Infernaliana или Анекдоты, маленькие повести, рассказы и сказки о блуждающих мертвецах, призраках, демонах и вампирах

ПРИЗРАК ОЛИВЬЕ Маленькая повесть

Оливье Превильяр и Бодуэн Вертолон родились в городе Кан[8] и с детства были ближайшими друзьями. Были они примерно одного возраста, родители их жили по соседству; все, одним словом, сулило им нерушимую и долговечную дружбу.

В один прекрасный день, пребывая в обычной для первых юношеских дней экзальтации чувств, они пообещали никогда не забывать друг друга и даже поклялись, что тот, кто умрет первым, тотчас найдет другого, дабы никогда его не покидать. Клятву эту они написали и скрепили собственной кровью.

Но вскоре неразлучникам (ибо так их прозвали в городе) пришлось расстаться; было им тогда по девятнадцать лет. Оливье, единственный сын, остался в Кане и помогал отцу в торговле; Бодуэна отправили в Париж изучать право, так как отец последнего видел его будущее в адвокатуре. Легко представить, какую боль причинила близкая разлука нашим друзьям. Они нежнейшим образом попрощались, подтвердили давнее обещание и вновь написали собственной кровью клятву встретиться и по смерти, если только позволят небеса. На следующий день Бодуэн уехал в Париж.

Пять лет пролетели мирно и незаметно; Бодуэн делал большие успехи в учебе и уже считался одним из самых многообещающих молодых адвокатов. Они с Оливье постоянно переписывались и рассказывали друг другу обо всех своих делах и чувствах. Однажды Оливье написал другу, что собирается жениться на юной Аполлине де Лалонд и что брак этот сделает его счастливейшим человеком на земле; Оливье добавил, что собирается в Париж за некоторыми важными бумагами и будет рад возвратиться в Кан вместе с Бодуэном, которого приглашает стать шафером на свадьбе. К этому Оливье присовокупил, что приедет в Париж дилижансом через несколько дней.

Бодуэн, окрыленный надеждой в скором времени вновь повидать Оливье, еле дождался указанного дня и поспешил на место свидания, но друга там не нашел; миновал еще один день, второй и наконец, когда наступил четвертый день, Бодуэн вышел навстречу дилижансу на дорогу, ведущую в Кан. Вот показался дилижанс; оказавшись рядом, Бодуэн отчетливо увидел у двери очень бледного Оливье, одетого в зеленый плащ с золотой оторочкой. Экипаж быстро скрылся из виду, но Бодуэн успел услышать, как Оливье, поклонившись, сказал ему: «Жди меня у себя дома». Молодой юрист последовал за дилижансом и вскоре был на конечной станции. Не найдя нигде Оливье, Бодуэн начал спрашивать у путешественников, где же молодой человек, который поклонился и заговорил с ним на дороге, однако никто не понимал, о ком он спрашивает; тщетно описывал он одежду и внешность друга — ни один из пассажиров не видел в дилижансе человека в зеленом плаще. Кучер спросил, как зовут разыскиваемого и, услышав имя Оливье Превильяра, сказал, что того не было в списке пассажиров; кучер добавил, что хорошо знает Оливье Превильяра, весьма достойного молодого человека из Кана; когда дилижанс выезжал, Оливье находился в добром здравии и намерен был прибыть в Париж не позднее, чем через три дня. Получив эти разъяснения, Бодуэн удалился, не зная, что и подумать о своем приключении. По возвращении домой, Бодуэн спросил слугу, не приходил ли кто; когда слуга ответил отрицательно, Бодуэн с подсвечником в руке, поскольку уже темнело, направился к себе в комнату.

Он запер дверь и вдруг заметил у камина человека в зеленом; незнакомец сидел, отвернув лицо.

Бодуэн подходит ближе и наклоняет подсвечник; гость внезапно поднимает застывший взгляд, открывает грудь, пронзенную двадцатью ударами кинжала, и мрачным голосом произносит:

— Это я, Бодуэн, это я, твой Оливье, верный нашей клятве…

Услышав эти слова, Бодуэн вскрикивает и падает без чувств. Слуга спешит на шум и приводит его в себя. Бодуэн открывает глаза, снова видит Оливье и указывает на него слуге; слуга никого не видит. Бодуэн велит ему сесть в то же кресло, где сидит Оливье; слуга подчиняется, как если бы там никого не было, а тень остается на прежнем месте…

Оправившись наконец, Бодуэн отпустил слугу и подошел к Оливье.

— Прости, друг мой, — сказал он, — я не сумел совладать с испугом, вызванным твоим неожиданным и непредвиденным появлением.

Оливье, привстав, отвечал:

— Неужто забыл ты клятву дружбы или счел, что я невежливо вторгся к тебе? Нет, Бодуэн, эта священная клятва была подписана и скреплена на небесах, что и позволило мне исполнить ее. Меня больше нет, дорогой Бодуэн; ужасное преступление разорвало узы, соединявшие мою душу с телом. Пусть не страшит тебя мое присутствие. Днем и ночью, каждый час, в любой миг душа Оливье будет верной спутницей благородного Бодуэна. Она будет его наставницей, опорой и посредницей меж ним и Создателем. Но Господь, защищающий добродетель, не желает оставить злодеяние безнаказанным. Того, чьей жертвой я стал, должна постигнуть месть. Моя дымящаяся кровь поднялась вместе с душою к престолу Предвечного. Он скрепил нашу клятву и избрал тебя орудием мщения. Пойдем.

Бодуэн помолчал, ничего не отвечая. Бледность призрака, удивительная неподвижность его черт, застывший и мертвый взгляд, израненная грудь, замогильный голос — все в нем вызывало ужас, и молодой адвокат никак не мог взять себя в руки. Но, прочитав краткую молитву и тем самым убедившись, что призрак не был творением дьявола, Бодуэн решил последовать за ним и исполнить все его повеления.

По приказанию Оливье, Бодуэн запасся некоторыми деньгами, оплатил место в почтовой карете и в сопровождении слуги выехал в Кан. Слуга скакал за каретой на лошади, а призрак расположился внутри, оставаясь невидимым для всех, кроме Бодуэна.

Во время путешествия Оливье беседовал с другом, чьи самые тайные мысли теперь читал, как открытую книгу; он убеждал Бодуэна, что тот не грезит и поразительное видение умершего ему не мерещится, ободрял его и просил видеть в себе преданного и надежного защитника. Мало-помалу Оливье удалось рассеять первоначальный ужас друга.

По прибытии в Кан Бодуэна с превеликой радостью встретили родные, давно гордившиеся его талантами; а так как время было довольно позднее, разговоры и вопросы отложили до завтра; Бодуэн удалился к себе в комнату, и Оливье посоветовал ему лечь в постель, говоря, что воспользуется его сном и расскажет о заговоре, жертвой которого он сделался. Бодуэн уснул, и вот что поведала ему во сне душа Оливье:

— Ты знавал до отъезда прекрасную Аполлину де Лалонд, которой было тогда всего четырнадцать лет. Мы оба были влюблены в нее; но ты, видя, как сильно я люблю Аполлину, усмирил свою любовь и, ни слова не говоря о собственных чувствах, уехал, превыше всего ставя нашу дружбу. Шли годы; я был любим и надеялся стать счастливым мужем Аполлины. Однако вчера, накануне отъезда в Париж, меня убил Лалонд, недостойный брат Аполлины, действуя совместно с гнусным Пьетревиллем, претендовавшим на ее руку. Чудовища эти пригласили меня на маленькую пирушку в Коломбелле[9], а затем предложили проводить. Мы отправились, и меня больше нет среди живых. В тот миг, когда ты увидел меня на дороге, негодяи жестоко умерщвляли твоего Оливье. Дабы отомстить за меня, ты должен сделать следующее. Завтра навести моих родителей, а после родителей Аполлины; пригласи их отпраздновать твое возвращение. Местом будет Коломбелль, время назначь на послезавтра и изображай на празднике величайшую веселость. Остальное я сообщу тебе позднее.

Тень умолкла. Бодуэн спокойно проспал до утра и после принялся исполнять замысел Оливье. Все приняли приглашение и отправились в Коломбелль. Гостей было около тридцати. Обед был восхитителен, все веселились, особенно же Пьетревилль и Лалонд. Только Бодуэн испытывал тревогу, не получая никаких указаний от тени, все время остававшейся видимой.

За десертом Лалонд поднялся и попросил тишины; он сказал, что хочет прочитать письмо, которое Оливье вручил ему в присутствии Пьетревилля со строгим наказом распечатать по прошествии трех дней и лишь на глазах у свидетелей. Письмо гласило:

«В минуту прощания, когда я, возможно, навсегда покидаю родные края, мне необходимо открыть вам, дорогой Лалонд, истинную причину моего отъезда. Я был бы счастлив назвать вас своим братом, однако несколько дней назад я завоевал сердце молодой особы, к коей испытываю непреодолимое влечение; я присоединюсь к ней в Париже и последую за нею туда, куда поведет нас любовь. Извинись за меня перед сестрой, которой я недостоин. Месть Аполлины — в ее руках: я заметил, что Пьетревилль влюблен в нее; он заслуживает ее больше, чем я.

Оливье».

Все молчали, пока он читал. Бодуэн увидел, как Оливье затрясся от гнева. Письмо стали передавать из рук в руки; все узнали почерк и подпись Оливье. Бодуэн и сам хотел в этом убедиться, но что-то вырвало письмо у него из рук. Бумага, трепеща в воздухе, полетела в сад… Оливье знаком велел Бодуэну следовать за ним, и тот побежал за тенью. За ними последовала вся компания; письмо нашли под большим деревом в приличном отдалении от места пикника. Сад переходил здесь в густой лес; рядом виднелась груда камней. Бодуэн схватил письмо и воскликнул:

— Что означает эта тайна? Давайте попробуем проникнуть в нее; уберем камни и поглядим, что они скрывают.

Лалонд и Пьетревилль рассмеялись и сказали прочим гостям, что им не стоит беспокоиться о листке бумаги, подхваченном ветром. Бодуэн настаивал; он силой остановил двух негодяев, пытавшихся скрыться, и подвел их к дереву. Там он попросил нескольких молодых людей помочь ему и посторожить злодеев, а сам разбросал камни. Под ними обнаружилась свежевскопанная земля. Все удивлялись и разделяли нетерпение Бодуэна; побежали за лопатами; Лалонда и Пьетревилля держали за руки, а они тем временем вырывались и осыпали Бодуэна проклятиями. Землю разрыли и нашли труп Оливье, облаченный в зеленый плащ; на груди убитого разглядели двадцать колотых ран. Все застыли от ужаса; отец Оливье упал в обморок, а Бодуэн вскричал:

— Вот преступление, и вот убийцы. Помогите несчастному отцу! Отнесем труп к судье, а Лалонда и Пьетревилля пусть немедленно отведут в тюрьму.

Все, о чем просил Бодуэн, было сделано; судья открыл дело, и на следующий день начался суд. Предварительные формальности были вскоре завершены; настал день допроса. Собрались судейские, привели обвинителя и обвиняемых, но свидетелей не было — лишь труп бедного Оливье лежал на столе посреди зала суда в том виде, в каком его выкопали из земли. Начался допрос. Бодуэн твердо повторил свое обвинение; но двое убийц, уверенные в том, что у него не имеется ни доказательств, ни свидетелей их злодеяния, дерзко отрицали содеянное. В свою очередь, они обвинили Бодуэна в клевете и просили сурово его наказать.

Необычайная картина! Громадная толпа, набившаяся в зал, внимает каждому слову дебатов. Президент суда требует от Бодуэна предоставить свидетелей и улики; Бодуэн вновь берет слово, поминает тень Оливье, указывает на окровавленный труп, надеясь, что тот повергнет злодеев в дрожь; но в отсутствие свидетельских показаний, понимает он, только чудо способно указать судьям истину. И потому он с убежденностью обращается к высшему существу и молит Бога дозволить смерти на мгновение отказаться от своих прав.

— Господь Всемогущий! — восклицает он. — Оживи на краткий миг Оливье, вдохни слова в его уста!

Глубокое молчание встречает этот странный призыв; все глаза обращены на труп; и каждый, верящий или не верящий в чудеса, ждет последствий сего необыкновенного средства. Обвиняемые побледнели и замерли, несколько утратив присутствие духа. Один Бодуэн кажется спокойным и невозмутимым. И вдруг, о чудо! на бледное, зеленоватое лицо Оливье набегает румянец, его губы начинают двигаться, глаза открываются, кровь согревается и струями окатывает двух убийц, а те, залитые кровью страшного обвинителя, корчатся в ужасных конвульсиях и впадают в оцепенение. Но вот труп Оливье полностью оживает; он встает и смотрит на собравшихся, как человек, очнувшийся от глубокого сна и пытающийся понять, где находится. Он встречается глазами с Бодуэном и грустно улыбается, а затем, обратив взор на преступников, яростно дергается, и долгий стон вырывается из его израненной груди. Наконец он начинает говорить и звучным голосом объявляет, что Господь позволил ему разоблачить виновных; он рассказывает об их заговоре и о том, как злодеи тщетно пытались заставить его подписать лживое письмо, а после убили его. Он в подробностях описывает их преступление, он поясняет, как давал наставления Бодуэну и как с его помощью изобличил своих убийц.

— Есть и другие свидетельства, — говорит он, протягивая руку к судьям. — Видите в моей изуродованной руке клок волос? Это волосы варвара Лалонда. Когда я был при смерти и эти два хищных зверя подтащили меня к дереву, под которым хотели закопать мой труп, жизненная сила в последний раз пробудилась во мне, и я одной рукой схватил Лалонда за волосы, другой же сжал руку Пьетревилля, и мои пальцы погрузились так глубоко, что на руке негодяя все еще видна ужасная отметина. Лалонд, видя, что ничто не может заставить меня отпустить его волосы, попросил своего приятеля отрезать их имевшимися у того ножницами. Не удовольствовавшись зверским убийством, злоумышленники обшарили мои карманы и забрали все деньги и четыре медали; у каждого сейчас при себе две из них.

Я сказал все, господа судьи и сограждане. Смерть вновь требует свою добычу; природа не терпит долгого нарушения порядка вещей. Мое тело обратится в прах, а душа отлетит в назначенное ей место.

Оливье произнес эти последние слова слабым и утомленным голосом; тело его вмиг увяло, кровь сбежала с лица, взгляд потух, и он возвратился в состояние смерти, из которого его недавно вырвала могущественная рука. Собравшиеся в зале суда онемели, молча содрогаясь при виде подобного чуда; но вскоре возмущенные крики нарушили мрачное молчание. Все улики, указанные Оливье, были проверены и найдены истинными. Злодеи были приговорены к смертной казни; их потащили на эшафот, где они испустили дух среди проклятий толпы.

Отмщенный Оливье вновь показался Бодуэну в виде воздушного создания, какими мы представляем ангелов света. Он уговорил друга жениться на очаровательной Аполлине, и мститель охотно стал преемником Оливье. Отец Аполлины умер от горя после того, как сына его позорно казнили; смерть отца позволила дочери вступить в брак по своему выбору, и вдобавок остальные родственники с готовностью склоняли ее принять предложение Бодуэна. Молодые супруги поселились в Париже; союз их был счастливым, и Оливье, по-прежнему остававшийся видимым Бодуэну, до самой смерти служил своему другу наставником и покровителем.