Истории звёздной дороги

0. Будущее, в которое я живу

- Леночкин, а Леночкин?

- Чего?

- Милый, добрый Леночкин, а дай конспекты по физике? Пожалуйста.

- Подлиза. Опять не писала? Ладно, бери. На полке над столом. В синей обложке.

- Ох, ну ничего себе! Сколько ты на это времени убил?

Катька изумленно уставилась на стену. Там, на огромном листе бумаги были наклеены множество фотографий. Вроде бы вразнобой, криво и наперекосяк, они в то же время складывались в картину: из правого нижнего угла выплывал красный диск Марса, а над ним на фоне темного космоса и звездной крошки парила космическая станция.

- Два дня всего лишь.

Сам Леночкин, балансируя на стремянке, наклеивал последние фотографии на самом верху.

- Красиво. Только время можно было и с большей пользой потратить.

- Не скажи.

Хозяин комнаты сел на верху стремянки, оттирая пальцы от клея тряпочкой.

- Это не просто… Коллаж. Я сюда живу.

Круто заломив бровь, Катька подняла взгляд на Леночкина.

- Понятное дело, что ты тут живешь.

- Не тут, а туда.

- Ты, случаем, не перегрелся?

Катька попыталась пощупать лоб парня, но тот отбросил её руку.

- Вот смотри. Когда ты идешь, ты идешь где-то. Но кроме этого, ты идешь куда-то. К конечной цели. Так?

Леночкин спрыгнул со стремянки и демонстративно прошелся по комнате.

- Ну, да.

- С жизнью так же. Я живу здесь и сейчас. Но при этом живу из прошлого в будущее.

Леночкин обвел рукой картину на стене.

- Вот это - то будущее, куда я хочу жить. Не просто дожить, а приложить усилия, чтобы наступило именно оно. А не то, которое выберет мне кто-то другой, с теплыми унитазами и колбасой тридцати сортов.

Девушка смешно наморщила носик, не одобряя отказ от колбасы. Леночкин, не обращая внимания, вдохновенно продолжал.

- Хочу жить вот сюда, - и он ткнул пальцем в космическую станцию, - Там, где космос, великие цели, достижения… Если жить непонятно куда, то можно оказаться в очень неприятном месте. Потому что, когда не достигаешь цели сам, кто-то может выбрать за тебя...

Заметив, что Катьке скучно слушать его рассуждения, Леночкин смутился.

- Конспекты на полке, ты же за ними приходила.

Катька достала тетрадь и, пока Леночкин собирал с пола обрезки от фотографий, долго смотрела на картину.

- Ты чего?

Девушка улыбнулась, взяла из кучи бумажек маленькую картинку с зелеными деревьями под стеклянным куполом и на кусочек скотча прилепила его на Марс. Чмокнула Леночкина в щеку, подмигнула опешившему парню и выбежала из комнаты.

1. Право первородства

Изящная капля вертолета сделала круг, давая пассажиру рассмотреть домик, прижатый высокими корабельными соснами к самому обрыву, а затем, нырнув к земле, мягко опустилась на бетонную площадку. Распахнув люк, наружу выскочил молодой мужчина в синем комбинезоне с желтой нашивкой «пресса». Следом за ним из вертолета выплыл красный шар, похожий на баскетбольный мяч, и, пуская блики линзами объективов, завис позади левого плеча хозяина.

– Добрый день, – в пустоту перед собой произнес приезжий, – я договаривался о встрече. Мелехов Александр. Сегодня на двенадцать тридцать.

Ответ не заставил себя ждать: от дома вылетел рой «светлячков», сложился перед гостем в большую стрелку и двинулся в обход дома, не торопясь, как хороший провожатый, приноравливаясь к скорости человека.

Стрелка вывела Сашу к веранде, как ласточкино гнездо, нависшей над пропастью. Зависнув над ступеньками, «светлячки» мигнули, распались из фигуры и улетели обратно. Гость, скрипя досками, поднялся к стеклянным дверям и вошел, широко улыбаясь хозяину, седому старику в инвалидном кресле, с укутанными клетчатым пледом ногами. Тот в ответ чуть взмахнул рукой, приветствуя и предлагая присоединиться к нему за столом.

– Добрый день, Михаил Яковлевич. Я не опоздал?

– Нет, присаживайтесь, Саша. Наливайте чай, думаю, вы рассчитываете на долгий разговор.

– Да, вы правы.

Красный шар камеры облетел веранду, негромко жужжа, и снова завис за плечом журналиста.

– Спасибо, что разрешили мне приехать. Я знаю, как вы цените свой покой.

– Ничего, час в вашем обществе я выдержу. Наливайте чай, сегодня он особенно хорош, с брусникой и малиной. Замечательно бодрит. Доживете до моих лет – оцените, как это важно.

Гость взял большую чашку, расписанную голубыми цветами, и сделал глоток.

– Михаил Яковлевич, в преддверии наступающей знаменательной даты – восьмидесяти лет высадки человека на Марс, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов об этом событии. Как последний живой участник первой марсианской экспедиции, только вы можете рассказать о нем по личным впечатлениям.

Старик громко хмыкнул.

– Возьмите мое старое интервью. Любое за последние годы. Там все есть.

– Но все же мне бы хотелось…

– Говорите прямо. Я и так знаю вопрос, который вы хотите задать. Кто первый сделал шаг на Марс. Так?

Журналист кивнул.

– Да, вы правы. Этот вопрос…

Старик расхохотался громко, зычно, молодым задорным смехом.

– Думаете, вы первый? Каждый год ко мне приходит журналист и просит ответить на него. Кто из экипажа «Эребуса» был первый? И знаете, что я им отвечаю?

– Знаю. Но ведь восемьдесят лет вы скрываете…

– Да, уже восемьдесят. Я был тогда младше вас. Самый молодой в экипаже.

Взгляд старика стал задумчивым, устремился в пространство, словно он был сейчас там, на «Эребусе», вышедшем на орбиту Марса.

***

Это была вершина человеческой мысли. Космический корабль почти в километр длиной, ажурные конструкции, граненая бочка ядерного реактора, цилиндры рабочих модулей, блестящие стеклом оранжереи. Слишком сложная и дорогая игрушка, созданная совместными усилиями гениев и кошельками десятка стран. «Эребус» – корабль первой международной марсианской экспедиции.

Развернувшись кормой вперед и выбрасывая тонкие струйки газа из маневровых двигателей, «Эребус» выходил на орбиту Марса. Позади были долгие месяцы пути, наполненные рутиной, скукой и радостным ожиданием. Всякое случалось за это время: и протекшие баки в оранжерее, и микрометеорит, пробивший насквозь второй жилой модуль, и ссора американского астронавта с китайским тайконавтом на почве кулинарных пристрастий. Но путь был окончен, и их ждала красная планета, окутанная рыжей пылью, как восточная красавица покрывалом.

В десять тридцать четыре по корабельному времени в системе оповещения прозвучала тонкая трель – сигнал к общему сбору. Дюжина человек оторвалась от своих дел и неспешно поплыла в модуль два-дэ, по сложившейся традиции, ставший местом сбора. Здесь собирались для брифингов, устраивали общие трансляции на Землю и поздравляли именинников. Но сегодня был особый случай.

Капитан корабля Ян Эклонд в парадном белом кителе с торжественным выражением лица вплыл в модуль и завис у центрального иллюминатора.

– Друзья, хочу официально объявить, что сегодня в десять пятнадцать мы достигли Марса и встали на стационарную орбиту.

Воздух вздрогнул от радостных криков и аплодисментов. Ян подождал минуту и, подняв руку, попросил тишины.

– Поздравляю вас с окончанием второго этапа полета и переходом к третьему этапу основной программы. Поэтому прошу вас в течение часа завершить все работы и эксперименты второго этапа.

Биолог и врач экспедиции Вейж Линь вскинул руку, прося слово.

– Да, Вейж?

– Эксперимент сто тридцать не закончен. Если прервем сейчас – не получим результатов.

– Я помню. Можете продолжать его, но сведите работы к минимуму, не больше десяти процентов времени. Еще есть вопросы по завершению второго этапа? Нет? Хорошо, продолжим. В тринадцать часов начинаем работать по протоколу три. Все планы я переслал вам еще раз. Прошу ознакомиться. В пятнадцать тридцать прошу всех собраться на брифинг. Не буду вас задерживать, нам предстоит много работы.

Космонавты, как мотыльки, выпорхнули из отсека, оставив капитана в одиночестве. Пару минут Ян наблюдал в иллюминатор за красным диском близкой планеты. Затем и он отправился по своим делам: уточнил в навигационном компьютере параметры орбиты, проверил состояние систем жизнеобеспечения, отправил несколько рутинных задач команде, словно оттягивая время, не торопясь просмотреть сообщение с Земли с пометкой «конфиденциально». Но очередь дошла и до него. Оставшись в личной каюте в одиночестве, Ян достал планшет и открыл письмо.

Сообщение вызвало раздражение. Его просили, но так, что просьба звучала как приказ, о небольшом уточнении программы высадки. О сущей мелочи: начать трансляцию на Землю с открытия шлюза и показать первый шаг человека на Марсе. Но этот шаг должен был сделать именно он – как командир корабля и европеец. Европейское космическое агентство очень надеется на него в этой маленькой, но очень ответственной миссии. И желает удачной высадки.

Первым его желанием было бросить планшет в переборку. Хорошая новость, ничего не скажешь! В полетном плане этот момент высадки тактично умалчивался, чтобы не раздражать представителей стран – финансовых доноров, даже специально был размазан в тексте программы среди регламентных работ и развертывания аппаратуры. Не будь этого письма, так бы и было. Никто не стал бы возражать, если бы он вышел первый. Но теперь появился противный осадок, как будто он крадет всю славу для себя.

Шлюз предупреждающе звякнул, и в каюту вплыл Василий Лемешев, старший бортинженер.

– Ян, у тебя твердый план высадки? Хочу свериться, кажется, у меня не совсем точный перевод.

– Да, конечно, держи.

Капитан толкнул по воздуху стопку сшитых тонких пластиковых листов.

– Ага, спасибо. Верну минут через десять.

Поймав книгу, Лемешев стремительно выплыл из каюты, на ходу перелистывая страницы. Ян вернулся к планшету и снова перечитал письмо. Раздражение накатило с большей силой. Огромное спасибо бюрократам, что поставили его в неудобное положение.

Снова звякнул шлюз, пропуская Доу Фу, второго китайского тайконавта.

– Доброе утро, капитан.

Доу, даже паря в невесомости, сумел изобразить вежливый поклон.

– Если не возражаете, я хотел бы свериться с вашим планом высадки, чтобы исключить неточности перевода.

– Доброе утро. Его только что забрал Лемешев. Обещал быстро вернуть.

– Спасибо, капитан. Тогда я возьму у него и сразу верну вам.

– Хорошо, Доу. Мне он сейчас не нужен.

Китаец грациозно развернулся и рыбкой вынырнул из модуля.

– Капитан, вы не заняты сейчас?

Разминувшись с Доу, на входе появился Майкл Вейланд.

– Что-то срочное?

– Нет, просто хотел уточнить по плану высадки.

Ян удивленно уставился на астронавта.

– Его забрал Лемешев. И Доу собирался следующим свериться.

– Да?

По лицу Майкла пробежала тень.

– Тогда я зайду позже, это может подождать.

Снова оставшись один, Ян задумчиво почесал щеку. Кажется, «письмо счастья» получил не он один. А выкручиваться из этой ситуации придется ему как капитану.

Брифинг проходил в атмосфере всеобщего возбуждения. Ян прекрасно понимал экипаж – долгое ожидание закончилось, цель экспедиции – вот она, только протяни руку. Весь смысл путешествия был здесь. И тем въедливее он требовал корректно завершить и задокументировать все эксперименты, сделанные во время пути. Сейчас они кажутся пустяками, но потом все это пригодится. И с маниакальной педантичностью он шел по списку, собирая отчеты.

Затем пришла пора разобрать план. Да, экипаж знал каждый пункт, но Ян проговаривал все действия. Он был нудным, дотошным, чем раздражал даже себя, но иначе не мог.

– С взятием проб на Фобосе есть вопросы? Если нет, прошу ответственных приступать немедленно. Вы не отвлекаетесь на высадку и занимаетесь только этим. Используете первую шлюпку, вторая – для подстраховки. Стартуете только после успешной высадки. Далее…

Ян открыл следующий файл.

– Дежурная группа на «Эребусе», работаете в две смены. На вас контроль Фобос-группы и зоны высадки. Наблюдение погоды тоже на вас. Во время посадки надо обеспечить видеотрансляцию на Землю. Ответственный – Рудич. Миша, зайди ко мне позже, обсудим.

– Капитан, есть вопрос по высадке.

Вейланд подплыл ближе к Яну.

– В регламенте не прописан план после посадки. Хорошо бы обсудить, чтобы не было путаницы: кто за кем выходит, что говорит…

– Не думаю, что это стоит детально расписывать, – капитан пожал плечами, – каждый, думаю, уже знает, что будет говорить. Если нет, есть время запросить с Земли.

– Остается еще вопрос о порядке выхода на поверхность, – продолжал настаивать американец.

– Это не важно…

– Стоит обратиться к плану, – вмешался в разговор Лемешев, – у меня написано, что первый осуществляет высадку бортинженер и проверяет состояние посадочного модуля. Если все хорошо, капитан дает отмашку…

– Ах вы хитрые русские! Хотите выйти на Марс первыми? Не выйдет!

– Я попросил бы! Инструкция утверждалась общим комитетом. Если есть возражения…

– Есть, есть, не сомневайся. Очередность выхода должна определяться долей вложенного страной в проект. Если посмотреть на цифры, сразу становится понятно…

– Я прошу прощения, – к спорящим подплыл Вейж Линь, – но доля Китая, с учетом постройки оранжерей, в полтора раза больше вашей.

– Причем здесь оранжереи? Я говорил про итоговую смету.

– Ха! Куда бы ты долетел без наших двигателей и реактора, а? Денег они дали! Здесь львиная доля технологий наша и Китая. Да, Вейж?

– Мне все равно, у меня есть четкая инструкция от НАСА, что…

– Да плевать, у меня своя инструкция, где…

Ян с ужасом смотрел на разгорающийся скандал. Первый космический скандал с участием десятка космонавтов. Члены экипажа подплывали ближе и активно включались в ссору. Их сложно было винить – Земля из политической хитрости переложила на них решение проблемы, а накопившаяся за полет усталость плеснула масла в огонь. Космонавты распалялись все больше и больше. Голоса повысились до крика. Еще полчаса назад спокойные дружелюбные профессионалы, теперь они брызгали слюной, пытаясь доказать никому не нужную правоту. Яну вдруг пришло в голову, что если дойдет до драки, надо записать видео. Это будет смешно – драка в невесомости – и поучительно, как легко люди могут терять разум.

Его взгляд встретился с взглядом Джин Фостер. Девушка не участвовала в сваре. Она прижалась спиной к переборке, и в ее серых глазах плавал ужас. Будто перед ней были не знакомые люди, а многорукое чудовище, кричащее десятком ртов.

– Тихо!

– Да кто вам дал право быть первыми?! Луны вам мало?!

– Ну уж точно, это не тебе решать…

– Заткнулись все!

Ян попытался перекричать спорщиков, но не смог и ткнул на браслете кнопку включения сирены. Люди дернулись, как один, вываливаясь из конфликта и глазами ища причину тревоги. Капитан выключил звук и в наступившей оглушающей тишине медленно, четко выговаривая каждый слог, сказал:

– Мне стыдно за вас. И это лучший межпланетный экипаж? Или это сборище детей делит песочницу? Стыдно, коллеги, очень стыдно.

Ни один не рискнул посмотреть ему в глаза, все отводили взгляд.

– Поскольку, кроме крика, вы не можете предложить ничего разумного, решение по порядку высадки я приму сам. А теперь, будьте любезны, займитесь вашими прямыми обязанностями.

Капитан развернулся и, не спеша, покинул отсек.

Через час в капитанскую каюту пришел Лемешев. Ян выслушал его с непроницаемым лицом.

– Сдаешься? Передумал быть первым?

– Нет, – Василий скривился, – у меня и не было такой цели. Всего лишь хочу сохранить паритет.

– А если я откажусь? И по праву капитана…

– Меня это тоже устроит.

– Хорошо. Позови сюда остальных, и попробуем договориться. И поговори с Мишей, трансляция должна начаться строго по моей команде.

– Он все сделает, как надо.

Ян кивнул. И улыбнулся в спину Лемешеву. Пожалуй, это действительно лучший выход.

В ЦУПе начиналась легкая паника. Истекло двадцать минут, как связь с модулем, заходящим на посадку, была потеряна. Они должны были уже дать картинку с внешних камер и начать выход. Но сигнала не было. Михаил Рудич, остававшийся на «Эребусе» и отвечавший за связь, утверждал, что телеметрия есть и модуль сел успешно. А связи все не было и не было.

Где-то далеко, за миллионы километров от Земли, Ян Эклонд шепнул в микрофон: «Миша, связь, мы готовы». Камера на длинной штанге дернулась, наводясь на капитана. Через четыре минуты и три секунды до взволнованной Земли дошли первые кадры с Марса.

Пять человек стояли в рыжей марсианской пыли. Пять космонавтов, посланников человечества, сделавшие первые шаги на Марсе. И хриплый от волнения голос Яна Эклонда плеснул из динамиков:

– Сегодня, двадцать третьего сентября две тысячи пятидесятого года, мы, представители всего человечества, ступили на Марс. С миром и добрыми намерениями от всех людей Земли.

И всем пятерым было плевать в этот момент, что кто-то на Земле будет, тряся жирными щеками, требовать кадры первого шага на Марсе. И все они будут, как один, потом отвечать: «Мы вышли из модуля все вместе».

***

Старик, последний из первых покорителей Марса, долго сидел молча, думая о чем-то своем. И Саша не решался нарушить тишину, побеспокоить титана века великих исследователей, пока он сам не вздохнул и не заворочался в своем кресле.

– Налейте мне чая. Зябко сегодня.

Струя кипятка хлынула в кружку, наполняя воздух ароматом ягод.

– Михаил Яковлевич, я понимаю, что это была официальная позиция членов экспедиции, что вышли все пятеро, разом. Но ведь, положа руку на сердце, они не могли этого сделать. Я видел посадочный модуль. Там можно выйти только по одному. Да, я понимаю, вы сделали это для исключения любых спекуляций о приоритете. Но ведь столько лет прошло! Сколько копий было сломано в спорах на эту тему. Ведь люди имеют право знать, кто был первым на Марсе. Эта наша история, и нам надо ее знать. Я вас очень прошу, раскройте этот секрет.

Шумно отхлебнув из чашки, старик улыбнулся.

– Вы заблуждаетесь, молодой человек. Первый шаг на Марсе сделало человечество. Не русский, не китаец, не американец, а человечество. Все вместе. И ни одна нация не может присвоить эту честь себе. Я живой тому свидетель. И поскольку я – последний, то так оно и останется. На Марс пришли люди, и марсианские города мне свидетели, они не делятся там по цвету флагов. Пусть так будет и дальше. Космос слишком велик, чтобы его делить.