Исцеление любовью

Глава тринадцатая

Наклонившись к камину, Мики любовалась первым осенним огнем. Сентябрь подходил к концу, и осень вступала в свои права, принеся с собой прохладные ночи и бодрящие утра. Огни пламени лизали поленья, а она сидела на корточках и вдыхала едкий аромат. Фли, примостившись возле нее, наблюдал, как трещали поленья, выстреливая крошечные красные искорки. Она подтянула к камину защитный экран и рассеянно похлопала пса по голове.

Куда мог запропаститься Джек? Уже почти девять часов, а его еще нет дома! Она даже привела к себе Фли, чтобы пес не скучал, и они стали ждать вместе. Никого!

Глядя на огонь, Мики вспоминала о недавнем телефонном звонке. Декан английского отделения спрашивал, может ли она заменить заболевшего преподавателя. Глубоко вздохнув, она ответила утвердительно. В ее голове уже проплывали знакомые слова — тема, сюжет, конфликт — и имена давно потерянных друзей — Шелли, Остин, Бронте. Она вспоминала, с каким интересом сравнивала «Песни невинности» и «Песни опыта» Блейка, стихи, в которых речь идет о детях…

Пес заснул, а Мики устроилась на подоконнике, подложив под себя подушку и укутав ноги связанным бабушкой любимым шерстяным платком.

Фли, свернувшийся у камина, вдруг поднял голову и навострил уши. Мики, посмотрев на него, затаила дыхание и внимательно прислушалась. Вот. Теперь она тоже слышит. Она освободила от платка ноги и тихо слезла с подоконника. Пес подошел к двери и стал прислушиваться.

Не услышав стука в дверь, она решила, что это не Джек, и, схватив бейсбольную биту, которую держала у входа, стала ждать. Вот! Шаркающие шаги…

Фли завыл, бросился на дверь, начал ее царапать и отчаянно лаять, пока не раздался стук и знакомый голос не произнес:

— Это я, Тренер!

Мики облегченно вздохнула, отогнала внезапно успокоившегося пса и открыла дверь. Приветствие застряло у нее в горле. У Джека был такой вид, словно он только что вырвался из ада!

Он присел на корточки и уткнулся лицом в шерсть юлящего и виляющего хвостом пса. Подняв голову, он изобразил жалкое подобие улыбки.

Ну и как «Чайки»?

Что случилось? — спросила она, отбросив биту и прикрывая дверь.

Кажется, их волшебный номер «два»!

Джек, — спокойно сказала она, опустившись перед ним на колени, — тебя же совершенно не интересует, победят ли «Чайки»! Скажи мне, в чем дело?

Дэни, — чуть слышно произнес он.

Она попыталась не реагировать на отчаяние в его голосе.

Что с Дэни?

Я ее потерял.

Как это следует понимать?

Он, похоже, только сейчас осознал, что они стоят на полу на коленях и дверь не закрыта. Он встал, закрыл дверь и прислонился к ней.

— Дру хочет ее удочерить.

Мики удивленно вздохнула.

Стейси сегодня позвонила и сказала, что они хотят со мной поговорить.

Мики встала и подошла к нему поближе, что бы обнять его, если бы он изъявил такое желание.

А как же ты? Чего хочешь ты?

Он запрокинул голову и посмотрел в потолок.

Я хочу того, что лучше для Дэни.

Но они не могут не считаться с твоим желанием!

Да? Я в этом не уверен!

Невыразимое страдание на его лице рвало ей сердце.

Давай сядем, ладно? — уговаривала она его, ведя к подоконнику; там набросила ему на колени платок и села рядом с ним, положив ногу на ногу. — У тебя есть определенные права, Джек!

Он резко засмеялся.

Права! Разумеется, законные права! Это, как раз для меня — качание прав или применение силы!

Но, ты же ее вырастил! Ты ее отец во всех отношениях.

Не отец. В нас течет общая кровь, это правда, но я не отец ей.

Дру тоже не ее отец!

Зато он ежедневно заботится о ней! Я же возился с ней для забавы!

Напротив, ты делал все, что мог, чтобы твой дом стал для нее родным!

Не дождавшись ответа, она спросила:

Почему ты считаешь, что должен позволить Дру удочерить ее?

Потому, что они семья. Скоро у них появится еще ребенок. Им нужно продолжение рода.

Но вы с Дэни тоже семья! Не меньше, чем они.

Ты не понимаешь.

Я понимаю, что это тебя убивает! Я понимаю, что пережить это так же болезненно, как заново пережить смерть твоего брата! Я понимаю, что, даже если бы она была твоей плотью и кровью, ты бы и тогда не мог любить ее больше! — Глаза Мики наполнились слезами, и она никак не могла их сдержать. — Отцовство заключается не в правах. Оно заключается в поступках, чувствах и…

Джек увидел, как по ее щеке стекает слеза, одна, другая… и прилагал все силы, чтобы не выдать переполняющей его благодарности.

Я должен был это предвидеть, — устало произнес он, проведя рукой по лицу и пытаясь противостоять бурному потоку отчаяния, грозящему захлестнуть его. — А я не предвидел. Я думал, что установившееся положение всех устраивает. В их решении, впрочем, есть свой смысл. Дэни всю жизнь знала Дру. Он был ее доктором с младенческих пор, и они со Стейси полюбили друг друга с первого взгляда. Дру никогда не форсировал события, поскольку мы были женаты, но как только он узнал правду от Стейси — все изменилось. Пока мы не переехали сюда, я из-за своей занятости никогда не мог уделять Дэни много времени.

Так, что же они тебе сказали? — спросила она.

Что они давно это намечали, но не хотели торопиться. Я умею читать между строк и думаю, они исходили еще и из того, что у меня скоро будет своя семья! И знаешь, в их поступке есть логика. Я не больше отец Дэни, чем Дру! К тому же у нее вскоре появится брат или сестра, а может быть, и еще кто-то. Я не хочу их разлучать.

Она ласково накрыла его кулак рукой.

И ты сможешь ограничиться ролью дяди?

Не знаю. Думаю, смогу. Я решил, что, так или иначе, для всех детей Стейси я буду своего рода дядей. Но Дэни — все, что осталось от моей семьи! Как же я ее брошу? Как я смогу ей сказать, что я не ее папа? Ей всего четыре года!

Если до этого дойдет, ты найдешь нужные слова. Тебе же не сегодня принимать решение! У тебя еще есть время.

Он прислонил голову к окну и закрыл глаза.

Думаю, они все уже решили. Дру хороший человек. Только…

Только что?

Она все, что у меня есть, — безжизненно произнес он.

Мики расспрашивала его так же рационально и спокойно, как сам он расспрашивал Грэга.

Но подумай, изменятся ли ваши с ней отношения? Я имею в виду не то, как она тебя называет.

Трудно сказать. Со мной больше не станут советоваться. Оно и понятно, ведь для всех детей правила должны быть одинаковы.

Тогда ты действительно будешь иметь ее только для забавы, без всякой ответственности.

Но я выбрал ответственность.

Джек слез с подоконника и подошел к камину.

Мики наблюдала, как он, то сжимает, то разжимает кулаки.

Тогда скажи им это.

Не могу, — резко произнес он. — Не могу. Все делается правильно. Ради Дэни.

А что, если… что, если она будет носить фамилию Стоун? Вместе с фамилией Дру? Не поможет ли это чему-нибудь?

Он наклонил голову и задумался.

Не знаю я. Конечно, Дэни все равно сменит фамилию, когда выйдет замуж, но хотя бы до тех пор она будет носить фамилию моего брата. — Он потер рукой затылок. — Господи, как я устал!

Мики тоже слезла с подоконника и подошла к нему.

Я сейчас наполню ванну, и ты немного полежишь в ней. Не спорь со мной, Джек! Позволь мне позаботиться о тебе. Снимай туфли, — приказала она, покидая комнату.

Он снял туфли и носки, расстегнул рубашку и, стоя неподвижно перед горящим камином, смотрел на огонь, путаясь в собственных мыслях. Ей хотелось найти какие-то волшебные слова, чтобы помочь ему. Существовало множество избитых фраз, к примеру, о целительной силе времени, но она понимала, что слова не уменьшат его боли. Поэтому она, просто молча, подошла к нему и положила руку на твердое, как сталь, плечо.

Такая пустота на душе, — сказал он с глубокой болью.

Позволь мне ее заполнить!

Он повернулся к ней; в глазах его была невыразимая мука. Он притянул ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы. Потом прерывисто вздохнул и поцеловал ее.

Его разрывало дикое, необузданное желание. Мики изо всех сил старалась утешить и ободрить его. Она нужна ему. Это действовало на нее гораздо сильнее, чем то, что произошло между ними раньше.

Джек сорвал с нее одежду, лаская ее тело, обхватил руками за ягодицы и поднял с силой, которой она в нем не подозревала. Она еще крепче обняла его за шею и ногами обхватила за талию, поморщившись, когда пряжка брюк прижалась к ее нежному бедру. Ее переполняло торжество: она нужна ему! Когда он прикоснулся к ее груди и взял в губы сначала один сосок, потом другой, она запрокинула голову. Все, что она могла делать, — это предоставить ему полную свободу действий.

Упав вместе с ней на постель, он склонился над ней и одним уверенным движением разжег ее страсть. Резкий, гортанный звук, вырвавшийся у него, передался ей. Она прогнулась в ответ, пристально глядя на него и видя на его лице болезненное ликование. Он же чувствовал себя прекрасно. Таким сильным. Таким совершенным. Еще не так давно ее бы напугало, что она кому-то так нужна и что ей тоже кто-то нужен!

Джек стонал, пытаясь замедлить освобождение, угрожающее прийти раньше, чем она успеет разделить его. Скажи мне, что любишь меня! Эти слова исходили мольбой из его утомленного сердца, но оставались не выраженными вслух. Я нужен тебе!

Мики, — хрипло произнес он.

Она крепче вцепилась в него.

Это происходит слишком быстро…

— Все в порядке, — прошептала она. — Все в порядке.

Нет.

Но он уже растворился в покое, обретенном благодаря ее щедрости — она давала, не прося ничего взамен, не желая ничего взамен. Он содрогнулся, словно от сильного удара, затем едва не упал на нее.

Окончательно обессилевший, он перевернулся на бок, заключив ее в страстные объятия. Они долго лежали неподвижно, слушая, как часы отсчитывают секунды.

Шшш, — произнесла Мики с глубоким вздохом, мокрая от пота и разгоряченная страстью, когда он крепко сжал ее в объятиях и заговорил. — Ванна, должно быть, уже наполнилась. Пойдем, расслабимся вместе.

Мики…

Шшш. Тебе было надо, и я ответила.

Если я причинил тебе боль…

Нет. Нисколько. Ты не можешь причинить боль. Разве ты этого не знаешь?

Джек сел и свесил ноги с постели. Его словно ветром сдуло, и он побежал выключить воду в ванной. Наклонившись, он закрыл глаза руками. Никогда никого он не использовал так бесстыдно!

Джек!

Он молчал, игнорируя панические нотки в ее голосе. Потом вдруг бросился прочь, а через несколько секунд вернулся, обернутый в халат.

Эй, что происходит?

Думаю, мне лучше уйти!

Он схватил туфли, но она остановила его, взяв за руку.

Поговори со мной, — смиренно попросила она.

Он засунул свободную руку в карман.

Я не хотел использовать тебя подобным образом! Прости!

У меня нет такого чувства, будто меня использовали.

Я хотел наорать на кого-нибудь, разбросать вещи по комнате, раз-другой ударить в стенку. А вместо этого пришел к тебе и… взял у тебя все!

Нет, не взял.

Мики подошла ближе и схватила его за запястье.

Я тебя не удовлетворил! Только себя, — с болью в голосе произнес он.

Она еще крепче сжала его руку.

Ну, что ты говоришь? Пойми, я почувствовала себя нужной, необходимой тебе! Если я не дошла до экстаза, это еще не значит, что я не удовлетворена!

Он отодвинулся, словно отказываясь от ее поддержки.

Мы забыли о предохранении, и даже это меня не остановило!

Она попыталась его успокоить:

Я приняла полный цикл пилюль. Проблем не будет, Джек.

Мики заколебалась. Ей хотелось поделиться с ним своими новыми нежными чувствами, рассказать, как она поняла, что любит его, какие чувства испытала, держа на руках ребенка Грэга. Как ей хочется будущего с ним. Она обошла его неподвижную фигуру и встала перед ним, заставив его посмотреть на себя.

Думаю, Стейси пошла на этот шаг из-за меня, — сказала она. — Потому, что подумала, что мы с тобой… ну, ты понимаешь.

Понимаю.

Десять дюймов, разделяющие их, казались им пропастью. Он прятал свои чувства вместо того, чтобы поделиться ими.

А почему бы нам не попробовать? — Увидев, что он непонимающе нахмурился, она продолжила: — Давай поженимся!

Джек пристально уставился на нее. Его рот скривился. От недоверия? От отвращения?

Не думаю, что стоит принимать решение столь поспешно, — сказал он, неотрывно глядя на нее и, казалось, ожидая чего-то еще. Но чего?

Догадавшись, она глубоко вздохнула.

Я люблю тебя, — произнесла она на быстром выдохе.

Джек вздрогнул, и удивление быстро сменилось недоверием. Она его любит? Теперь, когда он переживает далеко не лучшие времена, она вдруг решила, что любит его? Кого она хочет обмануть? Он может прочесть ее, как книгу. Если бы это была правда, она бы подошла поближе, ласково прикоснулась к нему, положила голову ему на грудь… А вместо этого она стоит неподвижно, сцепив руки. И даже не улыбается. Она его не любит — она его просто жалеет!

Что ж, он здесь не задержится, он не позволит ей его жалеть!

Я возвращаюсь в Чикаго, — произнес Джек, поражаясь собственному спонтанному решению.

Лицо ее сделалось белым.

Почему? — прошептала она.

Ты же знала, что все это временно. Я решил, что должен вернуться к моей практике. Особенно теперь, без Дэни…

У тебя есть я, — чуть слышно возразила она.

Ты ее покидаешь? Эти слова эхом отдавались в его голове, когда он открывал дверь. Разве она не предложила ему то, чего он ждал? Он хотел ей верить. Может быть, он даже поверил бы ей, если бы она перед тем, не упомянула о детях. А ему так нужны дети, дети, которых у него никто никогда не сможет отнять!

Мики, словно обороняясь, сложила руки на животе. Она всей душой желала, чтобы он нашел в ней свое успокоение. Кто знает, может быть, лучше было бы некоторое время побыть ему одному, наедине со своим горем? Тогда бы он завтра не покинул город.

— Джек, — сказала она прежде, чем он вышел. — Я буду здесь, если понадоблюсь тебе!

Она смотрела, как он удаляется из ее жизни, может быть, навсегда, и чувствовала лишь тупое оцепенение, разливающееся по телу и охраняющее ее сердце.