Исправить все

Глава 3

Гоблины привели Гришку в какой-то полукруглый зал, причем у мальчика было ощущение, что его подстраховывают. Сильно кружилась голова, что было, в общем-то, понятно — физическая нагрузка при дистрофии, несмотря на то что не было холода, вполне могла уложить его в койку. Да еще и усталость накапливалась. Будь Гришка обычным мальчишкой, а не врачом, просто лег бы и уснул, чтобы больше не проснуться, но мальчик, как всегда, шел через «не могу».

Сопровождавший его гоблин что-то громко произнес на неизвестном мальчику языке, отчего к ним подошли другие особи — не похожие на встреченных ранее. Судя по некоторым признакам, особи были женскими. Они о чем-то спросили сопровождающего, но при этом очень мягко уложили Гришку на кушетку, принявшись раздевать. «Видимо, я в больнице», — вяло подумал мальчик, что был уже почти не в силах бороться со сном.

— Кривозуб, кто довел детеныша до такого состояния? — поинтересовалась целительница гоблинского народа, когда ребенок, наконец, уснул.

— Опекун, — коротко ответил гоблин и счел правильным уточнить: — Дамблдор.

— Вот как… — проговорила гоблинша. — Мы закончим, проведешь ему проверку. Ему сейчас даже зелья не все можно, а любая попытка поколдовать убить может.

— Тогда мы сообщим сопровождавшему его, что ребенок останется здесь, — произнес гоблин. — Возможно, мы хоть как-нибудь сможем его восстановить.

Гришка спал и видел во сне обледеневшие улицы, по которым он шел, впрягшись в саночки. Топлива почти не было, а нуждающиеся в помощи все не заканчивались. И вот он шел… Мальчик даже не догадывался, каким был результат его слов, не подозревая о наличии договора о неприкосновенности детей. Особенно детей древней крови. Но маги, видимо, забыли.

Профессор Снейп имел не самую приятную беседу с гоблином, объяснившем ему прописные для народа гоблинов истины. Кем бы ни был этот ребенок, но магичить он не сможет — погибнет просто при попытке. Северус подозревал это, но ничего сделать не мог. Разве что зельями, но даже зельям нужны внутренние ресурсы, которых не было у юного мага.

— Дамблдор на Мунго не согласится никогда, — вздохнул зельевар.

— Опека Дамблдора аннулирована, — проинформировал его гоблин. — Мальчик находится под нашей опекой, пока она ему нужна. Поэтому он останется здесь.

— Даже и не слышал о таком, — признался Северус. — Что же, тогда вот его ключ.

— В состоянии мальчика виновен бывший опекун, — сотрудник банка показал на кристалл Истины, до сих пор сиявший зеленым светом.

— Я подозревал, — вздохнул профессор Снейп. — Пусть будет так.

Северус очень хотел подергать за бороду того, кто довел ребенка до такого состояния. Поттер совершенно не походил на Джеймса, совершенно не вызывая ненависть зельевара. Сейчас мальчишка вызывал жалость, вот только почему другие маги совсем не реагировали на внешний вид своего героя, Снейпу было непонятно.

Проснувшийся мальчик чувствовал слабость, все то же отсутствие эмоций, но голод как-то притупился. Он ощущал себя лежащим в кровати, что было странно, поэтому распахнувшиеся глаза буквально ощупали взглядом помещение, очень похожую на инфекционный изолятор — одна койка, тумбочки, спокойные цвета вокруг. Задуматься, впрочем, Гришка не успел — его обняли теплые, ласковые руки.

— Как ты, малыш? — почему-то это ласковое «малыш», произнесенное мягким женским голосом, совершенно не задело Гришу.

— Ожидаемо, — ответил мальчик, потихоньку воспринимающий свое новое имя, вот только с памятью этого тела было грустно. — Алиментарная дистрофия второй степени, цинга, надо смотреть сердце и почки.

— Ты в этом разбираешься, — произнесла женщина, которую Гришка пока не видел. — Необычно, откуда?

— Ну, если меня за сумасшедшего не примут… — хмыкнул доктор.

— Не примут, — вздохнула усевшаяся на кровать необычная врач. Или медсестра. В нежно-зеленом одеянии перед мальчиком обнаружилась гоблинская особь с по-женски смягченными чертами лица. Насколько обычна такая забота, Нефедов не знал, подумав о том, что почему бы больнице не быть гоблинской.

Прикрыв глаза, Гришка принялся рассказывать. Он рассказывал о том, как с неба сыплются бомбы, а потом и снаряды, как приходит голод, как звереют люди, и как они показывают доброту, даже в суровое время. Он говорил о работе службы «скорой помощи» под обстрелами, о том, как гибнут люди… Доктор Нефедов с гордостью говорил о коллегах и друзьях, вспоминая Новый Год в страшное, «смертное» время, рассказывал о своих пациентах, а его слушали со слезами на глазах.

— Значит, тебя забили до смерти, и ты прожил другую жизнь? — поинтересовалась гоблинша.

— Началось все намного раньше, — припомнил свои сны Гриша. — Когда-то давно жил был сирота. Нелюбимый мальчик, у которого не было ничего. И никого.

Рассказывая о жизни Гарри Поттера, мальчик прикрыл глаза, получше вспоминая увиденное во снах, а женщина гоблинского народа слушала, понимая, о чем говорит ребенок. Она уже осознавала, что покажет проверка. Человеческому детенышу дали второй шанс, сначала взяв цену. В своей новой жизни он потерял семью, но она была! Детеныш помнил руки мамы и доброту папы, отдавая всего себя спасению других. Такие случаи в истории были, поэтому гоблинша не удивлялась.

— Значит, тебе дали возможность все исправить, — проговорила она, безотчетно потянувшись погладить ставшего ребенком человеческого целителя. — Обрести счастье.

— Получается так, — кивнул Гришка. — Вот только, получается, все заново… В прошлом году был Квирелл, в этом — василиск.

— С василиском мы тебе поможем, — произнесла женщина. — Надо с Кривозубом поговорить, у нас есть артефакты. Когда встретишься с ним нос к носу, используешь артефакт. Времени у нас мало, но за год мы что-нибудь придумаем.

— Спасибо, — сказал мальчик. — А почему вы хотите помочь?

— Детеныши священны, малыш, — улыбнулась гоблинша. — Сейчас мы тебя покормим, а потом и зелья пойдут в дело.

— Там, дома, Дадли остался, — вспомнил Гриша. — Он беспокоиться будет.

— Мы поможем тебе, — женщина погладила ребенка. — Отдохни.

Гриша Нефедов, ставший Гарри Поттером, устало закрыл глаза. Полностью восстановить его за месяц было невозможно. Это понимал, и он сам, это понимали и гоблины. Магия творит чудеса, но у мальчика просто не было ресурсов, поэтому не было и возможностей быстрого восстановления. Нужно было действовать очень медленно и осторожно. Пока он спал, гоблины провели и проверку крови, лишь подтвердившую мнение Нежноглазы, взявшей мальчика под свое крыло. Ее мнение никто оспаривать не стал, так как женщины гоблинского народа пользовались уважением — слишком мало их рождалось.

***

— Получается, действительно брат? — задумчиво спросил Кривозуб, глядя на второго спящего мальчика.

— Не получается, — вздохнул Крюкохват. — Называющий себя Гарри Поттером на деле оказался прямым потомком русского Кощея и если тот узнает…

— Да, я помню, — хмыкнул Кривозуб. — А этот?

— А этот вполне так себе Поттер, — ответил ему коллега. — И проклятые взрослые особи, обнаруженные в том же доме — Поттеры. Ритуал смены внешности.

Такие игры гоблинам понравиться не могли. В частности, потому что игры с древней кровью ничем хорошим закончиться не могли. Правда, теперь было понятно, почему Гарри попал в Россию, внося свою цену. Утратившие магию в результате детского проклятья выдававшие себя за Дурслей взрослые люди были со стертой памятью выкинуты на улицы Лондона, где ими немедленно занялась полиция, но вот, что делать с этими двумя — был еще тот вопрос.

— Потомка Кощея в наших интересах защищать, — проскрипел пожилой гоблин. — Поттера же воспитаем мы, благо он нигде не фигурирует.

— Потомка русского некроманта, скорей всего, попытаются убить, — проговорил Крюкохват. — Причем так, чтобы след показывал в нужную сторону. Возможно, даже в нашу.

— В таком случае нужно будет дать ему все, что мы можем, — пожилой представитель народа понимал, что Кощей долго разбираться не будет, а жить, все-таки, хотелось.

Ничего этого Гриша не знал. Его уверили в том, что с Дадли все будет в порядке, поэтому мальчик выкинул из головы этот вопрос — сейчас от него ничего не зависело. Нужно было питаться и восстанавливаться, хотя бы до первой степени, когда уже можно было двигаться и защищаться. Не знал Нефедов и о том, что не относится к Поттерам, да и никогда не относился. На уровне своих знаний, для Гришки все было просто и логично. Также мальчик понимал, что врач он по нынешним временам, никакой. Но вот у гоблинов было другое мнение.

— Ты был человеческим целителем, — объяснила ему Нежноглаза, которую все чаще хотелось назвать мамой. — Поэтому право у тебя есть, но либо ты будешь изучать разницу, сдавая экзамены в ритуальном зале, либо ты спасешь, пользуясь своими знаниями кого-либо. Я бы тебе советовала, заняться этим вопросом лет в шестнадцать, не раньше.

— Но подучиться до тех пор я могу? — поинтересовался Гриша, на что женщина только кивнула.

Вес, тем не менее, набирался небыстро, что было, в общем-то нормально. К постоянному ощущению голода мальчик привык, да и голод стал совсем другим — он будто жил больше в голове, из-за чего гоблинским целителям приходилось внимательно следить за тем, чтобы Гарри не переел. Другой проблемой было постоянное ожидание бомбежки, но мальчику объяснили, что они находятся глубоко под землей и он успокоился. Внимательно выслушав Гришку, Нежноглаза принесла ему метроном. Теперь бывший уже доктор Нефедов спокойно спал. Ровный привычный стук метронома говорил ему, что все хорошо.

Воспоминания, что Гарри Поттера, что доктора Нефедова, у мальчика попросили. Сначала он не понял, о чем идет речь, но потом что-то вспомнил и кивнул. Белесые нити отправлялись в артефакт, а перед глазами вставали картины прошлого. Теперь-то доктор Нефедов понимал, что мальчику Поттеру не хватало всего-навсего тепла. Он из кожи вон лез, чтобы быть нужным. Чтобы ему улыбались не только потому, что он герой, а получал мальчик в ответ лишь предательство. И даже девочка, ставшая для него важной… Даже ее отняли. Разговор с незнакомцем и счастливая жизнь.

Гриша видел — его жизнь была счастливой — детство, огромная страна, мама, папа, брат. Война потом не могла зачеркнуть этого детства. Да, он потерял всех, но по-прежнему был важным и нужным — Гриша спасал жизни. И вот — последний снаряд и новая реальность. Мальчик понимал — он сейчас уже стал совсем другим. Пусть сейчас он лишь ребенок, но вот такого, что было, с собой сделать просто не позволит. И гоблины видели эту решимость в глазах очень худого детеныша.

Казалось бы, что могут сделать воспоминания? Во-первых, воспоминания о неслучившемся были очень серьезной информацией, за которую некоторые европейские маги готовы были выложить немалые деньги — тот мсье Делакур, во-вторых, воспоминания о том, что должно было случиться в Британии, могли быть интересны всем тем, кто думал отсидеться. Никому помогать бесплатно гоблины не собирались, отлично зная магов.

— Значит, прервавшимся родам мы предоставим информацию за четверть содержимого сейфов, — усмехнулся старейшина, взявший на себя ответственность. — Нежноглаза, как детеныш?

— Он не детеныш, — вздохнула самка его помета. — Каждую свободную минуту учится, а понятий «не могу» и «не хочу», по-моему, вообще не знает.

Гришка учился. Книги ему предоставили, поэтому он учился истово — и шагнувшей вперед за полвека медицине людей, и магической, как оказалось, умевшей очень многое, если знать как. Точно знавший, что его ждет в приближавшемся году, мальчик готовился, не стремясь повторять прежние ошибки. А время шло…