Инквизиция: Гении и злодеи

Пытки инквизиции. Тюрьмы и костры

Очень часто нам кажется, что мы можем преодолеть боль, но как выстоять против невероятных мучений и воистину адской боли, которым подвергали свои жертвы инквизиторы? Пытки были самые разнообразные и рассчитанные на различные степени физической боли — от тупой ноющей до острой и нестерпимой. Приходится поражаться и удивляться изобретательности святых отцов, с которой были придуманы эти страшные орудия пытки и с которою они умели разнообразить причиняемые ими муки.

Пытки начинались с самых простых и затем постепенно усложнялись. Часто различные пытки «комбинировались», образуя целую систему пыток — категории, разряды, степени. Это была настоящая адская гамма мучительных терзаний. Ведьма переходила от одной степени мучений к другой, от одного разряда пыток к другому, пока не исторгалось у нее признание.

Совершенно здоровые и очень мужественные люди уверяли его после пытки, что невозможно вообразить более сильной, более нестерпимой боли, чем та, которую они испытали, что они тотчас же признались бы в самых страшных преступлениях, о которых они не имеют отдаленнейшего понятия, если бы им снова угрожали пыткой, и что они согласились бы охотнее десять раз умереть, если бы это было возможно, чем дать себя еще раз пытать.

Перед непосредственными пытками в застенках инквизиции подозреваемую подвергали некоторым испытаниям, чтобы убедиться в ее виновности.

Одним из таких испытаний было «испытание водой». Женщину раздевали, что само по себе уже невероятно унизительно и может лишить остатков мужества, связывали «крестообразно», так что правая рука привязывалась к большому пальцу левой ноги, а левая рука — к пальцу правой ноги. Естественно, что любой человек в таком положении шевелиться не может. Палач опускал связанную жертву на веревке три раза в пруд или реку. Если предполагаемая ведьма тонула, ее вытаскивали, и подозрение считалось недоказанным. Если же жертве удавалось тем или иным способом сохранить в себе жизнь и не утонуть, то ее виновность считалась несомненной и ее подвергали допросу и пытке, чтобы заставить ее признаться, в чем же именно заключалась вина. Это испытание водою мотивировалось или тем, что дьявол придает телу ведьм особенную легкость, не дающую им тонуть, или тем, что вода не принимает в свое лоно людей, которые заключением союза с дьяволом стряхнули от себя святую воду крещения.

Испытание водою объяснялось также легкостью тела ведьмы. Вес ведьмы представлял весьма важное указание виновности. Существовало даже убеждение, что ведьмы имеют очень легкий вес. Что тут можно сказать? Только то, что все нынешние хрупкие девушки — не говоря уже о манекенщицах, наверняка ведьмы!

Пробой виновности служило также то, что заподозренную заставляли произносить «Отче Наш», и если она в каком либо месте запиналась и не могла дальше продолжать, она признавалась ведьмой.

Самым обыкновенным испытанием, которому подвергали всех заподозренных прежде, чем их пытать, а иногда и в тех случаях, когда они выдерживали пытку, не сознавшись — было так называемое «испытание иглой», для отыскивания на теле «чертовой печати».

Существовало убеждение, что дьявол при заключении договора налагает печать на какое либо место на теле ведьмы и что это место делается вследствие этого нечувствительным, так что ведьма не чувствует никакой боли от укола в этом месте и укол даже не вызывает крови. Палач искал поэтому на всем теле подозреваемой такого нечувствительного места и для этого колол иглой в разных частях тела, в особенности в таких местах, которые чем-нибудь обращали на себя его внимание (родимые пятна, веснушки и пр.), и делал бесчисленные уколы, чтобы убедиться, течет ли кровь. При этом случалось, что палач, заинтересованный в уличении ведьмы, (так как обыкновенно получал вознаграждение за каждую изобличенную ведьму), колол нарочно не острием, а тупым концом иголки и объявлял, что нашел «чертову печать». Или он делал только вид, что втыкает иголку в тело, а на самом деле только касался ею тела и утверждал, что место не чувствительно и из него не течет кровь.

Как известно, организм человека имеет неизвестный нам «ресурс выживания», и в некоторых критических ситуациях может «блокировать» боль. Поэтому инквизиторы описывают немало случаев, когда подозреваемые, действительно, были нечувствительны к боли.

Прежде чем переходить к пыткам «в закрытом помещении» от подсудимых старались добиться добровольных признаний — но не простыми вопросами и уговорами, а угрозами пыткой. Обвиняемого предупреждали, что, если он не признает свою вину, судья будет вынужден добиться правды другими средствами. Если сломленные и обезумевшие от предварительных «испытаний» и боли люди после этой угрозы давали показании, то это были «добровольные» показания. Такое запугивание пыткой называлось territion, что мы бы перевели на русский как «психологический террор». Пред обвиняемым являлся палач, приготовлял все свои «инструменты» к пытке, попутно объясняя несчастному узнику их назначение, а иногда и закручивая некоторые из них на теле жертвы. Если обвиняемый после такого «террора» сознавался, его признание считалось добровольным. Невероятно? Конечно, но именно так оно все и было!

Особенно унизительна процедура «приготовления к пыткам» была для женщин, которых палач раздевал догола и осматривал внимательно все ее тело, чтобы убедиться, не сделала ли несчастная себя волшебными средствами нечувствительной к действию орудий пытки или не спрятан ли у нее где-нибудь колдовской амулет или иное волшебное средство. Чтобы ничто не осталось скрытым от глаз палача, он сбривал или сжигал факелом или соломой волосы на всем теле, «даже и на таких местах, которые не могут быть произнесены пред целомудренными ушами, и рассматривает все тщательно», как написано в протоколах инквизиционных судов. Подсудимую, нагую и изувеченную, привязывали к скамье и переходили к самой пытке.

Одной из первых пыток применяли «жом»: большой палец ущемлялся между винтами; завинчивая их, получали такое сильное давление, что из пальца текла кровь.

Если это не приводило к признанию жертвы, то брали затем «ножной винт», или «испанский сапог». Нога клалась между двумя пилами и сжималась в этих ужасных клещах до такой степени сильно, что кость распиливается и выходить мозг. Для увеличении боли палач ударял от времени до времени молотком по винту. Вместо обыкновенного ножного винта часто употреблялись зубчатые винты, «так как, по уверению инквизиторов-палачей, боль достигает при этом сильнейшей степени; мускулы и кости ноги сдавлены до того, что из них течет кровь и, по мнению многих, самый сильный человек не может выдержать этой пытки».

Следующую степень пытки составлял так называемый «подъем», или «дыба». Руки пытаемого связывались на спине и прикреплялись к веревке. Тело или оставалось свободно висеть в воздухе или клалось на лестнице, в одну из ступеней которой были воткнуты острые деревянные колья. На колья-копья клали спину пытаемого. С помощью веревки, переброшенной через блок, который прикрепляли к потолку, человека поднимали вверх и так вытягивали, что нередко происходил вывих «вывороченных» рук, находившихся при этом над головой. Тело несколько раз внезапно опускали вниз и затем каждый раз медленно поднимали вверх, причиняя человеку нестерпимые муки.

Судя по актам инквизиции, только немногие могли выдерживать пытку. И эти немногие большей частью сознавались непосредственно после пытки под влиянием увещания судей и угроз палача. Заключенных уговаривали сознаться добровольно, ибо в таком случае они могут еще спасти себя от костра и заслужить милость, т. е. смерть от меча, в противном же случае жертва будет сожжена живою.

Если у человека и после таких ужасных пыток оставались силы отрицать свою вину, то к большому пальцу его ноги привешивали всякие тяжести. В этом состоянии узника оставляли до полного разрыва всех связок, что причиняло невыносимые страдания, и при этом время от времени палач порол обвиняемого розгами. Если и тогда пытаемый не сознавался, палач приподнимал его до потолка, а потом вдруг выпускал тело, которое падало с высоты вниз, и в протоколах описываются случаи, когда после такой «операции» отрывались руки, за которые оно было привешено.

Затем переходили к «деревянной кобыле». Это была деревянная перекладина, треугольная, с остроконечным углом, на который сажали верхом жертву и на ноги подвешивали тяжести. Острый конец «кобылы» медленно врезался в тело по мере того, как оно опускалось, а грузы на ногах постепенно увеличивались после очередного отказа сделать признание.

Была также пытка «ожерелье» — кольцо с острыми гвоздями внутри, которое одевали на шею. Острия гвоздей чуть касались шеи, но при этом ноги поджаривались на жаровне с горящими угольями, и жертва, судорожно извиваясь от боли, сама натыкалась на гвозди ожерелья.

Поскольку заключенный мог быть подвергнут пытке лишь однажды. То судьи объявляли в ходе пытки частые перерывы и удалялись, чтобы подкрепить свои силы закуской и выпивкой. Заключенный оставался на дыбе или кобыле и мучился часами. Потом судьи возвращались и продолжали пытку, меняя орудия.

В некоторых местах пытаемым давали опьяняющие напитки, чтобы ослабить их силу воли и заставить дать показания. Вот уж истинное ханжество: тех, кого судили за приготовление колдовских напитков, сами инквизиторы не стеснялись опаивать теми же варевами.

Между орудиями пытки мы находим также вертящуюся кругообразную пластинку, которая вырывала мясо из спины пытаемого.

Если палач отличался особенным усердием, то он выдумывал новые способы пытки, например, лил горячее масло или водку на обнаженное тело пытаемой или капал кипящей смолу, или держал под ее руками, подошвами или другими частями тела зажженные свечи.

К этому присоединялись и другие мучения — например, вбивание гвоздей между ногтями и мясом на руках и ногах.

Очень часто висевших пытаемых секли розгами или ремнями с кусками олова или крючьями на концах.

Но пытаемым не только причиняли физические страдания «материальными способами». В Англии, например, была применена пытка бодрствованием. Обвиняемым не давали спать, их без отдыха гоняли с одного места на другое, не разрешая останавливаться до тех пор, пока ноги не покрывались опухолями и пока люди не приходили в состояние полного отчаяния.

Иногда арестованным давали исключительно соленые кушанья и при этом не давали ничего пить. Несчастные, мучимые жаждой, готовы были на всякие признания и часто с безумным взглядом просили напиться, обещая отвечать на все вопросы, которые судьи им предлагали.

Дополнением мучений пытки составляли тюрьмы, в которых содержались жертвы инквизиции. Тюрьмы эти само по себе были одновременно и испытанием, и наказанием несчастных жертв.

В то время места заключения вообще представляли собою отвратительные вонючие дыры, где холод, сырость, мрак, грязь, голод, заразные болезни и полное отсутствие какой бы то ни было заботы о заключенных — в короткое время превращали несчастных, попадавших туда, в калек, в психических больных, в гниющие трупы.

Но тюрьмы, назначенные для ведьм, были еще ужаснее. Такие тюрьмы строились специально для ведьм, с особыми приспособлениями, рассчитанными на причинение несчастным возможно более жестоких мук. Одно содержание в этих тюрьмах было достаточно для того, чтобы в конец потрясти и измучить попадавшую туда невинную женщину и заставить ее признаться во всевозможных преступлениях, в которых ее обвиняли.

Один из современников той эпохи оставил описания внутреннего устройства этих тюрем, Он утверждал, что тюрьмы помещались в толстых, хорошо укрепленных башнях или в подвалах. В них находились несколько толстых бревен, вращающихся около вертикального столба или винта; в этих бревнах были проделаны отверстия, куда просовываются руки и ноги заключенных. Для этого бревна развинчивались или раздвигались, в отверстия между верхними бревнами клались руки, в отверстия между нижними бревнами — ноги заключенных; после чего бревна привинчивались или прибивались кольями или замыкались так тесно, что заключенные не могли шевелить ни руками, ни ногами. В некоторых тюрьмах находились деревянные или железные кресты, к концам которых крепко привязываются головы, руки и ноги заключенных, так что они должны были постоянно или лежать, или стоять, или висеть, смотря по положению креста. В некоторых тюрьмах были толстые железные полосы с железными же запястьями на концах, к которым прикреплялись руки заключенных. Так как середина этих полос цепью была прикреплена к стене, то узники не могли даже пошевелиться.

Иногда к ногам прикреплялись еще тяжелые куски железа так, что несчастные люди не могли ни вытянуть ног, ни притянуть их к себе. Иногда в стенах были сделаны углубления такого размера, что в них с трудом можно было сидеть, стоять или лежать; заключенные там запирались железными затворами.

В некоторых тюрьмах находились глубокие ямы, выложенные камнем и отворявшиеся вверх узкими отверстиями и крепкими дверями. В эти очень глубокие ямы заключенных опускали на веревках и таким же образом их вытягивали наверх.

Во многих местах заключенные страшно страдали от холода и отмораживали себе руки и ноги, и если их даже выпускали на свободу, они оставались на всю жизнь калеками.

Некоторые узники содержались постоянно в темноте, никогда не видели солнечного света и не могли различить дня от ночи. Они находились в неподвижности и лежали в собственных нечистотах. Они получали отвратительного качества еду, не могли спокойно спать, мучимые заботами, мрачными мыслями, злыми снами и всякими ужасами. Их страшно кусали и мучили вши, мыши и крысы.

К этому присоединялись еще ругань, злые шутки и угрозы тюремщиков и палачей.

И так как все это продолжалось не только месяцы, но и целые годы, то люди, вступившие в тюрьму бодрыми, сильными, терпеливыми и в трезвом уме, становились очень быстро слабыми, дряхлыми, искалеченными, малодушными и безумными.

Неудивительно, что во время содержания в тюрьме многие женщины впадали в исступленное состояние, у них начинались видения, и они представляли, что их посещает в тюрьме дьявол, говорит с ними, дает им советы, указания, имеет с ними половые сношения. Об этих посещениях они потом рассказывали на допросах, стремясь прекратить невыносимую муку заключений и пыток, и это служило новым доказательством их виновности. Часто дьявол являлся в лице тюремщиков, которые совершали над заключенными молодыми женщинами зверские насилия.

Другие женщины впадали в состояние апатии и встречали мучения пытки с удивительным равнодушием, которое судьи объясняли участием дьявола, помогающего ведьме переносить без боли все страдания.

Последствием процесса было наказание — наказание в любом случае, даже если испытания пыткой не приводили обвиняемую к признанию и не оказывалось достаточных доказательств к осуждению.

Но даже если свершалось чудо и несчастная получала свободу, радоваться ей было совершенно Искалеченная физически и морально, всеми презираемая и вызывающая отвращение женщина выпускалась на свободу не как оправданная, а как подозреваемая. Ее чаще всего ждало новое обвинение и арест.

Часто выпущенным на свободу узницам инквизиции запрещался вход в церковь, а если разрешался, то им отводилось в церкви особое место, отделенное от других. Даже в их собственном доме бывшие заключенные должны были быть изолированы и жить в отдельной комнате. Нередко этих несчастных отталкивала собственная семья, которая боялась принять их к себе обратно — из страха навлечь на себя подозрение или из-за того, что считали их все-таки во власти дьявола, хотя суд и оправдал их.

Но оправдательные вердикты были очень редки. Большею частью пытки кончались признанием и за процессом следовала казнь. Осужденную сжигали на костре — живьем или после задушения или обезглавливания. Последний вид казни считался смягчением наказания.

Практикой было принято за правило, что живьем сжигаются лишь те из ведьм, которые упорствовали, и не обнаружили признаков раскаянья; по отношению же к раскаявшимся оказывалась милость и их сжигали после предварительного задушения или отрубания головы.

И если по отношению к осужденным ведьмам допускалось «снисходительное облегчение наказания», а именно задушение пред сожжением на костре, но по отношению к оборотням такое облегчение наказания не было допустимо, и они должны быть сожжены живыми.

Приговор суда о предании ведьмы сожжению на костре обыкновенно вывешивался на ратуше к общему сведению, с изложением подробностей выяснившегося преступления ведьмы.

Осужденную к сожжению на костре волокли к месту исполнения казни, привязанной к повозке или к хвосту лошади, лицом вниз, по всем улицам города. За нею следовали стражники и духовенство, сопровождаемое толпою народа. Пред совершением казни прочитывался приговор.

В некоторых случаях костер зажигался небольшой, с маленьким пламенем, для того, чтобы усилить мучения медленной смерти. Нередко также для усиления казни, осужденным пред казнью отрубали руки или палач во время исполнения приговора рвал накаленными щипцами куски мяса из их тела.

Сожжение было более или менее мучительное в зависимости от того, гнал ли ветер удушающий дым привязанному к столбу в лицо или, наоборот, отгонял этот дым. В последнем случае, осужденный медленно сгорал, вынося ужасные муки. Многие имели нравственную силу ждать молча последнего удара сердца, другие оглашали воздух раздирающими криками. Чтобы заглушать крики несчастных, им привязывали язык и затыкали рот. Окружающая толпа слышала только треск горящего костра и монотонное пение церковного хора — пока тело несчастной не превращалось в пепел…