Исполнитель [СИ]

Глава 7

Управление ФСН по городу Москве и Московской области

Позднее утро

Стоящий на столе телефон издал резкий противный звук и, подняв трубку, я услышал хриплый голос начальника отдела:

— Андрей, зайди.

Опустив ту обратно, я посмотрел на находившихся в кабинете пацанов, они как раз притащили и пристраивали на стену отпечатанный типографским способом плакат: “Игровые напитки и еда, и их воздействие на организм человека”.

— Кто звонил? — поинтересовался Костя, втыкивая в угол плаката канцелярскую кнопку.

— Шеф, — задумчиво ответил я.

— Чего хотел?

— Не знаю, попросил зайти.

Поднявшись из-за стола, я прихватил с собой свежеотпечатанную справку о встрече с агентом и отправился к Булдакову, выяснять, чего ему от меня вдруг понадобилось.

Стоило постучать и затем, дёрнув дверь на себя, войти, как я тут же увидел, помимо полковника, ещё одного человека, мужчину в костюме, примерно моего возраста, с короткой стрижкой тронутых сединой волос.

— Проходи, Андрей, — произнёс Вадим Петрович, показал глазами на неизвестного, — знакомься, майор Сергеев, Федеральная служба безопасности.

— Капитан Мягков, — протянул я руку.

Почувствовал крепкое рукопожатие, спросил:

— Чем обязан?

— Андрей, присядь, — снова подал голос полковник.

— Вадиму Петровичу я уже объяснил, — благодарно кивнул тому майор, посмотрел на меня, — насколько понимаю, именно вами недавно был отправлен запрос относительно некоммерческого товарищества “Музыканты”?

— Мною, — кивнул я, уместившись на стуле напротив, — а с этим какие-то проблемы?

— Нет, никаких проблем, — белозубо улыбнулся фэйс, — наоборот, мы тоже не так давно заинтересовались деятельностью этих игроков и когда узнали, что они попали и в ваше поле зрения, руководство дало добро на совместную разработку.

Я помолчал, разглядывая Сергеева, затем перевел взгляд на Булдакова:

— Товарищ полковник…

— Нет, Андрей, я уже все согласовал, — слегка придавил он меня тяжёлым взглядом, — будешь работать с товарищами с Лубянки, это не обсуждается.

— Хорошо, — не стал я спорить.

— От этого сотрудничества, — вновь подал голос майор, — выиграют обе стороны.

— Возможно, — снова покладисто согласился я.

— Тогда, пожалуй, — Сергеев поднялся, посмотрел на начальника отдела, — мы с капитаном обсудим совместные мероприятия и определим порядок взаимодействия.

— Добро, — кивнул тот.

Судя по всему, задачу знакомства меня с чекистом Булдаков посчитал исполненной и недвусмысленно показал на дверь, сам демонстративно зарывшись в какие-то бумаги.

Уже в коридоре, майор посмотрел на меня, а затем неожиданно предложил:

— Как вы смотрите на то, чтобы немного прогуляться?

Имя у Сергеева было, — Олег. Я это узнал в ходе дальнейшей беседы, в одном из расположенных недалеко и не слишком людных в это время парков. А ещё понял, что ему очень хочется знать, как и почему я заинтересовался этими “Музыкантами”. Интересно настолько, что все мои шестые, седьмые, и прочие чувства буквально вопили о том, что меня сейчас, вот прямо в этот самый момент, пытаются активно разрабатывать. Исподволь, аккуратно, но планомерно. И я вновь вспомнил разговор с аналитиком, и свою первую мысль, что Одувана прикрывает кто-то сверху. Ох непростой это пэка клан, совсем не простой.

Когда я сообщил, что ничего конкретного пока у меня на них нет, а проверка проистекает только из оперативного интереса, так как этот клан не похож на другие подобные, мне показалось, что майор даже обрадовался. Или не показалось. А может и не обрадовался, просто разочарования я у него тоже не заметил. Со своей стороны он тоже объявил, что пока конкретики нет, но их точно так же волнует необычность этих игроков.

— Они не такие как другие, — ответил Сергеев, — как минимум потому, что процент отставников армии и спецслужб там сильно выше среднего, как и уровни.

— Хочешь сказать, они к чему-то готовятся? — посмотрел я ему в глаза.

— Похоже на то, — кивнул майор, — и нам очень бы хотелось знать, к чему.

Обратно к себе в кабинет я вернулся в глубокой задумчивости. Сев обратно за стол, немигающе уставился в пузатый экран монитора, машинально крутя в руках антистеплер.

А может я снова ошибаюсь, и чекисты действительно работают по Одувану и Ко? А то, что я воспринял как попытку разработки, это всего-лишь сработавший у майора рефлекс, привычка вербовать всех подряд, давно заменившая обычное общение? И они действительно заинтересованы в совместной работе? Опять вопросы на которые нет ответа.

— Чего было? — полюбопытствовал Костя.

Он, достав из спортивной сумки эбонитовые самодельные нунчаки, ловко ими орудовал, вспарывая резкими махами и вращениями воздух вокруг себя. Надо признать, делал он это весьма умело, нунчаки мелькали как лопасти вертолета и ближе пары метров к ним становилось очень неуютно. Это совсем не напоминало те показательные выступления с нунчаками у каких-нибудь айкидок, или кто там с таким оружием работал, где всё напоминало скорее художественную гимнастику, чем реальные боевые приёмы. Нет, у Кости каждое движение было ударом, резким и сильным, способным переломать кости и проломить череп. Насколько я знал, ни у кого он ими драться не учился, до всего доходил сам, выросший в деревне, и ни единожды там же дравшийся с другими пацанами.

— Да фэйсы одним моим делом заинтересовались, теперь будем совместно разрабатывать, — ответил я.

В этот момент канцелярский предмет в моих руках не выдержал и одна из пластиковых накладок отлетела.

— Андрюх, ты опять? — укорил меня товарищ.

— Чего там? — выглянул из-за экрана своего компьютера Жека.

— Да он опять, — посмотрев на напарника, обвиняюще произнёс Мезенцев, — только взял антистеплер в руки, как у него уши отвалились.

— Оно само, — развёл я руками.

На что Евсеев только хрюкнул от смеха и, посмотрев на Костю, качая головой, проговорил:

— Он всё ломает, всё ломает.

— Да хватит вам! — возмутился я, приделывая накладку обратно.

Хотя был за мной такой грешок, не спорю. Как-то так выходило, что вещи в моих руках самым неожиданным образом выходили из строя. Стоило сесть за руль служебного автомобиля, когда кто-то из водителей на день отпрашивался, как там непременно или лампочка перегорала или кнопка какая отказывалась включаться. Один раз и вовсе перестал работать один из цилиндров двигателя, что-то там засорилось. В сильный дождь листочек дерева закрыл сливное отверстие и вода начала литься из-за приборки в салон многострадальной “Калины”, заодно залив компьютер. Случайность, конечно, но произошедшая именно тогда, когда я был за рулем. Причём, до прихода Системы, я за собой подобного не замечал. Интересно, не могла она подарить мне какой-нибудь скрытый перк, — невезучий?

В общем, про эту мою особенность все знали, но за руль я продолжал садиться, просто потому, что у парней не было водительских прав. Да что у парней, и у звёзд наших незабвенных их не было и даже у начальника, товарища полковника не было ни машины собственной, ни права её управления.

Для меня это было нонсенсом. В своё время, мне было дико стыдно, что я сдал на права в девятнадцать, а не как все нормальные пацаны в восемнадцать. Мне казалось, что любой узнавший сей постыдный факт, непременно меня укорит. Как так, парень уже год как может водить, а у него до сих пор прав нет. Мне казалось это признаком какой-то неполноценности, инвалидностью даже.

Тем удивительней мне было узнать, что половина отдела мужского пола даже и не думает этого стыдиться. И прекрасно себя чувствует. Нет, я понял, почему это. Если нет прав и машины, никто тебя не погонит работать вечером на своей, чтобы не спалиться на примелькавшейся служебке, и если служебки нет, не отправит в разъезд, мотивируя тем, что своя имеется. Этакий лайфхак, которым половина оперов с успехом пользовалась.

Мы ещё немного шутливо попикировались, но в этот момент, телефон на моём столе зазвонил вновь.

— Андрей, зайди, — словно какое-то дежавю, прозвучал в трубке голос полковника.

— А это кто? — вновь полюбопытствовал Костя.

— Снова начальник, — пожал плечами я, в ответ на вопросительные взгляды парней.

В этот раз в кабинете он оказался один.

— Ну что, — вопросил он, стоило мне присесть, — всё обсудил с этим майором?

— Всё, — кивнул я.

— Ладно, взаимодействуй там с ним, только не в ущерб остальным делам, — дал ценное указание Булдаков, затем произнёс, — а пока съездий встреться с одним человеком.

— Что за человек? — полюбопытствовал я.

— Зовут Виталий, — ответил полковник, — двадцать восемь лет, сынок богатых родителей, наркоман со стажем.

— И зачем он нам? — невольно нахмурился я.

Терпеть не могу наркоманов. Школьником был, в соседней квартире парень старше лет на пять, тоже наркоманил. Потом сел по сто пятьдесят восьмой УК РФ. Спустя полгода его и зарезали там. И на улице зависавших в одной позе часами видел. Раз, уже студентом, в подъезде дома двух торчков уколовшихся встретил. Не выдержал, ногами их в кровь отметелил. Бил ботинками, руками побоялся, ещё об зуб кожу поранить и ВИЧ от них подхватить какой не хватало. В общем, навидался. Да и обычный торчок в нашем деле был мало полезен. Игроки с такими особо не связываются.

— Ты не кривись, — произнёс Вадим Петрович, — я же говорю, сынок он весьма не бедных людей. Одно время, ещё в милиции когда я работал, он мне по кокаину несколько дел помог реализовать. Долбил, конечно, всё, до чего мог дотянуться, его родители по каким только клиникам не распихивали. Потом вроде притих.

— А сейчас что?

— А сейчас он по игровому крафту упоролся, в тайне от родителей. Судя по всему, карманные деньги кончаются, а покупать на что-то надо. Вот он и прибежал, говорит есть инфа, готов барыгу сдать за вознаграждение.

Был отдельный перечень еды и напитков полученных крафтовым способом, оказывающих сильное наркотическое действие на человека. Перечень небольшой, но этого хватило, чтобы часть торчков с деньгами, пересела с амфетамина и кокса на них. На игроков такого действия эта еда не оказывала, но всё-равно производить её разрешалось только зарегистрированным крафтерам и с реализацией под жестким контролем нашей службы.

Если парень действительно не врёт и может такого барыгу нам слить, это будет весьма рейтинговое дело. Вот только вопрос вызывала моя собственная кандидатура.

— Почему я? — уточнил у полковника интересующий вопрос.

— Потому что мне не до этого, — ответил Булдаков, — Сергей с Натальей другими серьёзными делами заняты, а пацанов ещё поднатаскать надо, тем более что Виталик тот ещё тип, может попытаться и обмануть. А у тебя опыта побольше в этих делах.

— Ладно, — я кивнул, — встречусь, послушаю, что он будет петь.

Виталик оказался высоким но слегка сгорбленным худым парнем. Когда он сел в машину, я сразу обратил внимание на какой-то землистый, болезненный цвет лица. Шмыгнув носом, он представился:

— Виталий.

— Андрей, — ответил я лаконично.

— Вы от Вадима Петровича?

— От него. Говоришь, есть инфа интересная?

— Да, — тот быстро закивал, торопливо ответил, — есть игрок, барыжит скороходом.

— Спринт?

Что такое “скороход” иначе ещё называемый “спринтом”, я знал, это был, наверное, самый близкий к настоящему магическому зелью рецепт. Он всё ещё назывался эльфийским элем, но давал игрокам весьма неплохой бафф на скорость, целых плюс три процента. Они влияли на всё, на скорость ударов, скорость каста заклинаний, скорость восполнения маны и даже на эти самые три процента уменьшали откат заклинаний. В общем, вещь полезная. Вот только для обычных людей, ещё и крайне галлюциногенная. Бахнул объём примерно с напёрсток и пару часов ты в стране грёз и фантазий. И всё бы ничего, но систематическое употребление сильно сказывалось на внутренних органах. Сильное токсическое поражение печени, разрушение стенок пищевода и нарушение работы желудка, это только самые первые проблемы, с чем сталкивались употреблявшие скороход. Постепенно разрушались и стенки кровеносных сосудов, резко возрастал риск кровоизлияния в мозг, и вполне мог развиться рак гортани. А уж если его не пить, а вкалывать шприцом сразу в вену, то там хватало буквально пары миллилитров для достижения нужного эффекта, но и сердечно-сосудистая система разрушалась в разы быстрее.

— Что-то ты выглядишь не очень, — сказал я, продолжая внимательно разглядывать парня.

— Сдохну скоро, — он покосился на меня, напомнив своими заострившимися чертами лица худую бледнюю крысу, — врачи сказали полгода, а там всё.

Говорил он это вполне обыденным тоном, словно это было не про конец его жизни, а про какую-то мелкую неприятность, навроде похода с кариесом к зубному.

— А родители?

— Не знают, да и никакое лечение уже не поможет. Только в клинику упекут, где я проторчу ну может на пару месяцев подольше но всё равно сдохну, а так хоть поживу как хочу.

— Со скороходом? — произнёс я скорее утвердительно.

Виталик кивнул:

— Ты даже не представляешь, как под ним кайфово. Это не просто галюны. Я могу там своими фантазиями управлять. Там можно всё. Когда укалываешься, просто представляешь где хочешь оказаться и кем, и ты там. Не здесь, в этой ублюдской жизни, а в другом мире, который создан для тебя. Я и сдохнуть хочу там а не здесь.

Тоже, кстати, интересная информация, я, что-то про возможность сознательно управлять своими галлюцинациями не слышал.

— А что тогда к нам пошёл? — прервал я его, — зачем хочешь барыгу сдать?

— В кредит, сука, не дает, — нахохлившись, угрюмо произнёс парень, — а у меня пока с деньгами не очень.

— Так если мы его хлопнем, лавочка закроется, где “скороход” доставать будешь?

— Так я у него закуплюсь побольше, вы мне денег дадите, а потом, когда изъятие оформлять будете, несколько бутылочек мне оставите, напишите, что купил не десять, а восемь, или семь.

Глаза потенциального закупашки алчно сверкнули. А мне стало слегка противно. Снова за версту пахнуло ментовскими методами работы. Слышал я, пьяные разговоры коллег перешедших с полиции, как такие дела делались. Изымаешь, к примеру, пакет с героином, и пару горстей незаметно отсыпаешь в пакетик отдельно, для “своих” наркоманов, которым не деньги нужны, им бы уколоться. Это называлось, — подкормить, чтобы дальше двигались. Были и другие варианты, тоже дурно пахнущие, но их мне и вовсе вспоминать не хотелось.

Но взять с поличным игрока, толкающего “спринт” не игрокам, было заманчиво.

— Кто он и где ты обычно с ним пересекался? — подумав, уточнил я.

— Ник не знаю, — отрицательно качнул головой Виталя, — он мне не показывал. Сказал, чтобы звал его Афанасием. А встречаемся каждый раз по разному. Он, обычно, на машине катается, звонишь ему, он говорит куда подойти и ко скольки.

— Приезжает вовремя? — тут же поинтересовался я.

— Обычно опаздывает, минут на пятнадцать, — пожав плечами, ответил парень.

“Проверяется, — подумал я, — учёный”.

— Что за машина и его номер телефона, — потребовал следом.\

— Машины разные, номер не запомнил, и он, вроде не за рулем сидел, а вот телефон… — Виталик достал четвертый айфон, правда с треснутым стеклом и, полазив в контактах, показал мне искомый номер.

— Понятно, — я быстро записал тот себе, уточнил ещё, — ты где и как с ним познакомился?

— Да на тусе одной, Фея меня с ним свела.

— Какая фея?

— Ну, телка, знакомая, всем говорит, что она няней наёмной работает, а сама индивидуалка, за час трешку берёт.

— Проститутка, понятно, — снова произнёс я.

В принципе, это было не удивительно, и вполне, кстати, ясно откуда прозвище “Фея”. Все они “ночные бабочки” и “феи”, эти работницы секс индустрии, не тяжёлого поведения. И почти все плотно сидят на наркоте. Пока товарный вид не испортился, деньги хорошие и наркота элитная. Но потом, постепенно, разгульный образ жизни берёт своё, постоянные клиенты начинают искать феечек помоложе и покрасивше, доходы падают, наркота становится дешевле и жёстче. И в итоге заканчивает потасканая и побитая жизнью мадам на трассе, ловить не слишком разборчивых дальнобоев. А ещё через пару лет хладный труп обнаруживают где-нибудь в канаве, если вообще обнаруживают. Просто появляется ещё один пропавший без вести, если, конечно, находится хоть кто-то неравнодушный из родни и бывших знакомых, заявивший о пропаже.

— Её телефон есть?

— Да, конечно, — Виталик порылся в телефоне ещё, — снова показал контакт.

— Где живёт, знаешь?

— Она хаты снимает, бывает, меняет адрес, но пару недель назад, знаю, в Измайлово, в пятиэтажке панельной жила. У Щёлковского шоссе, там почти напротив ещё Центральный автовокзал.

— Дом в глубине двора?

— Нет, — покачал головой парень, — на улицу выходит, не помню как она называется.

— Ладно, не важно, — решил я отложить вопрос с феечкой на потом, — как этот игрок выглядел и точно был игрок, может он под него косил просто?

— Точно игрок, — подтвердил Виталик, — он мне когда “скороход” продавал, бутылку прямо из воздуха доставал, как фокусник.

— А выглядел? — напомнил я ему ещё раз.

— Ну… — парень задумался на секунду, — у него волосы были сзади в хвост затянуты, примерно до плеч, длиной. Ещё бородка такая аккуратная, вместе с усами, как такой круг получалась.

Мы поговорили ещё немного, и я, в конце-концов, Виталика отпустил. Пересев с заднего сиденья вперёд, к Крестику, весь разговор с отстранённым видом просидевшему за рулём, произнёс:

— Андрюх, поехали в управление.

— Ну что? — встретил меня вопросом Булдаков, — как поговорили?

Я в четвертый уже раз за сегодня находился в кабинете начальника, если считать с утренней планеркой, что меня совершенно не радовало. Я опер, пришел из полей, быстро бумажки набил, запросы раскидал и дальше в поля. Торчать целый день в конторе меня угнетало, как и слишком часто за день пересекаться с руководством.

— Нормально поговорили, — ответил я, плюхаясь на стул и закидывая ногу на ногу, — готов сдать нам продавца “спринта”.

— Неплохо, — покивал головой полковник, — как сам Виталик?

— Хреново, — одним словом охарактеризовал я состояние сексота, — говорит, полгода ему врачи обещают. Он сам, похоже на “спринте” сидит уже давно.

— Сам виноват, — не стал изображать фальшивое сочувствие Булдаков, — по нему видно было, что он до тридцати не доживёт, я, честно говоря, думал он раньше загнётся. Но хоть какую-то нам и обществу пользу принесёт и то неплохо.

— Только у него условие есть, — я обсказал шефу его хитрый план с уводом пары бутылок галюциногенного питья после закупки.

Полковник, пожевал губами, искоса на меня посмотрел, затем спросил:

— А ты сам как на это смотришь?

— Не очень, — честно ответил я, — всё изъятое надо при понятых протоколировать, это вещдоки, продавец потом укажет, сколько он продал, а если у нас не сойдётся, могут начать служебную проверку.

— А ты, когда допрос вести будешь, — посоветовал мне Булдаков, — вопросы задавай так, чтобы он подтвердил факт продажи и сумму за которую продал, а про количество не упоминай.

— То есть, мы, всё-таки, пойдём на условия этого Виталика?

Полковник вздохнул, откинулся в кресле, разглядывая меня, затем произнёс:

— Я всё забываю, что ты в оперской работе недавно. Хватка у тебя матёрого опера, но вот практического опыта маловато, тебе бы в милиции лет пяток послужить, спокойно базы набраться, а не как мы тут, как на пожаре, бегаем не зная за что первым хвататься.

Он повернулся в кресле, глядя в окно, — задумчиво сказал:

— Понимаешь, Андрей, иногда бывают ситуации, когда мы вынуждены балансировать на грани законности, чтобы хорошо делать свою работу. Вот скажи честно, кто опаснее для общества, этот Виталик, тихий наркоман, которому и так недолго осталось, или человек, вернее игрок, который таким вот Виталикам толкает этот самый “спринт”?

Я прекрасно понимал, к чему он клонит, и дико не хотелось принимать его правила игры, но если подходить к вопросу отстранённо, то ответ был только один:

— Игрок опаснее.

— Верно, — качнул головой полковник, — и чем быстрее мы его возьмём, тем меньшему количеству людей он продаст своё пойло. Да, мы можем Виталика послать, отработать этого урода, вычислить его, и подвести своего закупщика, но это недели, если не месяцы, как думаешь, скольких он ещё потравит, за это время?

Как мне ни не хотелось это признавать, правда в словах полковника была. Пресловутый принцип меньшего зла. Одного я только боялся, — куда эта дорога, в конечном итоге, может нас завести.

— Хорошо, я сделаю, — лишенным эмоций голосом, произнёс я.

— Отлично, — Булдаков тут же заулыбался, — тогда привлеки пацанов, пусть заодно понятых попонятливее подберут.