Исчезновение

Камень смерти

Послеполуденное солнце, словно ярким одеялом, укрывало веранду. Опираясь локтями о каменные перила, Амелия Блендинг смотрела на сад. Она расслабилась под мягкими солнечными лучами, чувствовала, как согревается холодная горечь внутри.

Через открытую балконную дверь за собой она услышала скрип кроватных пружин. Послышался дрожащий женский голос.

— Амелия!

— Да, тетя?

Амелия неохотно отвернулась от солнца и сада и вошла в темную спальню. Ее угловатое костлявое лицо было бесстрастным. На нем не видно было раздражения, которое она всегда испытывала, слыша старческий ноющий голос старой Харриет Блендинг.

Харриет сидела в огромной, с четырьмя столбиками балдахина, кровати. Боль от усилий исказила ее морщинистое бледное лицо и превратила его в гротескную маску.

— Ты что-нибудь хочешь, тетя? — спросила Амелия с необходимой ноткой сочувствия и интереса в голосе. Она ненавидела необходимость казаться услужливой и боялась последствий своего возможного мятежа. Она знала, что после смерти Харриет унаследует все состояние Блендингов, но в то же время понимала, что не может быть абсолютно в этом уверена, пока старуха жива. И Амелии до самого конца необходимо быть осторожной.

— Я думала о Сью, — сказала старая Харриет. — Мне кажется, я должна изменить завещание.

Амелию неожиданно охватил ужас. Она покачнулась, и лицо ее побледнело. Ухватившись одной рукой за кроватный столбик, она смотрела на Харриет широко раскрытыми испуганными глазами.

— Что! — ахнула она. — Что ты имеешь в виду, тетя?

Харриет Блендинг снова опустилась на подушку. Ее сморщенные веки закрылись, она дышала учащенно. В свете солнца, лившемся через окна, она выглядела съежившейся мумией, которую каким-то образом оживили.

Наконец старая Харриет снова заговорила. Дрожа, Амелия наклонилась над кроватью, чтобы услышать каждое слово из этих сморщенных бескровных губ.

— Мне недолго осталось жить, Амелия, — сказала старая Харриет. — Доктор Тайер дает мне не больше шести месяцев. Думая о конце, я многое вижу в лучшем свете. — Старуха замолчала, ее глаза открылись. — Сью хорошая девочка. Она молода, и перед ней вся жизнь. Сейчас все состояние Блендингов переходит к тебе. Сью получит жалкие гроши. Я считаю это несправедливым. Она и Том Вейл…

При упоминании этого имени все остальное стало для Амелии нереальным. Она оказалась в мире сна, созданном только для двоих. Сердце забилось чаще, на ее длинном костлявом лице появилось нечто похожее на красоту.

Том Вейл… Закрывая глаза, Амелия видела красоту и молодость этого человека. Она видела, какой он прямой и рослый, как откинуты широкие плечи, и вьющиеся волосы падают на лоб. Видела, как в медленной улыбке приподнимаются уголки его рта, а серьезные карие глаза светлеют.

Но, как всегда, тень Сью омрачает эту картину. Том Вейл любил Сью Холлистер. Ослепленный молодостью и красотой этой девушки, он не замечает Амелию.

Горячие руки гнева сотрясали Амелию. Она ненавидела свою двоюродную сестру Сью так, как может ненавидеть невзрачная немолодая женщина другую, красивую и молодую. Она считала, что в ее тридцати шести годах есть достоинство, ее рост и стройность свидетельствуют о ее аристократизме. И только когда думала о Сью, маленькой, задиристой и округлой, ее охватывали сомнения.

Последние фрагменты мира мечтаний Амелии разлетелись, и она обратила все внимание на лежащую в постели женщину.

— Сью и Том Вейл влюблены друг в друга, — говорила старая Харриет. — Им мешает пожениться то, что Том не может себе этого позволить. Его бизнес серьезно пострадал, и ему нужна крупная сумма, чтобы снова поставить его на ноги. — Харриет с уверенным видом повернулась к Амелии. — Поэтому я намерена изменить свое завещание. Если я оставлю Сью достаточно денег, которые нужны Тому, они смогут пожениться. Тому может не понравиться мысль об использовании денег Сью, но, когда его бизнес оправится, он все сможет вернуть. Я уверена, что он поймет это.

— Но Сью не наша, — возразила Амелия. — У нее нет прав на состояние Блендингов.

— Она дочь сестры твоей матери, — напомнила старая Харриет. — Не понимаю, почему ты так говоришь. И почему ты не хочешь дать Сью и Тому Вейлу шанс. — Харриет пожала хрупкими плечами. — Во всяком случае я считаю это дело решенным. Тебе останутся дом и больше денег, чем тебе понадобится. Теперь оставь меня на время, я устала.

Харриет легла и устало закрыла глаза.

Подчиняясь старой привычке, Амелия наклонилась над старухой, поправила одеяло вокруг увядшего горла. Губы ее были сжаты в белую тонкую линию, в щели суженных глаз была ярость. На какое-то ужасное мгновение ее руки задержались на тощем горле Харриет. Потом она убрала дрожащие руки.

С усилием Амелия взяла себя в руки. Не так. Это было бы слишком очевидно. Ее посадят в тюрьму. Нет, у нее есть путь получше, бесконечно лучше.

Она неслышно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Задержалась на мгновение в коридоре, прислушиваясь. В конце весеннего дня в доме тихо. Амелия вспомнила, что Сью и Том утром уехали в город. И не вернутся до вечера. Старый Фелпс, дворецкий, начищает столовое серебро, а Мелинда, кухарка, начинает готовить ужин.

Все прекрасно для того, что задумала Амелия. Просто превосходно.

Амелия быстро прошла в свою комнату и закрылась на ключ. Из ящика туалетного столика достала коробочку, небольшую, в каких держат кольца. Но внутри было не кольцо. Камень — необычный, розовый, с еле заметным красным оттенком драгоценный камень, грушевидный по форме и совершенный.

Амелия старательно не прикасалась к камню. Она сделала это один раз, очень давно, но отчетливо помнит, как померк мир и силы покинули ее тело. Только из-за охватившего его невыносимого ужаса она смогла оторвать руки и отбросить эту страшную вещь. И она помнит, что, когда позже подняла его, камень стал слегка красноватым. Как пиявка, подумала она, начиная догадываться о правде.

Камень Амелия унаследовала от своей матери Агаты. Ее мама лежала в кровати с четырьмя столбиками, очень похожей на ту, в которой сейчас лежит старая Харриет, и ее строгое патрицианское лицо осунулось из-за болезни, которая в конечном счете ее сгубила. И через много лет Амелия снова услышала затихающий шепот матери.

— Это все, что я могу оставить тебе, дитя. Заботься о нем, потому что это самая драгоценная вещь в мире. Этот камень хранится в семье Лоусонов много поколений и много раз служил членам этой семьи. Если кто-нибудь встанет на твоем пути, не настраивай его против себя — просто дай поносить этот камень. И одним врагом у тебя будет меньше.

Агата сумела призрачно усмехнуться. Затем пришло откровение.

— Твой отец был моим врагом, жалким, злобным человеком. Из-за ссоры он намеренно исключил меня из своего завещания. И исключил бы и тебя, если бы я дала ему такую возможность. Но я не дала. Я подарила ему этот камень как брелок для часов, чтобы показать, что у меня нет к нему злых чувств. Он просто зачах и умер. Так действует этот камень.

Это признание на смертном одре не потрясло Амелию. То немногое, что она помнила о своем отце Грегори Блендинге, не было приятным. В ней были бессердечие и жестокость, соперничавшие с такими же чертами ее матери.

Амелия склонилась к камню, лежавшему в шкатулке в ящике ее туалетного столика. Она смотрела в его злое розовое сердце и радовалась тому, что видела.

Все должно пройти легко, очень легко. Она подарит тете Харриет камень, и старуха умрет, не изменив завещание. Сью с ее жалкими грошами не сможет помочь Тому, и они не смогут пожениться. Амелия знала, что Том слишком горд, чтобы жениться в бедности.

У Амелии чаще забилось сердце, когда она подумала о желании Тома оживить его бизнес. Скорее всего он будет рад приветствовать любой источник денег. А располагая состоянием Блендингов, Амелия сможет многократно помочь ему. Она предложит Тому Вейлу необходимые ему деньги — конечно, с условием, что он женится на ней, чтобы их получить. И тогда он будет принадлежать ей. Амелия не сомневалась в этом: сила желания мешала ей рассуждать здраво. Она знала, что деньгами не купить любовь, но, если у нее будет Том, этого достаточно.

Дрожащими руками она взяла из своих драгоценностей тонкую золотую цепочку. Нанизала на нее камень, так что он стал своего рода подвеской. Потом, действуя в соответствии со своей целью, вышла из комнаты.

Выйдя в коридор, она снова прислушалась. Ничего не изменилось. В старом доме было тихо и спокойно.

Амелия проскользнула в комнату старой Харриет и неслышно подошла к ее кровати. Вначале она хотела разбудить тетю и подарить ей камень как извинение за то, что так говорила о Сью. Но сейчас ей не нужно было будить старуху. В ослабленном состоянии Харриет зачахнет так быстро, что так и не откроет глаза.

Амелия затаила дыхание. Очень осторожно она вложила камень в морщинистую руку на покрывале. Потом вернулась в свою комнату.

Только когда дверь за ней закрылась, Амелия смогла дышать. Она думала, что будет испытывать страх из-за того, что сделала. Села и стала ждать, когда придет страх — но он не пришел. Она чувствовала только темное злорадное удовлетворение.

Солнечный свет постепенно погас. В комнате потянулись и углубились тени. Амелия взглянула на часы. Пора обедать. Обычно она приносила Харриет поднос из кухни, а когда тетя кончает есть, идет в столовую, чтобы поесть самой.

Амелия встала и пригладила платье. Придав лицу обычное беззаботное выражение, она пошла на кухню.

— Как мисс Харриет? — спросила Мелани.

— Она как будто хорошо отдохнула, — ответила Амелия. — Я не слышала из ее комнаты ни звука.

— Может, это дурной знак, — сказал Фелпс. — Так умирают старики.

Амелия заставила себя улыбнуться.

— Но не тетя Харриет. У нее еще несколько лет жизни.

Неся поднос, Амелия вышла из кухни. Ей почему-то трудно было подниматься по ступеням лестницы. Раньше так у нее никогда не было. Подъем и спуск по этой лестнице были единственной формой ее упражнений, и она им почти радовалась. Лестница длинная и крутая. Несмотря на волнение, Амелия, как всегда, думала, что будет, если она упадет. У нее это было какой-то фобией, и это объясняет, почему она еще ребенком никогда не съезжала по искушающе длинным перилам.

Перед комнатой старой Харриет Амелия остановилась. Она почти боялась того, что найдет внутри. Потом, подгоняемая стремлением увидеть результаты своего поступка, она открыла дверь и вошла в комнату.

На кровати ни малейшего движения. Не звучал так хорошо знакомый Амелии дрожащий голос. Вечерние тени, заполнявшие комнату, казались необычно тяжелыми и глубокими.

Амелия проставила поднос и неслышно подошла к кровати. В темноте восково-бледное лицо старой Харриет словно светилось. Глаза ее были закрыты и казались погруженными в тени. Амелия осторожно коснулась сморщенной руки. Оба была холодной — холодной. И когда Амелия прислушалась, они не услышала дыхания. Харриет Блендинг была мертва. Бесповоротно мертва.

Камень по-прежнему лежал у нее на ладони. Амелия подняла его за золотую цепочку и торжествующе распрямилась. Теперь она видела, что камень больше не розовый. Он приобрел глубокий красный цвет, напоминающий цвет крови. Как пиявка, снова подумала Амелии, и ее затошнило. Но мгновение спустя она довольно улыбнулась своему достижению. Положив камень в шкатулку, она вернулась на кухню.

— Тетя Харриет умерла, — сказала она Мелинде и Фелпсу. Ее лицо было подобающе печальным.

Последующая неделя стала для Амелии кошмаром. Доктор Тайер с готовностью подписал свидетельство о смерти, но потом последовали бесконечные совещания с гробовщиком, который из уважения к богатству Блендингов уделял необычайно большое внимание деталям. Потом на поминках неприятные лицемерные соболезнования; нужно было сидеть и выглядеть слабой и скорбящей. Амелия терпеть не могла черное платье, которое ей пришлось надеть. В нем она выглядела костлявой. Но наконец все кончилось.

Для Амелии единственным светлым пятном во всем этом деле стало чтение завещания; адвокат Херли прочел его в библиотеке после похорон. Вот об этом она любила вспоминать с мстительным злорадным удовольствием. Конечно, все состояние Блендингов перешло к Амелии, потому что она была единственным оставшимся Блендингом. Небольшие суммы были завещаны Сью, Мелинде и Фелпсу, однако с условием, что все перейдет к Сью, если с Амелией что-нибудь случится. Это нисколько не тревожило Амелию. Очень отдаленная возможность, и Амелия собиралась постараться, чтобы этого не произошло.

Помимо получения всего состояния, главным удовлетворением для Амелии стало выражение горького разочарования на лице Сью и полная безнадежность у Тома Вейла. Амелия так радовалась, что едва не разрывалась от успеха своего плана. И, учитывая финансовые затруднения, вставшие непреодолимой преградой между Сью и Томом, она не сомневалась в том, чем это кончится. Она уже представляла себя замужем за Томом Вейлом и думала о приемах, на которых будет его демонстрировать.

Неделю после похорон Амелия была очень занята, меняя по-своему порядки в доме. Маленькую бледную Сью можно было увидеть только за едой, и ее улыбки в ответ на остроты Амелии были лишь жалким подобием смеха. Том Вейл все это время отсутствовал, но вот однажды появился. Амелия ждала этого.

В этот вечер она оделась особенно тщательно. Уже какое-то время она регулярно посещала салон красоты и пользовалась всеми его услугами: уходом за лицом, прической, маникюром, и, хотя все это было слишком преувеличено, Амелия не сомневалась, что теперь выглядит лучше Сью.

Если Амелия догадывалась, что Том пришел только для того, чтобы увидеться с Сью, и очень хотел поговорить с ней наедине, она никак этого не показывала. Она искусно монополизировала разговор и сумела весь вечер не давать молодой паре остаться наедине. А потом она отправила Сью наверх отыскивать несуществующий фотоальбом, а сама, дрожа от возбуждения, осталась наедине с Томом.

— Том, я хочу кое о чем поговорить с вами.

Он вопросительно посмотрел на нее, его вьющиеся каштановые волосы падали на лоб.

— Да, мисс Блендинг?

— Том, да оставьте вы наконец это вечное «мисс Блендинг»! — нетерпеливо воскликнула она.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Конечно, если вы так хотите, — медленно ответил Том.

Амелия глубоко вдохнула. Один ноль в ее пользу. Она попыталась собраться, надеясь, что он не заметит, как дрожат ее стиснутые руки, как дергаются губы.

— Том, надеюсь, сейчас еще не поздно сделать что-нибудь, чтобы снова запустить ваш бизнес.

Амелия прикусила губу, потому что ее голос от нервного напряжения прозвучал неестественно высоко и резко.

Но она была довольна, увидев, как изменилось лицо Тома. Потом слегка удивленное выражении исчезло, вернулась полная безнадежность.

— Нет, не поздно, но станет поздно, если я что-нибудь немедленно не предприму.

— Вы получили возможность занять деньги?

— Боюсь, что нет. Нужно очень много денег, и я не знаю никого, что мог бы мне их дать взаймы. — Неожиданно он пристально посмотрел на нее. — К чему вы клоните? Хотите сказать, что вы…

Амелия медленно кивнула.

— Да, Том, я могла бы дать вам деньги. Могу дать столько, чтобы вы купили другой бизнес, не хуже вашего прежнего.

Том Вейл сидел напряженно, глаза его блестели, в углу рта появилась медленная улыбка.

— Это замечательно! — воскликнул он. — Мы со Сью никогда не сможем достойно вас отблагодарить.

— Она к этому не имеет отношения! — выпалила Амелия.

— Понятно.

Он перестал улыбаться, осел в кресле и старался не смотреть на нее.

— Послушайте, Том, — быстро заговорила Амелия. — Я хочу, чтобы вы на мне женились. Как ваша жена, я дам вам достаточно денег, чтобы ваш бизнес снова стал действовать — или, если захотите, любой другой бизнес. Я предлагаю вам замечательную возможность. Теперь вы знаете, что вам никогда не раздобыть нужную сумму, и условия, которые я вам предлагаю, гораздо мягче тех, на которых вы могли бы от кого-нибудь получить деньги. Том, вы согласны?

Он долго молчал. Потом медленно покачал головой.

— Простите. Я не могу это сделать. Я люблю Сью.

— О, Сью! — презрительно произнесла Амелия. Она наклонилась вперед, лицо ее было напряжено. — Том, не будьте сентиментальным глупцом. Что такого может предложить вам Сью, чего не могу я? Она просто девушка без гроша в кармане. Всю жизнь с ней вам придется экономить, чтобы заплатить по счетам. Вы не созданы для такой жизни. И, Том, я предлагаю вам единственный шанс. Другого такого у вас не будет.

Он снова покачал головой.

— Я… я не могу на это пойти. Честно. Не могу забыть Сью.

Амелия попыталась изменить тактику.

— Возможно, Том, я слишком вас торопила. Дам вам несколько дней, чтобы вы подумали.

— Бесполезно, — упрямо ответил он. — Я не передумаю.

Амелия встала. Ее прямоугольное худое тело дрожало, лицо побледнело.

— Значит, вы на мне не женитесь?

— Простите.

Амелия покачнулась. Комната вращалась у нее перед глазами. Горло сжалось, и она не могла произнести кипевшие в ней язвительные гневные слова. Она повернулась и выбежала из комнаты.

Амелия бросилась на кровать и плакала от гнева, унижения и разочарования. Позже в измятом платье она уснула. А когда проснулась, было еще темно. Она смотрела в темноту, и в ее свихнувшемся мозгу возникал план.

Сью… Сейчас Амелия ненавидела Сью, как никогда раньше. Она ненавидела девушку за ее молодость и красоту, от которых никакие обещания богатства не могут отвратить Тома.

Сью стоит на пути ее счастья, угрюмо думала Амелия. Поэтому… Сью следующей будет носить камень.

Амелия не могла снова уснуть. Она неподвижно лежала в кровати, глядя перед собой, пока в окнах ее комнаты не засветилось яркое утро. Тогда она встала, приняла ванну и оделась. Быстро подошла к двери комнаты Сью и постучала в дверь.

— Входите.

Сью была еще в постели, ее каштановые волосы разметались по подушке, голубые глаза еще полны сна.

— Доброе утро, дорогая, — поздоровалась Амелия. Она села на кровать. — Том говорил тебе, что произошло вчера вечером?

— Нет, — ответила Сью. Приветственная улыбка на ее губах сменилась выражением удивления. — О чем ты говоришь, Амелия?

— У нас была небольшая ссора, — сказала Амелия, хотя ей не хотелось этого говорить. — Ничего важного, но боюсь, мы разозлили друг друга.

Сью как будто успокоилась.

— Когда я вчера вечером вернулась, Том вел себя очень странно, и я гадала, что случилось. Амелия что это за ссора? Из-за денег?

— Некоторым образом.

Амелия отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувшие щеки.

— Ты предложила Тому деньги на бизнес, и он отказался. Так? О, Амелия, как это хорошо с твоей стороны! Том так упрям!

Амелия быстро кивнула.

— Да… упрям. И поэтому я хочу, чтобы ты взяла это. — Амелия протянула свисающий на золотой цепочке камень. — Я знаю, в какой ситуации вы оказались с Томом, и не вижу другой возможности помочь вам. Надеюсь, это тебя подбодрит, хоть немного. Будешь носить?

— Носить? — воскликнула она. — Конечно, буду! Он прекрасен. — Она закрепила цепочку на горле, и камень розовато-красно замерцал на фоне ее кожи. — Амалия, ты такая хорошая!

— Ну, ну! — успокаивающе сказала Амелия. — Давай одевайся, и пойдем завтракать.

Во второй половине дня Сью пожаловалась, что плохо себя чувствует. К вечеру она была апатичной и вялой и вынуждена была лечь.

Когда Том пришел, его встревожило состояние Сью.

— Она больна, — сказал он Амелии. — Думаю, нужно вызвать врача.

— К утру все будет в порядке, — ответила Амелия с уверенностью женщины, понимающей, чем больна другая.

Но Том продолжал тревожиться. Он допоздна сидел у кровати Сью. Наконец спустился в гостиную, где сидела Амелия и делала вид, что читает. Лицо у него было бледное и мрачное.

— Послушайте, положение серьезное, — сказал он. — Надо вызвать врача.

Амелия посмотрела на его решительное лицо. Она сразу поняла, что спорить бесполезно.

— Если настаиваете. Но думаю, что у Сью ничего серьезного.

— Может, нет, но лучше перестраховаться, — настаивал Том.

Амелия сдержала вспыхнувший гнев. Ненавидя Тома за то, что он вынуждает ее делать, она позвонила доктору Тайеру.

Тайер много лет был семейным врачом Блендингов; это невысокий краснолицый мужчина, с прядями седых волос на голове. Приехав, он сразу пошел осматривать Сью. Амелия и Том пошли с ним и молча стояли, пока Тайер производил осмотр. Сью выглядела худой и бледной. Амелия удовлетворенно отметила, что камень по-прежнему висит на цепочке на горле у девушки и цвет его стал темней.

Наконец Тайер распрямился и достал из ушей стетоскоп. На его обычно жизнерадостном лице было выражение удивления.

— Что с ней, доктор? — торопил его Том. — Чем она больна?

— В том-то и дело, — ответил Тайер. — Не знаю. Сью очень больна, но удивительно: у нее нет никаких распознаваемых симптомов. Никогда ничего подобного не встречал.

Тайер потянул себя за нижнюю губу и нахмурился. Наконец он сел в кресло рядом с больной.

Том Вейл начал расхаживать по комнате, с встревоженным лицом, сжимая руки. Тайер, продолжая хмуриться, смотрел на Сью.

Амелия оставалась, пока больше не смогла выдерживать молчаливое напряжение этой сцены. Она пошла в свою комнату и легла на кровать, возбужденно улыбаясь в темноте. Ее план работал — работал великолепно. Камень насытившийся старой Харриет, действовал медленно, но все так же основательно. Сью скоро умрет. Амелия шире улыбнулась.

Солнечный свет, ударивший ей в глаза, разбудил Амелию. Она села, удивившись: уже утро. Амелия умылась, переоделась и вышла из комнаты. В коридоре она услышала доносившиеся снаружи голоса. И начала спускаться. Почти одновременно внизу лестницы появился Том Вейл и быстро стал подниматься к ней.

Амелия остановилась наверху в начале лестницы.

— Доброе утро, Том. Как Сью?

— Немного лучше, — сказал он.

На его лице морщины усталости, волосы всклокочены.

Амелия посмотрела на него. Немного лучше. Что-то не так! К этому времени Сью должна была полностью быть во власти камня!

— Тайер не знает, что со Сью, — продолжал Том. — Он послал на Побережье за специалистом по редким болезням. Тот прилетит специальным самолетом. — Том Вейл опустил взгляд на свои руки. — Это стоит дорого — больше, чем есть у Сью — или что я могу надеяться занять. Я знаю, что мы не можем ждать, что вы оплатите счет после… После того, что произошло вчера. Но деньги нужно как-то получить, так что… если ваше предложение выйти за меня остается в силе, я согласен, если вы позаботитесь о Сью.

— Вы… вы женитесь на мне… за это? — ахнула Амелия.

Ее охватило негодование.

Том Вейл медленно кивнул.

— Да … и поэтому я хочу вернуть вам это. — Он достал из кармана пиджака камень на цепочке. — Ночью Сью могла говорить и рассказала мне, почему вы подарили это ей — из-за меня. Я хочу вернуть его вам. Больше не буду упрямиться. Сделаю то, что хорошо для вас обеих.

Том протянул ей камень. Амелия в ярости смотрела на него. Она почти не слышала, что он продолжает говорить.

— Я взял это у Сью, потому что не хотел, чтобы она носила его как символ моей бесполезности. У меня нет денег, и я не смог позаботиться о ней. Она не будет счастлива. Но так лучше всего…

Амелия дрожала от гнева. Красный туман встал у нее перед глазами. Сью! Всегда Сью! Все, что он делает, — ради Сью. Он даже убрал камень, выполнявший свою смертоносную работу. Амелия неожиданно яростно вырвала у него камень.

Камень у нее. Она сжала его в руке. А потом, потеряв равновесие, замахала руками в воздухе.

Потом увидела, что лестница прыгнула ей навстречу, и она полетела вниз, вниз — так, как всегда боялась упасть. Потом сильный удар, еще один. И все потемнело.

Доктор Тайер посмотрел на лежащую в кровати Амелию, и на его круглом румяном лице появилось смешанное выражение жалости и отвращения. Голова Амелии была в бинтах, но сама Амелия как будто не возражала. Она смотрела на Тайера яркими и счастливыми глазами. Рот у нее был расслаблен в бессмысленной улыбке, и из угла рта по угловатому подбородку текла слюна.

Доктор Тайер отвернулся.

— Сомнений нет, — хрипло сказал он. — При падении она повредила мозг. Боюсь, она никогда не будет прежней.

— Как ужасно! — сказала Сью. — Бедная Амелия!

Она зарылась лицом в пиджак Тома Вейла. После несчастного случая прошло несколько дней, и Сью настолько оправилась, что ходила без помощи.

— Если никаких улучшений в положении Амелии не будет, я переведу ее в частную лечебницу, — сказал Тайер. — Там о ней будут заботиться. — Лицо его неожиданно просветлело. — Я разговаривал с адвокатом Херли. Он сказал, что, если я уверен в недееспособности Амелии, состояние Блендингов перейдет к Сью. Так вот, я совершенно уверен.

На маленьком лице Сью появилось радостное выражение.

— Том — воскликнула она. — Ты понимаешь, что это значит?

Том Вейл медленно кивнул.

— И я обещаю не упрямиться. Я причинил достаточно неприятностей.

У Амелии, словно в ответ, что-то булькнуло в горле. В руках она сжимала красный камень, висящий на золотой цепочке у нее на шее.

— Она кажется очень привязанной к этой безделушке, — заметил Тайер. — просто невозможно ее отобрать. Ну, если она довольна, пусть держит…