Инсептер

Ocho/Очо

Вернувшись в комнату, Леша завалился на кровать, не раздеваясь. Хотел заняться уроками, но вместо учебников вытащил из рюкзака черную книжку.

– Автор – П. Князь, – прошептал Леша.

Сегодня Чубыкин сказал, что у него, Мышкина, княжеская фамилия. Мог ли отец взять псевдоним Князь? Петр Князь. Наверное, почему нет. Леша запихнул «Альто-Фуэго» под подушку и снова лег. Всё, о чем он мог думать, – это еда. Флорентийский стейк средней прожарки. Закуска тзатзики. Сувла – шашлыки из баранины. Три вида пасты. Перед глазами плыли наполненные тарелки, а Леша брал и одно, и другое, и третье. Сначала по чуть-чуть, а потом всё сразу. «Тьфу, что я всё о жрачке да о жрачке», – Леша потряс головой. Время от времени он посматривал на циферблат своих «Тиссо»: стрелки ползли слишком медленно. Уставший и голодный, Леша пролежал без движения весь вечер.

Когда часы показали ровно десять, дверь комнаты скрипнула и открылась. На пороге стоял Никита Анохин. Физкультурную форму он успел сменить на скучную серую рубашку и брюки. Леша привстал и удивленно уставился на незваного гостя.

– А коменда сказала, у меня хороший сосед, – Никита пожал плечами и, вытащив из-под кровати чемодан, принялся разбирать вещи. – Си-ро-та. Ты, что ли, сирота, Чмышкин? Ты же у нас вроде богатый чувак, чего тогда с плебеями живешь?

Леша буравил взглядом Никитины шмотки: стопку одинаковых рубашек, черные брюки, галстуки и пиджаки. Всё аккуратное, ровно сложенное и пахнет наверняка «Ленором» или еще какой-нибудь свежестью альпийских лугов.

– Ты че ко мне примотался, я спрашиваю?! – Леша вскочил с кровати и, схватив Никиту за плечи, повалил на пол. Тот упал, но тут же поднялся. – Че примотался ко мне, тварь?

– Надо – и примотался, – Никита смахнул Лешину руку. – Отвали, Чмыш, не до тебя сейчас.

– Еще раз про Чмыша пошутишь, урою! – выкрикнул Леша и стукнул Анохина по лицу. – Нищеброд чертов!

Никита вытер ладонью струйку крови над губой, сжал кулак и дал сдачи. От точного удара в челюсть у Леши заныла кариозная «семерка». Они с Анохиным сцепились и покатились по полу, то и дело ударяясь о ножки стола и кроватей.

Никита пыхтел, пытаясь лягнуть Лешу в живот, Мышкин целился врагу в нос. Бледную Анохинскую физию хотелось раскрасить до неузнаваемости. Но в очередной раз замахнувшись, Леша промазал. Анохин ловко увернулся, отпустил хватку и запрыгнул на подоконник.

– Иди-ка сюда, – Леша поднялся.

Не отвечая, Анохин открыл окно пошире.

– Ты чего делаешь! Третий этаж!

Леша бросился к окну, но поздно. Никита Анохин шагнул в пустоту и исчез.

Секунда. Еще одна. Леша стоял, не шевелясь и разглядывая трепещущие занавески. В голове не к месту запел Макаревич: «Он любил ее, она любила летать по ночам».

Мышкин подошел к окну и осторожно выглянул. Кишки Никиты Анохина не текли по асфальту, никто не кричал «караул» и «помогите». Только фонарь, как одинокий сторож, освещал пустой школьный двор.

– Анохин! – крикнул Леша. – Анохин, ты где? Ты… в порядке?

Снизу послышался смех, заразительный и громкий. Под окнами стоял Никита Анохин. Леша выдохнул от облегчения. Живой, гадина. Стоит, лыбится… Лешины кулаки машинально сжались.

– Адьос, инсептер! – Анохин отсалютовал на прощанье.

Скрипнула школьная калитка, и Никита исчез. Леша было занес ногу над подоконником, но тут же остановился. Третий этаж.

Чертыхнувшись, Мышкин закрыл окно и упал на кровать. На часах было десять-тридцать. В животе печально булькнуло.

В учебном крыле лицея было темно. Миновав лестницу и коридор, соединяющий два крыла, без происшествий, Леша прокрался мимо запертых кабинетов. Фонарик айфона освещал скрипучие паркетные доски, стенгазеты и бюст Лермонтова в углу. Издалека в темноте он выглядел довольно устрашающе, и Леша ускорил шаг.

Столовая находилась за углом. Даже ночью здесь пахло едой. Пусть подгорелой и невкусной, но едой! Леша схватился за ручку и, крадучись, как вор, проник внутрь. Мобильник осветил столы и перевернутые стулья на них.

Зайдя за прилавок и открыв дверь в кухню, Мышкин пошарил в поисках выключателя. На маленьком пятачке теснились плита с вытяжкой, духовой шкаф, стол, раковина и пара холодильников.

В первом стояли салаты в пластиковых банках, накрытых пленкой. Леша разодрал ее ногтем и запустил пальцы в мягкую массу оливье. Мышкин облизывал майонез с ладони, хрустел горошком и был совершенно, бесконечно счастлив. После он закусил холодным мясным рагу, помидорами и ромовой бабой. Подумав, Леша засунул за пояс палку сервелата. «Если съем половину в четверг и половину в пятницу, продержусь до конца недели», – оптимистично подумал он.

Аккуратно прикрыв дверь кухни, Леша вернулся в столовую. Хотел взять что-нибудь еще, но постеснялся. Всё-таки воровство, хоть и вынужденное. Ничего, до выходных хватит, а там появятся его сиротские талоны на питание.

Осторожно, стараясь не уронить сервелат, Леша пошел к выходу. Но тут свет в столовой неожиданно зажегся. Мышкин так и остановился, боясь шевельнутся.

– Да повернись ты, чего замер.

Леша повиновался. «Как же дебильно я, наверное, выгляжу».

На крайнем столе, где не было перевернутых стульев, сидел парень. Первым делом Леша заметил каштановые волосы до плеч и красную футболку.

Оглядев Мышкина, незнакомец сощурился, шмыгнул вздернутым носом и сказал:

– Колбасу, значит, прешь.

– Нет, блин, спасаю командира Колбасье из вражеского плена, – выпалил Леша, а сам подумал: «Тоже мне, капитан очевидность».

Длинноволосый выдавил смешок.

– Не боись, не сдам, – кивнул он. – Спасай дальше своего командира Колбасье. Я Святослав, кстати.

– Не тот ли, из-за которого химик к нам на экзамен прибежал? – полюбопытствовал Леша.

– Может, и тот, – Святослав откинул со лба отросшую челку. – Сижу вот, тебя жду. Ты же Мышкин?

Леша удивленно кивнул.

– Есть сообщение, – сказал Святослав с важным видом. – Тебя ждут в гранд-кафе «Доктор Живаго». Сейчас.

– Кто?

– А я откуда знаю. Меня просто попросили передать. Рома Быков, знаешь такого? Думаю, там можно будет поесть.

«Поесть! – в животе у Леши булькнуло. – Собственно, а что я теряю?» Быков, Быков… Тот самый Быков, что хотел выбить всю дурь из Анохина до дворе? «Враг моего врага – мой друг», – усмехнулся Леша про себя. К тому же, стало ужасно интересно, зачем это Быкову звать Мышкина ночью в «Живаго».

– Там охранник у дверей. Как выйти?

– Мы же на первом этаже, – Святослав дернул худыми плечами. – Окно открывай и иди куда хочешь.

«Он любил ее, она любила летать по ночам», – снова зазвучало в мозгу.

Леша помотал головой, пытаясь изгнать навязчивую мелодию, решительно подошел к окну и, держась за раму, выпрыгнул навстречу московской ночной прохладе.

– Дверь закрой в столовку, когда уходить будешь! – крикнул Леша Святославу вместо прощания.

Он никогда не был в кафе «Доктор Живаго», но кое-что о нем слышал. Бывшие одноклассники ходили туда с родителями. Пока он торчал в опустевшем курортном городе, где выучил все улицы, повороты и тупики за первые два дня, жизнь в его любимой Москве била ключом.

…Сначала Леша шел пешком, потом побежал – он и сам не знал, зачем. Палка сырокопченой всё еще торчала из-за пояса, как опасное оружие. Мышкин пересек пустую Знаменку и, оказавшись на Моховой, ускорился. Ночная Москва! Как же он скучал по родному городу, по запаху его улиц, по сигналящим машинам, грязным переходам и кремлевским звездам!

Когда впереди показалась гостиница «Националь», Леша поправил колбасу за поясом, спрятав ее под футболку. Может, сегодня он и поел, а вот о завтра надо позаботиться.

Окна «Доктора Живаго» были закрыты тяжелыми бархатными шторами. Увидев свет внутри, Леша собрался с духом и толкнул дверь.

Голоса. Как же много голосов. Люди толпились у барной стойки, сидели в красных креслах, переговаривались и курили прямо в помещении. Красногубые официантки в белых передниках сновали туда-сюда, таская подносы с едой и выпивку. Играла бойкая, дерзкая скрипка, воздух наполнялся ароматами духов и угощений. По стенам неслись красные лошади, сверкали бокалы, и Леша стоял, очарованный этой неожиданной красотой. Только поймать общее веселье почему-то не получалось: в нос бил то и дело запах паленого, и Леша против воли вспоминал прошлогодний пожар.

Из оцепенения Лешу вырвал мягкий женский голос.

– Я могу вам помочь?

Перед ним стояла девушка в черном платье. Губы у нее были красные, как у официанток, а волосы забраны в аккуратную прическу. Выбившиеся прядки касались тонкой белой шеи и щек, едва тронутых румянцем.

– Я… это, – промямлил Леша и уставился на глубокий вырез ее платья.

Увидев его замешательство, незнакомка только рассмеялась.

– Я вас провожу, – она взяла Лешу под руку и повела в глубь кафе, в самую толпу.

Леша перебирал ногами и крутил головой. Как же много тут людей! И какие все… странные.

Казалось, что все гости «Живаго» собрались на костюмированную вечеринку. Тут был и рыцарь с мечом, и хмурый спецназовец в бронежилете, и усатый капитан в кителе. Были и девушки – столько прекрасных девушек Леша не видел никогда в жизни. Они танцевали, покачивая бедрами в такт неслышной музыки и запрокидывая голову.

Они курили тонкие сигареты – прямо за барной стойкой, расстреливая цепкими взглядами мужчин в ресторане. Темноволосая красотка в пышном платье цедила вино из красного бокала. Блондинка в блестящем платье с вырезом до пупка скучала, поигрывая блестящими наручниками. Но самой красивой была Лешина спутница.

Она провела его к столику у окна, накрытому белой скатертью и, мягко надавив на плечи, усадила на свободный стул.

Напротив сидел мужчина средних лет, худой, с усталыми глазами. Седеющие волосы незнакомец зачесал набок. Мужчина крутил в руках трубку, набитую табаком, и молчал, разглядывая Лешу.

– Нравится моя девушка? – наконец сказал он. Голос у него был красивый, бархатный, как у ведущего новостей.

– Нравится, – вежливо ответил Леша, хотя на языке вертелась грубая фраза. – Здесь что-то горит? – он снова шмыгнул носом. Запах горелого вроде бы рассеялся, но всё еще продолжал преследовать Мышкина, как навязчивое воспоминание из прошлого.

Девушка в черном платье облизнула красные губы и, слегка кивнув, скрылась в толпе. Мужчина даже не посмотрел ей вслед. «Откуда у этого хмыря, – Леша бегло оглядел старый пиджак с катышками и кольцо-печатку на указательном пальце, – такая девчонка. Бомба!»

– Что, считаешь, недостоин? – незнакомец вытащил из кармана коробок спичек, поджег одну и стал раскуривать трубку. – Ну, не молчи.

Про запах незнакомец не сказал ни слова. Комнату заполнял дым от трубки, Леша покашливал и смотрел исподлобья: что тут происходит? Глаза у мужчины были круглые, собачьи. Как у… мопса. Он курил, пуская Мышкину в лицо вишневый дым.

– Нельзя курить в помещении, – Леша отвернулся.

Мужчина сделал еще одну затяжку и, показав желтоватые зубы, улыбнулся.

– Я инсептер, – ответил он, глядя Леше прямо в глаза. – Мне всё можно. Как и тебе.

Лешино сердце забилось часто-часто. Инсептер! Неужели он всё узнает?

– И вы умеете переносить людей из этой страны, Эскритьерры? – выпалил Леша. Про навязчивый запах пожара он тут же забыл.

– Умею, – незнакомец закончил курить и, вытащив из кармана пиджака металлический штырь, стал протыкать им табак в трубке. – Ты тоже умеешь.

– Откуда вы знаете?

– Я всё о тебе знаю, – мужчина высыпал табак на салфетку и забил трубку по-новой. – Мы, инсептеры, бережем друг друга. Бережем свой дар. Ты один из нас.

Леша хотел съязвить что-то из серии «ты волшебник, Гарри», но промолчал.

– И зачем? – спросил он. – Зачем вытаскивать людей из Эскритьерры? Зачем они нам?

Мужчина в очередной раз выпустил дым в лицо Леши.

– Когда ты только родился, – начал он. – Твой отец предупредил, что ты будешь спрашивать. И я пообещал: когда тебе, Леша, будет пятнадцать, и ты поймешь свою сущность, я всё расскажу.

«Отец! Он знает отца!».

– Для начала запомни первое правило инсептеров, – мужчина поманил Лешу пальцем.

– Никому не говорить об инсептерах? – вырвалось у Леши, и собеседник нахмурился.

– Нет, – он покачал головой. – Эскритьерра – это мир, который придумал ты сам. Для этого напиши историю, поставь точку своей кровью и сожги конец.

«Это я уже слышал от Сида».

– Значит они, то есть мы – писатели?

Мужчина рассмеялся:

– Вроде того. Безусловно, все мы обладаем… некими способностями к литературному труду. Но мало кто из нас пишет настоящие книги. Хотя кое-кто из великих был инсептером.

– Кто, например?

– Гоголь. Говорят, его эскрита так и не поймали… Впрочем, не об этом. Всё дело в нашей крови, Леша. Она особенная.

– Да, у меня четвертая отрицательная. Очень редкая, – съехидничал Мышкин.

– Группа крови тут не при чем, – терпеливо пояснил собеседник. – Много веков назад первый инсептер, его звали Алонсо, получил этот дар, смешав свою кровь с кровью старого колдуна. Колдун умер, а дар остался с Алонсо. Он нашел себе сторонников… Раньше существовал древний ритуал посвящения в инсептеры. Нужно было порезать запястье и смешать свою кровь с кровью действующего инсептера.

– И ведь заразы не боялись, – поморщился Леша. Вся эта кровавая история казалась ему бредовой, но он тут же вспомнил главный запрет своего детства: не сдавать кровь. Особенно донорскую.

– Да, хорошо, что это уже в прошлом, – согласился его визави. – В девятнадцатом веке на всеобщем совете инсептеров было принято решение больше не принимать в общество новых членов. Дар передается по наследству, и количество инсептерских семей строго ограничено. В Москве их сто двадцать.

– Многовато для тайного общества.

– Мы не то чтобы тайное общество, – сказал мужчина, обведя взглядом битком набитое кафе, – мы просто не любим посторонних. Попасть к нам можно только по праву рождения. У тебя кровь инсептера, так что добро пожаловать, Леша. Добро пожаловать в мир властителей Эскритьерры.

– И зачем мне там властвовать? – фыркнул Мышкин.

– А ты еще не понял? – мужчина искривил губы в полуулыбке. – Эскриты служат нам, и с помощью них мы можем всё. Хочешь денег, но не знаешь, как заработать? Придумай талантливого бизнесмена, и он отдаст тебе заработанное. Мечтаешь летать? Придумай летающего единорога, и он отвезет тебя, куда скажешь.

– Мечтаешь о красивой девушке – придумай ее, – вырвалось у Леши.

– Схватываешь на лету, – мужчина подмигнул. – Наши способности – врожденные, их нельзя заслужить или получить. Они либо есть, либо нет. Ты вступаешь в клуб самых великих людей, Леша. И это надо отпраздновать.

Мужчина хлопнул в ладоши, услужливый официант поставил перед Лешей черную икру в хрустальной вазочке. Тут же на столе появились ароматные котлеты и рыбная нарезка.

Забыв про правила приличия, Леша набросился на еду. Он ел. Ел икру ложками, потом котлеты и камчатского краба, жевал нежные лососевые ломтики и заливал всё это грибным крем-супом. «Да остановись ты, хватит жрать», – шептал внутренний голос, но Леша его не слушал. Жрать он продолжал, и чем больше ел, тем сильнее ему нравился мужчина с трубкой. «А ведь я даже не знаю, как его зовут», – подумал Леша.

– А как… ваш жавут? – он проглотил последний кусок котлеты.

– Я Вениамин Быков, – наконец представился незнакомец.

Быков. Посмотрев на Вениамина еще раз, Леша тут же вспомнил. Морда мопса. Точно.

– Ваш сын… – начал Леша и про себя продолжил: «мерзкий».

– Учится с тобой в параллельном классе, – Вениамин придвинул Леше тарелку. – Я как раз и посоветовал этот лицей твоему отцу. Мы, элита, должны держаться вместе.

– Мой отец тоже инсептер? – спросил Леша. Он понял это уже давно, вопрос вертелся на языке, просто слова «отец» и инсептер» в голове никак не хотели складываться.

– Величайший, – кивнул Быков. – Мы называли его Князь. Даже я, главный инсептер Москвы, признаю: твой отец лучший из нас.

«Сказать или нет, что с отцом что-то случилось? – судорожно размышлял Леша. – И что я был в Альто-Фуэго?».

– А сами инсептеры могут попасть в Эскритьерру? – полюбопытствовал он.

– Нет, – после недолгой паузы ответил Быков. – Путь в Эскритьерру нам недоступен. Дорога в Эскритьерру откроется перехитрившим смерть, – пробормотал он. – Только акабадоры… Черт бы их побрал!

«Команданте Лестер считал меня акабадором, – вспомнил Леша. – Потому что я провалился в портал».

Он решил пока молчать, чтобы ничем не выдать своего замешательства. А с набитым ртом молчать было проще. Поэтому Леша вернулся к еде, слопав подряд два десерта. Тем временем музыка затихла, толпа расступилась, и Быков, кивнув Леше, вышел в центр.

Он говорил и говорил. Говорил, как повезло всем, кто собрался здесь. Леша смотрел на людей и пытался угадать, кто «настоящий», а кто нет. Девушка в форме майоре полиции – точно придуманная. Ну где вы видели таких шикарных майоров? Да и блондинка с наручниками тоже, наверное, не из этого мира.

А вот женщина в нелепом вязаном свитере, уплетающая краба, точно та, кто придумывает. Хотя кто знает… Леша почесал подбородок. Быков, тем временем, заканчивал свою речь.

– Мы начало всего сущего, – сказал он. – Мы даем рождение новой жизни. Мы – альфа.

– Мы – альфа! – повторил нестройный хор голосов.

Леша улыбнулся. Несмотря на всю странность обстановки, альфой себя чувствовать было приятно. Так он чего угодно себе напридумывает! Во-первых, человека, который будет зарабатывать за него деньги. Где-нибудь на Уолл-Стрит И девушку. А лучше – парочку.

– Леша, подойди!

Леша не сразу понял, что Быков зовет его. Он поднялся и, стараясь ни с кем не встречаться глазами, подошел. Его тут же пропустили в центр круга.

– Первого сентября Алексею исполнилось пятнадцать, и мы рады приветствовать его в наших рядах. Виват новому инсептеру! – торжественно произнес Быков, и толпа выдохнула:

– Виват!

– Леша, скажешь нам что-нибудь? – попросил Быков.

Послышались аплодисменты, но Леша молчал. Он смотрел за спину главного инсептера, туда, где стояла гипсовая фигура пионерки с барабаном.

К постаменту пионерки был привязан Никита Анохин.