Исполнитель

Работа у меня такая — желания исполнять.

Мама каждый день говорит, — «Лучше бы ты в маги пошел, Андрюшенька, чем в исполнители эти». И я с ней согласен. Права мама, права. Только сойти с выбранного пути невозможно — сам себя уважать перестанешь. Одно остается — оправдание работе искать. Дескать, и пользы от нее немерено, и оплата — хорошая, и люди счастливы. В общем, все довольны.

Кроме меня.

Ну, и мамы.

Не могу от нее свое настроение скрыть. Как прихожу с работы — хоть волком вой, покусал бы всех. Жаль, запретили оборотничество практиковать, а то я б им всем показал! Да кому, кому показывать-то? Начальству, что ль? Так оно и снизойдет до чаяний рядового исполнителя. Ему только план давай, да брака поменьше. А в нашем деле брак допустить — жизнь человеку покалечить.

Вот и терплю. Да мама всё видит, всё чувствует. Потому каждый день про новую работу и твердит, а я зубы стисну и молчу в ответ. А что возражать? Сам всё знаю. Да только мне легче тысячу отговорок придумать, чем признать, что неправ был.

Вот так и живу. Вам еще интересно? Слушать исполнителя-неудачника? Да-да, неудачника. Как еще меня назвать? Хоть как назови — не изменюсь я. Так что работать, работать.

Вот и первый посетитель за сегодня.

— Здравствуйте, — вежливо я ему говорю.

Молчит он. В первый раз что ли? Ничего, разговорится. Или наводящие вопросы позадавать?

— Все документы приготовили? Свидетельство о рождении? Заверенная справка о благонадежности? Разрешение на исполнение? Квитанция об оплате?

Мужчина принялся беспокойно рыться в карманах кожаной охотничьей куртки, вытаскивая многочисленные бумажки, быстро проглядывая их, засовывая обратно, и мучительно краснея. Наконец, он достал всё это из внутреннего кармана, шлепнул по ним ладонью, отчего они смялись еще больше, и протянул мне.

Поинтересуемся. «Клаус Бургель. Двадцать пять лет.» Справка — заверена зеленой печатью мага, оплата — двенадцать золотых в местном магистрате, разрешение — заполнено по всем правилам. Так. Каково же само желание? «Стать счастливым».

Ну-ну. Шутник, однако. И куда комиссия смотрела, когда такое разрешало? Идиоты безграмотные! Не удосужились прочитать, прежде, чем подписывать. А мне отдувайся!

Он хоть сам понимает — чего хочет?

— Уважаемый Клаус, как вы себе представляете исполнение вашего желания?

Бургель помялся, опять покраснел и что-то пробурчал.

— Что-что?

Клаус прочистил горло и, чуть слышно, сиплым голосом сказал:

— Это же так просто. Вот чтобы я был совсем счастлив.

— И что конкретно нужно для этого? — я начинал раздражаться — последнее дело в нашей работе.

Парень скорчил кислую мину и промолчал. Дескать, ты маг, вот сам и разбирайся.

Вы, конечно, имеете представление, как маг-исполнитель желаний работает? Не приходилось наблюдать? Сейчас мы это исправим.

Вначале надо погрузить просителя в магический транс. Плевое дело — это все умеют. Ну, все маги, я имею в виду. Простейшее заклинание, но сил у меня оно отняло порядочно — Клаус усиленно сопротивлялся. Будто его тут усыпят и невинности лишать будут или выпытывать секреты какие. Справился конечно.

Дальше надо войти в контакт и погрузиться в сокровенный мир желаний этого продвинутого желателя. Погружаться надо осторожно, а то, бывает, такое хотят, что просто опасно не только для душевного здоровья мага, но и его здоровья и даже жизни.

Как только маг воспримет все желания, дело за малым — их реализовать. Разумеется, реализация происходит на внеплановом уровне, в ускоренном темпе. Прорабатывается множество вариантов и отыскивается тот идеальный, который позволит посетителю реализовать желание.

Ну, или не находится. Как повезет.

Основное требование — не затрагивать интересы других людей. С этим — главная сложность. Потому как нельзя быть счастливым вне человеческой общности. А если будешь — то тебе прямая дорога к сумасшествию. И нельзя допустить, чтобы в результате исполнения твоего желания кому-то станет плохо.

В общем, погрузился я в разум Клауса.

Сначала я пробился сквозь розовые довольно плотные облака. Они тянулись чуть ли не до самой земли — серой, бесплодной. Она больно ударила мне по ступням, когда я встал на нее. Задрал голову и посмотрел вверх. Розовый туман клубится над самой головой — хочется пригнуться, чтоб случаем не задеть. И где желания? В чем его счастье-то? Может, Клаус сам не понимает — чего хочет? Надо искать.

Я быстренько создал себе летальный аппарат, подходящий для этого мира, уселся на него и рванул вперед. По крайней мере, мне хотелось думать, что рванул — окружающее пространство совершенно не менялось. Всё то же розовое и серое однообразие, унылое до тошноты.

Скоро мне надоели бесплодные поиски, и я решил действовать напролом — что не всегда приветствуется. Никогда, точнее.

Остановившись, я активизировал заклинание из арсенала магов-погодников — когда они хотят очистить небо от туч. Помогло. Розовые облака исчезли, а на землю пролился дождик. Как из ведра, и в довершение — кроваво-красный. Я чуть не захлебнулся, ну а промок насквозь, разумеется.

Высохнуть — не сложно, зато взгляду стали доступны далекие дали. Ну, если зрение поднапрячь.

Посреди плоской равнины был всего лишь один объект. Далеко. Оттуда, где я находился, было не разглядеть. Я рывком приблизился.

Это был сам Клаус. В своем внутреннем мире он выглядел гораздо хуже, чем в жизни. Тощий, будто его месяц не кормили. Бледная кожа. Истлевающие одежды на теле. Примотанный массивными железными цепями к столбу, он был лишен подвижности.

Этакий тип святого мученика. И взгляд подобающий — горящий, ощутимо прожигающий.

Таким лишь бы помучиться. Заодно и всех вокруг мучают. Как его делать счастливым? Распять? Сжечь? Колесовать? А перед этим дать возможность донести до людей свою правду? Можно даже варианты не прогонять. Меня не поймут, если я устрою что-нибудь в этом роде.

Я встал перед ним так, чтобы видеть его лицо и сказал:

— Клаус, поговорим?

Бургель промолчал, нарочито подняв глаза вверх, чтобы не видеть меня. Чем его задеть, чтоб снизошел? Может, на жадности сыграть? Такие бессмысленных трат не любят.

— Ты заплатил двенадцать золотых за исполнение желания. Если ты отказываешься от контакта — деньги не возвращаются, желание не сбывается, и ты теряешь право подачи нового прошения на срок до двадцати лет.

Клаус сверкнул глазами на меня и крайне тихо произнес:

— Говори.

— В чем твое счастье?

— Мое счастье? При чем здесь мое счастье? Главное, чтоб все остальные были счастливы, а я им в этом помогу.

Я представил, как он будет «помогать» и содрогнулся.

— А сам не хочешь, значит?

— Если я буду счастлив, значит, кто-то другой будет несчастлив. Принцип компенсации. Так вот. Я не хочу быть счастливым за чужой счет.

— Пример приведи, — устало сказал я. Спорить с ним было бессмысленно, но ясность не помешает.

— Например, мне понравилась девушка. И эта же девушка нравится еще кому-то. Если он познакомился с ней раньше меня, то я, добившись взаимности у девушки и став счастливым, сделаю несчастным другого. Если же он познакомился позже, то, ясное дело, мне надо уйти, чтобы не мешать ему стать счастливым с ней.

— Это ты сам придумал? Или подсказал кто?

— Сам.

— А о девушке ты подумал? Если ей ты больше нравишься?

— Ну, такого быть не может! — Клаус смутился. — Посмотри на меня. Я совсем никакой. Кому я могу быть нужен?

Тупик. Не доказать ему, что вполне может найтись человек, которому именно он будет нужен, со всеми своими недостатками и неприглядной внешностью. Да и не нужно доказывать. Другое меня волнует — как сделать счастливым человека, который не желает быть счастливым, но говорит, что хочет. Осчастливить насильно? Так, как я это понимаю? Это я могу. Только выгонят меня из исполнителей за нарушение правил работы с клиентом. А если сделаю его счастливым так, как хочет он, — людское недовольство не заставит себя долго ждать. Тогда дорога одна — в отшельники. А я хочу этого?

Есть еще вариант — вообще ничего не делать. Да что-то не позволяет. Ладно, всё равно работу менять хотел. Сделаю вид, что не сам ухожу, а выгнали. Уловка, конечно, но совесть перед собой чиста будет.

— Знаешь, Клаус, не будет тебе такого счастья. Другое будет. Какое я захочу.

Бургель дернулся на столбе, да цепи держали крепко — не порвешь. Я создал перед собой огненный шар, чуть подержал между раздвинутыми руками и метнул в этого несостоявшегося мученика.

Он вопил, орал, ругался, извиваясь в огне. А я стоял и смотрел на его мучения.

Да, больно. Но как выгорит всё, так и забудет он о боли. И станет счастлив…

«…а пуще того, что сотворил он с желаниями человека. Не достоин быть в рядах исполнителей желаний. Но, поскольку профессиональная подготовка подразумевает ее использование во благо человека, направить Андрея Званного по способностям его в качестве мага-охранителя и создателя погодных условий…»

Вот такую петицию они мне вручили — закачаешься. Если всю прочесть — от тоски удавишься. А отрывки — еще терпимо.

Как они любят заумно выражаться. Нет, чтобы по-простому сказать. Дескать, уволен отсюда, принят — туда.

Хлопнула дверь — мама из лавки с покупками вернулась. Пойду, обрадую ее.

— Мам, я в маги-погодники перевелся.

Ее лицо прямо расцвело. Морщинки разгладились, и донельзя довольным чуть надтреснутым голосом она сказала:

— Вот и славно, Андрюшенька. Теперь и о женитьбе подумать можно. А там и внуки пойдут…