Исцеление любовью

Глава вторая

– Как я рада тебя видеть, Джейн! Надеюсь, ты хорошо выспалась и пришла в себя после вчерашнего дня, такого насыщенного событиями? – приветствовала леди Найтли свою кузину, когда та, как всегда элегантная, вошла в комнату для завтрака.

Бросив на Элизабет насмешливый взгляд, Джейн села напротив нее, спрашивая себя, изменилась бы она, прожив вдали от городской суматохи столько же лет, сколько Элизабет?

– Моя дорогая кузина, однодневное путешествие в карете и присутствие на вечеринке, которая закончилась, едва пробило двенадцать, ничто по сравнению с великосветскими балами, с которых я возвращаюсь домой в четвертом часу утра.

Элизабет не удержалась от улыбки.

– Да, я совсем забыла, что твой образ жизни разительно отличается от моего. Я поражаюсь твоей выносливости и удивляюсь, откуда в тебе столько сил и энергии? Пробыв в Лондоне недели две, я так устаю, что не могу дождаться, когда вернусь к мирной жизни в нашей глуши.

Налив Джейн чашку свежесваренного ароматного кофе, Элизабет была рада возможности поговорить с кузиной по душам. Ей не терпелось узнать, какое впечатление на Джейн, столичную леди с изысканными манерами, произвели ее гости.

Любопытство взяло верх, и Элизабет не удержалась от вопроса:

– Ты не находишь, что некоторые из вчерашних гостей были довольно необычны? Например, доктор Кэррингтон. Хотя он наш давнишний друг, иногда его манеры даже мне кажутся довольно странными.

Приученная с детства скрывать любое проявление своих чувств, Джейн подавила язвительную улыбку, вызванную одним упоминанием о докторе Кэррингтоне. Это еще мягко сказано – «странные манеры»! Да он просто отъявленный грубиян! – подумала она, но, учитывая, что доктор – друг семьи Найтли, дала довольно уклончивый ответ и поспешила перевести разговор на другую, более безопасную тему.

После завтрака Элизабет повела Джейн в детскую, где с гордостью показала самых юных членов семьи Найтли. Вернувшись в свою комнату, Джейн быстро переоделась в платье для верховой прогулки, чтобы даже здесь не изменять своим привычкам.

Поскольку ее не интересовало поместье, она направила свою гнедую в парк, переходивший в лес. Было холодно, февральское солнце совсем не грело, а только освещало унылый сельский пейзаж.

Кобылка миновала ручей, заваленный сухими ветками и тростником, и Джейн уже хотела выехать на дорогу, как вдруг услышала мелодичный женский смех, которому вторил чарующий бас – голос, который Джейн, несомненно, уже где-то слышала.

Девушка похолодела от мысли, что она здесь не одна, но тут же успокоила себя, предположив, что это кто-то из местных жителей решил сократить путь и забрел во владения сэра Ричарда. Ее размышления прервал все тот же низкий мужской голос, воскликнувший со смехом:

– Ну, Гетта, и насмешила же ты меня!

В следующее мгновение из сосняка вышли два спешившихся всадника – лорд Пентекост и леди лет двадцати пяти, закутанная в серый плащ. Они были так увлечены беседой, что не замечали ничего вокруг, и Джейн какое-то время могла следить за ними, не будучи замеченной. По взрывам смеха, звонко отдававшегося в морозном воздухе, можно было с уверенностью сказать, что им очень хорошо вдвоем. Не желая больше оставаться в укрытии, Джейн пришпорила свою кобылку и выехала навстречу воркующей парочке.

– Ба! Джейн! Вот так сюрприз! – удивленно воскликнул лорд Пентекост.

Несмотря на их давнюю дружбу, Джейн сомневалась, что он действительно рад этой внезапной встрече. Джейн ничего не оставалось, как спешиться и пройти несколько оставшихся ярдов пешком.

– Дженни, позволь тебе представить мисс Генриетту Дилби.

Джейн почувствовала на себе взгляд красивых карих глаз и пожала изящную руку.

– Перри так часто говорил мне о вас, что, мне кажется, мы уже давно знакомы. Единственное, что он упустил в своих восторженных рассказах, так это то, что вы такая хорошенькая.

Джейн без труда вернула девушке ее комплимент. С копной вьющихся каштановых волос, Генриетта была похожа на подростка, но по тому, как уверенно она держалась, Джейн поняла, что они с ней одного возраста.

– Гетта приехала сюда полгода назад, – заметил лорд Пентекост, и Джейн, взглянув на него, отметила про себя, что у него безукоризненные аристократические черты лица и вьющиеся светло-каштановые волосы.

– Да, Элизабет вчера рассказала мне о вас, Генриетта. Вы живете у дяди?

– Да, он был так добр, что пригласил меня к себе после смерти моей мамы. После смерти отца мама продала все, что у нас было, чтобы заплатить долги покойного, так что я осталась без средств к существованию.

Джейн почувствовала невольное уважение к этой девушке. Смогла бы она, Джейн, держаться так же уверенно, если бы оказалась в подобном положении?

Джейн по непонятным для нее самой причинам начала испытывать вину из-за благополучия и роскоши, в которой она привыкла жить, являясь дочерью могущественного и богатого пэра Англии. Бедная Генриетта! Не по своей воле она оказалась в столь плачевном положении. Всему виной долги и смерть ее отца…

Почему ее вдруг охватило такое уныние? Что, черт возьми, с ней происходит? У нее есть все, что можно купить за деньги, так почему она недовольна своей жизнью?

Подавив тяжелый вздох, Джейн заставила себя вернуться к действительности и стала с интересом наблюдать, как преобразился ее друг детства. Он стал буквально другим человеком – респектабельным джентльменом, довольным собой и своей жизнью. Но, приглядевшись к Перри, она поняла, что вся эта напускная важность обусловлена его желанием понравиться мисс Дилби.

Лорд Пентекост беспокойно оглянулся по сторонам.

– Прошу прощения, миледи, но я должен вас оставить. Я обещал маме, что буду сопровождать ее в поездке к соседям, так что мне нельзя опаздывать. Дорогая Дженни, я был бы тебе несказанно признателен, если бы ты не проговорилась моей маме, что встретила меня здесь сегодня утром. В противном случае в следующий раз мне придется давать подробный отчет, куда я иду, и с кем буду встречаться. Договорились? – улыбнулся он и, вскочив в седло, умчался, оставив девушек одних.

– Я сталкивалась с леди Пентекост всего раза два, но этого было достаточно, чтобы прийти к выводу, что она очень неприятная и властная особа, – заметила Генриетта, провожая взглядом лорда Пентекоста.

– Да, она всегда была такой, – подтвердила Джейн. – Но ведь Перри уже не ребенок! Ему двадцать четыре года, и он вправе сам решать, с кем и где проводить время, – твердо добавила она.

– Это Перри-то вправе что-либо решать?! Да вы что, миледи! – возразила ей Генриетта.

На лице мисс Дилби появилось такое выражение отвращения, что у Джейн по спине побежали мурашки. Когда девушка предложила Джейн продолжить прогулку верхом, та, не колеблясь, согласилась. Очевидно, Перри посвятил свою девушку в какую-то семейную тайну. Джейн спрашивала себя, чем же мог так поразить воображение Генриетты молодой лорд Пентекост? Оставаться в неведении ей было суждено недолго.

– Я никогда не видела отца Перри, – начала Генриетта. – Он умер за несколько месяцев до моего приезда к дяде. Но говорят, он очень любил своего единственного сына и очень огорчался, видя, что тот растет таким застенчивым и неразговорчивым, теряющимся в обществе малознакомых людей и не поддерживающим дружбу с соседями. Исключение составлял только мой дядя Сайлас, который пользовался безграничным доверием Перри. Мой дядя рассказывал, что покойный лорд Пентекост великолепно играл в шахматы и смог обучить этой игре сына… Леди Джейн, а вы хорошо знаете семью Пентекостов? – неожиданно спросила Генриетта.

– Немного. Я знаю, например, что покойный лорд Пентекост женился очень поздно на молоденькой девушке, только что окончившей школу, – сдержанно ответила Джейн. – Говорили, что за ней дали весьма приличное приданое, видимо, чтобы компенсировать ее неуживчивый характер.

Мисс Дилби не была лишена чувства юмора и весело рассмеялась на это замечание.

– А вы никогда не слышали, что в семье Пентекостов были сумасшедшие? – сразу посерьезнев, спросила Генриетта. – Правда, что младший брат покойного лорда умер потому, что был лунатиком?

– У него действительно был брат, и он умер совсем молодым, но я не слышала, чтобы он был сумасшедшим. Кто вам мог сказать такое? – нахмурилась Джейн.

– Да сам Перри и сказал, – улыбнулась Генриетта. – Я боюсь, не унаследовал ли и он эту болезнь. Сегодня Перри был в прекрасном настроении, но случается, он вдруг впадает в такую хандру, что от него не добьешься ни слова, – печально добавила она.

– Но Перри не сумасшедший! Он просто очень застенчив… очень неуверен в себе, – возразила Джейн.

– Еще бы! Его мать постоянно насмехается над ним, придирается к каждому его слову, – сказала Генриетта. – Хотя он унаследовал от отца поместье и титул, он не может истратить ни пенни, пока не женится или не достигнет тридцати лет. Но жениться он должен непременно на девушке благородного происхождения и с благословения матери…

– Я вижу, вы к нему очень привязаны, Генриетта? – спросила Джейн.

– Да, – просто ответила девушка, взглянув на собеседницу своими красивыми карими глазами. – Но я стараюсь не терять головы и не тешить себя пустыми надеждами. Хотя род Дилби старинный и благородный, я не уверена, что понравлюсь матери Перри, ведь я бесприданница. Но если бы я была богатой невестой, мать Перри все равно была бы против женитьбы сына: согласно завещанию, леди Пентекост остается полноправной хозяйкой имения только до тех пор, пока ее сын будет оставаться холостяком, – грустно заключила Генриетта.

Джейн вспомнила, как почти два года назад ее мама сказала ей, что подумывает о союзе с семьей Пентекостов. Однако после того как Джейн решительно отказалась стать женой Перри, этот вопрос больше не обсуждался. Вероятно, мама решилась на это предложение после разговора с отцом Перри, который, чувствуя, что силы оставляют его, хотел еще при жизни женить сына, дабы быть спокойным за его судьбу.

– Мисс Дилби, вы думаете, что леди Пентекост сама выберет невесту своему сыну?

– Иногда мне кажется, что именно так и произойдет, но иногда меня охватывает сомнение… Недалеко отсюда есть имение лорда Боддингтона… Его старшая дочь, Луиза, и красива, и богата, и знатна. Чем не подходящая невеста для молодого лорда Пентекоста? Мне кажется, что леди Пентекост вообще никогда не позволит Перри жениться, так как не захочет передать в его руки управление имением и всем, чем они владеют. Выходит, чем дольше Перри останется холостым, тем дольше его мать будет полноправной хозяйкой.

Вдруг Генриетта горько рассмеялась.

– Представляете, мать Перри заставляет слуг шпионить за своим сыном. Поэтому он и попросил вас не рассказывать матери, что вы нас сегодня видели.

– Не отчаивайтесь, мисс Дилби, все будет хорошо, – уверенно сказала Джейн, стараясь подбодрить девушку. – А сам Перри советовался с врачом по поводу своего здоровья?

– Их семья пользуется услугами доктора Филдхауза, но он мне не нравится, и к тому же он друг леди Пентекост. Я хочу посоветовать Перри обратиться к доктору Кэррингтону, который пользуется большим уважением в здешних краях, – твердо сказала Генриетта.

– А, доктор Кэррингтон, – протянула Джейн. В ее голосе звучало такое пренебрежение, что Генриетта пристально посмотрела на нее.

– Что вы имеете против доктора Кэррингтона? Он лечит моего дядю, и тот им очень доволен. Конечно, его манеры оставляют желать лучшего, зато он прекрасный врач, – заступилась за доктора Генриетта.

– Вам виднее, – сухо сказала Джейн, всем своим видом выражая неприязнь к доктору Кэррингтону. – Генриетта, я давно знаю Перри Пентекоста и хочу ему помочь. Что нужно сделать в первую очередь?

– Мне кажется, что надо как можно больше узнать о младшем брате покойного лорда Пентекоста – Седрике. Хотя он умер несколько лет назад, возможно, еще живы люди, хорошо знавшие его, – ответила Генриетта. – Но все это должно делаться в тайне от леди Пентекост.

– Разумеется! Вы не возражаете, если я посвящу в эту тайну и свою кузину Элизабет? – предложила Джейн. – Она очень хорошо относится к Перри, – добавила Джейн, но вдруг вспомнила, что Ричард настроен скептически к этому молодому барону… Но это не помешает Ричарду разузнать правду о Седрике Пентекосте, успокоила себя Джейн.

Они оседлали лошадей и выехали из леса сэра Ричарда в открытое поле.

– Извините, но я должна вас теперь покинуть, – с сожалением в голосе промолвила Генриетта – Я и так отняла у вас слишком много времени. Благодарю вас за поддержку, леди Джейн. Видно, сам Бог ниспослал вас нам.

– Не стоит благодарности, мисс Дилби. Я сделаю все, что в моих силах. А теперь покажите мне дорогу в Найтли-Холл, я совершенно не представляю, где он находится.

– Поезжайте через это поле, там будет дорога в усадьбу.

Они расстались, и Джейн направила свою кобылку по полю, которое было сплошь изрыто кроличьими норками. Стараясь облегчить участь лошади, Джейн спрыгнула на землю и мгновенно почувствовала сильную боль в лодыжке.

Беспомощно оглядевшись по сторонам, она увидела вдали всадника, приняв его сначала за Ричарда, который уехал по делам в город еще рано утром.

По словам Элизабет, он поехал на своем вороном, а под показавшимся вдали всадником была серая лошадь в яблоках. Всадник тоже заметил ее и направился к ней. Джейн с замиранием сердца ждала его приближения и вздохнула с облегчением, когда увидела, что это был не кто иной, как доктор Кэррингтон.

– Доброе утро, доктор Кэррингтон, – приветствовала она его. – Как хорошо, что вы оказались поблизости. Мне нужна ваша помощь.

– У вас какие-то неприятности? – поинтересовался он таким равнодушным тоном, что у Джейн отпала всякая охота просить его о чем бы то ни было. Но здравый смысл взял верх, и она промолвила:

– Меня беспокоит правая щиколотка. Возможно, это только растяжение, но мне очень больно. Я спрыгнула на землю, но, видно, подвернула ногу.

– Вы с кобылкой одного поля ягоды – она тоже повредила правую ногу, – нисколько не смущаясь, заявил доктор Кэррингтон.

От обиды Джейн лишилась дара речи, и, пока она лихорадочно искала, что сказать в ответ, доктор отогнул верх ее замшевого ботинка и начал ощупывать поврежденную ногу. Джейн смерила его ледяным взглядом, но доктор не придал этому никакого значения. Джейн тем временем почувствовала, что прикосновения рук доктора Кэррингтона были очень осторожными и… довольно приятными.

– Да, это действительно только растяжение, но вам необходим полный покой хотя бы в течение двух дней, – вынес свой вердикт доктор. Подняв голову, он встретился взглядом с леди Джейн. В ее красивых серо-зеленых глазах он прочел явное неудовольствие, которое доктор Кэррингтон объяснил тем, что лишил ее возможности выходить из дома.

Подавив хитрую улыбку, доктор начал осматривать правую переднюю ногу лошади.

– Нога лошади, как и ваша, повреждена не слишком серьезно, – заметил он, закончив осмотр. – В копыто вонзился острый камень, но, к сожалению, у меня с собой ничего нет, чем я мог бы его удалить. Ничего не поделаешь – хочешь не хочешь, а придется мне самому везти вас в Найтли-Холл, – сказал он, вздохнув от огорчения.

Хочешь не хочешь?.. Уж не ослышалась ли она? Выходит, он считает ее надоедливой особой, от которой не так-то просто отделаться?

Она почувствовала, как в ней поднимается волна негодования, что случалось с ней крайне редко.

– Можете не утруждать себя, доктор Кэррингтон! Я как-нибудь сама доковыляю до дома, – выпалила она.

– Пожалуйста, ковыляйте, но это будет ужасно долго и неразумно. Лучше вам все-таки воспользоваться моими услугами, – проговорил он и, подхватив ее на руки, посадил на спину своей лошади. Джейн с удивлением обнаружила, что такое бесцеремонное обращение не вызвало в ней ни досады, ни раздражения.

– Вам не о чем волноваться, деточка, – сказал доктор со свойственной ему прямолинейностью и легко вскочил в седло позади леди Джейн. Одной рукой он взял под уздцы захромавшую кобылку, а другой взял вожжи и обнял Джейн за талию. – Не бойтесь, я не дам вам упасть, – заверил он, чтобы как-то ободрить девушку.

Как только доктор вскочил в седло и оказался позади Джейн, ею овладело какое-то странное беспокойство. Она совершенно забыла, что он – преуспевающий доктор и один из самых популярных молодых людей в этих краях. Она не могла отделаться от мысли, что его длинные стройные ноги касаются ее бедер, а широкая грудь упирается ей в спину. Несомненно, доктор – опытный покоритель женских сердец, и его надо избегать.

Все же к концу короткой поездки в Найтли-Холл яркий румянец, загоревшийся на щеках Джейн от смущения, ослабел, и, когда они подъехали к усадебному дому, Джейн уже смирилась с мыслью о том, что доктор – в целях безопасности – всю дорогу придерживал ее за талию.

– Медвей, ваша госпожа дома? – спросил Том Кэррингтон, войдя с леди Джейн на руках через парадную дверь в большой холл.

– Да, госпожа в детской, – тут же ответил дворецкий, с сочувствием взглянув на дочь графа.

– В таком случае проводите меня в комнату леди Джейн, а потом сообщите своей госпоже, что ее кузина повредила ногу, – распорядился доктор.

Не слушая возражений Джейн, доктор понес ее вверх по лестнице, не отставая ни на шаг от дворецкого. Джейн про себя отметила, что доктор нес ее с удивительной легкостью. Спустя минуту он вошел в комнату и положил девушку на мягкую кровать.

Не успела Джейн опомниться, как доктор наклонился, осторожно снял ботинок с поврежденной ноги, поднял ее кружевные юбки и стал снимать чулок.

– Нечего стесняться, детка, – усмехнулся он, заметив, что девушка порывается опустить юбки. – Я врач и привык видеть голые женские бедра по десять раз в неделю.

– Говорите все что угодно, но лично я считаю, что осматривать мою ногу вы можете только в присутствии моей служанки или Элизабет! – возразила ему Джейн.

– Уверен, что та или другая вскоре здесь появятся, – спокойно ответил доктор. – Смею заметить, в данную минуту ваша добродетель вне всякой опасности, так как у меня нет привычки заигрывать с молоденькими девушками во время работы, – добавил он уже более официально.

Его слова больно ударили по самолюбию Джейн, и она лихорадочно подыскивала подходящие слова для достойного ответа, но в эту минуту дверь распахнулась, вошла хозяйка дома.

– Какое счастье, что ты оказался поблизости, Том! Бедная девочка могла бы замерзнуть, никем не замеченная, ведь эта дорога такая безлюдная, – взволнованно проговорила Элизабет.

При этих словах Джейн вдруг вспомнила, что не поблагодарила доктора за оказанную помощь, и почувствовала запоздалые угрызения совести.

– Элизабет, нужно наложить на правую щиколотку холодный компресс. И не волнуйтесь, это всего лишь растяжение, но для полного выздоровления необходим постельный режим – два дня будет вполне достаточно. Хорошо бы дать ей книги по этикету – чтение подобной литературы принесет ей несомненную пользу, – заявил доктор тоном, не терпящим возражений.

– Каково? – возмущенно воскликнула Джейн, как только доктор ушел. – И этот грубиян и невежа еще смеет заявлять, что мне не мешало бы поучиться вежливости! – добавила она, побледнев от гнева и обиды.

С самой первой встречи доктор Кэррингтон вызывал у Джейн стойкую неприязнь, граничащую с отвращением. Не было случая, чтобы кто-нибудь упрекнул ее за нарушение незыблемых правил поведения, принятых в высшем обществе. А теперь этот мужлан ставит под сомнение ее учтивость!

– Может, он и лучший друг вашей семьи, Элизабет, но я беру на себя смелость сказать, что он самый несносный грубиян на свете! – заявила она кузине, дав волю своему гневу и возмущению.

В ответ Элизабет разразилась громким смехом.