Искупление

Глава 1

Три года минуло с той поры, как Эдуарда и Марселу стали многодетными родителями. Детишки их уже заметно подросли. Марселинью исполнилось пять с половиной лет, Жуанинью и Алисии – четыре с половиной, а приемной Анжеле было около трех.

Вся эта пестрая компания требовала от Эдуарды и Марселу повседневных забот, любви и ласки, но они довольно легко и уверенно справлялись со своими родительскими обязанностями. Дети были им не в тягость, а в радость, и это ни у кого не вызывало сомнений. Все только удивлялись тем изменениям, которые произошли с Марселу и Эдуардой.

Она – прежде капризная, обидчивая, вспыхивавшая по любому поводу и не умевшая держать в узде свои эмоции, теперь была само спокойствие и рассудительность. Никто из детей никогда не слышал от нее гневного окрика или хотя бы раздраженной интонации. Даже когда им случалось расшалиться настолько, что они переворачивали в доме все вверх дном и няня не могла их унять, Эдуарда лишь делала страшные глаза, широко разводила руки и шла на детей с громким возгласом:

– А-а-а!.. Кого я сейчас поймаю?!

Дети тотчас же с визгом и хохотом бросались врассыпную, но убегали недалеко, потому что каждому хотелось, чтобы мамочка поймала его первым.

А Эдуарда, метнувшись то в одну, то в другую сторону, беспомощно разводила руками:

– Нет, никого не могу догнать! Эти дети бегают гораздо быстрее, чем я. Может, они меня поймают?

Это был главный поворот в игре, ради которого она затевалась и которого с нетерпением ждали все четверо малышей. Едва заслышав такой призыв, дети наперегонки бросались к любимой мамочке, облепляли ее со всех сторон, и счастливая Эдуарда, как хохлатка с широкими крыльями, обнимала своих чад всех вместе, целуя каждого в макушку, в носик, в лобик. А потом они, притихшие и обласканные, сидели, тесно прижавшись к маме, и слушали ее очередную сказку.

Не менее удивительным было и перерождение Марселу.

В этом любящем, заботливом, неистощимом на выдумки отце никто не смог бы узнать того эгоистичного, жесткого и суховатого бизнесмена, каким Марселу был еще не так давно. Многие, пытаясь объяснить такую метаморфозу, полагали, что в Марселу проснулся дремавший педагогический талант, и они, бесспорно, были правы. Но гораздо ближе к истине были те, кто считал, что в Марселу проснулась любовь, потому что только ей подвластно столь чудесное преображение.

С детьми Марселу вел себя примерно так же, как Эдуарда.

Стоило ему вернуться с работы, как малышня сразу же бросалась к нему со всех ног, а он приседал на корточки, позволяя детям взбираться на плечи, на руки, повисать у него на шее. А потом нес их всех на себе к широкому дивану, падал на него вместе с детишками, образуя кучу малу.

Навозившись вдоволь с отцом, дети наконец чинно усаживались вокруг него и наперебой рассказывали о том, что произошло с ними за день – во что играли, чему новому научились, – а также обращали к Марселу свои бесконечные «почему». И он с искренним интересом выслушивал каждого и терпеливо отвечал на все их вопросы.

– Папа, а ты где был сегодня? – спрашивал обычно Марселинью – самый старший и самый любознательный.

– Да, папа, расскажи, в какую работу ты работал! – подхватывали хором Жуанинью и Алисия.

И Марселу начинал с того, что объяснял им, как правильно следует говорить, а уже затем в доступной форме докладывал, где был и что видел, зачастую выдумывая какие-нибудь занимательные подробности, не существовавшие в действительности.

Ребятишки слушали его, затаив дыхание, с одинаково горящими глазенками, и в такие минуты Марселу казалось, что все четверо детей похожи друг на друга, как родные по крови братья и сестры.

Характеры у них, правда, были абсолютно разные, так же как и темпераменты.

Марселинью был мальчиком спокойным и уравновешенным. Он рано научился читать и очень неплохо рисовал – словом, пошел в папу Атилиу, чему тот был несказанно рад.

Жуанинью и Алисии больше нравились подвижные игры. Оба озорные и непоседливые, они то и дело затевали какие-нибудь проказы и, по шутливому выражению Марселу, представляли собой стихийное бедствие. Причем, когда родители или няня делали замечание одному из них, другой тотчас же вставал на его защиту и вступал в пререкания со старшими. А если один, падая, ушибал лоб или коленку, то ревели оба, да так громко, что на их ор сбегалась вся прислуга.

В таком поведении близняшек, конечно же, угадывались гены покойной Лауры, и это поначалу весьма раздражало и беспокоило Марселу. Он даже пытался воспитывать этих детей в большей строгости, нежели Марселинью.

– Я не хочу, чтобы они выросли такими же вздорными, как Лаура! – говорил он Эдуарде. – Мы с тобой просто не должны этого допустить! Ты, пожалуйста, будь с ними построже.

Эдуарда приходила в отчаяние от таких слов мужа. Ей было жалко и детишек, и Лауру, которая погибла, так и не увидев, как подрастают ее сын и дочь. Поэтому Эдуарда до хрипоты в голосе спорила с Марселу о методах воспитания.

– Жуанинью и Алисия – абсолютно нормальные дети, – твердила она. – Живые, подвижные. И все их проказы – от избытка энергии, а вовсе не от вздорности характера.

– Я это и сам вижу, – отвечал Марселу. – Но то, что сейчас нам кажется невинными шалостями, со временем может обернуться дерзостью и неуравновешенностью. Вспомни, какой была их мать…

– Их мать – я! И мне лучше знать, как воспитывать Алисию и Жуанинью! Поверь, я же их чувствую и понимаю всем сердцем. Они хорошие, добрые дети. Ласковые. Умненькие. И с ними – не соскучишься!

– Это уж точно! – добродушно улыбался Марселу.

– А то, что в них проявляется какая-то частичка Лауры, так это даже справедливо, – продолжала Эдуарда. – Нельзя же, чтобы человек ушел навсегда, не оставив никакого доброго следа. Ты вспомни, как меня сразу начинало колотить при одном упоминании о Лауре. Но после ее смерти эта неприязнь у меня прошла. И тебе надо разобраться в своих чувствах, а точнее – в своих комплексах!

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, кроме того, что сказала. Это твой комплекс, который ты должен изжить в себе, а не искать недостатки в Жуанинью и Алисии. Ведь ты до сих пор не можешь простить себе того вечера, когда пошел на поводу у Лауры и, уж извини, переспал с ней. Чувствуешь себя виноватым. Испытываешь досаду. И невольно переносишь ее на Жуанинью и Алисию.

Марселу вынужден был признать правоту жены.

– Какая же ты у меня тонкая и чуткая! – сказал он ей спустя некоторое время. – Лучше всякого психоаналитика разобралась в моих комплексах и помогла от них избавиться.

– Так мы же с тобой живем бок о бок столько лет! – улыбнулась в ответ она. – За это время уже можно научиться понимать друг друга. Как ты считаешь?

– Научиться понимать – можно, а вот изучить полностью – нельзя. Я в тебе до сих пор чуть ли не каждый день открываю что-то новое!

– И я в тебе – тоже! Наверное, так будет продолжаться всю нашу жизнь, и, по-моему, это замечательно!

– Да, это счастье, что мы с тобой нашли друг друга! – с нежностью произнес Марселу и поцеловал Эдуарду. – А дети у нас какие хорошие!.. Меня только Анжела немного беспокоит. Посмотри! Сегодня она подарила мне свой рисунок и пояснила: «Это я, а это – мой братик». Я спросил, как его зовут – Марселинью или Жуанинью, но она, как всегда, твердит одно и то же: «Просто братик». Неужели ей одиноко среди старших детей?

– Нет, это просто фантазия, – не разделила его беспокойства Эдуарда. – Я же тебе уже не раз объясняла. Она смотрит на Алисию и думает, что у каждой девочки должен быть брат-близнец, с которым можно было бы вот так же носиться по дому, кувыркаться и распевать песни, как это делает наша бойкая и шустрая парочка. Жуанинью и Алисия действительно чаще всего играют друг с другом, у них общие пристрастия. А Анжела больше тянется к Марселинью, но он все-таки значительно старше, и ему с ней иногда бывает скучно. Вот она и мечтает о братике, который бы подходил ей по возрасту.

– Так значит, ей все же одиноко?

– Нет. Анжела играет вместе со всеми. Старшие не обижают ее. Просто она во всем хочет подражать Алисии.

– Но она твердит о братике с тех пор, как научилась говорить. Может, нам надо взять еще одного мальчика – трехлетнего, специально для Анжелы?

Эдуарда внимательно посмотрела на Марселу и, убедившись, что он не шутит, решительно возразила:

– Ты представляешь, что говоришь? Это ж не игрушку купить! Трехлетний ребенок – уже вполне сложившийся человечек. Нет, детей надо брать на воспитание грудными, чтоб можно было их формировать по своему усмотрению. Ты не вздумай пообещать Анжеле, что «купишь» ей братика! Она подрастет еще немного и забудет об этой детской фантазии.

– Наверное, ты права, – согласился Марселу. – Дети в таком возрасте – все равно, что обезьянки. Вспомни, как они все стали повторять вслед за Марселинью: мама Элена и папа Атилиу!

Он засмеялся, припомнив, как все четверо приветствуют Элену и Атилиу, когда те приезжают в гости, бросаются им навстречу с криком: «Мама Элена и папа Атилиу приехали!» А когда видят входящих Мег и Тражану, то так же хором орут: «Дедушка и бабушка приехали!» И те не возражают, считая своими внуками всех четверых.

Бранка, которую дети тоже зовут бабушкой, однажды даже пошутила по этому поводу с некоторой обидой:

– Надо же, как Элена все устроила! Она им, значит, мама, а мы с Мег – бабки!

Эдуарда тоже засмеялась, догадавшись, о чем подумал ее муж.

С некоторых пор они научились понимать друг друга настолько, что зачастую могли обходиться и без слов.

Несмотря на то что у Бранки было трое родных внуков и двое приемных, она видела их довольно редко и как бы не считала своими. Возле детей Марселу постоянно хлопотали то Элена и Атилиу, то Мег и Тражану. А сына Леонарду вообще опекали три деда – Атилиу, Нестор и Педру, две бабушки – Сирлея и Элена, и одна прабабушка – Ленор.

Как-то Бранке довелось присутствовать на общем семейном празднике, устроенном в честь ее же дня рождения, так она весь вечер страдала от ревности и зависти, поскольку Элена, Мег. и Сирлея только и говорили, что о внуках. А Бранка в этом оживленном разговоре не могла и слова вставить.

После того вечера она и потребовала от Милены:

– Я хочу иметь своего внука! Ты должна мне его родить!

– Бранка, откуда этот тон? – усмехнулась в ответ Милена. – Что-то я давненько его не слыхала. Неужели ты выздоровела?

– Грех шутить над болезнью матери! – обиделась Бранка. – Ты стала очень черствой, Милена.

– Да я всегда была такой. По крайней мере ты так утверждала. И зачем тебе внук от черствой дочери? Не понимаю!..

– Перестань кривляться! Я имела в виду, что ты вся поглощена своим бизнесом и не замечаешь, как вокруг тебя страдают близкие люди.

– Это ты, что ли, страдаешь?

– Ну хотя бы и я! Думаешь, легко чувствовать себя инвалидом? Ты с утра до вечера на работе, Нанду – тоже. А я тут сижу одна с Зилой… Да еще и передвигаться нормально не могу… Мне бы внучонка на старости лет!..

Бранка не удержалась от слез, и Милене ее стало жалко.

– Я смотрю, ты и вправду раскисла, – произнесла она сочувственно. – Давай я снова отвезу тебя в клинику. Подлечишься там…

– Да при чем тут клиника? Я хочу, чтобы в нашем доме был ребеночек! Может, мне уже недолго осталось жить на свете.

– Ну вот, опять ты завела ту же заунывную песню, – расстроилась Милена. – Зила, принеси своей сеньоре успокоительные капли!

– Не надо, я их только что выпила! – остановила Зилу Бранка.

– Значит, скоро успокоишься, – заключила Милена. – А с внуком тебе все же придется подождать. Ты ведь знаешь: я кручусь как белка в колесе не из большой любви к бизнесу, а по необходимости. Вот встанем на ноги…

– Я слышу это уже три года!

– Но все это время я работала! У меня не было ни одного свободного дня. В такой ситуации не может быть и речи о беременности, родах, пеленках и памперсах.

– Все перечислила, кроме ребенка, – с горечью заметила Бранка. – Леу и Марселу тоже работают не покладая рук, однако ж это не мешает им радоваться собственным детишкам.

– Ты упустила одну мелочь: Леу и Марселу не вынашивали своих детей девять месяцев и не кормили их грудью.

– Но нельзя же все ставить в зависимость от бизнеса! Он может и не заладиться.

– Не каркай! У нас все получится! – уверенно заявила Милена. – А сейчас, извини, мне пора ехать в офис.

После ее ухода Бранка решила немного успокоиться за чтением утренней газеты. Но вместо успокоения получила лишь дополнительный удар в самое сердце: привычно раскрыв газету на той странице, где печаталась светская хроника, она увидела там огромную фотографию улыбающейся Изабел. Взгляд этой новоиспеченной светской львицы был устремлен прямо на Бранку и как бы говорил ей:

– Ну что, старая развалина? Сидишь, тоскуешь в одиночестве да в нищете?

– До нищеты мне, прямо скажем, далеко, – мысленно ответила ей Бранка. – И хотя я не роскошествую, но зато живу на честные деньги, заработанные моими детьми! А вот ты – воровка! И все твои бриллианты – ворованные!

Эта гневная отповедь, данная Изабел заочно, не принесла облегчения Бранке. Даже изорвав газету в мелкие клочья и выпив своего любимого мартини, она не смогла унять охвативший ее гнев и вновь всколыхнувшуюся в ней жажду мести.

– Гадюка! Змея подколодная! – лютовала в бессильной злобе Бранка. – Зила, ты видела эту наглую рожу в газете? Она теперь стала светской дамой!

А ожерелье у нее на шее – все еще то, украденное у меня и моих детей! Нет, зря я с ней не расправилась раньше! Духу не хватило… Но даже если б я устроила ей тогда автокатастрофу, Господь бы меня не наказал. Правда ведь, Зила?

– Господь сам с ней разберется, – проявила мудрость Зила. – А вы лучше постарайтесь не думать о ней. Хотите, я включу вам телевизор? Там сейчас идет интересный сериал. Очень хорошо успокаивает и отвлекает от дурных мыслей!

– Да? Ну ладно, включай…

Зила, которой не терпелось посмотреть очередную серию, тихо пристроилась за спиной у госпожи и устремила взгляд на экран, но Бранка не дала ей возможности сосредоточиться на перипетиях сюжета, вновь заговорив о ненавистной Изабел:

– Зила, ты же помнишь, какой богатой была семья Моту? И эта гадина всего нас лишила! Моя несчастная дочь не может завести ребенка, потому что вынуждена день и ночь работать. А воровка, видите ли, жирует и красуется в светской хронике!.. Господи, восстанови справедливость: разори Изабел, а Милене, наоборот, помоги в ее бизнесе, чтобы она поскорей родила мне внука!

Услышав эту импровизированную молитву, Зила отважилась дать еще один совет хозяйке:

– А может, вам стоит сходить в церковь, дона Бранка? Там помолитесь как следует, очистите душу и попросите Господа о милости.

– Ты на что намекаешь, Зила? – сердито вскинулась на нее Бранка. – На мои давние грехи? Да, я очень виновата перед Нанду. Но я тогда просто заблуждалась. Хотела убрать его с дороги Милены. И наверное, за это была наказана. Теперь вот живу у него в доме, можно сказать, ем его хлеб и мечтаю, чтобы Нанду стал отцом моего внука! Нарочно не придумаешь, правда?

– Это уж точно! – засмеялась Зила.

– Ты совсем обнаглела! Смеешься над госпожой? Где это видано! – беззлобно погрозила ей пальцем Бранка. – Будь я покрепче да посильней – уволила бы тебя!

– Если вы не сделали этого раньше, то теперь и подавно не сделаете. Вам будет скучно без меня!

– И все-то ты знаешь, нахалка! А вот скажи: Нанду и Милена действительно простили мне тот грех или просто терпят меня из милости? Как тебе кажется?

– Я думаю, простили, – без колебаний ответила Зила.

– Да? Ну, значит, меня и сам Господь простил! – сделала заключение Бранка. – И в церковь я не пойду. А лучше схожу к прорицательнице! Ты слыхала о такой знаменитой гадалке Консуэло? Она живет здесь, в Нитерое.

– Кто ж о ней не слыхал? – отозвалась Зила. – А что вы хотите у нее узнать?

– О, у меня к ней сразу несколько вопросов! – многозначительно произнесла Бранка, но раскрывать все свои секреты перед служанкой не стала. – Ты узнай ее телефон и запиши меня к ней на прием. А сейчас дай-ка я наберу номер Лидии.

Позвонив Лидии, Бранка уговорила ее прийти в гости, чтобы, как она выразилась, посекретничать по-родственному.

Заинтригованная Лидия ответила согласием, и вскоре Бранка уже делилась со сватьей своим тайным планом.

– Мне известно, что ты, так же как и я, давно мечтаешь о внуке, – начала она с самого главного. – И Нанду хочет ребенка. А Милена упирается. Ждет, пока ее фирма окрепнет. Но бизнес – штука рискованная. Состояние только потерять можно в одночасье, а наживается оно долго и трудно. Если, конечно, работать честно, а не воровать.

– Да, я Милене тоже говорила, что если бы мне вздумалось ждать, пока я разбогатею, то ни Сандра, ни Нанду так бы и на свет не появились. И Милене пришлось бы выходить замуж за кого-нибудь другого, – поддержала Бранку Лидия.

– Вот и я говорю: надо нам что-то делать!

– Но что?

– Давай сходим к гадалке Консуэло!

– А чем же она сможет нам помочь? – удивилась Лидия.

– Э-э, Консуэло многое может! Во-первых, пусть она скажет, чего мне ждать от моего позвоночника – поправлюсь я когда-нибудь или совсем слягу. А во-вторых, мы спросим ее, что нужно сделать для того, чтобы дела Милены наконец пошли в гору. Консуэло ведь дает советы даже очень крупным бизнесменам.

– Так почему бы Милене самой туда не сходить? – резонно заметила Лидия.

– Ты разве не знаешь мою дочь? Она ни за что на свете не пойдет к гадалке! Я ей уже как-то намекала, но она только посмеялась надо мной.

– Честно говоря, я тоже не люблю гадалок и даже боюсь их, – призналась Лидия.

– Но со мной-то ты пойдешь? Мне неловко идти туда одной. В прошлый раз мы ездили к Консуэло вдвоем с Эдуардой. И она сказала нам обеим то, о чем мы даже не подозревали. Но потом все это всплыло!

– Я могу с тобой сходить – ради наших детей и будущих внуков, – ответила Лидия. – Но где гарантия, что Милена прислушается к совету Консуэло, а не посмеется теперь уже над нами обеими?

– Я такой вариант предусмотрела, – хитровато усмехнувшись, подмигнула Лидии Бранка. – Мы будем действовать через Нанду! Расскажем все ему, а уж он пусть сам воздействует на Милену. У него это лучше выйдет, чем у нас.

– Ну ладно, раз ты все продумала, то я готова тебя поддержать, – дала свое согласие Лидия.

Глава 2

Антенор и Мафалда тоже тосковали о внуке и при каждом удобном случае уговаривали Сезара и Аниту вернуться обратно в Рио. В последнее же время они стали особенно настойчивы в своей просьбе.

– Луис не может ходить, вы возите его в коляске, нанимаете для этого няню, а лучше родной бабушки никто не сможет вынянчить внука, – говорила Мафалда по телефону. – Приезжайте, живите здесь. Ведь дом фактически пустует. Найдете для себя работу в Рио, а мы с дедом будем присматривать за Луисом. Доставьте нам такое удовольствие! Не лишайте нас радости на старости лет!

– Возможно, Луис скоро сам сможет ходить, – отвечал ей Сезар. – Ему ведь по исполнении трех лет предстоит еще одна сложная операция. Если она закончится удачно, то ваш внучок встанет на ножки!

– Ну тем более вам надо возвращаться домой! – гнула свое Мафалда. – Я буду выхаживать Луисинью после операции, потом буду учить его ходить! Возвращайтесь – хотя бы не ради нас, стариков, а ради собственного сына!

Этот аргумент оказался достаточно весомым для Сезара и Аниты. Поразмыслив как следует, они не стали продлевать свой контракт в Аргентине и начали готовиться к переезду в Рио-де-Жанейро.

Там они собирались открыть небольшую частную клинику по лечению бесплодия, но прежде им надо было отыскать в Рио хорошего специалиста, который бы сумел удачно прооперировать Луиса.

Старый друг Моретти вскоре нашел такого врача, и Сезар со спокойной душой перевез свое семейство в Рио.

Антенор и Мафалда были на седьмом небе от счастья. А Луисинью их просто очаровал! Симпатичный, смышленый, ласковый. Только глазки не по возрасту серьезные и даже немного печальные. Но когда он улыбался или о чем-то оживленно говорил – печаль исчезала без следа, а на ее месте вспыхивали живые озорные огонечки. В такие минуты Луисинью становился самым обычным трехлетним мальчишкой, и сердце Мафалды ликовало.

– Ему бы надо побольше играть с детишками, со своими сверстниками, – сказала она как-то Аните. – А то он иногда смотрит, как маленький старичок. Наверное, потому что его все время окружают взрослые.

– Нет, там, где мы жили, Луисинью играл с детьми, – возразила Анита. – Но тут есть свои сложности. Ребятишки потопчутся недолго возле его коляски, а потом начинают бегать, прыгать… В общем, ему пока трудно общаться с ними.

– Да, я понимаю, – горестно вздохнула Мафалда. – Бедный малыш! Сколько всего пережил, и сколько еще ему предстоит пережить!

– Мы очень надеемся на эту операцию, – сказала ей в утешение Анита.

– Дай Бог, чтобы она прошла успешно! – поддержала ее Мафалда. – А пока нам надо подумать, как лучше отметить трехлетие Луисинью. Мне хотелось бы устроить не столько взрослый, сколько детский праздник. Ты меня понимаешь?

– Да.

– Не станешь возражать, если мы позовем Эдуарду и Марселу с их детишками? Пусть Луисинью побудет в детской компании.

– Нет, я не возражаю, – ответила Анита. – А вот примет ли наше приглашение Марселу? Он ведь так и не помирился с Сезаром.

– Это как раз и будет хорошим поводом для их примирения. Марселу с тех пор очень изменился, стал намного мягче. Если он Элену простил, то на Сезара ему тем более не за что обижаться.

– Да, им нужно помириться, – согласилась Анита. – Чтоб окончательно снять с души Сезара этот камень.

Элена и Атилиу тоже получили приглашение на день рождения Луиса. А заодно Мафалда попросила их поговорить с Марселу и подготовить его к примирению с Сезаром. Охотно взяв на себя такую миссию, они и отправились в дом Марселу.

А там накануне произошло очень важное событие – по крайней мере таковым его считали дети: по дороге домой Марселу подобрал щенка, который, перебегая улицу, угодил прямо под колеса машины.

Резко затормозив, Марселу уложил потерпевшего на сиденье и повез его в ветеринарную лечебницу. Бедняга всю дорогу истово визжал, но травма, к счастью, оказалась не тяжелой – перелом передней лапки. Песику сделали укол, наложили гипсовую повязку, и он вполне успокоился, лишь тихонько поскуливал, с благодарностью глядя на доктора.

Там же, в клинике, специалистами были установлены порода щенка – смесь пуделя с дворнягой, и его возраст – примерно один год.

Увидев у папы на руках настоящую живую собачку – черненькую, в кудряшках, дети обрадовались так, как не радовались ни одной самой дорогой игрушке. Тотчас же принялись ласкать песика, кормить, стали придумывать ему имя.

Марселинью, как самый взрослый и рассудительный, объяснил брату и сестрам, что надо поочередно произносить разные имена, и на какое-нибудь из них пес обязательно откликнется.

Младшие согласно закивали головками, но о какой-либо очередности в этой компании не могло быть и речи: все загалдели хором, причем каждый хотел докричаться до щенка первым и для большей убедительности теребил того за уши или тыкал ему пальчиком в мордашку. Пес стал боязливо уворачиваться от этой шумной ребятни, у которой неизвестно что на уме.

И тогда Марселинью крикнул громче всех:

– Тише! Замолчите!

Малышня послушно умолкла, а он произнес уже без крика:

– Не надо его дергать. Отступите все на шаг. Когда дети оставили щенка в покое, Марселинью тихонько окликнул его:

– Антонью!.. Посмотри на меня.

И пес, как по команде, повернул к нему голову.

Вполне вероятно, что он отозвался на голос, а вовсе не на имя, но это уже не имело никакого значения.

– Папа! Мама! Его зовут Антонью! – закричали все четверо, включая и Марселинью.

– По-моему, прекрасное имя, – сказала Эдуарда. – А сейчас мы будем мыть Антонью с шампунем. Я приготовила для него ванну.

– Лапку… нельзя!.. – пролепетала встревоженная Анжела, но Эдуарда успокоила ее:

– Конечно, больную лапку мы не будем трогать. А все остальное помоем. Антонью ведь жил на улице и там испачкал свою шубку. Кстати, вы тоже хорошенько вымойте руки с мылом.

– А где он будет спать? – не отставала от матери Анжела. – Можно, я отдам ему кроватку Мальвины? Она не обидится.

– Антонью будет спать со мной! – как всегда, хором выкрикнули Жуанинью и Алисия.

– Нет, – твердо произнес Марселу. – Дети должны спать в своих кроватках, куклы – в своих, а для Антонью мы выделим специальный коврик.

…Едва выйдя из машины, Элена и Атилиу услышали звонкие детские голоса, доносившиеся из «лягушатника», под который Марселу переоборудовал часть бассейна. Дети любили свой маленький бассейн и все четверо очень рано научились плавать.

А сейчас они плескались там с особым удовольствием, потому что вместе с ними в воду прыгнул и Антонью, не захотевший в одиночестве сидеть на суше. Он смешно фыркал и греб тремя лапками, а травмированную, в гипсовой повязке, держал над поверхностью воды. Это и забавляло ребятишек.

– Какой он умный! – восхищались они на все голоса. – И как хорошо плавает!

Потом кто-то из них первым увидел маму Элену и папу Атилиу, и вся ватага помчалась им навстречу. Последним ковылял на трех лапах Антонью.

Вдоволь наигравшись с детьми и уложив их спать, Элена и Атилиу заговорили наконец с Марселу и Эдуардой о возвращении Сезара, а также об опасениях Аниты.

Марселу в ответ сказал, что давно уже не питает никакой неприязни к Сезару, и более того – сочувствует ему в связи с болезнью ребенка.

– Безусловно, мы придем на день рождения мальчика, – пообещал он. – Только надо подготовить наших сорванцов, чтобы они как-нибудь случайно его не обидели.

В гости к Сезару семейство Марселу отправилось в полном составе, включая и травмированного Антонью. Последний удостоился такой чести благодаря Анжеле. Это она предложила:

– Давайте покажем Луису Антонью. У него тоже больная ножка…

Трехлетняя Анжела не сумела внятно выразить свою мысль, но Эдуарда поняла, что хотела сказать ее младшая дочь: она верно рассудила, что незнакомый мальчик Луис почувствует себя увереннее, когда увидит щенка с больной лапкой, которого все любят и с которым играют, несмотря на его увечье.

– Анжела на удивление чуткая девочка! – восхищенно заметила Эдуарда в разговоре с Марселу. – Не всякий взрослый додумался бы до такого, как она в свои три года. Мне, например, даже в голову бы не пришло поддержать ребенка Сезара таким образом.

– А меня это не восхищает, а, наоборот, пугает, – признался Марселу. – Потому что Анжела продолжает искать братика! Когда я сказал, что Луису исполняется три года, но он не умеет ходить и передвигается в инвалидной коляске, все стали спрашивать про эту самую коляску – большая она или маленькая, похожа ли на машину, есть ли у нее руль? А Анжела, знаешь, что сказала? «Мне тоже скоро будет три года. Может, он – мой братик?» Я думаю, нам все же надо показать ее хорошему психоаналитику.

– Я же не так давно говорила с врачом, – напомнила ему Эдуарда. – Он считает, что Анжела вкладывает в слово «братик» не буквальный смысл, а какой-то свой, детский, одной ей понятный. Родная душа, сверстник, мальчик, с которым можно было бы дружить, или что-то вроде этого… Так дети мечтают о какой-нибудь определенной игрушке, и тут нет ничего маниакального.

– Но почему она мечтает о мальчике, а не о девочке? Это было бы более логично.

– А почему одни дети умоляют родителей купить им машинку, а другие – щенка? Какая в этом логика?

– Да элементарная! У первых проявляется врожденное пристрастие к технике, а у вторых – к животным. Но что означает это пристрастие Анжелы – абсолютно непонятно.

– Ничего, со временем поймем, – благодушно заключила Эдуарда.

Марселу же про себя решил внимательно понаблюдать за дочерью во время их визита к Сезару. Как она прореагирует на Луиса – своего сверстника? Может, Анжела и впрямь мечтает подружиться с мальчиком ее возраста, но в подражание Алисии называет его братиком?

Размышляя таким образом, он надеялся в скором времени развеять свою тревогу относительно младшей дочери, однако ее поведение в доме Сезара привело в смятение не только Марселу, но и всех, кто присутствовал на том дне рождения, исключая, конечно, детей.

Едва увидев Луисинью, Анжела пошла на него как завороженная, и он тоже подался всем тельцем ей навстречу.

Они припали друг к дружке и обнялись, как обнимаются взрослые люди после долгой разлуки.

Все вокруг замерли, пораженные увиденным. Даже дети, почувствовав необычность происходящего, молча наблюдали за сестрой и незнакомым им мальчиком.

Когда же Луис и Анжела выпустили друг друга из объятий и, счастливые, обернулись к своим папам и мамам – те и вовсе ахнули: дети были похожи как две капли воды!

Не веря своим глазам, взрослые продолжали безмолвствовать, а Анжела произнесла громко и радостно:

– Вот мой братик! Я его нашла!

От этих слов у Сезара и Аниты мурашки пробежали по коже: обоим ведь было известно, что эта дочка Эдуарды и Марселу – приемная. Более того, они знали, что девочку в их семью кто-то подбросил. Неужели?..

Переглянувшись украдкой, они поняли, что оба думают об одном и том же.

А все остальные наконец обрели дар речи и стали обсуждать это странное сходство двух детей, не связанных кровным родством.

– Они схожи между собой даже больше, чем Алисия и Жуанинью! – с изумлением отметила Мафалда.

– Чудеса природы! – недоуменно развел руками Антенор, и его объяснение этого невероятного факта оказалось единственно приемлемым в данной ситуации. Ничего другого никто не мог и предположить.

А дети в это время уже окружили Луиса и даже усадили рядом с ним Антонью. То, что Анжела нашла своего братика, их нисколько не взволновало. Они давно привыкли к подобным фантазиям сестры и сейчас восприняли это как некую игру. Значительно больший интерес для них представляли Луис и его коляска, которую они смогли теперь не только увидеть, но и потрогать руками.

Гости между тем вспомнили о подарках и преподнесли их Луисинью.

Затем Мафалда пригласила всех к столу, виновника торжества пересадили на специальный стульчик, и Анжела тотчас же устроилась рядом с ним. К их необъяснимому сходству все понемногу привыкли, и праздник вошел в свое естественное русло.

Заметно напряженными оставались только Анита и Сезар. Улучив подходящий момент, они уединились, и Анита сказала мужу:

– Я на днях видела в местной газете фотографию Изабел. Она сейчас живет в Рио.

– Я тоже видел. И подумал: хоть бы судьба не свела нас с ней вновь – по закону подлости. А сейчас думаю, что нам надо узнать некоторые подробности об Изабел и главное – о ее дочке.

– Ты читаешь мои мысли.

– В такой ситуации это нетрудно, – грустно усмехнулся Сезар.

Потом, обсуждая с Эленой и Атилиу проект своей будущей клиники, он попросил их поточнее вспомнить, как и когда была найдена Анжела.

– Тебе не дает покоя это сходство? – спросил Атилиу.

– Да. Может, мать или отец девочки – какой-нибудь мой дальний родственник, о существовании которого я даже и не знаю, – нашел отговорку Сезар.

– Девочку подбросили Эдуарде в Ангре прямо к порогу, – стала вспоминать Элена. – Лежала она там, видимо, недолго – даже описаться не успела.

– И никакой записки при ней не было?

– Нет. По виду мы определили, что ребенку не больше месяца. Но когда оформляли удочерение, то в документах записали, что Анжела родилась в тот день, когда ее нашли.

– И когда же это было? – с плохо скрываемым волнением спросил Сезар.

– Три года назад. Через месяц мы тоже будем отмечать трехлетие Анжелы.

Их беседу прервала заглянувшая в кабинет Эдуарда.

– Извините, но мы уже собрались ехать домой, – сказала она. – Я зашла попрощаться с Сезаром.

– Почему так рано? – отозвался он. – Мы с тобой даже не поговорили как следует.

– Дети устали. Хотят спать.

– Так уложи их здесь! Пусть они поспят, а мы еще какое-то время пообщаемся.

– То же самое мне предлагала Анита. Но я считаю, что на сегодня у них и так достаточно впечатлений. Особенно у Анжелы. Да и Луиса пора оставить в покое: он же не привык к такому нашествию гостей.

А мои озорники его уже совсем замучили своими бесконечными играми.

– Эдуарда права, нам всем пора домой, – поддержала дочку Элена. – Спасибо за чудесный праздник. Ждем вас у себя в следующие выходные.

– Боюсь, сейчас будет много реву, когда стану отрывать Анжелу от ее «братика», – поделилась своими опасениями Эдуарда.

– Ничего, мы как-нибудь отвлечем ее внимание, – пообещал Атилиу.

Войдя в гостиную, они увидели, что Анжела по-прежнему сидит возле Луиса и что-то ему рассказывает. А он, уставший и полусонный, слушает ее, почесывая за ушком.

– Луисинью, оставь в покое родинку! – сделала ему замечание Анита и пояснила гостям: – Он, когда хочет спать, неосознанно теребит родинку за ушком. И несколько раз уже расчесывал ее.

– Боже мой! У него тоже есть родинка за ушком? – испуганно воскликнула Эдуарда. – За левым?..

– Да… – растерянно ответила Анита.

– Ну это уже просто какая-то мистика! – огорчилась Эдуарда. – Дай-ка я посмотрю. Луисинью, поверни головку… Невероятно! Я не знаю, что и думать… У Анжелы родинка на том же месте, и она так же почесывает ее перед сном… Ты что-нибудь понимаешь, Анита?

– Н-нет…

Эдуарда была так ошеломлена и напугана увиденным, что выпалила сгоряча:

– Если бы я с детства не знала Сезара и не была хорошо знакома с тобой, то могла бы подумать, что это вы подбросили мне свою дочь!

– Эдуарда, опомнись! Тут же дети! – одернула ее Элена. – Пойдем, тебе надо успокоиться. Марселу, Атилиу, дайте детям попрощаться с Луисом и ведите их к машине!

Как и предполагала Эдуарда, Анжела не хотела расставаться с «братиком», и Марселу смог увести ее, лишь пообещав, что Луис очень скоро приедет к ним в гости вместе с папой и мамой.

В дороге дети сразу же уснули, а Марселу и Эдуарда стали взволнованно обсуждать случившееся.

– Такое ощущение, будто они действительно родные брат и сестра, двойняшки! – недоумевал Марселу. – Как это можно объяснить? Конечно, я слышал, бывают всякие двойники. Но чтобы даже родинки совпали!.. И почему именно у наших детей? Судьба словно нарочно сводит нас опять с Сезаром!..

– А при чем тут Сезар? – обиделась Эдуарда, уловив в словах мужа некий укор. – Он так же ошеломлен, как и мы с тобой. И Анита в полной растерянности… Я завтра пойду в библиотеку, соберу всю литературу про двойников. Больше мне по крайней мере ничего не приходит в голову.

– А меня, наоборот, осенила одна простая мысль, лежащая, в общем, на поверхности! Что, если Луис – тоже приемный сын, только Анита и Сезар это скрывают?!

– Ну, это совсем уже из области фантастики, – скептически промолвила Эдуарда. – Во-первых, зачем бы им нужно было скрывать, что они усыновили ребенка? А во-вторых, как такое могло случиться, чтобы одного из близнецов подбросили нам, а другого отвезли аж в Аргентину?!

– Да, я совсем забыл, что Сезар и Анита жили тогда в Аргентине, – признал свою неправоту Марселу.

– Знаешь что? Давай вообще постараемся об этом не думать, иначе мы сойдем с ума, – предложила Эдуарда, и Марселу с ней согласился.

А Элена и Атилиу, ехавшие в другой машине следом за ними, вели примерно такой же диалог.

– Меня очень смущают родинки, – говорил Атилиу. – Это ведь похоже на родовой знак! Ты давно знаешь семью Сезара. Не припомнишь, была ли у кого-нибудь из его родственников подобная родинка за левым ухом?

– Я никогда не приглядывалась к ним настолько, чтобы замечать такие детали, – отвечала Элена.

– И все же, что-то тут не так, – продолжал размышлять вслух Атилиу. – Многовато всего для простого совпадения. Тебе так не кажется?

– Многовато… Но я согласна с Антенором: в природе всякие чудеса случаются.

– А я бы все-таки посоветовал тебе поговорить с Сезаром откровенно. Вас многое объединяет… Может, он откроет какую-то тайну?

– Атилиу, тебе опять мерещатся тайны? – укорила его Элена.

– Ну прости, я не хотел сделать тебе больно, – повинился он. – Хотя… В тот раз мне вовсе не померещилось… Тайна действительно существовала.

Ладно, я поговорю с Сезаром, – пообещала Элена. – Но мне кажется, для него это такая же загадка, как и для нас.

После отъезда гостей Анита и Сезар уединились в своей комнате и стали думать, что им следует предпринять в сложившейся ситуации.

– Я почти не сомневаюсь: это девочка Изабел, – сказала Анита. – И значит, нам надо как можно скорее уезжать из Рио. Теперь уже – навсегда!

– Подожди, не горячись, – проявил рассудительность Сезар. – Сначала надо узнать, есть ли у Изабел дочка. Сейчас я позвоню в редакцию той газеты или, еще лучше – покопаюсь в Интернете. Изабел теперь – лицо известное… В крайнем случае – найму частного детектива.

– Мы должны осторожно наводить справки, чтобы не навлечь на себя подозрения, – заметила Анита.

– Тогда начнем с Интернета.

Включив компьютер, Сезар быстро получил справку об Изабел, но в ней не было никаких сведений о детях.

– Звони в сыскное агентство! Прямо сейчас! – теряя всякое терпение, промолвила Анита. – Представишься детективу тайным воздыхателем миллионерши. Скажешь, что влюбился в нее и хотел бы узнать всю ее подноготную: замужем ли она, есть ли дети…

– Да сыщику все равно, из каких побуждений я интересуюсь Изабел. Для него важен только гонорар.

– Нет, на всякий случай нужно себя обезопасить, – возразила Анита. – Если детектив что-то заподозрит, то вполне сможет продать тебя Изабел, чтобы получить еще большие деньги. А сумасшедший поклонник – явление достаточно распространенное, и тут сыщику не за что будет зацепиться.

– Ты меня убедила, – сказал Сезар. – Только сумею ли я достоверно сыграть эту роль?

– Сумеешь! Вспомни, ради чего ты это делаешь, и у тебя все получится.

Частный детектив, к которому обратился Сезар, предоставил ему исчерпывающую информацию уже на следующий день: Изабел не замужем и в браке никогда не состояла, детей у нее нет и никогда не было.

– Господи, и зачем мы только сюда переехали? – зарыдала в голос Анита. – Изабел живет здесь, оба ее ребенка – тоже здесь. Когда-нибудь это обязательно всплывет наружу! Нам надо срочно уезжать отсюда!

– Но как мы объясним столь поспешный отъезд родителям? И Марселу с Эдуардой поймут, что это бегство, и станут докапываться до истины. А кроме того, я уже договорился с доктором об операции…

Давай все же проведем ее здесь и подождем, пока Луисинью немного поправится. А потом скажем всем, что нам не удалось открыть собственную клинику и мы опять уезжаем за границу по контракту.

Анита согласилась с доводами мужа, но на сердце у нее по-прежнему было очень неспокойно.

Глава 3

Отправляясь к престижной гадалке в компании Лидии, Бранка с грустью думала о том, что ее нынешняя спутница, конечно же, не утонченная Эдуарда, с которой они приходили к Консуэло в прошлый раз. И те, кто прикатил сюда на роскошных лимузинах, не без злорадства отметят, как низко опустилась Бранка в своем социальном статусе. Думать об этом было неприятно, и потому она решила развлечь себя разговором с Лидией:

– Напрасно ты не записалась на аудиенцию к Консуэло. Видишь эти шикарные автомобили? На них приехали такие богачи – не чета нам! Однако ж они не гнушаются советами Консуэло.

Лидии надоели эти напрасные уговоры, и она решила положить им конец:

– Бранка, я же не спрашиваю у тебя, сколько денег ты выложишь за этот визит. Но догадываюсь, что много. Поэтому мне дешевле обойдется жизнь без предсказаний. Я согласилась тебя сопровождать, и только.

– Ну прости… Я не настаиваю… Подождешь меня в холле. А я тебе потом все расскажу!

Консуэло встретила Бранку с такой же профессиональной приветливостью, как и в прошлый раз:

– О, рада вас видеть! Вы у меня, кажется, уже бывали?

– Да. И вы сказали тогда много такого, о чем я и не подозревала. Спасибо вам.

Ободренная таким началом, Консуэло спросила еще более ласково:

– Гадать будем на картах? Или по руке?

– На картах. Как в прошлый раз, – ответила Бранка. – Меня интересуют собственное здоровье и бизнес моей дочери.

– На дочь надо будет гадать отдельно, – предупредила Консуэло, и Бранка верно поняла ее намек:

– Конечно, я заплачу вдвойне!

– Тогда начнем с вас, если не возражаете. Бранка согласно кивнула, и Консуэло приступила к гаданию.

Разложив карты, она довольно долго смотрела в них и наконец заговорила, перейдя на более доверительный и одновременно покровительственный тон.

– Вот что я тебе скажу, моя милая: на сердце у тебя – змея. И все твои беды – от этой змеи.

– Что это значит? – испуганно спросила Бранка.

– Змея – это дурная и злая женщина. Вот она! – Консуэло ткнула пальцем в даму пик. – Видишь?

– Да. В прошлый раз было то же самое. Эта змея подкараулила меня и разорила всю мою семью. Неужели мне еще надо ждать от нее каких-то гадостей?

– Это не обязательно может быть та же дама, – пояснила Консуэло. – Я могу только сказать, что данное лицо – женского пола. А еще точнее – просто змея.

– И чем же она мне угрожает?

– Своим существованием. Все твои беды кончатся, и здоровье твое поправится, когда ты убьешь эту змею.

– Господи! Я не способна на убийство! Как вы можете советовать мне такие ужасные вещи?

– Когда я говорю «убить змею», это означает: победить зло. Ты должна найти в себе силы, чтобы повергнуть своего врага и восстановить справедливость. Теперь понятно?

– Да. Я думаю, речь идет все-таки об Изабел – той подлой воровке. Но как же я смогу с ней управиться, если она – богатая и здоровая, а я – нищая и больная?

– Есть один крестовый король, который тебе поможет одолеть эту змею.

– Что вы говорите! – изумилась Бранка. – Кто же это? Я не знаю такого короля. Нельзя ли про него рассказать подробнее?

– Он как-то связан с тобой и с этой змеей. Очень тесно связан. Возможно, даже родственными узами или – брачными, потому что вместе с ним постоянно выпадают и дети.

– Дети?! – эхом повторила Бранка. – Значит, это Арналду, мой муж. Он действительно был любовником той воровки… Но как же я могу рассчитывать на его помощь, если он умер?

– Значит, это другой мужчина, ныне здравствующий, – уверенно заявила Консуэло. – Не исключено, что это муж той самой пиковой дамы.

– Да у нее мужа отродясь не бывало! Только любовники, которых она обирала до нитки и потом бросала. Одним из них был мой несчастный покойный муж. Она его, можно сказать, и в могилу свела – вместе со своим другим любовником. Тот помог ей окончательно разорить нашу семью.

– Так может, это и есть тот самый король, раз он связан с вами обеими? – высказала предположение Консуэло.

– Может, – не слишком уверенно поддержала ее Бранка. – Только при чем же тут дети?

– Мне трудно сказать более точно. Я только вижу рядом с ним двоих детей – девочку и мальчика.

– Дети маленькие? – попросила уточнить Бранка.

– Опять же, трудно сказать. Но по крайней мере не взрослые.

– Так, может, этот прохвост потом женился и завел двоих детей? – стала фантазировать Бранка. – Такое может быть?

– Всякое может быть, – уклончиво ответила Консуэло. – Ты хорошенько обдумай все, что я тебе тут говорила, и сама все поймешь.

– Боюсь, я ничего не пойму, – упавшим голосом произнесла Бранка. – Змея, король, дети… У меня голова идет кругом! Может, вы кратко повторите все сначала – что меня ждет и что мне следует сделать, чтобы обезопасить себя и свою семью?

– Хорошо, я повторю, – любезно согласилась Консуэло. – Итак… Некая змея, или злая женщина, доставила и продолжает доставлять тебе множество неприятностей. Из-за этого ты и болеешь. Но тебе надо собраться с силами и нанести решающий удар по той змее. Помни, что у тебя есть надежный союзник – крестовый король с двумя детьми. Обратись к нему, и он тебе поможет.

– Но если это бывший сообщник змеи, то он не мне, а ей поможет!

– Нет, я четко вижу, что он – твой союзник! – повторила Консуэло. – И у него есть свои мотивы к тому, чтобы уничтожить змею.

– Так что, я должна его сама разыскать?

– Ты вольна поступать, как тебе захочется. Это лишь мой совет.

– Спасибо. Я за ним и пришла. Вот только бы знать, кого искать!

– Повторяю еще раз, – уже заметно теряя терпение, произнесла Консуэло. – Этого мужчину что-то объединяет с тобой, со змеей и с двумя детьми.

Возможно, дети и заставляют его стать твоим союзником.

– Ладно, спасибо. Я поняла. Дай Бог, чтобы тот, о ком я думаю, за это время успел обзавестись детьми!.. А теперь скажите, может ли моя дочь рассчитывать на успех в бизнесе?

Очевидно, Бранка своей непонятливостью слишком утомила гадалку, потому что на сей раз Консуэло быстренько разложила карты и вынесла короткий вердикт:

– Успехи твоей дочери будут напрямую зависеть от того, сумеешь ли ты победить змею. Все! – устало откинувшись на спинку кресла, она дала понять Бранке, что разговор окончен и никаких вопросов больше задавать не следует.

В тот же миг перед Бранкой как из-под земли выросла ассистентка и молча предъявила ей счет. Выложив двойную таксу, Бранка покинула помещение.

В холл она вошла пошатываясь, и Лидия, быстро вскочив с места, подхватила ее под руку.

– Спасибо… – через силу улыбнулась Бранка. – У меня голова кружится… Поедем со мной! Поможешь мне кое в чем разобраться…

Вернувшись домой, она велела Зиле приготовить два бокала мартини и посоветовала Лидии:

– Выпей! А то на трезвую голову тут не разберешься.

– Консуэло сказала тебе что-то плохое? Напророчила беду?

– Нет, к счастью обошлось без этого. Но она задала мне головоломку! Представляешь, я должна уничтожить змею, чтобы моя болезнь отступила и у Милены дела пошли в гору.

– Боже, какие страсти! – перекрестилась Лидия. – И ты веришь в эту чушь?

– Верю! Потому что речь, похоже, опять идет об Изабел.

– О той самой, про которую Консуэло нагадала тебе в прошлый раз?

– Да. Изабел и есть змея.

– Но как же ты ее уничтожишь, если она, считай, уничтожила тебя?

– Вот видишь, какая ты умная, – сразу все поняла в иносказательном смысле! – восхитилась Бранка. – А я так в первый момент подумала, что она советует мне убить Изабел. Честное слово! Прямо похолодела вся, когда такое услышала. Зато в тебе я не ошиблась! Вдвоем с тобой мы быстро размотаем этот клубок!

– Нет, я в таких делах мало что понимаю, – стала отказываться Лидия. – Не впутывай меня…

– А ты выпей еще! Зила, принеси нам снова по бокальчику!

– Нет-нет! – вскочила с места Лидия. – С меня хватит! Я этот еле допила: он слишком крепкий и горький.

– Это с непривычки, Лидия!

– Боже меня упаси привыкнуть к такому зелью! Мало я с Орестесом намаялась?

– Но он же теперь вроде не пьет.

– Сейчас не пьет, а надолго ли его хватит – неизвестно.

Лидия тяжело вздохнула, и Бранка прониклась к ней сочувствием.

– Ладно, Зила, сделай только один мартини. А Лидии принеси шампанского! Ты же наверняка любишь шампанское? – обратилась она теперь уже к Лидии. – Ну признайся! Я угадала?

– Угадала… – ответила та, смущенно потупив взор.

– До чего же мне приятно с тобой общаться! – призналась Бранка. – Я знаю, ты меня не слишком любишь. И правильно делаешь!.. Но я ценю в тебе искренность и порядочность! Еще совсем недавно у меня было много подруг. И где они все теперь? Обанкротившаяся Бранка им не нужна…

– Ну и не о чем сожалеть, – попыталась приободрить ее Лидия. – У тебя есть дети, внуки… Кстати, когда же нам ждать внука от Милены? Ты спросила об этом у Консуэло?

– А все тогда же: когда убьем змею! – расхохоталась Бранка.

Лидия тоже засмеялась и спросила:

– А Консуэло не сказала, как это можно сделать?

– Нет. Представляешь, какая мерзавка? Взяла такие деньги и ничего конкретного не сказала! – продолжала хохотать Бранка.

– Я ж говорила тебе: зря выброшенные деньги…

– Нет, – внезапно переключившись на серьезный тон, возразила Бранка. – Самое главное она мне все-таки открыла: я должна каким-то образом разорить Изабел и отдать эти деньги Милене! Тогда и моя нервная система успокоится, и Милена сможет родить нам внука. Консуэло говорит иносказательно, но точно!

– Я, не будучи гадалкой, могла бы тебе сказать: отбери у Изабел свои деньги и отдай их Милене. Но у меня, в отличие от Консуэло, есть совесть. Я ведь знаю, что это невозможно сделать.

– И я так думала! А Консуэло утверждает, что это не только можно, но и нужно сделать. Она подбросила мне одну подсказку.

– Это уже интересно! – оживилась Лидия.

– Интересно, только я не знаю, как этим воспользоваться. Консуэло сказала, что мне может помочь мужчина, по всем приметам похожий на Сейшаса.

– Она описала его внешность?

– Нет. Но сказала, что он как-то связан со мной и с Изабел. Я сначала подумала об Атилиу, который одно время был моим, а потом ее любовником. Но Атилиу – совсем как ты. Он скажет: не впутывай меня в эти интриги. И к тому же у него двое сыновей, а у того мужчины – сын и дочка.

– Подожди. Я ничего не понимаю, – остановила ее Лидия. – Ты говорила о каком-то Сейшасе, потом о любовниках, потом о детях…

– Насчет детей я и сама ничего не понимаю. Но кроме Атилиу и Арналду, царство ему небесное, с Изабел и со мной связан только Сейшас. Меня он обворовал – вместе с Изабел, – а с ней еще и спал.

– Господи! И этот спал! – возмутилась Лидия. – У меня такое впечатление, что в бывшем твоем кругу все друг с другом переспали.

– Ты не далека от истины, но речь сейчас не о том. Мне надо разыскать этого Сейшаса и узнать, есть ли у него сын и дочка. А он, я слышала, живет теперь где-то за границей.

– Постой, а это не тот Сейшас, которого Нанду когда-то спас?

– Тот самый! После этой катастрофы он и переселился за границу. Только я не знаю, в какую страну.

– А ты порасспроси о нем Нанду, – посоветовала Лидия. – Я помню, он как-то говорил, что этот Сейшас в благодарность за спасение перечисляет деньги в Общество спасателей.

– Это ценная идея! – воскликнула Бранка. – Спасибо! И что бы я без тебя делала?

– Да перестань ты меня нахваливать! – смутилась Лидия. – Может, Нанду и не знает, где живет этот Сейшас.

– А я ему прямо сейчас позвоню и спрошу, – не растерялась Бранка.

Нанду ответил ей, что Сейшас по-прежнему вкладывает деньги в производство оборудования для спасателей, а живет он в Италии.

– Сейчас Нанду отыщет римский телефон Сейшаса и позвонит нам, – сообщила Лидии Бранка.

– Ну вот видишь, как все быстро получилось! – обрадовалась Лидия.

А Бранка, наоборот, пришла в уныние.

– И что я буду делать с этим телефоном? Позвоню в Рим и спрошу Сейшаса, не обзавелся ли он сыном и дочкой? А потом еще предложу ему вместе со мной наказать Изабел? Да Сейшас сочтет меня сумасшедшей!

– Вполне возможно, – согласилась Лидия. – А если бы он жил здесь, в Рио, как бы ты с ним говорила?

– Ну, тогда бы я точно знала, есть ли у него дети. И осторожно, окольными путями, через третьих лиц выведала бы, как он сейчас относится к Изабел. Она ведь его тоже надула! Но захочет ли Сейшас ввязываться в борьбу с ней спустя столько лет?

Лидия глубоко задумалась и через какое-то время предложила:

– А что если так прямо все ему и рассказать – про гадалку, про детей, про возможность поквитаться с Изабел? Позвони и скажи! Что ты теряешь? Если он не захочет тебе помогать, значит, Консуэло имела в виду не его, а какого-то другого мужчину.

– Ты гений, Лидия! Дай я тебя поцелую! – бурно отреагировала Бранка. – А еще прибеднялась, будто ничего не смыслишь в интригах!

– Да какие ж тут интриги? – обиделась Лидия. – Я ведь предлагаю не козни строить, а действовать открыто, можно сказать, в лоб!

– Ты все-таки чистый человек, Лидия! – восторженно произнесла Бранка. – А меня эта светская суета сильно испортила…

Последние два года Сейшас обитал в пригороде Рима. Содержал небольшую юридическую контору, тем и жил.

С Бразилией его связывали только не слишком приятные воспоминания, которые он старался гнать от себя, едва они накатывали на него, и редкие деловые контакты, обусловленные скромными инвестициями в фонд спасателей.

Ни с кем из прежних знакомых Сейшас отношений не поддерживал и потому был крайне удивлен, услышав в трубке голос Бранки.

– Алло! Сейшас? Привет! – произнесла она так, будто они расстались вчера. – Как поживаешь? Что у тебя новенького?

– Бранка, я рад тебя слышать, – из вежливости сказал он, – только объясни, чем вызван твой звонок.

– Да вот, вспоминаю старых друзей-приятелей. Ты ведь в свое время немало потрудился на нашу фирму.

– Бранка, если ты имеешь в виду «прощальную гастроль» Изабел, то я в эту аферу вляпался по глупости и пострадал от нее не меньше тебя. Так что не надо ворошить прошлое. Ни одного реала, украденного в фирме Моту, за мной не числится. А все претензии на сей счет можешь предъявлять Изабел.

– Ты меня не понял. Я звоню тебе вовсе не с претензиями. Просто хотела узнать, как складывается твоя жизнь. Ведь мы с тобой в некотором роде – товарищи по несчастью. Удалось ли тебе оправиться от удара? Может быть, ты женился, завел детей?

– Бранка, я слишком хорошо тебя знаю и никогда не поверю, что ты можешь звонить на другой континент из праздного любопытства. Говори прямо: зачем я тебе понадобился?

По сути, Сейшас предложил ей то же самое, что и Лидия, и Бранке стоило бы воспользоваться моментом, но она не сумела переключиться на несвойственную ей манеру и продолжала вести разговор в привычно фальшивом тоне, который только раздражал Сейшаса.

– Ты знал меня молодой и цветущей, а сейчас я – одинокая стареющая женщина, которая живет воспоминаниями о прошлом и в голову ей могут прийти всякие фантазии. Мне вот припомнился ты – умный, ответственный, приятный во всех отношениях, но тоже одинокий. Или это не так? В твоей личной жизни что-то изменилось?

– Я не собираюсь ни с кем обсуждать свою личную жизнь, в том числе и с тобой! – вышел из себя Сейшас. – А что же до твоих намеков на запоздалую симпатию ко мне, то я прекрасно помню, что никогда не интересовал тебя как мужчина. Ты всю жизнь была влюблена в Атилиу.

– Времена меняются, Сейшас! Я, например, сейчас высоко ценю многое из того, чем раньше пренебрегала. Поверь, это истинная правда!

– Ну что ж, если ты и меня хоть иногда поминаешь добрым словом, то я тебе искренне благодарен. Спасибо за звонок. До свидания!

– Нет, Сейшас, подожди! Не клади трубку! Ответь хотя бы: ты женат?

– Я холост! Это все, что ты хотела узнать?

– Нет, не все… – растерянно произнесла Бранка, но быстро собралась с мыслями и пошла ва-банк: – Как странно! А мне говорили, что у тебя есть двое детей – мальчик и девочка!

– Кто тебе такое мог сказать? – насторожился Сейшас, поняв наконец, что Бранка неспроста все время упоминает о детях. Может, ей стало что-то известно о его сыне? Может, он не умер, а просто Изабел решила утаить мальчика от родного отца?

– Ну… Нашлась тут одна женщина… – замялась Бранка, соображая, как ей дальше вести разговор, чтобы удержать внимание Сейшаса. Этот нехитрый прием ей удался: Сейшас оказался заинтригован.

– Так… Уже теплее… – поощрил он Бранку. – Продолжай!

– Да мне, собственно, нечего сказать. Я только хотела узнать, правда ли это, и порадоваться за тебя.

– Бранка, не виляй! Ты что-то слышала о моем ребенке, которого родила Изабел?

Это была новость! Бранка аж подпрыгнула на стуле, тотчас же вскрикнув от боли, пронзившей ее позвоночник.

– Что там случилось? – отреагировал на этот вскрик Сейшас.

– Да позвоночник прострелило, будь он неладен! – Бранка весело засмеялась, теперь уже точно зная, что таинственный крестовый король – это и есть Сейшас. Значит, она верно его вычислила!

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил ей Сейшас.

Бранка опять решила рискнуть, прибегнув к откровенному блефу:

– Я слышала даже о двух детях, которых родила Изабел, – мальчике и девочке!

– Это какая-то путаница! Был только мальчик!

– Был?

– Да, он умер. Или родился мертвым, я точно не знаю. Эта история окружена тайной, которую мне так и не удалось раскрыть.

– А ты хотел бы узнать правду?

– Конечно! Ведь речь идет о моем единственном ребенке!

– Не единственном. У тебя их двое! Мальчик и девочка.

– Я это уже слышал! Ты выкладывай подробности!

– Они мне неизвестны. Я только знаю, что у тебя есть сын и дочь.

– Есть? Ты говоришь о них как о живых?!

– Ну, так по крайней мере я поняла гадалку Консуэло. Она говорила о детях в настоящем времени.

– Полный бред! – воскликнул разочарованный Сейшас. – Какая гадалка? Я думал, ты узнала это от Изабел или от кого-то из ее близких!

– От Изабел дождешься правды! – резонно заметила Бранка. – Ты многого от нее добился? То-то же! А Консуэло – знаменитая прорицательница! Если она утверждает, что существуют мальчик и девочка, то значит, так оно и есть!

– Послушай, давай начнем все сначала, – предложил Сейшас. – Ты подробно расскажешь, кто такая Консуэло, почему она говорила с тобой обо мне и что конкретно говорила.

– Ладно, я попробую…

Дальнейший диалог Бранки с Сейшасом был очень похож на игру в испорченный телефон: она добросовестно пересказывала то, что слышала от Консуэло, а Сейшас никак не мог взять в толк, при чем тут змея, крестовый король, а также некие абстрактные мальчик и девочка, вроде бы не имеющие к нему, Сейшасу, никакого отношения.

Когда же до него наконец стал доходить смысл сумбурного повествования Бранки, Сейшас прервал ее решительным заявлением:

– Все. Я тебя понял. Договорим в Рио. Вылетаю завтра.

Глава 4

Пока Сейшас находился в дороге, у него было достаточно времени для того, чтобы проанализировать свой телефонный разговор с Бранкой. И он понял, как ловко Бранка подцепила его на крючок. Ведь ей на самом деле ничего не было известно о беременности и родах Изабел! Она попросту блефовала! Но именно так и сумела выведать у Сейшаса недостающие подробности. Молодец, Бранка!

А что, если взять ее метод на вооружение и применить его к Изабел? Прийти и прямо спросить: куда ты подевала моего сына и дочку?

Какой бы хладнокровной и сдержанной ни была Изабел – застигнутая врасплох, она непременно выдаст себя. Взглядом, жестом, паузой, а то и неосторожно вырвавшимся словом. Надо только внимательно проследить за ее реакцией.

Осененный такой обнадеживающей идеей, Сейшас из аэропорта поехал не к Бранке, а сразу к Изабел.

Она встретила его враждебно:

– Как ты сюда вошел? Кто тебя впустил?

– Я усыпил бдительность твоей секретарши.

– Сегодня же уволю эту разиню!

– Какая ты, однако, грозная! – покачал головой Сейшас. – Я слышал, дела у тебя идут замечательно. Отчего ж такое дурное настроение? Что-то в личной жизни не ладится?

– У меня прекрасное настроение! Надеюсь, ты пришел не затем, чтобы его испортить?

– Нет, разумеется, – сказал Сейшас и, пристально глядя в глаза Изабел, выпалил: – Я только хотел узнать, как поживают наши сын и дочь!

Услышав такое, Изабел оцепенела, глаза ее сделались стеклянными. Но в этом состоянии она пребывала лишь малую долю секунды, а затем гневно взглянула на Сейшаса и глухо процедила сквозь зубы:

– Ты спятил! Убирайся вон!

На столь мощное самообладание Изабел Сейшас не рассчитывал. Замешательство ее было слишком кратковременным и означать оно могло что угодно – как испуг, так и естественное возмущение.

Но уйти вот так, ничего не добившись, да еще и с позором, Сейшас уже не мог. Надо было срочно что-то предпринимать. И, снова вспомнив о действенном методе Бранки, он неожиданно для себя вдруг заявил:

– Я только что приехал из Аргентины! И теперь точно знаю, что ты родила тогда мальчика и девочку!

На сей раз Изабел потребовалось гораздо больше времени на обдумывание ответа. И хотя внешне она продолжала оставаться непроницаемой, возникшая пауза ее выдала с головой. Сейшас понял, что попал в точку, и теперь с волнением ждал реплики Изабел.

А она, мысленно просчитав все возможные варианты поведения, выбрала наиболее приемлемый: все отрицать!

– На это я могу лишь повторить: ты спятил! Подобная фантазия могла зародиться только в воспаленном мозгу!

– Ты имеешь в виду врачей в той клинике, где тебе случилось рожать? – не спасовал перед ней Сейшас. – Ведь я узнал это от них.

Изабел сразу же подумала о Сезаре: наверняка Сейшас встречался с ним, и тот проболтался.

– Я, кажется, догадываюсь, откуда ветер дует, – произнесла она вслух. – Ты виделся с этим сумасшедшим интриганом Сезаром?

– Почему – интриганом? Да еще и сумасшедшим? – спросил Сейшас, а про себя подумал с удовлетворением: кое-что ему все же удалось выведать у Изабел! Даже если она больше ничего не скажет, то надо будет просто съездить в Аргентину и разыскать там Сезара, который, как выяснилось, знает всю правду о близнецах.

– Ты не ответил на мой вопрос! – требовательно произнесла Изабел.

– А ты – на мой, – не стал спешить с ответом Сейшас. – Почему ты возводишь напраслину на этого доктора?

– Потому что не кто иной, как он, подменил когда-то новорожденных младенцев и, по сути, лишил Атилиу возможности иметь сына. Разве такому нечистоплотному человеку можно верить?

– А почему ж ты доверилась ему при родах?

– Я его не выбирала в лечащие врачи! Мне и в голову не могло прийти, что моим акушером будет Сезар – не здесь, а в Аргентине! Это было что-то из разряда дурных случайностей.

– Ну так Бог, как известно, шельму метит! – предложил более подходящую формулировку Сейшас.

Изабел сделала вид, что ее это сильно задело:

– Я не потерплю оскорблений! У тебя нет никаких оснований обвинять меня. И будет лучше, если ты покинешь мой кабинет немедленно.

– Ну как же нет оснований? А Сезар? – возразил Сейшас. – Если он такой, как ты утверждаешь, специалист по подмене младенцев и передаче их в другие семьи, то может, вы не случайно встретились в Аргентине? Тебе нужен был именно этот доктор, чтобы с его помощью замести все следы?

– Да нет же, я его встретила там случайно! – с искренней досадой повторила Изабел. – И, как видно, – в недобрый час. Он что, взял с тебя деньги за эту якобы правдивую информацию?

Задавая этот вопрос, она прекрасно знала, что никаких денег Сезар не требовал. Будь он на такое способен, то давно бы шантажировал Изабел, вымогая деньги за молчание. Но теперь уже ей надо было выяснить, что Сейшасу известно, а что – нет.

– Не нужно мерить всех по себе! – с укором произнес Сейшас. – Доктор Сезар – порядочный человек и сделал это исключительно из гуманных соображений: он хочет, чтобы дети обрели своего отца.

«Значит, это все-таки Сезар проявил инициативу, – подумала Изабел. – Но как он мог узнать, от кого я была беременна? Нет, скорее всего, Сейшас сам нашел Сезара, и тот рассказал все, как было на самом деле».

– Так что именно он сделал? – попросила уточнить Изабел. – Наговорил тебе всяких небылиц?

– Небылиц наговорила мне ты, и я, наивный, в них поверил. Но теперь тебе не отвертеться: я знаю правду и требую сказать, где мои дети!

– А тебе не приходило в голову, что этот Сезар – просто сумасшедший? Наверное, он так и не оправился от той душевной травмы, которую ему нанесла Элена. Ведь он помог ей подменить младенцев! И теперь бедняге повсюду мерещатся дети, лишенные своих родителей по чьему-то злому умыслу.

– Про злой умысел он ничего не говорил. Сказал только, что ты родила тогда мальчика и девочку. И пожелал мне их найти!

– Если у него действительно все в порядке с рассудком, то он не мог тебе сказать такой глупости! Потому что все это – бред! Никаких близнецов не было! Был мальчик, но он умер! Там же, в больнице.

Сейшас понял, что Изабел удалось увернуться и больше она не скажет ничего. Единственной ее проговоркой было упоминание о Сезаре. Но где его искать? Живет ли он по-прежнему в Аргентине? Вспомнит ли одну из своих многочисленных пациенток и события трехлетней давности? Правда, можно поднять официальные документы в той клинике, посмотреть медицинскую карту Изабел… И почему Сейшаса раньше не посетила эта простая мысль! Хотя ему могли бы и не предоставить таких сведений, ссылаясь на врачебную тайну. Ведь он – не муж Изабел, а его голословные претензии на отцовство не имеют юридической силы. Тут и вправду очень бы пригодилась помощь Сезара. Если бы он узнал, что Изабел отрицает существование девочки, то наверняка согласился бы заглянуть в архив и хотя бы развеять сомнения Сейшаса.

– Ну, что ты замолк? – прервала его раздумья Изабел. – Больше нет вопросов? Тогда будь добр, покинь это помещение. И забудь сюда дорогу навсегда.

Сейшас, однако, не торопился с уходом, думая о том, что Бранка на его месте наверняка смогла бы добиться большего. А он не сумел в полной мере воспользоваться ее методом. Где-то спасовал, утратил контроль за ситуацией, позволил Изабел ускользнуть. Вероятно, с ней надо было говорить пожестче и задавать вопросы один за другим, не давая ей времени на обдумывание ответов. И самое главное – надо было поувереннее блефовать. А то пошел на поводу у Изабел, стал обсуждать с ней моральные качества и душевное здоровье Сезара. Вместо того чтобы… Сейшас аж поперхнулся от внезапно пронзившей его мысли. Вот же оно, необходимое решение! Если уж блефовать, то – до конца!

И он, тяжело дыша от волнения, заговорил вновь:

– Нет, еще не все! Я сам видел запись в медицинской карте! Ты родила двоих! Где они?

Изабел с самого начала опасалась, что Сейшас выложит этот козырь, и в ходе разговора продумала тактику поведения на такой случай. Выбор у нее, правда, был небольшой, а точнее – его попросту не было. Ей оставалось только все отрицать, причем так, чтобы убедить Сейшаса в бессмысленности его дальнейшего расследования.

– Что ж, если ты видел карту… – Она испытующе посмотрела на Сейшаса, желая еще раз проверить, не обманул ли он ее. Сейшас этот взгляд выдержал, и Изабел продолжила: – Там должна быть запись о том, что дети родились очень слабыми. Особенно мальчик. Он вскоре умер. А вслед за ним умерла и девочка… Но я все это плохо помню, потому что сама была тогда на грани жизни и смерти.

Ее признание чрезвычайно взволновало Сейшаса. Значит, девочка все-таки была! Но почему же Изабел умолчала о ней тогда и сейчас созналась, лишь будучи припертой к стенке? Не потому ли, что девочка – жива?! А может, и мальчик жив? Изабел не хотела этих детей и вполне могла отдать их в какой-нибудь приют. Для того и за границу поехала, чтобы здесь не оставлять следов…

– Я не верю тебе. Мои дети живы! – заявил Сейшас настолько твердо, что у Изабел все похолодело внутри. – Лучше добровольно расскажи, куда и кому ты их отдала. А не то я обращусь в суд!

– И только зря понесешь издержки! У тебя нет ни доказательств, ни свидетелей.

– Так может, у тебя есть соответствующие документы? Покажи мне свидетельства о смерти наших детей! Я отдам их на экспертизу, проверю, не фальшивые ли они.

– Я же говорила, что была тогда при смерти. Детей похоронили без меня…

– То есть официальных документов об их смерти у тебя нет?

– Есть только свидетельство о смерти мальчика. А когда умерла девочка… Пойми, мне было так тяжело, что я и не подумала о каких-то бумажках.

– Ну да, для тебя это – бумажки, – осуждающе промолвил Сейшас. – Ты чудовище, Изабел!

– Все, мое терпение лопнуло, – сказала она, злобно сверкнув глазами. – Если ты сейчас же не уйдешь, то я позову охранников, и они вытолкают тебя в шею!

– Я уйду, – достаточно спокойно ответил Сейшас. – Но позвоню тебе через несколько дней. Может, к тому времени ты поймешь, что лучше рассказать мне правду. Ну а если будешь упорствовать, то – встретимся в суде!

– Ну наконец-то! – облегченно вздохнула Бранка, услышав в трубке голос Сейшаса. – Куда ты пропал? Я уже и в аэропорт звонила – мне сказали, что твой самолет приземлился вовремя…

– Я успел побеседовать с Изабел.

– Это интересно! Приезжай скорее, расскажешь все подробно. Или нет – скажи хотя бы кратко по телефону: она в чем-нибудь призналась?

– Отчасти, – неопределенно ответил Сейшас. – Я сейчас приеду к тебе, и мы пойдем к той гадалке. У меня возникли к ней конкретные вопросы. Возможно, она сумеет на них ответить.

– Нет, к Консуэло так просто не попадешь, – вынуждена была разочаровать его Бранка. – У нее существует предварительная запись. Я, например, ждала неделю, прежде чем она смогла меня принять.

– Нет, так долго я ждать не могу! Позвони ей и попроси принять меня вне очереди. Я готов платить по срочному тарифу.

– Это исключено. Консуэло живет в каком-то своем ритме и никогда его не нарушает. Она же очень напрягается во время гадания, и ей нужны паузы для того, чтобы восстановиться к следующему сеансу.

– И все же ты позвони! Вдруг там отыщется какое-нибудь окошко.

– Хорошо, я попытаюсь, – пообещала Бранка. – Только объясни, с чего такая спешка. Почему ты не можешь подождать несколько дней?

– Я должен лететь в Аргентину, искать там доктора Сезара, который принимал роды у Изабел. Из разговора с ней мне стало ясно, что только он может рассказать, как все было на самом деле.

– Сезар? Знакомое имя!.. Постой, а это не тот ли самый гинеколог, что принимал роды у Элены и Эдуарды? Он жил несколько лет за границей, возможно, даже в Аргентине, но недавно вернулся оттуда…

– Ты точно это знаешь? – взволнованно спросил Сейшас. – Ничего не путаешь?

– А что, тебе нужен именно этот Сезар, о котором я говорю?

– Да!

– Вот чудеса! Опять младенцы, тайна, и опять – Сезар! – изумилась Бранка.

– Чудо я вижу в том, что мне теперь не понадобится ехать в Аргентину, – сказал Сейшас. – Ты можешь быстро разыскать телефон и адрес этого доктора? Я бы поехал к нему прямо сейчас.

– А ко мне? Я жду тебя целый день, – обиделась Бранка.

– После визита к Сезару у меня будет гораздо больше информации, которую мы с тобой потом и обсудим, – сказал ей в утешение Сейшас. – Запиши мой гостиничный номер телефона и позвони, как только узнаешь координаты Сезара.

Бранка обратилась за справкой к Орестесу, и вскоре Сейшас получил необходимые ему сведения.

– Только ты говори с ним поделикатнее о детях, – посоветовала Сейшасу Бранка. – Потому что у Сезара, как мне сказали, свое отцовское горе: его сын не может ходить и передвигается в инвалидной коляске.

– Спасибо, что предупредила. Но мне кажется, в этом случае я могу рассчитывать лишь на большее сочувствие с его стороны, – рассудил Сейшас.

В таком оптимистическом настроении он и набрал номер Сезара, но Мафалда ответила, что сына сейчас нет дома.

– А когда он вернется? – спросил Сейшас, думая о том, что ему сегодня определенно везет: он поедет к Сезару домой, будет разговаривать с ним глаза в глаза и сможет добиться гораздо большего, нежели в телефонной беседе.

– Да уже скоро. Может быть, через час, – ответила Мафалда. – А кто его спрашивает?

– Старый знакомый, – прибег к невинной лжи Сейшас. – Я потом, с вашего позволения, перезвоню.

Услышав от Сейшаса, с чем тот пришел, Сезар насторожился и попытался вообще уйти от дальнейшего разговора:

– За долгую врачебную практику у меня было огромное количество пациенток, в том числе и в Аргентине. Разве я могу всех упомнить?

– Но эта была вашей соотечественницей. Вспомните! Уже далеко не юная, родившая близнецов – мальчика и девочку. Насколько мне известно, роды проходили трудно, а детишки появились на свет слабенькими…

– Такое тоже случается довольно часто, – стоял на своем Сезар.

– Но я – несчастный отец. Помогите мне! – с мольбой в голосе произнес Сейшас. – Изабел скрывала их от меня все это время, да и сейчас утверждает, что они умерли.

– Да? – несколько оживился Сезар. – Значит, дети умерли!..

– Это она так говорит. А у меня есть другие сведения.

Сезар не обладал такой же непроницаемостью, как Изабел, и потому на его лице отпечатался явный испуг. От Сейшаса это не укрылось, и он решил еще более внимательно понаблюдать за доктором.

– Но если вам что-то известно о судьбе ваших детей, то при чем тут я? – спросил между тем Сезар. – Почему вы пришли именно ко мне?!

– Потому что вы были лечащим врачом Изабел. Неужели это непонятно? Я хотел узнать, что там произошло в действительности. Может быть, она отказалась от детей сразу же после их рождения и вы можете хотя бы предположить, куда потом попали мои сын и дочь?

Из этой взволнованной тирады Сезар понял, что Сейшасу, к счастью, пока ничего не известно о том, кто усыновил его детей. Но каким-то образом он все же узнал, что они живы!

– Нет, я ничего не помню, – еще более твердо произнес Сезар.

– А если я принесу вам фотографию Изабел? Тогда вспомните? – нашелся Сейшас.

– Ну, может, вспомню, а может, и нет. Времени ведь прошло достаточно много. И к тому же беременность зачастую изменяет внешность женщины до неузнаваемости…

– И все же давайте попробуем! А вдруг вы ее узнаете и вспомните то, чего, кроме вас, не знает никто!

– Вряд ли мне известно что-то особенное. Задача врачей – принять роды. А куда потом родители увозят младенцев – мы, как правило, не знаем.

– Но здесь был необычный случай! Как утверждает Изабел, мальчик умер сразу после рождения, а девочка – спустя некоторое время. Наверняка вы пытались бороться за ее жизнь.

– Безусловно. А почему вы не верите матери ваших детей? Вероятно, все так и было, как она говорит.

– Нет! У меня есть косвенное подтверждение того, что Изабел лжет! И я не пожалею всей жизни, чтобы найти прямые доказательства ее преступления, и главное – чтобы отыскать моих родных детей!

Сейшас так разволновался, что ему стало трудно дышать. Заметив это, Сезар принялся его успокаивать.

– Не расстраивайтесь. Выпейте вот воды или соку…

– Спасибо. Лучше я закурю, если позволите.

– Да, пожалуйста.

Сейшас стал прикуривать сигарету, но руки его от волнения дрожали, и он выронил зажигалку.

А когда наклонился, чтобы поднять ее, Сезар и увидел у него за левым ухом точно такую родинку, какие были у Луиса и Анжелы.

Если бы Сейшас в тот момент не сосредоточил свое внимание на сигарете и зажигалке, он мог бы увидеть, какой ужас отразился в глазах Сезара, у которого теперь не осталось даже малейших сомнений, что перед ним – родной отец его дорогого Луисинью, а также приемной дочери Эдуарды.

А Сейшас между тем сделал несколько затяжек и, немного успокоившись, заговорил в извиняющемся тоне:

– Вы простите меня. Вторгся к вам без приглашения, да еще и нервы свои распустил… Но это же мои единственные дети! Больше у меня нет никого на свете, ни одной родной души… Знаете, я совсем уж было собрался лететь в Аргентину, в ту самую клинику. И вдруг случайно узнал, что вы здесь. Я очень надеялся на вашу профессиональную память!

– А я, к сожалению, не оправдал ваших надежд, – из вежливости произнес Сезар, успев оправиться от ужаса.

– Ну что вы! Я к вам не в претензии, – сказал Сейшас. – Вот сделаю тут еще кое-какие дела и полечу в Аргентину. Документы трехлетней давности наверняка еще должны сохраниться в архиве клиники. Как вы считаете?

– Я точно не знаю, но вероятно, должны, – ответил Сезар и представил, как поведет себя этот человек, когда увидит, что в медицинской карте есть запись о смерти его ребенка, но нет акта вскрытия. Конечно же, начнет расспрашивать бывших коллег Сезара, и не исключено, что до чего-нибудь докопается. А если узнает о приемном ребенке Сезара и Аниты, то вполне может сопоставить факты и выйти на верный след… Хорошо было бы удержать его от поездки в Аргентину!

– Спасибо, что выслушали меня и сочувственно отнеслись к моему горю, – произнес тем временем Сейшас. – До свидания.

Он направился к выходу, но Сезар остановил его:

– Постойте, я, кажется, кое-что вспомнил…

– Да?! – обрадовался Сейшас. – Слушаю вас!

– Недавно, просматривая газеты, я увидел в разделе светской хроники фотографию одной женщины и узнал в ней свою бывшую пациентку. Скажите, та Изабел, о которой говорите вы, принадлежит к числу важных особ?

– Да, она сделала стремительную карьеру и сейчас входит в число крупнейших бизнесменов Бразилии.

– В таком случае могу сказать вам, не выдавая никакой врачебной тайны: роды у нее действительно были тяжелые, близнецы родились с патологией, девочка – в меньшей степени, мальчик – в большей. Через несколько дней он умер. Это я помню абсолютно точно, потому что сам делал соответствующую запись в медицинской карте. Если вы запросите ее в архиве, то увидите там мою подпись. Но, думаю, теперь вам нет нужды лететь в Буэнос-Айрес.

– А девочка? – с нетерпением и надеждой спросил Сейшас.

Этот вполне естественный вопрос поставил Сезара в тупик. Поначалу он хотел сказать, что девочка тоже умерла, чтобы Сейшас прекратил свое расследование и никогда не смог выйти на семью Эдуарды. Но обезопасив себя и Луисинью, он не смог взять на душу еще один грех: слова застряли где-то в горле, дыхание прекратилось, в глазах потемнело…

– Что с вами? Вам плохо? – подал голос Сейшас, уловив странную перемену в состоянии Сезара.

– Нет… простите… – переведя дух, ответил тот. – Просто пытался вспомнить подробности.

– Ну и?..

– Девочку выписали из больницы вместе с матерью, – сделав над собой огромное усилие, произнес Сезар. – Об этом вы тоже сможете прочитать в медицинской карте. Я сказал все, что знал. И прошу…

– Да-да, я вас слишком утомил, – догадался по его усталому виду Сейшас. – Уже ухожу. Спасибо вам!

Глава 5

Повидав наконец Сейшаса и выслушав его историю во всех подробностях, Бранка приуныла. Что же это за тандем, если в нем нет самого главного – общности интересов и единства цели? Сейшас озабочен только поиском дочери – после визита к Сезару он поверил в то, что его сын умер. А Бранке необходимо совсем иное – разорить Изабел, взять свои деньги и отдать их Милене. Как же совместить эти столь различные интересы?

– Боюсь, все кончится тем, что я помогу Сейша-су найти дочку, – пожаловалась Бранка Лидии, которая была у нее теперь единственной подругой и советчицей, а мы с тобой опять останемся и без денег, и без внука.

– Ну я-то на эти деньги никоим образом не претендую, – с достоинством произнесла Лидия.

У Бранки же на сей счет было другое мнение.

– Не скажи! Деньги пойдут Милене, а значит, и Нанду, и всем нам, – продемонстрировала она щедрость натуры. – Мы ведь теперь одна семья!

– Сначала эти деньги надо получить, – резонно заметила Лидия.

Бранке на такое замечание было нечего ответить. К ее намерению разорить Изабел Сейшас отнесся крайне скептически, сказав, что тех украденных миллионов Бранка уже никогда не сможет вернуть и лучше о них попросту забыть.

– Нет, почему же? – возразила ему Бранка. – Арналду не стал с ней связываться, поскольку боялся попасть в тюрьму за свои махинации. Но сейчас его нет в живых, и с него взятки гладки. Осталась одна Изабел, ей-то я и предъявлю судебный иск. Скажи как юрист: имею я право подать в суд на женщину, которая вместе с моим бывшим, ныне покойным, мужем обворовала меня и моих детей?

– В суд можно обратиться с любым иском, это не проблема. Важно же выиграть процесс! А в твоем случае я не вижу такой возможности.

– Ты говоришь это потому, что сам замешан в махинациях Изабел, и тебе, так же, как Арналду, не хочется, чтобы твое имя трепали в суде.

– Ты права лишь отчасти, – поправил ее Сейшас. – Я готов был бы покаяться на суде в том, что содействовал Изабел в ее крупных финансовых аферах, если бы это помогло мне отыскать дочку и могилу сына.

– Ну раз ты не боишься предстать перед судом, то почему бы и не поставить Изабел ультиматум: или она говорит тебе, куда подевала детей, или ты ведешь ее в суд!

– Изабел не глупее меня. Она прекрасно понимает, что мне будет практически невозможно доказать ее вину.

– А может, ты просто боишься наказания за старые грехи? Так суд должен учесть, что в результате той аферы ты тоже оказался обманутым и обворованным! Или я чего-то не понимаю?

– Если говорить откровенно, то ты совсем ничего не понимаешь, – огорошил ее своим ответом Сейшас. – Признаюсь, мне от незаконной сделки Изабел все-таки кое-что перепало. Правда, я потом перечислил эти деньги в фонд спасателей, так что наказание мне полагается минимальное, можно сказать, ничтожное, и меня оно не пугает. А проблема заключается в том, что Изабел аккуратно замела все следы своего давнего преступления и сейчас у нее имеются надежные связи во влиятельных кругах. Тягаться с ней бессмысленно.

– А если мы пустим в ход ту папку, что она мне когда-то сама оставила? – продолжала искать выход Бранка. – Там собраны копии тайных счетов Арналду, с которых Изабел потом и сняла деньги, воспользовавшись своим правом подписи на финансовых документах фирмы.

– Все было не так. Деньги с тех счетов снял Арналду, перевел их на другой счет, и лишь потом в дело вступила Изабел.

– Вот видишь, тебе многое известно. И ты мог бы распутать этот клубок, если бы захотел! – с укоризной произнесла Бранка.

– А у меня нет такой уверенности. Это дело безнадежное, – повторил Сейшас.

– Но как ты собираешься воздействовать на Изабел? Думаешь, она сжалится над тобой и добровольно расскажет, каким образом избавилась от девочки?

– Я очень надеюсь на встречу с Консуэло, – пояснил Сейшас. – Наверняка она подскажет, где следует искать мою дочку.

– Ты заблуждаешься! Консуэло ведь не сыскной агент и не комиссар полиции. Она – гадалка! И говорит всегда иносказательно, оперируя какими-то лишь ей понятными образами.

– Но ты же вот сумела верно истолковать ее подсказку!

– Не знаю, – с сомнением покачала головой Бранка. – Консуэло говорила, что тот король поможет мне уничтожить змею. А ты, похоже, и не помышляешь мне помогать. Так что я, наверное, ошиблась.

– Может, ты ошибаешься в другом? Может, уничтожить змею – вовсе не означает отобрать у нее деньги? – высказал Сейшас предположение, прозвучавшее для Бранки просто оскорбительно.

– Ты издеваешься надо мной? – задала она риторический вопрос. – Или совсем не знаешь, что из себя представляет Изабел? Она же помешана на богатстве! Отбери у нее награбленное, и ей придет конец. Потому что ничего другого, кроме денег, она не ценит и ни в чем ином не нуждается.

– Тут я с тобой согласен, – поддержал Бранку Сейшас.

– Ну так что ж ты мне голову морочишь? – рассердилась она. – Имей в виду: добиться от Изабел правды о детях можно только шантажом! Угрожай ей судом, разоблачением! Говори, что у тебя будто бы есть какие-то неопровержимые доказательства ее преступлений! Пусть она от нас откупится – тебе расскажет о детях, а мне вернет хотя бы часть моих кровных денег. Если мы насядем на нее с двух сторон – она не устоит. Хотя бы огласки испугается! Любой скандал такого рода сильно ударит по ее нынешнему имиджу, и она постарается этого не допустить!

– Возможно, мне и придется прибегнуть к такому средству, но пока я ничего предпринимать не буду: дождусь беседы с Консуэло, – твердо произнес Сейшас, давая понять Бранке, что продолжать разговор на эту тему больше не стоит.

Вопреки ожиданиям Сейшаса посещение гадалки не прояснило ситуацию, а лишь еще сильнее запутало ее.

В полном смятении он приехал к Бранке после своей встречи с Консуэло.

– Теперь я совсем ничего не понимаю! – сказал он, устало опустившись в кресло. – Эта ведьма действительно изъясняется сплошными загадками!

– Я же тебя предупреждала, – напомнила ему Бранка. – Но ты хоть запомнил, что она говорила?

– Да, по-моему, это обыкновенная шарлатанка. Всем талдычит одно и то де! Я просто взбесился, когда услышал от нее уже известную мне байку про «змею»!

– Странная у тебя реакция, – изумленно произнесла Бранка. – Я бы, наоборот, обрадовалась. Это же означает, что и мне, и тебе она говорила об одном и том же человеке – об Изабел!

– Ну, допустим, что так, – равнодушно махнул рукой Сейшас. – А как понимать все остальное? Она сто раз тыкала мне в нос какие-то карты и твердила, что это мои дети – мальчик и девочка.

– Так чем ты недоволен? Не понимаю…

– А тем, что я задавал конкретные вопросы: жива ли моя дочь, где мне искать ее, где искать могилу сына? А твоя ведьма только смотрит в карты и твердит без конца, как заезженная пластинка: «Детей вижу, смерти не вижу, рядом с мальчиком вижу болезнь».

– Неужели я более сообразительная, чем ты? – сделала неожиданное открытие Бранка. – Мне кажется, тут все предельно ясно: твои дети живы! Оба! Понимаешь?

– Ты так думаешь? – заерзал в кресле Сейшас, и в глазах его отразилась слабая надежда.

– Если ты ничего не переврал, то иначе это истолковать невозможно, – уверенно произнесла Бранка.

– Но я же прямо спрашивал: «Мои дети живы или умерли?» А у нее на все один ответ: «Смерти не вижу, болезнь вижу».

– Так тебе и Сезар говорил, что дети родились болезненными, особенно мальчик.

– Да, но он сказал, что мальчик умер, и это зафиксировано в медицинской карте!

– Он мог что-то напутать или забыть. А может, не имел права выдавать какую-то врачебную тайну, – предположила Бранка. – Ты поговори с ним еще раз.

– Нет, он предупредил меня, что больше ничего не скажет, – возразил Сейшас. – Я и так слишком утомил его своими расспросами. Ты знаешь, ему даже плохо стало в конце нашей беседы.

– Так может, это неспроста? – ухватилась за последнюю фразу Бранка. – Может, он тоже как-то замешан в этой истории? Что, если Изабел его подкупила, хорошо заплатив за молчание?

– Нет, на него это не похоже. Он производит впечатление честного, порядочного человека, – отрицательно покачал головой Сейшас.

У Бранки, однако, нашелся веский контраргумент:

– Помнится, у нас на фирме ты много лет имел прекрасную репутацию и производил такое же впечатление, как Сезар. Но все-таки бес в лице Изабел тебя попутал! Но кто может поручиться, что с Сезаром не произошло нечто подобное?

– Твое допущение не лишено логики, – согласился Сейшас. – Но если оно верно, то тем более мне от Сезара больше ничего не добиться.

– А что, если мы подошлем к нему Атилиу? – вдруг осенило Бранку. – Сезар перед ним сильно провинился, потом покаялся, и они теперь дружат семьями. Атилиу найдет к нему нужный подход!

– Но захочет ли он в это ввязываться? – усомнился Сейшас.

– Захочет! Сам не так давно был в аналогичной ситуации. Кому же, как не ему, понять твое отцовское горе!

– Возможно, ты и права… Попроси его от моего имени.

– Конечно. Сегодня же позвоню ему. И более того – попрошу его поговорить со «змеей»! Он, мне кажется, по-прежнему имеет влияние на Изабел. Чем черт не шутит! Вдруг Атилиу сумеет из нее что-то вытянуть!

– Так звони ему прямо сейчас и договаривайся о встрече, – проявил нетерпение Сейшас. – По телефону мою проблему излагать трудно.

Атилиу принял беду Сейшаса близко к сердцу, но, исходя из собственного опыта, предупредил его, что, даже отыскав детей, не всегда можно вернуть их себе.

– Они могут быть официально усыновлены, жить в нормальных семьях и любить своих новых родителей. А тебе, насколько я понимаю, еще надо юридически доказать право на отцовство. Ведь ты никогда не состоял в браке с Изабел.

– Но она забеременела от меня! Я это знаю точно! – воскликнул Сейшас.

– Я бы на твоем месте не стал утверждать это столь категорично, – хитровато усмехнулся Атилиу и повернулся к Бранке: – Сделай милость, просвети его! Объясни невежественному человеку, какие сюрпризы могут ожидать его при установлении отцовства.

– Ты и сам можешь рассказать, как сдавал анализ на ДНК, – ответила Бранка. – Но по-моему, в данном случае все указывает на то, что отец этих детей – Сейшас. Во-первых, так утверждает Консуэло. А во-вторых, это не отрицает даже Изабел. Она ведь могла попросту прогнать Сейшаса: дескать, какое тебе дело до чужих детей!

– Ну я же не настаиваю на этой версии, – пояснил свою позицию Атилиу. – Просто напоминаю, что и такое возможно.

– Так ты берешься вызвать Сезара на откровенность? – нетерпеливо спросил Сейшас.

– Попытаюсь, – пообещал Атилиу. – Но прежде я должен услышать от тебя, что, если дети отыщутся в каких-нибудь благополучных семьях, где их любят, ты не станешь судиться с их нынешними родителями. Поверь, лучше поступить так же, как поступил я, чем наносить душевную травму детям и тем людям, которые обогрели их своей любовью.

– Ну, до этого еще далеко! – сказал Сейшас. – Мне бы только найти моих ребятишек, а там будет видно, что делать дальше.

– В таком случае я не стану тебе помогать, – твердо заявил Атилиу.

– Ты неверно меня понял! – вскочил с места Сейшас. – Я имел в виду, что дети могут находиться где-нибудь в приютах…

– Сейшас, не надо увиливать! – одернул его Атилиу. – Я четко сформулировал свое требование и надеялся услышать от тебя такой же четкий ответ. Станешь ли ты судиться с людьми, которые подобрали твоих детей в трудную минуту и сделали из счастливыми? Да или нет?

– Нет, не стану, – ответил после некоторой паузы Сейшас.

– Бранка, ты слышала, что он сейчас пообещал? Будешь свидетелем! – на всякий случай внес дополнительную ясность Атилиу.

Сейшаса это обидело:

– Ну зачем ты со мной так? Не изверг же я, в самом деле…

– Ладно, не сердись, – примирительно произнес Атилиу. – Я тебя очень хорошо понимаю. Завтра попробую поговорить с Сезаром – мы как раз должны обсуждать предварительный вариант проекта его частной клиники. Возможно, он хоть чуть-чуть приоткроет завесу над этой тайной. А от общения с Изабел прошу меня уволить! Я давно не имею с ней никаких дел и воздействовать на нее не смогу.

Положение, в котором оказался Сезар, было близким к критическому. После встречи с Сейшасом его охватил маниакальный страх, и он, плохо сознавая, что делает, велел Аните срочно укладывать вещи.

– Мы уезжаем! Немедленно!

– Куда?! Зачем? – испуганно спросила она, понимая, что Сезар сейчас не владеет собой.

– Этого никто не должен знать! Даже мои родители! Мы поедем в аэропорт и улетим первым же самолетом – не важно куда.

– Сезар, тебе, по-моему, надо прилечь, – осторожно предложила Анита. – Ты, похоже, переутомился.

– Нет, со мной все в порядке. А где Луисинью? Он спит?

– Да.

– Я пойду в детскую и присмотрю за ним, пока ты будешь укладывать вещи.

– Но он же спит! Зачем за ним присматривать?

– Его могут украсть. Этот человек, который к нам приходил… Он наверняка обо всем догадался…

Анита поняла, что Сезар снова впал в такое же депрессивное состояние, какое у него было после подмены младенцев Элены и Эдуарды. Поэтому она повела себя разумно и осторожно.

– Хорошо, иди к Луисинью, – сказала она как можно мягче, – а я займусь укладкой вещей.

Когда же Сезар вышел, Анита приготовила две чашки чая, в одной из них растворила таблетку сильнодействующего снотворного и, поставив их на поднос, тоже отправилась в детскую.

– Давай выпьем перед дорогой, – сказала она Сезару. – Нам нужно взбодриться…

Он уснул прямо там, в детской, сидя в кресле, и проспал довольно долго. Анита сказала Мафалде и Антенору, что их сын заболел, не объясняя, конечно же, причины этой болезни.

Сон подействовал на Сезара исцеляюще. Проснувшись, он уже не рвался в дорогу, и вообще выглядел вполне спокойным, только пожаловался на сильную головную боль.

– Что со мной было? Я куда-то провалился… – растерянно произнес он, глядя на Аниту.

– У тебя был шок, – ответила она. – Но теперь, кажется, все позади. Давай спокойно поговорим, и ты расскажешь о том человеке, который произвел на тебя такое сильное впечатление.

– Это был отец Луисинью и Анжелы, – начал с самого главного Сезар. – Он ищет своих детей и у него есть родинка за левым ухом.

Его сообщение повергло Аниту в ужас, но она все же сумела сохранить самообладание и, подробно расспросив мужа о том, что еще известно Сейшасу, заключила:

– Я не вижу причин для немедленного бегства. Этот человек находится только в начале поиска, и у нас есть достаточно времени, чтобы сделать операцию Луисинью и потом спокойно уехать.

– Как некстати этот доктор ушел в отпуск! – с досадой произнес Сезар. – Нам придется ждать еще целую неделю, пока он выйдет на работу и начнет готовить Луисинью к операции.

– Ничего, подождем. Ты только не падай духом. Сейчас тебе, наоборот, следует собраться с силами. Постарайся, пожалуйста. Сделай это ради нашего сына!

– Я постараюсь, – пообещал Сезар. – Хотя мое самочувствие, скажу честно, оставляет желать лучшего.

– Значит, будешь принимать антидепрессанты. Мы должны вести себя так, как будто ничего не случилось. И тогда никому не придет в голову нас в чем-то подозревать.

На том они и порешили.

В последующие дни Сезар хоть и вяло, но все же вел переговоры с Атилиу по поводу проекта клиники. А кроме того, он принял приглашение Эдуарды, пообещав привезти всех своих домочадцев на день рождения Анжелы, который семейство Моту собиралось отметить в ближайшее воскресенье.

– Мне, конечно, будет трудно выдержать это испытание, – признался он Аните, – но другого выхода нет. К тому же пусть Луисинью пообщается с родной сестричкой перед сложной операцией. Может, это придаст ему какие-то дополнительные силы.

В офис к Атилиу Сезар ехал с тяжелым чувством неловкости. Ведь ему предстояло обманывать Атилиу, изображая заинтересованность в проекте, который никогда не будет осуществлен на практике. Разумеется, Сезар оплатит проектные работы, но доводить дело до строительства уж точно не станет. Жаль, что это случится еще не скоро, и до той поры ему придется вести ненавистную двойную игру.

Из-за этого мучившего его чувства неловкости Сезар и не стал задерживаться долго в офисе Атилиу. Быстренько посмотрев проект, полностью одобрил его и поспешил откланяться.

Но Атилиу не дал ему уйти:

– Подожди. Присядь… У меня к тебе есть еще один, весьма деликатный вопрос, а точнее – поручение…

И он заговорил о Сейшасе, о страданиях, которые тот испытывает, и уже от себя лично попросил Сезара помочь несчастному отцу, потерявшему своих детей.

Услышав имя Сейшаса, Сезар внутренне напрягся и приготовился к самому худшему. Однако из дальнейшего монолога Атилиу он понял, что Сейшас не слишком продвинулся в своем расследовании, и потому немного успокоился.

– Я знаком с этим человеком, – ответил он, выслушав просьбу Атилиу, – и очень ему сочувствую. Но все, что мне было известно, я уже рассказал.

– За исключением того, что составляет врачебную тайну? – продолжил вместо него Атилиу.

– Никакой врачебной тайны нет. Роды были сложные, мальчик родился с серьезной патологией и вскоре умер, а девочка выписалась вместе с матерью, – заученно произнес Сезар.

– Но у Изабел нет дочери. Она утверждает, что девочка тоже умерла, а у Сейшаса на сей счет имеется другое мнение. Возможно, Изабел отказалась от нее там, в клинике? И ты знаешь, кто удочерил девочку, только не хочешь подвести этих людей?

– Я ничего не знаю! – с раздражением ответил Сезар, и Атилиу принялся его успокаивать, говоря, что Сейшас не будет затевать тяжбу с новыми родителями своих детей.

Сезар, слушавший его с нескрываемой досадой, на последнем слове просто взвился:

– Детей?! Я не ослышался?

– У Сейшаса есть веские основания подозревать, что его сын тоже остался жив, – пояснил Атилиу.

– Да я сам отдавал Изабел свидетельство о смерти мальчика! Этот Сейшас не в своем уме!

– Нет, он всего лишь несчастный отец, живущий в неведении и оттого страдающий. Я сам прошел через такую же муку, потому и согласился ему помочь. Мне казалось, что со мной ты сможешь быть более откровенным.

– Но я действительно не знаю ничего такого, что могло бы представлять интерес для Сейшаса, – в который раз повторил Сезар. – А как следует из твоего рассказа, то Сейшас, похоже, осведомлен гораздо больше, чем я. Или это всего лишь плод его воспаленного воображения. Но в любом случае я ничем не могу ему помочь!

И он ушел, оставив Атилиу в глубоком раздумье.

Глава 6

Безуспешная попытка Атилиу разговорить Сезара очень огорчила Сейшаса и заставила его вернуться к мысли о поездке в Аргентину.

– Поеду, разузнаю все там, на месте, – сказал он Бранке и Атилиу. – Возможно, кто-то из врачей вспомнит важную подробность, которая прольет свет на эту тайну.

Атилиу поддержал его, заметив, что Сезар явно был не до конца откровенным и оттого чересчур нервничал.

– Не исключено, что девочку удочерили его знакомые, и он не хочет доставлять им неприятности, – добавил Атилиу. – Причем передача ребенка из рук в руки, вероятнее всего, произошла как-то неофициально, поскольку Сезар совершенно безбоязненно подчеркивал: загляните, мол, в медицинскую карту и сами убедитесь, что девочка покинула клинику вместе с матерью.

– Да, он и мне это говорил, – подтвердил Сейшас. – И значит, в официальных документах, хранящихся в клинике, я ничего не смогу найти. А расспросы медперсонала вполне могут принести тот же результат, что и расспросы Сезара. Но все равно – пока остается хоть какой-то шанс на удачу, я должен им воспользоваться. Завтра же полечу в Аргентину.

– Нет, завтра ты пойдешь со мной на день рождения Анжелы – младшей дочери Марселу! – заявила Бранка тоном, не допускающим возражения. – Будешь моим кавалером.

– Я бы с удовольствием, но… – попытался увернуться от этого предложения Сейшас, однако Бранка прервала его:

– Там будет Сезар с женой и ребенком. Может, в такой непринужденной обстановке он окажется более разговорчивым? Или – его жена. Я попробую с ней поговорить по-женски, по-матерински.

– Вряд ли тебе удастся что-нибудь у нее выведать, – скептически заметил Атилиу. – Я знаю Аниту. Это умная и осторожная женщина. К тому же они с Сезаром живут очень дружно и действуют всегда заодно.

– А если я возьму себе в помощницы Элену? Неужто мы вдвоем не сумеем разжалобить эту Аниту? Она же – мать, у нее больной ребенок, и ей должны быть понятны страдания Сейшаса.

– Ну попытайся, – без особого энтузиазма поддержал ее Атилиу.

Сейшас же уступил Бранке вообще без какой-либо надежды на успех.

– Боюсь, мои поиски окончательно зашли в тупик, – произнес он с горечью. – Неужели мне так и суждено маяться всю жизнь в неведении?

– Если мы завтра ничего не разузнаем, то надо брать за горло эту гадюку, – сказала Бранка. – Хватит с ней церемониться! Я пойду с тобой, Сейшас. Вдвоем надавим на нее. Скажем: или говори, где дети, или – мы заявим в полицию, и пусть она выясняет, каким образом ты избавилась от двух невинных младенцев. Изабел не такая дура, чтобы связываться с полицией. Скорее всего она предпочтет сказать, куда подевала детей. А я еще и потребую с нее приличную сумму за молчание!

– Нет, Бранка, только не это! – в испуге воскликнул Сейшас. – Мы не можем давить на Изабел с позиции силы. У нас нет никаких доказательств, никаких улик! Представь, что дело и впрямь дойдет до суда. И что мы предъявим там? Фантазии Консуэло?

– Изабел совершенно ни к чему с нами судиться, – возразила Бранка. – Она постарается замять это дело.

– Ну да, мы ее напугаем, а она еще глубже упрячет все концы! – подхватил Сейшас. – Нет, пока нам следует держаться подальше от Изабел. Сначала я должен съездить в Аргентину…

– Ну и поезжай! – разочарованно махнула рукой Бранка. – Не думала, что ты такой рохля! Да если бы у меня кто-то украл детей, то я бы нашла способ вытрясти из него душу! Сама бы не справилась, так наняла бы для этого каких-нибудь бандюг! Но необходимые сведения получила бы!

– А если Консуэло ошибается? Или мы что-то не так поняли? – высказал сомнения Сейшас. – Тогда у Изабел будут все основания засадить нас в тюрьму за насилие.

Атилиу тоже посоветовал Бранке оставить эти экстремистские замашки, и под напором двух мужчин она вынуждена была отступить, но только временно, потому что разубедить ее им так и не удалось.

Незадолго до дня рождения Анжелы в доме Марселу появился еще один член семейства – киска Сусана.

Дети нашли ее в сквере, где гуляли вместе с няней и уже вполне выздоровевшим Антонью. По сути, это он и нашел Сусану. Бросился к кустам с заливистым лаем и вдруг остановился как вкопанный, с любопытством рассматривая найденыша и дружелюбно повиливая хвостом.

Последовав за Антонью, дети увидели пушистого черненького котенка, который затравленно глядел на них из кустов и жалобно попискивал.

– Он потерял свою маму. Наверно, она ищет его и тоже плачет, – оценил ситуацию Марселинью. – Надо ему помочь.

Алисия и Жуанинью, перекрикивая друг друга, стали спрашивать у котенка, где его дом, где мама-кошка и куда его следует отнести. Ответа они, конечно же, не получили. Тогда Марселинью обратился к Антонью:

– Видишь, он заблудился? Ищи его домик! Ну же, бери след!

Но Антонью лишь виновато поджал хвостик и уселся рядом с котенком, словно приготовился охранять его от всяческих недоброжелателей.

– По-моему, он говорит, что домик этой киски очень далеко отсюда, – расшифровала его поведение няня.

– Тогда она будет жить у нас! – хором крикнули дети.

Няня принялась втолковывать им, что на это надо получить разрешение родителей, а дети в ответ загалдели, что такое разрешение, несомненно, будет, надо только принести котенка домой.

– Папа же не оставил Антонью на улице! – напомнил няне Марселинью. – И мы не бросим здесь киску!

Пока няня объясняла детям на доступном им языке, что ей по должности не полагается принимать столь ответственные решения, Алисия ползком пробралась в гущу кустов и взяла котенка на руки.

– Все, он теперь наш! – запрыгал от счастья Жуанинью.

Антонью тоже от радости завертелся юлой, а потом лизнул в щеку Алисию, поощряя ее поступок, и с нежностью и трепетом стал вылизывать шерстку котенка.

– Антонью, спасибо! – ласково сказала Анжела, и няня поняла, что судьба котенка решена и дальнейшие увещевания детей бессмысленны.

Писклявую находку положили в игрушечную коляску, в которой Анжела теперь постоянно катала пупса, именуемого Луисинью, и все вместе покатили свое сокровище домой.

Эдуарда отнеслась к поступку детей с пониманием и, как в прошлый раз, когда в доме появился Антонью, отправилась готовить для киски ванну с шампунем от блох.

А дети, также используя свой прежний опыт, стали поочередно произносить различные имена, полагая, что на одно из них котенок обязательно откликнется.

Он едва заметно отреагировал на Жуанинью, с выражением пропевшего:

– Ш-ши-ку!

И все, не сговариваясь, понеслись в ванную к Эдуарде:

– Мамочка, его зовут Шику!

Эдуарде имя понравилось, но когда она вместе с детьми вернулась в гостиную за котенком, того уже успел осмотреть садовник Ромеу.

– Симпатичная кошечка, – сказал он и озорно подмигнул ребятишкам. – Когда вырастет, у нее будет много таких же пушистых котят!

Детям эта перспектива показалась невероятно заманчивой, они тотчас же стали спрашивать, долго ли им еще придется ждать, пока Шику вырастет. И Эдуарда, смеясь, объяснила им, что прежде надо подыскать для киски другое имя, так как она оказалась кошечкой, а не котиком.

– Жаль, – огорчился Жуанинью. – «Шику» ей очень подходит!

– А мы потом назовем так ее сыночка, – успокоила брата Алисия и предложила подходящее женское имя: – Мариета!

Киска в ответ и ухом не повела.

– Она маленькая, и у нее, наверно, еще не было имени вообще, – сказала Эдуарда.

– А разве так бывает? – в один голос спросили Алисия и Жуан.

После соответствующих разъяснений матери дети стали подбирать имя, уже не обращая внимания на реакцию киски. В результате она получила имя Сусана, предложенное Анжелой. Всем оно пришлось по вкусу, а Жуанинью счел необходимым признать:

– «Сусана» ей подходит даже больше, чем «Шику».

Вернувшийся домой Марселу одобрил не только имя, но и поведение детей в целом, похвалив их за то, что не оставили без помощи маленького котенка.

– Ты не очень-то их нахваливай, – шепнула мужу Эдуарда. – А то они теперь станут стаскивать в дом всех бродячих кошек и собак, которые им случайно встретятся во время прогулок.

К приезду гостей, приглашенных на день рождения Анжелы, все семейство Марселу облачилось в подобающие случаю праздничные туалеты. Девочки стали похожими на сказочных принцесс, мальчики – на принцев. Осталось только принарядить Антонью и Сусану. Марселу пожертвовал песику свой белоснежный галстук-бабочку, а Сусане очень пришелся «к лицу» любимый бант Алисии – ярко-красный в белый горох.

Мег, специально приехавшая пораньше, устроила генеральную репетицию концерта, которым дети собирались порадовать гостей. Концертные номера Мег разучивала с ними давно. Тут предполагались как коллективные выступления, так и сольные. Марселинью и Анжела должны были читать стихи, а Жуанинью и Алисия – танцевать и петь соло. У обоих обнаружились незаурядные музыкальные способности, чем Мег очень гордилась: как же, пошли в нее, в бабушку – профессиональную певицу! С некоторых пор она стала всерьез обучать их нотной грамоте, вокалу, а также игре на фортепьяно. И ко дню рождения сестры каждый из них подготовил к исполнению в том числе и несложную фортепьянную пьеску.

Это выступление на публике должно было стать их дебютом, и Мег так волновалась за них, что потеряла голос.

А дети, наоборот, воспринимали все как интересную игру: бойко колотили пальчиками по клавишам, звонко распевали песни и четко отбивали ритм, вытанцовывая под аккомпанемент бабушки.

– Ладно, пока хватит, – остановила их Мег. – А то устанете и плохо выступите перед гостями.

– Нет, не устанем! – закричали все четверо.

– Все равно хватит, – строго сказала Мег. – Это же была только репетиция. Вы молодцы, все делали прекрасно. А теперь пойдемте встречать гостей. Они уже скоро приедут.

– И мой братик Луисинью приедет! – поделилась с Мег своей радостью Анжела. – Бабушка, ты увидишь, какой он красивый и хороший! Я тебя с ним познакомлю!

– Конечно, моя дорогая, – погладила ее по головке Мег. – Ты прочитаешь для него стихотворение и споешь вместе со всеми песенку.

– Да! Бабушка, а ты потом научишь Луисинью петь? Я хочу, чтобы он пел вместе с нами!

– Обязательно научу, – щедро пообещала Мег. Для нее было счастьем исполнить любое желание не только виновницы торжества, но и всей дорогой ее сердцу четверки малышей, которых она считала своими внуками, не делая различия между близнецами Лауры и двумя другими детьми.

Гости между тем стали понемногу съезжаться. На Анжелу посыпались многочисленные подарки. Остальным детишкам, чтобы они, не дай Бог, не разревелись от обиды, тоже вручались кое-какие мелкие презенты.

Все были счастливы видеть друг друга. Особенно же дети обрадовались приезду двух мальчиков – Атилиу, сына Леу, и Луисинью, сына Сезара.

Анжела сразу прилепилась к Луисинью и не отходила от него ни на шаг. Поэтому все вновь прибывшие, подходя к ней с поздравлениями, приветствовали также и Луисинью.

И конечно же, невольно изумлялись их поразительному внешнему сходству.

Не миновал сей участи и Сейшас.

Но в отличие от остальных гостей он, пообщавшись короткое время с детьми, не направился затем к взрослым, а так и прирос к месту, вцепившись в коляску Луисинью.

– Бедняга, – сочувственно шепнула Элена Атилиу. – Эти дети такого же возраста, как его собственные, которых он никогда не видел. Вероятно, глядя на Анжелу и Луисинью, он пытается представить, какими сейчас могли бы стать его мальчик и девочка.

– Надо его как-то отвлечь от грустных мыслей, – сказал Атилиу. – Пойдем к нему, уведем куда-нибудь.

Но прежде чем они успели подойти к Сейшасу, возле детей появились обеспокоенные Сезар и Анита.

– Луисинью, ты видел своего друга Антонью? – стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно бодрее, обратилась к сыну Анита. – Пойдем, посмотришь на него. Он сегодня такой нарядный!

– А у нас еще есть киска Сусана! – подхватила эту тему Анжела.

– Так покажи нам ее! – обрадовалась Анита. – Где она? Веди нас к ней!

Она увела детей, оставив Сейшаса в одиночестве.

Когда же к нему подошли Элена и Атилиу, то не узнали его: он смотрел куда-то мимо них и словно пребывал в каком-то ином, ирреальном мире.

– С тобой все в порядке? – тронул его за плечо Атилиу. – Не хочешь ли присесть?

Сейшас не ответил ему.

– Он тебя не слышит, – догадалась Элена. – Он будто в шоке.

– Да, похоже на то, – согласился Атилиу и силой усадил Сейшаса на стул.

Элена тем временем принесла стакан сока, однако Сейшас не мог пошевелить рукой, не мог открыть рот, чтобы сделать глоток.

– Может, надо позвать врача? – засуетилась Элена. – Где Сезар? Я сейчас поищу его.

Сезара ей пришлось искать довольно долго, а когда она привела его к Сейшасу, тот уже оправился от шока.

– Спасибо, я вполне здоров, – произнес он слабым голосом и отстранился от Сезара ладонью, что означало: «Оставьте меня, пожалуйста, уйдите».

Сезару тоже не доставляло никакого удовольствия общение с Сейшасом, и он послушно удалился.

А Сейшас попытался объяснить Элене и Атилиу, что с ним произошло:

– Я когда увидел их… Это был словно сон… Я увидел Летисию – мою младшую сестру… Она умерла молодой…

– Ты выпей еще соку. Или чего-нибудь покрепче, – посоветовал ему Атилиу.

– Да-да, покрепче, – машинально ответил Сейшас, вряд ли в полной мере понимая, что ему предлагает Атилиу. Затем, так же машинально сделав несколько глотков, продолжил: – Эти дети, особенно Анжела, очень похожи на мою сестру. Я хорошо помню, какой она была в детстве… Я покажу вам ее фотографии!

Из состояния заторможенности он вдруг впал в крайнее возбуждение – вскочил с места, ухватил Элену и Атилиу за руки, потащил их к выходу, повторяя на ходу:

– Поедемте в гостиницу! Я покажу вам фотографии сестры! Поедемте! Вы сами убедитесь!

– Мы верим тебе, верим. Остановись, – удержал его Атилиу. – Успокойся, присядь. Не следует так волноваться.

– Да, сейчас было бы глупо уйти, – согласился Сейшас. – Мне нужно снова увидеть их, присмотреться к ним!.. Может, я схожу с ума, но у меня такое ощущение, будто это мои мальчик и девочка. Те самые, которых я ищу!..

– Все же ты слишком разволновался, – заключил Атилиу. – Может, я зря тебя остановил, и нам действительно лучше уйти прямо сейчас?

– Нет, я должен их увидеть еще раз! – уперся Сейшас. – Где они?

В это время Эдуарда пригласила всех к праздничному столу, и вопрос об отъезде отпал сам собой.

Здравицы в честь виновницы торжества и ее родителей сменились ответными здравицами в честь гостей, среди которых были только родственники и самые близкие друзья вроде Сезара и его семьи. Исключение составлял только Сейшас, но и он с некоторых пор стал близким другом Бранки и Атилиу. За столом он сидел в напряженной позе, не пил, не ел и только неотрывно смотрел на Анжелу и Луисинью.

От этого его взгляда Аниту и Сезара бросало то в жар, то в холод, они тоже не могли ни пить, ни есть и решили при первом же удобном случае увести Луисинью от Анжелы и увезти его домой.

А между тем Эдуарда предложила тост за здоровье «братика Анжелы – Луисинью», что было особенно актуально в преддверии сложной операции, которую ему предстояло перенести в ближайшее время.

Все охотно выпили за здоровье Луиса, и только Сейшас окончательно потерял покой.

– Братика?! Я не ослышался? Она сказала: «братика Анжелы»? – теребил он за рукав Атилиу.

Тому пришлось пуститься в объяснения:

– Понимаешь, это какой-то феномен. Загадка природы! Мы все были поражены, когда впервые увидели Луиса. Они же с Анжелой – просто типичные двойники! Представляешь, у них даже родинки расположены в одном и том же месте – за ухом!

У Сейшаса при этих словах перехватило дыхание.

Он стал отчаянно хватать воздух ртом и напоминал в тот момент рыбу, выброшенную из воды на берег.

Атилиу протянул ему стакан с соком, но Сейшас молча отвел его рукой.

– Не надо было тащить тебя на этот день рождения, – с досадой произнес Атилиу. – Такие впечатления не для тебя: тут слишком много маленьких детей. А с Анитой, как выяснилось, говорить бесполезно. Она обеспокоена предстоящей операцией сына и на другие темы даже говорить не хочет. По крайней мере у Элены с ней никакой беседы не получилось.

Пока Атилиу говорил, Сейшас немного отдышался и вдруг выпалил:

– Это мои дети! Я теперь знаю точно!

Атилиу воззрился на него с тревогой, всерьез испугавшись, что Сейшас сошел с ума. Но тот наклонил голову и, тыча пальцем в родинку за левым ухом, спросил Атилиу:

– Видишь? Это наша родовая метка!

Теперь уже обескураженный Атилиу не мог выдавить из себя ни слова в ответ. А Сейшас продолжал говорить крайне взволнованно:

– Такие родинки ты видел у Луиса и Анжелы? Такие? За левым ухом?.. Впрочем, можешь не отвечать. Я и сам знаю, что это мои дети. Сердцем чувствую!

– Нет, этого не может быть, – возразил ему наконец Атилиу. – Эдуарде и Марселу девочку подбросили, но Анита ведь сама родила мальчика!

– А откуда ты знаешь? Может, им тоже подбросили Луисинью? Или Изабел сама отдала Сезару детей, но он почему-то не смог воспитывать двоих. Вот и оставил себе того, кто послабее, то есть мальчика, а девочку постарался пристроить в хорошие руки. Такое вполне могло быть!

Он рассуждал так четко и логично, что у Атилиу не нашлось веских доводов для опровержения этой гипотезы.

– Тут надо все хорошо обдумать, – сказал он Сейшасу. – И еще раз прямо спросить об этом Сезара.

– Да, теперь мне в Аргентину ехать незачем, – уверенно произнес Сейшас. – Мои дети здесь, и новые их родители тоже здесь. Я сам еще посмотрю на эти родинки Анжелы и Луисинью, а потом прижму Сезара как следует!

– Нет, только не сейчас! – требовательно произнес Атилиу. – Не надо беспокоить Сезара перед операцией мальчика. Пусть она пройдет успешно, и тогда можно будет обо всем поговорить без всяких осложнений. Мы должны думать прежде всего о здоровье Луисинью!

– Да, пожалуй, ты прав. Тут наши с Сезаром интересы полностью совпадают, и я не буду доставлять ему сейчас излишних страданий. Но потом!..

– Ты обещал мне! – напомнил ему Атилиу.

– Да, обещал, – согласно покачал головой Сейшас. – Я же не говорю, что попытаюсь отсудить своих детей у их нынешних родителей. Но мне нужна полная ясность, и я добьюсь ее от Сезара любой ценой!

– Ты только не говори Бранке о своей догадке, – попросил его Атилиу. – Как-никак Анжела – дочь Марселу. И Бранка скорее всего примет его сторону, а не твою. Ты меня понимаешь?

– Да. Элена тоже пока ничего не должна знать?

– Нет, почему же? – не понял его Атилиу.

– Но ведь Эдуарда – ее дочь…

– Насчет Элены ты напрасно беспокоишься, – заверил его Атилиу. – С Эленой мы пережили много сложностей, и теперь между нами не может быть никаких недомолвок. Нам гораздо легче разрешать любую проблему вдвоем, нежели поодиночке.

– Ну, тебе видней, – не стал с ним спорить Сейшас.

За разговором они не заметили, как гости встали из-за стола и переместились на лужайку близ бассейна, где была оборудована небольшая сцена, украшенная цветочными гирляндами, а на ней красовался рояль и суетилась Мег, отдавая последние распоряжения помогавшим ей Наталье, Тражану и Ромеу.

Наконец Мег объявила о начале концерта и села к инструменту.

Звуки этой импровизированной увертюры донеслись до слуха Сейшаса и Атилиу, и они тоже поспешили занять места среди зрителей.

Бранка восседала на почетном месте – в первом ряду, в самом центре. По правую руку от нее расположилась Лидия, а по левую многочисленные бабушки, начиная от Элены и кончая Мафалдой.

Поначалу с концертными номерами выступали дети Марселу и Эдуарды, а затем Мег пригласила на сцену и остальных – Луиса, Атилиу-младшего и Сандру. Каждому из них предлагалось спеть, или сплясать, или прочитать наизусть стихотворение.

Сандра была уже большой девочкой и сама выбрала песню для исполнения, по-взрослому осведомившись у Мег, сможет ли та быстро подобрать мелодию на фортепьяно и аккомпанировать ей.

А к Атилиу и Луису сразу же выбежали на сцену их мамы с советами и наставлениями. Леу тоже не удержался на месте и принялся наставлять Атилиу вместе с Катариной.

Наблюдая за этим всеобщим волнением, Бранка с грустью прошептала Лидии:

– Посмотри, как вся молодежь засуетилась. И только наши оказались не у дел. Сидят, словно чужие на этом празднике жизни!

– Да, – разделила ее печаль Лидия. – А ведь могли бы иметь такого же большого мальчика, как Атилиу. Женились-то в один день с Леу и Катариной!

– Нет, я больше не стану ждать, пока Сейшас дозреет до того, чтобы прижать эту гадюку Изабел! Сегодня же позвоню ей и пригрожу судом! Пусть выкладывает деньги, если не хочет перед всей Бразилией объясняться, куда она подевала родных детей!

Глава 7

Свою угрозу Бранка осуществила в тот же вечер. Но разговор повела в привычной для себя «светской» манере, начав издалека и постепенно подготавливая главный удар.

– Здравствуй, – поприветствовала она Изабел вполне нейтральным тоном, набрав ее номер телефона. – Как поживаешь?

– Бранка, ты что ли? – узнала ее голос Изабел. – Вот уж кого не ожидала услышать! Чем обязана?

– Да мало ли чем ты мне обязана! Разве все перечислишь? Я не затем звоню.

– А зачем? – холодно спросила Изабел.

– Так, по старой памяти. Можно сказать, от скуки. Я ведь теперь живу скучно – не то что ты! У тебя, наверно, даже нет времени, чтобы вечером посмотреть телевизор? А я развлекаюсь с его помощью даже днем…

– У меня нет времени также и на пустые телефонные разговоры! – грубо оборвала Бранку Изабел. – Говори прямо, что тебе от меня понадобилось?

– Да ничего особенного. Просто захотелось немного поболтать с тобой на разные женские темы – как в старые добрые времена.

– Оставь свои штучки, Бранка! – рассердилась Изабел. – Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы поверить в эту ерунду. Ты можешь обойтись без преамбулы и сказать наконец зачем звонишь.

– Да в общем, могу, – прикинулась овечкой Бранка, а на самом деле приготовилась к главному беспощадному прыжку. – Я тут вчера днем смотрела телевизор и вспомнила тебя.

– Меня сейчас едва ли не каждый день показывают по телевизору, – высокомерно произнесла Изабел. – И если я буду всякий раз обсуждать это по телефону со своими прежними, давно забытыми знакомыми, то у меня не останется времени для дела.

– Но меня-то ты еще, слава Богу, Не забыла, – поддела ее Бранка. – Сразу по голосу узнала. Спасибо! И я о тебе тоже вспомнила вчера…

– Ты повторяешься. Я это уже слышала, – раздраженно бросила Изабел, но Бранка продолжила как ни в чем не бывало:

– А ты дослушай до конца. Ей-богу, это очень интересно! Представляешь, смотрю я от нечего делать передачу о животных и вдруг слышу потрясающую историю! Оказывается, в Европе водится одна очень забавная птица – кукушка. Ну, это у нее такое смешное название.

– Бранка, хватит молоть всякую чепуху! – вышла из терпения Изабел. – Если тебе и впрямь нечего сказать, то – будь здорова! Чао!

– Нет, подожди еще секундочку! Я как раз дошла до самого главного. Дело в том, что эта птица – в точности ты!

– Бред какой-то! – откомментировала заявление Бранки Изабел, но трубку все же не положила.

– А тебе ничего не известно о повадках этой самой кукушки?

– Нет. И я не нуждаюсь в подобных знаниях, если быть откровенной.

– А зря. Эта кукушка – твоя родная сестра! – ликуя произнесла Бранка. – Она несет яйца и подбрасывает их в гнезда к птицам другой породы, чтобы те высиживали и выкармливали ее птенцов! А сама порхает в свое удовольствие и, как видишь, ее даже по телевизору показывают!

У Изабел от такого удара подкосились ноги, она медленно опустилась в стоявшее поблизости кресло.

Ярость, охватившая ее, огнем обожгла все тело. А вдобавок Изабел почувствовала нестерпимую боль где-то внизу живота, которая стремительно поднялась к горлу и застряла там тяжким удушьем.

– Эй, ты чего замолкла? – окликнула ее Бранка. – Переживаешь услышанное?.. Или связь прервалась?.. Алло! Алло!..

Изабел продолжала держать трубку возле уха, но не могла ничего ответить Бранке. Даже обругать ее или сказать, что та несет бред, не могла!

Бранка же решила, что связь и вправду прервалась, а потому нажала кнопку и стала заново набирать номер Изабел.

А та догадалась, что Бранка ей сейчас перезвонит, но обрадовалась и такой короткой передышке. Боль, внезапно возникнув, так же внезапно отступила, позволив Изабел перевести дух.

Эта странная пронизывающая боль напугала ее не меньше, чем недвусмысленный намек Бранки. Такой боли и такого удушья Изабел не испытывала с момента родов. Неужели это Бранка своим упоминанием о детях так всколыхнула прошлое, что оно отозвалось давним нестерпимым ощущением? Вот дрянь! Что-то разнюхала и – ударила! Хорошо хоть сделала это по телефону и не смогла увидеть Изабелл в таком ужасном состоянии. Что же ей нужно? Попытается прибегнуть к шантажу? Вероятнее всего! Но пусть только попробует заикнуться насчет денег!..

Прозвучавший звонок прервал мысли Изабел. Взяв трубку, она, не дав Бранке вымолвить и слова, набросилась на нее:

– Это опять ты? Перестань хулиганить! Несешь всякую чушь, потом бросаешь трубку, а я должна тратить на тебя свое время?

Бранка хотела сказать что-то о внезапно прерванной связи, но оскорбительный тон Изабел задел ее за живое, и она вместо оправданий тоже пошла в наступление:

– Не вали с больной головы на здоровую! Это ты отключилась, когда услышала про кукушку! Ведь тебе сразу стало ясно, к чему я вспомнила ту бездушную и зловредную птицу? Так ведь?

– Да, мне стало ясно, что ты спятила, и твое место – в психушке! – не осталась в долгу Изабел.

– А твое – в тюрьме! – пошла еще дальше Бранка. – Ты подбросила своих детей чужим людям и должна за это понести наказание. Учти, я выведу тебя на чистую воду!

– Каких детей? О чем ты говоришь?!

– Не надо делать из меня дурочку. Я все знаю! Ты родила близнецов – мальчика и девочку, но решила избавиться от них и подбросила несчастных малюток невесть кому!

– И откуда же у тебя такие сведения, позволь узнать? – перешла на более сдержанный тон Изабел.

– От верблюда! – был ей ответ.

– Я так и думала! – рассмеялась Изабел. – Ты одурела от безделья и решила по-дурацки похулиганить.

– Нет, я подам на тебя в суд! – закричала Бранка. – Пусть все узнают, как ты расправилась с несчастными младенцами!

– Тебя и в суде сочтут сумасшедшей.

– Нет, у меня есть доказательства! – заявила Бранка, беззастенчиво блефуя.

– Так может, ты сначала предъявишь их мне? – язвительно спросила Изабел, но Бранка ухватилась за эту пока единственную ниточку в их разговоре, способную привести к желанному результату.

– О, наконец ты заговорила по-деловому! – произнесла она одобрительно. – Эти доказательства стоят дорого, но я готова их тебе представить, если мы сговоримся о приличной сумме.

– Я не сомневалась, что тебе вздумалось меня пошантажировать, – спокойно произнесла Изабел. – Это очень печально. По-моему, ты деградируешь, Бранка!

– Так ты предпочитаешь огласку? – пропустила та оскорбление мимо ушей. – Учти, если дело дойдет до скандала, ты потеряешь гораздо больше, чем смогла бы отдать мне – за молчание.

– Мне нечего скрывать и не за что платить тебе деньги, – твердо ответила Изабел. – А бред выжившей из ума склочницы никто не станет воспринимать всерьез.

– Ладно, – угрожающе промолвила Бранка. – А что ты скажешь, если в суд обращусь не я, а Сейшас? Он ведь – отец твоих детей, у него есть право призвать тебя к ответу!

Изабел поняла наконец, откуда что идет. Если Бранка спелась с Сейшасом, то ей, конечно же, известно о рождении детей, и отпираться тут бессмысленно. А вот поставить нахалку на место, чтобы ей впредь не повадно было совать нос в чужие дела, да еще и прибегать к шантажу, – просто необходимо!

В следующее мгновение Изабел напрягла весь свой мощный аналитический аппарат, который Атилиу и Бранка не раз сравнивали с компьютером, и – смелое, неординарное решение было найдено!

– Упомянув о Сейшасе, ты затронула очень болезненную тему, – сказала Изабел Бранке. – С этим человеком у меня связано много тяжелых воспоминаний. Я пыталась вычеркнуть его из памяти, но недавно он объявился здесь со своими кощунственными притязаниями.

– Кощунственно поступила ты, избавившись от собственных детей! – ввернула к месту Бранка.

– Да что ты можешь знать о моем горе?! – воскликнула Изабел, окончательно войдя в образ невинной жертвы. – Я родила этих детей в страшных муках и сразу же их потеряла. Они оба умерли. Я даже не успела познать радость материнства.

– Однако ты слишком быстро оправилась от этой утраты, – ехидно заметила Бранка. – Судя по фотографиям в светской хронике, на страдалицу ты не похожа.

– Да, я не собиралась ни перед кем демонстрировать своего несчастья, – подтвердила Изабел. – Ушла с головой в работу и добилась немалых успехов.

– Ну, на ворованные миллионы это было сделать нетрудно!

– К миллионам надо еще иметь голову, – ответила на этот выпад Изабел. – Ты же вот не сумела удержать в своих руках то богатство, которое у тебя было. И сейчас ведешь себя крайне глупо, требуя с меня деньги. Запомни: у тебя нет никаких шансов!

– Зато у меня есть все шансы засадить тебя за решетку! – прибегла к прежней угрозе Бранка. – Сейшасу известно, что твои дети не умерли, а ты сама их бросила!

– Это подлая клевета, и я не намерена ее спускать ни Сейшасу, ни тебе, – заявила Изабел. – Пока вы только угрожаете мне и распускаете слухи, я сама заявлю в полицию и потребую детального расследования!

– Ты блефуешь, Изабел! Это же не в твоих интересах! – не сумела скрыть своей растерянности Бранка.

– Ошибаешься! Никто так не заинтересован в установлении истины, как я. Если меня действительно жестоко обманули в клинике, украли моих детей, то в результате этого расследования я смогу вернуть их себе и обрести наконец счастье материнства. А если ты и Сейшас вздумали поиздеваться надо мной и нажиться на моем горе, то не я, а вы окажетесь в тюрьме – за шантаж и клевету!

Бранка, не ожидавшая такого поворота в ею же затеянной беседе, не на шутку испугалась. Ведь говорили ей Сейшас и Атилиу: Изабел опасна, не суйся к ней, не имея на руках веских улик! А она, Бранка, по глупости и своеволию подставила не только себя, но и Сейшаса! Что теперь делать?!

Ответ на свой отчаянный вопрос она услышала из уст Изабел:

– Жди вызова в полицию! Полагаю, тебя пригласят туда в ближайшие дни.

Поставив эту победную точку в затянувшемся телефонном разговоре, Изабел расхохоталась. Больше ей Бранка не перезвонит! Сейчас она скорее всего уже набирает номер Сейшаса, чтобы предупредить его о нависшей угрозе. Сегодня ночью им обоим будет не до сна, а завтра, надо полагать, Сейшас нанесет Изабел визит и попытается замять всю эту дурацкую историю. Изабел же покуражится над ним в свое удовольствие и отпустит его с миром, посоветовав никогда впредь не вставать у нее на пути.

В то время как Изабел торжествовала, а Бранка проклинала себя за глупость и даже не решалась позвонить Сейшасу, Элена и Атилиу обсуждали тайну потерянных близнецов и значительно приблизились к ее разгадке.

Вернувшись домой с дня рождения Анжелы, Атилиу пересказал жене все, что услышал накануне от Сейшаса.

Элене версия Сейшаса тоже показалась вполне правдоподобной, и ее охватил ужас. Неужели Эдуарда и впрямь воспитывает дочку Изабел? Что будет, когда это откроется? Сейшас обещал не отбирать детей у их теперешних родителей. А как поведет себя Изабел?

– Боюсь, она может преподнести нам какой-нибудь очень неприятный сюрприз, – высказала свои опасения Элена. – Вдруг ей придет в голову обвинить Эдуарду и Марселу в том, что они будто бы украли у нее девочку?

– Но есть же множество свидетелей, которые подтвердят, как была найдена Анжела, – возразил Атилиу.

– Изабел может сказать, что это была всего лишь инсценировка. Украли девочку, тайком привезли ее в Ангру, а потом якобы и обнаружили – при свидетелях.

– Нет, это в тебе говорит страх. Изабел не настолько глупа. Она не пойдет на голословное обвинение, которое нельзя подкрепить фактами.

– А факт, как говорится, налицо, – печально промолвила Элена. – Анжела живет в семье Марселу и Эдуарды! И как она туда попала – уже не имеет значения. Изабел потребует генетической экспертизы, докажет свое родство и – хотя бы из вредности – заберет Анжелу себе.

– Что значит «заберет»? – возмутился Атилиу. – Это суд будет решать, кому оставить ребенка! Все знают, что Эдуарда приютила у себя беспомощного младенца, выброшенного на улицу, и вырастила Анжелу как свою родную дочку. А Изабел еще надо объясняться перед судьями, при каких обстоятельствах у нее пропала девочка. Может, это она сама подбросила нам Анжелу!

– Неужели Изабел на такое способна? – усомнилась Элена.

– А почему она до сих пор не искала свою дочь? Тебе не кажется это странным? Ясно, почему не искала сына: Сезар мог убедить ее в том, что мальчик умер. Но, по утверждению того же Сезара, Изабел выписалась из клиники вместе с дочерью! Значит, девочка исчезла потом, когда Изабел уже была вполне здоровой. Любая мать на ее месте забила бы тревогу, подняла бы на ноги полицию…

– Может, она именно так и поступила, – высказала предположение Элена. – Мы ведь ничего не знаем. К тому же все это происходило в Аргентине, а девочку кто-то увез в Бразилию, вот ее там и не нашли.

– Ты не права: кое-что мы все-таки знаем. У нас есть свидетельства Изабел и Сезара, которые совпадают только в отношении мальчика. А что касается девочки, то тут – явный разнобой. Изабел утверждает, что она была очень больна, когда умерла девочка, и потому не смогла ее похоронить. И даже свидетельства о смерти не получила, что особенно выглядит странным.

– Но, по словам Сейшаса, Изабел вообще не хотела рожать этих детей. Так что для нее это свидетельство! Нет, я думаю, что если бы Изабел сама отдала кому-то девочку, то как раз в этом случае она бы и позаботилась о соответствующем документе. Свидетельство о смерти ей бы очень пригодилось! Тогда никто не смог бы ее ни в чем заподозрить.

– А может, ей не удалось купить еще одно свидетельство о смерти? – предположил Атилиу. – Это же непросто делается! Не всякий человек может взять на себя такую ответственность.

– Признайся, ты сейчас подумал о Сезаре? – спросила Элена. – Он взял на себя ответственность и подписал заключение о смерти мальчика, которого решил усыновить?

– С Сезаром мы поговорим после операции Луисинью. Тогда все и выясним, – сказал Атилиу. – По крайней мере история с мальчиком более или менее понятна: Сезар в то время был в Аргентине, Изабел рожала у него в клинике, и мальчик каким-то образом попал к нему. А вот как девочка очутилась в Бразилии, да еще и в Ангре? Такое впечатление, будто кто-то специально привез ее оттуда для Марселу и Эдуарды. Причем не оставил девочку возле их городской квартиры, а потащил ее вслед за ними в Ангру! И узнал, куда они поехали, и дорогу туда нашел – не ошибся, положил дитя точно перед домом Моту!

– Ты хочешь сказать, что девочку подбросил кто-то из близких знакомых Марселу и Эдуарды, прежде бывавших в Ангре?

– Я не утверждаю, но очень на то похоже.

– А почему этого не мог сделать кто-нибудь из жителей Ангры?

– Мог, конечно, – согласился Атилиу. – Представим, что некто привез девочку из Аргентины в Бразилию. Вероятнее всего – самолетом, так как с грудным младенцем долго находиться в дороге трудно. Значит, самолет прилетел в Рио. И если бы тому человеку было все равно, куда пристроить ребенка, то он мог бы просто найти какой-нибудь особняк побогаче и оставить там корзинку.

– А если он имел в виду конкретно Эдуарду и Марселу, – продолжила Элена, – то должен был еще выяснить, дома ли они и где их искать.

– Такую справку он мог получить у Веры – горничной Эдуарды.

– Да, в Ангре ее с нами не было, – вспомнила Элена.

– Но она и в Аргентину не ездила, насколько мне известно, а все время находилась в Рио, – заметил Атилиу.

– Постой, постой, я ошиблась! – всплеснула руками Элена. – Как раз Вера-то и была в Ангре! Я спутала ее с Лизой. Вот Лиза точно в то время была в отпуске и куда-то уезжала из Рио. А Вера помогала Эдуарде вместо няни.

– Значит, Вера вне подозрений. Так же, впрочем, как и вся прислуга, постоянно проживающая в Ангре, – заключил Атилиу. – А вот знать бы, где проводила свой отпуск Лиза! Уж не в Аргентине ли?

– Можно было бы спросить у Эдуарды, – сказала Элена, – но она удивится такому вопросу, и надо будет что-то ей объяснять.

– А ты не знаешь, где сейчас эта Лиза?

– Она уволилась вскоре после появления Анжелы. Вышла замуж за Женезиу, который был садовником, а потом стал работать в фирме Милены. Эдуарда говорила мне, что они купили себе квартиру в хорошем районе, только я не запомнила в каком. Но мы можем узнать это у Милены.

– С Лизой нам надо обязательно встретиться! – решительно произнес Атилиу. – Я поначалу как-то выпустил из виду, что она – давняя знакомая Изабел.

– Точно! – вспомнила Элена. – Эдуарда долго не могла найти няню для Марселинью, и Изабел порекомендовала ей Лизу!

– А я, когда еще бывал в доме Изабел, несколько раз встречался там с Лизой, – добавил Атилиу.

– У меня почти не осталось сомнений в том, что Анжелу Эдуарде и Марселу привезла Лиза, – сказала Элена. – Только надо ли нам все это ворошить?

Атилиу посмотрел на нее с укоризной, и Элена смутилась под его взглядом.

– Нет, я вовсе не хочу повторения того, через что мы с тобой уже однажды прошли, – виновато промолвила она. – Просто мне боязно за Эдуарду, за Анжелу…

– А мне больно за Сейшаса, – сказал Атилиу. – Если бы ты была рядом с ним, когда он увидел эти родинки у Анжелы и Луиса!..

– Да, я понимаю, ему сейчас очень трудно, – согласилась Элена. – Но может, мы сначала сами поговорим с Лизой? Вдруг эта идея окажется ложной? Так зачем понапрасну обнадеживать Сейшаса.

– Возможно, ты и права, – согласился Атилиу. – Давай отложим все до завтра и на свежую голову решим, как нам поступить.

Глава 8

Проведя остаток вечера в прекрасном настроении, Изабел уснула с ощущением счастья и удовольствия от собственного могущества.

Но среди ночи вдруг вскочила с постели как ошпаренная: Лиза! Это не Сезар и его аргентинские коллеги заронили сомнения в душу Сейшаса, а Лиза каким-то образом проболталась о девочке, которую она куда-то пристроила по просьбе Изабел!

Возможно, как-то намекнула Милене, своей нынешней начальнице и покровительнице, а та рассказала Бранке. Ну а уж Бранка не упустила случая уязвить Изабел и вызвала сюда Сейшаса.

Да, вероятно, все так и было! Иначе невозможно объяснить, как Сейшас и Бранка смогли оказаться в одной упряжке. Не он же додумался разыскать Бранку, не имевшую никакого отношения к интересующим его событиям и вряд ли что-то знавшую о них до недавнего времени.

О том, кто является отцом этих детей, было известно только Лизе и Камиле. Но последняя поверила в то, что мальчик умер, а о девочке Изабел ей и вовсе не говорила. Значит, остается только Лиза!

Интересно, что она успела выболтать Сейшасу и Бранке? Надо полагать, пока не все, иначе бы Бранка так просто не ретировалась, да и Сейшас проявил бы себя более активно.

Вот, выходит, какой неблагородной тварью оказалась эта тихоня Лиза! Мало ей Изабел заплатила?

Захотелось получить побольше? Наверное, выдаивает из Сейшаса все возможное, открывая ему тайну по частям! Сволочь! Продажная шкура! Все вокруг – предатели. Ни на кого нельзя положиться. Ради денег каждый готов пойти на предательство!

Изабел так разгневалась, что ей вновь стало трудно дышать, и она с опаской коснулась живота, боясь повторения недавней боли. Почему-то ей казалось, что приступ обязательно должен повториться.

«Вот, мерзавка, до чего довела меня! – мысленно ругала Лизу Изабел. – До фобии! Не от боли мучаюсь, а от страха, что она может проявиться! И это я, с моими железными нервами!.. Завтра же надо по всей строгости наказать двурушницу! А форма наказания будет зависеть от того, как далеко зашла Лиза в своем подлом предательстве».

Не могла уснуть той ночью и Бранка. Понимая, что нужно известить Сейшаса о допущенной ею непростительной оплошности, она тем не менее медлила со звонком, надеясь найти хоть какой-то разумный выход из сложившейся ситуации.

Но придумать ничего не могла.

Голова болела, на душе было скверно. А сон все не шел. И к утру Бранке было уже все равно – обругает ли ее Сейшас, вызовут ли ее в суд… Будь, что будет! Конечно, о деньгах для Милены можно забыть – теперь из этой воровки Изабел не удастся выжать и реала. А Сейшас в данном случае может даже выиграть: пусть Изабел сама нанимает детектива и оплачивает расходы по расследованию! Может, ей и впрямь удастся отыскать потерянных детей, и тогда хотя бы цель Сейшаса будет достигнута.

Ну а Бранке останется только уповать на трудолюбие и удачливость Милены. Когда-то же ей надоест заниматься исключительно бизнесом и захочется родить ребеночка!

С трудом дождавшись рассвета, Бранка набрала номер Сейшаса, призналась ему в содеянном, выслушала в ответ все, чего заслуживала, и, почувствовав долгожданное облегчение, в тот же миг уснула.

А Сейшас в бессильном гневе заметался по комнате, проклиная Бранку, Изабел, себя, и вообще – всю свою нескладную судьбу. Ему никогда не везло на женщин! От них всегда были только беды, разочарования и утраты. В молодости он влюблялся в горделивых заносчивых красавиц, которые вроде бы и не пренебрегали его вниманием, но выходить замуж за него отказывались, отдавая предпочтение более богатым, а то и просто более удачливым претендентам.

Потом у Сейшаса был затяжной роман с одной замужней дамой, которая вымотала из него всю душу. А еще позже на его пути в недобрый час встала Изабел. И уж она-то нанесла такой удар, от которого Сейшас не может оправиться до сих пор!

Знать бы, что она выкинет сейчас, после того, как Бранка по своей беспросветной глупости выложила перед Изабел все козыри, любезно предоставив той возможность нанести упреждающий удар.

В полицию она, разумеется, не пойдет – это только Бранка могла поверить в такую чушь. Изабел же не сошла с ума, чтобы на себя доносить! Она, вероятнее всего, попытается нейтрализовать свидетелей своего преступления. Подбросит им еще денег или даже прибегнет к услугам наемных убийц. С нее станется! Она ни перед чем не остановится, чтобы упрятать – теперь уже навсегда – следы собственного преступления.

При этой мысли Сейшас похолодел: ведь опасность угрожает не какому-то абстрактному свидетелю, а конкретному человеку – Сезару! Надо срочно предупредить его! Да, обстоятельства изменились, и теперь уже разговор с Сезаром нельзя откладывать ни на день. Иначе может произойти непоправимое! Пока Сейшас тут расхаживает из угла в угол по гостиничному номеру и сетует на свою горькую судьбу, Изабел, вполне вероятно, уже ведет переговоры с каким-нибудь киллером, заказывая тому убийство Сезара.

Напуганный этим предположением, Сейшас решил больше не медлить ни секунды и принялся звонить Атилиу.

– Прости, что разбудил тебя, – сказал он, услышав глуховатый спросонья голос Атилиу, – но нам надо срочно спасать Сезара!

– А что с ним случилось?

– Пока, надеюсь, ничего, однако его могут убить в любую минуту.

– Боже мой! Да что все-таки произошло? Ты можешь объяснить толком?

– Попытаюсь. Хотя у нас, возможно, уже нет времени на разговоры, – сказал Сейшас и кратко изложил Атилиу суть своих опасений. – Я думаю, мы должны поехать к Сезару сейчас, рассказать все, что нам известно, и затем уже вместе с ним отправиться к Изабел. Это будет своеобразная очная ставка, в результате которой мы выясним все детали. А когда Изабел убедится, что я хочу только найти своих детей, но вовсе не стремлюсь предать огласке ее преступление, она оставит в покое Сезара. Более того, мы сможем потребовать от нее даже расписку в том, что она не будет претендовать на родительские права!

– Я понял тебя, – ответил ему Атилиу. – Но мы тут с Эленой тоже кое-что нащупали… И если ты считаешь, что Изабел так опасна, то нам следует позаботиться в первую очередь не о Сезаре, а о другом человеке.

– О ком? Кто этот человек?

– Речь идет о женщине, которой, как нам кажется, Изабел поручила подбросить Анжелу в семью Эдуарды. И после вчерашней выходки Бранки Изабел уж точно попытается встретиться с этой женщиной. Так что мы должны ехать туда!

Цепь ранних звонков, раскрученная Бранкой в час рассвета, очень скоро сделала полный оборот и замкнулась на домашнем телефоне той же Бранки. Правда, сама она в это время безмятежно спала и не знала, какую лавину страстей обрушила своим звонком на друзей и родственников.

– Алло, будьте добры, пригласите к телефону Милену, – обратилась Элена к Зиле, снявшей трубку.

– Она только недавно проснулась и еще не вышла из ванной, – растерянно промолвила Зила.

– Ничего, я подожду, – сказала Элена.

– А кто ее спрашивает? – запоздало поинтересовалась Зила.

– Элена Новелли.

Когда же удивленная Милена взяла трубку, Элена попросила ее о помощи:

– Мы с Атилиу потом все тебе объясним. А сейчас помоги нам раздобыть адрес Лизы – бывшей няни Марселинью. И еще – не удивляйся столь странной просьбе: позвони сейчас же Женезиу и отправь его куда-нибудь из дома якобы по делу. Сама придумай что-нибудь. Нам очень важно застать Лизу дома в отсутствие мужа.

– Действительно, странная просьба, – сказала Милена. – А вы не можете хотя бы намекнуть, что случилось?

– Я обещаю рассказать тебе все подробно, только не сейчас. Ладно?

– Хорошо, записывайте адрес… А Женезиу я ушлю куда-нибудь подальше от дома.

Незваные гости предстали перед Лизой сразу же после ухода Женезиу.

Все трое были очень взволнованы, и это волнение передалось Лизе.

– Дона Элена, что случилось?!

– У нас к тебе серьезный разговор, – услышала в ответ Лиза, и сердце ее оборвалось: она догадалась, что речь пойдет… об Анжеле.

– Позволь представить тебе сеньора Сейшаса, – сказал Атилиу, но Сейшас перебил его:

– Лучше я сделаю это сам. Дело в том, что мне доводилось встречаться с Лизой в доме Изабел. Вы помните меня, Лиза?

– Н-нет… Что-то не припомню… – ответила она не слишком уверенно.

– Ну, это не важно, – махнул рукой Сейшас. – Я одно время жил с Изабел в ее квартире. Это от меня она родила близнецов, которые потом бесследно исчезли. Сейчас я их, кажется, нашел, но для того чтобы убедиться в этом окончательно, мне и нужна ваша помощь.

– А я-то тут при чем? – испуганно отшатнулась от него Лиза. – Я ничего про это не знаю!

– Лиза, пойми, мы не собираемся тебя ни в чем обвинять, – вмешался Антилиу. – Наоборот, мы хотим защитить тебя!

– От кого?

– От Изабел! – ответил вместо Атилиу Сейшас. – Она способна пойти на любое преступление, чтобы заставить тебя молчать!

– Подожди, Сейшас, – остановил его Атилиу. – Лиза и так напугана, а ты…

– Но это ведь действительно так! Изабел не нужны свидетели…

– Об этом поговорим потом, – настойчиво повторил Атилиу. – Лиза, ты успокойся, пожалуйста, и ответь на один вопрос: девочка, которая была подброшена Эдуарде и Марселу, – это дочь Изабел? Только не торопись с ответом! Подумай о том, что от него будет зависеть судьба нескольких человек.

– А мне и думать незачем: я ничего не знаю! – продолжала твердить свое Лиза.

– Но ты взгляни на этого человека, – принялась увещевать ее Элена. – Неужели тебе не жалко несчастного отца, потерявшего своих детей? Я умоляю: помоги ему!

– Я бы рада, но… – развела руками Лиза.

– Чего ты боишься? – продолжила Элена. – Нарушить обещание, данное Изабел? Или она тебя запугала?

– Никто меня не запугивал.

– Ну так тем более – помоги! Ты же знаешь, Эдуарда – моя дочь, и я не желаю ей зла. Но все равно прошу помочь Сейшасу – родному отцу Анжелы!

– Так если он знает, что Анжела – его дочь, то какая же ему нужна помощь? Не пойму… – сказала Лиза, продемонстрировав незаурядное умение держать удар.

– Я хочу получить подтверждение моей догадке! – выкрикнул Сейшас.

– Так проведите генетическую экспертизу, как когда-то это сделал сеньор Атилиу, – посоветовала ему Лиза.

– Ох и трудно же с тобой говорить! – простодушно заметил Сейшас. – Если я докажу свое отцовство таким образом, то Изабел, вне всякого сомнения, не захочет выглядеть в глазах общества преступницей и заявит, что девочку у нее украли. Потом ей ничего не останется, как затеять тяжбу с Эдуардой. И в результате Анжела может получить вместо нежной любящей матери – чудовище, подбросившее свое дитя чужим людям. Неужели тебе не жалко эту несчастную кроху?

– Я все поняла, но помочь ничем не могу, – произнесла Лиза с печалью в голосе.

– Нет, как раз ты-то и можешь помочь, – укоризненно промолвила Элена. – Ведь это ты привезла Анжелу в Ангру и оставила ее у дома Эдуарды и Марселу!

– Кто это вам сказал? – испуганно спросила Лиза.

– Мы дошли до этого логическим путем, – честно ответила Элена, и у Лизы отлегло от сердца.

– Вы ошиблись, – сказала она.

– Лиза, ты не того боишься, чего следует бояться! – не выдержал Сейшас. – Если ты скажешь нам правду, то мы заставим Изабел официально отказаться от детей – написать соответствующую расписку. Анжела останется в семье Марселу, я буду точно знать, что она – моя родная дочь, и смогу навещать ее. А о том, как она попала в эту семью, никто никогда не узнает. Поверь нам! Давай договоримся по-хорошему, прошу тебя!

Лиза помедлила с ответом, и все замерли в томительном ожидании.

Но их надежды не оправдались: Лиза вновь повторила, что правда ей неизвестна.

– А если я выдвину обвинение против Изабел в том, что она поступила бесчеловечно с детьми, – сказал Сейшас, – и тебе придется давать показания в суде – ты и там будешь лжесвидетельствовать?

– Что вы меня пугаете? Я ничего не знаю! – заплакала вдруг Лиза, у которой в конце концов сдали нервы. – Оставьте меня в покое!

– Тебя никто не собирался запугивать, – сочувственно произнес Сейшас. – Мы надеялись, что ты нам поможешь. Но ты выбрала иной путь и тем самым навлекла на себя страшную опасность. Пойми, Изабел знает, что я вышел на верный след. И она может попросту убрать тебя как ненужного свидетеля!

– Не пугайте меня! Дона Изабел на это не способна! – истерично воскликнула Лиза.

– Если эта женщина оказалась способной избавиться от собственных детей, то не надейся, что она пожалеет тебя, – с горечью промолвил Сейшас.

– Ты все же хорошенько подумай, как тебе следует поступить, – посоветовал Лизе Атилиу. – Мы будем ждать твоего звонка. А сейчас, наверно, нам лучше уйти. Извини за вторжение.

Они вышли, и Атилиу продолжил уже на лестнице:

– Элена, ты обратила внимание на ее квартиру? Она стоит больших денег! На жалованье няни и садовника такую не купишь. И богатого приданого, насколько мне помнится, Лизе неоткуда было получить. Когда Эдуарда и Марселинью жили у нас, Лиза говорила, что она из очень бедной семьи…

– Женезиу тоже не из богачей, – добавила Элена.

– Вот я об этом и говорю, – продолжил Атилиу. – Откуда у них взялись такие деньги? Не Изабел ли заплатила Лизе за оказанную услугу?

– Вполне возможно, – поддержал его Сейшас. – Поэтому она и молчит!

– И поэтому так боится, – дополнил Сейшаса Атилиу. – Вы заметили, как она испугалась? А ведь если бы с подобной просьбой кто-то пришел ко мне, то я бы недоумевал, изумлялся, возмущался. Но страха бы уж точно не испытывал!

– А я бы прежде всего спросила: разве у Изабел были дети? – промолвила Элена. – А Лиза такого вопроса не задала. Ее это вообще нисколько не удивило!

За разговором они не заметили, как вышли на улицу, и продолжали его, уже стоя у дома Лизы.

– Что будем делать теперь? – спросил Сейшас. – Ждать ее звонка?

– Я думаю, какое-то время надо подождать, – рассудил Атилиу. – А потом, если звонка не последует, нанести еще один визит! Когда-нибудь мы все же дожмем ее!

– Если Изабел до той поры не расправится с ней, – мрачно произнес Сейшас.

Легка на помине, Изабел как раз в тот момент подкатила к дому Лизы, но вовремя увидела Сейшаса, Атилиу и Элену, садящихся в машину и, протянув еще несколько метров, притормозила за углом.

То, что она встретила здесь Сейшаса, Изабел нисколько не удивило, а вот присутствие Элены и Атилиу ее просто возмутило. Бранке было мало Сейшаса – она подключила к этому делу весь клан Моту и всю свою многочисленную родню! Что они делали сейчас у Лизы – с утра пораньше? Приняли за чистую монету вчерашнюю угрозу Изабел и примчались сюда, чтобы окончательно перетянуть на свою сторону Лизу? Или она уже и так состоит в сговоре с ними?

Нет, не похоже! Если бы Лиза сказала им все, что знает, то Бранка бы не вела себя вчера так глупо. А вот что сегодня им удалось получить от Лизы, это Изабел и предстояло выяснить.

Увидев ее на пороге своего дома, Лиза испугалась и одновременно обрадовалась.

– Дона Изабел! Надо что-то делать! Они все знают! Они приходили сюда! Но я им ничего не сказала!

– Я видела их, – прервала ее восклицания Изабел. – Они давно к тебе ходят? Почему ты не сказала мне об этом раньше?

– Я хотела вам позвонить сейчас. Просто не успела еще прийти в себя. Они заявились так неожиданно!

– Ты хочешь сказать, что это был их первый визит к тебе? – строго спросила Изабел.

– Да! Пришли без звонка и сразу же начали: «Ты подбросила Эдуарде дочку Изабел и должна это подтвердить!» Представляете?!

– А ты что?.. Действительно… пристроила ее… к Эдуарде? – с трудом вымолвила Изабел.

– Ну да! Вы же сами говорили: «Пристрой в хорошую семью». А куда именно – вам было все равно, – растерянно произнесла Лиза. – Вот я и решила…

– Да, это сильно осложняет ситуацию, – покачала головой Изабел. – Но мне и в голову не приходило, что ты можешь использовать для этой цели семейство Моту!

– А я точно знала, что там девочку не обидят…

– Ладно, дело сделано. Чего уж теперь!.. Скажи лучше, как они на тебя вышли? Ты где-то проболталась?

– Нет, дона Изабел! Клянусь, никогда никому и словом не обмолвилась!

– А откуда же у них такие сведения?

– Не знаю! Насколько я поняла, они просто каким-то образом догадались, что та девочка – ваша. А доказательств у них нет.

– И они хотели получить их от тебя?

– Да.

– Предлагали деньги?

– Нет. Просили помочь сеньору Сейшасу. Он очень страдает. На него смотреть больно.

– Значит, он сумел тебя разжалобить?

– Ну я же не поддалась на уговоры, – заметила в свое оправдание Лиза. – Хотя мне кажется, что было бы лучше сказать ему правду. Он обещал в присутствии сеньора Атилиу и сеньоры Элены не привлекать меня к ответственности и вообще не поднимать шума. Девочку он не станет забирать себе, только будет навещать ее как отец.

– А что ему мешает делать это сейчас? – спросила Изабел.

– Во-первых, он не до конца уверен, что это его дочка, а во-вторых, они тут говорили о расписке, которую хотят получить от вас.

– Какая наглость! – возмутилась Изабел. – Что еще за расписка? Может, речь шла о чеке, а ты просто не поняла?

– Нет, я все поняла правильно. Сеньор Сейшас хочет получить от вас документ, где было бы написано, что вы добровольно отказываетесь от девочки.

– Понятно. А тебя он призывает в свидетели! Так?

– Да.

– Значит, у него нет других свидетелей?

– Наверно, нет.

– Но кто-то же их навел на семью Эдуарды и Марселу!

– Этого я не могу знать. Помню только, что сеньор Сейшас несколько раз повторил: «Я хочу получить подтверждение моей догадке. Помоги мне».

– То есть без тебя он этого подтверждения получить не может? – еще раз попросила уточнить Изабел.

– Похоже, что так. Дона Изабел, отдайте вы им эту девочку, потому что они от меня теперь не отстанут!

– Сейшас только упрашивал тебя? Или упоминал также о суде?

– Сначала только упрашивал. А потом, когда я стала все отрицать, сказал, что вынужден будет обратиться в суд.

– Так я и думала! – злобно произнесла Изабел. – Но этого допустить нельзя!

– Конечно, нельзя, – подхватила Лиза, по-своему истолковав слова Изабел. – Если меня вызовут в суд и станут задавать всякие вопросы, я могу запутаться. И вообще могу не выдержать… Там же надо клясться, что ты говоришь правду, и только правду…

– Да? – испытующе посмотрела на нее Изабел. – Это очень плохо, Лиза!

– Дона Изабел, давайте скажем им все, как есть, и будем жить спокойно! – умоляюще произнесла в ответ Лиза.

– Нет, этот вариант для меня не годится, – твердо сказала Изабел. – Да и для тебя тоже… Ты пока молчи, а я что-нибудь придумаю. Договорились?

– Хорошо, я буду ждать! – с надеждой промолвила Лиза.

«Жди! – подумала про себя Изабел. – Я найду такое решение, которое успокоит и меня, и тебя!»

Глава 9

Анита и Сезар готовили к операции Луисинью. И не только Луисинью, они готовились к ней сами. Поэтому больше не заговаривали на опасные темы, которые так нервировали их обоих и могли стать смертельными для малыша.

Вечерами Анита вспоминала все то, что говорил ей о Луисинью старый индеец. Он был немногословен, потому что смотрел в самую суть вещей. Но Анита тогда была еще слишком молода, и его слова казались ей загадками. Теперь она старалась их припомнить и расшифровать.

– Всегда иди по его следам, ребенок ведет родителей, – сказал он ей.

Эти слова показались ей очень странными, но потом она вспомнила, как сидела возле Луисинью целую ночь, вглядывалась в младенческое личико, вслушивалась в дыхание и ощутила ту неимоверную работу, которую проделывал этот комочек для того, чтобы остаться живым. Он хотел этого, и Сезар был прав, когда решился на операцию: он должен был помочь этой работе.

– Но почему же после операции Луисинью не сразу вернулся к жизни? Он же так хотел жить? – спросила Анита.

– Ты еще не стала матерью. Он ходил к родившей, она не услышала.

– Но теперь-то ты знаешь, к кому идти, – сказала она, крепко прижимая к себе малыша, – я тебя больше никому, никому не отдам!

– Не отдашь – потеряешь, – сказал старик. Тогда она не обратила внимания на эти его слова, но теперь они все время всплывали у нее в памяти, сколько бы она ни пыталась от них отмахнуться. Еще он что-то говорил про трехлетний возраст, но что – она никак не могла вспомнить…

– Значит, неважное, – решила Анита.

Теперь она с дочерней благодарностью вспоминала своего учителя. Но тогда ей очень тяжело дались те полгода, что они прожили бок о бок в индейской деревушке. Она впадала в отчаяние и ярость, когда старик сидел и бесстрастно смотрел на огонь, а Луисинью заходился у нее на руках отчаянным плачем и она не знала, чем ему помочь. В конце концов она научилась справляться, стала понимать, почему плачет ее мальчик, перестала впадать в панику по малейшему пустяку. И только тогда увидела, что старик все время с ней рядом и приходит на помощь всякий раз, когда требуется его вмешательство целителя.

Сезар поначалу относился к советам старика скептически, но не вмешивался, видя, как благотворно его влияние на Аниту. Потом он увидел, что малыш быстрее набирает силы на вольном воздухе, чем под больничным колпаком, и успокоился. Выправились отношения Аниты с малышом, выправились и их отношения.

И вот их семья стояла на пороге нового испытания. Но все решения Сезар отложил на потом. Сначала операция, потом будет видно.

За несколько дней до операции он положил Луисинью вместе с Анитой к себе в клинику. Пока будут делать необходимые исследования, мальчик привыкнет к новой обстановке. Став старше, он стал бояться чужих, поэтому было важно, чтобы он подружился с медперсоналом – в клинике ему предстояло провести не меньше месяца. Сезар тщательно изучал все полученные в результате анализов данные. Операция предстояла сложная, и он хотел быть готовым к любым неожиданностям. Наконец день операции был назначен.

Как только Луисинью положили в клинику, Анжела стала очень капризной и напряженной. Она то и дело плакала без всякой видимой причины, и Эдуарда сообразила, что, очевидно, это из-за ее двойника. К сожалению, перевернув горы книг в библиотеке, она ничего толкового не нашла. О двойниках любили писать в художественной литературе и не любили в научной. Зато, изучая труды по детской психологии, она усвоила, что даже самым маленьким детям нужно говорить правду. Поняв, что ее дочка странным образом связана с сыном Сезара и Аниты, она стала звонить каждый день Аните и узнавать о его самочувствии.

– Луисинью лучше, – говорила она с утра, – но ему сегодня предстоит анализ крови, он его побаивается. Сейчас мы будем ему помогать. Сядем и скажем: мы с тобой, Луисинью, ничего не бойся. И ты ничего не бойся, моя радость, твоя мамочка с тобой, она тебе поможет.

Эдуарда брала Анжелу на руки и качала ее как маленькую, чувствуя, что малышка нуждается в ее защите. Девочка приникала к ней и мало-помалу успокаивалась.

За это время Анита с Эдуардой очень сблизились – они советовались, что лучше сказать детям, которые были так трогательно привязаны друг к другу, чем их порадовать. Заинтересованность Эдуарды в Луисинью была настолько искренней, что Анита не могла на нее не откликнуться.

– Кто бы мог подумать, что мы с Эдуардой найдем общий язык? – с удивлением говорила она Сезару. – Еще год назад я не могла себе такого представить.

– Хорошо, что жизнь изменила нас всех к лучшему, – отвечал ей Сезар. – Ведь и я не мог себе представить, что буду ладить с Марселу. Он казался мне самовлюбленным, эгоистичным, спесивым индюком, зато теперь внушает искреннее уважение. Мы тут обсуждали с ним проект нашей будущей клиники, так он высказал такие дельные и интересные предложения, что даже Атилиу ими увлекся. Я уж не говорю о его семье. Они оба – большие молодцы, раз так помогают друг другу.

– А мы? – спросила Анита. Ей хотелось, чтобы Сезар похвалил и их семью тоже.

Сезар рассмеялся.

– Будто ты сама не знаешь?!

– Знаю! Мы тоже молодцы, – с гордостью сказала Анита.

Сезар привлек к себе жену и крепко поцеловал.

– Вот это нам с тобой и предстоит доказать, – сказал он, невольно помрачнев. Анита, прижавшись к мужу, крепко задумалась.

В день операции Сезар был собран и сосредоточен. Он сам ассистировал доктору, который делал операцию Луисинью почти час и, когда мальчика отвезли в реанимацию, был доволен. Он сделал все, что зависело от него. Теперь нужно было ждать результатов.

Эдуарда и без звонка Аните знала, что операция прошла благополучно, – Анжела была спокойна, весело играла с близнецами. Эдуарда позвонила Аните и от души поздравила ее с благополучным исходом.

– Представляю, что ты пережила! – сказала она.

– И не говори! – призналась Анита. – Доктор сотворил настоящее чудо. Наш мальчик, я уверена, будет теперь ходить.

К вечеру у Анжелы поднялась высокая температура, она металась в жару, плакала и не говорила, что у нее болит.

Эдуарда прибежала к Марселу.

– Вызови срочно доктора, – задыхаясь, проговорила она. – С нашей девочкой плохо!

– Что с ней? – Марселу оставил свои расчеты и заторопился вслед за женой в детскую.

Анжела, пунцовая от жара, тяжело дышала.

– Для начала дай ей жаропонижающее, – распорядился Марселу, – потом я посижу с ней, а ты позвони и поговори с Анитой. После разговора с ней мы поймем, что нам делать.

Эдуарда признала правоту мужа. Во всех трудных ситуациях, когда она теряла голову, Марселу принимал решение, и тогда у него не было более верной помощницы, чем жена.

– У него остановилось сердце, – чужим голосом сказала Анита, – все медицинские показатели были нормальные и вдруг…

Она разрыдалась.

– Я не знаю, что делать, – говорила она сквозь слезы, – не знаю, как ему помочь. Я готова на все, лишь бы он к нам вернулся. А что мы можем? Что?!

– У Анжелы высокая температура, я ее понижаю, но она ползет и ползет. Ты врач, скажи, что нам делать? – Эдуарде было не до сочувствия, она просила у Аниты помощи.

Анита ее услышала – да, они с Сезаром отвечали за обоих детей! Однажды они спасли их, а теперь?! Разве время ей сидеть и реветь?!

– Холодные уксусные обертывания и обильное питье. Лекарств не надо. Я попозже позвоню.

– Спасибо, Анита, – услышала она, уже нажимая на рычаг. Но ей было не разговоров, не до благодарностей, она спешила к Сезару.

«В три года отдай ребенка отцу и он будет здоров», – вот что сказал ей учитель. Она вспомнила его слова, и они стучали ей в виски, заняли все пространство, не оставили в голове ни одной другой мысли. Сезар поймет, что это значит. Она не могла понять, но должна была передать их ему.

Она столкнулась с Сезаром в коридоре. Он шел к ней. Но с какой вестью? Анита пыталась прочесть ее по лицу прежде, чем услышит. Но выражение лица у Сезара было странное – какое-то отрешенное и суровое, но не трагическое.

– Что? – выдохнула Анита.

– Сердце заработало, он будет жить, – сказал Сезар и улыбнулся, но грустно и словно бы прося у нее прощения.

– Почему ты его оставил? – торопливо спросила Анита. – Ты же видишь, я шла к тебе!

– Возле него сидит Сейшас. Я вызвал его по телефону, – сказал Сезар.

Анита поняла, почему у мужа было такое выражение лица. Хотела что-то спросить и не спросила.

Она повернулась и, сгорбившись, пошла по коридору. Все произошло так, как должно было произойти. Теперь ей стал понятен смысл слов старика. Вот к чему он ее готовил.

– Пойми, я не мог поступить иначе, – сказал, обнимая ее за плечи, Сезар. – Я звал его проститься. Я не мог лишить этого человека сына. А Луисинью начал дышать. Прости меня.

– Я все понимаю, – ответила Анита. По лицу ее катились крупные слезы. – Когда-то Луисинью выбрал нас, а теперь… Я шла к тебе сказать, что вспомнила слова моего учителя. Он говорил: в три года отдай мальчика отцу… – И, уткнувшись лицом мужу в грудь, она горько и безутешно заплакала.

– Погоди, родная, не плачь, – уговаривал ее Сезар, – самое главное, что наш мальчик жив и будет ходить. Подумай только, он будет ходить! Разве это не чудо? Ты только представь себе это.

Анита сквозь слезы улыбнулась.

– Господи! Какое счастье! – сказала она. – Я не имею права плакать, прости меня, пожалуйста! Простишь? Я просто сумасшедшая!

Сезар крепко-крепко обнял свою сумасшедшую, которую так любил.

– Пойдем к нему, – сказал он тихо.

– Да. Я только позвоню Эдуарде. Она волнуется. У Анжелы поднялась температура.

Анита набрала номер и порадовала Эдуарду счастливой вестью.

– Поздравляю! – воскликнула Эдуарда. – Какие же мы с тобой счастливицы!

Разговаривать им обеим было некогда, и они торопливо повесили трубки.

Счастливицы! Да, они обе одинаковые счастливицы, только Эдуарде предстоит еще узнать горькую правду.

Когда они вошли в реанимационный бокс, где лежал их Луисинью, Сейшаса там уже не было.

– Я поняла, что это ваш родственник, доктор Андраду, – сказала дежурная медсестра, – он так плакал от радости, что Луисинью стало лучше. Ждать вас не стал, сказал, что позвонит.

Анита с Сезаром переглянулись. И пошли смотреть показания приборов, которые следили за состоянием Луисинью. На губах Аниты заиграла счастливая улыбка.

– Ты видишь? Видишь? – радостно повторяла она.

Сезар в ответ только кивал. Сказать, что он был счастлив, значило ничего не сказать. Им владело то бесконечное блаженное спокойствие, какое снисходит на человека в редчайшие минуты жизни – в эти минуты он бывает доволен всем миром и самим собой.

Глава 10

Изабел большими шагами расхаживала по своему сиреневому будуару, то и дело отбрасывая ногой длинные полы халата, которые ей мешали. Она нервничала. Угроза насчет суда напугала ее. Любое судебное дело – пятно на репутации, которая и так была небезупречна. Конечно, при необходимости она купит всех, но шумихи в газетах не избежать, и она заранее злобно ощеривалась, представляя, с каким восторгом вцепятся и будут трепать ее имя журналисты. Кто не падок на сенсации? А если у тебя есть конкуренты, то они нужны вдвойне. Затеянный процесс скажется в первую очередь на бизнесе: конкуренты воспользуются им для того, чтобы подорвать ее влияние и разорить ее фирму.

Изабел не первый год жила на свете и прекрасно знала, как это бывает. Много раз она сама была среди тех мелких зубастых акул, которые рвут мясо живого раненого кита. И она не хотела становиться таким китом.

Вопрос с мальчиком ее не волновал. У нее на руках было свидетельство о смерти, и если оно подложное, то она становится обманутой жертвой и по закону ответят те, кто ее обманул. А вот девочка…

Если адвокат Сейшаса затребует из клиники выписку и в ней черным по белому будет значиться, что она родила двойню, мальчик умер после операции, а она с девочкой выписалась такого-то числа, то они припрут ее к стенке и она будет вынуждена что-то им отвечать.

Значит, она должна разработать правдоподобную версию произошедшего и запастись необходимыми подтверждениями. Причем эту версию желательно изложить Сейшасу еще до того, как он обратится в суд, и тем самым избежать нежелательного процесса.

Версия очень проста: она уехала с ребенком во Францию. Сейшасу она ничего не сказала о дочери, потому что не хотела иметь с ним дела. Иначе он не оставил бы ее в покое. Он и так, можно сказать, ее преследовал. А девочка вскоре умерла. Изабел похоронила ее там же, на маленьком приморском кладбище, долго лечилась у психиатра, потом вернулась в Бразилию. Вот и все. И она никому не обязана давать отчет о своей личной жизни.

Представив себе, как все было, Изабел почувствовала себя гораздо спокойнее.

Теперь ей предстояло понять, что понадобится для того, чтобы версия выглядела истиной. Во-первых, свидетельство о смерти девочки. При ее деньгах это будет не так уж и трудно сделать. Продажные чиновники есть везде. Она потом сообразит, к кому ей обратиться, кто дока по таким тонким и деликатным делам. Во-вторых, ей не нужны лишние свидетели.

Свидетелей, собственно, было только двое – Розита и Лиза.

Как она негодовала, когда Розита собралась во Франции замуж! Она не дала ей ни гроша, устроила бешеный скандал, и та убежала от нее чуть ли не тайком. И как теперь она была довольна ее замужеством. Кто ее отыщет, эту Розиту? Она поменяла фамилию и живет со своим мужем неведомо где. Да он и не француз был. То ли турок, то ли алжирец. Словом, с этой стороны Изабел опасаться было нечего.

А вот Лиза… Лиза представляла серьезную угрозу ее версии. После разговора с ней она окончательно в этом убедилась. Лиза не была настолько корыстолюбива, чтобы ее можно было купить за деньги. Молчала она только потому, что не желала лишних огорчений семейству Моту. Но в любую минуту могла заговорить. И тогда…

Лиза сигналила в сознании Изабел ярко-красными вспышками: опасность! Опасность! И напуганная, озлобленная Изабел напряженно думала, как ей справиться с этой опасностью.

Подкуп? Шантаж? Женезиу? Милена? Сеньора Лафайет, деловая женщина, один за другим рассматривала и отбрасывала варианты. Наконец один ей показался приемлемым. Он был самым действенным, самым конкретным. Она остановилась на нем.

Лицо Изабел сразу сделалось бесстрастным. Она прорабатывала свой проект в деталях. Когда-то Атилиу назвал ее калькулятором. Нет, скорее, она была компьютером. Работа закончилась, и Изабел пошла искать телефон Лизы. Она не могла себе позволить тратить время попусту. Если она отвела себе сегодняшний день на решение проблем с Сейшасом, то все, что можно, она и должна была сделать сегодня.

Лиза сразу подошла к телефону.

– Хотелось бы поговорить, – сказала Изабел дружелюбно. – У меня возникли кое-какие предложения.

– Я всегда рада поговорить, – ответила Лиза, но по ее голосу чувствовалось, что она напряглась.

– Тебя рвут на части желающие? – рассмеялась Изабел. – У тебя сразу стал такой настороженный голос.

– Да нет, некому рвать, – нехотя ответила молодая женщина. – А могу я узнать, что вы надумали? Что собираетесь мне предложить? Вы как-то сделали мне одно предложение, дона Изабел, и мне странно, что у вас вызывает недоумение моя настороженность.

– Но я же тогда тебя не обидела, не обижу и теперь, – проговорила Изабел. – Та-ак, где же нам встретиться? – Изабел на секунду задумалась или сделала вид, что задумалась. – Сообразила! В кафе «Кларита»! Помнишь его?

– Нет, – неуверенно ответила Лиза. – Напомните.

– Неподалеку от набережной, возле перекрестка, помнишь? Мы когда-то еще любили пить там кофе вместе с Камилой. Это было любимое ваше кафе, когда ты снимала комнату неподалеку от нас и дружила с Камилой.

– Ну конечно, помню! – весело отозвалась Лиза. – Просто все это было в другой жизни, и я не сразу сообразила. Кстати, я хотела бы узнать, что там у Камилы?

– Все узнаешь. Приходи. Посидим уютно, как в былое время. В четыре у «Клариты», сразу за перекрестком.

– До встречи! – Лиза, похоже, вспомнив старые времена, оттаяла, скованность исчезла.

Изабел, повесив трубку, усмехнулась. Все-таки успех она купила себе не за деньги, она умела работать с клиентами.

В половине четвертого она села за руль скромной темно-синей машины. Без пяти четыре она была за углом кафе.

Ровно в четыре Лиза, звонко стуча каблучками, торопилась через перекресток. Еще несколько шагов, и она будет уже возле кафе. Но тут вывернувшая вместе с другими из-за угла темно-синяя машина вильнула, молодая женщина упала лицом на тротуар. Машина умчалась.

Орестес вместе с другими пешеходами кинулся к молодой женщине. Он успел заметить, что за рулем сидела тоже женщина, и поразился ее бессердечию.

– Даже не остановилась, – возмутился он. – Сегодня скверный, дурацкий день! Сплошные неприятности! В банке обхамили. А тут еще перед носом несчастный случай.

Он ездил в банк, но, как выяснилось, по рассеянности взял не ту ведомость, так что ему придется ехать в банк завтра, и деньги им перечислят позже.

«Скорая помощь» увезла пострадавшую в больницу, зеваки разошлись.

Лиза очнулась в палате, возле нее сидел Женезиу. Голова у нее была как чугунная. Все тело ломило и болело.

– Наконец-то! Очнулась! – Женезиу смотрел на нее счастливыми глазами. – И как тебя угораздило?

Он уже приготовился отругать свою неосторожную половину, но Лиза так жалобно застонала, что он осекся и испуганно застыл.

– Сейчас я позову врача, – сказал он. – Все будет в порядке, вот увидишь.

Лиза потрогала рукой свою забинтованную голову.

– Я ничего не помню, – сказала она. – Но это совсем не важно.

– Ты попала под машину, – объяснил Женезиу.

– Вот оно в чем дело, – пробормотала Лиза и устало закрыла глаза.

В палату вошел врач. Измерил пульс, давление.

– Сильное сотрясение мозга, – сказал он. – Возможно, и внутреннее кровоизлияние. Пока ей нужен полный покой. Завтра мы проконсультируем ее у профессора.

Женезиу взял жену за руку.

– Бедная ты моя! – сказал он.

Лиза широко открыла глаза.

– Женезиу! У меня на душе лежит страшная тайна. Я не хочу умереть с ней.

– О чем ты говоришь, Лиза! Прогони из головы эти глупые мысли!

– Но я и жить с ней не хочу! Глаза Лизы наполнились слезами.

– Женезиу! Может, ты меня разлюбишь, но я все-таки тебе скажу. У меня просто не было другого выхода. Знаешь…

Женезиу показалось, что у Лизы начался бред.

– Успокойся, любимая, я тебя никогда не разлюблю, – принялся он говорить ей тихо и ласково. – И ты мне все расскажешь, как только тебе станет легче. А сейчас тебе нужно поспать. Я позову доктора, он сделает тебе укол, и ты будешь отдыхать.

– Нет-нет, только не укол! Только не доктора! – испугалась Лиза. – Женезиу! Выслушай меня! Умоляю! Сейчас у меня есть силы все сказать тебе. Тебе и сеньоре Моту. Ты поедешь к ней и расскажешь все, что я тебе скажу.

– Девочка моя, я никуда не поеду. Я не могу тебя оставить. У тебя сейчас – тяжелое состояние. Я побуду с тобой. А когда тебе станет легче, ты сама поедешь к сеньоре Моту и скажешь ей все, что захочешь.

Женезиу все порывался встать и позвать доктора. Ему очень хотелось, чтобы Лизе дали успокоительного и она заснула.

Но Лиза, взяв Женезиу за руку, удержала его. Женезиу, ощутив эту слабенькую ручку, уже никуда не мог уйти. Он взял ручку Лизы в свои крепкие руки и приготовился слушать.

– Когда мы поженились, я тебе сказала, что у меня есть сбережения. Их нам хватило на квартиру. Но эти деньги я получила от сеньоры Лафайет. Она попросила меня пристроить ее девочку. Я не могла оставить крошку. Мать не дала ей даже имени, с первого своего дня она была на моих руках. Я знала, что Эдуарда мечтает о дочке, и подкинула ей малышку. Ты знаешь Анжелу, я до сих пор хожу ее навещать. И ее, и всех остальных малышей. Скажи Эдуарде, что я хотела бы попрощаться с ними. Пусть она, если сможет, приведет их ко мне…

На глазах у Лизы опять появились слезы.

– Ну и гадина она, что так тебя подставила! – рассвирепел Женезиу. – Да на нее нужно в суд подать за такие штучки!

– И на меня тоже! – прошептала Лиза.

– При чем тут ты! Ты спасла ребенка, помогла найти любящих родителей! И вдобавок еще так мучилась! Ну попадись она мне только! Я найду что ей сказать! А ты запомни – ты ни в чем не виновата. Я все расскажу сеньоре Моту. Ничего тут нет особенного.

– Ты так думаешь? – с несказанным чувством облегчения спросила Лиза. – Но ведь Изабел им всем страшный враг, Она их ограбила. А тут вдруг окажется, что их дочка… И меня они могут счесть врагом, если я с ней поддерживала отношения…

Женезиу нежно обнял жену.

– Какая же ты у меня дурочка! Ты что, Эдуарду с Марселу не знаешь? Зря, что ли, у них столько лет работала! Да ты гордись, что спасла ребенка, спи спокойно и не волнуйся. Я побуду с тобой. А потом с Эдуардой поговорю. Любая правда лучше лжи!

Он погладил Лизу по щеке, поцеловал ее, а она, прошептав:

– Спасибо тебе… – с облегчением прикрыла глаза.

Глава 11

Сейшас вышел из клиники, шатаясь, будто пьяный. Он и сам не мог определить, счастлив он или в отчаянии. Да, конечно, он был безмерно счастлив: Сезар признал его отцовство! Он позвонил ему, позвал к мальчику! И вот он сидел возле сына, смотрел на его неподвижное личико с обострившимися чертами и плакал от радости и от горя. Он наконец обрел сына, но только с тем, чтобы его потерять…

Глядя на мальчика, он твердил про себя:

– Сыночек, не уходи! Позволь мне побыть для тебя папой! Позволь мне подарить тебе все игрушки, которые я так долго и с такой любовью выбирал для тебя. Позволь поиграть во все игры моего детства, которые я вспомнил. Побудь со мной, сыночек! Я так долго искал тебя!

Он не верил, что мальчик слышит его, но, вглядываясь в его лицо, словно бы вглядывался в лицо своей матери – так они были похожи – и разговаривал с ней. Прошлое проходило перед глазами Сейшаса, ведомое только ему одному и никому не нужное, если у него не будет сына. Сыну он рассказал бы об их старом доме в Сауринто, который так любила его мать. О веранде, где она сидела в кресле-качалке и вязала кружева. Весь дом был одет в кружевные скатерки и покрывала, он был белоснежным и крахмальным, благоухал чистотой и свежестью. И в это крахмальное женское царство, где подрастал он, Сейшас, сидя за тетрадями и учебниками, а потом и крошка Летисия, приходил отец – высокий, в широкополой шляпе, в запыленных сапогах. Он был гуртовщиком, гонял бычков с горных пастбищ на железнодорожную станцию, откуда их увозили в большие города. До железнодорожной станции было далеко, и отца не бывало дома по три-четыре дня, а то и по две недели. Но когда он возвращался!.. Какой же это был праздник! Он подхватывал мать на руки, кружил по дому, потом подхватывал Сейшаса, и они отплясывали залихватский дикарский танец. В доме в эти дни пахло кожей и табаком. Мать надевала ярко-красное платье и готовила замысловатые домашние блюда, без которых скучал отец в своей кочевой походной жизни. А потом отец снова уезжал, и мать снова вязала кружева, сидя в кресле-качалке. А возле нее тихонько играла хорошенькая черноволосая девочка. Когда Сейшас смотрел на своих малышей, он видел свою сестренку, они были так на нее похожи. Вот почему у него так больно сжималось сердце, когда он на них смотрел…

Лет в двенадцать отец стал брать его с собой. Вот тогда-то он и научился ездить на лошади. Отец гордился ловким сыном. В поездках Сейшас многому научился и сам собирался стать гуртовщиком. А потом с отцом произошел несчастный случай – он не сумел сдержать лавину смертельно напуганных животных и его с лошадью едва не затоптали быки. Он долго болел после этого и уже не мог работать как прежде. Мать погрустнела и стала вязать кружева на продажу. Скатерки, салфетки мало-помалу разлетелись из дома, и он стал меньше, потемнел, погрустнел.

Сейшас уехал учиться – ему уже не хотелось иметь дело с быками. Годы учения всем им дались тяжело. Его любимая сестренка заболела, и у них не было денег на лечение, она умерла. Зато потом он много помогал родителям. Может, потому и своей семьи вовремя не завел. Ему хотелось как-то обогреть их – они болели и бедствовали. А если не бедствовали, то только благодаря ему. А потом оба умерли.

Сейшас всегда производил впечатление жизнерадостного человека, но был чувствителен, уязвим и легко раним. Он искал женщину, которая была бы сильнее его. И вот нашел Изабел. В тот день, когда она дала ему понять, что он ей нравится, он почувствовал себя счастливым. Исполнилась его мечта.

Он не понимал тогда, что такое Изабел. Не понимает и сейчас. Одно он знал твердо – она обрекла на смерть его детей. И он тоже. Потому что не понял, что Изабел не может быть матерью.

– Ты останешься со своей мамой, сынок, и с тем, кого привык называть папой. Я не разрушу твою семью, – пообещал он и тут же прибавил: – Но и у меня должно быть свое место в жизни. Я его потерял. Но я постараюсь его найти.

Он расскажет своему сыну про то, как спас его Платеро. Про слабость, которая становится силой, если признаешься в ней.

Сейшас мысленно продолжал говорить со своим мальчиком и на улице. Вот уже несколько часов он бродил по городу, и ему показалось, что он наконец понял, что должен делать. Он вернулся в клинику, узнал, что ухудшения у Луисинью нет, и попросил разрешения повидать сеньора и сеньору Андраду.

Через несколько минут сестра провела его в небольшой бокс. Сезар и Анита его ждали. Чувствовалось, что за это время они много о чем переговорили и тоже пришли к важному для себя решению. Первым заговорил Сезар.

– Ваше присутствие благотворно подействовало на Луисинью, – сказал он. – Опасность миновала, он будет жить. Когда-то так же его спасла Анита. Мы надеемся, что вы понимаете причину, по которой нам так трудно было открыть вам правду. Тем более что документы на Луисинью у нас в полном порядке. А основанием для возникшей ситуации было поведение матери.

Тут в разговор вступила Анита и в нескольких словах описала поведение Изабел, ее отказ от операции и все, что произошло потом.

Сейшас внимательно слушал. Он шел к ним с просьбой, они должны были познакомиться получше. Долгие годы им предстоит жить бок о бок. Он был рад убедиться, что имеет дело с благородными людьми.

– Мы выходили Луисинью, он был нашим сыном, но мы не вправе лишать его отца, – сурово закончила Анита с глазами, полными слез.

Они с Сезаром за это время поняли, что самым главным для них для всех должны быть интересы мальчика. Если бы он был постарше, он сам бы сделал свой выбор. Но и они, взрослые, могут принять разумное решение.

– Мальчик растет в любящей семье, – заговорил Сейшас, – я сам вырос в любящей семье и дорожу семейными отношениями. Я только хочу попросить вас дать мне возможность общаться с Луисинью. – Голос его прервался от волнения.

Все трое взволнованно молчали.

– В нашей семье вы будете самым дорогим человеком, – сказала Анита и разрыдалась. Она столько пережила за этот день, что должна была выплакаться. Мужчины понимали это и даже не утешали ее. В этот день они больше ни о чем не говорили, главное было сказано.

– У Луисинью есть еще любящие дедушка и бабушка, – только и прибавил Сезар, имея в виду Антенора и Мафалду.

На другой день Сейшас отправился к Бранке. Теперь, когда у него нашлись дети, он почувствовал, что должен жить для них. И он не хотел, чтобы им когда-нибудь стало стыдно за своего отца.

– Благодаря тебе, Бранка, я нашел своих детей, – начал Сейшас, когда они сели в саду возле бассейна. – И так счастлив теперь, что с каждым днем чувствую себя все больше виноватым.

Бранка слушала своего компаньона с возрастающим удивлением.

– Ну-ка, ну-ка, и в чем же твоя вина? – спросила она.

– Ты хотела вернуть то, что украла у тебя Изабел, и для этого позвала меня на помощь. Но я был сообщником Изабел. Моя фирма была куплена на деньги Арналду. Изабел сумела меня убедить, что я заслуживаю большего, чем получал в вашей фирме.

Сейшас покаянно понурил голову и замолчал.

Бранка смотрела на него с осуждением: если он считал, что порадовал ее своей откровенностью, то он ошибся – откровенность не искупала его вины.

– И что же ты предлагаешь? – сухо спросила она. – Как думаешь возмещать убытки?

– Ты знаешь, что дела у меня идут хорошо, и теперь, когда у нас общие дети…

– Общие? У нас с тобой? – Бранка расхохоталась. – Ты что-то путаешь, Сейшас! Общих детей у нас с тобой быть не может!

– Не придирайся к словам, Бранка, – смущенно улыбнулся Сейшас. – Я имею в виду Анжелу, приемную дочку Эдуарды и Марселу. На самом деле это моя дочка и Изабел…

– Изабел? – поразилась Бранка. – Твоя? И что же ты собираешься делать?

– Собираюсь искупить свою вину перед тобой и твоими детьми. Я уже сказал, что дела у меня идут совсем неплохо. Позволь мне считать, что я взял когда-то эту сумму взаймы у Арналду, теперь в погашение долга я буду выплачивать Марселу проценты и еще буду выплачивать деньги на содержание Анжелы. Мне кажется, это будет только справедливо.

– Погоди, Сейшас. Не все сразу. Я не могу понять пока, что справедливо и что несправедливо. Ты просто сразил меня своей новостью. Бедная Эдуарда! Представляю, что она сейчас переживает!

– Да она пока ничего не переживает. Знаю об этом пока только я. А я ей ничего еще не говорил. Ты – первая, кто слышит об этом.

Бранка забегала по комнате.

– Нужно что-то делать! Нужно срочно что-то делать! – повторяла она. – Нельзя, чтобы девочка зависела от интриг недобросовестной матери! Оставь меня сейчас, Сейшас, я должна успокоиться и подумать.

– Но ты подумай и над моим предложением. Завтра я переведу на твой счет первый взнос в погашение своего долга.

– Хорошо, Сейшас. Я согласна. Благодаря тебе я тоже многое поняла. Поначалу я думала только о деньгах, но теперь, когда в опасности моя внучка, я вижу, что не в деньгах счастье. Мы с тобой обо всем договорились. Но дай мне подумать, я потом тебе позвоню.

Искреннее волнение Бранки растрогало чувствительного Сейшаса. Он не думал, что эта деловитая и подчас грубоватая женщина так близко к сердцу принимает совсем неделовые интересы. Он откланялся и заторопился в больницу – сегодня он проведет целый вечер со своим мальчиком.

Если бы речь шла о какой-то другой женщине, а не о Бранке, то можно было бы сказать, что она в панике. Но Бранка и в панике не теряла голову. Она налила себе мартини, села в кресло на веранде и задумалась.

Коварная судьба вновь связала ее с Изабел. Она сидела и думала, какой ценой она может выкупить спокойствие Марселу, Эдуарды и малышки Анжелы. Она представляла себе эту чувствительную девочку, такую жалостливую, такую нежную и трогательную, представляла Эдуарду, пребывающую в постоянной тревоге и ожидании, что вот-вот появится грозная Изабел и потребует дочь обратно, и наливалась грозным гневом. Нет, она не даст спуску этой змее. Она найдет способ прижать ее к земле и заставить отказаться от дочери. Во всяком случае, попробует. И таким образом искупит свою вину перед своей семьей, которой и она сама причинила немало бед. Честно сказать, она тоже была порядочной змеей.

Бранка застыла с приоткрытым ртом. «Изведи змею», – сказала Консуэло. Но ведь и она тоже змея. Уж для Лидии, ее ближайшей подруги, точно.

С некоторых пор она ужасно мучилась своей виной перед Лидией. Чем ближе они становились, чем лучше друг друга понимали, тем тяжелее давило на Бранку прошлое. «Так вот в чем помощь Сейшаса, – вдруг сообразила она. – Я должна последовать его примеру. Он покаялся передо мной, а я попрошу прощения у Лидии. А потом мы с ней посоветуемся и непременно что-то придумаем».

У Лидии был выходной, и она очень обрадовалась, услышав, что к ней собирается Бранка.

– Может, мне к тебе приехать? – сразу предложила она. – Тебе, наверное, переговорить со мной нужно. А ездить тебе трудно.

– Да нет, не очень, – вдруг с удивлением отметила Бранка. – Знаешь, с тех пор, как я все суечусь, мне стало гораздо лучше. А как к тебе ехать, так и вовсе хорошо стало.

– Ты не представляешь, как я рада это слышать! – обрадовалась Лидия. – Вот что значит дружба. Значит, ты выезжаешь, а я ставлю пирог.

«Ты мне пирог, а я тебе… эх-эх-эх, – вздохнула Бранка. – Что-то ты мне после нашей встречи скажешь, подруженька?»

Глава 12

Эдуарда вышла в сад и позвала Анжелу. Близнецы возились в лягушатнике, обдавая друг друга тучей брызг, а малышка под бдительным присмотром няни тихонько возилась в песочнице. После высокой температуры, которая продержалась у нее сутки, она была еще слабенькой, и поэтому няня с Эдуардой не спускали с нее глаз.

Но кому, кроме Эдуарды, было знать лучшее лекарство для своей девочки?

– Мы поедем с тобой навещать Луисинью, – объявила она Анжеле.

Та расплылась в довольной улыбке и протянула матери ручку, готовая немедленно отправляться к своему «братцу».

– Смотри, что мы ему подарим, – мать показала девочке чудесного коня-качалку, который стоял возле машины.

– А где мой? – тут же спросила Анжела. – Мы же вместе поедем в гости.

– Твой пока попасется в саду. – И Эдуарда показала на лужайку, где стоял точно такой же конь.

– Ну поехали скорее, – заторопилась успокоенная девочка.

Луисинью перевели из реанимации в обычный бокс, возле него сидела Анита. Мальчику стало гораздо лучше, но еще не одну неделю он должен будет провести в больнице, прежде чем можно будет говорить о том, что опасность окончательно миновала. Лучшим лекарством была для него любовь, и поэтому Анита с таким нетерпением ждала Эдуарду с Анжелой.

При виде гостей глаза Луисинью засияли. Анжеле разрешили сесть к мальчику на кровать, коня поставили так, чтобы он мог гладить его шелковистую морду, и дети через пять минут, похоже, отправились в сказочное странствие.

Эдуарда с Анитой отошли к окну.

– Не могу передать тебе, в каком я смятении, – начала шепотом Эдуарда.

– Погоди, – остановила ее Анита, – сейчас мы с тобой пойдем и поговорим. Детям совсем не нужно наше смятение. Они мгновенно его чувствуют. Сейчас придет Сейшас и побудет с детьми.

– Сейшас? – изумилась Эдуарда. – А он-то почему тебе помогает?

– Сейчас мне помогают все, – ответила Анита.

– Кого я вижу? К нам прискакал Платеро! – раздался голос с порога, и обе женщины обернулись.

В бокс входил нагруженный свертками Сейшас. Он сердечно поздоровался с обеими озабоченными мамашами.

– Я вижу, вам не терпится поговорить, – сказал он с понимающим видом. – Не беспокойтесь, с малышами займусь я.

– Спасибо, – поблагодарили обе и, выходя, услышали голос Сейшаса:

– Да, этого коня зовут Платеро, я его прекрасно знаю и сейчас расскажу вам, откуда он прискакал…

Молодые женщины удобно устроились на диванчике в маленьком холле, и Эдуарда спросила:

– А успокаивающее у тебя есть? Боюсь, что опять расплачусь. У меня случилось такое…

– Да я все последнее время с ним не расстаюсь. Случилось не у тебя, у нас вместе, но сначала рассказывай.

И Эдуарда рассказала про Лизу, которая работала у нее няней и которую сбила машина, про звонок Женезиу, который пригласил ее к Лизе в больницу, и про то, что рассказала ей Лиза.

– С тех пор я места себе не могу найти, – призналась Эдуарда. – Остаться на всю жизнь в руках Изабел, зависеть от ее прихотей, плясать под ее дудку! Знать, что в любой миг она выкинет все что захочет и может лишить нас нашей девочки. Если быть честной, то я в отчаянии…

Эдуарда машинально проглотила таблетку, которую ей протянула Анита, и запила ее водой.

– Успокойся, – Анита ласково взяла руки Эдуарды, – и ты, и я, мы будем зависеть не от Изабел, а от Сейшаса.

Эдуарда недоуменно смотрела на подругу.

– Да, – кивнула головой Анита, – он – отец Анжелы и Луисинью…

– Ты хочешь сказать, что твой Луисинью… – Глаза Эдуарды расширились до такой степени, что казалось, займут пол-лица.

– Именно это я и хочу сказать, – подтвердила Анита. – У меня не получается с детьми, я никак не могу их выносить.

Анита столько пережила за последнее время, столько прочувствовала, столько продумала, что ей было легко высказать все, чего раньше она стыдилась и, стыдясь, скрывала от других, а иногда и от себя.

– Как я тебя понимаю! – сказала Эдуарда и со слезами на глазах обняла Аниту.

Они сидели, прижавшись друг к другу. Им было легче оттого, что они вместе будут встречать многочисленные неожиданности, которые заготовила им судьба.

Две другие подруги сидели напротив друг друга.

– Ты помнишь, Лидия, что сказала гадалка про змею? – спросила Бранка. – Так вот, змея – это я.

– Не преувеличивай, дорогая! Среди нас нет святых. Скажи лучше, что тебя так разволновало.

Лидия подперла голову рукой и приготовилась слушать.

И услышала. Услышала повесть о том, как богатая сеньора Моту, спасая свою дочь от неравного брака, посадила ее дорогого мальчика в тюрьму…

Услышь Лидия об этом, когда Нанду сидел в тюрьме, она бы убила Бранку. Узнай она это вскоре после свадьбы сына с Миленой, она бы не общалась со сватьей. Но прошло уже столько лет и столько воды утекло… И, думая обо всем, что было пережито за эти годы, Лидия плакала. Плакала и Бранка.

– Что это вы тут пригорюнились? – раздался веселый голос Нанду. – Соль забыли купить? Так я сбегаю!

Веселый, жизнерадостный, он обнял за плечи двух немолодых женщин.

– Выше нос, мамули! Бранка! Ты, мне кажется, бегаешь быстрее ветра! Я недавно звонил, ты была дома, приезжаю к матушке, ты уже тут. А матушку я думал к нам отвезти, потому что у нас с Миленой сюрприз для вас обеих!

Обе подняли головы и смотрели на смеющегося Нанду. Неужели? У обеих брезжила догадка, и обе боялись в нее поверить.

– Ну кто первый догадается? С трех попыток! – хохотал Нанду.

– Нанду! Скажи! Это не попытки, а пытка! – взмолились обе.

– Были молодушками, станете бабушками, – выпалил Нанду и расцеловал обеих.

Теперь они плакали от радости.

– Как же я рада, Нанду, сынок, – говорила Бранка, целуя Нанду.

– А Милена-то, Милена где? – твердила Лидия.

– Я здесь, – откликнулась, входя, Милена. – Если мамы и мужа нет дома, значит, они у Лидии. Я не ошиблась?

Все бросились поздравлять ее. Потом на радостях распили бутылку шампанского. Орестеса и Сандры дома не было, они сегодня отправились в цирк.

– То-то они обрадуются, – повторяла Лидия и опять бросалась целовать Милену.

Наконец молодые собрались уезжать и хотели забрать с собой Бранку.

– Я сегодня ночую у Лидии, – отказалась та. – У нас с ней серьезный разговор.

Милена с Нанду рассмеялись. Они знали, о чем проговорят до рассвета будущие бабушки.

Но они ошибались. Подруги еще поплакали, окончательно помирились и принялись обсуждать судьбу несчастной Анжелы.

– Вот она, Изабел, – показала Бранка фотографию не слишком уже молодой черноглазой женщины в роскошных бриллиантах на первой странице молодежного журнала. – Отвалила куш на проведение спортивной олимпиады.

– А на днях сбила молодую женщину и поехала не оглянувшись, – сообщил подошедший Орестес. – Я ее узнал, это точно она.

Пока Лидия кормила дочку и мужа ужином и рассказывала им о замечательной новости, Бранка позвонила в клинику, куда, судя по рассказу Орестеса, могли отвезти пострадавшую. Узнала ее фамилию, узнала, что чувствует она себя неплохо и что ее можно навестить.

– Завтра с утра к ней поеду, – сказала Бранка. – Это Лиза, она несколько лет работала нянькой у Эдуарды.

– Я поеду с тобой, – сказала Лидия. – Мы этого дела так не оставим.

Лиза была очень удивлена, когда к ней в палату с букетом цветов вошла сеньора Моту. Удивлена и обрадована. Значит, никто на нее не сердится, значит, Эдуарда и в самом деле не держит на нее никакого зла.

– Я знаю, кто тебя сбил, – заявила Бранка, осведомившись сперва о здоровье, а потом сказав несколько необходимых дежурных фраз. – Изабел. Ты можешь подать на нее в суд. У нас есть свидетель. Это муж моей сватьи, он случайно был там. Что ты на это скажешь?

– Что скажу? – Лиза задумалась. – Скажу, что не хочу никаких судов. Что хочу одного – пусть она всех нас оставит в покое!

– И мы хотим ровно того же самого, Лиза. Я думаю, если ты напишешь, что отказываешься от иска, то это будет почти то же самое, что заявление в суд. По весомости для Изабел, я имею в виду.

– Ну что ж, попробуйте, – сказала Лиза. Она написала отказ и отдала его Бранке.

– Теперь к Изабел! – скомандовала Бранка, и подруги сели в машину.

Пока Бранка вела кампанию против своей врагини, сеньоры Изабел Лафайет, она неплохо изучила ее распорядок дня. В этот час Изабел всегда отдыхала. Она была дома, но не так-то легко было к ней войти. Всем, кроме Бранки.

– Сеньора нас ждет, – заявила она с царственным видом оторопевшей служанке и прошествовала вверх по лестнице.

Эту квартиру она помнила с давних пор и прекрасно в ней ориентировалась. Через пять минут она распахнула дверь будуара, и ничего не подозревающая Изабел оказалась с глазу на глаз с Бранкой и Лидией.

Не так представляла себе Изабел эту встречу. Бранка застала ее в неглиже, в халате, не накрашенную, расслабленную. А сама была во всеоружии – с красивой прической, в модном платье, загорелая, подтянутая. По ее виду нельзя было сказать, что она перенесла тяжелую болезнь, лежала прикованная к постели. Один этот вид подействовал на Изабел угнетающе. На нее повеяло знакомой торжествующей энергетикой Бранки, и она привычно занервничала.

Не дав сопернице опомниться, Бранка пошла в наступление:

– Ты сбила Лизу. Ты хочешь избавиться от свидетельницы. Но она жива и даст на суде показания, если Сейшас возбудит против тебя уголовное дело. Она сама может возбудить против тебя дело, у нас есть свидетель. Поэтому ты садишься и немедленно пишешь отказ от материнских прав и передаешь их Эдуарде Моту.

За спиной Бранки стояла как Немезида, богиня возмездия, Лидия.

Изабел невольно вздохнула с облегчением. Она ожидала совсем других требований. А это? Да, она теряла ключевую позицию в управлении семейством Моту, но вместе с тем окончательно избавлялась от нежеланных хлопот. Однако нужно было поторговаться.

– Только в обмен на отказ от судебного иска, – потребовала она.

– От Лизы, – уточнила Бранка. – Если ты откажешься от материнских прав…

– Сейшас не сможет подать на меня в суд, – расхохоталась Изабел. – Он подаст на Эдуарду!

– Пиши, пиши! – грозно сказала Бранка.

– Много шуму из ничего, – заявила Изабел, садясь за письменный стол и берясь за ручку.

Они съездили потом к нотариусу и официально оформили передачу прав на ребенка. После чего Бранка царственным жестом протянула Изабел отказ Лизы, села вместе с Лидией в машину и укатила.

Изабел осталась одна на пыльной жаркой улице. Давно с ней такого не случалось. Она чувствовала себя беспомощной и раздавленной. Под натиском Бранки она села в ее машину, как заводная кукла подчинялась ей, и вот теперь стоит посреди города без машины, без карточки, без денег. Конечно, через пять минут она остановила такси, и экономка расплатилась с шофером. Но противное чувство униженности осталось.

Она опять спасовала перед Бранкой, и ей уже никогда не взять реванш.

– Просто не знаю, что бы я без тебя делала, – говорила Бранка Лидии, правя машиной. – Спасибо тебе. Без тебя бы мне этой нагрузки не выдержать, но я чувствовала, что ты рядом со мной, и это придавало мне сил.

– Главное – крепкий тыл, я всегда это говорила, – улыбнулась Лидия. – Еще ночью мы не знали, что будем делать, а сейчас возвращаемся с победой. Спасибо Орестесу, если бы не он… – Лидия, как всегда, была за справедливость.

– Да, и Орестесу, и Лизе, – подхватила Бранка. – Знаешь, мы устроим потрясающий праздник, совсем как в былые времена, только лучше!..

Они подъехали к дому Лидии и расцеловались на прощание.

Войдя в свой дом, Бранка мечтала только об одном – отдохнуть, блаженно вытянуться на постели. Но в гостиной ее ждал Сейшас.

– С тех пор как ты меня вызвала и мы стали общаться, мне кажется, ты помолодела лет на двадцать. Бегаешь как молоденькая, дома никогда нет!

Бранка улыбнулась этому выговору-комплименту. Она в самом деле стала забывать о своей немощи: столько вдруг навалилось забот и дел. А впереди их еще больше – не до болезней!

– Но я здесь тебя жду не для того, чтобы делать комплименты. Я видел сегодня в больнице Эдуарду, мы обо всем с ней договорились, но она боится шантажа со стороны Изабел. Прежде чем предпринимать решительные действия, а я их предприму непременно, я хотел бы посоветоваться с тобой. Что ты думаешь по этому поводу? Как-никак мы начинали кампанию вместе.

Вместо ответа Бранка протянула Сейшасу заверенный у нотариуса документ. Сейшас прочитал его и восхищенно посмотрел на Бранку.

– Преклоняюсь, – сказал он. – Юридически безупречно, об остальном я не говорю…

– Поезжай с ним к Эдуарде, успокой ее, – попросила она. – Как честная девушка, признаюсь тебе, что мне совсем не двадцать. Я ужасно устала.

Сейшас поцеловал ее в щечку и вышел.