Исцели меня любовью

Глава 5

Роберт обнажил меч.

– Нам нужно срочно уходить отсюда, – прошептал он. – Наверное, в лесу солдаты. – Он кивком показал на выход из хижины.

Барстоу гарцевал вокруг дерева, его глаза возбужденно сверкали. Роберт развязал поводья и вскочил на коня, а затем усадил позади себя Элдсуайт.

– Куда ехать? – шепотом спросил он.

Элдсуайт показала на каменистую тропу, которая начиналась за хижиной, а потом поднималась на гору, где росли деревья:

– Вон к тому утесу. Там между скалами есть проход.

Барстоу, скользя копытами по камням, с трудом взбирался на гору. Сидя в седле, Роберт оглянулся назад. Он увидел, как люди Гилроя ворвались в хижину, которую они с Элдсуайт только что оставили в такой спешке. Два солдата подрались за право забрать себе кольчугу сэра Роберта. Двое других заметили вдали Барстоу и жестами показывали остальным на тропу.

Элдсуайт выхватила у Роберта поводья и повернула лошадь налево.

– Туда, за деревья. Расщелина расположена там.

– Какого черта?

– Вон в той стороне. – Элдсуайт велела Барстоу обойти вокруг горы и остановила его у расщелины. Внутри была пещера, в которую легко мог пройти человек. Однако лошади, а тем более всаднику войти в нее было довольно трудно. – Слезайте с коня. Расщелина слишком узкая.

Элдсуайт повела Роберта и Барстоу через горный перешеек – такой узкий, что бока Барстоу задевали каменные стены. Конь время от времени артачился, не желая идти дальше, и они с Робертом то ласково уговаривали его, то подгоняли шлепками.

– Леди Элдсуайт, ни один человек в здравом уме не поведет сюда лошадь, – говорил сэр Роберт, плечом подталкивая Барстоу в зад и шлепая его по ляжке.

– Держу пари, что это так и есть, – согласилась она и, вытянув шею, вгляделась вдаль: – Там виден просвет!

Выйдя из расщелины, сэр Роберт прищурился от яркого утреннего света, который ударил ему прямо в глаза. Внизу открывалась долина.

Элдсуайт снимала с платья прилипшую к нему паутину.

– По моим расчетам, до деревни Уикерем отсюда – всего один день езды. Впрочем, это зависит от того, как быстро мы будем передвигаться. Большего, к сожалению, сказать вам не могу: никогда не бывала так далеко от дома, только когда провожала папу на Святую землю.

В это время из расщелины послышался разгневанный голос какого-то солдата:

– Ах ты, распроклятая скотина! Я заставлю тебя идти вперед. Иди, не то привяжу тебе к хвосту ежа!

Роберт мигом вскочил на Барстоу и подал руку Элдсуайт, помогая ей сесть сзади.

– Скорее в Уикерем, миледи. Или все равно куда – по тропе, ведущей вниз, к подножию горы.

Роберт пришпорил коня, и вскоре лязг железных доспехов и крики воинов остались далеко позади.

Махат держала Цереру под уздцы. Лошадь тихо ржала. Она смотрела на диких пони с длинной шерстью на ногах и на бороде. Резвые дикие пони бегали по освещенному лунным светом лугу у озера. Они были не дальше пятидесяти футов от Махат.

Церера топала копытами и незаметно отодвигалась от Махат. Девушка крепче ухватила поводья. Она нашла кобылу леди Элдсуайт в лесу, где та бродила в табуне вместе с дикими пони. Сначала Махат хотела прогнать из леса лошадь, причинявшую всем одно беспокойство. Однако Сафия – наставница Махат – попросила девушку привести ей лошадь леди Элдсуайт.

– Ну-ну, успокойся, – сказала Сафия. И лошадь присмирела.

Махат почувствовала вспышку ревности. Она – не самая первая среди учеников ее наставницы. И далеко не самая лучшая. Полюбит ли когда-нибудь ее Сафия также сильно, как любит Элдсуайт из Креналдена?

Она сняла из-за спины лук со стрелами.

– Госпожа, леди Элдсуайт сбежала из хижины отшельника. Она вместе с рыцарем сэром Робертом Бретоном, коневодом из замка Хиллсборо.

Сафия молчала. Она смотрела на женщин, купавшихся в озере, над которым клубился пар. Эти восемь женщин сбежали из замка Креналден. Они спасались в лесу от побоев, ища убежища среди Плачущих Женщин, которые звали Сафию своей наставницей. Среди них были молодые и старые, замужние и одинокие. Многим, спасавшимся от вражеских солдат, не удалось избежать изнасилования. Их жалобные вопли и причитания разносил по лесу ветер.

Этот священный ритуал призван излечить их душевные раны. Церемония одинакова для всех новеньких, кто только что присоединился к Плачущим Женщинам. Искупавшись в озере при лунном свете, они должны возродиться для новой, более счастливой жизни. Это очистит их тела и души. Женщины должны отказаться от собственности и взять в руки оружие.

Искупавшись, женщины вышли из воды, чувствуя себя обновленными. Каждая получила узелок со своей старой одеждой, а также лук со стрелами или короткий меч.

Целеста, сестра Махат, стала бросать отстриженные у женщин пряди волос в узелки со старой ненужной одеждой – распоротыми платьями, сорочками, вуалями. Все это им больше не понадобится. Затем она поднесла к груде узелков зажженный факел.

При свете костра, на котором сгорала их одежда, женщины торжественно облачались в блузы, бриджи, гетры и накидки с капюшоном, которые символизировали их новую жизнь среди Плачущих Женщин. Издали их нельзя было принять за женщин. Но именно этого они и добивались.

Махат смущенно кашлянула, не зная, удобно ли прерывать размышления наставницы.

– Миледи, – робко прошептала она. – Я привела ее лошадь, как вы мне велели. Хотите, чтобы я также привела к вам леди Элдсуайт?

Сафия откинула капюшон. Ее красивое лицо было бесстрастным, а в темных умных глазах притаилась печаль. Махат каждый раз удивлялась тому, какая гладкая у Сафии кожа. Казалось, время не властно над этой удивительной женщиной. Нежное лицо обрамляли стриженые седые волосы, а ее хрупкая на вид фигура была гибкой и грациозной. Сафия была одета в блузу темно-зеленого цвета – цвета леса. На шее она носила крученое золотое ожерелье, запястья украшали браслеты. Ее украшения таинственно поблескивали при свете луны. «Она такая же красивая, какой была в тот день, когда я впервые ее увидела, – подумала Махат, – в тот самый день, когда она, рыдая, пришла к нам в лагерь». Сафия бежала из замка Креналден. Ее преследовали злые рычащие псы, готовые разорвать ее на части. Дело в том, что Сафию обвинили в колдовстве. Точно так же, как многих других женщин из этого лагеря. Но здесь, в лесу, на лоне природы, все грехи – настоящие или вымышленные – были прощены. Даже страшный грех быть колдуньей, заговаривающей лошадей.

Сафия взяла Махат за руки и заглянула ей в. глаза:

– Ну а как сама леди Элдсуайт? С ней все в порядке? Она жива, здорова?

– Да, госпожа.

– Кто виноват в ее несчастье? Тот коневод?

– Нет. Напротив, он помог ей скрыться от Джона Гилроя и убежать от солдат, которые внезапно нагрянули в хижину отшельника.

Сафия облегченно вздохнула, затем снова повернулась к своим подопечным. Вопли женщин и причитания прекратились. Так было всегда. Иногда одна-две женщины могли проплакать всю ночь, до утра. Но со временем они окрепнут духом. Зря местные жители и пришлые охотники прозвали их небольшое общество Плачущими Женщинами. Можно подумать, что они только и делают, что рыдают и стенают, оплакивая свою злую судьбу. Но это совеем не так. На самом деле они сильны. Их довольно много – несколько сотен женщин живут здесь, под сенью леса. И все считают мудрую Сафию – колдунью, заговаривающую лошадей, – своей предводительницей. Бремя свалившейся на Сафию ответственности не могло не сказаться на ней. Она давно устала бороться, и Махат знала, что Сафия не задержится е ними надолго. Она слишком часто говорила о том, что хочет возвратиться на родину.

Целеста вела в лагерь новых женщин.

– Госпожа, – тихо позвала Махат. – Хотите, чтобы мы привели вам леди Элдсуайт?

– Нет, – также тихо ответила Сафия. – Она пока не нуждается во мне. Но это лишь до поры до времени.

У Махат отлегло от сердца. Ей не хотелось приводить Элдсуайт из Креналдена в лагерь Плачущих Женщин. В лагере должна быть только одна колдунья, заговаривающая лошадей, которая со временем сменит на посту предводительницы госпожу Сафию. И Махат намеревалась стать именно этой женщиной. Она скрестила руки на груди.

– А как быть с ним, госпожа? – спросила она. – Мы оставим коневода в покое?

Сафия подошла к стаду диких пони, которые вошли в озеро, чтобы напиться воды. Среди них была молодая кобыла с двумя жеребятами, похожими друг на друга, как две капли воды. Они стояли рядом, и один из них игриво покусывал другого за холку.

– Да, Махат. Остальным скажите, чтобы не трогали леди Элдсуайт и ее коневода. Пусть идут своей дорогой. А вот люди Джона Гилроя должны понести наказание за то, что вторглись без разрешения в наш заповедный лес. Заманите их к берегу озера. Пусть зайдут в воду в железных доспехах. Надолго ли их тогда хватит?

Сафия накинула на голову капюшон и пошла по тропинке.

Махат оседлала Цереру, поскакала галопом к тропе, ведущей к хижине отшельника, мимо леса, где сотня крепких телом и духом женщин следила за каждым шагом ничего не подозревавших солдат.

Элдсуайт и сэр Роберт проезжали по общинным полям, простиравшимся вокруг леса Белуэй. Полуденное солнце нещадно палило. Спина Барстоу стала скользкой от пота. Здесь, на открытом пространстве, под раскаленным добела солнцем, было жарче, чем в кузнечной мастерской.

Сэр Роберт оглянулся. Солдаты Гилроя по-прежнему следовали за ними.

– Слава Богу, что их лошади устали не меньше Барстоу. Однако пока не время для отдыха и водопоя, – сказал он, словно прочитав мысли Элдсуайт.

Сидя в седле, Элдсуайт оглянулась, чтобы получше рассмотреть преследователей. Кажется, они стали отставать.

Вдруг люди Гилроя резко остановились прямо посреди дороги и стали что-то оживленно обсуждать, после чего повернули лошадей назад. Элдсуайт не верила своим глазам.

– Сэр Роберт, они прекратили погоню!

– С чего бы это? – удивился сэр Роберт. – Гилрой не изменит тактику.

В глубине души Элдсуайт разделяла сомнения сэра Роберта, хотя виду не подавала. Она окинула взглядом поля, простиравшиеся вдали. На пастбищах – ни коров, ни овец: им там нечего было есть, земля выглядела сухой и безжизненной. Вокруг ни души. Ни случайных путников, ни торговых людей из деревни.

Над пастбищами клубится дым, дорога покрыта слоем пепла и золы.

Сэр Роберт невольно схватился за рукоятку меча.

– Общинные пастбища кто-то сжег.

– О Господи! – прошептала Элдсуайт.

Дома и лавки в деревне либо сожжены дотла, либо брошены их обитателями. Двери и окна открыты нараспашку, телеги и повозки опрокинуты, их содержимое рассыпано по земле.

Сэр Роберт спешился и повел Барстоу на центральную площадь.

Спрыгнув с коня, Элдсуайт бросилась к колодцу. Наполнив ковш, умылась холодной водой и устало опустилась на землю, изнывая от жары. Сэр Роберт зачерпнул ведро воды и напоил Барстоу.

– Вряд ли жители деревни подверглись нападению войска Гилроя. Иначе его солдаты не оставили бы это. – Сэр Роберт пнул ногой монеты, серебряные ложки и тарелки, валявшиеся на земле.

От яркого солнца Элдсуайт прищурилась.

– Почему жители в такой спешке покинули деревню? Кто сжег дома и поля?

– Кто бы это ни был, это не предвещает для нас ничего хорошего. Нам нельзя здесь больше задерживаться. Нужно уходить как можно быстрее.

Сэр Роберт помог Элдсуайт подняться и сесть на лошадь. А затем пустил Барстоу рысью. Они ехали мимо пустых домов Уикерема, направляясь к деревенской церкви. Вот вдали показалось белое строение, не тронутое огнём. Колокольня была тиха и пуста, и только сизые голуби громоздились на фронтоне. Двери алтарного помещения были отворены настежь. Возле входа в церковь стояла повозка, нагруженная деревянными лавками и одеждой, вышитой золотом. Лошадь, запряженная в повозку, лежала на боку, пытаясь подняться.

Элдсуайт замерла от ужаса. Ока увидела тонкие струйки крови, которые бежали из носа и рта лошади. Животное забилось в конвульсиях и вскоре затихло. Скованная страхом, Элдсуайт отвела глаза от мертвой лошади.

Сэр Роберт схватился за рукоятку меча.

– В часовне кто-то есть.

Элдсуайт испуганно потянула его за рукав:

– Сэр Роберт, нужно немедленно уехать отсюда.

В этот момент из церкви, пошатываясь, вышел священник в запачканной кровью белой сутане и рухнул на колени прямо у повозки. Струйка крови бежала у него изо рта. В руках он держал распятие. Священник широко раскрыл глаза и упал рядом с лошадью. Он забился в конвульсиях и испустил дух.

Сэр Роберт остановил Барстоу.

– Даже Бог ему не помог, – проговорил сэр Роберт, потрясенный не меньше Элдсуайт.

Она сжала его плечо.

– Это сибирская язва. Еще ее называют Черная смерть. Я много раз встречала ее у лошадей. А в одном из имений моего отца от нее умер конюх. Когда начинается кровотечение, уже невозможно остановить болезнь.

– Так вот почему люди Гилроя отступили, – догадался сэр Роберт. – Проклятие! Нам нужно было пойти другой дорогой.

– Куда? На восток? На запад? А вдруг и там уже началась эпидемия?

Элдсуайт посмотрела на пастбища, чернеющие за часовней, где лежали мертвые овцы, коровы и лошади, от которых исходил гнилостный запах разложения.

– Жители деревни перенесли животных на поля и думали, что это спасет их самих от смертельной болезни. Но они ошиблись. После этого они впали в панику и, бросив все, бежали отсюда. Но не захороненные останки сильнее всего распространяют заразу. Я видела нечто подобное на одной из ферм отца. Хуже всего то, что эта страшная болезнь распространяется по воздуху. Нам нужно скорее убираться отсюда, сэр Роберт! Но куда мы пойдем? Если вернемся – попадем в руки Гилроя. Если пойдем дальше – рискуем заразиться и умереть, – сказала Элдсуайт и подумала: «Если мы уже не заразились».

– Нам ничего другого не остается, как продолжать свой путь, леди Элдсуайт. Будем надеяться, что все обойдется.

Элдсуайт вздохнула:

– Сэр Роберт, я вижу впереди дом. Может быть, нас там накормят и позволят отдохнуть.