Историческая летопись Курского дворянства

XIX. Сельское хозяйство дворян Курского края в XVII веке

Виды и формы сельского хозяйства дворян и детей боярских Курского края. – Возделывание злаков. – Выгодные и невыгодные стороны местного землевладения. – Общинное владение. – Десятинная Государева пашня. – Урожайность пашни. – Засухи и вредные насекомые. – Огородничество и лесоводство. – Бортные ухожеи и пчельники. – Скотоводство. – Рыболовство. – Добывание минеральных богатств. – Хозяйство дворян и детей боярских Курского края, по Курским выборным книгам.

Рассмотрим в этой главе формы дворянского землевладения в Курском крае и характер сельского хозяйства.

В подавляющем большинстве случаев дворянское землевладение этого края было более или менее равным и некрупным. Крупных поместий, например, в 1200, 1500, 2000 и более четвертей земли, не встречается. В дворянских владениях культура злаков была ограничена, из поместья выделялось сравнительно немного пахотной земли, остальная давала землевладельцу-дворянину угодья, каковы бортные ухожеи, пасеки, звериные гоны, рыбные ловли, леса даже птицеловство, из которых он старался извлечь пользу и, по возможности, в широких размерах. Из актов Белгородского стола ясно можно видеть, что дворяне и дети боярские Курской области предпочитали то или другое поместье не по количеству десятин или четей земли, а по его угодьям. В них была вся сила и все значение поместья, между прочим, довольно значительно было развито в угодьях поместий скотоводство.

Если угодья составляли выгодную сторону помещичьего сельского хозяйства в имениях, то чересполосность, наоборот, была очень вредным явлением в тогдашних поместьях. Были нередко случаи, когда рожь была посеяна в трех, четырех и шести местах, при общем количестве пашни в 10 четвертей.

Земля, по большей части, отводилась целой группе детей боярских в одних и тех же урочищах. Так, например, в Белгородских писцовых книгах сказано: «за Прокофием сыном Сотникова жеребей в деревне Устенке, а на его жеребей пашни паханой по обе стороны реки Кореня и за рекою Нежеголью 200 четвертей в поле, а в дву потому ж, а ему дана дворовая усада против его товарищей от Крапивенского рубежа по обе стороны, в той же деревне поместье за Костею Некрасовым, а на его жеребей пашни паханой по обе стороны реки Кореня и за рекою Нежеголью 100 четвертей в поле» и так далее. Все дачи описываемых лиц были в одном районе. «Сын боярский Калугин владел в деревне Кривецкой Корочанского уезда – 15 четвертями в поле, а животинный выгон против его и других помещиков огородов у всех вопче, а пашня ему пахать в той же деревне с детьми боярскими через межу, а сено косить по жеребьям, и на пашню земля и сенные покосы и лес и хоромный и дровяной, и рыбные и звериные ловли отведены с его братьей с Кривецкими детьми боярскими вопче».

Землевладение в это время большею частью было общинным. Сами служилые люди называли себя по отношению к землевладению сябрами, то есть, товарищами. В одном из древнейших документов Курского края по судному делу, производившемуся в 1616 году в Курске, читаем: «А пашня ему, Василью, пахать и сено косить, и в леса въезжать, и всякими угодьями владеть с старыми помещиками, своими сябрами вопче по своим дачам, и на то ему поместье осадный голова с книг отказу своего выпись за своею печатью руку приложил». В белгородском судном деле сказано: «В прошлых годех дано Великих Государей жалования поместная земля в Белгородском уезде, в деревне Волковой, 50 чет и тою землею владел отец наш и мы лет с 20 и больше той деревни с сябры с Миною Волковым с товарищи».

Обыкновенно часть земли отводилась дворянам и детям боярским Курского края вблизи города, а другая часть на большом от него расстоянии.

Удаленные от города земли назывались отхожими, или землями в отъезде. Городские люди в первые года своего владения не имели на этих землях дворов или других каких-либо построек, временно же работали здесь сами или посредством других работников. По окончании всех полевых работ они снятый хлеб увозили в те места, где имели постоянную оседлость. Нужно сказать, что подобные земли и указанный нами способ пользования ими представляют одну из особенностей дворянского землевладения в Белгородско-Курском крае.

Причина этого явления, очевидно, заключается в том, что Правительство заботилось о том, чтобы все военно-служилые люди города обрабатывали землю и тем самым обеспечивали свое существование. Стало быть землю нужно было отвести всем служилым людям. В то же время, по военным соображениям, Правительство заботилось, чтобы они не покидали городов. Этого можно было достигнуть, предоставив хотя бы незначительное количество земли каждому служилому человеку вблизи города и отведя ему остальную землю «в отъезд». В Государевой грамоте воеводе читаем: «и ты учинил бы еси за ними (указано сколько) чети земли в поле, а в дву потомуж из порозжих земель, половину под городом, а другую – в отъезде и сенными покосами и всякими угодьи устроил их по нашему указу».

Этим самым Правительство в известной степени облегчало выселение из городов и образование новых селений в уезде. С другой стороны, подгородняя или вообще близкая к городу часть владения играла важную роль еще в том отношении, что сельскохозяйственные строения, запасы, снятый с поля хлеб, скот и проч., находясь под защитой городов-крепостей, могли уцелеть даже при крупных нападениях Татар, Ногайцев и других степняков. В указанном нами распределении земельных дач дворянам и детям боярским Курского края мы видим в высшей степени целесообразную меру Правительствующей Власти.

Вследствие значительного населения городов военно-служилыми людьми, даже те земли, которые давались вблизи города, иногда отстояли от него на некотором расстоянии, так что и здесь приходилось заботиться о безопасности землевладений. Так, в Короче городские поля находились верстах в двух, и в трех, и в пяти и больше от города, а сенные покосы за 15 верст. Дозорщики, посланные из Разряда для исследования степени безопасности этих земель, сообщали, что там «пашенным полям и сенным покосам защитою является только одна река Короча, и что городским пашенным людям не мочно, потому что поля и сенные покосы от города вдали, за горами, а город Короча стоит внизу, за пологою горою и за косогорами пашенных полей и сенных покосов не видно³⁶⁰. В виду этого дозорщики предлагали Правительству устроить на Красной горе стоялый острог, отчего и городу Короче и слободам будет бережно и помощь большая и без вести воинские люди не придут».

Что касается возделывания сельскохозяйственных произведений почвы в поместьях и вотчинах, то оно сосредоточивалось, главным образом, на хлебопашестве.

Весьма важно проследить, какие роды хлеба в XVII веке засевались и какой степени урожая достигали они в нашем крае. В этом отношении большую ценность имеет так называемая «Десятня Государевой десятинной пашни в Белгородском, Воронежском, Елецком, Курском и Старооскольском уездах»³⁶¹.

Хотя в этой десятне говорится об обстоятельствах обработки Государевых пашен, продукты которых шли на хлебное жалованье – служащим дворянам и детям боярским и другим ратным людям, но в том же положении находилось возделывание земель и у помещиков.

В Белгороде при Царе Борисе «пахали десятинные пашни по 200 десятин в поле, а в дву потомуж, а для тое пашни было в Белгороде Государевых 130 лошадей, а пахали ту пашню стрельцы пешие украинных городов, переменяясь по годам, которых посылали на службу, а сошники и серпы Государевы. А ныне по Государеву, Цареву и Великого Князя Михаила Федоровича всеа Русии указу и по боярскому приговору велено в Белгороде (то есть, в Белгородском уезде) Государеву десятинную пашню пахать по 100 десятин в поле, а в дву потомуж, а пашут дети боярские и стрельцы и казаки и всякие Белгородские служилые и жилетцкие люди».

Таким образом из «Десятни Государевой пашни» мы видим, что дети боярские Курского и Белгородского края, кроме исполнения своих военно-боевых обязанностей, еще несли особую службу – обрабатывали Государеву пашню. Эту обязанность они исполняли или своим личным трудом, или при посредстве своих крестьян.

Что касается родов хлеба, возделываемых в Курском крае, то в актах «Десятни» упоминаются: рожь, овес, ячмень, гречиха, просо, конопля и другие, сеемые и в настоящее время злаки.

Рассматривая условия сельского хозяйства в дворянских поместьях, скажем несколько слов об урожайности пашни. Несмотря на то, что в Курском крае в XVII веке было гораздо более лесов, чем в настоящее время, и реки были во много полноводнее, достаточно, например, сказать, что в Курской области было пять судоходных рек: Сейм, Оскол, Донец, Псел и Свапа, по которым ходили будары с частными и казенными грузами, все-таки засухи и заморозки вредили успехам земледелия. Челобитья о неурожае, вследствие засухи или весенних холодов, встречаются весьма часто в актах Белгородского стола. Вот какое донесение Оскольского воеводы Государю в 1629 году читаем мы: «во всем Оскольском уезде овес выгорел от солнечного зною и не ужато ни одного снопа». В том же году восточнее Оскола, по донесению воеводы, «гневом Божиим хлеб не родился, все лето была сухмень великая, не токмо, Государь, хлеб выгорел, и трава вся выгорела. И дети боярские и всякие служилые люди оскудели великою скудостию, а хлеб купят большою ценою: рожь купят четь по 20 алтын. И от того дети боярские и атаманы и служилые люди, покиня свои поместья бредут розно».

Много актов встречаем мы в делах Белгородского стола, из которых видно, какие опустошения в Белгородско-Курском крае причиняли также вредные насекомые, в особенности саранча. Разрядный приказ предписывал воеводам меры против саранчи³⁶²: буде в которых местех саранча ныне есть и приказным людям и воеводам, собрався с городскими и уездными людьми большим многолюдством на поля идтить. И нашед на тое саранчу, ее побивать­ и лошадьми, и телегами топтать, и лопатами сгребать, и соломою оболокши пожигать, и всякий над ней промысел чинить, чтоб ее всю искоренить». Но печальны были отписки на эту грамоту. «Которая саранча, – писал воевода, – на полях была, и та саранча весь хлеб поела. В то число сбивал я с жителями саранчу по многие дни и от той саранчи хлеба на полях уберечь никоторыми делы не мочно».

Что касается до орудий хлебопашества, приемах его и урожаях хлебов, то в этом отношении мы можем сказать несколько слов только на основании данных о десятинной Государевой пашне. Из орудий упоминаются в помещичьих имениях Курского края сохи с палицами и без палиц и деревянные бороны. Сошники к сохам были трех размеров: большей руки, средней и меньшей. Что касается урожая, то, например, в 1617 году было посеяно 200 четвертей ржи, ужато 582 копны, вымолочено 1124½ четверти, урожай сам 5,6. Овса было посеяно 400 четвертей, ужато 430 копен, вымолочено 831 ¼ четвертей, урожая сам 2. В 1682 году было высеяно 182 четвертей ржи, ужато 338 копен, вымолочено 547½ четверти, урожай был сам 3. Овса было высеяно 273 четверти, ужато 444 копны, умолочено 458½ четверти, урожай сам 1,7. Вообще же в XVII веке урожайность вращается около приведенных цифр.

Огородничество было не очень значительно развито в поместьях и вотчинах Курского края. Более значительно было хмелеводство. Составляя необходимый продукт для варения любимых напитков браги и пива, хмель разводился во всем Курском крае, главным образом для домашнего употребления. В XVII веке число хмельников или хмелевых угодий настолько увеличилось в Курско-Белгородском крае, что Московское Правительство нашло необходимым обложить их известным денежным оброком. Поэтому сведения о Курских хмелевых угодьях встречаются в оброчных книгах, именно в перечнях хмельников, находившихся в разных уездах нашего края. Из оброчной книги 135 (1627) года по Белгородскому уезду мы видим, что в этом уезде особенно процветало хмелеводство, иногда хмельники примыкали здесь к пасекам, но чаще в поместьях и вотчинах они были в качестве самостоятельных угодий.

Относительно лесов Курско-Белгородского края мы должны сказать, что вообще число их и пространство в XVII веке было гораздо значительнее, чем теперь, принадлежали они, главным образом, помещикам и вотчинникам. Леса были теми естественными оградами владений дворян и детей боярских и других жителей Курско-Белгородского края, которыми оседлое население пользовалось для целей защиты с очень древних времен.

Главные полосы лесов шли: по правому берегу Донца, Ворсклы (чрез Хотмышский уезд) и Псла (чрез Миропольский уезд), а также по речкам Корени, Короче и Нежеголи. В верхнем течении Донца, в Корочанском и Белгородском уездах, как видно из Книги большого чертежа, мы находим в начале XVII столетия следующие леса: Болховы Бояраки, Долгий Боярак и Разумный лес по реке Разумной. Первые два находились на Муравском шляху в 20 верстах от Белгорода, из третьего вытекала река Разумница³⁶³. В местности, где сошлись верховья рек Сейма, Оскола и Оскольца, около Муравского шляха находился громадный Пузацкий лес. Между притоками Оскола – Ублей и Котлом и притоком Дона Потуданью был Погорелой лес, между Осколом и Тихой Сосной – Куколов лес. У верховьев речек Корени и Корочи, впадающих в приток Донца Нежеголь, лежал большой лес под названием Юшковы баераки. Берега Псла также были лесисты, в окрестностях Суджи упоминается в Книге Большого ЧертежаБорзжовский лес, на Сейме Пузацкой лес. В указе Государя Михаила Федоровича 1637 года³⁶⁴ упоминается, что «река Тим и Кшенево место наполное лесов, а верховье реки Оскола проходят дубровы небольшие, а больших лесов нет», упоминается Яблоновый лес и другие. Леса, если не широкие, то длинные тянулись по Сейму, Тускари, Рати, Свапе и другим рекам. Если мы примем во внимание, что как видно из писцовых книг, помещичьи селения и хутора были расположены по течению рек, то важное значение местных лесов станет нам вполне ясным. В древних актах мы находим немало упоминаний о том, что помещики нередко у густых и непроходимых лесах устраивали свои тайники для сохранения имущества и даже для спасения там человеческих жизней от нападения степных врагов.

Помещичье хозяйство в Курском крае имело большое подспорье в бортных ухожеях и других угодьях. Бортничество составляло исконный и любимый промысел на Руси. Оно было очень распространено и давало большой подсобный доход помещикам, крестьянам и другим классам населения. Мед и воск были предметами оживленной международной торговли, и с понятием бортный ухожей еще со времен глубокой древности связывалось понятие о владении землей.

Остановимся несколько подробнее на бортничестве в виду того, что эта отрасль сельского хозяйства имела весьма крупное значение для дворянского землевладения и в Курском крае, в особенности в Путивльском, Рыльском, Суджанском и Белгородском уездах.

Под бортным ухожеем нужно разуметь довольно обширную местность, непременно лесистую и притом с преобладанием лиственного леса, так как пчелы не водятся в хвойных лесах. Определить пространство, которое занимал каждый бортный ухожей, трудно, так как границы их, показываемые в писцовых книгах, очень неопределенны.

Бортные ухожеи в Курском крае отличались большими размерами и из них добывалось большое количество воску и меду. Мед из Путивля и Белгорода нередко посылался в Москву к Государю на Сытный двор, а также разным высокопоставленным лицам, например, в 1686 году – Мефодию Епископу Мстиславскому и другим. Вследствие этого бортные ухожеи обыкновенно охранялись от повреждения и порчи неблагонамеренными людьми, которые иногда посягали на их целость и неприкосновенность.

Бортные ухожеи могли существовать только в те времена, когда население в Курском крае было сравнительно редко. В XVII столетии, с увеличением населения и возрастанием числа сел и деревень, мы видим постепенное уничтожение их и замену пасеками.

Один бортный ухожей обыкновенно отличался от бортей соседа по лесу при посредстве так называемых знамен. Это были натесы, сделанные на деревьях топором. В писцовой книге Путивльского уезда приведены рисунки знамен каждого бортного ухожея и их названия. По большей части, знамена изображали либо какие-либо предметы из ежедневного обихода или произведения природы. Приведем здесь некоторые из знамен поместных бортных ухожей дворян и детей боярских: ш – столбы вверх,

– сорочья лапка с коленцем, W – шеломец с откоски,

– голова с протесом,

– белка,

– тренога,

– чеботки,

– скобель, >

< – четыре палицы да два куцыря,

– коробья с куцырем, >

– мотовило с куцырем,

– голова. В писцовой книге Рыльского уезда 7136 (1628) года встречается такое описание бортной ухожеи: «Ивана Ливанова и Андрея Поповкина в Рыльской волости бортное ухожеи усть Гаврилова Колодезя на реке Семи да верх по Гаврилову лесу противу деревни Петра да Григория Петряева с братьями да через межу, а в том бортные ухожеи три пальца да знамя граница стесы 1 Х 1, да знамя мотовило кверху рогами с примечком, Х еще знамя в том ухожеи вески » и др.

Бортники и оброчники принадлежали к служилым людям – дворянам и детям боярским, посадским людям и должны были уплачивать оброк казне. Оброк они платили Государю медом и куницами, а за куницу деньгами по пяти алтын, да пошлин с меду с пуда по полусеме (6½) деньги, а за куницы по полуторе деньгами.

В 1667 году в Белгородском уезде было собрано оброчного меду 36 пудов 17 гривенок. С улья брали меда в оброк по гривенке; так как пуд состоял из 40 гривенок, то, следовательно, в Белгородском уезде в этом году находилось на оброчных пасеках, принадлежавших помещикам и другим лицам, 1417 ульев.

В Белгороде пчельники находились, большею частью, за Северным Донцом по Крымской стороне, в Донецком логу, на Большом логу, «выше прежнево городища», и как значительно было пчеловодство в этом уезде, видно из того, что только в семи пунктах, лежавших в окрестностях Белгорода, находилось 58 пчельников.

У некоторых детей боярских пчельник, хмелевое угодье и рыбная ловля соединялись вместе.

В Белгородском уезде большая пасека принадлежала боярину и воеводе Князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому. Она находилась под Меловою горою в одной версте от Белгорода. На ней было 85 ульев с пчелами, из которых в сентябре 1665 года было убито непрочных пчел 25 ульев, меду вынуто 16 пудов 20 гривенок. Оставлено в прок доброй и середней пчелы 60 ульев. Из 92 ульев вынуто 67½ пудов меду. На пасеке было строенья: «изба с сеньми, против избы клеть, конюшня, 4 омшеника, сарай. Пасечной железной и медной посуды – котел медной ведра в четыре, в нем сытят мед, кормят весной пчелу, 4 теслы, заступ, Мотыка, топор, струг, скобель. Выкопан колодезь, в колодезе сделан струб дубовой, рубленой».

Другая пасека князя Ромодановского была в Карповском уезде, на реке Ворскле, под Серетинным колодезем, в ней находилось в 1665 году 543 улья. На пасеке, принадлежавшей в Карповском уезде детям боярским Андрею Покушелову и Гавриилу Пузанову, было 84 улья, у Ивана Муратова в Белгородском уезде было 50 ульев, у П. Борыкова в Хотмышском уезде было 60 ульев и т.д. По большей части, количество ульев вращается около указанных нами цифр. Некоторая часть воска составляла ежегодную дачу дворян и детей боярских в Белгородский Троицкий собор на свечи.

В Курском крае существовали Государевы пасеки, на которых дети боярские несли службу, именно охраняли пасеки как в мирное, так и в военное время. Так, Государеву пасеку в Карповском уезде охраняли пятеро детей боярских: «А для всякого береженья на пасеке сторожи Карповцы дети боярские, которые живут подле той пасеки: Анисим да Михайла Русанов, Михаил Кураков, Михаил Конев, Иван Полуэхтов, Ермил Зубочев, а стерегут пасеку, меж себя переменяясь»³⁶⁵.

При этом дети боярские несли свои обязанности на пасеках на своем собственном иждивении.

Относительно скотоводства и птицеводства в поместьях и вотчинах Курского края мы имеем некоторые сведения из Сборных книг столовых припасов, взимавшихся на дворцовый обиход.

Из Курского края доставляли в Москву в числе разных припасов: свиное мясо, сало, коровье масло и другие продукты. В Сборных книгах говорится об индейских и русских курицах и других домашних птицах, разводимых в поместьях.

Коневодство в Курско-Белгородском крае, по-видимому, было значительно. Из поместий и вотчин постоянно доставлялись лошади на военные и полковые надобности. Правительство часто собирало лошадей для пополнения ими полков, для артиллерии и обоза. Кони собирались с телегами или санями и погонцами. Лошади высылались также в южные города: например, из сметной книжки Хотмышска в 187 (1649) году видно, что значительное число лошадей было выслано отсюда в город Валки.

В Курском крае в XVII веке значительно было развито и рыболовство, данные о рыбных ловлях содержатся в так называемых оброчных книгах, по которым обыкновенно взимались налоги за пользование рыбными ловлями. Из этих книг видно, что почти во всех владениях более или менее крупных помещиков и вотчинников были свои рыбные ловли в реках, плесах и озерах. Границами речных плес, принадлежавших разным помещикам, служили устья впадающих речек и ручьев, речные заливы, известные береговые очертания и разные выдающиеся места на берегах – холмы, овраги и проч.

Что касается минеральных богатств Курско-Белгородского края, то пользование ими было незначительно, в оброчной книге Севского уезда мы встречаем сведения об отдаче ломок жернового ломового камня помещикам А. Иванову и К. Анофрееву в 1678 году «по торку – владеть каменными ломовыми и Брусовыми горами по Свиную дорогу, вниз по речке Речице до речки Свапы с упалыми каменными горами по Черкасскую дорогу» (в нынешнем Дмитриевском уезде Курской Губернии). Разработка горшечной глины производилась в Белгородском и Курском уездах, а также Каменовском (Каменный – пригород Путивля).

В истории Курского Дворянства в XVII веке, конечно, важное значение имеют сведения о поместном хозяйстве средних по своей зажиточности дворян и детей боярских. Есть один драгоценный памятник, который касается данного вопроса и дает на него положительный и достаточный ответ. Это именно «Курские выборные книги, каковы прислал Курский воевода стольник Князь Иван Лыков 156 (1648) году детям боярским». В этих книгах излагаются данные о хозяйстве Курчан – детей боярских Обметского (Обмяцкаго) стана, которые были назначены к переводу на вечное житье в новопостроенный город Карпов. Посланные Лыковым чиновники переписали детей боярских с их семействами, «сколько у ково лошадей и коров и всякой животины и хлеба молоченого и немолоченого и земли сеяной ко 156 году». Здесь даны указания и на крестьян и их семейства, принадлежавших детям боярским.

Каков был размер земельных дач, видно из описания трех рубрик этих дач, из которых первая касается лиц, имевших средний оклад земли (50-60 чети), вторая – наибольший (100-140 чети) и третья наименьший (20-30 чети). При этом надо иметь в виду то обстоятельство, что эти цифры касаются собственно земельных дач детей боярских, а не их поместных окладов. Оклады были несколько больше, земельные же дачи, как это видим и во многих других случаях, гораздо менее. Приведем описание хозяйств указанных трех разрядов.

«Козма Дмитриев Микулин. У него сын Евсей полутора году, живут вместе, животов двоя лошади, корова самодруга, троя овец, свинья самопята, три копны ржи, десятина ржи в земле сеяна, поместья в дачах 60 чети, крестьян и бобылей нет.

Фатей Андреев Ачкасов, у него сын Денис осьми лет, два сын Авдоким шести лет живут вместе, животов двоя лошади, корова, четверо овец, полосмины овса, двенадцать копен ржи, десять копен овса, полчетверти десятины ржи в земле посеяно, поместья в дачах 110 чети, за ним крестьян четыре человека мужеска пола.

Кузма Макаров сын Епишев, детей нет, у него зять Ермол, жена у него умерла, у него сын Богдан пяти лет, живут вместе, животов двоя лошади, корова самадруга, пятеро овец, троя свиней, три осмины ржи, полосмины овса, полосмины пшеницы, полдесятины ржи в земле сеяной, поместья в дачах 30 чети, за ними бобыль Прокофей, у него сын Кузка 20 лет пошол в драгуны бегая, а у Кузмы сын Никифор пяти лет, да сын Осип полугоду».

Рассматривая «Курские выборные книги», мы находим сведений относительно трех семейств – Петра Михайлова, Карпа Лыкова и Куприяна Сидорова, которые не были испомещены. О них в «Курских выборных книгах» сказано: поместья нет ни одной четверти. В то же время у всех троих детей боярских были запасы хлеба и домашние животные. Очевидно, что беспоместные дети боярские занимались сельским хозяйством или на землях, арендованных у других лиц, или на каких-либо пустопорозжих землях. Остальные 38 помещиков владели 1848 четвертями земли, так что средний размер поместного владения для Курского уезда был весьма значителен, свыше 50 четвертей. Наибольший размер поместья был в 110 четвертей, наименьший – в 20 четей.

Что касается до использования поместной земли, то самая большая ее часть, около 90% не распахивалась, а, очевидно, была под лесом, лугами, пустошами и проч. Важность лугов и выгонов видна уже из того, что на 38 семейств считалось 582 домашних животных, в среднем по 15 на семейство.

* * *