Исцеление смертью

Глава семнадцатая

Утром следующего дня доктор Лития Форрестер отсутствовала на групповом занятии.

Игнорируя злобные взгляды черного борова, доктора Лоуренса Гарранда, и не вслушиваясь в любовно-агрессивный бред сексуально озабоченной Флориссы, Римо все обдумал и принял важное решение.

Они с Чиуном находились в Центре по изучению подсознания уже тридцать шесть часов, но пока ни до чего не докопались. Во время первой встречи с Литией Форрестер Римо откровенно рассказал о своей цели, рассчитывая на ответную реакцию, но ее не последовало. Ждать дольше он не мог – время работало против него. Сегодня необходимо добраться до Литии Форрестер и сломить ее, а если потребуется, то и убить. Убить… Такая перспектива взволновала Римо. Сначала узнать о планах, а потом убить… Ситуацию следует оценивать только с профессиональных позиций. Из головы не выходил ее чарующий образ. Красивая, высокая, элегантная, светловолосая… Убью!.. Но сначала пересплю с ней! – решил он.

С профессиональной точки зрения достижения Римо в Центре по изучению подсознания равнялись нулю: он ничего не выяснил, ничего не заметил подозрительного, не нашел ни единой нити, которая могла бы привести к Беннону, к полковнику войск специального назначения, к пилоту, сбросившему бомбу на Сан-Луис, или к Баррету.

Римо был зол не столько на себя, сколько на Смита, который направил сюда его, Дестроера, с миссией сыщика. Если ему нужна информация, нужно было послать Грэя, нового парня из ФБР, или Генри Киссинджера, или нанять, наконец, для этого дела Джека Андерсена… но никак не Римо. Почему Римо? Все остальные под подозрением? Вполне возможно… Римо так ушел в свои мысли, что упустил момент конца занятия и понял это, когда все повскакивали со своих подушек и заспешили к выходу. Чиун продолжал жестикулировать на тему, зачем надо хоронить чью-то агрессивность. По его мнению, необходимо учиться принимать мир таким, каков он есть.

Вся группа сгрудилась у дверей зала, Римо пристроился в самом хвосте, продолжая анализировать ситуацию. Вдруг он услышал знакомую мелодию: ее напевал перед смертью Беннон, с нею на губах ушел из жизни полковник войск специального назначения, которого Римо прикончил на поле для игры в гольф. Римо не успел найти ее исполнителя: мелодия оборвалась так же неожиданно, как и возникла, не оставив никакого следа.

Лития Форрестер не могла присутствовать на групповом занятии, потому что ее не было в Центре по изучению подсознания. Все это время она провела в одной из фешенебельных гостиниц Вашингтона в приятном общении с адмиралом Джеймсом Бентоном Крастом.

Старый адмирал не забыл молодую красавицу, с которой случайно познакомился у французского посла. А если быть точным, то четыре дня, прошедшие с тех пор, он думал только о ней. Эти воспоминания будоражили фантазию, вызывали дрожь и давно забытые шевеления в паху.

Лития Форрестер позвонила рано утром в его кабинет в Пентагоне. Адмирал был удивлен и обрадован, но вел себя суховато, сдержанно сказав, что часто вспоминал ее и надеется увидеть. Лития охотно предложила встретиться. Для особой «природы» их свидания, как она выразилась, более всего подошла бы одна из гостиниц подальше от центра. Адмирал выразил свое согласие довольно официально, но положив трубку, издал не характерный для этого кабинета боевой клич.

По дороге в гостиницу он совершил еще один странный поступок: попросил шофера остановиться у винного магазина и купил бутылку самого лучшего «бурбона». Укладывая ее в объемистый кейс, адмирал чувствовал себя шаловливым сорванцом.

Лития ждала Краста в номере. Когда адмирал вошел, она стояла у окна и наблюдала за жизнью оживленных вашингтонских улиц. Платье из тонкого пестрого шелка, облегавшее ее тело, легко пропускало лившийся из окна дневной свет, который как бы раздевал ее. Краст отметил, что под платьем нижнего белья не было. Лития повернулась, чтобы приветствовать Краста. Ее упругие с острыми налитыми сосками груди слегка подпрыгнули под тонкой тканью, воскрешая в нем давно забытые ощущения и неясные предчувствия, которые он похоронил в себе несколько лет назад.

В комнате было светло: солнечный свет, соперничая с улыбкой Литии, явно проигрывал. Улыбаясь ртом, глазами, телом, она шагнула навстречу.

– Джим, я так рада, что у тебя все в порядке! – воскликнула она.

Адмирал с ужасом подумал, что со своим «бурбоном» он мог оказаться в наиглупейшем положении. Стараясь не вспоминать о грешных мыслях, с которыми он ехал сюда, и не встречаясь с Литией глазами, адмирал вернулся в прихожую и поставил кейс у двери.

– Как ты поживаешь, дорогая? – спросил он охрипшим вдруг голосом.

Она взяла его под руку, нежно чмокнула в щеку и усадила на диван, а сама села в зачехленное кресло напротив. Их разделял низкий кофейный столик.

– Джим, я знаю, что ты жутко занят, и прошу заранее извинить за беспокойство, – начала Лития.

Адмирал слушал вполуха, продолжая наблюдать, как при малейшем движении Литии солнечные лучи просвечивают ее платье и как червонным золотом отливают ее волосы. Он ощущал исходивший от нее аромат жасмина.

– Мне кажется, Джим, – продолжала Лития, – что твоя жизнь под угрозой.

– Моя жизнь под угрозой?! – рассмеялся адмирал Краст. – Со стороны кого или чего?

– Со стороны кого, – сказала она обеспокоенно. – Опасность исходит от одного из моих пациентов. Некоего Римо Дональдсона. Он намерен убить тебя, Джим.

– Впервые слышу это имя. Зачем ему убивать меня? – удивился адмирал.

– Не знаю. Это-то меня и ужасает. – По мере того, как Лития наклонялась вперед, ее платье поднималось все выше, обнажая стройные ноги, покрытые золотистым пухом, искрящимся в лучах солнца. – Мне кажется, что он на службе у какой-то враждебной нам державы.

Краст улыбнулся, не допуская даже мысли об угрозе своей персоне со стороны какого-то Римо Дональдсона, но Лития не успокаивалась:

– Джим, я не шучу! Я нарушила врачебную тайну, потому что боюсь за тебя.

Она поднялась с кресла и пересела к нему на диван. Через габардин синих форменных брюк Краст почувствовал теплоту ее бедра, по его ноге пробежала легкая дрожь.

– Я ценю твой поступок, Лития, – произнес он сдавленным голосом, – но не лучше ли рассказать все по порядку.

– Он появился у нас несколько дней назад, – сказала Лития задумчиво, вспоминая всю историю с самого начала. – Заполняя, как мы требуем, анкеты, он не сказал ни слова правды. Поначалу меня это не удивило, но немного насторожило. Хотя многие правительственные чиновники, приезжая к нам подлечиться, поступают аналогичным образом. Никто не хочет лишней огласки. Однако под воздействием гипноза он раскололся и рассказал мне… – Лития взглянула на адмирала. Она совсем рядом, на расстоянии одного поцелуя – подумал он. – Джим, его имя Римо Дональдсон, и он профессиональный убийца, работающий на политиков. Очередная его цель – ты, адмирал Джеймс Бентон Краст. Он проговорился.

– А не сказал почему? Почему именно я? – спросил Краст.

– Нет. Потом он начал приходить в себя, и я не решилась акцентировать внимание на этом факте. Не знаю почему, где и когда это должно случиться. Но в одном я уверена, Джим. Он собирается убить тебя.

– Что ж, есть только один верный способ разрешить все сомнения, – сказал адмирал Краст. – Я позвоню в ФБР. Пусть его арестуют и потрясут как следует, черт возьми! Надо же знать, что у него на уме.

Адмирал решил не откладывать дело в дальний ящик, но Лития остановила его. Она немного повернулась, чтобы сидеть лицом к собеседнику, и его левое колено оказалось как бы случайно в плену ее коленей.

– Тебе не следует так поступать, Джим, – сказала она тихо. – Он профессионал, и его арест мало что даст в смысле доказательств. Кроме того, это скомпрометирует и меня, и мою работу. Я хочу предложить другой вариант. – Она придвинулась еще на несколько сантиметров. – Я продолжу работу над ним и его сознанием. Одновременно ты должен предпринять все возможное, чтобы обеспечу свою личную безопасность. Обещай мне!

– Тебе удастся узнать, чего он добивается? – спросил Краст с сомнением.

– Сегодня вечером мы проводим очередное занятие. Если повезет, я смогу узнать, что они замышляют, – улыбнулась Лития. – Я умею добывать нужную информацию, особенно у мужчин.

– Не сомневаюсь, – рассмеялся Краст.

– Особенно у мужчин с проблемами, которые удается решать только мне.

Лития улыбнулась одной из своих завораживающих улыбок, и взгляд ее мерцающих голубых глаз, слился с его взглядом. Она положила руку на его колено. Теперь Краст мог полной грудью вдыхать аромат ее духов, густой и сильный запах жасмина, который расслаблял и будоражил одновременно.

Они поговорили еще какое-то время, решив, что сегодня же адмирал Джеймс Бентон Краст добьется приказа о назначении его командиром линкора «Алабама», стоящего на якоре в Чесапикском заливе. Его знания, опыт и звание позволяли это. Согласно выработанному ими плану, адмирал перебирается на несколько дней на корабль, который будут охранять преданные ему морские десантники. Они сумеют помешать Римо Дональдсону пробраться на судно, если он попробует это сделать, противопоставив ему свою смертоносную силу.

Адмирал пошел на все это, потому что ни в чем не мог отказать сказочной золотистой красавице, которая сидела рядом с ним на диване, хотя считал ее хитроумные предостережения абсолютно надуманными.

– И все-таки я не понимаю, кому понадобилась такая старая калоша, как я? – улыбнулся адмирал Краст.

– О-о, Джим! – воскликнула Лития. – Ты вовсе не старый и уж, конечно, не калоша. Ты полный жизни и тепла человек. Однако тебя гнетет какая-то проблема. Я это чувствую, чувствую как профессиональный психолог. Я ошибаюсь?

– Проблема? – Краст не хотел слышать о проблемах, он хотел утонуть в голубых озерах ее глаз. В то же время каким-то первобытным чутьем, данным человеку природой, он понимал, что проницательные голубые глаза знают его постыдную тайну.

– Почему бы тебе не расслабиться на несколько минут, Джим, и не рассказать мне о своей проблеме, – прошептала Лития Форрестер. – Я умею слушать и понимать. А еще я умею хранить чужие тайны.

Она бережно взяла его голову и медленно приклонила к своим коленям. Краст вытянулся вдоль дивана и уставился, не мигая, в потолок, чтобы не встречаться взглядом с Литией.

– Мне так неловко, – сказал он смущенно.

– Но я ведь врач, Джим, – попыталась успокоить его Лития. – Меня трудно чем-либо удивить или смутить. Да и есть ли на свете что-нибудь такое, чего я не слышала или не знаю?

Лития положила правую ладонь на голову Краста так, что подушечка среднего пальца оказалась в центре его уха. Теперь он чувствовал, как тепло и энергия ее молодого тела проникают в него, наполняя желанием.

– Я не был мужчиной последние пять лет, – признался он наконец.

– Почему?

– Я импотент. Когда я говорил о старой калоше, то имел в виду именно это.

– А ты пробовал?

– Да, и не раз, но потом перестал. Нет ни желаний, ни возможностей. Зачем лишний раз убеждаться в своей несостоятельности?

– А может, в этом виновата женщина?

– Женщины, – поправил ее Краст. – Неважно, которая из них. Так было с каждой, со всеми… У меня не было к ним влечения все пять лет… пока…

– Пока? – переспросила Лития с дразнящим оттенком в голосе.

– Пока… – Он немного помолчал, решаясь на очередную откровенность. – Пока не встретил тебя на том приеме. – Краст закрыл глаза, чтобы не страдать, видя смеющееся женское личико. – Пока не понял, что люблю тебя. Лития! – вымучил он наконец главное признание.

Его глаза все еще оставались закрытыми, когда Лития прижалась щекой к его лицу.

– Я не слышала, чтобы ты говорил об этом на приеме у посла. Но уловила другую твою фразу. Если мне не изменяет память, ты рассуждал о женских грудях… что-то вроде того, что грудь есть грудь…

Вдруг он услышал характерный звук раскрывающейся «молнии» и… почувствовал над собой ее дыхание.

– Грудь есть грудь… Это ты произнес тогда? – прошептала Лития.

Краст был смущен и чувствовал себя виноватым: как может судить о женских грудях мужчина, не испытывающий к ним никакого влечения? Он открыл глаза и хотел сказать ей об этом. Но она уже раскрыла «молнию», обнажив дивные плечи и золотистые груди, которые нависли над ним, а их твердые соски обещали нечто бесподобное.

– Ты настаиваешь на своем, Джим? – спросила Лития. – Ты уверен, что у всех женщин груди одинаковые?

Адмирала Джеймса Бентона Краста словно пружиной подбросило с дивана, он с силой обнял Литию, и их губы слились в долгом, захватывающем дух поцелуе.

Томительное ожидание чего-то сменилось бурной, все нарастающей страстью. Она целовала его жарко и нежно.

– Свершилось еще одно медицинское чудо! – выдохнула Лития, проводя рукой по оттопырившейся брючине адмирала, и улыбнулась.

Адмирал Джеймс Бентон Краст почувствовал возвращение молодости. Он жаждал обладать ею. Он хотел эту трепетную золотистую женщину, и силы его неутоленного желания было достаточно, чтобы восполнить с лихвой все потери пяти лет.

– Ты хочешь меня, Джим? – спросила она с хрипотцой.

– Ты… ты нужна мне… Я… я хочу тебя!

– Так и будет, милый! – улыбнулась Лития и поцеловала его долгим, жарким, мучительным поцелуем.

Потом она поднялась, и тонкое шелковое платье змеей соскользнуло к ее стройным золотистым ногам. Вызывающе свежая, трепетно прекрасная и совершенно нагая, она прошла через всю комнату к столу, на котором лежал ее портфель. И вмиг на столе, как на скатерти-самобранке, появились коньяк, две рюмки и коробка шоколадных конфет.

Она повернулась к адмиралу, великолепная и манящая в своем вызывающем бесстыдстве.

– Я твоя, Джим! – сказала она просто. – Но сначала выпьем, а потом я хочу пропеть с тобой одну песенку.

Адмирал Джеймс Бентон Краст не испытывал больше угрызений совести за бутылку «бурбона» в своем кожаном кейсе.