Интервью для столичной газеты

— Так почему же с сезонниками?

— Да потому, что у них и разговора не заходит о трудовой дисциплине. Она подразумевается, а какое удовольствие работать с тем, кто знает свое дело! Это понимает только тот, кто сам умеет работать. У сезонников неумеха и лентяй долго не задержится. Честно говоря, увлекшись комплексными бригадами, мы в ряде случаев снизили к рабочим профессиональные требования, отсюда и вопрос качества возник. Когда каменщик стелет полы, восторга это ни у кого не должно вызывать, даже при всем его личном старании. И швец, и жнец, и на дуде игрец — это только в пословице. Встречаются, конечно, и такие самородки, но мы ведь имеем дело с массовым строительством, где самородки на каждом шагу не попадаются. Нет, я считаю, каждый человек должен заниматься своим делом, но уж в нем-то быть асом.

— А как вы, Гимаев, относитесь к бригадному подряду?

— В общем, положительно… А вы не считаете, что бригадный подряд учитывает, скажем, лучшее из того же опыта сезонников: оплата по конечному результату, оплата за досрочный пуск, за качество? А коэффициент трудового участия — КТУ, определяемый советом бригады, который так умиляет вашего брата-журналиста,— это ведь существует давно, с первой бригады сезонников, там уравниловки нет.

Наверное, и вы писали о Серикове. Человек известный, отец бригадного подряда у нас в стране, а теперь внедряет этот опыт в Болгарии. Так вот, разве он неоднократно и всенародно не говорил с экрана, что нам следует внимательно изучить опыт сезонников? Уж он-то, Сериков, его изучил, я в этом не сомневаюсь.

— Что же вы предлагаете? — журналист торопливо что-то помечал в блокноте.

— Прежде всего, не делать вид, что сезонников не существует, не считать их случайным явлением. Организации «Межколхозстроя» появились только десять лет назад, мощностями они похвалиться не могут и сегодня, а село строится быстро. Но ведь и до этого строено и строено: и школы, и больницы, и коровники, и кинотеатры, и жилье — многое построено сезонниками. Отряд сезонников не уменьшается, уже появилось новое их поколение: сыновья с отцами приезжают на заработки,— хотя, наверное, некоторым это слово режет ухо. Даже появилась новая, совсем неожиданная категория сезонников. Высокообразованные люди из столиц в свой отпуск приезжают организованной бригадой на заработки. Это наиболее «подкованная» часть сезонников, они знают законы — нарушать их не будут и себя в обиду не дадут.

Так не стоит ли внимательнее приглядеться к этой огромной массе людей, желающих работать, организовать ее, придать ей законный статус, а главное, сделать ее планируемой и управляемой? Для села, да и для крупных строек это стало бы ощутимой поддержкой. На мой взгляд, — это реальный резерв, только надо голову и руки приложить.

— И все-таки, давайте вернемся к бригадному подряду, хотя, признаться, я не ожидал таких параллелей: бригадный подряд и сезонники.

— Конечно, за бригадным подрядом будущее, он вобрал лучшее и смело отмел худшее. Грустно, однако, что за бригадный подряд агитирует инженеров рабочий. Доказывает, доказывает результаты… Сериков и его последователи не скрывают, что есть факторы, мешающие внедрению подряда. Сегодня настал день, говорят они, когда нужно, чтобы подряд касался и инженерно-технических работников, чтобы они были материально заинтересованы в новом деле. Без инженерной помощи подряду далеко не двинуться, а отдельные высокопоставленные товарищи упорствуют, говорят — инженеру и его оклада достаточно, вы уж извините, опять не могу не вернуться к опыту сезонников. Раньше, когда они строили примитивные коровники, зернохранилища, склады, инженер действительно им был не нужен. Но как только колхозы встали на ноги и начали строить Дворцы культуры, кинотеатры по индивидуальным проектам, тут сезонникам понадобился и теодолит, и нивелир, и, наконец, инженер. И не просто дипломированный инженер, а толковый, разбирающийся в чертежах и сметах, банковских кредитах. И он нашелся! И как ему платить — двух мнений не было: как и бригаде, ведь делают-то общее дело, интерес один — сдать быстро и хорошо и получить заработанное. Тут некого уговаривать, что, мол, инженеру нужно заплатить, ясно как день: без инженера далеко не уедешь. Вот на этом и настаивает Сериков — рабочий человек с государственным мышлением: чтобы и инженеру платили за участие в бригадном подряде. Пока этот вопрос не решился, меня бригадный подряд полностью не привлекает.

— А что беспокоит вас сегодня как крановщика?

— Скорый переход в бригаду строителей… — и Гимаев стал рассказывать, почему считает не до конца продуманным решение о немедленном включении крановщиков в бригаду.

Незаметно легли легкие весенние сумерки, посвежело, а корреспондент, сменив уже вторую кассету, все задавал и задавал вопросы. Когда последовал каверзный вопрос, требующий подробного объяснения, Гимаев сказал, что у него дома лежит тетрадь, где есть записи на этот счет, и даже с расчетами. Добавил, что в тетради найдется кое-что, способное заинтересовать журналиста, пишущего о строительстве. Они пешком, не торопясь, продолжая беседу, двинулись к общежитию.

По дороге корреспондент неожиданно взволнованно сказал:

— Молодой человек, вам непременно нужно учиться, у вас инженерное мышление, вы многое видите объемно и насквозь — редкий дар для хозяйственника, скажем прямо. Признаться, за свою журналистскую жизнь я встречался с десятками, если не с сотнями управляющих, главных инженеров, не говоря уже о бригадирах, мастерах, и далеко не каждый из них производил на меня такое впечатление. Обычно больше говорят о текущих заботах, мелочах, жалуются на все и вся. Сегодня я, позвольте похвалиться, — битый журналист, узнал от вас немало интересного, неожиданного, а ведь казалось — знаю стройку вдоль и поперек. Боюсь, рамки газетного интервью могут оказаться тесными для нашей темы, но, в любом случае, я не положу материал под сукно, это я вам обещаю.

Было уже поздно, и как Гимаев ни приглашал москвича в гости, тот не пошел. Максуд, поднявшись к себе, вынес тетрадь.

— Да тут мне неделю, если не больше, разбираться, а мы завтра улетаем,— с сожалением взвесив на ладони тетрадь, сказал корреспондент. — Не позволите ли мне ее забрать с собой, на досуге посмотрю внимательно. Я уже вижу по разделам: «Генподрядчик», «Механизаторы», «Неквалифицированные работы», «Проект и факт», «Бригадиры» — здесь мне материал найдется.

Гимаев согласно кивнул, и журналист тут же на тетради написал его адрес. На том они расстались…

Пролетел месяц, другой, пошел третий, а обещанное интервью в столичной газете не появлялось. Каждый день по дороге на работу Гимаев покупал газеты и, волнуясь, искал фамилию знакомого журналиста. Статьи его печатались, но не о том. Теперь Максуд радовался, что не сказал никому: ни Каринэ, ни Акраму, ни Тарасу — о предстоящем выступлении газеты.

Подошло лето. В пятницу последним рейсом он часто уезжал на выходные дни в Ташкент. Иногда приезжала к нему Каринэ, и они ездили купаться на Сыр-Дарью.

Близился его первый отпуск. Каринэ заканчивала институт, и они договорились вдвоем, «дикарями», уехать отдыхать к морю. Правда, Каринэ настаивала, чтобы они на недельку заехали в Ереван к ее родственникам, и теперь они решали — когда это лучше сделать: до моря или после.

В одну из суббот, утром, когда Максуд ждал из Ташкента Каринэ, он получил служебное письмо с грифом: «Министерство строительства СССР».

«Здравствуйте, уважаемый Максуд Ибрагимович! — начиналось совсем неофициально служебное письмо. — Беспокоит Вас Горышев Глеб Константинович, заместитель министра. Если отбросить отчество — Константинович, то мои имя и фамилия должны быть Вам знакомы, так что напрягите память…»

— Горышев Глеб?.. Глеб Горышев?..

Но Максуд никак не мог припомнить и потому стал читать дальше.

«Два месяца назад ко мне на прием пришел корреспондент центральной газеты с необычным делом, и теперь мы встречаемся с ним каждую неделю, готовим материалы к Коллегии Министерства. Задали Вы нам задачу! Но мы не в претензии — спасибо, огромное спасибо, что сумели так точно определить болевые точки нашего общего дела. По Вашей тетради и интервью газета подготовила в Министерство запрос на двадцати страницах, этот документ попал ко мне, и я встретился с корреспондентом, который очень высоко отозвался о Вас. При встрече я попросил принести тетрадь и запись разговора. Тетрадь, под расписку, осталась у меня на неделю. Мы ее перепечатали и раздали по отделам. Когда я разбирал записи, столкнувшись с расчетами, сразу почувствовал стиль нашей «alma mater» и понял, что автор — инженер. Это помогло установить Вашу личность. Я тут же позвонил в наш институт, и мне сказали: да, закончил в таком-то году, и добавили, что это Вы сменили меня на посту председателя научного студенческого общества института. И тут я припомнил, что это Вы — автор предложения по декоративной отделке наружных панелей для массового строительства. Помню, идея «на ура» прошла на всех домостроительных комбинатах страны.

Однако же, не тетрадь у Вас, а клад! В отделах говорят: тут материала на целую докторскую. Хотя и мы в министерстве работали в том же направлении, Ваша тетрадь, практика во многом подтвердила жизненность и правильность наших исканий, а внимание центральной газеты, думаю, ускорит решение многих злободневных проблем, раз дело дошло до Коллегии. Так что времени Вы зря не теряли, хотя не понятно: почему, вдруг, крановщик?

Я думаю — это недоразумение, и все скоро уладится. Вопросы Вы поднимаете серьезные, и газета впервые участвует в Коллегии, желая получить ответ на свой запрос на самом высоком уровне.

Приглашение на Коллегию вы получите заблаговременно. Не знаю, какие у Вас дальнейшие планы, но, при желании, здесь, на Коллегии, мы все можем обговорить. А пока, чтобы не терять времени, я послал в Ташкент официальное письмо Саркисянцу, управляющему самого крупного треста, с просьбой, чтобы он немедленно забрал Вас пока к себе. А после Коллегии, думаю, определитесь окончательно. Работы, уважаемый Максуд,— непочатый край. И кому, как не нам, ее делать?..

До скорой встречи на Коллегии.

Ваш однокашник Глеб Горышев».

Максуд стоял у окна, не решаясь еще раз перечитать неожиданное письмо, и вдруг вспомнил слова архитектора по парковой культуре: «Живи достойно, не суетись. Если ты заслуживаешь — день твой рано или поздно все равно наступит».

«Вот, кажется, и наступил мой день»,— подумал Гимаев.

Малеевка, 1982