Искусство похищения поцелуев

Ты волнуешься о том, что правильно, не многие думают так же.

Сент-Клэр сжимает мою руку, и я вспоминаю, что он все еще ее держит. Он подносит ее

к губам и оставляет легкий поцелуй на тыльной стороне моей ладони. Это лишь

мимолетный контакт, но меня охватывает трепет от воспоминаний о его губах на моих.

И о большем…

Почувствовав прилив жара к низу живота, заставляю себя отбросить прочь это

воспоминание, прежде чем я слишком им увлекусь.

Чарльз не выпускает моей руки, и мы идем дальше по улице вдоль зданий из дерева и

кирпича, старой и добротной постройки.

– В Калифорнии нет строений такого возраста, – говорю я, осматриваясь по сторонам.

– Все здесь такое величественное.

Он улыбается:

– Величественно – звучит скучно.

– Ну знаешь, отвечающим изощренному вкусу. Культивированным – куда не

повернись, всюду много искусства. – Мы натыкаемся на небольшой дворик с фонтаном. В

нем стоят статуи трех молодых женщин, запечатленных в камне, из их голов каскадом

спускается вода. – Например, смотри, разве это не мило? По всему городу раскиданы

небольшие островки красоты.

Сент-Клэр медлит, а затем по его красивому лицу расплывается озорная ухмылка:

– Давай искупаемся, а?

– Что? – ахаю я. – Нет! Разве это законно?

Сент-Клэр смеется, развязывая свой галстук и снимая обувь.

– Кому какое дело?

А затем, прежде чем я успеваю сообразить, что он настроен серьезно, Сент-Клэр

перелезает через бортик фонтана.

– Ну же, давай, – подзывает он меня. – Ты пропустишь все веселье!

Он встает под струю фонтана. Вода стекает по его рубашке, и та липнет к его телу,

стекает ручейками по его мокрым волосам.

Он сам выглядит как шедевр: высеченный из мрамора, созданный мастером.

– Грэйс! – настаивает Сент-Клэр. Он зачерпывает немного воды и брызгает на меня, но

я вовремя отскакиваю с улыбкой. – Ты собираешься так стоять и смотреть всю ночь?

Если бы могла, то именно так бы и сделала, но искушение слишком велико. Мне

хочется почувствовать, каково это – быть таким спонтанным и безрассудным. Хихикая, я

снимаю обувь и осторожно шагаю в воду.

– Она холодная! – восклицаю я.

– Иди сюда. – Он хватает меня и утягивает на глубину, под водный поток. Вода

каскадом стекает по нам, и мы промокаем за считанные секунды. Я, смеясь, цепляюсь за

него, а затем потихоньку смех стихает.

Он смотрит на меня с неподдельным голодом в глазах. Желанием. Никогда раньше

ничего подобного не видела.

– Привет, – шепчу я, глядя ему в глаза. Вода стекает по его идеальным скулам, по его

губам. Не могу удержаться, чтобы не смотреть не мигая.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

– Привет. – Он убирает с моего лба прядь мокрых волос, и наши взгляды встречаются.

Он наклоняется для поцелуя. Медленного и жаркого и глубокого. Я растворяюсь в нем, он

притягивает меня ближе, пока я не оказываюсь тесно прижатой к его мокрому точеному

телу.

Боже, ощущения такие приятные. Я приоткрываю губы и позволяю вторгнуться его

языку. Он издает стон и впивается в мою нижнюю губу, его нужда разжигает мое

желание. Я хватаюсь за его мокрую рубашку и притягиваю его ближе, желая большего,

желая полного контакта кожи с этим прекрасным телом. Не знаю, сколько времени мы

проводим, охваченные этим эпическим поцелуем, но вдруг раздается громкий рев

клаксона.

– Да! Дерзай! – доносятся крики. Я отрываюсь от Чарльза и замечаю проезжающую

мимо машину, полную парней, которые кричат и издают возгласы.

Я краснею от смущения, в то время как Сент-Клэр просто смеется и машет им в ответ.

Пошатываясь, восстанавливаю дыхание. Я могла бы целовать его всю ночь. На долю

секунды я колеблюсь, но затем смотрю ему в глаза.

– Хочешь, вернемся в мою квартиру? – шепчу я.

– Не уверен, что могу ждать так долго. – Он целует меня в мочку уха, оставляет легкие

поцелуи на мокрой коже моей шеи своими теплыми губами. – Моя квартира ближе. – Он

потирает большими пальцами мою шею, посылая дрожь томления, которая

распространяется по телу и концентрируется у меня между бедер.

Я стараюсь сжать ноги.

– Звучит хорошо.

– Давай поймаем кэб.

Всю дорогу до квартиры Сент-Клэра мы целуемся, в итоге задние окна кэба запотели

как у парочки подростков. Когда кэб останавливается у входа, Сент-Клэр бросает

водителю несколько двадцатифунтовых купюр со словами «сдачи не надо».

Он толкает меня внутрь и целует, прижав к стене, еще до того, как дверь за нами

успевает закрыться.

– Ты вся мокрая, – шепчет он, лаская мою грудь через влажное, прилипшее к моей

коже платье и кружево моего бра.

Я вся дрожу, проводя руками по его торсу. Распахиваю его рубашку и стягиваю ее вниз,

не переставая целовать его грудь. Я так поглощена моментом, что с трудом могу

удержаться на ногах. Мне следует оторваться на мгновение, чтобы успокоиться, чтобы

обдумать это, но я не хочу.

Мне хочется потеряться в нем и никогда не останавливаться.

Сент-Клэр берет меня за подбородок и наклоняет мою голову чуть в сторону, чтобы

вновь завладеть моим ртом в страстном поцелуе. Заведя руки мне за спину он

расстегивает молнию на платье, и оно соскальзывает на пол. Я издаю слабый стон,

вспоминая последний раз, когда он меня раздел, и как его жаркий язык исследовал

изгибы моего тела. Вздрагиваю от предвкушения. Он расстегивает бра и склоняется,

чтобы поцеловать мою грудь. От охвативших ощущений я вновь издаю стон и выгибаюсь

ему навстречу, отчаянно нуждаясь в большем. Он дразнит мои соски, водит по ним

языком, пока они не твердеют от нужды, после чего берет каждый по очереди в рот.

Жестко их посасывает, и я вскрикиваю от удовольствия, хватаясь за его широкие плечи,

чтобы не упасть на пол в обмороке. Но мне нет нужды беспокоиться об этом – он

поднимает меня, удерживая своими сильными руками, и несет через тонущую в темноте

квартиру в свою спальню.

Сент-Клэр аккуратно кладет меня на кровать. Я смотрю на него, пока он медленно

стягивает с меня трусики, и неожиданно оказываюсь перед ним обнаженной и полностью

раскрытой. Его глаза в темноте жадно пожирают каждый миллиметр моего тела.

– Боже, как ты прекрасна, – шепчет он, медленно расстегивая ремень и снимая брюки.

– Я мог бы смотреть на тебя вечно.

Мое сердце поет, но помимо слов мне нужно от него большее. Не просто большее – все.

Когда он обнажается, я тяну его на себя, и он накрывает мое тело своим. Ощущать его

кожа к коже – невероятно. Мне с трудом в это верится. А затем я чувствую

прижимающуюся ко мне его жаркую, твердую и вставшую плоть.

Да.

35

N.A.G. – Переводы книг

Я откидываюсь на спину, широко разводя в стороны ноги… приглашая.

– Я так тебя хочу, – шепчу я, и Сент-Клэр стонет в ответ.

Он тянется к прикроватной тумбочке и мгновение спустя устраивается у меня между

бедер. Я ощущаю, как его пальцы легко ласкают меня, поглаживая мой клитор с

идеальным нажимом до тех пор, пока я уже не в состоянии выдержать этот жар.

– Всего тебя. – Я протягиваю к нему руку, такому большому и твердому, и подвожу к

себе, готовой и ожидающей. – Боже, Чарльз…

Он проникает в меня медленно, будто смакует каждый дюйм ощущений. Я прижимаю

голову к его плечам, это такой кайф. Боже, так приятно.

– Грэйс, – его голос напряжен, а обычно спокойное выражение лица сменяется

чистейшей потребностью. Он врезается глубже, усиливая напор, полностью заполняя

меня. Я ахаю и впиваюсь зубами в его плечо, а ногтями ему в спину. Обхватываю его торс

ногами, в то время как он толкается во мне, все глубже и быстрее. Чувствую, как

зарождается столп сладкого огня, пульсирующее давление нарастает, будто волна. Он

сжимает мою попку, удерживая меня на месте, и кусает шею, издавая низкий утробный

стон. Это все, что мне нужно.

Мои бедра приподнимаются ему на встречу, я запрокидываю голову, растворяясь в

ощущениях, по мере того как его толчки становятся более частыми, сильными,

глубокими, теряясь в нашем жарком ритме, пока меня будто цунами не накрывает

оргазм – прекрасная волна чистейшего наслаждения, достаточно сильная, чтобы

поглотить меня без остатка. Я чувствую как напрягается Сент-Клэр, и в свою очередь

достигает кульминации. Слышу, как он выкрикивает мое имя, а затем нас обоих

окутывает блаженство.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Глава 8

Я просыпаюсь в роскошной кровати в окружении мягких простыней, чувствуя себя

ошеломленной и дезориентированной, но довольной. Чувствую запах кофе, перед тем как

открыть глаза.

– Ммм, как вкусно пахнет, – говорю я вслух, все еще сонная.

– Привет, соня, – Сент-Клэр целует меня в щеку, и я вдруг вспоминаю все о прошлой

ночи.

Все.

– Привет. – Я бросаю взгляд на мужчину рядом и не могу сдержать улыбки. Его

взъерошенные после сна волосы восхитительно разметались, а обычно точеные черты

лица кажутся мягче и расслабленней. Мне хочется оставить поцелуи на всем его теле.

– Ты хорошо спала? – он склоняется в паре дюймов от моего лица, будто мы давние

любовники, кладет щеку на руку, опираясь на локоть. – Благодаря тебе я спал очень

хорошо.

Я краснею.

– Я тоже. – Вообще-то лучше, чем за все последние месяцы. И это не была лишь

физическая связь. С Сент-Клэром я ощущаю нечто большее. Но еще слишком рано

анализировать мою личную жизнь. Мне нужен кофе. – Где Джо?15

Он тыкает себя в грудь.

– Я Чар-льз, помнишь? – ухмыляется он.

– Упс. Должно быть, я села вчера не в тот кэб, – усмехаюсь я. – Эти британские парни

все на одно лицо.

– Что ж, тогда, полагаю, мне нужно почаще оказываться не в том кэбе, – говорит он и

притягивает меня ближе.

– Полагаю, что так, – шепчу я ему в губы. С радостью прижимаюсь к его груди и в этот

момент понимаю, что в нем особенного: мне уютно. Быть с ним легко и весело.

Осторожно, Грэйс, а как же держать все в профессиональном ключе? Наверно, я

отбросила это, когда прошлой ночью села в тот кэб и отправилась в квартиру Сент-Клэра.

Я улыбаюсь.

– Но если серьезно, я чувствую запах кофе.

Он качает головой, изображая разочарование.

– Ох уж эти американцы с вашими драгоценными чашками кофе.

– А как же ты? – поддразниваю я. – Тебе лучше не сообщать своим соседям, что ты

переметнулся из стана чаеманов. Иначе они лишат тебя гражданства.

Он снова смеется, и я против воли наслаждаюсь этой легкостью. Часть меня

беспокоится, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой, но я велю ей замолчать и

позволить мне мирно насладиться этим моментом. Как я могу найти истинную красоту,

если не желаю надеяться, рисковать и верить, что фантазии иногда сбываются?

Из другой комнаты доносится характерный звонок таймера, и я понимаю, что даже не

видела остальную часть дома, а гостиная прошлой ночью была погружена в темноту и

казалась гораздо менее интересной для изучения, чем Сент-Клэр.

– Этот сигнал означает, что твой кофе готов.

Он сжимает меня в сладких неспешных объятиях, после чего садится, кончики его

волос торчат в разные стороны, словно иглы у дикобраза. Будто он пытается убить меня

своей милотой.

Я тоже сажусь, наконец-то разглядывая что-то помимо мягких подушек и простыней.

Мы на втором этаже: единственное, что видно из огромных окон от пола до потолка – это

солнечный свет, голубое небо и черепичные крыши, растянувшиеся на мили. Мимо

проносится стая птиц, в отдалении видны церковный колокол и куранты.

– Восхитительно.

Сент-Клэр встает с кровати и с умилением смотрит на меня сверху вниз.

– Воистину. – Он одергивает одеяло. – Пошли, спящая красавица. Я приготовлю тебе

завтрак.

15 Амер. джо=кофе.

37

N.A.G. – Переводы книг

В его кондо так много стекла, что мы с таким же успехом могли быть на улице.

Широкое окно на потолке и множество других впускают в помещение естественный свет,

отчего все вокруг сияет, а утреннее солнце озаряет его картины: Ван Дейк, еще одна

картина Пикассо, несколько картин более поздних британских художников – их работы

чуть смелее, формы более современные и свободные, но все равно удивительные.

– У тебя невероятная коллекция, – говорю я, когда мы проходим через гостиную на

кухню. Диван, который мы упустили прошлой ночью – хотя он находится лишь в четырех

футах от двери – из мягкой серо-коричневой замши, стены выкрашены в белый цвет, а

над открытым газовым камином облицованная белым деревом рама.

– Когда ты успеваешь все это покупать?

– Я и не успеваю, – он роется в шкафу рядом с плитой в поисках сковородки. Находит

нужную и вертит ее в руке, поворачиваясь ко мне. – Для этого ты мне и нужна.

Я устраиваюсь на барном стуле лицом к нему и наблюдаю, за его готовкой. Он

уверенно себя чувствует на кухне из нержавеющей стали, разбивает яйца, готовит в

тостере хлеб, жарит бекон с несколькими дольками помидора, в то время как я попиваю

свой кофе. Стараюсь не представлять, скольким женщинам он готовил завтрак, и просто

наслаждаться тем, что он делает это для меня. И под «делает это для меня» я

подразумеваю все доступные способы: его белый халат открывает треугольник его

гладкой груди, по которой мне хочется провести ладонями, ощутить рельеф его мышц

под своими пальцами, двигаясь вниз к его прессу…

– У меня для тебя сюрприз, – говорит Сент-Клэр, ставя передо мной тарелку.

– Сюрприз? – в моей груди поднимается небольшой всплеск возбуждения. – Какой?

Он посмеивается.

– Ну если сказать, это испортит сюрприз, разве нет?

– Скажи!

– Давай позавтракаем, а после пойдем.

– Мучитель, – говорю я, надкусывая яичницу с беконом. Конечно же, она

приготовлена хорошо. Что бы не делал Сент-Клэр, все получается хорошо. Может ли этот

мужчина быть еще более идеальным?

Показывая мне обещанный сюрприз, Сент-Клэр не уводит меня далеко, всего лишь в

паре минут пешей доступности. Он сворачивает с оживленной улицы с шикарными кафе

и бутиками и останавливается возле узкого таунхауса. На первом этаже расположена

небольшая химчистка. Я в замешательстве.

– Ты пытаешься мне на что-то намекнуть? – шучу я.

Он смеется и достает ключ, который подходит к одной из дверей.

– Ты мне доверяешь?

Я смотрю в его глубокие синие глаза и чувствую всем нутром. Я доверяю ему. Доверяла

с самого начала.

– Грэйс? – он выглядит обеспокоенным.

– Что?

– Это не был вопрос с подвохом.

– Точно, – я трясу головой. – Конечно, я тебе доверяю!

– Хорошо. А то я уж на секунду заволновался. – Он открывает дверь рядом с

химчисткой и ведет меня по узкой лестнице вверх на один пролет. Мы оказываемся перед

еще одной дверью, на этот раз, открыв ее, Сент-Клэр отходит в сторону. – Проходи, –

улыбается он, при этом выглядит так, будто это он сейчас получит подарок.

Я медленно прохожу мимо него и замираю. Это арт-студия. Вдоль стены стоит десяток

холстов разного размера, а на бетонном полу, забрызганном каплями краски и лужицами

темного цвета, установлены несколько мольбертов. На полке вдоль одной из стен лежат

всевозможные краски – акриловые, масляные, акварельные – и кисти всех форм и

разновидностей. Студия залита светом из трех окон, расположенных у потолка, в углу

установлена промышленная раковина, любовно тонированная прошлыми художниками.

– Это место связано с колледжем? – спрашиваю я, все еще находясь немного в

замешательстве. – Мы здесь встречаемся со студентами?

– Не совсем, – говорит он, улыбаясь от уха до уха. – Это твой сюрприз. Она для тебя. –

Он жестом указывает на комнату.

– Для меня? – глухо повторяю я.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

– Нет, для твоего творчества. Чтобы ты могла работать, снова рисовать. – Он

застенчиво пожимает плечами. – Может, это поможет тебе вновь найти вдохновение.

Я лишаюсь дара речи.

– Ты приготовил это для меня?

– Тебе нравится?

Я еле сдерживаю слезы. Этот милый и заботливый жест ценнее, чем деньги. Он

заботится обо мне и моей работе. – Как я вообще могу надеяться когда-нибудь отплатить

тебе за все это? – шепчу я.

– Я хочу заполучить себе первый оригинал работы Грэйс Беннет, – улыбается он. –

Договорились?

– Договорились, – произношу я, мое сердце переполняют эмоции. Он наклоняется для

поцелуя, его пальцы опускаются вниз по моим щекам, чтобы приподнять подбородок.

Наши губы соединяются, языки переплетаются, дыхание смешивается, и как всегда

проскальзывает электричество, но в этом есть что-то большее, чем просто страсть – более

глубокая связь.

– Спасибо, – шепчу я, когда мы отстраняемся.

Он целует меня в лоб.

– Спасибо тебе, Грэйс, моему счастливому талисману. – Он смотрит на свои часы. – А

теперь мне надо вернуться к делам, но ты оставайся здесь сколько пожелаешь и посмотри,

как проявит себя твое вдохновение.

Когда он уходит, я брожу по комнате, слегка касаясь банок с красками, в изумлении

пробегая пальцами по щетине кистей. Не могу поверить, что все это мое. Я думаю о

словах Сент-Клэра, что страсть никогда не исчезает, и вспоминаю, что говорила моя мама

о вдохновении, что оно никогда не приходит, когда ты пытаешься его принудить.

Тем не менее спустя столько времени я нервничаю. Поэтому решаю сбросить

напряжение: достаю немного краски и некоторое время просто балуюсь, рисуя линии

случайных цветов, проводя то с различным нажимом, то поверхностно. Даже не замечаю,

как проходит день, пока свет из окна не тускнеет и я не осознаю, что отлично развлеклась.

Никакого рисования под давлением, а как в старые добрые времена, до того как

последствия коснулись моего творчества. За это надо поблагодарить Сент-Клэра.

Возвращаясь в свою квартиру, я парю на седьмом небе. Чувствую, что даже если в

ближайшее время не сотворю шедевр, сегодня впервые за долгое время я прикоснулась

кистью к холсту, и это восхитительно. Приближаясь к своей улице, стараюсь придумать,

как могу выразить свою признательность Сент-Клэру. Он, кажется, из тех мужчин, у

которых все есть, но, уверена, смогу придумать какой-нибудь маленький жест

благодарности за все, что он для меня сделал.

– Здравствуйте, мисс Беннет.

Я поднимаю взгляд. Прислонившись к перилам, у моей квартиры ожидает мужчина. Я

узнаю в нем Ника Леннокса, агента Интерпола, который расследует в Штатах кражи

произведений искусства.

Удивлена увидеть его здесь.

– Привет, э-э, все в порядке?

– Просто замечательно, – Ник оглядывается по сторонам. – Милый райончик.

Неплохо для интерна аукционного дома.

От его тона я слегка напрягаюсь.

– Арт-консультанта, – поправляю его, доставая ключи. – Могу вам чем-нибудь помочь?

– Надеюсь, – улыбается мне Ник. – Мы можем сходить куда-нибудь и поговорить?

– Мы уже разговариваем.

Он улыбается, но улыбка не достигает его глаз.

– Более уединенно.

Вместо того, чтобы пригласить его в дом, я киваю в сторону маленького парка в конце

квартала:

– После вас.

Мы прогуливаемся в тишине, но мой мозг усиленно работает. Наконец, я спрашиваю:

– Был ли в деле «Кэррингерс» какой-нибудь прорыв? Новые зацепки?

39

N.A.G. – Переводы книг

– Можно и так сказать. – Мы подходим к маленькой лавочке, и он жестом приглашает

меня садиться. – Я приехал к вам, потому что мне нужна ваша помощь.

Правда?

– Моя помощь? С чем? Я уже рассказала вам все, что знаю об ограблении

«Кэррингерс». Больше мне ничего не известно.

– А если это не так? Вы бы посодействовали расследованию? – Леннокс смотрит на

меня немигающим взглядом.

– Конечно, – хмурюсь я. – Я хочу, чтобы вора поймали.

– Хороший ответ, – улыбается он. – Я знаю, кто выкрал картину из «Кэррингерс», кто

стоит за всеми ограблениями, и у вас, оказывается, есть уникальная возможность помочь

доказать его вину.

Я по-прежнему в замешательстве.

– Как? И.. кто это?

– Это был Сент-Клэр, – произносит Леннокс, не сводя с меня глаз. – Он и есть вор.

Я взрываюсь хохотом.

Леннокс просто пережидает, по-прежнему изучая меня пристальным взглядом.

Он что, серьезно?

– Не может быть! – протестую я. – Сент-Клэру незачем что-то красть. Он купил

картину! Он мог бы купить все, что пожелает!

– Я и не говорил, что он заинтересован материально.

– Тогда что? – меня до сих пор трясет. Что-то не сходится. Сент-Клэр не вор, его

заботит, что правильно, а что нет, и ко всему прочему у него нет мотива. – В ваших словах

нет смысла.

– Разве? – с вызовом произносит Леннокс. – Вы же знаете вашего друга: Сент-Клэр

любит риск, адреналин. Ему доставляет удовольствие нарушать правила и ему плевать на

последствия. Он богатый, праздный и у него комплекс Бога. Думаю, он идеально

вписывается в профиль. Это касается не только дела «Кэррингерс», за последние

несколько лет была череда международных ограблений. Кража золота в Брюсселе в

прошлом году. Алмазов Альберти в Монако. Рио-де-Жанейро… я мог бы продолжить.

– Не надо. – Мой голос холоден. Я знаю, что у Сент-Клэра адреналиновая зависимость,

но она проявляется в публичном купании в фонтане и пикниках в музее, где они

запрещены, но это вряд ли соотносится с кражами многомиллионных произведений

искусства.

Я поднимаюсь на ноги.

– Я наслушалась достаточно. У вас нет оснований его обвинять. Если вы и впрямь

думаете на него, то почему до сих пор не арестовали?

Выражение лица Леннокса меняется.

– У меня нет доказательств…

– Ха!

– Пока. Но они будут.

– Ваше предположение притянуто за уши. Вы до сих пор не нашли никаких

доказательств, потому что их просто нет, – я качаю головой, припоминая, что мне сказала

Пэйдж. – Я знаю, что дело становится холоднее. Неужели вы уже настолько отчаялись?

Он прищуривает глаза:

– Я не ошибаюсь, Грэйс. Вы можете помочь мне добыть улики…

– Даже не рассчитывайте, – рычу я, поворачиваясь, чтобы уйти. Но Леннокс хватает

меня за руку и разворачивает назад.

– Он виновен, Грэйс. И он преступник. В конце концов я его поймаю. Обидно будет

видеть, как вы потоните вместе с ним. – Он достает свою визитку. – Надеюсь, вы

передумаете.

Не могу поверить, что он мне угрожает. Я не беру протянутую визитку.

– Это вы преступник, порочащий его доброе имя.

Он наклоняется ко мне, отчего его лицо выглядит довольным.

– Он не так идеален, знаете ли. – Он просовывает свою визитку мне в сумочку. – Сент-

Клэр одурачил вас. Вы вовсе его не знаете.

– Знаю! Это вы сами не знаете, о чем говорите. Он хороший человек. Самый лучший, –

яростно бросаю ему в ответ.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

– Возможно, – отвечает Леннокс. – Но с другой стороны, может, он слишком хорош,

чтобы быть правдой. – Его слова поражают меня, и по его ухмылке я понимаю, что он

догадался об этом. – Подумайте пока. А когда осознаете, что он одурачил вас, найдите

меня. Потому что я не остановлюсь, пока не прижучу его.

Он отпускает меня, кивая, а затем уходит, оставляя меня одну в парке с первыми

зернами зарождающихся в моем сознании сомнений.

41

N.A.G. – Переводы книг

Глава 9

– Ты в порядке? – спрашивает Сент-Клэр, наливая мне бокал «Совиньон Блан» к рыбе,

шипящей на плите.

– Да, в порядке, – говорю я уже в десятый раз на этой неделе, когда он застает меня в

момент сомнений и размышлений о словах Леннокса, что всегда превращается в момент

вины, ведь Сент-Клэр был таким ласковым и замечательным последние несколько дней:

готовил мне ужин, провожал до дома, целовал на ночь – страстно и нежно, – при этом не

ожидая большего.

– Ты кажешься отвлеченной.

«Может это потому, что агент Интерпола проинформировал меня на прошлой

неделе, что ты являешься главным подозреваемым», – думаю я, но затем он

протягивает руку и сжимает мое плечо, в его прекрасных синих глазах плещется

беспокойство, и мне плохо уже оттого, что я вообще задумываюсь о его возможной вине.

Леннокс на грани, у него нет зацепок, и, вероятно, ему приходится сталкиваться с

давлением со стороны агентства – его подозрения никоим образом не могут быть

правдой.

– Просто думаю о картинах студентов, – выдавливаю из себя улыбку.

– Есть что-нибудь стоящее? Судя по тому, что я видел, тебе предстоит трудный выбор.

Он переворачивает филе в чесночно-масляном соусе и проверяет запекающиеся в

духовке брокколи, при этом его бицепсы перекатываются под серой футболкой. Думаю,

что таким он мне нравится больше всего: после работы, вне своего костюма, со

взъерошенными и спадающими на глаза волосами. У меня слегка спирает дыхание.

– Так и есть, – соглашаюсь я. – От моего выбора многое зависит, к тому же с

некоторыми художниками даже не знаю, как поступить.

– Конечно же тебе следует прислушиваться к своему сердцу, – говорит Сент-Клэр, и я

задаюсь вопросом, не умеет ли он читать мои мысли.

– Ты так же принимаешь свои деловые решения?

– По большей части. Сердцем или нутром, – пожимает плечами Сент-Клэр. – Ты

можешь взвешивать варианты снова и снова, но в итоге любой выбор – это риск. Просто

порой наш разум только мешает.

– Ты говоришь так, будто это просто сделать.

Он ухмыляется:

– Неужели ты до сих пор не поняла, что все, что просто – не очень интересно? Но я

предпочитаю принимать свои решения руководствуясь инстинктами, ощущениями от

сделки.

Пока он раскладывает еду по тарелкам, я вспоминаю как Леннокс сказал, что Сент-

Клэр наслаждается ощущением от ограбления. Он назвал его безрассудным. Богатым и

праздным. Сент-Клэр никогда не был праздным, но теперь я задумываюсь о его

бунтарстве…

– Как дела на работе? – спрашиваю я, чтобы отвлечься. – Командировка проходит так,

как ты и планировал?

– И да, и нет, – Сент-Клэр невесело улыбается, когда мы садимся за его обеденный

стол. – Было полезно провести встречи лицом к лицу с некоторыми деловыми

партнерами, но пребывание здесь, в Англии, имеет определенные… недостатки.

– Например? – я пробую кусочек, и конечно же блюдо восхитительное.

– Например, приглашение от моего отца, – вздыхает Сент-Клэр. – В эти выходные я

должен отправиться навестить родителей.

– Говоришь так, будто едешь с визитом к Мрачному Жнецу.16

– Это недалеко от истины, – он берет кусочек. – Хотя Мрачный Жнец был бы,

пожалуй, более взволнован встречей со мной.

Я знаю, что его отец влез в карточный долг, что он был резок с Сент-Клэром, когда тот

был еще ребенком. И явно видно, что со временем отношения не улучшились.

– Я могла бы поехать с тобой, – предлагаю я.

– Правда? – он выглядит удивленным. – Ты не обязана. Там будет скучно.

16 Одно из имен Смерти.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

– Мне бы хотелось, – говорю я и серьезно имею это в виду. – Я бы с удовольствием

посмотрела на то, где ты вырос.

Он выглядит удивленным, но радостным.

– Что ж, если ты уверена… Это бы помогло, – добавляет он со слабой улыбкой. – Мои

родители рьяные сторонники манер. По крайней мере, когда в доме гость, им придется

быть цивильными.

– Значит, решено. И кто знает, может, это будет весело. Семейные ужины могут быть

милыми.

Он смеется.

– Моя семья не похожа на ди Фиорес, Грэйс. Это определенно не будет весело.

– Считай, купилась.

Он снова смеется, его ямочки отлично меня отвлекают. Теперь он тепло улыбается:

– Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Он перегибается через стол и оставляет на моих губах легкий поцелуй, посылая по

моему телу легчайший заряд электричества.

– Спасибо тебе, – говорит он – Я рад, что ты там будешь.

Мы выезжаем утром. Я сижу на пассажирском сиденье кабриолета Сент-Клэра, когда

мы покидаем шумный город, направляясь в загородный дом его родителей в Сассексе. Я

взволнована предстоящей возможностью узнать больше о его семье, но Сент-Клэр не

особо разговорчив, с тех пор как мы покинули пределы Лондона – кажется, он мрачнеет с

каждой пройденной милей. Я вижу, как проявляются эти изменения по мере нашего

продвижения все ближе и ближе к его прошлому, поэтому стараюсь развеселить его,

болтая о различных проектах студентов, которые я просматриваю – некоторые из них

довольно примечательные.

– Я говорила тебе об инсталляции с Твиттером? – спрашиваю я. – Эта девочка стоит в

белой комнате и читает вслух комментарии из Твиттера о тьме.

Сент-Клэр с трудом выдавливает из себя улыбку, все так же не отрывая взгляда от

дороги.

Я продолжаю лопотать:

– А другой студент ставил черной краской Иксы на заброшенных зданиях, чтобы

привлечь внимание к отказу СМИ предоставлять разностороннюю информацию и к

социальной справедливости. Такое чувство, что они думают, достаточно им быть

странными, и их заметят, но странность – это не всегда «хорошо», знаешь ли? Полагаю,

некоторые из них просто еще слишком юны, чтобы понимать это. Помню, когда я училась

в художественной школе, мы все хотели придумать сенсацию.

Он улыбается, но эта улыбка тусклая, а не его обычная на тысячу ватт.

– Есть еще какие-нибудь перспективные варианты?

– Парочка. Как ты и сказал – для некоторых из них просто не настало нужное время.

Нужное время – это очень важно.

Прямо как у нас. Я думаю обо всем, что сделал Сент-Клэр, как он изменил мою жизнь.

Не только в плане работы и этой невероятной возможности путешествовать, но и в

мелочах. Поощряя меня снова рисовать, вдохновляя быть более уверенной и больше

верить в себя.

Миля пробегает за милей и пейзаж меняется. Кругом зеленая трава на зеленых холмах

и зеленые лиственные деревья. Темные деревянные амбары и белые точки отар овец

рассыпаны по полям и холмам, огороженным проволочными ограждениями частной

собственности. Но мы уже определенно не в городской черте, а в английской сельской

местности во всей ее пышной красоте.

– Мы уже близко? – спрашиваю я. – Не могу поверить, что ты тут вырос. Это кажется

таким отдаленным! – Я думаю о своем детстве в Окленде, в окружении движения, шума и

людей.

– В этом и суть для большинства данной публики.

Он сворачивает на узкую асфальтированную дорогу, которую я бы и не заметила – без

каких-либо опознавательных знаков, за исключением одиноко стоящего богатого на вид

почтового ящика. Пока мы едем с ветерком вниз по дороге, под нависающими над нами

ветвями гигантских дубов, Сент-Клэр, похоже, еще сильнее напрягается, сжимая челюсть.

43

N.A.G. – Переводы книг

Ряды дубов по обе стороны от нас прерываются, открывая нам вид на восхитительный

загородный дом, спрятавшийся среди холмов. Фамильный дом Сент-Клэра трехэтажный,

весь из камня и кирпича, величавый и впечатляющий. Низкая каменная стена отделяет

дом от насыщенной зелени двора, а каменная дорожка ведет к огромной деревянной

двери, похожей на парадный вход в замок. По каменной стене стелются цветы, а плющ

образует симпатичную зеленую арку над дверью.

– Дом, милый дом, – говорит Сент-Клэр тоном навечно проклятого. Выйдя из

машины, ощущаю в воздухе аромат свежей земли и влаги. Папоротники и другие

растения раскинулись вдоль дорожки, создавая чудесный и милый вид, и, несмотря на

кислое настроение Сент-Клэра, я не могу сдержать свой восторг.

– Здесь так красиво, словно в сказке.

Сент-Клэр кивает, пока мы идем по дорожке.

– Тут множество монстров. Готовься. – Он с некоторым усилием открывает широкую

парадную дверь. – Мам?

Моим глазам требуется минута, чтобы привыкнуть к тусклому освещению внутри, но

затем я замечаю выложенный плиткой холл и большую гостиную за его пределами с

окнами, выходящими на цветущий и красочный сад. Сент-Клэр оставляет наш багаж у

двери, и мы проходим сквозь каменную арку в комнату с антикварными бархатными

диванами со стройными линиями и мягкими подушками, столиками из темного дерева и

медными лампами, завершающими замковый образ. На каменных стенах красуются

масляные картины с изображением пейзажей, старые карты Великобритании и огромная

голова оленя над мантией. Я вздрагиваю.

– Дорогой! – Входит миниатюрная женщина, одетая в струящееся платье персикового

цвета, и целует Сент-Клэра в обе щеки. – Так приятно видеть тебя!

Они обнимаются, и Сент-Клэр впервые по-настоящему улыбается, с тех пор как мы

покинули Лондон. – Тоже рад тебя видеть, мама.

– Я так рада, что ты смог приехать, – говорит она. – Твой отец…

До нас доносится приближающаяся тяжелая поступь.

– Помяни дьявола, – бормочет Сент-Клэр, когда в комнату ступает высокий мужчина с

темными, как у Сент-Клэра, волосами и фигурой пловца.

– Сын, – произносит он и протягивает Сент-Клэру руку для пожатия. – Твое переднее

колесо кажется немного спущенным. Пусть Ренальдо посмотрит до твоего отъезда.

– Здравствуй, отец. Приятно тебя видеть.

– Ты привел гостью, – отец Сент-Клэра обращает на меня свои стальные серые глаза. В

них нет ничего от теплоты или искорок юмора Сент-Клэра.

– Я как раз собирался представить маме Грэйс. Грэйс, это мои мама и папа, Элис и

Ричард.

– Здравствуйте, приятно познакомиться.

Наступает затяжная пауза, пока они рассматривают меня. Не могу избавиться от

чувства, будто мне следует сделать реверанс или нечто подобное. Нужно ли мне пожать

им руки? Не знаю, что с собой делать. Я догадывалась, что не встречу здесь теплоту и

нежность, но это так неловко. Большие напольные часы тикают, отмеряя

затягивающуюся тишину. В итоге я не выдерживаю:

– У вас прекрасный дом.

– Грэйс помогает мне с финалом арт-шоу для Лондонского колледжа изобразительных

искусств, – говорит Сент-Клэр.

Ричард фыркает:

– Все еще впустую тратишь свое время на те вычурные полеты фантазии.

– Ваш сын поддерживает прекрасную школу, – восклицаю я. – Там есть парочка

действительно талантливых художников…

– А что насчет компании? – прерывает меня Ричард. – Или ее ты тоже измотал?

– У нас есть компания, – тихо произносит Элис в тот момент, как звонит телефон Сент-

Клэра.

Он смотрит на экран:

– Мне нужно ответить.

– Кто бы сомневался, – говорит Ричард.

– Это по работе, папа. Помнишь, что значит иметь работу?

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Меня передергивает изнутри, когда я наблюдаю, как Сент-Клэр выходит из комнаты

через каменную арку. Ричард без слов уходит в противоположном направлении.

Элис, похоже, неловко.

– Мальчишки всегда остаются мальчишками.

Я нервно смеюсь, неуверенная, что мне тут делать. Но одно очевидно: мама Сент-Клэра

умелая хозяйка.

– Может, сходим выпьем чаю? – предлагает Элис. – Это наверняка была дальняя

дорога. Мы могли бы размять ноги в саду. Может, немного пройдемся?

– Звучит заманчиво, – выдыхаю я, радуясь возможности положить конец возникшему

напряжению.

Снаружи, где, похоже, находится ее святилище, Элис будто оживает. Она показывает

мне свои призовые розовые кусты, пышущие цветом и ароматом, белые и бледно-голубые

гроздья гортензий, ярко-желтые и пурпурные антирринумы. Мы устраиваемся за

столиком у дверей на кухню, и она выносит нам чай. Вдалеке, за пределами сада,

виднеется пастбище, на котором пасутся две лошади, а с краю находится конюшня. От

этого дух захватывает.

– Это похоже на картину, – говорю я, в восторге от природной красоты. – Или то, что

мне хотелось бы нарисовать.

– Вы тоже художница?

В смущении я пожимаю плечами:

– Балуюсь. Но я очень люблю искусство.

– Как Чарльз. – Она передает мне чашечку чая. – Его отец не позволил бы ему

заниматься творчеством, но я частенько задаюсь вопросом, мог бы он сотворить нечто

великое, если бы у него был выбор.

Я киваю, не зная, насколько могу себя выдать. Сент-Клэр нарисовал не очень

радостный портрет патриарха семьи. Элис хихикает:

– Ах, так он вам рассказал.

– Немного, – признаю я.

Она переводит взгляд на склон холма, на пестрых лошадей, похожих с этого

расстояния на маленькие фигурки.

– Я очень горжусь своим сыном. Хотя беспокоюсь, что он слишком много работает. –

Она искоса смотрит на меня: – Ведь так, разве нет?

Я улыбаюсь.

– Он и правда много работает. Но, думаю, получает от этого удовольствие.

Она кивает.

– Тем не менее приятно видеть его наконец остепенившимся, – говорит она,

одобрительно глядя на меня.

Я замираю. Подождите, она что, меня имеет в виду?

– О, эм, мы только начали встречаться.

– Да? – Она приподнимает брови.

– Все только завязывается, – краснею я.

– Что ж, должно быть, для него все серьезно. Чарльз никогда раньше не приводил

домой девушку.

Я удивлена:

– Правда?

Она ухмыляется, и я вижу присущую Сент-Клэру игривость и более мягкую версию его

ямочек на ее щеках.

– Правда, дорогая. – Она тянется, гладит ладонью мою руку, и я чувствую, какие

холодные у нее пальцы, несмотря на солнце. – Будь поаккуратнее с ним. Он кажется

твердым, как статуя, но покрывается трещинами быстрее, чем может показаться.

Мы довольно долго остаемся снаружи, и я рассказываю ей о своем детстве, о маме

и о том, как повстречала Сент-Клэра у «Кэррингерс». Затем она говорит, что ей лучше

присмотреть за приготовлением ужина, так что я направляюсь в дом, чтобы отыскать

свою дорожную сумку и, возможно, принять душ. Иду обратно через особняк и замечаю

щели в броне здания: несколько осыпавшихся со стен камней, скрипящие ступеньки,

недостающие кристаллы на люстрах и бра, увядшие цветы в потускневших серебряных

45

N.A.G. – Переводы книг

вазах. Это странное место, больше похожее на мавзолей, чем на жилой дом, и теперь я

понимаю, почему Сент-Клэр хотел сбежать отсюда подальше, чтобы начать новую жизнь.

Когда я прохожу мимо библиотеки, до меня доносится голос Сент-Клэра, и я уже

собираюсь зайти к нему и сказать, как мне понравилась его мама, когда осознаю, что он

понизил голос до шепота.

Я склоняюсь поближе к приоткрытой двери, чтобы послушать.

– …а это можно перевезти без рамы? – спрашивает он. – Какие у нее размеры?

Я замираю. Любые покупки произведений искусства, которые он осуществляет,

должны проходить через меня, если он доверяет мне свою коллекцию настолько, как об

этом говорит. К тому же картины, как правило, не продают без рамы – во всяком случае

не те, сделки по которым проводят законно. Что это нам дает? Я подхожу тихонечко

ближе и заглядываю через щель.

– Нет, – говорит Сент-Клэр, вышагивая по комнате. – Нет. Это не сработает, не после

последнего дела. В Штатах слишком большой ажиотаж, следующее я буду искать в

Европе. Угу. Тогда дай мне знать. Нам нужно будет выяснить, как удержать это вне зоны

действия радара.

Паркетная доска под моей ногой издает скрип, и Сент-Клэр разворачивается в сторону

двери.

– Привет! – громко восклицаю я, входя в комнату, озаренная улыбкой, вместо того

чтобы убежать, как мне бы того хотелось. – Я искала свою дорожную сумку. Это место

такое огромное, я заплутала.

– Я положил ее в твою гостевую комнату, – говорит Сент-Клэр, но у него странное

выражение лица. Почти… виноватое? – Прямо по лестнице, вторая дверь налево.

– Спасибо.

Я выскакиваю из комнаты и иду наверх. Но мой разум мечется. О чем был этот

разговор? От какого «ажиотажа» он бежал из дома и зачем нужно оставаться вне зоны

действия радара?

Может, Леннокс быть прав? Сент-Клэр что-то от меня скрывает?

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Глава 10

Официальный обеденный зал в особняке Сент-Клэра очень похож на Аббатство

Даунтон – стены увешаны портретами предков и британских исторических деятелей в

латунных рамах, тяжелые кремовые шторы обрамляют два окна, выходящих на

пастбище, а посредине стоит длинный стол из темного дерева с двенадцатью стульями.

Мы с Сент-Клэром и его родителями сидим рядом на одном его конце, и после нашего

первого приветствия наступает такая же ледяная тишина, как этот холодный

картофельный суп с луком-пореем, который нам подали. Я стараюсь не подавиться,

стремясь удержать на лице искусственную улыбку. Сент-Клэр и его отец бросают друг на

друга взгляды через стол, а его мама прихлебывает свой суп и притворяется, что не

замечает этого.

Стоит такое напряжение, что я чувствую, мне нужен молот, чтобы расколоть

образовавшийся лед.

– Так, те прекрасные лошади на пастбище. Кто-нибудь из вас на них катается? – Боже,

это так тупо, но я должна хоть что-то сказать!

– Иначе зачем нам лошади? – иронизирует Ричард.

– Возможно, в скором времени у вас их уже не будет, если кое-что не изменится, –

прохладно говорит Сент-Клэр. – Лошади не могут сами за себя платить.

Элис приподнимает голову:

– Это правда?

Ричард отмахивается:

– Не беспокойся, дорогая. Твой сын сам не знает, о чем говорит, так как проводит все

свое время с картинами, а не с деньгами.

Сент-Клэр сжимает челюсти.

– У некоторых из нас есть средства, чтобы наслаждаться своими интересами.

Я стараюсь разрядить атмосферу:

– До того как мы покинули Сан-Франциско, Чарльз любезно пожертвовал несколько

ценных картин больничному крылу.

– Это чудесно! – восклицает Элис.

Ричард опускает глаза к носу.

– Да, он очень хорошо умеет избавляться от вещей. Оставляя их позади.

– Думаешь, где я этому научился, отец?

Повар сменяет наши тарелки с супом на блюда с мясом и картофелем, слава богу. Этот

суп выглядел так, будто ему место на болоте, а не в тарелке.

– Пахнет вкусно! – чирикаю я.

Мужчины не обращают на меня внимания.

– Мой отец выстроил этот бизнес с нуля, – язвительно говорит Ричард, – и я никогда

даже не помышлял бросить все или пойти против его воли. Это твоим выбором было

оставить свою семью.

– Потому что ты душил меня и критиковал каждый мой шаг, – бросает в ответ Сент-

Клэр. – Как я должен был научиться всему?

Ричард делает большой глоток своего виски.

– В этом-то и проблема. Ты так и не научился.

– Ричард, милый, – пытается сгладить ситуацию Элис, но он ее игнорирует.

– Я многому научился, отец. Например, как пить не пьянея. Но этот урок ты так и не

смог освоить, не так ли? – смотрит в ответ Сент-Клэр. У меня в буквальном смысле

отваливается челюсть, и, осознав это, я заставляю себя закрыть рот. Даже не знаю, что

сказать.

– Довольно! – неожиданно взрывается Ричард. – Помни о своих манерах, мальчишка.

Ты под моей крышей и будешь относиться ко мне с долей уважения, черт побери!

– Имеешь в виду уважение, которое ты проявляешь по отношению к своей семье? –

выплевывает Сент-Клэр и отодвигает свой стул: – У меня пропал аппетит.

Он бросает свою салфетку и вылетает из комнаты.

Я нервно встаю.

– Простите, мне стоит пойти посмотреть…

– Конечно, – говорит Элис и одаривает меня слабой улыбкой. – Иди, дорогая.

47

N.A.G. – Переводы книг

Я следую за Сент-Клэром наверх и разыскиваю его на этаже. Но его нигде не видно.

– Сент-Клэр? – зову я растерянно. – Чарльз?

– Я наверху, – доносится его голос из коридора.

Я вхожу в комнату в самом конце и обнаруживаю накрытую тканью мебель и коробки

со старыми игрушками. Из люка в потолке торчит лестница, и, взобравшись по ней, я

нахожу Сент-Клэра сидящим в открытом окне мансарды.

– Привет, – говорю я, нежно касаясь его плеча. – Ты в порядке?

– Ты имеешь в виду после той катастрофы внизу? – вздыхает он. – И я еще думал, что

мой отец сможет быть цивильным.

– Мне жаль.

– Я знаю, – Сент-Клэр одаривает меня печальной улыбкой. Я смотрю мимо него через

окно. Темные, умиротворенные холмы спят под одеялом из звезд.

– Здесь наверху красиво.

– Я частенько приходил сюда в детстве. Чтобы сбежать. Я смотрел на звездное небо и

притворялся, что нахожусь за миллионы миль отсюда.

Он берет меня за руку и помогает вылезти в окно. Тут на крыше плоская площадка, и

он расстелил на ней одеяло. Я сажусь рядом с ним, запрокидываю назад голову и смотрю

на Млечный пусть – миллион белых точек, рассеянных по небу, словно капли краски.

– Красиво.

– Отсюда нас никто не может увидеть, – Сент-Клэр обхватывает меня рукой и

притягивает ближе к себе. – Словно мы можем не существовать, если того пожелаем. Хоть

на короткий промежуток времени.

Представляю, как он бывал тут ребенком, после очередной стычки с отцом из-за того,

что любил приключения, был бунтарем, слишком умным, на свою беду.

– Твой папа всегда был таким? Даже когда ты был маленьким?

– Всегда. Он никогда меня не понимал, никогда даже не пытался. Я не был таким как

он, а следовательно – огромным разочарованием.

– Это, должно быть, тяжело.

Представить не могу, как обидно иметь родителей, которые не поддерживают тебя. Мы

были одни с мамой, но она настолько сильно любила меня, что восполняла отсутствие

отца.

– К тому же, он такой лицемер, – вздыхает Сент-Клэр. – Читает мне нотации, когда я

беру на себя деловые риски, в то время как сам пьет и проигрывает наше семейное

состояние. Таковы реальные риски.

Я качаю головой:

– Это ужасно.

– Знаешь, что сейчас я оплачиваю все их счета? Все это… – он широко раскидывает в

стороны руки, – оплачено мной, никудышным сыном. А думаешь, отец хоть раз сказал

спасибо? Или хотя бы признал мой вклад?

Я качаю головой.

– Точно – ни разу.

– Сожалею, что все так плохо.

– И становится еще хуже. Чем лучше идут дела, чем большего успеха я добиваюсь, тем

злее он становится.

– Разве это не должно его радовать?

Сент-Клэр медленно выдыхает и смотрит в темноту.

– Думаю, он хотел, чтобы я продолжил семейную линию… был таким же, как он и его

отец. Словно он думает, что я отверг его, потому что не захотел стать подобным ему, и

ненавидит меня за это. А затем я проигнорировал его совет, сделал все по-своему и мои

методы сработали, – он проводит рукой по своим волосам. – Я просто не мог этого

сделать, Грэйс. Я пытался, но не смог быть чьей-то точной копией. Мне хотелось

большего.

Я беру его за руку.

– Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь быть тем, кем хочешь, кем являешься

на самом деле. Ты не можешь винить себя за это.

– Спасибо, – медленно выдыхает он и смотрит на меня печальными, но менее

сердитыми глазами, и на мгновение я растворяюсь в их цвете, в многослойности оттенков

синего, в градиенте цветов океана. – Как ты стала такой мудрой?

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Я пожимаю плечами, не желая признаваться, что пока моя мама болела, я проводила

все время на скорбных сайтах и досках объявлений.

– Фокусник никогда не раскрывает своих секретов.

Он улыбается, проблеск очарования Сент-Клэра возвращается.

– О, так теперь ты фокусница? – Он убирает мне за ухо выбившуюся прядь волос. Сент-

Клэр наклоняется, и его горячее дыхание, обжигающее мою шею, посылает мурашки

вниз по позвоночнику, когда он шепчет: – Что еще ты можешь делать?

– Что ж, – я целую его в щеку. – Не уверена, что ты имеешь в виду. – Целую его шею, в

место, где соединяются ключицы – я провожу так много времени, глядя туда, когда он

одет в рубашку с расстегнутым воротником. Он издает низкий горловой звук, и я трепещу

от желания. Приближаю к его лицу свое, наше дыхание смешивается с ночным воздухом,

а тела так близко друг к другу. – О чем я говорила? – шепчу я.

И тогда он меня целует, его язык требует, чтобы мои губы впустили его. На вкус он

сладкий, как бренди, и я не могу насытиться его губами, его ртом. Но этого недостаточно.

Я хочу большего, почувствовать его кожу своей.

Тяну его за рубашку, и мы скидываем ее. Его скульптурная грудь поблескивает в

лунном свете, пробегаю по ней пальцами вниз к его прессу. Только я забираюсь ему под

пояс брюк, уже представляя, как он будет ощущаться у меня во рту, как он с ухмылкой

убирает мою руку.

– Ты так много сделала для меня сегодня, Грэйс. – Он проводит кончиками пальцев

вверх по моим бедрам, и кажется, что его прикосновение оставляет жаркий след. –

Позволь, я сделаю так, чтобы эта поездка стоила потраченного тобой времени.

Он продолжает скользить руками все выше и выше, становясь с каждым дюймом

мучительно близко к своей цели. Я откидываюсь на спину, желая… нуждаясь в его

прикосновениях. Он склоняет голову и, дразня, проводит языком вдоль моего клитора

через ткань трусиков, и я издаю стон. Затем он пробегает пальцами вдоль пояска, а после

по краю кружева, все ниже, и ниже, и ниже, в итоге лишь едва скользнув по моей

сердцевине. Я прикрываю глаза, но вместо того, чтобы дать мне больше, он тянется вверх,

подхватывает меня за попку и одним махом рвет мои трусики, от чего я шумно вздыхаю.

Сент-Клэр проводит языком по моей талии, оставляя поцелуи на всем пути вниз к

моим бедрам, вдоль тазовых костей, все ниже и ниже. Мое тело томится в ожидании

большего. Он протягивает руку и ласкает мою грудь, поигрывая пальцами с сосками. Я

так сильно его хочу, что кажется, будто каждая клеточка в моем теле готова взорваться.

Он вздыхает, опаляя меня своим теплым дыханием, и касается лишь самым кончиком

своего влажного языка моего пульсирующего клитора, так медленно, что я готова

закричать.

– Господи… – задыхаюсь я.

Он снова проводит языком с большим нажимом, а затем снова, сильнее, и

удовольствие волнами накатывает на меня, пока я не выгибаю бедра ему на встречу. Он

рычит, удерживая меня на месте, пока я извиваюсь под ним. Я смотрю на звезды, в то

время как его горячий язык скользит по мне вверх-вниз, все напористей и быстрее,

быстрее, быстрее, глубже.

– Чарльз, – шепчу я.

Он стонет в ответ, его язык неустанно подводит меня к краю.

Я не кричу, хотя мне и хочется, когда достигаю вершины, и по моему телу пробегают

потоки чистейшего взрывного блаженства, мои ноги дрожат, пока я успокаиваюсь.

После этого Сент-Клэр приглашает меня остаться в его комнате, которая в два раза

больше, чем вся моя квартира.

– Не возражаешь, если я заскочу в душ? – спрашивает он, пока я впитываю взглядом

роскошную обстановку. – Можешь присоединиться… – добавляет он, притягивая меня

ближе и целуя в плечо.

– Скоро буду, – говорю я, растворяясь в его объятиях. – Хочу лишь проверить свои

сообщения, на случай если Мэйси прислала мне какие-то файлы.

– Такая прилежная, – усмехается он и направляется в ванную, однако успев

предварительно шлепнуть меня по попке.

49

N.A.G. – Переводы книг

Я смеюсь. Слышу, как в душе начинает шуметь вода, и нахожу свой телефон. Пришло

несколько рабочих мейлов, но ничего срочного, так что вместо этого я осматриваюсь. В

комнате фотографии Сент-Клэра и его родителей из Парижа, Рима, Нью-Йорка, его мама

всегда улыбается, а отец бесстрастен. На одной из полок стоят конные трофеи – похоже,

Сент-Клэр особенно хорош в прыжках – и бейсбольный мяч с автографом Марка

Макгвайра.

Я задаюсь вопросом, каково это – вырасти с таким количеством денег, и стоящая ли

это замена любви и поддержке родителей. Я так не думаю, и вновь возвращаюсь мыслями

к Сент-Клэру, к его холодному на эмоции взрослению.

Когда я прохожу мимо его стола, замечаю чертежи, полуприкрытые другими

бумагами. Он что-то конструирует? Отодвигаю в сторону несколько счетов за семейный

особняк и выуживаю весь чертеж. Он похож на музей.

Смотрю в сторону ванной, чтобы удостовериться, что Сент-Клэр по-прежнему

плещется, и приглядываюсь получше.

Это ограбленный музей в Сан-Франциско. На нем указаны выходы, камеры

безопасности, все, что требуется, чтобы провернуть крупное ограбление.

Мое сердце замирает.

Если Сент-Клэр действительно тот мужчина, которого я описала Ленноксу, мужчина,

которым, как я верю, он является, то зачем, черт возьми, ему эти чертежи?

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Глава 11

– Грэйс? Алло? Земля вызывает Грэйс… – Пэйдж машет рукой у меня перед лицом.

– Хмм, что? – поднимаю на нее взгляд.

Пэйдж закатывает глаза.

– Очнись уже. Что с тобой сегодня? – спрашивает она. – Все-таки потеряла голову от

мистера Совершенство?

Мы обедаем в небольшом кафе недалеко от моей квартирки в Ноттинг Хилл, сидя за

маленьким и немного неудобным, но милым металлическим столиком со стульями и

попивая кофе, который в состоянии выбить вас из собственных носков в любое время дня,

но все же он не может отогнать мои волнения.

– Я просто думала о работе, – лгу я. Правда в том, что я просто не могу выкинуть из

головы те чертежи и телефонный разговор Сент-Клэра. Прошло уже пару дней, как мы

вернулись из Сассекса, и все, что я делала все это время – прокручивала ситуацию в своей

голове миллион раз, стараясь придумать разумное объяснение, которое не включало бы в

себя грандиозное ограбление и незаконные сделки.

Пэйдж внимательно меня изучает.

– Ты уверена, что все в порядке? Ты можешь мне рассказать, ты же знаешь. Что бы это

ни было.

– Знаю.

Но я чувствую вину, что не могу поделиться с ней, только не этим. Пэйдж одна из тех,

кто расследует кражу в «Кэррингерс», это означает, что если Леннокс прав, Сент-Клэр

дурачил нас всех. Хотелось бы мне иметь больше информации. Что, если это ничего не

значит? Или хуже того: что, если значит?

– Я просто ощущаю давление из-за важности принятия этого решения для

художественной выставки. – Ненавижу лгать ей, но не вижу другого выхода.

– Ты справишься, – ухмыляется Пэйдж. – Но я могу говорить об искусстве весь день,

достаточно мне вернуться в офис. Хочется послушать о сексуальных выходных загородом.

Я смеюсь.

– Ну конечно, ведь напряжение от кошмарной семейки так поднимает настроение.

– Должно быть, это сработало, потому что ты вся… светишься. – Пэйдж щурится. –

Пожалуйста, скажи, что ты решила отказаться от этой «сугубо профессиональной» фигни

и ковала железо пока горячо.

– Возможно… – чувствую покалывание желания от воспоминаний о его руках, его

языке… Я вздыхаю. – Я старалась удержаться в рамках профессиональных отношений,

правда старалась.

– Ой, я не виню тебя. На самом деле я бы даже рассердилась, если бы ты не

воспользовалась случаем. – Пэйдж помешивает свой кофе. – Расскажи мне все.

– Леди никогда не целуется и не обсуждает свою интимную жизнь, – усмехаюсь я.

– Предательница, – показывает мне язык Пэйдж. – Мне нужно опосредовано жить

через тебя. Все, чем я занималась эти дни, так это работала. – Она устало вздыхает.

– В страховой все так же суетно? – спрашиваю я. – Какие-нибудь новые следы?

– Ни единого. Обычно на этом этапе мы уже оплачиваем чек и двигаемся дальше, но

власти не позволят этому случиться. Этот парень, Леннокс, настойчивый. И настырный.

И вроде как горяч… – Пэйдж прикусывает губу. – А ты что думаешь?

– Он… милый, наверно. – Вновь чувствую себя виноватой за то, что так много скрываю

от нее, но мне нужно точно знать, что Леннокс говорит другим о Сент-Клэре. – Он не

предоставил каких-нибудь подозреваемых? – аккуратно интересуюсь я.

– Не особо. Просто сказал, что думает, это кто-то в поисках острых ощущений, а не

наживы. – Пэйдж приглаживает свои волосы. – Сент-Клэр все еще расстроен из-за своего

пропавшего шедевра? Он ведь не потерял деньги, верно?

– Нет, деньги потерял «Кэррингерс», – рассеяно говорю я. Сент-Клэр никогда не

сделал бы этого ради денег, в этом Леннокс прав. Их у него более чем достаточно. Но это

по-прежнему не имеет смысла: не могу представить, чтобы Сент-Клэр рисковал всем

лишь ради мимолетного кайфа.

Или, может, я не права, и на самом деле совсем его не знаю.

– Грэйс?

51

N.A.G. – Переводы книг

Я выныриваю из своих размышлений. Пэйдж закатывает глаза.

– Я снова это сделала, да? Прости, что отвлеклась.

– Хорошо что я так сильно тебя люблю, – подмигивает она.

– Я тоже тебя люблю, – мое чувство вины растет. Ненавижу скрывать что-то, особенно

от лучшей подруги. – Я не заслуживаю такой подруги, как ты.

После обеда я возвращаюсь в офис Сент-Клэра – мой офис – и пытаюсь

сосредоточиться на работе. Пролистываю художественные работы финалистов, которые

выбрала для шоу Лондонского колледжа изобразительных искусств – смесь работ

художников, наделенных классическим талантом, и смелых авторских работ – и я

довольна своим выбором. Думаю, шоу будет иметь успех. Я стараюсь прочувствовать

верность выбора нутром и следовать своим инстинктам, куда бы они меня не завели, даже

если это каменистый путь. Знаю, что некоторые из пожилых членов совета могут быть

удивлены моим выбором относительно некоторых работ, но также знаю, что это

студенты, которые заслуживают того, чтобы быть выставленными.

Сделав окончательный выбор, я вновь переношу внимание на свою основную работу и

невероятные картины европейских художников, которые могу представить в коллекции

Сент-Клэра. Звоню Мэйси в Сан-Франциско и прошу расписание Сент-Клэра, чтобы мы

могли организовать несколько показательных просмотров. Мое настроение улучшается

при одной мысли об этом.

– Все готово, – говорит она по телефону. – Я открыла вам доступ к его календарю, в

нем должно быть все.

– Спасибо и… доброе утро, – добавляю я, вспомнив о разнице во времени.

Кликаю на расписание и открываю таблицу, в которой указаны предстоящие

художественные выставки и приемы в галереях, время присутствия того или иного

художника в городе или частных показов, что они, по слухам, устраивают в определенных

местах. Было весело узнавать это, звонить и быть на гребне волны международной арт-

сцены.

Я просматриваю список, стараясь понять его сложный календарь. В нем различные

цветовые коды путешествий, деловых приемов, личных встреч – за несколько лет.

Я замираю. Все его прошлые поездки и встречи вот тут, в его расписании. Если

Леннокс прав, то эти даты совпадут с другими кражами. Я могу все проверить прямо

сейчас, но в какой-то степени это кажется предательством. Словно я допускаю, что

обвинения могут быть обоснованными.

Я разрываюсь. Нужная мне информация находится буквально у меня в руках, и тем не

менее я не могу заставить себя проверить. А что, если Леннокс прав?

А если он не прав – и ты можешь это доказать, – приводит доводы внутренний

голос. Если расписание Сент-Клэра не совпадает с ограблениями, то этого свидетельства

для меня достаточно, чтобы отбросить безумные теории Леннокса и жить дальше.

Я не могу больше теряться в подозрениях и неуверенности. Мне нужен ответ.

Мое сердце пускается вскачь, пока я просматриваю информацию за прошедший год.

Леннокс упоминал ограбление в Брюсселе, и я быстро задаю его в поисковике Гугла.

Появляются детали этого преступления: восемнадцатое мая, Брюссель. Золотые слитки

похищены из хранилища, подозреваемых нет, свидетелей нет.

Я возвращаюсь к расписанию Сент-Клэра, мои пальцы порхают по клавишам, но я

дрожу. Этим я пересекаю черту? А как же доверие и презумпция невиновности?

Именно поэтому мне и нужно это сделать – чтобы сработала презумпция

невиновности, доказать раз и навсегда, что он не мог сделать того, в чем обвиняет его

Леннокс.

Мой пульс ускоряется. Я сверяю календарь.

С десятого по двадцатое мая – Бельгия. Встреча с новым инвестором, посещение

технической лаборатории, встреча с местными бизнес-лидерами.

Брюссель.

Мое сердце екает, но я стараюсь не обращать на это внимания. Это может быть

совпадением.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Я проверяю другие даты. Кража алмазов в Монако. Редчайшее произведение искусства

украдено в Рио. И каждый раз командировки Сент-Клэра совпадают с ограблениями. Он

был в тот момент в стране, каждый раз с идеальным прикрытием.

Я смотрю на экран, не веря своим глазам. Мое сердце по-прежнему говорит, что это

неправда, что это какая-то ошибка, но факты не лгут.

Все сходится. Сент-Клэр и ограбления. Они связаны.

Чувствую, как грудь простреливает болью.

Как я могла быть такой наивной? Так верила Сент-Клэру, а он все это время врал мне в

лицо.

Все это ложь.

Я не знаю, что делать. Тянусь к своей сумочке и отыскиваю визитку Леннокса.

Руки трясутся, пока я набираю номер. Он отвечает после первого же гудка:

– Грэйс, я надеялся, что вы позвоните. Чем могу быть полезен?

Я сглатываю, еле сдерживая слезы:

– Думаю, нам надо поговорить.

53

N.A.G. – Переводы книг

Глава 12

Я не спала всю ночь, вертясь и ворочаясь часами, а когда мне все же удалось задремать,

приснился Сент-Клэр. Однако в отличие от обычных эротических снов, этот больше

походил на кошмар: я бежала за ним по длинной дороге, звала его по имени, но он так ни

разу и не повернулся. Я проснулась с ощущением утраты и абсолютного ужаса. Никакой

консилер не смог бы замаскировать круги у меня под глазами, но мне нужно идти в офис

и притворяться, что все нормально, по крайней до тех пор, пока я не пойму, что мне

делать дальше.

Я назначила встречу с Ленноксом на час дня, и минуты тянутся болезненно медленно.

Пытаюсь как обычно сконцентрироваться на работе, составляя расписание Сент-Клэра и

делая звонки, чтобы организовать предстоящие просмотры, но могу думать лишь о том,

что обнаружила. Планы путешествий, даты других ограблений… Все улики указывают на

то, что Сент-Клэр преступник, но единственное, чего я не могу понять – зачем?

Зачем красть то, что он может с легкостью себе позволить? Зачем рисковать загреметь

в тюрьму из-за… чего? Я не купилась на мотивацию Леннокса, что это «ради острых

ощущений». Сент-Клэр получает удовольствие от риска, да, но всегда с какой-то целью.

Чего ему хотеть от тех картин, которые он не смог бы выставить или наслаждаться ими?

– Смотришь на прекрасное произведение искусства? – заглянул в мой офис Сент-Клэр.

Я подскакиваю и захлопываю ноутбук. Он совершенно расслабленно улыбается мне. – Ты

такая милая, когда концентрируешься на чем-то.

Я выдавливаю улыбку.

– Э-э… привет, – запинаюсь я. – Всего лишь в четвертый раз перепроверяю список для

художественного шоу студентов. – Мои руки трясутся, так что я кладу их на колени. Мне

ненавистно так лгать.

Он улыбается.

– Уверен, что это идеальный выбор.

Ну вот, он снова меня поддерживает. Я чувствую себя еще хуже из-за того, что сдаю его

полиции, что подозреваю его в первую очередь. Боже, а если я ошибаюсь?

– Я просто заглянул узнать, могу ли сводить тебя на ланч. Ты свободна? – Он

одаривает меня белоснежной улыбкой, и его ямочки действуют на меня как атака с двух

фронтов, мое сердце екает в груди. Мне так отчаянно хочется согласиться.

– Прости, но я не могу, – снова лгу я. – У меня планы на ланч с Пэйдж.

– Это уже становится твоим регулярным ритуалом.

Дерьмо! Я забыла, что сказала ему про вчерашний ланч. Стараюсь выкрутиться.

– Ну, ты же знаешь нас, девчонок – мы просто не можем наговориться! – Сент-Клэр

озадаченно смотрит на меня. Блин, Грэйс, оставайся спокойной. Перевожу дыхание: – Я

так давно не проводила с ней время, понимаешь? И очень по ней соскучилась.

Его лицо смягчается:

– Я понимаю. Тогда в следующий раз обедаем вместе?

Я киваю:

– Однозначно. – После того как я схожу на встречу с человеком, который хочет

арестовать тебя и разрушить твою жизнь. – Не могу дождаться, – проверяю часы. –

Мне пора идти.

Встаю, чтобы уйти, но он ловит меня по дороге к двери и притягивает к своей груди.

– Может, вместо этого поужинаем сегодня вечером? – говорит он, и я вижу в его глазах

желание. Он очерчивает пальцем контур моих губ, и я не могу не растаять от этого.

Мой разум, возможно, мечется и разрывается, но у тела нет никаких сомнений.

Он целует меня, и я, не удержавшись, целую его в ответ.

Чувство вины, что я испытываю, тяжелее каменной статуи.

Отправляюсь на встречу с Ленноксом по адресу, который он мне дал: паб «Грин Фрог»

в Сохо. Им оказывается похожий на старомодный маленький английский бар, весь в

дереве и с флагами снаружи, в отличие от претенциозных и современных местечек по

соседству. Держу пари, именно поэтому Леннокс его и выбрал – не так уж много народа

станет свидетелями секретного полуденного разговора.

Мое сердце колотится, когда я входу в двери паба. Не уверена, что у меня есть готовый

план действий, но ясно одно – я должна узнать больше. С Ленноксом будет сложно иметь

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

дело, но я напоминаю себе, что ему нужна моя помощь. Он не знает о календаре Сент-

Клэра, и мне не нужно упоминать о нем до тех пор, пока не буду полностью уверенной.

В пабе царят полумрак и тишина. Я обнаруживаю Леннокса сидящим в маленькой

задней комнате. В ней никого нет, за исключением двоих мужчин, тихо и сосредоточенно

разговаривающих за одним из столиков.

– Такое чувство, что мы в фильме про гангстеров, – говорю я, присаживаясь за столик.

– Вы точно коп? – шучу, хотя на самом деле очень нервничаю. Я выскользнула из офиса

тайком, хоть и была уверена, что Сент-Клэр меня не преследовал. Такое чувство, что я

делаю что-то постыдное, будто мне следует притаиться и скользнуть в тень под покровом

темноты.

Губ Ника касается легкий намек на улыбку.

– Я подумал, что вам будет более удобно в каком-нибудь непримечательном месте.

– Ладно, – я дергаю ногой, не зная, что сказать, вся переполненная нервной энергией.

Леннокс какое-то время изучает меня, а затем произносит:

– Вы что-то обнаружили, не так ли?

Я перестаю трястись и вскидываю на него взгляд.

– Нет. – Черт! Мне действительно надо поработать над умением оставаться спокойной

под давлением. – Я просто хочу узнать побольше о деле. – Заставляю себя успокоиться. –

Вы разбрасываетесь серьезными обвинениями. И если это Сент-Клэр, то меня тоже могут

признать виновной. Как соучастницу или типа того. Мне нужно знать, с чем я имею дело.

Ник кивает. По крайней мере сейчас он, похоже, мне верит.

– Я знал, что вы неглупы, – говорит он. – Вы правы, вам нужно подумать о себе. Вы

можете оказаться соучастницей его преступлений, даже не осознавая этого, что может

вовлечь вас в большие неприятности. Если, конечно, вы не будете сотрудничать. Я могу

помочь вам и заключить сделку.

– Вы имеете в виду свидетельствовать против него? – Мой желудок ухает вниз. – Но я

же вам сказала, что ничего не знаю.

Во всяком случае ничего конкретного.

– Вы не можете знать наверняка, – склоняется вперед Ник. – Нам нужно пройтись по

всему, что вы видели и слышали, с тех пор как с ним встретились. Должно быть что-то,

что вы упустили. Расскажите мне, что вы знаете. Это единственный способ вызволить вас

из этой заварушки.

Я с минуту изучаю его. Он выглядит таким нетерпеливым.

И в этот момент я понимаю: это не мне нужна помощь, а ему.

– У вас ведь ничего нет на него, не так ли?

Ник хмурится.

– Я знаю, что он виновен.

– Но этого недостаточно для того, чтобы арестовать его или иметь хоть малейший

шанс выиграть дело в суде. – Я откидываюсь на спинку, чувствуя, что лучше контролирую

себя. – У вас ничего нет.

Леннокс в свою очередь откидывается на кожаном сиденье и проводит рукой по своей

щетине. Он едва пожимает плечами, будто решив, что ничего не случится, если он

поделится чем-то со мной.

– Ладно, Грэйс, дело вот в чем. Я проверил его командировки, и даты совпадают. Знаю,

что Сент-Клэр был в каждом городе, где были украдены произведения искусства,

примерно в то же время, когда происходили ограбления.

Я чувствую странное облегчение. Если Леннокс уже знает об этом, то мне не нужно

говорить ему этого… или предавать Сент-Клэра. Но затем меня осеняет – все же у

Леннокса есть кое-какие улики.

Он наблюдает за моей реакцией.

– Вы не кажетесь удивленной.

– Сент-Клэр много путешествует. Как и многие другие бизнесмены высокого ранга, –

говорю я, стараясь сохранять спокойствие. – Держу пари, у десятка людей поездки

приходятся на те же даты.

– Но Сент-Клэр подходит по психологическому портрету, – упрямо говорит Леннокс. –

Этот парень во всем нарушает правила. Посмотрите на его семью, его воспитание. Его

55

N.A.G. – Переводы книг

наказывали за нарушение строгих правил отца, и теперь он не будет играть по чьим-либо

правилам, включая установленный закон.

– Многие росли со строгими родителями. – Я понимаю, что защищаю его, хотя сама

даже не знаю, почему.

– Да, но объедините это с его потребностью побеждать, получать все, что он пожелает…

– Леннокс пожимает плечами. – Его профиль говорит сам за себя. У него есть мотив, есть

средства, и мы можем доказать, что у него была и возможность. Множество

возможностей.

– Так, судя по вашим словам, всем богатым людям, воспитанным властными отцами,

суждено стать преступниками-белыми воротничками?

Он пожимает плечами:

– Не всем. Но он безусловно такой.

Мой мозг бешено работает. Леннокс не сказал мне ничего, чего бы я ни знала – и все

его улики пока косвенные. Совпадение. Этого явно недостаточно, чтобы убедить жюри

присяжных. Это значит, что он даже близко не подошел к аресту Сент-Клэра.

Почему я чувствую облегчение от этого?

– Я слышу лишь кучу теорий и ни одной явной улики, – говорю я ему, хотя все это и

кажется мне довольно убийственным.

– Вот тут-то и вступаете вы. – Он наклоняется вперед, взгляд его карих глаз

напряженный и острый. – Преступники с карьерой Сент-Клэра хороши и умны. Их

трудно поймать. Даже так вам скажу – мне нужен прорыв в этом деле, иначе я его

проиграю. Это правда. Рано или поздно он совершит ошибку, но к тому времени мои

боссы будут уже заняты другим грабителем.

– Может, вам удастся поймать следующего.

– Я поймаю этого, – клятвенно заверяет Леннокс. – Вы можете близко подобраться к

Сент-Клэру, Грэйс. Мне нужно, чтобы вы раздобыли необходимые нам обоим

доказательства.

– Вы хотите, чтобы я за ним шпионила? – Это уж слишком. – Я не предам его вот так

просто.

– Это не предательство! Вы привлечете его к уголовной ответственности. – Леннокс

оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.

– Но что, если он невиновен? – Я все еще надеюсь, что это так. Он должен быть

невиновным.

Леннокс ухмыляется, будто знает, что я хватаюсь за соломинку.

– Что ж, тогда вы не найдете никакого компромата, разве нет? И мне придется

двигаться дальше. Все в выигрыше.

А он хорош. Я между двух огней: если скажу ему катиться к черту, то рискую получить

обвинение как соучастница в преступлениях Сент-Клэра, либо придется шпионить за

небезразличным мне человеком, чтобы доказать его невиновность.

Но я напоминаю себе, что не обязана играть в игры Леннокса. Я могу выторговать себе

немного времени и выяснить, как мне стоит поступить дальше.

– Мне не следовало сюда приходить, – говорю я, вставая со стула. – Мне нужно идти.

Леннокс вздыхает.

– Он виновен, Грэйс. Поверьте мне, он стоит за этими ограблениями.

В том то все и дело, я ему не верю. Не уверена, что полностью доверяю в этот момент и

Сент-Клэру, но я верю своим чувствам, когда мы вместе, верю, что его сладкие ласки

подлинные, его щедрость – не прикрытие для скрытых мотивов.

– Иногда инстинкты обманывают, – отмечаю я.

– Определенно, так и есть, – произносит он, в то время как я направляюсь к выходу.

Выйдя из паба, я прогуливаюсь по мощеной дорожке, которая вьется вдоль Темзы,

наблюдаю за водоворотами серых вод у набережной. Мой мозг вовсю работает, пытаясь

найти выход из ситуации.

Ошибка ли верить в Сент-Клэра? Верить в мужчину, рядом с которым я чувствую себя

особенной и защищенной, который смешит меня и заставляет мои коленки слабеть, в

мужчину, который верил в меня с самого начала, даже когда никто больше этого не

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

делал? Вся эта сказочная история работы-тире-романа казалась слишком чудесной,

чтобы быть правдой с самого начала, но теперь может стать реальностью.

Мимо проходит пара, держась за руки и прижимаясь друг к другу, совершенно не

обращая внимания на окружающий мир, и, несмотря ни на что, мне хочется, чтобы Сент-

Клэр был сейчас рядом со мной. Мне хочется быть рядом, чтобы вместе наблюдать за

бликами солнечного света, отражающегося на поверхности темных вод, чтобы

наслаждаться прохладным воздухом, холодящим нашу кожу, чтобы прогуливаться вдоль

реки, держась за руки. Именно у него мне больше всего хочется попросить совета обо всей

этой ситуации, с ним мне хочется проводить все свое время, чем бы я ни занималась.

И тут меня осеняет, почему я честно не рассказала Ленноксу о своих подозрениях или

не согласилась на его предложение шпионить за Сент-Клэром в поисках улик.

Несмотря на все происходящее, я по-прежнему хочу защитить Сент-Клэра. Быть с ним

– и показать ему те же веру и доверие, которые он показывает в отношении меня.

Ничего не могу с этим поделать. Я влюбилась в него.

57

N.A.G. – Переводы книг

Глава 13

Следующие три дня я чувствую себя шпионом, разрываясь между словами Леннокса и

собственным растущим чувством к Сент-Клэру. Стараюсь отвлечься от битвы разума с

сердцем, проводя долгие часы в арт-студии, но несмотря на кисти, краски и мольберты, о

которых я когда-то могла только мечтать, моя картина кажется созданной насильно.

Наполнив несколько холстов абстрактными цветами (синими тонами, очень похожими на

оттенок глаз Сент-Клэра), я сдаюсь и трачу свое свободное время на прогулки по округе,

погрузившись в свои мысли.

Отчасти мне хочется позвонить Ноне и спросить совета, признать, что я в какой-то

степени потеряла голову. Но покидая ди Фиорес, я вся была в предвкушении и радости от

предстоящего путешествия. Последнее, чего мне хочется, чтобы они беспокоились за

меня, находясь в Сан-Франциско, или хуже того – разочаровались в моем решении

приехать сюда, в моем решении погрузится в отношения с Чарльзом. В итоге решаю

подождать развития событий – я не готова сделать шаг, пока не узнаю больше.

Тем временем я наблюдаю за подозрительными или выходящими за рамки обычных

действиями Сент-Клэра, но не замечаю ничего, что насторожило бы меня. Тем более он

еще идеальней, чем когда-либо: планирует для меня короткие экскурсии по городу,

устраивает сюрпризы в виде романтического ужина или букета роз, ведет себя еще более

открыто и ласково, чем когда-либо.

Он милый, очаровательный, сексуальный, веселый парень, в которого я влюбилась… и

все же уверенность Леннокса и то, что я видела, вынуждают меня продолжать задаваться

вопросом о мотивах Сент-Клэра. Насколько хорошо я на самом деле знаю его? Если я

останусь рядом, рискну своим сердцем, что будет со мной, если я ошибаюсь?

Возможно ли любить мужчину, который может быть преступником?

– Готова? – одетый в смокинг Сент-Клэр поднимает руку, чтобы помочь мне выйти из

кэба. Сегодня ночь большого шоу-показа в Лондонском колледже изобразительного

искусства. Слышу приглушенный смех и разговоры, а также звуки джазовой музыки с

вечеринки, но нервничаю. Работы художников, которые я выбрала для сегодняшнего

вечера, отразятся на Сент-Клэре. В конце концов он патрон, и мне не хочется его

подвести.

Делаю глубокий вдох и выдох, следуя совету мамы, чтобы снять стресс, и улыбаюсь

ему:

– Готова.

Вместе мы ступаем в огромную главную залу галереи колледжа. Сегодня в ней

выставлены работы студентов, которые я отобрала. Полотна, скульптуры и смешанные

работы разложены, расставлены или развешаны на подсвеченных стендах по всей зале, и

я испытываю гордость за многообразие искусства.

– Никто не кричит в негодовании из-за какого-нибудь из выбранных тобой вариантов,

это уже хороший знак, – шепчет Сент-Клэр. Знаю, что он меня поддразнивает.

– Может, они просто вежливо себя ведут, ожидая завершения канапе, прежде чем

поднять бунт.

Сент-Клэр посмеивается и ведет меня в толпу. Это хорошо одетая смесь лондонского

общества и людей, известных в мире искусства.

– Уже вижу заголовки газет: «Скандал в школе искусств!»

– Прекрати! – Я игриво хлопаю его своим клатчем, отделанным бисером. – Я и так

нервничаю!

Он сжимает мою руку и чуть склоняет голову, чтобы оставить легкие поцелуи на моей

щеке:

– Тебе не о чем волноваться. Просто расслабься и наслаждайся плодами своих трудов.

Они полюбят их.

Мы передвигаемся по комнате, просматривая финальные работы студентов в их

полном размере. Некоторые мне не довелось увидеть во всем величии их полного

масштаба. Например, двенадцатифутовую скульптуру Голиафа, приподнявшего ногу,

чтобы раздавить трехфутового Давида, в ужасе бросившего пращу на землю, или

смешанную медийную инсталляцию, которая включает в себя часть уборной. Я

осматриваюсь по сторонам, по-прежнему нервничая, но, похоже, все наслаждаются

искусством и хорошо проводят время.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Пока никаких недовольных выкриков.

– Поздравляю, – говорит Сент-Клэр каждому студенту, когда мы останавливаемся и

изучаем их работы. Он представляет им меня и более детально беседует об их работах.

Явно видно, что он изучил все файлы, которые я ему передала, и теперь задает им

замечательные вопросы, вовлекая в разговор об их страсти.

Я люблю эту часть. Так забавно наблюдать художников в их стихии, объясняющих их

эстетический выбор, их идею и процесс претворения этих задумок в жизнь. От этого мне

тоже хочется вернуться в эту среду, нарисовать что-то достойное, чтобы быть

выставленным, достойное того, чтобы о нем говорили. Мне хочется вновь почувствовать

эту увлеченность созданием чего-то.

Сент-Клэр заботится о том, чтобы пожать руку каждого студента, прежде чем перейти

дальше, и помогает всем, включая меня, почувствовать себя в своей тарелке. Он

харизматичный и восхитительный как обычно, и женщины весь вечер находят способы

прикоснуться к нему, хлопая его по руке или плечу, комментируя его костюм, его волосы.

Одна женщина осмелела настолько, что говорит вариацией на ту же тему, что и другие:

– Ваш костюм выглядит так обольстительно. Из чего он сделан? – за тем исключением,

что проводит рукой по его бедру, якобы пытаясь это выяснить. Ему удается удержать

бесстрастное выражение лица и незаметно убрать руку, поблагодарив ее за комплимент.

– Нам нужно идти дальше, – говорю я спокойно, оттаскивая его в сторону. Оказавшись

вне зоны слышимости, оба посмеиваемся.

– И я еще думала, что вы, британцы, очень сдержанные, – смеюсь я.

Он ухмыляется:

– Очевидно же, что она не может противостоять чему-то хорошему.

– Настолько непритязательный? – я легонько ударяю его ладонью по руке, но он

перехватывает ее и смотрит мне в глаза.

– Ты же знаешь, я несвободен, – говорит он низким голосом, и буря эмоций в его

взгляде захватывает дух. – Мои глаза смотрят только на тебя.

Мое сердце воспаряет. Я смотрю на него ошеломленная… и охваченная чувством вины

за то, что скрываю от него секреты.

– Мистер Сент-Клэр? – нас прерывает президент колледжа. Сент-Клэр отпускает мою

руку. – Мы готовы всех поприветствовать, если вы не против последовать за мной. Мы все

с нетерпением ждем вашей речи.

– Конечно.

Мы идем к сцене, расположенной в задней части комнаты. Президент представляет его

как важного спонсора школы и мецената сегодняшнего мероприятия. Сент-Клэр

поднимается на подиум под нескончаемые аплодисменты. Я смотрю по сторонам и вижу

на лицах людей уважение и восхищение. Думаю о том, как Сент-Клэр рос в том холодном

доме, не получая ничего, кроме критических замечаний. Видел бы только его отец, как

высоко ценят его сына.

– Спасибо, – начинает Сент-Клэр, когда аплодисменты стихают. – Для меня это

особенный вечер, его причина дорога моему сердцу. – Он отыскивает меня глазами и

удерживает мой взгляд, делая паузу, а затем снова смотрит на толпу.

– Я знаю, что значит иметь мечту – хотеть чего-то так сильно, что буквально ощущать

это на вкус, но не иметь возможности прикоснуться. И мероприятия вроде этого показа

позволяют войти этим художникам в мир, где мечты становятся возможностями. Даря

огромный стимул всем студентам, которые находятся здесь сегодня – участвуют они в

показе или нет – следовать своей страсти. Не бойтесь рисковать, может, даже разбить

парочку сердец, – раздаются смешки, – но будьте честны с собой. Гораздо больший риск

стараться стать кем-то другим. Искусство – это подлинность, и только вы знаете свое

сердце.

Его глаза на мгновение вновь встречаются с моими, а затем он отводит взгляд.

– Я очень рад, что могу немного посодействовать будущему подлинному

самовыражению, творчеству и тем молодым художникам, которые находятся здесь

сегодня. Пусть ваше будущее будет плодотворным. Большое спасибо.

Он спускается со сцены под еще большие аплодисменты, и я так горжусь, что он

помогает началу карьеры этих художников, и горжусь тем, что являюсь частью его

компании, которая совершает такие хорошие дела, отдавая дань арт-сообществу. Я

59

N.A.G. – Переводы книг

смотрю по сторонам, вижу сияющие лица студентов и с полной уверенностью могу

сказать, что сегодня в их жизни благодаря нам наступил переломный момент. Это такое

восхитительное чувство.

После художественного показа водитель Сент-Клэра везет нас по живописному

маршруту вдоль Темзы. Я смотрю в окно, завороженная палитрой красочных огней:

подсветкой старых зданий, радужными переливами «Лондонского глаза»,17 его

меняющимися насыщенными цветами, похожими на световое шоу в планетарии.

– Ты хорошо провела сегодня время? – спрашивает Сент-Клэр, берет меня за руку и

сжимает.

– Я всегда хорошо провожу с тобой время. – Я понимаю, как банально звучит мой

ответ, и морщусь, но он, похоже, не возражает.

– Я тоже всегда хорошо провожу с тобой время, – отвечает он тихо. Всю оставшуюся

часть пути он кажется задумчивым, особо не разговаривая, пока мы не возвращаемся

назад в его квартиру. Там Сент-Клэр открывает бутылку вина, и мы устраиваемся на

диване.

– За еще один успешный опыт, – произносит он тост, поднимая свой бокал.

– За показ, – соглашаюсь я, касаясь его бокала своим.

Он делает глоток, все еще оставаясь погруженным в свои мысли. Интересно, что

творится в его голове. Я начинаю нервничать. Не привыкла к такому его поведению –

только если что-то не так.

Что, если он знает о моей встрече с Ленноксом?

У меня обрывается сердце. Дерьмо. Если ему известно о тайных встречах, он может

решить, что я его предаю. Но разве не это я и делаю, продолжая рассматривать

возможность того, что именно он является главным преступником, которого подозревает

Леннокс?

Я сижу в ожидании, мое сердце стучит все быстрее, пока, наконец, Сент-Клэр не

отставляет свой бокал и не устремляет на меня прямой взгляд. Под влиянием этой ночи –

взаимных поддразниваний, веселья всю дорогу до дома – энергия между нами

разгорается все сильней, но теперь я чувствую себя неуютно от его близости.

– Ого, ты выглядишь серьезным. Мне стоит беспокоиться?

Он улыбается мне – не яркой широкой улыбкой, которой одаривал всех весь

сегодняшний вечер, – а какой-то приватной и искренней, предназначенной только для

меня.

– Ты делаешь меня счастливым, Грэйс.

Я сглатываю. Это что, речь перед разрывом или из серии «я знаю, что ты встречалась с

федералами за моей спиной»?

– Я не часто подпускаю к себе людей, – продолжает он. – Ну, скорее даже никогда.

Просто так проще быть сконцентрированным на бизнесе, отделяя личную жизнь от

профессиональной.

О, боже, это речь перед расставанием. Я чувствую боль в груди, и мне приходится

прикусить губу, чтобы сдержать подступившие слезы.

– А затем появляешься ты. И все, что я, казалось, знал улетучивается. – Сент-Клэр

смотрит на меня, и от нежности, плещущейся в его глазах, у меня перехватывает дыхание.

– Грэйс, ты не похожа ни на кого из тех, что я встречал раньше. Я никогда не видел такой

энергии, такой силы, такой страсти по отношению к искусству и окружающему тебя миру.

Ты не позволила обстоятельствам сломить себя, продолжила бороться за жизнь, о

которой мечтала. Ты веришь в лучшее в людях. В лучшее во мне.

Он опускает руку под журнальный столик и достает длинную черную бархатную

коробочку с серебристым бантиком. Я ошеломленно смотрю на нее.

– Думаю, мне просто хотелось показать, что ты для меня значишь, – пристально

смотрит на меня Сент-Клэр, – и когда я увидел это, то сразу понял, что оно должно

принадлежать тебе.

Он протягивает мне коробочку. Дрожащими пальцами я развязываю бантик и

поднимаю крышечку.

О, боже мой.

17 Колесо обозрения.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Передо мной невероятное бриллиантовое ожерелье: идеальный каплевидный кулон,

нанизанный на великолепную золотую цепочку. Он совершенно потрясающий – и

огромный.

– Сент-Клэр, – запинаюсь я, – я не могу… это…

– Оно тебе не нравится? – он выглядит подавленным.

– Ты шутишь? Я обожаю его! Но это слишком, Чарльз…

– Ерунда, – он снова улыбается. – Оно идеально тебе подходит.

Сент-Клэр достает ожерелье из коробочки. Я разворачиваюсь и с колотящимся

сердцем убираю волосы в сторону, пока он аккуратно застегивает ожерелье на моей шее.

Бриллиант, касающийся моей кожи, – такой блестящий и идеальный – без сомнений

является самой красивой вещью, которую я когда-либо носила.

– Оно невероятное, – шепчу я, все еще ошеломленная.

Он наклоняется ближе и целует меня в плечо.

– Как и ты.

Меня охватывает трепет, чувствую, как жар от его прикосновения распространяется по

моему телу.

Я поворачиваюсь и оказываюсь прижатой к нему. Он протягивает руку и очерчивает

кончиками пальцев контур бриллиантового кулона, лаская мою ключицу. По коже

пробегают мурашки, и когда я поднимаю на него взгляд, вижу, что его глаза

сфокусированы на мне. Темные и сверкающие. Полуночно-синего цвета.

– Я все сильнее влюбляюсь в тебя, Грэйс, – шепчет Сент-Клэр переполненным

эмоциями голосом. – Я влюбился в тебя с первой встречи, когда ты пролила на меня мой

кофе.

Такое чувство, будто нахожусь во сне. Слышу его слова, но их смысл не доходит до

меня. Я все еще в шоке от ожерелья, от его признания, от того, как мое тело льнет к нему,

томясь по очередному дразнящему прикосновению.

– Скажи, что ты чувствуешь то же самое, – говорит Сент-Клэр, его голос становится

настойчивей. Его рука скользит по моей обнаженной коже, лаская, соблазняя меня. По

моей груди растекается тепло. – Если бы ты только допускала возможность полюбить

такого человека, как я.

До меня доходят его слова, и это сносит мне крышу. Он думает, что это он не достоин?

Я накрываю ладонью его скулу.

– Прекрати, Чарльз. – Называю его по имени, и от этого наша связь кажется

интимней, чем когда-либо. – Ты не должен этого делать. Я тоже тебя люблю.

Улыбка медленно озаряет его лицо, на котором изумление сменяется пылкой страстью.

Он накрывает мой рот жадным поцелуем, наполненным жаром и стойкой одержимостью.

На этот раз я ни секунды не колеблюсь и всем телом устремляюсь ему навстречу,

требуя прикосновения его кожи к моей. Я целую его шею, медленно расстегиваю

рубашку, касаясь губами каждого миллиметра освобождающейся от одежды кожи, целую

грудь, медленно спускаясь к прессу. Стягиваю его рубашку и тянусь к ремню…

– Еще рано, – говорит он и одним легким движением поднимает меня, задирает мое

платье и закидывает мои ноги вокруг своей талии.

– Ой. – Мое лоно оказывается тесно прижатым к нему, его растущая эрекция

заставляет меня трепетать от нетерпения, когда он несет меня вверх по лестнице в

спальню.

Он кладет меня на край кровати и проскальзывает пальцем под бретельку платья,

стягивая ее с плеча. Оставляя поцелуи вдоль ключицы, тянется и расстегивает молнию на

спине. Его руки находят мою обнаженную грудь, и я стону от усиливающейся нежной

ласки, дразнящей мои заострившиеся соски.

Он отстраняется и снимает брюки, оставаясь передо мной в своей восхитительной

наготе.

От его вида у меня перехватывает дыхание. Выточенное из одних мышц тело, которое

может посрамить даже шедевры Микеланджело. Я впитываю гладкость его груди и

кубики пресса, дорожка волос уводит мой взгляд к жесткой линии его идеального члена.

И теперь он мой.

Я тяну его на себя, жадно целуя, в то время как наши тела сплетаются в эротическом

танце, а бедра тесно прижимаются друг к другу. Ощущения от его жаркой кожи,

61

N.A.G. – Переводы книг

прижимающейся к моей, просто невероятны, а когда я касаюсь губами пульсирующей

вены у него на шее, его знающие руки заставляют меня извиваться и стонать под ним,

тяжело дыша у его уха. К моему удовольствию, он издает стон, и его пальцы

проскальзывают у меня между ног, поглаживают, а затем проникают так глубоко в мою

ноющую киску, что я вскрикиваю от переполняющих меня ощущений.

Я вся влажная и такая готовая. Боже, я нуждаюсь в нем.

Протягиваю руку, обхватываю его напряженную длину, вызывая у него очередной

стон, на этот раз более низкий и утробный, и трепещу от осознания, что это сводит его с

ума. Я дразню его, поигрываю до тех пор, пока не ощущаю, что его член пульсирует

жаром в моих руках; до тех пор, пока его дыхание не становится прерывистым и он не

убирает мою руку, вновь заводя мои запястья на подушку мне за голову.

Не отпуская рук и не разрывая контакта наших глаз, он входит в меня. Медленно,

мучительно сладко, наполняя меня дюйм за дюймом, пока не оказывается полностью во

мне, соединяя нас друг с другом.

– Грэйс, – стонет он.

Я издаю ответный стон, когда он начинает уверенно двигаться, с каждым его толчком у

меня между ног пульсирует очередная волна жара.

Боже, да.

Я обхватываю его, выгибаю спину, чтобы глубже принять, и постанываю, испытывая

ноющую боль; мне так хорошо, что, кажется, я сойду с ума. Мы находим свой ритм, экстаз

становится все сильней, и я растворяюсь в нем, отдавая всю себя без остатка.

Все мои сомнения улетучиваются. Здесь и сейчас ничто не имеет значения, кроме нас

двоих.

Его толчки ускоряются. Становятся резче. Глубже.

– Так хорошо, – стону я. Он наклоняется и прихватывает зубами мой сосок, посылая

невероятные ощущения по моему телу.

– Грэйс, – стонет он, потирая большим пальцем мой влажный клитор и продолжая

толкаться во мне. Это выше моих сил.

– Чарльз, – выкрикиваю я, запрокидывая голову, и меня настигает оргазм, накрывая с

невероятной интенсивностью. Он вторит моим стонам, и я чувствую, как он разряжается,

после чего расслабляется и успокаивается в моих объятиях.

Я обнимаю его, пока не проваливаюсь в сон.

Когда просыпаюсь, на улице темно. Мое тело все еще урчит от удовольствия, от этого

пронизывающего до самых костей удовлетворения. Я улыбаюсь, протягивая руку к Сент-

Клэру, чтобы снова прижаться к нему.

Но там никого нет. Постель пуста.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Глава 14

Куда он делся?

Я на минуту теряюсь, пытаясь сориентироваться в темноте. Потом слышу, как Сент-

Клэр перемещается по спальне. В тусклом свете различаю его силуэт в тени. Он открывает

ящики, одевается, но очень тихо – как будто не хочет меня разбудить.

– Да, все готово. Нет проблем, – шепчет он в свой телефон. – Буду там через двадцать

минут.

Слышу, как он подходит к кровати, быстро закрываю глаза и лежу абсолютно

неподвижно. Чувствую легкий поцелуй на лбу, а затем за ним тихо затворяется дверь.

Куда, черт побери, он отправился?

Я быстро выбираюсь из постели. Моя дорожная сумка все еще здесь после нашей

поездки к его родителям, так что я натягиваю майку и джинсы, хватаю его пальто и

надеваю поверх топа. На цыпочках спускаюсь по лестнице, слышу звук закрывшейся

входной двери и жду десять секунд, прежде чем выглянуть наружу.

Он идет вниз по кварталу в сторону оживленной центральной улицы.

Я спешу за ним, придерживаясь тени. Знаю, что веду себя безумно, но не могу

удержаться. После всего того, что между нами сейчас было, я должна узнать правду.

Впереди меня Сент-Клэр сворачивает на центральную улицу, а затем машет такси.

Черт!

Я озираюсь по сторонам и замечаю значок еще одного черного кэба. Практически

бросаюсь ему под колеса, чтобы остановить, после чего забираюсь на заднее сиденье.

– Следуйте за тем кэбом! – восклицаю я.

– Серьезно, милочка? – спрашивает водитель, но трогается с места. – Ох уж эти

американцы, – он качает головой, но мне плевать. Я слишком занята мыслями о том, что

Сент-Клэр может делать здесь в три часа ночи. И быстро прихожу к заключению, что

варианты не очень хорошие.

Кэб Сент-Клэра движется через Лондон в Фицровию, район, являющейся

эклектической мешаниной из старого и нового, с каменными, кирпичными и

деревянными строениями и площадью в центре главного перекрестка, у которого, как

мне сказала Пэйдж, по выходным бывает фермерский рынок. Другой кэб тормозит у

обочины, и Сент-Клэр выходит. Мы сворачиваем к обочине на полквартала позади.

– Что теперь, милочка?

Улицы не освещены, и я колеблюсь.

– А район безопасный?

– Сейчас два часа ночи, леди. Вы одна. Сами как думаете?

Сент-Клэр уходит, и мне нужно быстро принять решение. Все это чистое безумие – не

могу поверить, что слежу за своим парнем-тире-боссом по улицам Лондона посреди ночи.

Но я должна узнать правду.

– Спасибо, – говорю водителю и оплачиваю проезд, после чего следую за Сент-Клэром

по другой стороне узкой улицы. Она вымощена булыжниками, так что я смотрю себе под

ноги, стараясь поспеть за ним. Но, завернув за угол, обнаруживаю, что он пропал.

Я потеряла его.

Миную несколько переулков, в которые он мог зайти, но я слишком напугана, чтобы

свернуть в один из них. Мне жутко находится тут одной, и я вдруг чувствую себя дурой.

Что я делаю?

Заставляю себя идти дальше, пока не достигаю пустой широкой площади. Вокруг

ничего, кроме молчаливых витрин кафе и булочной – и галереи.

Галереи.

Кровь в моих жилах леденеет. Не может быть, чтобы он направлялся туда...

Когда я подхожу к центральному входу, на улице царит жуткая тишина. Все закрыто.

Не доносится ни звука. Ничего необычного.

Может, я неправильно поняла. Может, из-за Леннокса я стала настолько

иррациональным параноиком, что крадусь за Сент-Клэром посреди ночи. Но раз он

улизнул из постели, то что-то явно происходит. И если даже есть какое-то прекрасное и

разумное объяснение необходимости уйти в такой час, он явно не хочет, чтобы я об этом

знала. Является ли это достаточной причиной для беспокойства? А затем мне на ум

63

N.A.G. – Переводы книг

приходит иная возможность: может, есть другая женщина. Может, меня дурачили не

только в одном.

Я возвращаюсь назад через площадь, желтый свет уличных фонарей отбрасывает

длинные тени, что соответствует моему настроению. Решаю поймать кэб, вернуться домой

и постараться забыть обо всем этом. В любом случае, что я делала, строя из себя Нэнси

Дрю?

Я иду назад тем же путем, которым пришла, надеясь, что смогу найти кэб и добраться

домой, и вдруг вскрикиваю, заметив какое-то движение в тени.

Кто-то выходит из потайной боковой двери, и я отпрыгиваю назад с бешено

колотящимся сердцем.

Сент-Клэр.

Он резко останавливается, когда видит меня.

– Грэйс? Что ты тут делаешь?

Я подмечаю его черные брюки и черную водолазку – идеальную одежду, чтобы

раствориться в темноте. Выражение его лица зловещее.

– Могу задать тебе тот же вопрос.

Он мнется на месте и нервно оглядывается, и я замечаю, что именно он держит под

мышкой: переносную тубу. Именно такую, что используют для транспортировки картины

без рамы.

Чувствую, как вдоль позвоночника все леденеет.

Сент-Клэр. На темной улице. С картиной.

У меня пересыхает во рту. Яснее уже быть не может.

Сент-Клэр проследил мой взгляд.

– Это не то, что ты думаешь, – говорит он.

Вдруг ниже по улице раздается рев сигнализации, резкий звук эхом отдается в ночи.

Галерея. Мы оба поворачиваем головы, когда в одной из квартир над нами вспыхивает

свет.

Сент-Клэр хватает меня за руку:

– Нам нужно выбираться отсюда.

Я вырываюсь.

– Я не собираюсь никуда идти, пока ты не расскажешь, что происходит, черт возьми!

– У нас нет времени!

Над нами вспыхивает все больше света, в то время как сирены продолжают выть.

– Тогда тебе лучше быстрее объяснить. – Глаза жгут горючие слезы, но я не позволяю

им пролиться. – Потому что если это то, о чем я думаю, значит ты все это время мне лгал.

Сент-Клэр подходит ко мне. Его лицо искажено беспокойством, но оно по-прежнему

мучительно прекрасно, его черты подчеркнуты тенью и выглядят величественней, чем

когда-либо. Мое сердце сжимается от боли и страха, сигнализация визжит, но он

протягивает ко мне руку, и мне приходится бороться с собой, чтобы не принять ее.

– Я все тебе расскажу, Грэйс, клянусь, все объясню. Но сейчас нам нужно уходить. Это

небезопасно.

Я колеблюсь, разрываясь. Мне требуется объяснение. Мне нужно знать, что он не

дурачил меня. Потому что в это мгновение все кажется обманом: моя новая работа мечты,

эта невероятная возможность, все, что между нами было…

Любовь всей моей жизни.

– Пожалуйста, – шепчет Сент-Клэр, его взгляд напряженно мечется по округе, прежде

чем вновь вернуться и встретиться с моим. – Просто задай себе лишь один вопрос. Ты мне

доверяешь?

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

Перевод выполнен специально для группы https://vk.com/nag_books.

Выкладка глав третьей книги начнется с начала июля.