Индия 1987. Путевые записки советской туристки. [с фотографиями]

Глава 6

Утро. Таможенный досмотр, паспортный контроль, бирочка на сумке, зелененький билет в курящий салон и я в кресле "Боинга" на пути в Мадрас. Обычные манипуляции: ремни, конфеты, джус, улыбки страшненьких стюардесс. В мадраском аэропорту появилась усталость: "Господи, когда же нас увезут к морю, на отдых?".

Что это? Не иначе, взрыв, еще один. Все ближе и ближе. Сразу появился представитель фирмы, чересчур взволнован.

Нет, сегодня нам не везет, больше остальных — нам с Нинкой, мы срочно вылетаем в Кочин. Значит, маршрут меняется: а еще это значит, что с Леонидом мы больше не увидимся, он то приедет именно в Мадрас. Может, это и к лучшему, что-то не хочется мне сложностей, их хватает и без него.

И все же, черт побрал бы этих демонстрантов! В это время уже скрипящая от после мытья, обпитая до неприличия чаем, вывалялась бы в кондиционированном номере.... вместо этого обыск, — здесь обыскивают даже (!) — бирка и опять самолет, обед. Все же как противно воняет эта самолетная пища! Полтора часа — ерунда после 23 часов, проведенных в самолете, и все же перед посадкой утомилась. Оказалось не Кочин, какой-то Хайдарабад.

Выглянула в иллюминатор и обалдела: до чего же красиво! Просто рекламный проспект. Море голубое, песок белый, пальмы зеленый и совсем желтые кокосы... Красота! Аэропорт Кочина (Хайдарабада) обнесен тремя рядами колючей проволоки, а за ней три ряда молчаливо стоящих людей. Неужто и здесь... Оказалось, они редко видят иностранцев, вот и пришли посмотреть. Аэропорт маленький, как и этот словно игрушечный автобус, что послан за нами, настолько древний, что, кажется, развалится по винтикам на первом же километре пути. Шустрые, сытые индусы затаскивают наши чемоданы на переднюю площадку автобуса, потом мы с трудом протискиваемся вглубь. По правой стороне — два сиденья, по левой — три. Я занимаю место у окна и, предвкушая удовольствие от близкого отдыха, моря и относительной свободы, закрываю глаза.

Впервые за длительное время переездов в автобусах дорога мне не показалась утомительной. Интересно-то было всегда, но было еще душно и сыро. А в этот раз, то ли от хорошего настроения, то ли от близости моря и небольшого ветра, было прохладно и удобно. Час до Аллеппи — деревушки (!) в 200 тысяч человек населения — приятная поездка! Здесь все радовало глаз: домишки, чистые, опрятные, коровки — маленькие, гладкие беззаботно кушали травку у домов, козы — такие же белые, как будто их моют с мочалкой. И, конечно, запах моря, сетей и рыбы. Буйная, но ухоженная зелень, нависает над дорогой и чувствуется в этом другая Индия, такой мы еще не видели и подумать не могли, что может не быть нищих, калек, просящих милостыню, наглых "купи-продаев"... Чистые дети с никелированными коробками в руках бегут из школы, торговцы, весело улыбаясь, приглашают зайти в лавки. И каждый проходящий мимо нас поднимает руку со сжатым кулаком, своеобразно приветствуя нас.

Отель "Принц" совсем малюсенький, двухэтажный особнячок. На пороге вся немногочисленная прислуга с хозяином. Обязательная гирлянда из цветов и веточка жасмина.

Номер очень уютный, напоминает время испанской колонизации. Наконец-то появилось свободное время. Долгая процедура душа, казалось, вернула силы. Вид из окна, как заставка "Клуба кинопутешественников". Пальмы, фикусы, кактусы, небесно-голубой бассейн... Я принялась распаковывать чемодан, а заодно распечатала коробки с сухим пайком, который выдали по пути сюда, в автобусе. Котлетки-лилипутики, лук, огурцы, помидоры. И только я раскрыла рот, жаждущий пищи, раздался стук, и на пороге появилась целая делегация. Их возмущению не было предела.

— Засунули в какую-то дыру...

— Пропади пропадом эта Индия...

— До моря 2 километра...

— И ради этого я платила 850 рублей...

тоже есть. Пришлось вести себя дипломатично и не обидеть, и не вспугнуть, и одновременно не показать им своей неаристократичной "серости":

— Ну что же делать? Конечно, не Мадрас... Но все же лучше, чем сразу же отправиться в Бомбей, а потом домой... Зато море. И, если приглядеться, не так уж и плохо.

Савина молчала. Конечно, зачем раскрывать рот, у меня он Нет, не этого они ждали от меня! (Почему от меня?). Неудовлетворенные разошлись.

Сегодня экскурсия по Аллеппи. Деревней это поселение, видимо, называется потому, что нет больших административных зданий, промышленных предприятий. Лавки светлее и больше, чем в северной Индии, да и товары отличаются. Здесь преобладают украшения из ракушек, раковин, жемчуга. Хозяева не торгуются и не зазывают к себе. Но мы с любопытством заходим, примеряем, с тоской думая, что купить не на что.

Затем пошли храмы. Их очень много, как много различных верований: католицизм, протестантство, христианство, мусульманство, индуизм и буддизм. Вечером, когда возвращались в отель, наблюдали толпы верующих, которые шли с молений.

Первое утро в Аллеппи было сказочным. Свежие, словно умытые, стоят деревья, листья. Неестественно красивые цветы, до неправдоподобности голубое небо! Сказка! И спешить некуда, до завтрака еще 40 минут. В номере прохладно и кажется, что сейчас на улице также.

В ресторане длинный стол, каждый выбирает место, на котором будет сидеть 6 дней. От меня по правую руку Савина, по левую та, что забыла советский паспорт в Ленинграде, а потом, оставила куртку с декларацией в кармане в Дели. Она — директор продовольственного магазина, закончившая в молодости педагогический институт, но педагогическое воспитание ничуть ее не "испортило". Гремучая смесь: тут тебе и современная литература с базарным хамством, тут же абсолютно правильная речь с пошлостью и цинизмом. Напротив меня веселая женщина в очках — она, инженер, озабоченная только покупками для своих детей. Завтрак прошел спокойно и , наконец, мы сейчас едем к морю. 2 км промелькнули быстро, и вот уже видна голубовато-белая полоска.

Быстро-быстро я раздеваюсь и бегу в волны. Теплее воды просто не бывает — ласковая, синяя и очень соленая — она настолько плотная, что я, никогда не умеющая лежать на воде, лежу, и ноги, против обыкновения, не тянут ко дну. Разве можно передать наслаждение, испытанное мной в море. Вылезать не хочется, но нужно обязательно занять шезлонг в тени. Да, здесь не развалишься на песочке, не погреешь белое северное тело — 10 минут и кожа становится пунцовой, а к вечеру она слезает, оставляя пятна лишайного цвета. Нет, 2-3 минуты и в тень.

Не хочется ни читать, ни думать, ни говорить. Смотрю на море, на волны, и не устаю наслаждаться их извечным движением, брызгами и тающей пеной.

30-40 зрителей-индусов неподвижно стоят на берегу, наблюдая невиданную ими доселе картину. Русские (белые) бесстрашно бросаются в огромную, по их понятиям, страшную волну и со счастливыми лицами уплывают все дальше от берега. Индийцу не понять нашей тяги к морю. Многие не умеют плавать и никогда не замачивали ноги выше щиколотки. Каждый индус, совершив 3-х разовое омовение в луже, что у дома, считает это полезнее, чем лезть в море, а еще хуже принимать душ с мылом. Мыло дорого, да и зачем. Достаточно побродить по колено в луже и вылить на себя кувшин воды — и гигиена соблюдена.

Наши тетки, разбившись на пары, сопровождаемые толками любопытных, бредут по берегу, выискивая ракушки и раковины. Жара стоит страшная, только близость моря спасает от перегрева.

Незаметно наступило время обеда, мимо меня два поваренка пронесли огромную рыбину. Рыба смутно напоминала что-то знакомое, но напрягать мозг было лень, и я переключилась на нашего неунывающего Сергея Васильевича, который, собрав толпу детей, учил их кричать "ура!". И небезуспешно.

Обедали мы в старом английском клубе, что стоит рядом с шезлонгами. Красное и черное дерево, портреты постоянных членов клуба, три открытые настежь двери с видом на море и дворик. Огромная рыба оказалась акулой, но это я узнала позже, уже после того, как проглотила первый кусок. Недурно!

И снова волны пена. Чувствую, что сгорело лицо, Савина, напоминает вареного рака. До ужина еще несколько часов, и нас везут в лавку. Уже привыкшие к особенностям индийской торговли, мы даже удивляемся, что, но здесь никто не понимает значения слова "ченж", а так как денег у меня нет — тупо слоняюсь, разглядываю, оцениваю.

После ужина Нинка приглашает меня в импровизированный спортивный зал. Большой дом со сценой, настольным теннисом и бадминтоном. Это еще место ночлега молодых ребят, обслуживающих отель. Работают они за еду, одежду и 20-30 рупий в месяц. Очень довольны, что так хорошо устроились. Видимо, получив указание во всем угождать нам, сразу же освободили место у стола и сетки. Я сразу рванула за теннисный стол. Поиграла с одним, но он не соперник, еще одну партию с Савиной, но она больше выделывалась перед индусами, чем играла. Скучно. И тут появился еще один обитатель нашего отеля — "богатый" индус. Почему богатый — потому что толстый и со слугой. Подошел к теннисному столу и жестом предложил сыграть. Стало интересно. Сначала слегка волновалась, но взяла себя в руки и довольно легко выиграла. Было заметно, что ему это неприятно, но он улыбнулся и поблагодарил "за доставленное удовольствие". На том и разошлись.

По Аллеппи не погулять — слишком темно, фонарей нет. Что же делать , пойду в номер. Сразу же чаепитие: Нинка с Виктором, Валентина и мы с Савиной. Все обсудили, обо всем поговорили и разошлись, да так тихо и спокойно, будто мы и не в Индии у черта на куличиках, а у себя дома.

Сегодня экскурсия в Кочин. Ехать не хочется. Час по жаре на автобусе. Экскурсия по городку, где и посмотреть-то нечего, но : я как все, тем более, что все сильнее чувствую повышенное внимание старшего к моей персоне. Перед завтраком мы церемонно встречаемся в холле:

— Доброе утро!

— Как спалось?

— Как Вы себя чувствуете?

Тут и обязательные вопросы:

— Нет ли у Вас нескольких таблеток энтеросептола?

— Жаль.

— А Вам помог левомецитин?

И приглашение на завтрак.

По обеим сторонам нашего большущего стола еще 5-6 столиков на 2-4 человека. Краем глаза вижу, что за одним из них кто-то сидит; для индуса рано — они обычно появляются около 9 вечера. Наши опаздывают. Вдруг чувствую колебания воздуха и слышу голос:

— Здравствуйте. Вот я и нашел Вас.

Я проглотила язык. Леонид!

— Я здесь по делу. Давайте встретимся после вашего приезда из Кочина.

— Я же не знаю, когда...

— Около 5 часов.

— Не знаю.

— Я Вас понимаю, да и сам не стремлюсь привлекать внимание. Давайте в 21-00 у входа в отель.

Он отошел, встретил в дверях нашего старшего и о чем-то коротко сказал, посмотрев на часы. Некоторое время я просидела в отупении, зажав в руке стакан с обязательным утренним соком. Видимо, внешне я выглядела почти нормально, что подошедшая Савина не обратила на меня никакого внимания. В моей голове рождались мысли одна гнуснее другой: "Черт его дернул приехать!", "А с чего я взяла, что ко мне, он же сказал по делу?", "На фига мне эти приключения!", "Что это за встречи в 9 вечера?". И так далее.

Всю дорогу до Кочина я сосредоточенно думала, пытаясь найти единственно верную линию поведения, так как поняла, что просто отшивать его мне не с руки, бог знает, кем он служит, и какие последствия меня ждут.

Первая экскурсия в Кочине — посещение католической церкви, где несколько веков назад захоронен Васко де Гама, который в 17 веке первым из европейцев открыл Кочин, высадившись на побережье. Спустя несколько лет он вновь посетил Индию, захватил Кочин и весь штат. Насильно насадил свою веру, разграбил немало городков и селений. Затем "благополучно" умер... До сих пор произнесенное вслух имя Васко де Гама вызывает на лицах индийцев, мягко говоря, нелюбовь.

У костела начался небольшой дождик, отголосок сезона дождей, и мы поспешили внутрь каменного, никогда не прогреваемого мешка. Могильная плита с именем завоевателя, приспущенные выцветшие, пыльные знамена, да ряды для прихожан.

Вторая экскурсия в еврейскую синагогу (в Индии, как и везде, много евреев). Синагога находилась в тупичке, вымощенным булыжником. Улочка была настолько узка, что приходилось плотно прижиматься друг к другу, опасаясь задеть склизкие стены. Службы не было, было тихо и уютно. Пол, ради которого нас сюда привели, выложенный фарфоровой плиткой с кобальтовым рисунком 2-х вековой давности, приятно холодил ноги. По пути к автобусу начался дождь, и народ кинулся в какой-то храм. Я, задержавшись, не успела за ними, да это и к лучшему, можно спокойно подумать о своих проблемах (Леонид). Опять эти вопросы: "Что? почему?". Нет, не могу я без приключений, а как они осложняют жизнь! Ничего не решила.

Дождь прекратился, и мы поехали дальше. Попутно посмотрели лов рыбы в заливе. "Пауки", сооруженные из бамбука, связанного веревками поднимали и опускали вручную. Усилия — видели, пойманной рыбы — нет.

Долго, бесконечно долго, пробирались на автобусе по улочке, примыкающей к складам порта. Дождь, очень влажно и тепло, в раскрытое окно волнами накатывает запах пряностей, лука и перца — их здесь мешки, огромные контейнеры. Ну и, конечно, лавки, в которых гораздо меньше камней и изделий из них, совсем нет кожи, зато много тканей, зонтов, тряпок и обуви. И еще украшений из ракушек и раковин. Глазели до помутнения в голове.

Очень хочется есть. Савина тоже хочет, но с места не двигается. Конечно, зачем ей дергаться, я то для чего-то нужна. Сломя голову бегу к лавчонкам с едой. Вот и одна из них. Чай, бетель, конфеты, резинка и орехи, разные-разные. Покупаю на последние рупии пакетик жареного арахиса и с наслаждением закидываю в рот горсть. Подходит "проситель"- тощий, закопченный, с чем-то зеленым, дымящимся в руке. Оказалось, хочет обменять свою сигарету на мою. Ну что ж, этого я еще не пробовала. Оказалось, сигарета скручена из листьев табака и содержит очень много никотина, курить нельзя, но на сувенир это взять можно.

Наконец собрались все. И только тронулись, как слева, из-за угла, вывернулась огромная толпа демонстрантов, требующих отмены закона, разрешающего строить винные магазины вблизи школ и храмов. Народ, оторвавшись от обсуждения цен и покупок, стал бурно обсуждать повод к демонстрации:

— Эх, если бы и у нас так. А то пропили Россию!

— Ну, уж и пропили!

И так далее...

Вернулись поздно, очень устали. Я дала себе слово, что больше в Кочин не поеду.

Ужин был необычно рано, видимо, оттого, что в 8 вечера "привальная". Тетки наглаживали наряды, немногочисленные мужчины, находясь в счастливом возбуждении, предвкушали изрядный глоток индийского виски. Меня по-прежнему колотила мелкая, неприятная дрожь. За ужином старший внимательно поглядывал на каждого из нас, как бы прикидывая, кто сколько выпьет. "Пить не стоит", — подумала я, — "и без того в черном списке". У Савиной нехорошо заблестели глаза. "Коктейль" состоялся на воздухе, у бассейна. Два столика, стойка с нашим полупьяным Толей-вертолетчиком. Обычное веселье группы малознакомых людей разного возраста. Время поджимало — без 3-х минут 9. "Все же нужно выпить чуть-чуть", — решила я, — "немного нужно расслабиться". Исчезла незаметно — кромешная темнота вязкой индийской ночи обволокла меня и скрыла от сидящих за столиками.

Леонид ждал меня у входа в отель.

— Добрый вечер. Я уж думал, что Вы не придете.

— Почему?

— Лицо у Вас было за завтраком... как бы сказать... недовольное.

"Ну, это ты загнул", "недовольное" лицо было испуганно ошарашенным. "Будто пыльным мешком из-за угла..." — подумала я. Я стояла, уставившись в темноту, сосредоточенно думая о том, что мало выпила. Если б больше, было бы проще. Леонид словно понял причину молчания:

— Пойдемте погуляем по деревушке, а потом сходим в ресторан?

— Нет, я не пойду — с нескрываемым страхом ответила я.

— Да не бойтесь, ваш старший в 23-00 обязательно будет в номере у себя. Ему же нужно проверить моральный облик советских туристов.

— А как же мой облик?

— С Вами будет все в порядке. Я ручаюсь.

— Ха-ха!

— И напрасно. Я работаю в посольстве, так что Вам нечего бояться.

Сказать было нечего, и тогда, для продолжения разговора, я спросила:

— Если не секрет, что у Вас за дело в деревне?

— Не секрет. Вы мне понравились, вот я и приехал посмотреть, действительно ли это так.

— ...

Нет слов.

Шли мы долго. Только редкие керосиновые лампы на лотках пробивались через непроглядный мрак ночи. Леонид много и легко рассказывал об Индии и туризме. Что кривить душой — он приятный, интересный рассказчик. Из меня же в тот вечер не вышло даже средненького собеседника, лишь внимательный и благодарный слушатель. Когда вернулись к отелю, было минут пятнадцать двенадцатого. Договорились встретиться через 20 минут в ресторане. Савина поджидала меня. Трезвая, недовольная и, конечно, требовала отчета. Соврала что-то незамысловатое: чем проще, тем лучше. И легче поверить.

— А сейчас пойду играть в теннис. Ты пойдешь?

— Что я с дров упала?

— Ну, как хочешь... Когда приду, не знаю.

— Ну-ну, — буркнула она.

Перед выходом решила зайти к Нинке — пожелать спокойной ночи, мол и я иду спать. Шельма я, а что делать. Правду может быть, и поймут, но не примут.

Вернулась только под утро.

Немного поспала, проснулась, а небо серое, кажется, вот-вот пойдет дождь. И, если не видеть зелени и беседки, покрытой листьями пальм, кажется, что я дома, в Ленинграде. Сегодня экскурсия "По рекам и каналам Аллеппи".

Когда нечего показывать, показывают то, что есть. Скоренько позавтракали, и на стоянку катеров. Дождя нет, и небо, кажется, очистилось. Эх, сейчас бы к морю! Но... катер подан — ну просто "чудо техники", то ли 20-го, а может 19-го века. Ветхая ржавая машина с дребезжащим и брызгающим маслом и паром двигателем — удивляюсь, что осталась жива. Себастьян — наш гид, оскалив огромные белые клыки, что-то утомительно рассказывал переводчице. Она, полуприкрыв глаза, качая головой как китайский болванчик, нам. Никто не слушает. Ее выдержке поражена вся группа. Пошел дождь.

В этой экскурсии было все, что "пожелает" советский турист: кокосы на острове, где разводят рыбу, рисовые поля в изобилии, дождь и грязь тропического леса. Плантации какао сменялись кокосовыми. На деревьях висели судки с обедом, а людей не видно, правда, было чувство, что за тобой наблюдают...

Высадились на берег. Я шла первой по жидкой грязи — уже было наплевать на белые носочки и отглаженные брюки. Что-то рядом прошуршало... Змея! С детства боюсь и ненавижу их. Ну вот... и в Индии, наконец-то я увидела, да не ручную тварь, а самую настоящую. Хотя мне поверили далеко не все.

Рубашки сырые, ноги грязные — группа материлась сквозь зубы. Правда, были и удачи. Вдруг выяснилось, что под ногами валяются "ничейные" кокосы. Быстро наполнялись сумки, и не только кокосами, народ прихватывал и какао. Что за беда, что неспелые! Ведь не есть же, дома никаких не видели, пусть хоть посмотрят.

Себастьян развлекал нас речной прогулкой до обеда.

Не знала я, что обед этот мог стать последним обедом в моей жизни. А все ведь начиналось как всегда. С той лишь разницей, что Савина устала от рек и каналов Аллеппи и решила остаться дома. Может, она бы меня удержала?

Мы ехали на пляж. Настроение хорошее, солнце не жаркое... Подъезжая увидели неспокойное море — штормит. Сильная половина тут же показала свое благоразумие и отказалась купаться. Тетки же, раздевшись, весело пошлёпали по набегавшей пенке. Толпы зевак, как всегда улыбались, глядя на нас. Я смотрела на большую волну, на ухмыляющихся индусов... И что-то сдвинулось во мне, щелкнуло и заклинило: "Буду!". И пошла. Подбадривая, двинулся рядом и Виктор. Толпа замерла. Бесшабашной весёлостью я отвлекала себя от невесёлых мыслей. Вид огромных волн пугал! Свело сначала одну ступню, потом другую. Как будто организм предупреждал меня: "Не ходи!". Почему я думала, что со мной ничего не случится? Откуда взялась такая уверенность? Кроме туповатого — "потому, что со мной ничего случиться не должно", ответа не было. Боком, боком, всё дальше продвигалась я. И песок уходил из под ног с такой силой, как, если бы выдергивали из под ног ковровую дорожку. И кроме мысли: "Скорее бы зайти глубже", — не было ни одной. Когда вода дошла до пояса, и я увидела действительные размеры волн — пришлось подныривать. Раз, другой... А на третий не удалось вынырнуть вовремя — меня накрыла следующая. Удушье подтолкнуло вверх, и я, захлёбываясь пеной, все же глотнула воздуха. До сих пор перед глазами та волна, что стояла отвесно и копила силы для удара — огромная, совсем черная у основания от поднятого со дна песка, и белая, пенная на гребешке. От мысли, что обрушится на меня, остановилось сердце и впервые пронеслось в сознании: "Я утону". Одиночество, обреченность — все это где-то присутствовало, но не осознанно. Думать, рассуждать, проклинать и корить себя я не могла. "Спасите!", скорее всего не было криком, было шёпотом среди грохота волн, и, конечно, услышано быть не могло. Я не боролась, лишь пыталась, по возможности, смягчить удары, закрывала голову, а волна с чудовищной силой катала меня по дну, выбрасывала меня на поверхность, ломала и била как в наказание за самоуверенность.

Не знаю сколько это продолжалось... Не помню, как выбралась на берег, не понимаю как осталась жива. Остановившимися глазами я смотрела в даль, пытаясь прийти в себя.

— Вы бы сходили в душ, — посоветовала переводчица.

Группа разбрелась, и я, стараясь не замечать осуждающие взгляды, пошла в душ, села на пол и долго рыдала под струями воды. Все время точила мысль: "Вот так люди и тонут, вот так люди и умирают",- как будто это что-то меняет.

После душа, встретившись с Виктором, мы посидели, помолчали, все еще находясь "там". Он испуган не меньше меня. И если бы раньше во мне поднялась бы гордость: "Я смогла",- то в этот раз кроме ненависти к себе и страха, ничего не было.

Увы, не помню почему, но в тот день, уходя с пляжа, не надела тапки. Должно быть, эта деталь несказанно радовала старшего, подтверждая народную мудрость "не зная брода — не лезь в воду". Я чувствовала себя отверженной. По пути в отель одна неуемная девчушка восторженно завизжала, призывая народ посетить индуистский храм. Перебирая босыми ногами, засеменила и я. Народ, который ничему не удивлялся, не удивился и в этот раз. Подумаешь храм, подумаешь лестница. Ну и что, что большая, бывает и больше! Бывает-то бывает...

Не всем удалось подняться и все же увидеть храм, ради которого карабкались, некоторые так и остались у подножья, часть очень слабых сломалась на середине, якобы заинтересовавшись лавкой с безделушками, часть пройдошистых поднялась на два пролёта, и очень заинтересованная отсутствием слонов и обилием лавок, любезно пропустила нас вперёд. На вершину в храм добрались немногие. Что двигало ими? Что вообще двигало нами, что тянуло в эту Индию? Одни открыто проклинали день получения путёвки, Савина, Нинка и Валька были довольны, правда, не вполне. Я — не поняла.

Не хотелось уезжать из Аллеппи, здесь было спокойно и не хлопотно. Но, положенные 6 дней отдыха истекли, и впереди нас ждал Бомбей. Улыбающийся репортер запечатлен нас всех в холле и всё — прощай Аллеппи.

С нами уезжали двое американцев в шортах. Они приехали посмотреть Индию "дикарями" и были абсолютно свободны в выборе пути. На их искреннее удивление ("Вы — русские!") народ разливался сладким сиропом, и все сидели счастливо замирая в душе от того, что мы такие из себя, что нас можно с кем-то спутать.

А я всё смотрела в окно, вдыхая напоследок запах моря и рыбы. Солнце щадило, и проклинать дорогу до Кочина не пришлось.