Исчезновение Диадемы (Диадема со звезд - 1)

Лишь быстрые соприкосновения сознания о сознание, тела о тело, характера о характер. Но постоянной близости мы не переносим. Брак в той форме, какую знаешь ты, для нас невозможен. Но от этого я тебя попытаюсь защитить, моя любимая..." "Но я... я ведь люблю Вайда... - подумала Алейтис, невидящими глазами уставившись на спинку кровати. - Я могла бы жить с ним". -Но где-то глубоко внутри ео вдруг родилась неуверенность. "Откуда мне знать?" - подумала она и, вздрогнув, опять взялась за книгу.

"...Если ты чувствуешь в себе это - ищи меня. Ты можешь счесть меня жестокой, раз я требую, чтобы ты нашла этот путь, через океан звезд, к планете, чьи координаты - самая великая тайна во вселенной. На это есть причина. Если ты не сможешь войти в наше общество, то тебе нет смысла появляться на Вритнане. Но если ты врихх в достаточной мере, то приходи. Я не обещаю тебе любви, но обещаю понимание и помощь. Да и что я могу сделать для тебя, если я и понятия не имею, какой ты стала. Это моя вина, да. Но ее уже не исправить. И я еще раз повторяю, что ты найдешь у нас понимание и помощь. Но сначала, немного информации.

Допустим, тебе удастся покинуть планету. В таком случае ты должна запомнить следующее: 89-060 ДахбиТралл 64 Аурах-Корви - 1007.47.

Запомни эти цифры - с их помощью любой пилот, которого тебе удастся убедить или заставить лететь, сможет доставить тебя на Ибекс.

Я не могу дать тебе координаты Вритнана. Одна мысль о том, что координаты нашей планеты, записанные моей рукой на страницах древней книги, могут попасться кому-то на глаза, обращает мою кровь в лед.

Когда ты окажешься на Ибексе, найди в портовом городе Ястрео человека по имени Кентон Эсгард. Расскажи ему свою историю. Убеди его в том, что тебе надо на Вритнан. Если тебе это удастся, он сможет устроить тебе встречу с первым вриххом, который появится в окрестностях, и поможет уговорить его взять тебя на нашу планету. Ибекс - один из узловых пунктов нашего перехода между внешним миром и Вритнаном.

Кстати, этот факт тоже не стоит слишком рекламировать - мы бы этого очень не хотели".

"Если бы я только понимала, о чем ты ведешь речь, мама, - подумала Алейтис. - О, если бы я только знала..."

Она еще раз перечитала последний абзац. "Возможно, когда я окажусь там, тогда появится и смысл..."

Она пожала плечами и продолжала читать.

"...Теперь о том, как тебе выбраться с Ядугара. Примерно тем же способом, каким надеюсь выбраться я. Насколько я могу судить, вся разумная жизнь на этот грязный шарик пришла с других миров. Ты не можешь даже себе представить, как много на этой планете всяких разных народов. Люди-караванщики прибыли с Каллан-Седира. Кочевники - с Кирагуза и Шаншана. Твои сородичи в долине - с Паршта-Фаруш; они успели покинуть планету прежде, чем их звезда превратилась в новую. Морской народ - с Нила. Есть еще бродяги пустынь на других континентах и потрясающий набор негуманоидных разумных существ в городах на побережье востока. Эта планета похожа на огромный магнит, притягивающий к себе разум. Поразительно! Но я надеюсь, что никогда больше не увижу этого места. Наверное, это отчаяние и вызвало мою болезнь. Ты должна это помнить, потому что причиной того, что ты была зачата, явилась именно моя болезнь, дитя. А история с аварией очень любопытна. Загадочное влияние оказывает на меня эта планета. Словно она какой-то силой отклонила мой корабль от курса. Чувство предназначения... Странно...

Но вернемся к тому, о чем у нас шла речь. Примерно три тысячи лет тому назад - это равняется одной тысячи ваших тройных лет - корабль покинул свой мир, убегая от взрывающегося солнца. Мое письмо к тебе я пишу на страницах корабельного журнала этого корабля. Это имперский торговый корабль романчи. Набитый беженцами, он не миновал участи других и совершил аварийную посадку на Ядугаре, этой планете-ловушке. Торговец расы романчи - удача для меня. И для тебя. Огонь, наводнения, время - ничто не может уничтожить романчи. И даже спустя три тысячи лет должен действовать аварийный маяк..." Алейтис на секунду зажмурилась и снова перечитала последний отрывок. После второго прочтения она поняла почти столько же. "У меня не хватает информации, чтобы постичь все это", - решила она, и это напугало ее. Если она не понимает слов, то что говорить о поступках, которыми эти слова должны руководить?..

Однако она отмахнулась от этой мысли и снова уткнулась в книгу.

"...Пришлось потратить некоторое время, чтобы разобраться в этом древнем языке. Здесь мне пригодился мой дар. В конце концов мне удалось выяснить, где приземлился корабль. Проклятая планета! Придется пересечь чуть ли не полмира, чтобы добраться до этого корабля. Похоже, кочевые племена вытеснили твой народ с западных гор и с центральной равнины. Добрая тысяча стадий враждебной территории!

Я не только читала эту книгу - я беседовала с караванщиками. И через несколько дней я двинусь по торговому тракту на юг, пока не достигну Мессареа. Там я подожду Кхетарнака, когда в долину приходят караваны. Вместе с одним из них я пройду до гарного перевала, который называется Танга Сюзан. На западной стороне горы есть озеро, почти идеально круглое. Из озера вытекает речка, называемая Малаканах Ред. Я последую вдоль ее русла, пока не достигну Таджарата, - а это такое место, моя дорогая, где караванщики встречаются с кочевниками и устраивают большую ярмарку. Единственное место, где эти милейшие люди - кочевники - встречают инопланетника спокойно, без намерения его тут же выпотрошить. Если ты проследуешь этим путем, постарайся оказаться в Таджарате не раньше, чем начнется Кхетарнак, иначе тебя может ждать большая неприятность. Если же ты окажешься там в нужное время, считай, что половина дела будет сделана. Ты должна убедить один из кланов кочевников взять тебя с ними и перевести через западные горы. Не спрашивай, каж это сделать. Я не имею ни малейшего понятия. Я же буду изменять свои планы в соответствии с обстоятельствами. Но берегись: эти кочевники - непонятно почему болезненно враждебны ко всем чужим. Задача кажется совершенно невыполнимой, верно? Но я точно знаю, что должна это сделать! И ты тоже сможешь, моя дорогая Алейтис...

Возможно, мы, врийя, испытываем недостаток теплых чувств по отношению к другим существам, но на недостаток хитроумия пожаловаться не можем!.."

"Хитроумие, хитрости, - подумала Алейтис. - Похоже, это мне очень понадобится. Гм... Не очень лестный каталог доброжелателей".

Она зевнула, потерла глаза. В комнате было душновато. Потянувшись, она перевернулась на спину, усталые мышцы приятно расслабились. "Интересно, который час?"

Минуту спустя она вновь энергично перевернулась на живот и, разгладив ладонью страницы, продолжила чтение.

"...Когда я доберусь до западных гор, мне нужно будет найти место, называемое Бав Несвет. Если кочевники позволят мне идти с ними так далеко, возможно, они довезут меня и до самого конца: Огненная земля - так называется это место среди караванщиков. Судя по всему, это зона вулканической активности: горячие гейзеры, кратеры, дым, лава, вонь. Если туда доберешься, то без труда отличишь космический корабль от остальных выпуклостей местности. На вершине его ты увидишь шпиль - что-то наподобие металлической мачты высотой больше хорана. Примерно посередине корпуса должен быть люк - иначе говоря, дверь корабля. У кораблей романчи она круглая. Итак, ищи круглое отверстие, достаточно большое, чтобы в нем мог стоять выпрямившись человек. Вскарабкайся туда. В глубине корабля есть металлическая лестница, которая приведет тебя в рубку. Взбирайся как можно выше. Это старый, очень старый корабль: романчи тогда еще делали рубку на самом носу. Боюсь, карабкаться тебе придется долго.

На корабле есть лифт, но ты же не знаешь, как им пользоваться.

Ты узнаешь рубку по множеству приборов - таких штук вроде часовых циферблатов.

Если ты заметишь сейчас какие-то пятна на бумаге, доченька, так это мой трудовой пот, капающий с кончика носа. Если бы ты знала, каких усилий стоит мне подбирать слова, чтобы перевести технические термины на язык людей, не поднявшихся в техническом развитии выше лошадей и фургонов...

В комнате, о которой я тебе сейчас говорю, то есть в рубке, ты найдешь аварийный маяк. Где-то слева от центрального экрана - это нечто вроде большого непрозрачного окна - расположена небольшая квадратная панель красного цвета. Открой дверцу. Внутри увидишь кнопку, тоже красную. Нажми на нее. И все.

После этого тебе остается только ждать. Наверняка кто-то отзовется на твой вызов..."

Алейтис почесала нос. Перечитала последнюю страницу еще раз.

- Ну, - вздохнула она, - по крайней мере, я знаю, на какую кнопку нажимать. - Она перевернула страницу.

"...Когда появится корабль, то поступай по своему усмотрению. Тебе нужно добиться того, чтобы пилот доставил тебя на Ибекс. Будь готова ко всему. Он потребует какого-либо вида оплаты. Скорее всего будет аморальнее дикого тарса. И еще злее его. Мне маяк не понадобится. Я знаю, как обращаться с приборами романчи, умею пользоваться аппаратурой связи. Я вызову одного из сородичей и в мгновение ока, если повезет, окажусь дома. Тебе же будет тяжелее, дочурка. Но найди дорогу ко мне. Это испытание, которое волею судеб я тебе устроила. Да сопутствует тебе удачливость врихха, моя Алейтис! Но позволь предупредить тебя, дорогая: никому не говори, что ты наполовину врихх. Ты очень скоро пожалеешь, если поступишь так неосторожно".

Алейтис подняла брови.

- Удачливость, - простонала она. - Да здесь понадобится просто мешок чудес. И никому не говорить, что я врихх? Но кто на этой планете может о них что-то знать? - Она хихикнула, пожала плечами и принялась за последнюю часть этого продолжительного послания.

"...Когда - и если - мы встретимся, то встретимся, как чужие. Часть тебя - моя, но другая часть... - его. Надеюсь, что я вылечусь от болезни, которую он во мне зародил... Я думаю, что смогу принять тебя такой, какая ты есть, и не дам воли черной памяти прошлого... Но прошу тебя, не жди от меня слишком многого.

Шареем".

Алейтис захлопнула книгу, села, положив подбородок на колени.

- Это интересно... - Она потянулась, разминая затекшие мышцы. - Ух, жарко!

Ее размышления были прерваны стуком в дверь. Она слезла с кровати и поспешно сунула книгу под матрац.

Разгладив одеяла, она спросила:

- Кто там?

- Зираки. Я принес тебе еду. Открой, Алейтис, пока я что-нибудь не уронил.

Она отодвинула створку, и Зираки сунул ей в руки поднос:

- Держи, Алейтис. Черт бы побрал эти книги!..

Она захохотала:

- В следующий раз возьми на помощь азири. Куда же мне его?.. Ага. Она поставила поднос на кровать и повернулась к Зираки: - Что происходит в клане?

- Ничего особенного... - Он пожал плечами. - Народ никак не может успокоиться. Все шепчутся по углам.

- Спасибо. - Она кинула принесенные им книги на кровать, даже не взглянув на них. - Зираки...

Он поднял руку:

- Нет, Алейтис. Ты знаешь, что я не могу...

- Спокойно, друг. Я только хотела спросить, как поживает Камри.

- Удивительно, - он посмотрел на свою руку, расставил пальцы, потом сжал их в кулак, - но он ни слова не сказал. Я видел, как Рубхан уехал в холмы.

- Рубхан! Любимый шпион Камри!

Зираки кивнул, его подвижные губы сложились в гримасу отвращения.

- Я думаю, он направился к пастухам, Алейтис, я сделаю для тебя все, что смогу. Но если он и Камри сговорятся... - Зиракн печально покачал головой.

- Я понимаю.

- Не унывай только. У тебя сейчас больше друзей, чем ты думаешь, Лейта! - Он взял ее за руку. - Гильдии будут за тебя. И все те, кто не спятил от страха и зависти. Мы не создаем лишнего шума, но мы с тобой, Алейтис!

Она проглотила подкативший к горлу комок, заморгала, борясь со слезами. Ничего не говоря, она так сжала его пальцы, что ему с трудом удалось вырвать их. Он обнял девушку за плечи и успокаивающе погладил ее.

- Только держись подальше от лизунов, Алейтис. Некоторое время. Это все, о чем мы просим тебя. Люди быстро забывают...

Она склонила голову ему на плечо. Дрожащая слабость в груди начала постепенно проходить.

- Спасибо, друг.

Он снова погладил плечо. Потом мягко отстранился.

- Ешь, поКа не остыло, Алейтис. Я позабочусь, чтобы азири забрали поднос! И еще об одном я хотел бы тебя попросить, Алейтис: открой ненадолго дверь, чтобы проветрить комнату. Примерно получаса хватит - за это время никто сюда не войдет.

- Это неплохая мысль...

Она отошла от Зираки и, танцуя, выбежала на середину холла, кружась, она чуть приподнимала полы своей абоы, чтобы гуляющие по холлу сквозняки могли охладить ее разгоряченное тело. Зираки усмехнулся, потом, не забывая о предосторожности, подошел к лестнице. Он снова был серьезным и смотрел на Алойтис с нескрываемой жалостью.

- И еще...

- Что? - Она остановилась перед Зираки.

- Тванит сегодня не придет. Суджа поместила ее в комнате для гостей.

- Вот как?! - Алейтис нахмурилась. - Почему?

- Суджа заставила ее лечь в постель еще час назад. Тванит не могла успокоиться, дрожала, плакала. Что ни возьмет, все уронит. Ты ведь знаешь ее. Завтра с ней будет уже все в порядке. Это у нее всегда быстро проходит.

У Алейтис перехватило дыхание. Злость и чувство вины приглушали начавшее было улучшаться настроение.

- Отведи меня к Тванит, Зираки, - попросила она. - Ей всегда становится легче со мной.

- Только не сейчас, Алейтис. К тому же, она уже спит. - Зираки стал спускаться по ступенькам. - Ешь свой обед. Поднос потом оставь снаружи, у двери, его ваберет азири. И прошу тебя, Алейтис...

- Гм-м?

- Старайся избегать неприятностей. Хотя бы сегодня-завтра. Договорились?

Пронзительный крик и последовавшие за ним истерические рыдания прервали мрачные размышления Алейтис, которая медленно поднималась в свою комнату после одинокого завтрака в швейной мастерской.

Она прислушалась.

- Тванит!? Что еще стряслось?

Девушка подобрала полы аббы и понеслась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.

Всхлипывающая Тванит скорчилась у дверей их спальни. Она судорожно вцепилась обеими руками себе в волосы, и ее пальцы, словно бледные черви, шевелились среди черных прядей.

Алейтис попыталась поднять ее на ноги, но Тванит снова тихо вскрикнула и ударила ее. Поймав ее руку, Алейтис прижала Тванит к стене и больно похлопала ее по щеке. Тванит охнула, но замолчала. Лицо ее беспомощно и жалко дергалось, слезы ручьем бежали из глаз.

Алейтис поймала вторую руку Тванит.

- Что случилось, Ти? Ну, ну, малышка, не надо плакать. Все хорошо, я никому не дам тебя в обиду. Расскажи, что же случилось?

Тванит ткнула лицо в плечо Алейтис, вцепилась в нее тонкими дрожащими пальцами и сквозь всхлипывания начала говорить:

- Там... т-там... Ужас... Алейте. Кровь.., запах...

Ее тело снова свело судорогой, колени подогнулись, и она сползла на пол. Алейтис ласково гладила ее по спине.

- Тише тише, малышка. Просто тебе приснился плохой сон... Забудь его... Подумай, что это всего лишь плохой сон... И забудь его, забудь детка...

Тут подбежала встревоженная Завар.

- Вот и хорошо, - крикнула Алейтис. - Подержи Тванит, а я пойду посмотрю, что ее так перепугало. - Она нежно провела ладонью по спине Тванит. Девушка стала дрожать меньше. - Ти, смотри, это Вари, твоя сестра. Ты пойдешь с ней, а я займусь комнатой. Хорошо?

Передав все еще заметно дрожавшую девушку Завар, Алейтис повернулась и вдруг обнаружила, что в конце холла стоит кто-то, похожий на призрак, на зловещее черное предзнаменование. Камри?!

Женщина стояла на границе света и тени: улыбка зловещего триумфа искажала ее красивое лицо. Гнев вспыхнул в Алейтис. Она шагнула вперед, навстречу своей мучительнице. В этот момент в холл величественно вплыла Суджа - и Камри отступила в тень. Суджа бросила вопросительный взгляд на столпившихся неподалеку подростков, с любопытством наблюдавших за происходящим, и те мгновенно растворились и исчезли, как дым, уносимый сильным ветром.

С язвительной усмешкой Алейтис наблюдала, как удаляется, трясясь от злобы, Камри. Суджа была моложе Камри и, теоретически, обладала меньшей долей абру, но она была женой наследника клана и матерью молодого наследника. Более того, она была женщиной со спокойным, но удивительно твердым характером. В ее присутствии с Камри слетала ее самоуверенность, она не решалась трогать Суджу. И Алейтис это понимала.

Поэтому и проследила насмешливым взглядом побежденную Камри, которая на прощание, испепелив ее глазами, исчезла за поворотом коридора.

Алейтис тут же поспешно выпрямилась и почтительно совершила жест шалликк, поскольку Суджа уже ей кивнула. Не говоря ни слова, Суджа обошла Алейтис и остановилась в дверном проеме. На мгновение оцепенев, она быстро повернулась лицом к Алейтис.

- Ты видела, что там? - спросила она с нескрываемым отвращением в голосе.

- Нет... - Алейтис сделала глубокий вдох, стараясь придать голосу больше уверенности. - Я завтракала внизу. Вы должны это знать. Когда вчера азири уносила мой поднос, она передала мне ваше указание, чтобы я ела в швейной мастерской. Керде может это подтвердить - она приносила и уносила поднос. Она приносила и уносила. - Нахмурившись, Алейтис смотрела на Суджу. - Я ничего не сделала такого, что могло бы вызвать ваше недовольство!

Всхлипывания Тванит в объятиях сестры утихли.

Она равнодушно посмотрела сначала на мать, потом на Алейтис.

- Абруйя Мадар, - неуверенно проговорила она.

Суджа шагнула к ней, обняла, прижала к себе и посмотрела поверх плеча девушки на Алейтис.

- Я ничего не приказывала тебе, Алейтис!

Алейтис недоуменно посмотрела на нее и вдруг воскликнула:

- Это Камри! Только она могла пойти на такое!..

Девушка замерла, устремив свирепый взгляд в ту сторону холла, где только что стояла Камри.

- Я пришлю Бакра, Шамса и Ауха за вещами дочери. - Тихий голос Суджи заставил Алейтис повернуться. Она посмотрела в спокойное, решительное лино и почувствовала, что гнев утихает, а на смену ему приходит жуткая слабость... Алейтис прислонилась к стене.

- Ты позволишь им войти в твою комнату? - спросила Суджа.

Алейтис кивнула, потом выпрямилась и гордо взглянула в лицо Суджи.

- Конечно, салкурдех вхату. Пусть приходят. Добро пожаловать. - Она коснулась лба и губ - формальный шалликх.

Суджа помолчала немного, потом нерешительно произнесла:

- Ты была хорошей подругой дочери, Алейтис, и я...

Она на секунду закрыла глаза. Спокойно льющаяся речь придавала чертам ее лица какую-то отрешенную твердость.

- Я знаю, не тебя следует винить в том, что случилось... Но этот ужас... - она замолчала, проведя по губам кончиком языка, - ...он может повториться, и ктото может подумать еще что-нибудь, более страшное. Но ты, повторяю еще раз, ты не виновата! Поверь, мне стыдно, но я ничего не могу сделать, чтобы тебе помочь... - Суджа рассеянно погладила волосы Тванит. Я уже высказала свое неодобрение - его знают в доме и в... - Она замолчала. Ее лицо вдруг помягчело. - Но это ничего не дает. Ты должна это понимать. Но ты также должна понимать и то, что я никогда не стану участвовать в таком... таком отвратительном безумии, какое сейчас творится в нашем доме...

Она кивнула в сторону полуотворенной двери.

Алейтис вздохнула. Она очень устала, но она не могла не почувствовать восхищения, глядя на эту худощавую, не очень красивую женщину, с сильным, честным лицом. Девушка беспомощно развела руками, подыскивая слова, которые могли бы выразить то, что она сейчас чувствовала, но слова не находились, и она снова прибегла к помощи формальной вежливости. Коснувшись лба и губ в жесте шалликк, она глубоко поклонилась: - Я все понимаю, абруйя Суджа. Я восхищена вашей смелостью.

Суджа коротко кивнула и пошла прочь, подталкивая перед собой ошеломленную .Тванит. Алейтис посмотрела вокруг. В холле никого не было, кроме Завар. Она шагнула к двери, потом повернулась.

- Ты еще здесь, Вари? - вежливо произнесла она. - Тебе бы тоже лучше уйти - вдруг и тебе случайно достанется.

В добрых карих глазах Завар блеснули слезы. Она вскинула руки, обхватила Алейтис, прижалась к ней так взволнованно, что та на миг потеряла возможность дышать.

- Лейта! - простонала она. - Пусть Тванит занимает мою кровать, а я перееду к тебе. Только подумай, как нам будет весело вдвоем!.. - Завар вдруг отпрыгнула и затанцевала, лицо ее осветилось внезапным радостным волнением. - Ты мне нравишься гораздо больше, чем Мипа. Она просто хихикающая идиотка!

Алейтис слабо улыбнулась. Но тут же отрицательно покачала головой.

- У твоей матери случится двадцать ударов подряд, Вари.

- Что? - Завар хихикнула, представив как почтенна:! Суджа впадет в приступ ярости. Потом посерьезнела и с тревогой посмотрела на Алейтис. - Ты не хочешь, чтобы я к тебе переехала жить, Лейта?

Ллейтис провела пальцем по гладкой щеке Завар.

Милая Вари. Я бы очень хотела с тобой жить, но...--Она вздохнула.-Тебе будет лучше там, где ты живешь сейчас. И... - Алейтис положила руку на плечо девушки. - Я знаю, что мне благоразумнее было бы не задирать голову, чтобы ее невзначай не срубили. Пусть пока все останется как есть. Дай мне немного времени.

Она повернулась и подошла к двери, готовая увидеть что-то жуткое. Но когда она заглянула в комнату, то вся заледенела.

- Ой! Меня тошнит!.. - донесся до Алейтис голос Вари. Казалось, он пробивается сквозь туман, откуда-то с расстояния во много миль.

Кровь!

... по всей комнате брызги и полосы крови... Тошнотворный сладковатый запах...

Она посмотрела на кровать - и отвернулась... Потом снова посмотрела... на маленький труп Мули. Ах, Мадар, Мули... Кровь... На белоснежной наволочке подушки явственно проступала, образуя перечеркнутый круг, красно-коричневая подсохшая корка. Мули!.. Будь она проклята, эта ревнивая сумасшедшая сука!..

В центре оскорбительного символа лежал мертвый гарб, с рассеченным животом, с растерзанным - словно разорванным чьими-то жадными зубами горлом. А вокруг - пять неродившихся котят гарба, застрявших в Мули!

Алейтис прислонилась к двери, чтобы не упасть.

В комнату протиснулась Завар. Она подошла к кровати, коснулась изувеченного тела и повернулась к Алейтис:

- Кто же мог такое сделать? - Она сморщила свой курносый нос и содрогнулась всем телом.

- Мули! - горько прошептала Алейтис. Имя любимого гарба, казалось, возродило в ней что-то холодное и твердое. - Бедный маленький гарб. Лучше бы это была я...

8

Словно ураган, Алейтис ворвалась на подъемную рампу - помост, а оттуда - через открытые двери - в конюшню. В дальнем конце длинной узкой конюшни Аздар осматривал вороного жеребца, который игриво взбрыкивал и мотал головой. Аздар обсуждал достоинства жеребца с Чалаком, Мавасом, Юрришем и еще с тремя о'амалехха с полей.

- Аздар!

Он стремительно обернулся, услышав ео голос.

Она увидела, как он побледнел, когда его изумленный взгляд столкнулся с раскаленной яростью ее сине-зеленых глаз. Навстречу девушке шагнул Чалак, крепко сжав губы.

Алейтис откинула с лица волосы и, не обращая внимания на выступившего вперед мужчину, вперила взгляд в отца.

- Оставь меня! - коротко приказала она Чалаку, выставив вперед руку, тем самым не позволяя ему приблизиться. - Я ничем не заражу вашего драгоценного старого маймуна.

Чалак вздохнул и покачал головой: - Алейтис!..

Но она уже не смотрела на него.

- Аздар!

Отец не ответил. Под взглядом дочери он съежился, потом, заворчав, повернулся к ней спиной. Три о'маллехха выступили вперед, сомкнулись тесной стеной, защищая Аздара от дочери, и презрительно уставились на Алейтис, всем своим видом давая понять, что с ней никто не будет разговаривать. Это были мускулистые, крепко сложенные мужчины с глубоко посаженными желто-карими глазами, горящими фанатичным блеском, с короткими колючими усами. Их бритые черепа плотным тройным кольцом охватывал головной платок, влажный от пота. Аббы, сшитые из добротной ткани пан, свободно болтались на них, что еще больше подчеркивало мощь их фигур и усиливало впечатление силы и твердости. Они то и дело поглядывали на нее, но не прямо, краешком глаз, горевших смесью похоти и страха, и это подогревало ярость, кипевшую в Алейтис.

Она сделала шаг вперед, с неудовольствием сознавая, что упустила тот момент, когда преимущество было на ее стороне.

- Алейтис, возвращайся домой, - устало произнес Чалак.

Девушка вздрогнула, посмотрела на него - лицо Чалака было серьезно, даже мрачно, лоб нахмурен. Но враждебности в его взгляде она не заметила. "Нет, враждебности нет"-заключила Алейтис, почувствовав на миг удовлетворение.

- Нет, - спокойно сказала она. - На этот раз я не уйду.

Сердито нахмурив лоб и сморщив свои круглые пухлошекие лица, к ней сердито направились Мавас и Чалак остановил их спокойным жестом. Юрриш неуверенно посмотрел через плечо, ожидая указаний Аздара. Мавас неотрывно смотрел на Алейтис, лицо его раскраснелось, в маленьких глазках загорелся рожденным страхом злобный огонек.

Алейтис отрывисто захохотала, и ее жуткий пронзительный хохот расколол тяжело нависшую тишину. Она смеялась больше над собственной глупостью, чем над этими мужчинами, но об этом догадался только Чалак.

Мавас шумно выдохнул через нос - он был на грани нервного взрыва. Алейтис хищно огрызнулась:

- Попробуй только тронь меня, аф'иха - потом будешь жалеть об этом.

- Алейтис... - предупредил ее Чалак тихим голосом, но она это предупреждение проигнорировала.

- Мавас! - вдруг позвал Аздар. - Убери ее отсюда!

- Нет! - крикнула она. - Н-е-е-т!! Я хочу говорить с тобой! Камри...

Они проскочили мимо Чалака и схватили ее за руки - толстые пальцы до кости промяли плоть, оставив синяки на нежной коже. Они потащили ее назад, к двери, а она, беспомощная, зло кричала:

- Аздар! Ты камдил! Ты мой отец! Аф'и! Убери от меня эту суку Камри! Иначе ты пожалеешь. Я сделаю... Я сделаю... 0-о-ох!

Двое сильных мужчин проволокли ее через двери и начали толкать вниз по помосту, не заботясь о том, какую они ей причиняют боль.

Когда все трое оказались внизу, Алейтис немного успокоилась.

- Муттахид... муттахид... перестаньте, оставьте меня. - Она попыталась высвободить руку. - Все, больше не буду. Не нужно меня... - Она напряглась, пытаясь вырваться из цепких рук. - Я же сказала, что не буду. Имейте совесть, прекратите!

Но мужчины, крепко схватив девушку под руки, заставили ее почти бежать. Алейтис снова начала сердиться. Застонав, она рванулась всем телом и, резко подогнув ноги, упала наземь. Сидя на жесткой траве, она попыталась выровнять дыхание.

Мавас наклонился и запустил пятерню в ее длинные волосы. Жестоко усмехнувшись, он резко дернул, так что Алейтис нелепо подпрыгнула и выгнулась, словно она была тряпичной куклой.

Мавас захохотал.

Завопив от обиды и боли, Алейтис вскочила. Злость горячей волной потекла сквозь ее тело, злость такая исступленная, что казалась почти осязаемой силой. Она почувствовала, как горячая энергия наполняет ее руки, стекает по пальцам. Совершенно не думая, она махнула руками в сторону своих мучителей. Гнев до боли жег ее ладони, едва не разрывая плоть.

Мавас заревел от боли и отшатнулся. Юрриш жалобно выругался и попятился, закрывая ладонями обожженное лицо.

Алейтис, испугавшаяся сама, замерла и, глупо раскрыв рот, уставилась на двух здоровенных мужчин, которые только что так жестоко над ней издевались, а сейчас бросились бежать прочь, словно перепуганные дшкхмикхи. Она поднесла ладони к глазам, боясь увидеть вместо них обугленные головешки. Но руки были обычные. Только в кончиках пальцев слегка покалывало, как бывает в холодное время года. И все.

Облизнув пересохшие вдруг губы, она посмотрела вслед убегающим мужчинам и, тихо всхлипнув, бегом бросилась в дом.

Длинные тени - тени странных людей, странных животных, - то скрещиваясь, то расходясь, плясали на истоптанной траве луга.

Пришел караван.

Алейтис прижалась носом к окну. Сквозь толстое двойное стекло не проникало ни звука, но ей ничего не стоило вообразить себе мозаику из веселых колес - в общем из всего того, что, как она помнила, всегда сопровождало подобные события.

Девушка села на кровать и, беспокойно поерзав, собрала тяжелые пряди волос в тугой узел на макушке.

- Ай-джахани, еще минута - и я полезу на стену, - раздраженно проговорила она и уперлась головой в изголовье кровати.

Потом она привстала, распустила волосы по плечам.

Часы показывали са'ат кудхам плюс двадцать. Потянувшись, она сердито посмотрела на дверь.

- Не буду! Пусть скуют они пальцы на ногах Ашлы! Я уже по горло сыта их деликатными чувствами и тем, что их приходится постоянно беречь!

Она приоткрыла дверь и, подпрыгивая, побежала по коридору.

Несколько минут спустя Алейтис гордо прошла мимо азири, которые отводили взгляды и за спиной делали пальцами знак "рога", дабы отвести от себя несчастье.

Пробравшись сквозь кусты по другую сторону чаридана, она ступила на тропу, ведущую к реке. Оказавшись в достаточно густой тени, девушка отбросила капюшон, и речной бриз заиграл ее влажными от пота волосами. Вокруг порхали бабочки: прохладный ветерок, словно шелк, ласкал тело. Твердый комок негодования, гнездившийся где-то в области солнечного сплетения, растворился без следа под воздействием красоты и безмятежности летнего послеполудня.

Она брела по тропинке, наслаждаясь звуками и запахами, которые приносил ветерок.

Вода бело пенилась и играла вокруг плоского камня, выступавшего из берега. Алейтис ступила на прохладный гранит, опустилась на колени, и губы ее оказались всего в нескольких дюймах от бурлящей ледяной воды.

Сердце пронзила боль при мысли о том, что ей придется покинуть эту долину, где она прожила всю жизнь.

- Нет, черт побери, плакать не стану! - Алейтис зачерпнула полную пригоршню ледяной воды и плеснула себе в лицо.

Упруго вскочив на ноги, девушка пошла дальше по тропинке, погрузившись в свои невеселые мысли. Она чувствовала себя центром вихря враждующих чувств и от этого испытывала какой-то неприятный внутренний дискомфорт: она одновременно страдала от гнева и возбуждения, от сожаления и какого-то радостного предчувствия, но сильнее всего - от неисчезающей боли, которая становилась острее всякий раз, когда она вспоминала о том, что ей придется покинуть ласковую долину и милого, немного мудрого грезителя - певца Вайда.

В том месте, где берег реки сильно подточила вешняя вода, была построена низкая стенка из камня. Алейтис опустилась на колени и, уперевшись локтями в холодный камень, положила несчастную свою голову на руки. Старый хоран отбрасывал густую тень, поэтому она не стала опускать на лицо капюшон. Волосы ее свободно развевались. Нежная музыка бегущей волны постепенно успокоила ее беспокойный дух, пульсирующее болью сердце, сделала тело более расслабленным и восприимчивым к сигналам окружающего мира. Она подалась вперед, так что почти легла на каменную стенку грудью, и стала смотреть на реку. Вода - переменчивые зеленые тени; пузырящаяся облачно-белая пена; пламенистые искорки-отблески лучей Хорли; сапфирнозеленые силуэты, проносящиеся в прохладной глубине.

Глубже... глубже... Дух... сознание... душа... растворяется... плывет... наружу... наружу... словно туман, и это нужно осознать... понять... Я и не я... одна... и не одна... не такая... одно... одно... время... я плыву... лечу... как лист по ветру... я была - не была... Алейтнс... рыба... мавик... йехма... микханкх... насекоморыбоживотное... все... сознание... плывет на воздушных волнах... Алейтис... И она воспринимала все богатство цветов ковра жизни вокруг, и под ней, и над ней. Она смотрела на мир собственными глазами, на этот раз связь не прервалась. Невидимые нити, такие же бесчисленные, как и звезды на ночном небе, исходили из нее, как из веретена, - она пряла нити жизни. Алейтис очень осторожно поднялась, сияя тайной радостью, от которой захватывало дух. Медленно, очень медленно повернула голову. Жизненная сила бурлила в ней, создавая обширнейшую сеть связей со всем живым, от неба до земли.

Потом в этой сети возникло что-то чужеродное; словно прыгающий язык огня. Это горело кошачьеглазым желтым гордым светом среди рубинов и изумрудов других жизней. Тепло потоком ринулось из Алейтис, подобрав полы аббы, она поспешила по тропе.

Сразу же за водопадом она увидела его - это был один из караванщиков. Он сидела на скамье, закрыв глаза, прислонив откинутую голову к стволу молодого хорана.

Когда она приблизилась, он открыл глаза - круглые, черные, туманные и улыбнулся.

Едва воспринимаемый слухом щелчок в голове Алейтис обозначил конец ее невидимого единства со ВСЕМ, но любопытство скрасило остроту потери. Она подошла к караванщику так близко, что носки ее сандалий почти касались поцарапанных носков его черных сапог. Он не шевельнулся, только яркие круглые глаза неотступно следили за Алейтис.

Она с интересом рассматривала незнакомца.

"Какие у него странные глаза, - подумала она.И кожа - такая бледная". Она взглянула на теплую золотистость своей кожи. "Как в самом деле странно.

Отвратительно..." Она моргнула - лицо незнакомца помрачнело.

"Неужели он читает мои мысли? О, Мадар! Надеюсь, что нет!" Улыбка его растаяла, глаза сделались непроницаемыми, углы рта задрожали и опустились. Он подтянул ноги к животу и обхватил колени руками. Каким-то образом они превратились в барьер между ними.

- Такхнехх, караванщик, - поздоровалась она и, улыбнувшись, отбросила с лица непослушную прядь волос, которой завладел ветер. - Ты видел где-нибудь такую прекрасную речку, как Раксидан?- Она кивнула а сторону живописного водопада, в водяной дымке которого плясали огоньки радуги.

- Такхиехх, вауеха. Здесь действительно очень красиво. Ты присядешь? Он поплотнее прижал колени к груди и посмотрел на Алейтис.

Девушка игриво усмехнулась и присела.

- Купец должен быть вежливым и тактичным. - Ояа протянула руку и осторожно прикоснулась к его кoжаным сапогам и к мешковатым шароварам, сшитым г:з грубой красной ткани. - Мне всегда хотелось узнать... - начала она.

- Что именно?

Ей показалось, что он стал еще более настороженным. Она нахмурилась, потом нетерпеливо взмахнула рукой, предупреждая его попытку заговорить.

- Как вы ходите в таких плотных и тесных одеждах? Ведь в жару в них можно умереть!

Он разразился смехом, потеряв всякую сдэр;канность и настороженность. Впрочем, этого она и добивалась.

- А ты никогда не думала, зауеха, как бы мы верхом ездили по лесу, если бы были одеты в такую, как у тебя, широкую юбку?

Она задумалась.

- Но пастyхи ездят в них...

- Только по своим пастбищам, а представь их в таком наряде в лесистой местности.

Она вообразила себе эту картину и тоже захохотала:

- Одни клочья... - Продолжая смеяться, она откинула назад волосы и улыбнулась караванщику: - Да, остались бы одни клочья. К тому же они всех бедных животных распугали бы!

- Согласен. - Оя потрогал свои сапоги п тяжелые шаровары. - Но это еще и защита для всадника. Иначе и он будет разорван в клочья, как юбка.

- Вот как! - Некоторое время она молчала, теребя зеленый с золотинкой шелк аббы. Медленно, так неощутимо, что поначалу она подумала, что ей эту чудится, НЕЧТО вошло, прокралось в ее сознание. Оно не было похоже на те восхитительные моменты, когда она вбирала в себя свет окружающих се мириад жизней. Это был напор, в такой же мере чувствительный, в какой и ментальный. "Нужно немедленно убегать", - подумала она в панике.

Караванщик подался вперед, не мигая глядя ей в лицо. Его круглые глаза увеличивались, росли, росли... черные водовороты, в которых она рисковала утонуть... утонуть... тянущие... обещающие.

Она медленно потянулась к нему, но тут что-то внутри ее породило волну протеста... Словно какой-то воображаемый кулак, волна ударила по непрошеному гостю, завязла в тумане, липком и противном. II снова она начала погружаться в темный, теплый туман... тонула.

Она чувствовала краем ускользающего сознания, что ее тело отвечает на вторжение чужой воли как на вторжение любовника. Соски отвердели, в лоне появилась знакомая нетерпеливая теплота.

Глубокое отвращение вновь заставило ее напрячься, сопротивляясь погружению, зажгло горячее, обжигающее пламя борьбы. Вскрикнув, Алейтис выпрямилась и попятилась назад, полная ужаса. Страшно кружилась голова.

- Нет! - прошептала она. - Н-е-т!

Давление внезапно прекратилось, п мужчина стеная откинулся на ствол хорана, слабо отталкивая от себя руками... ЧТО???

Он делал такие движения, словно отражал наносимые ему страшные удары, словно гнев Алейтис имел физическое воплощение.

Тяжело дыша, она расправила складки аббы, убрала упавшие на лицо волосы.

- Ледяные клыки Ашлы! Что ты себе позволяешь?

- Не надо... хватит... - Из его молящих глаз катились слезы.

- Ты? - Она посмотрела на скрюченную, дрожащую фигуру - и удивление охладило ее гнев.

- Не надо... не сердись... пожалуйста... Я виноват... но обещаю тебе... Не делай мне этого... больно... - Слова, вперемешку со всхлипываниями, срывались с его трясущихся губ.

Алейтис была слишком поражена, глядя на это жалкое существо, чтобы что-то сказать. Хоран бросал пятнистую тень - его листья уже успели плотно свернуться от жары, - и караванщик сидел в этой тени, жалкий, как микхмикх, полный боли, которую, судя по всему, он сам себе причинил. Алейтис, растерянная, совершенно сбитая с толку, тряхнула головой, пытаясь прояснить мысли.

- Что ты хотел сделать? - тихо спросила она.

Казалось, он попытался спрятаться внутри собственной кожи. Черные глаза печально смотрели на Алейтис поверх колен.

- Ну!

Незнакомец пробежал по губам розовым кончиком языка и еще глубже втянул голову в плечи, словно искал укрытия за барьером собственных колен.

- Я... - начал он; черные глаза теперь были зажмурены. - Раньше у меня получалось. В прошлом году они мне позволяли... - Он взглянул на нее, чуть приподняв веки. Она сердито нахмурилась, и мужчина поспешно отвернулся. - Я могу чувствовать все, что чувствуют остальные: радость, печаль, боль, силу. Все! Я могу изменять то, что они чувствуют. Животные... с ними легко. Я ими управляю. Я их лечу, когда они болеют. С людьми трудней. Они гораздо опаснее. А женщины в долине не такие опасные. Я думал, ты... такая же, как все они.

Алейтис потерла ладони, размышляя над возможностями, которые открыла ей эта неожиданная встреча.

Радостное возбуждение загорелось в ней, когда она вспомнила благословенное счастье ЕДИНЕНИЯ. "О подобном я никогда не могла думать, удивилась она. - Я смогла бы. Я уверена, что смогла бы..."

Она подняла голову и сияющими глазами взглянула на караванщика.

- Как ты это делаешь? Научи меня...

- Как? - Он постарался как можно сильнее вжаться спиной в дерево, словно это могло сократить расстояние между ним и Алейтис. Черные глаза его тайком посматривали в сторону тропы, ведущей к каравану.

Она увидела, как на его щеке вздрагивает мускул, и поняла, что он готовится убежать.

- НЕТ! - она схватила его за руку.

Он громко задышал, закрыв от страха глаза.

- Не надо... Пожалуйста... - простонал он плаксиво.

Алейтис нетерпеливо потрясла его руку.

- Не будь такой тряпкой!

- Я не могу не впускать тебя в свои мысли! - Он опустил голову, безвольно вытянул ноги, так что сапоги стукнулись о камень. Казалось, сейчас он от страха потеряет сознание. - Я не умею ограждать свой мозг от чужого вторжения. Я никогда не умел делать это. Ты не знаешь, что это такое! Час за часом, день за днем... И никакого избавления от ощущений и чувств других людей... - Он потер ногу. - Они копошатся у меня в черепе, как червяки... И я перестаю понимать, где то, что чувствую я, а где то, что принадлежит им... - Его ладонь лихорадочно гладила грубую красную ткань шаровар.

Алейтис поежилась. Потом распрямила плечи и резко приказала:

- Слушай, караванщик, возьми себя в руки! Ты сказал, что можешь управлять животными. И женщинами. Тогда, клянусь кровавыми клыками Ашлы, ты должен научиться управлять и своими мыслями.

- Не могу.

- Чепуха! Спорю, что ты никогда и не пробовал.

- Зауеха...

- Ради Мадара, караванщик! Минуту назад ты едва не подмял меня. И ты хочешь сказать после этого, что не можешь себя защитить? Хихдаг! Просто перестань распускать сопли и наберись злости!

- Ааахх! - Лицо мужчины залилось краской, дыхание со свистом вырвалось сквозь сжатые губы.

- Берись за дело! - Алейтис нетерпеливо фыркнула. - Работа над собой. Когда они заполнят твой мозг, сделай то, что делаешь, когда хочешь взять кого-то под контроль... И поверни их назад! Попытайся!!!

Его губы напряглись. Он смотрел па нее полными неприязни глазами. Потом пожал плечами.

- Попробую. Потом...

Алейтис вздохнула.

- Как хочешь, караванщик. Но знай, тебе никто не поможет, кроме тебя самого. - Она хладнокровно взглянула на него. - А теперь покажи, как ты управляешь животными.

- Как я могу научить тебя? Я таким родился!

- Показывай!

Он снова пожал плечами и отвел глаза, в которых затаилась глубокая обида. Потом показал на дерево:

- Смотри. На полпути к верхушке этого дерева сидит мпкхмикх.

- Где? - Она ничего не могла рассмотреть на хоране, сколько ни старалась.

- Дотронься до меня. Своим сознанием. Если тебе это удастся, то... Если нет, то ничего не получится...

Она закусила губу.

- Ладно... я попытаюсь...

Она распласталась нa земле, положив подбородок на руки, позволяя монотонному звуку журчания реки омывать ее сознание. Через какое-то время во все стороны от нее начали разворачиваться нити, как будто она была огромным веретеном. Она коснулась бледно-желтого пламени, прислушалась к словам караванщика.

- Почувствуй то, что чувствую сейчас я. - Он скептически посмотрел на нее. Она ответила ничего не выражающей улыбкой.

- Видишь, я как бы делаю из своей мысли "палец". Видишь?

- Угу.

- Потом я дотрагиваюсь этим "пальцем" до животного. Смотри. Микхмикх сейчас похож на дрожание воздуха. Теперь присмотрись - вон та черная точка л есть центр этих колебаний. Я касаюсь точки своим мысленным пальцем. Вот так! И микхмикх будет делать то, что я захочу!

Сначала все было непонятно, туманно, путанно.

Алейтис ничего не видела и уже начала отчаиваться, что тут же обернулось угрозой нарушения связей между нею и караванщиком. Потом будто что-то щелкнуло в ее мозгу. Словно солнце засияло сквозь просвет в грозовых тучах. Она с растущим нетерпением слушала, что говорил караванщик.

- Смотри, - тихо тянул он, - смотри на дерево главами своего тела. Видишь? Вон он ползет. Вниз по стволу. Вот там, по листьям. Видишь?

По стволу хорана сползало маленькое пушистое существо. Его хамелеоновый мех сейчас был серебристого цвета дневной коры хорана. Маленькие коготки цепко впивались в кору, черные кружки глаз с опаской посматривали по сторонам. Микхмикх шлепнулся на землю и взъерошил мех, который, по мере того как малютка приближался к караванщику, поменялся с серебристого на зеленый, а потом па песчаный и снова на зеленый, травяной.

Подбежав к нему, крошка уселся на задние ланки, а передними принялся причесываться. Алейтис улыбнулась, глядя на его смешную мордочку.

Караванщик нагнулся и поднял микхмикха. Живой шарик меха изменил цвет на светло-коричневый, замер па загорелой ладони караванщика, обвив ее длинным пушистым хвостом. Через мгновение караванщик отпустил зверька на землю и подтолкнул его вперед.

Забавное робкое создание тут же помчалось по тропе.

Алейтис протянула свою невидимую ментальную руку и поймала зверька. Потом заставила его вернуться к ней. Ей понравилось, как его быстрые лапки щекочут ее ладонь, она погладила дрожащее тельце кончиками пальцев. Сначала маленькое сердечко стучало громко, но потихоньку успокоилось. Микхмикх зажмурился и чуть слышно заурчал. Этот звук заворожил Алейтис, она провела пальцем по позвоночнику зверька. Потом бережно поставила животное па землю и проводила его глазами, когда он, освобожденный, помчался прочь.

Алейтис выпрямилась.

- Ты уходишь?

- Мне уже пора. - Она помолчала, поскребла пальцем ноги песок. - Я хочу... Будет лучше, если я предупрежу тебя. Никому обо мне не рассказывай. Если не хочешь неприятностей.

- Я думал... - В его голосе слышалось слабое удивление. - Не понимаю. Когда я был здесь в последний раз, я переспал с вашей женщиной. Подобное происходило и в других долинах. Вашим мужчинам все равно, с кем путаются их женщины, так почему /ко...

- Наверное, ты нарвался па Кахрубу. - Алейтис засмеялась.- Она очень любит благословлять Мадара таким способом. Никогда не пропустит случая. Я другая. - Углы рта ее невесело опустились. - Черт побери, совсем другая. Она с любопытством посмотрела на мужчину. - Кажется, вы совсем не такие, как наш народ. Мы благословляем именем Мадара, это так. Да, у нас ость такие, как Кахруба, но большинство делит наслаждение только с теми, к кому чувствует особую склонность, расположение. Это тоже часть наших верований. Чем глубже радость, наслаждение - тем лучше пасутся наши животные, тем плодороднее наши поля, тем довольнее нами Мадар. - Она вздохнула и пожала плечами. - Мы благословляем Мадара, а вы режете глотку женщинам, которые позволили себе чуть-чуть свободы. MUG больше нравится наш образ мысли.

- У ваших мужчин просто нет гордости! Как могут они другому мужчине позволять брать то, что принадлежит только им?

- Принадлежит им? - Она нахмурилась. - Никто не может кому-либо принадлежать. Каждый человек сам себе хозяин.

- А те, которых вы зовете азири?

- Мы ими не владеем. Они часть клана. Они такие же, как... Я хотела сказать, такие же, как я. Но ато неправильно. Они более причастны к клану, чем я,.

Он ничего не ответил, по явно не поверил Алейтис, его недоверие она чувствовала почти на ощупь.

Она фыркнула:

- Какая разница, впрочем? Я еще раз повторяю тебе: никому не упоминай...

Прежде чем она успела закончить предложение, со стороны тропы кто-то запустил камешек, попавший караванщику в плечо. Тот вскочил.

Маленький мальчик - не старше Кура, отметила Алейтис, - показался из-за куста зарадула, росшего у поворота тропы. На лице его играла злорадная усмешка.

Б одной руке он держал ремень пращи, а в другой - небольшой мешочек с камнями. Алейтис была поражена жестокой радостью, написанной на лице мальчугана.

- Гримап поймал гуруллу. Гриман водит шашни с гуруллой... безжалостно повторял мальчишка, сопровождая каждое слово новым камешком из катапульты-пращи.

Алейтис ждала, что караванщик что-то предпримет, например, поймает мальчишку и проучит eго. Но к ее удивлению, караванщик под ее ожидающим взглядом только склонил голову: казалось, он стал даже меньше ростом.

- Ай-Ашла, караванщик! - Она глядела нa него с отвращением. - И ты позволяешь ему оставаться безнаказанным?

Караванщик молча смотрел в землю. Очередной камешек угодил ему в щеку, оставив на побледневшей коже розовое пятнышко. Девушка от удивления покачала головой.

Но вот мальчуган промахнулся - один из камешков задел щеку Алейтис. Она метнулась к обидчику. Испуг прогнал выражение жестокого ликования с его лица, он попятился, чтобы спрятаться в кустах, но было поздно, Алейтис оказалась проворнее мальчика. Одной рукой она схватила его за худое плечо и выдернула обратно на середину тропы.

Перемежая злобные ругательства с сердитыми криками, мальчуган, царапаясь и кусаясь, закрутился, пытаясь вырваться. Алейтис положила обидчика к себе на колени, ягодицами кверху, и хорошенько вздула его десятком звонких шлепков. Игнорируя его вопли и проклятия, она поставила его на ноги, крепко держа за руку.

- Это тебе больше не понадобится, крысенок, - сказада oна, выбрасывая пращу и запас камней в реку.

Мальчишка дернулся, извернулся и плюнул ей в лицо.

Она с силой ударила его по щеке.

- Веди себя повежливее, злобный крысенок, - предупредила опа, вытирая лицо рукавом мальчишки.

- Я расскажу отцу, что ты себе позволяешь, и он тебя зарежет!

- Ты успокоился? - хладнокровно поинтересовалась Алейтис. Он злобно взглянул на нее. - Тогда заткнись! - Она крепче сжала его руку и, придел голосу безжалостный тон, продолжала: - Ты ведешь себя, как полоумный маймун. Пока ты маленький, учись управлять собой. А отцу можешь говорить все, что хочешь. - Алейтис хрипло захохотала, сверкая зелено-голубыми глазами. (По крайней мере, ей очень хотелось надеяться, что они сверкают.) - Но только запомни... - Она наклонилась к его лицу: - Я - колдунья этой долины. И я наложу на тебя такое проклятие, что у тебя шея станет кривой и ты будешь смотреть через плечо до конца своей жалкой жизни.

- Колдунья? Я не верю тебе! - Он попытался ответить храбро, но голос его дрогнул. Он больше не старался вырваться. Бешеная злость во взгляде сменилась опасливым уважением.

Алейтис почувствовала, что над ней пролетел киш, и улыбнулась. Она мысленно протянула палец и коснулась мозга птицы. К ее удовольствию, птица тут же подчинилась. Тогда Алейтис вскинула свободную руку и щелкнула пальцами. Словно повинуясь этому жесту, киш стремительно упал к ней на руку. Он взъерошил хохолок на голове и свирепо уставился на мальчика своими круглыми желтыми глазами.

- Смотри, - тихо произнесла она. - Если я прикажу, он тебе выклюет глаза.

Она взмахнула рукой, и киш поднялся в воздух.

Мальчик, испугавшись, подался назад. Киш опустился на ближайшую от него ветку.

- Помни, - наставительно изрекла Алейтис: - Как только увидишь, что над тобой кругами кружится киш, это значит, что я его глазами наблюдаю за тобой. Понял, крысенок никчемный?

Мальчик раскрыл рот, но от страха не смог вымолвить и слова.

- Ну?! - Она угрожающе подняла руку.

- Н-е-ее-т! Нет! Не надо! - Он вырвался из железной хватки Алейтис и попятился к кустам.

- И веди себя вежливо со старшими. Иначе нарвешься на неприятности. Она повелительно взмахнула рукой, заставив киша взмыть в небо.

- Хорошо, зауеха...

Вихрем нырнул в кусты. Затрещали ветки - мальчик отчаянно старался убежать как можно скорее и подальше.

- Вот так! - Алейтис опустила руку на плечо караванщика. - Да, я ведь даже не спросила... Как тебя зовут?

- Тарнсиан.

- Видишь, Тарнсиан, ты не один такой. Научись управлять своим даром не давай ему управлять тобой, н все будет хорошо. У тебя повсюду будут союзники. Держись, караванщик! Половые тряпки хороши, чтобы о них вытирали ноги, но ты ведь мужчина!

Попятившись, Тарнснан сел на камень и попытался улыбнуться, но улыбка вышла у него какая-то жалкая.

10

Тихо насвистывая, Алейтис спокойно шла через холл, энергично вытирая влажные волосы. Повернув за угол у комнаты Аздара, она различила громкие голоса, словно там, внутри, кто-то ссорился. Приостановившись, она прислушалась. Камри и Аздар. Спорят. Она замерла, перебросив полотенце через плечо. Пурпурная дверь была чуть приоткрыта. "Если подойти немного ближе, - подумала она, - можно расслышать..."

- ...очистить долину, избавившись от нее! - Камри, ослепленная злобой, явно забыла об осторожности: спеша убедить Аздара, она слишком повысила голос.

Алейтис не стала ждать - на цыпочках пересекла она площадку и прижалась к стене рядом с дверью. Затаив дыхание, она протянула руку и двумя пальцами погасила свечу у себя над головой. В темноте она чувствовала себя в большей безопасности. Потом она присела на корточки и стала жадно слушать.

- ...это проклятие. Камня не останется от дома Аздара, если ты ее тронешь.

Ворчание Аздара было необыкновенно смирным, словно он очень хотел последовать совету Камри, но боялся.

"И это мой милый папаша! - подумала Алейтис. - Надо же!"

- Шаир сказал, что есть способ, - заявила Камри.

- Гаир фи'л? А что нужно этой змее в нашем доме?

- Погоди, Аздар! Я сама за ним посылала. Нет, нет. - Казалось, она успокаивает Аздара.

Алейтис ужасно хотелось хоть одним глазом взглянуть на то, что сейчас происходит в комнате, но она еще не утратила рассудка. Она только вообразила себе, как па лице Аздара возникает ужас.

- Послушай! - настойчиво продолжала Камри. - Есть способ. Аташ нау-таваллуд! Ты сам знаешь. Не пытайся играть со мной в эти игры, Аздар! Глупо. В последний раз долины взывали к Аташ-нау двести три года тому назад. Так, по крайней мере, говорит Шаир. Ты же знаешь, пастухи ближе к Ашле, чем дома кланов. - Голос Камри понизился до грудного успокоительного воркования.

На минуту в комнате повисла напряженная тишина.

Алейтис нетерпеливо зашевелилась - левую ногу от сидения свело судорогой. От боли пришлось даже закусить губу.

- Значит, Аташ? Ты предлагаешь сжечь ее? - нарушил тишину негромкий голос Аздара. - Я знаю, она вне клана. Но все равно в пей моя кровь. Что скажут в домах? Как я встану перед Мадаром?

- Не надо так смотреть на это дело! - Голос Камри был мягок, обволакивающе вкрадчив. - Ты же сам хочешь от нее избавиться! Она ведь как бомба в нашем домe. И Мадар тебя не проклянет, а только благословит, да, да благословит за то, что ты избавил их от опасности, которую она в себе заключает. Доверь все дело Ашле...

- Чалак...

- Ну и что?

- Он мой сын.

- Чепуха!

Рука опустилась на плечо Алейтис. Она подавила вскрик и медленно поднялась. Чувствуя, что бешено колотящееся сердце подкатило к самому горлу, она повернула лицо к стоящему рядом мужчине.

- Чалак! - прошептала девушка.

Он прижал палец к губам, потом показал в конец коридора. Она кивнула и быстро пошла за ним. Он остановился у дверей ее комнаты.

- Я могу войти, сабийя?

- Добро пожаловать, абу cap. - Она поспешила войти сама и пригласила брата.

Он вошел и задвинул дверь.

Алейтис села на край кровати.

Чалак внимательно посмотрел па нее: - Значит так, Лейта?

- Что так, брат? - пожала она плечами.

- Подслушивающий редко слышит хорошие вести.

- Да. Но очень часто узнает то, чего не следует знать.

- Возможно. И что ты теперь будешь делать с тем, что услышала?

- А ты знаешь, что я услышала?

- Частично.

- Тогда расскажи.

- Ты потом меня послушаешь, хорошо? - Он сложил руки на груди и невесело улыбнулся ей.

- Да. - Она принялась теребить покрывало, на котором сидела, собирая из него что-то наподобие гористого пейзажа. Немного погодя, не отрывая глаз от своего произведения, спросила: - Что такое Аташ нау-таваллуд?

Вырвавшийся у молодого мужчины невольный вздох заставил Алсйтис рывком поднять голову. Лицо его было мрачно.

- Это я пропустил, - сказал он. - Я надеялся, что... Ты уверена, что слышала именно эти слова?

- Я слышала, что сказала ОНА! Камри! - В груди у Алейтис все сжалось, ей пришлось раскинуть па секунду руки, чтобы сделать вдох и резкий выдох. Аташа - так на старом языке называли огонь...

- Ашла - дочь темноты, - медленно отозвался Чалак. Его лицо, обычно хладнокровное, теперь ясно говорило об испытываемой им боли. - Лейта...

- Не надо, - попросила она, - я должна все знать,

- Это древний обряд, к которому прибегают, когда страх становится сильнее, чем разум, чем гуманность. - Он посмотрел на свою сильную руку. Ритуал начинается с Исан-дана. Они собираются и просят разрешения у Ашлы совершить Аташ нау-таваллуд и очистить вади от рух кхараб, демона, вселившегося в него. Они призывают Шапра, Кхохина и Щуру. Пока Щура стоит на страже, Шаир и Кхохин совершают над принесенным в жертву конем определенный ритуал. В результате из всех людей долины избирается один человек... - Голос Чалака вдруг стал хриплым. Ои кашлянул, прочистив горло, и посмотрел в окно, поверх головы Алейтис.

- Говори до конца, прошу тебя.

- Можно, я сяду?

- Абру cap, садись, пожалуйста. Извини, что позабыла предложить тебе присесть. Теперь, брат, пожалуйста, расскажи мне все, что ты знаешь.

Он вымученно засмеялся и погладил ее по руке: - Лейта, ты всегда была самая нетерпеливая. "Сейчас!" Ты всегда хотела, чтобы все получалось "сразу" и "сейчас!" Наверное, "сейчас" было самое первое слово, которое ты произнесла, едва выучившись говорить.

- Это хорошее слово-"сейчас". Значит, выбирают они человека. Что же происходит потом? - Она повела плечами и вздрогнула. - Ты же понимаешь, о чем я спрашиваю. Это не из праздного любопытства. Устало вздохнув, он сказал: - Я не могу противоречить Мадару, но все же считаю, что обряд Аташ... трудно принять. - Голос его вдруг стал тверже. - И я не стану участвовать в нем!

Удивленная, она смотрела на него не мигая. Поднявшись, Чалак принялся ходить из конца в конец маленькой спальни, чуть ли не наступая на ноги Алейтис.

- Послe избрания нужного человека Шаир и Кхохин собственными руками устраивают асу в финджане Топаз, собирают связки чабе, хизума и химета вокруг него, покрывая все тремя пригоршнями кан. И перед всем собравшимся народом вади - не позволяя уклониться никому, даже умирающим и роженицам, избранный сопровождается к aсе и там привязывается. Возгорается пламя. Огонь поддерживают до тех пор, пока... не останется ничего кроме пепла... Потом этот пепел аккуратно собирают и делят на пять частей. Первую часть отвозят к воротам Раксидана и там закапывают. Четыре оставшиеся части отвозят на восток, запад, север и юг и распыляют по ветру под песнопения, посвященные Ашле. Так, сказано, будет совершено очищение долины от демона кух кхараба.

Чалак прислонился к двери, сложив на груди руки.

- Теперь ты знаешь все.

Алейтис дрожала: - На этот раз она своего добилась. Мне конец.

Оп кивнул.

- Если ее поддержат Аздар и Шаир, то Кхохипу придется подчиниться им.

- Зираки говорит, что гильдии будут за меня.

- Этого недостаточно. Они это понимают. И ты тоже.

- Но что же мне делать?! - Слова ее упали в нависшую тишину, как беспомощные слезы в песок.

- То, что ты уже решила сделать, Алейтис.

Она вздрогнула, подняла голову и внимательно посмотрела на него: Что?..

- Прошла пора, когда мы играли с тобой в игрушки, сестра, - улыбка чуть осветила его тонкое умное лпцо. - Ведь я не дурак, сестра. Я сказал, что не буду в этом участвовать. И я имел в виду то, что сказал. Но... - он посмотрел на восточную степу - в той стороне находилась спальня Аздара. Он все еще Аздар, пока жив, и прямой власти у меня очень мало.

- Чалак, мне страшно. - Она протянула к нему дрожащие руки. Он взял ее ладони в свои.

- Но я ничего не знаю, кроме этой долины. - Она высвободила свои руки и сжала кулаки. - Я не хочу уходить!

- А есть ли у тебя выбор? - он опустился на кровать рядом с ней. Попробуй добраться до городов на побережье. Но не говори мне, куда собираешься идти, В конюшне я оставлю для тебя еду и кое-что еще, что может тебе понадобиться... - Он вздохнул, нежно коснулся макушки Алейтис кончиками пальцев. - До завтрашнего вечера ты должна покинуть долину.

- Нет...

Ее пальцы, сжатые в кулаки, стали белыми.

- Лейта!

- Нет!

Он нахмурился, теряя терпение.

- Лейта, ты поступаешь глупо. У тебя сейчас нет времени, чтобы упрямиться!

Она смотрела на свои руки, не отрывая взгляда.

- Я никогда не покидала этой долины, Чалак. Понимаешь? - Она повернулась лицом к нему. - Как мне поступить? Что делать? Что говорить?

Он успокаивающе пожал ее ладонь.

- Если бы у меня был выбор между верной и мучительной смертью и пусть небольшим, но реальным шансом выжить, то я бы, сестра...

- Выбора нет, - вздохнула она. - Ты чертовски прав!

- Ты выбираешь жизнь?

- Как всегда.

- Долгую жизнь, сестра. И счастливую, я надеюсь... Где-то там... - Он осторожно отпустил ее руку и встал. - Я положу несколько слитков авришума в твою седельную сумку. Это поможет тебе, когда ты доберешься до какого-нибудь города.

- Спасибо, брат.

Он наклонился и нежно коснулся ее волос.

- Благослови тебя Мадар, сестра.

С трудом улыбнувшись, она кивнула:

- Благослови тебя Мадар, брат.

...Меньшая луна превратилась в пятнышко размером с яйцо, в то время как большая светила полной дыней, с самого края тоже почти полного oвала вырисовывался силуэт стоящего на голове зайца. Похититель диадемы сидел в тени навеса, наблюдая за хороводом колдуний, сосредоточенно совершавших непостижимый для него ритуал. В ночном прозрачном и неподвижном воздухе их голоса звучали как музыка. В центре хоровода лежала диадема, вбирая в себя свет двух лун.

С суровым побледневшим лицом Кхатеят... прошептала:

- Лунная танцовщица. Мы призовем Моват. - Она взглянула в широко раскрытые, полные страха глаза Н'Фрат. - Вокруг этого бремени, попавшего в наши руки, мы завершим наш обряд..- Она со свистом втянула воздух. Приведи его. Он связан с бременем и должен разделить с нами заклятие. Ракат...

Жаркотелая девушка-кочевница, - самая старшая из собравшихся, покачивая бедрами, уверенно направилась к сидящему в тени похитителю диадемы. Он поднял на нее глаза.

- Пойдем со мной. - Она протянула ему руку, помогла подняться и подвела к подругам. В прозрачном воздухе волшебной ночи звяканье цепей на его ногах звучало особенно уныло. Его светлые глаза сверкали любопытством, он по очереди разглядывал каждую из женщин.

Кхатеят подошла к нему, улыбнулась, отдавая должное его хладнокровию. Остальные шемкхьи тем временем образовали вокруг них кольцо, встав на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

- Я только два раза в жизни вызывала Моват, - сказала едва слышно Кхатеят. - Одна из вас станет лунной танцовщицей. И все - слушайте предостережение! Скрепите свой дух! Держите свою волю в руках! Держите! Или будете поглощены! - Она моргнула. - ...И ты, вор!

Кхатеят положила руку на плечо похитителя.

- Ты должен остаться здесь. Сиди тихо, очень тихо. - Она показала на землю рядом с диадемой и нахмурилась, заметив блеск в его глазах. - Твоя роль молчать! Ты понял?

Он опустил плечи в знак того, что все понял, и сел.

Над собравшимися нависла типгапа. Кхатеят сделала глубокий вдох, медленно выдохнула:

- Я кахи-н-сарат...

Голос ее, вначале не совсем уверенный, постепенно окреп и перешел в ритмическое напевание.

- Тадетат-бтам-таденат. Моват! Приди к нам! Белое безмолвие. Приди! Танцуй для нас в белой тишине ночи. Приди! Лунная дева, приди, приди, приди...

Она закрыла глаза и начала кружиться сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Девушки, продолжая хранить напряженное молчание, подняли вверх руки.

Руки Кхатеят метнулись вверх, схватили пару чьих-то кистей. Не открывая глаз, она выкрикнула:

- Чабият!

Женщины эхом вторили ей:

- Чабият!

С невозмутимым лицом Ракат положила свои ладони на кисти рук Кхатеят. Круг распался. Н'Фрат склонилась над ящиком-хором и подняла крышку. Одно за другим начала она вынимать ароматические масла. Кхепрат встала на колени и принялась ритмично похлопывать себя по бедрам. Когда медленный, но настойчивый звук ритма нарушил напряженную тишину, две девушки подошли к Ракат. Шанат развязала ленты, стягивающие волосы лунной танцовщицы, расправила тяжелые пряди по плечам. Р'прат развязала тесемки на плечах туники Ракат, и тонкое одеяние упало к ногам танцовщицы, превратившись - в свете луны - в крошечное озерцо.

- Хананам сенья, - высокий красивый голос Н'Фрат поймал ритм ударов Кхепрат. Шанат протянула к Н'Фрат ладони, поймала драгоценные капли масла и начала быстро натирать им мягкие завивающиеся волосы Ракат.

- Наханам пьебак, - Р'прат взяла горшок и разлила масло на плечи и груди Ракат. Потом вместе с шанат начала натирать маслом все тело лунной танцовщицы, точно следуя ритму монотонных ударов рук Кхепрат. Закончив, Н'Фрат аккуратно спрятала горшок обратно вхон и опустила крышку. Все это она проделывала, не забывая подхватывать ритмов Кхепрат, выстукивая их на своих бедрах.

Кхатеят поднялась - серебряная статуя - и воздела руки к небу. Ракат повторила ее движение. Две девушки освободили от туники ее ноги и натерли их ароматическим маслом. Не поднимаясь с колен, девушки пододвинулись к Кхепрат и Н'Фрат.

Кхатеят уронила руки, наклонилась и, подняв отброшенную тунику, молча попятилась, оставив Ракат стоять одну, со все еще поднятыми вверх руками.

Лунная танцовщица походила на бронзовую статую, искрящуюся серебром в свете лун. Кожа ее мерцала, словно глубокая вода. Золотистые пятна играли на высоких скулах. Луны сияли, обнажая ее грациозные плечи, полные груди, роскошные бедра.

Похититель диадемы восторженно ее рассматривал.

- Гер-я-моват шаниэф... - пробился сквозь упругое похлопывание ладоней глубокий голос Ракат. Она судорожно втянула голову, начала покачиваться. Отблески, словно зеркальные чешуйки, запрыгали по ее лоснящемуся от масел телу. Лунная танцовщица колотила ладонями по бедрам, на одном дыхании вытягивала песнопение, прищелкивала языком, выстукивала ритм босыми ногами по твердой, утрамбованной земле.

Голос, льющийся, как поток жидкого золота... Переливчатость блестящего в лунном свете тела... А позади - хлопающие по телу ладони, дыхание, с трудом прорывающееся сквозь зубы. И золотые голоса, сплетающие слова в серебряную лунную сеть.

Ладони ударили по бедрам. Быстрее, быстрее, быстрее, быстрее! Ноги вырисовывали свой узор на истоптанной траве. Быстрее, быстрее, быстрее, быстрее! Все учащеннее и учащеннее дыхание.

Настойчивее, настойчивее, требовательнее!!!

Требовательное завладело и голосом поющей...

Тишина звала...

Тишина стонала над сидящим похитителем диадемы.

А рядом мерцала сама диадема...

- Пусть свершится! Пусть свершится!

- Пусть свершится!

Поющая женщина, обратив в себя невидящий взгляд, завертелась волчком, в сложном ритме касаясь земли, переплетая узор этого ритма с узором плетущего песню голоса, под настойчивый ритм ударов ладоней.

-Ятфедарья: пусть это свершится!!!

...Звуки затихли с последним триумфальным: "Свершено!!!" Похититель диадемы тонкой струйкой выпустил воздух из горящих легких. Тело покалывало, словно его натерли грубой тканью. Тупая боль невидимым обручем сжимала голову. Он взглянул на лежащую возле него диадему - ее свечение странно пригасло. Он хотел коснуться ее, но обнаружил, что его руку мягко отводит в стороиу какая-то неведомая сила. Пораженный, он посмотрел иа колдуний.

Ракат, рухнувшая на холодную землю, дышала так тяжело, что была не в силах произнести что-либо. Она могла лишь с трудом отводить от лица липкие, пропитанные маслом волосы.

Н'Фрат схватила одну из свернутых туник и засеменила к обессиленной танцовщице.

- Накинь, Кати, - сказала она, - а то заболеешь...

Ракат устало улыбнулась:

- Спасибо, Н'Фри.

Кхатеят посмотрела вокруг.

- Дело сделано, - хрипло заключила она и дотронулась до похитителя, сидящего у ее ног: - Теперь отправляйся спать. Пойдешь обратно в свой чен. Утром тебя ждет работа.

Пожав плечами, вор поднялся. Его закачало, он почувствовал, что силы его покинули. Бросив взгляд на лежащую под тускнеющим светом лун диадему, о которой сейчас почти все забыли, он спросил:

- Почему так?

Кхатеят задумчиво посмотрела на него:

- Лучше тебе этого не знать, раб. Прими это как свою защиту. Ты жив, и останешься живым. Тебе повезло, и не старайся, чтобы повезло больше, чем ты этого заслуживаешь.