Истинные звезды

Глава 33

Взлохмаченная Даная торопливо шла вдоль ангаров по бетонированной площадке аэропорта в Зальцбурге, торопясь пройти паспортный контроль и таможню и добраться до ожидающих лимузинов, которые довезут их до международного лыжного курорта в Кицбюэле. Это была пятая и — даст Бог! — последняя неделя выездных съемок, думала Фрости, проверяя фотоаппараты и остальное снаряжение и наблюдая, как грузят на тележку огромные фибровые чемоданы с чудесными туалетами и мехами, перед тем как их маленькая кавалькада наконец-то сдвинулась с места.

Серия работ Данаи, состоящая из трех частей, должна была называться «Сюрпризы», и не удивительно, что на них была изображена Гала-Роза.

За прошедшие две недели они исколесили почти полмира в поисках ослепительно прекрасных мест, которые хотела найти Даная. Она сфотографировала Галу в Исландии в изысканно-причудливом вечернем платье, тяжелых украшениях, на фоне бледного ледяного северного моря, одну, на волнах — экзотическая красавица с потерпевшего аварию судна в изумрудном шифоне и изумрудах. Сняла Галу как шикарного денди во фраке, черном галстуке и огромной величины бриллиантах на отдаленном архипелаге в Финляндии, где обитали только подходящие по цветовой гамме серо-белые кричащие чайки. Она сфотографировала Галу обнаженной, закутанной в соболье манто стоимостью двести тысяч долларов, и огромных сапфирах, на санях с упряжкой лаек в ледяной Норвегии.

Фрости и остальные были одеты в пуховые куртки с капюшонами, шарфы, теплые сапоги, и очень жалели Галу на этих ледяных съемках. Ей удавалось выглядеть уравновешенной и спокойной, но ее отрешенный взгляд скрывал, что она буквально онемела от холода.

В поисках тепла они полетели оттуда в Турцию, и хотя солнце было далеко не летним, для них это было небесным блаженством после ледяного холода. Они с сомнением наблюдали, когда Даная с вертолета фотографировала Галу, рискованно балансирующую на носу быстроходной моторной лодки в бронзовом макияже, сделанном Изабель, похожую на античную скульптуру, с прищуренными глазами и волосами, летящими назад на ветру. Тело Галы кричало от напряжения, и после всего этого она обессиленно дрожала от пережитого страха. Но Даная утверждала, что дело стоило того, фотографии были чудесны. И они должны были признать, что снимки действительно прекрасны. Они исколесили Европу в поисках определенного места, вылизанного ветрами, поросшего вереском болота, и наконец-то нашли его в Ирландии. Они укутали Галу в бесценные старинные шали из Кашмира и грубый твидовый костюм — последнюю модель японских дизайнеров, и впервые бедной девочке было тепло. Фрости подумала, что никогда не видела никого более уязвимого и ранимого, чем Гала. Ее тонкие лодыжки, показывающиеся из-под объемных слоев одежды, и вся картина в какой-то степени пробуждали воспоминания о временах, когда вид мгновенно промелькнувшей лодыжки считался очень эротичным.

Затем Даная обнаружила лес во Франции, где водились дикие кабаны, и она скомандовала, чтобы обнаженное тело Галы было разрисовано так, чтобы сливалось с окружающими деревьями. Боящаяся диких кабанов, Гала изображала дух природы. В кружеве сумерек ее лицо походило на лицо маленького беспризорного ребенка, изумруды на шее и в ушах мерцали загадочным отдаленным сиянием.

Фрости только один раз видела, как Гала заупрямилась, когда Даная попросила ее встать на самый край скалы и смотреть на море. На ней было надето белое шелковое бальное платье и черная накидка, волной струившаяся за ней. Она подошла к краю, затем остановилась. Лицо стало пепельно-серым. Дрожа от испуга, она моляще обернулась к Данае, которая заставила ее идти вперед.

— Иди, иди, Гала! — кричала она. — Ничего хорошего — вот так оглядываться назад. Встань на самом краю.

Фрости заметила, что у Галы побелели костяшки пальцев, когда она вцепилась в ниспадавшую накидку, а потом крепко закрыла глаза, двигаясь чуть-чуть вперед, но все еще недостаточно, чтобы удовлетворить Данаю. Фотографии были катастрофой, заявила она в тот вечер, они не производили никакого впечатления, и все по вине Галы. Она сердито смотрела на Галу, которая всего лишь тихо сказала:

— Извини, Даная, у меня просто немного кружилась голова, вот и все. Это больше не повторится.

Фрости надеялась, что это и впрямь не повторится, потому что ей показалось, что поиски Данаи становятся более чем опасными как для Данаи, так и для Галы. С тех пор как она обнаружила, что можно снимать с вертолета, Даная нашла дюжину новых ракурсов для избитых тем и выглядела, как ребенок с новой игрушкой. Держась только на страховочных ремнях, она свешивалась с вертолета, будто была каскадером в фильме о Джеймсе Бонде, и с душой, ушедшей в пятки, они наблюдали, как она летела над местом съемок.

Всему есть предел, устало решила Фрости, когда лимузины высадили их изрядно запылившуюся команду у отеля, расположенного у подножия покрытого снегом Кицбюлерхорна. Она не могла больше разъезжать с Данаей — та увлекала их вперед, пока они не валились с ног, и кроме того, ей не нравилось то новое, что стало появляться в ее работе во время съемок. Казалось, Даная настолько поглощена погоней за некоей идеей совершенства, что даже не сознавала риска, которому подвергалась. Это была их последняя остановка, и когда они вернутся назад в Нью-Йорк, Фрости решила, что уйдет.

Гала лежала, благодарно откинувшись на пуховые подушки своей роскошной кровати, чувствуя себя расслабленной и разнеженной после горячей ванны и изысканного супа — единственного, что ей захотелось съесть. Ее уставшему телу впервые было тепло и приятно находиться одной в прекрасных, отделанных деревянными панелями апартаментах, с нарядной, выложенной плиткой печкой, дышащей веселым теплом. Она хотела бы, чтобы Маркус был здесь и разделил ее уютное убежище, которое казалось еще уютнее, когда она смотрела из окна на покрытые снегом горы.

Остальные надели на себя все, что было, и отправились в отель «Золотой гриф», сгорая от нетерпения немного развлечься, как выразился Гектор, после съемок в отдаленных глухих местах. А Даная отправилась сама по себе, обследуя заснеженные улочки небольшого очаровательного городка, обнесенного крепостными стенами.

Гала отказалась идти с Данаей на прогулку по городу, утверждая, что ей нужно поспать, но на самом деле единственное, что она хотела — это остаться одной, чтобы поговорить с Маркусом. Сейчас он мог позвонить в любую минуту, и когда он позвонит, она прижмет трубку к уху, закроет глаза, и будет казаться, что она с ним почти рядом.

Маркус не рассердился, когда она сказала, что уезжает на эту работу с Данаей на неопределенное время. Он просто смотрел на нее задумчиво, когда она торопливо объясняла ему, что просто не может бросить Данаю.

— Это так важно для меня, Маркус, — закончила она умоляюще.

— Конечно, это важно. Ты думала, я не пойму этого? — ответил он. — Безусловно, я надеюсь, что Даная найдет, что бы она ни искала там, Гала, но я беспокоюсь о тебе. Она монополизировала все твое рабочее время, и я не думаю, что это полезно для тебя или для нее. Не знаю, понимала ли ты это когда-нибудь, но когда Даная нашла тебя в Лондоне, она нуждалась в тебе так же, как и ты в ней. — Он предупреждающе поднял руку, когда Гала попыталась протестовать. — Даная — тот тип женщины, которая всегда будет идти вперед в поисках своей особенной радуги и никогда не найдет ее в реальной жизни.

— Это правда. — Гале было грустно сознаться в этом.

— Обещай мне, что это будет в последний раз, Гала, — сказал он. — Хотя она пока не знает этого, Даная больше не нуждается в тебе, и тебе она тоже больше не нужна. Будь ее другом, Гала, а не ее опорой.

— А не понял ли ты все наоборот? Разве ты не думаешь, что это она — моя опора?

— Больше нет, — твердо ответил он. — Я думаю, что ты — Гала-Роза, красивая девушка, отличная модель и моя возлюбленная.

В уютной комнате Гала слушала, как снег тихонько падает и неслышно касается окон, звон бубенчиков и лошадиное всхрапывание во дворе. Она знала, что Маркус определил ситуацию совершенно правильно. Даная искала то, что она не может предложить. Она была всего-навсего модель — худенькое тело, на которое надевали одежды, хорошенькое личико, которое принимало различные облики и выражения, когда требовалось.

Сейчас страшные требования Данаи заставляли ее дрожать только при одной мысли об этом. Вертолет всегда подлетал слишком близко, эта страшная моторная лодка, и что хуже всего — эта скала. «Я не должна думать об этом, — говорила она себе, успокаивая нараставшую панику, — нужно продержаться только одну неделю — только несколько дней, и все закончится».

Даная бродила по Хиндерштадту, жадно вдыхая морозный холодный воздух; запах дыма, горячего шоколада, яблочного пирога из кафе и кондитерских смешивался с доносящимися ароматами глазури изысканных пирожных, в воздухе пахло рождественскими елками, которыми торговали у церкви святой Екатерины, пахло лошадьми, чьи колокольчики напоминали рождественскую мелодию и которые стояли, поджидая счастливого седока, чтобы совершить сказочную прогулку по маленькому городку. Даже звуки здесь были совершенно другими, насыщенными тяжестью раннего снегопада, мягким шуршанием лыж, гулом тяжелых ботинок по замерзшей земле, когда извозчики притопывали на месте ногами, чтобы не замерзнуть, и смешение различных языков — французского, английского, немецкого, четкие звуки которого ясно различались в холодном воздухе. С террасы кафе отеля неслись веселые звуки маленького оркестра.

Держа фотоаппарат наготове, Даная восхищалась домами, построенными еще в XV веке, выкрашенными в розовый цвет и охру, голубой и зеленый. Каждое окно и дверь, ставня и гирлянда цветов — произведение искусства! Город окружали толстые стены, и вход в восхитительные аллеи предварялся чудесными арками. И везде — наверху, вокруг и внизу — были горы, бесконечные, опоясывающие, под сверкающими снежными шапками, освещенные почти полной луной.

Даная затаила дыхание, глядя на неприступные горы. С одной стороны вершина горы рассекала ночное небо, а с другой выточенные изо льда вершины блестели в лунном свете. Впервые она поняла, что имеют в виду альпинисты, говоря о волшебстве гор, почему их так тянет на вершину покорять холодную, недоступную красоту. Горы, думала она, определенно предполагают вызов.

Группа инструкторов крепкого сложения, бронзовых от загара, в шикарных красных куртках, пронеслась мимо нее, направляясь в кафе поужинать, и она неожиданно почувствовала, что голодна. Когда она последовала за ними в кафе, неожиданно ей пришла мысль: лыжные инструкторы в красных куртках, их бронзовые лица, и Гала в фантастическом алом вечернем платье от Билли Бласса в горах, в лунном свете. Она уже видела это. Она уже знала, что хотела. Может, понадобится несколько дней, чтобы все уладить, потому что Гала никогда не стояла на лыжах, но пара дней тренировок с одним из этих инструкторов, и она будет мчаться с горы, как профессионал. Нет ничего невозможного, решила Даная, когда заказывала себе горячий ароматный глинтвейн, сдобренный бренди и корицей, — превосходное средство, чтобы прогнать простуду.

Абсолютно нет ничего невозможного. Даже мысль поставить Галу-Розу на лыжи.

Тело Галы-Розы ныло, она едва переставляла ноги в тяжелых лыжных ботинках, когда прощалась с тренером. Положив лыжи на плечо, она с трудом шла по тренировочным склонам в конце второго дня тренировок. У нее было всего два дня, как сказала Даная, потому что на третью ночь будет полная луна и тогда они будут снимать.

— Сделайте, чтобы она только стояла на лыжах и могла на них двигаться, — давала Даная указания лыжному инструктору. — Я не хочу, чтобы она сломала себе ногу, по крайней мере, до конца съемок. — Она рассмеялась над недовольным выражением лица Галы. — Я не хочу этого, — пообещала она. Я бы не хотела, чтобы ты сломала ногу. Это будет стоить тебе состояния — не так уж много работы для моделей, у которых нога в гипсе.

Маленькое кафе на полпути в гору Даная выбрала в качестве их базы. Еще с юности опытная лыжница благодаря зимним каникулам в горах, она решила, что стремительный спуск был тем самым вызовом, который нужен ее фотографиям.

— Но это безрассудство, мадам, ожидать, что новичок одолеет этот спуск, — ответил ей пораженный инструктор.

— Я и не планирую, что она будет делать этот спуск, возразила она. — Мне нужно только, чтобы это выглядело так, словно она спускается. Все, что вам нужно сделать, чтобы она достаточно хорошо выглядела на лыжах, чтобы производить такое впечатление.

— Это рискованно, — предупредил он ее. — Девушка — настоящая спортсменка, через неделю, десять дней она справится с этим, но два дня… Вы слишком многого хотите.

— Это все, чем мы располагаем, — решительно сказала она, — и разумеется, она вполне хороша. Гала никогда не подводит меня.

Гала обернулась, чтобы посмотреть на склон горы и далекие маленькие фигурки лыжников, скользящие по печально известному спуску. Гора была очень красива, и Гала ясно понимала, чего хотела Даная, но как только она представила себя на этом спуске, в милях над долиной, эта мысль бросила ее в дрожь. Она наотрез отказалась подниматься на этом ужасном подъемнике, который доставлял лыжников на вершину горы, высоко над долиной, и сегодня инструктор поднимал ее в горы на машине, закрепленной кабелем. Она вцепилась в сиденье, крепко закрыв глаза, чтобы не видеть ужасных горных спусков, и открыла их вновь, только когда машина остановилась. У нее дрожали ноги, когда она вышла из машины, зафиксированной на кабеле, и почувствовала струйку пота на спине от страха. Она полной грудью вдохнула чистый морозный воздух, как ныряльщик, вынырнувший из глубин океана. Потом она оглянулась вокруг и обнаружила себя на вершине мира. Долина простиралась далеко внизу, похожая на миниатюрный торт, окруженная шапками гор. У Галы начала кружиться голова от знакомого уже страха. «Все в порядке, — говорила она себе, сжав зубы, — там были дюжины людей. Стоит только посмотреть на них, весело несущихся с горы. Конечно, все будет в порядке. Это только воспоминание о скользкой крыше и испуганных глазах Вейна. — Она уже пережила один день, и была рада, что он закончился. — Даже не думай об этом! — говорила она себе, идя к автобусу, который собирал лыжников. — Завтра ночью все будет в порядке. Инструкторы будут там, и будет темно — ты даже не узнаешь, как высоко ты находишься. И кроме того, Даная не попросит делать что-то особенно рискованное». Все, что ей нужно, чтобы она более или менее прилично смотрелась. Все закончится прежде, чем она узнает об этом. А в настоящий момент она хотела только принять ванну.

Прогноз погоды сообщал, что в течение ночи усилится облачность и ожидается снег. Даная обеспокоенно смотрела на небо. Оно было черным и звездным, освещенным прекрасной луной. Луна была, как огромный фонарь, думала она, глядя на мерцающие кристаллические горы.

Завернутая в просторную, длиною до пола, накидку из серебристой лисы, Гала тоже смотрела на луну, желая, чтобы она исчезла, потому что показала бы, как высоко они находятся, и при лунном свете было еще более жутко, чем при солнце. Склоны выглядели зловеще, когда на них не было веселых разодетых лыжников, и только сосны, растущие на низких склонах, мрачно вздыхали на резком ветру.

— Гала в серебристой лисе и красных лыжных ботинках «Соломон», — сказала Даная, смеясь, когда придумала сюжет. — Все в порядке, давайте начинать. Слишком холодно, чтобы делать снимки «Полароидом», ведь мы не хотим, чтобы Гала замерзла насмерть, не так ли? В нашем распоряжении самое большее пятнадцать минут.

Гала застегнула крепления, заставляя себя держаться спокойно. Рядом с Руди, своим инструктором, она последовала за остальными на склон горы. Инструкторы зажгли фонарики и светили ими вверх, освещая ледяной спуск, так, как они делали это обычно каждую неделю во время торжественного спуска при свете фонариков. Даная проверила застежку на красном шлеме Галы, а затем сняла с нее мех, передав его Фрости. Холодный ночной воздух при температуре много ниже нуля пронзил Галу, как удар, и она судорожно глотнула воздух, еще крепче вцепившись в лыжные палки.

Даная спустилась вниз по склону, остановившись в выбранном ею месте.

— О, прекрасно! — крикнула она. — Начинай!

Держа «Роллекс» наготове, она наблюдала, как окруженная телохранителями, держащими фонарики, Гала осторожно начала спуск по ледяному склону.

— Превосходно! — воскликнула Даная, делая снимок за снимком, когда Гала в платье из алой тафты, которое обрисовывало ее ноги, спускалась по ледяному склону. — Это великолепно! — возбужденно кричала Даная. — Продолжай спуск… Мы почти закончили. Пока это самые лучшие снимки.

Длинная, развевающаяся по ветру юбка Галы обвила ее ноги, и, неожиданно вскрикнув, она резко поехала вперед, лыжи взвились в воздух, и она упала. Даная услышала, как вскрикнули остальные, и, затаив дыхание, увидела, что инструктор с необыкновенной скоростью объехал ее спереди, чтобы не дать Гале соскользнуть вниз по спуску. Помогая ей встать, Руди убедился, что она ударилась не очень сильно, и поднял большой палец вверх, чтобы показать остальным, что с Галой все в порядке. Затем, сняв куртку, обернул ею Галу и помог ей подняться по опасному склону.

Даная облегченно вздохнула, после того как, затаив от страха дыхание, стояла и наблюдала за происходящим. Боже, какое-то мгновение она думала, что Гала что-то себе повредила. Руди наклонился, чтобы подобрать что-то со снега, а потом подъехал к Данае.

— Вот, мадам, — произнес он, протягивая очень дорогую сережку: рубин, осыпанный бриллиантами. — Это из-за этого вы рисковали жизнью этой девушки, нет? Скажите, вы намерены убить ее, заморозив, или хотите, чтобы она сломала себе шею? Довольно, мадам, я в этом безумии больше не участвую.

— Все вовсе не так! — протестовала Даная. — Конечно, я не хотела, чтобы Гала повредила себе что-нибудь.

Уже сидя в кафе, Гала, завернутая в меха, наблюдала, как Моника массирует ей ноги и руки. Гектор принес ей горячего вина, чтобы поддержать ее, и Даная облегченно улыбалась, видя, как на ее лицо возвращаются краски.

— Слава тебе, Господи, ты в порядке! — воскликнула она. — Что произошло?

— Юбка запуталась в лыжах, — вздохнула Гала. — И прежде чем я поняла это, лыжи были уже в воздухе, а я летела вниз, с горы. — Она робко улыбнулась Данае: — Но ведь все в порядке? У тебя получилось то, что ты хотела?

— Конечно, да! — Даная обняла ее, улыбаясь. — Ты самая лучшая, ты ведь знаешь это, правда? — прошептала она. — Моя неукротимая модель. Со страниц журнала ты будешь бросать всем вызов, ты великолепно выглядишь, Гала.

— Да, благодаря Господу, все закончилось, — ответила та с улыбкой облегчения.

Даная улыбнулась в ответ:

— Как бы тебе сказать, Гала… У меня есть еще одна идея, и я хочу запечатлеть это на пленке, пока мы здесь.

Гала с болью взглянула на нее, и Даная торопливо добавила:

— Только еще один раз, Гала, и я обещаю тебе, что это в последний раз.

Гала куталась в мех, стараясь, чтобы глаза не выдали ее страх. Она уставилась в стакан с глинтвейном, дрожа от напряжения.

— Только еще раз, Даная, — согласилась она, — но на этом — все. Только один раз.

— Разве она не могла только изобразить это? — настойчиво спросил Гектор, поднимая глаза на великолепный деревянный домик с резными карнизами и украшенными лепкой балконами, которые на целый фут или больше были укрыты снежным покровом и гирляндами сосулек, похожих на сталактиты. На фоне ясного, чистого голубого неба он смотрелся, как настоящая новогодняя открытка.

Огромный, красного цвета, отороченный мехом мешок лежал посреди заснеженной крыши, и из него прямо на снег сыпались несметные сокровища. А Гала, дрожа от холода в белом атласном платье стоимостью пять тысяч долларов и в бриллиантах на сумму не менее полумиллиона, стояла, грациозно облокотившись на дымовую трубу со сбившейся назад красной бархатной шапкой Санта-Клауса.

— Знаешь, ей не очень хочется делать это, — пробормотала Фрости. — Она говорила мне, что страшно боится высоты. Ты же видел, что с ней было, когда Даная попросила ее пройтись в направлении края крыши?

— Ну, тогда объясни мне, ради Христа, для чего она все это делает? — со злостью в голосе спросил Гектор. — Даная просто спятила, неужели вы сами этого не понимаете? Когда я наблюдаю за тем, на что она толкает Галу, чтобы получить свои чертовы снимки, мне всегда приходит в голову одна мысль: за свое ли дело она взялась? Может, ей лучше снимать фильмы? По крайней мере, она сможет достичь там того, что так страстно добивается здесь. И вообще, никакой она не фотограф, а самый настоящий кинорежиссер!

— Ну, держитесь теперь! — крикнула Фрости. — Вот она сама.

В поле зрения появился крошечный желтый вертолет, который завис над долиной, прежде чем развернуться и взять курс на тот участок, где находился загородный домик.

Скрежеща зубами, Гала изо всех сил старалась не смотреть вниз, потому что, когда она делала это, ей опять представлялось бетонное покрытие расположенной в школьном дворе спортивной площадки с остроконечной, как копья, оградой. Но она дала себе клятву никогда не думать о Вейне Брейсуэлле. Она просто не должна этого делать.

Когда вертолет взмыл в воздух и направился к ней, Гала припомнила, как прилипла к школьной крыше, Вейн в это время находился позади нее. Он все-таки отважился на это, конечно же, он будет называть ее тряпкой, но он не переставал подстрекать ее до тех пор, пока она, забыв об осторожности и разозлившись, решила показать себя окружившим ее и насмешливо глумящимся над ней сверстникам.

— Ну, что же давай, сделай хотя бы один шаг, — вопили они. — Безвольная, старая Хильда не может даже шагу ступить наверх. — И это было правдой. У нее были совершенно некоординированные движения, которые делали ее более неуклюжей. Отчаянно стараясь доказать им, что она такая же, как и они, смелая, Гала с нарочито важным видом проследовала за Вейном вплоть до каменного с уклоном выступа, где со страхом припала к кромке окна, вонзив пальцы в высохшую между камнями замазку. Затем, нащупав ступней опору, а рукою держась за выступ, она переползла через край и попала прямо на крышу. Подняв глаза, она целую минуту смотрела на Вейна, который взгромоздился на самый верх черепичной крыши. Его насмешливо-издевательский голос раздавался на весь школьный двор.

— Спорим, ты ни за что сюда не доберешься? — поддразнивал он.

Казалось, у нее сейчас сердце разорвется от страха, когда она, дюйм за дюймом, двигалась по высокому и крутому склону крыши, пока наконец не достигла цели. Корчась и гримасничая, Вейн продолжал смеяться:

— Спорим, ты не сможешь сделать этого, трусливая кошка! — Так он смеялся, балансируя на краю черепичной крыши с вытянутыми, как у канатоходца, руками.

Страх придал ей сил, и она, копируя его, медленно, шаг за шагом, следовала за ним в направлении расположенной в центре трубы, стараясь не смотреть вниз.

Когда она была почти у цели, он начал кружиться возле нее, продолжая по-прежнему зубоскалить:

— Посмотри вниз, трусливая кошка, сейчас ты упадешь, — подсмеивался он, с самодовольным видом балансируя на крыше, держа руки на бедрах. Охваченная паникой, Гала сперва посмотрела вверх на Вейна, а затем вниз, на собравшихся на школьной площадке и смеющихся над нею детей.

Вдруг, совершенно неожиданно, небо начало кружиться перед глазами, слившись воедино со школьной площадкой. Затем послышались шум и крик, замелькали чьи-то лица. От страха у нее внутри все онемело, она прижалась к дымовой трубе. Вдруг среди шума голосов откуда-то с неба послышался рокот самолета или вертолета. Как будто в замедленной съемке, она наблюдала за тем, как нога Вейна соскользнула с края черепицы и он начал сползать с крыши с раскинутыми в разные стороны руками, которые как бы на лету старались ухватиться за нее.

— Хильда, Хильда! — кричал он, не спуская с нее расширенных от ужаса глаз, а она тем временем пыталась протянуть ему руку.

— Хильда! — продолжал он кричать, даже тогда, когда совершенно исчез из виду. А она стояла, припав к трубе, вытянув руку в направлении того места, где только что находился Вейн. Раздался душераздирающий крик, а затем один общий стон стоявших во дворе ребят. И только после этого она глянула вниз, где увидела распластанного на ограде Вейна, изо рта и тела которого струйками стекала кровь прямо на его побелевшие ноги, которые вдруг показались ей такими маленькими, детскими и беспомощными.

Желтый вертолет устремился вниз, приблизившись к ней, и в глазах Галы застыл панический страх: она совершенно забыла, где находится, что ей нужно делать. Ей казалось, что внизу та самая школьная площадка, а рядом — Вейн, которому она не смогла протянуть руку и который в результате погиб. Она тогда уже, стоя на крыше и глядя на сползающего вниз Вейна, знала, что если бы ему удалось ухватиться за ее руку, то она точно так же, как и он, закончила бы свою жизнь, повиснув на остроконечной ограде. И сейчас с ней происходило то же самое. Как только желтый вертолет взмыл вверх и приблизился к Гале, ей показалось, что он затмил собой солнце, свет постепенно угасал, а она все скользила и скользила вниз по крыше.

— Боже мой, Гала! — крикнула Фрости. — Держись!..

Но у Галы не было больше сил держаться. Тело ее было укутано белым шелковым платьем, напоминавшим дорогой и изысканный саван, и она свалилась с крыши великолепного, словно с картинки, домика.