Исчадие ада

Глава 11

Я скосил глаза на профиль Чарити, который вполне — заслуживал того, но в данный момент меня интересовала только ее реакция.

— Мне кажется, я сошла с ума, — мрачно заявила она. — Подумать только, как я разрешила тебе втянуть меня в эту авантюру! Позвонить моему зануде братцу, как будто я блудная дочь, которая возвращается под родительский кров! Спрятать тебя и еще каких-то двух типов, которых мы подберем по дороге в Вэлли, так, чтобы мы все могли одновременно проникнуть в дом!

И все это я делаю на основании всего какой-то пары оргий!

Я глянул на часы: они показывали немногим больше половины восьмого.

— Сверни с дороги в сторону чуть дальше, беби. У нас еще много времени. Давай потолкуем.

— Знаешь, впервые слышу столь оригинальный предлог для того, чтобы свернуть в сторону в таком пустынном месте!

«Континенталь» что-то проворчал, поднимая колесами траву на обочине, Чарити выключила мотор.

— Ладно.

Ее пальцы по-прежнему крепко держались за руль.

— Я слушаю.

— Теперь, когда мне известна большая часть истории, беби, — начал я, — могу догадаться о недостающих деталях. После того как отец выставил братца Барни из дома, тот где-то повстречался с Тино Мартинелли. Когда и где именно — не суть важно. Важно то, что они объединились и однажды ночью возвратились в Вэлли.

Чарити закрыла глаза.

— Неужели мне необходимо пережить все это сызнова?

— В течение пяти лет ты не могла от этого освободиться, — почти нежно напомнил я ей. — Еще одно, может быть, последнее воспоминание, возможно, станет своего рода избавлением…

— Ладно, — вздохнула она. — Они явились в дом и — ну, давай это опустим… Но отец возвратился, когда они собирались уходить, и всадил в них весь заряд из своей двустволки. Тино был ранен в ногу, Барни в грудь, так что они оба сели на мель в Вэлли. Барнаби вообще не мог передвигаться, тем более что они оба понимали, что если полиция их схватит, с ними все будет кончено. Пришлось Барни идти на поклон к отцу, умолять его предоставить им убежище. Разумеется, Илай Самнер не мог отказать в этой просьбе ни собственному сыну, ни его приятелю. Тино не нужно было скрываться, он был представлен больным гостем, прикованным к постели, но Барни сразу бы узнали слуги, так что его нужно было скрывать… Прятать в погребе, — тусклым голосом пояснила Чарити. — В течение одной ночи во мне проснулась безумная страсть фотографировать и проявлять собственные снимки. Поэтому дверь в погреб была постоянно заперта на ключ, который я держала у себя на тот случай, чтобы кто-то случайно не засветил мои пленки, войдя в погреб в неподходящий момент.

— Вы понимали, что полиция разыскивает по всей округе двух негодяев, подозреваемых в тяжком преступлении, поэтому не осмеливались пригласить к Барни врача, не так ли?

— Это было ужасно! — прошептала она. — Папе удалось раздобыть где-то наркотики, чтобы избавлять брата от болей, но мы понимали, что он умирает. Однажды вечером отец совсем уж было решился послать за доктором, но Тино просто осатанел, узнав об этом.

— После смерти тело Барни было положено в семейный склеп, — подхватил я. — А Тино поправился.

— Он строил планы дальнейшей жизни в качестве члена семейства Самнер, — горько продолжала она. — Выдайте меня, говорил Тино, и я выдам вашего мертвого сына, незаконно похороненного на заднем дворе. Может быть, не точно этими словами, но именно это было сказано. Ведь от благодарности до шантажа всего один шаг.

Она повернула голову к боковому окошечку машины.

— Отец и Криспин его ненавидели не только из-за того, кем он был, но и из-за той угрозы, которую он представлял для всей семьи Самнер. Тогда мне было восемнадцать лет, во мне жил дух противоречия, и потому, что они ненавидели Тино, я заставила себя его полюбить и через некоторое время даже в это поверила. Он меня привлекал своей грубой красотой и полным пренебрежением к моральным устоям, из-за чего, как мне казалось, он был способен добиться решительно всего, чего пожелает. — Она засмеялась. — Как ты понимаешь, Эд, в таком возрасте голова набита бредовыми идеями…

— Из-за чего же произошел взрыв? — спросил я.

— Из-за меня, — прошептала она. — Отец уехал в Сан-Франциско на пару недель к своим друзьям. Всем слугам был дан отпуск на неделю. В доме осталась одна только кухарка Эмили, которая после девяти вечера уходила к себе. На следующий день ночью Тино явился ко мне в комнату и забрался в мою постель. Сначала я была страшно напугана тем, что меня поймают. Но он насмешливо спросил, кого нам бояться, и засмеялся, когда я упомянула Криспина. Его уверенность передалась мне, и вскоре мы уже говорили нормальными голосами, громко смеясь.

Криспин действительно вскоре явился на выручку своей невинной сестрице и обнаружил, что она развлекается. Тино открыто презирал Криспина и получал удовольствие, постоянно изводя его. Он заявил, что Криспину лучше свыкнуться с этой мыслью, поскольку в будущем так будет постоянно. Тино подмигивал и усмехался все время, наблюдая, как мучается брат. Он не мог устоять перед соблазном растравить еще сильнее его рану, поэтому сказал, что ему не следует забывать, что когда он женится и приведет в дом новобрачную, Тино в качестве его нового брата вправе ожидать равных с ним супружеских прав. В то время Криспин как раз вознамерился просить руки Джессики, планируя длительный период помолвки. Как я полагаю, именно неожиданная перспектива кошмарного будущего, когда Тино с каждым днем будет становиться все более самонадеянным и наглым, толкнула Криспина на отчаянный шаг.

Чарити, не выдержав, тихонько заплакала.

— Не успел он выскочить из комнаты, как тут же возвратился назад с топором в руках. О Господи! Я как сейчас вижу: вот он стоит на пороге, глаза у него сверкают, как у безумца, один взмах топора — и голова Тино покатилась по полу!

Несколько секунд Чарити не могла справиться с рыданиями, а я безуспешно пытался ее успокоить. Постепенно она все же взяла себя в руки и даже закурила сигарету.

— Помню, я потеряла сознание, — продолжала девушка напряженным голосом. — А когда очнулась, увидела, что нахожусь в папиной комнате, дверь в которую заперта снаружи. Очевидно, меня перенес туда Криспин. Около девяти утра он явился туда с такими же безумными глазами, как и накануне, и заявил, что только нам двоим известна тайна, как он избавил семью от этого зла. Ну и дальше все в том же духе.

За ночь он проделал огромную работу. Все белье с моей постели было сожжено. Он соскоблил все пятна крови с пола. Не осталось ни малейших признаков того, что Тино вообще когда-либо существовал. Днем Криспин сообщил мне, что ходил куда-то очень далеко, в заросли кустарника, чтобы кое от чего отделаться; потом у него произошел временный провал памяти, потому что когда он пришел в себя уже после полудня, то находился в нескольких милях от того места, которое отлично запомнил. Меня совершенно не интересовало, от чего именно он пожелал избавиться в зарослях кустарника, пока я не увидела голову Тино, глядящую на меня со страниц газет.

— Он никогда не говорил тебе, что он сделал с телом Тино?

— Я его никогда об этом не спрашивала.

— Зарыл в склепе, разумеется, иначе бы его уже давно обнаружили. Он и в самом деле в тот вечер свихнулся, не так ли? Почему было не спрятать там же и голову?

Я живо представил себе, как брат Чарити блуждает среди густых зарослей кустарника с мешком, в котором лежит отрубленная человеческая голова, и эта картина, признаюсь, не доставила мне удовольствия.

— Что сказал ваш отец по возвращении домой, когда увидел, что Тино исчез? — спросил я Чарити.

— Ничего. Сомневаюсь, чтобы он хотел знать что-либо о нем: он опасался того, что может услышать от собственных детей. После смерти Барнаби, как мне кажется, отец совсем утратил интерес к жизни…

Я снова взглянул на часы и убедился, что у нас все еще остается порядочно времени.

— Почему бы нам не проехать дальше по дороге и не выпить по чашечке кофе или чего-нибудь покрепче?

— Нет, спасибо, Эл! — Она зябко повела плечами. — У тебя такой вид, будто ты олицетворяешь Суд Божий!

— Время исповеди кончилось, беби. Теперь внимательно выслушай меня и сама решай, стоит ли тебе идти на такой риск.

Я рассказал ей все: как заключил сделку с Габриелем и Дюпрэ, что именно они были теми людьми, которых мы должны были посадить в машину в Вэлли, как она сама стала участницей этой договоренности и как я превратил ее в подсадную утку, чтобы войти в дом, не поднимая тревоги.

Чарити с ужасом смотрела на меня широко открытыми глазами, но выслушала все до конца.

— А теперь давай прикинем наши шансы. У Криспина нет ни малейшей возможности выйти сухим из воды: если с ним не разделается Габриель, это сделает закон. Джессика в любом случае потеряет мужа, но помимо этого, как я считаю, ей практически ничто не угрожает. Габриель жаждет твоей смерти потому, что ты одна из оставшихся в живых Самнеров, которые находились в доме, когда был убит его драгоценный братец.

Я хочу, чтобы ты осталась жива. Ты мне просто необходима в качестве приманки, без тебя весь мой план лопнет как мыльный пузырь. Ну и я, естественно, хочу, чтобы Габриель и Дюпрэ достаточно скомпрометировали себя, тогда можно будет их упрятать за решетку на длительный срок.

Выбирай сама, беби. Ты можешь высадить меня из машины в любом месте, где тебе заблагорассудится, и без задержки возвратиться в Пайн-Сити. Или ты можешь сыграть роль приманки в Вэлли.

— Я… я не знаю, Эл.

— Ты рискуешь в равной мере и со мной, — рассудительно добавил я, — но я не отказываюсь снять груз с твоих великолепных загорелых плеч.

— Не надо так шутить, Эл!

— Я знаю, ты не имеешь никакого отношения к убийству Тино. Формально ты являешься косвенным соучастником преступления, укрывателем, но это же нелепо, если учесть, что у тебя практически не было выбора. К тому же тебе следует подумать о том, с чем ты можешь столкнуться теперь. До утра Криспин либо погибнет, либо окончательно помешается, таким образом, ты остаешься одна со стоящим за твоей спиной лейтенантом полиции, который будет следить за тем, чтобы все прошло без сучка без задоринки. То есть, если ты, разумеется, уцелеешь.

— Эл, беби! — воскликнула она с истерическим смехом. — Ну и хитрец же ты! Какая девушка может устоять перед такими солидными гарантиями?

— Вот и замечательно! — громко воскликнул я. — Только не забудь, когда Габриель и Дюпрэ сядут в Вэлли в машину, ты понятия не имеешь, кто они такие. Предположительно, это мои друзья.

— Не забуду, — вздрогнув, ответила она.

Я довольно долго шарил рукой под щитком, пока не нашел подходящее место, где намагниченный пистолет крепко пристал к металлу. И пока мы добирались до Мейн-стрит по Вэлли я снова и снова наставлял Чарити насчет этого пистолета и без конца репетировал с ней слова: «Пистолет снял с предохранителя», добиваясь от нее максимальной убедительности. Конечно, где-то в глубине души у меня таилось сомнение, как бы она не разнесла мне выстрелом голову при попытке спасти меня. Но кто не рискует, тот ничего и не добивается.

Но все прошло как по хронометру. Можно было подумать, что целый штаб оперативников работал в течение месяца над планом данной операции. Габриель и Дюпрэ сели сзади в машину, когда мы остановились на Мейн-стрит. А когда мы достигли первого дома поселка, мы все трое уселись на пол и ехали согнувшись до того момента, когда Чарити припарковалась возле парадного крыльца. Ее вышли встретить Джессика и Криспин, ну а ретироваться в дом их заставил пистолет Габриеля. Уже через пять минут мы все сбились тесной группой в гостиной, впрочем, такое единодушие не означало, что мы чувствовали себя уютно.

— Тщательное планирование и скоординированные действия упростили операцию, — довольным голосом изрек Габриель. — Вы все прекрасно провернули, лейтенант. Как вы представляете дальнейшие наши шаги, мои и Эда?

— Лейтенант! — заговорила каким-то придушенным голосом Джессика Самнер. — Что здесь творится? Или все посходили с ума? Вроде бы вы должны отвечать за порядок? Не понимаю, каким образом…

— Почему бы нам не запереть миссис Самнер в одной из комнат? — обратился я к Габриелю.

— Правильно. Я сам займусь этим.

Джессику увели, она продолжала громко возмущаться: либо это чья-то идиотская шутка, либо произошла совершенно немыслимая ошибка.

Через несколько минут Габриель возвратился и подмигнул мне.

— Я отвел ее в ванную комнату. Как я считаю, чего иного она могла бы пожелать? Там даже имеется окно с прекрасным видом на поселок.

Криспин тихонько откашлялся.

— Лейтенант! Вплоть до настоящего момента я считал, что вы здесь отвечаете за порядок. Моя жена тоже так думала. Если это так, я требую сообщить мне…

— Разрешите мне их вам представить, мистер Самнер, — вежливо прервал его я. — Этот джентльмен — Габриель Мартинелли, старший брат покойного Тино Мартинелли. А второй джентльмен — мистер Эдвард Дюпрэ, широко известный под кличкой Крадущаяся Смерть.

Вся кровь отхлынула от лица Криспина, он откинулся на спинку своего стула, было видно, как он дрожит с головы до ног.

— Мы хотим проверить этот склеп, — жестко заявил Габриель, — вам известна комбинация цифр в замке?

— Да, да! — Криспин поспешно закивал. — Я сам пойду и открою двери для вас.

— Гейб, — вежливо вмешался Дюпрэ. — Я бы хотел немного размять ноги, они у меня сильно затекли. Почему бы нам всем не отправиться в склеп?

— Лично я ничего не имею против, — ответил Гейб без колебаний.

Пока мы проходили через заднюю половину дома и затем выходили на лужайку, Чарити на какое-то мгновение удалось подойти ко мне.

— Что мне делать, если нас разлучат? — прошептала она.

— Если ты вдруг останешься наедине с Габриелем, беги со всех ног за пистолетом под щитком! — только и успел я ей сказать.

Как только мы добрались до склепа, Криспин принялся работать над комбинацией, как будто его жизнь зависела от того, насколько быстро он сумеет отворить дверь. Наконец раздался последний щелчок и повернулся последний тумблер. Криспин с торжествующим видом приподнял вспотевшее лицо, словно ждал услышать похвалу. Массивная бронзовая дверь совершенно беззвучно отворилась.

Я почувствовал прикосновение холодной стали к затылку, в то время как опытные пальцы вытащили мой тридцать восьмой из кобуры.

— Вы все прекрасно проделали, лейтенант, — снисходительно произнес Гейб. — Предупреждаю: не вздумайте нервничать и резко реагировать, это кончится пулей между лопаток! Сейчас от вас требуется просто войти в склеп.

— Габриель! — произнес я напряженно. — Какого черта все это значит? Мы же договорились! Вы не можете…

— Теперь у нас новый договор, коп! — захохотал он. — Надо все тут хорошенько проверить. За одну смерть, клянусь, заплатят своей жизнью все! Никаких свидетелей, поскольку вы сами позаботились удалить следивших за нами людей. Кто может теперь сказать, что мы отлучались хоть на минуту из отеля?

Пистолет сильнее прижался к моей спине.

— Двигайся!

У меня не было иного выбора, а вход в этот склеп выглядел примерно таким же гостеприимным, как раскрытый гроб. Почти сразу следом за мной туда втолкнули и Криспина. Затем Дюпрэ не спеша вошел в раскрытую дверь, на мгновение задержавшись на пороге.

— Внутри нет выключателей? Ты уверен? — Он довольно улыбался. — Закрой за мной плотно дверь, Гейб, но далеко не уходи. На всю операцию мне потребуется не более пяти минут.

Он сделал шаг-другой внутрь склепа, и бронзовая дверь захлопнулась. Криспин пронзительно завопил, очевидно наступившая абсолютная темнота подействовала как удар тока на его и без того взвинченную нервную систему.

Дюпрэ довольно рассмеялся: судя по всему, он находился где-то недалеко от входа. Потом его голос зазвучал поразительно громко.

— Добро пожаловать в мое царство, джентльмены! Здесь единолично правит слепец, зрячие — всего лишь жалкие кролики, обреченные на уничтожение.

— Вы, должно быть, неоднократно репетировали эту речь, Эд, — произнес я ровным голосом. — Никто бы не смог сочинить подобную напыщенную белиберду без предварительной подготовки!

Он ничего не ответил, и я впервые почувствовал страх. Раздался едва уловимый шаркающий звук, потом снова наступила тишина.

— С одним жалким кроликом уже покончено, лейтенант, — произнес Дюпрэ значительно, приблизившись ко мне. — Вам осталось еще несколько минут. Как вы знаете, я наслаждаюсь ощущением безграничной власти. Поэтому не спешу, чтобы не утратить ни одной секунды из этого ни с чем не сравнимого наслаждения.

— Эд, беби! — вкрадчиво произнес я. — Припомните, что я сказал, когда мы договаривались? Сочетание вас двоих слишком серьезная штука, мне одному с вами не справиться. Но я вовсе не против схватиться с каждым из вас в отдельности, так сказать поочередно!

— Можете еще немного поболтать, лейтенант, — почти мечтательно пробормотал Эд, — если это доставляет вам удовольствие.

— Как вы считаете, почему я сказал, что мне необходимо попасть в этот склеп, а? — Я негромко рассмеялся. — Я прекрасно понимал, что вы не устоите перед подобным искушением, Эд, беби. Разделяй и побеждай, вы внутри, а Гейб снаружи. Теперь до вас уже кое-что стало доходить?

— Вы воображаете, что у вас имеется шанс победить меня в абсолютной темноте? — удивленно спросил он. — Вы даже не успеете пальцем шевельнуть, как все будет кончено, лейтенант!

— Не забывайте, что все это затеял я сам, Эд, — произнес я с упреком. — Именно я предложил этот план. Зачем бы мне было заманивать вас в склеп, если бы я не был уверен, что сам здесь не останусь?

— О чем это вы толкуете? — В голосе прозвучало беспокойство.

Я вытащил из внутреннего кармана полученную у Мака авторучку с сюрпризом и быстро открутил колпачок.

— Одна из этих авторучек с сюрпризом, Эд, беби, — медленно произнес я. — Ты нажимаешь на кнопку, и из ручки кому-то в лицо бьет струя воды!

— Вы что, рехнулись?! — В его голосе зазвучало неподдельное изумление. — Ну и как, по-твоему, эта игрушка может вас спасти?

— Ты нажимаешь на кнопку, и из ручки кому-то в лицо бьет струя воды, — повторил я нарочито медленно. — Это если зарядить ручку водой, разумеется. Но я поступил иначе. Угадайте, Эд, беби, чем я ее зарядил специально для вас?

Он не ответил, и у меня по спине побежали мурашки, так я испугался этого молчания.

— Щелочью, беби, — вкрадчиво произнес я, — щелочью, дорогой.

Я неслышно опустился на колени, как только замолчал, и мгновение спустя уловил какое-то шуршание, будто над моей головой пролетела стрекоза. Я раскинул в стороны руки, моя левая рука ударила его по колену. Но стоило мне подняться, как я почувствовал звериную силу его пальцев, сомкнувшихся у меня на горле. Я повернул ручку в том направлении, где, как я надеялся, находился он, и нажал на кнопку.

Стальные пальцы моментально отпустили мою шею, раздался ужасающий вопль Дюпрэ, и он перестал сопротивляться, так что мне удалось без особых усилий то ли дотащить, то ли дотолкать его до бронзовой двери, которая медленно отворялась в дальнем конце склепа. Я спрятался за спиной Дюпрэ, когда мы оказались уже у самого входа, моля Бога, чтобы пули Габриеля, коли подымется стрельба, достались слепцу.

Но нас никто не встречал.

Мы пробежали футов двадцать по лужайке перед склепом, и все еще ничего не произошло. Тогда я отпустил плечи Дюпрэ и сильно ударил его ребром ладони поперек шеи, после чего он замолчал и свалился на землю. Я повернулся, выискивая повсюду Габриеля, когда до меня долетел жалобный женский крик, вроде бы звучащий как «Эл!».

А через несколько секунд масса рыжеватых кудрей прижалась к моей груди.

— Эл, беби! Я подумала, что тебя убили!

— А где Габриель? — спросил я, поскольку мои опасения не проходили.

— Вон там!

Она равнодушно кивнула на что-то на траве, отдаленно напоминающее огромный стручок.

— Что случилось?

— Понимаешь, когда мы остались возле склепа вдвоем и он направил на меня свой кошмарный пистолет, я едва не умерла от страха! Но потом, как ты думаешь, что он сделал? — Теперь ее голос звучал возмущенно. — Он убрал пистолет и попытался… стал приставать ко мне, эта мерзкая образина!

— Дальше? — загремел я.

— Я избила его… Какая бы девушка не сделала этого?

— Ты неподражаема, золотко! — рассмеялся я.

Дюпрэ застонал и зашевелился, поэтому я подошел к нему и опустился рядом на колени.

— Эд, — заговорил я буднично-спокойным голосом, — это была не щелочь, а простая вода, понятно? Ты все это вообразил. Вовсе не щелочь, а вода из-под крана. Когда струя ударила тебе в лицо, ты припомнил тот случай, когда с тобой поквитались таким способом. Ты не стал разбираться, что сжигает твое лицо… Впрочем, ты, наверное, испытывал нестерпимую боль, верно?

Он пощупал кругом, отыскивая мои руки, и я помог ему подняться на ноги. Видимо, мои слова так его потрясли, что он не сразу пришел в себя.

— Так это была не щелочь? — прошептал он.

— Просто вода.

— Просто вода?

Он расхохотался и никак не мог успокоиться. Мы с Чарити не могли ничего поделать и беспомощно ожидали, когда истерический смех наконец прекратится.

— Что тут смешного, Эд? — спросил я.

— Я просто подумал о синдикате, когда они прочитают о случившемся.

Новый продолжительный взрыв смеха.

— Крадущаяся Смерть, побежденная водяным пистолетом!

На следующее утро я вошел в офис необычайно рано: часы показывали всего лишь пять минут десятого. Я так и не ложился, но мне казалось, что я способен обойтись без сна до конца дня.

Мартинелли и Дюпрэ уже были надежно упрятаны в окружную тюрьму.

В фамильном склепе Самнеров наступило подобие Нового года, когда все старое заменяется новым. Останки Тино были извлечены из каменного гроба, в который должны были позднее опустить Криспина, причем без всякой помпы, в узком семейном кругу.

Что касается Чарити, та собиралась куда-то отвезти Джессику Самнер сроком на месяц, после чего она сама «вернется, непременно вернется».

Ну а Уилер на это время оставался холостяком, свободным как птица.

Прямо передо мной была потрясающая, несравненная Аннабел Джексон. Она перегнулась почти вдвое, стараясь поднять с пола упавшую резинку. Я подумал, что это можно было посчитать знаком, ниспосланным свыше, истинно добрым предзнаменованием. Как я мог оставить его без внимания?

Я шлепнул Аннабел по мягкому месту, может быть, самую малость перестаравшись, и спокойно ждал соответствующей реакции.

Она моментально выпрямилась и отскочила в сторону, чтобы схватить со стола тяжелую металлическую линейку. В следующее мгновение проклятая линейка с такой силой обрушилась на мою бедную голову, что я отлетел в дальний угол кабинета.

— Эл Уилер! — Обычно приятный голосок Аннабел превратился в яростное рычание. — Только посмейте еще раз сделать что-либо подобное!

— Но я же герой! — попытался я оправдаться.

— Не для меня!

Она стала медленно приближаться, угрожающе помахивая проклятой линейкой.

— Мне казалось, вы боготворите героев, — взмолился я, продолжая отступать.

— Я очень быстро утратила это чувство после восьми часов вечера вчерашнего дня! — прошипела она. — Мы с вами договорились о встрече, припоминаете?

Моя спина наткнулась на стену, отступать дальше было некуда, я оказался в ловушке.

— Но именно поэтому я и не мог явиться на свидание. Я был занят героической борьбой с исчадиями ада!

— Ну что ж, может, это научит вас впредь не геройствовать в то время, которое принадлежит мне!