Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

Наталья Резанова Испытательный срок

Они находились именно там, где сказал мой бывший научный руководитель, – в аппендиксе, отходящем от главного коридора, на третьем этаже кирпичного псевдоготического здания, которое горожане постарше по-прежнему именовали «Полиграфкомбинат». Но нашел я их не сразу. Таких аппендиксов оказалось несколько, а третий этаж на самом деле был четвертым, просто на втором лифт не останавливался. Тем не менее в конце темного коридорчика с вытертым линолеумом обнаружилась дверь без таблички, и когда я, постучавшись, спросил: «Это издательство?», женский голос изнутри ответил утвердительно. Я вошел. Комната была небольшая, со стандартной офис-ной мебелью. О специфике учреждения свидетельствовало то, что шкафы вдоль стен были заставлены книгами. Немолодая женщина сидела за весьма навороченным, по моим представлениям, компом, она даже не подняла на меня глаз. Другая такая же что-то черкала по распечатке.

– Вы по какому делу? – спросила она.

– Я насчет работы…

Я думал, она удивится. Или будет разочарована тем, что я не клиент. Но она просто встала и прошла в другую сторону – я не сразу увидел, что там, в глубине, есть еще дверь. И через минуту вернулась.

– Пройдите. Главный редактор с вами побеседует.

Если женщины были немолоды, то мужчина, восседавший за письменным столом в задней комнате, – просто стар. Но весьма крепок. Даже лысина его сверкала как-то бодро.

– Итак? – спросил он низким густым голосом.

Я представился и сказал, что недавно окончил университет и ищу работу. Может быть, редактора…

– Нам сейчас не нужен редактор.

– Ну, может, корректор… я слышал, у вас недавно уволился…

– Корректор бы нам не помешал, – сказал он. – Но вряд ли эта работа вас устроит.

– Почему? – быстро спросил я.

Он вздохнул с некоторой скукой.

– Молодой человек. У нас маленькое провинциальное издательство. Крохотные фонды. Мы не можем платить сотрудникам зарплату, которая соответствует современным требованиям. Плюс большая нагрузка, плюс работа со специфическим материалом…

– Я знаю про вашу специфику, – сообщил я. – Диплом писал у Идиатуллина.

– А, – произнес он без особого удивления. – И как вы после Калязина здесь оказались?

– По семейным обстоятельствам.

– Значит, знаете про специфику… ну, если маленькая зарплата и полный рабочий день вас не пугают, можно попробовать. С испытательным сроком. Согласны?

– Хорошо.

– Только боюсь, вы еще до окончания срока нас покинете. Я вас про зарплату предупредил… Ладно, идите к нашим дамам, они вам все объяснят… Кстати, а диплом на какую тему?

– «Князь Александр Голицын и мистические общества первой половины XIX века».

– Понятно. Ну, ступайте.

– Вы не сказали, как вас зовут.

– А… можете называть меня просто – главный редактор.

Оно никак не называлось, притом что было одним из старейших издательств страны, если не самым старым. Типографий в России к концу XVIII века было хоть с нагайкой разгоняй, но собственно издательские дома стали формироваться позже. Это издательство было основано по приказу Павла I и при его непосредственном участии. По одним источникам, это посоветовал ему монах Авель, по другим – первый любавичский ребе (впрочем, академик Носенко утверждает, что это один и тот же человек, поскольку не может быть такого совпадения, что два разных ясновидца одновременно сидели бы в Петропавловской крепости и император посещал обоих).

Александр Павлович продолжал покровительствовать издательству. А вот Николай Павлович едва не прикрыл лавочку, ошибочно считая ее чем-то вроде масонской ложи или тому подобного безобразия. В Питер оно вернулось уже при Александре II, но провинциальный филиал остался. Тогда же открыли и московский. В 1915 году московский стал главным, так как питерский был эвакуирован сюда за компанию с некоторыми другими промышленными предприятиями.

При советской власти контора, как ни странно, процветала, притом что ее сотрудники периодически исчезали в недрах известного здания на Лубянке (и в его здешнем аналоге на улице комиссара Кацнельсона). Иногда они, впрочем, выбирались из их недр – но продолжали службу в том же здании.

Реформы 90-х годов свершили то, что не смогли сделать ни государи-императоры, ни мировые войны, ни революции. Головная контора была приватизирована, разграблена и прекратила существование свое. Провинциальная как-то уцелела, превратившись в общество с ограниченной ответственностью, и, утратив господдержку, сократила количество сотрудников до минимума. И ни шатко ни валко продолжала свою деятельность.

Ах да, я еще не сказал о специфике этой деятельности.

Издательство занималось выпуском магических книг.

Настоящих.

По имени здесь называли только салаг вроде меня. Сотрудники с опытом именовались по фамилии (защитная магия рода) либо прозвищу (чтобы отвести сглаз). Начальника называли главред, иногда с удвоением буквы «в». И было за что. Нагрузка действительно была большая, при этом никакой работы на удаленке, как сейчас принято, весь рабочий день от звонка до звонка – в конторе. Такие тут были правила. Исключение делалось только для художника, якобы не мог он трудиться здесь, а лишь бывал набегами. И платили здесь, о чем честно предупредили, гроши. Не только мне, но и всем. Едва хватало на оплату счетов по квартире.

С квартирой, собственно, и были связаны обстоятельства, из-за которых я переехал в этот город. Полгода назад она досталась мне в наследство от здешней бабушки. Можно было квартиру продать и, как все нормальные люди, уехать покорять Москву. Но я решил, что к большим городам следует привыкать дозированно, а здесь в сравнении с Калязиным был мегаполис. Так же как однушка в хрущобе была Версалем в сравнении с койкой в общежитии.

Кроме того, мне просто было интересно. Об издательстве я узнал от своего научного руководителя. В свое время у суфиев Поволжья считалось хорошим тоном пройти здесь стажировку. И мне захотелось посмотреть на процесс, так сказать.

При самом начале советской власти какие-то светлые умы решили поместить все городские издательства и редакции в одном здании, пристроить к нему типографские цеха и тут же разместить отдел, который должен был плоды трудов разрешать к печати или, наоборот, запрещать. Чтобы все под рукой и никуда не бегать.

За минувшие годы некоторые подотчетные отделу редакции умерли своей – или не своей – смертью, да и сам отдел тоже. У других не было нынче денег на аренду помещения в центре города, и они переехали в менее пафосные районы. Но эти где были, там и остались, в своем аппендиксе. Они совершенно не шифровались. Раньше их окутывало завесой невидимости государство, а теперь – зачем? Когда на одном канале зомбоящика потомственная ведунья тетка Дуня рассказывает, как с помощью парафина и жженой бумаги снять венец безбрачия, на другом посвященный махатма Парамон Редькин открывает чакры в прямом эфире, на третьем идет реалити-шоу «Маги против колдунов», далее везде и все… И в любом книжном магазине, на любом лотке всяческих изданий по магии – белой, черной, серо-буро-малиновой – не сосчитать.

Умные люди говорили – чтобы спрятать лист, надо посадить лес. А если лес взял да и вырос сам по себе?

Правда, книги нашего издательства по лоткам не лежат, в витринах не стоят. Тиражи каждой забирает заказчик. Некоторое количество экземпляров порою отправляется в университетские библиотеки. Тиражи у нас небольшие, по этой причине главред сократил ставку грузчика (пачки с книгами грузит водитель заказчика), а кладовщик работает на полставки.

Если верить Идиатуллину, в его время сотрудников было не в пример больше, работали они в две смены и частично гнездились при типографии. Ну, опять же, теперь производственный процесс поменялся в корне и некоторые специальности, всякие там линотиписты и прочие, названий которых я не помню, исчезли. Набор и верстка теперь компьютерные и производятся не в типографии, а прямо в редакции.

Я первоначально вообще не мог понять, зачем по нынешним временам эта типография нужна. Тиражировали бы тексты на дисках или других электронных носителях.

А на дисках оно не работает, сказали мне. Возможно, для электронных носителей есть какая-то иная магия, законы которой пока не изучены и не сформулированы. Пока же слово силы должно быть написано, в крайнем случае напечатано – на бумаге, на пергаменте, на папирусе, на бересте. Почему так оно работает, хотя в типографию доставляется на тех же дисках, я понять не мог. Не мой уровень. Пока.

Важно то, что при переносе на бумагу оно работало. Поэтому у нас имелись заказчики, а издательство продолжало существовать, несмотря на все кризисы и дефолты.

Все это и кое-что другое я узнал от старших товарищей. В редакции, кроме главного, который в основном вел дела с клиентурой, постоянно сидели две тетки. Одна занималась набором и версткой. Фамилия ее была Мансурова. Круглолицая, с черными, словно лаковыми волосами. Сколько ей было лет – сказать затруднительно, нынешние горожанки умудряются растянуть период «от 40 до 60» до бесконечности. Она почти не разговаривала. И мне дали понять, чтоб я с расспросами к ней не лез – если она ошибется хоть в одной букве, последствия могут быть серьезные.

Вторая тетка, примерно того же возраста, была редактор. Ее фамилия была Кузнецова. Но я ее про себя прозвал Вдова Викинга – она была высокая, с резкими чертами лица и совершенно белесая. Она занималась сверкой текстов с исходниками на разных языках, порой совершенно мне неизвестных. После нее корректура попадала ко мне.

Вдова Викинга на вопросы отвечала охотно, и лишь дней через десять я обратил внимание, что говорит она лишь о том, что имеет отношение к моим профессиональным обязанностям. Никаких иных тем она не касалась.

Еще контору посещал Лукас – это художник, сонный бородач средних лет. А «Лукас» было не имя и не фамилия, а прозвище, в честь Лукаса Кранаха, пояснил он. И еще технолог Оноприенко. Она больше всего была похожа на ту тетю Дуню из телевизора, которая объясняет домохозяйкам про бытовую магию. Временами казалось, что самая главная здесь она, поскольку именно Оноприенко отвечала за контакты с типографией, а как сказано выше, слово обретает силу при переносе на бумагу.

От Оноприенко я узнал множество занимательных историй из прошлого издательства: о том, как удалось предотвратить войну (она не уточняла какую, но насколько я понял, речь шла о Карибском кризисе), внеся изменения в корректуру книги, где на каждой странице повторялось слово «подвиг». О том, что раньше в штате числилась специально натасканная на поиск гримуаров собака. О том, что свинцовые матрицы, с которых раньше печатались книги, забирали под расписку представители головной столичной конторы, а что потом делали из этого свинца – разное говорили. Может, и пули, да. Потому что серебряные, они на самом деле не действуют…

В первые недели моей работы издательство готовило к выпуску две книги. Одна – «Зеленая бабочка», гримуар, билингва (языком оригинала был итальянский), а вторая называлась «Ирмологион» и на первый взгляд представляла собой сборник тропарей на освящение вод, а на второй и третий – нечто совсем иное.

Оригинальные тексты относились к XVII веку, тогда в Европе появилось множество магических книг, может, потому, что распространилось книгопечатание, а бумага стала сравнительно дешева, и даже Московия, бывшая тогда несколько в стороне от общеевропейских модных веяний, поддалась этой заразе. Итальянского у нас в университете не преподавали, но благодаря знанию латыни с вычиткой я справлялся, да и старославянский не успел забыть. Так что проблем на работе не возникало. Единственной проблемой, как уже сказано, было отсутствие денег. Ознакомившись с платежной ведомостью, я обнаружил, что верстальщица получает немногим больше меня, а Вдова Викинга – даже меньше.

Мне было как-то неловко спрашивать у них, почему они держатся за эту работу. Ну ладно, женщины. В предпенсионном возрасте ни черта не найдешь. Но Лукас-то мужик, и помоложе, и город не самый маленький – нашел бы себе что получше. Ему я и задал это вопрос.

– Ну да, – сказал Лукас. – Денег ты здесь не дождешься. По правде, их и раньше негусто было, даже когда государство это дело подкармливало. А сейчас – ровно столько, чтоб процесс поддерживать. Но она затягивает, работа эта. Ты вот недавно здесь, не успел еще почувствовать. А может, и не почувствуешь. Это не у всех получается. Тогда они увольняются.

– Что значит «почувствуешь»?

– То и значит. Или ты подсаживаешься на эту работу, или нет. Это как на ликеро-водочном заводе работать…

– То есть если ты не абстинент, то ловишь с этого кайф?

– Примерно так. Хотя и не совсем… Есть и еще кое-какие бонусы. Вот ты, например, не спрашивал, сколько главному лет?

– Нет.

– Ну и не спрашивай.

Больше мне из Лукаса ничего вытянуть не удалось. Однако из его слов проистекало, что специфика нашего производства как-то влияет на восприятие, а через него на человеческий организм в целом.

А насчет гламура тоже непросто. Вдова Викинга сказала – зря, что ли, все за это словцо ухватились? Мощнейший маркетинговый ход за последние полвека. Это ж древний магический термин. В разных языках он по-разному звучал – glamour, glammer, glamaria, но значил одно – чары. Вот оно людей и зачаровывает, кто-то, видно, в свое время из магиков в менеджмент подался…

Так вот, о возрасте главреда. Я, конечно, не стал его спрашивать, но на кое-какие моменты внимание обратил – когда он отвлекался от обработки клиентов и устраивал краткие оперативные совещания.

Он употреблял словечки, довольно сложно применимые к современному производственному процессу. Ну ладно, например, слово «отсинить» в значении «копировать» я в детстве слышал от дедушки, когда он вспоминал свое конструкторское бюро, во времена моего детства уже закрытое. Но вот «кавбригадой» финансовую проверку не называл даже дедушка. А как-то раз на мои уверения, что я достаточно хорошо знаю текст, сказал:

– Разве это хорошо? Вот помню, как на знание текста экзаменовали… брали том ТАНАХа и протыкали длинной иглой в любом месте. И кто не мог назвать каждую букву на каждой странице во всем томе, где та игла прошла, тех снова учиться отправляли.

В общем, он хоть и выглядел стариком, скорее всего, был гораздо старше, чем казался.

А как насчет остальных? Вот, к примеру, Оноприенко. Если я правильно угадал и она говорила о Карибском кризисе, так она должна была в ту пору только на свет появиться. А она рассказывала, как будто эта история приключилась, когда она уже здесь работала.

В общем, кто их разберет.

«Бабочку» с «Ирмологионом» мы сдали в печать без приключений, поступил какой-то новый заказ, и тут, еще на раннем этапе, образовалась проблема с главным издательским компом. Да, здесь это тоже бывало. Вызвали программера. Программер, к моему удовольствию, оказалась молодой симпатичной блондинкой по имени Олеся. Она осмотрела комп и заявила, что ничего там не поломано, а для работы над заказом нам не хватает какой-то особливой программы – я название ее слышал в первый раз, но Олеся говорила с полной уверенностью.

Тут я обнаружил, что бессловесная Мансурова способна на долгие и яростные препирательства. Она настаивала на том, что программу надо брать лицензионную, иначе не сработает, а где деньги на это взять – пусть не у нее спрашивают. Олеся была против того, чтоб и деньги зря расходовать, и время. Она, мол, знает, где такую прогу скачать, ну, не совсем такую, похожую, но она берется за небольшие деньги довести прогу до ума. За совсем небольшие, гораздо меньше, чем «Абраксас» за нее сдерет. Мансурова шипела, что она такими фокусами уже сыта и что Олеся, мол, полешанка и не к лицу ей воровать проги, как цыганке кур.

Тут Кузнецова, доселе молчавшая, уткнувшись в очередную рукопись, внезапно оживилась:

– А что, цыгане – это мысль, – и потянулась за мобильным.

Тут из своего кабинетика вынырнул главред, оказывается, внимавший всей полемике.

– Мадам, оставьте Тамилу в покое. Не стоит дергать цыган по таким мелочам, это на крайний случай.

Кузнецова как-то нехорошо усмехнулась, вроде «знаем мы ваши крайние случаи», но телефон отложила.

– Какая же это мелочь, когда книгу иначе сверстать невозможно! – возмутилась Мансурова.

– А мы купим лицензионную, купим. А стоимость включим в общий счет. Заказчику надо, вот пусть и оплачивает. Ты, деточка, с «Абраксасом» и поведешь дела, пойдем обсудим…

– Вот и правильно, – проворчала Мансурова. Олеся, кажется, тоже не была огорчена – очевидно, ей при таком раскладе полагались комиссионные. Кузнецова не прореагировала никак – это не была ее сфера работы.

Вспоминая разборки наших дам, я спросил у Оноприенко, когда она пришла из типографии:

– В нашем бизнесе женщин больше, чем мужчин?

Она немного призадумалась.

– Вроде нет. Просто бабы пашут, вот их и виднее. А мужики по кабинетам сидят, руководят. Вот ты молодой еще, а скоро тоже пробиваться начнешь…

– Но Лукас ведь тоже пашет.

– Ну, Лукас… – Она хмыкнула. – Он тормоз.

– А кстати, что такое полешанка?

– Это ты про Леську, что ли? У нее семья родом из Полесья, из Белоруссии. Самое ведьминское место. То есть раньше было. А теперь многим пришлось приспосабливаться, подлаживаться под современный лад. Вот в программисты и подались, профессии-то родственные, что так колдовать, что эдак.

– Значит, и с цыганами та же песня?

– С цыганами ухо держать надо востро. Они, конечно, магическую прогу могут добыть, только она, скорее всего, будет одна видимость, вроде водки паленой или косметики из мела и гуталина. Или сработает один раз и сдохнет. Конечно, если б Тамила за дело взялась, все б держалось крепко. Но Тамила придет только по кузнецовскому зову – вроде как родственники…

– Сроду бы не сказал, что Кузнецова – цыганка, – как помянуто, внешность у редакторши была такая, будто ее в тазу с «Тетей Асей» прокипятили.

– Нет, не цыганка. Она из Новгорода. Просто они с Тамилой в Чуфут-Кале что-то мутили вместе. Но это давно было, еще до меня, еще когда Захария коген «Шестокрыл» переводил…

Название мне что-то смутно напоминало.

– Чуфут-Кале – это в Крыму?

– Да. – Тут технологиня вспомнила о каких-то срочных делах и ушла.

Но меня сейчас интересовало другое. Я сразу принял тот факт, что магия содержится и действует в книгах. А как насчет тех, кто эти книги делает? Обладают ли они особыми способностями? Лукас ведь намекал, что не всякий способен ощутить воздействие книги. И главред не просто так испытательный срок мне назначил.

В самом деле, кто у нас тут есть? Начальник, каким-то образом изучавший каббалу (или гематрию с нотариконом, я в этих тонкостях не разбирался). Программистка из потомственных полесских ведьм. У редакторши были какие-то темные дела с цыганами. Или не с цыганами (я слазил в энциклопедию и выяснил, что Чуфут-Кале, во-первых, переводится как «еврейская крепость», во-вторых, был столицей Крымского улуса при Джаныке-ханым, а это была очень крутая дама). Я не знал, что там с верстальщицей, художником и технологиней, но есть все основания считать, что и они как-то связаны с подобными сферами.

Я решил поговорить об этом с Вдовой Викинга. Собственно, я бы с большим удовольствием поспрошал симпатичную Олесю, но она что-то не показывалась. По всей вероятности, Кузнецова сочла, что вопросы мои относятся к сфере профессиональной деятельности, и ответила:

– Как я понимаю, ваш интерес можно сформулировать в двух вопросах. Обладают ли те, кто здесь работает, особыми свойствами, превышающими обычную перцепцию? И являются ли они действующими магами?

В общем-то, мое меканье к этому и сводилось, и я кивнул.

– Ответ на первый вопрос положительный, на второй – отрицательный. Мы, работающие здесь, реагируем на силу, отзываемся на нее, но не обладаем ею. Такое состояние вызывается разными причинами. Кровным родством с носителем силы или клятвой, данной на крови такому носителю. Утрата подлинной силы также вызывает остаточные явления – нечто вроде эха. В любом случае никто из нас магом не является и не станет им. – Она сделала паузу. – А теперь вопрос третий и главный, который вы не высказали: «А как же я?» Не знаю. Возможно, будущее определит, привело ли вас сюда обычное любопытство или высокий уровень восприятия. Но если у вас не обнаружится особых качеств, не рекомендую огорчаться. В этой работе нет перспектив.

И глаза у нее были узкие, как у гадюки. Какие там викинги, какие цыгане. Вообще неизвестно кто.

Все это звучало довольно обидно. Не то чтобы я собирался всю жизнь сидеть корректором в провинциальном издательстве. Даже если эта работа продлевает жизнь. Но получалось так, что даже если я успешно пройду испытательный срок, то окажусь среди низшего класса магического мира, причем без всякой надежды на высшую ступень. Ну, разве что с перспективой подсидеть Кузнецову, как намекала технологиня. Или даже самого главреда – не бессмертный же он, в самом деле. А смысл?

Хотя, наверное, какая-то сермяжная правда в таком положении дел имелась. Если б кто-то из работающих здесь обладал так называемой подлинной силой, то вряд ли он – или она – довольствовался тем, что делает. Он стал бы вносить в работу что-то новое, что-то свое, а не просто воспроизводил паттерн заказчика. А это, наверное, чревато. Обладающие силой создают магические книги, мы их только тиражируем. Не случайно ли Лукас, единственный из нас, чья работа содержит элемент творчества, трудится за пределами конторы?

Если подумать, может, потому мой бывший научный руководитель здесь не задержался. Лучше заниматься обычным делом и добиваться в нем успехов, чем вечно оставаться на обочине магического мира.

При таких соображениях стоило немедленно увольняться. Но я этого пока не сделал. Определенно, главред при таком раскладе крепко нагреет меня при расчете. У него же на лице написано желание сделать окружающих на бабки – и пока я здесь работал, я это желание полностью одобрял. Кроме того, мое любопытство – а ведь пришел я сюда именно из любопытства – еще не насытилось.

Вот, предположим, главный ведет работу с клиентами (насколько он их дурит – это другой вопрос). А как они вообще клиентов находят? Или, наоборот, клиенты находят их? Наверняка, конечно, есть постоянные – издательство является акционерным обществом, нетрудно догадаться, какой контингент у тутошних акционеров. Но вряд ли контора может продержаться на одних постоянных клиентах, им все время нужно находить новых. Это общий принцип бизнеса, ежику понятно. И клиентами не могут быть только действующие маги – те наверняка элита, их много не бывает. А вот околовсяческая публика, пасущаяся на магических пажитях, всяческие мелкие колдуны, гадалки, плюс исследователи и историки, теоретики, так сказать, – мы обслуживаем их всех, но как они на нас выходят? За века у них сложилась система оповещения, но в наше время она обязана была модернизироваться. Есть ли какие-то информационные издания или сайты? Магическая реклама?

Или вот – судя по рассказам Идиатуллина, издательство прежде было единственным в государстве, но прежнее государство распалось. Возникли ли аналогичные издательства в незалежных государствах? Вообще, есть ли они в других странах? По идее, обязаны быть…

Об этом я тоже спросил у Кузнецовой.

– Верная мысль, – милостиво согласилась она. – В других странах тоже есть, не во всех, но во многих. В Европе самое старое – в Чехии, хотя немцы и поляки отстаивают свой приоритет. Впрочем, это неважно.

Она не была вполне права. Это было неважно сейчас, но могло быть важным впоследствии, если моя дальнейшая деятельность будет связана с этой гранью действительности. Пока же следовало продолжать работать.

Новую книгу на прочтение мне еще не выдали. Мансурова ее верстала – из чего следовало, что неведомую программу удалось установить (Олеся ночью, что ли, работала? Или это ведьминские штучки?).

Делать мне было нечего, и в нормальной конторе меня бы отпустили. Однако наша контора с нормальными имела мало общего. Оставалось сидеть и ждать, пока на меня свалится хоть какое-то задание. Для практики можно было читать книги из числа стоявших на полках. Пока я взял сигнальные экземпляры за последние годы. Если мыслить логически, тут должны были скопиться образцы за все двести лет, но они никак не могли поместиться в одной комнате. Или даже в двух, если считать кабинет главного. Но пока у меня не было желания выяснять, где хранится архив. В редакции находились только мы трое. Я торчал тут полный рабочий день, но Кузнецова и Мансурова приходили раньше и, когда я уходил, все еще оставались на рабочих местах. Главный тоже не манкировал обязанностями, но все же позволял себе отлучаться в рабочее время. Несмотря на свой преклонный возраст – а если верить моим догадкам, более чем преклонный, – он сам водил машину. Поэтому, когда он вернулся с довольно мрачным видом, я решил, что он не вписался в поворот или, наоборот, кто-то его зацепил. Но когда он, пересекая редакцию, кликнул за собой Кузнецову, я усомнился, что причина раздражения главного – ДТП.

Некоторое время они разговаривали за закрытой дверью, потом главный высунулся и велел мне поискать на полках книгу «Orbis mundi» Максимилиана Флеминга. Однако Вдова встряла прежде, чем я подошел к ближайшему стеллажу.

– Напрасный труд. Это не мы издавали. Нашей конторы тогда еще не было. А потом Флеминга не переиздавали вообще.

– Вот потому, – сообщил главред, – они и говорят, что возникла необходимость в дополненном исправленном издании.

Они продолжали разговор, не закрыв двери, и я решил, что не будет беды, если я послушаю. Тем более что делать все равно нечего.

– С какой стати «Натурресурсу» спонсировать переиздание Флеминга? – хмуро вопросила Вдова. – На этом рекламную кампанию не построишь. А просто так деньги тратить они не станут.

– Должно быть, Полдник убедил их, что они поимеют с этого какой-то гешефт.

Что такое «Натурресурс», знал даже я, и никакого отношения к магии этот холдинг не имел. Ну, мне так казалось. Нефть, газ, энергоснабжение – совсем другие материи, чем те, с которыми имеют дело авторы и пользователи колдовских книг. Или я ошибаюсь?

А если нет, то, если они собрались нас спонсировать, радоваться надо.

Однако в голосах редакторов ликования не было слышно. Кстати, о человеке с забавной фамилией Полдник я тоже прежде не слышал.

– Он-то своей выгоды не упустит, – продолжал главред. – Не то что другие, которые в университетах корпят за смешные деньги.

– Ну, там ведь тоже свой институт… или как это теперь называется… исследовательский центр? Новые технологии и все такое. Кстати, у подобных заведений обычно есть собственные издательства. Карманные. Что ж он там Флеминга не издаст, если ему надобно?

– Говорит, не хочет посвящать профанов. Отдать заказ на сторону для «Натурресурса» расход и впрямь смешной, а для нас деньги очень даже приличные. Несколько лет сможем не дергаться из-за заказов.

– Не нравится мне это.

– Я тоже не пойму, где нас кидают. И даже не в деньгах дело. Это ж «Натуррсесурс», не компьютерщики из «Абраксаса». С ними ссориться себе дороже. У них все схвачено, это ж государственная структура практически.

– Так от кого мы пакостей ждем – от «Натурресурса» или от Полдника?

– Не знаю… еще не знаю. Надо подумать.

– Да. И между прочим, тот, кто подслушивает, может озвучить свой интерес открыто.

Мне стало обидно.

– Я не подслушивал! Не хотите, чтоб вас было слышно, – закрывайте дверь! И да – я знаю, что такое «Натуррсесурс», но не знаю, кто такой это ваш Макс Флеминг и почему из-за его книги такие проблемы.

Кузнецова показалась в дверях.

– Максимилиан фон Флеминг – немецкий ученый XVII века. Естествоиспытатель, философ, картограф, поэт – всего помаленьку. В составе немецкого посольства посетил Россию, причем не ограничился Москвой, а побывал в разных городах – и здесь тоже…

– И в Казани, – пробурчала Мансурова из-за компа.

– И в Казани, и в Астрахани.

– Шпион? – уточнил я.

– Не исключено. В любом случае эти сведения вы можете прочитать в открытом доступе. Так же как большинство трудов Флеминга.

– Но есть что-то еще.

– Разумеется. Думаю, вы поняли, что Флеминг был действующим магом.

– Еще бы. XVII век, чо. Похоже, тогда так было принято. Добро пожаловать в клуб, а то тебя и за приличного человека считать не будут.

– Совершенно верно. Грань между магией и естественными науками тогда не определялась четко. Да и мода сыграла свою роль. Только в отличие от большинства остальных Флеминг действительно был наделен даром. До сих пор специалисты спорят, осознавал ли он это. В любом случае он написал книгу «Воображаемый круг земной», которая была опубликована после его смерти типографией Штокхаузена в городе Бонне тиражом в триста экземпляров. Большинство читателей сочли книгу «забавной игрой ума». Так что издателю очень повезло. Понимающие люди постарались, чтоб книга исчезла из продажи прежде, чем на нее обратили внимание компетентные органы. А в те времена на кострах жгли не только книги. Не так часто, но бывало.

– Так что такого криминального содержал в себе этот «Орбис террариум», или как там его?

– Для начала. Не принято произносить полное латинское название книги вслух. Так же как понимающие люди не произносят название одной шотландской пиесы. Хотя эта книга была совсем иной, чем та пиеса. Она о том, как образ мира складывается под воздействием нашего воображения. Она была описанием земного шара, каким его представляли в ту эпоху и каким, по мнению Флеминга, его представляли в разных странах. Менее всего Флеминга волновали брахиоподы, псоглавцы и люди, у коих плечи выше головы. Не забудем, что он был ученым, путешественником, а эпоха Великих географических открытий еще не закончилась. Карты, созданные им во время поездок, он поместил в книге, но совместил с картами и описаниями земель, о которых только слышал. Это был образ мира, очень похожего на наш, но в то же время вымышленного. А это опасно.

– Ну, знаете! В таком случае каждая вторая… или ладно, каждая пятая книга, выходя в свет, представляла бы такую опасность. От творений академика Носенко до любого фантастического романа.

– Если б авторы таких книг обладали подлинной силой, то да, – согласилась Кузнецова. – К счастью, такое случается крайне редко. А вот Флеминг такой силой обладал. И вложил в книгу.

– А мир, как мы знаем, был создан с помощью Книги, – подал голос главред из кабинета.

– По крайней мере, каковы бы ни были замыслы Флеминга, он не публиковал свое творение. Однако оно все равно увидело свет. А теперь его хотят переиздать.

– А этот Полдник, как я понимаю, работает на «Натурресурс». И притом…

– Является магом, да. В должности главы научно-исследовательского центра. В сущности, со времен Декарта, Ньютона и Флеминга мало что изменилось. Определить, где проходит грань между технологией и магией, очень сложно.

– Все равно, какой нормальный человек, хотя бы и маг, возьмет себе никнейм «Полдник»? – пробормотал я.

Мне показалось, что редакторша и верстальщица как-то странно переглянулись.

– Вот именно, – сказала Кузнецова.

У меня был однокурсник по фамилии Блинчик, и он этой фамилии полностью соответствовал – был крупный, румяный и щекастый. Поэтому я подсознательно ждал, что Полдник также будет обладать внешностью, напоминающей о непременном четырехразовом питании. Ничуть не бывало.

Байронический красавец-брюнет в костюме, какие я видел только на обложках журналов, где корректор явно получал больше, чем весь редакционный состав нашей конторы. Средних лет, хотя я уже усвоил, что возраст здесь – понятие относительное. Будь он помоложе, вполне сошел бы за типаж для вампирской саги, которыми нынче услаждают свой досуг юные девы. Наши сотрудницы были отнюдь не юны и на посетителя взглянули без приязни, из чего можно было сделать вывод, что они подобными опусами не увлекаются. Посетитель коротко кивнул Кузнецовой и вознамерился было пройти в кабинет начальника, когда Кузнецова спросила:

– Ты к кому?

Вдова обращалась на «вы» ко всем сотрудникам. Включая меня и кладовщика на полставки, а также ко всем посетителям, даже случайно забредшим в наш аппендикс. Если у нее дома имелась кошка, возможно, Вдова и к ней обращалась на «вы». Ее манера держаться как бы исключала всякую фамильярность. Впрочем, и сейчас в ее тоне фамильярности не было.

Но посетитель вроде бы не удивился.

– Я к главному редактору.

– По какому вопросу? – продолжала она.

– Должно быть, ты уже в курсе. – Ага, он тоже на «ты». Стало быть, они хорошо знакомы. – Относительно нового издания Флеминга.

Не знаю, верное ли у меня сложилось впечатление, но Вдова, похоже, намеревалась притормозить гостя по пути к главреду. Однако тот сам воздвигся на пороге.

– Добрый день, господин Полдник.

– День добрый. Я привез деньги. Мы предпочитаем платить наличными, суммы мы вчера озвучили.

– Но мы еще не составили проект договора.

А вот это было весьма удивительно, чтоб начальник при слове «деньги» не встрепенулся и не вцепился в эту наличность. Впрочем, возможно, цену набивает, клиент-то богатый.

– Так ли уж важны формальности?

– Формальность – другое имя обряда. А обряды в нашем ремесле важны чрезвычайно. Да и в вашем.

Интересно, какое ремесло имел в виду главный? Магию или управление денежными потоками в «Натурресурсе»?

Но Полднику, видимо, эти проблемы были по барабану.

– Формальности, обряды, ритуалы… ты всегда слишком цеплялся за эту пустую шелуху, оттого и не смог достичь силы, уж тебе ли этого не знать.

– Я знаю, что имею, – главред и глазом не моргнул, – и довольствуюсь тем, что имею. Я старый человек, Полдник, мне не нравится, когда мне грубят. Поведай нам, почему ты прав, и мы заключим сделку.

Полдник чуть промедлил.

– Валяй, – сказала Кузнецова. – Здесь все в теме.

Я как-то не подозревал, что она знает подобные выражения.

– Извольте. – Полдник снова стал образцовым джентльменом. Придвинул себе стул, благо ни Лукаса, ни технологини сегодня не было и свободных стульев хватало. – Раз вы все здесь знаете, что представляет собой книга Флеминга. В наших кругах многие о ней слышали, но мало кто читал. Хотя, возможно, здесь есть и такие. В любом случае, даже если ее не читал никто из вас, вы должны сознавать, насколько творение Флеминга устарело. В его время не были открыты два материка и огромное количество островов. На карты были нанесены полностью только страны Европы, в гораздо меньшей степени Азии, Африки и обеих Америк. Большая часть земного шара осталась неисследованной территорией, что давало возможность Флемингу фантазировать сколько угодно. Вот почему понимающие люди держали книгу под спудом. Территории, в XVII веке представлявшие собою сплошные белые пятна, в настоящее время густо заселены. Ничего не скажу про Австралию или Мальдивы, это нас прямо не касается. Но вот Урал, Сибирь, регионы Крайнего Севера… Флеминг, как и подобало тогдашнему европейцу, ничего о них не знал и, описывая эти земли, дал волю воображению. Вам известно, что книга, созданная подлинным магом, обладает собственной силой. Но представьте себе, что будет, если такая книга попадает в руки человека, также наделенного силой и способного воплотить вымыслы? Это будет катастрофа, способная ударить по всем, кто живет в этой стране. Бомба прямо за порогом.

– Вот поэтому «Орбис мунди» и не переиздавали, – сказала Кузнецова.

– И это была ошибка. Надо было не прятать книгу, а выпустить исправленный вариант. С учетом познаний нового времени, с комментариями и современными картами.

– В магические книги не должны вноситься изменения. Таковы правила, – возразил главред.

Но прозвучало это как-то неубедительно.

– Ты говоришь так, будто я тебя убеждаю издать таблицу умножения с изменениями. Но в отличие от математики, законы которой неизменны, магия – наука развивающаяся, динамическая…

Меня как будто за язык дернули.

– Математика тоже наука развивающаяся. Геометрия после Евклида не изменялась, пока не появился Лобачевский. Этому в начальной школе учат.

– Вот. Молодой человек понимает. – Я думал, Полдник меня взглядом убьет, но он глядел благосклонно.

– Это наш корректор, – зачем-то уточнила Мансурова.

– Тем лучше. Он будет читать текст и сам поймет, что я прав.

– Прежде всего, – сказала Вдова, – его прочту я.

Полдник усмехнулся.

– Из этого следует, что ты согласна с моими доводами?

На сей раз она промолчала.

– В этом есть какая-то логика… – Главред осторожно подбирал слова. – Но мы не должны действовать опрометчиво. Как я говорил, прежде всего мы должны составить проект договора.

– Ну так пойдем и составим, что время тратить зря. У тебя достаточно опыта, сумеешь так подобрать формулировки, которые устроят обе договаривающиеся стороны.

Он вытеснил главреда в кабинет и захлопнул за собой дверь.

– Не нравится мне это.

Я отметил, что за последние два дня я услышал от верстальщицы больше слов, чем за все предшествующие недели.

– Это никому из нас не нравится, – ответила Кузнецова. – Правда, у главного и впрямь достаточно опыта… хотя недостаточно сил.

– Вы считаете, что Полдник врет? – полюбопытствовал я.

– То, что он нам здесь сказал, – правда. Но вся ли это правда?

– А с какой стати ему нас обманывать?

– Вы уже дали ответ на свой же вопрос. Какой порядочный маг назовет себя Полдником?

– Не вижу связи. При чем дурацкая кликуха и стремление совершить обман?

Обе женщины вновь переглянулись.

– Нам казалось, что вы понимаете. – В голосе Кузнецовой слышалось легкое разочарование. – Впрочем, Идиатуллин, хоть и уроженец Поволжья, не специалист в данной области… Ладно. Попробуем зайти с другого конца. Я кое-что проверю. По своим каналам.

До конца рабочего дня договаривающиеся стороны так и не вылезли из кабинета. И я не стал ждать, чем это кончится. Пока я временный работник на испытательном сроке, черт их разберет с этими заморочками, а мне сидеть до ночи было неохота.

Проект, как выяснилось назавтра, они оставили, но подписать – не подписали.

– И очень хорошо, что не подписали, – сказала Кузнецова. – В СМИ это пока не просочилось, но на «Натурресурс» очень сильно давят природоохранные ведомства. Ряд их проектов, в частности связанных с энергетикой, свернут. Некоторые предприятия на грани закрытия – как противоречащие экологическим нормам. Хотя не думаю, чтоб они загрязняли среду больше, чем другие.

– Наезд, – квалифицировал я.

– По всей вероятности, да. Конечно, у хозяев «Натурресурса» есть связи наверху, но не только у них.

– И конкуренты победили. Без всякой магии. Но если дела у этой конторы не блещут, чем им может помочь магическая книга?

– Не уверена, что это в нашей компетенции. Единственное, в чем я уверена, – если мы свяжемся с этим изданием, мы рискуем очень крупно вляпаться.

– И напрасно! – Главный вошел в редакцию. Обычно, несмотря на возраст, он смотрелся этаким бодрячком, но сегодня из него как будто воздух выпустили. Я вдруг заметил, как выступают пигментные пятна у него на руках и лысине. – Надо поговорить, – он обращался исключительно к Кузнецовой. Они прошли в кабинет. Я инстинктивно повернул голову, ожидая, что вслед за начальством явится Полдник, но его не было. Очевидно, он решил взять паузу.

Зато нынче проявился Лукас. Передал верстальщице флешку с выполненными работами, чтоб она залила их в издательский комп. Почтой, по какой-то невнятной причине, переслать это было нельзя. Должно быть, файлы слишком тяжелые. Мансурова что-то зашептала ему на ухо. И я впервые увидел, как флегматичный художник, обычно похожий на большого лохматого пса, задремавшего на солнце, потемнел лицом.

В их разговоре я уловил слово «кипеж». Не такие уж они тут интеллигентные, как кажутся…

Я предложил Лукасу выйти покурить. Он ответил, что не курит.

– Я тоже не курю, ну и что? Все равно делать нечего.

Мне уже надоели эти дамские полунамеки, и я решил спросить Лукаса напрямую. Но при Мансуровой было как-то неудобно. Мы вышли на лестничную площадку.

– Слушай, чем здесь всех так достал Полдник? И что это за намеки, что порядочный маг Полдником себя не назовет. Не «мистер Ланч» же ему именоваться?

– Полдник – это не ланч. И вообще к еде никаким боком. Полдник – это дух полдня. Никогда не слышал?

– Чего-то такое по ящику вещали. «Демон полдня» – это вроде как кризис среднего возраста, метафорически.

– Ящик не смотрю, но вроде да, попсушники от магии так говорят. Бес в ребро, сексуальные фантазии и прочее. Идиоты. Они бы хоть Библию прочитали бы, что ли. О местном фольклоре и не говорю.

– И что, он в самом деле демон?

Мне стало интересно. Колдуны-ведьмы – это ладно, это я уже попривык, а вот духов и демонов среди моих знакомых не водилось. Вроде бы.

– Нет, человек. Изначально был. Дух полдня – он ведь дух и есть. В разном облике может проявиться. У некоторых народов так и вовсе в женском. Полудница. Поэтому попсушникам сексуальные фантазии в голову и лезут. Но в нашем регионе полдник всегда полу мужеского, и никакого Эроса, сплошной Танатос…

– Ты мне мозги не компостируй. Я ж тебя просил объяснить конкретно…

– Я и объясняю. Имя – это знак, это ты уже усвоил. Это не метафора, а магия. Если ты называешь себя именем определенного существа или явления, обладающего силой, часть его силы перейдет на тебя. А поскольку он пользуется этим именем уже давно…

– То как бы стал настоящим Полдником. А поскольку этот Полдник явление негативное, вы его реально боитесь. Слушай, Лукас, это, по-моему, полная хня. Иначе все психи, которые называли себя Наполеонами, и правда приобщались бы к императорской силе.

– А ты их проверял, психов этих, – насколько они психи? Кстати, говорят, и Наполеоны в дурдомах перевелись…

– Ага, весь дурдом теперь у нас.

После паузы он спросил:

– Ты про городок Мысь слышал когда-нибудь?

– Нет.

– И верно, теперь никто про него не слышал. Это маленький был город, на левом берегу Волги. Утонул он. Задолго до того, как плотины стали строить, менять уровень воды и города-деревни затапливать. Помещик хотел там пристань построить, богатый был барин, хозяйственный, хлебные баржи хотел до Астрахани пускать. Но место для пристани было неподходящее, мелко слишком. А обозы с зерном до города гонять – лишний расход. Вот хозяйственный барин и нанял кой-кого, чтоб на карте рельеф берега поправить, чтоб баржи прошли. Тот и подправил. А Мысь под воду ушла со всеми жителями. Только мои предки и уцелели – их как раз накануне в город на дознание увезли, на предмет хранения книг старообрядческих.