Исчезающие животные Америки

Глава 8 НЕСКОНЧАЕМАЯ ВОЙНА ПРОТИВ ХИЩНИКОВ

Человек на протяжении долгих веков вел непримиримую войну против хищников: ведь они охотились на дичь, которую человек считал своей, и — что еще хуже — они иногда посягали на его домашний скот или даже нападали па него самого. Неудивительно, что еще в доисторические времена человек видел в них заклятых врагов.

В наши дни мало кому из нас приходится по-настоящему опасаться ущерба, который способны причинить хищники. Но старые предрассудки живучи, и очень многие по-прежнему убеждены, что все плотоядные животные — это «вредные твари» и ничего больше. Фермер ненавидит лисиц, забывая о том, что они оберегают его поля от кроликов, сурков и других грызунов. Скотоводы считают, что любой медведь, волк или пума в радиусе сотен километров представляет непосредственную опасность для их овец, коров и быков. И многие охотники все еще видят в каждом хищнике бессовестного разбойника, беззаконно истребляющего дичь, убивать которую (видимо, по божественному предначертанию) имеет право лишь человек. Такое Отношение к хищникам никак не меняется, хотя после катастрофы с кайбабскими оленями в 20-х годах исследователи собирают все новые доказательства того, насколько больше приносят хищники пользы, чем вреда, регулируя численность животных, на которых охотятся.

Уже много лет специалисты-биологи выступают против системы премий, назначаемых за убитых хищников. Эти премии превращаются для охотников в побочный заработок, открывают возможность для всяческого рода обманов, не способствуют сохранению природы и не приносят ощутимой пользы сельскому хозяйству. И все же не далее как в 1900 году 33 штата выплатили более двух миллионов долларов как премии за уничтожение хищников и других «вредных животных». В настоящее время эти цифры, к счастью, уменьшаются, так как за последние годы в ряде штатов система премий была вовсе отменена или же многие животные были изъяты из списка подлежащих уничтожению.

Был у хищников и еще один враг — Отдел контроля над хищниками и грызунами при Бюро спортивной охоты и рыболовства. Только в 1965 году этот отдел израсходовал около шести миллионов долларов, чтобы истребить 90 тысяч койотов и несколько меньше других хищников. Во многих районах эти операции потребовали расходов, значительно превышающих ущерб, якобы причинявшийся этими хищниками.

По мнению многих специалистов, федеральное правительство в конечном счете стремится тут не столько к «контролированию» популяций хищников и грызунов, сколько к полному их уничтожению. Эта точка зрения получила новое подтверждение в 1964 году, когда Совет по охране природы при министерстве внутренних дел представил министерству доклад, резко критиковавший деятельность Отдела контроля над хищниками и грызунами.

В этом докладе пять самых видных и уважаемых специалистов по охране природы в Америке указывали, что «контроль постепенно превращается в самоцель, и, согласно закону Паркинсона, его аппарат увеличивается вне всякой зависимости от реальных потребностей». Совет рекомендовал изменить программу работ отдела так, чтобы его деятельность отвечала интересам всего народа, а не только скотоводов и сельскохозяйственного капитала. Он подчеркивал неотложную необходимость разработки репеллентов, которые могли бы использоваться вместо ядов, убивающих не только вредных животных, но и полезных. В заключение Совет настаивал на полном изменении задачи и способов действия отдела с тем, чтобы операции по контролированию производились только в строго определенные сезоны и только там, где в них возникает реальная необходимость.

В ответ министр внутренних дел Стюарт Юдолл весной 1967 года изложил новые принципы контролирования популяций хищников и грызунов: полный отказ от системы премий, проведение контрольных операций только там, где они действительно необходимы, и в определенное время, а также выдвижение на первый план борьбы с животными — разносчиками инфекций, с птицами, стаи которых представляют опасность для аэродромов, и с городскими грызунами. В ознаменование этой новой программы деятельности Отдел контроля был переименован в Службу охраны дикой природы.

«Наша задача теперь, — заявил Джон Готтшалк, директор Бюро спортивной охоты и рыболовства, — заключается в том, чтобы претворить принципы в конкретную рабочую программу». Пожалуй, это легче сказать, чем сделать, так как прочно укоренившиеся идеи и привычные программы имеют большую власть над человеческим сознанием.

Но все-таки новые принципы контроля над популяцией хищников в масштабе страны наконец сформулированы, и вытекающие из них методы постепенно вытесняют прежние. Исследователи в Денверском центре охраны природы, например, проводят эксперименты с ограничением рождаемости у койотов: в брачный сезон в местностях, где обитают койоты, разбрасываются приманки со стилбестролом, синтетическим женским гормоном, и самки, съевшие такую приманку, обычно не беременеют. Этот гормон открывает возможности безопасного контроля над ростом популяций не только койотов, но и других видов, которые сейчас изучаются.

Дни серого волка в 48 штатах к югу от Канады практически сочтены. Только три-четыре штата могут похвастать еще уцелевшими остатками последних популяций в лесной глуши у канадской границы. Мичиган отменил премию за убитого волка в 1961 году, и в его пределах, возможно, наберется 25 этих животных. В Висконсине волков почти сто, и они значатся в списке охраняемых животных этого штата. Больше всего их в Миннесоте, в северных лесных графствах, где сохранилось триста, а то и четыреста этих хищников. Премия за убитого волка была в Миннесоте недавно отменена, несмотря на бурные возражения некоторых фермеров и охотников-любителей. Эти последние утверждали, что волки там угрожают оленьим стадам, хотя на самом деле олени Миннесоты — одни из самых здоровых в стране, да и вообще наиболее удачной оленья охота, как правило, бывает в тех местах, где водятся волки.

Кроме этих штатов на берегах Великих озер волки встречаются еще в Монтане в Национальном парке Глейшер, куда десятка два их периодически заходит из Канады.

Еще в одном национальном парке, занимающем остров Айл-Ройал на озере Верхнем, вместе с шестью сотнями лосей живет около 25 волков. Впервые они появились на острове в 1949 году, забежав туда по льду из канадской провинции Онтарио. С тех пор их численность остается поразительно стабильной. Исследование взаимоотношений лосей и волков, которое проводит на острове Айл-Ройал известный знаток диких животных Деруорд Аллен со своими аспирантами из университета Пардью, с достаточной убедительностью показывает, что волки благотворно воздействуют на лосей, контролируя их численность. В 30-х годах, когда волков еще не было, лоси на Айл-Ройал излишне размножились, что привело к вытаптыванию пастбищ и ухудшению растительности на острове.

Во многих областях Канады и Аляски волки все еще встречаются не так уж редко, и популяция их там исчисляется тысячами. И там их по-прежнему часто считают виновниками в сокращении численности карибу, лосей, снежных баранов и других копытных, несмотря на научные доказательства обратного. В Канаде и на Аляске до сих пор выплачивается премия за убитого волка. В 1966 году за каждого из убитых на Аляске 1350 волков было выплачено по пятьдесят долларов. Год за годом в Северной Америке становится все меньше мест, где еще можно услышать волчий вой — этот истинный голос первозданной глуши[11].

Рыжий волк, занимающий по росту промежуточное положение между серым волком и койотом, некогда встречался повсюду от Флориды до Техаса и на север до Индианы. Долгое время рыжий волк считался особым видом, однако последние исследования дают основания полагать, что, возможно, это особая форма койота. Почти на всем протяжении своего прежнего ареала рыжие волки истреблены и сохраняются теперь лишь в очень небольших количествах кое-где в глухих местностях на юге Арканзаса и в соседних с ним штатах.

Оценить хотя бы приблизительно современную численность рыжих волков очень трудно потому, что их нередко путают с койотами. Но какой бы ни была его нынешняя популяция, рыжему волку грозит полное вымирание из-за мер, которые принимаются против него так же, как и против койотов.

В 1967 году очередная конференция Американского общества маммологов обратила внимание на критическое положение рыжего волка и призвала полностью прекратить операции по контролированию популяций этих хищников в Арканзасе и на востоке Техаса или хотя бы свести эти операции до минимума. Кроме того, конференция подчеркнула необходимость немедленного экологического изучения рыжего волка.

Во всяком случае эта последняя рекомендация выполняется. И Департамент спортивной охоты и рыболовства и Всемирный фонд охраны дикой природы выделили средства на изучение рыжего волка в природных условиях.

Очень хорошенькая, величиной с кошку, карликовая лисица обитает в западных пустынях и предгорьях. Шерсть у нее золотисто-коричневая, уши очень большие, а кончик хвоста черный. Эти лисицы днем прячутся в норах, которые выкапывают в песчаной почве, и выходят только по ночам охотиться на грызунов и других мелких зверьков пустыни. Другой вид маленькой лисицы, очень похожей на карликовую, только немного крупнее, — проворная лисица — водится на плоскогорьях от Канады до Мексики.

Симпатичные и безобидные карликовые и проворные лисицы лишены той изворотливости и хитрости, благодаря которым рыжие лисицы и койоты прекрасно приспосабливаются к самым неблагоприятным условиям. В течение многих лет эти маленькие лисицы постоянно погибали, съев отравленную приманку, предназначавшуюся для грызунов или койотов, и на большей части своих прежних ареалов либо исчезли вовсе, либо стали очень редкими.

Еще одной форме — санхоакинской карликовой лисице — тоже грозит серьезная опасность полного вымирания. Она водится лишь в прославленной своим плодородием калифорнийской долине Сан-Хоакин и становится жертвой не только планомерных кампаний уничтожения грызунов с помощью ядов, но и охотников, а также превращения мест ее обитания в культурные земли. Калифорнийская комиссия охоты и рыболовства поместила эту лисицу в список охраняемых животных, и ее популяция к настоящему времени, возможно, насчитывает несколько сот животных.

До появления на Американском континенте европейцев пумы водились во всех лесных и горных областях Нового Света — от северо-западной Канады до Магелланова пролива. Первые поселенцы называли ее по-разному — пантерой, горным львом, американским львом, кугуаром, пумой и так далее. Охотились пумы главным образом на оленей и дичь помельче, но при случае не брезговали и домашним скотом. Поселенцы боялись и ненавидели пум и рьяно их преследовали.

Задолго до 1900 года большая песочно-коричневатая кошка была на восточном побережье истреблена почти повсюду. В Пенсильвании, где прежде их водилось очень много, последняя документально зарегистрированная пума была убита в 1893 году, в штате Нью-Йорк — в 1900. Вскоре после этого восточный подвид пумы был признан вымершим. Небольшая популяция другого подвида — флоридской пумы все еще сохраняется в болотах Эверглейдс и кое-где в соседних глухих местностях. По самой оптимистической оценке, в настоящее время этих пум осталось, вероятно, не более ста.

На западе континента происходило то же самое. По меньшей мере восемь западных штатов до самого последнего времени выплачивали премии за убитых пум, и в результате эти большие кошки исчезли во многих местах своего прежнего ареала. Маммолог Виктор Кэйлен провел в 1960 году примерный подсчет их численности и пришел к выводу, что на всей территории страны их сохранилось от четырех до шести тысяч. С тех пор эта цифра, вероятно, стала заметно ниже. Наиболее крупные популяции в настоящее время, по-видимому, обитают в Калифорнии, Аризоне и Айдахо.

Для этих западных кошек блеснул луч надежды, когда Британская Колумбия и все западные штаты, кроме Аризоны, отменили премию за их уничтожение. Теперь эти штаты либо вообще запретили охоту на них, либо ограничили ее, что означает значительный шаг вперед по сравнению с их прежним положением «вредных тварей». С другой стороны, Аризона выплатила по 65 долларов за каждую из трехсот пум, убитых там в 1967 году. При таких темпах все пумы в этом штате будут истреблены в ближайшие годы.

Несколько лет назад в Айдахо по Программе сотрудничества в изучении дикой природы было предпринято подробное исследование биологии пумы с тем, чтобы получить как можно больше сведений о поведении этих животных, их корме и территориальных потребностях. Было отловлено почти сорок пум, которых затем пометили и выпустили для дальнейших наблюдений. Эти и им подобные исследования должны дать достаточно материала для выработки действенных мер по охране и поддержанию животных этого вида в будущем.

На противоположной стороне континента в последние годы появилось много сообщений о песочно-коричневатых длиннохвостых кошках, которых видели в лесистых и горных областях от Нью-Брансуика до южных отрогов Аппалачских гор. Хотя восточный подвид пумы считался вымершим вот уже шестьдесят лет, большинство маммологов склонно думать, что несколько экземпляров все-таки могло уцелеть в малодоступной глуши. И если взять их под защиту, они могли бы вновь заселить те части своего прежнего ареала, которых еще не коснулась цивилизация.

Истинный монарх дикой глуши, медведь-гризли[12] весит от 200 до 450 килограммов, вооружен грозными зубами и когтями и отличается непредсказуемым поведением. Горб на плечах и вдавленный профиль придают его внешности особое своеобразие. Косматая шерсть бывает всех оттенков — от кремового до почти черного.

В конце XVIII века ареал гризли охватывал почти весь запад Северной Америки — от Аляски до севера Мексики, доходя на востоке до обеих Дакот и Миннесоты. Конечно, первые поселенцы на Западе не могли терпеть по соседству с собой такого огромного и опасного зверя, и они объявили гризли беспощадную войну. Большое число этих медведей было истреблено во время калифорнийской «золотой лихорадки», так как старатели скоро убедились, что их мясо вполне съедобно, а шкура служит отличной постелью.

На давно заселенном испанцами юго-западе вакеро (конные пастухи) из лихости иногда ловили гризли живьем, заарканивая их лассо с лошади. Лассо накидывалось на все четыре лапы, и растянутый на земле медведь оказывался совершенно беспомощным. Тогда его крепко связывали и торжественно везли в ближайший городок, где нередко приковывали цепью к столбу на потеху зевакам.

Не менее удивительна и эпопея массачусетского сапожника Адамса, прозванного Гризли Адамсом. В эпоху «золотой лихорадки» он отправился на Запад и разбил свой лагерь в калифорнийских горах Сьерра-Невада. Он был бесстрашным охотником и убил много гризли, но интересно другое: он поймал нескольких медвежат и приручил их. Его ручная медведица Леди Вашингтон сопровождала хозяина в охотничьих экспедициях и тащила на спине все снаряжение. Другого своего ручного гризли по кличке Бен Франклин он с нежностью называл «украшением своего медвежьего племени, моим верным другом, опорой и спутником моей старости». И действительно, Бен Франклин однажды спас жизнь своему хозяину, схватившись с диким гризли, который на него напал.

С появлением на Западе домашнего скота некоторые гризли принялись нападать на коров и овец. Скотоводы боялись и ненавидели их даже больше, чем волков, и охотились на них так же беспощадно. Такие гризли иногда причиняли значительный ущерб. Один из самых знаменитых, Старик Моуз, колорадский гризли, почти 35 лет наводил ужас на обширную горную область. Его след узнавали по отсутствию двух пальцев на лапе. По слухам, за долгое время своего тиранического царствования он задрал по меньшей мере восемьсот коров, много лошадей и овец, а также убил пятерых людей. Хитрый и ловкий, он, точно призрак, ускользал от охотников, мечтавших получить тысячу долларов назначенной за него премии. Только в 1904 году охотник, собакам которого удалось остановить Старика Моуза, всадил восемь пуль в старого разбойника и положил конец его подвигам.

Постоянные преследования, естественно, приводили к тому, что гризли становилось все меньше, и в одном штате за другим они исчезали вовсе. Калифорния, чей флаг и печать украшены изображением этого медведя, потеряла своего последнего гризли около 1922 года, Аризона и Мексика простились с ними примерно тогда же. К началу 30-х годов гризли к югу от канадской границы практически исчезли. Только в национальных парках Йеллоустон и Глейшер и в их окрестностях они еще удерживали клочок своего былого ареала.

В настоящее время в Йеллоустоне обитает около двухсот гризли, а в Глейшере — примерно сто. Несколько медведей бродят по прилегающим диким местам Вайоминга и Монтаны. В Айдахо осталось около пятидесяти гризли, а в Колорадо их не наберется и десяти. Этим и исчерпывается популяция гризли к югу от Канады. Возможно, десятка два этих медведей сохранилось в Мексике в горах Чиуауа. Мексиканское правительство запретило охоту на них, но в 1962 году несколько из медведей, по-видимому, погибло, съев отравленную приманку, которая разбрасывалась там в ходе обычной операции «контроля над хищниками».

Однако гризли в Канаде и на Аляске еще удерживает свои позиции. По последним оценкам, в Канаде имеется от 11 до 18 тысяч гризли, а на Аляске — от 8 до 10 тысяч гризли и больших бурых медведей. В этих северных краях еще сохранились обширные площади первозданной глуши, а именно в ней гризли и нуждаются больше всего. Но кто может сказать, что останется от этих островков нетронутой природы через сто лет?

Последние семь лет два специалиста но диким животным, Джон и Фрэнк Крейхеды, занимались изучением биологии гризли в Йеллоустоне. За это время они поймали более двухсот медведей, либо заманивая их в клетку-ловушку, либо стреляя в них ампулами с транквилизаторами, которые временно парализуют зверя, но не причиняют ему никакого вреда. Пойманные медведи измерялись, взвешивались и метились — кольцом в ухе и татуировкой под мышкой передней лапы. На некоторых, кроме того, надевались ошейники с крохотными радиопередатчиками. По сигналам такого передатчика можно проследить странствования медведя и узнать многие его секреты. Крейхеды надеются, что их исследования помогут получить сведения, благодаря которым удастся сохранить этих медведей как часть нашей фауны.

Гризли слишком опасны и поведение их слишком непредсказуемо, чтобы современный человек мог позволить им жить по соседству с ним. Тем не менее в Национальном парке Глейшер со времени его открытия в 1910 году побывали миллионы посетителей, и ни разу ни один из них серьезно не пострадал от встречи с гризли. А потом как-то ночью в начале августа 1967 года гризли на протяжении двух часов напали на два лагеря, разделенные расстоянием километров в тридцать, и два человека умерли от нанесенных им ран.

Подобные редкие, но трагические случаи вызывают у многих людей сомнение: а не следовало ли бы ради безопасности посетителей удалить гризли из Йеллоустона и Глейшера? Однако, как правило, гризли причиняют гораздо меньше хлопот, чем «ручные» черные медведи, которые утратили страх перед человеком — как и человек перед, ними.

Знатоки гризли рекомендуют тем, кто путешествует в местах их обитания, погромче разговаривать, свистеть или петь: предупредите медведя о своем приближении, дайте ему возможность незаметно уйти. И тогда можете ничего не опасаться — неприятное столкновение с гризли будет практически исключено[13].

Большие бурые медведи Аляски очень похожи на гризли, но у них нет такого заметного горба на плечах, как у последнего. В среднем они даже еще крупнее, и вес самых больших экземпляров достигал 700 килограммов и более. Соперничать с ними за право считаться наиболее крупными из сухопутных хищников могут только белые медведи.

На побережье и островах от Унимака и полуострова Аляска до северных районов Британской Колумбии обитает не менее восьми подвидов больших бурых медведей. В настоящее время их положение, по-видимому, опасения не внушает, хотя рыбаки и ворчат на ущерб, который они наносят промыслу лосося, а разработка лесных массивов угрожает некоторым частям их ареала.

Кадьякский национальный заказник, включающий острова Кадьяк и Уганик в заливе Аляски, обеспечивает сохранение в неприкосновенности примерно семь тысяч квадратных километров территории, где обитает кадьякский бурый медведь. По заказнику бродит около полутора тысяч медведей, и ежегодно охотники получают разрешение на отстрел 150–200 животных, чтобы поддерживать популяцию в равновесии.

Кадьякский — самый крупный из бурых медведей, но и остальные аляскинские подвиды также отличаются большой величиной. Однако степень их родства между собой, а также с гризли пока еще точно не установлена. Этим храбро занялся в 1918 году маммолог Харт Мерриэм, но, изучив все имевшиеся в наличии черепа и шкуры американских гризли и бурых медведей, он вывел жутковатый итог — 87 наименований! Причем отдельных видов он насчитал не более и не менее как 77! Такие таксономические тонкости только окончательно запутали вопрос, и по сей день никакой ясности внести в него не удалось. Однако современные маммологи считают, что все подвиды гризли и аляскинских бурых медведей вместе с бурыми медведями Европы и Азии входят в один вид.

Нанук — так называют эскимосы огромного белого медведя, обитающего среди арктических льдов. В былые дни, когда в распоряжении эскимосов было только первобытное оружие, охотник, убивший белого медведя, считался героем, и многие гибли, пытаясь совершить этот подвиг. Взрослый самец, свирепый и опасный зверь, достигает в длину почти трех метров и весит до полутонны. Если верно, что один экземпляр весил, как утверждают, 783 килограмма, то это, бесспорно, был самый крупный когда-либо зарегистрированный медведь.

Белые медведи обитают на льдах и суровых берегах северных земель, окружающих Северный полюс. Значительную часть жизни они проводят на дрейфующих ледяных полях, где подстерегают свою главную добычу — тюленей. До появления в их владениях цивилизованного человека им некого было бояться — кроме разве косаток.

Однако в XIX и XX веках в полярных водах начали все чаще появляться китобои и охотники на тюленей, и количество убитых белых медведей непрерывно возрастало. В 1924 году только норвежские зверобои добыли 714 шкур белого медведя. Теперь эскимосы и северные индейцы также обзавелись современными ружьями с высокой начальной скоростью пули, заметно облегчившими охоту на свирепых великанов. По этим причинам ареал нанука начал заметно сокращаться.

В настоящее время в Канаде охота на белых медведей разрешается только коренным обитателям Дальнего Севера, которые занимаются ею с тем большим усердием, что цены на шкуры все повышаются. Однако на Аляске белый медведь из законной добычи эскимосов превратился в трофей спортсменов-охотников, которые нанимают опытных проводников и отправляются в свое арктическое сафари на самолете. Чаще всего самолетов бывает два, и они облетают ледяные поля, пока не будет обнаружен медведь. Тогда один самолет приземляется, а другой остается в воздухе — на всякий случай или же для того, чтобы подогнать медведя под выстрел. Охотник выходит из самолета на лед и добывает свой трофей. Несколько минут спустя он уже летит туда, где его ждет топящийся камин и возможность похвастать своим подвигом среди уюта и комфорта. Такие сафари приносят аляскинской экономике сотни тысяч долларов, но их едва ли можно считать спортивной охотой. Клуб Буна и Крокетта, ведущий учет охотничьих успехов, изъял белого медведя из списков учитываемой крупной дичи, пока «нечестная охота» с самолетов не будет прекращена.

Встревоженный поголовным истреблением белых медведей в его штате сенатор от Аляски Э. Бартлетт стал инициатором созыва в Фэрбенксе в 1965 году конференции, посвященной этому животному. В работе конференции приняли участие представители всех стран, на территории которых водится белый медведь, — Соединенных Штатов, СССР, Канады, Дании (Гренландии) и Норвегии. Охотники всех этих стран за предыдущий сезон убили в общей сложности около 1325 белых медведей. Первенство в их охране, несомненно, принадлежит Советскому Союзу, где с 1956 года охота на них была полностью запрещена, не считая незначительного отстрела по специальным разрешениям для научных целей. И только Соединенные Штаты, где около трехсот медведей было убито на побережье Аляски и на ледяных полях, разрешали охоту с самолета[14].

Никто из участников конференции не знал, ни какое количество белых медведей еще осталось в мире (оценки колебались от восьми до двадцати тысяч), ни какой годовой отстрел этот вид может выдерживать без непоправимых последствий. Поэтому делегация Советского Союза настаивала на немедленном объявлении пятилетнего запрещения всякой охоты на белого медведя. После долгих обсуждений конференция наконец выработала следующую программу: каждая из стран-участниц должна принять все необходимые меры для сохранения белого медведя как международного полярного богатства; охота на медведиц с медвежатами полностью запрещается и все страны обязуются продолжить изучение белых медведей, обмениваясь полученными сведениями. Кроме того, принято решение о регулярном созыве подобных конференций и в будущем.

С тех пор изучение белого медведя пошло усиленными темпами. И, что еще важнее, в январе 1968 года в Швейцарии была проведена вторая посвященная ему конференция, на этот раз созванная Международным союзом охраны природы и природных ресурсов. Все это поддерживает надежду, высказанную сенатором Бартлеттом в 1965 г.: «Усилия каждой страны в сочетании с международным сотрудничеством не могут не обеспечить выживание белого медведя»[15].

Глава 9 КОПЫТНЫЕ МЛЕКОПИТАЮЩИЕ

Копытные животные всегда были добычей, которую человек — охотник ценил выше всего. Мясо оленей, бизонов, антилоп вкуснее мяса большинства других животных, а их выделанные шкуры дают самую лучшую кожу. Первобытный человек изготовлял из их рогов орудия и утварь, а современные охотники украшают ими стены своих комнат.

Каждую осень в Соединенных Штатах миллионы охотников отправляются в леса, надеясь подстрелить оленя, — и у них есть все основания для такой надежды. Около 17 миллионов белохвостых и чернохвостых оленей обитает сейчас в стране, в дни первых поселенцев их было несравненно меньше. Вырубка лесов и появление сочного подлеска привело к возрастанию их численности, чему, кроме того, способствовали строгие правила охоты, уничтожение хищников и современные методы охраны природы. Каждый год охотники добывают свыше двух миллионов оленей. И если бы не это, избыточные олени погибли бы от голода, так как на всех них не хватило бы пастбищ.

Ну, а подвиды с ограниченным, все время уменьшающимся ареалом? А некоторые другие копытные, такие, как карибу, овцебыки и бараны-толстороги? У подавляющего большинства из них дела обстоят не так хорошо.

Самый мелкий из многочисленных подвидов белохвостого оленя, олень Флорида-Кис, имеет высоту в плечах не больше 75 сантиметров, а средний вес взрослой особи колеблется от 25 до 40 килограммов. По величине он уступает крупной собаке. Много веков эти миниатюрные олени обитали в тропических зарослях островов Флорида-Кис, кочуя с острова на остров и находя обильный корм в непроходимой чаще мангров, западных буков и пальм.

Но когда на Флорида-Кис начали селиться люди, в судьбе тамошних оленей произошли печальные перемены. Браконьеры устраивали на них ночные охоты с фонарями или загоняли в воду, чтобы без всякого труда убивать их с лодок. Им не давали покоя стаи собак, а также все растущее число автомобилей, мчавшихся по федеральному шоссе № 1 из Майами на Ки-Уэст. К 1949 году, по наиболее оптимистическим оценкам, сохранилось всего 30–40 оленей Флорида-Кис, и дни их, казалось, были сочтены.

Это глубоко тревожило любителей природы. В 1951 году благодаря совместным усилиям Национального одюбоновского общества, Клуба Буна и Крокетта, Национальной федерации охраны природы и других организаций была создана должность егеря для охраны главных мест обитания этих оленей. Три года спустя федеральное правительство учредило для них заказник на взятой в аренду земле. В том же году Североамериканский фонд охраны дикой природы выделил 10 тысяч долларов на покупку земли под заказник — на острове Биг-Пайн-Ки, где олени были наиболее многочисленны. В судьбе оленей Флорида-Кис наступил благоприятный перелом, особенно после того, как конгресс выделил еще 35 тысяч долларов на расширение заказника.

С тех нор острова Флорида-Кис превратились в популярный зимний курорт. Цены на землю взлетели до небес, и там, где раньше бродили олени, появились здания современных отелей и пансионатов. Однако расширился и заказник. К 1965 году он занимал в целом 2700 гектаров, но почти шесть седьмых этой площади было арендовано — государству принадлежало там менее 350 гектаров. В следующем году Национальное одюбоновское общество получило в дар почти миллион долларов на покупку еще 246 гектаров наиболее подходящей для оленей территории и сразу же сдало эту землю в аренду федеральному правительству для расширения заказника.

Благодаря таким усилиям в настоящее время заповедные заросли населяют около четырехсот оленей Флорида-Кис, и их существование, правда в ограниченном числе, кажется обеспеченным.

Когда Льюис и Кларк в 1805 году побывали в предгорьях Скалистых гор, они увидели там множество снежных баранов. Дивясь ловкости, с какой эти животные взбирались по самым крутым склонам, Льюис записал: "В этих недоступных местах они находятся в безопасности от всех врагов". Однако он забыл про человека. Когда в 40-х годах XIX века в Скалистые горы явились золотоискатели и другие искатели приключений и наживы, они перебили множество толсторогов, потому что мясо их было очень вкусно. Популяция их заметно уменьшилась и продолжала уменьшаться после того, как в предгорьях обосновались фермеры и домашний скот начал оспаривать у них пастбища. Толстороги отступали все выше и выше в горы и в конце концов во многих районах вовсе исчезли.

В настоящее время снежные бараны Далла на Аляске и толстороги Канады как будто сохраняют свои позиции, но к югу от канадской границы их осталось не более 10 тысяч. Почти все они обитают в наиболее недоступных частях Скалистых гор или на пустынных кряжах Невады и Аризоны. Одюбоновский, или бэдлендский, подвид толсторогов, обитавший в дакотских Блэк-Хилс и в Бэдлендах, полностью истреблен уже давно.

Когда в начале века толстороги стали редкими животными, штаты один за другим начали запрещать охоту на них. Но это не останавливало браконьеров, да и домашний скот продолжал вытеснять их с остававшихся пастбищ. Скученные в своих горных убежищах, они тем легче заражались паразитами и болезнями домашних овец.

Толсторогам требуются обширные площади горных пастбищ, и чувствуют они себя хорошо, только если плотность их популяций достаточно мала. Стоит им сосредоточиться где-нибудь в одном месте, как почти обязательно начинаются опустошительные эпизоотии.

Пустынный толсторог (бледноокрашениый подвид, встречающийся в сухих предгорьях Юго-Запада) находит надежный приют в четырех федеральных заказниках: Кабеса-Приета и Кофа на юге Аризоны, Сан-Андрос в Нью-Мексико и в Дезерт — заказнике, занимающем около шестисот тысяч гектаров пустыни и гор неподалеку от города Лас-Вегас в штате Невада.

Снег, лед и лютый мороз — вот обычные условия жизни овцебыка. Когда в плейстоценовый период большую часть северного полушария покрывали огромные ледники, ареал этого небольшого дикого быка доходил на юге до теперешней Пенсильвании и Канзаса. Но с началом отступления ледников овцебыки двинулись вслед за ними на север. В те доисторические времена их ареал охватывал все области суши на Крайнем Севере.

В настоящее время, однако, овцебык давно уже исчез повсюду, кроме Гренландии и канадских арктических областей. Общая численность овцебыков, по-видимому, не достигает и 20 тысяч.

Прекрасно приспособленный к своей суровой среде обитания, овцебык походит на небольшого рыжевато-черного быка с длинной косматой шерстью. Самцы весят от 225 до 400 килограммов, самки — несколько меньше. И у самцов и у самок есть широкие рога, которые загибаются книзу, но острый конец обращен вперед и вверх. Если возникает опасность, овцебыки образуют круг с телятами внутри. Взрослые животные выставляют головы вперед, так что врага встречает кольцо острых рогов. Такая тактика очень полезна при нападении волков или других четвероногих хищников, но охотник с ружьем может спокойно перестрелять чуть ли не все стадо.

К 1865 году этот вид был полностью истреблен на Аляске, численность популяции в других местах тоже резко шла на убыль. Однако бойня продолжалась; только Компания Гудзонова залива с 1862 по 1916 год скупила более 15 тысяч шкур овцебыка.

Канада полностью запретила всякую охоту на своих овцебыков в 1917 году, когда, по самым оптимистическим оценкам, на Американском континенте их оставалось не более пятисот. После этого число овцебыков начало медленно увеличиваться, и в настоящее время их насчитывается около полутора тысяч. Наиболее крупная их группа в несколько сот животных обитает в канадском резервате Телон, расположенном к северо-востоку от Большого Невольничего озера. Подавляющая часть остальной популяции овцебыков живет на арктических островах дальше к северу и на северном побережье Гренландии.

В 1930 году Соединенные Штаты закупили 34 гренландских овцебыка с тем, чтобы восстановить этот вид и а Аляске. Сначала животные были переданы на опытную станцию Аляскинского университета вблизи Фэрбенкса. В 1935–1936 годах стадо перевезли на остров Нунивак, расположенный у побережья Аляски и объявленный резерватом, и выпустили там на свободу. Овцебыки отлично прижились на Нуниваке, и число их там теперь превышает 700. Это примерно столько, сколько может прокормить остров, скудную растительность которого с овцебыками делят домашние северные олени и дикие северные олени карибу. Бюро спортивной охоты и рыболовства в настоящее время предполагает перевезти часть овцебыков с Нунивака на материк для восстановления диких стад Аляски. Часть их можно использовать в экспериментах по одомашниванию — их мягкий густой подшерсток, как говорят, не уступает лучшему козьему пуху.

Весну за весной миллионы карибу огромными стадами по нескольку тысяч голов каждое отправлялись в безлесную канадскую тундру. Там они паслись, и там же самки приносили телят. С незапамятных времен северные индейцы и эскимосы поджидали эти стада у речных бродов а на перевалах, чтобы запасти мясо и шкуры карибу на много месяцев вперед.

Этих крупных, плотно сложенных оленей с белыми гривами и широкими копытами, приспособленными для ходьбы по глубокому снегу, назвали карибу микмакские индейцы, на языке которых это слово означает "копатель". По-видимому, тут отразилась привычка этих оленей разгребать передними ногами снег, чтобы добраться до лишайников и другого корма. От всех остальных оленей они отличаются тем, что рога у них Ихмеют не только самцы, но и самки. До начала заселения Североамериканского континента европейцами популяция карибу там достигала по меньшей мере нескольких миллионов; некоторые натуралисты полагали даже, что по численности они соперничали с бизонами.

Карибу бродили стадами и небольшими группами почти но всей северной половине континента, и одно время специалисты разделяли их на отдельные подвиды по ареалу и внешним признакам. В настоящее время все они считаются подвидами одного всемирного вида, включающего и евразийского северного оленя. В Америке имеются две основные формы: тундровый карибу, водящийся на севере Канады и Аляски, и лесной карибу, обитающий в лесах дальше к югу.

Некогда лесные карибу встречались в лесах почти всех северных штатов — от Мэна до Вашингтона. Но они давно уже исчезли там почти повсюду из-за интенсивной охоты, а также из-за сведения лесов. До 1963 года последнее надежное сообщение о карибу в штате Мэн было зарегистрировано в 1908 году: в окрестностях горы Каталин видели четырнадцать животных. Затем через пятьдесят лет Департамент охоты штата приобрел в Нью-Брансуике 24 карибу, которые были выпущены на горе Катадин. В течение следующих двух-трех лет их видели в различных местностях, разделенных большими расстояниями, но пока еще рано судить, сумеют ли они выжить и создать новую популяцию в Мэне.

Горстка лесных карибу еще держалась на севере Мичигана до первой мировой войны и в Миннесоте — до начала 30-х годов. В 1932 году в Миннесоте была предпринята попытка ввезти туда саскачеванских карибу, но она не дала результатов. И теперь к югу от канадской границы карибу не осталось совсем, если не считать нескольких десятков, которые время от времени забредают из Канады в штаты Айдахо и Вашингтон. Но и на большей части своего канадского ареала лесной карибу становится редким животным.

На Аляске популяция тундровых карибу, по-видимому, преуспевает и в настоящее время насчитывает около 300 тысяч животных. Но положение на севере Канады далеко не так благополучно. Там огромные стада тундровых карибу за последнее время катастрофически уменьшились. В 1900 году их там предположительно было два миллиона, а по оценке 1948–1949 годов это число сократилось до неполных 700 тысяч. Цифры, полученные при подсчете в 1954–1955 годах, оказались еще более грозными — всего 280 тысяч животных. Другими словами, за пять лет популяция сократилась более чем наполовину. Канадский департамент охраны природы немедленно предпринял широкие исследования, чтобы установить причины такого сокращения. Тундровые карибу в течение тысячелетий были опорой существования коренных обитателей Дальнего Севера, и исчезновение этих оленей явилось бы для них настоящей катастрофой.

Многие считают, что тут виноваты волки, однако научные исследования ясно показывают, что эти хищники в конечном счете приносят стадам только пользу, истребляя слабых или искалеченных животных. Роковую роль играют лесные пожары, которые уничтожают не только леса, служащие приютом карибу, но и их основной корм — медленно растущие лишайники. Не менее губительны для них и лесоразработки, ведущиеся в местах их зимовок. Однако наиболее серьезную опасность представляет то обстоятельство, что в течение многих лет охота на карибу велась без каких бы то ни было ограничений. Например, в 1955 году, когда вся популяция насчитывала только 280 тысяч животных, было убито около 73 тысяч карибу, что превышало число родившихся телят. Современные скорострельные ружья облегчают бойню, и от пуль погибает гораздо больше животных, чем это необходимо.

Канада все еще оставляет за индейцами и эскимосами право охоты на карибу, обеспеченное в свое время договором, но правительство, пытаясь приостановить сокращение численности стад, запретило охоту на маток и телят и полностью запретило всякую спортивную охоту.

Глава 10 КИТЫ — ИСЧЕЗАЮЩИЕ ГИГАНТЫ МОРЕЙ

В настоящее время после нескольких веков охоты на китов они становятся настолько редкими животными, что мировая китобойная промышленность находится на краю гибели. Теперь сотрудники Бюро промыслового рыболовства США, вместо того чтобы убивать китов, загоняют им в слой жира двадцати-пяти сантиметровые стальные стрелы с номерками. Китам эта операция нисколько не вредит, но, если меченого кита впоследствии убивают и стрелу находят, ученые узнают еще что-то о миграции, продолжительности жизни и смертности китов. Да, положение сильно изменилось с XIX века, когда Соединенные Штаты имели самый большой китобойный флот в мире.

В эпоху наибольшего развития китобойного промысла — примерно с 1825 по 1860 год — сотни американских шхун бороздили океаны в погоне за морскими гигантами. Первое место в этом промысле принадлежало Новой Англии, а главными портами флотилии были Нантакет, Ныо-Бедфорд, Нью-Лондон и Мистик. Крепкие китобойные суда нередко проводили в плавании по три-четыре года. Преследуя свою добычу, они нанесли на карту немало новых островов в южной части Тихого океана и весь его открыли для американской торговли и влияния.

Наиболее ценился в то время кашалот, или, как его часто тогда называли, спермацетовый кит, который принадлежит к подотряду зубатых китов. Пятиметровая нижняя челюсть кашалота оснащена коническими зубами, с помощью которых он захватывает свою добычу, главным образом гигантских кальмаров и осьминогов. Пораженный гарпуном кашалот представлял собой грозного противника, действия которого было трудно предугадать. «Либо кит убит, либо шлюпка в щепки!» — говорили китобои, и действительно, немало вельботов было разбито могучим ударом хвоста или сокрушено между гигантскими челюстями. Иногда нападению подвергался даже корабль. Так, в 1820 году в Тихом океане пошел ко дну китобоец «Эссекс», протараненный разъяренным кашалотом.

Однако китобои охотно шли на риск, так как у каждого кашалота в голове имеется большая полость, заполненная воскоподобным спермацетом — высококачественные жиром, самым ценным продуктом китобойного промысла. Кроме того, у кашалотов гораздо чаще, чем у других китов, в кишечнике попадается амбра — пахучее сыроподобное вещество, за которое фабриканты парфюмерных изделий платили большие деньги.

Хотя в золотой век китобойного промысла наиболее желанной добычей были кашалоты, охота велась еще на четыре вида китов — на двух настоящих китов (в Атлантическом океане и в Тихом), на серого кита и на гренландского. Добывать их было относительно нетрудно» и все они, кроме серого, давали много жира, который перетапливался в ворвань. Вместо зубов их рот снабжен бахромчатыми гибкими пластинами из рогового вещества, которые свешиваются рядами по обеим сторонам верхней челюсти; это так называемый китовый ус, который находил самое разнообразное применение. Из них, например, изготавливались прокладки дамского корсета и гибкая основа для извозчичьих кнутов.

Самому же киту эти пластины служат цедильным аппаратом при добывании корма. Открыв рот, кит набирает в него воду с большим количеством планктона — крошечных рачков и других мельчайших морских животных. Затем кит закрывает рот и выбрасывает воду сквозь бахрому пластин, планктон же на ней задерживается, и кит его проглатывает. Таким способом киты, обладающие этим аппаратом, собирают за день до тонны корма.

К концу XIX века прежний китобойный промысел по степенно захирел. На смену ворвани пришел керосин, а с уменьшением численности кашалотов, настоящих и серых китов китобойные экспедиции начали приносить все меньше и меньше прибыли. Трех-четырех летние плавания стали коммерчески невыгодными, и китобойные флотилии все сокращались, а в первом десятилетии XX века стали исчезать совсем.

Однако возникал китобойный промысел иного типа, опиравшийся на новые методы и оборудование. Пожалуй, решающим оказалось изобретение гарпунной пушки, которая поражает кита тяжелым гарпуном. Располагая таким оружием и быстроходными судами, китобои могли начать успешную охоту на синих и горбатых китов, а также на финвалов, которых прежде оставляли в покое, так как слой жира у них относительно невелик, а сами они очень быстры, поведение их трудно предугадать, и к тому же, убитые, они обычно тонут, а не остаются на поверхности, как настоящие киты. Последнее затруднение было разрешено следующим образом: в убитого кита накачивают воздух сразу же, как только в нем угаснет жизнь.

Поскольку в тропических водах киты почти исчезли, центр китобойных операций в 20-х годах переместился в антарктические моря. Тогда же возникла и была осуществлена идея плавучих баз. Эти огромные суда представляют собой и склады и фабрики, производящие полную обработку китовых туш, а кроме того, они снабжают и обслуживают целую флотилию небольших китобойцев, длиной от тридцати до пятидесяти метров. Новые методы обработки открыли и новые области для применения китовых продуктов. Теперь жир начал применяться для приготовления мыла, косметических кремов, красок, взрывчатых веществ и пищевых жиров. Мясо обрабатывалось для употребления в пищу людьми (в Японии) или шло на изготовление собачьих галет и тому подобное, а скелет перерабатывался в костную муку и клей.

К 30-м годам в Антарктике в среднем ежегодно добывалось свыше 40 тысяч китов. При таких темпах китобойная промышленность сама подписывала себе смертный приговор — мировая китовая популяция не могла бесконечно выдерживать подобный ущерб. Настоятельная потребность в международном соглашении и об охоте на китов стала особенно ясной после сезона 1937/38 года, когда по всему миру было убито около 55 тысяч китов.

Вторая мировая война дала китам столь необходимую им передышку. После ее окончания в 1946 году как первая серьезная попытка ввести какое-то регулирование китобойного промысла была создана Международная китобойная комиссия, под эгидой которой страны-участницы устанавливают собственные правила и верхний предел добычи на каждый год.

Обычно главную роль тут играли соображения о том, сколько китов окажется возможным добыть, а не каким их числом следовало бы ограничиться. При комиссии имеется Консультативный комитет из ученых, однако до последнего времени квоты устанавливались более высокие, чем указывалось в его рекомендациях.

Тем временем методы охоты продолжали совершенствоваться, и китам приходилось все хуже. Теперь на поиски китов с плавучей базы поднимаются вертолеты, а суда оснащены эхолотами, позволяющими следить за китами под водой, радиолокаторными установками и радиопередатчиками для двусторонней связи, облегчающими поиски китов на поверхности.

На носу каждого китобойца установлена мощная гарпунная пушка. Гарпун зазубрен, а острие несет заряд, рассчитанный так, чтобы он взорвался в теле кита. Несмотря на всю эффективность подобного оружия, морские великаны, даже и получив смертельную рану, умирают медленно. В настоящее время разрабатываются электрические гарпуны, убивающие почти мгновенно.

В результате применения подобных методов за сорок лет, с 1925 по 1964 год, по всему миру было убито 1,6 миллиона китов. К настоящему времени киты в антарктических водах стали встречаться гораздо реже. И неудивительно! А потому центр китобойных операций начал перемещаться на север Тихого океана. В 1963 году там в общей сложности было убито 18 тысяч китов, что впервые за всю эпоху применения современных методов превысило число китов, добытых в Антарктике.

В 1964–1965 годах в Антарктике действовало пятнадцать полностью оснащенных экспедиций. Два года спустя их там было только девять. Каждый год численность китов продолжает сокращаться. Ряду видов, в том числе синему киту, финвалу, гренладскому и горбатому китам, угрожает полное исчезновение. Номинально охота на гренландского кита ограничена с 1935 года, и все-таки число этих животных на севере Тихого океана, согласно оценке, не превышает тысячи, а в других местах их и того меньше. Горбачей же, китов с шишковатой головой и длинными плавниками, осталось так мало, что Международная китобойная комиссия с большим запозданием полностью запретила охоту на них к югу от экватора: до ноября 1969 года — в Северной Атлантике и до 1971 года — на севере Тихого океана. По-видимому, горбачей в мире осталось всего несколько сотен.

Но даже если бы охота была немедленно запрещена на все виды китов, для восстановления большинства популяций до уровня второй половины 40-х годов, по мнению некоторых специалистов, потребуется пятьдесят лет, если не больше.

«В настоящий момент вопрос стоит критически, — пишет Скотт Мак-Вей, посвятивший много лет изучению китов и китобойного промысла. — И в отношении не только антарктических вод, но и всего будущего китобойного промысла… Если эта лишь весьма условно ограниченная охота будет продолжаться, то единственный вид, еще сохраняющий экономическое значение — кашалоты, более 250 тысяч которых было убито за последние двенадцать лет — обречен стать памятником международного безрассудства. Только резкое уменьшение ежегодной квоты и введение строгих правил, которые будут неукоснительно соблюдаться, еще может обеспечить выживание последних из больших китов».

Настоящие киты получили свое название потому, что в старину они считались хорошей, настоящей добычей. В них было много жира, они двигались относительно медленно, а потому к ним нетрудно было приблизиться на бросок гарпуна; они нелегко приходили в ярость, и вдобавок ко всему, убитые, оставались плавать на поверхности.

На атлантического настоящего кита охотились еще в средневековье, и к 1700 году он в европейских водах уже практически не встречался. Американские поселенцы начали преследовать его не менее рьяно, и во второй половине XIX века он почти перестал встречаться и в западной части Атлантики. Китобойная конвенция 1935 года требовала полного запрещения охоты на этого кита, к тому времени превратившегося в такую редкость, что китобоям почти никогда не выпадало случая убить его. В наши дни, по мнению экспертов, популяция настоящего кита насчитывает всего несколько сот животных в Атлантическом океане и примерно столько же в Тихом. Правда, можно указать на один обнадеживающий факт: после столетнего перерыва эти киты начали все чаще появляться в прибрежных водах Кейп-Кода.

Жители Тихого океана, серые киты, проводят летние месяцы, нагуливая жир в районе Берингова моря. С приближением зимы они мигрируют на юг — к берегам Кореи в Азии и Калифорнии в Северной Америке. Плывя в непосредственной близости от берега, серые киты заходят в защищенные лагуны — чаще всего в лагуну Скаммон в Нижней Калифорнии — и там приносят детенышей, спариваются и зимуют.

Регулярно истреблявшиеся на протяжении XIX века серые киты почти вымерли уже к 1890 году, когда прежний китобойный промысел практически прекратился. Начало эры новых китобойных операций сказалось на серых китах более чем неблагоприятно, и к 1930 году в восточной части Тихого океана их остались считанные десятки. После полного запрещения охоты на них численность серых китов в американских водах обнадеживающе увеличилась. По подсчету, проведенному в 1954 году, их было примерно 4500, а в настоящее время калифорнийское стадо насчитывает, по-видимому, около 8000 животных.

Особенно удобно наблюдать миграцию серых китов с мыса Лома под Сан-Диего. С декабря по февраль киты проплывают мимо этого мыса поодиночке или небольшими группами, нередко всего в одном-двух километрах от берега. И каждый год тысячи людей поднимаются там на смотровую башню, чтобы полюбоваться морскими великанами.

Самое большое животное, когда-либо обитавшее на Земле колоссальный синий кит — достигает порой 30 метров в длину и веса свыше 130 тонн. Встречается он во всех океанах, но в исторические времена особенно многочисленным было стадо антарктических вод, где до начала новой эры в китобойном промысле китобои его почти не тревожили. Но в XX веке было убито по меньшей мере 325 тысяч синих китов; наиболее высокая цифра — 29 410 китов — приходится на сезон 1931–1932 года. С этого времени ежегодная добыча синих китов непрерывно шла на убыль. К 50-м годам общая популяция их настолько уменьшилась, что ежегодная добыча, хотя и значительно упавшая, все-таки превышала годовой прирост. В 1960–1961 году антарктические китобойные флотилии добыли около 1700 синих китов, в 1963–1964 году — только 112, а в 1964–1965 году всего 20. В 1966–1967 году, когда охота на синего кита была в этих водах запрещена, их было убито всего четыре. Но в предыдущем году 594 синих кита было добыто китобоями с береговых баз, по большей части в Перу и Чили.

В настоящее время, по мнению экспертов, популяция синих китов, возможно, уменьшилась настолько, что даже полнейшее запрещение всякой охоты и строгое его соблюдение уже не сможет спасти этот вид. В мире сейчас живет, вероятно, около шестисот синих китов. Быть может, к концу нашего века крупнейшее животное нашей планеты будет, подобно динозаврам, представлено только несколькими скелетами в биологических музеях.

Второй по величине из существующих китов, финвал, иногда достигает в длину 24 метра. В начале новой эры китобойного промысла это был, пожалуй, наиболее распространенный из всех крупных китов, и охотились на него даже с еще большим пылом, чем на синего. С 1947 по 1951 год в Антарктике ежегодно добывалось около 18 тысяч финвалов. Затем, когда синих китов стало меньше, добыча финвалов увеличилась до 25 и более тысяч в сезон. Всего за десять лет, с 1950 по 1960 год, было истреблено почти 240 тысяч финвалов. Как и синие киты, финвалы не смогли выдержать подобного избиения. Ежегодная антарктическая добыча упала в 1963–1964 году до 14 тысяч, в следующий сезон сократилась вдвое, а в 1965–1966 годах не превысила 2500 животных. Если охота на финвалов не будет полностью прекращена, они скоро последуют за синими китами на самую грань небытия.

Если финвал исчезнет, то следующим на очереди окажется менее крупный сейвал (Balaenoptera borealis), обитающий в Антарктике и Тихом океане, так как в настоящее время этот вид возмещает пробел, оставленный синими китами и финвалами. В 1964–1965 году было убито около 20 тысяч сейвалов из популяции, насчитывающей, по-видимому, не более 60 тысяч животных.

Несмотря на беспощадное преследование в XIX веке и критическое сокращение его популяции, выносливый и жизнеспособный кашалот все-таки уцелел. Более того, за первую половину XX века он восстановил свою численность, так что в настоящее время кашалотов добывают больше всех остальных китов. Возможно, что стойкость R эру антарктических китобойных флотилий объясняется полигамностью этого кита и его миграционными привычками. Самцы кашалоты собирают гаремы самок, и большую часть года стада кашалотов плавают в тропических водах. Самцы, самки и детеныши все вместе. Однако на несколько месяцев самцы отправляются в Антарктику, оставляя самок и детенышей в более теплых широтах, где до самого последнего времени на них почти не охотились. Часть самцов в антарктических водах становилась жертвой китобоев, но остальные возвращались в Атлантический, Тихий и Индийский океаны.

В последние годы, однако, центр китобойных операций переместился на север Тихого океана, и кашалоты вновь оказались в опасности. Ежегодно их добывают не менее 20 тысяч, а добыча 1964 года составила 29 тысяч. Номинально охота на них между 40-м градусом северной широты и 40-м градусом южной широты запрещена, но запрет этот часто игнорируется.

Моби Дик, самый живописный и интересный из всех китов, по-видимому, оказывается и самым жизнестойким. Так пусть же он еще долго останется таким, каким описывает его старинная песня китобоев:

Глава 11 ДРУГИЕ МОРСКИЕ МЛЕКОПИТАЮЩИЕ

Промысловая охота в той или иной степени ведется сейчас только на четырех американских ластоногих — на (Северного морского котика, на моржа, гренландского тюленя и хохлача. Котик находится под научным контролем и его надежно охраняет международное соглашение. За моржами в настоящее время охотятся только эскимосы и другие коренные жители Дальнего Севера, но даже и эти ограниченные потери оказываются для него опасными. Гренландский тюлень и хохлач в американских водах довольно многочисленны, однако на них ведется значительная промысловая охота, и их популяции год от года неуклонно сокращаются.

Два вида ушатых тюленей западного побережья — сивуч и калифорнийский морской лев — в настоящее время почти перестали служить объектом промысловой охоты, однако канадские и аляскинские рыбаки считают сивучей вредными животными и утверждают, что они рвут сети, а также пожирают лососей и другую ценную рыбу. Поэтому сивучей разрешается уничтожать, если они мешают рыболовству, но новейшие исследования показывают, что главную пищу этих животных составляет рыба, не имеющая промыслового значения.

Рыбаки западного побережья по той же причине недолюбливают обыкновенных тюленей. Аляска выплачивает за этот вид премии, и ежегодно в этом районе их убивают до 60 тысяч.

Из других тюленей в американских водах встречаются морской заяц, кольчатая нерпа и полосатый тюлень — в основном арктические виды. Они имеют большое значение для местных эскимосов, но промысловая охота на них не ведется.

Серые тюлени обитают главным образом в районе Британских островов, а на западе Атлантики существует лишь очень небольшая их популяция численностью около пяти тысяч животных. Большая часть их живет в заливе Св. Лаврентия и севернее, но мелкие колонии встречаются на островках у побережья Мэна. Недавно была, кроме того, обнаружена крохотная группа из 15–20 животных на песчаной отмели у острова Нантакет.

Гораздо многочисленнее всех остальных тюленей в американских водах гренландский тюлень, или лысун (Phoca groenlandica), популяции которого в западной Атлантике составляет, по оценке, почти три миллиона. В Америке его называют еще и оседланным тюленем из-за продолговатых темных пятен на спине. Новорожденных тюленят называют бельками, потому что они покрыты густым мягким белоснежным мехом, который очень ценят охотники на тюленей. Но сохраняется он только первые девять дней жизни тюлененка. Затем детеныш линяет, меняя свой белый наряд на короткий серый мех в темных крапинах, который и сохраняет до наступления половой зрелости.

Существуют три совершенно отдельных стада гренландского тюленя. Два из них обитают у арктического побережья Европы; третье и самое большое проводит лето в арктических водах у берегов Гренландии, а с наступлением зимы откочевывает на юг, к местам своих традиционных щенных залежек в заливе Св. Лаврентия и у восточного побережья Ньюфаундленда.

В этих водах охота на гренландского тюленя ведется более двухсот лет. Некоторое представление о его былой численности дает следующий факт: в 1831 году у Ньюфаундленда было добыто свыше 687 тысяч тюленей. И почти наверняка подавляющее большинство из них было гренландскими тюленями, хотя среди них могли попадаться и хохлачи, также встречающиеся в этом районе. Мех молодых хохлачей голубовато-серебристый, и они также имеют промысловую ценность.

В старину охота на тюленей у берегов Ньюфаундленда и в заливе Св. Лаврентия была тяжелым и опасным делом, потому что суда часто попадали в торосящиеся льды, которые в любой момент могли их раздавить. Современный тюлений промысел также нелегок, но сопряжен с заметно меньшим риском. Впереди промысловых судов, пролагая им путь, идут ледоколы, а охотники на ледяных полях постоянно поддерживают радиосвязь со своим судном. Воздушная разведка обнаруживает стадо, и вертолеты курсируют между судами и ледяным полем, перевозя охотников, снаряжение и шкуры. В целом каждую весну в этих водах все еще добывается более 300 тысяч гренландских тюленей, в подавляющем большинстве бельков. Ведут этот промысел главным образом Канада и Норвегия.

В последние годы в канадской печати развернулась широкая кампания возмущения против способа, каким убивают морских малышей (их бьют дубинками и сразу же обдирают). Кроме того, значительную тревогу вызвало сокращение стад. В настоящее время Канада ограничила добычу тюленей в заливе Св. Лаврентия 50 тысячами в год и ввела особые правила и инспектирование, чтобы обеспечить более гуманные способы их умерщвления. По-видимому, популяция тюленей в заливе Св. Лаврентия теперь стабилизировалась.

Однако основная охота на тюленей все еще ведется в международных водах у восточного берега Ньюфаундленда, и там не существует ни ограничений, ни правил. Стада уменьшаются с каждым годом, и если истребления их не прекратить, то в течение ближайших тридцати лет мы можем оказаться свидетелями полного уничтожения миллионов гренландских тюленей.

Подсчеты с самолетов показали, что в ньюфаундлендских водах в 1961 году самки принесли всего 315 тысяч детенышей, тогда как за десять лет до этого их было 750 тысяч. Эти цифры указывают на сокращение популяции с трех миллионов до миллиона с четвертью, и сокращение продолжается. Для спасения гренландского тюленя, как и для спасения китов, необходимо международное соглашение.

В колониальные времена моржи иногда забирались довольно далеко на юг, появляясь на берегах штатов Мэн и Массачусетс. В 30-40-х годах XVII века суда Массачусетской колонии ежегодно отправлялись к острову Сейбл у Новой Шотландии добывать клыки и жир «морских лошадей». В результате эти гигантские ластоногие уже давно отступили далеко на север.

В настоящее время атлантические моржи встречаются на северных берегах Гудзонова залива, на Лабрадоре и дальше вплоть до западного побережья Гренландии. Общее число их оценивается в 20–40 тысяч животных, а эскимосы и другие коренные жители Дальнего Севера добывают ежегодно в среднем 2500 моржей.

У тихоокеанского моржа клыки длиннее и менее расходятся, чем у атлантического, и он считается особым подвидом. В настоящее время ареал этого моржа охватывает Берингово море, северные и западные берега Аляски и побережье полярной Сибири. Моржи — традиционная добыча эскимосов, но их бьют и охотники на тюленей, так что стада их в течение многих лет становились все меньше и меньше. Еще в 1881 году маммолог Э. Нельсон, сотрудник Бюро биологической службы США, подсчитал, что за предыдущие девятнадцать лет в аляскинских водах была истреблена половина тамошней популяции моржей. Только на островах Прибылова до 1890 года каждый сезон добывалось свыше пяти тысяч килограммов моржовых клыков.

Последние подсчеты показывают, что на американских берегах Берингова пролива еще осталось примерно 15 тысяч тихоокеанских моржей, и, вероятно, столько же их обитает на его сибирских берегах. Аляскинские эскимосы убивают каждый год около 1300 моржей, а в Сибири их добывают около пяти тысяч в год[16]. Даже и в наши дни охота на моржей приводит к напрасной и бесполезной гибели многих животных, поскольку подстреленный на льдине морж часто соскальзывает в воду и тонет. В среднем по крайней мере одно из каждых трех убитых животных не достается охотнику.

Теперь моржовая охота ведется главным образом из-за высокой цены на их клыки. Необработанный клык стоит пять и более долларов за килограмм, а клыки крупного самца нередко весят 9- 10 килограммов каждый. Клык же, покрытый художественной резьбой, стоит уже от 55 до 220 долларов за килограмм. Каждая страна сама регулирует охоту на моржей в пределах своей территории, но международного договора о их защите не существует. А без такого договора скоро, возможно, защищать будет уже некого.

Гуадалупский морской котик, несколько уступающий по величине калифорнийскому морскому льву и отличающийся от него более вытянутой мордой, прежде обитал по всему южному побережью штата Калифорния и Нижняя Калифорния и круглый год оставался на таких островах, как Фараллон вблизи Сан-Франциско и Гуадалупе у берегов Нижней Калифорнии. Сколько там было котиков, никому не известно, но во всяком случае популяция, несомненно, достигала значительной величины. Только в 1810 году восемь человек убили на Фараллонских островах в общей сложности 33 740 котиков. В конце концов гуадалупских котиков осталось так мало, что охота на них утратила смысл.

Когда Филип Таунсенд, сотрудник американского Музея естественной истории, посетил Гуадалупе в 1892 году, он и его спутники видели там всего семь морских котиков. В течение следующих тридцати лет этот вид считался вымершим или же настолько близким к вымиранию, что его уже можно было сбросить со счетов. В 1922 году Мексика объявила этот остров заказником, но шесть лет спустя там при инспекции не было обнаружено ни одного котика.

Однако в 1954 году на Гуадалупе было замечено 14 морских котиков, а два года спустя — 92. Нет, этот вид все-таки рано было сбрасывать со счетов. Теперь это стадо, находящееся под строгой охраной, насчитывает около 500 животных.

В отличие от многих других тюленей обитатель теплых карибских вод тропический тюлень-монах, щеголяющий серовато-коричневой спиной и бледно-желтым брюхом, никогда не встречался в больших скоплениях. Однако при случае тюленебои добывали его, и уже к 1850 году он превратился в редкое животное. В 1886 году небольшое стадо появилось у островов Триангуло-Эсте вблизи Юкатана, и 49 животных было убито. Еще несколько тропических тюленей-монахов были обнаружены и убиты в том же районе в 1911 году, и Уильям Хорнедей, один из наиболее энергичных защитников дикой природы той эпохи, не сомневался, что этот вид полностью истреблен.

Одиннадцать лет спустя у Ки-Уэста был замечен одинокий тюлень-монах, после чего в течение четверти века никаких сообщений об этом виде не поступало. Однако в 1949 году два тропических тюленя-монаха были как будто замечены к югу от Ямайки, и если верить слухам, ходящим среди рыбаков, не исключено, что несколько тропических тюленей-монахов еще обитают в Карибском море.

Их близкий родственник — гавайский тюлень-монах находится в несколько лучшем положении. Этот вид, обитавший у атоллов Подветренной цепи на севере и западе Гавайских островов, тоже был близок к вымиранию сто лет назад. Но, взятый под защиту, он начал медленно оправляться, и к настоящему времени его популяция насчитывает полторы тысячи животных, а возможно, и больше. Почти все они обитают в пределах Гавайского национального заказника.

Внешний вид ламантина довольно неказист: обвислые губы, щетинистые, словно надутые щеки, похожие на лопасти весел передние конечности, широкий плоский хвост. Вместе с дюгонями Старого Света и вымершей стеллеровой коровой он принадлежит к отряду сирен, получивших это название за предполагаемое сходство со сказочными морскими девами. Но принять морду ламантина и его грубую черную кожу за лицо и нежную грудь русалки могли, пожалуй, только моряки, успевшие за долгое плаванье несколько подзабыть, как выглядят красивые девушки.

Одно время ареал флоридского подвида охватывал прибрежные лагуны и речные эстуарии с солоноватой водой от Северной Каролины до техасского побережья Мексиканского залива. Другой подвид обитал в Карибском море и у восточного побережья Южной Америки. Ламантин питается только водяной растительностью; это удивительно безобидное животное, которое, если уж его удалось увидеть, очень легко поймать или убить. Большую угрозу его выживанию представлял тот факт, что его мясо, к несчастью, напоминает по вкусу свежую телятину. Индейцы, путешественники и европейские поселенцы рьяно охотились на него из-за его мяса и жира, так что к началу XX века он исчез почти по всему своему прежнему ареалу, а там, где еще сохранился, стал крайне редким животным. Флорида издала закон, запрещающий охоту па ламантина, еще в 1907 году.

В настоящее время флоридский ламантин обитает только на юге этого штата, и его популяция не достигает и тысячи животных. Немало ламантинов гибнет из-за похолоданий, когда температура воды падает намного ниже нормы, а также под пароходными винтами.

Удачливый наблюдатель все еще может увидеть ламантинов в реке Майами или в уединенных уголках Эверглейдса и флоридского побережья Мексиканского залива. Ученые флоридского Атлантического университета в Бока-Рейтоне последнее время занимались изучением ламантинов в перегороженных каналах, проверяя, нельзя ли использовать их для борьбы с водяными гиацинтами, которые угрожают заполнить все флоридские реки.

Глава 12 ИСЧЕЗАЮЩИЕ ХИЩНЫЕ ПТИЦЫ

Гора Блу-Маунтин в пенсильванском графстве Шайлкилл — одно из удобнейших в нашей стране мест для наблюдения миграций дневных хищных птиц. Иногда поодиночке, иногда группами в несколько десятков птиц ширококрылые канюки, направляющиеся на юг, к местам своих зимовок, планируют между горами на мощных бурых крыльях, используя теплые воздушные потоки сентября. В октябре стремительные соколы проносятся темными молниями иногда всего в нескольких метрах над верши ной, а вверху в одиноком величии парит могучий орел. Хищные птицы пользовались этим путем тысячи лет, и в первой трети нашего века гора Блу-Маунтин привлекала множество любителей спортивной охоты. В ясные осенние дни они целыми компаниями взбирались на вершину, чтобы предаться модному развлечению — стрельбе по канюкам. Это была прекрасная забава, а кое-кто еще и считал, что тем самым приносит большую пользу другим птицам и зверькам. Что ни говори, а канюки и орлы были пернатым эквивалентом волков, лисиц и прочих «вредных тварей», не так ли?

Но в начале 30-х годов верх начала брать более просвещенная точка зрения. В течение многих лет ученые пытались распределить хищных птиц по категориям «полезных» и «вредных» видов, исходя из того, приносят ли они больше экономической пользы или вреда. Однако Олдо Леопольд возмущался такими рассуждениями. «Экономика тут — второстепенный момент, — категорически заявил он. — А главное заключается в следующем: окажется ли лишенная канюков и сов сельская местность пригодной для жизни американцев, имеющих уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть. Канюки и совы — это неотъемлемая часть механизма природы».

С ним соглашались очень многие. И в том числе Розали Эдж, горячая сторонница защиты природы, которая в 1934 году решила воспрепятствовать истреблению канюков и других хищных птиц на Блу-Маунтин. Она добилась годовой аренды на Блу-Маунтин с правом дальнейшего приобретения этой местности в полную собственность, и заручилась помощью Мориса Броуна, молодого орнитолога, который с энтузиазмом взял на себя обязанности егеря, чтобы охранять мигрирующих птиц. Так возник заказник Хок-Маунтин (Гора хищных птиц), пользующийся теперь всемирной известностью.

Как рассказывает сам Броун в книге «Хищники в вышине», в первые годы ему пришлось пережить немало напряженных минут при встречах с негодующими охотниками, которые вовсе не собирались покорно отказаться от любимой забавы. Но постепенно они осознали, что он находится тут, чтобы защищать птиц, и будет их защищать. Все больше и больше людей (и в том числе немало прежних стрелков) начало приезжать туда, чтобы просто наблюдать за тем, как в вышине планируют большие птицы.

Канюки и орлы все еще часто становятся жертвами завзятых любителей палить по чему попало, но современные исследования доказали их истинную ценность в общей системе природы. И теперь подавляющее большинство людей, взбирающихся на вершины в дни миграций хищных птиц, хочет только насладиться изяществом и красотой птичьего полета. К тому же в настоящее время многие виды находятся под охраной закона в тех самых штатах, где прежде за них уплачивалась премия.

Однако, несмотря на все эти благоприятные перемены, число хищных птиц в стране уменьшается. Отчасти в этом по-прежнему повинна ружейная охота. Но гораздо опаснее для хищных птиц тот факт, что человек меняет, а то и портит природу, причем с помощью не только топора, пилы и бульдозера, но и всяких ядохимикатов.

Царственная птица с размахом крыльев в два с лишним метра взрослый белоголовый орлан носит темно-бурое оперение, и только голова и хвост у него сверкают белизной. Эта долгоживущая птица обычно находит себе пару на всю жизнь и год за годом выводит птенцов в одном и том же громадном гнезде. Питается она рыбой и часто выполняет роль мусорщика, предпочитая дохлую выброшенную на берег рыбу живой добыче.

Некогда ареал белоголового орлана охватывал почти весь континент, и во многих областях он был довольно обычной птицей, но за последнее столетие численность его по ряду причин неуклонно падала. Молодых орланов, окрашенных в однообразный темно-бурый цвет (белые перья на голове и хвосте появляются у них на четвертом-пятом году жизни), до сих пор стреляют, принимая их за крупных коршунов. Лесоразработки приводят к уничтожению деревьев с гнездами или так тревожат птиц, что они покидают гнездо. К 1940 году количество белоголовых орланов в Соединенных Штатах настолько сократилось, что федеральное правительство издало закон об охране этой птицы, изображенной на гербе страны. Но, несмотря на это, белоголовый орлан продолжал вымирать.

К югу от Канады белоголовые орланы в основном гнездились в Мэне, в штатах, прилегающих к Великим озерам, в окрестностях Чесапикского залива и во Флориде. Именно во Флориде удалившийся от дел предприниматель Чарлз Броли начал с 1943 года окольцовывать птенцов белоголового орлана. Орнитология стала его увлечением. С 1947 года он начал замечать, что число птенцов в гнездах сокращается с пугающей быстротой, а скоро и другие орнитологи столкнулись с тем же явлением. В 1963 году на всем атлантическом побережье Соединенных Штатов, включая Флориду, удалось найти только 230 гнезд белоголового орлана, в которых были кладки, причем многие из этих кладок так и не были насижены. С популяцией этого орлана творилось что-то неладное… И это «что-то» было серьезнее ущерба, наносимого стрелками и уничтожением гнездовых территорий.

Многие орнитологи считали — и по-прежнему считают — что причиной этой беды было широкое применение ядохимикатов. Яды, распыляемые на обширных участках для уничтожения лесных и полевых вредителей, поглощаются насекомыми и микроорганизмами, которые находятся в основе пищевой пирамиды. Их в свою очередь поедают рыбы и другие более крупные животные, причем в их тканях происходит постепенное накопление яда во все более высоких концентрациях. Иногда такое животное гибнет, иногда просто становится бесплодным. Такая опасная аккумуляция, несомненно, происходит в организме многих орлов и других хищных птиц, так как лабораторный анализ выявил эти яды и в их тканях, и в яйцах.

Встревоженное судьбой белоголового орлана Национальное одюбоновское общество начало в 1960 году широкие исследования, чтобы выяснить, в каком положении находится популяция, и найти средство помочь ей. В начале 1968 года на территории Соединенных Штатов к югу от Канады было зарегистрировано только 2772 белоголовых орлана.

В настоящее время основная популяция белоголового орлана находится на Аляске. Там эти птицы всегда встречались в большом количестве на морском побережье, где они собираются во время нереста лосося, питаясь мертвыми и умирающими рыбами. С 1917 по 1952 год на Аляске за убитого орлана выплачивалась премия, и за этот срок было уничтожено около 128 тысяч птиц. Но теперь охота на них полностью запрещена и на Аляске, где популяция орлана вновь начала увеличиваться. Регистрация гнезд в 1966 году показала, что популяция белоголового орлана на Аляске исчисляется в 10–15 тыс. птиц.

В настоящее время Национальное одюбоновское общество и Бюро спортивной охоты и рыболовства вместе со многими другими организациями развернули по всей стране кампанию за спасение белоголовых орланов во всех сорока восьми континентальных штатах. Флоридское одюбоновское общество подписало соглашение с землевладельцами, обеспечивающее охрану гнезд более чем на восьмистах тысячах гектаров частных владений в этом штате, а Бюро спортивной охоты и рыболовства и Управление национальными парками на время гнездового сезона закрыло во всех национальных заказниках доступ посетителей в места, находящиеся в непосредственной близости от гнезд орлана, если, конечно, эти гнезда не покинуты. Другие государственные и общественные организации также обеспечивают охрану гнезд белоголового орлана еще во многих районах страны. Кампания эта начинает находить отклик и у широкой публики.

И если удастся что-то сделать для урегулирования и ограничения применения ядохимикатов — а в этом направлении уже предпринимаются некоторые законодательные шаги, — то будущее живой эмблемы Соединенных Штатов станет еще более обнадеживающим.

Беркут, в глазах которого сверкает гордое мужество, а темно-коричневое оперение отливает тусклым золотом на голове и шее, — несомненно, один из самых красивых и величественных пернатых хищников мира. И к тому же один из самых известных, так как его ареал охватывает Северную Америку, Европу, Северную Африку и Азию. В Соединенных Штатах центр его ареала находится на гористом западе страны. Иногда беркут ест падаль, но обычно он охотится на живую добычу.

Овцеводы прозвали беркута убийцей ягнят, но исследования, проводившиеся в Монтане по Программе сотрудничества в изучении дикой природы, показывают, что 37 процентов его пищевого рациона составляют зайцы, еще треть — кролики, а остаток приходится на других мелких зверьков. За несколько лет исследований не было зарегистрировано ни одного случая нападения на овец.

Тем не менее овцеводы издавна привыкли считать беркутов врагами, и переубедить их очень трудно. Многие беркуты зимуют на юго-западе страны, и скотоводы в тех местах ведут с ними ожесточенную войну, убив много тысяч этих орлов — особенно за период с 1940 по 1962 год. Стреляя из самолета, только один техасский летчик за шесть лет убил более 4800 беркутов. Естественно, что их число стремительно уменьшалось, пока в 1962 году встревоженные сторонники охраны природы не добились от Конгресса закона о защите этого вида. К этому времени численность беркута в Соединенных Штатах не превышала 10 тысяч птиц, а возможно, уже упала до 3 тысяч.

Закон этот уполномочивает министра внутренних дел разрешать сезонную охоту на беркутов для защиты домашнего скота. А потому во многих графствах Техаса и Монтаны в те месяцы, когда ягнятся овцы, отстрел беркутов продолжается.

Недавно Национальное одюбоновское общество, Национальная ассоциация овцеводов и Бюро спортивной охоты и рыболовства согласились провести в течение года совместное углубленное изучение беркута с тем, чтобы точно определить численность популяций, их передвижение, пищевой рацион, а также реальное воздействие беркута на стада домашних овец и коз.

Распространенный по всему миру красавец сапсан, которого в Америке называют еще утиным соколом, до второй мировой войны гнездился почти повсюду в северовосточных штатах. Некоторые сапсаны даже устраивали свои гнезда на карнизах нью-йоркских небоскребов. Однако за последние двадцать лет он перестал гнездиться к югу от реки Св. Лаврентия. Орнитологи объясняют сокращение его численности в Северной Америке, как и в некоторых областях Старого Света, широким применением смертоносных ядохимикатов. Популяция канадских полярных областей, по-видимому, пока еще не пострадала.

Близкий родственник сапсана прерийный сокол (Falco mexicanus), обитающий в западных штатах, также с каждым годом превращается во все более редкую птицу.

Скопа — это еще один широко распространенный вид, который всюду идет на убыль. Питаясь исключительно рыбой, она обитает у морских побережий и на внутренних водоемах по всему северному полушарию — всюду, где может рассчитывать на свою чешуйчатую добычу. В течение последних двадцати лет численность скопы быстро уменьшалась не только в Северной Америке, но и в Европе — и причина все та же: ядохимикаты.

Орнитолог Роджер Тори Питерсон указывает, что в 1954 году в окрестностях его дома в Олд-Лайме (штат Коннектикут) в радиусе пятнадцати километров было не менее 154 гнезд скопы. Однако десять лет спустя обитаемых гнезд осталось всего семнадцать. Следы ядохимикатов были найдены не только в рыбе, взятой из гнезд, но и в яйцах.

Кроме того, на скопу неблагоприятно воздействуют и другие факторы: спортивная охота, исчезновение подходящих гнездовий и усиливающееся загрязнение воды, влекущее за собой гибель рыб, которыми она питается.

В начале 60-х годов флоридский коршун-слизнеед считался, пожалуй, самой редкой птицей Соединенных Штатов. По самым оптимистическим оценкам, этих птиц оставалось не больше двадцати — и все они держались в окрестностях озера Окичоби на юге Флориды. Родственные подвиды обитают на Кубе, в некоторых областях Мексики и в Южной Америке.

Алые глаза, оранжевые ноги и широкая белая полоса у основания хвоста позволяют сразу узнать коршуна-слизнееда, когда он парит над тростниками флоридских болот, выискивая крупных пресноводных улиток, составляющих его единственный корм. Увидев улитку, коршун хватает ее и летит на удобную ветку. Там, зажав раковину одной лапой, он тонким крючковатым клювом ловко извлекает моллюска и проглатывает его.

Эти коршуны встречаются только там, где водится много улиток, что, естественно, ставит их в очень невыгодное положение. Многие пресноводные флоридские болота, где улитки благоденствовали, были осушены под сельскохозяйственные культуры. А в последние годы значительная часть воды озера Окичоби, прежде питавшей болота Эверглейдс, стала использоваться для орошения и для городских водопроводов, в результате чего болота начали высыхать. Все это тяжело отразилось на улитках, а тем самым и на коршунах. Значительный ущерб им, кроме того, нанесли охота и возрастающее применение ядохимикатов.

Коршун-слизнеед, занесенный в список видов, находящихся в наиболее критическом положении, держится во Флориде буквально на волоске. Однако осенью 1967 года в районе национального заказника Локсахатчи к югу от озера Окичоби было зарегистрировано более тридцати гнезд. Такого их числа уже давно никто не видел.

В настоящее время проблемой коршуна-слизнееда во Флориде занимается сотрудник одной из государственных биологических лабораторий. Кроме того, в Патуксенте содержатся в неволе девятнадцать южноамериканских коршунов-слизнеедов. Изучение этих близких родственников флоридского коршуна-слизнееда, возможно, подскажет, как помочь ему выжить в естественных условиях.

Глава 13 ВОДОПЛАВАЮЩИЕ, БОЛОТНЫЕ И ДРУГИЕ ОХОТНИЧЬИ ПТИЦЫ

В настоящее время в Соединенных Штатах более 300 федеральных заказников, и по меньшей мере 250 из них основаны как убежища для водоплавающих птиц. Они расположены на всех главных миграционных путях и обеспечивают птицам необходимые территории для гнездовий, жировок и отдыха. Той же цели служат и многие заказники, принадлежащие штатам и частным лицам.

И тем не менее в наши дни популяции североамериканских водоплавающих птиц едва-едва держатся. А в большую засуху конца 50-х годов их численность снизилась почти так же резко, как в тяжелые времена после кризиса 1929 года.

Причина тут отчасти заключается в том, что далеко не все болота сохраняются как заказники — наоборот, значительная их часть ежегодно осушается для нужд сельского хозяйства. С 1940 по 1964 год, например, было осушено свыше 18 миллионов гектаров болот, где гнездились утки, — таких невозместимых потерь не может причинить водоплавающей птице никакая засуха. В то же время количество охотников на уток, достигавшее перед второй мировой войной полумиллиона, с тех пор утроилось, если не учетверилось. И птицы оказались между молотом и наковальней: с одной стороны, мест, пригодных для их обитания, становится все меньше, а с другой — охотников они каждую осень встречают все больше.

Для того чтобы их популяции оставались здоровыми, водоплавающим птицам необходимы (причем даже больше, чем прежде) и достаточно обширные площади для гнездовий, и строжайшее регулирование отстрела. В настоящее время этими вопросами занимаются сотрудники Бюро спортивной охоты и рыболовства США, специалисты по водоплавающей птице, а также их коллеги в канадской Службе охраны природы и в мексиканском Департаменте охоты.

Эти учреждения внимательно следят за всеми изменениями численности популяций каждого вида, проводят регулярные учеты — на летних гнездовьях, в местах отдыха и жировок во время осенних перелетов и на основных зимовках. По результатам этих учетов устанавливается продолжительность охоты на этих птиц в различных районах на будущую осень, а также квоты отстрела для каждого вида.

Признавая, что утки, гуси и другие водоплавающие птицы по-прежнему больше всего нуждаются в достаточной площади болот, конгресс в 1961 году утвердил семилетнюю программу приобретения дополнительного миллиона гектаров для заказников. По этому плану государство выделяет средства, которые затем будут возвращаться ему из доходов от продажи охотничьих лицензий. Когда в 1967 году срок действия этой программы истек, было приобретено менее половины намеченной площади, и конгресс продлил программу еще на восемь лет в надежде, что необходимые местности удастся сохранить прежде, чем они необратимо изменятся.

Примером вида, которому грозит гибель из-за потери привычных мест обитания, может служить мексиканская утка (Anas diazi). Ареал этой близкой родственницы обыкновенной кряквы был ограничен юго-западом Соединенных Штатов и некоторыми областями Мексики. В Соединенных Штатах за последние пятьдесят лет она почти исчезла, как и в большей части своего мексиканского ареала, в связи с тем, что места ее обитания были в значительной степени уничтожены эрозией или обращены в поля и луга. Неблагоприятно сказывалась на этом виде и та легкость, с какой происходит скрещивание между ним и более распространенными и агрессивными кряквами. В настоящее время болото Сан-Симон площадью в 240 гектаров на границе штатов Аризона и Нью-Мексико преобразуется в заказник главным образом для этого вида.

Потеря привычных мест обитания тяжело сказывается и на многих сухопутных охотничьих птицах. Воздействие человека на среду своего обитания, а также современные сельскохозяйственные методы — засевание огромных площадей одной сельскохозяйственной культурой, химическая борьба с вредителями полей и использование каждого клочка земли — не могут не отразиться на этих птицах самым неблагоприятным образом. Степному тетереву, например, для нормальной жизни требуются большие пространства прерий, заросшие высокой травой, но целинной прерии, так же как и болот, становится все меньше.

Некоторые водоплавающие, степные и болотные птицы оказываются в особенно угрожаемом положении, потому что в их ограниченных гнездовых ареалах (например, если они обитают на острове) начинают действовать новые вредные для них факторы. Другим же видам приходится выдерживать целые комплексы неблагоприятных воздействий, как показывают нижеследующие примеры.

Некогда, в эпоху плейстоцена или в ледниковый период, несколько гусей — возможно, отдаленные предки нынешних канадских казарок — каким-то образом перебрались из Северной Америки на Гавайские острова. Может быть, они заблудились во время перелета с Аляски. Может быть, их туда занес ураган. Но как бы то ни было, они очутились там. Приспосабливаясь к условиям своей новой родины, эти гуси перестали быть перелетными и отказались от водного образа жизни. За многие тысячелетия они обзавелись длинными ногами, а перепонку между пальцами почти утратили и со временем превратились в особый вид — гавайскую казарку, или нене.

Первоначальный ареал нене охватывал сухие лавовые склоны вулканических гор на островах Гавайи и Мауи. Когда в 1788 году там побывал капитан Кук, численность казарок достигала 25 тысяч, если не больше. Жители острова постоянно охотились на них, а позже ряды охотников пополнились командами китобойных судов, которые заготавливали гавайских казарок впрок бочками, чтобы разнообразить свое меню, состоявшее из солонины и сухарей.

Полинезийцы, а за ними и европейцы ввезли на острова много новых животных — например, коз, рогатый скот, свиней, собак, кошек, крыс и мангустов. Все эти пришельцы оказались врагами нене: они уничтожали их гнезда, которые птицы устраивали на земле, их яйца и птенцов.

В начале XX века популяция гавайской казарки угрожающе уменьшилась. На них все еще разрешалась охота четыре с половиной месяца в году с квотой по шести птиц на охотника в день. В 1911 году охота на них была наконец полностью запрещена, но к этому времени диких гавайских казарок практически не осталось вовсе. Лишь в неволе сохранялось еще несколько птиц.

В 1918 году гавайский фермер Герберт Шипмен приобрел пару гавайских казарок, и к 1927 году их у него уже была небольшая стая. Тогда же он передал нескольких нене охотничьему хозяйству на острове Оаху, и там было выращено около тридцати казарок. Большую часть их выпустили там же, на острове, где гавайские казарки никогда прежде не водились, и они быстро исчезли. В 1946 году почти все птицы Шипмена погибли от цунами; их уцелело всего семнадцать. После этого судьба гавайской казарки, казалось, была предрешена.

Однако в 1948 году на Гавайях были выделены средства для спасения нене, а десять лет спустя конгресс США утвердил дополнительный фонд для изучения гавайской казарки и восстановления вида. Несмотря на эти, правда запоздалые, усилия, в 1959 году, когда Гавайи стали пятидесятым штатом, там оставалось не более полусотни нене. Тем не менее Гавайи сразу же избрали эту птицу своей эмблемой и предприняли попытку спасти ее — с некоторой надеждой на успех.

Три гавайские казарки из первоначальной шипменовской стаи были в 1951 — 1952 годах отправлены в Англию, во всемирно известный Слимбрижский центр охраны природы; там под наблюдением крупнейшего орнитолога Питера Скотта, директора центра, нене прекрасно размножились в неволе, и потомство этих трех птиц достигло нескольких сот. Разводили их и в охотничьем хозяйстве штата на Гавайях и в штате Коннектикут на ферме Диллона Рипли, известного орнитолога, ученого секретаря Смитсоновского института в Вашингтоне.

Затем часть этих выращенных в неволе птиц была выпущена на склоны Мауна-Лоа и кратера Килауэа на острове Гавайи и на склоны кратера Халеакала на Мауи. В настоящее время благодаря этой программе популяция гавайской казарки насчитывает уже свыше пятисот птиц, и с каждым годом это число увеличивается. Как заметил Диллон Рипли, это «ободряющий первый пример того, как дикая популяция редкой птицы была пополнена экземплярами, выращенными в неволе».

Алеутский подвид канадской казарки отличается от всех остальных подвидов не только меньшими размерами, но и более темным оперением, а также более широкой белой полосой на шее. Ее гнездовья располагались на далеких Алеутских островах — вулканической цепи, которая протянулась от полуострова Аляска к Японии более чем на полторы тысячи километров. Первоначально алеутская казарка выводила птенцов на островах Амчитка, Кыска, Агатту и многих других. Но по мере заселения Аляски там началось интенсивное развитие пушного промысла, и на многие Алеутские острова были завезены песцы. Они разоряли гнезда алеутской казарки, пожирали ее яйца и птенцов и на большинстве островов полностью истребили этот подвид.

Однако на крохотный остров Булдырь — длиной в шесть километров и шириной в три — песцов выпускать не стали, и в последнее время только на нем были обнаружены гнездовья алеутской казарки. В 1962 году там было зарегистрировано около трехсот птиц — возможно, эта цифра исчерпывала всю их мировую популяцию.

На следующий год специалисты из Бюро спортивной охоты и рыболовства поймали на Булдыре шестнадцать молодых казарок и отправили их на научную станцию Бюро в Монте-Виста (штат Колорадо), где их вырастили. Затем часть их была передана в Патуксеит. Там в 1967 году эти птицы вывели птенцов, и 23 из них благополучно выросли. В 1968 году было выращено еще много птенцов, и в настоящее время Бюро планирует вернуть алеутскую казарку в былые места ее обитания, как это было сделано с нене на Гавайских островах. А тем временем на таких островах их прежнего ареала, как Амчитка, Кыска и Агатту, проводится уничтожение песцов, чтобы возвращенные казарки могли без помех прижиться там и выводить птенцов.

Обитающий только на крохотном островке Лайсан, черной точке в Тихом океане на полпути между островом Мидуэй и Гавайями, лайсанский чирок — небольшая, утка в белой маске — населяет его пресноводные озерца. Остров Лайсан, в настоящее время необитаемый, входит в Национальный заказник Гавайских островов. Но в начале века его систематически посещали сборщики гуано, и они завезли туда кроликов, чтобы разнообразить свой стол на то время, которое они проводили там, добывая богатое азотом и фосфором удобрение, создававшееся бесчисленными поколениями морских птиц.

Кролики по своему обыкновению стремительно размножились и уничтожили на острове почти всю растительность, превратив его в настоящую пустыню. В результате вымерло несколько видов птиц — водившиеся только на Лайсане пастушок, мухоловка и цветочница, а лайсанскому чирку едва-едва удалось избежать такой же судьбы. В 1922 году экспедиция Бюро биологической службы обнаружила на острове всего 10 уток. В 1950 году другая экспедиция насчитала их всего 33. Однако к этому времени кроликов там уничтожили, и растительный покров начал медленно восстанавливаться. Согласно последнему учету, на острове обитает от 500 до 700 лайсанских чирков, и не менее 100 их, кроме того, живет в неволе.

Из трех подвидов степного тетерева восточный подвид вымер в 1932 году. Другой подвид, населяющий прерии Среднего Запада, полностью или почти полностью истреблен практически на всем протяжении своего былого ареала. Третий подвид — степной тетерев Эттуотера — по-видимому, стремительно идет по пути восточного степного тетерева.

В 1900 году популяция степного тетерева Эттуотера, ареал которой простирался от запада Луизианы до Техаса, насчитывала, судя по всему, свыше миллиона птиц. Компании охотников нередко стреляли их сотнями просто для практики, а потом расходились по домам, оставляя в прерии кучки окровавленных трупов. В те же годы все большие и большие площади целинной прерии, где обитали эти птицы, навсегда исчезали под плугом. Такое двойное воздействие — охота и сокращение среды обитания — оказалось не под силу степным тетеревам Эттуотера. К 1941 году их осталось не больше четырех тысяч.

В настоящее время от их прерий не сохранилось почти ничего. И хотя охота на этих птиц в настоящее время совершенно запрещена, учет 1965 года выявил их всего 750. В том же году Всемирный фонд охраны дикой природы выделил 365 тысяч долларов на покупку в техасском графстве Колорадо 1400 гектаров целинной прерии — участка, достаточного для нормального существования 300–400 птиц. Однако для спасения степного тетерева требуется по крайней мере еще несколько таких же заказников. Только тогда можно будет не опасаться за его будущее.

Масковая куропатка — южный подвид виргинской куропатки — отличается оперением самца, почти черным на голове и шее и кирпично-рыжим на груди. С самого начала эта куропатка водилась только на травянистых равнинах южной Аризоны и пограничного мексиканского штата Сонора, но в Аризоне она исчезла уже полвека назад в результате засух и сведения травы, вытоптанной и уничтоженной огромными стадами домашнего скота.

Большинство орнитологов вообще считало ее вымершей. Затем в 1927 году ее вновь обнаружили в Соноре. Как рассказывают, честь этого открытия принадлежит двум натуралистам, которые остановились пообедать в придорожной гостинице и увидели там загончик с масковыми куропатками, которых тут же зажаривали по требованию клиентов. Некоторое время спустя биологи поймали в Мексике несколько масковых куропаток и привезли их в Соединенные Штаты. Эти птицы дали потомство в Нью-Мексико, но попытки выпустить их на волю оказались безуспешными. Аризонский Сонорский музей поставил в окрестностях Тусона опыт разведения этих птиц в неволе, но получил не слишком обнадеживающие результаты.

Однако в Тусоне два брата, Джеймс и Сеймур Леви, сохранили небольшую стаю масковых куропаток и в 1966 году отправили четыре пары их в Патуксент. В том же году в Патуксенте вывелось пять птенцов, которые благополучно выросли, и в 1967 году их было уже свыше сорока. Если размножение в Патуксенте и дальше пойдет столь же успешно, предполагается выпустить часть птиц в подходящих местах в Аризоне.

Издали флоридская большая белая цапля напоминает обыкновенную белую, но вблизи ее сразу можно узнать благодаря ее величине и желтовато-зеленым ногам. Гнездится она, как правило, в мангровых зарослях и обитает только на юге Флориды, причем в основном на прибрежных островах. Ареал другого подвида охватывает побережье и острова Карибского моря.

Флоридская белая цапля в пределах своего очень ограниченного ареала встречается довольно часто, но охота на нее запрещена. Значительные площади ее привычной среды обитания сохраняются в неприкосновенности в Национальном парке Эверглейдс, а также в заказниках на островах Флорида-Кис, Численность птиц колеблется от сезона к сезону в зависимости от ураганов, в которых гибнут и гнезда, и сами птицы. После сильнейшего урагана в сентябре 1935 года число цапель сократилось до 150. Другой сильный ураган в 1960 году уничтожил примерно половину предполагаемой популяции Эверглейдса. Однако в течение нескольких спокойных лет популяция быстро восстановилась до прежнего уровня.

В настоящее время над южной Флоридой летает около 1500 этих величественных птиц. Около 900 из них живет в Эверглейдсе, а еще 350 обитают в заказниках на Флорида-Кис.

Длинный уплощенный клюв, а также ярко-розовые и карминно-красные крылья делают розовую колпицу одной из самых своеобразных и красивых птиц Северной Америки. Сто лет назад эта птица широко гнездилась во Флориде и по побережью Мексиканского залива, но вот уже пятьдесят лет, как в этой северной части своего ареала она стала редкостью. Вид этот, кроме того, гнездится по всему Карибскому морю, а также по побережьям Центральной и Южной Америки.

Охотники за перьями чрезвычайно ценили розовых колпиц и истребляли их настолько безжалостно, что к началу нашего века они совсем исчезли в Техасе и стали очень редки во Флориде. В конце концов спасенные от окончательной гибели благодаря запрещению торговли перьями, розовые колпицы столкнулись с новой опасностью: болота и мелкие заливчики, где они добывали корм и гнездились, теперь широко осушались под сельскохозяйственные угодья или под застройку.

К 1930 году во Флориде осталось не более тридцати розовых колпиц в единственном маленьком гнездовье на островке Боттлыек-Ки неподалеку от Тавернье. Под охраной одюбоновских служащих их число медленно увеличивается. В настоящее время Флорида может похвастать несколькими сотнями розовых колпиц, которые гнездятся на крохотных заросших манграми островках во Флоридском заливе и дальше вдоль побережья Мексиканского залива.

Около 1920 года розовые колпицы вновь появились в Техасе и образовали гнездовую колонию па островах Вент-э-Эн в Галвестонском заливе. Национальное одюбоновское общество в 1932 году устроило там для этих птиц заказник, где их никто не тревожит. В настоящее время и на побережье Техаса тоже обитает несколько сотен пар розовых колпиц.

Защита и сохранение необходимой среды обитания, возможно, со временем приведут к тому, что розовая колпица вновь расселится по некоторой части своего прежнего ареала, но пока на территории Соединенных Штатов у нее есть только эти два крохотных опорных пункта.

Немыслимо длинные ноги и шея, изогнутый клюв с черным кончиком и ярко-розовое оперение придают фламинго поистине фантастический вид. Когда-то он гнездился не только на побережье Юкатана и северной части Южной Америки, но и на многих островах Карибского моря. Некоторые орнитологи считают, что иногда он гнездился и на островах Флорида-Кис. Во всяком случае в XIX веке зрелище летящих фламинго в послегнездовой период было на Флоридском полуострове самым обычным. В наши дни, однако, увидеть там фламинго можно только в неволе и на положении полуручных птиц. Наиболее известна такая стая в парке Хайлеа в Майами.

Для успешного размножения фламинго требуется никем и ничем не нарушаемые тишина и покой. Еще в 1905 году только что возникшая Национальная ассоциация одюбоновских обществ была обеспокоена дальнейшей судьбой фламинго ввиду всевозрастающего наступления человека на места его обитания и обратилась к властям Багамских островов с ходатайством об охране имевшихся там гнездовых колоний этих птиц. В результате в 1905 году появился багамский закон об охране диких птиц. Однако браконьеры продолжали похищать из колоний яйца и птенцов, нередко распугивая взрослых птиц, которые больше не возвращались на свои гнезда. В 1912 году Уильям Хорнедей грустно указывал, что «эти птицы быстро исчезли из Флориды. Из шести больших гнездовых колоний фламинго на острове Андрос в Багамской группе сохранилось только две…».

Однако фламинго еще держались на Андросе до начала второй мировой войны, когда военные летчики завели обыкновение во время тренировок проходить бреющим полетом над гнездовыми колониями просто для того, чтобы полюбоваться розовыми облаками вспугнутых птиц. В результате к концу войны фламинго покинули Андрос.

В настоящее время фламинго оставили еще много прежних гнездовий, изгнанные оттуда наступлением цивилизации. Они все еще гнездятся на Бонайре в группе Малых Антильских островов, на побережье Юкатана, на острове Большой Инагуа, где Общество защиты фламинго на Багамских островах давно старается оказывать им всяческое содействие, и на восточной оконечности Кубы.

В 1966 году больше половины острова Большой Инагуа, расположенного на крайнем юго-востоке Багамской группы, было отдано под Багамский национальный парк площадью около 740 квадратных километров. Это было сделано главным образом для защиты наиболее крупной из сохранившихся гнездовых колоний фламинго, где около 3000 пар вывели в 1968 году около 2500 птенцов.

Глава 14 ДАЖЕ И МАЛАЯ ПТИЦА…

Каждый год в назначенный день во время рождественских или новогодних праздников группы опытных наблюдателей птиц, вооружившись биноклями, записными книжками, справочниками, списками и Питерсоновскими полевыми определителями птиц, еще до рассвета отправляются на особую охоту. Они принимают участие в ежегодно проводящемся по всей стране рождественском учете птиц, который организуется Национальным одюбоновским обществом в сотрудничестве с Департаментами охраны природы США и Канады. В настоящее время в этой операции принимают участие свыше восьмисот групп учетчиков от Аляски и Гавайских островов до южной Калифорнии и Ки-Уэста. Каждая группа учитывает птиц, ко торых ей удается увидеть в пределах круга диаметром в 24 километра. Обработка всех этих данных позволяет получить общее представление о зимней популяции птиц континента и сведения о росте или сокращении численности отдельных видов.

За движением численности американских птиц помогает следить также их кольцевание, проводящееся по всему континенту. Эту работу начала в 1909 году общественная организация — Ассоциация кольцевания птиц, но в 1920 году руководство этой программой взяло на себя Бюро биологической службы (теперь Бюро спортивной охоты и рыболовства). Оно ведет эту работу в тесном сотрудничестве с Департаментами охраны природы Канады И Мексики. В настоящее время уже окольцовано свыше 20 миллионов птиц, принадлежащих к шестистам с лишним видам. На лапку птицы надевается легкое алюминиевое кольцо с номером и штампом Департамента охоты и рыболовства. До сих пор было вновь поймано или подобрано мертвыми почти два с половиной миллиона окольцованных птиц. Сводка этих сообщений составляется на станциях изучения птиц в Лореле (штат Мэриленд), и важность их для получения наиболее полной картины передвижений, ареалов, гнездовых привычек и продолжительности жизни американских птиц невозможно переоценить.

Разумеется, никто не знает точного числа птиц, обитающих в Северной Америке. Опираясь на все имеющиеся данные, включая сводки учетов и результаты кольцевания, орнитологи оценивают современную численность птиц в Соединенных Штатах в 50 миллиардов. Роджер Тори Питерсон считает, что в конце лета после завершения гнездового сезона общая популяция птиц на Американском континенте к северу от мексиканской границы, вероятно, достигает 20 миллиардов.

Может показаться, что такое количество птиц более чем достаточно. И вполне вероятно, что теперь в Соединенных Штатах в целом птиц больше, чем было в эпоху первых поселенцев, несмотря на потерю миллиардов странствующих голубей. Тем не менее, хотя сама эта цифра выше, разнообразие видов в большинстве районов стало заметно меньше. Значительная доля общего числа птиц приходится на горстку особо преуспевающих видов, которым то обстоятельство, что человек расчистил леса и изменил дикую природу, пошло только на пользу. Примером могут служить завезенные в Америку домовый воробей и скворец. Не менее процветают трупиалы, дрозды и воловьи птицы, которые нередко собираются в миллионные стаи. Судя по последним одгобоновским подсчетам, наиболее многочисленными видами в Америке являются скворец и красноплечий трупиал.

Эти птицы, часто называемые вредными и саранчой невероятно размножились благодаря современной системе сельского хозяйства в Соединенных Штатах, при которой по экономическим причинам огромные площади отводятся под какую-то одну культуру.

«Саранчовые» птицы, опускаясь тучами на бесконечные поля риса или других злаков, могут причинить колоссальный ущерб — и причиняют его. Фермеры и специалисты-биологи в борьбе с вредными птицами прибегают к помощи аэрозолей, сетей, ядохимикатов, ружей и разных шумовых средств, но все-таки численность их увеличивается. Ученые изыскивают новые методы, включая использование гормонов, подавляющих деятельность половых желез, чтобы ограничить рост этих популяций. Однако в конечном счете лучше всего разрешить эту проблему можно, внеся разнообразие в нашу систему распределения сельскохозяйственных культур.

Но если эти несколько видов угрожающе преуспевают, то многие другие все больше хиреют из-за изменений, которые человек вносит в среду их обитания. И некоторые уже находятся на грани небытия.

Эта хорошенькая древесница с желтым брюшком и серой спинкой в черных пестринах зимует на Багамских островах. Единственные известные гнездовья сосновой древесницы находятся в пределах нескольких графств на Мичиганском полуострове. Вся ее популяция включает около тысячи птиц.

К тому же гнездовые особенности сосновой древесницы очень специализированы. Она строит гнезда только на земле под группой молоденьких банксовых сосен при условии, что подлесок имеет определенную плотность. А банксова сосна выбрасывает семена, только когда вспыхивает лесной пожар и под воздействием высокой температуры ее шишки раскрываются. В свое время по полуострову время от времени прокатывалась волна естественных пожаров, и все было хорошо. Однако теперь эти леса тщательно оберегаются от огня. Но если нет пожаров, нет и молодых банксовых сосен, а без них нет и сосновой древесницы.

Поджигать лес, чтобы помочь виду — не странно ли? Но именно это и проделывается теперь в местах, где гнездится древесница. Служба охраны лесов США отвела в Гуронском национальном лесном резервате 1605 гектаров под заказник сосновой древесницы, и Департамент охраны природы штата Мичиган выделил с той же целью еще три участка по десять квадратных километров каждый. И теперь там под тщательным контролем периодически устраиваются местные пожары, с тем чтобы банксовы сосны выбросили семена и поднялась новая поросль молоденьких сосен, под которыми древесницы смогут укрыть свои гнезда.

Пожалуй, наиболее редкая из певчих птиц в Соединенных Штатах — болотная древесница была впервые описана в 1833 году Одюбоном, назвавшим ее в честь Бахмапа, нашедшего этот вид под Чарлстоном (штат Южная Каролина). Это довольно невзрачная птичка с оливково-зеленой спинкой и желтоватым брюшком. Самца отличает черное пятно на темени и горле.

После Бахмана никто не видел этой древесницы еще лет пятнадцать. Собственно говоря, ее наблюдали так редко, что мы знаем о ней очень мало. Известно только, что она зимует на Кубе и, по-видимому, гнездится в старых лесах по долинам рек на юго-востоке Соединенных Штатов. В начале нашего века ее встречали гораздо чаще, чем раньше или позже, хотя наблюдателей птиц было тогда несравненно меньше, чем теперь. За последние годы болотную древесницу видели всего дважды: одну птицу — под Лортоном в Виргинии, а другую наблюдали и сфотографировали под Чарлстоном в Южной Каролине, где в свое время и был впервые найден этот вид.

Как могло сказаться воздействие человека на этой птице, уже очень редкой? Это никому не известно. Некоторые орнитологи считают, что вырубка лесов по долинам юго-восточных рек в начале нашего века, по всей вероятности, уничтожила значительную часть той особой среды, которая требуется болотной древеснице для успешного размножения.

Судьба этой овсянки, встречающейся только в области пресных и соленых болот на юго-западном конце Эверглейдса, целиком зависит от того, что происходит с крайне ограниченным районом ее обитания. Эта маленькая птичка с оливково-серой головкой и спинкой и почти белым брюшком оказалась в очень опасном положении из-за засух, пожаров и ураганов, но особенную угрозу для нее представляют проводящиеся в последнее время осушение болот и застройка, лишающие ее необходимой ей среды обитания. По самым оптимистическим оценкам, ее численность не превышает 500- 1000 птиц.

Численность приморской овсянки — темноокрашенной птички с полосками на брюшке, обитающей только в соленых болотах вблизи Центра космических исследований на мысе Кеннеди, — в последние годы сильно уменьшилась из-за борьбы с комарами, которая теперь там ведется. Ракетодромов и людей на мысе Кеннеди становится все больше, а потому усиливается и борьба с комарами. В результате эта маленькая птичка, вся популяция которой в настоящее время не превышает пятисот особей, легко может стать первой жертвой космического века среди диких животных Америки.

Эта песочного цвета птичка, гнездящаяся только на острове Сейбл у берегов Новой Шотландии, зимует среди дюн на атлантическом побережье Соединенных Штатов вплоть до Джорджии. Она стала уже очень редкой, и, возможно, это объясняется не только размыванием ее родного острова Сейбл — низкой песчаной отмели, но и застройкой значительной части побережья, где она зимует.

Орнитологам давно уже известно, что в исторические времена на тихоокеанских островах вымерло больше видов птиц, чем во всем остальном мире. А из всех многочисленных островных групп Тихого океана сильнее всего в этом отношении пострадали, пожалуй, Гавайские острова.

До того как на прекрасный Гавайский архипелаг обрушилась цивилизация, там обитало около 64 видов местных птиц. В настоящее время орнитологи Роджер Тори Питерсон и Джеймс Фишер насчитали на архипелаге 86 видов птиц, но 36 из них — завезенные. За прошедшие двести лет вымерло целых четырнадцать местных видов. Среди них по меньшей мере четыре разных вида медососовых, восемь видов цветочниц и гавайский пастушок, которого в последний раз видели в 1884 году.

Но этими печальными цифрами история отнюдь не ограничивается. Комиссия Бюро спортивной охоты и рыболовства по редким и вымирающим птицам включила в свой список не более и не менее, как двадцать местных видов, ставших теперь редкими или находящихся на грани вымирания. Некоторые из них оказались в прошлом жертвами ничем не ограниченной охоты и так и не оправились, однако большинству опасность грозит в настоящем: значительная часть их специализированной среды обитания непоправимо пострадала от мелиоративных работ, расширения сельскохозяйственных площадей и лесоразработок. Третьи же не выдерживают конкуренции с более выносливыми ввезенными видами или посягательств таких новых для них хищников, как кошки, собаки, крысы и мангусты.

В течение нескольких лет научный сотрудник Бюро Уинстон Банко изучал на месте положение этих птиц и собирал материал, который может способствовать их сохранению в будущем. И тут следует упомянуть одно обнадеживающее событие: в декабре 1967 года была заново открыта нукупу — цветочница с Мауи, которую в последний раз перед этим видели в 1896 году, а потом долго считали вымершей. Эта редчайшая цветочница, а также несколько представителей других вымирающих видов были обнаружены в долине Кипахулу на острове Мауи. Их там наблюдал Банко и другие члены экспедиции, организованной министерством внутренних дел совместно с Обществом охраны природы.

После этих находок Общество охраны природы развернуло кампанию за приобретение четырехсот гектаров нетронутой земли в этом районе, чтобы устроить там заказник.

Глава 15 ПРЕСМЫКАЮЩИЕСЯ И ЗЕМНОВОДНЫЕ В ОПАСНОСТИ

В своей книге «Пресмыкающиеся» герпетолог Арчи Карр с грустью предсказывает: «Если мир и дальше будет идти тем же путем, в один прекрасный день он станет миром без пресмыкающихся. Некоторые люди воспримут это с полным равнодушием, но мне эта перспектива внушает тревогу».

Пресмыкающимся грозит та же основная опасность, что и всей дикой природе — утрата привычной среды обитания в результате деятельности человека. Но этим дело не исчерпывается. По всему миру многие виды крокодилов, морских черепах и больших ящериц систематически и беспощадно уничтожаются в коммерческих целях — с той же безжалостностью, с какой в свое время истреблялись бизоны и странствующие голуби. Опасность для многих других пресмыкающихся, в частности для змей, усугубляется вековыми предубеждениями против них.

По мнению Карра, змеи, возможно, исчезают стремительнее всех остальных позвоночных. В Соединенных Штатах с их густой сетью автомобильных дорог все больше змей погибает под колесами машин. Эта гекатомба бывает особенно велика, когда змеи располагаются на асфальте погреться или же заползают на шоссе, спасаясь от половодья. А сколько змей ежегодно убивают палками только из предубеждения, от испуга или забавы ради — неизвестно никому. Таким образом, общая цифра должна быть колоссальной. Людям, которые измеряют цену природы на деньги, следовало бы задуматься над тем, что змеи, будь то безобидный уж или ядовитая гремучая змея, — это самые деятельные союзники человека в его борьбе с грызунами. А тем, кто боится ядовитых змей, возможно, станет легче (но скорее всего не станет!), если они узнают, что в Соединенных Штатах ежегодно гораздо больше людей умирает от укуса пчелы или осы, чем от змеиного укуса.

Воздействие человека на природные условия оказывается особенно роковым для пресмыкающихся, приспособленных к жизни в очень ограниченной или специализированной среде. К ним относится, например, подвид подвязочной змеи, обитающей только возле водоемов в окрестностях Сан-Франциско. Вымирание грозит ей потому, что ее естественная среда обитания быстро исчезает в связи с застройкой, проведением водопроводов и обработкой земли. В таком же положении находится и игуана долины Сан-Хоакин.

Черепахи в отличие от змей не внушают нам безотчетного отвращения или страха, и тем не менее мы, как уже отмечалось, бездумно истребляем морских черепах, высоко ценя их мясо, яйца, панцирь, жир и кожу. Положение более мелких пресноводных черепах не столь опасно, хотя некоторые из них, например бугорчатая черепаха, каймановая черепаха и некоторые другие, считаются вполне съедобными и также идут на изготовление черепахового супа. Много тысяч только что вылупившихся украшенных черепашек ежегодно продаются в магазинах. Почти всех их ждет медленная смерть в тесном аквариуме.

Как и другие дикие животные, некоторые черепахи оказываются в угрожаемом положении из-за гибели их естественной среды обитания. Бюро спортивной охоты и рыболовства именно по этой причине поместило в список вымирающих видов пресноводную черепаху Clemmys muhlenbergii. Это миниатюрная черепаха с оранжевыми или желтыми пятнами по бокам головы. Она жила отдельными колониями в болотах и сырых низинах от Коннектикута до Северной Каролины и в последние годы стала большой редкостью, потому что значительная часть мест ее обитания была либо осушена, либо засыпана.

Крокодилы — древний отряд, восходящий к эпохе, отделенной от нас сотнями миллионов лет, когда землей владели пресмыкающиеся. Но в настоящее время их численность по всему миру быстро падает. Если этот процесс и дальше будет идти с той же скоростью, как в прошлом веке, через сто лет они могут совсем исчезнуть. В настоящее время миссисипский аллигатор стоит на грани вымирания; несмотря на все запреты, браконьеры продолжают охотиться на него из-за его ценной кожи. Его родственник, узкорылый крокодил, не выдержал преследований и уже почти не встречается на юге Флориды и на островах Флорида-Кис. Но и в остальной части его ареала — на островах Карибского моря, в Центральной Америке и на севере Южной Америки — дела у него обстоят немногим лучше.

Земноводные — лягушки, жабы, саламандры — по крайней мере часть своей жизни должны проводить в воде. И по мере того как болота осушаются, а в отравленных озерах и реках жизнь оказывается невозможной, земноводных становится все меньше. Те же, чей ареал ограничен, могут быть уничтожены очень быстро, если что-то изменит или преобразит их среду обитания.

Минимум два вида саламандр и один вид жаб в настоящее время значатся в списке животных США, которым грозит вымирание. Первый из них — длиннопалая амбистома Санта-Крус — встречается только в двух районах на побережье Калифорнии, второй — техасская слепая саламандра, призрачно-белое животное с наружными жабрами — обитает только в глубоких колодцах и подземных речках техасского графства Хейс. Жаба — мелкий пятнистый вид, так называемая черная жаба — живет только в калифорнийском графстве Иньо, в долине Дип-Спрингс, со всех сторон окруженной пустыней. Все эти три вида оказались в опасности из-за изменений, которые человек вносит в их очень ограниченную и специализированную среду. А обе саламандры, кроме того, сильно пострадали из-за энтузиазма, с каким биологи ловили их для коллекций.

Чтобы спасти эти и другие виды, можно было бы объявить какую-то часть их местообитания «национальным памятником природы». Закон о животных, которым угрожает вымирание, предлагает именно этот способ спасения видов с ограниченным ареалом. Недавно Техасское общество охраны природы купило пещеру Эзелл, чтобы обеспечить техасской слепой саламандре привычную среду обитания. Если другим пресмыкающимся и земноводным с ограниченным ареалом не будет оказана такая же помощь, они почти наверное все вымрут в ближайшие годы.

Однако для спасения миссисипского аллигатора и зеленой черепахи требуются совсем другие меры.

«И вот он вырывается из тростниковой чащи. Его колоссальное тело вздувается. Высоко вскинутый зубчатый хвост скользит по озеру. Вода каскадом льется из его открытых челюстей. Струи дыма бьют из его расширенных ноздрей. Земля содрогается от его рева». Так пылко и «дымно» описал двести лет назад крупнейшее пресмыкающееся Америки натуралист Уильям Бартрем, который, как правило, в своих наблюдениях бывал точен и надежен.

Во времена Бартрема аллигаторов было множество, и часто они достигали действительно крупных размеров. Длина их, когда они вылупляются из яйца, не превышает 20–22 сантиметров, но затем они увеличиваются на 30 сантиметров в год, пока не достигают длины метра в два, после чего рост продолжается, но уже медленнее. В настоящее время они редко успевают вырасти как следует, но в XVIII веке аллигаторы длиной в четыре метра и больше были вполне обычны. Длина рекордного экземпляра равнялась 5 метрам 84 сантиметрам.

Питаются аллигаторы в основном рыбой, но не брезгуют ни черепахами, ни птицами, ни мелкими зверьками. Даже свиньи, собаки, олени и коровы иногда оказываются жертвами крупных особей. При исключительных обстоятельствах аллигаторы могут напасть и на человека, но неизвестно ни одного достоверного случая, чтобы аллигатор убил человека.

Весной после спаривания самка сооружает холмик из ила и травы и откладывает в углубление на его вершине от 20 до 60 яиц. Затем она остается поблизости и охраняет гнездо, пока детеныши не вылупятся. В отличие от большинства других пресмыкающихся самка аллигатора обычно держится вблизи детенышей весь первый критический год, отпугивая своим присутствием возможных врагов. Взрослые аллигаторы выкапывают на болотах глубокие пруды с длинной норой в одном из берегов. Эти пруды служат спасительным убежищем для рыб и других обитателей болот во время засухи.

Во времена Бартрема аллигаторы населяли реки и приморские болота от Северной Каролины до восточного Техаса. Теперь на большей части своего прежнего ареала аллигаторы исчезли — главным образом потому, что их ожесточенно преследовал человек. Их миллионами убивали ради шкур, которые идут на изготовление дорогих чемоданов, дамских сумочек и других высококачественных кожаных изделий. В XIX веке только во Флориде было убито около 2 500 000 аллигаторов. Но эта цифра покажется скромной рядом с 1475 000 шкур, которые были добыты во Флориде за десять лет — с 1929 по 1938 год.

Наиболее многочисленна популяция аллигаторов во Флориде, но протоки дельты Миссисипи в штате Луизиана мало ей уступают в этом отношении. С 1940 по 1957 год там было добыто по меньшей мере полмиллиона шкур. И большая часть из них принадлежит аллигаторам метровой длины, то есть еще не достигшим половой зрелости. При таких темпах луизианская популяция с конца 40-х годов до конца 50-х сократилась, насколько можно судить, на девяносто процентов, упав до того уровня, когда два засушливых года подряд могут окончательно с ней покончить. В засушливые годы аллигаторы сосредоточиваются в уцелевших водоемах и, если их не взять под охрану, могут быть все перебиты без особого труда.

Но в южных штатах постепенно осознали, что аллигаторов становится все меньше и меньше. Во Флориде запретили всякую охоту на аллигаторов в 1961 году, а в большинстве других штатов приняты те или иные меры для сохранения еще уцелевших популяций. В Луизиане охота теперь разрешается только в определенных районах в течение двух месяцев в году, причем на животных длиной не менее полутора метров.

Но, несмотря на эту номинальную защиту, аллигатор продолжает стремительно исчезать из-за браконьеров. Браконьерство теперь поставлено на широкую ногу: охотники за шкурами пользуются быстроходными моторными лодками и радиотелефонами, чтобы предупреждать друг друга о появлении инспекторов. К тому же браконьер, даже взятый с поличным, отделывается предупреждением и незначительным штрафом, после чего он опять спокойно отправляется на охоту. В 1965 году браконьеры добыли во Флориде не меньше 50 тысяч шкур, ценой от двенадцати до двадцати долларов за метр. Только в Майами их было продано не менее чем на миллион долларов.

Лучшей защитой для аллигаторов был бы закон, запрещающий всякое использование их шкур. А если это невозможно, то следует хотя бы уже существующие законы об их охране сделать более действенными. В настоящее время в конгресс внесен билль, который как раз и может защитить аллигаторов именно таким способом: перевозка из штата в штат аллигаторов и других животных, убийство или содержание которых в неволе воспрещается, будет объявлена уголовным преступлением. Как бы то ни было, если браконьеры не будут обузданы в самое ближайшее время, одно из наиболее своеобразных и интересных животных американского Юга сохранится разве что в зоопарках.

Морские черепахи, распространенные по всему миру, — это наиболее цанные пресмыкающиеся, во всяком случае с точки зрения человека. А из пяти их видов — кожистая черепаха, логгерхед, ридлея, бисса и зеленая черепаха — самой ценной считается зеленая черепаха. И в результате истребляется она наиболее рьяно. Человек ест яйца зеленой черепахи и ее мясо, использует калипи (хрящ, соединяющий пластины пластрона) для приготовления лучшего черепахового супа, а из кожи лап изготовляет бумажники и другие кожаные изделия высокого качества.

Зеленые черепахи обитают в теплых морях всего мира. Самки выходят на песчаные пляжи, выкапывают гнездовые ямки, откладывают в них яйца и возвращаются в море. Вылупившиеся дней через шестьдесят молоденькие черепашки сразу же уходят в море и уплывают неведомо куда. Несколько лет спустя достигшие половой зрелости самки возвращаются на родной гнездовой пляж, чтобы в свою очередь отложить там яйца. Именно тогда они главным образом и становятся добычей охотников.

В XVII–XVIII веках атлантических зеленых черепах было очень много, и они откладывали яйца чуть ли не на всех пляжах в юго-восточных штатах и на островах, омываемых теплыми водами. Еще в 1620 году Бермудская законодательная ассамблея вынесла постановление, запрещающее убивать «наших молодых черепах», и объявила противозаконной добычу «столь превосходной рыбы», если ее панцирь был меньше восемнадцати дюймов в поперечнике.

Правители этой колонии были предусмотрительны, но все их усилия оказались тщетными: зеленые черепахи давно уже не откладывают яиц на бермудских пляжах. Не выходят они на берег и у мыса Гаттерас, где когда-то их убивали по сто штук в день, и во Флориде, где в 1886 году один охотник добыл в окрестностях Себастьяна 2500 черепах. Короче говоря, на территории Соединенных Штатов не осталось ни одного гнездового пляжа зеленой черепахи, и до недавнего времени вся атлантическая популяция находилась в отчаянном положении. В последние годы для защиты зеленой черепахи были приняты определенные меры, но, насколько они действенны, может показать только будущее.

Тридцатипятикилометровый участок пляжа в Тортугеро (Черепашье Устье) в Коста-Рике — единственный известный гнездовой пляж зеленой черепахи в западной части Карибского моря. В 1957 году костариканское правительство издало закон об охране этой черепашьей детской. В 1958 году по инициативе Арчи Карра, много лет изучавшего морских черепах, было создано частное общество «Братство зеленой черепахи». Члены его затем создали Корпорацию сохранения карибской природы, которая занимается изучением и охраной морских черепах.

Корпорация обеспечила охрану гнездового пляжа в Тортугеро от браконьеров и предприняла длительное и всестороннее изучение зеленой черепахи. Эту научную работу финансируют также костариканское правительство, Флоридский университет, Национальный научный фонд и Научно-исследовательское управление военно-морских сил США. Последнее из названных учреждений интересуется вопросом о том, каким образом зеленая черепаха безошибочно находит путь к родному пляжу, от которого ее отделяют тысячи километров открытого океана.

На пляжах Тортугеро самки, откладывающие яйца, метятся, а кладки охраняются. Часть яиц помещается в инкубаторы, где до них не могут добраться ни двуногие, ни четвероногие хищники. Начиная с 1954 года более четырех тысяч взрослых самок было помечено с помощью металлических блях, прикрепленных к переднему ласту. К настоящему времени вне костариканских вод было поймано около 175 этих черепах[17].

Была также предпринята попытка восстановить часть прежних гнездовых пляжей; много тысяч новорожденных черепашек и яиц были доставлены на самолетах в 28 мест, выбранных для этой цели на островах Карибского моря, а также на побережье Южной Америки, Мексики, Флориды и Техаса в надежде, что, выросши, эти черепахи будут возвращаться для размножения туда, где они впервые вошли в море. Почти пять тысяч молодых черепашек были помечены, чтобы можно было получить сведения об их передвижениях и миграциях.

Если эти усилия увенчаются успехом и если зеленая черепаха будет охраняться надлежащим образом, она вновь может приобрести для стран Карибского моря прежнюю экономическую важность.

Глава 16 ЧИСТАЯ ВОДА И РЫБЫ

Как ни скверно обходился человек с землей Америки и ее богатствами, еще более нерасчетливо он портил ее воды — и не только реки, ручьи и озера, но и эстуарии, и приморские болота. «В настоящее время сомнительная честь быть наиболее оскверненной из природных богатств Америки принадлежит воде… — указывалось в «Ежегоднике сохранения природы» министерства внутренних дел. — Почти все наши реки загрязнены сточными водами, илистыми взвесями, промышленными отходами и ядохимикатами, и, вопреки всем и всяческим подтверждениям необходимости очистки и регенерации, мы продолжаем бездумно транжирить наш водный капитал. Наука дала нам знания, но кто научит нас мудрости?»

Реки и ручьи, некогда кишевшие рыбой, сейчас несут отравленные безжизненные воды. Из заброшенных шахт в небольшие речки просачиваются кислоты, превращая их в губительные ловушки для водных животных. В бесчисленные другие потоки стекают смертоносные ядохимикаты, и результат оказывается тем же. В 1966 году в Соединенных Штатах в результате официально зарегистрированного загрязнения водоемов погибло около десяти миллионов рыб. Однако это лишь ничтожная доля множеств, которые тоже погибли от загрязнения, но не были сосчитаны.

Бездумное сведение лесов и неправильные сельскохозяйственные методы привели к быстрому иссушению почвы на многих водоразделах и ее эрозии, И теперь ил затягивает прежние нерестилища и пастбища самых разных рыб; на пути других, чьи нерестилища лежат в верховьях рек, непреодолимым препятствием встают плотины и дамбы. Появилась и новая угроза: атомные установки, охлаждаемые водой; вызываемое этим повышение температуры в реках оказалось роковым для многих видов рыб. А нам обещают, что к 1980 году энергетика будет уже использовать для этой цели одну пятую всей пресной воды Соединенных Штатов.

На пяти огромных внутренних морях Североамериканского континента — Великих озерах прежде процветало промысловое рыболовство. Однако за последние годы уловы резко снизились — отчасти из-за чрезмерной эксплуатации отдельных промысловых видов, отчасти из-за вторжения в Великие озера через Уэллендский канал морской миноги, но главным образом потому, что пришло время расплачиваться за нашу давнюю привычку использовать эти озера как удобные сточные ямы и свалки.

Теперь все озерные штаты изыскивают способы спасти положение. Недавние исследования, проводившиеся Мичиганским университетом, показали, что причиной гибели почти миллиона мальков тихоокеанского лосося на мичиганском рыбозаводе был ДДТ. После этого организации и учреждения, занимающиеся охраной природы в Мичигане, Висконсине, Иллинойсе и Индиане, договорились в 1968 году о совместных усилиях для действенной защиты озера Мичиган от опасных ядохимикатов. Штаты Мичиган и Висконсин пытаются — и пока успешно — акклиматизировать в Великих озерах один из видов тихоокеанского лосося для развития спортивного рыболовства. Современные научные методы позволили также одержать частичную победу над вредоносной миногой, а Комиссия по рыболовству на Великих озерах занимается восстановлением популяции озерной форели, которая там во многих местах совершенно исчезла. Но все эти мероприятия могут оказаться по-настоящему успешными только в том случае, если все источники загрязнения озера будут взяты под строгий контроль.

Человек также нуждается в чистой пресной воде, и за последние годы широкие слои населения в нашей стране начинают осознавать всю опасность загрязнения рек и ручьев и требовать решительной борьбы с ним. Расходы на очистку и восстановление городских и промышленных сточных вод, взятые в целом по стране, чрезвычайно велики, и кое-кто задает вопрос, а можем ли мы пойти на них. Однако гораздо полезнее было бы спросить: а можем ли мы на них не пойти?

Морское рыболовство Соединенных Штатов — самый крупный источник пищевых ресурсов страны. Многие важнейшие промысловые морские рыбы заходят в прибрежные воды для нереста и нагула. В бухтах к эстуариях водятся крабы, омары и множество раков. И тем не менее мы постоянно используем море у наших берегов как обширную свалку для всяческих отбросов и отходов. Мы уничтожаем дикую природу побережий, расчищая дно или засыпая соленые болота под застройку. Отчасти из-за такой беззаботности, отчасти из-за чрезмерной и долговременной эксплуатации некоторых ценных видов наше морское промысловое рыболовство также оказывается под угрозой.

Джорджес-Банка в районе мыса Код — одно из богатейших рыболовных угодий в мире. Оттуда поступает около сорока процентов всей рыбы, потребляемой в Соединенных Штатах, и она дает примерно двенадцать процентов мирового промыслового улова.

В последнее время нефтяные компании начали разведку дна Джорджес-Банки, что в ближайшем будущем может поставить под угрозу этот жизненно важный источник рыбы. Если в результате каких-нибудь неполадок с нефтепроводом океан у северо-восточного побережья Северной Америки будет залит нефтью, это приведет к катастрофическим последствиям. В начале 1968 года Комиссия по рыболовству и охране природы штатов Новой Англии была встревожена создающейся ситуацией и обратилась к губернаторам соответствующих штатов с просьбой поддержать в конгрессе законопроект, который оградил бы важнейший район рыболовного промысла от подобных опасностей. «В век демографического взрыва, когда более половины человечества каждый вечер ложится спать голодной, — предостерегал председатель комиссии, — было бы по меньшей мере легкомысленно рисковать источником пищевых ресурсов, который кормит человека вот уже пятьсот лет».

Места, где ведется наш морской рыбный промысел, находятся под постоянным наблюдением Бюро промыслового рыболовства, и научные сотрудники Бюро непрерывно изыскивают новые пути для их охраны и улучшения. Что касается внутренних водоемов, то каждый штат регулирует спортивное рыболовство на своей территории, а государственные и частные рыборазводы объединенными усилиями стараются снабжать наши реки и озера достаточным количеством форели, окуней и других рыб, которых предпочитают удильщики.

Однако первым и главным условием благополучия и пресноводных и морских рыб является неизменная и незагрязненная среда их обитания.

Благороднейшая добыча удильщика и мечта гурмана, семга принадлежит к наиболее известным рыбам земного шара. В Старом Свете эта рыба когда-то обитала во всех значительных реках от севера Испании до Норвегии и востока Европейской части России. А в Новом Свете ее можно было найти повсюду от рек северного Лабрадора до Коннектикута.

Семга, как большинство лососевых, — проходная рыба, если не считать обитателей замкнутых внутренних водоемов. Она растет в море, а потом поднимается по рекам к нерестилищам. Атлантическая семга откладывает икру поздней осенью в мелких быстрых речках. Молодь вылупляется из икры весной и от двух до четырех лет проводит в пресной воде. Затем десяти-пятнадцатисантиметровые серебристые мальки отправляются вниз по течению в море, где они нагуливаются и достигают половой зрелости. Мечение, проводившееся в последнее время, показало, что семга как из Европы, так и из Америки собирается в одних и тех же водах у западных берегов Гренландии. Зрелая семга — очень красивая рыба с серебристыми боками и синевато-стальным отливом на спине. Вес ее достигает семи — десяти килограммов и больше. Затем какая-то таинственная способность помогает семге вернуться в ту реку и в тот ручей, где она увидела свет. Она идет против течения, преодолевая водопады и быстрины, пока не достигает своего нерестилища, где много лет назад вылупилась из икры.

В отличие от тихоокеанского лосося, который погибает после нереста, многие атлантические семги опять уходят в море, чтобы со временем вернуться для нового нереста.

В восточной Канаде все еще есть много речек, пригодных для обитания семги, хотя на них уже нельзя увидеть такого хода, как в былые времена. Однако в Соединенных Штатах атлантическая семга практически исчезла, только на нескольких речушках на востоке штата Мэн еще можно наблюдать ход небольшого количества семги.

Когда-то лов семги был важным промыслом на северо-востоке страны. Она нерестилась по крайней мере в 28 впадающих в море реках и их притоках. Изобиловали семгой и реки, впадающие в озеро Онтарио, в озеро Шамплейн и в озера Фингер в штате Нью-Йорк. Индейцы били семгу острогой у водопадов и на быстринах, а также сооружали для их ловли круглые ловушки. В течение многих лет европейские поселенцы получали богатейшие уловы этой рыбы. Особенно большое развитие этот промысел получил на реках Коннектикут и Пенобскот в Мэне.

Но исчезновение семги, раз начавшись, шло стремительно. Хозяйственные поселенцы перегораживали реки плотинами, чтобы обеспечить энергией свои мельницы и фабрики. Еще в 1798 году пятиметровая плотина перегородила реку Коннектикут у водопада Миллерс-Фоллс, причем никакого рыбохода сделано не было. Одним махом семгу лишили всех ее нерестилищ в верховьях реки. Потом ниже по течению начали возникать другие плотины. По берегам протянулись мельницы и фабрики, как грибы вырастали большие и маленькие города, спускавшие свои отходы в реку. К 1810 году все уже забыли, что в Коннектикуте еще не так давно ловилась семга.

Несколько лет спустя то же повторилось в Мэне. Там в середине XIX века началось повальное сведение первобытных лесов. Лесоразработки оголили и водоразделы, откуда брали начало речки, в которых нерестилась семга. Ничем не защищенные, эти речки мелели, затягивались илом, загрязнялись отходами лесопилен и бумажных фабрик. К 1880 году только в восьми реках Мэна еще наблюдался ход семги. Но даже и тогда рыбы было достаточно, чтобы коммерческий улов семги в этом штате составлял ежегодно 70 тысяч килограммов. Однако к 1900 году улов этот, упал до 27 тысяч килограммов, а к 1950 году составлял уже менее 450 килограммов. Добыча семги в Соединенных Штатах практически прекратилась.

В 1948 году возник вопрос о восстановлении нерестилищ семги в Мэне, для чего была создана комиссия по атлантической проходной семге с управлением в Ороно (штат Мэн). Комиссия рассчитывает вернуть семгу в реки Мэна, очистив их от старых плотин, запруд, а также других препятствий, построив, где это необходимо, рыбоходы, а затем выпустив в реку молодь с рыборазводов. Однако эти меры могут принести ощутимые плоды, только если будут уничтожены и источники загрязнения.

В 1965 году конгресс издал закон о проходной рыбе, который в течение пяти лет предоставлял штатам право на федеральные субсидии для работ по восстановлению нерестилищ. На эти средства у пяти плотин гидроэлектростанций на реке Пенобскот, перегораживавших путь семге, началось сооружение рыбоходов. После их завершения — при условии, что с загрязнением также будет покончено, — быть может, нам снова доведется наблюдать, как большие серебристые рыбы идут вверх по Пенобскоту и его притокам.

Эту красивую промысловую рыбу западных рек Североамериканского континента называют еще «зарезанной форелью» из-за ярко-красных пятен на горле. Из многочисленных подвидов лосося Кларка по меньшей мере четыре находятся в настоящее время под угрозой вымирания. Лахонтанский лосось Кларка, который обитает только в бассейне реки Лахонтана на западе Невады, быстро исчезает из-за постройки плотин и загрязнения рек, а также гибели нерестилищ вследствие сведения лесов и уничтожения травяного покрова пасущимся скотом. Интенсивный вылов ставит под угрозу пайютского лосося, обитающего в речках двух калифорнийских графств — Алпайн и Иньо. Вторым неблагоприятным обстоятельством для этой формы оказывается скрещивание с другими выпускаемыми туда лососевыми. Зеленоспинный лосось Кларка, которого в настоящее время можно найти только в нескольких речках штата Колорадо, и уэстлопская форма, обитающая в бассейне реки Флатхед в штате Монтана, также находятся под угрозой вымирания из-за воздействия всех вышеупомянутых причин.

Два близких родственника — хилский лосось, обитающий только в верховьях реки Хила в Нью-Мексико, и апашский лосось, живущий только в Орд-Крике и в Восточном рукаве Уайт-Ривер в Аризоне, — оба находятся в крайне серьезной опасности из-за своей ограниченной численности и ухудшения условий жизни в их реках.

Еще пятнадцать лет назад голубой судак, серебристо-серая разновидность широко распространенного светлоперого судака, был одной из важнейших промысловых рыб озера Эри, и его ежегодный улов составлял 9-10 миллионов килограммов или больше. Не далее как в 1955 году там было выловлено 8,9 миллионов килограммов голубого судака. Тем не менее в настоящее время голубой судак почти совсем исчез и в озере Эри, и в озере Онтарио, где его также ловили, хотя и в заметно меньших количествах. С 1960 года, насколько это подтверждается документально, в озере Эри был пойман всего один (!) голубой судак. Такое стремительное исчезновение его в этих озерах объясняется главным образом слишком большим их загрязнением.

Еще один обитатель Великих озер, которому грозит вымирание, — длиннорылый сиг — был основой промыслового рыболовства в озерах Мичиган и Гурон до середины 50-х годов. Однако в последнее время он практически исчез в результате ряда причин, среди которых можно назвать интенсивный вылов, ущерб, причиняемый морской миногой, возросшую конкуренцию со стороны других, более стойких видов и, разумеется, загрязнение воды. По сведениям Бюро спортивной охоты и рыболовства, во время обследования южной части озера Мичиган в 1962–1964 годах там было выловлено только семь длиннорылых сигов.

Два его родственника, глубоководный сиг и черноперый сиг, составлявшие в прошлом важную статью промыслового рыболовства на Великих озерах, также исчезли и примерно по тем же причинам. Возможно, эти два подвида вообще вымерли, так как с 50-х годов не было поймано ни единого экземпляра.

Многие рыбы, которым в Соединенных Штатах угрожает полное вымирание, принадлежат к малоизвестным видам и подвидам, обитающим лишь в очень ограниченном числе водоемов, а то и в одном ручейке или колодце. Любая специализированная форма со столь ограниченным ареалом стоит первой в очереди на вымирание: ведь для ее исчезновения достаточно, чтобы только в ее родных речке или ручье произошли какие-то неблагоприятные изменения — как по вине человека, так и по естественным причинам, В Соединенных Штатах находится под угрозой вымирания по меньшей мере пять видов карповых — семейства, распространенного по всему миру и включающего гольянов и ельцов. В этом грустном списке значатся пустынный гольян — небольшая рыба, обитающая в некоторых теплых источниках невадского графства Гумбольдт; остроперый гольян, еще сохраняющийся в количестве, не превышающем тысячи рыб в Ист-Клир-Крике, притоке реки Литл-Колорадо в Аризоне; моапский гольян, живущий только в теплых ключах около истоков реки Моап в невадском графстве Кларк; горбатый голавль, обитающий кое-где в Грин-Ривер и в Колорадо-Ривер от окрестностей Большого Каньона до плотины Флэминг-Горж на границе штатов Юта и Вайоминг, и, наконец, колорадский птихохейлус — вид, обитающий теперь только в самой Колорадо-Ривер.

Семейство карпозубых включает много мелких ярко-окрашенных рыб, очень популярных у аквариумистов. В Америке четырем их видам угрожает непосредственная опасность — карпозубику Девилс-Хоул, карпозубику Ко-манч-Спрингс, карпозубику реки Оуэне и паремпскому фундулусу. Каждый из этих видов обитает в юго-западных штатах либо в одном-единственном источнике, либо в нескольких источниках, расположенных рядом. Все они находятся в опасности из-за неблагоприятного воздействия человека на их специализированную среду обитания.

В семейство окуневых входят дартеры — маленькие подвижные рыбки, ведущие придонный образ жизни и обитающие только в умеренной зоне Североамериканского континента к востоку от Скалистых гор. Не меньше четырех их видов — остроголовик, ньянгу, триспод и таскамбия — чрезвычайно редки и могут окончательно вымереть прежде, чем кто-нибудь заметит, что их уже нет. Пятый вид — мэрилендский дартер — обитает только в Суон-Крике неподалеку от Хавр-ле-Грас в Мэриленде. В музеях есть лишь два экземпляра, пойманных в 1912 году, один — в 1962, и несколько — в 1964 году.

Многих из перечисленных рыб, а также другие редкие виды с крайне ограниченным ареалом можно было бы спасти, если бы основные места их обитания были объявлены национальными памятниками природы.

Глава 17 ЧЕЛОВЕК — ВИД, НАХОДЯЩИЙСЯ В ОПАСНОСТИ

В настоящее время Homo sapiens представляется одним из самых преуспевающих видов, какие только знала наша планета. Начав весьма скромно, он сумел стать господствующей формой жизни на Земле, единственным видом, способным изменять и приспосабливать окружающую среду к своим нуждам и потребностям; этого он достиг благодаря высокой организации своего мозга и уникальной способности мыслить. Учился использовать он эту способность для таких целей очень медленно. Сотни тысяч лет человек оставался собирателем и охотником и был одним из множества живых существ, которые на равных вели борьбу за существование. Он был частью природы и жил от ее щедрот. Все его чувства, как и чувства диких животных по сей день, были настроены в унисон с окружающей его средой, помогая ему вовремя распознавать таящиеся в ней блага и опасности.

Очень постепенно человек превратился в скотовода и земледельца. Он изобретал орудия и создавал оружие. Он создал племенную организацию, перешел на оседлый образ жизни и в конце концов начал строить большие города и развивать искусства. В течение долгих тысячелетий он шел к тому, чтобы стать тем, чем стал теперь — существом, все больше теряющим связь с миром природы, который был его колыбелью.

В XX веке этот процесс начал развиваться с головокружительной быстротой из-за стремительных и колоссальных достижений науки и использования этих достижений в медицине, промышленности, сельском хозяйстве и всех других областях современной жизни.

«В последние несколько десятилетий человечество пережило наиболее знаменательное изменение за всю свою историю, — заявила Барбара Уорд в своей книге «Космолет Земля». — Современная наука и техника сплели такую тесную сеть из средств связи, транспорта, экономической взаимозависимости (и возможности ядерной катастрофы), что планета Земля в своем полете через бесконечность пространства обрела замкнутость, цельность и уязвимость космолета».

Но большинству людей идея космического корабля предстает в совсем ином, романтическом виде. В наши дни все кажется возможным, и мы устремляемся к звездам.

Что эти быстрые изменения сулят человеку в будущем? Естественно, тут существует множество различных мнений. Оптимистам XXI век представляется в самом радужном свете: прикладная наука и техника, утверждают они, превратят землю в рай, преобразят ее так, что она будет способна обеспечивать полноценную жизнь населению, во много раз превосходящему современное население планеты. Они рисуют замечательный новый мир научных побед: сверкающие города под куполами, где все будет стерильно чистым, где люди будут жить в соединенных между собой километровой высоты башнях, которые можно будет не покидать неделями и месяцами. А в случае необходимости гигантские ракетные транспорты за несколько минут перенесут желающих с одного континента на другой. Продовольствие будет поступать с огромных химических фабрик. Будут созданы и подводные хозяйства для непрерывного выращивания и переработки водорослей и планктона. Болезни будут побеждены, а наука найдет способ воздействовать на гены так, чтобы создавать «желательные» типы людей.

Действительно, все эти чудеса возможны — это-то и тревожит очень многих людей. Каково будет воздействие такой технической цивилизации не только на окружающую человека среду, но и на его психику и эмоции?

Количество людей в мире уже превосходит возможности имеющихся источников продовольствия[18]. Наши знания растут, но растет и население планеты. Каждый год на Земле появляется еще около семидесяти миллионов людей — еще семьдесят миллионов человек, которым требуется больше еды, больше жилищ, больше промышленных изделий и больше техники, чтобы обеспечить все это.

Неудивительно, что прогресс и процветание обычно отождествляются с ростом валового продукта страны и что в отчаянном стремлении удовлетворить требования ненасытной экономики мы все больше и больше расточаем свои природные богатства, наносим все больший и больший ущерб окружающей среде. «С помощью нашей обоюдоострой игрушки — новейшей техники, мы на протяжении только нашей жизни успели внести в природу больше нарушений, чем все живые существа, включая и человека, за всю предыдущую ее историю, — заявил Дэвид Брауэр, заместитель директора Сьерра-клуба[19]. — Можем ли мы и дальше продолжать делать то же, то есть поклоняться росту, принимая его за прогресс?»

Экологи предупреждают: слепо следуя дальше по такому пути, мы искушаем судьбу, ибо он может привести к тому, что Земля станет непригодной для жизни и животных и самого человека. Мы эашли по этому пути под девизом: «Больше людей, больше техники» уже так далеко, что, несмотря на самые действенные мероприятия, предназначенные для обращения этого процесса вспять, миру вряд ли удастся избежать многих страданий, вызванных голодом, перенаселенностью и ухудшением среды обитания[20].

Большая часть человечества, либо не зная о подобной возможности, либо игнорируя ее, продолжает по-прежнему демонстрировать, что Homo sapiens умудряется разрушать и загрязнять среду своего обитания, как ни один другой вид. «Право, начинаешь думать, что современный человек — это подвид, одержимый манией самоубийства, — заметил Джозеф Вуд Кратч. — Иначе он не рвался бы так очертя голову к собственной гибели в буквальном смысле слова».

Вот подумайте. Каждый день только мы в Соединенных Штатах производим 400 тысяч тонн твердых отходов, в том числе, например, около 130 миллионов консервных банок и 75 миллионов бутылок, которые мы выбрасываем каждые 24 часа. Разрешение проблемы уборки этого мусора в «Америке прекрасной» становится все более неотложной.

Каждый день мы выбрасываем в окружающий нас воздух все больше и больше смертоносных побочных продуктов сгорания. Так, из заводских труб в Соединенных Штатах за сутки вырывается около 100 тысяч тонн серного ангидрида. За тот же срок глушители наших автомобилей выбрасывают в атмосферу около 230 тысяч тонн окиси углерода и других вредных газов.

Каждый год у нас в Соединенных Штатах продается все больше и больше ядохимикатов (около 350 тысяч тони в 1965 году). Каждый год их все больше и больше накапливается в нашей почве и воде. Концентрируясь по мере прохождения по пищевой цепи, они становятся все более и более серьезной угрозой для всех наших диких животных и в конечном счете для нас самих.

«Нью-Йорк тайме», даже не учитывая накопления ядохимикатов, указывала: «К 1980 году канализационная система нашей страны выбросит такое количество сточных вод, которого хватит, чтобы лишить кислорода все американские реки — то есть вся жизнь в них будет уничтожена».

А ведь тут речь идет только о пресной воде. Океаны же представляются нам настолько огромными, что мы, если вообще вспоминаем о них, успокаиваем себя мыслью, будто нам не по силам загрязнить их или нарушить сложное равновесие, лежащее в основе их растительной и животной жизни. Но можем ли мы быть в этом уверены? Каждый день мы выбрасываем в море всяческие компоненты загрязнения: сточные воды и моющие вещества, ядохимикаты и машинные масла, а также радиоизотопы — смертоносные побочные продукты ядерных реакторов. Их ради безопасности следовало бы помещать в герметические контейнеры, чтобы они по меньшей мере тысячу лет не соприкасались с окружающей средой. А ведь многие из этих контейнеров уже теперь утратили герметичность. И конечные следствия этого предсказать невозможно.

Так же невозможно предсказать, каковы будут результаты постоянного потребления нефти и угля, на котором строится наша цивилизация. При их сгорании в атмосферу добавляются углеродные соединения, причем теперь это происходит быстрее, чем океаны успевают их поглощать. Только один реактивный воздушный лайнер сжигает за час полета около шести тонн нефтяных углеводородов и выбрасывает в атмосферу около восьми тонн воды и вдвое больше углекислого газа. Умножьте эти цифры на тысячи самолетов, на 24 часа в сутках и на 365 суток в году. Затем прибавьте углеродные соединения, которые выбрасываются в воздух двигателями внутреннего сгорания и промышленными предприятиями, и вы получите некоторое представление о величине и сложности проблемы.

Растения с помощью фотосинтеза преобразуют углекислый газ в сложные органические соединения, высвобождая при этом кислород. Животные же вдыхают кислород и выдыхают углекислый газ как побочный продукт обмена веществ. Соотношение углерода и кислорода в атмосфере оставалось практически неизменным в течение 400 миллионов лет земной истории. Но теперь, используя минеральное топливо, мы увеличиваем количество углекислого газа в атмосфере, и в то же время, строя, вырубая, распахивая и загрязняя, мы уменьшаем возможности выделения кислорода из углекислого газа. В результате мы можем нарушить всемирное равновесие углерода и кислорода, тем самым изменив основные химический, геологический и биологический циклы, на которые опирается вся жизнь.

Около семидесяти процентов всего кислорода на Земле обеспечивается фотосинтезом морских растений — главным образом диатомовых одноклеточных водорослей. Если мы нарушим равновесие вод настолько, что уничтожим эти бескрайние океанские луга, предупреждает эколог Ламонт Коул, это будет означать конец той жизни на Земле, которую мы знаем.

Загрязнение окружающей среды, угрожающее нарушить экологическое равновесие на земном шаре, является следствием цивилизации, идеал которой — производить все больше и больше вещей для все большего и большего числа людей. В результате шкала ценностей современного человека изменилась, и он словно утратил ощущение своего родства с миром природы, который так долго был источником и опорой его существования. Социолог Ричард Мине указывает, что «оправдание технократического пренебрежения к природе, основанного на дивидендах и прибыли — не просто вредная экономическая политика, но и по самой своей сути глубоко безнравственная позиция. И следовательно, наш современный моральный кризис не исчерпывается только вопросами политической власти и законов… но, возможно, отражает почти полное отрицание ценностей природы, характерное для всего американского общества».

В определенной степени высокомерное пренебрежение американцев к природе восходит к мироощущению первых поселенцев: человек против природы, жесткий индивидуализм, каждый человек сам за себя. А частично его корни следует искать в еще более далеком прошлом, у истоков западной культуры и этики. Альберт Швейцер заметил как-то: «Великая ошибка всех этических систем до сих пор заключалась в том, что они строились только вокруг отношения человека к человеку».

Корни нынешнего кризиса, возможно, заключены в давней, но неверной предпосылке, будто вся природа существует только для того, чтобы служить человеку. В течение многих веков слова, с которыми бог обращается к человеку в библейской Книге Бытия, истолковывались и понимались односторонне: «…да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле». Обычно в этом тексте усматривалось указание на владычество человека, на его право распоряжаться всеми остальными животными и использовать их по своему усмотрению. Но вернее и нравственнее было бы увидеть тут указание на этическую ответственность человека за сохранение диких животных и всех природных богатств Земли, с тем чтобы он пользовался ими разумно и осмотрительно.

Разумеется, человек мог бы спокойно жить и в мире, лишившемся американских журавлей, калифорнийских кондоров, гризли или синих китов. Его существование не зависит непосредственно от них, ни от многих других их диких собратьев, обитающих рядом с ним на Земле. Но если человеку станет все равно, живут они или нет, если он не признает, что их необходимо спасти, то он перестанет быть человеком в том смысле, в каком это слово подразумевает благородство и красоту духа.

Однако их сохранение можно рассматривать и под углом наших личных интересов.

Печальная судьба диких животных предупреждает о возможном будущем самого человека. Как сказал Стюарт Юдолл, «каждый вид является частью пищевой цепи, поддерживающей существование других видов. У каждого из них есть своя функция. Человек — часть всеобъемлющей паутины жизни, и он не может избежать логических последствий своей деятельности». Если мы не сможем спасти диких животных, 'которым сейчас грозит вымирание, сохранив частицу необходимой им среды, то в конце концов и сам человек когда-нибудь окажется в подобном же положении.

Однако разум человека и его возможности слишком велики, чтобы мы могли поверить, будто это произойдет на самом деле.

Все больше и больше людей во всем мире осознают опасности, таящиеся в нашем обращении с природными богатствами Земли, и подчеркивают ответственность человека по отношению к окружающей его среде. Все больше и больше людей понимают, что единственный правильный путь сегодня — попытаться жить в гармонии с природой, а не стараться завоевывать ее и порабощать.

В специальном послании конгрессу, предлагая дальнейшие программы на 1969 год, президент указал: «Задача сохранения природы заключается теперь не только в том, чтобы доставлять человеку радость, но и в том, чтобы обеспечить ему выживание».

А для этого, по мнению многих специалистов, требуется не более и не менее, как выработка совершенно новых позиций и практических мер во всем, что касается сохранения окружающей нас природы. Природу следует рассматривать как единое целое, а не разделять на отдельные слагаемые, такие, как почва, вода, воздух, растения и животные. И такое отношение к природе необходимо, кроме того, сочетать с общенациональной массовой борьбой против загрязнения и всякой иной порчи окружающей среды при более строгом контроле и более суровых наказаниях, чем применяемые в настоящее время. Но, для того чтобы эти планы могли быть претворены в жизнь, мы, как народ, должны выработать у себя «экологическую совесть» и «этику природы».

В наши дни подавляющее большинство американских детей в отличие от их дедов лишено возможности ощутить свое родство с землей, свое единство с живой природой. Все большая часть молодого поколения проводит свою жизнь в чисто городской обстановке. С животными они соприкасаются только при посещении зоосадов или парков, где видят прирученную, приглаженную и выдрессированную природу.

Биология в том виде, в каком ее преподают в учебных заведениях, все больше замыкается в четырех стенах, превращаясь в лабораторную науку, подобно физике или химии. В настоящее время главное внимание уделяется молекулярному строению живых существ, чудесным свойствам ДНК. Разумеется, все это необычайно важно, но тем не менее прежде следует заложить основу, узнать живые растения и живых животных, изучить отношения, в которых они состоят друг с другом и с окружающей средой.

«Необходимо, — заявил Карл Бухгайстер, бывший председатель Национального одюбоновского общества, — чтобы детей повсюду знакомили с начатками природоведения, которые помогут им сознать свое родство с природой и свою зависимость от ее процессов».

Стюарт Юдолл выразил ту же мысль следующим образом: «Воспитание любви и уважения к природе должно входить во все школьные программы, в нравственный кодекс каждой семьи».

В ответ на такие призывы министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения начало разработку школьной программы охраны природы, которая сделает экологию и «восторг перед всем живущим неотъемлемой частью учебного и воспитательного процесса во всех школах страны». Только привив подрастающему поколению любовь к природе, мы можем надеяться, что планета Земля и дальше будет пригодна для обитания и человека и животных.

Чтобы такая программа дала плоды, все нации мира должны ввести у себя подобные же программы, а человечество, как нечто единое и целое, должно взять под контроль и стабилизировать рост народонаселения. И очень обнадеживает, что 55 стран в настоящее время принимают участие в Международной биологической программе. Выработанная под руководством Международного совета научных союзов и Международного союза биологических наук, эта программа должна выяснить, как человек и его техническая культура воздействуют на окружающую среду и все формы жизни, а также, как можно предотвратить и возместить причиняемый ущерб[21].

Внушает надежду и следующий факт: та же техническая культура, которая способствовала загрязнению земли, может найти новые способы, как вновь сделать ее чистой. Отходы можно перерабатывать и вновь употреблять с пользой — например, для производства продуктов питания. Можно отыскать новые способы предотвращать загрязнение воздуха и воды. Вместо ядохимикатов можно разработать новые и более действенные способы биологического контроля над вредными насекомыми. Возможности тут неисчерпаемы. А потому в конечном счете только от нас зависит, каким окажется будущее.

Будет большой трагедией, если придет время, когда наши дети или дети наших детей не смогут уже увидеть грациозного оленя на берегу лесного озера, гордого орла, парящего в синем небе, лягушку, сидящую на листе кувшинки, или бабочку, порхающую между цветами. Надо навсегда сохранить уголки нетронутой природы, где дети могли бы познать благоговейную радость слияния с ней.

Первобытный человек чувствовал свое родство с при родой, осознавал себя как часть великого целого. И если современный человек хочет выжить, он должен вновь обрести это ощущение родства и бережно его лелеять. И ког да он преуспеет в этом — а преуспеть он может и должен, — вся дикая природа также обретет будущее.