Истинный д`Артаньян

«Слуга царю, отец солдатам»

Итак, перевернута последняя страница книги... Прежде всего считаю своим долгом выразить полную солидарность с Э. М. Драйтовой, в своей вступительной статье пропевшей гимн создателю трилогии о мушкетерах. Делаю это с радостью, поскольку мушкетеры Дюма, и конечно же в первую очередь д'Артаньян, оказались какой-то (и не такой уж малой) частью всей моей духовной жизни. Хорошо помню, с чего началось. Было мне лет десять-одиннадцать, когда сосед по квартире (жили мы тогда в коммуналке) дал мне на прочтение толстенький растрепанный томик в синем матерчатом переплете с выцветшей позолотой; то была часть вторая «Двадцать лет спустя», выпущенная издательством «Academia». He сразу все оказалось понятным, но потом... Потом я погрузился в некий волшебный мир, из которого долго не мог выйти. Разумеется, тут же началась охота за остальными частями трилогии, что в то время было нелегким делом. Д'Артаньян мне снился, я рисовал его портреты, приобщал к своему кумиру друзей. В классе сразу же возникли четыре мушкетера, мой же дальнейший жизненный путь был уже прочерчен без малейших колебаний: после школы – только истфак Московского университета, только кафедра Средних веков, только Франция XVI-XVII столетий... Однажды, уже на втором курсе, когда началась специализация, я углядел в кабинете Средних веков... мемуары д'Артаньяна! Радости не было предела. В тот же день, безмерно счастливый, я тащил домой три тома с подзаголовками «Кадет», «Лейтенант», «Капитан» (последний, позднее приобретенный у букиниста, и сегодня обременяет одну из моих книжных полок). Каково же было разочарование, чтобы не сказать больше, когда, прочитав несколько страниц, я понял: не то, совсем не то... То была конечно же пресловутая стряпня Куртиля, убогая подделка, напоминающая бездарный комикс32. Дочитывать Куртиля я не стал, а интерес к д'Артаньяну так и остался неудовлетворенным. Имя его, правда, кое-когда мелькало в моих штудиях, например, в письмах мадам де Севиньи или в деле «Железной маски», которым я одно время занимался, но то были крохи, а заголовкам «Подлинный д'Артаньян», временами появлявшимся в бюллетенях иностранной литературы, я больше не верил. И вот теперь, шестьдесят лет спустя, довелось встретиться с книгой, которая разом поставила точку в этой наболевшей проблеме.

«Истинный д'Артаньян» Жана-Кристиана Птифиса не случайно переиздавался и получил престижную премию у него на родине33.

Книга эта коренным образом отличается от творений Куртиля и его последышей. Это – правда истории, изложенная живым языком о живом человеке. Птифису веришь так же, как верил Дюма, хотя «вера» здесь качественно разная и даже в чем-то противоположная: в одном случае – вера жизненной правде, в другом – искусству романиста. Но вот что знаменательно. Перечитывая Дюма, вдруг обнаруживаешь, что в ряде мест своей трилогии он словно бы черпал материал (точнее, его освещение) не из Куртиля, своего единственного источника, а из книги Птифиса, которой в его время и не могло быть! И феномен этот объясняется просто: гениальным чутьем романиста Дюма предугадал (или предчувствовал) те подлинные документированные черты героя, которые обнаружил Птифис и мимо которых прошел Куртиль.

Книга «Истинный д'Артаньян» отнюдь не биография знаменитого мушкетера, ибо на воссоздание его жизненного пути недостает документов, а Птифис прежде всего историк-документалист. И по жанру своему книга, пожалуй, скорее подходит к серии «Повседневная жизнь», нежели к серии «ЖЗЛ», поскольку она изображает именно повседневную жизнь «повседневного», обыкновенного человека. Да, оказывается, герой Птифиса был в общем всего лишь обычным, средним человеком своей эпохи, и даже дворянство его было сомнительным, и даже фамилия «д'Артаньян» ему не принадлежала. И все же был он не совсем обычным. Правда, он не совершал «великих подвигов», не доставлял королеве бриллиантовых подвесок, не проявлял чудес храбрости под Ла-Рошелью и не похищал генерала Монка, но у него были и свои подвиги, и свой героизм, а иными из личных качеств он резко выделялся из своей среды. Мы видим д'Артаньяна в его антураже, при исполнении служебных обязанностей в разных амплуа, которые он получал, порой совершенно неожиданно, по прихоти «великого короля». И во всех этих ипостасях д'Артаньян неизменно оставался верным и усердным исполнителем монаршей воли, одновременно проявляя посильную заботу о подчиненных и вверенных ему людях. Воистину – «слуга царю, отец солдатам». И однако... Однако там, где дело касалось его престижа, его самолюбия, его га-сконской гордости, он проявлял такое упорство, что даже заставлял иной раз «державного хозяина» уступать, как было в период его «губернаторства» в Лилле. Ну как тут не вспомнить сцену из «Виконта де Бражелона», когда упорствующий капитан мушкетеров в знак неповиновения готов был отдать королю свою шпагу! Представляется очевидным, что подобная двойственность в поведении вряд ли могла долго устраивать Короля-Солнца, не терпевшего ни малейшего противоречия своей воле. И не завершись жизненный путь капитана мушкетеров преждевременной смертью под Маастрихтом, быть может, его ждала бы в конце концов обычная опала – вспомним судьбу Вобана, или того же Кольбера (а уж кто был более верным служакой!), или даже Лувуа – самого «устойчивого» из функционеров Людовика XIV. Впрочем, не станем загадывать, что могло бы быть, обратимся к тому, что было. А было то, что, несмотря на неизменное «благоволение» короля, на кратковременное «губернаторство» и чин генерал-майора, «граф» Шарль д'Артаньян умер почти таким же нищим, каким начал свою карьеру. И столь печальный вывод Птифиса, основанный на подлинных документах эпохи, лучше, ярче показывает сущность Короля-Солнца, нежели тысячи страниц, посвященных этому монарху и его «великому» царствованию34.

В целом книга Птифиса – откровение для всех, кто увлекался Дюма и любит д'Артаньяна. И нет ни малейшего сомнения, что она будет с благодарностью принята нашим читателем.

А. П. Левандовский