Инспекция

Глава 15. ПЕРЕСМЕШНИК

— Иван Семенович, позвольте с вами пообщаться?

— О, братец, меня никто кроме как по фамилии никогда и не называл! Извольте. Побеседуем-с. О чем?

— Не догадываетесь?

— С Барковым все только о пошлостях говорят. А ведь я понятия имею. Литературное видение. Наблюдательность. Знаете, к примеру, что есть старость?

— Интересно послушать ваше мнение?

— Это когда присутствие девицы рассматриваешь только, как досадную помеху от души пукнуть.

— Это же маразм!

— Нет, братец! Маразм, это когда присутствие девицы уже не рассматриваешь, как помеху от души пукнуть! Ха! А младенчество?

— Не берусь с вами соревноваться!

— Когда пукаешь смело и громко в любом обществе.

— Тогда детство?

— Когда пукаешь в обществе, только если невтерпёж, тихонько и исключительно, если есть на кого свалить свою оплошность!

— Юность?

— Когда не веришь, что девушка твоей мечты способна пукнуть где бы то ни было! Ха!

— А зрелость?

— Когда точно знаешь, что способна, но продолжаешь о ней мечтать!

— Барков, вы меня утомили!

— Помилуйте, это же детская тема! Хотите о серьезном?

— Избави боже!

— Кстати, хотите семь доказательств того, что бог — женщина?

— Что-что?

— Во-первых, мужчина не может создать человека, а женщины это делают!

— ?

— Во-вторых, только женщина сначала сделает, а потом подумает. Мужчина начал бы с плана.

— Из чего вы решили, что плана не было?

— Потому что вначале было слово. Это, кстати, в-третьих. Женщина всегда начинает со слов. Потом идут дела, а уж только потом — мысли.

— Да? В-четвёртых?

— Создать мир и не обмыть? Только женщина способна на такое.

— В-пятых?

— Первым был создан мужчина. Будь бог мужчиной, он создавал бы только женщин. Отличный получился бы гарем! А если ему так нужны были мужчины (кстати — зачем? Фи! Конкуренция!) так пусть бы они ему их рожали. Сыновья, по крайней мере, обязаны слушаться.

— В шестых?

— Бессмысленно было создавать женщину из ребра, когда вокруг столько глины! Ведь подошла же она для создания мужчины! Поверьте, из чего можно сделать мужчину, из того всегда можно сделать десяток женщин. Вся эта процедура затеяна для того, чтобы заставить мужчину страдать. В этом суть женщины. Погладить брюки с вечера — это стиль мужчины. А стиль женщины — это дождаться, когда мужчина откроет двери, чтобы уходить, и сказать ему: «Милый, у тебя брюки не глажены! Снимай, я поглажу!» Особенно впечатляет, когда мужчина торопится. Здесь чувствуется тот же стиль. Сперва сделать его со всеми рёбрами, а после сказать: «дай-ка я тебе выломаю одно-два ребра, так тебе будет лучше!»

— Однако!

— Почему вы не спрашиваете, что в седьмых?

— Вы меня утомили, Барков!

— И всё же? Вам не интересно?

— Допустим.

— Запрет на познания. Типичный женский подход. Не ешь плодов с древа познания добра и зла. Да кому же тогда предназначались эти плоды? Богу? Да он и без плодов должен был всё знать! Опять же вдумайтесь: разве бог человек царствовать над природой и зверьми, если бы не знал ни добра, ни зла? Даже и размножаться бы не смог. А ведь другие живые существа могли! То есть, ему запрещено было то, на что он имел полное право, и что, что, казалось бы, именно для него и создано! Провокация! Типично по-женски!

— Барков, с вами не возможно разговаривать.

— Тогда давайте, я почитаю вам стихи!

— Увольте!!!

— Жаль. Даже Пушкину нравятся мои стихи. А уж у него поэтического вкуса бездна.

— Вот ему и читайте.

— И то верно. Пойду, разыщу его… Сашка!