Искусство шпионажа: Тайная история спецтехники ЦРУ

Глава 1 У меня волосы встали дыбом

Тихим осенним вечером 1942 г., когда Вторая мировая война уже бушевала в Европе и Азии, двое мужчин сидели в одном из самых роскошных домов на окраине Вашингтона и обсуждали военные действия. Однако говорили они вовсе не об атаках бомбардировщиков и тактике наступления пехоты. Хозяину, полковнику Уильяму Доновану, известному в США как «Дикий Билл», во время Первой мировой войны, когда он служил офицером, было уже около 60 лет. Герой, чья доблесть принесла ему Почетную медаль США, Донован снова надел военную форму{8}. Он оставил успешную юридическую практику на Уолл-стрит, чтобы стать директором Управления стратегических служб (УСС) и американским шпионом № 1{9}.

Гость Донована (именно для него предназначалось бутылка шерри-бренди на столе), Стэнли Ловелл, в свои 50 лет был воплощением американского успеха{10}. Осиротев в раннем возрасте, он начал свой трудовой путь в Корнельском университете, намереваясь в будущем стать бизнесменом, и уже тогда проявлял страсть к изобретательству. Затем, как президент Lovell Chemical Company, он был владельцем более 70 патентов, хотя сам себя называл не иначе, как химик-одиночка.

Как профессиональный военный Донован понимал, что для борьбы с фашистским блоком требовалась активная и эффективная разведка, способная по-новому вести тайную деятельность. Важным моментом в работе разведки были такие люди, как Стэнли Ловелл – личности, особо ценимые Донованом, которые могли бы участвовать в секретных операциях. «Мне необходимы специальные устройства и хитроумные методы, которые наши люди могли бы использовать против немцев и японцев, особенно в подполье в оккупированных странах, – сказал полковник Ловеллу несколькими днями ранее. – И вы должны будете изобрести все это»{11}.

Химику с манерами джентльмена предлагалась в новой разведке УСС возглавить Отделение научных исследований и разработок, стать чем-то вроде профессора-злодея Мориарти из рассказов Конан-Дойля о сыщике Шерлоке Холмсе{12}. Ловелл хотя и был вначале заинтригован предложением, но теперь засомневался. И потому он прибыл в Джорджтаун, в дом Донована, чтобы поделиться некоторыми соображениями{13}. Ловелл находился на государственной службе с весны 1942 г. и работал в гражданском Национальном комитете исследований и разработок (NRDC). Комитет был создан президентом Рузвельтом по настоянию группы известных ученых и инженеров. Этому коллективу была поставлена задача изучения новых видов вооружений перед неизбежным вступлением Америки в войну. Ловелл подключился к работе этого комитета, чтобы координировать работу военных, ученых и бизнесменов{14}. Однако Донован сделал ему совершенно другое предложение.

Для Ловелла мантия профессора Мориарти была сомнительным приобретением. Бесспорный гений, придуманный Конан-Дойлем, Мориарти пользовался уважением Шерлока Холмса, и с жестокой изобретательностью тайно управлял обширной преступной лондонской криминальной империей. И вот в этой должности «профессора Мориарти» Ловелл должен был руководить созданием тайного шпионского арсенала УСС, который включал бы все – от сумок с тайниками для доставки секретных документов и сверхминиатюрных шпионских фотокамер до специальных видов вооружений и взрывчатых веществ. К тому же весь этот арсенал должен был использоваться не американскими военнослужащими, а участниками подпольных движений сопротивлений, шпионами и диверсантами!

Шпионаж и диверсии были загадкой для Стэнли Ловелла, как и Америки в целом. Сам Ловелл сделал свое состояние на химических предприятиях для обувной промышленности и производства одежды. Ловелл полагал, что философия Америки несовместима со шпионажем или диверсиями. Когда Соединенные Штаты смотрели в зеркало собственной мифологии, то шпионов, прячущихся в глухих и темных переулках, в нем видно не было, скорее в нем отражались люди, подобные Доновану, которые встречают врага лицом к лицу на передовой.

«Американцы – нация экстравертов. Мы говорим то, что думаем, и этим гордимся, – объяснил Ловелл Доновану. – Образ профессора Мориарти далек от идеалов американцев, и у нас его ремесло весьма непопулярно. Я, конечно, польщен таким назначением, но подобные грязные трюки не вписываются в представления американцев о нравственности»{15}.

Донован, как позже напишет Ловелл, ответил лаконично: «Не будьте столь наивны, Ловелл. Американская публика может думать что угодно, но есть одна вещь, которую они ждут от своих лидеров – мы должны быть умными». Он поучал: «Не будьте ребенком, Ловелл. Финеас Барнум, известный фокусник и мистификатор, был героем Америки, хотя и одурачил кучу людей. Американцы будут приветствовать того, кто одурачит нацистов и японцев… За пределами традиционных представлений о войне есть огромная сфера интриг, секретного оружия и тайных планов. И никто из тех, кто знает Америку, не ждет от нее таких разработок, ведь это не по-американски. Однако когда это будет сделано, рядовой американец разделит славу нашей победы. Это предстоит сделать вам, Ловелл, но если вы думаете, что Америка не будет приветствовать то, что якобы делается не по-американски, то вам со мной не по пути»{16}.

И Ловелл взялся за работу. Донован знал, чего хочет, но что еще важнее, он знал, что необходимо{17}. Он посетил секретные лаборатории Великобритании, в которых создавали специальные устройства для диверсий и шпионажа. Он также поддерживал прямые контакты с английским секретным разведывательным подразделением в Северной Америке, через которое в США поступало оружие в качестве военной помощи. Даже упоминание о Мориарти – безжалостном преступном противнике Шерлока Холмса, – возможно, не было случайным намеком. Двумя годами ранее, в 1940 г., британский премьер-министр Уинстон Черчилль утвердил создание Подразделения специальных операций (Special Operations Executive – SOE) с девизом «Пора выходить и поджигать Европу!»{18}. Главной задачей SOE была поставка военного снаряжения силам сопротивления для партизанской войны против Германии. Лондонский штаб SOE находился в неприметном офисе на той же Бейкер-стрит, где жил литературный герой, Шерлок Холмс.

Хотя Донован и убедил Ловелла работать в УСС, изначальные представления химика о неприязненном отношении американцев к шпионажу имели под собой основания. Один из американских сенаторов заявил: «Господин Донован теперь будет руководить гестапо в Соединенных Штатах»{19}. В лучших бюрократических традициях, Рут Шипли, возглавлявшая Паспортный отдел Государственного департамента, настаивала на штампе «УСС» в удостоверениях личности сотрудников Донована, отправлявшихся за границу, делая их, возможно, единственными секретными агентами в истории шпионажа, занятие которых открыто указывалось в их документах. Чтобы исправить ситуацию, которая уже зашла в тупик, сам Рузвельт, президент США, должен был встать на защиту молодой разведки от упрямой госпожи Шипли{20}.

Средства массовой информации относились тогда к УСС весьма пренебрежительно. Журналист Дрю Персон называл новоявленную разведывательную службу «одной из самых причудливых групп дипломатов-дилетантов, банкиров с Уолл-стрит и детективов-любителей, когда-либо виданных в Вашингтоне»{21}. Столичный газетный комментатор Остин Кассини взахлеб расписывал:

То, что писал Кассини, звучало не более чем забавно. Оплот избалованной элиты, УСС казался не опаснее кадрили в сельском клубе. Но в то время, когда сыновья и мужья из менее привилегированных американских семей боролись и умирали на юге Тихого океана и в Северной Африке, легкомысленные «разбитные мальчики» и «детективы-дилетанты» у многих вызывали явное раздражение. Не удивительно, что акроним организации УСС (OSS) кадровые офицеры вооруженных сил и призывники Америки стали далеко не лестно трактовать как «Ах, какие общительные!» (Oh, So Social). А тот факт, что вначале центр обучения УСС базировался в шикарном Загородном клубе Конгресса недалеко от Вашингтона, лишь усугублял представление о привилегированности и элитности УСС{23}.

УСС неспроста казалось оплотом аристократов и банкиров. До УСС, перед началом Второй мировой войны, Уильям Донован работал на Уолл-стрит. В 1941 г. Донован набирал к себе на фирму специалистов из юридических, деловых и финансовых кругов Нью-Йорка, с которыми он был хорошо знаком, и тех, кто окончил самые престижные в стране университеты. Более того, вскоре образовался «Клуб любителей шпионажа». До Второй мировой войны возможности путешествия за границу и изучения иностранных языков были доступны лишь привилегированной части Америки. В результате многие из завербованных агентов уже по прошлым поездкам имели представление о европейских городах и столицах, в частности о Франции, Германии, Италии. Другие будущие сотрудники УСС перед войной занимались в Европе коммерцией и могли восстановить старые контакты.

Менее заметными, чем элита УСС, были беженцы, недавние иммигранты и американцы в первом поколении (а многие из них были уже профессорами), которые также пополнили ряды УСС. В отличие от банкиров с Уолл-стрит и игроков в поло-пони, эти «новобранцы» привносили современные знания об иностранных культурах, одежде, документах, удостоверениях личности, а также владели языками{24}.

Организация, возглавляемая Донованом, стремительно расширялась, несмотря на то, что стала объектом насмешек газетчиков{25}. Если США собирались вступить в «большую игру» международного шпионажа, Доновану следовало действовать быстро. В условиях войны требовалось разделить с союзниками сферы ответственности разведок. В 1942 и 1943 гг. были подписаны Лондонские соглашения{26} о тайном сотрудничестве между УСС и SOE, определившие роль каждой стороны прежде всего в разработке вооружений и финансовых обязательствах. Регионы проведения секретных операций были также разделены между США и Великобританией. Американское УСС отвечало за Китай, Маньчжурию, Корею, Австралию, Атлантические Острова и Финляндию. А британская SOE занималась Индией, Восточной Африкой, Балканами и Ближним Востоком. Западная Европа оставалась британской сферой, но с американским представительством{27}.

Как «младший партнер» этого военного объединения, Донован должен был создать не только первое агентство шпионажа Америки, но и вести глобальную разведывательную войну. Это была совсем непростая задача. Наследие шпионажа, оставшееся от предыдущих войн, было в значительной степени устаревшим или забытым. И Донован должен был создать свою организацию с нуля и, конечно, рассчитывал на помощь британцев. США, например, могли бы сами обеспечить себя специальной техникой, в то время как Великобритания предоставила бы свой оперативный опыт и консультантов для обучения американцев разведывательному ремеслу.

Элита, которую журналисты походя окрестили плейбоями и избалованными спортсменами, стала быстро набираться знаний у британских наставников.

«Ох уж эти первые приезды сотрудников УСС в Лондон! – писал Малкольм Маггеридж, ветеран британской разведки. – Я хорошо помню, как они появились, свежие и невинные, словно красны девицы, чтобы начать работу в нашем старом затхлом борделе. А затем очень быстро эти молодые люди были испорчены, развращены и уже не отличались от других профи, кто занимался шпионажем в течение четверти века или более того»{28}.

Первое поколение подготовленных в Англии сотрудников УСС собиралось с американской изобретательностью совершенствовать шпионаж. Новый Отдел научных исследований и опытно-конструкторских разработок Стэнли Ловелла был официально учрежден 17 октября 1942 г. Приказ № 9 от 1943 г. описывал такие его функции, как проектирование, создание и тестирование в лабораторных условиях «всех секретных и специальных устройств, материалов и оборудования для специальных операций». Четыре его подразделения занимались, соответственно, техническими вопросами, документацией, специальным обеспечением и камуфляжем. Каждое их них тесно сотрудничало с Отделом 19 (настоящее кодовое название Sandman Club Службы научных исследований и разработок), который поддерживал контакты с частными поставщиками. Отдел 19 имел собственную испытательную лабораторию в Maryland Research Laboratory (MRL), располагавшейся на территории Загородного клуба Конгресса.

В то время как Донован и Ловелл потягивали шерри в Джорджтауне, еще молодое УСС уже проявляло американский характер и отличия от своего британского кузена. Британцы держали SOE отдельно от традиционной разведки своей страны, Секретной разведывательной службы (Secret Intelligence Service – SIS). УСС же объединило шпионаж и нетрадиционную войну под одним крылом. Кроме того, британская SIS была гражданским агентством, а УСС стало военной организацией, функционирующей относительно независимо, под руководством Объединенного комитета начальников штабов американской армии{29}.

Новое американское шпионское ведомство отличалось от британского и по способу разработки и приобретения специальной техники. Великобритания создавала по всей стране государственные лаборатории для научно-технических работ в сфере шпионажа. Эти засекреченные «станции», как их называли, действовали в основном независимо, выполняя самостоятельные функции. «Станция-VIIа», например, отвечала за специальное радиооборудование и располагалась в Бонтекс Ниттинг Миллс, Уэмбли. «Станция-ХVa» занималась изготовлением камуфляжа для спецтехники и размещалась в Музее естествознания в Лондоне{30}. Лучшие научные и технические умы Англии были привлечены для работы в этих сверхсекретных лабораториях и распоряжались любыми, в том числе ограниченными военным временем ресурсами, которые им удавалось получать.

Ловелл же, вместо того чтобы нанимать на государственную службу инженеров, ученых и строить лаборатории, искал частные компании с техническими и производственными возможностями, пригодными для создания необходимых устройств по оригинальным проектам или для переделки обычных предметов в технику для секретной работы. Как правило, талантливые умельцы изготавливали специальное изделие для каждого мероприятия. Под руководством Стэнли Ловелла предстояло разработать новое поколение шпионской техники с помощью современных промышленных технологий США.

Американская промышленность и кандидатура Ловелла прекрасно подходили для осуществления этой миссии. В условиях Первой мировой войны достижения науки и инженерного искусства в США стали основой национальной производственно-технической инфраструктуры; сам же Ловелл предлагал УСС гораздо больше, чем просто управленческие и технические знания. Он приступил к задаче, имея за спиной огромный опыт работы в бизнесе и собственные связи с исследователями. Для УСС его личные отношения с руководителями и учеными оказались бесценными.

В процессе создания специальных устройств для шпионажа и диверсий потребовались идеи проектировщиков и заинтересованность производителей. Здесь все обстояло не так, как в других отраслях промышленности военного времени. Работа над техникой шпионажа была секретной, специализированной, а стоимость готовых партий изделий в долларах была относительна невысока. По сравнению с контрактами Министерства обороны на миллионы военных столовых или армейских ботинок, УСС могло заказать всего нескольких сотен специальных радиосистем или немногим более тысячи взрывных устройств. Привлекая подрядчиков и одаренных технических специалистов, Ловелл рассчитывал скорее на их патриотизм, чем на корысть.

Через несколько месяцев после встречи с Донованом, Ловелл и его Отдел исследований и разработок изготовили свой арсенал специального оружия и взрывных устройств{31}. Таймеры для взрывных устройств (ВУ) были необходимы для того, чтобы агенты или диверсанты могли благополучно покинуть место до момента взрыва. Взяв за основу разработки британской SOE, инженеры Ловелла сконструировали таймер «Карандаш» (Pencil). Он представлял собой медную трубку, содержащую стеклянную ампулу с едкой жидкостью, и медный провод, связанный с подпружиненным ударником, который можно было использовать для того, чтобы запалить зажигательное устройство. Маленькие и надежные «Карандаши» были закодированы цветом, указывающим различные интервалы времени{32}. Карманный цилиндрик «Светлячок» (Firefly), разработанный командой Ловелла, соединялся с малогабаритным зажигательным устройством, имевшим отдельный плавкий замедлитель; «Светлячок» изготовили для диверсантов, которые устанавливали его в топливный бак автомобиля{33}.

Другое ВУ, названное «Прилипала» (Limpet – по названию моллюска, который цепляется за камни), было разработано специально для установки на корпусах судов ниже ватерлинии. Взрыв «Прилипалы» пробивал отверстие в стальном листе размерами около 2,5 кв. м{34}. У «Прилипалы» имелся детонатор с многочасовой и многодневной задержкой, который можно было настраивать на многократные взрывы, когда первый взрыв вызывал одновременную детонацию других ВУ{35}.

Таймер-замедлитель «Прилипалы» содержал ацетон, который разъедал диск из целлулоида и вызывал взрыв. Поскольку время взрыва менялось в зависимости от температуры воды, очень часто для диверсий применялась схема одного из британских ВУ, в котором использовались анисовые леденцы – традиционные британские конфеты, растворяемые в воде, в качестве замедлителя взрывателя{36}.

Несколько устройств, созданных по идеям Ловелла, использовали окружающую среду или естественную функцию прибора, чтобы активировать взрыв. Небольшое ВУ с барометром внутри было создано для подрыва самолета, когда он достигал высоты 500 м{37}. Другая диверсионная система, предназначенная для поездов и ласково названная «Родинкой» (Mole), представляла собой одну из первых моделей фотоэлемента и реагировала на внезапное пропадание света{38}. «Родинка» крепилась на колесную тележку вагона поезда и при движении не реагировала на постепенные и небольшие изменения света. Но в темных тоннелях «Родинка» взрывалась, пуская поезд под откос. Трудоемкий разбор завалов внутри тоннеля после взрыва поезда был главным результатом такой диверсии.

Взрывчатые вещества (ВВ) маскировали, например, под кусок угля, чтобы разрушить топку локомотива или электростанции. Там, где враг часто оставлял незащищенными запасы угля, диверсанты просто бросали замаскированные под уголь ВВ в угольную кучу{39}.

В качестве примера необычного камуфляжа можно привести замаскированное под муку высокоэффективное ВВ, разработанное командой Ловелла в начале ноября 1942 г. Фирма DuPont произвела в общей сложности 15 тонн этого гранулированного ВВ под названием «Тетя Джемима» (Aunt Jemima), которое УСС применяло в Китае. Разработанная с учетом серого цвета китайской пшеничной муки, «Тетя Джемима» прекрасно подходила для выпекания блинов или бисквитов. От настоящей муки она не отличалась ни по виду, ни по вкусу, разве что была несколько грубее по текстуре{40}. При наличии соответствующего детонатора, бисквит из такой муки, однако, содержал достаточно ВВ, чтобы превратиться в бомбу.

Другие спецустройства, созданные Ловеллом и его командой, были более простыми. Например, одноразовый пистолет «Либерейтор» (Libereitor) стрелял единственной пулей калибра 45. Концерн General Motors на своем заводе в Guide Lamp запустил массовое производство из металлического листа этого недорого боевого оружия{41}. Были организованы воздушные поставки таких пистолетов бойцам подпольных движений сопротивления. Упаковка пистолета «Либерейтор» включала десять комплектов боеприпасов, инструкцию по стрельбе с картинками и приспособление для выталкивания патронов из ствола после стрельбы{42}. Прицельная дальность стрельбы этого пистолета была всего 20 м, и точностью попадания это оружие не отличалось. «Либерейтор» был создан для «галочки». Из-за дешевизны и скромного вида вскоре его стали нелестно называть «пистолетом из универмага»{43}.

Более серьезным оружием был автоматический пистолет калибра 22, имевший глушитель и специальные пули; он был создан командой Ловелла путем модификации пистолета военного образца. Глушитель на 90 % снижал звук выстрела, который к тому же «закрывался» уличными шумами, хлопающими дверями и другим повседневным звуковым фоном. Этот новый пистолет считался идеальным для использования в закрытых местах или для устранения часовых{44}.

Третий тип оружия, «Стингер» (Stinger), был маленьким одноразовым пистолетом калибра 22, размером с сигарету и предназначался для ближнего боя. Недорогой в производстве «Стингер» можно было легко спрятать в ладонь и при необходимости выстрелить в человека{45}.

Во время войны Стэнли Ловелл изготавливал также специальные устройства и технику для традиционного шпионажа. Из-за невозможности изготовить лучшую по тем временам миниатюрную фотокамеру «Минокс» (Minox) в достаточном количестве, УСС совместно с фирмой Kodak запустили разработку первой американской шпионcкой фотокамеры. Новая «Камера Х» размером со спичечный коробок снаряжалась 16-мм фотопленкой длиной 60 см для съемки 34 кадров. Оптическая система нового фотоаппарата позволяла агентам фиксировать важные элементы вражеских объектов и сооружений. Однако для съемки документов могли потребоваться специальные насадки. Новую фотокамеру можно было легко спрятать, она управлялась одной рукой и могла быть замаскирована с помощью различного камуфляжа, например с помощью спичечных коробков, в том числе шведского или японского образца{46}.

Печатное оборудование УСС позволяло делать фальшивую валюту и воспроизводить удостоверения личности с «официальными» печатями и поддельными подписями{47}. Начиная с 1943 г. были изготовлены сотни фактически идеальных немецких печатей, чековых книжек, удостоверений личности, продуктовых карточек и даже приказов гестапо{48}. А в это время портные УСС создавали такую безупречную одежду, которая ничем не отличалась от подлинных изделий{49}.

Ни одна идея не казалась Доновану нереализуемой, его девиз был «идти вперед и не сдаваться». В лаборатории Отдела исследований и разработок изготовили капсулу из мягкого металла с винтовой крышкой, выпускающую тонкую струю химической жидкости с отталкивающим и трудно удаляемым запахом в качестве психологически изматывающего средства. Когда такая жидкость попадала на тело человека или его одежду, от них шел стойкий запах фекалий. Это напоминало действия детей в оккупированных китайских городах, которые пачкали зловонной жидкостью японских чиновников. И Ловелл повторно применил этот способ{50}.

После атаки японцев на Перл-Харбор один американский стоматолог предложил президенту Рузвельту идею прикрепить к миллиону летучих мышей крошечные зажигательные устройства для атаки на Японию, чтобы устроить большие пожары в домах, построенных практически полностью из дерева и бумаги. Были проведены эксперименты, ставшие известными, как проект BАТ или X-Ray{51}. Летучие мыши были тайно собраны в Карлсбадских пещерах штата Нью-Мексико и доставлены на испытательный полигон. Разработчики изготовили для них контейнер с парашютом, который сбрасывался с самолета. Одновременно были сконструированы крошечные запальные устройства весом 15 г{52}. Первоначальные испытания на авиабазе в Карлсбаде показали как сильные, так и слабые стороны этого проекта. «Вооруженные» летучие мыши действовали весьма успешно, но случайно сожгли дотла недавно построенный ангар, забравшись под его крышу{53}.

Некоторое время этот план, казалось, имел хорошие возможности для реализации. Изготовленные в большом количестве запальные устройства с замедлителями стоили всего четыре цента за штуку, а летучих мышей в период зимней спячки можно было достать вообще бесплатно. Отдельные элементы, необходимые для этого проекта, были подготовлены и проверены на месте, но военные стратеги не одобрили операцию с летучими мышами, объяснив это отсутствием практики использования таких вооружений и возможными проблемами с транспортировкой самолетом миллиона летучих мышей. Проект был отменен в марте 1944 г.{54}

Были проведены дополнительные эксперименты с другими животными, например норвежскими крысами, которые могли нести больше полезной нагрузки, чем крошечные летучие мыши. Испытания показали, что крыса могла доставить до 75 г ВВ, привязанных к хвосту. Предполагалось, что крысы, обычно живущие в подвалах зданий, фабрик и складов, могли бы пронести взрывчатку в охраняемые сооружения{55}, но подобно предыдущему, этот проект так и остался в планах военных стратегов.

Другим необычным проектом, который потерпел неудачу, хотя и был поддержан председателем Комитета сената по ассигнованиям, был «Кот с бомбой». В его основе была идея прикрепить к коту бомбу так, чтобы это не мешало его движению к цели. Теоретически кот вместе с бомбой мог достаточно просто попасть на палубу военного корабля. Но первые же испытания показали, что коты неэффективны, и эта идея также быстро умерла{56}. Другая неудачная идея – отравить Гитлера женскими гормонами, внедряя их в его вегетарианские блюда{57}.

Некоторые программы, весьма сомнительные с моральной точки зрения, воспринимались как цена победы над Германией и Японией. Проводились эксперименты с ботулизмом и токсинами, микробами и нервными газами, хотя такие проекты никогда не были приоритетными в УСС.

Также велись эксперименты с психотропными препаратами и гипнозом, но они никогда не имели успешного развития, хотя идея с так называемой «сывороткой правды» уже существовала{58}. Спецслужбы искали такой волшебный эликсир много лет, но результаты оставляли желать лучшего. Тем не менее Ловелл ассигновал скромные $5000 для этого проекта. «Как и ожидалось, такой проект реалисты считали фантастическим, моралисты неэтичным, а врачи откровенно называли смехотворным», – писал Ловелл в своих отчетах{59}.

Через год после начала работы в УСС, в мае 1943 г. Стэнли Ловелл посетил Дэвида Брюса, руководителя представительства УСС в Лондоне. Через день после этой встречи Брюс написал Доновану: «Стэнли Ловелл приехал ко мне, и мы долго разговаривали за ланчем. У меня волосы встали дыбом после его рассказов о новых научных проектах, над которыми работали он и его команда». Взбудораженный идеями Ловелла, Брюс немедленно связался со своими людьми в SOE, которые занимались подобными проектами{60}.

Одним из многочисленных необычных проектов, реализованных командой Ловелла, была небольшая лодка с дистанционным управлением, начиненная четырьмя тоннами взрывчатки. С помощью видеокамеры с радиопередатчиком на носу лодки изображение передавалось на самолет, удаленный на 80 км, откуда оператор с помощью монитора вел лодку к цели, чтобы затем по радиокоманде произвести взрыв. Несмотря на успешные испытания, проект был закрыт{61}. Ловелл писал впоследствии, что ВМФ США не воспользовался этой идеей, поскольку взрывчатка была слишком опасным грузом, чтобы доставлять ее на корабле или подводной лодке{62}.

К лету 1944 г. УСС выпустило каталог приспособлений для шпионажа и диверсий, который начинался с оглавления по разделам. Каждое специальное устройство имело описание и рисунок{63}. Руководители резидентур могли просмотреть каталог и выбрать любое спецустройство, которое им требовалось. В конце войны, в 1945 г., менее чем через три года после создания, УСС разработало и произвело более 25 специальных видов оружия и множество диверсионных устройств, а также большое количество камуфляжа и контейнеров, систем радиосвязи и средств для подготовки побегов и ухода от погони{64}.

Это было замечательное достижение, которое также отражало нарастающие темпы американского производства продукции военного времени – кораблей, солдатских походных столовых, ботинок и бомб. Начав свою деятельность под руководством британцев, уже через два года УСС смогло перейти от предложения небольшого количества основных инструментов шпионажа к проектированию, изготовлению и распределению удивительного множества разнообразных специальных устройств. Штат офицеров УСС лихорадочно расширялся, создавались разведывательные сети в Европе, на Ближнем Востоке и в Азии. Но, несмотря на это, осенью 1945 г. плоды деятельности Америки в сфере международного шпионажа были практически забыты из-за быстрой военной демобилизации в США.

Глава 2 Мы должны быть безжалостными

Война приближалась к концу, и Донован вспомнил уроки Перл-Харбора, а потом и результаты разведки в оккупированной Европе и на других театрах военных действий. По заданию президента Рузвельта он подготовил детальный меморандум о создании после войны агентства, которое бы действовало как центральная разведка США. В мемуарах 1944 г. Донован приводит выдержку из своего секретного письма: «Когда наши враги будут побеждены, спрос на информацию будет таким же, поскольку она потребуется для решения проблем мира»{65}.

Однако вашингтонская политика последних дней Второй мировой войны разрушала влияние Донована вместе с его мечтой о формировании гражданской центральной разведывательной службы. Многие в правительстве считали УСС временным военным агентством, ненужным в мирное время, по сравнению, например, с Управлением по регулированию цен, которое контролировало распределение сахара и автомобильных шин. Министры считали шпионаж вынужденной необходимостью военного времени, подобно купонам на бензин и производству военных двигателей. Они были неспособны увидеть будущие проблемы национальной безопасности и полагали, что участие Америки в шпионаже должно закончиться вместе с войной.

Записка Донована, предназначенная для личного рассмотрения президентом США и Объединенным комитетом начальников штабов, стала достоянием прессы. Комментатор Уолтер Трохан, выступая против постоянной разведки, писал в феврале 1945 г., в The Chicago Tribune и The New York Daily News: «В рамках нового курса серьезно рассматривается вопрос о создании всесильной разведывательной службы, которая бы шпионила за послевоенным миром и совала бы нос в приватную жизнь граждан. Предполагается, что эта служба должна иметь независимый бюджет и, возможно, секретные фонды для подкупа и роскошной жизни агентов, как это показано в романах Эдварда Оппенхейма»{66}.

Это был явный выпад в адрес Донована и его оперативных офицеров «голубых кровей», в том числе упоминание Оппенхейма. Популярный в то время плодовитый британский автор шпионских романов, Оппенхейм задавал тон в жанре, впоследствии получившем известность как международный триллер. Он не упускал возможности показать своих героев в обстановке экстравагантной роскоши. Тон сообщений прессы был ясен: шпионаж – занятие элитарное, сомнительное и неамериканское.

После того как конфиденциальное сообщение Донована не произвело впечатления на Рузвельта, второе письмо было уже на пути к Трумэну. Полковник Ричард Парк, помощник Рузвельта, сделал разгромный обзор деятельности УСС, а заодно и предлагаемой Донованом разведки для мирного времени{67}. Трумэн не стал попусту тратить время и согласился с позицией полковника Парка. 20 сентября 1945 г. президент подписал закон о расформировании УСС к 1 октября 1945 г.{68} Отведенные 10 дней для роспуска не оставили Доновану и его сторонникам в УСС{69} времени для политического контрнаступления.

За два дня до официального расформирования сотрудники УСС собрались в Вашингтоне недалеко от того места, где сейчас находится Центр исполнительских искусств им. Кеннеди, чтобы проститься друг с другом. Обращаясь к собравшимся, Донован сказал: «Мы довели до конца необычный эксперимент. Он должен был определить, сможет ли группа американцев, представляющая все разнообразие расовых корней, способностей, темпераментов и талантов, рискнуть соревноваться с хорошо обученными профессиональными вражескими организациями»{70}.

Прекращение деятельности УСС, однако, не помешало использовать его потенциал. Некоторые подразделения УСС влились в другие правительственные ведомства. Группа исследований и анализа была передана в Государственный департамент, а другие вошли в Военное ведомство (позже Министерство обороны) под названием Подразделение стратегических служб. Также были оставлены заграничные резидентуры УСС и часть подразделения оперативно-технического обеспечения, состоявшего из нескольких экспертов по радиокоммуникациям, агентурным документам и тайнописи{71}. Однако большинство инженеров УСС, ученых и специалистов, призванных ранее на военную службу, возвратились в частный сектор, унося с собой опыт создания специальной техники для оперативных мероприятий разведки.

Америка не могла долгое время оставаться без работающей центральной разведки. В январе 1946 г., за два месяца до того, как Уинстон Черчилль предупредил об опасности советской угрозы в знаменитой «Речи о железном занавесе» в Фултоне, президент Трумэн подписал указ о создании Центральной группы разведки (ЦГР). Это событие стало веселой церемонией, где посетителям раздавали черные плащи и шляпы и деревянные кинжалы{72}.

Двумя главными функциями ЦГР были стратегический анализ и координация секретной деятельности за границей. Заграничный аппарат нового агентства, поглотивший предыдущую структуру вместе с ее офицерами, агентами, архивами, заграничными резидентурами и неподотчетными фондами, назвали Управлением по спецоперациям (Office of Special Operations – OSO) и наделили ответственностью за зарубежную разведку и контрразведку, специальные операции и техническое оснащение. Однако такая разведка не смогла эффективно действовать без независимых фондов, и потому в течение полутора лет сменила трех директоров{73}.

Под влиянием усиления холодной войны и недостаточной эффективной работы ЦГР, правительственные круги признали, что, не имея независимого статуса и узаконенных полномочий, эта структура не могла выполнять возложенные на нее задачи. В ответ в 1947 г. Конгресс принял Акт о национальной безопасности и создании ЦРУ. Подобно ЦГР, задачами нового Управления были раннее предупреждение и подготовка к советскому вторжению в Западную Европу. Для этого создавались тайники с оружием, в восточно-европейские страны внедрялись агенты, организовывались группы сопротивления и разрабатывались планы противодействия советским оккупационным войскам.

OSO со своими традиционными задачами шпионажа целиком вошел в состав ЦРУ. Располагая более чем третью бывших офицеров УСС, OSO оказался эффективным подразделением, однако его техническое обеспечение не соответствовало оперативным требованиям. В результате в сентябре 1949 г. в OSO был создан Отдел оперативного обеспечения, укомплектованный офицерами, имевшими опыт работы в Группе документации и прикрытий УСС. Отдел оперативного обеспечения состоял из направлений, занимавшихся изготовлением документов и удостоверений личности, тайнописью, фотографией и подслушиванием{74}.

Годом раньше, в сентябре 1948 г., была сформирована отдельная организация, известная как Управление координации политики (Office of Policy Coordination – OPC), для проведения наступательных военизированных и психологических операций против Советского Союза и Восточной Европы. В период 1948–1952 гг. численность служащих OPС выросла от 30 до более чем 2800 сотрудников, не считая офицеров 40 заграничных резидентур{75}. ОРС имело свой собственный технический арсенал с офицерами-техниками, ранее работавшими в УСС, которые выполняли исследования по химии, прикладной физике и механике.

Эти два подразделения работали независимо друг от друга и конкурировали за ограниченные ресурсы, необходимые для производства специальной техники, требовавшейся и агентам, и оперативным офицерам. Небольшая испытательная база и отсутствие скоординированной научно-исследовательской программы привели к тому, что первые образцы спецтехники ЦРУ выпускались в ограниченном количестве и с большим разбросом параметров.

В октябре 1950 г. президент Трумэн, неудовлетворенный действиями разведки после вторжения в Северную и Южную Кореи, назначил генерала Уолтера Смита директором ЦРУ. В свою очередь Смит в 1951 г. сделал Аллена Даллеса руководителем оперативной деятельности разведки, назначив его заместителем директора по планированию. В январе 1952 г. все элементы оперативной деятельности ЦРУ были под контролем заместителя директора по планированию{76}. Даллес на собственном опыте оценил важность специальной техники для оперативной сферы. Как офицер-агентурист УСС, он использовал специальные устройства, поставляемые подразделением Стэнли Ловелла. Даллес также понимал, что ЦРУ столкнулось с проблемой применения новых послевоенных технологий, чтобы улучшить техническое оснащение разведки и снабдить специальными системами действующих оперативных сотрудников.

В начале 1951 г. Даллес обратился за советом к Ловеллу, который уже вернулся в частный бизнес. «Профессор Мориарти из УСС» предложил создать в ЦРУ централизованное подразделение исследований и разработок, подобно такой же структуре в УСС. Это техническое подразделение, работая под руководством Директората планирования ЦРУ, могло бы разрабатывать спецтехнику для оперативной деятельности, а также проводить исследования новых технических возможностей разведки по добыванию информации. Инженеры этого подразделения знали бы потенциал новой техники, а также особенности ее применения в оперативных мероприятиях.

«Война отныне не рыцарство, а подрывная деятельность, – писал Ловелл человеку, которому предстояло руководить американской разведкой следующие 10 лет. – Подрывная деятельность имеет свой собственный специальный арсенал инструментов и оружия. И создан он может быть только в ходе научно-исследовательские работ»{77}. Кроме того, Ловелл советовал включить в центральный аппарат технического подразделения ЦРУ как минимум сотню инженеров и ученых{78}.

Эти рекомендации дошли до чуткого уха Даллеса, и он поручил своему специальному помощнику, Ричарду Хелмсу, изучить проблемы технической оснащенности разведки. Хелмс, в свою очередь, дал задание полковнику Джеймсу Драму подготовить отчет с рекомендациями для решения этой задачи. Четыре месяца спустя Драм, выпускник Военной академии Вест-Пойнт, оставивший военную службу в звании полковника, чтобы присоединиться к ЦРУ, подготовил объемный отчет, в котором формулировался новый подход к оперативно-техническому обеспечению деятельности разведки.

Известный как «Библия Драма», этот отчет рекомендовал объединить все элементы, ответственные за техническое обеспечение оперативной деятельности, в отдельную организацию под непосредственным руководством Директората планирования ЦРУ. В августе 1951 г. Драм написал Даллесу, что предлагаемое им новое подразделение «обеспечит специальной техникой операции секретной службы»{79}. Как рекомендовал Ловелл несколькими месяцами ранее, Драм также предложил новую организацию с двумя главными функциями – централизованного снабжения разведки техникой, необходимой для деятельности в резидентурах, и научных исследований для развития технических возможностей разведки.

Даллес утвердил эти рекомендации и создал техническую службу TSS (Technical Services Staff) с полномочиями и правами, эквивалентными аналогичным службам других оперативных подразделений ЦРУ{80}. 7 сентября 1951 г. Директорат планирования формально объявил о создании TSS, небольшого подразделения, насчитывающего около 50 офицеров во главе с Джеймсом Драмом. В течение последующих двух лет спрос на изделия и услуги TSS возрос настолько, что его штат расширили более чем в пять раз. TSS существовал до июля 1960 г., а затем была переименован в TSD (Technical Services Division).

Потребовалось почти десятилетие, чтобы новая техническая служба разведки была формально признана как подразделение Директората планирования. Ранее такая номенклатура наименований закреплялась исключительно за подразделениями, работающими в определенных географических районах. Однако, прежде чем TSD отпраздновал свою вторую годовщину, он столкнулся с печальным фактом – возможности контрразведки КГБ далеко превзошли способности американской разведки надежно управлять агентами в СССР. События, которые будут преподносить такие жестокие уроки, начались в 1961 г. с потока захватывающих разведывательных сообщений от старшего офицера военной разведки СССР полковника Олега Пеньковского.