы все же подошли, причем в «силе тяжкой» — все девять эскадренных броненосцев в сопровождении крейсеров, включая новый турбинный «Адмирал Шпаун». В принципе для итальянского правительства все должно быть уже ясно — война на море проиграна, и только счастливый случай в виде прихода «Ройял Нэви» может спасти войну на море. Вот только и эта помощь окажется бесполезной, если приграничное сражение станет для австро-венгерской армии победным…

Самые мощные итальянские броненосные крейсера, предназначенные для действий на ограниченном средиземноморском театре. При небольшом водоизмещении и дальности плавания они имели артиллерию как у многих броненосцев той эпохи.

Глава 48

— Тосканцы, савойцы, сицилийцы, калабрийцы, венецианцы — разного народа прорва, вот только отсутствуют итальянцы как таковые, хотя королевство вроде имеется. Но единой нации еще нет, не сформировалась!

Фок с усмешкой рассматривал военнопленных, уже разбившихся по народностям — активная пропаганда подействовала на противника, а вели ее австрийцы весьма умело.

— Хм, а ведь Гарибальди только территорию объединил под властью Савойской династии, и ничего более. Потому в мировую войну итальянские войска отличались крайней неустойчивостью, их постоянно били австрийцы, причем лучшие войска воевали на восточном фронте против русских. Но даже при этом под Копорето австро-венгры фронт прорвали как гнилой картон, и лишь у Венеции при помощи французов удалось остановить паническое бегство, и кое-как заставить «макаронников» продолжать сражаться.

Фок еще раз посмотрел на счастливые физиономии пленных — «я жив, а это главное» — прямо читалось на лицах. Александр Викторович усмехнулся — война за процветание Савойской династии не входила в приоритетные цели каждого сдавшегося солдата. Да и зачем им проливать кровь за новые порядки, если каждый из этих молодых парней слушал рассказы дедов и прадедов, о том, как люди хорошо жили при великом герцоге Тосканском, в Папской области или в королевстве обеих Сицилий. Ведь старикам свойственно идеализировать собственное прошлое, а рассказы о нем всегда падали на благодатную почву. Недаром Италия являлась среди всех европейских стран своеобразным рекордсменом по иммигрантам, особенно с южных районов, где население росло как на дрожжах, а налоги только увеличивались вместе с этим, причем земля истощалась.

— Кто же вас объединил то, блаженные?!

Задав самому себе вопрос, Фок принялся размышлять. По первым прикидкам выходило, что Муссолини со своими фашистскими идеями. Однако и дуче не смог сломать южные порядки, царствовавшие на территории бывшего королевства обеих Сицилий — несмотря на жестокость, сломить сопротивление второй негласной власти, вернее первой и тайной, более могущественной, чем официальные чиновники — «Козы Ностры» и Мафии Бенитто никак не удалось. Хотя плющил он их изрядно, но мафиози здорово помогли союзникам в 1943 году при высадке.

— Муссолини в сторону, идеи фашизма с ним же — они итальянцев не объединили, даже в 21-м веке Венето постоянно желает отделиться и не кормить нищий юг. Тогда что же стало цементирующим раствором? Блин горелый, так футбол — они с ума сходить будут от своего кальчио!

Александр Викторович засмеялся, сопровождавшие его австрийские офицеры с недоумением посмотрели на фельдмаршала, но зная крутой нрав кайзера Маньчжурии и вида не подали, что удивлены. Фок прикурил папиросу, и продолжил размышлять:

— Германию объединило поражение и жутко несправедливые условия Версальского мира, Австро-Венгрия вообще развалилась на множество государств, с искусственными границами, ущемлявшими немцев и венгров. Так что Антанта изначально не думала о справедливости — «разделяй и властвуй». Так кстати и Евросоюз задуман, и все государство одним махом потеряли самостоятельность и от их лица правит горстка проходимцев, выдвинутых финансистами и транснациональными корпорациями, которых бы никто и никогда не избрал в нормальной ситуации. А сейчас такой номер просто не пройдет — власть все еще в руках монархий и аристократии, с промышленной буржуазией как подпорки.

Фок отбросил окурок, еще раз оглядел пленных, особенно забавляли широкополые шляпы берсальеров с петушиными перьями. Посмотрел на марширующие к Венеции колонны австрийских солдат. Итальянская армия была жестоко разгромлена в приграничном сражении, все же кадровые дивизии «двуединой монархии» на проверку оказались куда крепче противника, с ними даже русские еле справлялись.

А «Реджиа Марине», на флот так надеялись итальянцы, считавшие все Средиземное море «собственным озером», вообще оконфузился, получив трепку от русских, греков, австрийцев и даже многократно битых турок. Так что когда Генуя была обстреляна союзной эскадрой, а победоносно наступавшие из южного Тироля австрийцы дошли до Венеции и отрезали все пути отступления, вернее, панического бегства, для итальянцев на запад, король Виктор-Эммануил запросил мира.

Вот тут-то ему навязали такие условия, что про объединившуюся Италию и Рисорджименто можно было надолго забыть — теперь на Апеннинском полуострове с полудюжину практически независимых государств, если исключить Ломбардо-Венецианское королевство, что станет частью Австро-Венгрии. Своего рода конфедеративное государство, с колониями в общей собственностью, а потому от них начнут быстро избавляться. А «покупатели» уже нашлись, выстроились в очередь — кто же за полцены откажется приобрести «ходовой товар»?!

— Потому Антанта пытается развалить старый мир, и на его обломках не построить что-то новое, а закрепить свое окончательное господство. Всех превратить в быдло, умеющее только потреблять, и ничего более. Потому-то для них большевики опасны были, а до них немцы и русские — какая-никакая но идея построения более справедливого общества сейчас имеется…

Александр Викторович медленно шел под ночным небом, искоса поглядывая на эрцгерцога Франца-Фердинанда, того самого, убийство которого в Сараево сербом Гаврилой Принципом вызвало кризис и стало поводом к мировой войне. Они сейчас прогуливались по самому сердцу Венеции, площади святого Марка — и сейчас можно надеяться, что их никто не подслушивает, а в окнах и на крыше не залег снайпер, пытающийся разглядеть свои жертвы через прицел.

— У меня к тебе серьезный разговор, брат, — Фок впервые так обратился к эрцгерцогу, обычно применял слово «кузен», что автоматически и абсолютно справедливо делало представителя правящего в Австро-Венгрии Габсбург-Лотарингского Дома нижестоящей персоной. Но Франц-Фердинанд тут же уловил обращение и поднял на собеседника удивленные глаза. Но промолчал, ожидая, что тот скажет дальше.

— Мы решили, что тебе пора принимать королевскую корону, Франц. И не смотри на меня так с немым вопросом. «Мы» — это кайзер, царь и я, а также присоединившийся к нам старый Франц-Иосиф. Вена к тебе настроена крайне враждебно, и смерть стоит у тебя за спиной. Так что пора тебе из нее убираться, и как можно быстрее. А что насчет короны, то скажу следующее, благо момент очень удачный и надо его использовать…

Эрцгерцог Франц-Фердинанд, так и не ставший императором Австро-Венгрии.

Глава 49

— Видишь ли, Франц, 63 года тому назад император Николай помог твоему дяде кайзеру подавить революцию в Венгрии, хотя мог способствовать тому, что австрийская империя могла быть разорвана на куски. А спустя четыре года, как раз ты родился, тогда еще молодой Франц-Иосиф отплатил русским самой черной неблагодарностью!

— Известна его фраза, ваше величество, на счет, что в политике важны интересы, а не друзья, — усмехнулся эрцгерцог, но осекся, услышав злой смешок фельдмаршала. Человека, который на голом месте создал себе огромную страну, по своим размерам превышающую западную и центральную Европу, следует уважать и бояться, особенно когда в газетах его стали именовать «Александром Великим Востока».

— Какой «умница» — у нас таких именуют круглым дураком, — в голосе Фока прозвучала жестокость. — Спустя 13 лет, Австрия потерпела поражение от пруссаков, а итогами победы кроме Бисмарка попользовались и итальянцы. А этого не произошло бы, если бы старина Франц не «кинул» Россию. Так что долг платежом красен, как говорят русские.

Фок усмехнулся, закурил папиросу. Покушения сейчас он не опасался — курили многие солдаты, так что палить по огонькам бессмысленно. И тихо произнес, выделяя каждое слово:

— Сейчас победа Австро-Венгрии состоялась только при нашей поддержке, за которую Вена расплатилась, тут все честно, сербскими землями по Дрине и куском южной Воеводины, где от тех же сербов не протолкнутся. Да Россия получила земли по правому берегу Западного Буга в его верховьях — но там православные малороссы в подавляющем большинстве. Но речь не об этом — как ты думаешь, много ли шансов у тебя на реформирование страны?! Сможешь ли ты воплотить свой замысел в жизнь?

— Прискорбно мало — после смерти дяди я не смогу взойти на престол. Мой брак, как вашему величеству известно, признан морганатическим. Меня заменит на престоле племянник Карл…

— Это мы еще посмотрим, — фыркнул Фок, пыхнув дымком. — Но дело не в Карле — если он взойдет на престол, то через несколько лет империя Габсбургов развалится окончательно и бесповоротно. Ее можно принять сейчас за недалекого человека, который по жадности зажевал вкусную плюшку с ядом, и надеется, что не только не умрет, но даже не прос…ся!

— Поясни, ваше величество!

— Охотно — Ломбардия и Венеция с итальянцами, Босния со славянами — православными сербами и босняками-мусульманами, а еще Албания — вообще инородное тело, причем мусульман там большинство. Это даже не одна доза яда, а убойная смесь отрав. А еще есть Галиция, населенная русскими, и Трансильвания, где большинство населения из православных румын. Можно перечислять дальше — но именно новая доза инородного к империи Габсбургов элемента ее и погубит. Обязательно погубит, Франц — кайзер и царь это прекрасно понимают, и обладают достаточным терпением.

Эрцгерцог молчал, но Фок прекрасно понимал, о чем он размышляет. Иначе бы не предлагал свой план обустройства целой дюжины равноправных в политическом отношении субъектов, и преобразования «дуалистической монархии» в «триединую» — Австро-Венгро-Славию. Вот только его проект вызвал раздражение в Вене и Будапеште, ведь там прекрасно осознавали кто в этом случае будет составлять большую часть населения империи. В конечном итоге, это и станет причиной его убийства — недалекие правители всегда стремятся убрать реформаторов, если их сиюминутные интересы затронуты, и в таких случаях совершенно не думают о последствиях, которые могут грозить им самим неизбежной гибелью.

Примеров в истории масса, и все они имели в основе мысль — «авось пронесет»! И «проносило» в большинстве случаев так, еще как «проносило», что зная свое будущее, пылинки бы сдували с того, кого сейчас яростно жаждали умертвить!

— Вилли твоя страна нужна как подручный — если что не так пойдет, вздумай старик поиграть в политику и поинтриговать в пользу Франции и Англии — раздавят сразу и безжалостно! Само Австрийское эрцгерцогство будет напрямую присоединено к рейху, как и Судеты — аншлюс! Венгрия станет верным союзником, из славян-католиков создадут псевдо-государства, находящиеся под «вечным» протекторатом. России отдадут восточную Галицию, Румыния получит большую часть Трансильвании, а сербы присоединят к себе почти всю Воеводину и добрые куски в Боснии. Вот и все дела — и нет никаких проблем, дележка совершенно справедливая!

Фок снова зловеще усмехнулся и так, что Франца-Фердинанда пробрало — «маньчжур» говорил о распаде Австро-Венгрии как о свершенном событии, словно знал о том. Хотя может и дано ему узнать про то самое будущее — дядя кайзер, который с Фоком долго беседовал на тайных встречах, о том один раз глухо намекнул, причем совершенно серьезно. А с такими вещами старый Франц-Иосиф никогда не шутил.

— Разодрать не трудно — есть идеи пангерманизма и панславизма, если начать их вбивать в головы ваших жителей, да устроить затяжную войну на всех фронтах, кровопролитную и разорительную, чтобы ваша экономика не выдержала, и финита ля комедия, как любят говорить ваши новые «верноподданные». Они то, кстати, и первыми кинжал в спину воткнут. Через время — сейчас «савойцами» недовольны, но так как положение не улучшится, их начнут раздражать Габсбурги. В истории тому массу примеров, взять хотя бы этот прекрасный город, что покоится на новгородских сваях! И мороки с ним у вас много еще будет, так что мало не покажется!

Франц-Фердинанд вначале не понял странной идиомы, но сообразил, что о хорошем деле с такой интонацией не говорят. Но уточнил:

— Это может быть, не спорю, хотя мне это неприятно!

— Не все, что можно делать, следует совершать — для будущего крайне нежелательно создавать массу мелких государств, у каждого из которых к соседям масса претензий. Желательно, чтобы их не стало как таковых — пусть будут поглощены сильными империями, где каждый народ будет иметь одинаковые права. И никаких республик с «демократиями» — тогда начнут свои игры другие, более могущественные соседи, а политическая конъюнктура вещь сама по себе страшная. Монарх несет ответственность перед подданными, а всякие «президенты» выполняют поручения тех, кто с помощью денег обеспечивает им победу на «свободных выборах»!

— За это я и ратую, ваше величество…

— Александр, называй меня по имени, не настолько я и стар. А «его величеством» ты скоро станешь, брат Франц-Фердинанд. И нам плевать, что твой брак признан морганатическим в Вене, и с оговорками в Будапеште. То, что у тебя супруга чешская графиня, то к лучшему.

— И где я получу корону, если дядя меня не терпит?

— От кайзера Вильгельма — он согласился после долгих и настойчивых уговоров сделать тебя герцогом Лотарингским, благо ты имеешь все права на этот титул, причем вековые. А потом станешь королем Лотарингии, куда войдет Верхний и Нижний Эльзас, благо в истории имелись соответствующие примеры, хотя и давненько.

Франц-Фердинанд почти онемел от услышанного, не веря произнесенным словам, и встал, ошеломленный. А Фок, словно не заметил его состояния, подхватил под локоть:

— Пойдем лучше в кабинет, там за чашкой кофе я тебя введу в курс дела. Ночью, да на площади, в центре этой дурно пахнущей Венеции, где вместо улиц загаженные каналы, о таких вещах говорить невместно…

Глава 50

— Идеи панславизма, Евгений Иванович, хороши только до определенного момента. На симпатии «братушек» и то не стоит полностью полагаться, а уж на давно ставших католиками чехов или хорватов тем более. Про поляков можно не говорить — только ждут момента, чтобы в союзе с кем-то на нас войной пойти. Так что на хрен таких друзей, с ними и врагов не нужно, они их полностью заменят.

Фок скривился так, что чуть не отплюнулся. Если сказать, что он сильно недолюбливал западных славян, то значит не в полной мере передать все состояние, в котором брезгливость к нравственно нечистоплотным людям явно превалировала. В так называемое славянское братство он ни на грош не верил, и на то у него были серьезные основания. В годы «перестройки» имел возможность пообщаться с «коллегами» из Праги. Те всячески, в духе новых веяний «гласности» и «нового мышления» клеймили на сто рядов «чудовищные преступления» СССР, что в 1968 году ввел свои войска в Чехословакию, «растоптав» их устремления к «мирной демократии».

Вот тут Александра Викторовича и прорвало — он публично назвал чехов «женщинами с пониженной социальной ответственностью» и соучастниками всех нацистских преступлений, при которых они сами стали закоренелыми нацистами и сторонниками «нетрадиционной сексуальной ориентации». И чтобы обвинение не было голословным начал подводить под него логическую базу, оперируя фактами, которых набралось слишком много — зал просто застыл, пребывая в состоянии обалдения. Ведь в советское время о таком говорить категорически воспрещалось, чтобы не нанести ущерб идеи «социалистического содружества».

А грехов набралось множество, и первым из них был самоотверженный труд, причем без всяких кавычек, на повышение военной мощи вермахта. И тут пролетарии и славяне в одном лице работали так, что совокупными усилиями обеспечили десятую часть того, что дала «объединенная» III рейхом Европа. Так на базе легкого танка Pz-38(t), который производили еще до войны, немцы заказали производство уйму бронетехники, а буква в скобочках говорила не о тоннах веса, а о чешском происхождении. Что только не делали на базе этой, несомненно, удачной машины — и сам легкий танк, который произвели в количестве более двух тысяч штук, и разведывательную бронемашину, и несколько типов САУ, со столь же объемным производством. И «вишенкой» на торте стал «Хетцер», 16-ти тонная гусеничная машина, с длинноствольной 75 мм пушкой PAK-40. Назвали ее «охотником», и производили в самом большом количестве, настолько она оказалась хороша. Вообще-то хотели выпускать по две тысячи в месяц, но производство со столь объемным заказом не справилось.

Самая удачная противотанковая установка в мире, если ее оценивать по критерию «стоимость-эффективность». Да и имя свое полностью оправдывала — собственными глазами видел на фронте многие десятки Т-34, сожженных этой приземистой чешской «тварью». Причем по количеству выпущенной бронетехники, чехи заняли за 3-м рейхом второе место, опередив две других страны «оси» — Италию и Японию.

Но танки и САУ составляли лишь малую часть воистину «стахановских» усилий Чехии — она помогала вермахту чем могла, а могла она многое — автомашины «Татра» и ботинки фирмы «Батя», разнообразное стрелковое вооружение и орудия с минометами, груды боеприпасов. Даже те пушки, что обстреливали блокадный Ленинград были чешскими. И в отличие от всех народов, чехи работали на фашистскую Германию до последнего дня войны, и лишь узнав, что 3-й рейх капитулировал, начали свое «восстание» с призыва к Красной Армии спасти их от оккупантов. Причем памятники своим спасителям они подло и цинично снесут в 21-м веке, как и поляки. И будут потомков бандеровцев вооружать до зубных коронок.

Вот если бы тогда Александр Викторович знал бы это — выразил бы все, что на душе накопилось! Но и того, что сказал, за глаза хватило — ведь известно, что правда их завсегда колет!

Поведал о чудовищных бесчинствах солдат чехословацкого корпуса в Сибири, об украденном русском золоте, которое принадлежало тогда адмиралу Колчаку — именно этот драгоценный металл стал основой «Легия-банк», который организовали легионеры. И о судетских немцах рассказал, которых поголовно изгнали, присвоив все имущество, и всячески измываясь, будто они чехи и есть главные победители Германии, и могут делать со своими жертвами что угодно!

Да и про другие «художества» поведал, стеснятся не стал — причем за все это было предварительно щедро заплачено и не самими чехами, а кровью русских солдат в двух мировых войнах!

А дальше последовал вызов в ЦК, где ему сказали, что «не правильно понимает политику партии», и выгнали. А понимающие генеральную линию товарищи» через три года СССР и прикончили, ибо гниль может только разлагать, но никак не созидать…

— В определенной степени мы можем рассчитывать лишь на православных южных славян — сербов, черногорцев и болгар. Хотя последние, как я тебе говорил, с нами ухитрились воевать дважды в мировых войнах. Но сейчас вроде пронесло, но ухо с ними нужно держать востро!

Фок прикурил папиросу, поглядывая на Алексеева, что бодро прихлебывал «адмиральский чай», без которого не мог обходиться. Друзья собрались на «производственное совещание», обсудить достигнутые соглашения. И они того стоили — политическая картина Европы стала существенно изменяться, и теперь угроза мировой войны уже не страшила Фока. Если сейчас избежать крайностей, то воевать никто не захочет, кроме Англии, но та привыкла сражаться за свои интересы чужими руками.

— Смотри, что получилось — Лотарингию с Эльзасом возглавит самый натуральный и легитимный Габсбург, и она отделит собственно сам рейх от Франции. А какие тут претензии — народ сам на референдуме выберет правителя, а кандидатура Франца-Фердинанда наберет подавляющее число голосов. Жители недовольны прусскими порядками, так что только за такую «автономию» и проголосуют, — Фок хмыкнул, но голос звучал собранно и серьезно, какие тут шутки, когда дела пошли:

— А вот французам придется тяжко — прежняя пропагандистская схема уже не сработает, на поиски новой уйдет долгое время. Ведь мы все официально признаем демократическое волеизъявление «вогезцев», к тому же на 90% являющихся германоязычными. С «демократами» нужно бороться их же методами, и при двойных стандартах. Будем упирать на то, что Париж всенепременно снова лишит права местных жителей говорить на своем языке, как он это делает в других провинциях Франции. Вот где самые натуральные нацисты со времен революции правят, да еще с гильотиной, как символом «свободы, равенства и братства».

— Так оно и есть — постоянно врут, лицемеры, и смотрят в глаза «честно и преданно», а сами предают и продают!

— Такая у них натура — это же извечные русофобы, им верить нельзя. А раз Англия дала гарантии Бельгии, то мы все дадим надежные гарантии Лотарингии на случай агрессии Франции. Вот такая будет «прокладка», разъединяющая двух противников — мы просто уберем «камень преткновения».

— Представляю реакцию в Париже и Лондоне, такого кунштюка они никак не ожидают, — Алексеев жизнерадостно засмеялся, Фок его поддержал коротким смешком, но тут же стал серьезным.

— Наш братец Вилли в таких условиях потихоньку проглотит Австро-Венгрию, если та «триединой» не станет. А вот до старика Франца дошло, какого «троянского коня» он сейчас запихал себе в горло, не пережевывая. Зато на юге проблемы урегулированы — сербы свое частично заберут, а там пусть населению ротацию устроят. Каждый своих одноплеменников заберет, как босняки с венграми, так и сербы, и при собственных интересах останутся. А Белград на альянс с Константинополем готов — конфедерация станет надежной защитой при общих интересах, ведь противники, как с запада, так и с востока. Кстати, сейчас ситуация уже в нашу пользу, в отличие от той реальности, при которой ты жил.

— Сильный противовес Австро-Венгрии в виде Византийской империи, ведь так, Александр Викторович?

— Абсолютно верно, двадцать миллионов православных сила. И это без учета Румынии. Нам она не очень и нужна, зачем гусей дразнить, а вот переход ее под крылышко Константинополя весьма выгоден. Смотри, что может быть в самые ближайшие месяцы, если все пойдет в рамках наших замыслов, дражайший Евгений Иванович.

Фок ловко развернул карту, сделал знак генерал-адмиралу, и оба друга склонились над столом, взяв в руки карандаши…

Глава 51

— Мне дорога Россия, Евгений Иванович, чтобы проводить над ней эксперименты в виде мировых войн и революций. Жалко страну и людей — так что лучше обойтись без всего этого. А за мир можно заплатить идеями славянофильства — не столь дорогая плата, тем более, что они сильно раздражают немцев. Так что для создания нового «бунда» выставить православие во главу угла гораздо важнее. И скажу тебе честно — это не совсем уступка, а своего рода «троянский конь» — наши дорогие союзники, кайзера Вилли и Франц заплатят со временем гораздо больше, нужно только партию правильно разыграть лет так через тридцать. Когда собственное производство потихоньку доведем до максимума, насытим страну товарами, «импорт замещение» устроим, и не для красного словца сие сказано. А для этого нам нужен мир, мир и еще раз мир!

Фок постучал пальцами по столу, суеверным стал за последнее время. И ткнул карандашом в карту:

— Весь этот мир не для нас, но вот этот кусочек территории нужно прибрать, как нашу долю с итальянского наследства. Не думаю, что итальянцы задерут цену, ее содержание им в несколько раз дороже обходится, чем все доходы, включая соль, которой там действительно много.

— Зачем нам Ассаб?Разве как порт только на пути к Дальнему Востоку. Но Массауа гораздо лучше, и места там обжитые. А тут безлюдье кругом!

— Вот именно, что пустыня. Данакиль называется, как помню — бывал я в тех местах, когда социализм пытались строить. Кроме кочевников афаров там и населения сейчас никакого нет. Один порт и все кругом вымерло — выжженное солнцем побережье.

— Так зачем тебе оно? Тоже деньги на ветер выбрасывать, как кайзер в свою Юго-Западную Африку?

— Вилли не дурак, сообразил, что в Намибии наиболее подходящие для европейцев условия, это не экваториальная Африка. Хотя и жарко там невыносимо, сплошь пустыни. И что главное — безлюдные, ведь туземцев немцы на ноль помножили. Этого им не простят. А с нами будет проще — там аборигенов практически нет, кушиты вглубь уходят, на эфиопские земли. Ассаб на перспективу надо брать — напротив Йемен, за него в мое время цеплялись. И Аравия — а там под песками чудовищные запасы нефти. Хочешь все это добро англичанам и американцам отдать?!

— Это другой разговор, тогда прикупим у эфиопов, те их выкупят у итальянцев, всю Эритрею разом, за наши деньги, конечно. И передадут в «вечное пользование», пока от протектората сами не откажутся и за Эритрею нам не заплатят. Благотворительностью Сандро заниматься не будет, у нас у самих золота не хватает!

— Лишь бы не воевать, тогда все реформы провести сможем, если убийц к нам не подошлют!

— Все так серьезно, Фока?!

Генерал-адмирал редко называл Александра Викторовича по кадетскому прозвищу, только когда был взволнован.

— Более чем я думаю, — отозвался фельдмаршал и закурил папиросу. И после затянувшейся паузы заговорил:

— Смотри что получилось — войны между нами и немцами не будет, почти по всем вопросам договорились полюбовно. Так что проливать русскую кровь за интересы Антанты не будем. А еще рынок потихоньку закрываем для их товаров, и открыли для германского импорта. Ты сам представляешь, сколько у нас врагов в Петербурге?!

Фок задал вопрос, от которого лицо генерал-адмирала приняло кислое выражение — противников хватало как среди аристократов, так и радикалов. Ведь несмотря на реформы, что проводились настойчиво, находилось масса критиков, как «справа», так и «слева». Первые были недовольны, что их «аппетиты» урезали, а народное благосостояние наоборот, потихоньку поднимают. А революционеры злись потому, что к их агитации стали меньше прислушиваться, и как в старые времена, мужики в селах стали поколачивать агитаторов. Хотя «взрывоопасного материала» еще хватало — две трети населения страны неграмотно.

— Так что ждать бомбы или пули нужно ждать в любую минуту — а революционеров в Париже и Лондоне обитает немало, фанатиков десятками навербовать могут. И покончат с сатрапами одним ударом…

Фок осекся, надолго задумался — Алексеев прихлебывал чай, зная, что, если приятель впал в такое состояние, то его лучше не беспокоить.

— Ты знаешь, а ведь ничего другого им не остается, как устранить нас. Стравить с немцами не удалось, поражение потерпели японцы, а не мы — так что у них остается? Только убить нас, привести к власти масонов из английских клубов, и постараться повернуть ход событий вспять!

— Не выйдет — у Садро и у тебя сыновей много, как и у Вилли. И вы их старательно династическими связями опутали, даже я в эти сети попался. Так что, как только «заказчики» станут ясны — то война неминуема…

Генерал-адмирал осекся, достал платок и утер внезапно вспотевший лоб. Выругался смачно, потом тихо произнес:

— На революционеров вину свалят, даже выдадут несколько радикалов — не подкопаешься! Или сами используют покушение как повод для войны, когда к ней подготовятся. Либо дадут ложный след, а то «подставят» других, да те же САСШ. Возможностей у них много!

— Вот видишь, кто против нас, — ухмыльнулся Фок. — Мы предложили сократить сухопутные войска, но французы категорически отказались, наоборот, увеличили срок службы до трех лет вместо двух. А ведь общей границы с Германией у них больше нет, и Париж с Францем-Фердинандом заигрывать стал. Вот и вопросы появились — к чему бы это?!

— Только в одном случае — если есть очень хорошая возможность вызвать у нас династический кризис! Ослабить настолько, чтобы Вилли посмотрел на нас как на добычу, с него станется…

— Кайзер не дурак, и дергаться не станет. Исчезну я, Сандро гнуть линию будет, убьют его, я спуска никому не дам!

— Значит, вас нужно ликвидировать, как ты говоришь, одномоментно. А такое провернуть трудно…

— Ошибаешься — нужно вычислить время и место. И это будет скоро — сентябрь, столица, театр, где я с супругой буду обязательно, как и ты, как и Сандро, и, возможно, Вилли. И всех разом прихлопнуть — ведь если Халтурин натаскал динамита в Зимний дворец, то почему бы не заменить его лиддитом или тротилом. Сейчас лето, идут ремонтные работы, под пол можно уложить хоть тонну и протянуть электрические провода. Чисто технически выполнимо — у масонов, а, значит, англичан, свои люди везде есть, среди жандармов тоже. Как и законные претенденты на должность регентов, которым обещана поддержка — таковых не быть не может!

— Ни хрена себе, у тебя выводы уже сделаны!

— С войны предчувствие — если ты идешь колонной и все благостно, значит, где-то впереди ждет засада!

— То-то англичане сговорчивые стали — вспугнуть боятся?!

— На то похоже. Жертва не должна до последнего момента подозревать, что обречена на заклание. Да и не впервые им такие номера проворачивать. Учено выражаясь — прецеденты имеются.

— На Павла Петровича намекаешь?

— Не только, в будущих временах такое решение любой проблемы станет обыденным делом. Понимаешь, по большому счету именно англосаксы раньше всех перешли на ликвидацию политических противников!

— Тогда лучше предпринять меры и усилить охрану. Нужно проверить все, и, если что — отменить встречу…

— Нет, нецелесообразно — лучше поймать их за руку. Тогда себе руки развяжем — вот такой каламбур…

Глава 52

— Сережку? Сережку на царство? Так он, лукавый, презлым заплатил за предобрейшее, сам захотел царствовать и всем владеть?

Фраза из популярного кинофильма сама легла на язык, пришлась к месту, как родная — Фок зловеще рассмеялся. Сам не зная, он угадал абсолютно верно — догадался не просто так, недаром ХХ век временем террора считался. А где можно прихлопнуть одномоментно трех кайзеров и с ними еще полдесятка коронованных венценосцев как мух?

Правильно, только в том месте, где они вместе обязательно соберутся — на открытии театра, причем об этом было заранее известно. Вот и подсуетились пока неизвестные убийцы — заложили под императорскую ложу тридцать пудов тротила, причем германского производства, проданного в милую сердцу Францию. Зуб за сто, что в Париже об этом даже не догадываются, что их в злодейском и массовом цареубийстве уже крайними сделали, и виновность определили.

Кто же разбираться в горячке будет?!

Александр Викторович недобро ощерился, и закончил классической фразой из той же речи Ивана Васильевича, «поменявшего профессию», только посохом не стукнул, за неимением такового.

— Повинен в смерти!

— Разберемся вначале, что заставило младшего братца пойти на такое злодейство, — с кривой улыбкой на губах произнес император Александр Михайлович. Держался он вполне спокойно, хотя не каждому в жизни удается узнать, что через месяц он бы расстался с жизнь вместе со всей семьей и приглашенными на встречу монархами. Причем гибель была гарантирована — полтонны тротила превратили бы в щебенку императорскую ложу, а заодно и в фарш многих сановников и представителей правящего класса — ведь в театр пришли бы «сливки» общества, по персональным билетам.

— А заодно и всех, кто в заговоре состоит. Ставлю рубль против тысячи, что те, кто в курсе данных приготовлений, в театре не будут — сошлются на внезапный недуг, ибо отклонить твое предложение, Сандро, он не смогут. Кто же решится нанести тебе оскорбление на предупредительное, за целый месяц, приглашение?! И выдадут сами себя — всех за ночь повязать можно одномоментно, а там и допросить с пристрастием!

Фок потер вспотевшие ладони, едва сдерживая клокотавшую внутри ярость. Ладно, на войне его много раз пытались убить, но то враг, он и должен стремиться к этому. Но чтобы вот так хладнокровно подготовить массовое умерщвление, причем зная заранее, что будут женщины и дети, для которых посещение театра в такой момент эпохальное событие, тут полным «отморозком» нужно быть, или британским лордом — для последних это обыденность, русские в их глазах вроде варваров. Да и подобных примеров в их истории достаточно, можно вспомнить знаменитый «пороховой заговор», который празднуют 5 ноября ежегодно как в Англии, так и США. В этот знаменательный день мальчишки выпрашивают монетки у прохожих для «доброго парня Гая Фокса», чтобы прикупить петард, и рвануть их на потеху. Вот такая традиция есть в «старой и доброй» Англии, праздник, что гай Фокс не успел поджечь фитиль и взорвать несколько бочек пороха, который разместили под полом парламента, дожидаясь момента пока король не начнет читать речь перед депутатами.

— Вижу, в тебе жандарм заговорил, первая служба самая запоминающаяся, — подколол Сандро, но был тут же огорошен ответом:

— Если бы не эта служба, то через месяц мы были бы с тобой мертвы, а наши жены и дети изуродованы и истерзаны взрывом. И погибли бы сотни других людей, виновность которых определена принадлежностью к правящему классу. Так что нужно менять отношение так называемого общества к жандармам — и тех, кто даже после этого будет не протягивать руки, увольнять от службы немедленно. Есть враги внешние и внутренние — а подготовка данного цареубийства самый наглядный пример.

Фок закурил папиросу, пальцы чуточку дрожали. Смерти он давно не боялся как таковой — пожил за двоих достаточно, в памяти событий на полтора века накоплено. А за обретенную любовь, на старости собственных лет, в лице молодой маньчжурки, за детей, не только испугался, но и сильно разозлился. Такие вещи спускать нельзя, и все кто одобрит такое преступление не есть люди, а выродки — и к таким все средства будут хороши. В пределах России исключительно по суду, а за границей уже как получится, но дотянуться нужно до всех.

— Знаешь, Сандро, в той жизни я сам был сторонником столь радикальных решений. Но с годами осознал, что созидать после разрушения становится не только трудно и затратно, но и бесцельно порой. Это как разрушить стены с фундаментом, а потом попытаться на их месте возвести здание из гипсовых блоков в качестве опоры. Стоять будет, но только короткое время, потом само разрушится. Эксперимент он и есть эксперимент, его никогда не рассчитывают на столетия. К тому же, если его творцы отрицают преемственность поколений, и пытаются создать образ «нового человека», отрицая взаимосвязь традиций и религии, то дело обречено.

Фок снова закурил папиросу, взглянул на несколько ошарашенное лицо Сандро — тот никак не ожидал такой откровенности. И продолжил негромко говорить, вспоминая пережитое.

— Первое поколение будет не только истово верить в идею, но и готово отдать за нее жизнь. Потому что надеются, что с победой они действительно построят нечто лучшее и доброе. Второе поколение перетерпит все ужасы войны, пройдет через неимоверные трудности, ибо будут сами возводить это новое здание будущего — а созидательный труд ради великой цели всегда объединяет людей.

— Это как первые, самые счастливые месяцы семейной жизни, когда супруги пребывают в счастье и любви?

— Ты хорошо подметил, Сандро. Именно так — когда всем кажется, что сообща любые неурядицы преодолеть можно. А вот третье поколение выросло в этом доме, и смотрит на другие здания, что стоят рядом. А в чужом супу всегда мяса больше, как людям кажется, — Фок усмехнулся, и неожиданно его голос стал твердым и резким:

— Третье поколение не оценит труд первых двух, ибо будет видеть недостатки, а не достоинства. И хочет просто жить в комфорте, перестав возводить лучшие здания — зачем, если так удобно?! Это судьба всех революций, которые еще при этом пожирают собственных детей. Потому не надо ничего разрушать, считая гнилью возведенные пращурами дома, я фигурально выражаюсь. Пусть у нас будут разные эпохи соседствовать в согласии, нужно только окончательно определиться, что нам нужно…

Глава 53

— Вот видишь, Вилли, какие у твоих родственников лорды?! Плевать они хотели на всех нас, если мы на дороге к их мировому господству встали, тут все средства хороши!

Фок посмотрел на кайзера — тот сидел в кресле мрачнее тучи. Какая тут мистификация, если его собственные следователи допрашивали обвиняемых, не стесняясь в средствах. Впрочем, все привлеченные к дознанию не упирались, рассказывали как на духу, когда осознали, что судить их не будут. Есть такие вещи, о которых обществу лучше не знать, гласность неуместна, когда речь идет о государственных секретах. Даже самые «демократичные» страны в таких случаях намертво молчат, это только в отношении других их пропагандистские машины работают во всю мощь.

— Францию заляпали так, чтобы подозрение от себя отвести, — фыркнул Фок, — только зря посла сменили. В том, что прежний дипломат на манер Витворта состряпал это дело, теперь нет никакой загадки. Ведь те члены масонской ложи и заседатели Английского клуба, что не пришли в театр по именному приглашению, оказались вовлеченными в это дурно пахнувшее дело. Так что руки у нас развязаны, истину мы выбили!

— В Лондоне отнекиваются от всего, — голос Сандро зазвенел от ярости, — а посол не доехал…

— Съел что-нибудь и умер болезный, — с ехидством произнес Фок, но тут же серьезным голосом произнес:

— При несостоявшихся покушениях всегда «зачищают» тех, кто готовил теракт. Это аксиома — «рубить концы»! Потому заказчиков нельзя установить точно, нужно просто искать тех, кому выгодно покушение. Мы нашли, подельники разговорились, следы ведут как в Париж, так и в Лондон.

— Умному достаточно!

На латыни произнес Вильгельм, сцепив ладони в «замок». Однако лицо кайзера приняло жестокое выражение — глаза горели яростным огнем. Да оно и понятно — такие вещи прощать никогда нельзя — если твои оппоненты решили тебя «убрать», то нельзя дожидаться следующего покушения. Тут необходимо сыграть на опережение.

— Мой канцлер негласно доведет до премьер-министра, что мы прекрасно поняли суть забав с русскими революционерами, — Вильгельм говорил тихо и негромко. — А я отпишу о том Георгу, он должен понять, что есть вещи, которые лучше не делать ни при каких обстоятельствах. И намекну, что мы оставляем за собой полное право отплатить всем «заказчикам», скажем о них так, сторицей.

— Я сделаю тоже самое, Вилли. А заодно закрою все масонские ложи, подвластные Лондону и Парижу… А вообще все — еще из Мадрида или Рима зараза придет, а оно надо?! Мой предок решился на это дело, и я хватит решимости и желания покончить с подобным бл…

Император Александр Михайлович выругался, не стесняясь в выражения, благо моряк, а не дипломат. И закончил совсем зловеще:

— Английский клуб распустится, а спустя полгода те его члены, кто замешан в это дело, начнут умирать.

Сандро посмотрел на Фока, и тот кивнул с дьявольской улыбкой на губах — в том, что несколько человек будут отправлены в Маньчжурию охотится на тигров он уже настоял. А хищник это серьезный, так что «несчастные случаи» обычное дело. А еще кое-кто просто утонет в море — последнее вообще непредсказуемо. Полный размах для «творчества» людей Чжан Цзолина, да и князю Фею достанутся «куклы».

— Двоих моих подданных отправьте ко мне, таким «дорогим гостям» я буду очень рад, — кайзер даже не улыбнулся собственной шутке.

— Ответные ходы сделаем одновременно, если Лондон не представит сатисфакции. Там не дураки, и прекрасно понимают, во что вляпались из-за задумок некоторых высокопоставленных лиц. Так что будем ожидать скоропостижных смертей, если их не будет — то меры примем сами. Но революционеры, что скрываются в Лондоне, должны быть выданы…

— Кое-кого выдадут, Сандро, остальных нет. Если только мы с ними спиритические сеансы не устроим!

— Их убьют, дядя?

— Фи, нельзя так говорить — нужно иначе. Опасных свидетелей обычно «ликвидируют», «распыляют», «на ноль множат», «убирают». И это сделают, поверь, без малейшей жалости к заказчикам и «инструменту» — таких «игр» с террористами не прощают, когда вся правда всплывает. Если помнишь, двадцать лет тому назад Степняк-Кравчинский, что зарезал шефа жандармов генерала Мезенцева, попал под поезд, когда встал вопрос экстрадиции. Сам залез, или ему джентльмены помогли, чтобы не разболтал о том, чей заказ выполнял на самом деле?!

— Отплатить им той же монетой и с процентами, — пробурчал кайзер, — найдется, кому в англичан пострелять!

— Они много кому насолили, так что желающих хватит. Но не следует торопиться, а подготовится получше, и все совершить чужими руками. А потом улыбаться и на все вопросы отвечать, что мы тут не причем. И такую тайную войну вести с полным напряжением сил. Мы не получим с нее доходов, но если на каждую вложенную рейхсмарку или рубль, британцы будут терять свой полновесный фунт, то это «предприятие» будет выгодно. И посмотрим, кому надоест первым!

— Нужно определиться с ключевыми точками, и в нужный момент, перед тем, как англичане решаться на войну с нами, устроить им внутреннюю войну, причем широкомасштабную. А если ее еще и спровоцировать, чтобы Лондон кругом был неправ — то лучшего и желать невозможно.

— Думаю, они «замнут дело», как ты любишь говорить дядя! Отдадут тебе, Вилли, все итальянское Сомали, или поделят по справедливости, признают Абиссинию за нами, вместе с Эритреей, а Триполитанию возвратят «савойцам» — и потребуют гарантий для Египта и Кипра.

— Дадим «гарантии», как не дать. Но обставить нужно так, чтобы до мировой войны не довести — лучше десять локальных конфликтов. Война на периферии для британцев станет тягостной и разорительной.

Фок остановился — сейчас Россия практически выставила «оборонительный периметр» — на Дальнем Востоке Маньчжурия с Кореей и Монголией, в азиатской части станет будущие Джунгария с Кашгарией, и Тибетом. Потом Афганистан, Персия и Армянское царство. «Прокладкой» станет Румыния и уже имеющееся Великое княжество Финляндское. Осталось только решить вопрос с обменом «царства Польского» на северную часть Восточной Галиции, и вот тут должен помочь кайзер с этим «четвертым разделом» — в нем выгоду получат все участники, кроме поляков, разумеется.

Жалости к «панам» Фок не испытывал, наоборот, считал, что поляки начнут испытывать к русским симпатию только тогда, когда их начнут онемечивать ударными темпами…

Глава 54

— Какой огромный и пустынный край, мой милый, — Лена прижалась к его плечу щекой. — Хотя за последние три года жителей явно прибавилось, в селениях и городах домов стало больше. Однако малолюдство все равно чувствуется, даже в сравнении с нашей Маньчжурией.

— А еще что ты увидела глазами правительницы?

— Перемены значительные, мой муж, лет шесть назад они были незаметны, но сейчас чувствуются. В Иркутске и Омске открыты университеты, и мы с тобой там попечители, наши подданные там учатся. В Новониколаевске, который ты Новосибирском называешь, Технологический институт, такой же как во Владивостоке и Дальнем. Каменных строений добротных изрядно везде прибавилось, а вот тех домов, что ты бараками и «халупами» называешь, почитай и не осталось.

— А о чем говорит эта примета?!

Фок ухмыльнулся, решив проверить супругу — взгляд у той был наметанный и острой, и приходила порой к парадоксальным выводам. Женщина очень умная, волевая, решительная и коварная. И как правительница обладала мужским складом ума, все тщательно обдумывала, а так как отличалась наблюдательностью, то в выдохах не ошибалась.

— В города поселяют по квотам, не допуская в них рост бедного населения. В тоже время вблизи городов целенаправленно строят электростанции — везде торчат высокие трубы и идет дым. Те же столбы с проводами тянутся, к зданиям подключены и свет в окнах по вечерам яркий.

— Это не яркий, дорогая, всего 12 свечей. Видела бы ты лампы в полтысячи свечей — вот те горят, так горят. А какой вывод сделаешь о проводимой повсеместно электрификации? Заметь — программа рассчитана на двадцать лет, и электричество пока только в городах, и то не во всех.

— Я была в Германии не раз, и прекрасно понимаю, что как только выработка электроэнергии станет значительной, в городах начнут ставить заводы. И начнется то, что ты называешь индустриализацией — как у нас в Маньчжурии немцы ставят заводы.

— Правильно думаешь, дорогая. Образование, электрификация и индустриализация — все должно идти именно в такой последовательности. Причем постепенно — нельзя допускать в города наплыва бедняков, это выгодно одним только заводчикам, но ставит большие проблемы перед городскими властями. Вот здесь капиталистов нужно осаживать в их аппетитах, и до власти не допускать ни в коем случае. Иначе такая коррупция пойдет, что все разом вздрогнем. Они должны знать свое место!

— Согласна, муж мой. При Цинах даже от смертной казни откупались, или вместо себя под палки другого выставляли, всего за сорок лян. Сейчас у нас такого уже нет, да и немцы не любят произвола.

— Немцы живут у нас, они принимают наше подданство. А вот ханьцы нет — они пришли заработать, так пусть работают. И не больше — отработал свое, уезжай немедленно.

— Понимаю, мы сами китайцев, что работают на копях и рудниках, держим всегда отдельно. И чуть-что высылаем обратно, мне революционеры в Маньчжурии не нужны, одни хлопоты от них. Ты ведь для них даже название придумал на своем немецком — «гастарбайтер». В Германии такого не слышала, хотя на языке говорю хорошо.

— Просто это явление сейчас практически не выражено — рабочих рук хватает, бум идет. А вот в России брать квалифицированных рабочих неоткуда, деревня обеспечивает малый приток. Но вполне достаточный, чтобы лет за тридцать индустриализацию провести. Вот тогда настоящий рост городов и начнется, с уже образованным населением. Премьер-министр Столыпин линию гнет жестко — нищета деревни отнюдь не в малоземелье, как кажется, а в примитивных методах обработки земли большей части крестьян — две трети из них бедняки, едва сводят концы с концами.

Фок отпил чая, глядя в вагонное окно на селение. Никаких развалюх нет и в помине, добротные дома и хозяйственные строения, много скотины, высоченные сеновалы везде. Зажиточное село — две церкви, тысячи две жителей. Близость сразу двух городов — губернского Иркутска и шахтерского Черемхово сказывалось в наилучшем виде, ведь жителям нужно есть, причем постоянно. Ведь в самом Иркутске сто тысяч населения без малого, каждый восьмой в губернии горожанин столицы Восточной Сибири. Переселение шло и сюда, но тонкой струйкой, не так как было в прошлой реальности, когда за «счастьем» отправляли бедноту.

Нет, сейчас ехали либо середняки, мечтавшие стать справными хозяевами, каких в Сибири подавляющее большинство старожилов. А они по доходу равнялись рязанским или воронежским кулакам, земли на всех хватало с избытком, власти сейчас не скупились. Так что нет необходимости нищету переселять, напрасная трата денег.

— Но дети бедноты все получат образование, все, поголовно — бесплатное, и с пропитанием, за то «мир» отвечать будет. За каждого ученика в школе община ответственна — вот потому не стали ее разрушать, зачем такой подарок радикалам делать? А без аттестата ни в одном городе скоро работу никто предоставлять не станет. Программа такая — полная ликвидация безграмотности — или просто «ликбез». Ведь Бисмарк не зря говорил, что франко-прусскую войну выиграл германский школьный учитель.

Фок усмехнулся, глядя в окно — да, все пойдет медленно, вернее неспешно, без рывков, поступательно. В городах пошли трамваи, строительный бум начался — гимназии, реальные училища, профессиональные школы каждый год открывают. Высшие учебные заведения в каждой губернии будут открыты, а то и не одно — потребность в учителях перекрыта будет. Так что без кровавых передряг, после которых страна в своем развитии надолго откатилась, развитие будет непрерывное — мировой войны не будет, а революция уже пошла на откат. Так что, глядишь, и все обойдется…

— Надеюсь на ваш значимый труд, господа. У нас огромная страна, и достойная, чтобы занять лучшее место в мире. А вы занимаетесь самым благородным делом — несете свет знаний подрастающему поколению, которому надлежит построить процветающую державу. Как правильно сказал выдающийся русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов — «могущество российское прирастать будет Сибирью»!

Переждав аплодисменты, Фок благосклонно посмотрел на собравшихся в драмтеатре представителей городской общественности, профессоров и преподавателей университета и восьми городских гимназий, военных в парадной форме, и чиновников в мундирах. Рядом с ним стоял генерал-губернатор Селиванов, давний знакомец.

Визит в Иркутск растягивался на пять дней, и включал в себя обширную программу — открытие нового корпуса университета, факультетской клиники при нем, еще одного здания Общественного Собрания и многое другое. Это требовало от него недюжинных сил, ведь каждый шаг давался с рудом, плечи давила нешуточная тяжесть, а надо было выглядеть бодрым. Все же монарх с молодой супругой, да еще русский фельдмаршал, в расшитом золотом мундире, в лентах и звездах, украшенный орденами добрых двух десятков стран. А сейчас он только закончил важное дело — вручил российские и маньчжурские ордена и медали по списку, в котором оказалось больше сотни имен. А заодно, от лица императора Александра IV Михайловича, как его наместник — и такой должностью его наделили еще шесть лет тому назад, выступал с речами на торжественных мероприятиях и посещал балы, читал лекции в университете, почетным профессором которого являлся. В общем, сплошные хлопоты, но положение обязывает, как говорили древние…

— Да, памятника вождю нет, и никогда не будет, да и его псевдоним никогда уже не появится, как и многих других, — пробормотал Фок, оглядывая здание Русско-Азиатского банка, мимо которого уже шла трамвайная линия, построенная на сорок лет раньше — первая в Сибири. Напротив должен был стоять монумент, но его как раз и не было — лютеранская часовня заменяла. Дома под названием «кривая линия партии» тоже не имелось, зато возвышалось здание политехникума, которого вообще в той истории не имелось. Но сейчас построили — деньги он выделил из маньчжурской казны, с прицелом на подготовку собственных подданных. С желающими учиться в России проблем не было, совсем наоборот — многим приходилось отказывать из-за плохого знания языка. Так что в Мукдене уже открыто три гимназии, где «великий и могучий» усердно изучают.

— Ваше величество, — с большим букетом цветов к нему подбежала барышня, красивая, с багровым румянцем на щеках. Скосив глазом, Фок увидел улыбку супруги — вроде бы благосклонная, но Ленку он хорошо знал, как облупленную. Супруга не терпела подобных подношений мужу от столь очаровательных девушек. И невольно отвлекся, потеряв бдительность.

— Умри тиран! Да здравствует революция!

Александр Викторович не успел отшатнуться — барышня исчезла, на него с горящими глазами взирала фурия, с браунингом в руке. И грянули выстрелы в упор — от первого он отшатнулся, получив сильный удар в грудь. Второй обжег руку, перед глазами поплыло. Но он успел увидеть, как набросилась охрана, причем браунинг выбила супруга, ловко ударив по руке убийцу — так что третьего выстрела не прозвучало…

Глава 55

— Слава богу, что договорились, теперь все — мировой войны не будет! По крайней мере, в том виде, в котором она была. В Лондоне могут грызть локти, теперь сражения на суше исключены…

Фок откинулся на спинку кресла — день стоял чудесный, несмотря на конец декабря. В Квантуне погода стояла крымская, солнышко пригревало, на море царствовал штиль — курорт, прямо слово. Вот только редкостно такое в эти дни, все же Дальний Восток, хотя широта, если судить по карте, Барселоны, Рима и Тегерана. Вот только какие тут к ляду субтропики — зимой порой выпадал снег и стояли морозы, но недолго, море вносило свои коррективы, муссонный климат. Постоянная влажность, мерзостная погода — вот что такое зима на Квантунском полуострове. В Мукдене лучше — столица Маньчжурии все же далековато от моря находится, а потому в это зимнее время там хоть и заметно холоднее, но без этой постоянной сырости.

Фок еще раз пересмотрел подготовленный специально для него сборник телеграмм, отправленных князем Чуном из Гааги. Все же четыре самые крупные и мощные европейские державы смогли договориться о сокращении сухопутных армий, установив процентную норму в десять тысяч солдат и офицеров на два миллиона населения в мирное время, причем давали обязательство не объявлять войну соседям и нападать на них.

Понятное дело, что если прижмет необходимость, то армии будут развернуты после мобилизации, но для этого теперь потребуется более долгое время, чем раньше. На той же Германии это заметно — держали под ружьем шестьсот тысяч, теперь будут иметь в строю триста тысяч солдат — это очень большая разница!

Сверх нормы разрешалось держать колониальные и иррегулярные войска, расквартированные за пределами метрополии, и комплектовавшиеся не по призыву, а по контрактам. Дороговатое удовольствие для всех «игроков», но так и в Британской империи не вводили воинскую повинность, там армия всегда являлась наемной. Российская империя, объявив, что дополнительно сокращает армию на сто тысяч, доведя ее численность до полумиллиона, тем не менее, отнюдь не ослабла. Просто всех «иногородних», проживающих на казачьих землях, вписали в войсковое сословие, но на службу они должны были выходить не конными, а пешими, что сильно удешевляло и облегчало снаряжение — не требовалась покупка лошади и дорогостоящей сбруи. Да и земельные паи выделялись на «новых» казаков вдвое меньшие, что не вызвала ропота у «природных» станичников, так как в оборот пустили офицерские паи, весьма обширные, да казенные земли.

Зато количество пластунских батальонов заметно превысило численность конных полков, и это не вызвало неудовольствия у европейцев. Ведь там со времен Наполеона казаков никогда не считали регулярным войском, а для колониальных походов они вполне годились, достаточно вспомнить о «умиротворении» Хивинского ханства и Бухарского Эмирата.

А сейчас дело могло закрутиться куда круче. Китай распался на множество воюющих друг против друга провинций, в которых исторически существовала взаимная ненависть. Такая вот многовековая традиция, обусловленная тем, что общего языка просто не было, если не считать навязанной Цинами «мандаринки», а наречия отличались настолько, что жители разных уголков Поднебесной сейчас просто не понимали друг друга. А Джунгария, или Синцзянь, и Кашгария — «Семиградье», а также Тибет, были населены чуждым ханьцам элементом, как по языку и национальности, так и по культуре с религией — в восточном Туркестане ислам являлся доминирующей религией. А Тибет вообще пока был вотчиной далай-ламы, и вполне себе являлся самостоятельным, находясь у Цинов в вассальной зависимости.

— Начнутся новые туркестанские походы, причем русскую власть местное население охотно примет — китайцев ненавидят и боятся. Самый удобный момент, иного просто не будет, а потому им нужно воспользоваться!

Фок закурил папиросу, посмотрел на карту, что висела на стене, притягивая к себе взгляд. Огромные пространства пустыни Гоби отделяли восточный Туркестан от Китая тысячеверстным расстоянием. Легитимность полнейшая — последними своими указами Цыси признала эти провинции автономными. И передала их под управление Маньчжурии, вместе с Тибетом, как до этого Халху и «Внутреннюю Монголию».

— А новый Скобелев уже есть, и казаков у него будет в полном достатке, как и туркестанских стрелков. И никто против в «европах» не тявкнет — никакой ведь регулярной армии нет, одни колониальные войска, все соглашения формально соблюдены, — Александр Викторович усмехнулся, еще раз мысленно посмотрел на свершенные изменения в истории.

Их было много — выигранная война с Японией совершенно изменила баланс сил в Азии. Зона влияния России фактически увеличила ее и без того огромную территорию почти до размеров Британской империи. Зато собственно Китай уменьшился на добрую треть, и теперь даже потенциально не сможет стать угрозой в будущие времена. Да и Корея никогда не будет японской, а вполне себе надежным вассалом и союзником.

— С востоком все ясно — Туркестан должен быть под эгидой русской власти. И на западе неплохо — Франция «сдулась», в Париже сообразили, что противостоять объединенной армии нового «Тройственного Союза» в лице двух кайзеров и царя они просто не смогут, — Фок усмехнулся, открыв нужную страницу, и еще раз перечитав текст.

Затем негромко произнес:

— Просто сомнут и ни одна оборонительная линия, даже построй они «Мажино», не выдержит напора двухсот союзных дивизий. Да и истерика по Эльзасу и Лотарингии заметно унялась, реванша уже не требуют в газетах. А с чего бы бесится — Франц-Фердинанд явственно показывает, что будет рад жить в мире с обоими могущественными соседями, и не хочет быть пресловутым камнем преткновения.

Закурив папиросу, Александр Викторович погладил пальцами правое предплечье — зарубцевавшаяся рана ныла, видимо к перемене погоды. Чертова девка прострелила насквозь мясо, хорошо, что кость не задела. А ведь второй выстрел делала в голову, сообразила тварь, что под мундиром бронежилет поддет. Хороший панцирь изготовления Чемерзина — любую пистолетную пулю, даже из пробивного «маузера», очень хорошо держит — хоть в упор стрелять станут. Винтовочную со ста шагов, но ребра трещиной обзавестись могут, синяки огромные остаются, несмотря на прокладки амортизаторов. Но стоит такое чудо соответственно — по весу золотых монет. Для армии неприемлемо, а вот полицию с жандармами обеспечить можно. И для собственной безопасности вещица пригодилась — он без бронежилета за последние пять лет ни на одном мероприятии не появлялся. В героя не играл, вот и спасся от покушения.

Девицу никто не убил — просто выдали маньчжурскому правосудию. И не мучили ее, не издевались — сама всех соучастников и подстрекателей выдала, тех тоже после следствия в Мукден отправили. Е Лен проявила удивительное милосердие, определив всех на пожизненную каторгу по добыче железной руды, резонно посчитав, что тяжкий физический труд на свежем воздухе даст им время задуматься о сложности политических реалий. А несостоявшуюся убийцу отправила работать санитаркой в «чумной блок» карантина, к «великой стене» — пусть посмотрит на суровую изнанку жизни. Это казнокрадов, убийц и грабителей щадить нельзя, с них никакой пользы, и не «перекуются на пути к счастью», как говорили во времена «оно».

Все правильно — с политическими противниками, что в спорах к насилию прибегают, только так поступать завсегда нужно. Говорили о «народном счастье» — так вот вам возможность принести реальную пользу простым людям, а не болтать о том в кабинетах ресторанов после вкусного ужина. И вообще — любые умозрительные социалистические теории всегда нужно проверять на практике, причем в эксперименте задействовать их «творцов». И что интересно — большинство теоретиков не приспособлены к реальной жизни обычного рабочего. Того самого пролетариата или крестьянства, вкалывающего от зари до зари…

И сейчас, находясь в тиши кабинета, Александр Викторович думал о перспективах будущего. Для России теперь не будет чудовищного отката после мировой войны и революции — а, значит, не потребуется форсированной индустриализации с ее чрезвычайным напряжением сил всей огромной страны. Не будет всеобщего разорения и падения нравов, убыли многих миллионов населения, как умерших в годы лихолетья или эмигрировавших, так и не рожденных в те страшные года.

— Если удастся заключить соглашение типа «вашингтонского», то прямой войны на море не будет, и не будет линкоров, прозванных «крокодилами». И только тогда начнется 20-й век, а 19-й уже не закончится катастрофой. Локальные войны будут, куда без них, но мир не обезобразится до неузнаваемости. Но что будет, то и будет, надеюсь, выйдет лучше прежнего, или минувшего — тут с какой стороны посмотреть. А гадать бессмысленно, нужно просто работать!

Британские корабли, которые и стали "родоначальниками" подписанного в Вашингтоне соглашения. Линкор "Нельсон", прозванный английскими моряками "крокодилом", и крейсер "Хоукинс", ставший "папашей" всех так называемых "вашингтонских крейсеров.

2023 г. Олха.

Выражаю благодарность всем моим читателям — повествование о главном герое закончено. ХХ встал на развилке, а каким он будет, можно лишь домыслить. Как и 21-й век, что наступил на точке, которую можно назвать, к несчастью, «великим переломом»….