Индейская страсть

Глава 8

– Доброе утро! – бросила Келли, пробегая мимо Калеба на кухню. На ее губах сияла широкая улыбка.

– Доброе утро. – Он прошел следом за ней и задумчиво посмотрел на Келли, завязывающую на тонкой талии хрустящий накрахмаленный фартучек. – А я уж думал, вы упаковываете вещи.

– Да вот передумала. Решила остаться.

– Да? Почему же?

– Потому что… Я решила, что вы правы. Бегство из города ничего не изменит.

Под его пристальным взглядом щеки девушки порозовели.

– Это единственная причина? – спросил Калеб.

– В основном.

– Правда?

Келли мотнула головой и дерзко усмехнулась.

– Если я сейчас уеду, о ком же будет сплетничать миссис Брюстер?

– Не желаете лишать ее удовольствия?

– Вот именно. Что бы вы хотели на завтрак? – Переменив тему, она лишила его возможности задать очередной вопрос.

– Яичницу с беконом.

– И с жареной картошкой?

– Звучит заманчиво.

К некоторому ее разочарованию, Калеб не ушел из кухни, а уселся за стол и стал наблюдать, как она готовит завтрак. На своей спине она все время ощущала его изучающий взгляд, и, как и раньше, этот взгляд ее странно волновал, делал движения неуклюжими. Она выронила из рук нож, опрокинула солонку, прозевала кофе.

В жутком смущении она упорно избегала встречаться с ним взглядом, но тут вдруг услышала его тихий смех. Резко развернувшись, она встала перед ним, уперев руки в бока.

– Что вас так развеселило? – гневно спросила она.

– Скажите, вы всегда так неуклюжи за кухонной стойкой?

– Нет.

– Только когда я нахожусь поблизости? Вспыхнувшие щеки девушки подтвердили его догадку.

– Что же во мне так вас волнует?

– Не знаю. Может быть, ваш револьвер. А может, то, как вы на меня смотрите.

– А как именно я на вас смотрю? – Его голос вдруг приобрел бархатистые волнующие нотки.

– Ну, вы выглядите так, словно… словно пожираете меня глазами, – выпалила Келли и, испугавшись собственной смелости, быстро прихлопнула рот ладошкой.

– Вы совершенно правы, – спокойно кивнул Калеб. – Кстати, – добавил он веселым тоном, – если вы сейчас же не снимете с огня сковородку, мне придется готовить завтрак самому.

– О! – Келли дернулась, схватилась за ручку сковороды и громко вскрикнула от боли – раскаленное железо огненным жалом впилось в ладонь правой руки.

В мгновение ока Калеб оказался рядом. Снял сковороду с огня, взял ее руку в свою и осмотрел обожженное место.

– Где тут свиное сало?

– Под полочкой, – ответила Келли, стиснув зубы. – Ой как больно!

Закусив нижнюю губу и изо всех сил стараясь сдерживаться, она смотрела, как Калеб умело накладывал на покрасневшую ладонь слой сала, а после обернул ее чистой салфеткой, которую быстро выхватил из ящика шкафа.

– Сядьте, – приказал он, когда процедура была закончена. – Я сейчас приготовлю завтрак.

Она повиновалась, как малое дитя, и уселась на стул, укачивая поврежденную руку на груди. Калеб выбросил в мусорное ведро пережженную яичницу и вымыл сковороду.

– Что приготовить?

– Мне бы хотелось омлет, если можно.

– Из скольких яиц?

– Двух будет достаточно.

Готовил Калеб преотлично. Бекон не подгорел, омлет получился воздушным, картофель хрустел аппетитной золотистой корочкой. Даже от кофе его приготовления исходил более душистый аромат, чем от того, что сварила она.

– Где вы научились так стряпать? – обескураженно и несколько раздраженно спросила Келли, никогда раньше не сомневавшаяся в своих кулинарных способностях.

– Нигде, я самоучка. Видите ли, восемь лет подряд я гонялся за нарушителями порядка, выслеживал их, сидел в засаде, а посему оказался перед выбором: либо научиться готовить себе пищу, либо умереть с голоду.

– Вкусно, – вынуждена была признать Келли.

– Знаю. Сейчас положу вам еще немного. Вам надо побольше есть, вы такая худенькая!

– Вот еще, я совершенно нормальная!

– Ладно, поешьте еще немного.

Когда с завтраком было покончено, Калеб вымыл посуду и поставил ее сушиться на стойку.

– Уберете ее позже. А теперь отправимся в город. Надо купить продукты, да и сигары у меня кончились.

– Как, уже? Вы же только вчера купили целую коробку, – напомнила Келли.

Калеб кивнул, отлично понимая нежелание девушки снова показываться в городе. На собственном опыте он знал, как нелегко слышать за своей спиной мерзкие сплетни, видеть, как на тебя показывают пальцем и хихикают в кулак. Калеба тоже на каждом шагу преследовало обсуждение его собственной персоны любым встречным-поперечным.

– Вам все равно рано или поздно придется выйти на улицу.

– Я уже выходила вчера.

– Вот и отлично, значит, надо просто повторить, не так уж это и трудно. Пошли.

Прежде чем выйти из дома, Калеб снял салфетку и внимательно осмотрел обожженную ладонь Келли. «Ничего страшного, покраснение еще осталось, но волдыри не вздулись. Поболит день-другой и перестанет, – подумал он, накладывая свежую повязку, – ожог не сильный».

Келли стоило огромного труда заставить себя снова войти в магазин Брюстеров. Едва она вступила в торговый зал, как Марта с явным осуждением уставилась на нее и с этого момента следила за каждым ее шагом, пока она бродила между рядами полок, уставленных товарами.

Магазин был большой, и в нем можно было купить все, что душе угодно – уголь для печи и конфеты, свадебные наряды и аксессуары к ним, книги, касторовое масло и камфару, опиум и змеиный корень, – ассортимент поражал своим разнообразием. В воздухе парили всевозможные ароматы: запах прессованного табака для жевания смешивался с запахами кожи от обуви и седел и свежемолотого кофе. Полки с хлопушками и шутихами, витрины, заставленные соленьями и маринадами, заманивали красочными этикетками; огромные бочки с керосином и уксусом лежали наклонно на специальных подставках, чтобы покупателям было удобно наполнять свои кувшины; с крюков, подвешенных к балкам, свисали уздечки, удила, сковороды и горшки; неподалеку располагались полки с мукой, сахаром, кофе и бобами.

Келли неспешно прошла вдоль витрины с медикаментами, проглядывая этикетки на бутылочках. Лекарство от глистов Джона Булла, средство от лихорадки доктора Шермана, пилюли от женских болезней доктора Килмера и даже капли, очищающие и оздоравливающие состав крови.

Далее шли бронзовые плевательницы, эмалевые ванны и раковины, медные чайники, сковороды, молочники, стиральные доски, просеиватели для муки, подогреватели для обуви. У девушки просто глаза разбегались от такого изобилия.

Список выбранных покупок оказался довольно обширным. Встав в очередь в кассу, Келли стала бесцельно просматривать ценники, развешанные на противоположной стене: кофе – тринадцать центов за фунт, лимоны – двенадцать центов за дюжину, туалетное мыло – пять центов за кусок, свежее крестьянское масло – двадцать три цента за фунт, яйца – пять центов за дюжину, пятидесятифунтовый мешок муки – восемьдесят девять центов.

– Это все, что вы хотели бы купить? – раздался напряженно-вежливый голос Эда Брюстера, и Келли поняла, что Марта уже успела нашептать мужу последние сплетни о ней.

– Добавьте коробку самых лучших сигар, – сказал Калеб.

– Хорошо, сэр.

– Отличный магазин, – заметил Калеб как бы про себя, пока Брюстер упаковывал покупки, положив сверху коробку с сигарами. – Жаль, если придется отказаться от его услуг и обратиться куда-нибудь в другое место – ну, скажем, к Киллиану. Брюстер нахмурился.

– Прошу прощения, я не понял. Вы что, больше не хотите оставаться нашим постоянным покупателем? Почему?

– Да просто моя экономка случайно услышала, как вчера в церкви ваша супруга говорила нечто нелицеприятное о ней миссис Колтон, – затвердевшим голосом произнес Калеб. – Мне бы хотелось, чтобы вы позаботились о том, чтобы миссис Брюстер и ее подружки не совали свои любопытные носы в чужие дела.

– Хорошо, сэр. Уверяю вас, больше это не повторится.

– Премного благодарен. – Калеб расплатился, бросил на Эда многозначительный взгляд на прощание, подхватил пакеты и вышел из магазина.

Краем уха Келли услышала, как Брюстер принялся приглушенно распекать женушку. Выйдя из оцепенения, девушка поняла, что причиной их прихода в магазин послужили не столь уж необходимые покупки, да и сигары явились только поводом.

– Спасибо, мистер Страйкер, – проникновенно произнесла она, до глубины души пораженная тем, что он позаботился о том, чтобы восстановить ее доброе имя.

– Зовите меня Калебом.

– Но это будет…

– Правильно, – решительно закончил за нее метис.

– Хорошо.

Бормоча что-то сквозь зубы, Калеб уложил пакеты в багажник и усадил Келли на черное кожаное сиденье нового двухместного экипажа, сверкающего на солнце свежими красками. До заезда в магазин Брюстеров Калеб завернул на самую дорогую конюшню города, где и приобрел эту коляску и пару великолепных серых в яблоках рысаков в придачу. Конь, на котором он приехал в Шайенн, следовал сзади на привязи.

Когда они вернулись домой, Калеб отнес пакеты на кухню и снова вышел во двор, чтобы распрячь лошадей.

Келли, тихонько напевая про себя, начала вынимать продукты из пакетов. Действовать одной рукой было очень неловко и занимало слишком много времени, но какое это имело сейчас значение! На душе было легко; она вспоминала, как ходила по магазину Брюстера и выбирала все, что ей заблагорассудится.

Убрав в шкаф высохшую посуду из-под завтрака и только что закупленные продукты, она пошла в гостиную и принялась протирать мебель от пыли. Как же приятно скользит влажная тряпка по гладкому отполированному дереву, как чудесно ощущение от прикосновений к мягкому бархату драпировок, к пушистым накидкам, наброшенным на кресла и диваны! Что за дивные картины на стенах, какие великолепные китайские вазы! Кругом такая роскошь, такое богатство, и среди всего этого она будет теперь жить, по крайней мере до тех пор, пока пожелает оставаться в этом доме.

У литографии родителей Калеба она остановилась. Его мать сидела на стуле с высокой, вычурно вырезанной спинкой, чинно сложив руки на коленях. На ней было вечернее платье с облегающим лифом и квадратным вырезом на груди, обрамленным кружевами. На губах играла слабая улыбка.

Однако внимание Келли привлекло изображение отца Калеба, стоящего позади жены и властно опустившего руку на ее плечо. Высокий мужчина со светлыми волосами, суровым выражением лица и густыми усами, делающими его похожим на заправского морского волка.

Красивая пара, подумала Келли. Цвет лица Калеб, несомненно, унаследовал от матери, а вот стать – от отца.

Выйдя в коридор, она протерла перила лестницы, потом вошла в свою спальню, оправила покрывало на кровати, заодно прошлась тряпкой по комоду и прикроватному столику. Пора прибраться у Калеба. Со странным ощущением Келли вошла в его комнату.

Просторная, как и все комнаты в доме, со встроенным камином, массивным шкафом орехового дерева и таким же столом. Широкая кровать застелена сине-коричневым стеганым покрывалом. На стене над кроватью – рисунок, изображающий бегущих бизонов.

Девушка подошла ближе и стала с любопытством рассматривать рисунок. Бизонье стадо во весь опор мчится по бескрайней прерии, ноздри животных трепещут, вдыхая свежий воздух, а вдали, на горизонте, сгущаются серые тучи. Картина настолько реалистична, что Келли ощутила, как дрожит земля под могучими копытами, услышала топот бегущего стада, почувствовала запах надвигающегося дождя.

Рисунок был выполнен художником-любителем, без характерного для профессионалов выписывания тончайших деталей, но настроение и дух передавал великолепно.

Только один человек мог написать эту картину, подумала Келли, – сам Калеб Страйкер; только он мог вложить в нее всю силу своей страстной души и мятежного духа в сочетании с глубоким пониманием окружающей природы.

В дверях раздался звук шагов, и Келли отпрянула от рисунка, словно застигнутая за подглядыванием чего-то, что ей не принадлежит, и от чего следует держаться подальше.

– Я… я только хотела немного прибраться. Мне, наверное, не надо было…

– Я же за это вам плачу жалованье, – заявил Калеб, оглядываясь по сторонам. – Однако, похоже, вы немного успели здесь сделать. Рука болит?

– Нет. А уборку я еще не начинала. Меня увлекла картина над кроватью, она такая красивая.

– Благодарю.

Склонив голову к плечу, Келли посмотрела на Калеба.

– Ведь это ваша работа?

– Да. Вы удивлены?

– Немного. А у вас есть еще рисунки?

– Нет, я сохранил только этот.

– Какая жалость! Он так мне нравится!

– В свое время он мне тоже нравился.

– А сейчас?

– Как вам сказать… Я слишком много странствовал и теперь вижу, что допустил целый ряд непростительных оплошностей.

Келли промолчала, инстинктивно почувствовав, что он имел в виду не только свой рисунок.

Их взгляды встретились; в комнате сгустилась напряженная тишина, через некоторое время ставшая почти осязаемой. Келли нервно комкала тряпку, всем существом ощущая кровать позади себя и присутствие рядом мужчины, стоявшего так близко, что до него можно было дотронуться рукой. Она с трудом подавила желание сделать это немедленно; ей так хотелось протянуть к нему руку, разгладить нахмурившийся лоб, стереть морщинки с лица, навсегда уничтожить выражение душевной боли, отражавшейся в глазах, узнать, что же так гложет этого сильного человека.

На мгновение ей показалось, что он вот-вот коснется ее руки, но этого не произошло. Взгляд серых глаз постепенно принял привычное выражение.

– Не буду вам мешать, – проговорил он низким голосом.

Напряжение, возникшее в комнате, рассеялось. Он повернулся и пошел к двери, а Келли молча смотрела ему вслед, восхищаясь грациозностью его походки, шириной могучих плеч и спины. Великолепная фигура, подумала она. Высокая, сильная, прямая.

С глубоким вздохом она начала протирать шкаф, но мысли были заняты воспоминаниями о его поцелуе в первый вечер их знакомства.

Дни шли чередой, в их жизни ничего не менялось. К немалому удивлению Келли, Калеб Страйкер оказался довольно непритязательным в быту, неприхотливым и не давил на нее своим постоянным присутствием. Требования его были очень скромными; Келли, покончив с обычной дневной работой по дому, могла распоряжаться своим временем так, как ей захочется. Однако она редко выходила на улицу. Исключение составляли еженедельные походы в магазин за продуктами по пятницам вместе с Калебом, а по воскресеньям она отправлялась в церковь, но уже одна.

Ей нравилось уединяться в библиотеке и погружаться в волшебный мир книг. Она с головой уходила в описание странствий по далеким, неведомым странам, увлекали и готические романы о колдовстве и волшебстве. Целыми часами она пропадала на кухне, постигая истинное кулинарное искусство, училась готовить новые вкусные блюда, печь домашние булочки, печенье и пироги. В этом ей большой подмогой была толстушка Фанни, время от времени наведывавшаяся в гости; она раскрывала девушке секреты, как лучше приготовить слоеное тесто, как испечь воздушный хлеб с золотистой хрустящей корочкой, чтобы не сжечь его изнутри.

О Калебе Страйкере Фанни отзывалась только в самых хороших выражениях, хотя и говорила, что общалась с ним всего несколько лет – до его бегства из родительского дома. По ее словам, это был тихий, спокойный мальчик, от его улыбки таяли сердца, но в его глазах постоянно таилась неизбывная грусть.

Поджидая, пока остынет только что приготовленный пирог, Келли думала о том, что тот мальчик давно вырос, однако грусть в глазах осталась. И хотя он старательно ее скрывал, временами Келли ее все-таки замечала.

Она не могла отделаться от мучивших ее вопросов: чем же занимался Калеб на правительственной службе, как ловил нарушителей порядка, почему решился взяться за работу, которая, как ей казалось, защищала закон, но одновременно его нарушала. Больше всего ее интересовало, навсегда ли оставил он свое занятие, решил ли насовсем поселиться в Шайенне и не бросит ли все в один прекрасный день, чтобы вернуться к старому. Не самый легкий способ зарабатывать на жизнь, но ему, похоже, нравилось, раз он посвятил этой работе столько лет. Размышляя об этом, Келли пришла к выводу, что свое дело он знал прекрасно, если до сих пор был жив.

Келли легко было представить Калеба с револьвером в руке, вообразить, как он преследует преступника, разыскиваемого полицией; эта картина – и даже то, как он его убивает в процессе погони, – настолько явственно вставала перед глазами, что это даже пугало. Нет, пугал не сам Калеб, но та безжалостность, та жестокость, на которую он явно был способен, пугала свирепость, скрывающаяся за манерами благовоспитанного джентльмена. Одно она знала наверняка: ее он никогда не обидит. Она в это верила так же свято, как в то, что утром взойдет солнце, а весной обязательно расцветут прекрасные цветы.

Когда Келли начала покрывать остывший пирог глазурью, в кухню вошел Калеб. Сразу после полудня он куда-то уехал, и с тех пор она его не видела. Конечно, не ее дело, где он проводит время и чем занимается, но ей было страшно интересно узнать, где он все-таки бывает.

Принюхавшись, она сморщила носик. Вот оно что – он был в салуне. Всю одежду пропитал устойчивый запах табачного дыма, а изо рта исходил специфический аромат виски.

– Вы пропустили обед, – заметила она.

– Да, пропустил. – Сняв шляпу, он опустился на стул и улыбнулся девушке. На ней было синее платье с кружевным воротничком, волосы убраны назад и подхвачены широкой белой лентой. – Кофе остался?

Келли кивнула.

– Еще с завтрака. Сейчас приготовлю свежий.

– Не надо, допью этот.

Она подняла крышку кофейника и заглянула внутрь.

– Да тут одна гуща!

– Чем крепче, тем лучше.

Пока кофе разогревался на огне, Келли успела покрыть пирог глазурью, все время ощущая на спине его взгляд.

– Чем вы занимались целый день? – спросил Калеб после некоторого молчания.

– Ничем особенно, все как обычно. А вы? – Вопрос сорвался непроизвольно, она совсем не собиралась совать нос в его дела. Какое ей дело до того, как он проводил дни… и ночи!

Калеб негромко фыркнул:

– Чем я занимался? Что ж, красавица, я вам расскажу. Я всего лишь выиграл чуть больше тысячи долларов у Эразмуса Нэйгла и его приятелей, вот чем я занимался.

Она резко обернулась и в изумлении уставилась на него.

– Вы выиграли в карты тысячу долларов? – Боже, тысяча долларов, целое состояние! С такими деньгами перед человеком открыт целый мир, на такие деньги можно купить магазин дамских шляпок или стать партнером в деле! Подумать только, тысяча долларов!

– Ага, в карты. А потом все проиграл.

Глаза девушки округлились.

– Проиграли? Как?

– Это делается довольно просто. Взял – и проиграл. – Он уперся локтями в стол и прижал ладони к вискам. – Кофе готов? У меня дьявольски болит голова.

– И поделом вам, это расплата за игру и алкоголь. Тысяча долларов! Как вы могли все проиграть?

– Послушать вас, так это ваши деньги я проиграл, – вспылил Калеб, но тут словно какой-то звоночек прозвенел в его мозгу: на эти деньги она могла уехать в Денвер и начать новую жизнь.

Келли с досадой отвернулась и занялась мытьем мисок и противня, оставшихся после приготовления пирога. Он прав. Она не должна была его упрекать за проигрыш. Он ее хозяин. Кто она такая, чтобы упрекать его в чем-то? Вот сейчас разозлится и укажет ей на дверь. Но все-таки это целое состояние – тысяча долларов! Такой суммы ей никогда не доводилось видеть, и именно столько требовалось ей, чтобы начать свое дело и забыть о прошлом. А он с легкостью проиграл эти деньги за один вечер! Да еще куражится при этом!

Закусив губу, она налила ему кофе.

Забирая у нее чашку, Калеб легонько дотронулся до ее пальцев.

– Спасибо.

Кофе был чересчур горячим и ужасно горчил, но Калеб безропотно выпил все до дна. И зачем он мотался из одного салуна в другой, когда он весь день мог находиться подле Келли! Но, с другой стороны, именно присутствие этой девушки и являлось главной причиной, гнавшей его из дома. Она так молода, так наивна, так красива!

И так желанна!

Калеб задумчиво покачал головой. И как это ей удалось сохранить невинность и чистоту, несмотря на то, что ее окружал порок?! Вопреки юному возрасту прошлое неминуемо должно было оставить на ее сердце печать искушенности и горечи, однако в ней сквозила трогательная ранимость, разрывающая его душу. Он-то сам никогда не был столь наивен и чист, даже в глубоком детстве.

Калеб встал из-за стола и нетвердой походкой подошел к Келли. Пора ей почувствовать себя настоящей женщиной!

Он потянул за концы ленту, распустив ее волосы, и она испуганно повернулась к нему, вскрикнув от неожиданности. Сердце ее замерло, едва она взглянула в его лицо – серые глаза потемнели и горели огнем.

Этот взгляд был хорошо ей знаком; так смотрел на ее мать Дункан Страйкер, так смотрел и Ричард Эштон, когда в последний раз застал ее одну.

Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Калеб нагнулся и запечатлел на ее губах страстный поцелуй. От него пахло виски и кофе, от всего тела исходила волна желания. Келли явственно ощутила это, как только он к ней прижался.

– Нет! – Келли начала вырываться, но сразу же снова оказалась в стальных объятиях. – Не надо!

Калеб набрал полные легкие воздуха и испустил тяжелый вздох. Едва он услышал полный ужаса голос девушки, желание развеялось, как горстка пепла, брошенная в костер.

Но он не смог сдержаться; осторожно взял светлый локон и пропустил между двумя пальцами. Какие мягкие, шелковистые волосы! Стиснув зубы, он тихо выругался. Давно, слишком давно уже у него не было женщины. Эту проблему надо решить как можно скорее, мрачно подумал он, так будет лучше для Келли, так будет лучше для него самого.

Он резко развернулся на каблуках и вышел из кухни. В голове билась одна-единственная мысль – быстрее прочь отсюда, пока он не наделает глупостей, о которых обоим придется пожалеть.