Истории, которых не могло быть

Глава IV СОН ПУСТОЙ, СОН ВЕЩИЙ — НА СЧАСТЬЕ И ЗЛОВЕЩИЙ

Существует загадка, с которой каждый человек на планете сталкивается ежедневно (а если точнее, то еженощно). Но от этого природа снов (а речь идет именно о них) не стала людям понятнее. Хотя ею занимаются сегодня сотни исследователей, еще не существует однозначного ответа на простой казалось бы вопрос: что такое сны и какую роль они играют в нашей жизни?

При таком положении вещей не стоит удивляться тому, что любые мелочи, связанные с «миром сонных грез» люди воспринимают с особым и настороженным вниманием. Впрочем, и само «царство Морфея» не дает нам заскучать, подкидывая загадку за загадкой. Общеизвестно, к примеру, что именно во сне Дмитрий Иванович Менделеев увидел свою знаменитую «Периодическую таблицу». Говорят, что и Альберт Эйнштейн спал, когда к нему пришла идея теории относительности: Впрочем, эта тема собрала рекордное количество как истинных фактов, так и очаровательных баек. Я не ставлю перед собой задачу определить, что именно породило множество легенд о необыкновенных возможностях, открывающихся перед человеком во сне — загадочная аура, окружающая «царство грез», или вполне реальные феномены. Отбирая из множества писем те, которые составили эту главу, я хотела лишь показать спектр всевозможных странностей, фигурирующих в рассказах, а значит и волнующих людей. Это и «вещие сны», предсказывающие грядущие события; и сны раскрывающие «память прошлых жизней»; и сновидения, предупреждающие о болезнях и излечивающие от них; и гениальные прозрения «спящего разума», открывающие человеку то, что он и знать не мог; и сны, сопровождающиеся проявлением так называемых паранормальных способностей человека (телепатия, телекинез и т.д.)…

Многие люди считают, что с помощью сновидений высшие силы (судьба, ангел-хранитель и др.) могут предупредить человека о возможной опасности. Другие утверждают, что сон — это лазейка, через которую наше сознание могут поработить «темные силы». Немало сторонников приобрела гипотеза путешествия по параллельным мирам во время сна. А некоторые уверены, что это путешествие в вероятностное будущее, которое во многом зависит от того, какие мы примем решения и какие поступки совершим в царстве Морфея…

Как бы то ни было, изучение "типичных сюжетов " и «знаков», появляющихся во снах — это не пустое развлечение. Ведь, согласно известному психологу Карлу Юнгу, во сне особенно ярко проявляют себя так называемые архетипы — национальные, культурные, мифологические образы и представления, составляющие основу самосознания человека. Проведенный комиссией «Феномен» социологический опрос показал, что в доверии к снам наш народ единодушен. И неважно, какими категориями пытаются объяснить свою психическую зависимость от сновидений разные люди — от мистики до квазинауки, главное, что, в отличие от других непознанных явлений, эта загадка не встречает даже у оголтелых атеистов отрицательной реакции. Недаром существует огромное количество «Сонников», пользующихся неизменным спросом покупателей. Не удивительно, что магический рынок все пополняется «профессиональными толкователями снов», появился даже номер телефона, по которому можно позвонить и получить разъяснение образов, пришедших из сновидений.

К сожалению, не всегда можно определить, действительно ли имеет место феномен «вещего» сна, или в последующих сновидениям событиях ищут и, разумеется, находят совпадения.

Учителю математики из Казани Семёну Исаковичу Р. сердце подсказало, что приснившийся ему сон требует немедленных действий.

Мои родители остались жить в городе моего детства. Я поступил в Казанский университет, а закончив его, остался жить в Казани. Там женился, там родились мои дети. С родителями связи не терял. Письма, звонки, поездки — может быть были не столь часты, как хотелось бы им, но промежутка более одного месяца в наших общениях не было.

С годами я не стал равнодушен к ним. Даже наоборот, детская привязанность умноженная на жизненный опыт, родила более глубокое понимание и большую теплоту чувств.

В июне мне приснился сон, что мы с отцом идём по незнакомой аллее, над которой сплели свои ветви какие-то южные деревья. Я рассказываю отцу о своих делах, о сложностях в семье, о том, что его внучка рвётся замуж за своего ровесника, у которого армия на носу: Отец молча выслушивает, потом говорит: «Жизнь есть жизнь, всё, что она несёт — и беды, и радости — прекрасно. Помни только, что она — миг. И что главное впереди». Мы присаживаемся на скамейку. Она очень холодная, как будто сделана из мрамора. И вдруг рядом оказывается бабушка — мать отца. Я почти не помню её. Но во сне я точно знал, что это моя бабушка. Я хочу обнять её, но она протягивает вперёд руки ладонями ко мне, как будто отталкивая, и говорит: «Нет, нет, Сашенька, с тобой мы ещё успеем обо всём поговорить, а сейчас уйди, оставь нас с папой вдвоём». Я поднимаюсь и отхожу в сторону. Но отец говорит: «Не надо меня ждать. Возвращайся домой, Саша». Я покорно ухожу, оглядываясь по дороге, и вижу, что они поднялись со скамейки и вместе идут в том направлении, куда мы до этого шли с отцом.

Я проснулся. Непонятная тревога не давала мне уснуть до утра. Ощущение, что этот сон что-то значит, не покидало меня. Вечером я позвонил. Трубку поднял отец. Он бодро шутил, спрашивая приедем ли мы в августе, говорил, что скучает по внучке. Потом трубку взяла мама. Я спросил её здоров ли отец, всё ли у него в порядке. Мать удивилась настойчивости моих вопросов и даже, как мне показалось чуть встревожилась. Но меня успокаивала: «Всё как всегда, никаких поводов для волнения нет».

Ещё одна ночь прошла неспокойно. Мне снова приснился отец. Он просил меня приехать без семьи, одного. Папа безумно любил мою дочку, а к жене относился как к родной дочери. Поэтому просьба его меня удивила. И снова я проснулся. И снова не смог больше уснуть.

Утром я рассказал жене о своих снах и волнениях. Она пыталась меня успокоить: «Стоит ли придавать значение глупым снам? Ты устал, тебе нужен отдых…» Тем не менее, я взял билет на поезд и без предупреждения поехал к родителям. Ехать долго — 22 часа. Я много курю, поэтому часто выходил в тамбур. До конца пути оставалось ещё часов шесть, когда то-ли резкий рывок, то ли внезапный тормоз бросили меня, стоящего с сигаретой в тамбуре, на металлическую ручку «стоп-крана». Я ударился виском и потерял сознание. И снова увидел папу в аллее, сидящим рядом с бабушкой, и снова он повторил слова, сказанные мне две ночи назад: «Возвращайся домой, Саша!»

Я пришёл в себя от того, что меня тряс за плечо сидящий рядом на корточках мужчина: «Что с Вами? Что с Вами?» — повторял он. Потом помог мне встать, отвёл в купе. Соседи захлопотали, принесли мокрое полотенце. Голова болела, подташнивало, но к концу пути я уже считал себя здоровым.

Перед домом родителей стояла «Скорая помощь». В комнате пахло лекарствами. Люди в белом что-то писали, складывали, о чём-то говорили. Плачущая мать, склонившись над отцом, застёгивала пуговицы на его рубашке. Внесли носилки. Отца положили на них. Я бросил сумку в прихожей и сел в «Скорую» рядом с папой. По дороге он открыл глаза, сжал мои пальцы и сказал: «Я звал тебя. Спасибо, что приехал».

Отца до больницы не довезли.

Я пишу это письмо для того, чтобы сказать всем, что не зависимо от того, верующие вы люди или нет, с предубеждением вы относитесь к приметам, снам, суевериям и т.п., никогда не отмахивайтесь от того, что подсказывает сердце. Любящее сердце никогда не обманет вас.

Кулиш Николай Емельянович, г. Желтые Воды Днепропетровской области.

Было это более двух лет назад. Мы с женой договорились, что в этот день, что будем веять семечки подсолнечника, которые собрали на своем огороде. Однако утром, поднявшись, жена сказала, что нынче этой работой заниматься не стоит, потому что ей приснился плохой сон. Я ответил, что все это чепуха и запланированную работу необходимо выполнить.

Отправился в гараж, загрузил свой «Москвич-408» мешками с подсолнечником и поехал домой за женой. Вдруг из-под колес идущей впереди машины пулей вылетела какая-то железяка и ударила чуть выше лобового стекла. На крыше осталась солидная вмятина. Чуть ниже придись её удар, и «снаряд» попал бы мне прямо в лицо.

Добравшись до дому, решил узнать у жены, что же такое ей приснилось ночью. Она рассказала, что всю ночь во сне пыталась успокоить двух младенцев, но это никак не удавалось. «Так что сегодня, — заключила свой рассказ жена, — нас ждут неприятности». «Одна уже случилась», — сказал я, показав вмятину на крыше машины. Опять жена стала упрашивать меня остаться дома, но я вновь настоял на своем. Поехали.

Вторая неприятность подстерегала нас примерно через час. Едва мы остановили машину (и по счастью успели выйти из нее), как из проезжавшего на скорости мимо грузовика выпала древесно-цементная плита, какими утепляют перекрытия в домах. Она с силой ударилась о капот нашей машины и, вдребезги разбив лобовое стекло, тяжелыми осколками ввалилась в салон машины. Нам повезло — мы остались живы.

Через два дня я вставил новое стекло, но вмятина на крыше осталась до сих пор, как и убежденность, что что-то такое есть.

Маргарита Милошенко, г.Тверь.

Несколько раз мне снился один и тот же сон — чёрная кобылица, мчащаяся по заснеженной равнине. И каждый раз вскоре приходила телеграмма о смерти кого-нибудь из близких мне людей. Вы можете смеяться, но никто на свете уже не убедит меня, что это просто случайное совпадение. Четыре сна — четыре смерти. Жестокое подтверждение существования чего-то высшего, что недоступно пониманию человека…

Елизавета Громова из Казани рассказывает, что у неё совершенно загадочным образом прошла язва желудка. Она уже лежала в больнице, но за несколько дней до операции ей приснился «волшебный сон».

Снится мне, что иду я по знакомой улице, где жила в детстве. И вдруг заметила в стене дома маленькую зелёную дверцу, которой там никогда не было. Я открыла её и обнаружила, что она ведёт в красивый садик с мраморным фонтаном: Но главное не в этом. Проснулась я с ощущением, что я выздоровела. И, точно исследования показали, что рана зарубцевалась. С тех пор она меня не беспокоила ни разу!

Бизнесмену Игорю М. из Орла приснился сон. Последующие за этим события в точности совпали с его трактовкой.

Приснился мне сон, странный очень. Я не большой любитель животных. Аквариум, рыбки — это единственное, что могу ещё выдержать в доме. Тварей Божьих не обижаю, даже охота и рыбная ловля мне претят, но и слабости к ним не испытываю, да и не думаю просто о них. Но тем не менее, снится мне, что смотрю я из окна родительского дома (а не был я там лет десять) и вижу, что под ним собралась стая кошек, дурными голосами кричат, дерутся, так что клочья шерсти летят. И при этом ещё пытаются мне в окно лезть. Я окно закрыл, а оно всё трясётся от ударов их тел. А один отвратительный рыжий кот лбом в стекло бьётся. На задние лапы встал, хвост метлой, оскалился, из глаз чуть ли не искры сыпятся, и когтистыми лапами раму рвёт. Испугался я (во сне, конечно) страшно. Вооружаться начал: в одну руку топорик для рубки мяса, в другую — скалку. Вот, вижу, уже и трещина по стеклу побежала…

Наяву я бы этих котов, и рыжего в первую очередь, быстро угомонил. Но на то это и сон, чтобы в нём могли происходить странные события. Я во сне почувствовал, как волосы на голове от ужаса шевелятся.

И вдруг — лай. Два огромных пса, сенбернар и колли откуда ни возьмись — перед моим окном! И давай рвать котов бешенных. Часть — в клочья порвали, часть — кто-куда разбежались. А рыжего за хвост вниз стянули, а он как леопард дерётся! Когтями разорвал колли морду, шипит, визжит, шерсть дыбом, но не сдаётся. И тогда сенбернар, как-то чисто по-человечески, передней лапой, как говорят «по-рязански нараспев», ка-а-к влепит ему по уху! Рыжий пару сальто в воздухе сделал и… лёг. Навеки, похоже. Вот тут-то мой сон и прервался. Но под впечатлением я остался сильным.

Пришёл на работу. Помощнице своей рассказал. А она мне трактовку сна выкладывает: «Кошки, — говорит, — это враги. Рыжий — самый главный. Готовься к неприятностям. Навалятся они на тебя скопом. Опасно будет, недаром тебя такой ужас объял. Но всё закончится нормально. Помогут тебе друзья. Две собаки — это два друга. Сильные, наверное положение хорошее занимают, — ведь сенбернар и колли, а не какие-нибудь болонки! Они врагов разгонят, а рыжего вообще уничтожат, не обязательно забьют насмерть, может быть финансово или морально…» И ещё уточнила: «Сон вещий — недаром пришёлся с четверга на пятницу».

И стал я думать, кто же эти мои враги, откуда ждать неприятностей?

Я бизнесмен. Не слишком высокого полёта, но преуспевающий, а значит — враги найдутся. А вот с друзьями — полное отсутствие подходящих персонажей. Те, кто действительно друзья, они к делам моим отношения не имеют, постов не занимают, да и бицепсами не блещут. Партнёры? Сомневаюсь, чтобы за меня в драку полезли! Кто?

В таких мыслях прожил я пару дней. Вечером третьего дня задержался по делам, возвращался поздно. Машину поставил в гараж, а от него до дома метров триста — не больше. Вышел из гаража, прошёл шагов пятьдесят, и тут из переулка галдящая компания мальцов лет по 12 — 14 навстречу. Ни обойти, ни пропустить — никакой возможности. Хоть беги, как заяц, обратно в гараж и запирайся там! Но самолюбие не позволяет: не мальчик уже от пацанья бегать! А они, явно видно, образовались — объект для демонстрации друг перед другом своего геройства появился. Да и шапка на мне норковая, и дублёночка, и кейс в руках…

Короче, окружили они меня. И почувствовал я себя как волк среди шакалов. Визжат, хамят, мат через слово, кулаками размахивают. Ну, церемониться тут смешно было бы, вспоминать об их возрасте тоже явно не стоило. Бешеная собака, даже если она щенок — всё равно бешеная собака! Сам я не из хлюпиков, хотя и не Шварцнегер. В общем, троим — четверым я охоту нападать на взрослых мужиков отбил, наверное. Но сзади мне подсечку сделали, я оказался на земле, а дальше ноги в ход пошли. А один из них, самый гнусный — который первым задираться начал — мне на грудь коленями и ножиком у меня перед носом машет, а сам от страха и восторга матерные слова визжит…

Воткнул бы он в меня этот ножичек или нет — до сих пор не могу решить, поскольку слетел он с меня от чьего-то удара, да так и лёг рядом. Вот тогда я другой мат услышал — яростный, мужской. Шпана моя во все стороны, утирая кровавые сопли, брызнула.

Я, если честно признаться, еле поднялся. Так, вроде внутренних повреждений, как потом оказалось, не было, а вот сотрясение мозга и два пальца сломанных — это наличествовало.

Два здоровенных мужика, разогнав сопливую банду, сочувственно помогали мне. Один из них держал за шкирку того пацана, который на мне сидел.

«Ты парень не переживай, что тебя малолетки сделали! Они, когда их много, опасней взрослых — звери бешеные. Что с этим сделаем, сдадим или врежешь ему сам, да так, чтоб род свой поганый продолжить не мог?».

Не знаю, то ли бить пацана, который уже и сопротивляться не может, то ли поломанные пальцы (о чью-то рожу сломал) болели, но не стал я бить его. Решил сдать в участок — там он никуда не денется — всех дружков сдаст.

Повели мы его. Так этот сукин сын умудрился перед самой милицией извернуться и ножичком своим, о котором все забыли, одному из мужиков скулу царапнуть. Тут мы ему, конечно, врезали. А в милиции при свете я увидел, что пацан этот рыжий и весь в веснушках.

А мужики — спасители мои — натуральные сенбернар и колли. У того, что с щекой порезанной, лицо узкое, длинное, нос горбинкой, а второй — громадный, в плечах сажень, лицо широкое, мясистое, брюшко явно просматривается.

С тех пор работаем мы вместе. Два года уже партнёрствуем. Ребята оказались честные, работящие, надёжные. Я действительно приобрёл верных друзей.

А помощница моя иначе как «Сенька — бернар» или «Коля — колли» их не называет. Даже имена сошлись. Попробуйте после этого не поверить в чудеса!

Николай Иванович Соболев (г. Тверь).

Это случилось со мной 18 июня 1994 года. Мы с женой, дочерью и зятем ездили в Серпухов к внуку на присягу. Чтобы успеть вовремя, мы выехали накануне вечером, ночь пересидели в Москве на вокзале, потом ранним утром сели на электричку, потом в автобус до воинской части…

Я перенервничал и очень устал. И потому, когда уже возвращались домой, только сев в поезд, я тут же задремал… И вдруг оказался дома. Отчетливо виделись все предметы, настроение стало приподнятым, радостным. Прошелся на кухню, вернулся к входной двери, потом взял стул, поставил в середину комнаты, сел на него и… Очнулся в поезде. Рассказываю, жене и дочери, что только что побывал дома. Они посмеялись, пошутили, что проверят, если стул который обычно стоит в углу, выдвинут, то я и впрямь «летал» домой.

Вернулись домой. Первым делом все пошли смотреть, где стоит стул. И что вы думаете? Как я и описывал, он стоял в центре комнаты.

Верю в существование души и мне кажется, что пока я дремал в поезде, душа моя побывала дома. А как иначе объяснить случившееся?

Герман Ключеров, г.Львов.

Это произошло в Киеве несколько лет назад. Две подруги — Валя и Люба — пошли вечером прогуляться по городу. И не вернулись. Возможно следствие по этому делу так ничем и не закончилось бы, если бы не одно странное обстоятельство. Матери Любы, пожилой и набожной женщине, приснился страшный сон: к ней явилась ее дочь, вся в слезах, окровавленная, полураздетая. Пыталась что-то сказать, но, так и не проронив ни звука, исчезла…

Дело вел мой знакомый — следователь при прокуратуре Украины Ю. Сидоренко. Выслушав рассказ взволнованной матери, он обратил внимание на некоторые детали таинственного сна. Дело в том, что, по словам женщины, за призрачной фигурой дочери просматривалась крохотная комнатка с узкой кроватью, круглыми окнами и лесенкой, ведущей наверх. Уж очень все это походило на описание каюты или другого корабельного помещения. Разрабатывая эту версию (так как все остальные уже зашли в тупик), сыщик вышел на знакомого одной из девушек, брат которого числился тогда капитаном-дублером на небольшом днепровском катере. Во время осмотра судна на электровыключателе и даже на бортовом журнале обнаружили следы крови. Дальнейшее, как говорится, было уже делом техники.

Трагедия произошла действительно на этом катере. Девушек, принуждая к половому акту, кололи ножом, били бутылкой по голове. Спасаясь от насильника, упала за борт в ледяную ноябрьскую воду Валя. Прыгнула следом Люба. Валя утонула. А Любу братья Борис и Сергей выловили багром, изнасиловали и снова швырнули за борт. Для верности еще несколько раз «проутюжили» это место катером.

Так сыщик, поверивший в «вещий» сон, сумел раскрыть дело, считавшееся безнадежным.

«Чёрный призрак, явившийся в дом, предвещал беду», — сообщает Е.Я.Волкова из города Нелидово Тверской области.

До переезда в Нелидово мы жили в поселке Березово Тюменской области. Это район, приравненный к северным. Зимой там дни очень короткие, но зато уж летом — бесконечные, и ночи белые. За лето (3-4 месяца) в Березове успевают вызреть уйма грибов и ягод. Такого их количества мне, кроме как на Севере, не приходилось видеть.

Муж летал на вертолете МИ-8 командиром. Я работала в детском саду воспитателем.

Летом многие родители стремятся вывезти своих детей с Севера в места с более благоприятным климатом. Так, во всяком случае, было до последнего времени, пока цены на авиабилеты не стали расти не по дням, а по часам. Теперь-то не каждый северянин может выехать с детьми на отдых — многие вынуждены коротать свой отпуск в Березове.

Был год 1993, тогда проблема с билетами не стояла так остро, и все, кто мог, уезжали с детьми на все лето. В детских садах оставалось очень мало детей, и было принято правильное решение — закрыть на лето почти все дошкольные детские учреждения, оставив 2-3, куда при необходимости можно было определить оставшихся детей.

Наш детсад закрыли, предложив воспитателям работать в нем сторожами (сутки дежуришь — трое дома). Среди согласившихся была и я, тем более, что в отпуске не очень-то и нуждалась — дочь была у бабушки в Нелидове, а сыну-курсанту отпуск предстоял только осенью. Дежурить в садике мне нравилось: сиди себе, загорай на жарком летнем солнышке или делай свои дела — шей, штопай, вяжи. Народ на Севере в нашем глухом поселке не озорной, так что грабежей, краж, поломки построек на участках не очень-то и боялись. Но ухо держать приходилось остро, территорию детского сада обходила регулярно, смотрела, не бедокурит ли кто. Ночами сидела в группе, и не только сидела, а могла и прилечь. Благо, было на чем — топчан для раздевания детей вынесла из прихожей в тамбур перед входом и, пусть и без особого комфорта, можно было покемарить. Топчан стоял возле окна, так что территория садика была хорошо видна.

То, о чем я хочу рассказать, произошло в ночь с 8 на 9 августа. Поздно вечером (полной темноты еще не было — в это время там очень короткая, быстротечная ночь, скорее даже сумерки, то, что называют «между волком и собакой») я пристроилась возле окошка на топчане, соорудив изголовье, чтобы была повыше приподнята голова и можно было постоянно обозревать территорию.

То, что потом случилось, не было сном. Но и явью это назвать трудно — видение какое-то.

Я вдруг отчетливо услышала, как скрипят половицы под чьими-то очень осторожными шагами. Я знаю расположение каждой вещи в группе, поэтому понять, куда идет этот «некто», мне было легко. Вот он обошел столы, вот идет в игровой уголок. Медленно и осторожно, только половицы тихонько: «скрип, скрип, скрип» (в этой группе половицы очень характерно звучат).

«Боже мой, да откуда же в группе человек? — обомлела я. — Ведь и двери закрыты, и окна. Да и сигнализация включена».

Села на топчан, приходя в себя, посидела, посмотрела в окно. И снова легла, вернее, полулегла. Видимо, снова сознание начало отключаться. И вновь — о ужас! — те же шаги, осторожные и неторопливые, но уже в раздевалке, ближе ко мне. Этот «некто» обходит раздевалку, подходит к шкафчикам, обходит топчаны, останавливается, словно в раздумье. И вдруг меня пронзает ужас, да такой, что дыбом встают волосы: это ведь он меня ищет! Зачем я ему? И кто это может быть?

Тут я в состоянии ужаса «выныриваю» из сна (видения?), стараюсь прийти в себя. Обошла всю группу, чтобы убедиться, что никого в ней нет, и успокоиться.

Снова примостилась на свой топчан и через некоторое время начала погружаться в сон. О, Боже! Я снова услышала скрип половиц и шаги уже в своем закутке! Значит тот, кто искал меня, все-таки нашел, значит именно я ему нужна (так я рассуждала на грани сна и яви). А кто же это может быть? И зачем он так упорно меня ищет? Что хочет сказать? Во сне ли, наяву, я скрючилась от страха, жду, что же дальше.

А дальше… дальше самое страшное. Этот «некто», потоптавшись рядом с моим топчаном, вдруг начинает ложиться рядом, подталкивая, чтобы подвинулась.

«Да не муж ли это? — мелькает у меня мысль. — Но как он сюда попал?»

Лица не видно. Ощупываю одежду — вроде бы муж. Но откуда он здесь, зачем? И вдруг — волна ужаса: может, это и не Боря? Я вскакиваю (не наяву, а в полусне), включаю свет и кричу, крещусь, плачу… А на топчане лежит человек с лицом мужа, но мертвый. Лицо черно-зеленое, с заострившимся носом, с оскалом мертвеца вместо рта.

Тут я окончательно прихожу в себя. Долго крещусь, молюсь Богу (в которого никогда не верила). Остаток ночи глаз не сомкнула под впечатлением этого сна — не сна, яви — не яви.

Остается добавить, что сменившись утром с дежурства, я обнаружила дома записку мужа: «Ушел на работу, может, удастся полетать». В наряде на полет в этот день его не было. Я ушла за ягодами, а придя из леса, обнаружила дома другую записку: «Улетел в Саранпуль» (это Северный Урал).

Дальше напишу коротко, без подробностей. В этот день, 9 августа, их вертолет при взлете потерпел аварию — падали в горах с десятиметровой высоты. Винтом порубили чуть не гектар леса. Вертолет, что называется, вдребезги: хвост отломился, винт оторвался, блистеры перебились, колеса проткнули салон. А из пассажиров и членов экипажа не пострадал ни один человек, только бортмеханик немного оцарапал голову. А ведь в вертолете была еще полная бочка бензина, легко представить, что было бы, если б она взорвалась! В общем, как потом объяснил мне муж, их спасло только чудо — такие катастрофы редко обходятся без жертв.

Когда Борис вечером вернулся домой, подавленный и убитый случившимся, и сказал с порога: «Евгения, у нас горе, я попал в катастрофу, разбил вертолет», — я сразу вспомнила страшного мертвеца. А ведь меня сегодня ночью предупреждали о грозящей мужу смертельной опасности!

И вот с тех пор прошло несколько лет. Все чаще и чаще я вспоминаю того черного человека. Все чаще задумываюсь над тем, почему Борису удалось избежать смерти? А у него ответ один: «Благодаря чуду и Борискиным молитвам». Бориска — наш сын, он, в отличие от нас, верует в Бога.

Или, вправду, есть нечто, наперед знающее нашу судьбу? Или Господь явил нам чудо, дабы мы в него уверовали?

А толкователи снов говорят: кто приснится мертвым, тот долго жить будет. Только ли о грядущей опасности предупреждал меня тот мертвец, что так долго меня искал? Или он хотел дать мне знать что-то о нашем будущем, а может быть заставить задуматься о нашем безверии?

М. Тарасов (г. Ростов-на-Дону).

Моя женитьба началась с чуда. Мы встретились (было это тридцать лет назад) на юге в санатории и понравились друг другу. А когда пришло время разъезжаться (мне в Ростов, а ей в Харьков), она записала свой адрес и телефон в записную книжку и положила ее мне в чемодан. По дороге его у меня украли.

Я страшно переживал, что теперь не смогу отыскать свою любовь. Помню, что буквально несколько суток не мог из-за этого уснуть. А когда все же уснул, приснился мне сон, будто набираю я номер телефона и беседую со своей Людой. Когда проснулся, этот номер горел у меня в мозгу, словно выжженный каленым железом. «Ну, бред, — думаю, — я ведь так и не успел заглянуть в пропавший блокнот!» Ни на что не надеясь, заказал междугородний разговор. И, что бы вы думали? К телефону подошла моя Люда!

Живем мы с тех пор вместе, живем счастливо. Время от времени вспоминаем историю нашего знакомства, и все пытаемся понять, какой ангел помог мне? Может это была телепатия? Или я запомнил движение пальцев, когда Люда записывала телефон, и потом по этим движениям во сне «вычислил» цифры? В любом случае это невероятно!

В.Коломиец (Благовещенск, Хабаровский край).

У меня потерялось обручальное кольцо. Я сняла его, когда мыла посуду (чтобы не поцарапать) и положила на посудную полку. Потом спохватилась, а его нет… Всю квартиру вместе с мужем обыскали — не нашли.

Где-то через неделю мне приснился страшный сон, будто меня проглотило огромное чудовище и я долго путешествовала в его кишках. Одним словом, кошмар! Но дело в том, что там — в огромной жаркой пещере (желудке?) я увидела мое золотое колечко…

Почему-то мне подумалось, что этот сон вещий. На следующий день я пошла к врачу, мне сделали рентген, и на снимке отчетливо обозначалась моя пропажа. Не пришлось даже делать операции — мне дали какое-то лекарство и кишки сами вытолкнули колечко. С тех пор я уже никогда его не снимаю с пальца. Как оно могло не заметно попасть ко мне в желудок — понятно. С посудной полки — в еду, ну и проглотила, ведь вечно куда-то бежишь, на ходу проглатывая пищу. Но загадка — каким образом я могла увидеть во сне куда подевалась обручалка? — до сих пор меня мучает.

Пенсионерка из г. Прилуки (Украина) Христина Николаевна Саднюк рассказывает о том, как вещий сон её матери помог не только ей, но и другим людям выжить во время войны.

Моя шестидесятилетняя мать, четырёхлетний сын и я во время войны убегали от немцев из Станислава (теперь Ивано-Франковск). Добирались на поездах, машинах, подводах, пешком. Немцы двигались вслед за нами. И догнали нас в Киеве. Больше мы бежать не могли. Там у нас были родственники — сестра мужа, и было где приклонить голову. Мать обессилила и болела, ребёнок был измучен и дальше идти не было сил. Так мы оказались в оккупации. Всё своё добро мы бросили в Станиславе, всё что было ценное, и что можно было унести, было продано пока добрались до Киева. А у невестки тоже ничего не было. Только двое голодных ртов — две девочки 8-ми и 11-ти лет. У немцев мы не служили, а продавали салфетки и скатерти. Я вышивала, а невестка стояла на рынке. Хватало только, чтобы выжить. Но бывали дни, когда у нас ничего не покупали, и мы жили милостью соседей.

Однажды утром моя мама сказала, что ей приснился сон, будто нашла она в подвале ящик с консервами. Под домом, где жило восемь семей и вправду был подвал, соседи называли его «прачечной». Там раньше, говорят, хозяйки стирали своё бельё. Моя мама там никогда не была. Ей было трудно спускаться. Лестница была деревянной, одной ступеньки не было и надо было спрыгивать. А у мамы очень опухли и болели ноги. Когда она рассказывала сон, то описала место в подвале и угол, в котором стоял ящик. Я не верила, что сон может быть правдой. Но мама очень просила посмотреть, даже обижалась. И я пошла в подвал. В углу никакого ящика не было.

А потом начались облавы на евреев. Их тогда убили в Бабьем Яру. А у невестки старшая дочь была от первого мужа. Он был еврей, и это было написано в её метрике. На эту квартиру она приехала уже с двумя детьми прямо перед войной. Поэтому все думали, что обе девочки от второго мужа — Ивана. И это было очень хорошо, потому что наша дворничиха Маруська была страшной гадиной и всё докладывала полицаям. Она всех соседей — евреев и сдала. А про Анечку она не знала. Но мы решили, что надо метрику спрятать, если будет обыск. И подумали мы, что тот угол в подвале, который маме приснился, очень для этого подходит. Обернули мы её вощёной бумагой, положили в железную коробку от леденцов, взяли большой нож, чтоб землю копать и пошли ночью со свечкой в подвал. Стали рыть и ножом на что-то наткнулись. По звуку поняли, что что-то железное. Стали рыть. И вырыли большую коробку с серебряными ложками, вилками и ножами. И ещё там было 2 золотых колечка, серьги и заколка на галстук. Это было такое счастье! Невестка сказала, что здесь жила богатая семья, их до войны ещё как врагов народа расстреляли, осталась только старуха. Потом и она через полгода померла. Наверное их добро было.

Поставили мы за их упокой свечу в церкви. А всего, что нашли, нам хватило, чтоб и себя прокормить в войну, и соседям помочь. У немецких солдат меняли на продукты. Давали хорошо. Вот мы по одной вещи и продавали время от времени. А соседи думали, что мои салфетки немцы хорошо покупают. А ещё мы им сказали, что свои серьги и кольца продали.

Мама моя очень радовалась. И всё говорила: «Бог помог. Увидел наши муки. Мне сон вещий дал».

Выходит, что так.

Андрей Шалимов (Санкт-Петербург).

Попалась мне на глаза популярная брошюрка, в которой рассказывалось о «Божественной комедии» Данте. В частности там говорилось, что никогда мы не могли бы прочитать полный текст этого произведения, если бы не удивительный случай. Дело в том, что после смерти поэта родственники обнаружили, что в поэме отсутствует ХIII песнь. Искали, искали, и махнули рукой. И тут одному из сыновей Данте приснился сон, будто является ему отец и указывает на нишу в стене. Сегодня наши недоверчивые сынки только перевернулись бы на другой бок. А тогда люди верили в такого рода предзнаменования. В общем, именно в этой нише и нашлась отсутствующая глава…

У нас на работе в то время исчезла папка с документацией, которую мы всем отделом уже месяц как не могли найти. И подумалось мне после этой брошюры, что здорово было бы, если бы и мне сон приснился, в котором подсказка была бы, где пропавшие бумаги искать. И точно, в ночь с воскресенья на понедельник снится мне, будто иду я темными институтскими коридорами. Тихо, жутко. А впереди свет мерцает — шкаф в лаборатории светится радужными волнами.

На утро рассказывал эту историю коллегам. Они посмеялись конечно, так как именно этот шкаф перерывали уже раз сто. И тут мне почему-то обидно стало. Подошел я к шкафу и пнул его: «Отдай пропажу!». И тут же — плюх на пол! потерянная папка! Словно материализовалась! Но чудо не в ее таком впечатляющем появлении — по известке на обложке ясно было, что ее, наверное, уборщица наверх положила на рулоны с чертежами, а она соскользнула, и застряла между стеной и шкафом, а при ударе вывалилась. Чудо — мой вещий сон.

Т. Демакова, село Чигорак, Воронежская область.

Мне было 12 лет. Мы жили в Подмосковье. Мама вела хозяйство, а отец косил в лесу сено. Покос был далеко от дома, поэтому отец весь этот период жил прямо в лесу, построив себе уютный шалаш, а мы с сестренкой возили ему еду.

Однажды я увидела во сне пожар — горел шалаш, в котором спал папа. Я видела как он выбрался из шалаша в одних трусах… Утром рассказала об этом сне матери, но она ответила, что все это ерунда. К обеду она отправила нас к отцу. О сне я уже забыла и была спокойна. Но когда мы подошли к шалашу, на его месте оказалось пепелище. Папа вышел навстречу в одних трусах (точь-в-точь как мне привиделось ночью) и сказал, что еле спасся.

Сорок с лишним лет назад Пензикову Юрию Александровичу из деревни Вахонино Конаковского района Тверской области приснился сон, продолжение которого предложила сама жизнь.

Сейчас мне 64 года. История эта началась сорок один год назад. Не буду утомлять вас рассказом о своей болезни. Короче, дело было так. До районной больницы я добрался глубокой ночью. Медсестра, прочитав направление поселкового фельдшера, измерила мне температуру — столбик ртути поднялся до конца термометра. Пришел дежурный врач: «С такой температурой человек не мог пройти два километра от станции до больницы. Это предел, когда уже умирают. Просто градусник вышел из строя». Принесли другой. Результат тот же — 42 градуса. Я остался в больнице. И там, когда миновал кризис и смерть отступила, мне приснился бредовый сон. За давностью лет восстановить в памяти детали сновидения невозможно. Запомнились пронзительные, суровые глаза на хмуром морщинистом лице. Его взгляд, казалось прожигает мою голову. Старался смотреть не в его глаза, а на одежду — халат или кафтан, расшитый изображениями зверей, птиц, листьев. Контуры их выполнены из золотой проволоки, которая прикреплена к ткани нитками. На рукаве часть ниток порвалась, и свисает золотая бахрома. Старик, что-то сказал и протянул мне саблю. На черном клинке — сверкающая надпись. Белая, костяная рукоять окована золотом. На перекрестии и навершии горят красные камни. Но меня почему-то больше всего волнует маленький квадрат на клинке, сразу за рукояткой. Я знаю, что он должен там быть, ищу его и нахожу. Меня охватывает радость. Обозначен он тонкими золотыми линиями, в углах какие-то знаки. Сабля холодная, тяжелая, рукоять очень удобная. Она словно сделана по размеру моей ладони. Потом я вижу себя лежащим на лошади. Слева и справа мелькают серые тени всадников. Вижу, как навстречу катится сплошной вал конницы. В сознание пытается пробиться мысль, что это всего лишь сон. Пытаюсь усилием воли очнуться, хочу очутиться в безопасности. Но грохот сотен, а может и тысяч копыт, и внезапно раздавшийся воинственный вой гасит, прогоняет эти мысли. По телу пробегает дрожь. Клинок заношу вверх и немного назад. Заслышав свист клинка, жеребец рвётся и движется крупными прыжками. Сплошной круговорот всадников, сумятица, мелькают смуглые лица, лошадиные морды, щиты, шлемы. Чувствую, как кровь пропитывает одежду, течет в сапоги…

Очнулся я совершенно разбитый, мокрый от пота. Будто на мне, как говорится, «черти горох молотили». Сновидение было страшным и ничем не мотивированным. На коне никогда не скакал, да и вообще в седле не сидел. Саблю видел разве что на экране. Даже будучи мальчишкой, в отличии от своих сверстников, не мечтал стать" красным кавалеристом" и рубить беляков, самураев и прочих буржуев.

Но странное дело — впечатление от сна не проходило, словно все это было наяву. Я помнил запах конского пота, скрип седла, ощущение горячего тела скакуна, кровь, стекающую в сапоги. Из памяти не исчезал и изящный клинок с золотой надписью. Больше подобных снов не было. Спустя некоторое время я забыл о нем.

Прошло примерно четверть века. С берегов Охотского моря я приехал на Северный Кавказ, где познакомился с Андреем Матвеевичем Чередниченко, с которым мы частенько охотились вдвоем. Несмотря на то, что в ту пору он разменивал восьмой десяток лет, мне едва удавалось поспевать за ним. Старый охотник, родившийся в Лабинском ущелье и проходивший всю жизнь по горным лесам, знал любую тропку, каждый приметный камень, повадки зверей и птиц. Чувствуя мое желание проникнуть в лесные тайны, познать природу Кавказа, он проникся ко мне расположением и доверием. Поскольку иметь в те времена нарезное оружие не разрешалось, Матвеевич хранил карабин в лесу. Придет к своему тайнику, гладкоствольную двустволку положит, а карабин возьмет. Возвращается с охоты — обратная процедура.

В тот вечер, возвращаясь из леса, мы остановились на ночлег в верховодьях речушки Сосновая, что течет с Икширского хребта в Большую Лабу. Я стал готовить ужин, а старик пошёл прятать карабин. Его не было довольно долго. Вернулся он с саблей в деревянных, невзрачных ножнах и сказал: «Посмотри, Александрович, мою саблюку, такой нигде больше не увидишь». Я невольно залюбовался изяществом клинка. Темно-серая, почти черная поверхность переливалась, струилась, как живая. От рукоятки вниз сверкала золотая вязь арабского письма. Когда я поднес клинок к огню, сталь заполыхала багровыми молниями, рождая мысли о крови, наверное, в которой он купался не раз. Я взмахнул саблей, и меня словно пронзило током: знакомый свист разрезаемого воздуха, рукоять вросшая в ладонь… В голове сверкнули картины старого забытого сна. «Боже мой! Неужели я держу в руках саблю из сновидений? Да быть такого не может!» При свете костра стал внимательно рассматривать клинок. Ручка, видимо из слоновой кости, — пожелтевшая, частью выкрошившаяся, вся в трещинах. Кое-где остались тонкие жилки золотого рисунка. На перекрестии и навершии сохранились гнезда, где когда-то сверкали самоцветы. Ну, а самое главное: на обухе клинка, у самой рукоятки — очерченный золотом квадратик, в каждом углу которого золотые арабские буквы. Ни карандаша, ни бумаги у меня не было, да я и не стремился особо перерисовать надпись, чтобы показать ее знатоку арабского языка (о чем впоследствии весьма сожалел).

Пробуя клинок, я легко перерубил свой стальной охотничий нож, и на лезвии сабли не осталось и следа. Матвеевич рассказал, каким образом клинок попал к нему в руки. Где-то в 1917-1918 годах группа казаков из поселка Псемён отправилась на охоту. В веховьях Урупского ущелья, неподалеку от перевала из Архызского ущелья в Лабинское, ливень обрушил в балку часть склона. Смытый грунт, камни, растительность как плотиной перегородил русло речушки, протекающей по дну балки. Причем на противоположной стороне запруда уперлась в вынос старой лавины. Вода поднялась и промыла себе новое русло в грунте старого сброса. Казаки как раз в этот момент пробирались по склону балки и заметили в промоине кости и остатки упряжи. Заинтересовавшись, разгребли это место. Нашли кости верблюдов и лошадей, останки людей, несколько тюков сгнившей материи, обрывки кольчуги, сплетенной из очень мелких колец. А отец Андрея Матвеевича нашел этот клинок. Обильно украшенные золотом ножны и драгоценные камни казаки поделили между собой, а клинок остался нашедшему. В начале тридцатых годов, во время голода отец ободрал золотую отделку рукоятки и сдал в торгсин, а клинок сохранил и отдал сыну.

Рано утром, пока я дремал, Матвеевич отнес клинок в тайник. Когда мы завтракали, я спросил, можно ли в том месте поискать еще чего-либо. Он рассказал, что казаки вскоре приходили туда с лопатами, ломами, надеясь еще поживиться чем-нибудь. Однако место гибели древнего каравана было засыпано свежим сбросом камней, убрать которые было им не под силу. Эту балку и место, где был найден клинок, Матвеевич обещал мне показать.

Конечно я рассказал ему о сновидении и попросил уступить мне саблю. Любую цену предложил. Старик ответил, что, дескать, «поживем, посмотрим на твое поведение, может и уступлю». Думаю, что он отдал бы мне клинок. Век свой он заканчивал, никаких родственников у него не было. Да и друзей, в общем-то тоже. Но обстоятельства, увы, сложились так, что встречи наши на какое-то время прервались, а вскоре Андрей Матвеевич ушел в мир иной. Мне же передали, что старый охотник очень хотел видеть меня перед своей кончиной.

Раздумывая над этой загадочной историей, я пришел к выводу, что, видимо, клинком владел кто-то из моих предков. И каким-то образом память об этом сохранилась и проявилась у меня. Ну а то, что этот или подобный клинок попал мне в руки — редчайшее, немыслимое совпадение.

Мои попытки отыскать возможных владельцев сабли среди предков оказались напрасными. Обрушившиеся на нашу страну войны, коллективизация, индустриализация, репрессии, переселения, выселения — разрушили семейные родовые связи, превратили большинство людей, в том числе и меня, в «Ивана непомнящего».

Бегут года. Волей обстоятельств я переехал доживать свои дни на берег Волги. Вечно белые хребты Кавказа остались в прошлом. Черный клинок с золотой надписью ушел в прошлое. Но судьба еще раз решила встряхнуть мою память. Совершенно случайно мне в руки попадает страничка из какой-то книги. Глянул на строчку, другую — да это же касается той удивительной сабли, которую я держал в руках!.

Оказывается, в коллекциях оружейной палаты Кремля, Эрмитажа, Государственного исторического музея хранятся редчайшие сабельные клинки из самой лучшей булатной стали, именуемой «коленчатым булатом». Изготовлены они знаменитым персидским мастером Ассад Уллахом. Подпись мастера нанесена золотом. Кроме того он ставил на своих изделиях маленькое четырехугольное клеймо с арабскими буквами в углах. Их сочетание, арабское слово «бедух» — мистическое название путеводного духа. Из всех десяти видов булата клинки этого мастера самые лучшие, и цена их была и остаётся фантастической. Описание музейной редкости точно совпадает с тем клинком, который я видел во сне, держал в руках, рассматривал при свете костра.

Могу добавить, что после смерти Андрея Матвеевича я пытался выяснить судьбу клинка. Судя по всему бесценный булат, как и карабин, так и остались лежать под гребнем Акширского хребта. Искать его, зная лишь район нахождения, не ведая, там ли он, или старый охотник перепрятал его — занятие сложное, требующее времени, поездок, затрат. и мне это увы, не по силам.