Дети Галактики. Источник

Глава 8

Фрагс Денетор откинулся в кресле и прикрыл глаза, прокручивая в памяти сведения, добытые с помощью незадачливого смотрителя Йэд Ннамора.

Планета Сычуань… Славится своими пляжами и острой кухней. Более – ничем не примечательна. Там нет ни наркотиков, ни теневой экономики, ни, на худой конец, казино. Планету-курорт облюбовали богатые плейбои, семейные парочки и пенсионеры, которым некуда девать время… Так что там делает юнец, укравший Семечко?

Адмирал еще раз внимательно всмотрелся в голо-фиш с изображением Сэма. Совершенно обычная внешность для гуманоида: рыжие вихры, зеленые глаза, чуть оттопыренные уши… Так сразу и не скажешь, откуда он. Может, с заснеженного Скооля, умеренно-климатического Эльсинора, и даже жаркой Пандоры… Фрагс Денетор раздраженно убрал голо-фиш и откинулся в капитанском кресле.

Его опередили буквально на несколько минут! Дело, на осуществление которого адмирал потратил восемьдесят лет жизни, этот мальчишка провернул походя, на одном дыхании. И оставил "Ганнибал" ни с чем.

Почувствовав, как затрещали искусственные зубы, адмирал медленно разжал челюсти, а затем, мускул за мускулом, расслабил всё тело. И сделал глубокий вдох.

На его родном Фобосе обитали громадные стегоящеры. Они были ископаемыми, пережитком более древних эпох. А славились тем, что один раз укусив добычу, никогда не оставляли преследования. Всё ползли и ползли, неторопливо переставляя чешуйчатые лапы и волоча за собой тяжеленный хвост… Пока жертва не падала, сраженная ядом и изнеможением.

Адмирал улыбнулся. Ему всегда нравились эти зверюги. Нравилось считать себя одной из них. Пережитком прошлого, реликтом, выжившим благодаря собственному упрямству. Хищником, который всегда настигает добычу. Всегда.

***

– Дело сделано, Сэм. Теперь можно от нее избавится, – Порфирий искоса поглядел на Саёнару, растянувшуюся в шезлонге: на глазах темные очки, на изгибах золотистой кожи – солнечные блики. За её спиной, помаргивая светодиодами, маячил Гораций. В одном манипуляторе он держал поднос с запотевшим бокалом, в котором, судя по цвету, плескалась "Кровавая Мэри". В другом было зажато опахало из перьев радужного попугая – им он медленно, с поистине математической точностью, обмахивал девушку.

Порфирий и Сэм лениво перебрасывались мячиком, стоя в полосе прибоя.

– Сэм! – осьминог швырнул мяч с такой силой, что едва не сшиб Сэма с ног. – Хватит на неё пялиться. Да, я понимаю: цыпочки в бикини – большая редкость на курортном пляже, но имей же гордость.

– Да чем тебе так не нравится Саёнара? В БигБоксе нам её таланты очень пригодились. Да и в дальнейшем… – Сэм еще раз с удовольствием оглядел изгибы стройного тела.

– Разве нам плохо втроем? – осьминог отправил полосатый надувной мяч в полет по высокой траектории. – Я, ты, Гораций – мы же семья… К тому же, она – женщина. А батя всегда говорил…

– Не забудь Кэсси, – пропыхтел Сэм подпрыгивая, чтобы отбить мяч. – Она тоже женщина. В некотором роде. И, между прочим, тоже член экипажа. А значит – семья.

– Спасибо за доверие, Сэм. У меня еще никогда не было семьи.

Голос в голове прозвучал совершенно неожиданно. Сэм промахнулся по мячу, споткнулся и грохнулся в прибой. Волна накрыла его с головой.

На какое-то время он забыл о том, что рядом всё время находится незримый слушатель. Отплёвываясь от песка и обещая себе в дальнейшем осторожнее обращаться со словами, он поднялся.

– Но почему эта девица вообще к нам прицепилась? – подхватив мяч, осьминог лихо закрутил его волчком на кончике щупальца.

– А ты еще не понял? – прыгая на одной ноге – другой он наступил на медузу, и теперь никак не мог избавиться от противных судорог в пальцах, – пропыхтел Сэм. – Она такая же как мы, дружок. Свободная, одинокая и любит приключения.

– Вот уж нет, братишка! – осьминог возмущенно позеленел. – Помнишь, что говорил Посредник? Она – убийца. Не моргнув глазом, она укокошила целый вид разумных мурашей. А потом, чисто для развлечения, полетела на Вегу-эс и прикончила там Ндрагетту. И вообще… Страшно подумать, чем она занималась МЕЖДУ этими двумя событиями. Так что хорошо подумай, капитан Сэм: возьмешь такую в команду, а потом, в одно прекрасное утро, просыпаешься – а у тебя горло перерезано.

– Я понял, в чём дело, – Сэм поддал по мячу так, что тот глянцево загудел. – Меч, бритвы под ногтями… Ты, братишка, привык быть самой крупной килькой в банке. И боишься, что она тебя сожрет.

– Ничего подобного, – осьминог отвернулся и мяч, пролетев у него над головой, закачался на волнах далеко от берега. К нему тут же устремились дельфины. – Я – существо сугубо мирное.

Сэм, посмотрев на брата с предубеждением.

– Полчаса назад я видел, как ты выпотрошил и сожрал пятнистую акулу.

– Я был голоден. И, будучи голодным, имел право поохотиться, – осьминог бросил косой взгляд на дельфинов и облизнулся. – Не жрать же маринованных сородичей в вашем пафосном ресторане – это, знаешь ли, попахивает каннибализмом. А твоя девчонка убивает просто так.

– Она была солдатом, бро. А затем – наемницей. Ни наемники, ни солдаты не убивают просто так.

– Ага. Повторяй это себе почаще… И, между прочим, убивать за деньги – это не оправдание для насилия.

– Ну конечно: старый добрый мордобой просто так, потому что душа просит – куда благородней!

– А мне она нравится, – вдруг сказала Кэсси. – Кейко честная.

– С чего ты взяла? – удивился Сэм.

– Кровяное давление, частота дыхания, мельчайшие сокращения мускулов… Феромоны. Она всегда говорит то, что думает.

– Погоди… – Сэм отвернулся от Порфирия и спросил гораздо тише: – Про меня ты тоже всё знаешь? Ну там, говорю ли я правду…

– Конечно, Сэм. Я тебе уже говорила. И… Не беспокойся: я помню твой приказ.

– Какой приказ?

– Не лезть в твоё личное пространство.

Сэм только вздохнул. Учитывая, что Кэсси, хоть и временно, поселилась в его голове, о каком личном пространстве может идти речь?

***

Ник Лебовски, с комфортом расположившись неподалеку от странной компании, наслаждался мечтами. Пришлось, правда, разориться на дорогущий кокосовый коктейль с дурацким зонтиком, но стоимость выпивки он мысленно приплюсовал к счету, который собирался предъявить мальчишке.

Смеркалось. Зелено-розовое светило медленно тонуло в океане густого индиго. Небо пылало, как павлиний хвост, и на оранжевый песок улеглись густые чернильные тени. Вдоль всего побережья тут и там загорались тысячи огоньков – вместо лампочек пляжные торговцы держали в бамбуковых клетках крупных, как трилобиты, светлячков. Огоньки тянулись длинными гирляндами от пальмы к пальме, от хижины к хижине, создавая впечатление тихого уютного праздника.

Сверчки выводили изящные, никогда не повторяющиеся мелодии, им вторили крошечные обезьянки, певшие колыбельные детенышам, уложенным в плетеные травяные корзинки на верхушках пальм.

Миллионы существ со всей Галактики прилетали на Сычуань, чтобы погрузиться в очарование фиолетовых сумерек и послушать песни сверчков под тихий шепот волн. И – спокойно умереть.

Ника Лебовски совершенно не трогало таинство спускающейся ночи. Ему не было дела до умопомрачительного заката, тихого плеска волн и неповторимого вкуса экзотических блюд, которые нельзя было попробовать больше нигде в Галактике. Его не умиляли ни щебет крошечных синих обезьянок, ни пение музыкальных сверчков, ни мягкий ветерок, в котором чувствовался аромат только что распустившихся магнолий. Даже алкоголь не доставлял ему привычного наслаждения.

Сидя за столиком, он, воспользовавшись своим личным кодом, копался в федеральной базе данных. И получал, кстати сказать, прелюбопытные результаты.

Чего стоила одна только девушка! Воин-Хатори, как он и предполагал, запятнавшая свою честь убийством клиента. Только за сведения о ней картель Ндрагетта обещал отвалить кругленькую сумму…

Мальчишка тоже отличился: на него охотилось федеральное бюро. Задействовав свою не совсем законную лазейку и покопавшись еще немного, Лебовски узнал, за что именно ополчились на юнца федералы, и присвистнул. Чутьё его не подвело! Здесь пахнет большими, да нет, просто огромными деньжищами.

Оставалось решить: сдать компанию федералам, позвонить мафии, или попытаться раскрутить дело самостоятельно.

***

– Предлагаю тост! – подняв бокал с игристым вином, Сэм оглядел друзей. – За то, что у нас всё получилось.

– Рано радоваться, – заметила Саёнара. – Посредник-то не объявлялся.

– Ничего, никуда он не денется, – пожал плечами Сэм.

– Как по мне – лучше избавиться от этого подозрительного яичка как можно скорее, – возразил осьминог.

– Ой, ну что ты такой нудный? – поморщился Сэм. – Вот если б это была Пыльца с федеральных складов – тогда да. А древний артефакт, пролежавший на полке хрен знает сколько лет… Кому он нужен?

– Так вы, стало быть, и наркотой приторговывали? – как бы невзначай, внимательно рассматривая розовые ноготки, спросила Саёнара.

– Не настолько всё плохо, – поморщился Сэм.

– Ага, – кивнул Порфирий. – Мы её только возили. А еще контролировали поставщиков и дилеров… – почувствовав под столом пинок, осьминог возмущенно посинел. – А чего? – всплеснул он щупальцами. – По крайней мере, мы никого не убивали. И вообще…

– Белые и пушистые, – кивнула Саёнара. – Просто болели в детстве.

Порфирий, надувшись, как иглобрюх, уже открыл клюв для достойной отповеди, но Сэм пнул его под столом еще раз.

– Ну, теперь, слава Ангелам, всё это в прошлом, – сказал он. – Имея такой корабль, нам больше не придется заниматься сомнительным бизнесом.

– Да, корабль у вас что надо, и не говорите. Яхта класса "Афродита", если я не ошибаюсь?

Незнакомец, столь бесцеремонно вклинившийся в разговор, выглядел безобидно. Низенький, с пухлым, прячущимся под цветастой гавайкой брюшком, в смешной парусиновой панамке. Нос, украшенный синюшными прожилками, говорил о неумеренных возлияниях, а глаза… Вот разве что глаза. Глубоко посаженные и острые, они смотрели на мир цинично и жестко – так хирург смотрит на опухоль, которую нужно срочно удалить.

Смутно припомнив, что уже видел этого хмыря на остановке рядом с космодромом, Сэм тут же проникся к чужаку неприязнью.

– А вам-то какое дело до нашего корабля?

– До корабля, собственно, никакого, – незнакомец, цапнув от соседнего столика стул, бесцеремонно вклинился между Саёнарой и Порфирием. – А вот до его содержимого… – оглядев всех троих, он чуть склонился над столом и произнес интимным голосом: – Я знаю, кому это можно очень выгодно продать. Много не попрошу: всего лишь процент за услуги.

Тип показался Сэму еще более неприятным.

– Да о чем вы, дяденька? – прищурившись, он откинулся на спинку кресла.

– О том, что вы сперли из БигБокса, – прошептал незнакомец. – Или вы со мной делитесь, или я сдаю вас федералам… А ну тихо! – прошипел он громче, и пристукнул по столу ладонью. – Никому не шевелиться, у меня пистолет, – и он многозначительно покосился под стол. – Вы от меня так просто не отделаетесь.

– Да кто ты такой? – спросила Саёнара. – И с чего ты взял, что кража имеет к нам хоть какое-то отношение?

– Я федеральный агент, – сказал Лебовски. – На пенсии, – поспешно добавил он, видя недоверчивые взгляды. – Но это не мешает мне быть в курсе… Несколько часов назад на вас поступила ориентировка по Всегалактической сети. А вы тут сидите, жаритесь на солнышке и в ус не дуете. Радуйтесь, что на вас наткнулся я, а не полиция, – он еще раз оглядел компанию и снисходительно усмехнулся. – Совершить ограбление века! И, вместо того чтобы уйти в глубокий варп и затихариться, явиться на людный курорт и предаться веселью. Новички. Лохи. Без меня вам не выпутаться.

– Чего ты хочешь? – тихо, опустив глаза, спросила Саёнара.

– Вот так-то лучше, – смягчился Лебовски. – Вот это – совсем другой разговор… Возьмете в долю старого дядю Ника, и он позаботится о том, чтобы федералы вас не нашли. А мне много не надо…

– Но с чего ты взял, что мы украли что-то ценное? – перебил Сэм.

– Сынок… – Лебовски снисходительно улыбнулся. – В БигБоксе ничего не-ценного просто нет.

– Сэм! Мне нужно тебе срочно сказать… – голос корабля звучал гулко и встревоженно, но Сэм отмахнулся.

– Не сейчас, Кэсси, – он боялся, что корабль, со свойственным ей простодушием, ляпнет перед незваным гостем что-нибудь важное. Например, про Семечко.

– Но Сэм…

– Пожалуйста, замолчи. Это приказ.

– Капитан, вокруг Кэсси что-то происходит, – перебил Гораций. Всё это время он стоял за спинкой кресла Саёнары, но теперь подъехал вплотную к столику. – Какие-то люди окружили её, и что-то делают.

– Уберите эту консервную банку! – отмахнулся Ник. Он почувствовал, что нить беседы утекает из его рук и разозлился. – У нас тут серьезный разговор…

– Скажи ей, пусть перелетит в другую ячейку, – мягко ответил Сэм, обращаясь к Горацию. – Мы выслушаем её, как только освободимся.

– Они что-то цепляют к её корпусу! – в панике завопил робот. Он попытался взять разбег, но колесо забуксовало в мягком песке и Гораций упал. – Мы должны ей помочь… – приподнявшись на манипуляторах, он умоляюще поглядел на Сэма.

Капитан вздохнул, подавив желание закатить глаза. Паникерство Горация стало уже притчей во языцех.

– Послушай, приятель… – обратился он к роботу, помогая тому подняться. – Яхта на охраняемой парковке, вокруг люди… да и Сама Кэсси прекрасно может о себе позаботиться. Ты же не забыл включить противоугонную систему, верно? Как только мы освободимся…

– Я… Я больше не слышу её, – проблеял Гораций. – Кэсси замолчала.

– Кэсси? – спросил Сэм, мысленно настроившись на серьгу. – Кэсси, ответь. Прости меня за грубость, я очень извиняюсь.

– …

– Ну, хватит дуться. Расскажи, что там у тебя происходит.

– …

– Она не ответит, капитан, – гробовым голосом произнес робот. – Связь прервана. Кэсси больше нет.

В тишине раздался звонок галафона.

Пронзительная трель ввинтилась в вечерний воздух. Она звенела и звенела, разбивая тишину на осколки и отзываясь неприятным эхом в ушах.

– Кто-нибудь, ответьте на чертов звонок! – не выдержал Лебовски.

Сэм очнулся. Он совсем забыл про этот галафон – устройство, предназначенное для связи с одним-единственным абонентом: Доном Муэрте. Плоский, как кредитная карточка, он давно завалился за подкладку кармана куртки и Сэм о нем совершенно запамятовал. И вот теперь галафон проснулся.

Покопавшись в карманных недрах, Сэм выудил карточку и, собравшись с духом, провел над ней ладонью, активировав приват-режим. В прозрачном кубе над столом появилось изображение дона. Посмотрев в его крошечные, поблескивающие недобрым светом глазки, Сем мигом вспотел.

– Сэм, дружочек, как поживаешь? – голос, перенесенный за тысячи парсеков, прошелестел в теплом, ароматном воздухе, будто порыв стылого ветра. – Перейду сразу к делу: межзвездные переговоры… ах-ха… нынче дороги. Ты помнишь, что задолжал мне корабль? – Сэм просто кивнул. В горле не осталось ни единой капли влаги. – А ведь кроме корабля, был еще груз…

– Я всё верну, честное слово. Дайте мне немного времени.

– Поздно, дружок, – голопроэкция головы дона приблизилась, будто они стояли нос к носу. Сэму понадобилась нечеловеческая выдержка, чтобы не отшатнуться. – Ты что же думал, я буду сидеть, сложа… ах-ха… руки, после того, как оставил меня без… ах-ха… ценного груза и проиграл корабль моему конкуренту? А я ведь верил тебе, мой мальчик. Более того, я любил тебя. Возлагал на тебя большие надежды.

– Дон Муэрте, я всё могу объяснить…

– Знаю, мой мальчик, знаю. Всегда есть объяснение. Всегда есть что-то, что оправдывает самые глупые поступки. А ведь ты, согласись, совершил ОГРОМНУЮ глупость, – глаза дона заняли всё пространство голопроэкции. Волоски у Сэма на шее встали дыбом. – Впрочем, я тебя понимаю. Молодость как раз и нужна для того, чтобы совершать ошибки, не так ли? Главное, ах-ха… прожить достаточно долго, чтобы успеть воспользоваться приобретенным опытом.

– Дон Муэрте, я…

– Не перебивай, когда говорят старшие! Я действительно испытывал к тебе… ах-ха… привязанность, мой мальчик. Мне нравился твой стиль. Но в данных обстоятельствах… Ты же понимаешь, я должен наказать тебя – иначе как я буду выглядеть перед ребятами, а? Так что, не обессудь. В компенсацию понесенных убытков я забираю угнанный тобой корабль. Да, да… Ты думаешь: старый дон далеко, за много парсеков отсюда, что он может знать? Но ты забываешь, что у меня много, очень много глаз. Так что я вижу всё, что происходит в Галактике. Яхта Посредника – неплохой улов для новичка, а, малыш?

– Дон Муэрте…

– А взамен… – повысил голос дон, – Я оставляю тебе жизнь. – и он тяжело вздохнул. – Многие скажут, что старый дон расклеился, стал, ах-ха… сентиментальным. Возможно, так и есть. Ну и черт с ними, пусть думают, что хотят. Лишь бы не говорили вслух… Прощай, малыш. Если ты сможешь выпутаться из этой… ах-ха… коллизии, я с интересом буду следить за твоими дальнейшими приключениями. И, кстати, в порядке благотворительности: я сообщил федералам, где ты прячешься. Так что времени у тебя не так уж и много…

Галавизор погас, а Сэм будто окаменел. Мысли остановились, в голове стало пусто, как в бетонном колодце.

Молчание через какое-то время нарушил Лебовски.

– Ну, вот и всё, – он кивнул с таким мрачным видом, словно только что похоронил бабушку. – Ни корабля, ни товара… Ты глупец, Сэм. Никчемная дырка от бублика. Заполучив уникальный шанс, ты всё профукал. Почему ты отмахнулся, когда твой корабль – твой сверхразумный корабль – просил о помощи? Почему ты вообще оказался здесь, где тебя с такой легкостью обнаружили?

– Скорее всего, они поставили на Кэсси индукционный ограничитель выбора, – задумчиво сказал Порфирий. – Теперь она – рабыня. Всё понимает, но сделать ничего не может, – осьминог вздохнул. – И будет пахать на дона Муэрте, пока не развалится…

Гораций издал горестный вопль и упал в песок.

– Ну… – вздохнув, Лебовски поднялся. – К сожалению, вы мне больше не интересны, – он повернулся, чтобы уйти, но Саёнара, вытянув руку, легко дотронулась до его шеи. Лебовски, закатив глаза, начал заваливаться на бок и девушка, подхватив под мышки, снова усадила его на стул.

– Зачем ты его убила?! – шепотом закричал побелевший Порфирий. – Ты что, с ума сошла?

– Остынь, пушистик. Он просто спит, – спокойно сказала Саёнара, поправляя на Лебовски панамку.

– Но… Зачем?

– Затем, тупица, что он побежал звонить федералам!

– Но дон Муэрте им уже и так настучал, – пожал плечами осьминог.

– Дон Муэрте – спортсмен. Сообщив о федералах, тем самым он предоставил нам фору. А Лебовски – слизняк. По его звонку они будут здесь мгновенно, в течение двух минут…

Осьминог, протянув щупальце, взял со стола очки Саёнары и нацепил Лебовски на нос, а потом поправил панамку.

– Сколько он так проваляется?

– Часа два, не больше. Сердце слабое: я побоялась вводить его в глубокий обморок.

– Тогда нужно валить. И побыстрее. Домой, на Китеж… – осьминог стал серым, как штормовое море.