Иномирянка (не) хочет домой

Глава 2

Джейми

Я не оплошал. Я, в конце концов, боевой маг, офицер и дворянин, чтобы пасовать перед какими-то блинами.

Тем более, у меня была иномирянка в гостях – и я не хотел ударить лицом в грязь и показаться безруким неумехой.

Через час у нас было две больших тарелки: на одной красовалась масляная стопка тончайших блинов, а на другой такие же блины были завернуты в рулетики с яично-луковой начинкой. Завтрак был совсем недавно, он был традиционно сытным, но, глядя на результаты наших трудов, я понял, что устал и готов как следует перекусить.

Турген почти сполз со второго этажа с ведром и грязной тряпкой. Судя по его изможденной физиономии, лаборатория была отмыта дочиста. Было ясно, что мальчишка получил хороший урок – теперь будет думать прежде, чем что-то сделать – а я на всякий случай все равно отправлю туда сегодня голема, пусть проведет еще одну уборку.

- Ну что? – спросил я. – Понял?

Турген кивнул и издал страдающий вздох.

- А что ты понял?

- Что буду чистить дом, если оно снова бахнет… - ответил он, низко опустив голову.

- Если бахнет из-за тебя, - уточнил я, и Турген опустил голову еще ниже. Полина выглянула из кухни и посмотрела на нас с мягкой дружеской улыбкой. Я улыбнулся в ответ и вдруг подумал, что жизнь изменилась – резко, одним ударом.

Сегодня утром я пошел на невольничий рынок просто ради того, чтобы дать кому-то свободу. Прошло несколько часов, и в моем доме пахнет блинами, мальчика по-настоящему воспитывают – и меня с ним заодно, кажется – а я улыбаюсь, и впервые за многие месяцы на душе становится легко.

Это было словно выздоровление. Однажды ты просыпаешься, и смотришь на мир по-другому – видишь каждую его черточку и слышишь каждый звук.

В моем доме женщина и дети. И мне, Змей забери, все это нравится.

- Думаю, Турген все понял, - сказала Полина. – Если его игры и намерения кому-то причинят вред, то он все исправит. Сам, своими руками.

Турген шмыгнул носом.

- Я понял, - вздохнул он. – Я больше не буду.

- А раз ты понял, то мой руки и садись за стол, - улыбнулась Полина. – Сюрприз ждет!

Вскоре мы расположились в столовой, и я подумал, что, наверно, следует ввести традицию второго завтрака. Турген прибежал, стряхивая с рук капли воды, увидел, что именно ждет его на тарелках, и заорал от радости так, что, кажется, люстра зазвенела.

- Блины!

- Блины, - кивнула Полина. – Мы их сами напекли. Садись, пока не остыло.

К блинам полагалось клубничное варенье и сметана. Некоторое время мы ели, и какое-то очень теплое, семейное чувство поднималось у меня из глубины души. Большой дом, дети, еда, которую готовишь сам, а не заказываешь у чужих людей – все это согревало меня и лечило.

Благослови Змей ректора, который подарил мне купон на невольничий рынок!

- Вы, я вижу, довольны? – спросила Полина, когда стопка блинов уменьшилась, а все мы стали есть медленнее.

- Очень, - признался я. – Давно мне не было так хорошо.

Полина улыбнулась. Подзаправившись, Турген оживился и принялся рассказывать Кире про свой трудовой подвиг. Девочка слушала, с какой-то привычной осторожностью глядя в его сторону, но было ясно: скоро она окончательно освоится, тогда и речь к ней вернется. Надо было просто немного подождать.

- И я никогда не додумался бы отправить пацана на уборку, - добавил я. – Отругал бы его, задал ремня до красной задницы, и мы все были бы расстроены.

Полина понимающе кивнула.

- Да я раньше тоже так думала. Если не слушаются, то надо стукнуть кулаком. Знаете, почему это все так получается?

- Почему же?

- От того, что жить тяжело, - отстраненно сказала она, и я подумал, что ее житье-бытье в родном мире было явно не сладким пряником. – Ты бьешься об эту жизнь, о свое горе и ничего не можешь изменить. И тебе только больнее с каждым днем. А потом бабушка мне сказала так: ищи тот способ, который максимально тебя сохранит. И я стала сначала считать до десяти, а потом думать.

Она положила на тарелку дочери еще один блин, и я подумал, что все это время в нашем мире им пришлось голодать. Вряд ли работорговцы кормили свой товар досыта.

- Так и здесь. Конечно, руки чешутся задать трепку. Но от этого все будут только плакать, и вы в том числе. Вы ведь не злой человек, Джейми.

Я рассмеялся.

- Хотелось бы так думать!

- Ну вот. Вы не злой, и мальчик проказничает не со зла. Значит, надо преподать ему урок, а не причинить боль. Пусть отмывает грязь – в следующий раз станет думать. Вот и все! И мы довольные едим блины.

- Блины – во! – Турген весело выставил в воздух растопыренную пятерню, показывая, что второй завтрак получился выше всяких похвал. – Я бы сто тысяч таких блинов съел! Тетя Полина, а можно мы с Кирой потом пойдем…

- Ты из-за стола-то сможешь выйти? – спросила Полина. Турген похлопал себя по животу и вдруг нахмурился.

- Ой, нет! Я, кажется, скоро какать захочу! – с поистине орочьей непринужденностью сообщил он, и Кира рассмеялась, словно хотела сказать: вот глупый мальчик!

- Так что пока лучше не уходить далеко, - сказала Полина, и в этот момент в дверь позвонили – резко, требовательно, как звонят только господа на государевой службе.

Такие звонки не приносили ничего хорошего.

После войны я это точно знал.

Полина

Гость был тоже магом, если судить по искрам над головой – но, в отличие от Джейми, он мне сразу не понравился. Высокий, крепко сбитый, с мясистым острым носом и темно-карими глазами, он смотрел так, словно намеревался немедленно сделать вскрытие столовым ножом. На носу красовались круглые темно-синие очки, крупный рот изгибала улыбка, обнажая белоснежные зубы, и мне показалось, что клыки крупнее и острее, чем у обычных людей.

Однако Джейми ему обрадовался. Они обменялись рукопожатием и дружески обнялись, похлопывая друг друга по плечам, Джейми пригласил мага в гостиную и, указав на нас с Кирой, произнес:

- Вот, познакомьтесь. Это Арден Лонграйт, мой коллега. Арден, это Полина и Кира, мои гости.

Я улыбнулась, не зная, как благородные дамы этого мира приветствуют не менее благородных гостей. Арден подошел, осторожно пожал мою руку, и хищная улыбка сделалась шире.

- Рад познакомиться, миледи, - произнес он и, обернувшись к Джейми, поинтересовался: - И откуда же ты умудрился выкопать настоящих иномирянок?

- Как вы… - начала было я и осеклась. Кира снова спряталась за меня, и я невольно обратила внимание на то, что и Турген последовал ее примеру: дети сейчас стояли за мной словно цыплята за квочкой. Арден только рукой махнул.

- Запах, - объяснил он. – У вас особенный запах, миледи.

- Арден – смеллист, - произнес Джейми. Уж он-то не испытывал никакой неловкости. – Он работает с запахами, знает все запахи нашего мира. Я так и знал, дружище, что ты сразу поймешь, кто они.

- Вы парфюмер? – предположила я. Арден чуть сильнее сжал мою руку. Его пальцы были сухими и твердыми, и мне вдруг подумалось, что он переломает мне кости, если захочет.

- Я их консультирую, - ответил он и беглым движением дотронулся до кожи у меня за ухом. – Например, говорю, что духи надо наносить именно сюда, здесь они проявляются чище и ярче. Именно здесь человек всегда пахнет самим собой.

Я поежилась. Кожа за ухом казалась обожженной.

- Ты смущаешь мою гостью, - пришел на помощь Джейми, и я посмотрела на него с благодарностью. Повинуясь жесту хозяина, Арден устроился в кресле, а мы с Джейми сели на диван – Турген схватил Киру за руку и уволок из гостиной. Я вздохнула с облегчением.

- Уж такова моя природа, - рассмеялся Арден. – Впрочем, лучше расскажи мне, как ты умудрился раздобыть иномирян! В последний раз их сюда заносило перед Пелленойской войной! Или твоя это секрет?

- Секрет, - холодно произнес Джейми, и Арден понимающе качнул головой.

- Тогда и я буду молчать. Ты меня знаешь, в плане тайн я закрытая могила.

Хотелось бы мне в это верить! Впрочем, Джейми держался совершенно спокойно, и я решила, что тоже могу успокоиться. Не будут же меня резать на ломтики в его присутствии!

- Так что случилось? – осведомился Джейми. – Ты вроде бы собирался на Борстнонское побережье?

Арден вновь махнул рукой.

- Собирался, у меня был билет на куллевилльский экспресс сегодня в полдень. Но ты только представь себе, меня вызывает ректор Краузе и говорит: несколько часов назад хранилище академии было вскрыто.

Джейми оторопело провел ладонью по лицу. Удивленно посмотрел на Ардена.

- Вскрыто? Но там же защитные заклинания, они испепелят любого, кто не имеет допуска! Да мы же с тобой сами их ставили!

Арден кивнул.

- Верно. Ничего не пропало, но кто-то этой ночью побывал в хранилище и провел там четверть часа, если верить внутренним датчикам. Как думаешь, что ему могло там понадобиться?

Джейми поднялся с дивана и принялся ходить туда-сюда, пытаясь успокоиться. Мне вдруг захотелось стать невидимкой – или занимать как можно меньше места. Арден покосился в мою сторону и подмигнул. Его взгляд, кажется, проникал под кожу.

- Может, что-то все-таки забрали? – предположил Джейми. – И Краузе не хочет уточнять детали, но ему нужно, чтобы мы усилили защиту?

- Я тоже об этом подумал, - признался Арден. – Там ведь чего только нет!

Я представила, каким может быть хранилище в академии магии – скелеты невиданных зверей, заспиртованные уродцы в банках, насекомые в янтаре, книги из стран, которые давно лежат на дне морском. Во мне шевельнулось какое-то детское чувство: вот бы там побывать!

- Но все на своем месте, во всяком случае, Краузе так говорит, - продолжал Арден. – Я прошел по основным вешкам, усилил нашу с тобой защиту, и обнаружил кое-что странное, - он снова посмотрел в мою сторону неприятным ощупывающим взглядом и продолжал: - Там все так и смердело септинидом.

Лицо Джейми обрело почти монументальную тяжесть. Он посмотрел на меня примерно так же, как Арден, и я с трудом удержалась от того, чтобы не закрыть лицо руками.

- Септинид это вещество, которое появляется тогда, когда кто-то проходит из одного мира в другой, - объяснил он, и Арден добавил:

- Я уловил его остатки на ваших волосах, миледи. Получается, ваш соотечественник побывал в хранилище академии. Понимаете, что это значит? Он проник прямо в хранилище, минуя двери, и был таков! Он умеет самостоятельно открывать проход из вашего мира в наш.

Честно говоря, я настолько растерялась, что не знала, что именно можно ответить на это. Джейми правильно оценил выражение моего лица, потому что поднялся с дивана и произнес:

- Пожалуй, нам надо заглянуть в хранилище. Полина, составьте нам компанию.

Джейми

Хранилище академии магии – это всегда собрание чудес и диковин. Когда мы вошли в распахнутые высокие двери, то Полина негромко ахнула и принялась восторженно озираться по сторонам. На мгновение она сделалась похожа на ребенка в кондитерской, и я вновь подумал о ней с теплом.

- Вот, взгляните-ка! – Арден прошел мимо стеллажей, забитых коробками с сердоликовой и хризолитовой галтовкой для практических работ первокурсников. Жаль, что их нельзя пустить в простенькие ювелирные украшения: заклинания, которые хранятся в прозрачной глубине, лучше не отпускать на свободу. – Здесь!

Он стоял возле шкафа, заполненного ящиками и ящичками с порошками, и я подошел к нему и убедился: да, септинид. Здесь все им пахло, даже острые ароматы порошков не могли его перебить и размазать. Закрыв глаза, я пробежался пальцами по остаточным энергетическим нитям. Да, они выглядели так, словно кто-то старательно и очень осторожно прорезал их направленным заклинанием. Причем, шло оно не из нашего мира, а как раз из другого.

- Кто-то шел от них к нам, а не от нас туда, - ответил я. – Направление разреза и состав нитей говорят об этом точно. Полина, вспомните, пожалуйста, еще раз, как именно вы сюда попали.

Она нахмурилась, словно вспоминать было больно. А ведь совсем скоро она может отправиться домой. За что ей здесь держаться? Неужели за чужой дом и доброту такого же чужого человека?

Она уйдет. А мы с Тургеном будем жить дальше, вспоминая утро с запахом блинов и надежды, и понимая, что ничего похожего с нами уже не случится. Можно нанять служанку, можно даже жениться – но все это будет уже совсем не то.

- Мы с Кирой вышли из дома. Было утро, около семи часов, - ответила Полина. – Кругом был густой туман. Очень густой. Мы шли почти на ощупь. Кто-то прошел мимо нас, но я его не увидела, только услышала шаги. Потом я поняла, что мы идем уже долго, но не можем выйти туда, куда надо.

Арден пощелкал пальцами.

- Этот туман. В нем был какой-то запах?

- Да, - кивнула Полина. – Что-то химическое. Но я подумала, что это какой-то выброс с завода, у нас в городе крупное производство.

Да, все-таки они не дикари… Арден задумчиво подошел к Полине, едва заметно втянул носом воздух и спросил:

- Как вы себя чувствуете? Вот здесь, сейчас?

Она неопределенно пожала плечами и призналась:

- Знаете, это очень странное чувство, но мне кажется, будто я дома. В своем мире. Я не знаю, как это описать, но… тут будто бы все мое.

- Вы так реагируете на остаточные энергетические оттиски, - сказал я. – Знаете, скорее всего, дело было так. Когда вы с Кирой шли по улице, мимо вас как раз прошел тот человек, который умеет открывать проход между мирами. Он вышел от вас к нам, а вы совершенно случайно прошли потом его дорогой. И сегодня он зачем-то прорезался из вашего мира в наш, прошел в хранилище и вернулся обратно.

Полина только руками развела. Я понимал, что все это дает ей надежду. Можно вернуться домой – и она, конечно, вернется.

Я решил разозлиться на себя, чтобы успокоиться. В конце концов, я знаю Полину всего несколько часов. Да, она, конечно, мила – но мало ли на свете милых девушек? Ее блины, разумеется, хороши – но разве я не ел блинов? Незачем так прирастать душой к пустякам.

- И что же теперь делать? – спросила Полина и посмотрела на меня с испуганной надеждой. – Вы ведь сможете найти его, правда?

Арден приобнял ее за плечи: смеллисты всегда так поступают – подходят близко, держат крепко, но сейчас мне почему-то сделалось не по себе. Кажется, Полина окаменела от неожиданности – и ей совершенно точно было неприятно.

- Хотите вернуться домой? – улыбнулся Арден. – Мы обязательно вас вернем, можете мне поверить.

- Вы говорили, что тут уже были такие, как я? – уточнила Полина и отошла в сторонку, к банкам с заспиртованными ящерицами. Ящерицы лениво перебирали лапами, открывали и закрывали глаза, но их общество было для нее явно приятнее объятий Ардена.

- Да, - кивнул Арден. Кажется, его нисколько не обидел испуг Полины; вот что значит по-настоящему легкий нрав. – Пусть редко, но они появляются, заканчивают, как правило в препарационных залах академий, так что я понимаю Джейми, который не хочет о вас рассказывать.

- Препарационных? – переспросила Полина. – То есть, вы что, вскрываете таких, как я?

- Наука этого требует, - сказал Арден. – Представьте, что вам в руки попало уникальное существо! Конечно, вы станете его всесторонне… - улыбка Ардена стала совсем хищной, и мне страшно захотелось поучить его хорошим манерам, хотя он вроде бы не делал ничего дурного, - исследовать. Но не бойтесь! Клянусь столпами Истины, я буду молчать о вас.

Клятва столпами Истины из тех, которые называются нерушимыми – значит, Арден в самом деле будет держать язык за зубами, иначе отдача от разрушенной клятвы его убьет.

- А мой соотечественник? – спросила Полина и посмотрела на меня – взгляд был искренним и теплым. – Такие проходы открываются магией, верно? Но в нашем мире нет магии, никакой…

Она осеклась, вспомнив, должно быть, что привело ее сюда. Я ободряюще улыбнулся.

- Возможно, вы не все знаете о вашем мире, Полина. В любом случае, мы выясним, кто все это затеял. Можете мне поверить.

И она взглянула так, словно и в самом деле поверила.

Полина

Когда экипаж остановился возле ворот особняка Джейми, то я невольно вздохнула с облегчением. Арден не нравился мне, он держался слишком близко, и рядом с ним я чувствовала, будто падаю в пропасть, бесконечную и страшную, наполненную только тьмой.

Он был другом Джейми, и не мне было комментировать эту дружбу. Но по возможности я собиралась держаться от смеллиста подальше.

- Надеюсь, с детьми все в порядке, - сказала я. Червячок тревоги, который точил меня все это время, будто бы вырастил дополнительную дюжину зубов. Джейми вышел, протянул мне руку, помогая спуститься, и ответил:

- Разумеется. Голем не позволит, чтобы они вышли за пределы его круга.

Перед тем, как отправляться с Арденом в хранилище академии, Джейми вызвал голема – это был глиняный истукан, похожий на манекен. Одна его рука была почему-то короче другой. Затем Джейми вывел Киру и Тургена в сад, провел рукой, очерчивая большой круг, в который вошла беседка, клумбы с отцветающими пионами и часть ступеней, ведущих в дом, и объяснил:

- Вот, здесь они в полной безопасности. Голем их не выпустит, можете не переживать. Я всегда так оставляю Тургена, когда мне надо куда-то уйти.

Турген вздохнул. Впрочем, у ребят было достаточно игрушек, чтобы не скучать до нашего возвращения. Я вспомнила ту игрушку, которую Кира сделала для Арины – смешного зайца из носка. Он был в ее руках, а потом как-то вдруг потерялся…

- А если им захочется… - начала было я.

- Голем отведет, - заверил Джейми. - Все будет в порядке, Полина, обещаю.

Войдя в ворота, мы увидели, что Турген и Кира тихонько катают тележку с запряженным в нее ежом. Дети выглядели вполне мирно, с ними не случилось ничего плохого, но Джейми вдруг запустил руку в волосы и воскликнул:

- Турген! Убью!

Турген прыгнул с места и исчез в пионовой клумбе – там он, судя по всему, выкапывал окоп по всем правилам военного искусства. Кира обернулась в сторону дома и устало вздохнула, словно хотела сказать: мальчишки такие мальчишки!

На одной из колонн красовалось слово. Из трех букв. И да, это был не «мир» и не «дом». Оно гордо выступало, написанное чем-то зеленым. Кроме слова, на колонне красовался еще и цветок, и, поймав мой взгляд, Кира опустила глаза.

- Так, цветок это ее работа, - поняла я. – Кира всегда поддерживает друзей. А над словом трудился уже Турген.

Джейми подошел к колонне, ковырнул пальцем первую букву и посмотрел на голема, который сидел на ступенях.

- Ну а ты куда смотрел? – поинтересовался он.

- Беречь детей, - гулко откликнулся голем, и в его груди что-то низко загудело и заклокотало. – Не допускать травм и ранений. Не позволять уходить и не пускать незнакомцев. Я сберег. Я не допустил.

- Пожалуй, из вас не слишком хорошая нянька, - улыбнулась я, и мне вдруг стало так хорошо и смешно, что я чуть не расхохоталась в голос. Турген высунулся из пионов и скорчил уморительную рожицу.

- Дядя Джейми, мы это цветочной сердцевинкой нарисовали, - признался он. Кира кивнула, подошла к нам и устало взяла меня за руку. – Оно вроде бы высохло, и ничего не видно, а потом все видно. Тут почтальон газету принес, так хохотал! Мы в него камнем кинули. А что он хохочет?

Джейми со вздохом извлек Тургена из клумбы и встряхнул, как следует. Мальчик заныл, предчувствуя скорое знакомство с ремнем, а я вспомнила, как когда-то таким же образом расписала бабушкин деревенский домишко. В качестве пера у меня была надкусанная зеленая слива, и я нарисовала бабочку.

- Наверное, дети во всех мирах проказничают одинаково, - вздохнула я. – Джейми, а как вы безобразничали в детстве?

- Я?! – возмущенно переспросил Джейми. – Я всегда вел себя прилично. И не писал таких вот слов на колоннах.

Турген заскулил еще громче. Кажется, ремень предстал перед ним, как живой.

- Согласна, мальчик заслужил наказание. Что надо сделать с этой колонной? – спросила я. – Побелить?

Джейми кивнул и признался:

- Я боюсь давать ему кисть, он испортит больше, чем исправит. Ладно, Турген, ремня не будет, но ты все равно наказан. Сегодня никаких теневых сказок!

Турген всхлипнул и разревелся. Джейми выпустил мальчика, и Кира обняла его, пытаясь утешить. Она всегда была такой, моя девочка – если кому-то рядом с ней было плохо, она всегда старалась хоть как-то помочь ему.

Сердце тоскливо сжалось. Я все бы отдала, лишь бы Кира заговорила снова. Джейми говорил, что ей надо просто успокоиться и отдохнуть, и я хотела ему верить, но что, если она никогда не сможет произнести ни слова?

Я присела на корточки рядом с детьми, обняла их, и Турген обхватил меня за шею и заплакал еще сильнее.

- Что такое теневые сказки? – поинтересовалась я.

- Это такая игрушка, - ответил Джейми. Было видно, что ему не по себе. Он не хотел наказывать Тургена, но мальчика следовало воспитывать, надо было быть строгим и серьезным, и мне стало жаль их обоих. Они казались невероятно, космически одинокими. – Ее заводишь, и она рассказывает сказку, а по стене плывут тени животных.

- Турген, ты понимаешь, что провинился? – спросила я, отстранив его и заглянув в лицо. Мальчик печально кивнул. – Тебя наказали не просто так, из вредности, а за проступок. Значит, ты должен выдержать наказание с достоинством и силой. Согласен?

- Угу, - всхлипнул Турген, и Кира тоже приготовилась поплакать с ним за компанию. – Но только это трудно.

- Я знаю, маленький, - сказала я. – Но делать нечего, сегодня ты без сказки. Так решил твой опекун, а его надо слушаться.

Турген вздохнул. Я выпрямилась, взяла детей за руки и предложила:

- Но я знаю, как все наладить. Краски есть?

Джейми

Через час вместо нецензурщины на колонне расцвел целый сад. Я смотрел, как Полина и дети рисуют цветы и птиц, и удивлялся тому, что позволил это. А ведь позволил! И теперь на колонне распускались пионы и розы, над ними раскрывали крылья сиреневые и золотые птицы, поднимаясь все выше и выше, и я чувствовал, как где-то в глубине моей души, там, под пеплом сгоревших городов и рычанием умирающих драконов, приходит в движение что-то хорошее.

Полина обернулась в мою сторону, улыбнулась – возясь с детьми, она словно бы забыла, что я за ними наблюдаю. Даже странно: еще вчера вечером ее здесь не было. Сегодня я бы выпорол Тургена за испорченные соли, мы бы угрюмо отправились по своим комнатам, и я сидел бы за столом, читал «Жизнь двенадцати королей» и понятия не имел бы, как скоротать лето.

- У вас краска вот тут, - я дотронулся до кончика носа. Полина рассмеялась, стирая розовое пятнышко. Быстро же мы привыкли друг к другу! Или это просто потому, что она была такой благодарной за мою доброту и легкой на подъем?

Легкость. Мне сейчас тоже было легко. Кто бы ни забрался в хранилище академии, чем бы это ни грозило, у нас впереди целое лето. Солнце, река, цветы и отдых.

- Как вам? – спросила Полина и указала на одну из птиц. – Это ведь традиционная роспись? Я видела на одном из домов, когда нас с Кирой везли на невольничий рынок.

Свет будто бы померк. Утром они с дочерью были рабами, неделю назад они попали в другой мир, и этого не стереть вот так, запросто. Это будет всплывать в страшных снах – и они проснутся, но сон не закончится.

«Их надо вернуть обратно, - с неожиданной острой горечью подумал я. – Дома им будет лучше, потому что это дом».

- Красиво, - одобрил я. Птицы действительно были нашими – жевойенская роспись прославила королевство на весь мир своими тонкими линиями и яркими красками. – Вы в самом деле замечательная художница, Полина.

Она улыбнулась в ответ. Кира дорисовала цветок – обычный, как рисуют дети. Турген добавил цветку два синих лепестка и отошел в сторонку, оценивая работу.

- Ну вот, - одобрительно произнес мальчик с видом знатока живописи. – Теперь ничего не видно. Дядя Джейми, а ты можешь сделать так, чтобы у почтальона была шишка на носу?

- Это еще зачем? – удивился я. Почтальон был той еще шишкой на ровном месте, ему до всего было дело, но я никогда и никого не стал бы уродовать.

- Чтоб он его не совал, куда не надо! – возмущенно заявил Турген. – Мы и сами не знали, куда деваться, а он еще хохочет! Дядя Джейми, а Кира заговорит когда-нибудь?

Девочка со вздохом прильнула к матери. Полина погладила ее по голове, и в этом простом жесте было столько тепла и любви, что я невольно залюбовался ими – в очередной раз. Когда ты боевой маг, мимо тебя часто проходят простые и очень важные вещи.

Я вспомнил, как однажды вернулся домой, в нашу старую квартиру. Элейна держала Джека на руках – они стояли у окна, выходящего в сад, и рассматривали красногрудую птицу, которая опустилась на ветку. Элейна негромко говорила: «Смотри, Джеки, птичка!» - а сын улыбался, лопотал что-то на своем младенческом языке, и их фигуры, озаренные вечерним светом, казались сошедшими с иконы.

Это был последний раз, когда я видел их вот так – спокойными, светлыми, мирными. На следующее утро я отбыл в часть, а потом началась война.

- Джейми? С вами все в порядке?

Полина смотрела на меня с искренней тревогой. Я понял, что у меня было впечатляющее выражение лица. Вот оно, прошлое: всегда выберется в самый неожиданный момент, и с этим ничего не поделать.

Я вроде бы привык. Отболело, зажило – и я жил дальше, работал, воспитывал Тургена, читал «Жизнь двенадцати королей», так и не забравшись дальше второй главы. Но вот ведь, боль снова ожила, обожгла меня и ушла.

Прошлого не вернуть. Женщина с ребенком в моей памяти постепенно поблекнут, останутся акварельным наброском. Однажды все закончится – но до этого еще надо добраться.

И Полине, и мне.

- Да, просто заныла старая рана ни с того, ни с сего, - я прикоснулся к груди под правой ключицей. Там был ожог, который я получил в Арнаннской операции, он и правда иногда напоминал о себе. – Полина, неужели так на самом деле бывает?

Беспокойство в глазах Полины сменилось мягкими искрами улыбки души.

- Что именно?

- То, что все мы вот так хорошо проводим время, - сказал я и принялся растирать ладони. Руки окутало облачком серебристых искр, и Кира удивленно ахнула. Турген смотрел с привычным интересом. – А ведь мы встретились только сегодня утром! Но вот ведь, все так легко, будто мы давным-давно знакомы…

- Меня это тоже удивляет, - призналась Полина. – И очень-очень радует.

Искры сорвались с моих рук, проплыли к расписанной колонне и утекли в нарисованных птиц. Я хлопнул в ладоши, и птицы полетели по колонне – проступили зеленые очертания далеких садов, появились барашки бойкого ручейка, выпрыгнула золотистая рыбина. Кира издала восторженный возглас, захлопала в ладоши, и ее лицо трагически дрогнуло – я готов был поклясться, что она готова была заговорить с матерью, но не смогла этого сделать.

- Обалдеть! – Турген подпрыгнул от радости, его темные глаза наполнил энергичный блеск. – Дядя Джейми, ничего себе!

Заклинание иссякло, и рисунок замер – впрочем, я оживлю его в любой момент, как только потребуется. Полина смотрела на девочку с искренней горечью – наверно, она тоже ждала, что Кира заговорит, но чуда не произошло.

- Все наладится, - произнес я, стараясь говорить как можно увереннее. – Чем больше ярких хороших впечатлений, тем лучше.

Полина кивнула, но я сомневался, что она расслышала то, что я сказал. Все мы молчали, и тихое очарование вечера медленно утекало прочь.

- Пойдемте в дом, - предложил я. – Как насчет чего-то вкусного?