Испорченность

Перевод: zhenechka_poyma

Сверка: Amelie_Holman

Бета-коррект: Султана

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Глава 1

Кадер

Конференц-зал мерцал в свете огромных люстр. Атмосфера была напряженной, соблазн висел, как наживка на крючке, доверчивые рыбы плавали вокруг, в то время как акулы скрывались в глубине.

Я не принадлежал этому месту, это чувство было так же очевидно для меня, как и для других.

Я не был нетерпеливой рыбой, готовой следовать за косяком, куда бы ни вели массы.

Продолжая аналогию, я также не был рыбаком.

Я был охотником, неподвижно стоящим по колено в воде с копьем в руке, готовый к убийству. Приведите сюда акул. Я был готов к тому, что они покажут мне свои зубы.

Cшитый на заказ костюм, бритье и укладка не скрывали правды. Добыча вокруг меня чувствовала опасность. В официальном заявлении о моем присутствии или хвастовстве своим богатством, властью и способностями не было необходимости. Я действительно обладал всеми тремя качествами выше, поэтому молва обо мне уже расходилась беззвучными волнами, передаваемая без слов.

Гости двигались вокруг меня с бокалами шампанского и отводили глаза, не в силах или не желая встретиться со мной взглядом. Единственным внешним признанием того, что у них была встреча со мной, был их шепот, когда они произносили бессмысленные извинения под нос.

— Извините.

— Простите.

Я не отвечал. Не было необходимости оставлять воспоминания о моем присутствии, кроме мимолетной тени.

Костюм, который я надел, должен был позволить мне раствориться в толпе. На самом деле он демонстрировал огромную разницу. Мой дизайнерский оригинал был чем-то вроде крема-брюле среди Твинки¹, омаром в тарелке с фаст-фудом.

Многие люди в этом банкетном зале были здесь, чтобы добавить свои имена к исследованиям, исследованиям, в которых мало кто из них по-настоящему смыслил. Их богатства были в основном на бумаге, их имена были занесены в журнал «Форбс», чтобы весь мир распростерся у их ног. По-настоящему богатым не нужен журнал, чтобы обосновать свою ценность. С нашими богатствами, разбросанными по всему миру, мы делали все возможное, чтобы скрыть его присутствие от радаров.

Вглядываясь в лица приглашенных гостей, их попытки обмана и притворства были мне ясны, как неоновая вывеска. Эта комната была заполнена самозванцами, снедаемыми потребностью заполнить свою тусклую жизнь, жизнь, лишенную истинных достижений, похвалами тех, кого можно купить за деньги.

Деньги — в большинстве случаев это был не актив, а расширяемый кредит.

Благодарность.

Признание.

Их имена на табличке.

У меня было не больше желания вписываться в эту имитацию богатства, чем обедать в дешевом ресторанчике или потреблять бурбон из грязного подвала, который я держал в руке.

Вписываться — не мое дело и не моя цель.

Я был здесь по одной причине.

Из-за миссии.

Работы, которую я согласился выполнить.

Предложения приходили и уходили.

Я брал только те задания, которые хотел.

Решение всегда было за мной.

Я работал только на себя, по своему расписанию, как считал нужным.

Моя работа сделала меня богатым человеком, уводя в тень и оставляя в темноте. Редко я принимал предложение, которое выводило меня на свет.

Впрочем, даже я мог бы сделать исключение.

Было что-то в этом задании, в этой цели… что-то, что вытеснило мои обычные правила. Мне не нужны были деньги. Я мог бы провести остаток жизни, прячась на своем ранчо или плавая по семи морям. Я предпочитал свою собственную компанию тем, кто находился здесь.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась, появились новые гости.

Я выпрямился, глядя на нее.

Она приехала.

Мое исключение.

Она была причиной того, почему я здесь.

При виде ее волоски у меня на затылке встали дыбом. Как будто она была электричеством, а я — стержнем. Моя реакция была такой же инстинктивной, как и в первый раз, когда я увидел ее.

В первый раз не лично. Именно ее изображение появилось на экране моего компьютера, и я был необъяснимо загипнотизирован. Ее голубые глаза смотрели в камеру, смотрели на меня через экран — смотрели так, как даже я был не в состоянии смотреть.

Эта мысль была нелепой, и я знал это. Тем не менее меня тянуло.

Взяв бокал шампанского, она повернула голову в мою сторону. Инстинктивно я сделал шаг назад, подальше от ее взгляда в тень. Я еще не был готов встретиться с этими голубыми глазами лицом к лицу. Издали я наблюдал, впитывая каждый дюйм ее тела.

Естественная красота, она, казалось, не подозревала о своем влиянии на окружающих ее мужчин. В отличие от ее обычной прически, в настоящее время ее темные волосы были собраны по бокам, спереди уложены широкими волнами, а длинные локоны ниспадали до середины спины. Мягкость стиля подчеркивала ее чувственную шею и простое жемчужное ожерелье. В свете ламп ее взгляд сиял, и когда она нервно оглядела толпу, то прикусила губу.

Длинное черное платье идеально обтягивало ее грудь, но юбка расширялась, скрывая то, что, как я знал, было красивым телом с волнующими изгибами. Я провел свое исследование, выжидал. Нет, я не видел ее так близко, как мне хотелось бы, однако я наблюдал. Несмотря на прохладную весеннюю погоду, по крайней мере три раза в неделю она надевала облегающую спортивную одежду и бегала.

По моим наблюдениям, доктор Лорел Карлсон не была женщиной, специально желающая быть в центре внимания. Но среди потенциальных благотворителей многие соперничали за ее внимание. Ее беспокойство было заметно по морщинкам вокруг глаз и напряженной шее. И все же она была здесь, как свидетельство ее преданности этому проекту.

Если бы я только двигался быстрее, выполнял свою работу, этого бы можно было избежать.

Нет. Я был слишком увлечен тем, что находил необычным, но захватывающим. Это было извращенное, грызущее чувство, которое я не узнавал.

Я хотел понять его.

В поиске понимания я потратил слишком много времени.

Теперь сцена была подготовлена для шоу, и было слишком поздно опускать занавес.

За это я нес ответственность.

Теперь пришло время двигаться.

Я прислонился к дальней стене, но мои мысли были заняты ею, моим исключением, той, которая очаровала меня по-другому.

Возможно, дело не только в ее внешности. Это был ее интеллект: наряду с докторской степенью по фармакологии, у нее также была докторская степень по прикладной математике с акцентом на вычислительную неврологию и фармакологию. Эта комбинация заинтриговала меня. Я редко встречал таких женщин, как она. Большинство из них были другими, удовлетворенными тем, чтобы быть физической отдушиной для меня или других мужчин. Они сосредоточились на внешности, скрывая свой уровень знаний. По общему признанию, моя нынешняя цель отличалась. Я платил этим женщинам за их услуги, тем самым уменьшив переменные.

Лорел была другой: она не сознавала своей красоты и была непоколебимо уверена в своем уме.

Несмотря на очевидное очарование, она была моим заданием.

Я никогда не ошибался в работе.

В этом отношении доктор Лорел Карлсон не стала бы для меня исключением.

Пора с этим покончить.

Глава 2

Лорел

Пузырьки шампанского щекотали нос, пока я потягивала сладкую жидкость, надеясь, что алкоголь успокоит мои нервы. Банкетный зал вокруг заполнялся людьми, и с каждой минутой все больше человек присоединялось к празднеству. Это был не обычный праздник — свадьба или вечеринка. Нет, сегодня был прием для потенциальных инвесторов. Хотя именно это и было заявлено в приглашениях, в моем сознании мы, по сути, собрались на аукцион.

Как бы мне не нравилась эта мысль, в каком-то смысле я была выставлена на продажу.

Это не был какой-то незаконный секс-аукцион.

Если бы так, все бы было проще. Раз и готово. Большое спасибо.

Моя добродетель не была выставлена на продажу.

Поставлено на карту дело моей жизни.

Эти люди в банкетном зале потенциальными инвесторами, готовыми финансировать продолжение моих исследований — наших исследований. Я оглядела комнату, в которой сидели красиво одетые люди, в поисках моего партнера по исследованиям Рассела Картрайта. Если бы он был одет в свои обычные джинсы и рубашку с воротником под лабораторным халатом, я бы сразу его узнала. Здесь не было ни джинсов, ни халатов.

Здесь был дресс-код.

Толпа была разнообразной, собранной тут доктором Олсеном, деканом нашего исследовательского центра, и доктором Оуксом, деканом университета. Эрик Олсен поделился списком гостей, в который вошли представители фармацевтических компаний, богатые бизнесмены и бизнесвумен, предприниматели и известные меценаты. Осматривая комнату, я заметила, что там были некоторые люди, которых я знала, других видела мельком, но большинство никогда не встречала.

Доктор Рассел Картрайт и я были здесь, чтобы пообщаться с людьми, у которых была возможность вывести наши исследования на новый уровень. Деньги этих людей могли профинансировать наше будущее, одновременно ослабив растущее беспокойство университета по поводу стоимости.

— Доктор Карлсон, — прошептала мне на ухо Стефани, моя ассистентка.

Сделав шаг назад, я улыбнулась, когда увидела ее наряд. Она была на несколько лет моложе меня и выглядела прелестно в своем длинном серебристом платье, которое доходило до ее туфель на высоких каблуках.

— Напомни мне сказать тебе, как хорошо ты сегодня выглядела, — сказала я.

— Спасибо. Ты тоже. Непривычно видеть всех такими официальными.

Мой взгляд продолжил свой путь по комнате. От костюмов на заказ до смокингов, каждый мужчина был одет в черный или темно-серый цвет, их плечи были широкими или сутулыми в зависимости от возраста и уровня физической подготовки. Женщины были гораздо ярче в платьях всех цветов радуги. Прически у дам были разные, и оттенки волос варьировались от неестественных оттенков розового и фиолетового до прекрасного белого. Казалось, это сборище притягивало людей всех возрастов.

Стефани права — это была необычная наша одежда. Я сделала глубокий вдох, лиф моего платья обхватил плотнее грудь. Это было лестно, но не слишком откровенно. Бог свидетель, я бы никогда не нашла себе такого платья. Как человек, проводящий свои дни в лабораторном халате, переодевание для такого случая, как этот, не было моей сильной стороной. Нет, своим теперешним появлением я была обязана даме, стоявшей рядом. Она даже договорилась о встрече с парикмахером. Я чувствовала себя так, словно попала в сцену из старого фильма «Блондинка в законе» или «Моя прекрасная леди». Все, что мне было нужно, это маленькая собачка и светлые волосы или английский акцент, чтобы отточить роль.

Болтовня с людьми тоже не входила в мою компетенцию.

Просить денег — это то, что люди вроде доктора Эрика Олсена делают лучше всего.

Я лучше работала за кулисами, мне было удобнее в теннисных туфлях, джинсах и лабораторном халате, с волосами, собранными в пучок или хвост, работая над научными уравнениями и наблюдая за физиологическими реакциями.

— Доктор Олсен хотел, чтобы вы с доктором Картрайтом… — начала Стефани.

Хотя она говорила, мое внимание было приковано к Рассу. Он стоял с группой людей, держа в руках бокал, и говорил. Я представила, как он изо всех сил старается не закатывать глаза. Один из его любимцев обсуждал наше исследование, упрощая его до нельзя. Если бы я была ближе, то могла бы толкнуть его в бок, чтобы он не закатывал глаз.

— Доктор Карлсон, — повторила Стефани, переключая мое внимание на нее. — Как я уже говорила, доктор Олсен хотел, чтобы вы с доктором Картрайтом присоединились к нему на подиуме, когда он будет приветствовать гостей.

У меня перехватило дыхание.

— Скажи мне, что он не ждет от нас речи.

Я заняла место в университете, чтобы сосредоточиться на исследованиях, а не преподавать в больших аудиториях. Я вела переговоры в небольших дискуссионных группах с докторантами. Я редко помогала в учебе более чем трем-четырем студентам одновременно. Я старалась свести публичные выступления к минимуму.

Ее глаза широко раскрылись.

— Если он это сделает, то будет отвечать за результат. Вы тысячу раз говорили ему, что предпочитаете оставаться в тени.

— Тогда почему я иду туда?

— Чтобы быть лицом исследования. — Она усмехнулась. — И самое главное, потому что он декан.

Она права. Все так просто. Я здесь, чтобы представлять исследование, а он был моим боссом. Вот почему я сделала так, как он просил. Вот почему я была здесь, а не в лаборатории или дома под одеялом с книгой.

Выдохнув, я протянула свой бокал шампанского Стефани.

— Не могла бы ты подержать его? Я так нервничаю. Если возьму его, я, вероятно, пролью шампанское себе на платье.

Она потянулась за бокалом с широкой улыбкой.

— Тогда забираю. Ты слишком хорошо выглядишь, чтобы испачкаться. И нечего нервничать. Ты и доктор Картрайт должны быть лицами этой формулы и полученного соединения. Вы сделали всю работу.

Я вздохнула.

— Спасибо, Стеф. Ты просто спасительница.

— Продолжай концентрироваться на нейромедиаторах, а моду и вино предоставьте мне.

Когда я кивнула, болтовня, наполнявшая комнату минуту назад, начала затихать, доктор Олсен поднялся на подиум в передней части комнаты.

— Договорились, — прошептала я, делая шаг вперед.

— Могу я сопровождать вас, доктор? — с усмешкой спросил Рассел Картрайт, мой коллега и человек, работавший рядом со мной последние четыре года.

— Знаешь, как мне тут нравится? — прошептала я.

— Примерно так же, как и мне. Продолжай улыбаться, и мы убежим, как только сможем.

Кивнув, я посмотрела вниз и увидела, что Расс согнул локоть, ожидая, когда моя рука мягко опустится на него.

— Спасибо, — прошептала я, потянувшись к его руке. — Я представила, как спотыкаюсь по пути.

Низкий смех вырвался из его горла.

— Лорел, я тебя знаю. Это довольно близко к правде. Я здесь помочь убедить инвесторов, что то, чего тебе не хватает в изяществе и координации, ты компенсируешь мозгами и решимостью. — Его шаги замерли, он посмотрел в мою сторону. Его карие глаза широко раскрылись, когда он увидел меня. — И красотой. Ты очень хорошо за собой следишь.

Я улыбнулась и сделала то же, что и он. Расс был одет в темный костюм, верхняя пуговица его пиджака была застегнута. Крой был приталенным, подчеркивая стройное телосложение. По настоянию доктора Олсена он сбрил привычную для себя щетину. Его обычно взъерошенные волосы были причесаны и уложены. При росте чуть больше пяти футов восьми дюймов Расс был невысок, но крепок. Я точно знала, что он посещает спортзал каждое утро перед работой.

— Спасибо, Рассел. Ты и сам выглядишь не так уж плохо.

Мы снова продолжали идти сквозь толпу.

Пока Расс смеялся над моим комплиментом, мои каблуки заскользили по блестящему полу, а пальцы крепче сжали руку Расса. Мое шарканье не было вызвано отсутствием координации. Это было вызвано странным ощущением, пронизывающим меня, когда мой взгляд поймал пристальный взгляд человека, небрежно прислонившегося к задней стене.

Я не могла вспомнить его имени. Хотя он показался мне смутно знакомым, будто я видела его во сне или, возможно, по телевизору, реальность была вне моего понимания. В нем было что-то особенное.

Мое внимание к нему не отвело его взгляда.

Когда он посмотрел прямо на меня, мой пульс участился.

Я могла бы и не заметить его, если бы Расс не свернул с нашего пути, чтобы избежать скопления людей. Или, может быть, это сделала я.

Судьба.

Когда наши взгляды встретились, я поняла, что не могу отвести глаза. Мой взгляд был притянут к нему будто внешней силой — магнитом, слишком мощным, чтобы бороться.

Хотя он был по меньшей мере в пятидесяти футах от меня, в этот момент я видела только его.

Я не знала этого человека, не знала его имени и вообще ничего о нем. Тем не менее, его взгляд заставил мою кожу нагреться, в то же время, холод поселился во мне, и внутренности скрутило.

Ощущение было неописуемым.

Это…

Страх?

Притяжение?

Любопытство?

Ужас?

Волнение?

Когда он выпрямился, стало ясно, что он тоже меня видит. Более того, он следил за каждым моим движением.

Издалека и в свете банкетного зала его глаза казались темными, или, возможно, это было лучшим описанием его выражения.

Покачав головой, я моргнула и заставила себя отвернуться.

— Лорел… — Расс накрыл мою руку своей. — Все будет хорошо. Если доктор Олсен хочет, чтобы мы поговорили, я это сделаю.

— Что? — спросила я, поворачиваясь к Рассу, который продолжал вести нас вперед.

Доктор Олсен заговорил, хотя слова не доходили до меня. Мой разум был поглощен этим человеком, которого я не знала.

Я обернулась через плечо, ища то место, где он только что был. Он исчез. Я его себе нафантазировала?

Нет, по тому, как скрутились мои внутренности, я поняла, что он настоящий. Кто он такой?

Глава 3

Лорел

Покорно стоя по одну сторону от доктора Олсена, а Расс — по другую, мы были выставлены напоказ. Ко мне вернулись мысли об аукционе. Наверное, я прочитала слишком много мрачных любовных романов, но это не помешало мне вернуться к этой унизительной мысли. Я попыталась думать о чем-нибудь другом.

Образ человека с напряженным взглядом материализовался в моем сознании. Кто он такой? Наблюдал ли он за нами сейчас? Почему меня это волнует?

Мои щеки вспыхнули, когда все взгляды в комнате уставились в нашу сторону.

Доктор Олсен продолжал говорить о том, каких успехов мы достигли в наших исследованиях, отвлекая мои мысли от этого человека и от работы всей моей жизни. То, что он говорил, и то, как много он мог сказать, делало его речь немного запутанной. И Расс, и я снова и снова обсуждали это с ним. Были детали того, что мы делали и что обнаружили, которые были засекречены. Некоторые люди в этой комнате представляли конкурирующие проекты. Он мог говорить в общих чертах, а не в деталях.

Он шел по тонкой грани, прося денег. Не похоже, чтобы доктор Олсен мог гарантировать, что наша формула подавит появление травмирующих воспоминаний, не ослабляя инстинкт самосохранения.

Мы еще не достигли таких высот.

Способность сделать это заявление была тем, к чему мы стремились и были ближе, чем когда-либо прежде. После уточнения и проверки мы поверили, что наше соединение может быть революционным. Потенциально оно могло изменить психиатрическую помощь при посттравматическом стрессовом расстройстве, ПТСР, в том виде, в каком мы это знали, в то же время позволяя пациентам, пережившим травматический опыт, вести нормальную, беззаботную жизнь.

Утверждать, что мы достигли окончательных результатов, было еще невозможно. Сначала мы должны продолжить наши исследования и собрать дополнительные клинические данные. В настоящее время различные эффекты были слишком неопределенными, чтобы идти в прессу с подробностями. Причина этого собрания заключалась в том, чтобы получить финансирование, которое могло вывести нас на следующий этап.

Переход от теории к реальности требовал больших денег. За последние несколько лет мы потратили значительную сумму. Университет действовал в рамках ограниченного бюджета, а наш просто трещал по швам.

У институционного наблюдательного совета были свои требования. Расширенные клинические испытания требовали дополнительного преподавательского состава. Помимо университетских существовали федеральные правила, которым необходимо было соответствовать. Нам нужна была помощь.

Недавно мы столкнулись с некоторыми неожиданными и противоречивыми результатами, которые требовали решения. Все требовало дополнительного финансирования.

Люди в этой комнате — те, что пялились на нас — имели большой капитал, и, по словам доктора Олсена, нам нужно было вести себя хорошо, чтобы получить то, что мы могли.

— Доктор Карлсон, не могли бы вы ответить на вопрос?

То, что доктор Олсен назвал меня по фамилии, вывело меня из задумчивости. Тепло огней, светивших в нашу сторону, добавляло мне беспокойства. Как спящий студент, застигнутый профессором, я оказалась в ловушке. Я не слушала и понятия не имела, что он хочет от меня услышать. Помимо размышлений об ограничениях на то, что мы могли бы сказать о наших исследованиях, я осматривала комнату в поисках человека, которого видела раньше.

С притворной улыбкой я повернулась к нашему декану.

— Я хотела бы убедиться, что правильно расслышала вопрос. Не могли бы вы повторить?

В и без того тихой комнате воцарилась мертвая тишина, когда доктор Олсен потянулся к микрофону.

— Мистер… Синклер из «Синклер Фармасьютикалз»… — Он указал на человека в передней части комнаты, — …спросил, сколько времени пройдет, прежде чем соединение будет готово к патенту.

Мои глаза расширились, когда он заговорил, поклявшись про себя сказать доктору Олсену все, что я думаю о том, что он поставил меня в неловкое положение. Это было его шоу. Мы сказали ему, что говорить. Я подумывала о том, чтобы повернуться к Рассу и позволить ему спасти меня, но и этого не сделала. Этот вопрос пришел ко мне. Я знала об этом проекте больше всех.

Я посмотрел на человека перед сценой.

Я упомянула о присутствии соперников. Судя по тому, что нам говорили, «Синклер Фармасьютикалз» был одним из крупнейших. Они проводили аналогичные исследования. Ходили слухи, что они не так продвинулись в своих открытиях, как мы. Они не были готовы к клиническим испытаниям. Ни для кого не было секретом, что они хотели заполучить нашу формулу и искали ее годами, пытаясь опередить нас в патентовании.

Мы побеждали. Напрашивался вопрос: зачем доктор Олсен пригласил Дэмиена Синклера на эту встречу?

Посмотрев на аудиторию, я перевела дух, расправила плечи и начала:

— Как большинство из вас знает, процесс патентования очень длительный. У нас есть еще одна проверка, которую нужно сделать, прежде чем мы будем готовы совершить этот шаг.

— Год? — спросил мистер Синклер.

— Сэр, это трудно…

— Два года? — снова спросил он. Повернувшись к остальным, он продолжил: — Как вы думаете, сколько денег потребуется для финансирования исследований без определенного графика?

— Мистер Синклер, у нас есть график, — сказала я, выпрямляя шею.

Толпа передо мной начала роптать.

— Это не… — речь мистера Синклера прервалась на полуслове, когда человек, которого я видела в дальнем конце комнаты, шагнул вперед и повернулся к толпе.

Одетый во все черное, от сшитого на заказ костюма до шелковой рубашки, он был на несколько дюймов выше мистера Синклера. Его огромные размеры требовали тишины в комнате. Поднятие руки завершило его невысказанную просьбу.

Мое дыхание сбилось, когда он повернулся ко мне.

Я ошиблась насчет его глаз, когда думала, что они темные. Они были ярко — зелеными, и в свете ламп они переливались золотом. Хотя их цвет не был темным, выражение его лица было пронизывающим, даже подавляющим. Я была не единственной, кто это чувствовал. Одним только взглядом он лишил мистера Синклера дара речи.

— Леди и джентльмены, — сказал таинственный мужчина, — я хотел бы услышать больше от доктора Олсена, как, я уверен, и вы. Придет время для обсуждения деталей. Если я намерен вложить деньги в это интересное и многообещающее предприятие, я бы предпочел свести к минимуму публичную информацию… — Он повернулся к мистеру Синклеру. — … и сохранить ее в тайне. Я уверен, что вы согласитесь. Доктор Карлсон по понятным причинам ограничена в том, что она может сказать. Я, например, чрезвычайно заинтересован. Если это не так, речь может остановить сейчас. — Его взгляд остановился на мне. — Я предлагаю одиночное предложение о финансировании исследований доктора Карлсона и доктора Картрайта.

Ропот возобновился.

— Что? Нет, — сказал мистер Синклер. — «Синклер Фармасьютикалз» не хочет уходить. Я просто хотел…

Ропот становился все громче, все больше людей высказывали заинтересованность в финансировании наших исследований.

Каменное лицо моего таинственного мужчины снова повернулось к толпе, когда он снова поднял руку. Когда он это сделал, манжета его дорогого пиджака и черной рубашки, украшенной сверкающими запонками, сдвинулась, открывая его запястье, украшенное разноцветными тату.

— Тогда пусть они без прерываний говорят то, что мы пришли услышать.

Внешне этот человек казался утонченным. И все же, заглянув под манжету, понятно, что его внешность была просто прикрытием или маской. Как он выглядел под этим дорогим костюмом?

Сглотнув, я потянулась к микрофону.

— Благодарю вас, сэр. Как я уже говорила, наш общий график известен. В действительности он довольно лабилен. Мы потратим время, необходимое для того, чтобы убедиться, что наши данные верны, и у нас есть четкий путь к патенту. — Я повернулась к доктору Олсену. — Декан Олсен, я полагаю, что слово снова за вами.

Отступив назад, я потянулась к своей руке, решив не показывать, что дрожу.

Дело было не только в том, что меня пригласили выступить перед этой толпой потенциальных инвесторов.

Это было нечто большее.

Было что-то в этом человеке с зеленым взглядом, татуировкой и точеной челюстью, что скручивало мои внутренности, грызло нервы и оставляло их обнаженными для обозрения.

Я прокрутила сцену. Несмотря на все это, на разговор с мистером Синклером и все остальное, таинственный человек оставался пугающе спокойным.

В нашем направлении исследований я была экспертом в интерпретации эмоций, наблюдая и видя внешние признаки, которые другие не замечали.

Пот над губой.

Стискивание челюсти.

Вздутие мышц конечностей.

Сжимание пальцев.

Учащенное дыхание.

Раздувание ноздрей.

Некоторые из этих знаков были продемонстрированы Дэмиеном Синклером, но не незнакомцем.

Я продолжала наблюдать за таинственным мужчиной. Уверенно ступая, он исчез в толпе. Его широкие плечи и короткий светло — каштановый хвостик были последним, что я видела, когда яркие огни, указывающие в нашу сторону, скрыли заднюю часть комнаты в тени.

Несмотря на невозможность видеть в темноте, мой взгляд продолжал искать, таинственно притягиваясь к нему так, как никогда раньше.

Нет, было когда-то, давным-давно.

Этот человек исчез. И все же это было то же самое чувство.

Прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз видела единственного мужчину, которому принадлежала часть моего сердца, души и тела. Он был совсем мальчишкой. Когда мы расстались, мы были еще детьми, хотя в то время думали, что мы искушенные.

Мое детство в Чикаго прошло. Это было целую жизнь назад.

Все, что я знала со стопроцентной уверенностью, это то, что человек, который привлек мое внимание и повлиял на мои разум и тело, не мог быть тем же самым, которого я знала. Человек, который только что говорил, не был призраком. Он был жив, силен и по какой-то причине пришел мне на помощь.

Глава 4

Кадер

Я с силой сжал зубы.

Катализатором напряжения было присутствие необычной физической реакции.

Я был вне себя — просто обезумел.

— Черт!

Это чувство повторялось в моей голове, когда другие гости отвели свои взгляды и благоразумно отступили в сторону, снова расчищая путь для моего возвращения в тень.

Моя работа работала на меня, потому что где-то на этом пути, где-то в моей жизни, я столкнулся с дьяволом и вернулся победителем. Врата ада были открыты для меня, и вместо того, чтобы войти, я ушел.

Хотя метафорически результат был тот же.

Я столкнулся с тем, чего боялись другие, и выжил.

Из-за этого опыта меня ничто не пугало. Меня ничто не волновало. Я жил и работал по своим собственным правилам, находя удовлетворение в том, в чем другие могут найти недовольство или даже отвращение. Что меня радовало?

Хорошо сделанная работа.

Нарушение системы безопасности.

Дробление акций.

Смертельный выстрел с двух тысяч метров.

Звук ломающихся костей.

Знание того, что я обладаю властью над жизнью и смертью.

Я полагал, что успех был тем, что приближало меня к удовольствию, которое я мог получить.

Женщины?

Иногда.

Успех приносил деньги.

За деньги достается что угодно.

Жаркий, страстный трах не был исключением.

Не спрашивайте меня, как их зовут и как они выглядят — блондинки, брюнетки или рыжие. Мои предпочтения были больше сосредоточены на доступности и готовности соблюдать мои правила.

Это не было проблемой для женщин, которые брали деньги. Мало кто видел мое лицо.

Хотя я менял свою внешность, ведь я должен сохранять анонимность.

Повязки на глаза использовались не ради дополнительного удовольствия, а ради выживания.

И даже если кто-то и видел, никто никогда не узнавал моего имени, никогда не встречался со мной взглядом. Имя, которое было у меня до того, как Сатана приказал мне войти в ад, исчезло.

Мертвый человек.

Подписано, скреплено печатью и заверено.

Спасибо, дядя Сэм.

У меня новое имя.

Моя репутация строилась в местах, куда приличные люди не заглядывали. Темная паутина была многослойной. Если бы вы могли найти меня, я бы сейчас откликнулся на одно имя — Кадер.

Перерождение во взрослом возрасте имело свои преимущества. Одним из них было способность выбирать себе имя.

Кадер имело для меня особое значение, по-турецки означая судьбу.

Теперь это была моя работа — определять судьбы людей.

Сегодня я переступил черту, к которой редко приближался.

Я сделал исключение, опять. Какого хрена мне спасать Лорел?

Она в этом не нуждалась.

Ее биографические данные были заполнены длинным списком академических достижений.

Она была более чем способна дать отпор. И все же что-то в ней пробудило во мне защитную реакцию, о существовании которой я раньше и не подозревал.

На то была причина.

Она смотрела на меня с другого конца комнаты. Ее голубые глаза не отрывались.

Это не было оправданием для того, чтобы оказаться в центре внимания.

Я злился не на нее. На себя.

Это было странно и необычно.

Эмоции вообще были за пределами моих психологических способностей.

Я получил результат.

— Блять.

То, что я заговорил с людьми в освещенной комнате, было опрометчиво и не в моем характере.

Я позволил этому заданию затянуться.

Мое послание будет доставлено сегодня вечером.

Не комнате, полной людей.

Одному человеку.

Я дам ей еще один шанс отвести эти голубые глаза.

Глава 5

Лорел

— Кто был этот человек? — спросила Стефани, встретив меня после приветствия доктора Олсена.

Взяв бокал с шампанским, я поднесла его к губам и осушила.

— Ого, — сказала она с усмешкой.

— Я не знаю, кто он. Я его не узнала.

Стефани преувеличенно вздрогнула.

— В нем было что-то такое, от чего у меня мурашки побежали по коже.

Мои глаза расширились. Это была полная противоположность моей реакции.

Прежде чем я успела ответить, она продолжила:

— Я проверила все онлайн-профили, чтобы помочь с именами, если понадобится.

— Ты же знаешь, что понадобится, — хихикнула я.

Хихиканье?

Я не хихикаю.

— О, может, я выпила шампанское слишком быстро.

— Думаешь?

Я потянулась к ее руке и взял себя в руки.

— Мне нужно пару минут. Из-за жара огней и того, что все смотрят на меня, меня пошатывает.

Правильно, Лорел. Это не имело ничего общего ни с тем мужчиной, ни с тем, как он смотрел на тебя, ни с бокалом шампанского, который ты только что выпила за две секунды.

— За дверью есть дамская комната, дальше по коридору направо. Хочешь, я что-нибудь принесу? Может, воды?

Я улыбнулась в ее сторону.

— Я просто хотела бы посидеть минутку, прежде чем говорить с кем-нибудь еще.

— Мне тебя проводить? — спросила Стефани.

— Нет, со мной все будет в порядке. Если спросят, пожалуйста, пусть доктор Олсен и Картрайт знают, что я скоро вернусь.

Зал была обставлен для разговоров с высокими столами. Подальше стояло несколько больших круглых столов со стульями. Вдоль одной стены располагался буфет, заставленный холодными блюдами и закусками, а на другой стороне комнаты располагался бар. Я могла бы сесть за один из столов в дальнем конце зала, но это выставило бы меня на показ.

Мгновение наедине в дамской комнате казалось лучшей идеей.

Когда я кивала людям, мимо которых проходила, мне в голову пришла идея. Может, я смогу спрятаться в другом зале до конца ночи. Это была хорошая мысль, но она не сработала бы, и это было бы несправедливо по отношению к Рассу.

Я начала обходить людей, приближаясь к двери. Пока я это делала, не могла не искать мужчину из прошлого. Я не была уверена, почему искала; однако, основываясь на скорости, с которой мой пульс стучал по венам, я хотела получить еще одно визуальное подтверждение. Что я буду делать, если найду его? Подойду и поговорю с ним — спрошу, кто он?

Я в этом сомневалась.

Я подозревала, что если мы окажемся лицом к лицу, то слова, которые я хотела сказать, прозвучат не легче, чем на сцене. Может, я просто хотела узнать его местонахождение — место, которого следует избегать.

— Доктор Карлсон.

— Доктор Карлсон?

Мое имя раздавалось со всех сторон, но я продолжала кивать, пробираясь сквозь толпу ближе к дверному проему. Оказавшись там, я толкнула большую дверь и вышла из банкетного зала.

Как только за мной закрылась дверь, меня охватило успокаивающее чувство. К моему облегчению, в этой части конференц-центра не было никаких других мероприятий. В дальнем конце коридора собралась группа людей. Но, к счастью, мой путь был свободен, ни одной живой души между мной и дамской комнатой.

С каждым шагом я впитывала тишину нового окружения. Температура здесь была градусов на десять прохладнее, а уровень шума на много децибел ниже, чем в банкетном зале. После речи доктора Олсена комната ожила, загудела разговорами. Мои шаги стали ровнее, когда я приблизилась к туалету. Сможет ли дамская комната обеспечить мне кратковременную изоляцию, о которой я мечтаю?

Я остановилась у входа в холл и потянула за ручку двери в неиспользуемый банкетный зал, освещенный только вывеской «выход». Я осмотрела пустую комнату. Она была подготовлена для предстоящего события, на столах в центре стояли живые цветы. Рядом с дверью на мольберте располагалась большая цветочная композиция. Даже при тусклом освещении я могла прочитать имена жениха и невесты.

— Поздравляю, мистер и миссис Миллер, — прошептала я.

Поскольку был вечер пятницы, я могла предположить, что свадьба состоится завтра.

Я глубоко вздохнула.

Да, это даст мне момент столь необходимого уединения.

Я осторожно, чтобы не испортить обстановку, выдвинула стул из — за одного из первых столиков. В воздухе витал аромат гардений и жасмина, сладкий, но не приторный. Сделав еще один глубокий вдох, я медленно выдохнула. Еще несколько раз, и внутреннее кровообращение вернулось к своему нормальному ритму. Вздохнув, я закрыла глаза.

Если бы я могла загадать желание, и оно исполнилось, я бы больше не была в конференц-центре, одетая как свинья для ярмарки. Нет, я была бы дома, на своем собственном диване, с музыкой и книгой, возможно, даже с бокалом вина. Эта мысль заставила меня улыбнуться.

«Еще несколько часов, и ты будешь там», — мысленно успокоила я себя.

С закрытыми глазами мои мысли вернулись к тому месту, где они были с тех пор, как я впервые увидела его — к мужчине в банкетном зале. Хотя я наблюдала, как он пробирается сквозь толпу, я не смогла заметить его после приветствия доктора Олсена. Я вспомнила, что он сказал, когда перебил мистера Синклера. Таинственный мужчина сказал, что предложит сделку по финансированию наших исследований. Конечно, он не понимал, какой объем финансирования мы ищем.

Было что-то еще, что-то в его взгляде.

Я вздрогнула, когда характерный щелчок запирающего механизма эхом разнесся по пустому залу, запах распустившихся цветов смешался с мужским одеколоном, насыщенным березовыми и черносмородиновыми нотками.

Сделав глубокий вдох, я открыла глаза и резко повернулась к двери. В тусклом свете стоял человек, о котором я думала. Таинственный мужчина из банкетного зала. Мой разум не мог осмыслить, не мог сложить кусочки воедино.

— Я могу вам помочь? — спросила я. Зачем я вошла в пустую комнату?

Мой взгляд обшарил его. Дверь за ним в коридор была закрыта, как и прежде. Была ли она заперта?

Встав, я старалась выглядеть уверенной, как будто этот человек меня не заинтриговал.

Вместо ответа он сделал еще один шаг в мою сторону.

Мой пульс подскочил на ступеньку, пока он продолжал молча смотреть на меня.

— Что вы хотите?

С каждым его шагом вперед я обнаруживала, что отступаю. Конечно, это не кричало об уверенности, но держало его на расстоянии. Так было до тех пор, пока мои плечи не уперлись в боковую стену.

Паника начала захватывать мой желудок, разливаясь по венам. В этом человеке было что-то тревожное. Он едва моргнул, не сводя с меня пристального взгляда. Я опустила глаза, проследив за его ноазами и внезапно смутившись платья и того, как вырез подчеркивал мою грудь. Где мой лабораторный халат, когда он так нужен?

— Сэр, я полагаю, эта комната не предназначена для нашего мероприятия. Мы должны уйти, — все это время я продолжала сканировать его с головы до ног.

Он был даже выше, чем казался издалека.

Его присутствие было обширным, подавляло всё даже в этой пустой комнате.

Хотя я и хотела казаться спокойной, моя физиологическая реакция на его присутствие была непроизвольной. Поверхностное дыхание, дрожь, сжатые в кулаки руки и учащенный пульс, я была клиническим примером «дерись или беги».

Если бы у меня был выбор, я бы выбрала бегство.

Я двинулась вдоль стены, мои высокие каблуки скользили, когда я пробиралась к двери.

Остановившись рядом с подносом на подставке с кофейными чашками, я поняла, что вариантов у меня не много.

Бегство нереально, этот человек выше меня на голову.

Осталось бороться.

Нет.

Никакого выхода не было. Он был слишком большим. Физически у меня нет шансов.

Перцовый баллончик.

Да, он был у меня в сумочке.

Мой взгляд метнулся к стулу, на котором я сидела. Дерьмо.

У меня не было сумки.

Расправив плечи, я встретила его пристальный взгляд.

— Ни один из нас не должен быть здесь, — сказала я, собрав все силы, на которые была способна.

Он стоял неподвижно, будто мои слова не имели никакого значения. Судя по его реакции или, лучше сказать, отсутствию таковой, я не была уверена, что он меня услышал. Я говорила вслух? Он слышал? Он что, оглох?

Нет. Он отвечал на вопросы Дэмиена. Он мог слышать.

Не говоря ни слова, таинственный мужчина сделал шаг вперед, потом еще один. Его дорогие мокасины бесшумно скользили по мраморному полу, едва касаясь поверхности. С каждым шагом он увеличивался, казался больше, чем секунду назад.

Выше.

Шире.

Если бы мое зрение имело фокус камеры, этот человек сейчас заполнил бы весь объектив.

Сглотнув, я отказалась отвести взгляд, продолжая нашу молчаливую битву воли. Я вздернула подбородок, не желая съеживаться от страха. Его одеколон завладел моими чувствами так же, как и его присутствие. Сила и контроль исходили от него так, как я никогда раньше не испытывала.

Большую часть своей взрослой жизни я провела в академических кругах. Там были мужчины и женщины с впечатляющей квалификацией, она управляли кафедрами и целыми университетами, и все же их присутствие бледнело по сравнению с этим человеком.

Мы продолжали смотреть друг на друга, и я почувствовала в нем что-то до боли знакомое, хотя и понимала, что это невозможно.

— Кто вы и почему здесь?

Может, если я повторю вопросы, он ответит.

Он остановился на расстоянии вытянутой руки.

Возможно, это неверное толкование; однако пространство, которое он мне предоставил, придало мне немного уверенности. Я подняла лицо повыше.

— Если вы подойдете ближе, я закричу.

Уголок его губ слегка приподнялся.

— Доктор Карлсон… — Его глубокий голос прогремел во мне, как гром в пасмурный день: — …если бы я хотел причинить вам вред, вы бы не стояли здесь.

— Тогда что вы хотите?

Он покачал головой, бессовестно глядя на мою грудь и обратно в глаза.

— То, чего не должен.

От его ответа покалывало кожу. И все же мне удалось сказать:

— Вам не следует здесь находиться.

В моем сознании было много возможностей его желаний, очевидно, я думала, что констатация очевидного была важна.

— И вам не следует. Это небезопасно.

— Я просто… — я начала объяснять и остановилась. — Ладно. Подвиньтесь, и я уйду.

— Ваша формула, — сказал он.

— А что с ней?

— Я хочу ее. Мой работодатель хочет ее.

— Финансовое спонсорство следует обсудить с доктором Олсеном.

Он покачал головой. Сухожилия на его шее напряглись, когда он заговорил.

— Вы меня неправильно поняли, доктор Карлсон. Мой работодатель не хочет финансировать ваши дальнейшие исследования. Мой работодатель хочет финансировать прекращение исследований. Эта же организация готова пойти на многое, чтобы получить все права на вашу формулу, какая она есть сегодня, и гарантировать, что дальнейшие государственные или частные исследования прекратятся. Я бы посоветовал вам согласиться на сделку. Вы закончите с этим маленьким проектом и станете богатой женщиной, способной работать над другим проектом или, возможно, никогда в жизни не работать. Выбор за вами.

— Что?

Я пыталась следить за его словами, но они не имели смысла.

— Нет, это невозможно.

— Это лучше, чем альтернатива, доктор. Примите предложение. Что бы вы ни решили, исследование окончено.

— Это еще не конец. Мы слишком близко. Вы не знаете, о чем говорите.

— Вы снова ошибаетесь. Мой работодатель знает все о вашей формуле и потенциале соединения, а также о более сомнительном использовании. Думайте об этом как о предложении, от которого не можете отказаться.

— Доктора Картрайт и Олсен…

— Могут и не узнать об этом предложении — ради их же безопасности.

— Это просто смешно. — Я указала на дверь. — Там целая комната людей, которые знают, что мы делаем. Это не может просто исчезнуть.

— Какова ваша цена, доктор Карлсон? Сколько?

Его зеленые глаза изучали меня с головы до ног.

— Я не продаюсь.

На этот раз обе стороны его губ поползли вверх.

— Очень жаль. Если бы вы были на аукционе, я бы удвоил самое высокое предложение.

— Что?

— У каждого есть цена, доктор, а это значит, что каждый продается, — его губы на секунду сжались, и он продолжил. — Сейчас мы говорим о вашей работе. Если предложение включает вас, мне, возможно, придется присоединиться к торгам.

Я не знала, должна ли быть потрясена его намеком или польщена. В любом случае, его слова подействовали на меня так, как я не предполагала.

Когда он полез в карман пиджака, я ахнула и прижалась к стене, подозревая, что он тянется за пистолетом или чем-то столь же гнусным. Вместо этого он достал визитную карточку и протянул ее мне.

Я с опаской протянула руку и схватила карточку.

Поверхность была черной, а на лицевой стороне были тисненые золотой фольгой буквы. На самом деле это была не надпись. Там не было слов, только десятизначное число. Я перевернула карточку. Задняя сторона тоже была черной.

— Этот номер нельзя отследить, — сказал он, — Так что даже не пытайтесь. Я буду ждать звонка в течение недели с ценой. Подумайте об этом. Подумайте о своих родителях в Айове, о сестре и племяннице в Иллинойсе. Что вы могли бы сделать для них с неисчислимой суммой денег?

— Нет, в этом нет никакого смысла. Я не владею формулой. Она принадлежит университету.

— Вы знаете, что в ней. Никто не знает этого так хорошо, как вы.

— Но я не могу…

— Сегодня пятница. Одна неделя, доктор Карлсон. Никому не говорите. Я не могу нести ответственность за то, что может случиться, если вы это сделаете.

После своего последнего слова он повернулся к двери, показывая мне тот же вид, который я видела, когда он исчез в толпе ранее вечером.

— Подождите, — воскликнула я.

Он упомянул мою семью. Было ли его последнее заявление угрозой?

Когда он повернулся ко мне, я спросила:

— Откуда вы знаете о моей семье?

— Я знаю о тебе все, Лорел. Одна неделя.

Не говоря больше ни слова, он повернул большой замок на двери и, открыв ее, вышел в коридор. Какое-то мгновение я стояла, уставившись на номер на карточке. Код города местный. Должен быть способ узнать, чей этот номер.

Мне нужно больше информации. Сунув карточку в карман платья, я выбежала из пустого банкетного зала за ним. Я посмотрела в обе стороны. Коридор был пуст, если не считать одинокого служащего конференц-центра у дверей банкетного зала, заполненного людьми, ожидающими моего возвращения. Его голова была опущена, телефон в руке.

Подойдя к нему, я спросила:

— Простите?

— Да, мэм, — ответил молодой человек, отводя взгляд от экрана.

— В какую сторону пошел мужчина?

Он покачал головой.

— Я не видел мужчину.

Я подняла руку.

— Высокий, в темном костюме. Крупный, но не толстый, пугающий.

— Нет. Никого такого. Я бы запомнил его.

Глава 6

Лорел

Замедлившись, я притормозила перед тем, как выйти к людям, ведущей к собравшимся внутри. Что только что произошло?

Это была не настоящая жизнь. Таких встреч не бывает. Ведь так?

Может это был сон.

Или, может, я просто побывала в сцене какого-нибудь психологического триллера из параллельной вселенной. В таком случае мне хотелось переключить канал и забыть о случившемся. Бросить мои исследования?

Нет, черт побери, нет.

Не было цены, которая заставила бы меня сделать это. Это похоже на рекламу кредитной карты — продолжение наших исследований бесценно.

Я глубоко вздохнула, положив ладонь на большую ручку. Могла ли я двигаться вперед, как будто этой встречи не было?

У меня не было выбора. Там была комната, полная ожидающих меня людей.

Что, если я пойду прямо к Эрику Олсену или Рассу Картрайту и расскажу им, что произошло? Я не была уверена, что они мне поверят. Честно говоря, мне самой трудно в это поверить.

Я сунула руку в карман и провела пальцами по цифрам из золотой фольги на черной карточке. Вытащив ту, я снова уставилась на номер.

Визитка была реальной.

Цифры были реальными.

Это означало, что встреча тоже была реальной.

Сделав глубокий вдох, я потянула на себя большую дверь и сунула карточку обратно в карман. Интерьер банкетного зала был таким же, каким я его оставила недавно. Если что-то и изменилось, так это то, что уровень шума разговора увеличился. Оглядывая толпу, большинство из которых держали в руках стаканы, я приписывала вину за громкость алкоголю. По словам Эрика, это должно было не только развязать языки, но и кошельки.

В современном мире можно использовать простое приложение. Настоящие деньги не переходили из рук в руки. Оглядывая толпу, я вертела в руках черную карточку. Все мужчины выглядели одинаково в своих темных костюмах, но ни один из них не был тем, кого я искала. Тот, кого я искала, исчез.

— Доктор Карлсон, — сказал доктор Олсен, подходя ко мне.

Чувствуя, как внутри все переворачивается, я вытащила руку из кармана, оставив карточку на месте. Когда декан подошел ближе, я пришла к выводу. Я была разной, но хорошей актрисой — никогда.

Я не могла оставаться здесь. Мне нужно уехать и позвонить семье. Я ничего им не скажу, просто проверю, как они, скажу, что люблю их и чтобы они были осторожны.

Эрик Олсен стоял рядом, его голос был низким.

— Я рад тебя видеть. Я боялся, что ты попытаешься улизнуть пораньше. Пойдем со мной. Есть несколько инвесторов, которые хотели бы поговорить с тобой.

— Эрик, кое-что случилось. Я уже говорила тебе о своих сомнениях насчет сегодняшнего вечера. Мы и так уже сказали слишком много.

Он пренебрежительно покачал головой.

— Лорел, твоя работа выше их понимания. Они просто хотят участвовать в чем-то революционном. Мы оба знаем, что никто здесь не понимает фармакологии или физиологии того, что ты сделала. Просто успокой их, и они охотно пожертвуют свои средства.

— И что сказать?

— Все, что они хотят услышать.

Я посмотрела на доктора Олсена.

— Эрик, а что, если мы не сможем его усовершенствовать? Что, если мы в тупике?

Доктор Олсен сделал шаг назад; его тон стал приглушенным.

— Лорел, почему ты так говоришь? — Его взгляд скользнул вокруг нас. — И здесь? Что, если тебя подслушают?

— Отлично, — сказала я. — Я буду вести себя хорошо, но секретность есть секретность. Люди и так слишком много знают.

— Друзья, — низкий голос Дэмиена Синклер прервал наш разговор.

— Мистер Синклер, — приветствовал его доктор Олсен.

Приклеив на лицо улыбку, я повторила приветствие чуть менее восторженно, чем мой декан.

— Мистер Синклер.

Он протянул руку Эрику, прежде чем повернуться ко мне. Мистер Синклер держал меня крепко, пока не перевернул мою руку и не наклонился, чтобы провести губами по костяшкам моих пальцев. Мой и без того чувствительный желудок забурлил желчью, когда я отняла руку.

— Мистер Синклер, — повторила я.

— Сейчас, сейчас. Зовите меня Дэмиен. В конце концов, похоже, мы будем работать в одной команде. Мы должны лучше узнать друг друга. — Кончики его тонких губ приподнялись. — Ты не согласна, Лорел?

Высокорослый, светловолосый и синеглазый, я бы предположила, что многие женщины находят Дэмиена Синклера привлекательным. Я не одна из них. Его растущая улыбка напомнила мне мультяшного персонажа, который находит удовольствие в краже чужого Рождества.

— Так вот как это выглядит, мистер Синклер? — спросила я, намеренно не называя его по имени. — С этой точки зрения я не разделяю неизбежности, которую вы, кажется, предвидите.

— Это всего лишь вопрос времени. Подумайте о возможностях. Вы с Расселом присоединяетесь к нам в «Синклер Фармасьютикалз», а университет получит исключительные права на опубликованные исследования. Мы предоставим необходимые средства и поэтому получим патент. Вы можете продолжать свои исследования без ограничений со стороны института и наблюдательного совета. Вы знаете, что они будут бороться с вами зубами и когтями на более широких клинических испытаниях.

Как он узнал о небольших клинических испытаниях? Мы не разглашали эту информацию. Вместо того, чтобы подтвердить или опровергнуть, я ответила:

— Есть еще правила и стандарты, которые должны быть…

— Мистер Синклер, — прервал мое возражение доктор Олсен. — Университет уже поставил…

— Бросьте, — перебил Дэмиен Эрика, — если бы университет стоял за тобой и твоим любимым проектом, сегодняшнее шоу для финансовых спонсоров не состоялось бы.

Он потянулся к моей руке.

Мой взгляд переместился на его прикосновение и обратно к нему, я недовольно стрельнула в него взглядом. Должно быть, это сработало, потому что он убрал руку. Оставалось только надеяться, что кончики его пальцев обожжены.

— Лорел, я хотел бы поговорить с тобой и Рассом об этом подробнее. Мы готовы сделать вам обоим существенное предложение. — Он снова повернулся к Эрику. — Или мы можем пойти по пути финансирования значительной части, и вы останетесь при ограничениях университета. Независимо от решения, мы получим информацию, которую ищем, и, в конце концов, этот препарат получит название Синклер.

— Полагаю, разговор окончен, — сказал доктор Олсен. — Я как раз собирался проводить доктора Карлсон к другим потенциальным инвесторам. Видите ли, мистер Синклер, пока ничего не решено.

Когда мы отошли, я прошептала Эрику:

— Он упомянул расширенные клинические испытания. Откуда он мог узнать о незавершенных проектах и почему его пригласили? Они охотились за этой формулой с тех пор, как она стала теорией.

Проигнорировав мой первый вопрос, Эрик ответил на второй.

— Его не пригласили. Он попросил об одолжении Дина Оукса.

Дин Оукс, декан всего университета, был в конечном счете человеком, которому все подчинялись. Он также имел решающее слово в распределении бюджета. Нашим исследованиям требовалось время. Вполне логично, что он хотел, чтобы присутствовали самые крупные финансовые вкладчики. И тут мне пришла в голову еще одна мысль.

— Он пригласил кого-нибудь еще?

— Почему ты спрашиваешь?

Однако, прежде чем я успела ответить, началось знакомство с новой группой инвесторов. Был ли мой таинственный мужчина связан с деканом университета?

У меня было больше вопросов, чем ответов.

Глава 7

Лорел

Хотя мне отчаянно хотелось покинуть конференц-центр, я осталась, отвечая на вопросы и изо всех сил стараясь оставаться неопределенной. Все это время мои мысли были заняты одним и тем же, от предложения, сделанного этим человеком наедине, до предложения Дэмиена Синклера. Они оба, казалось, знали о нашей работе больше, чем следовало, больше, чем было допустимо.

Много раз я подумывала рассказать Эрику или Рассу об этой нелепой встрече. Часть меня надеялась, что, если я поделюсь с ними этим, они откажутся. Я хотела, чтобы оба моих коллеги сказали мне, что это надуманно. На самом деле я искала утешения, которого не чувствовала.

Каждый раз, когда я думала об этом, предупреждение мужчины возвращалось. Он сказал, что если я расскажу кому-нибудь из них, то подвергну их опасности. Зачем он пришел ко мне? Почему не к Рассу? Или все-таки он подходил к нему? Неужели он сделал предложение нам обоим?

Из-за секретности нашей формулы ни Расс, ни я, ни лаборатория не имели полных файлов. Каждый из нас хранил часть данных. Только когда мы были вместе, у нас было полное исследование. Из-за этой системы, если я передам свою информацию этому мужчине, его работодателю будет недостаточно дублировать ее.

А потом, по дороге домой, меня осенило.

Костяшки пальцев побелели, когда я крепче сжала руль и двинулась по ночным улицам. Мои мысли были заняты не тем маршрутом, по которому я ездила каждый день. Они сосредоточились на том, что кто-то хочет остановить наши исследования.

Ему не нужны были все данные, чтобы остановить исследования.

Все, что потребовалось, это одна половина, моя.

Если я откажусь от исследования, этого будет достаточно, чтобы все резко остановилось.

Именно это, по его словам, и было целью его работодателя.

Если моя часть пропадет, Рассу придется вернуться к началу. Почему они хотели остановить нас?

Я продолжала двигаться по сверкающим улицам, мириады мыслей кружились в голове. Высокие уличные фонари отбрасывали круги света, привлекая внимание к падающим осадкам. В Индиане стояла весна, и Мать Природа никак не могла решить, хочет она снега, града или дождя. Осадки, теперь усеивающие лобовое стекло, представляли собой смутную комбинацию всего вышеперечисленного и таяли при соприкосновении, придавая миру глянцевый блеск.

Эти дорожные условия могли застать водителя врасплох. Ложное чувство безопасности убаюкивало, можно предположить, что это дождь, но дорога скользкая и можно внезапно потерять сцепление.

Небо потемнело, когда я покинула главные улицы и приблизилась к своему району. Фонари на крыльце освещали дорожку, но высокие столбы исчезли, сменившись столетними деревьями, готовыми распустить новые листья. Голые ветви создавали навес над улицей, когда я въехала на подъездную дорожку и припарковалась рядом с домом.

Подул холодный ветерок.

Закутавшись в пальто, я открыла дверцу машины, когда вокруг меня завыли звуки дождя и ветра. Мои высокие каблуки не были предназначены для гололедицы. К счастью, подъездная дорожка была скорее мокрой, чем скользкой. Длинная юбка платья быстро покрылась каплями влаги, когда ветер закрутил ее вокруг моих ног, и я поспешно направилась к боковой двери дома, к счастью, прикрытой небольшим навесом.

Дрожа, я посмотрела на темные окна. Я не подумала оставить свет включенным перед уходом. Я была слишком обеспокоена тем, как пройдет ночь.

Я понятия не имела, не могла предсказать, что на самом деле произошло. Бух.

Я ахнула, пульс подскочил, ключи в руке звякнули, и вторая дверь отлетела назад к дому. Вздрогнув, я потянулась к стеклянной двери, чуть не уронив ключи на бетонную ступеньку. Бух.

— Успокойся, — сказала я себе.

Повторяющийся звук был знакомым явлением почти все дни и ночи, когда дул ветер. Это была задняя калитка миссис Бисон, та самая, которую соседка часто забывала запирать. Я задумалась о том, чтобы выйти на задний двор и запереть ту, как делала много раз. Однако, глядя на темные дворы и продолжающийся дождь, я решила оставить все как есть.

Что же касается моей второй двери, то она нуждалась в ремонте — один из многих пунктов в моем вездесущем списке дел. Вот что бывает, когда имеешь дом столетней давности.

Я вошла в дом через дверь на кухню. Отремонтированная предыдущими владельцами, она была небольшая, но современная, с приборами из нержавеющей стали и столешницами с твердой поверхностью. С щелчком выключателя света мой мир стал виден. Проверив наружную дверь, я закрыла и заперла большую деревянную дверь. Дрожа, сняла пальто и осмотрела порванное платье.

Я не планировала надевать его снова, и, судя по всему, это было хорошо. Моя прическа была испорчена, пряди больше не завивались локонами. Нет, с них капало. Сняв туфли, я вздохнула с облегчением и понесла их в спальню. Каждый шаг вызывал скрип старых половиц, ветер продолжал дребезжать оконными стеклами.

Дойдя до деревянной лестницы, я передумала и поставила туфли на вторую ступеньку, вместо того чтобы подняться в свою комнату. Хотя мне не терпелось вылезти из мокрого платья и расчесать волосы, у меня были дела поважнее.

Вернувшись на кухню, я нашла сумочку и достала телефон. Мое отражение в старых французских дверях, которые вели во внутренний дворик, было далеко от женщины на собрании. Тем не менее это необходимо было сделать. Сделав то, о чем я думала с момента таинственной встречи, я прошла в гостиную и устроилась на диване.

Бросив быстрый взгляд на часы, я поняла, что уже больше одиннадцати. Это здесь, но это также означало, что было на час меньше в Айове и Иллинойсе. Порывшись в контактах, я нашла номер родителей и первым делом позвонила им.

Мама ответила.

— Привет, мам. Это Лорел.

— Лорел, все в порядке? Не похоже на тебя звонить так поздно.

— Я тебя разбудила?

— Конечно, нет. Ты же знаешь, мы любим смотреть новости перед сном.

Я покачала головой. В наши дни большинство людей получают новости из приложений на телефоне. Только не мои родители. Они преданные зрители утренних, вечерних и ночных новостных программ и все еще подписаны на местную газету.

Какими бы старомодными они ни были, было приятно слышать мамин голос, знать, что она в безопасности.

После познавательного разговора о растениях, которые она выращивала в своей теплице, я спросила:

— Эй, ты в последнее время разговаривала с Элли?

Элли была моей сестрой, на два года старше меня, и мы были близки.

— Кажется, прошла неделя, — ответила она.

— Как дела у Хейли?

Он упомянул моих родителей, сестру и племянницу. Хейли была моей пятилетней племянницей.

— Она репетировала для весеннего концерта в своей школе. Элли сказала, что она постоянно поет, даже во сне.

Это заставило меня улыбнуться.

— Ладно, лучше я тебя отпущу.

— Подожди, с тобой хочет поговорить отец.

— Привет, дорогая, — раздался в трубке голос отца, прежде чем я успела согласиться.

— Привет, папочка.

— Ты закрепила сетку на боковой двери?

Я покачала головой.

— Нет, папа. Я была занята на работе.

— А как насчет твоего приятеля?

— Расс — мой друг, папа. Он тоже занят на работе.

— Ну, я так и думал. Тебе нужно починить его до того, как начнутся весенние штормы. В противном случае ветер действительно может…

Словно по команде режиссера, сетчатая дверь, та, которую я заперла, с грохотом ударилась о стену дома. Нужно усилить защелку.

— Обязательно, папа, — сказала я с усмешкой. Я бы не стала делать это в ближайшее время, но если ему станет легче, я скажу. — Эй, пап?

— Да.

— Вы с мамой держитесь в безопасности. Убедитесь, что двери заперты.

— Ты же знаешь, что здесь, в деревне, ничего не происходит. Почти десять лет мы запираем двери только тогда, когда уезжаем из города.

Я знала, что это так. Если таинственный мужчина знает обо мне все, может ли он знать и это?

— Пожалуйста, папа?

— Конечно, милая. Мы так и сделаем.

Когда мы прощались, я подумала, было ли его обещание запереть двери таким же искренним, как мое обещание починить мою дверь.

Если это было так, то ремонт только что переместился наверх в моем списке дел.

Дверь снова захлопнулась.

Вернувшись на кухню, я остановилась у деревянной двери. Как открылась вторая дверь? Задвижка была плохая или кто-то открыл дверь?

Моя кожа потеплела и покрылась мурашками, я выглянула в ближайшее окно.

Темнота создавала зеркало, скрывая вид снаружи.

Теперь я слышала не только звук открываемой двери, но и дребезжание старой дверной ручки.

Я отошла от окна, сердцебиение ускорилось. Открыв сумочку, все еще лежавшую на кухонном столе, я достала маленький перцовый баллончик.

Теперь, наряду с грохотом, раздался стук в деревянную дверь.

— Кто там? — громко спросила я.

— Лорел, это я. У тебя горит свет. Впусти меня.

Глава 8

Лорел

Я глубоко вздохнула, заставив руки перестать дрожать, бросила перцовый баллончик на кухонный стол и отперла дверь. Страх, возникший несколько секунд назад, испарился, сменившись облегчением, когда я потянула дверь внутрь и жестом пригласила Расса войти.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Я беспокоился о тебе.

Запах одеколона, смешанный с виски, висел вокруг него, как облако. На мгновение мне вспомнился одеколон безымянного, более богатый и мужественный, чем тот, которым пользовался Расс. Перестань думать о нем.

Слова Расса дошли до меня. Он волновался? Он знает о моей встрече?

— Увидимся в понедельник. Кроме того, мы оба выпили. Ты должен быть дома, а не ездить по мокрым улицам.

Стряхнув дождь и проигнорировав мое завуалированное предложение уйти, Расс повесил мокрое пальто на спинку еще одного кухонного стула.

— Вторую дверь нужно починить. Проклятый ветер вырвал ее прямо из моих рук.

— Ага, — сказала я со смешком. — Мой отец считает, что я должна попросить тебя об этом.

— Я бы помог, Лорел. Я бы сделал больше.

Я вдохнула.

— Знаю, Расс. И я благодарю тебя. Я могу поставить новый замок. Модель устарела, вот в чем проблема.

— Да, теперь таких не так уж много.

Он потянулся к непослушной пряди моих волос и взял ее между пальцами, грустная улыбка появилась на его губах.

— Разве это не здорово?

— Что?

— Успеть.

Наши с Рассом отношения были больше, чем просто работа, и значительно меньше, чем любовная связь. Если бы я классифицировала наши отношения, то назвала бы их удобными и в целом взаимовыгодными.

Часы, проведенные вместе изо дня в день, создавали близость. Сложные разговоры с бесконечным обсуждением теорий и гипотез часто продолжались до ночи. Сроки и отчеты постоянно маячили вездесущими дедлайнами. На самом деле, наша связь была скорее рациональной, чем эмоциональной. Физическое влечение было просто побочным продуктом всего вышеперечисленного.

На протяжении многих лет мы с Рассом находили утешение в нашем сходстве, а также удовольствие в кратком перерыве от чрезмерного размышления и физиологическом облегчении, которое могло последовать за нашими связями. Был ли Расс тем человеком, которого я представляла себе своей второй половинкой?

Нет, эта планка была поставлена слишком высоко, когда я была слишком молода. Исполнение фантазии, которая появилась в молодом, впечатлительном уме, было за пределами достижимого. На ум пришел взгляд зеленых глаз человека, имени которого я не знала.

Я поняла, что это было именно так. Его глаза напомнили мне… прекрати.

Это невозможно. У загадочного мужчины не было другого сходства.

Похожи, но не одинаковые. Тогда зачем соглашаться на Расса?

Я не раз задавала себе этот вопрос.

Ответ, пришедший на ум, заключался в том, что он просто был.

Он был реальным.

Он обладал сущностью за пределами мечтательных иллюзий, которые могло вызвать подсознание.

Я сделала шаг назад.

— Расс, уже поздно. Мне бы хотелось, чтобы ты сначала позвонил, прежде чем приезжать.

Вместо того чтобы принять мой более прямой намек, Расс прошмыгнул мимо меня в гостиную. Со вздохом он откинулся на спинку дивана, расстегнул пиджак, ослабил галстук и закинул нога на ногу. Когда он посмотрел на меня, на его лице застыло нечто среднее между беспокойством и желанием.

— Похоже, ты сегодня не в себе. Это из-за Дэмиена?

Пока он ждал ответа, меня охватил новый озноб. Я не была уверена, было это из — за вопроса Расса или из-за моего мокрого платья. Покачав головой, я сделала то, что делала большую часть ночи, и заговорила неопределенными общими фразами.

— На таких сборищах мне не по себе.

— Я знаю. Казалось, что в этот раз сильнее.

Если я не могу закончить этот разговор, то, по крайней мере, могу его отложить.

— Дай мне секунду, пожалуйста. Мне нужно снять мокрое платье и надеть что-нибудь…

— Более удобное. — Он многозначительно на меня посмотрел, с долей иронии, когда попытался закончить мою фразу. — Мне нравится, как это звучит.

Я не ответила. Вместо этого я отвернулась и босиком пошла к лестнице. Ступив на первую ступеньку, я наклонилась и подняла туфли, те, что поставила туда раньше. Когда я выпрямилась, тепло тела Расса было позади меня, и его руки начали обнимать мою талию. Сделав еще один шаг и оказавшись вне его досягаемости, я повернулась к нему лицом.

Его глаза остекленели, когда он посмотрел на меня снизу.

— Лорел, я знаю, ты не любишь таких случаев, как сегодня. Это не значит, что ты не сбила их с ног… — он провел ладонью по моей руке. — …ты совершенно потрясающая в этом платье и быстро находишь ответы и объяснения.

— Расс…

— Я с удовольствием помогу тебе переодеться во что-нибудь более удобное или… — Он потянулся к выбившейся пряди моих волос. — … может быть, принять теплый душ после того, как мы побывали под ледяным дождем.

Я покачала головой. Хотя мне нравилась идея не быть одной, я была не в настроении для того, что он предлагал. Мой разум был полон слишком противоречивых мыслей, большинство из них возвращались к мужчине, тому, кто напал на меня из засады, и тому, о ком я не могла перестать думать.

— Не сегодня. Я устала.

Его грудь приподнималась при вдохе и опадала при выдохе. Запах виски усиливался.

— Сколько ты сегодня выпил? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Я не считал.

— Послушай, я не хочу, чтобы ты ехал домой. Ты можешь остаться здесь. Я постелю тебе на диване.

Расс склонил голову набок и стиснул зубы.

— Лорел, я хотел поговорить с тобой о «Синклер Фармасьютикалз» где-нибудь без ушей.

— Значит… не на работе.

— Мы можем поговорить здесь, но лежа на подушке будет лучше.

Было много ночей, когда мы выбирали этот вариант, продолжая наши рабочие разговоры, пока мы не сдавались и не поддавались сну.

— Не о чем говорить, — сказала я. — Это не наше решение. Примет ли он их деньги, решать Эрику.

— Неужели? — спросил Расс. — Эрик сказал мне, что Дэмиена пригласил Дин Оукс.

— Да, он сказал мне то же самое.

Расс сошел на пол и повернулся.

— Мы слишком усердно работали, чтобы они могли забрать себе эту ответственность. — Его глаза расширились. — У Дэмиена было еще одно предложение — нанять нас, перенести исследования в «Синклер».

— Я не продаюсь.

Мне показалось несколько ироничным, что я повторила одно и то же предложение дважды за одну ночь. Когда Расс просто посмотрел на меня, я спросила:

— У тебя есть конкретика? Он дал точные цифры?

— Черт возьми, нет, — сказал он. — Я сказал Дэмиену, чтобы он засунул свое предложение себе в задницу. Нам это не интересно.

— Ты бы мог..? — Я зажала верхнюю губу зубами. — Я имею в виду…есть ли цена, которая заставит тебя продасться?

— Синклеру?

Я пожала плечами.

— Кому угодно.

— А есть ли цена, за которую ты готова продасться?

— Не думаю. Как ты сказал, мы слишком много и долго работали. Потенциал этого препарата огромный. Я хочу быть рядом, чтобы увидеть, как это осуществится.

Он кивнул.

— Тогда мы на одной волне. В понедельник мы скажем Эрику, что голосуем против.

— Дэмиен фактически предложил мне работу в присутствии Эрика, — сказала я. — Думаю, мы должны дать понять Эрику и Дэмиену, что ни у кого из нас нет намерений покидать корабль, — продолжила я, думая вслух, — я имею в виду, уверена, что Эрик беспокоится. Он знает, что университет не может предложить нам столько денег, сколько предложил бы Синклер.

— Согласен. Мы скажем ему, где находимся, и пусть он разбирается с доктором Оуксом.

Расс потянулся к моей руке, той, что лежала на перилах.

— Увидимся в понедельник.

— Тебе не обязательно уходить.

— Обязательно, потому что если я останусь здесь, то не буду спать на диване.

— Спокойной ночи, Расс. Веди машину осторожно.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Расс?

— Да, Лорел.

— Напиши мне, когда доберешься до дома, пожалуйста.

Я не хотела спать с ним, но хотела быть уверенной, что он в безопасности. Мое предложение насчет дивана было вполне реальным. Да, наверху была свободная комната, но я его знала. Я знала себя. Дистанция была лучшим способом оставаться верной своему решению.

Его губы скривились в грустной улыбке.

— Конечно, напишу.

С минуту мы стояли молча.

Расс склонил голову набок.

— У нас все хорошо. Это… — Он указал жестом между нами. — …мы договорились, что это не помешает нашей работе.

— Правильно. У нас все хорошо.

Мы согласились на это. Это была основа, которую мы заложили для наших неклассифицируемых отношений. При любых обстоятельствах наши исследования были на первом месте — всегда и навсегда.

— Я могу выйти сам, — сказал он.

Я поставила туфли обратно на ступеньку.

— Я закрою за тобой дверь.

— Нет нужды. У меня есть ключ.

Напоминание о том, что у него есть ключ от моего дома, а у меня — от его, вызвало у меня укол вины за то, что я отказалась от его предложения.

— Ладно. Пожалуйста, не забудь запереть вторую дверь.

Он снова кивнул, подняв руку в низком взмахе.

— До понедельника, доктор Карлсон.

— Да понедельника, доктор Картрайт.

Я не последовала за ним. Я подождала, пока не услышала, как захлопнулась дверь. Как только это произошло, я вернулась на кухню и дважды проверила замок на деревянной двери. Он запер ее снаружи. Изнутри был еще один засов. С поворотом моего запястья тот был тоже надежно закрыт.

Глава 9

Лорел

Дезориентация, которая встретила меня после пробуждения, заставила мой разум пошатнуться. Когда прошлой ночью после ухода Расса сон не шел, я приняла снотворное. Такое я делала редко. Однако, как исследователь фармацевтики, я знала о преимуществах лекарств, а также об их недостатках.

Прошлой ночью мой разум и тело нуждались в отдыхе. Чтобы отключить катушку в моей голове, прокручивающую встречу с таинственным мужчиной, разговор с Дэмиеном и даже позднюю попытку Расса соблазнить меня, мне нужна была помощь.

Результат не был мгновенным. Я ворочалась с боку на бок, пока действие препарата не успокоило мои мысли, позволив мне уснуть. Однако даже во сне мои мысли терялись в мире вечных сцен. Отключившись от реальности, мое бессознательное наполнилось снами, не имеющими никакой последовательности во времени или пространстве. Воздух вокруг был горячим и тяжелым, покрывая кожу испариной, несмотря на постоянный гул кондиционера. Отфильтрованный воздух лишь распространял тепло и уменьшал эхо взрывчатых веществ на расстоянии.

Я снова училась в аспирантуре.

Не совсем. Я вернулась в неизвестное место, выполняя дипломную клиническую работу для независимого источника. Несмотря на трудности, отбор был высоким. После долгого процесса меня приняли. Было объявлено, что, если меня выберут, я буду посвящена в очень деликатное задание. Пачки контрактов, обещающих неразглашение, были представлены мне и другим выбранным аспирантам.

Несмотря на все это, мы были уверены, что наше назначение было честью — чем-то, что могло улучшить наши биографические данные. Шесть недель в чужой стране, выполнение наших обязанностей, приведет к значительному опыту, который будет учитываться в наших клинических требованиях. Возможность было трудно упустить.

Хотя нам никогда не сообщали конкретных подробностей, проводимое исследование было для лекарства — состава — подобного тому, над которым мы с Рассом работали сейчас, — подавителя памяти. Нам сказали, что мы помогаем в клинических испытаниях, которые были одобрены. По соображениям безопасности они проводились за пределами США.

Нам ни разу не сказали, где мы находимся.

В то время я была молода, наивна и достаточно благоговела перед работой, чтобы принять их объяснения за чистую монету.

В мои обязанности входило вычисление цифр и проверка выводов с бесконечными часами, потраченных на документирование ссылок на источники. Другими словами, мне поручили черновую работу. И все же я была частью чего — то большего, чего — то великого.

Моя роль была за пределами реального действия. Проводились клинические испытания. Я видела данные, но не небольшую группу участников. Практическое применение находилось в зоне, ограниченной для людей с более высоким уровнем допуска.

Во сне я обнаружила, что блуждаю по бетонным коридорам этого учреждения. Стальные двери закрылись, замки отозвались эхом. Я потянулась к бетону, желая поглотить прохладу внутри цементных блоков. Над моей головой был вездесущий ветерок кондиционера, который едва смягчал жару, висящую в воздухе. Бесконечный лабиринт. Я заблудилась, блуждая за пределами своего уровня допуска, сворачивая за угол и проскальзывая в открытые двери. Коридор сузился, с каждой стороны были заперты двери. Маленькое укрепленное окно позволяло заглянуть в комнату. Там был участник, он лежал на кровати.

Он или она был покрыт бинтами — живая мумия. Меня охватила паника. Страх быть пойманной. Я не должна быть там, где была. Однако любопытство было ключом к успеху. Зачем нужны бинты для психотропного препарата? Я потянулась к дверной ручке, чтобы войти. Она была заперта. Почему участник оказался в запертой комнате? Должно быть, было слышно, как я дергаю ручку.

Взгляд участника переместился к окну, глядя на меня из маленьких отверстий в белых бинтах. Хотя и скрытый, напряженный взгляд заставил меня отшатнуться. Задыхаясь, я отвернулась от окна и побежала…

Я резко проснулась, сцена в голове показалась мне такой же реальной, какой был тот мир тем летом почти семь лет назад. Пот приклеил мою ночную рубашку к коже, я откинула одеяло и уставилась в потолок, позволяя пульсу замедлиться, а коже остыть.

Хотя сон казался реальным, это было не так. Этой сцены не было.

На самом деле работа прекратилась. В один прекрасный день все изменилось.

Исследования внезапно остановились.

После почти четырех недель за границей наше шестинедельное задание закончилось — нас вызвали домой.

Под покровом ночи всех аспирантов перевезли на вертолете к ожидавшему их самолету. Через двадцать четыре часа мы вернулись в Штаты, не получив никаких объяснений.

Обещанные клинические часы прошли, но наша работа осталась незавершенной. И из-за засекреченного характера, информация, которую мы узнали, не могла быть использована в нашей диссертации или процитирована в нашей биографической справке, несмотря на предыдущие заверения.

Позже я просмотрела реферируемые журналы и онлайн-публикации в поисках опубликованных результатов этого исследования. Я подумала, что, возможно, некоторые данные могут помочь в наших текущих исследованиях.

Как будто мой выпускной опыт был просто сном.

Даже сейчас никаких свидетельств испытаний, исследований или даже объекта, где мы жили и работали, не существовало.

Я уже много лет не думала о той ситуации.

Теперь, когда я проснулась, в мои мысли вошел человек без имени. Не было никакой возможности, что он был связан с этой сценой, но тогда почему мне приснился этот сон? Неужели мое подсознание знает больше, чем сознание?

Может, если бы я знала его имя, он бы не выделялся.

Как будто одно имя могло стереть его присутствие и ауру, тон его речи или его расчетливый контроль. Не то чтобы имя могло уменьшить тревогу по поводу его предложения — угрозы. Мой желудок скрутило, когда я подумала о нашем исследовании.

Я не могу остановить его.

Не хочу.

Сны состояли из образов прошлого, а также из тех, которые создавал разум. Они были выдумкой.

Включив свет, я потянулась за черной карточкой, лежащей теперь на прикроватной тумбочке. Этот человек не был сном. Он был настоящим.

Я видела его, чувствовала жар его взгляда и вдыхала декадентский запах его одеколона.

Единственным логическим объяснением, связывающим прошлое с настоящим, было предложение или угроза этого человека, которое могло положить конец нашим исследованиям.

Все, что я знала наверняка, это то, что человек сказал мне позвонить ему с ценой, покупающие мои данные, ценой, которой не существовало.

Не то чтобы я не мечтала о богатстве. Разве не все об этом мечтают?

Дело в том, что эти фантазии не приносили мне того чувства удовлетворения, которое приходит с открытиями. Университет хорошо платил нам за работу. Я никогда не разбогатею. Мне было удобно. Если бы я хотела богатства, то, приняв предложение Синклера, добилась бы этого, не прекращая наших исследований.

То, что мы делали, не было связано с деньгами. Речь шла о потенциальной помощи людям, о создании для жертв возможности выйти за пределы травмирующих воспоминаний. Возможности были намного больше, чем ПТСР, связанное с войной. Обычные люди страдали от травмирующих воспоминаний. Многие пытались пробиться, но разум не позволял. Мы могли бы помочь…

Жертвы автомобильных аварий, слишком боящиеся водить машину

Жертвы жестокого обращения, не уверенные, кому можно доверять.

Жертвы ограблений, боящиеся снова ходить по магазинам.

Действительно, список травмирующих инцидентов, которые влияли на жизнь людей, был бесконечен. Все разные, и все же мы находили связь. Воспоминания могут быть вызваны множеством стимулов.

Мы надеялись, что созданный нами препарат изолирует эти специфические воспоминания, а не отнимет их, и, будучи изолированными, подавит психические и психологические реакции организма, блокируя способность мозга выделять кортизол и норадреналин вместе с другими нейрохимическими реакциями на травматические воспоминания.

Наша цель не состояла в том, чтобы избавиться от страха.

Страх очень важен.

Он удержал людей в безопасности. Неприятное чувство, которое не позволяло войти в темный переулок ночью или держало кого-то подальше от опасного выступа, было важно поддерживать.

Нашей целью был иррациональный страх, вызванный воспоминаниями.

Пронзительный звонок телефона прорезал тихий утренний воздух.

Потянувшись за ним, я прочитала на экране.

«Доктор Эрик Олсен».

Сделав глубокий вдох, я ответила:

— Привет, Эрик.

— Лорел, я знаю, что вчера мы все были в конференц-центре до позднего вечера, а сегодня суббота…

— Да, суббота, — сказала я, зная, что это еще не все.

— Не могла бы ты встретиться со мной в кафе возле кампуса, скажем, в десять часов?

В кофейне?

— В маленькой кафешке на десятой улице? — спросила я.

— Да, в той самой. Я буду в кабинке.

Я взглянула на часы. Несмотря на странные сны, я умудрилась проспать почти до половины восьмого; тем не менее, чашка кофе была желанной.

— Да, могу. В чем дело?

Я не могла не задаться вопросом, не узнал ли он каким-то образом о необычном предложении от моего таинственного мужчины.

— Мы поговорим об этом, когда вы с Расселом приедете.

Я надеялась получить больше информации, но, похоже, скоро узнаю все.

— Ладно, Эрик. Я буду там.

— Увидимся.

— Пока.

Эрик сказал, что Расс тоже будет там. Я знала еще одного человека, который мог получить информацию или разговоры прошлой ночью. Прежде чем встать с постели, я позвонила ассистентка.

— Доктор Карлсон? — спросила Стефани слабым голосом.

— Стеф, прости, что беспокою тебя так рано. Я хотела спросить, не слышала ли ты каких-нибудь интересных новостей прошлой ночью.

— О чем?

— О «Синклер Фармасьютикалз» или, может быть, том человеке, который противостоял Дэмиену.

— Никто не упоминал об этом человеке. Это было довольно странно. Я поговорила с Пэм, ассистенткой доктора Оукса. Она тоже не знала, кто он. Как будто он появился из ниоткуда.

— Он сказал, что сделает предложение. Были сделаны какие-либо анонимные предложения? Он сказал — за единоличные права на открытие. Это должно быть большое предложение.

— Я могу попытаться выяснить. Извини. Прошлой ночью я была измотана, а когда все закончилось, вернулась домой и напилась до бесчувствия.

Я кивнула, хотя она меня не видела.

— Понимаю. Если ты что-нибудь узнаешь, пожалуйста, дай мне знать. Но…

— Что? — спросила она.

— Не знаю. У меня странное чувство. Постарайтесь выяснить это исподволь. Синклер… — Я не сказала о втором мужчине, — … мне не нравится.

— Я постараюсь действовать как можно незаметнее.

— Спасибо, Стеф. Извини, что разбудила.

— Я все равно собиралась встать через час или два.

Это заставило меня улыбнуться.

— Увидимся в понедельник, но если что-нибудь узнаешь…

— Я дам тебе знать, как только что-нибудь узнаю.

— Спасибо, пока.

Глава 10

Лорел

Кофейня «Шеррилл» была главным магазином рядом с университетом задолго до того, как я заняла свой пост. Семейная обстановка и вкусная выпечка добавляли ему известности. Ни для кого не было секретом, что каждое утро Эрик останавливался по дороге в университет и брал большую чашку кофе.

Парковка была маленькой, потому что первоначально это место было рассчитано на студентов, которые жили в кампусе и могли ходить пешком. Кампус так разросся, что теперь большинство студентов стали приезжими. К счастью, в нескольких кварталах отсюда нашлось место для моей машины. Припарковавшись, я оглядела окрестности в поисках черного «Шевроле» Расса. Обычно его легко было заметить. Я поддразнивала его, говоря, что если бы не знала его так хорошо, то сказала бы, что он переоценивает себя.

Грузовик был напичкан всеми возможными наворотами и прибамбасами.

И зная его так же хорошо, как я, он мог впечатлить… немного.

Когда я открыла дверь в «Шеррилл», аромат свежих пончиков, пирожных и, конечно же, кофе наполнил мою кровь жаждой кофеина и сахара, и все это без единого глотка. Сначала я планировала сделать заказ у стойки, но как только заметила доктора Олсена, передумала и направилась к нему.

Выражение его лица было таким же, как у человека, находящегося на грани. Я просто не была уверена, на грани чего именно.

— Эрик, с тобой все в порядке?

— Лорел, присаживайся, — сказал он, указывая на другую сторону кабинки. — Я хотел обсудить с тобой кое-что, что привлекло мое внимание.

— Может, нам подождать Расса? — спросила я, кладя пальто рядом с собой на виниловое сиденье.

— Я попросил его быть здесь в 10:15.

Было что-то в его голосе, что настораживало.

— Не знаю, что ты слышал… — Я закусила губу, размышляя, стоит ли мне поговорить с ним о странной встрече прошлой ночью, а затем я решила пойти другим путем. — … это о Рассе?

Эрик закрыл глаза и провел рукой по лицу. Именно тогда я заметил его небритые щеки и неопрятный вид. За все годы работы в этом отделе я не могла припомнить, чтобы видела его менее безупречным. Даже на вечеринках или пикниках с другими преподавателями он был небрежен, но собран.

— После вчерашнего собрания, — начал он, — меня вызвали в кабинет доктора Оукса.

— В его офис?

Если его вызвали в деканат, это означало, что после того, как Эрик покинул конференц-центр, он поехал обратно в университет. Это было недалеко, но после долгой ночи это казалось непрактичным.

— Можешь себе представить мое удивление, Дэмиен Синклер там тоже присутствовал.

При звуке имени Дэмиена мой желудок сжался, а шея выпрямилась.

— Что случилось?

— Первые цифры были многообещающими. Сейчас… Я не уверен, что это имеет какое-то значение.

— Почему ты хотел сначала поговорить со мной? — спросила я.

— Дэмиен объявил нам обоим, что Рассел устно согласился передать исследование Синклеру. Он также сказал, что Рассел пообещал, что приложит все усилия, чтобы убедить тебя сделать то же самое.

Я затрясла головой.

— Нет. Университет заслуживает уважения. Если мы продадим формулу Синклеру, то потеряем всякую возможность участвовать в определении использования на этикетке. Кроме того, нужно провести еще много исследований. — В голове у меня все смешалось. — Они будут думать о деньгах и пытаться все ускорить.

Эрик вдохнул, откинулся на спинку высокого сиденья и выдохнул.

— Ты разговаривала с Расселом после случившегося?

— Да, — сказала я, мой голос стал тише, чем раньше.

— Он звонил тебе?

— Вчера вечером он появился у меня дома.

Эрик ничего не ответил, однако, судя по тому, как напряглась его шея, он был недоволен. Мы не транслировали наши личные связи, и я не планировала делать это сейчас.

— Он заходил, сказал, что беспокоится обо мне, — я попыталась вспомнить разговор. — Я не все помню. Я была измотана.

— Он упоминал Дэмиена или «Синклер Фармасьютикалз»?

Я покачала головой, пытаясь вспомнить все, о чем мы говорили.

— Да, но не так, как ты говоришь, не так, как сказал Дэмиен. Нет, я помню. Расс сказал, что Дэмиен сделал ему предложение, никаких подробностей, и Расс велел засунуть его себе в задницу.

— Он не пытался убедить тебя присоединиться к нему в «Синклер»?

— Наоборот. Мы обсуждали, почему не хотим покидать университет. — Я пожала плечами. — Мы недолго разговаривали.

— Да?

— Я велела ему уходить. Как я уже сказала, я устала.

Эрик посмотрел вниз, обхватив руками чашку кофе.

— Мне нужно знать, на чьей ты стороне. — Хотя его лицо все еще было опущено к чашке с кофе, глаза смотрели на меня снизу вверх. — Может, не стоит рассказывать Расселу, что сказал Дэмиен?

— Нет.

— Нет?

Я выпрямилась.

— Расс и я работали над этим вместе. Я не собираюсь лгать ему сейчас.

— Это не ложь, Лорел. Он прячет карты, пока не раскроются новые.

— Мне это не нравится, — сказала я, выходя из кабинки. — Я собираюсь выпить чашечку кофе. — Я кивнула в сторону его чашки. — Тебе что-нибудь принести?

Когда я встала, взгляд Эрика устремился куда-то за мою спину. Повернувшись, я заметила Рассела, а затем снова повернулась к Эрику и сказала:

— Я дам вам поговорить минутку.

— Лорел…

Рассел подошел ко мне.

— Похоже, я опоздал на вечеринку.

Я кивнула в сторону кабинки.

— Я здесь совсем недавно. Я сейчас возьму кофе. Тебе что-нибудь нужно?

Он взял меня за руку и понизил голос.

— Когда он закончит с нами, я должен извиниться перед тобой за вчерашний вечер.

Я тряхнула головой.

— Не извиняйся. Кофе?

Его губы изогнулись вверх.

— Ты же знаешь, как я это воспринимаю.

— Знаю.

Подойдя к стойке, я мысленно вернулась ко всему, что сказал Эрик. Часть меня сомневалась, что он рассказал мне всю историю. Это было еще не все, если это заставляло его потерять сон и встретиться с нами небритым. Я стояла за двумя молодыми женщинами, вероятно студентками, думала, ожидая и рассматривая пирожные за стеклом.

Когда подошла моя очередь, я сообщила даме за прилавком свой заказ.

Когда я потянулась за сумочкой, воздух, ранее наполненный ароматами кофе и сахара, сменился настоем березовых и черносмородиновых оттенков. Задыхаясь от знакомого запаха, я выпрямилась, когда леди посмотрела мимо меня. Боясь обернуться, я уставилась себе под ноги. Прямо за моей спиной виднелись только носки черных ковбойских сапог — больших сапог. Жар хлынул через меня, как будто позади меня открылась дверь печи.

— Мэм, с вас четыре доллара пятнадцать центов.

Хотя она говорила со мной, ее глаза метались, будто она не могла удержать мой взгляд.

Из-за моей спины появилась большая рука с пятидолларовой банкнотой.

Его низкий голос разорвал гул толпы.

— Я оплачу заказ этой леди.

Хотя я попыталась повернуться, когда дама взяла у него деньги, его другая рука на моей талии не позволила мне. Теплое дыхание коснулось моей шеи, он наклонился к моему уху.

— Не делай этого. Ничего не говори.

Мою кожу покалывало, я искала помощи. Но ее не было. Дама, которая взяла деньги, теперь была занята моим заказом.

— Нет, — ответила я.

— Я знаю, — его глубокий шепот прошелся сквозь меня. — Я все знаю. Я знаю больше, чем ты, о том, что происходит.

— Я не под…

— Я дал тебе неделю, но для твоего же блага предлагаю получить цену как можно скорее. События развиваются быстрее, чем я предполагал.

Дама вернулась с двумя чашками кофе.

— Вот, держите, — сказала она, и ее улыбка исчезла.

— Кто это был?

Я развернулась, зная, что жар, который был мгновение назад, исчез. Обернувшись, я покачала головой.

— Без понятия.

Взяв чашки, я отошла от стойки, пока она помогала следующему клиенту. Мой взгляд обежал весь магазин. Большинство столиков были заняты, люди входили, но мужчины не было видно. Как будто его там и не было.

Но он был. Дама за прилавком заметила его.

Взволнованная мыслями, я поставила кофе на стол, когда Расс скользнул глубже в кабинку.

— Спасибо, — сказал он, потянувшись за чашкой. Когда его глаза встретились с моими, он спросил: — Ты в порядке?

Я села рядом с Рассом.

— Я…я… просто много чего происходит.

Эрик выпрямился.

— То, что вы двое сделали… то, чего добились… это больше, чем я себе представлял. Это более запутанно и масштабно, чем все, что когда-либо видел наш университет. Как вы можете себе представить, доктор Оукс озабочен текущими расходами.

— Но потенциал… — начала я, опасаясь, что об этом никогда не узнают.

— Это принесет деньги, — сказал Расс. — Синклер это знает. Вот почему они нас хотят.

— Чего ты хочешь? — спросил Эрик.

Когда наши глаза снова встретились, я повернулась к Рассу.

— Я хочу… — Я посмотрела на Эрика, — …закончить наше исследование.

— Рассел? — спросил Эрик.

— Да, я тоже.

— Где?

— Только не в «Синклер», — вызвалась я.

Когда я посмотрела на Расса, он кивнул.

Глава 11

Лорел

— Алло?

Несмотря на попытки казаться бодрой мой голос дрожал от сонливости.

Со всем происходящим звонок телефона заставил мой разум быть в полной боевой готовности. Прошло уже четыре дня с момента встречи, и, хотя мой таинственный мужчина не появлялся, казалось, что мое время истекает.

— Алло, — повторила я.

Кто звонил мне посреди ночи? Неужели этот человек хочет услышать ответ?

Я не приблизилась к тому, чтобы ответить ему. У меня не было цены.

Прищурившись, я увидела красные цифры часов на прикроватной тумбочке: 3:19.

— Алло, — снова повторила я, отодвигая телефон от уха и глядя на номер на экране.

«Скрытый». Я сделала глубокий вдох, собираясь повесить трубку. Всем известно, что от звонков посреди ночи не бывает ничего хорошего. Почему я ответила?

Я знала ответ. Я не посмотрела на время, но теперь, когда посмотрела, я надеялась, пожалуйста, будь тем человеком, который скажет мне, что все это было шуткой.

Если бы это был он, возможно, он мог предоставить мне еще какую-то информацию. С той ночи, когда они собрались, доктор Олсен все еще вел себя странно, Расс казался озабоченным, а Стефани так и не узнала больше ни о незваном госте, ни о каких-либо анонимных предложениях финансирования. Двумя переменными, с которыми у меня не было контакта, были таинственный человек и Дэмиен Синклер.

Я села, прислонившись к спинке кровати, моя рука крепче сжала телефон, пока я считала в голове.

«Пять, четыре, три» я не собиралась просто сидеть здесь в тишине. «Два…»

Забудь об этом.

Разочарование захлестнуло меня, и я потянулась к красной кнопке на экране, той, что позволит мне отключить линию. У этого человека была еще одна секунда.

«Один…»

Прежде чем я успела завершить звонок, в трубке раздался голос:

— Доктор Карлсон.

Из двух простых слов я заключила, что говоривший — мужчина, но не тот, кого я надеялась услышать. Это не тот голос, который я знала.

Хотя обращение этого человека не было вопросом, кто бы это ни был, он ожидал ответа.

— Да, говорит доктор Карлсон.

— Доктор, я детектив Лэнки. Извините, что побеспокоил вас в столь поздний час, но возникла ситуация. Пока мы разговариваем, двое полицейских в штатском уже едут к вам домой. Пожалуйста, будьте готовы уехать с ними, как только они прибудут.

Я покачала головой.

— Подождите. Что? Какая ситуация?

— Ваша лаборатория в университете, доктор. Там был взлом. Я не хочу вас пугать, но в связи с тем, что произошло, мы принимаем все меры предосторожности.

— Я не понимаю.

— Доктор, есть две вещи. Во-первых, нам нужна ваша помощь, чтобы определить, что пропало или уничтожено. Также считается, что вы можете быть в опасности. После того, как мы закончим инвентаризацию, вас отвезут в безопасное место.

— В безопасности? Опасность? М… Моя лаборатория? — Мой разум вращался в тысяче различных направлений, как циклон, закручивающийся все быстрее и быстрее. Украли? Уничтожено? — Уничтожено? Что вы имеете в виду?

Каким-то образом в моей голове судьба лаборатории и нашей работы вытеснила другие его предупреждения.

Больше не хотелось спать, глаза привыкли к слабому свету от луны, просачивающегося сквозь жалюзи. Я оглядела пустую кровать рядом с собой, протянула руку и провела ладонью по прохладным простыням, когда меня пронзила острая тревога.

— А как насчет доктора Картрайта? — спросила я в трубку. — Вчера вечером он задержался в лаборатории позже меня и моей ассистентки Стефани Мур. Она все еще была там, когда я уходила. Кто-нибудь пострадал?

Я вспомнила, как пожелала спокойной ночи Стефани и Рассу. Я спросила Расса, не хочет ли он разделить со мной ужин. Я все еще чувствовала себя виноватой из-за того, что отказала ему прошлой ночью. Он улыбнулся, сказав, что еще не готов покинуть офис и что ему нужно просмотреть кое-какие данные. В другой раз.

Именно это он и сказал.

— Доктор Картрайт и мисс Мур? — повторила я.

— Доктор, — ответил детектив Лэнки, понизив голос, — Пожалуйста, слушайте внимательно. Ваша безопасность — наш приоритет. Офицеры будут у вас дома примерно через десять минут. Это очень важно. Не открывайте дверь никому другому. Не отвечайте и не делайте никаких других звонков.

То, что когда-то было циклоном мыслей, сосредоточилось на очевидном: детектив Лэнки не ответил на мой вопрос о Рассе и Стефани. В нашу лабораторию и кабинеты, которые были названы безопасным исследовательским центром, проникли, и он сказал, что я могу быть в опасности.

— А как насчет доктора Олсена? — спросила я, изо всех сил стараясь думать трезво.

— Доктор Карлсон, для вашей же безопасности, пожалуйста, следуйте моим указаниям.

Моей безопасности. Их безопасности.

Повторялись одни и те же слова.

— Хм-м. Ладно.

Что-то было не так, неправильно. Разве разговор с кем-то из правоохранительных органов не должен заставить меня чувствовать себя в большей безопасности?

Не заставил.

— Простите, детектив, пожалуйста, скажите мне еще раз, какое правоохранительное ведомство вы представляете.

— Мэм, как я уже сказал, прибывшие офицеры будут офицерами в штатском. У них будут документы. После того, как вы сделаете оценку объекта, мы доставим вас в безопасное место.

— Я… я…

У нас есть протокол на случай чрезвычайных ситуаций.

Это было не он.

— Доктор, мы можем на вас рассчитывать?

Вместо того чтобы ответить сразу, я откинула одеяло и посмотрела на свой спальный костюм. Мальчишеские шорты и топик — едва ли та одежда, которую я хотела бы надеть, чтобы осмотреть лабораторию и офисы.

— Мне… мне нужно одеться до их приезда.

— Доктор Карлсон, нам очень жаль. Мы сделаем все возможное, чтобы вы были в безопасности.

Жаль?

— Я… я буду готова.

— Спасибо, доктор Карлсон.

— Детектив…

Телефонный звонок закончился прежде, чем я успела узнать, почему он сожалеет и почему я в опасности. Расс.

Мне было все равно, что скажет детектив Лэнки, если я в опасности и это связано со взломом в нашей лаборатории, то Расс тоже. Дождавшись, пока экран потемнеет, я провела по нему пальцем, возвращая его к жизни. Одним касанием я нажала на значок вызова и коснулась имени Расса.

Сердце заколотилось в груди, когда раздался гудок.

Один.

Второй.

«Привет. Вы попали…»

Черт!

Отключив связь, я громко произнесла:

— Расс, где ты? Пожалуйста, будь в порядке.

Затем, продолжая игнорировать предупреждение детектива, я набрала номер Эрика Олсена. Его номер прозвонил три раза, прежде чем включилась голосовая почта.

Ветер дребезжал в окнах, калитка миссис Бисон стучала щеколдой вдалеке.

— Это просто весенний ветер, — сказала я сама себе, включила свет у кровати и осмотрела все четыре угла своей спальни.

Комната была точно такой же, какой была до того, как я заснула, точно такой же, какой она была вчера и позавчера.

Я была последовательна.

Еще один звонок. Я набрала имя Стефани. Еще одно голосовое сообщение.

Комнаты в моем столетнем доме были маленькими, с деревянными полами, деревянной отделкой и высокими потолками. На внешней стене между двумя высокими окнами находился каменный дровяной камин. Он находился прямо над гостиной на первом этаже. Хотя я никогда не использовала тот, что в спальне, свист трубы добавлялся к звукам, которые теперь казались более отчетливыми.

Пожалуй, единственным отличием в моей спальне была одежда, разбросанная на стуле в углу. Каждый вечер дневная одежда оставалась там до утра, когда приходили с грязной одеждой, а стул ждал наряд на следующий день.

Я положила телефон на прикроватную тумбочку.

Покусывая нижнюю губу, я перевела взгляд на дверь в коридор. Прошлой ночью я не закрыла дверь спальни полностью, оставив ее приоткрытой. Не то чтобы я нуждалась в уединении. Я жила одна.

Теперь, однако, темный коридор в сочетании со звонком вызвали у меня зловещее чувство.

— Прекрати, Лорел. Полиция, или кто они там, скоро будет здесь.

Я глубоко вздохнула и встала.

На ум пришла черная карточка. С чего бы мне звонить сейчас? Что я скажу? Я бы спросила, не он ли вломился в мою лабораторию?

Это было просто смешно.

Расправив плечи, я направилась в смежную ванную. Владелец дома до меня добавил дверь, соединяющую ванную комнату с главной спальней, создав ванную комнату, что было неслыханно в то время, когда этот дом был построен.

Когда я нажала на другой выключатель, ванная наполнилась светом. Собрав темные волосы в низкий хвост, я плеснула прохладной воды на лицо и посмотрела себе в глаза. Красные линии переплелись с белыми. С тех пор как мы встретились, я так и не выспалась. Дело было не только в моих глазах. Под ними были темные круги, а на щеках — бледность.

Слишком плохо.

Это не повод для макияжа.

Была середина ночи, и мне нужно быть готовой, когда за мной придут офицеры.

По мере того, как я занималась делами, разум наполнялся новыми вопросами. Может ли это быть связано с безымянным таинственным человеком? Или это связано с Дэмиеном Синклером? А как же Расс, Стефани и Эрик? Были ли они в безопасности?

Чем больше я думала, тем больше сомневалась. Глубоко вздохнув, я вымыла руки и потянулась за полотенцем. Мой мозг делал мысленную инвентаризацию, думая о том, что могло быть украдено, или что могло быть целью.

Это казалось очевидным.

Наши исследования.

Они были засекречены.

До прошлой пятницы я бы сказала, что мало кто знал о том, что мы делаем. Теперь я знала, что это не тот случай. Мог ли преступник быть кем — то, кто присутствовал в пятницу вечером?

Не было никакого смысла в том, что кто — то хотел или мог нарушить систему безопасности вокруг объекта, но если бы они это сделали, они не нашли бы то, что хотели. Вот почему Расс и я делили результаты каждый вечер, каждый из нас принимал участие. Конечно, на компьютерах Лаборатории хранилась информация, но не все важные компоненты. Куда я положила флешку?

Я кинулась обратно в спальню и сбросила со стула вчерашнюю блузку. Подобрав брюки, я сунула руку в карманы.

Вот она.

Простая флешка, на которой хранилось огромное количество информации.

Обычно, вернувшись домой, я прятала ее на камине в своей комнате. Там был рыхлый камень. Я полагала, что там она защищена. Однако прошлой ночью я была слишком поглощена другими мыслями.

Я подпрыгнула, когда звонок телефона заполнил воздух. Подойдя к кровати, я прочитал на экране: Стефани.

— О, слава Богу, — прошептала я, нажимая на зеленую иконку. — Стеф, с тобой все в порядке?

— Я… наверное. Я не ответила на твой звонок, потому что только что закончила с другим.

Мое сердце забилось быстрее при звуке ее тревоги.

— С кем?

— Он сказал, что он полицейский детектив и что-то случилось в университете. Доктор Карлсон, мне сказали никому не звонить, но ты позвонила. Так… ты знаешь, что происходит?

— Нет. — Я посмотрела на флешку в другой руке. — Мне тоже звонили. За мной придут два офицера.

— Они сказали мне то же самое. Мне страшно, — призналась Стефани.

— Мне тоже. Я рада, что с тобой все в порядке. Я не могу дозвониться до Расса.

— Он все еще был в своем кабинете, когда я уходила. Ты не думаешь…

— Звонивший сказал, что тебя повезут в университет, к полицейским? — спросила я.

— Они сказали, что хотят, чтобы я проверила, не пропало ли что-нибудь из моего кабинета.

— Ладно, мы едем в одно и то же место. Увидимся там.

— Это не тот протокол, который установил доктор Олсен.

Она права. От этой перемены у меня внутри все сжалось.

— Мы будем там вместе. Мне нужно повесить трубку.

— Скоро увидимся, — сказала она, прежде чем звонок закончился.

Я поспешно натянула джинсы, сунула флешку в карман и надела через голову толстовку. Надев пару носков, я завязывала шнурки на ботинках, когда знакомый звук заставил новый холодок пробежать по моей спине. Волоски у меня на затылке встрепенулись.

— В старых домах шумно. Наверное, это ветер, — прошептала я себе.

Это мог быть ветер, но не свист трубы и не стук калитки миссис Бисон. Я знала эти звуки.

Это хлопок моей второй двери, ударившейся о стену.

Был один удар.

Я стояла совершенно неподвижно и ждала. Если это был ветер, а я говорила себе, что это был он, то удар должен повториться. Так было всегда. Тишина.

Красные цифры на часах изменились. Прошло пять минут с тех пор, как я повесила трубку с детективом Лэнки. Офицеры не будут стоять у моей боковой двери. Они не открывали ее без стука. Верно?

Законопослушные полицейские — нет. Кроме того, правоохранительные органы не могли просто войти в частную собственность без ордера. Годы телевизионных криминальных шоу научили меня этому. Было исключение, если кто-то в опасности.

Пульс участился, когда я снова повернулась к полуоткрытой двери в свою комнату.

Прежде чем я смогла убедить себя, что я в безопасности, другой звук подтвердил мой страх.

Это не мое воображение.

Ладони у меня стали липкими.

Старые дома имеют свои уникальные причуды. Четвертая ступенька лестницы на второй этаж тоже нуждалась в ремонте. Папа говорил, что вместо гвоздей строители должны были использовать шурупы.

Мои колени ослабели, когда я услышала характерный стон дерева, натягивающего гвозди.

Мой взгляд метался по спальне. Я могла бы подбежать к двери в коридор, захлопнуть ее и повернуть старый замок. Заставляя ноги двигаться, я вспомнила о перцовом баллончике в прикроватной тумбочке.

Мои теннисные туфли заскрипели на блестящем деревянном полу, когда я поспешила к тумбочке и открыла верхний ящик. С поверхности на меня смотрела черная карточка. Быстро, я заткнула ту в карман. А потом, когда мои руки уже не дрожали, а почти судорожно сжимались, я потянулась к маленькому мешочку в ящике.

Дверь позади меня со скрипом открылась шире, и меня охватило всепоглощающее чувство страха. У меня закружилась голова, кровь прилила к ногам. Приступ страха был ошеломляющим, делая мое тело бесполезным, парализованным.

Я боялась обернуться, встретить того, кто был здесь.

Его голос эхом разнесся по воздуху, рикошетом отражаясь от стен. И тут я его узнала.

— Лорел, нам нужно выбираться отсюда.

Глава 12

Лорел

Развернувшись, я прижала баллончик к груди.

— Черт, Расс, ты чуть не получил себе в морду перцовым баллончиком.

А потом, прежде чем я успела что-то сообразить, я шагнула к нему, обвила руками его шею и опустила лоб ему на плечо. Все мое тело дрожало, эмоции создавали смесь, которая затопила мою кровь, страх уступил место облегчению.

— Слава Богу. Ты в порядке.

Через мгновение его руки обхватили мою талию.

— И ты тоже. Я волновался.

Сделав шаг назад, я посмотрела ему в глаза.

— Что, черт возьми, происходит? Как ты так быстро добрался сюда после звонка?

— Какого звонка?

Расс покачал головой, потянулся за баллончиком, вынул его из моих дрожащих рук и бросил на кровать.

— Я должен был рассказать тебе… — Он замолчал. — …все.

— Что сказать? Это из-за наших исследований?

Его голова начала поворачиваться, а глаза обшаривали спальню.

— Послушай, я передумал и поэтому здесь. Бери свои вещи. У нас нет времени объяснять. — Он потянулся к моей руке. — Ты доверяешь мне, Лорел?

— Передумал… о чем? — спросила я.

— Ты мне доверяешь? — он повторил свой вопрос.

Я молча кивнула. Я доверяла ему.

— Тогда слушай. Нам нужно выбираться отсюда. Как только мы выберемся из этой передряги, я все объясню, обещаю. — Он снова повернулся ко мне, осматривая мою одежду. — Почему ты не спала?

— Я же сказала. Меня разбудил звонок; какой-то детектив сказал, что кто-то вломился в нашу лабораторию. Я спрашивала о тебе. Он не ответил.

Изнурительная волна эмоций захлестнула меня, скрутив живот и ослабив колени.

Я со вздохом рухнула на край кровати, не сводя глаз с Расса.

— Я так волновалась, что ты был там, когда кто-то…

Расс опустился на корточки у моих ног и положил руку мне на колено.

— Оставайся сильной. Мы почти на месте. Что еще они сказали? Они упоминали Эрика?

Мои глаза расширились, когда я покачала головой.

— Что на счет Эрика?

— Пошли, — сказал он, вставая и поднимая меня на ноги. — Я расскажу тебе все, что знаю, как только мы выберемся отсюда.

— С ним что-то случилось?

Мой разум тут же наполнился образами доктора Эрика Олсена. Он брал у меня интервью на должность в университете. Он был моим другом и наставником.

— Скажи мне, — настаивала я.

— Черт, — раздраженно выдохнул Расс. — Этого не должно было случиться, — умоляюще произнес он, снова взяв меня за руки и сжав. Он поднес их к груди. — Ты должна мне поверить, Лорел. Этого бы не случилось. Если бы только доктор Оукс не был так чертовски жаден. Это собрание было ошибкой, дерьмо попало в вентилятор.

В этом он был прав.

— Доктор Оукс, жадный? — спросила я. — О чем ты говоришь? — Мой разум продолжал прокручивать в голове образы собрания. — Это из-за Дэмиена или кого-то еще?

Отпустив мои руки, Расс сделал шаг назад, выражение его лица стало жестче.

— Я пришел за тобой. Помочь.

— О чем ты говоришь?

Когда он не ответил, я продолжила:

— Расс, кто-нибудь предложил тебе достойную цену?

— Я же сказал. Я бы не стал продавать наши исследования.

— Тот человек на собрании, который поставил Дэмиена на место, кто он?

Ладонь Расса легонько коснулась моей щеки.

— Я расскажу тебе все, что знаю, и ты сможешь сделать то же самое. Мы просто не можем делать это здесь. — Он покачал головой. — Нам нужно найти безопасное место. Хрена с два, если это не касается лаборатории.

— Куда мы пойдем?

— Я не знаю. Мы что-нибудь придумаем.

— Сейчас приедет полиция. Они могут помочь, — рассуждала я вслух.

— Что?

— Я же сказала. Звонок от детектива. Он сказал, что за мной едут два офицера в штатском. Им нужна оценка того, чего не хватает, если вообще что-то есть.

— Черт. — Его глаза расширились. — Выключи свет.

— Зачем?

Расс пронесся мимо меня, выключил лампу у кровати и поспешил к выключателю в ванной, оставив нас наедине с лунным светом из-за жалюзи.

— Расс, это меня пугает.

— Хорошо. Мы должны выбраться отсюда до их прибытия. Бери пальто. Я все объясню, как только мы сядем в мой грузовик.

— Мое пальто внизу.

— Тогда пошли.

Он снова потянулся к моей руке.

Я потянула назад.

— Человек по телефону сказал, что он детектив. Он не говорил из какого отдела. Ты хочешь сказать, что он, вероятно, не был полицейским или кем-то из правоохранительных органов?

— Я не знаю. Я просто знаю, что у нас нет времени на разговоры, — Расс дернул меня за руку, потянув в сторону темного коридора и лестницы.

Когда мы добрались до нижней ступеньки, синий светодиодный свет фар поплыл по темной гостиной.

— Что, если это они? — спросила я.

— Машина только что въехала на подъездную дорожку? — голос Расса был тихим.

— Думаю, да, — кровь снова отхлынула от моих конечностей, оставив меня с легкой головой.

Продолжая говорить шепотом, я сказала:

— Мы не можем уйти. Даже если они пойдут к парадной двери, они увидят нас, если мы выйдем через боковую.

— Французские двери, — сказал он, продолжая тащить меня в заднюю часть дома к дверям, которые вели в небольшой каменный дворик.

Я сняла пальто со спинки кухонного стула и схватила сумочку, пока Расс крутил замок на старой двери. Ручка повернулась в его руке, но дверь не сдвинулась с места.

— Потяни. Они прилипают, — мягко сказала я, напоминая ему, как годы влаги влияют на древесину.

Сделав, как я сказала, он потянул. После щелчка одна из дверей открылась внутрь. В тот же миг раздался звонок в парадную дверь, эхом разнесшийся по всему дому. Я посмотрела в сторону гостиной. С нашей точки зрения, мы были скрыты от входной двери. Мы не видели, кто звонит, а они не видели нас.

— Черт, мы должны были схватить…

Прервав его, я потянулась к его руке.

— Расс, что происходит?

Вместо ответа он кивнул на мою сумочку.

— У тебя есть флешка?

— Да.

— Тогда вторая нам не нужна. Пойдем.

— Доктор Карлсон, полиция Индианаполиса.

Голос донесся из-за входной двери.

Я остановилась как вкопанная.

— Расс?

— Черт. Мы скажем им, что я провел здесь ночь.

— Тогда зачем мне было спрашивать о тебе?

— Ты устала, бредила.

Я покачала головой.

— Что ты пытаешься скрыть?

В дверь снова позвонили.

Расс потянулся к моей руке после того, как закрыл французскую дверь.

— Я не знаю, кто там. Все, что я знаю, это то, что мы не можем никому рассказать о предложении Синклера.

— Почему?

— Потому что Синклер угрожал Эрику. — Его слова были скомпканными. — Дэмиен думает, что это Эрик стоит на нашем пути к ним.

Я ахнула.

— Угрожал ему? На пути… что? Я не понимаю. И я не хочу идти к Синклеру. Это мое решение, а не Эрика.

— Если мы что-нибудь скажем, это может поставить под угрозу не только его жизнь. Мы должны играть дурачков.

Когда снова позвонили, я глубоко вздохнула и повернулась к двери. Щелкнув выключателем, я включила свет на крыльце. В поле зрения появился один человек. Одетый в темный костюм с расстегнутым пальто, офицер стоял выше меня, когда я потянула деревянную дверь внутрь. Хотя стеклянная дверь была между нами, легкий ветерок обдувал мою кожу.

— Доктор Карлсон, — сказал мужчина.

Я постаралась успокоить свой голос.

— Детектив Лэнки сказал, что у вас есть документы?

— Конечно.

Мужчина сунул руку в карман пальто и достал бумажник. Он раскрыл его, показывая мне удостоверение полицейского управления Индианаполиса с фотографией и значком.

Я прочла его имя: офицер Питер Стэнли.

Я понятия не имела, было ли удостоверение настоящим. Оно выглядело настоящим, как и его значок.

— Доктор, можно мне войти? — спросил офицер Стэнли.

Первым моим побуждением было подчиниться, но потом я вспомнила, что видела по телевизору.

— У вас есть ордер на обыск?

Когда я спросила, из кухни донесся голос:

— Доктор Карлсон?

Со стеклянной второй дверью, все еще закрытой, я развернулась и сделала шаг в сторону, открыв себе обзор на кухню. Хотя я и ожидала увидеть Рассела, но не увидела. Вместо этого в открытой арке моих французских дверей стоял незнакомый мне человек.

— Доктор, почему эти двери были открыты? — спросил мужчина.

— Доктор Карлсон, это офицер Мэнс, — вызвался офицер Стэнли.

— Хорошо, да, — сказала я офицеру Стэнли, — вы можете войти.

Я отперла вторую дверь и, сделав ему знак войти, повернулась и пошла обратно на кухню, оглядываясь по сторонам. Где же Расс?

Мое пальто лежало на столе там, где я его уронила, рядом с сумочкой, которая больше не была застегнута.

— Доктор? — спросил офицер Мэнс с вопросительной интонацией в голосе.

Я оторвала взгляд от сумочки и покачала головой.

— Я не знаю. Она была закрыта.

— Мэм, я не мог открыть вашу дверь без ордера. Они были распахнуты настежь, когда я ступил на задний двор.

Я жестом пригласила офицера Мэнса войти в дом.

— Вы можете присоединиться к нам.

Мое внимание вернулось к сумочке. Подняв ту, я заглянула внутрь, быстро проводя инвентаризацию. Насколько я могу судить, казалось, что все было на месте.

Присутствие этих двух мужчин было ошеломляющим в моей маленькой кухне. Даже с недавним ремонтом у меня не было такой роскоши, как кладовка или даже кладовка для метел. Других вариантов местонахождения Расса не было. Должно быть, он открыл заднюю дверь, когда уходил.

— Хотите, я закрою их? — спросил офицер Мэнс, протягивая руку к французским дверям.

— Пожалуйста.

— Доктор, как уже упоминал детектив Лэнки, нам нужна ваша помощь в обследовании лаборатории и офиса. Тревога не сработала. Сторож наткнулся на последствия. Мы считаем, что это связано с вашими исследованиями.

Я покачала головой.

— Откуда полицейское управление знает об исследовательском проекте в университете?

— Это наша работа — знать, — сказал офицер Мэнс, снова поворачиваясь к дверям и моему заднему дворику. — Здесь был кто-нибудь еще? — спросил он.

Знал ли он?

— Моя соседка… ее калитка открывается и хлопает на ветру. Вечером я отправилась туда, чтобы поправить ее. Должно быть, я плохо заперла двери.

По выражению его лица нельзя было понять, поверил он моей полуправде или нет. Правда заключалась в том, что вчера я заперла ворота миссис Бисон. Был ранний вечер, и я воспользовалась своей боковой дверью. Тем не менее, информация была в основном точной.

— Доктор, вы готовы пойти с нами?

В моем животе образовалось еще больше узлов. Почему Рассел бросил меня? Что я могла сказать? Неужели Эрик действительно в опасности? А я?

Кивнув, я потянулась за пальто, которое бросила на кухонный стол.

— Да. Давайте покончим с этим.

Офицер Мэнс покачал головой.

— Оперативная группа рекомендует отвезти вас в безопасное место, пока мы не узнаем больше о взломе. У вас есть упакованная сумка?

— Что? Детектив Лэнки сказал… — я попыталась вспомнить. — Слишком много всего произошло. — …мне нужно защитить свою семью и друзей.

— По одному делу за раз, — сказал офицер Стэнли. — Доктор, мы можем подождать. Пожалуйста, поторопитесь и упакуйте сумку с достаточным количеством вещей, чтобы продержаться несколько дней.

— Я на минутку, — сказала я, выходя из кухни и направляясь к лестнице.

Поднимаясь по лестнице, я даже не подумала зажечь свет. Это был мой дом, и на кухне сидели двое полицейских. Только войдя в спальню, я почувствовала чье-то присутствие.

— Расс?

Дверь спальни закрылась, когда начал формироваться мой крик. Процесс начался, вдох воздуха и открытие рта. Он был заряжен и готов, и все же крик не покинул горла. Все было заблокировано, когда одна большая рука закрыла мне рот, а вторая обняла за талию. Все мое тело дернулось назад, поднимая меня на цыпочки, пока спина не столкнулась с твердой грудью.

— Не кричи.

Глава 13

Лорел

— Скажи мне, что ты не будешь кричать, — раздался глубокий голос, его шепот усилился от близости наших тел.

Я снова задрожала, взбудораженная не только тем, что услышала его слова, я чувствовала его требование до самой глубины души.

— Скажи мне.

Не в силах ответить, я кивнула, двигая головой, как могла.

— Я не причиню тебе вреда, — его теплое дыхание, скользнувшее по моей обнаженной шее, придало мне уверенности, в то время как жесткость его тела послала еще одно сообщение.

Его хватка, то, как он прижимал меня к себе, не давало ни мягкости, ни утешения. Хотя я не могла видеть его лица, я без сомнения знала, что это был человек со встречи. Я не знала, как он вошел в мой дом и как долго он там находился. В данный момент это казалось неуместным. Все, что имело значение, — это то, что он сейчас здесь.

Его прежний одеколон сменился мужским ароматом, напомнившим мне о природе. Этот человек был ветром, дождем и прохладными весенними ночами с яростью и силой, печально известными нашим штормам. В его руках воздух вокруг меня менялся, как будто барометра падала и атмосфера менялась.

Его пальцы медленно двигались, ослабляя хватку на моих губах.

— Как..? — начала я.

Его рука вернулась в прежнее положение, сжимая мои губы сильнее, чем раньше, заставляя их прижаться к моим зубам. Хотя он обещал иначе, давление вызвало медный привкус на моем языке и слезы на глазах.

— Говори шепотом или молчи! — приказал он сквозь стиснутые зубы. — Я объясню позже. Кивни, если понимаешь.

Я снова кивнула.

Давление сразу же уменьшилось. Как только его рука исчезла с моего рта, я начала двигать губами и челюстью из стороны в сторону. Хотя он и отпустил мое лицо, я не была свободна. Мое тело было пленено силой его хватки. Одна его рука все еще обнимала меня за талию, крепко прижимая к твердости его тела. Когда он отпустил мой рот, другой рукой обхватил меня за грудь, прижимая мои плечи к себе.

Мое внимание привлекла рука, держащая меня за талию. Хотя его грубый голос был деловым, его тело реагировало на нашу близость, становясь все тверже у моей поясницы.

Страх бурлил вместе с чем-то еще в глубине моего живота, пока я боролась с желанием обернуться и увидеть то, что я могла только чувствовать.

— Что ты собираешься делать? — спросила я дрожащим голосом, когда мое тело задрожало, а разум пошатнулся.

Его хватка усилилась, притягивая меня к себе.

— Я здесь, чтобы помочь тебе быть в безопасности.

— От..?

— Лорел, тебя окружает больше опасностей, чем ты думаешь.

Была ли опасность внизу или здесь?

Он не дал мне ответить. Вместо этого он продолжил

— Эти люди внизу… У меня не было возможности проверить их личности. Ты видела документы?

Я снова кивнула.

— Они выглядели реально?

Как он ожидал, что я буду вести такой разговор?

— Ну?

— Я не знаю, — прошептала я, честно отвечая.

— Ты помнишь номера их значков?

— Нет. Я видела их имена… ну, одного из них. — Тут я впервые сообразила, что не попросила у второго офицера удостоверения личности. — Того, которого я видела, звали Питер Стэнли. Другой был представлен как офицер Мэнс.

Его грудь поднялась, когда он сделал вдох.

— Я могу вытащить тебя отсюда, но, возможно, им придется умереть.

— Что?

— Если они те, за кого себя выдают, Департамент полиции Индианаполиса, то их убийство добавит совершенно новый уровень обмана к той неразберихе, в которую ты попала.

Разве этот разговор не должен был довести меня до слез?

И все же каким-то образом в его объятиях, пока мой разум и тело боролись с тем, что было правильным и что неправильным, была эта уверенность. С незнакомцем рядом со мной я могла справиться со всем, что бы ни случилось.

Я закрыла глаза и продолжала слушать. Когда он замолчал, я ответила:

— Я не хочу, чтобы из-за меня кого-то убили.

— Если это они или ты, то выбора нет.

— Я не понимаю. Почему… — моя голова упала вперед, а тело расслабилось, мои слова затихли.

Было слишком много вопросов, чтобы закончить это предложение.

— Я собираюсь отпустить тебя, — его слова не должны были вызвать разочарования, но по какой-то неизвестной причине, быть в его объятиях, в его руках, было самым безопасным, что я чувствовала за последние дни.

— Ты можешь стоять?

Я глубоко вздохнула.

— Да.

Его руки начали ослаблять хватку.

— Не включай свет.

Я кивнула, когда его сильные руки исчезли, оставив меня на мгновение опустошенной. Это было больше, чем его хватка; когда его руки отпустили, тепло его тела исчезло вместе с ощущением моей мягкости, контрастирующей с его твердостью.

— Можно мне повернуться?

Когда он не ответил, я сделала то, о чем просила, повернувшись лицом к каменно-твердой груди, которую только что чувствовала.

Я вздернула подбородок. Как и в банкетном зале, где нас было только двое, я увидела его в тусклом освещении. Тени придавали его лицу еще более угрожающее выражение, чем при свете толпы.

— Кто ты такой?

— Я тот человек, который гарантирует, что ты доживешь до конца сегодняшнего дня.

— А что, если они действительно из полиции?

— Тогда все будет в порядке.

— Будет?

— Сейчас на карту поставлено очень многое, и слишком много игроков. Список растет с каждой секундой. Я еще не все понял. Я думал, что у меня больше времени.

Я покачала головой, не понимая, что это значит.

— Они сказали, что они из полиции.

— Что, если они солгали? — спросил он.

— Ты знаешь про Расса или Эрика? Они в безопасности?

— Моя работа — знать как можно больше обо всех, кто имеет отношение к работе.

— Я твоя работа? — спросила я.

— Ты — часть работы. Как я уже говорил, мой работодатель хочет остановить ваши исследования.

— Доктор Карлсон? — раздался снизу мужской голос.

— Скажи им, что ты идешь, — прошептал мужчина.

— Что ты собираешься делать?

— Скажи им сейчас, пока они не пришли сюда. Если они это сделают, у меня не будет выбора.

Я потянулась к дверной ручке и открыла дверь спальни.

— Простите, — крикнула я. — Я собираюсь так быстро, как могу. Спущусь через несколько минут.

Закрыв за собой дверь, я обернулась.

— Я не могу упаковать вещи без света.

В полумраке комнаты я увидела, как мужчина кивнул. Подойдя к прикроватной тумбочке, я потянулась к лампе и повернула ручку. В новом освещении мой взгляд упал на перцовый баллончик на кровати.

— Не думай об этом.

Я подняла глаза, оценивая его жесткое выражение и массивность тела. От этого человека исходило такое присутствие, что полицейские внизу казались скорее мальчиками, чем мужчинами. Я была права в своей предыдущей оценке. Этот человек был грозой на пороге чего-то большего. Сила исходила от него, но он был невосприимчив к законам физики.

Закон сохранения энергии утверждал, что полная энергия изолированной системы остается постоянной — ни созданной, ни разрушенной. Это не относилось к человеку, стоявшему передо мной. По выражению его лица я видела, что он держит поводья, будучи способным укротить силу своего внутреннего шторма или позволить ему усилиться.

В нем было что-то чрезвычайно поразительное. Не женственное, но красивое в почти трагическом смысле этого слова. Когда я вспомнила татуированные запястья, которые видела, когда его манжеты приподнялись на встрече, мне захотелось увидеть больше его тела.

Я оторвала взгляд от его зеленых глаз и оглядела его с пола. На ногах у него были темные ботинки, которые должны были бы издавать шум, но я не слышала. Синие джинсы обтягивали длинные ноги, упираясь в бедра. Они были слишком свободными, чтобы подчеркнуть твердость, которую я чувствовала у поясницы. Я подняла взгляд выше, где под расстегнутой черной курткой он носил черное термобелье, материал которого был натянут на каменный груди. На его мощной шее вздулась вена.

Теперь он уже не был таким чисто выбритым, как на встрече, а на его подбородке появилась щетина. Его волосы были зачесаны назад на затылок. Под высокими скулами щеки были впалыми от напряжения сжатых челюстей. И все же, несмотря на все это, именно сила его зеленого взгляда заставляла мою нервную систему дрожать, будто его сканирующий взгляд мог поджечь мою кожу.

Не говоря ни слова, он делал со мной то же, что и я с ним.

Я чувствовала каждый дюйм его взгляда, когда он двигался вверх по моему телу. Как лазеры, они двигались по мне, видя меня, будто моей одежды не существовало.

— Сними рубашку, — потребовал он.

— Что?

Он сунул руку в карман куртки и вытащил оттуда небольшое устройство.

— Я могу вставить это в твой лифчик, и смогу следить за тем, куда они тебя везут, и слушать, что ты и все, кто находится в пределах нескольких футов, говорите. Оно также контролирует частоту сердечных сокращений. Меня не будет видно, но я буду рядом, если что-нибудь случится.

— Что, если я скажу нет?

— Я вколю тебе транквилизатор и вытащу отсюда.

Черт.

Если бы он следил за моим пульсом прямо сейчас, я была уверена, что тот был бы запредельным.

— Что означает этот вариант для тех людей внизу?

— Будем надеяться, что они не из полиции.

— Доктор Карлсон? Надо спешить.

Снова снизу донесся голос.

Я вернулась к двери и распахнула ее.

— Почти готова.

Дверь с глухим стуком захлопнулась.

Когда я обернулась, мужчина смотрел прямо на меня, держа устройство в большой ладони. Закусив губу, я обдумывала свой следующий шаг.

— Я… я не надела лифчик. Я одевалась в спешке.

Он наклонил голову в сторону моего комода.

— Возьми один. Я вставлю устройство, пока ты будешь складывать вещи в сумку. Или…

Ему не нужно было заканчивать фразу. Я сделаю, как он сказал, или он усыпит меня и убьет людей внизу.

Открыв ящик с бюстгальтерами, я задумалась.

— Имеет значение какой бюстгальтер?

— Косточки лучше всего скрывают сигнал.

Кивнув, я вытащила новый белый бюстгальтер и протянула его мужчине, мужчине, которого я не знала.

— Как я могу тебе доверять?

— Как не можешь? — Его пальцы прощупали дно чашек. — Я мог бы догадаться, что ты носишь белое.

— Что это значит?

Его губы дрогнули, первое проявление эмоций, которое я увидела.

— Собери вещи.

Когда я достала из шкафа небольшой чемоданчик, мужчина сел на край моей кровати и вставил провод устройства в нижнюю часть одной из чашечек лифчика. Когда я положила косметику в пластиковый пакет и запихнула тот в чемодан, он встал.

— А теперь сними рубашку.

— Я могу пойти в ванную и надеть его?

Я не хотела, чтобы это прозвучало как вопрос, но, судя по интонации моего голоса, это прозвучало именно так.

— Нет.

Прикусив губу, я отвернулась и приподняла подол толстовки над головой, открывая топик, в котором спала. Бросив толстовку на кровать, я глубоко вздохнула и сняла ткань. От прохладного воздуха мои соски затвердели, по коже пробежали мурашки.

— Лорел, повернись. Мне нужно быть уверенным, что он расположен правильно.

— Я… я могла бы просто…

Его теплая рука опустилась на мое обнаженное плечо. Его прикосновение было другим, чем раньше.

— Если бы я хотел воспользоваться тобой, я бы уже сделал это.

Я не знала, что сказать или сделать.

— Я бы сделал это, — сказал он глубоким и хриплым голосом, — в ночь встречи. В ту ночь, когда я вошел в ту комнату, а ты была там одна, такая доверчивая к окружающему миру. Это черное платье… — Его рука скользнула по моему плечу. — …твои волосы…

— Я… я…

— Я мог бы взять тебя той ночью, у стены или за одним из столов. Было легко пометить тебя как мою.

Что, черт возьми, он говорит?

Это была угроза, и все же его слова что-то сделали с моими внутренностями, увлажнив мои трусики.

Его теплое дыхание снова коснулось моей кожи, а затем последовал глубокий вдох.

— Когда ты вошла в комнату, ты была напугана. Я чувствовал запах. Я здесь, чтобы помочь.

Мои соски становились алмазно твердыми с каждым словом. Я могла винить прохладный воздух, но это было только начало. Глубоко вздохнув, я повернулась к нему лицом.

Он сделал шаг назад и протянул мне лифчик.

— Вот, надень.

Я была разочарована? Хотела ли я, чтобы он что-то сказал? Ожидала ли я, что он протянет руку?

Черт, мой разум был слишком запутан, чтобы понять, чего я ожидала или хотела. Просунув руки в лямки, не отрывая взгляда от его зеленых глаз, я нащупала застежку.

— Повернись.

Я повернулась. Быстрым движением его пальцев мой бюстгальтер был надежно закреплен.

— А теперь позволь мне посмотреть.

Больше не думая о последствиях того, что произошло, я повиновалась, марионетка его грохочущего голоса, когда он приказывал мне двигаться.

Его глаза остановились на моей груди, а пальцы пробежались по кружевным краям, под каждой чашечкой и по косточкам.

— Можешь чувствовать его? Я не хочу, чтобы он тебе давил.

Я покачала головой и пробормотала, обнаружив, что говорить трудно. Мой разум был совершенно сбит с толку, как я попала в место, где мужчина, имени которого я даже не знала, был сейчас в моей спальне и касался моей груди.

Мужчина сделал шаг назад и протянул мне толстовку, которую я бросила на кровать.

— Скорее надень это обратно.

Надев толстовку и застегнув молнию на чемодане, я выпрямилась.

— Как я узнаю, что ты близко? Что, если что-то случится?

Хотя его челюсть была сжата, в его взгляде было что-то такое, чего я раньше не замечала.

— Я не только буду рядом, но и буду уверен, что ничего не случится.

— Почему?

— Потому что в следующий раз, когда ты снимешь толстовку, я хочу сделать больше, чем просто закрепить подслушивающее устройство.

Мои глаза широко раскрылись. Это был не тот ответ, которого я ожидала, но каким — то образом, посреди этой безумной ночи, он успокоил меня. Я не знала, кто этот человек и почему он мне помогает.

Черт, я не знала, помогает ли он мне.

И все же хочет меня…

В это я верила.

Это я видела по выражению его лица и слышала в его раскатистом баритоне.

Хотя я не хотела признаваться в этом даже самой себе, я хотела снова быть с ним. Я хотела выяснить, что значит больше, чем просто закрепление прослушивающего устройства.

— А теперь поторопись, — сказал он. — Наверное, они уже что-то заподозрили.

— Я…? — выдохнула я. — Расс велел не быть с ними честной.

— Я слышал его.

— Твой совет?

— Все, что ты скажешь, будет услышано ими, кем бы они ни работали, и мной. Ничто не является конфиденциальным. Это всегда хорошее эмпирическое правило, не говори и не пиши, если не хочешь, чтобы все знали.

— Доктор Карлсон.

Голос эхом отозвался с первого этажа.

Я кивнула незнакомому мужчине и открыла дверь, катя свой маленький чемодан.

— Я иду, офицер.

Мужчина потянулся к моему запястью, останавливая мой выход. Его голос грохотал во мне, когда он снова вдохнул около моей шеи.

— Так-то лучше.

— Что?

— От тебя больше не пахнет страхом. Это что-то другое. Продолжай думать об этом. Сбрось их. Не дай им понять, что ты боишься.

— Что? Я не понимаю, о чем ты.

Отпустив мое запястье, его палец скользнул по моей ладони.

— От тебя пахнет желанием.

Глава 14

Кадер

Запах Лорел задержался в воздухе ее спальни после того, как она выключила свет и шаг за шагом спустилась по лестнице. Я не просил ее не рассказывать обо мне мужчинам. Я знал, что в этом нет необходимости. Мое чутье, возможно, и заставило меня изменить курс с этим заданием, но оно также сохранило мне жизнь на протяжении многих лет.

Я доверял ему.

И по неизвестной причине я доверял ей.

Вера, которую я давал не многим. Тогда почему она?

Лорел уже проявила себя, просто крикнув мужчинам внизу и не предупредив их о моем присутствии. Возможно, это была ее попытка спасти их жизни, но я чувствовал, что это было нечто большее. Она была действительно напугана. И если бы она знала глубину заговоров, чтобы остановить ее исследования, ее страх превратился бы в ужас. Она не была готова к этой информации, пока нет. Я все еще пытался собрать все это воедино, но даже то, что у меня было, было слишком для нее. Это не означало, что она недостаточно умна, чтобы понять. Черт, нет. По моим наблюдениям, Лорел видела в своей работе способ спасения людей. Так смотрят на жизнь хорошие люди. Проблема в том, что она не была окружена хорошими людьми.

Отнюдь нет.

Требовалась альтруистическая точка зрения, чтобы иметь такую узкую сферу внимания. Слухи уже распространились, и цена была высока. Немногие игроки в этой игре были готовы помочь жертвам травматических событий. Нет, их цели не были столь возвышенными. Способность заставлять людей забывать выборочные воспоминания имела гнусный потенциал. Многие это видели. Многие хотели этого.

Одни хотели остановить это.

Другие хотели извлечь из этого выгоду, независимо от конечного использования.

Звук захлопнувшейся двери в гостиной Лорел эхом разнесся по старому дому. Я шагнул к окну и выглянул на подъездную дорожку. Моя шея выпрямилась, когда офицер открыл заднюю дверцу седана и Лорел села. Окрестности внизу были темными, если не считать фонарей на крыльце и теперь синих светодиодных фар автомобиля, выезжающего на улицу.

Отойдя на шаг от окна, я достал телефон и вошел в приложение, связывающее меня с устройством в лифчике Лорел.

Черт, гребаные белые кружева и атлас угрожали сделать меня твердым. Процесс начался, когда ее тело прижалось к моему. Я держал это под контролем, пока не помог ей с проклятой застежкой. Когда она повернулась ко мне лицом, лифчик и ее грудь были на виду, член начал жить своей собственной жизнью.

Это что-то другое, что было вне характера.

Я был человеком, контролирующим все. Хорошо оплачиваемая шлюха могла упасть на колени и отсосать мне, как профессионалка. Ее вид не произвел на меня никакого впечатления. Она просто была. Наверное, красивая, слишком много косметики, сиськи размером со Скалистые горы. Дерзкие губы сделали это не для меня. Я решал, когда мое тело реагирует, когда ему нужно облегчение. От начала и до конца эта профессионалка была просто средством для достижения моей цели.

Мой кулак мог сделать то же самое, но делал это редко.

Контроль.

Именно этого я требовал от себя в каждом случае.

И теперь, по какой-то причине, все казалось другим с женщиной, которую я едва знал. Лорел была красавицей, умницей и милой наивностью, все это было завернуто в идеальную мягкую упаковку. Я попытался сосредоточиться на передатчике. И все же, когда грубые кончики моих пальцев прошлись по ее лифчику и нежной коже ее груди… когда она позволила мне сделать это, глядя на меня своими большими голубыми глазами… Я был гребаным сопляком.

Когда я сказал ей, что мог бы сделать, как мог бы взять ее, это был не первый раз, когда эти мысли приходили мне в голову. В ту секунду, когда я увидел ее одну, я представил, как тепло ее влажной киски душит мой член. Я представил себе звуки, которые она будет издавать в экстазе и боли, когда я буду наполнять ее, толчок за толчком, давая ей больше, чем она могла принять. В этой визуализации она разрывалась на части, выкрикивая мое имя.

Вот почему этого не могло случиться.

Шлюхи, которых я нанимал, не знали моих имен.

В этой фантазии Лорел знала.

Этого никогда не случится.

Такая женщина, как доктор Лорел Карлсон, заслуживала лучшего мужчины, чем я. Она заслужила мужчину с именем. Тому, кто видит добро в этом богом забытом мире, не нужен человек, который видит только зло. Сейчас речь шла не о браке, заключенном на небесах или в аду. Речь шла о задании и его выполнении.

Я глубоко вздохнул, настроился и включил Bluetooth в ухе. Ее голос оказался в зоне досягаемости.

— …вы хотите, чтобы я осмотрела лабораторию?

— Трудно сказать, чего не хватает, если вообще чего-то…

Перепрыгивая через две ступеньки, я спустился на первый этаж и тихо вышел из ее дома. Выйдя через боковую дверь, я задвинул за собой засов. Создание ключа к такому старому замку, как у нее, не было ракетостроением. Все, что для этого потребовалось, это небольшая вставная 360-градусная камера и 3D-принтер. Черт возьми, в наши дни это была буквально детская игра, и все же большинство людей ничего не знали. Направляясь к машине, я прятался в тени и осматривал окрестности.

Я наблюдал сверху, как Картрайт вышел из дома и скрылся за высоким кустарником, окаймлявшим двор Лорел. У этого ублюдка был ключ от дома. Он может вернуться. Если раньше я не думал о нем хуже, то теперь, когда он оставил Лорел разбираться с полицией в одиночку, я был в этом уверен. За последние несколько дней я установил несколько незаметных камер на входах в ее дом, а также в других местах. Было много различных рабочих частей, за которыми нужно было следить. Все видео отправилось в защищенное облако.

Я смотрел каждый дюйм материала, когда мог.

Картрайт мог подождать. Лорел была моим приоритетом. В мое дежурство с ней ничего не произойдет.

С другой стороны, если я ошибся насчет личности этих людей, это вполне возможно.

Я настроил экран телефона, чтобы держать ее пульс и GPS зоне видимости, в то же время все еще имея возможность проводить дальнейшие исследования. Ее сердцебиение было повышенным, что в данных обстоятельствах нормально. Тем не менее, я задавался вопросом, было ли это из-за ситуации или потому, что она делала так, как я советовал, и держала свои мысли подальше от страха и желания?

Мой член, наконец, начал забываться, и теперь одна эта мысль вернула прилив кровообращения.

Я переключил мысли на двух мужчин. Я бы без колебаний убрал их или даже ее партнера, если бы это было необходимо. Убийство было частью моей работы. Я делал это без раздумий и угрызений совести так же легко, как другие делали свою работу. Один человек перемалывал цифры. Я перемалывал черепа.

Если я признаю полную правду, то позволил ей пойти с ними, чтобы получить информацию. Все происходило чертовски быстро. Находясь рядом с ней, я мог бы узнать, что они нашли в лаборатории. Я бывал там не раз и возвращался пустым. Да, информация была. Она не была полной.

Я также задавался вопросом, что украдено и есть ли у властей какие — либо улики.

Как только она узнает, что они знают или подозревают, я заберу ее. Было слишком много переменных с конспиративной квартирой, во всяком случае, охраняемой правоохранительными органами. У них были свои правила. У меня нет.

Я провел рукой по волосам, пока следовал по темным городским улицам. Ближе к кампусу горели высокие уличные фонари. Звуковая передача затихла, но ее сердцебиение было устойчивым с GPS, перемещающимся в нескольких городских кварталах впереди меня.

За последнюю неделю эта гребаная работа превратилась в нечто большее, чем я мог себе позволить.

Это было не только из-за обстоятельств. Я решил пойти дальше, изменив план, что я делал редко.

Черт побери.

Никогда.

Я никогда не менял план.

Вот мой залог успеха.

Я согласился на работу, чтобы закончить исследования. Это еще может случиться. Мои средства просто изменились.

По дороге я набрал имена офицеров в защищенном облаке, Питер Стэнли и Мэнс. Полицейское управление Индианаполиса, и скоро я получу ответ. Я узнаю, если они были теми, за кого себя выдают.

Иначе они никогда не доберутся до лаборатории.

Пролетел еще один городской квартал, и когда я приблизился к кампусу, телефон на сиденье рядом со мной зажужжал, означая, что мои поиски уже закончились.

Я прикоснулся к экрану. Черт.

Появились фотографии офицеров, давшие мне ответ.

Глава 15

Лорел

С каждым поворотом на новую улицу, лежачим полицейским или светофором я мысленно прикидывала наше местоположение, все время борясь с желанием повернуться на заднем сиденье, выглянуть в заднее окно и выяснить, не вижу ли я человека за нами, того, кто сказал, что пойдет. У меня не было причин доверять этому человеку или, если уж на то пошло, тем, кто вез меня в лабораторию.

После того как Расс исчез из моей кухни, я с трудом смирилась с тем, что кому-то можно доверять.

Казалось, с той ночи, когда мы встретились, я не была уверена, кто этого заслуживает, а кто нет.

С двумя офицерами на переднем сиденье мы втроем ехали молча, скорее всего поглощенные собственными мыслями. Мои были сродни морю, бурлящему подводными течениями и грохочущими волнами. В результате мой разум дрейфовал в мутной, неуправляемой воде.

Я наблюдала, как мимо проплывают узнаваемые достопримечательности города, но не могла сосредоточиться. У меня так много вопросов. Я должна была беспокоиться о мужчинах на переднем сиденье, но было слишком много конкурирующих проблем. Что случилось с Рассом? Куда он делся? Почему он оставил меня одну? Почему он не хотел, чтобы я говорила с полицией? Неужели это он заглянул в мою сумочку?

Это не мог быть офицер Мэнс. Он стоял в дверях, пока я не разрешила ему войти. Если Расс ушел через заднюю дверь, видел ли его офицер Мэнс?

В неверном свете уличных фонарей я достала из сумочки бумажник и заглянула внутрь. Мои документы, кредитные карточки и даже пятьдесят семь долларов наличными были на месте.

Может, я случайно открыла сумочку, расстегнув застежку, когда ставила ее на пол по пути к входной двери. Не уверенная ни в чем, я положила бумажник обратно, уверенная только в одном.

Я ни в чем не была уверена. А как же Стефани? Была ли она сейчас с офицерами?

— Вы связывались с докторами Олсен, Картрайтом и Оуксом? — спросила я.

— Доктор, детектив Лэнки работает над этим. Наша задача — вернуть вас.

— Куда вы меня потом отвезете?

Я надеялась, что мой вопрос поможет слушателю.

— Будем ждать приказа.

Ладно. Не поможет.

Если мужчина в данный момент наблюдал за моим пульсом, он должно было видел, что тот подскочил. С каждой милей, приближающейся к кампусу и лаборатории, я все больше беспокоилась о том, что найду. Слова Расса вернулись, его незаконченные предложения. Он обвинил доктора Оукса в том, что произошло, и все же я не была уверена в серьезности этого заявления.

Я провела влажными ладонями по джинсам, вытирая пот, вызванный новыми заботами. Как только я это сделала, почувствовала что-то твердое. Флешка все еще лежала в кармане, куда я положила ее раньше, когда одевалась.

Офицер Мэнс повернул машину к кампусу. С годами этот междугородний кампус рос. То, что возникло как медицинский центр семьдесят лет назад, выросло до гораздо большего. Скрытая жемчужина в университетах Среднего Запада, новые здания, отличные аккредитованные преподаватели и увеличившееся число студентов были свидетельством тяжелой работы и самоотверженности. Я была счастлива проводить свои исследования под эгидой этого университета.

Теперь же казалось, что все кончится.

Я надеялась, что происходящее было просто помехой, а не смертельным диагнозом.

Слишком много хорошего можно было сделать с нашей формулой. Первые тестовые испытания были обнадеживающими.

По моим биологическим часам было около пяти утра, но небо над высокими огнями все еще оставалось черным. Большинство студентов, живущих в кампусе, спали, в то время как преподаватели и персонал не появятся еще два часа или больше.

Так было не во всех отделах. Некоторые требовали круглосуточного присутствия.

Офицер Мэнс остановил машину на стоянке рядом со входом, на которую я заходила ежедневно в течение многих лет. Странно было видеть стоянку такой пустой утром. Обычно я приходила после восьми. Если бы не назначенное мне место для парковки, я бы оказалась у реки.

— Мы здесь, — объявил офицер Стэнли.

— Я знаю, что спрашивала раньше, — начала я, — но не могли бы вы сказать мне еще раз, что я должна сделать?

— Мы можем не торопиться, — сказал офицер Мэнс. — Может, трудно увидеть разрушение. Нам просто нужно, чтобы вы были честны во всем, что кажется пропавшим.

— Разрушение?

— Все не так плохо, как кажется, — сказал офицер Стэнли. — После тщательной инвентаризации мы зададим вам несколько вопросов…

Быть честной.

Это было единственное, чего Расс мне не говорил.

Офицер Стэнли открыл дверцу и через несколько секунд вышел из машины и открыл мою. Прохладный весенний воздух успокоил нервы, когда я встала на стоянке, глубоко вздохнула и посмотрела на знакомое здание. Наши кабинеты и лаборатория находились на пятом этаже — закрытая зона с ограниченным доступом. Войти могли только те, кто обладал соответствующими полномочиями. Даже бригады уборщиков проходили проверку.

Это напомнило мне то, что мне говорили, — взлом был обнаружен сторожем. Наши сторожа знали протокол. Это не было вызовом полиции.

Вспомнив совет Расса не лгать, так же быстро вспомнился совет мужчины из моей спальни. Он не велел мне лгать, и в то же время он не велел мне быть правдивой. Он просил помнить, что ничто не является конфиденциальным. Что бы я ни сказала, это быстро станет известно многим.

А потом он дал еще один мудрый совет.

Не показывать, что я боюсь. Подумать о чем-нибудь другом.

Нет, он сказал мне, о чем думать.

О нем.

Он сказал, что от меня пахнет желанием. Неужели?

Мои рассеянные мысли вернулись к нему, к прикосновению его грубых пальцев к моим грудям и теплу в его глазах, когда он смотрел на них, прикрытых только лифчиком. Как удар молнии, его взгляд сделал что-то со мной, скрутив разум так же, как и тело.

Нелепо было думать об этом, пока мы поднимались на лифте на пятый этаж. Это безумие, что мужчина, которого я встречала три раза, мог повлиять на меня так, как он.

Лифт остановился.

— Доктор Карлсон, у вас есть пропуск на этаж?

— Что?

Двери не открывались без пропуска. Разве у них не должно быть способа войти?

Они же полиция.

— Разве у вас здесь нет других офицеров? — спросила я. — Они могут открыть лифт кнопкой снаружи. — Я кивнула офицеру Мэнсу. — Вы можете позвонить им.

— Доктор, было бы проще, если бы вы могли просто открыть его.

Я порылась в сумочке, внезапно почувствовав себя неловко от такого расположения вещей.

— Я… я не уверена, что взяла с собой пропуск. После всего, что произошло, я ни о чем не думала.

Без предупреждения лифт снова двинулся, спускаясь туда, откуда мы пришли.

— Какого черта? — спросил офицер Стэнли. — Найдите свой чертов пропуск.

Мои глаза широко раскрылись, когда офицер Мэнс выхватил у меня из рук сумочку, и часть ее содержимого вывалилась на пол. К счастью, мой пропуск был закреплен в кармане на молнии со специальной подкладкой. Офицер Стэнли нажимал кнопку за кнопкой, но лифт продолжал спускаться, пока, резко дернувшись, не остановился.

Все мы посмотрели на номера, любопытствуя увидеть, где остановился лифт, и одновременно моя сумочка выпала из рук офицера Мэнса.

Мы не вернулись к входу на первый этаж, в большой зал со стульями и информационным столом, где мы вошли. Нет, лифт миновал эту остановку и продолжал спускаться в подвал, в помещение, где хранились припасы и шкафчики студентов. За все эти годы я была здесь всего несколько раз.

Когда двери открылись, подвал оказался таким же, каким был в прошлом, тусклым от устаревшего флуоресцентного освещения и окрашенных цементных стен. Присев на корточки, я потянулась за сумочкой и бумажником с пола, когда оба мужчины вытащили пистолеты.

— Что? — мой голос затих, когда я отступила к серебряной стене.

Коридор за дверью был пуст и пугающе тих, единственным звуком был гул светильников. Я споткнулась и ахнула, когда стена позади меня сдвинулась. Это была не стена, а вторая дверь, ведущая к погрузочным докам.

Я не знала, что лифт может открываться с обеих сторон. Хотя я знала, что это место существует, я никогда не была там раньше.

Мы все обернулись. В отличие от передней части лифта, имевшей две движущиеся двери, задний вход представлял собой одну большую дверь, вероятно, более удобную для погрузки и разгрузки. Мы стояли молча, пока вся стена медленно двигалась в одну сторону. С началом открытия внутрь просочился густой туман, заполнивший лифт.

— Что происходит?

Мой вопрос остался без ответа. Боже, погрузочные доки были в огне.

Я повернулась к первым дверям в поисках выхода. Но было уже слишком поздно. Теперь они были закрыты. Я тоже начала нажимать на кнопки, ведущие на каждый этаж, пытаясь заставить загрузочную дверь закрыться и лифт двинуться.

Как будто у лифта был свой собственный разум. Паника, клокотавшая во мне, вылилась в кашель. Дело не только во мне. Мы все трое кашляли, но дверь не была достаточно открыта, чтобы даже один из нас смог убежать.

Вернув пистолеты в кобуру, оба офицера потянулись к краю и пытались открыть двери достаточно для побега.

В то время как огонь был моей первой мыслью, разум медленно осознавал, что то, что окружало нас, не было дымом.

Запаха не было.

Я сжала губы, не вдыхая туман, а пробуя его на вкус. Я сморщила нос.

Уксус.

Это был какой-то газ.

Я опустила лицо, прикрывая нос и рот воротником толстовки, так как горло горело, а легкие сжимались. Вот каково это — задыхаться?

Глаза начали слезиться, слезы потекли по щекам. Влага усилила мое затуманенное зрение. Сквозь газ я почти не могла видеть мужчин по бокам. Химическое вещество подействовало на все мое тело, пока я задыхалась от столь нужного кислорода. Отсутствие необходимых элементов заставило маленький лифт вращаться, не буквально, но я присела ниже, положив руку на пол и закрыла глаза, уверенная, что если я этого не сделаю, то упаду.

Воздух у пола был чище, потому что газ, подобно теплу, поднимался вверх.

Я попыталась вдохнуть.

Послышались голоса. Возможно, это были офицеры — я ни в чем не была уверена. В моей полной растерянности их слова потеряли смысл. Мне нужна помощь. Нам всем нужна помощь.

Я не думала ни об их оружии, ни о том, что случилось. Мои заботы ограничивались дыханием и бегством.

Прищурившись, я наблюдала, как дверь продолжает двигаться. Процесс открытия не вызвал рассеивания газа. Напротив, слой стал толще, чем раньше, спускаясь к полу. Я хотела двигаться вперед, но мое тело не подчинялось приказам мозга. Положив одну руку перед другой, я попыталась ползти. Мои руки и ноги не слушались.

Мужской крик отскочил от металлических стен, когда что-то лязгнуло рядом со мной на полу. Открыв глаза, я попыталась протянуть руку. Яркая вспышка света пронзила туман за миллисекунду до того, как что-то еще упало на пол. Заставив руки двигаться, я потянулась, мои пальцы коснулись того, что было похоже на материал дешевого костюма.

Офицеры теперь сидели на полу рядом со мной.

Мой желудок взбунтовался, поднялась тошнота, но у меня не было сил, чтобы пройти через это и вырвать.

Всепоглощающая усталость изменила мою цель. Если бы только я могла опустить голову на пол…мне нужно поспать.

Мир погрузился во тьму.

Глава 16

Лорел

Задыхаюсь… кашляю…

Мои легкие горели, а тело содрогалось от спазмов, пробуждая меня к этому новому миру. Где я? Как долго я спала?

Я моргнула, веки задрожали, ничего не видно. Даже моя рука перед лицом была невидима. Видение темноты было одинаковым, независимо от того, были мои глаза открыты или закрыты. Не было ничего необычного в том, что при пробуждении возникало чувство дезориентации, но это было нечто большее.

Я открыла глаза шире, испугавшись, что потеряла зрение.

Темнота редко бывает истинным отсутствием света. Человеческий глаз мог приспособиться к самому тусклому освещению. Но сейчас все было по-другому. Когда я сморгнула влагу, скопившуюся в уголках глаз, то обнаружила, что меня окружает истинная и абсолютная тьма.

Пульс участился, когда я провела ладонью по поверхности того места, где проснулась. Одеяла были мягкими. Мне было достаточно тепло под их защитой, однако то же самое нельзя было сказать о комнате — помещении.

У меня не было ни точки отсчета, ни способа понять, где я нахожусь и как сюда попала. Я не могла точно вспомнить…

Хотя инстинкт подсказывал мне паниковать, мой аналитический ум искал подсказки.

Когда я выпрямилась, из моей груди вырвался новый приступ кашля. Выпрямив шею, я использовала доступные мне чувства. Застоявшийся воздух вокруг меня был пропитан затхлостью, как будто наполнен пылью и запахом разложения, а не биологических останков. Нет, этот отвратительный запах напомнил мне подвал моих бабушки и дедушки, когда я была ребенком.

Пространство под их домом представляло собой большую бетонную комнату, заполненную картонными коробками, которые рассыпались от времени. Я мысленно представила себе это. Вдоль стен тянулись металлические полки, а вокруг громоздились башни из пластиковых и картонных контейнеров, наполненных драгоценными воспоминаниями. Став взрослой, я увидела бы его таким, каким он был, беспорядок и убежище для насекомых и паразитов. В детстве я смотрела на это иначе. Это была игровая площадка с безграничными возможностями для воображения. Во время наших визитов мы с сестрой исследовали окрестности, спускаясь по темным ступеням с фонариком в руке. Мы находили тайный уголок и придумывали истории о привидениях, пытаясь напугать друг друга.

Чего бы я сейчас не сделала за этот фонарик.

Запах, висящий сейчас в воздухе, идеально вписывался в мою память.

В нашем исследовании мы подтвердили роль обонятельного процесса в воспоминаниях. Это чувство было одним из самых сильных триггеров.

Тактильность.

Подо мной была кровать, по крайней мере, матрас, с простынями, одеялами и подушками.

Вкус.

Во рту у меня пересохло, как будто я выпила слишком много алкоголя и в то же время почувствовала кислый привкус.

Слух.

Я сидела совершенно неподвижно. Стук моего сердца и вдохи были единственными слышимыми подсказками в почти полной тишине.

— Э-эй?

Крикнула я в темноту. Мой голос эхом отразился от того, что, как я могла предположить, было цементными стенами или стенами из бетонных блоков. Я крикнула снова, прислушиваясь к эху своего голоса и определяя, что комната больше в высоту, чем в ширину.

Маленькая комната.

Воспоминание о лифте вернулось.

Отвратительный на вкус газ.

Полицейские, которых я подозревала, не были ими. А что, если…?

Температура упала, или, возможно, мое кровообращение замедлилось при такой возможности. Что, если эти люди схватили меня? Может, я была там? Почему?

Как в игре в тетрис, разные фрагментированные воспоминания бомбардировали мои мысли, каждая из которых приходила быстрее и нуждалась в месте для отдыха.

Телефонный звонок.

Расс.

Полиция.

Мужчина.

Мои руки немедленно потянулись к лифчику, пытаясь нащупать устройство, которое он туда поместил. Оно все еще там? Что, если они его найдут?

На мне все еще была толстовка, которую я надела ночью. Сунув руку под подол, я убедилась, что белый лифчик все еще на месте, как и мои синие джинсы. Я вытянула ноги и сунула руку в один из карманов.

— Нет.

Карман был пуст.

Возясь с материалом, я потянулась к другой стороне и глубоко вздохнула. КМаленькая флешка снова оказалась у меня в руках, когда я копнула глубже.

Мысли вернулись к передатчику.

— Ты меня слышишь? — спросила я шепотом. — Думаю, мне нужна помощь. Я не знаю, где нахожусь. — Признание вернуло панику, но это не помогло бы мне быть найденной. Я вдохнула и выдохнула, отталкивая эмоции. — Я думаю, что нахожусь в подвале или погребе. Здесь прохладно и очень темно.

С минуту я сидела и ждала. Чего?

Я не была уверена. Передатчик не мог ответить мне.

Покачав головой, я накинула одеяло на плечи, решив, что сама должна разобраться в том, что меня окружает. Я передам любую информацию, какую смогу.

Подойдя к краю кровати, я опустила ноги на пол. Как только я это сделала, поняла, что мои ботинки исчезли или, по крайней мере, были сняты. Единственное, что отделяло мои ноги от прохладного пола, были носки, которые я надела ночью.

Положив одну руку на кровать, я обошла ее по периметру, оценивая размеры. Она была недостаточно велика, чтобы быть королевской, и недостаточно мала, чтобы быть односпальной. Противоположная длинная сторона упиралась в холодную шершавую стену, как и изголовье. Изголовье кровати было металлическим — возможно, латунным. Трудно было сказать наверняка. Из какого бы материала она ни была сделана, на ощупь казалась прохладной. Следуя за краем комнаты, я двинулась дальше. Ничто не преграждало мне путь — ни мебель, ни сантехника. Последний поворот привел меня к четвертой стене. Недалеко от изножья кровати. Я вздохнула, когда нашла то, что должно быть дверью.

Искра возбуждения сотрясла мой организм.

— Я нашла дверь, — сказала я устройству.

Ручка была простой и легко поворачивалась в моей руке. Не имело значения, в каком направлении я повернула ее, толкнула или потянула, сама дверь не сдвинулась с места, она лишь дребезжала на петлях. Я потянулась вверх и вниз, нащупывая их. Если бы они были внутри, я могла бы вынуть штифты.

Петли были снаружи.

Дверь, очевидно, удерживалась на месте наружным замком или даже несколькими. Я также предположила, что дверь была отделана какой-то резиной или чем-то еще, чтобы не пропускать свет.

Мой инстинкт требовал, чтобы я ударила по барьеру и закричала во все горло. Мысль, которая удерживала меня в неподвижности и молчании, была неуверенностью в том, кого я вызову. Что лучше — быть здесь одной или с кем-то?

Проснувшись, я подумала о своем таинственном мужчине, надеясь, что он спас меня.

Вернувшись к кровати с протянутой рукой, я нашла свою цель и села в ногах.

— Ты здесь? — тихо спросила я, зная, что он не сможет ответить.

С каждой минутой мои потребности становились все более насущными. Меня мучила жажда, но больше всего мне хотелось в туалет. Это были не единственные причины моего растущего беспокойства.

Я начала беспокоиться о своих друзьях и коллегах, а также о человеке, которого не знала. Что, если их всех схватили, как меня? Кто пойдет на такую крайность?

— Ох, — выдохнула я, вспомнив, что Стефани сказала, что ее тоже везут в лабораторию.

Я встала, пройдя взад и вперед, как делала всегда, когда нервничала.

Расс, Эрик, Стефани и таинственный мужчина. Что, если таинственный мужчина больше не сможет прослушивать меня?

Если его остановили, то кто-то еще услышал мое описание этого места. Именно это он и сказал. Он сказал, что ничего из сказанного мной не является конфиденциальным. Это могли услышать и другие. Неужели я ошиблась, когда говорила и описывала окружающее?

Я ни в чем не была уверена.

Время продолжало течь, и невозможно было определить его длину.

Секунды.

Минуты.

Часы.

Не было часов, чтобы отследить его скорость или продолжительность. Солнце или Луна были скрыты от моего взгляда. Я прошлась и села. Села и легла. Я обдумывала варианты, если ко мне никто не придет.

Как раз в тот момент, когда я собиралась сделать немыслимое и опорожнить свой мочевой пузырь на бетонный пол, пока стояла, полная решимости выполнить свою миссию, я остановилась как вкопанная. Новообретенная тревога циркулировала в крови. Мое когда-то успокоенное сердце бешено забилось, ускорив пульс до нездоровой частоты, когда с другой стороны двери раздался характерный щелчок и свист движущихся замков.

Забыв о мочевом пузыре, я почувствовала, как мой пустой желудок скрутило. Я сделала шаг назад, потом еще один, мои глаза сфокусировались на звуках, на двери. Я плотнее закуталась в одеяло и продолжала двигаться, пока мои плечи не уперлись в дальнюю бетонную стену.

Я затаила дыхание, широко открыла глаза, когда дверь открылась наружу. Шуршание чего-то по бетону подтвердило мою теорию, что дверь была устроена так, чтобы не пропускать свет.

Пространство за дверью стало ярче, чем комната.

По мере того, как свет становился ярче, росло и облегчение от обретенного зрения.

Передо мной возник силуэт, лишенный четких очертаний. Это была тень человека, его фигура практически заполняла пространство. Широкие плечи почти касались откосов с обеих сторон, в то время как голова была почти доставала верх. Фигура передо мной казалась твердой, словно статуя, высеченная из камня.

Я узнала его еще до того, как он заговорил.

Я знала, что это он.

Визуальное подтверждение наполнило меня облегчением.

— О, слава Богу, это ты.

Глава 17

Кадер

Я покачал головой. Ее ответ был совсем не таким, как я ожидал.

— Лучше не делать предположений.

В комнате все еще было темно, и у меня было преимущество. Лорел наморщила лоб, анализируя мой комментарий. Ее глаза расширились, и она плотнее закуталась в одеяло. С каждой секундой выражение ее лица становилось все более напряженным, облегчение уступало место замешательству.

Наконец она заговорила:

— Что ты имеешь в виду?

Если бы она только знала, как комичен ее вопрос, но она не знала.

Она ничего не знала обо мне, о человеке, который ее похитил. Она не знала. Она также не понимала своей ценности в этот момент.

Я сделал шаг назад и указал в сторону коридора.

— Ты проспала больше десяти часов. Если ты обещаешь вести себя тихо, то можешь воспользоваться ванной комнатой в конце коридора.

Лорел продолжала смотреть на меня так, словно я ничего не говорил.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Подняв руку, я ухватился за дверной косяк.

— Я не повторяю предложений.

Потянувшись другой рукой к двери, я начал ее закрывать.

— Подожди, — крикнула она, шагнув вперед. — Я… мне действительно нужно…

Когда она подошла ближе, тусклый свет прихожей вернул цвет ее голубым глазам. Они не отрывались от моих. Этот простой жест вывел меня из равновесия.

Большинство женщин, черт, да и мужчин тоже, избегали смотреть на меня. Они бормотали что-то в ответ и отводили глаза. Как будто они чувствовали, насколько опасным я могу быть, на что я способен. Возможно, они рассудили, что если не увидят меня по-настоящему, то будут в безопасности.

Так было не всегда.

Чувство страха, окутавшее меня облаком, работало мне на пользу. Оно скрывало меня от масс. Я охотно носил его, как плащ; его присутствие позволяло мне существовать вне восприятия людей. Добро или зло, это не имело значения. Люди вообще не хотели меня вспоминать. Для их сознания я был призраком или плодом их воображения. Они избегали меня, потому что их подсознание знало правду.

Я не был призраком.

Я был Бугименом.

Невидимость, которую предлагал образ, была полезна в моей работе. Нечасто мне приходилось сталкиваться лицом к лицу с заданием. Когда я это делал, наша связь чаще всего была недолгой.

Для меня разговоры не заключались в разговоре. Они происходили за экраном и клавиатурой. Кадер был безлик — полная противоположность истине.

Редко у меня возникало желание говорить, рассказывать.

С Лорел все было по-другому.

С того момента, как я впервые увидел ее фотографию, она очаровала меня. С экрана компьютера она посмотрела на меня. Я это почувствовал.

Мой ум и опыт подсказывали мне, что я ошибался. Конечно, столкнувшись с реальностью, что мифическое существо, живущее под детскими кроватками, было реальным, Лорел Карлсон поступила бы так же, как другие, и отвернулась.

Ночь встречи была ее первой возможностью. Я прятался до той ночи. Войдя в банкетный зал, я сказал себе, что она ничем не отличается. А потом она обернулась. Я ожидал, что она так же быстро отвернется. Но этого не случилось. Наши взгляды встретились на разных концах комнаты.

Я дал ей еще один шанс ощутить реальность моей натуры. Она была одинокой женщиной в тускло освещенном зале. И все же, глядя на меня, она не моргала. Она не испугалась. Она не отводила взгляда.

Я не был уверен, почему реакция Лорел была другой.

Она должна была чувствовать опасность, как и другие, но с каждой встречей все было наоборот.

За короткое время я стал зависимым. Ее голубые глаза смотрели на меня, были как наркотик. Конечно, я не мог позволить ей увидеть меня, настоящего меня, так же как она никогда не назовет мое настоящее имя.

Некоторые вещи невозможны.

Но, черт возьми, я был не в себе. Это задание заставило меня надеяться. Такой человек, как я, не надеялся. Я контролировал ситуацию. Был катализатором событий. Надежда для тех, кто отказывался действовать. Я принимал меры.

Лорел остановилась передо мной, ее голубые глаза говорили больше, чем губы. Они что-то сделали со мной. Когда она смотрела на меня, мне хотелось невозможного.

Я сглотнул и, кивнув, склонил голову влево.

Когда она сделала шаг, я опустил руку, преграждая ей путь.

— Что? — спросила она.

Ее вопрос содержал слишком много возможностей. Сдерживая эти мысли, я сказал:

— Не шуми.

— Ладно.

— Нет, Лорел. Я хочу услышать от тебя, что ты не будешь шуметь. Здесь не должно быть никакой путаницы.

— Ты расскажешь мне, что происходит?

— Со временем.

— Здесь, с тобой, я в безопасности или нет?

— Ну, это зависит от обстоятельств.

— От каких?

— Если ты сможешь следовать простым инструкциям. Брось, док, ты же умная женщина. Прямо сейчас мне нужно твое слово, что ты не сделаешь ничего глупого, например, не закричишь или не попытаешься найти выход.

Выражение ее лица говорило, что она хотела поспорить или, по крайней мере, получить больше ответов. Минутное покачивание ее тела говорило о том, что у нее есть более насущная проблема, и в настоящее время я был единственным, кто удерживал ее от этого.

Она вздернула подбородок.

— Где мы?

Я покачал головой.

— Я не это сказал.

Она выпрямила шею.

— Я буду вести себя тихо.

Моя рука поднялась выше, держась за дверной косяк достаточно высоко, чтобы она могла пройти. Почти. Для того, чтобы войти в коридор, Лорел пришлось пригнуться, опуская надменный подбородок.

В коридоре, куда она вошла, была еще одна дверь. У нее не было никакой возможности сбежать. Дорога привела ее только в маленькую ванную.

Было не так уж много — стоячий угловой душ, раковина и унитаз. Я положил несколько полотенец и основные туалетные принадлежности. Не то чтобы я имел хоть какое-то представление о том, что нужно женщине. К счастью, я взял чемодан, который она собрала. Я вспомнил, как вчера вечером или, точнее, сегодня рано утром она бросила туда несколько вещей.

Ванная была намного чище, чем когда я переехал в эту помойку, и бонус, теперь работал водопровод. Это был не «Ритц» и даже не ее старинный дом. Это было строение, готовое к сносу на уровне улицы, обветшалое и почти не подлежащее ремонту. Вот почему я держал свою активность на более низком уровне. В один прекрасный день я оставлю его или продам какому-нибудь проходимцу.

Прямо сейчас нам нужно где-то остановиться, и это послужило моей цели.

Дверь в ванную закрылась. Несколько секунд ручка дребезжала. Без сомнения, она искала замок, его не было. Даже если бы он и был, замки были для честных людей. Таких, как я, они не останавливали.

Похищение не было моей обычной работой; тем не менее, не нужно быть гением, чтобы знать основы.

Держи актив в секрете и установи контроль.

Причина, по которой я не похищал, как правило, заключалась в том, что было чертовски легче просто убивать людей.

Мне нужно было запомнить это, прежде чем я возьму другое задание на полпути.

Щелкнув выключателем, я включил свет в коридор. Я оставил её в темноте не просто так. Трудно было предсказать, как газ повлияет на её глаза и сколько времени потребуется, чтобы он покинул ее организм. Вполне логично, что темнота даст ей время исцелиться и приспособиться.

Теперь, судя по полоске света, пробивающейся из-под двери ванной, она включила его там. Поскольку я не слышал, чтобы она говорила что-то другое, я решил, что у нее все в порядке.

Скрестив руки на груди, я ждал, когда она выйдет.

Это заняло некоторое время, но в конце концов она вышла.

Одеяло все еще было обернуто вокруг нее, и снова ее голова была высоко поднята.

— Мне нужна вода. То, что выходит из крана, воняет. Я сомневаюсь, что это безопасно для потребления.

— Наверное, ты права. Свинцовые трубы и все такое. — Я наклонил голову в другую сторону. — Я принес тебе воды и еды. Твой чемодан тоже здесь.

Я повернулся, идя впереди, когда ее маленькая рука потянулась, приземлившись на мое предплечье.

— Какого черта? — спросил я, потянув руку прочь. Рукава моей рубашки были опущены до запястий, чтобы она не видела, что под ними. Я резко повернулся к ней. — Прикасаться ко мне запрещено. Больше не пытайся.

Ее щеки побледнели, она отдернула руку и прижала ее к груди.

Мой разум говорил, что она на самом деле не чувствовала того, что было под рубашкой. Тем не менее, это не изменило моей реакции и не смягчило мой выговор.

— М-мне очень жаль, — сказала Лорел. — Я хотела привлечь твое внимание.

— Так говори. Я, блять, услышу.

— Кто ты такой?

— Прекрати задавать вопросы и следуй за мной.

Да, я уловил иронию.

Мои ботинки стучали по бетону, пока мы шли. Коридор вел в большую комнату, занимавшую почти весь дом. Кое-где я нашел какую-то мебель. Поскольку я не планировал принимать гостей, все это было не очень милым. Там был старый деревянный стол с тремя стульями, потертый диван, который я нашел в магазине подержанной мебели, потрепанное кресло и небольшой холодильник, занимающий часть комнаты.

Остальное было отделено импровизированной стеной, которую я построил сам. Деревянная рама была покрыта плексигласом вместо гипсокартона. Я сделал это, чтобы следить за всем пространством. Теперь я мог присматривать и за Лорел. Она может быть в одной стороне. Я мог работать на другой, все время имея возможность следить за ней.

Похищение 101: не выпускай актив из поля зрения, а если ты это сделал, держи ее под охраной.

За плексигласом находилось мое рабочее место. Столы, сконструированные в несколько уровней, были покрыты компьютерным оборудованием. Один из трех мониторов был посвящен каналам наблюдения. Эта установка бледнела по сравнению с тем, что у меня было на моем ранчо, но этого было достаточно, чтобы выполнить задание.

Я указал на стол.

— Садись.

— Что там?

Она указала на мои компьютеры.

— Мое личное пространство. Оно под запретом.

Она сидела, оглядывая комнату.

— У тебя много правил.

— Да. Правила охраняют тебя.

— Это и есть твоя цель — охранять меня?

— Черт, — сказал я, открывая холодильник, чтобы достать продукты. — Мои цели изменились.

Достав бутылку с водой, я поставил ее на стол. — Есть еще десять. Ты, наверное, хочешь пить.

Лорел не ответила. Вместо этого она потянулась за водой, повернула крышку и начала пить. Не пить, глотать. Она выпила уже больше половины бутылки, когда снова закашлялась.

Я слышал, как она кашляла в передатчике, когда только проснулась. Я бы пошел к ней, но меня здесь не было. Я искал ответы.

— Помедленнее. Я привел тебя сюда не для того, чтобы ты задохнулась.

Затем я достал приготовленный греческий салат.

— Зачем ты привел меня сюда? — Ее глаза все еще блуждали по комнате. — И куда сюда? Я не вижу ни окна, ни даже двери. Сколько сейчас времени? Как нам отсюда выбраться?

Не обращая внимания на ее вопросы, я поставил салат на стол.

— Мне нужно узнать, что ты любишь есть. — Я открыл крышку контейнера и протянул ей пластиковый конверт с одноразовыми вилкой и ножом. — Я видел один из таких в твоем холодильнике и решил, что он тебе понравится.

Глава 18

Лорел

Какого черта?

Он видел мой холодильник.

Мужчина прислонился к прозрачной стене и скрестил руки на груди. Не отдавая себе в этом отчета, я сделала то же, что и раньше, и осмотрела его с ног до головы. На нем все еще были ботинки, джинсы и черная водолазка, в это же он был одет в моем доме. Когда наши глаза встретились, я боролась с желанием отвести взгляд. Напряженный взгляд его зеленых глаз одновременно успокаивал и приводил в замешательство. Странное сочетание скрутило мой пустой желудок.

Время остановилось на секунду или две, пока мы оба молчали.

Наконец он кивнул в сторону стола.

— Ешь.

Потянувшись за пакетиком с соусом, я спросила:

— Сколько раз ты был в моем доме?

Сорвав крышку, я ждала его ответа, одновременно поливая приправой салат ромэн, лук, перец, помидоры и огурцы. Оливки и сыр фета находились в отдельных контейнерах. Мои руки начали дрожать, пока я мешала все вместе. Я не осознавала всю силу своего голода, пока еда не оказалась у меня под рукой.

Как будто ничто другое не имело значения. Даже в этой странной ситуации первобытные потребности требовали удовлетворения.

Когда я запихнула в рот большую вилку салата и оливок, с моих губ сорвался звук. Это был вздох или стон. Я не была уверена. Все, что я знала, это то, что салат был восхитительным.

Мужчина сказал, что я проспала больше десяти часов. Он считал время, когда я не спала в комнате?

В любом случае сейчас был день или вечер.

Я оглядела стены в поисках окна, чтобы оценить дневной свет. Их было два, оба закрытые фанерой. Я должна была бы волноваться, но в данный момент поглощение пищи было моей главной заботой.

Съев еще салата, на ум пришла иерархия потребностей Маслоу. Простая психологическая теория, она утверждает, что физиологические потребности, такие как еда, вода, тепло и отдых, должны быть удовлетворены, прежде чем двигаться вверх по пирамиде.

Следующий уровень — безопасность.

Я оглянулась на закрытые окна.

Безопасность.

Я не была готова думать об этом.

Сначала еда.

После еще нескольких кусочков и еще нескольких глотков воды, я посмотрела на мужчину.

— Ты мне не ответил.

— Вообще-то, я сказал тебе прекратить задавать вопросы.

Я покачала головой, вонзая вилку в салат.

— Я не могу. Это то, чем я занимаюсь, — я зацепила вилкой салат и отправила его в рот. — Мой дом…

— За последние две недели — несколько раз.

— Надо было послушаться отца и установить сигнализацию.

Его губы дрогнули.

— Это бы меня не остановило. Это также не остановило бы людей, которых ты встретила у своей входной двери, или тех, у кого есть ключи. В принципе, твой дом мог бы стать вторым вокзалом Гранд-Сентрал. Даже соседка приходит и уходит.

Я знало о миссис Бисон. У нас было взаимопонимание. Однако, услышав, как он небрежно обсуждает людей, приходящих и уходящих из моей частной собственности, я похолодела. Я натянула одеяло обратно на плечи.

Хотя я ела и удовлетворяла основные потребности, это был только первый уровень пирамиды. Чем больше он говорил, тем меньше я чувствовала себя в безопасности. Нет, настоящая проблема заключалась в том, что я, сама того не ведая, уже некоторое время не была в безопасности. Я потуже натянула одеяло.

— Я знала о миссис Бисон. Как я могла не знать, что ты там был?

— Такие люди, как ты, никогда этого не узнают.

— Как я? — спросила я, откидываясь на спинку стула.

С едой и водой в желудке и после туалет, мой разум теперь был заполнен вопросами. Мне нужна информация.

Потянувшись к другому стулу, мужчина развернул его на одной ножке и оседлал. Его длинные ноги встали по бокам, а руки скрестились на груди. Его бицепсы выпирали из-под черного материала водолазки. В отличие от прошлой ночи в моей спальне, две верхние пуговицы его футболки с длинным рукавом были расстегнуты, открывая край разноцветной тату, должно быть, покрывающей его грудь, а также руки. Я наблюдала, как его кадык дергается и челюсть напрягается, словно он решал, что сказать.

В свете комнаты и того, как он сидел, от него исходила уверенность, но в то же время в нем чувствовался непринужденный комфорт. Легкость было бы хорошим описанием.

Хотя эта ситуация была немыслима, и я все еще не была уверена ни в чем и ни в ком, его отношение успокоило меня. Возможно, это ложное чувство безопасности. Я не была уверена.

Его зеленые глаза впились в меня, а голос эхом разнесся по цементной комнате.

— Такие люди, как ты… — он сделал ударение на слове, — …доверяют другим. Ты видишь хорошее, а не плохое. Ты не ищешь информации, потому что веришь, что все вокруг тебя живут по твоим моральным стандартам.

— Ты не знаешь меня.

Он встал и шагнул ближе. Я откинулась назад, чтобы поддерживать зрительный контакт. Еще один шаг, и он оказался рядом со мной. Близость смыла мое прежнее чувство комфорта.

— Что? — спросила я, внезапно занервничав.

Он протянул руку и провел подушечкой пальца по моей щеке, моя шея напряглась.

— Мне показалось, ты запретил прикасаться.

— Я сказал, что ты не можешь прикасаться ко мне. Я уже прикасался к тебе, — его палец переместился ниже, к моей челюсти, шее и ключице. Резким движением руки он опустил одеяло. — Может, мне стоит проверить передатчик?

Я быстро отодвинула стул, и скрежет о цементный пол прорезал затхлый воздух. Я встала, одеяло упало на пол.

— Что ты делаешь?

Он отодвинул стул, единственное препятствие между нами.

— Я показываю тебе, насколько ошибочны твои взгляды.

Мы двигались в унисон, пока мои ноги не уперлись в диван. С каждым шагом пульс учащался, а дыхание становилось все более поверхностным. Его взгляд был как лазер на моей коже. Хотя он не прикасался ко мне, я чувствовала, как его пальцы скользили по моей груди.

В равной степени предвкушения и страха мои соски напряглись под лифчиком и толстовкой.

Я выпрямилась. Босая, я оказалась на двенадцатидюймовом расстоянии от человека, возвышавшегося надо мной.

— Остановись.

Его палец снова коснулся моей щеки.

— Ты считаешь меня хорошим. Ты сказала это, когда я открыл дверь. Ты сказала, что рада, что это я.

— Я… я думаю… Я не знаю тебя, но, если выбирать между тобой и теми фальшивыми полицейскими, я была рада, что это ты.

Его руки скользили по моим рукам, порхая по рукавам моей толстовки.

— Откуда ты знаешь, что они фальшивые?

— Потому что ты спас меня от них.

— Что, если нет? — Его руки продолжали блуждать прямо по моей кожей, призрачное прикосновение к рукавам. — Что, если я плохой?

— Ты пытаешься меня напугать.

— Или я говорю тебе правду. Вот что я имею в виду, говоря о таких людях, как ты. Ты не можешь видеть зло, потому что в тебе самой его нет. — Он потянулся к нижнему краю моей толстовки. — Я собираюсь снять толстовку.

— Нет.

Мой голос дрожал, голова двигалась из стороны в сторону.

— Я хочу проверить передатчик.

— Я не верю тебе.

Мужчина выдавил улыбку, которая не соответствовала его глазам.

— Ты права, я солгал.

— Солгал?

— Я хочу увидеть твою грудь.

— Я… я…

— Скажи, ты боишься?

Он наклонился ближе и вдохнул.

Это было странно и интригующе одновременно.

Когда я не ответила, он начал поднимать мою толстовку.

— Или ты возбуждена?

— Что? Нет, — я оттолкнула его руку и крепко сжала подол. — Ладно. Ты доказал свою точку зрения. Ты не очень хороший.

— Ох, Лорел, ты ошибаешься. Я очень хороший.

Мои губы поджались, я выпрямилась.

— Без разницы. А теперь отойди, черт побери.

— Что мешает мне взять тебя на диване, прямо здесь и сейчас?

Пыльный воздух застрял в моих легких, когда колени ослабели. Я не была ровней этому человеку, но была чертовски уверена, что не сдамся без боя. Отпустив толстовку, я подняла ладонь в нескольких дюймах от его груди.

— Я. Я сказала: «Нет».

— Думаешь, этого достаточно?

— Достаточно.

— Лорел, это не должно быть игрой. Это вопрос жизни и смерти, — он медленно покачал головой. — Чтобы эта договоренность сработала, ты должна слушать мои указания. И когда я даю их, ты слушаешь и повинуешься. Ты играешь в покер с высокими ставками с навыками игры в догонялки. Это тебе не по зубам.

Он сделал шаг назад.

Я глубоко вздохнула. Зачем он это сделал?

Я чувствовала себя в безопасности рядом с ним, но теперь не знала точно, что чувствую.

Я потянулась к своей руке.

— Если тебе нужен передатчик, я пойду в ванную и сниму лифчик.

— Мне не нужен передатчик. Я хочу, чтобы ты поняла, что это серьезно. Я не выяснил, кто были эти люди в твоем доме прошлой ночью и на кого они работали. Я также не могу понять, чего они хотели. — Он пожал плечами. — Они отвезли тебя в университет, но взлома не было.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хотел сам посмотреть, что произошло в твоей лаборатории. Я ходил в университет, пока ты был без сознания. — Он повернулся и снова оседлал стула. — Я не верю, что там был взлом. Все казалось на своих местах.

— Я не понимаю. — Я вернулась к стулу, на котором сидела, и опустилась на него. — Как ты туда попал? Доступ ограничен.

На мгновение он сжал губы и уставился на меня. Наконец он заговорил:

— Система безопасности в университете не так безупречна, как ты хочешь верить. Проникнуть на этаж незамеченным не проблема. Я вошел в каждую зону. Проблема, которая меня беспокоит, заключается в том, что все лаборатории и кабинеты были закрыты, так как там никого не было. Свет выключен.

— У меня так много вопросов. Ты уверен, что там никого не было? — спросила я.

— Сегодня вторник. — Он взглянул на браслет на запястье. — Еще немного.

— А как же Стефани? — Я покачала головой. — А как насчет всех остальных? Расс, Эрик, — мой голос затих. Прежде чем он успел заговорить, я добавила еще одно. — Нет, сначала, прежде всего, скажи мне, кто ты и почему я здесь.

Он провел длинными пальцами по своим светло-каштановым волосам, словно приглаживая непослушные пряди. В этом не было необходимости; большая часть его волос была закреплена на затылке в хвост, как и в ночь встречи. Несколько непослушных прядей свисали у его щек, опускаясь чуть ниже подбородка. Они были светлее остальных, контрастируя с темными волосами на лице.

Если бы у них были такие же ярко-зеленые глаза как у него, этот человек мог бы стать идеальной комбинацией Чарли Ханнама, Бреда Питта и молодого Николая Костер-Вальдау.

Поразительно красивый.

Я глубоко вздохнула.

— Я вела себя тихо. Если я закричу, услышит ли меня кто-нибудь?

— Трудно сказать. Не делай этого.

— Ты…?

— Я же сказал. Я человек, благодаря которому ты до сих пор дышишь.

— Газ в лифте…это был ты, верно? — спросила я.

Он кивнул.

— Значит, ты также ответственен за мое бессознательное состояние.

Он пожал плечами.

— Мне показалось, что это лучшая альтернатива.

— У тебя есть имя?

— А разве не у всех оно есть?

Я скрестила руки на груди и сжала губы.

— Меня зовут Кадер.

Я обдумала его ответ.

— Необычно.

Он кивнул.

— Это означает судьба на турецком.

— Разве это не женское имя?

Возможно, это была моя попытка поднять настроение после того, что только что произошло возле дивана. Мои щеки вспыхнули от моего вопроса, потому что в мужчине, сидящем за столом напротив меня, не было ничего даже отдаленно женственного.

— Это моя работа.

— Какая?

— Определение судьбы людей. Как твоей, например.

Вот вам и хорошее настроение.

— Как тех мужчин?

— В конечном итоге.

От его ответа у меня по спине пробежал холодок.

— Какова моя судьба?

— Прямо сейчас, ты жива и в безопасности.

Я выдохнула, оглядывая комнату и вспоминая сцену, произошедшую несколько минут назад. — Да? Где мы находимся?

— Ты скрываешься.

Я снова встала и прошлась по комнате, рассматривая мебель и голые бетонные стены.

— Это что, конспиративная квартира?

Он пожал широкими плечами.

— Или что-то в этом роде. Это дом, и ты в безопасности.

— Где дверь?

Кадер кивнул в сторону зоны с компьютерами. Раньше я этого не замечала, но в дальнем углу была дверь.

— Не подходи к ней.

— Это безумие. — Я хлопнула себя по бедрам. — Мне нужен телефон. Нужно позвонить Рассу. — Я снова вспомнила Стефани. — Эти люди в моем доме. Они ведь не были настоящими полицейскими, не так ли?

— Ты поняла это, как только они захотели, чтобы твой пропуск открыл им вход на пятый этаж.

Вот тогда это и подтвердилось. Первая подсказка появилась после того, как я еще раз подумала о взломе, обнаруженном одним из наших охранников и сообщенном в полицию, а не доктору Олсену.

Когда я не ответила, он продолжил:

— Я сфотографировал их поддельные удостоверения. К сожалению, никаких других удостоверений личности у них не было. Я положил в их кошельки трекеры, о которых они не будут знать. Если они вернутся в свою штаб-квартиру, я узнаю больше. Я мог бы сделать больше, но эти люди не были моей целью. Я мечу выше. Я хочу знать, кто дал им приказ доставить тебя в лабораторию.

Мои мысли были не о тех мужчинах. Я вспомнила еще кое-что.

— Стефани, — сказала я, мои слова зазвучали быстрее, — она моя ассистентка. Я говорила с ней вчера вечером или сегодня утром. Она сказала, что ей тоже звонили из полиции. Ее собирались отвезти в лабораторию. — Мои руки снова задрожали. — Если лабораторию не взломали и ее там не было…Кадер, что с ней случилось?

Глава 19

Кадер

Это задание не вышло из-под контроля. Оно сошло в пропасть как гребаная лавина.

Когда я взялся за это задание, я проверил биографию ассистентки Лорел, а также всех остальных, кто работал в лабораториях и офисах. Для своей должности Стефани Стоун была слишком квалифицированной. Я предположил, что это связано со спецификой работы. В конце концов, даже помощь в чем-то столь продвинутом, как их исследования и разработки, требовала большего, чем диплом средней школы. Стефани защищала диссертацию вне своей докторской степени.

— У меня есть камеры на пятом этаже здания в университете, — сказал я. — Вчера вечером Стефани последней покинула пятый этаж. Я не видел необычного поведения — ничего особенного. — Моя голова качнулась из стороны в сторону. — Я был немного занят тобой, этими липовыми полицейскими, Картрайтом и Олсеном, чтобы выследить каждого члена твоей команды.

Лорел озабоченно наморщила лоб.

— Что с Рассом и Эриком?

— Исчезли с радаров.

— Стефани важнее, чем член группы поддержки, и она сказала, что получила такой же звонок. Что, если мужчины, которые к ней приходили, забрали ее?

Не мои проблемы. Я этого не сказал.

— Дай мне мой телефон, — сказала Лорел, протягивая руку. — Я позвоню ей.

— Было бы лучше, если бы ты еще какое-то время оставалась вне поля зрения.

Лорел встала, прошла от стола к дивану, повернулась и пошла обратно. Девушка прижала указательный палец к подбородку, и морщины на ее лбу стали глубже от раздумий, пока она продолжала расхаживать. Пройдя еще несколько шагов, она остановилась и повернулась.

— Ты ведь отвезешь меня домой? Ты же не планируешь, что я останусь здесь?

При этих словах она сморщила нос.

Она была чертовски права. Это место воняло. Буквально. Чего она не знала, так это того, что здесь было намного лучше, чем когда я приехал сюда. Когда что-то начинается с отрицательной десятки по шкале от одного до десяти, это чертовски фантастично.

— Нет, я не отвезу тебя домой. Да, мы останемся здесь.

— Я не останусь. Мне нужно встретиться с этим… — Ее руки описывали круги. — …что бы это ни было, в лоб.

Давление росло, я стиснул зубы. Я не привык объяснять свои доводы кому бы то ни было. Когда работаешь и живешь один, объяснять особо нечего.

Я встал.

— Ты останешься здесь. Я хочу доверять тебе, но не дам шанса сбежать. Это слишком опасно.

— Ты хочешь мне доверять? Что, если я не уверена, что могу доверять тебе?

— Сейчас это не имеет значения.

Настала очередь Лорел, сузить глаза.

— Что, черт возьми, ты собираешься делать, чтобы удержать меня здесь?

— Думаю, я останусь между тобой и дверью на лестницу, когда буду здесь. Ты не пройдешь мимо меня или через эту дверь.

— Это… похищение, — сказала она, хлопая себя по бедрам. — Это незаконно и неправильно.

Ее рассуждения заставили меня усмехнуться.

— Доктор Карлсон, если ты еще не поняла, я занимаюсь незаконной деятельностью.

Какое-то мгновение она смотрела на меня, словно не понимая моих слов. Вместо того чтобы усомниться в моих словах, она уперла сжатые в кулаки руки в бока.

— А когда тебя здесь нет?

Я кивнул в сторону спальни в конце коридора.

— Там.

Она поджала губы, прежде чем ее голова начала трястись.

— Абсолютно нет. Если это место загорится, я окажусь в ловушке. Это небезопасно.

— Ты права. Если ты молишься, я предлагаю молиться не за пожар.

— Я не буду этого делать.

— Как хочешь. Всегда можно надеяться на дождь.

— Нет, я говорю не о молитве. Я не останусь здесь, запертая в этой комнате. Когда ты уйдешь, ты возьмешь меня с собой. И ты отвезешь меня домой.

— Извини, док, — я не был уверен, но это был ожидаемый ответ. — Ты пойдешь в спальню, даже если мне придется взвалить тебя на плечо и отнести. — Я пожал плечами. — В общем так ты туда и попала. И если ты сделаешь что-нибудь, чтобы попытаться сбежать, включая крики… — Я поднял брови. — Я перекину тебя через колено.

— Прошу прощения? Это безумие. Ты сошел с ума.

— Что безумно, так это думать, что там ты в большей безопасности, чем здесь.

— Никто не угрожал взвалить меня на плечо или наказать, как ребенка.

Я снова потянулся к ее плечам, мои пальцы сжались ровно настолько, чтобы привлечь ее внимание. Я не собирался говорить так много, но было ясно, что, если не внушу ей мысль об опасности снаружи, она не перестанет спорить.

— Скажи мне, почему ты думаешь, что твой мир рухнул, — сказал я, надеясь заставить ее сосредоточиться на том, что происходит за этими стенами. — Подумай обо всем, что произошло. Не прячь факты под ковер и не притворяйся, что двое мужчин не просто пытались получить от тебя информацию, а потом сделали это… кто знает, что с тобой будет, если представится такая возможность. Не делай вид, что твоя лаборатория не закрыта таинственным образом. А как же Олсен? Почему он вдруг пропал? А как насчет твоего напарника? Почему он бросил тебя? Лорел, посмотри на картину в целом, на мир за ее пределами.

Она покачнулась в моих объятиях, ее щеки побледнели.

— Думаю… мне нужно присесть.

Отпустив ее плечи, я направил ее к дивану.

— Хочешь еще воды?

— Нет, я хочу вернуть свою жизнь.

Я покачал головой.

— Это произойдет не скоро.

Скорее всего никогда.

Она снова закрыла глаза, глубоко вздохнула и откинулась на изодранные подушки дивана.

Сцена была неправильной. Лорел Карлсон не должна быть в этой дыре, она заслуживала лучшего. Тем не менее, находиться здесь было лучше, чем то, что должно было произойти.

Ее глаза открылись, кобальтово-голубые устремились на меня.

— Это должно быть связано с формулой. Но почему именно сейчас?

Я сел рядом, давая ей пространство. Изношенные пружины прогнулись под моим весом. Выдохнув, я наклонился вперед, поставив локти на колени и держась за подбородок.

— Та встреча на прошлой неделе…

— Да, — сказала она, тоже наклоняясь вперед.

Я сделал глубокий вдох.

— Цель этого собрания не в том, чтобы собрать инвесторов, которые помогли бы тебе продолжить исследования.

Она повернула голову.

— Нет, ты ошибаешься. Именно из-за этого. За несколько недель или, может, месяцев до встречи, мы, Расс и я, провели множество дискуссий и встреч как с Эриком, так и с доктором Оуксом. Университет решил, что необходимо дополнительное финансирование…

— Лорел, — перебил я ее. — Ты поверила тому, что было сказано? Инвесторы? А как насчет грантов?

— Я… я подавала заявки несколько лет. Проблема в том, что я не могла изложить в письменном виде точный характер нашего исследования. Это секретная информация.

Прищурившись, я потянулся к ее подбородку, пока синева снова не осветила мой путь.

— Кто сказал тебе не добиваться грантов?

Она пожала плечами.

— Думаю, это было групповое решение.

— Подумай об этом. Эта работа — твой ребенок. Разве ты не сомневалась в необходимости поделиться хотя бы частью этого с группой людей? Очевидно, ты доверяешь людям, с которыми работаешь, но копни глубже…

Не сопротивляясь моему прикосновению, она вздохнула и закрыла веки.

— Ты хорошо себя чувствовала на встрече? — спросил я, снова удерживая ее подбородок на месте. Ее голова затряслась в моих руках. — Почему?

— Я не люблю публичных выступлений. Я не хотела там находиться.

— Расскажи мне больше.

Она сглотнула.

— Я чувствовала себя выставленной напоказ, не только я, но и моя работа, наша работа. Рассела, доктора Картрайта и моя.

— Что еще?

— Там было слишком много людей, и мы говорили слишком много.

Отпустив ее подбородок, я кивнул.

— Это не твоя вина, ничего из этого. То, что было сказано в пятницу вечером, не имело значения. Гораздо больше информации, чем обсуждалось, было сообщено задолго до встречи.

— О чем ты говоришь?

— Я нашел зашифрованное письмо, отправленное через университетские серверы.

— Нет, это безумие. Я копирую всю корреспонденцию.

Я глубоко вздохнул.

— Только не это. Как я уже сказал, оно было зашифровано.

— Тогда как ты его нашел?

Вместо объяснения «как» я рассказал ей, что в нем содержится.

— В письме обсуждалась конкретика о потенциальном использовании запатентованного препарата. В нем даже представлены результаты ограниченных клинических испытаний.

— Нет. — Она встала, и на ее лице отразились шок и разочарование. — Это все засекречено и конфиденциально. Никто не должен…

— Письмо привлекло ненужное внимание, — сказал я. — Эта встреча случилась по одной причине. Это была уловка, чтобы заручиться поддержкой покупателя формулы и полученного состава, напугать потенциальных покупателей, чтобы они сделали шаг. Ставки и так были высоки, но после этого небольшого шоу они взлетели до небес.

Ее губы побледнели, она сжала их.

— Задаток уже внесен, — продолжал я, — и еще больше обещано, чтобы остановить твои исследования любой ценой.

— Что значит любой ценой?

— Лорел, за твою голову назначена цена, и нашелся покупатель.

Глава 20

Лорел

Сидя на кровати, прислонившись головой к изголовью и опираясь спиной на подушки, я смотрела на окружающие меня стены и вспоминала бетонные блоки. Их узор был похож на головоломку, полностью составленную из прямоугольных кусочков. Я была права насчет более высокого потолка. Разница между сегодняшним днем и тем, когда я проснулась, заключалась в том, что теперь у меня была кнопка, пульт дистанционного управления, для включения и выключения единственной лампочки, свисающей с высокой балки. Я не могла перестать думать о своем недавнем разговоре с Кадером. Если за мою голову назначена цена, то была ли она и за голову Рассела?

Это был только один из вопросов, которые кружили у меня в голове. С того самого момента, как Кадер сказал, что кто-то хочет моей смерти, мои мысли путались.

Он покинул здание, конспиративную квартиру, некоторое время назад.

После того как сбросил бомбу, он оставил меня сидеть на старом диване и отошел к другой стороне пластиковой стены. Через несколько минут он вернулся с моим чемоданом. Я никогда не спрашивала, как он достал его или что именно случилось с двумя фальшивыми полицейскими. Вопросов слишком много, чтобы расставлять их по приоритетам.

Отнеся чемодан в спальню, я решила сделать что-нибудь, все, что смогу. Последние двадцать четыре часа показались мне вечностью, и после того, как мой голод был утолен, я заметила затяжной запах газа, исходящий из моих пор, окружающий, как облако. Сейчас, когда я почти ничего не контролировала, чистить зубы и принимать душ было двумя вещами, которые я могла сделать.

Я изо всех сил старалась не пить воду из крана, когда чистила зубы. Вместо этого я использовала воду из бутылки для полоскания. С душем у меня не было выбора. По крайней мере, вонючая вода была теплой. Горячая было бы преувеличением, но теплая лучше, чем холодная.

После того, как закончила, одетая в штаны для йоги, футболку и носки, с мокрыми расчесанными волосами, я вернулась в большую комнату. Когда я вошла, Кадер стоял по другую сторону пластиковой стены, уставившись на три экрана, а его пальцы то щелкали по клавиатуре, то двигали мышью.

Направление, в котором он сидел, позволяло мне видеть его, его поразительное лицо и широкие плечи, но не то, что было на экранах.

Сначала я не была уверена, знает ли он, что я здесь. Казалось, он был в восторге от той информации, которую собирал. Его глаза всматривались, а точеная челюсть сжалась. Его брови изгибались, когда он поворачивался от одного экрана к другому. Его широкая грудь расширялась от дыхания. Когда он вдыхал, его рубашка туго натягивалась, обнажая еще немного разноцветных узоров.

Хотя я знала о нем очень мало, меня тянуло к нему каким-то невидимым канатом. О стокгольмском синдроме пока говорить рано. Кроме того, я не была уверена, что это действительно похищение, хотя и использовала этот термин.

Нет, это чувство не было новым. Притяжение началось в ночь встречи. Это было больше, чем неукротимая красота его красивого лица и секреты, которые он хранил в татуировках под одеждой. В самых неожиданных местах и обстоятельствах я вспоминала твердость его тела, когда он прижимал меня к себе в моей спальне. Как будто это было больше, чем воспоминание, мои соски затвердели, а лоно свело.

— Классный подвал, — сказала я себе.

В то время как наблюдение за ним таило в себе свое очарование, мне хотелось увидеть то, что видел он. Это обо мне? О нашей формуле? Составе? О моих друзьях?

Наконец его зеленые глаза остановились на мне, словно он услышал мои мысли, словно я произнесла их вслух.

— Если я собираюсь остаться здесь, мне нужен фен.

Это было первое, что пришло мне в голову. Фен не был необходимостью, но в моем подавленном состоянии это было лучше, чем выпалить, что я нахожу его безумно привлекательным в уникальном, опасном смысле.

— Составь мне список.

Он встал, и я проследила за его движением, оценивая его рост и габариты. Каждый шаг в моем направлении был грациозным, но мощным — хищник на охоте. Находилась ли его жертва на экране или стояла здесь в штанах для йоги, футболке и без лифчика?

Я закусила верхнюю губу.

Кадер остановился и оперся на пластиковую стену.

— Хотя насчет фена я не уверен.

Высвободив губу, я спросила:

— Почему?

— Они шумят и потребляют много электричества. Помни, мы остаемся вне поля зрения.

Я указала на его компьютерную установку.

— Уверена, что это потребляет значительное количество электричества.

— Не так много, и это важнее, чем сухие волосы.

Я не хотела спорить.

— Что ты там делаешь?

— Работаю. Исследую.

— Ты же знаешь, я ученый.

Он кивнул.

— Я в курсе.

— То, чем я занимаюсь, не только в лаборатории. Большая часть такая же, — я наклонила голову в сторону его компьютеров. — Я очень хорошо разбираюсь в исследованиях. Я могла бы воспользоваться твоими компьютерами и проверить некоторые следы, чтобы выяснить, кто хочет уничтожить наши исследования и разработки и почему.

Кадер покачал головой.

— Мне нужно уехать на несколько часов. Возьми несколько бутылок с водой. В холодильнике есть фрукты, если хочешь, отнеси их в спальню.

У меня упало сердце. Меньше всего мне не хотелось возвращаться в эту бетонную коробку. Я смотрела в его сторону, пока мы участвовали в молчаливом диалоге, мое выражение лица говорило, что я не хочу идти, в то время как его, что пойду. Глубоко вздохнув, я подошла к холодильнику и достала пакет с виноградом и бутылку воды.

— Знаешь, чего нет в этой комнате?

— Моего компьютера.

Я встала и посмотрела ему в лицо.

— Ванной.

— Тогда воспользуйся ей сначала. Я не могу обещать, когда вернусь. К тому же уже почти одиннадцать. Обычно ты спишь в это время.

Первым моим побуждением было спросить, откуда он знает, когда я сплю, но, прежде чем я успела это сделать, первая часть его заявления вернула мою панику к жизни. Положив виноград и бутылку на стол, я потянулась к нему. Мои пальцы коснулись его рукава.

Его реакцией было немедленное отстранение.

Я уставилась на огонь в его глазах.

— Мне очень жаль.

Я убрала руку.

Он не ответил.

— Я знаю, ты говорил о словах. Я стараюсь. Обычно я разговариваю прикосновениями.

Он покачал головой и сделал шаг ко мне, заставляя меня поднять подбородок, чтобы встретить его лазерный взгляд.

— Это правило не подлежит обсуждению.

Я не хотела ссориться.

— Я постараюсь.

— Нет, Лорел, серой зоны нет.

— Ты прикасаешься ко мне.

Его кадык дернулся, он продолжал смотреть мне в глаза. Огонь все еще присутствовал, хотя изменился. Там, где мои попытки прикосновения разжигали огонь и ярость, теперь горели раскаленные угли чего-то более глубокого.

Я не могла не задаться вопросом, касались ли прикосновения только моих рук, потому что в этот момент, если бы он был на шесть дюймов ближе, его грудь могла бы коснуться моей, и мои алмазно-твердые соски имели бы преимущество, которое, очевидно, мои руки не могли использовать. Я глубоко вздохнула, но контакт все еще был слишком далеко.

— Кадер, а что, если что-нибудь случится с тобой, пока тебя не будет? Мне действительно небезопасно оставаться здесь одной.

— Со мной ничего не случится.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. — Он наклонил голову к столу. — А теперь возьми это всё и отнеси в комнату… если только ты не ждешь, что я перекину тебя через плечо.

Бросив быстрый взгляд в его сторону, я взяла пакет с виноградом и пластиковую бутылку и, обойдя его, направилась в спальню. Прохлада просачивалась с пола сквозь мои носки, но тепло его тела исходило в нескольких шагов позади меня. Если я быстро остановлюсь, он тоже?

Дойдя до двери, я резко повернулась к нему и остановилась, увидев перед собой его широкую грудь. Я подняла глаза. Огонь погас, потушен или сдерживался? Я не была уверена.

— Где ты собираешься спать?

— Я не сплю.

— Все спят.

— Кресло вон там нормальное. Как уже сказал, я буду между тобой и дверью.

Я кивнула и вошла в комнату, в которую обещала не ходить.

— Я скоро вернусь.

Это последнее, что он сказал.

Это было, по меньшей мере, два часа назад. Теперь я предположила, что время приближается к часу ночи, но спать мне не хотелось. Я проспала большую часть дня. Не помогало и то, что я не могла видеть внешний мир и не имела возможности самостоятельно определить время дня или ночи.

Это означало, что у меня был только один выбор.

Довериться Кадеру.

Иногда я думала, что так и нужно поступить, а иногда он меня пугал. Честно говоря, в этот момент, когда я сидела одна в комнате, в которую обещала не входить, все меня пугало. Мои мысли были повсюду. Одна мысль о времени года. Была весна. Что, если не огонь уничтожит здание надо мной, а торнадо?

Единственная причина, по которой я добровольно вошла в запертую комнату, заключалась в том, что в глубине души я верила, что, если бы этого не сделала, Кадер выполнил бы свою угрозу — закинул меня на плечо.

Вопрос, который я продолжала задавать себе, заключался в том, насколько я ему доверяю.

Хотя он упомянул, что снимет мою толстовку и осмотрит трекер, когда высказывал свою точку зрения, с момента нашего разговора и до его ухода он, по сути, оставил меня в покое.

На двери ванной не было замка. Раздеваясь, я смотрела на ручку двери, гадая, попытается ли он войти. Все время, пока я была под вонючей водой, была готова сказать ему, чтобы он ушел.

Правда, к тому времени, как вытерлась и обернула полотенце вокруг тела, я была разочарована тем, что ручка так и не повернулась. Не то чтобы я чего-то от него хотела. Это было воспоминание о том, как напряженно он смотрел на мою грудь, когда закреплял передатчик.

У нас с Рассом было свое дело. Обычно он мог меня удовлетворить. Это не было похоже на фейерверк четвертого июля. Это больше похоже на освежающий выброс водопада. Судя по всему, это чувство было взаимным. Расс часто, казалось, сам находил облегчение. И все же ни разу мое сердце не билось хаотично, а кожа не покрылась мурашками под его взглядом.

Возможно, именно этого я и хотела. Во всем этом безумии я хотела, чтобы Кадер вошел в ванную и уставился на меня через дверь душа с той же внимательностью, что и прошлой ночью.

Вот и все.

Ничего больше.

Может, из-за всего, что происходило, я жаждала раствориться в этом чувстве, хотя бы на мгновение.

Мой чемодан лежал теперь на полу в спальне, но больше ничего не было. У Кадера был мой телефон? Моя сумочка?

Если и так, то мне он их не предлагал. Я могла бы понять почему он не вернул мне телефон, если бы оставалась вне поля зрения, как он сказал. Однако в моей сумочке не было ничего, что позволило бы мне попасть под радар.

Откинув одеяло, я встала на бетонный пол и прошлась по комнате.

Четыре шага.

Разворот.

Еще четыре.

Если бетонные блоки были размером восемь на шестнадцать дюймов — стандартный размер, то эта комната была примерно десять на восемь футов. Предполагая, что блоки были высотой в восемь дюймов, стены поднимались почти на одиннадцать футов. Казалось глубже, чем обычный подвал. У меня дома такого не было, а у родителей потолок был гораздо ниже.

Вопросы и комментарии Кадера вернулись ко мне. Он велел мне копнуть глубже и ничего не прятать.

Он сказал, что этим двоим нужна информация. Чего они хотели? Что бы они сделали, чтобы заполучить ее? Почему лаборатория закрыта? А как же Стефани? Кто будет публиковать информацию о клинических испытаниях?

Все, на что я могла надеяться, — это то, что Кадер что-нибудь узнает. А как же Рассел? Почему он оставил меня наедине с этими людьми? Мои ноги остановились. Как Расс вообще узнал, что надо быть у меня?

Я не подвергала сомнению все происходящее, но теперь время его прибытия не имело смысла. Даже если бы Рассу и поступил похожий звонок, мой поступил бы всего за несколько минут до этого. Он не мог попасть в мой дом. А потом я вспомнила, что ему не звонили. Он не знал о моем звонке, пока я не сказала ему. Почему он появился у меня дома посреди ночи? А потом почему бросил меня?

Кадер сказал, чтобы я посмотрела на общую картину, но, честно говоря, было слишком много мелких, требующих моего внимания деталей.

В списке необходимых вещей, которые он велел мне составить, я написала «ноутбук». Просьба даже не была встречена устным ответом. Он взял ручку и зачеркнул строку.

После некоторых споров он согласился на ручки, карандаши и бумагу.

Это было старомодно, но могло помочь.

Если все это происходило из-за формулы, я хотела записать все, что могла вспомнить. Откинувшись на спинку кровати, я уставилась на потолочные балки и одинокую лампочку, годы исследований и работы плавали в моей голове.

Резко проснувшись, я села и уставилась в темноту.

Глава 21

Лорел

Когда я успела заснуть?

Обшариваю руками кровать, поглаживая одеяла, и разминаю пальцы, сердце билось как сумасшедшее. Я что-то слышала или это было во сне?

Это было похоже на рев или грохот, эхом разнесшийся по темной комнате.

Найдя пульт, я нажала на кнопку, чтобы включить свет. Моргнула, приспосабливаясь к яркому свету, и напрягла слух, готовая услышать шум снова. Придвинувшись ближе к изголовью, я откинула с лица непослушные волосы и уставилась на закрытую дверь. Предвкушение услышать это снова заставило меня насторожиться. Что я слышала?

Разум искал возможности.

Большой грузовик на улице наверху.

Гром.

Лев.

Приподняв упавшее до пояса одеяло, я прижала его к подбородку. Логика подсказывала, что это был не лев.

Торнадо.

В конце концов, в Индиане сейчас весна. Мой взгляд метнулся к высоким балкам наверху. Я слышала, что торнадо звучит как поезд. Я не была уверена, что это соответствует описанию. Неужели дом надо мной разваливается на части? От «Волшебника Страны Оз» до новостных роликов мой разум заполняли летающие дома и картины разрушения.

Я ухватилась за край одеяла и снова сосредоточилась на двери. Даже находясь под одеялом, мое тело покрылось мурашками, я молча ждала продолжения.

Биение сердца шло в такт.

Секунда.

Минута.

Ничего.

Опустив одеяло, я глубоко вздохнула. Следующим был вдох. Выдох. Схема повторялась, пока пульс не успокоился.

— Ты просто на грани, — сказала я себе.

Я отвела взгляд от двери и осмотрела комнату целиком. Ничего не изменилось, и все же мне было интересно, вернулся ли Кадер. Я не помнила, чтобы выключала свет или засыпала.

Недостаток знаний изматывал.

Подобравшись к краю кровати, я откинула одеяло. Когда мои босые ноги коснулись бетонного пола, я увидела свои штаны для йоги. Те, что были на мне прошлой ночью. Я оглядела свой наряд.

Я помнила, что сняла их, носки и натянула длинную футболку.

Переступая через сброшенные штаны для йоги, одетая только в футболку и трусики, я направилась к двери. Если шум был чем-то опасным, мне нужно знать. Вернулся ли Кадер?

У меня не было возможности узнать.

Прислонившись ухом к двери спальни, я затаила дыхание и закрыла глаза. Звук, который разбудил меня, больше не повторялся. На самом деле, это было так, будто не было никакого звука вообще.

Слух напрягся, я продолжала слушать пустоту.

Закусив губу, я потянулась к дверной ручке. Та повернулась.

Я еще не была готова радоваться. Повернуть ручку никогда не было проблемой. Даже когда дверь была заперта, ручка поворачивалась. Упершись плечом в барьер, я толкнула дверь. К моему облегчению, она двинулась наружу. Со стуком пульса в ушах я шагнула в коридор; мои босые ноги на прохладном бетоне вызывали озноб по всему телу.

Когда я уже собиралась повернуться и надеть штаны для йоги, раздался новый шум.

Шаг за шагом я шла на звук. Я направлялась не в большую комнату, а в другую сторону. Остановившись за дверью ванной, я прислушалась, как струи душа наполняют мои слух.

Душ не объяснял шума, который разбудил меня. Тем не менее, это принесло мне совершенно новый мыслительный процесс. Кадер в душе.

Это означало…

Закрыв глаза, я прислонилась лбом к прохладной стене рядом с дверью.

Я видела Кадера только полностью одетым. В голове крутились мысли о том, что ждет меня за дверью. Я представила себе Кадера за стеклянной дверью душа, как вода стекает по его темно-русым волосам, широким плечам и мощным длинным ногам.

Достаточно повернуть ручку, чтобы картинка ожила.

В моих мыслях доминировал не его член, хотя мысль о том, что он твердеет, занимала первое место в списке. Нет, я пыталась найти человека под маской.

Мне очень хотелось узнать, что он скрывает и какую историю расскажут разноцветные тату. Кто он был под маской?

Это было не буквально. Я не верила, что Кадер носит костюм. Его маскировка заключалась в том, как он скрывал свои эмоции. Как даже на мероприятии, когда заставил замолчать Дэмиена перед группой людей, Кадер не выказал никаких внешних признаков стресса. Спокойствие перед лицом давления.

С двумя мужчинами, противниками, на первом этаже моего дома он не нервничал. Наверху, в моей спальне, он излучал силу и контроль.

Несколько раз его глаза на мгновение темнели от желания, но это длилось недолго. Не успела я опомниться, как он снова надел маску. Что он скрывает?

Поток воды продолжался, мое тело реагировало на осознание того, что он был близко и беззащитен. Под легкой футболкой мои соски затвердели. Я могла бы сказать себе, что это прохлада подвала, но согревающее тепло между ног говорило правду. В разгар чего-то опасного меня безумно тянуло к человеку за дверью.

И тут в голову пришла другая мысль. Он отпер дверь спальни. Почему? Хотел ли он, чтобы ручка двери в ванную задвигалась, как я раньше? Что будет, если я открою дверь?

Мое воображение работало сверхурочно, когда его слова из прошлого вернулись ко мне, воспоминание грохотали, как возможный гром, который я слышала раньше.

«Если бы ты была на аукционе, я бы удвоил самое высокое предложение. Я мог бы взять тебя в ночь встречи, у стены или за одним из столов. Я мог бы пометить тебя как свою.»

Неосознанно моя рука легла на дверную ручку, в то время как другая скользнула под подол мягкой хлопчатобумажной футболки. Кончики пальцев скользнули вверх по теплой коже. От бедер я двинулась выше, не в силах больше лгать себе.

Мое тело не реагировало на прохладу подвала. Моя реакция вызвана близостью одного человека. Я провела пальцем по животу, мое дыхание стало глубже.

Закрыв глаза, я создала образ: мускулистое тело Кадера, покрытое татуировками.

Картина в сознании была прекрасна и опасна.

Моя рука поднялась выше, и я крепче сжала ручку.

Не то чтобы я никогда раньше не кончала. Дело в том, что я не помню, чтобы когда-либо нуждалась в этом так сильно, как будто найти освобождение было единственным способом двигаться вперед. Каждый нерв, добровольно и непроизвольно, ожил, посылая раздражители. Мои пальцы забрались выше под футболку.

Моя грудь отяжелела от желания, когда я потянулась к одному соску, а затем к другому. Щипая каждую, я повторяла движение, все сильнее и сильнее, пока не застонала от удовольствия и боли.

Стимуляция груди послала молнии к моей сердцевине.

Мне нужно больше.

Рука скользнула вниз, между ложбинкой грудей, по чувствительной коже к поясу трусиков. Мое дыхание замедлилось, я не была уверена, что вообще дышу.

Через дверь продолжал доносится шум воды.

Мимолетная мысль подсказала мне, что это безумие. Если Кадер в душе, а моя дверь была не заперта, это означало, что я могла уйти, собрать свои вещи и уйти. Хотя это должно было быть моей первой мыслью, та была похоронена под непреодолимой потребностью закончить то, что я начала.

Продолжая держать дверную ручку, я согнула колени, поддаваясь всепоглощающему первобытному желанию, кипящему во мне. Присев, я позволила коленям раздвинуться еще шире. Я направлялась прямо туда, где нуждалась в облегчении. Кончик моего пальца скользнул по влажной, мягкой хлопчатобумажной ластовице моих трусиков, еще один стон сорвался с моих губ.

Прикусив губу, я просунула два пальца под край.

— О, — прошептала я, когда поняла, насколько велико мое собственное желание.

Мой оргазм ждал меня, более сильный, чем любой из тех, что я испытала недавно с Рассом или чем я когда-либо дарила себе. Я на грани, и это было не из-за того, как я терла клитор или сжимались внутренние стеночки.

Из-за картины в своей голове.

Красивый, сильный и опасный. Так близко.

В моем сознании был он, руки Кадера на моей коже, дразнящие клитор и разминающие грудь.

Освобождение маячило близко, я присела ниже.

Дверная ручка шевельнулась в моей руке, замок щелкнул.

— Какого хрена?

Из-за двери донеслось рычание Кадера.

Мой пульс, теперь не вызванный желанием, забился от страха. Я хотела его увидеть, открыть дверь. Но я этого не сделала. Не намерено. Я отпустила дверную ручку и встала. Не оглядываясь, я побежала в спальню и закрыла за собой дверь. Почему я не услышала, как вода остановилась?

Ответ был так же очевиден, как и мои все еще скользкие пальцы.

Может, если я заберусь в постель, то смогу притвориться, что сплю.

Это был мой план.

Откинув одеяло и одновременно возясь с пультом, я скользнула на кровать и выключила свет. Он не мог видеть меня в темноте. Я зарылась в простыню, убирая длинные волосы с влажной шеи. Мне нужно всего несколько минут, и мое дыхание стало бы нормальным. Он никогда не узнает, что я сделала.

Со временем я стала более уверенная в своем плане.

Да. Он сработает.

Я никогда не занималась сексом на публике. Хотя мысль была интригующей, реальность быть пойманной была слишком большим сдерживающим фактором. Тогда почему я сделала то, что сделала в коридоре, где Кадер мог слышать? Хотела ли я, чтобы меня поймали?

Нет.

Я хотела отдохнуть от происходящего. Я хотела облегчения.

Мое дыхание стало замедляться, я повернулась в бок.

— Наверное, сейчас середина ночи. Ты можешь заставить себя снова заснуть, — сказала я себе.

Волшебное видение Кадера под душем исчезло, пока я пыталась успокоить дыхание и сердцебиение.

Я почти добралась до места, почти уверенная, что меня не поймали.

Дверь в спальню распахнулась с такой силой, что отскочила от стены.

Я не могла удержаться, чтобы не посмотреть. Будет ли он голым? Закутанный в полотенце?

Я подняла голову с подушки.

— Лорел.

Глава 22

Лорел

Его голос дрожал в темноте.

С того момента, как я оказалась в коридоре, свет был выключен. Судя по степени темноты, окружавшей Кадера, я полагала, он включил свет в ванной. Он снова превратился в темный силуэт, окруженный серым.

Опираясь на локти, я молчала, когда он сделал шаг вперед.

Будто погасив свечу, маленький кусочек света вокруг него исчез. Щелчок замка и глухой стук двери о косяк сказали мне, что дверь закрыта.

Он не пытался вести себя тихо. Он был здесь, чтобы сделать заявление.

Бабочки превратились в летучих мышей в моем животе, комната наполнилась тишиной. Что он скажет? Что будет делать?

Хотя я была окружена темнотой, я знала, что он здесь, возможно, достаточно близко, чтобы дотронуться.

Аура, которая окружала его, аура власти и контроля, вибрировала в воздухе. Затхлый запах подвала исчез, уступив место свежему запаху недавно очищенной кожи и шампуня.

Тепло, которое я чувствовала раньше между ног, вернулось. Может, это и неправильно, хотеть его, но это не остановило мое желание.

— Кадер, — ответила я, и мой голос прозвучал странно даже для моих собственных ушей.

Был ли этот странный тон вызван стыдом за то, что я сделала, или, возможно, разочарованием из-за моей неудовлетворенной потребности?

Каждый нерв в моем теле знал, что он подошел ближе. Почему он ничего не сказал?

— Я… мне очень жаль. Я не знала, что ты в ванной.

Еще ближе.

Не то чтобы я слышала или видела, как он двигается. Я знала, что он двигается.

Я ахнула, когда одеяло сорвали, обнажив меня. И все же в темноте ничего не было видно.

Его глубокий тембр отразился во мне.

— Какого черта ты делаешь?

— Я… мне просто нужно было… — инстинктивно я потянулась, чтобы найти его близость.

На миллисекунду мои пальцы встретились с его твердой грудью, твердыми мышцами. Он отступил слишком быстро, чтобы полностью описать то, что я почувствовала.

— Я же сказал тебе… — Его повелительный тон эхом отразился от цементных стен. — … Не трогай меня.

Отдернув руку, я положила голову на подушку.

— Ты прикоснешься ко мне?

Эхо его приказа перестало существовать. Мой вопрос повис в воздухе.

Время остановилось.

А потом он заговорил.

— Подними руки над головой.

— Кадер…

Остальная часть моего заявления была потеряна, когда твердые, сильные руки схватили меня за запястья.

Прежде чем я успела возразить или сказать хоть слово, его губы захватили мои, безжалостные и контролирующие. Вкус его поцелуя терялся в грубой силе его подачи. Я права. Я не была ровней этому человеку. Я не смогла бы отбиться от него, даже если бы захотела. Правда в том, что в этот момент я не хотела этого.

Сражаться с ним было самой последней мыслью, когда я подняла голову, толкаясь к нему.

Кадер был загадкой во всех отношениях, от его появления на встрече до золотых искорок в его зеленых глазах и ярких татуировок, которые он скрывал. И все же меня тянуло к нему. Чем безжалостнее становился его поцелуй, тем больше я хотела.

Это было как черная дыра, и меня, как и космическое тело, необъяснимо тянуло к нему. Мне нужно было нечто большее, чем это теперешнее переплетение. Летучие мыши, которые летали в моем животе от страха или предвкушения, когда он поймал меня, устроились в спиральном полете, скручивая мое лоно все туже и туже. Логического объяснения моему желанию не было. И когда комната наполнилась первобытными звуками, стало ясно, что, когда дело дошло до меня, Кадер превысил нормальную силу притяжения.

Чем больше он брал, тем больше мне хотелось отдавать.

Мое дыхание, моя безопасность, мое тело, моя судьба, все было в его руках.

Матрас прогнулся, когда тепло накрыло мои ноги. Длинные ноги оседлали мое тело, бедра были зажаты его мощными мускулами. Его грудь нависла над моей. Я толкнулась вверх, пытаясь приподнять верхнюю часть тела, желая почувствовать, как он накрывает меня, расплющивает мои груди, а мои соски затвердеют под его весом.

Как будто зная мой план, Кадер потянул мои запястья выше, болезненно вытягивая руки так, чтобы я оказалась в плену его хватки. Несмотря на все это, его рот искал больше, чем я когда-либо давала, непримиримо требуя того, что было моим.

Несмотря на положение, он был мастером своего дела, давая мне достаточно пространства, чтобы дышать, сохраняя при этом полный контроль. Давление его бедер было как тиски, удерживающие меня на месте, и все же он наклонился ближе. Боже.

Я ахнула.

Он был голый.

Твердость его члена ткнулась мне в живот. Легкая хлопчатобумажная футболка не защищала меня от давления стального стержня.

Мятная зубная паста дразнила мои вкусовые рецепторы, когда его язык требовал входа.

Как и его член, прижатый к моему животу, его подача не была сладкой или нежной. Это было чистое господство, исполненное с совершенством. Наши языки не танцевали, как в первом нежном поцелуе. Они сражались. Он был исследователем, а я — землей, которую он собирался разграбить. Он сказал что-то насчет того, чтобы пометить меня. Мой разум был слишком занят им, чтобы вспомнить точно, но пока мы сражались, было ясно, что я помечена.

Вынырнув глотнуть воздуха, я отстранилась, вдавливая голову в подушку, мои бедра дернулись под его весом. Не то чтобы я могла их сильно двигать. Однако по гортанному стону он это почувствовал. Мои руки покалывало от его хватки на запястьях.

— Пожалуйста… — успела сказать я.

— Что ты хочешь, Лорел?

Я могла просить о многом. Я могла запросить информацию, чтобы пролить свет на ситуацию. Я могла спросить о своих друзьях. Однако в данный момент эти вопросы не приходили в голову.

— Я хочу, чтобы ты взял меня. — Я втянула воздух. Прежде чем он снова заговорила, я добавила: — И, пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе.

Его лицо приблизилось к моему. Его нос коснулся моего, когда он покачал головой, проводя им взад и вперед.

— Я чертовски хочу взять тебя. Чтобы ты стала моей.

Давление на мои запястья ослабло. Захват был на месте, но кровь снова свободно циркулировала.

— Но я не могу.

Он мог. Твердый как камень член, тыкающийся в мой живот, сказал мне, что может.

— Что?

Разочарование окутало меня, как туча.

Кадер поднялся на колени и потянул меня за запястья, пока мои руки не уперлись в спинку кровати.

— Я отпущу твои запястья, если ты пообещаешь держаться за металлические перекладины. Не отпускай, Лорел. Держись крепче.

— Почему? Ты только что сказал…

Я не договорила. Кадер разжимал каждый из моих пальцев и клал их на перекладины.

— Я сказал, что не могу сделать тебя своей, — уточнил он. — Это не значит, что я не хочу видеть, как ты кончаешь.

Видеть? Как мы могли видеть?

Прежде чем я успела ответить, его тело пошевелилось, и губы коснулись моей кожи.

Горячо и холодно.

Огонь и лед.

Вот что он делал со мной.

Поцелуи и покусывания дождем сыпались на мою шею и ключицы, как огонь, опустошающий каждый дюйм. Как только он двинулся, места, где он был, замерли, желая и нуждаясь в большем его внимании.

— Я давно хотел это сделать, — пробормотал он.

Я закричала, мой голос эхом разнесся по комнате. Моя реакция была вызвана как удивлением, так и болью. Его зубы опустились вниз, дразня мои соски, один, а затем другой, иногда твердо, иногда более мягко. Никакой видимой закономерности. Ожидание его следующего шага выходило за рамки моих нынешних рассуждений. Что бы ни делал его рот, куда бы он ни направлялся, посылал волны электричества в мою уже насыщенную сердцевину.

Его губы двинулись ниже, большие руки удерживали мои бедра на месте.

Темная комната наполнилась звуками, стонами удовольствия и удивления.

Когда его зубы зацепили за край трусиков, я покрылась мурашками, и маленькие волоски встали по стойке «смирно». Дюйм за дюймом его захват оттягивал их вниз, в то время как его руки продолжали удерживать меня на месте. По мере того, как нижнее белье опускалось ниже, его щетина на лице терлась о чувствительную кожу.

— Боже…

— Не двигайся.

Хорошо, что он напомнил мне. Я почти забыла о спинке кровати, когда мои трусики спустились до лодыжек и исчезли в темноте.

— Че-ерт.

Я не была уверена, как он это сделал, взял одно слово и удлинил его, пока оно не отразилось не только в комнате, но и во мне. И все же он это сделал.

— О-о-о, черт…

Слова текли рекой, но я не контролировала ни их произношение, ни смысл. Первое прикосновение его языка к моей сердцевине, и я исчезла. Кульминация, в которой я отказывала себе ранее, пронзила меня. Электрический разряд. Молния в небе.

Быстрая и неожиданная, была как торнадо F-5², и как только это произошло, я осталась в руинах.

Кадер сказал не отпускать, но именно это и произошло.

Не с руками.

Одно облизывание, и разрушительное ощущение змеей пронзило меня. Все мое тело оттолкнулось от кровати, только чтобы быть пойманным его хваткой. Я задыхалась, моя эссенция затопила лоно.

И все же он не остановился.

Кадер поднял мои колени выше и опустил свое лицо туда, где оно только что было.

— Я… Я не знаю, смогу ли…

Мои предложения были неполными, такими же бессвязными, как и мысли.

— К черту это. Я только начал.

Не думала, что это возможно, особенно после того, как я так отреагировала. Как он мог только начать?

Мои пальцы побелели, я усилила хватку. Больше облизываний. Его язык был так же решительно настроен доставить удовольствие моей сердцевине, как и войти в мой рот. Все выше и выше он играл со мной, дразня и дразня, облизывая и кусая. Он поднял меня выше и позволил скользнуть назад. Процесс был изнурительным. Пот покрывал кожу. Мои распущенные волосы прилипли к шее. Я пробежала марафон и все же не вставала с этой кровати.

Как будто давая мне отсрочку, его хватка переместилась, и его большой палец погладил мой клитор. Чернота комнаты разлетелась вдребезги, когда взорвались фейерверки, их звук заглушили звуки и бессвязные слова, которые я больше не могла сдерживать.

Несмотря на все это, я, возможно, умоляла, чтобы это закончилось, одновременно требуя, чтобы это продолжалось. Моя память была нечеткой.

Грандиозный финал пронзил меня, как землетрясение, изменившее мою жизнь.

Вот кем был Кадер: каждый трюк Матери Природы был у него под рукой. Никогда прежде никто не сокрушал меня силой грома и ветра, одновременно заставляя землю двигаться.

Мышцы полностью потеряли напряжение. Руки упали с изголовья, колени подогнулись, а легким не хватало воздуха.

Матрас снова зашевелился.

Тепло исчезло.

Я была свободна двигаться по своему желанию, но моя энергия была истощена.

В темноте я снова осталась одна.

Осознание этого поразило меня, когда я отходила от последствий того, что испытала.

Не говоря ни слова, он открыл дверь.

Мне хотелось окликнуть его, сказать что-нибудь, поблагодарить или накричать на него за то, что он сделал, и уйти. Я не совсем понимала, чего хочу; однако, когда звук закрывающихся замков разорвал нагретый воздух, я поняла, что ответ не имеет значения.

Не взяв меня, не занимаясь сексом, Кадер пометил меня.

Однажды я смогу уйти от того, что происходит.

Я смогу уйти от него.

И все же, как и его красочные тату, его метка на мне никуда не денется.

Глава 23

Кадер

Я нехарактерно дрожал, когда отошел от Лорел и направился по бетонному коридору в ванную. Стояк болел, подпрыгивая при каждом моем шаге. Я не останавливался, пока не оказался в ванной с закрытой дверью.

Распахнув дверь душа, я приготовился сделать то, что делал во время предыдущего душа, то, что делал после того, как проверил Лорел. Я вошел в спальню, как только вернулся на конспиративную квартиру. Ее передатчик молчал. Никакой вербальной передачи. Никакого сердцебиения. Как только я увидел это на телефоне, я бросился обратно.

В спальне все еще горел свет, и я нашел ее спящей в гребаной футболке, такой тонкой, что я мог видеть темные круги вокруг ее сосков. Она свернулась на боку во сне. Ее попка была прикрыта белыми кружевными трусиками.

Никаких гребаных стрингов или черного сексуального белья.

Как и ее лифчик, трусики кричали о невинности.

Я изучал ее несколько недель. Я знал, что она не девственница. Я знал о ее договоренности с Картрайтом. Если бы я копнул глубже, то, вероятно, нашел бы больше любовников в ее прошлом. Меня это не беспокоило. Это было не мое гребаное дело. Кроме того, невинность — это не девственность. Все дело в ее душевном состоянии.

Невинность была ее плащом, как опасность — моим.

Видя ее там, я не сомневался: я хотел ее, хотел взять, сделать своей во всех отношениях. Потребность была болезненной, сильной и иррациональной. Я был человеком, контролирующим себя, но, столкнувшись со спящей женщиной, я потерял контроль.

Не какой-нибудь спящей женщиной, с Лорел Карлсон.

Пока я молча стоял над кроватью, сцена ожила в моем сознании — слишком чертовски реальная. Мои пальцы вспомнили ощущение ее груди, когда я устанавливал передатчик. Я сказал ей, что в следующий раз, когда сниму с нее толстовку, я хочу сделать больше. Перед мысленным взором возникло нечто большее, мечта, настолько реальная, что мой пульс ускорился, и член соответственно возрос.

Я пробудил ее ото сна, держа в руках задницу, пока ее ноги не коснулись пола, оставив ее лицом вниз на матрасе. Навалившись всем весом на ее спину, я прошептал ей на ухо, мое теплое дыхание коснулось ее кожи.

— Док, ты почти в безопасности. Кусочки начинают складываться вместе.

Я потянулся к подолу ее футболки. Она охотно подняла руки, когда я снял прозрачный материал с ее мягких изгибов. Прежде чем она успела встать или повернуться, я положил руку ей на поясницу.

— Не двигайся.

Ее тело задрожало от моего прикосновения, но она повиновалась. С мастерством я стянул с нее трусики от бедер до лодыжек. Передо мной голая задница, обтянутая белым атласом и кружевами. Я провел рукой по ее мягкости, тихие всхлипы наполнили комнату.

Просунув ногу между ее ног, я раздвинул их. Свет отражался на открывшейся коже бедер. Ее розовая киска задрожала, и я не мог удержаться от прикосновения к ней первым. Как жидкий атлас, ее смазка позволила моим пальцам погрузиться в ее тепло.

— Ох! — вскрикнула она. Склонившись над ней, я сдвинул ее руки по бокам головы.

— Не двигайся, — ее пальцы вцепились в одеяло, когда я расстегнул молнию на джинсах.

Мой твердый член вырвался на свободу.

— Я собираюсь трахнуть тебя.

— Да, — прошептала она. — Заставь все это исчезнуть.

Схватив за бедра, я вошел в нее. Ее крик отскочил от стен, когда я снова толкнулся в нее. Такая чертовски влажная и тугая.

Этой сцены не было.

Кровь на моих руках заслонила ее, когда я заставил себя уйти. Я выключил свет, оставив ее нетронутой в темноте. Какого хрена я не запер ее дверь?

Я не запер дверь, потому что не подумал об этом. Я был занят тем, что убеждал свой член забыть ее. Лорел Карлсон держала меня так, что я не мог контролировать.

Я контролировал все.

Сегодня я встал под душ и позаботился о том, о чем мог. Воображаемая сцена повторялась за моими закрытыми глазами. Не было никакой чести в том, что я делал с членом в руке, яйца сжимались все сильнее и сильнее.

Мысленно я вернулся в спальню.

Мое облегчение пришло с ревом, который я не мог сдержать, когда поток за потоком семени покрывал душ. Наконец моя голова упал на пластиковую стойку. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Лорел в моем сознании была лучше любой профессионалки, с которой я когда-либо сталкивался физически.

Это было раньше, до того, как чертова дверная ручка сдвинулась.

И вот я вернулся, мой пульсирующий член снова нуждался в облегчении.

На этот раз я не стал заходить в душ. Открыв стеклянную дверь, одной рукой ухватившись за металл, окружающий дверь с достаточной силой, чтобы согнуть его, я снова потянулся к члену.

Хватка на металле была нежной по сравнению с той, что окружала член. Я покончил с этим дерьмом. Я контролировал ситуацию, а не какая — то часть моего тела. Моя рука двигалась все быстрее и быстрее. Я не искал облегчения. Я уже нашел его. На этот раз это было наказание, мой приговор за то, что я позволил Лорел изменить мои планы.

Я двигался еще быстрее, яйца напряглись, а кожа покраснела от грубого обращения.

Это не было похоже на то, как будет внутри Лорел. Мои губы раскрылись от боли, которую я причинил.

— Черт!

Еще больше семени вырвалось, мои руки схватились за дверь в душ. На этот раз по моей спине змеей пробежало не облегчение, а решимость.

Включив воду, я наблюдал, как доказательство моей слабости смывается в канализацию.

Отвернувшись, я выпрямил шею и стиснул зубы, глядя в маленькое зеркало над раковиной. Мои пальцы побелели, когда я схватился за край фарфора. Когда я встретился со своим собственным взглядом, я был благодарен, что зеркало было не больше. Тем не менее этого было достаточно.

— Ты не человек, — сказал я вслух. — У человека должно быть не только имя. Они забрали у тебя всё. Ты — работа, задание. Ты не заслуживаешь такой женщины, как она. Черт возьми, сделай работу и покончи с ней.

Отпустив раковину, я пробежался взглядом по отражению собственного тела, посмотрел на грудь и руки. Однажды мне сказали, сколько операций я перенес. Я перестал слушать. Они никогда не были полностью откровенны с информацией.

Взрыв.

Огонь.

Невыносимая боль.

Время исчезло.

Когда ушел от дьявола, я уже не был тем человеком, которым был до.

Глядя в зеркало, я вспомнил, что мне говорили. Лучшие пластические хирурги сделали все, что могли. Их внимание было сосредоточено на моем лице и руках.

Я поднял одну руку, растопырил пальцы и перевернул ее.

Было очень мало свидетельств того, что это была сожженная плоть. Мои руки были покрыты шрамами не больше, чем у работников ранчо в Монтане. Это были рабочие руки.

Мое лицо.

Мой взгляд вернулся к зеркалу.

Я почти ничего не помнил о своей внешности, или о жизни, до свидания в аду. Но это не имело значения. Существо в зеркале теперь было тем, кем я был сегодня. Наверное, я был благодарен за то, что произошло за эти месяцы. Я был благодарен хирургам, которые скроили мне лицо. Если бы оно было таким же шрамированным и грубым, как кожа моего тела, я был бы пленником теней. Из-за этих мужчин и женщин, тени были моим выбором.

Я провел ладонью по руке.

Трансплантаты и трупная кожа.

Необходимо для удержания жидкостей моего тела.

Более толстые и жесткие, чем обычная кожа, шрамы были моим напоминанием о том, что когда-то у меня была жизнь.

Огонь был мощным орудием. Он может стереть с лица земли десять тысяч акров и уничтожить жизнь.

Я не мог вернуться к тому, что имел раньше, не потому, что хотел этой жизни. Я не мог вернуться, потому что, как леса, погибшие от пожаров, моя прежняя жизнь исчезла. Они спасли мое тело ценой разума.

Татуировка во все тело заняла у доверенного художника годы.

Визуально цвета скрывали шрамы.

Они их не убрали.

Они все еще были там.

Именно из-за отражения в зеркале я никогда не позволял Лорел приблизиться ко мне. Почему я никому не позволял прикасаться ко мне. Даже шлюхи, которых я нанимал, знали мое правило. Оно было и всегда будет неразрушимо. Именно поэтому я и запер ее дверь. Я бы не стал рисковать, если бы она вошла сюда.

Глубоко вздохнув, я отвернулся от зеркала, собрал с пола одежду и пошел по коридору одеваться. Как только оденусь, я открою ей дверь.

Я отказывался думать о том, что произошло несколько минут назад в той спальне. Как и моя прошлая жизнь, я вычеркну это из своей памяти. Лорел по праву почувствовала бы отвращение к мужчине под одеждой. Я бы не дал ей такой возможности.

Я почувствовал ее вкус. Это было больше, чем я заслуживал.

Пришло время рассказать ей о том, что я узнал, и двигаться дальше.

Глава 24

Лорел

Снова одетая в штаны для йоги с лифчиком под свежей футболкой, я расхаживала по освещенной спальне в ожидании. В то время как мой разум хотел думать о том, что только что произошло с Кадером, эти мысли создали путь, возвращающий меня к тому, почему я здесь.

Формула.

Состав.

Наши текущие исследования.

Мужчины в моем доме.

Взлома не было.

Стефани, Рассел и Эрик.

До того, как… мы… до того, как я проснулась, Кадер покинул убежище.

Я хотела ответов.

Мои шаги замерли, я повернулась к двери, подгоняемая звуками, доносившимися с другой стороны. Звук скольжения и щелканья замков усилился, я скрестила руки на все еще восприимчивой груди. Глубоко вздохнув, я расправила плечи и подождала, пока дверь отодвинется.

Не то чтобы я ожидала роз, объятий или ужина при свечах после того, что мы сделали. Дело в том, что я ничего не ожидала.

Абсолютно ничего.

Когда дверь сдвинулась, я увидела, что коридор тоже освещен, демонстрируя человека, заполнившего дверной проем. Его обычные ботинки и джинсы были на месте. Черная футболка с длинными рукавами из прошлого была заменена темно-синей рубашкой с длинными рукавами, расстегнутой сверху, с серой футболкой под ней, скрывающей чернила, которые я видела раньше. Свежий аромат его вымытой кожи сменился терпким одеколоном, которым он иногда пользовался.

Подобно одежде или одеколону Кадера, я начала понимать, что выражение его лица тоже было чем-то, что он надевал. Оно редко менялось. Иногда, когда мы разговаривали, тень улыбки пробивалась сквозь его стоическое выражение. Мне хотелось думать, что раньше все было по-другому, более реально.

Я не знала.

В комнате было слишком темно.

Тьма — описание выражения, которое он надел сейчас, та же самая темная маска, которую он показывал большую часть времени.

— Ванная свободна, — сказал он. — Я завтракаю в зале.

Сжав руки в кулаки, я раздула ноздри и сделала преувеличенный вдох.

— Неужели?

— Есть фрукты и выпечка.

И с этими словами он повернулся к большой комнате.

Я бросилась по коридору решительной походкой. Потянув дверь на себя, я позвала:

— Эй.

Кадер повернулся на пятках.

— Что?

— Ты что, издеваешься? Нам нужно поговорить о… ну, о куче дерьма.

Выражение его лица оставалось неподвижным.

— Прекрасно, Лорел. Мы поговорим. Я сделаю еще лучше.

— Что лучше? — спросила я, уперев кулак в бедро.

— Я буду уважать твою личную жизнь и не войду в ванную, пока ты там.

Мои глаза расширились. Я хотела отрицать то, что сделала, но не могла.

— К твоему сведению, я не входила, как ты сказал, в ванную.

Он сделал шаг ко мне.

— Нет, не входила, но была чертовски близка. — Жилы на его шее натянулись. — Я слышал. Я, блять, услышал тебя еще до того, как повернулась дверная ручка.

— Так и что это было? — Я указала в сторону спальни. — Ты похититель с полным спектром услуг? Спасти меня от фальшивой полиции и убедиться, что я получу оргазм?

На его губах появилась натянутая улыбка.

— К твоим услугам, док. Поблагодаришь меня, сделав то, что нужно, и поев. У меня есть работа.

— И это все, что ты собираешься сказать?

Его улыбка исчезла.

— Мне больше нечего сказать. Ты сама этого хотела. Я дал это тебе. Если это так чертовски важно, в следующий раз сделай это сама.

Я повернулась к ванной.

— Ты невозможен.

С каждым шагом комок в горле становился все больше, грудь становилась тяжелой, а коридор расплывался. О, черт возьми, нет.

Я плакала не из-за него.

Я даже не знала его.

Он точно не заслужил моих слез.

Я почти добралась до ванной, когда рука Кадера легла мне на плечо, останавливая мое отступление.

— Обернись.

Когда он растопырил пальцы, я перевела взгляд на его руку. Мощные и сильные, его руки, казалось, были способны к честной тяжелой работе. Я представила себе, как он рубит дрова, а не играет с карандашом или сидит перед компьютером. И все же они доставляли мне удовольствие.

После того, что он сказал, я не хотела смотреть на него. Его пальцы мягко сжались. Какая у меня была альтернатива?

Подавив волнение, я глубоко вздохнула и повернулась к нему. Я подняла подбородок, пока его зеленоглазый взгляд не остановился на мне.

— Лорел, ты сейчас в опасной игре. Это… то, что случилось… не может повториться. У тебя стресс. Я не собираюсь извиняться перед тобой.

Я сглотнула.

— Я не ждала извинений.

— А чего ты ждала?

— Черт, я не знаю, Кадер. Чего-то. Слов. Разговора.

Он покачал головой.

— Извини, док. Я не такой. — Он кивнул в сторону спальни. — И не такой тоже. Вот почему это не может и не повторится. У меня есть работа. Я сделаю ее и уберусь отсюда к чертовой матери.

Я потянулась к нему. Словно обладая шестым чувством, он так же быстро сделал шаг назад.

— Извини, — пробормотала я.

Он перевел взгляд с моей руки, неловко повисшей в воздухе, а затем снова на меня.

— Кадер, ты прав. — Я опустила руку, жар заполнил мои щеки. — Мне здесь страшно и одиноко. Я не знаю, кому доверять. Я знаю, что для тебя я всего лишь работа. Я понимаю. Наверное, я позволила своему воображению выйти из-под контроля. Я нахожу тебя интригующим, и да, ты прав насчет того, что происходило, что я делала. Я не горжусь этим. Я тоже не такая… — Я указала на спальню. — Я не занимаюсь… — Я вспомнила потрясающие оргазмы, больше тепла наполнило не только мои щеки, но и разлилось по шее. Я покачала головой. — Я могу честно сказать, что ничего подобного раньше не случалось. Думаю, я просто хотела, чтобы мы оба признали, что это действительно произошло.

— Что хорошего в этом?

— Это поможет нам двигаться дальше.

Его точеные челюсти сжались, когда он кивнул.

— Это случилось. Я признаю. Я двигаюсь дальше.

Я не ответила.

— А теперь поторопись, — сказал он. — Случились события за пределами этого подвала, о которых ты должна знать.

Мои пальцы сжимались и разжимались, я прикусила верхнюю губу.

— Хочу ли я знать?

Он пожал плечами.

— Опасные игры — это не о желании. Мы все хотим. Речь идет о том, чтобы копнуть и узнавать правду. Не все так красиво. Но я думаю, что ты слишком долго жила в неведении.

— Я не понимаю, как ты можешь узнать о моей работе то, чего не знаю я.

— Я вижу мир таким, какой он есть.

Мою грудь стеснило, я выдохнула.

— Окей. Дай мне несколько минут.

Тошнота в животе заменила любой голод, который мог быть.

— Я принесу завтрак на стол.

Может, Кадер и не был тем типом мужчин, которые обнимаются, но в его желании накормить меня и даже сообщить мне новости было что-то неподдельное.

— Я не голодна.

Ему не нужно было отвечать. Я заметила, как слегка изменились его глаза.

— Но выпечка звучит неплохо, — сказала я, заставляя себя улыбнуться. — Наверное, мне надо поесть.

Когда я повернулась, чтобы войти в ванную, его рука снова легла мне на плечо.

Я чуть было не упомянула о неравенстве этого «тактильного» правила, но, когда подняла на него глаза, мои губы сжались. Что — то изменилось, и все же, если бы меня заставили назвать это, я бы не смогла.

— Ты… Я просто не хочу, чтобы ты думала, что… Я не тот человек, который тебе нужен. Я делаю вещи. Моя работа — это то, кто я есть, но все это не имеет значения. Как я живу и что делаю, я принимаю на себя ответственность. Я живу своим выбором. Это значит, что я ни для кого не человек. Я не извиняюсь за то, что сделал, потому что мне не жаль. Я даю тебе понять, что если бы я был кем-то другим, то наверняка сделал бы это снова.

Мои губы изогнулись вверх, тепло снова наполнило мои щеки. Что это было?

Это не было извинением, и все же мне стало легче.

— Я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты за человек, — сказала я, — но я знаю, что ты пытаешься мне помочь. Я также знаю, что то, что мы сделали, было…хорошо. — Моя улыбка стала шире. — Лучше, чем хорошо.

— Теперь мы двигаемся дальше, — сказал он.

— Да.

Войдя в ванную, я закрыла дверь. Со вздохом мое тело упало на крышку унитаза, глаза закрылись. Я, вероятно, буду переживать эту сцену в темноте всю оставшуюся жизнь. И это то, на чем мне нужно было сосредоточиться, провести остаток своей жизни.

Завершить исследование.

Двигаться дальше.

Открыв глаза, я расправила плечи и повернулась к маленькому зеркалу над раковиной. Усмешка сорвалась с моих губ.

Неудивительно, что Кадер хотел двигаться дальше.

У моих волос был серьезный случай сексуального беспорядка. Я не была накрашена, и все же мои губы были красными и опухшими. Несмотря на все это, темные круги исчезли. Даже при ужасном освещении мой цвет лица выглядел лучше. Возможно, сон большую часть вчерашнего дня имел свои преимущества.

Пока занималась делами, умывалась, чистила зубы и причесывалась, я время от времени поглядывала на дверную ручку. Я больше не буду надеяться или беспокоиться о том, что та откроется. В этом тоже не было необходимости.

Кадер прав. Творилось слишком опасное дерьмо. Именно на этом мы должны сосредоточиться.

Открыв дверь, я направилась в большую комнату с новой целью.

На столе лежали рогалик, сливочный сыр и пластиковая ваза с фруктами. Рядом стояла высокая белая чашка, которая заставила меня улыбнуться.

— Кофе, — сказала я скорее с похвалой, чем с замечанием.

Кадер был за пластиковой стеной.

— Ты будешь есть? — спросила я.

— Я поел. — Намек на улыбку пробил брешь на его лице. — Кофе — это то, что ты заказала в кофейне. Но, наверное, он остыл. Я… ну… отвлекся.

— Спасибо, — сказала я, садясь и снимая пластиковую крышку.

Я не была уверена, была ли моя благодарность за кофе и еду или за то, что он отвлекся. Я предположила, что это может быть всеохватывающим.

— Заканчивай есть, у меня есть кое-что тебе показать.

— Ты позволишь мне посмотреть?

Его улыбка исчезла.

— Нет, Лорел. Я буду настаивать, чтобы ты увидела. Твоя задница не встанет с этого стула, пока ты не узнаешь правду.

Глава 25

Лорел

Слова Кадера крутились у меня в животе, смешиваясь с холодным кофе и кусочками рогалика. Чем больше я пыталась есть, тем сильнее меня тошнило. К тому времени, как я встала, меньше половины рогалика было съедено, и я просто взяла чернику из микса фруктов.

С каждым шагом прохладная жидкость плескалась о стенки чашки. Это было не из-за моих шагов, а потому, что все мое тело теперь дрожало. Кончики пальцев побелели, будто и без того прохладный воздух подвала похолодел градусов на пять.

С колотящимся сердцем, заставляющим кровь стучать в ушах, как барабан, я остановилась у края стены. Это была граница, которую он дал мне накануне, та, которую я хотела все еще иметь.

Широкие плечи Кадера заслоняли спинку стула. Его губы были сжаты в прямую линию, окруженную небритостью. Я старалась не думать о грубости и о том, как та ощущается на моей чувствительной коже. Его волосы снова были закреплены на затылке. Меняющееся освещение, исходящее от экранов, отражалось в его зеленых глазах. Его длинные пальцы управляли клавиатурой так же, как и моим телом.

В его каменном выражении лица не было никаких намеков на то, что он хотел, чтобы я знала, видела. Через два шага это будет видно. Я смогу увидеть то, что видит он.

Мои ноги не двигались. Возможно, цемент размягчился и снова затвердел. Это объясняет, почему мои носки теперь приклеены к полу.

Это не пол. Это я. Мне было страшно понять. Если Кадер прав и я не видела мир таким, каким он был на самом деле, возможно, я хотела остаться неосведомленной.

Сделав глубокий вдох, я обхватила обеими руками прохладный кофе.

Это не я.

Я была ученым, исследователем.

За свою жизнь я столкнулась с бесчисленным количеством разочарований и неудач. Это было частью процесса. С первого раза это никому не удалось. Вот что я говорила своим аспирантам, тем, чьей работе я помогала индивидуально или в небольших группах. Я попросила их описать свои результаты. В самом начале меня ждал ответ, что результаты не имеют значения. Они не подтвердили гипотезу. Почему?

Это был мой вопрос.

Я не заставляла их барахтаться в своих неудачах. Это не входило в мои намерения. Я хотела, чтобы они нашли успех в своей предполагаемой неудаче, потому что именно тогда произошло настоящее понимание.

Многие великие открытия были обнаружены в отброшенных данных.

— Доктор Карлсон, это не доказало мою теорию.

— Что это доказало?

Это заняло некоторое время, но постепенно те же самые студенты приходили ко мне, широко раскрыв глаза и взволнованные.

— Вы подтвердили результаты? — спросила я.

— Нет. Позвольте мне показать вам, что я нашел…

— Лорел.

Глубокий голос Кадера вернул меня из мыслей к реальности того, что было на его экранах.

— Что ты собираешься мне показать?

Стул откатился назад, когда он встал.

— Иди сюда, садись.

Мое кровообращение замедлилось, падая к ногам. Комната начала вращаться.

— Лорел?

Сильные руки обхватили меня, чашка выпала из моих рук на бетон. Брызнул холодный кофе. В то же время меня подняли с земли. Кадер говорил. Его слова и предложения вибрировали от него ко мне, но они не имели никакого смысла. Я плыла в туннеле, и стены смыкались.

— Лорел, какого черта?

Когда мои глаза открылись, я лежала на диване с прохладным полотенцем на лбу.

Никакой дезориентации. Я знала, где нахожусь и что мне нужно делать.

Сев, я положила полотенце и, пошатываясь, встала.

На этот раз, добравшись до стены, я изобразила улыбку.

— Я думаю, ты снова спас мою задницу.

Его гранитное выражение лица треснуло, одна сторона его губ двинулась вверх.

— Ты, блять, работа на полный рабочий день.

— Что случилось?

— Я не врач, но могу сказать, что ты упала в обморок.

С моих губ сорвался тихий смешок.

— Точный диагноз, доктор Кадер.

— Ты должна это сделать.

Я кивнула.

— Я знаю. Я готова.

Кадер что-то набрал на клавиатуре и встал. Схватив стул одной рукой, он жестом предложил мне сесть. Устроившись в большом виниловом кресле, я почувствовала тепло того места, где он только что сидел. Когда я подняла глаза, экраны передо мной были черными.

Кадер подошел к другой стороне пластиковой стены и принес один из стульев, стоявших у стола. Развернув, он его оседлал, подвинувшись ко мне.

— Мне потребовались недели, чтобы раскопать это, — начал он. — Я думал о том, что ты сказала. Ты знаешь исследования лучше, чем кто-либо. Полагаю, даже лучше, чем доктор Картрайт. Если мы собираемся раскрыть это дело, мы должны работать вместе.

Я глубоко вздохнула.

— Тебе нужна моя помощь?

Почему я ожидала увидеть картины смерти и разрушения?

— Частично.

— Ладно, — сказала я, чувствуя, как тошнота отступает. — Думаю, нам следует начать отсюда.

Он наклонился вперед, его рука коснулась моей.

Мой взгляд метнулся к нему, ожидая выговора за прикосновение. Он сосредоточился на том, что происходило на экране.

— Тебе нужно посмотреть письмо, о котором я тебе говорил.

Кадер нажал еще несколько клавиш и щелкнул мышкой. Его движения происходили слишком быстро для меня, чтобы следовать шаблону или узнать его коды доступа. А потом оно появилось.

Я наклонилась вперед, обдумывая слова. Клинические испытания продолжаются…

К тому времени, как я дочитала письмо до конца, моя голова сильно тряслась.

— Оно не может быть настоящим. — Я повернулась к Кадеру. — Этого не может быть. Нет!

— Тихо.

Я встала так быстро, что стул отлетел назад, ударившись о другой стол. Ничего из этого не воспринималось.

— Послушай, — поспешно сказала я. — Тебе нужна моя помощь? С этим. Это письмо фальшивое. — Я указала на экран. — Оно не настоящее. Этого не может быть. У нас пока нет тех результатов. Чтобы прийти к таким выводам, потребуется более широкая группа испытуемых. Наш размер выборки слишком мал.

— Я гарантирую, что это письмо настоящее. Ты уверена, что информация, содержащаяся в нем, не является точной?

— Уверена? — Я ходила и потирала затылок. Во рту у меня пересохло, и я пожалела, что пролила кофе. — Конечно, уверена. Я знаю, что у нас есть и что нам еще нужно сделать. Я жила и дышала этим исследованием в течение многих лет. Никто, кроме меня и Расса, не мог быть в этом уверен.

— Успокойся. Это может изменить мою теорию.

Мои шаги стали быстрее. Я расхаживала взад и вперед. То, что еще несколько минут назад было слишком холодным, теперь стало слишком теплым.

— Ты включил отопление?

— Что? — спросил Кадер, отворачиваясь от компьютера.

Он перешел к чему-то другому. Это было похоже на видео с камер наблюдения.

Я потянула за ворот футболки.

— Жарко?

И тут я заметила дверь в углу, ту самую, от которой он велел мне держаться подальше. Не раздумывая, я сменила направление.

— Мне нужен воздух.

По-видимому, способ избежать похищения не включал в себя объявление о своих намерениях выйти.

Прежде чем я успела добраться до двери или даже потянуться, чтобы повернуть ручку, Кадер оказался перед ней, горой, отделяющей меня от внешнего мира. Я встретилась с ним взглядом.

— Убирайся с дороги.

— Ни за что, док. Ты не уйдешь.

Мои ладони хлопнули по бедрам, я развернулась.

— Это бетонная клетка. Я не могу… Мне нужно выяснить, кто это написал и почему.

— Именно таков мой план. Для меня причина очевидна. Ты гений. Разве ты не должна это понять?

Я покачала головой.

— При чем здесь уровень IQ?

— Иди сюда и сядь, — Кадер взял меня за руку и потянул к компьютерам.

Я с тоской обернулась, глядя, как наружная дверь с каждым шагом удаляется все дальше.

Вздохнув, я снова села в мягкое кресло и убрала волосы с шеи.

Кадер искоса взглянул на меня.

— Я принесу тебе бутылку воды, если ты поклянешься держать свою задницу на месте и не прольешь ее на мои компьютеры.

Мои губы поджались и скривились.

— Нет, Лорел. Словами.

— Я могу солгать тебе.

— Не лги, — сказал он как ни в чем не бывало.

— Хорошо. Я останусь здесь, но не могу обещать, что не пролью. Я известна своей неуклюжестью… — Мои мысли вернулись к тому, как Расс дразнил меня по этому поводу на протяжении многих лет. — … и нет никакой гарантии.

Он указал на то место, где я сидела.

— Я серьезно. Не двигайся.

— Ты мог бы поработать над тем, чтобы не быть таким властным, — крикнула я через стену, наблюдая, как он достает бутылку из маленького холодильника.

Вернувшись, он протянул мне бутылку и сел рядом.

— Дай ее мне после того, как выпьешь. — Он склонил голову набок. — Я тебе верю. Я не собираюсь рисковать своим оборудованием.

Колпачок уже был снят. Прохладная вода успокоила пересохший рот и освежила горло.

— Спасибо, — я закрыла крышку и вернула ту обратно.

Поставив ее на пол, Кадер сделал глубокий вдох, от которого швы рубашки натянулись.

— Я предполагал, что письмо было написано или, по крайней мере, продиктовано Картрайтом, — сказал Кадер, его интонация была медленной и неторопливой. Он был готов вернуться к делу. Что?

— Нет, — я вцепилась в подлокотники кресла. — Рассел не стал бы этого делать.

— Это письмо привлекает покупателей. Я не говорю об инвесторах. Тот, кто написал это, признает ценность состава и весь его потенциал. Основываясь на содержании письма и других наблюдениях, я подумал, что оно указывает на Картрайта. — Прежде чем я успела ответить, он продолжил. — Но если информация недостоверна, если она неточна, то возникает вопрос: почему?

— Почему?

— Вы двое единственные, кто знает, что эта информация неточна или вводит в заблуждение? — спросил Кадер.

Я откинулась назад и немного подумала.

— Нет. Эрик наверняка знает. Действительно, с тем, как тесно она работает со мной, возможно, и Стефани тоже. — Я продолжала смотреть на экран, на котором снова появилось письмо. — У нас были разные ассистенты, и в клинике есть медицинский персонал. — Я покачала головой. — Нет, письмо слишком близко к точности, чтобы быть написанным одним из этих людей.

Я повернулась к нему. Пока я смотрела на экран, Кадер наблюдал за мной. Было что-то в выражении его лица, что-то, чего я не узнала.

— Ты знаешь что-то, чего не говоришь мне?

— Я знаю много такого, о чем тебе не говорю.

Моя хватка на подлокотниках кресла усилилась, я заерзала на большом сиденье, не в силах усидеть на месте.

— Ты мне скажешь?

Он поднял подбородок в сторону письма.

— После этого. Сначала я хочу все обсудить. Если я скажу, ты будешь отвлекаться.

— Но ты..?

Рука Кадера накрыла мое колено, его пальцы разошлись, он сжал его. Тепло его ладони проникало сквозь ткань. Я перевела взгляд с его руки на зеленые глаза. Свет от больших экранов оживил золотые блики.

— Да.

— Тогда ладно, — уступила я, когда жар его прикосновения исчез.

— Полагаю, кандидатов больше, чем мне бы хотелось.

— Это заставляет меня задуматься, были ли неточности преднамеренными, чтобы отвести опасность от тех, кто знал лучше, или это было случайно, потому что автор письма не имеет всей информации.

Я покачала головой.

— Это не сужает круг подозреваемых.

Кадер наклонился вперед, опираясь на спинку маленького деревянного стула.

— Я положил трекеры в кошельки людей, которые были в твоем доме.

— Они куда-нибудь привели?

Он снова передвинул мышь. Появился новый экран. Это была карта Индианаполиса и его окрестностей. Там были значки, похожие на булавки, а также улицы, покрытые разными цветами.

— Я их выслеживаю. До сих пор они держались подальше от университета.

Я указала на один значок.

— А почему этот красный?

— Они были там несколько раз.

— Ты его проверил?

Выражение его лица было неподвижным.

— Да.

Я начала вставать, снова не в силах оставаться на месте.

— Сядь. Я не хочу, чтобы ты снова упала в обморок.

Учитывая мой учащенный пульс, это был хороший совет.

— И что же ты нашел?

— Кого.

Моя кожа горела.

— Кого?

— Стефани так и не доехала до университета с сопровождающими. — Он перевел дыхание. — Я отследил через видеонаблюдение. Она не возвращалась в университетские лаборатории или офисы одна или с фальшивыми полицейскими. Последний раз ее видели уходящей в понедельник вечером.

Тяжесть заполнила мою грудь.

— Что это значит? Ты нашел ее? Ты ходил к ней?

Глава 26

Лорел

Кадер испустил долгий вздох и покачал головой.

— Что ты такое говоришь?

— Твоя ассистентка исчезла, то есть пропала без вести. Однако у меня есть основания полагать, что она была в этом месте. — Он указал на красную иконку. — Я нашел ее пропуск, тот, что ведет на пятый этаж. Я еще не определил, что это значит. Картрайта тоже никто не видел. Я следил за ним. Он словно растворился в воздухе, покинув твой дом.

Я откинула голову на спинку большого кресла и перевела взгляд на мужчину рядом.

— Я не могу в это поверить.

— Лорел, я говорю тебе правду…

— Нет. Это не то, что я имела в виду. Я не могу поверить, что все это происходит, а не в то правда это или нет. Я не уверена. Просто этого так много. — Я сделала ударение на всеохватывающих словах, мои мысли вернулись к жизни до прошлой пятницы. На ум пришла моя семья. — Боже. Последние несколько дней я была слишком эгоцентрична. Как… моя семья? Когда мы с тобой разговаривали в первый раз, у меня возникло ощущение, что ты им угрожаешь.

— Я не уезжал из Индианаполиса.

Так вот где мы все еще находимся. Я так и думала, но он никогда этого не говорил.

— Мне нужно позвонить им, — сказала я.

Его губы сжались, будто он хотел ответить, но сдерживался.

— Или ты мог бы послать кого-нибудь проверить их? — На глаза навернулись слезы. — Пожалуйста. Это моя семья. Моя сестра разведена и живет с моей племянницей. Ее дочери всего пять лет. — Я огляделась. — Если бы у меня был телефон, я могла бы показать тебе фотографии.

Кадер встал, пятясь от деревянного стула, пока я ждала его ответа.

— Лорел, цель торгов — это формула и полученное состава. Дело не в твоей семье.

Встав, я сделала шаг к нему.

— И ты это точно знаешь?

Он кивнул.

— Я упомянул твою семью, потому что, как я уже сказал, то, что делаю, не законно. Я хотел использовать их в твоем решении назвать цену — цену, чтобы выйти, продать всё. Я думал, это сработает. Я провел собственное исследование. Я видел твои фотографии. Те облака, где ты и другие храните все свое дерьмо от фотографий до налоговых деклараций, не трудно получить.

— Тогда, если ты получил доступ к этому, кто-то другой тоже сможет. Не мог бы ты позвонить кому-нибудь, чтобы проверить их?

Его губы сжались, а ноздри раздулись.

— Я работаю один. Так я делаю свою работу.

Когда я рухнула обратно в кресло, вся тяжесть навалилась на меня, выталкивая воздух из легких. Мой разум вернулся к тому, что он мне сказал.

— Кадер, Расс и я планировали сохранить нашу информацию, наши части исследований и результаты в безопасности. Сработало ли это? Тебе удалось до них добраться?

— Нет, но я пытался.

Чувство вины пронзило мое существо, я обдумывала свой следующий шаг. Я могла бы рассказать Кадеру о флешке и о том, что у Расса была такая же. Или я могла бы рассказать ему, что мы сделали, как сделали одно исключение.

Я не гордилась этим. Это с самого начала шло вразрез с нашим планом.

Это случилось несколько месяцев назад, когда впервые заговорили об инвесторах. Расс и я разговаривали, больше, чем просто разговаривали. Мы договорились не доверять полностью никому, кроме нас двоих. В конце концов, формула и полученный состав были нашим детищем.

Это было почти так.

Ни у кого из нас не было детей, но вместе мы родили состав, который, как мы верили, имел неограниченный потенциал. Разве это не то же самое, что родить ребенка?

Моя сестра Элли верила, что для ее дочери Хейли все возможно. Я вспомнила, как навещала ее в больнице после родов. Розовощекий ребенок на руках у нее был крошечным. Она полностью зависела от Элли и ее мужа. И все же они говорили о ее будущем, о том, чего они хотят для нее и кем она может стать.

Именно так Расс и я относились к нашему творению.

Мы ночевали у меня дома.

Несколько месяцев назад…

Я перекатилась на бок, отвернувшись от мужчины, который только что был со мной, внутри меня. И не потому, что не хотела его видеть. Я просто устала, и, несмотря на простыни, обернутые вокруг наших обнаженных тел, мы не были парой, любящей обниматься.

Когда-нибудь я захочу этого, подумала я.

Прямо сейчас и так было хорошо.

Мои отношения с Рассом были просто другими.

Холодный зимний ветер дул в стекла моих окон, мои веки отяжелели. К моему удивлению, тепло его тела обвилось вокруг меня, когда его руки обвились вокруг талии.

— Лорел, ты когда-нибудь задумывалась о том, что с этим можно сделать? — спросил он.

Он говорил о нашем составе. Это была наша жизнь. Вот почему было приятно иногда выходить за рамки рабочих отношений. Не было другой женщины, с которой он мог бы поговорить об этом, или другого мужчины для меня. Такой была наша связь.

Наши ограниченные клинические испытания давали нам смешанные данные. И все же мы добились некоторого успеха. Дозировка и частота доз были некоторыми из вопросов, которые еще предстоит решить. Общая доза для всех казалась невозможной. Слишком много переменных.

— Волнуешься? — спросила я, и это прозвучало скорее, как вопрос.

— Мне нравится концентрироваться на том хорошем, что формула может сделать.

Я повернулась в его объятиях, пока мы не оказались нос к носу. Я была поражена тем, как он смотрел на меня, с искренностью во взгляде. Вот почему наше партнерство сработало. Лишенные университетских притязаний, мы были честны друг с другом.

— О чем ты думаешь?

Он пожал плечами, прежде чем быстро поцеловать меня в нос.

— Думаю, я волнуюсь.

— Мы все волнуемся, Расс. Эрик испытывает стресс по поводу финансирования. Результаты клинических испытаний менее убедительны, чем хотелось бы. Но это подмножество невелико. Я считаю, что мы можем извлечь уроки из этих результатов, прежде чем перейти к более крупному испытанию.

— Дело не только в этом. Я…

Он не закончил фразу. Вместо этого он повернулся и уставился в потолок.

Его темные волосы были растрепаны, на щеках красовалась щетина. И все же его профиль был таким же, каким я видела его почти каждый день на работе. Расчетливый, сосредоточенный и целеустремленный.

Под одеялом я потянулась к его руке, сплетая наши пальцы вместе.

— У нас есть план. Никто не получит все данные. Доктор Оукс не может надавить на Эрика без согласия и ведома нас обоих.

Нам больше не хотелось спать, и мы провели следующий час или больше, положив головы на подушки, обсуждая сценарии, возможности и решения. В то время как мы доверяли другим, кто работал с нашим проектом и вокруг него, все они подписали соглашения о неразглашении, было ясно, что наш уровень веры был не так высок с ними, как друг с другом.

Наконец Расс встал с кровати.

Я наблюдала, как он подошел к камину и вытащил камень, тот самый, который обычно скрывал мою флешку. Теперь пространство за камнем хранило обе наши флешки. Когда он снова повернулся ко мне, выражение его лица было спокойным. Я знала его достаточно долго, чтобы понять, что он считает свое предложение правильным.

Я подвинулась к изголовью кровати и натянула одеяло на грудь. Я была прикрыта, он — нет. Присев на край матраса, Расс протянул мне обе флешки.

— Ты уверен? — спросила я.

Он кивнул.

— На самом деле это устареет послезавтра. — Он усмехнулся. — Я имею в виду, сегодня.

Он прав. Было уже далеко за полночь.

Я посмотрела на флешки в своей ладони. Я не хотела думать об альтернативном использовании нашей работы. Вот почему я сосредоточилась на позитиве. Увидев две флешки и узнав их содержимое, меня охватило чувство гордости.

— Мы сделали это, — сказала я с улыбкой.

— Да.

Я сомкнула пальцы вокруг них.

— У нас нет безопасного места, чтобы объединить их, такого, которое нельзя отследить.

— Ты права. Я возьму внешний жесткий диск.

Я кивнула.

— Где же нам всё хранить?

— Только не в университете. Мы не можем рисковать тем, что кто-то еще получит их.

— Хорошо, — согласилась я,

— Если он достаточно мал, то может войти туда.

Я наклонила голову в сторону камина.

— У меня есть сейф, но если бы кто-то искал, сейф стал бы отправной точкой поиска. Только ты и я знаем о камине.

— Я куплю такой, который подойдет. А вечером, после работы, вернусь сюда вместе с тобой…

Я слушала, задаваясь вопросом, было ли хорошей идеей отклониться от нашего первоначального плана, в то же время испытывая то самое чувство срочности, чтобы защитить нашу работу, нашего ребенка.

— …и мы будем продолжать обновлять наши собственные данные. Затем каждые пару месяцев будем актуализировать то, что находится на внешнем жестком диске.

— Только один внешний жесткий диск? — спросила я.

— Только один, Лорел. Чем больше у нас есть, тем больше мы подставляем себя для того, чтобы кто-то другой получил это в свои руки.

Настоящее…

— Лорел, посмотри на это, — голос Кадера вырвал меня из воспоминаний, возвращая к реальности затхлого подвала.

Я перевела взгляд на экран. Прежняя карта исчезла. Теперь мы просматривали записи с камер наблюдения.

Экран был разделен, каждый квадрат содержал данные наблюдения из разных мест. Большинство из них я узнала, мой дом, квартиру Расса, наши офисы и лабораторию. Были и другие, которых я не знала.

— Где это? — спросила я, указывая.

— Это дом доктора Олсена. Камеры находятся снаружи и внутри.

Я покачала головой.

— Как ты это сделал? — Мои губы на мгновение сжались, пока я созерцала то, что мы видели. — Это кажется неправильным. Как будто мы вторгаемся в его личную жизнь или преследуем.

— Я должен знать, где находится каждый из главных игроков, или хотя бы попытаться.

Локации вполне могли быть неподвижными. Никакого движения не было.

А потом стало.

— Черт, — прорычал Кадер, указывая на экран.

Шок и облегчение одновременно нахлынули на меня.

— Боже, это же Расс. Что за…?

Глава 27

Лорел

Облегчение, которое я почувствовала, смылось так же быстро, как и пришло, когда исчезли панорамы моего дома, квадрат стал нечетким, а затем черным, сначала один у боковой двери, а затем один из кухни. Мы увидели Расса, входящего в кухню с ключом от моего дома в руке и еще одну фигуру позади него.

— С ним кто-то был? — спросила я, зная, что сосредоточилась на Рассе.

— Это выглядело как…? — моя нижняя губа исчезла за зубами, когда я перевела взгляд с экрана на Кадера. — Мне показалось, что я видела кого-то позади него? Кого он впустил в мой дом и почему?

— Черт.

Кадер придвинулся ближе к клавиатуре и мыши. Каждая команда, которую он посылал, оставалась без ответа.

— Почему мы потеряли сигнал?

— Два варианта. Твой интернет или камеры были отключены. Если это интернет, то я должен вернуться на 5G.

Сигнал не возвращался.

Кадер продолжал печатать. Остальные квадраты оставались активными.

— Это нехорошо. Я не разглядела другого человека.

Мои пальцы дернулись, желая помочь, будто я могла сделать больше, чем Кадер. Я стояла, обхватив себя руками за живот, пока Кадер продолжал свою атаку на клавиатуру.

— Как кто-то мог знать о твоих камерах? — спросила я вслух.

Сделав глубокий вдох, Кадер встал, подвинул свой стул и повернулся ко мне. Предложив мне руку, он сказал:

— Пойдем со мной.

— Да, пойдем туда. — Я вложила свою руку в его. — Мы можем выяснить, что происходит, почему он исчез, и кто этот человек, и… — волнение вернулось в мой голос, когда я продолжила свою фразу. — … может, он знает о Стефани и Эрике.

— Этого не случится.

Кадер потянул меня в коридор.

— Извини?

Я остановилась и выдернула руку из его хватки.

— Если ты думаешь, что засунешь меня в комнату и пойдешь ко мне домой без меня, то ты ошибаешься.

От его зеленых глаз у меня по спине пробежал холодок. Сжатые челюсти в сочетании с ожившими на шее жилами говорили о том, что он не шутит.

— Я не ошибаюсь. Лорел, у тебя есть три секунды, или в игру вступает вариант «через плечо».

— Кадер, послушай меня. Я доверяю Рассу. Я знаю, что ты нет. Ты сам это сказал. Но я доверяю.

— Один.

— Прекрати, — сказала я, отступая еще на шаг. — Ты сказал, что я — часть твоей работы. Мне нужно кое-что тебе рассказать, если ты действительно хочешь помочь мне спасти мои исследования.

— Два.

Я сделала еще один шаг назад.

— Если ты прикоснешься ко мне, я закричу.

— Ты зря теряешь время. Он был не один. Независимо от того, заслуживает он доверия или нет, я нутром чую. Вот как я работаю.

— Ты сказал, что тебе нужна моя помощь, — я повернулась к компьютерам и указала. — Мы работали вместе. — Я подумала о флешке. — Пойдем со мной в спальню, — я прошла мимо него, поворачиваясь, когда приблизилась к двери. — Пожалуйста. Это очень важно. Не закрывай дверь. Я тебе доверяю. Не разочаровывай меня.

Это было почти незаметно, но я увидела это; Кадер быстро кивнул мне. Это не гарантия, но у меня не было вариантов.

Включив пульт дистанционного управления для верхнего света, я бросилась к чемодану, все еще стоявшему в углу комнаты, и обыскала подкладку. Маленький карман был предназначен для хранения важных вещей. Большинство женщин, вероятно, использовали его для украшений или денег. В моем кармашке лежала флешка, которую я взяла из дома.

Зажав ту в руке, я встала и повернулась.

Кадер стоял так же, как и в первый вечер, когда я проснулась. Его рука лежала на дверном косяке, а массивные плечи почти заполнили дверной проем. Его зеленые глаза смотрели не на меня, а на то, чем я была готова поделиться.

На мгновение мои шаги замерли.

Я практически ничего не знала об этом человеке.

Вспомнилась оценка Стефани, она сказала, что от него у нее мурашки бегут по коже.

И все же меня тянуло к нему так, что я не могла описать. Притяжение было таким же, как и в первый раз, когда я его увидела. Это было больше, чем его телосложение и красивое лицо. Это была уникальная аура вокруг него.

Сила.

Решимость.

Опасность.

Квантовая электродинамическая модель описывала взаимодействие положительных и отрицательных ионов. В зависимости от их близости друг к другу и их заряда, их притяжение было неизбежно. Модель не объясняла почему, только то, что этот феномен существует.

Так было со мной и Кадером, непреодолимое влечение.

Мне не нужно было понимать, почему он существует, мне нужно только понимать, что он существует.

Хотя часть меня говорила, что не должна, я доверяла ему. Это было осознание того, что я не хочу драться.

Я встала перед ним и раскрыла ладонь.

— Там не всё, — ответил он.

Моя голова начала трястись.

— Откуда ты знаешь?

— Ты была без сознания почти десять часов.

Я сделала шаг назад.

— Ты…ты?.. Она лежала у меня в кармане. Ты прикоснулся ко мне?

— Ты не заметила, что черная карточка исчезла?

Моя голова двигалась из стороны в сторону.

— Я… думаю, что нет.

Это было слишком много. Я встретилась взглядом с ним, желая получить ответ на свой первый вопрос.

— Мой карман?

— Я залез в твой карман. Я тебя не трогал… — Он, казалось, подавил какую-то гримасу. — …до недавнего времени. Этот разговор — пустая трата времени.

Отступив назад, другой рукой потянулся к двери.

Я тут же шагнула вперед, преграждая ему путь.

— У Расса есть точно такая же с другой половиной данных. Ты сказал, что твой работодатель хочет прекратить наши исследования. Ты также сказал, что идет война торгов. Ты можешь защитить исследование, если у тебя будут обе флешки.

Дверь продолжала двигаться.

— Кадер, в моем доме есть кое-что, о чем знаем только мы с Рассом.

Дверь остановилась.

— Где? Я обыскал твой дом.

— Возьми меня с собой, и я покажу.

— Скажи мне, — потребовал он.

— Это займет больше времени.

— Черт. Бери ботинки. Мы уходим прямо сейчас.

Когда я вошла в большую комнату в ботинках и пальто, Кадер был одет в черную толстовку с капюшоном и пристраивал пистолет к пояснице. Я замерла, снова задумавшись об опасности.

— Разве это необходимо?

Вместо ответа он указал на кухонный стол.

— Ты не можешь надеть пальто. Слишком заметно. Надень толстовку. Она согреет тебя и, что более важно, сохранит анонимность.

— Зачем нам это нужно?

— Поспеши.

Толстовка, валявшаяся на столе, была точно такой же, как и на нем. Когда я её приложила к себе, нижний край доходил мне до бедер.

— Я не могу в этом идти. Я утону в ней.

Он не ответил.

Я почувствовала от одежды его запах, аромат одеколона в сочетании с ароматом кожи после душа. Я засунула руки в рукава. Благодаря капюшону на голове и черным штанам для йоги никто меня не узнает, он, вероятно, был прав.

Стоило мне надеть толстовку, Кадер начал инструктаж.

— Не издавай ни звука. Ни после того, как мы поднимемся по лестнице, ни до тех пор, пока не уберемся отсюда.

Я кивнула.

Вытащив пистолет из-за пояса, он прижал его к боку и открыл дверной проем в дальнем конце подвала.

— Держись прямо за мной.

Поскольку то, что мы делали, было вне моей сферы знаний, я не задавала вопросов, делая именно то, что он сказал. Лестница была узкой и высокой. Ухватившись за перила, я следовала за ним. Деревянные ступени скрипели под нашей тяжестью. Я хотела спросить, безопасны ли они, но сжала губы, вспомнив приказ молчать.

Мой пульс ускорился до нездорового уровня, когда его длинные пальцы быстро и умело повернули рычажки замка. Положив замок в карман, он снова прицелился и медленно открыл дверь в мир над подвалом.

— О… — я подавилась.

Звук, который я издала, был быстро встречен безмолвным зеленоглазым лазерным взглядом.

Подняв горловину толстовки, я прикрыла нос и рот, создав маску, чтобы не дать неприятному запаху проникнуть в мои органы чувств. Выдохнув, я искала мужской запах материала, пытаясь избавиться от зловония комнаты, в которую мы вошли.

Когда он закрыл и запер дверь в подвал, я не поверила своим глазам. В маленьких комнатах царил полный беспорядок. Дыры, похожие на швейцарский сыр, образовывали отверстия в том, что раньше было стенами. Углы завалены мусором. Шаг за шагом мы обходили кучи мусора и помета животных, а также предметы, которые давно были брошены. Окна были закрыты досками. Как будто в этом доме проживало бездомное население Индианаполиса.

Кадер провел меня через то, что когда-то было кухней. У шкафов отсутствовали дверцы, а приборы были разобраны. Еще одна дверь, и мы оказались в гараже, лицом к лицу с потрепанным грузовиком «Шевроле».

Он подошел к пассажирскому сиденью и открыл дверцу, потом еще одну, поменьше. За передним сиденьем он вытащил из задней стенки два маленьких сиденья, напомнивших мне откидные сиденья в самолетах.

— Залезай и ложись на сиденье, — прошептал он. — Тебя не должно быть видно.

Глава 28

Лорел

— Ты серьезно? Это небезопасно.

— Ты права, небезопасно, — сказал Кадер, наклонив голову в сторону места за сиденьем.

Покачав головой, я сделала, как он сказал, и поползла вперед. Пространство было рассчитано на детей или очень маленьких людей. Оно определенно не было рассчитано на взрослую женщину и не на женщину, лежащую на спине.

Пока я пыталась найти способ, чтобы ремни безопасности мне ничего не передавили, дверь закрылась у моих ног. Через несколько секунд Кадер уже был в кабине, и грохот открывающейся гаражной двери наполнил мои уши. Как в этой лачуге могла быть рабочая дверь гаража?

Грузовик с ревом ожил, вибрируя сиденьями. Он медленно попятился из гаража в мир. Со своего места я могла видеть только верх. В заднем окне виднелось темнеющее сумеречное небо. Пребывание в подвале исказило мое чувство времени.

Мое отсутствие не остановило ход часов. Еще один день почти прошел.

— Лежи, — сказал он. — Расскажи мне, что у тебя дома, чего я не нашел.

— Мы с Рассом заключили соглашение. Каждый из нас сохранит часть данных, чтобы к ним можно было получить доступ только когда мы вместе. — Я глубоко вздохнула. Даже с отдаленным запахом выхлопных газов воздух был лучше, чем на первом этаже дома, через который мы только что прошли. Я вспомнила вонь и мусор. — Где мы остановились? Этот дом…

— Отвратительный.

— Почему?

— Никто его не потревожит, — сказал Кадер. — Пока такие люди, как ты, живут своей жизнью, такие районы, как этот, забываются. Они невидимы. Со временем я обнаружил, что такие строения работают подходят лучше всего, когда я тоже хочу быть невидимым. Например, как этот грузовик. Здесь так много таких же, что никто его не замечает. Если бы мы разъезжали на «Бентли» или даже на «Тесле», люди обратили бы на внимание.

— Подвал… так себе, но намного лучше.

— Да, я кое-что там подремонтировал и установил дверь гаража. Гараж выходит на заднюю часть дома. Задний двор зарос деревьями и кустами его. Я не планировал принимать гостей, так что мое жилище не соответствует твоим стандартам.

Я вздохнула, вспомнив Кадера на встрече, его дорогой костюм и туфли.

— Я тоже не уверена, что оно соответствует твоим стандартам.

— Расскажи мне о том, что у тебя дома.

— Несколько месяцев назад, — продолжила я свой рассказ, — мы с Рассом решили сделать резервную копию всех данных. Мы планировали периодически обновлять ее. Происходили вещи, от которых нам обоим становилось не по себе. Мы больше не создавали резервные копии, поэтому данные не до конца полные по сравнению с нашими отдельными флешками.

— Где?

— В моей спальне есть камин. Каменный. На дальней стороне, подальше от коридора, есть незакрепленный камень. Он ниже уровня глаз и не очень заметен. Мы выкопали немного раствора за рыхлым камнем и устроили тайник. Как только камень снова окажется на месте, то станет безопасным местом. Я решила, что оно даже огнестойкое.

— У тебя есть сейф.

Его замечание заставило волоски на моей шее встать дыбом. Вместо того чтобы спросить, откуда он это знает, я задала другой вопрос:

— Ты в него заглядывал?

Возможно, это был мой способ примириться, насколько могла, с осознанием того, что Кадер вторгся в мое пространство.

— Да.

— Вот почему мне понравился камин. Это было менее очевидно.

Кадер хмыкнул.

— Я впечатлен. — Прежде чем я успела ответить, он продолжил: — Если это была миссия Картрайта, то он, вероятно, уже давно ушел.

— Я просто… — Я искала правильный способ задать вопрос, который вертелся у меня в голове. — …ты предлагал ему ту же самую сделку… цену?

— Он не был моим заданием. Только ты.

— Я не понимаю.

Со своего места я могла видеть его широкие плечи и затылок.

— Я не делал ему такого предложения. — Кадер пожал плечами. — Это не значит, что мой работодатель или кто-то другой не нанял другого человека для Картрайта или Олсена.

— Или Стефани, — сказала я, надеясь, что их тоже, всех их, кто-то охраняет.

— Это не похоже на список вакансий. Это не так работает.

— Я ничего не вижу, — сказала я, когда небо потемнело и зажглись уличные фонари. — Ничего, только верх. Где мы находимся?

— Мы почти на месте. Сначала я заеду к тебе домой и посмотрю, что происходит. Я подозреваю, что он ушел. Даже если так, кто-то может следить за твоим домом. Я не хочу рисковать тем, что кто-то увидит тебя.

Грохот шин по дороге был единственным звуком, когда грузовик замедлил ход, остановился и снова двинулся. Мои мысли были заняты Расселом Картрайтом. Я сказала ему, что у меня нет цены. А у него?

Он сказал, что нет, но что-то изменилось?

— Думаешь, это имеет отношение к «Синклер Фармасьютикалз»? — спросила я, нарушая молчание.

— Думаю, может быть всё. Как я уже сказал, ставки превосходят все, что ты можешь себе представить. Мы говорим о миллиардах.

— Дальнейшие исследования будут столь же дорогостоящими.

— Насколько я понимаю, все это не направлено на продолжение твоих исследований.

— В этом нет никакого смысла. Как только состав будет усовершенствован и доступен для продажи, выручка превысит ставки. Черт возьми, он превзойдет все затраты.

«Торги не остановились. Они возрастают. Единственная препятствие на дороге — ты».

— Почему кто-то хочет остановить это? — спросила я.

— Я не задаю вопросов. Я выполняю работу и двигаюсь дальше.

Грузовик замедлил ход и остановился.

— Подожди, пока я не открою заднюю дверь.

Когда дверь открылась, он прошептал:

— Надевай капюшон, не отставай. Мы в квартале отсюда. План состоит в том, чтобы пройти несколько ярдов пешком и не быть замеченными.

Встав, я оценила наше местоположение. Мы стояли на подъездной дорожке, которая изгибалась за домом недалеко от моего. Я проезжала мимо этого места, но не знала, кто здесь живет.

— Неужели эти люди нас не увидят?

— Они уехали из города на зиму.

— Откуда ты это знаешь?

— Я знаю о тебе все, включая расписание твоих соседей. Притворяясь ими, я отправил электронное письмо их близким соседям, сообщив им о ремонтных работах, которые будут проводиться в их отсутствие.

Он взял меня за руку и повел вниз по насыпи, в лесок. Нас скрывал кустарник.

— Последние несколько недель я то и дело паркуюсь там, — сказал он. — Этот район отличается от расположения конспиративной квартиры. В таком месте, как это, нет ничего невидимого. Здесь люди заботятся друг о друге или просто любопытны. Личина ремонтника — простое объяснение присутствия грузовика. Это уменьшает любопытство.

Кадер потянул меня за руку, и мы остановились на краю моего двора.

— Подожди здесь. Если Картрайт или кто-то другой отключил мои камеры, они могли установить новые. Если это так, то тебя не должны видеть.

— Это мой дом.

— Доверься мне.

Чем более запутанной становилась моя жизнь, тем больше я доверяла Кадеру.

Кивнув, я натянула рукава толстовки на руки и обхватила себя руками. Со своего наблюдательного пункта я могла видеть издалека. Я не была уверена, что у него в руке, но что бы это ни было, он целился в двери и окна. Он медленно двинулся по периметру, пока не скрылся за другой стороной моего дома.

Я могла сбежать.

Мысль пришла первой, последовали другие. Если за мою голову назначена цена, хочу ли я остаться одна?

Я могла постучать в дверь миссис Бисон. Она мне поможет. С другой стороны, что, если помощь мне подвергнет ее опасности?

Я не могла этого сделать.

И тут внутренние дебаты прекратились.

Кадер был уже не снаружи моего дома, а в моей кухне.

Свет был выключен, но я узнала его силуэт.

Вот оно: время принятия решения. Бежать к миссис Бисон или последовать за ним?

Я присела на корточки. Сделав глубокий вдох, я, пригнувшись, побежала, капюшон закрывал большую часть моего лица. Это было похоже на сцену из полицейской драмы. Только на этот раз я была плохим парнем, взломавшим и проникшим в мой собственный дом.

Я не была уверена, что это возможно.

Обойдя дом сбоку, я огляделась по сторонам. Погода все еще была достаточно прохладной, чтобы люди проводили дома больше времени, чем на улице. Затаив дыхание, я потянулась к ручке наружной двери. Я крепче сжала ее, чтобы она не вылетела из руки. Потянула. Вторая дверь легко открылась. Я повернула ручку двери на кухню. Она тоже открылась.

Знакомые запахи и виды приветствовали меня. Мой дом. Почему Кадер не мог убедиться, что я здесь в безопасности?

Теперь, когда я здесь, я не хотела уходить.

Во время моего бега капюшон упал. Я натянула его на голову и как можно тише закрыла за собой дверь. На мгновение я замерла и оглядела кухню. Все выглядело так же, как и тогда, когда я уходила. Были ли там камеры?

Я хотела позвать Кадера, но страх быть услышанной заставил меня замолчать.

С каждым шагом моя сверхактивная нервная система передавала импульсы, ускоряя кровообращение и вызывая онемение конечностей. Мое дыхание стало поверхностным, а тело замерло, когда нога приземлилась на четвертую ступеньку лестницы.

Скрип эхом разнесся по всему дому. Кто-нибудь это слышал? Был ли здесь кто-нибудь, кроме Кадера? Почему я не перешагнула через нее?

Очевидно, мой разум был слишком занят всем, Рассом и внешним жестким диском. Я ждала. Воздух вокруг меня оставался безмолвным за исключением звука радиатора.

Когда я добралась до верха лестницы, из моей спальни появился Кадер. Даже в почти темном коридоре я видела, как напряженно сжались его челюсти.

Схватив меня за плечи, он сжал их крепче, чем когда-либо прежде. Его слова превратились в рычание.

— Я же сказал тебе подождать.

— Я видела, что ты здесь. Снаружи…?

— Лорел, мы уходим.

— Нет, подожди. Ты не знаешь, какой камень. Я тебе покажу.

Его хватка усилилась, когда он шагнул в мою сторону, блокируя вход.

— Сейчас.

Возможно, это была моя потребность проверить, не пропал ли резервный внешний жесткий диск. Может, это было сдерживаемое разочарование из-за запутанной ситуации или его постоянного потока приказов. С помощью огромной толстовки и быстрого поворота я освободилась от его хватки. Мне не пришлось далеко бежать. Один шаг, может быть, два, и я добралась до входа в свою спальню.

Я поднесла руку ко рту, когда из моего горла вырвался душераздирающий крик.

— Нет!

Глава 29

Лорел

Огромная сила окружила меня, отталкивая и одновременно закрывая обзор.

Зловоние мочи и еще чего-то незнакомого наполнило воздух.

Обед, который я съела несколько часов назад, сидя за компьютером, бурлил в желудке, угрожая подняться по пищеводу. Кадер повернул меня, отводя мой взгляд, и все же я видела.

Сцена никогда не сотрется из памяти.

Расс безжизненно лежал на полу моей спальни.

Темно-красная жидкость растеклась вокруг его лица, впитываясь в деревянный пол.

Его веки были полузакрыты, будто он сонно уставился на кровать, под кровать. Кровать, где мы занимались любовью. Это было раньше?

Губы его были приоткрыты и бледны. Пытался ли он заговорить или позвать? Меня ли?

— Как?

Мой крик был заглушен тем, что Кадер прижал меня к своей груди.

— Огнестрел.

Я вспомнила пистолет Кадера. Он держал его в подвале. Он взял его с собой. Я не слышала выстрела, но ничего не знала об оружии. По телевизору у них были глушители.

Мои ноги вновь обрели силу. Я отстранилась и попятилась в коридор.

— Лорел.

— Нет, — закричала я, сжимая руки в кулаки.

Меньше чем за секунду я рванулась вперед, колотя по его твердой груди.

— Почему? Как ты мог? Я же говорила, что доверяю ему.

Моя тирада была недолгой. Сильные руки Кадера снова обхватили меня, схватив мои размахивающие кулаки и крепко прижав к бокам. Меня снова удержали на месте, прижав к твердым мышцам груди, на которые я только что напала.

— Я нашел его. Я не убивал его.

Его объяснение растворилось в зловонном воздухе, когда он повел меня вниз по лестнице. Знакомая гостиная, весь мой дом, всегда и навсегда менялся. Как я могла продолжать? Что я могла сделать?

Слова не складывались. О предложениях не могло быть и речи.

Даже мой слух пострадал.

Комнаты наполнились гулом.

Может, только я слышала это, потому что, пока рука Кадера все еще обнимала меня, его голос грохотал вдалеке. С каждым шагом мои ноги слабели.

Когда мы достигли последней ступеньки, я выпала из его рук, тело обмякло. Я превратилась в жидкость, вытекшую из его рук и растекшуюся лужицей по полу гостиной.

Расс был застрелен единственным выстрелом, но боль от его смерти поглотила меня.

— Я… Я… — Рыдания резонировали в груди. — Нет, — повторяла я одно и то же слово снова и снова, энергично тряся головой. — Этого не может быть. У нас был еще один шанс.

Кадер присел рядом, он наклонился ко мне, сидя на корточках. Его голос был медленным, а тон низким.

— Нам нужно выбираться отсюда.

Моя голова все еще тряслась, свист собственного кровообращения гремел в ушах.

— Нет. Мы должны позвонить в полицию. Его убили.

Произнеся эти слова, я поняла, что это реально. Я не хотела, чтобы это было по — настоящему.

— Лорел, ты не можешь быть на месте преступления. Мне нужно доставить тебя на конспиративную квартиру.

— Я не могу оставить его.

— Ты должна уйти. Ты ничего не можешь для него сделать.

И тут я вспомнила, зачем мы пришли. Я подняла глаза и увидела что — то другое во взгляде Кадера. Я не могла оценить изменения. Хотя именно этим я и зарабатывала на жизнь, мой разум был не в состоянии расшифровать.

— Что насчет жесткого диска? — спросила я.

— Камень лежал на полу.

Лежал?

Я его не видела.

Я не видела ничего, кроме Расса.

— Тайник, который ты создала, был пустым, — продолжал Кадер, — Ничего, кроме тонкого слоя известковой пыли.

Я представила себе то, что он описал. Пыль регулярно накапливалась от удаления и замены камня.

— Кто был с ним? — спросила я.

— На наблюдении, перед тем как его отключили, был еще один человек. — Кадер взял меня за руку и помог встать. — Я всё узнаю.

Хотя теперь он вел меня к двери, и мы были на кухне, мой взгляд продолжал возвращаться в гостиную. Мысленным взором я видела дальше. Я видела Рассела, моего партнера, моего любовника, моего друга.

Я представила себе Расса, сидящего на диване или за кухонным столом с чашкой кофе. Это больше никогда не повторится.

Он ушел.

Если бы меня спросили, я не смогла бы вспомнить, шла ли я обратно к грузовику или летела. Может, меня несли. Как бы то ни было, я снова лежала на неудобных задних сиденьях, как и по дороге домой. Все было как в тумане. И все это время мои мысли были поглощены ужасными образами. С каждым поворотом или остановкой, пока мы ехали по улицам Индианаполиса, жертвы в моем сознании менялись.

Мои родители.

Сестра.

Племянница.

Эрик.

Стефани.

Я плотнее закуталась в толстовку Кадера, подтянув колени к груди, пока не оказалась полностью прикрыта. Капюшон был надвинут на голову, и все же я не могла избавиться от своих мыслей или от того, что видела.

Все видят образы смерти. Не сделать ничего невозможно.

Они повсюду: в фильмах, телевизионных шоу и видеоиграх. Наш ум принял их, потому что мы знали, что это вымысел. Мы их ждали. То же самое и в книгах. Хотя образы не были визуальными, они, тем не менее, были живо созданы словами. Однако они также не были реальными.

Реальность была более ужасной: новостные программы и криминальные документальные фильмы, например. Эти образы были другими. Они не были вымышленными персонажами. Они были настоящими людьми.

Я сморщила нос при воспоминании о запахе в спальне. Я понимала физиологию. Уже не живое тело часто выбрасывало свои телесные жидкости. Мое сердце болело за Расса. Мысль о том, что кто-то еще увидит его в таком состоянии, только усилила мою боль.

Пока грузовик двигался, мое тело продолжало сотрясаться от неконтролируемых рыданий. Слезы и сопли скапливались на виниловом сиденье подо мной. Мне было все равно.

На уме у меня было только три вещи.

Рассела нет.

Наши исследования закончились.

Эрик и Стефани пропали.

Вытерев лицо длинным рукавом, я сделала вдох, потом еще один. Хотя это не остановило стук в голове, со временем это замедлило слезы.

— Кадер? — мой голос надломился от горя.

— Мы почти на месте, Лорел.

— Мне показалось, ты сказал, что это я.

— Что ты? — спросил он.

— Ты сказал, что за мою голову назначена цена. Почему Расс…? — я задохнулась, когда очередной всхлип прервал мой вопрос.

— Я ничего о нем не знал. Честно говоря, я ему не доверял. Я думал, он продает тебя, по крайней мере, Синклеру. Как я уже сказал, меня наняли ради тебя и исследований.

Я вдохнула.

— Нам нужно найти Эрика. Я не хочу… и Стефани… — Мои ноздри раздулись, я пыталась наполнить легкие. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал из-за нашего… моего исследования.

Классифицируя то, что мы создали, как исключительно мое, что — то сжалось в моей груди. Боль не была метафорической. Как и видение Расса на полу спальни, она была подлинной.

Я прижала руки к груди и надавила на грудную клетку, опасаясь, что, если я физически не удержу ее на месте, мое сердце выскочит из груди. Образовавшаяся зияющая дыра оставляла меня в том же состоянии, что и Расса.

Мои распухшие глаза закрылись.

Так же быстро они открылись. Смогу ли я когда-нибудь закрыть их, не увидев Расса?

Я не знала ответа на этот вопрос.

Глава 30

Лорел

Я лунатик.

Именно таким было мое состояние, когда я выбралась из грузовика, и Кадер повел меня через мусор и обломки. Ничего не фиксировалось. Даже запаха, который сам по себе был чудом. Я подождала, пока он снимет замок.

— Ты закрываешь его, когда я здесь одна?

— Да.

— Тогда зачем запирать дверь спальни?

— Этот замок не дает никому, кто может вломиться, спуститься вниз. Замок в спальне удерживает тебя внизу.

Я не ответила.

Я задержалась на ступеньках, пока он запирал тот же замок на внутренней стороне двери.

Когда он повернулся в мою сторону, он сказал:

— То же самое. Я не горю желанием пристрелить какого-нибудь нарушителя просто потому, что они искали теплое место для ночлега.

Из-за положения, в котором я лежала на заднем сиденье грузовика, я не могла точно знать, куда именно в районе Индианаполиса он меня привез. Но, судя по виду первого этажа, я была уверена, что не хочу, чтобы кто-то, кроме Кадера, спускался по лестнице.

Когда я толкнула дверь в большую комнату, странное чувство безопасности охватило меня.

Я сомневалась, что это было больше, чем непреодолимая потребность моего разума найти передышку в опустошении, которое теперь было моей жизнью. Я оглядела комнату. Мы оказались в эпицентре бури. Вот что это было. Мир за пределами этого бетонного набора комнат разваливался на части под разрушительными ветрами пятой категории, и мы были в безопасности за нашими ставнями.

Все еще одетая в толстовку Кадера, я рухнула на потрепанный диван. Мои глаза закрылись, а подбородок упал на грудь. Слабый стук шагов Кадера по бетону создавал успокаивающий ритм, позволяя мне сосредоточиться на нем, а не на том, что я видела.

Шаги остановились передо мной.

— Лорел.

Когда я подняла глаза, его рука была передо мной, ладонью вверх.

— Пойдем.

— Куда? — спросила я, когда начала вставать.

— Мы не можем оставить Картрайта в твоем доме.

Я отдернула руку и откинулась на диван.

— Нет, Кадер. Я не могу вернуться. Я… Я… — Образ вернулся, мои глаза наполнились слезами. — …Я.

И снова его рука оказалась передо мной.

— Пойдем со мной в спальню. Ты никуда не пойдешь. Я. Я могу привести все в порядок за несколько часов и вернусь.

Моя голова тряслась.

— Что? Как ты это сделаешь? Кровь… на полу.

— Лорел, чем скорее я уйду, тем скорее вернусь.

— Я не хочу оставаться здесь одна. Пожалуйста, только не в спальне.

Мой взгляд скользнул по большой комнате за пластиковой стеной.

— Я не буду трогать твои компьютеры. Я… я знаю, что дверь наверху заперта, и я не хочу, чтобы кто-нибудь нашел меня. Я обещаю.

Отчаяние наполнило мою мольбу.

Кадер повернулся к столу, взял бутылку с водой и маленькую зеленую таблетку.

— Прими это. Это поможет тебе уснуть. Когда ты проснешься, я вернусь.

— Пожалуйста, Кадер, не оставляй меня одну.

— Прими таблетку. Я останусь с тобой, пока ты не уснешь. Уборка должна состояться сегодня.

Я устало потянулась за таблеткой.

— Что это?

— То, что поможет тебе уснуть.

— Ты останешься, пока я не усну, и обещаешь вернуться, когда я проснусь?

— Док, ты же знаешь, как действует снотворное. У тебя в аптечке был пузырек.

Я внимательно осмотрела маленькую круглую таблетку, которую держала в руке. Лекарство, которое мне выписали, было овальным и белым.

— Оно не из моего дома.

— Пойдем со мной, — повторил он.

— Сначала мне нужно в туалет, особенно если ты собираешься уйти.

— Прими таблетку.

— Приму, когда доберусь до комнаты. — Миллион мыслей пронеслись в моей голове, пока я шла в ванную. Неужели он прав? Будет ли отдых полезен для меня или будет пронизан снами — кошмарами? Разве не этим я сейчас живу — кошмаром?

Когда я вошла в спальню, покрывало было откинуто, а бутылка с водой и таблетки лежали на перевернутом боком ящике. Очевидно, росло количество мебели в комнате, а не качество, учитывая, что перевернутая коробка была моей новой прикроватной тумбочкой. Усевшись, я сбросила туфли и потянулась за бутылкой. Я закрыла глаза, и новая слеза скатилась по моей щеке.

— Лорел.

Подушечкой большого пальца он вытер влагу, его ладонь обхватила мой подбородок, привлекая мой взгляд к своему.

— Я тоже не хочу покидать тебя.

— Тогда не уходи.

— Если полиция найдет его в твоем доме, а потом тебя найдут в безопасности, ты можешь стать подозреваемой.

Я покачала головой.

— Никто из тех, кто нас знает… знал нас, — поправила я, — не сказал бы так. Мы с Расселом были…

Я не закончила фразу. Я не была готова использовать прошедшее время.

— Большая картина. Именно это я и велел тебе увидеть. А ты не увидела. Ты видишь это со своей точки зрения. Мы не знаем, кто был тот человек, который вошел в твой дом вместе с Картрайтом. Мы не знаем, какая у них была договоренность и почему Картрайт отвел его к жесткому диску. Может, ты поймешь, что он отдал диск, и его застрелили.

— Ты же знаешь, что это неправда.

— Знаю. Я не могу помочь тебе в суде. Но могу помочь сейчас.

Я перевела взгляд с Кадера на таблетку и обратно.

— Мне нужна передышка. — Взяв таблетку, я положила ее на язык и, сняв крышку с бутылки, сделала глоток воды. — Не уходи пока.

Глубоко вздохнув, я опустила голову на подушку. Единственная лампочка над моей головой сияла, как никогда. Я быстро заморгала. Красочный калейдоскоп становился все ярче. Призмы, похожие на радуги, плясали над бетонными блоками.

— Так красиво, — сказала я. Как только кровать начала плыть, я окликнула его. — Кадер.

Мои щеки вспыхнули при виде его, окруженного яркими красками.

— Лорел…

Склонив голову набок, я оглядела его с головы до ног.

— Эти цвета исходят от тебя?

— Какие цвета?

Его татуировки.

Я видела лишь проблески.

Я хотела увидеть ещё, но слова больше не складывались.

Глава 31

Кадер

Красный цвет кружился в сливе на дне душа, пока вода смывала с моего тела свидетельство смерти Рассела Картрайта. Одежда, которая была на мне, упакована, готова к сожжению.

Дом Лорел убран безупречно.

Самое дерьмовое в этом было то, что я также стер все улики убийцы Картрайта.

Кем бы ни был человек на наблюдении, он знал о внешнем жестком диске. О чем он, должно быть, не знал, так это о том, что Лорел рассказала мне об отдельных флешках. Флешка Картрайта лежала у него в кармане. Что это значит? Почему он отказался от внешнего жесткого диска, а не от современной флешки? Была ли она права, доверяя ему? Он специально скрывал информацию?

Держась за пластиковую стенку душа, я опустил лицо, позволяя теплым брызгам падать на голову, на волосы. Если бы только вода могла очистить мои мысли так же, как очищала тело.

Лорел все еще спала.

Я проверил ее, как только вернулся.

Она слишком быстро отреагировала на снотворное, странно и бессвязно. Я ждал, следя за ее дыханием и пульсом, прежде чем уйти. Я бы по-королевски провалил миссию, если бы она умерла от передозировки одной таблеткой.

Я не знал, было ли ее доверие к Картрайту обмануто или он тоже стал жертвой. Одно было ясно. Она слишком доверяла другим.

В конце концов, она доверяла мне.

С двумя флешками я мог закончить это задание сегодня.

Я покачал головой. Что, черт возьми, в ней такого? Знал ли я ее раньше?

Нет, если бы знал, она бы меня узнала. Если я не узнаю себя, возможно ли, что она тоже не узнает?

Я хватался за невидимую соломинку.

Она была чувством, от которого я не мог избавиться; она проникла мне под кожу.

Лучше всего было закончить работу и двигаться дальше.

Пока я вытирался, мои мысли наполнялись Лорел и ее способностью смотреть на меня, видеть меня, говорить со мной. Это было нечто большее. Она заставила меня захотеть говорить. Была необъяснимая потребность защитить ее, хотя я знал, что это неправильно.

Мое дыхание стало глубже, когда мысли вернулись к тому моменту, когда она заснула в комнате. Это заметили не только мои легкие, но и мой член.

Я усмехнулся воспоминаниям. Лорел, вероятно, не вспомнит, что она сказала или сделала после приема таблетки.

Я повернулся к своему отражению, моя хватка угрожала расколоть раковину.

Перед тем как потерять сознание, Лорел попросила показать ей мои тату, когда ее маленькие руки потянулись к пуговицам моей рубашки. Она была сама не своя под воздействием таблетки. Тем не менее, ее едва связный лепет и просьбы раскрыли правду Лорел Карлсон, чем больше я пытался скрыть, тем больше она видела.

В зеркале я разглядывал разноцветные завитки, уже не в первый раз задаваясь вопросом, почему выбрал именно их. Трудно было делать осмысленные татуировки, когда в моей памяти не осталось ничего осмысленного. Они сказали мне, что это была травма от взрыва, защита моего разума. Они говорили, что прошлое когда-нибудь вернется или не вернется.

Не вернулось.

Повернувшись корпусом, я обнаружил на одном плече армейский медальон, окруженный и скрытый другими формами и цветами. На другом плече красовалась эмблема воздушно-десантного спецназа. Они оба были спрятаны, как одна из тех детских игр, где пытаются найти скрытые картинки. На животе плавные линии непреднамеренно создавали закрученные скорописные буквы, которые я мог прочитать, если бы посмотрел вниз, представив их перевернутыми с другой перспективы.

Художник извинился, сказав, что это была ошибка. Он предложил добавить еще фигур. Я отказался, согласившись только на то, чтобы он добавил букву «Y». Я понятия не имел, кто такая Мисси и что она для меня значит. Все, что я знал, это то, что, когда мой взгляд нашел это имя среди других цветов, в моей груди все сжалось от чувства потери, которое я не мог полностью понять.

Не имело значения, что я не планировал набивать имя на коже. Оно было там.

Мне не нужно было видеть, чтобы знать, что на моей спине были шахматные фигуры, замаскированные большим количеством цветов.

Я не был уверен, зачем мне понадобились шахматные фигуры. Я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь играл. В том-то и дело, что Кадер не играл.

Военные символы присутствовали, потому что мне сказали, что меня обучили, что я убийца, готовый получать команды.

Вот почему они спасли и восстановили меня.

Навыки остались, но самоотверженности не было. Она была тщательно вырезана, кусок за куском, с каждой операцией и каждым разбором. Обе процедуры были пугающими и унизительными. Я был не человеком, а машиной, обязанной своей стране жизнью.

Прошло больше времени, чем мне хотелось бы признать, и стало совершенно ясно, что никому нет дела ни до меня, ни до того, кем я был. Они сказали, что вложили в меня деньги и поэтому не позволили мне погибнуть при взрыве.

Они лгали.

Потому что мужчина, Мейсон Пирс, был мертв.

Они не только позволили, но и способствовали этому.

Мои обязательства и преданность больше не давались свободно никому, кроме меня самого.

Наклонившись вперед, я посмотрел себе в глаза.

— Какого хрена ты так одержим Лорел Карлсон?

Мое отражение не ответило, по крайней мере, словесно.

Вместо этого я осмотрел свои скулы, нос, губы и подбородок.

Натянув футболку с длинными рукавами и легкие штаны для сна, я прикрыл свои тату, спрятанные и забытые воспоминания. Лорел могла попросить показать их, но она не понимала о чем в действительности просила.

Шаг за шагом я добрался до двери спальни и включил свет. Черт, я должен вернуться. Я не должен быть здесь, не сейчас.

После того как я избавился от тела Картрайта, адреналин все еще был слишком высок.

Мои пальцы сжались в кулаки, когда я обратил внимание на нее.

Она все еще спала, свернувшись калачиком на боку.

Мои ноги не слушались мозга. Они были не единственной непокорной частью моего тела.

С каждым шагом к кровати мой член становился все тверже. Слушать ее тихое дыхание и смотреть, как на ее колышущуюся грудь, было афродизиаком для моей крови. Самоконтроль был недосягаем, кровообращение устремилось к одной цели.

Выключив свет, я закрыл дверь.

Мой член болел от желания, а яйца подтянулись выше.

Я был гребаным вуайеристом в этой комнате, даже в темноте. После всего, что случилось, я заявил об этом. Моя рука скользнула под пояс шортов и сжала член.

Врачи не только спасли мне лицо и руки, но и сумели оставить член полностью работоспособным. Прямо сейчас он хотел разбудить ее от сна и заставить действовать. Было ли это для того, чтобы вытащить ее из моей системы и закончить это задание, наказать ее за то, что она трахалась с моими мыслями и жизнью, или это было для чего-то большего — чтобы сохранить ее?

Глава 32

Лорел

Что-то разбудило меня. Я не знала, как долго спала. Цвета исчезли, как мои штаны для йоги и толстовка Кадера. Комната была погружена в темноту. Я не могла видеть свою одежду, но по ощущению простыней подо мной, футболка и трусики, казалось, были ответом на вопрос о моем облачении. Но все это не имело значения.

Он сдержал обещание. Я знала, что не одна.

— Кадер?

— Дело сделано.

Глубокий голос эхом отозвался в прохладном воздухе, образ Расса вернулся в мою память. Слезы защипали мне глаза, и я потянулась в темноту.

— Где ты?

— Я здесь, как и обещал.

Он был в комнате, но его голос доносился от дальней стены.

Я села.

— Что… как ты…?

— Я сделал для тебя то, что должен был.

— Где он?

— Ты не хочешь знать, а даже если и хочешь, я тебе не скажу.

Я пошарила вокруг, похлопывая по кровати.

— Пульт у меня.

— Включи свет.

— Пока нет.

Что-то было в тембре его ответа.

— Кадер?

— Лорел.

Хотя я произнесла его имя как вопрос, то, как он произнес мое, вызвало жар в моей душе. Мысль о том, что может произойти дальше, скрутила мои внутренности. Мой разум знал, что хотеть Кадера неправильно, особенно сейчас.

Я должна думать о Рассе и наших исследованиях.

Я устала думать об этом. В этот момент я жаждала контакта, чего — то, что напомнило бы мне, что я все еще жива. Назовите это Стокгольмским синдромом или, может, это был прекрасный принц.

Кадер спас меня, девицу в беде.

До этой ужасной, запутанной цепи событий я никогда не дала бы себе такого описания. Теперь оно казалось вполне уместным.

— Если ты об этом думаешь… — начала я, пока жар в моей крови становился все горячее с каждой миллисекундой, посылая молнии между моих ног. Я сжала бедра вместе, когда воспоминание о его языке вернулось с удвоенной силой. — Я… я имела в виду то, что сказала на днях, и я все еще имею это в виду. Я хочу тебя. И прямо сейчас ты мне нужен.

— Черт возьми, Лорел, ты сама не знаешь, что говоришь.

— Может, и нет. — Я откинула одеяло и, поставив босые ноги на прохладный бетон, встала. — Если ты не хочешь, чтобы я была такой, позволь мне дать тебе что-нибудь, что-нибудь за то, что ты сделал… за все, что ты сделал. — Я опустилась на колени и заложила руки за спину, а в животе у меня запорхали бабочки. — Я не прикоснусь к тебе, только к губам.

Что-то похожее на рычание пронеслось по комнате.

— Встань, мать твою.

Он схватил меня за руку, больно рывком поставив на ноги.

— Эй.

— Ты не шлюха. Не веди себя, как одна из них.

— Нет. Я…

Его хватка на моей руке усилилась, когда его лицо приблизилось в темноте.

— Скажи мне, за что ты платишь: за кунилингус, или, может, за избавление от твоего мертвого любовника?

— Прекрати. Это не то, что я имела в виду… — Как ведро холодной воды меня окатило осознание того, что он снова отверг меня. Было очевидно, что мои чувства не взаимны. Я высвободила руку. — Тогда убирайся. Я устала от того, что мне отказывают. Ты не хочешь меня. Хорошо. Я больше никогда об этом не заговорю. — Когда он не ответил, я прибавила громкость. — Убирайся. Просто оставь меня в покое.

Слезы вернулись, заполнили мои глаза и угрожали упасть на щеки.

Я ненавидела то, что они означали.

Я никогда не была из тех женщин, которые плачут. Эта реакция была чем-то большим, чем отказ Кадера. Это был Расс и потеря нашего образного ребенка, дела всей нашей жизни.

— Ты так думаешь?

Его голос был все еще близко, так близко, что тепло его дыхания касалось моей кожи. Свежий аромат, который я заметила после его душа, вернулся, окружая нас. И все же, прежде чем я успела подумать или вернуться в постель, чья-то рука обхватила меня за талию и потянула назад.

Я ахнула, инстинктивно потянувшись к его руке и вцепившись в рукав, когда его эрекция сильно и болезненно уперлась мне в поясницу.

— Думаешь, я не хочу трахнуть тебя прямо сейчас?

— Ты сказал…

Одним быстрым движением он прижал меня лицом к холодной бетонной стене, в то время как сам горел огнем позади меня.

Кадер поднял мои руки к цементным блокам после того, как стянул футболку через голову. Прохладный воздух покалывал мою разгоряченную кожу. Его губы прикоснулись к моей шее, а пальцы щипали грудь. Его прикосновение было пламенем, а глубокий голос, паяльной лампой.

— Я чертовски хочу тебя. Я хочу тебя всю, потому что не могу выбросить тебя из головы. Ты издеваешься над моими решениями и моей силой воли. — С каждым утверждением его руки блуждали, оставляя мою плоть в пепле, поглощенную его огнем. — Я больше не могу с этим бороться. Я собираюсь утопить свой член там, где был мой язык.

— Да, — простонала я.

— Не двигайся.

То же самое он говорил и о спинке кровати. На этот раз я провела пальцами по грубым бетонным блокам, мои трусики исчезли в темноте. Толчок ногой по внутренней стороне моих лодыжек, и мои ноги раздвинулись. Его пальцы остановились на моих бедрах, когда он притянул мой зад к себе, достаточно близко, чтобы его стояк толкнулся мне в поясницу.

— Я возьму тебя и сотру из твоей памяти всех остальных гребаных мужиков.

— Пожалуйста, я хочу тебя видеть, — выдохнула я, когда два длинных пальца нашли путь к моей сердцевине. — О.

— Нет. Тебе не нужно видеть, Лорел. Ты почувствуешь меня. Ты будешь знать, что я там. И когда я закончу, твоя киска запомнит, как это было.

Его заявления эхом разнеслись по комнате, ударные волны расходились к моим пальцам ног.

— Оседлай мои пальцы. Мне нужно, чтобы ты была готова принять то, что я тебе дам.

Мои колени согнулись и выпрямились, я бесстыдно сделала, то, что он велел. Беспричинная потребность росла во мне с каждым насаживанием, текла, как ток, и мчалась по крови.

— Я… я не могу…

Его действия были всеобъемлющими. Они не были сосредоточены на моей киске, хотя именно там они и возникли. Подобно тому, как бросают камень в ручей, образовавшиеся волны бесконечно накатывали на оба берега.

Вот что происходило.

Одним своим прикосновением он подчинил себе все во мне.

Кадер был хореографом, а я — его танцовщицей. Мои ноги вытянулись, пока меня не подняло на кончики пальцев, прежде чем он отпустил меня обратно в плие. Когда мне показалось, что танец близок к кульминации, я повернулась всем телом и сделала пируэт.

— Черт.

Его проклятие предшествовало следующему шагу. Не успела я опомниться, как мы снова оказались там, где были вчера, мои руки на металлическом изголовье кровати и Кадер надо мной. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз я стояла на коленях, задрав голову.

Его хватка на моих бедрах усилилась, когда головка его члена двигалась вверх и вниз по моим складкам.

— Пожалуйста.

Я никак не могла подготовиться к последствиям своей просьбы. Мое хныканье эхом отразилось от бетонных стен, тело сжалось, сопротивляясь вторжению. Что, черт возьми, было внутри меня?

Не может быть, чтобы он был таким огромным.

Кадера замер, когда слезы вырвались наружу, проливаясь из глаз.

— Говори со мной.

— Ты… Это ты?

Глубокий смех наполнил мои уши, когда тело надо мной завибрировало. Неужели он действительно смеется?

Он редко улыбался, а теперь смеялся.

Его реакция вызвала улыбку на моем лице, когда я заставила себя расслабиться. С каждой секундой его присутствие становилось все менее болезненным и более управляемым.

— Я…в порядке. Не останавливайся. Я хочу этого. Ты был прав. Я чувствую тебя.

Больше не стоя на месте, он начал то входить, то выходить по мере того, как нарастало удовольствие.

Трение усилилось, моя жажда создала успокаивающую среду.

Давление на мои бедра не соответствовало его скорости.

Я опустила голову на подушку, пока мы двигались в ритме, который он создал.

— Пожалуйста, — сказала я. — Я хочу тебя. Не сдерживайся.

Он снова замер.

— Ты сам не знаешь, о чем просишь.

Отстранившись, я перевернулась на спину, обнажая себя в темноте. Мои руки обвили его шею, а пальцы вплелись в его влажные волосы. Это было моим подтверждением того, что он принял душ. Вместо того, чтобы отодвинуться от моего прикосновения, он позволил мне приблизиться.

— Я хочу тебя, — повторила я.

Его губы столкнулись с моими, и одним толчком он полностью заполнил меня. Моя спина выгнулась, и стон прорвался сквозь наш поцелуй, когда наше новое положение позволило ему войти глубже, чем раньше.

— Ты уверена?

Прежде чем ответить, я переместила руку с его шеи на плечи, сжимая мягкую ткань футболки.

— Я держусь.

Раздался звук, похожий на усмешку, когда он сделал, как я просила.

На днях утром он пометил меня.

Мы вышли за рамки случившегося.

Это было нечто большее, гораздо большее.

Соединение, которое казалось уникальным.

Насмешка, а раньше смех.

Его темп менялся, пока я балансировала между невообразимым удовольствием и случайной болью. Оба ощущения были доставлены не только его гигантским членом, но и его руками и ртом. Когда мы закончим, ни одна часть меня не останется не отмеченной.

Мышцы на его плечах начали напрягаться, темп замедлился, и он протянул руку между нами, находя мой нежный, набухший клитор. Как удар по кремню, его прикосновение было огнем на фитиле.

Не в силах сдержаться я закричала.

Все мое тело содрогнулось, я вцепилась в его мощную шею.

Когда эхо моего экстаза начало затихать, под моим прикосновением его мышцы напряглись. Бетонная комната наполнилась тем же звуком, который разбудил меня вчера.

Это был рев.

Это был не лев.

У зверя было имя.

Кадер.

Я крепче обняла его за шею и уткнулась лицом ему в плечо.

Сейчас не время плакать, но это не остановило мою реакцию.

— Я не хотел причинить тебе боль, — сказал он, поцеловав меня в лоб.

— Дело не в тебе.

Оттолкнувшись руками, он выскользнул из меня.

— Я не должен…

Я поднесла палец к его губам.

— Это было… — Я изобразила улыбку, хотя он меня не видел. — Боже, это было… в основном прекрасно.

— В основном?

В его тоне был смех?

— Думаю, мне нужна практика. — Кровать начала двигаться, и я потянулась к его руке. — Не уходи. Пожалуйста, останься здесь.

Вздохнув, он накрыл меня одеялом.

Я ждала, когда откроется дверь, чтобы понять, что он ушел. Вместо этого спустя мгновение одеяло сдвинулось.

— Если хочешь, чтобы я остался, тебе нужно подвинуться.

— Ты остаешься?

— Я устал. Дверь на улицу заперта.

Это было «да»?

Возбуждение снова вспыхнуло, когда я скользнула к стене. Матрас прогнулся, Кадер лег и накрыл нас обоих одеялом.

В эпицентре бури я нашла незнакомца, он защитил меня от опасностей, которых не понимала. Когда мы устроились рядом, я наслаждалась его теплом. Я повернулась на бок лицом к нему, и поняла, что он не только в футболке, но и на его ногах были мягкие шорты.

— Я считаю такой дресс-код несправедливым, — сказала я.

Кадер перекатился ко мне, его большая ладонь скользнула по моей коже; от плеча она спустилась на грудь, талию и бедро. Он остановился, когда его пальцы коснулись мягкой половинки моего зада.

— Не знаю. Мне кажется справедливым.

— Не знаю, как я стала твоей работой. Я действительно ничего не знаю ни о тебе, ни о том, кто тебя нанял, но благодарю за то, что ты сделал свою работу и обеспечил мне безопасность.

Дольше, чем я ожидала, в комнате царствовала тишина. Когда его рука на моей спине притянула меня ближе к его теплу, он ответил:

— Ошибаешься. Меня наняли не для этого.

— Нет?

— Нет. Меня наняли убить тебя.

Конец

Notes

[

←1

]

Твинки — американский закусочный кекс, описываемый как «золотой бисквит с кремовым наполнителем».

[

←2

]

F-5 — Шкала Фудзиты, также известная как Шкала Фудзиты-Пирсона или F-шкала, была введена профессором Теодором Фудзитой в 1971 году для классификации смерчей.