История большевиков в документах царской охранки

III

[О существовавших в 1909 г. среди заграничных социал-демократов течениях обстоятельно рассказывает циркуляр Д-та Пол. № 105405 от 30 января 1910 г.]

К середине 1909 г. в РСДРП ясно обозначились следующие группировки:

I) Левая – большевистская группа «максимовцев», или «богдановцев», во главе коей стоят Богданов (он же Максимов), Горький, Лядов, Алексинский, Строев, Никитич и Станислав.

II) Центр – большевистская группа «ленинцев», соединившаяся с меньшевистской группой «плехановцев».

III) Крайняя правая – меньшевистская группа «ликвидаторов» во главе с Даном, Мартовым и Потресовым. Наиболее острым вопросом в РСДРП в настоящий момент является борьба «отзовистов» с «ленинцами»-«антиотзовистами» из-за теоретических и принципиальных взглядов на «будущее партии». Ближайшим поводом возникновения разногласий послужила история со школой пропагандистов на острове Капри…[10]

Останавливаясь затем на разборе существа выработанных «максимовцами»-«отзовистами» и «ленинцами»-«антиотзовистами» платформ, надлежит признать, что в основе обеих платформ лежит мысль о том, куда должна держать курс партия: «на новую революционную волну» или же «на органическое развитие». Защитниками первого положения являются «максимовцы», а второго «ленинцы», и в зависимости от принятого курса каждая из этих групп развивает свои взгляды на общие обеим им вопросы, из коих главных три: 1) о Госуд. Думе; 2) о боевых задачах и 3) о нелегальной организации.

Для придания возможно большей рельефности в проводимой обеими группами разницы в разбираемых вопросах отношение этих групп к вышеозначенным вопросам может быть представлено в следующем виде:

По полученным отделением сведениям, проживающий за границей член и кассир Центрального Комитета инженер-технолог Красин «Никитич» достал для партии около 200 000 р. Источник получения этих денег пока неизвестен, но возможно, что это результат размена денег, ограбленных в Тифлисе в 1907 г.

Стоя во главе «отзовистов», левого крыла группы большевиков, и сплотив возле себя известных Д-ту Пол. Лядова, Алексинского, Марата, Богданова, Максима Горького и Менжинского, Красин в настоящее время ведет энергичную отзовистскую кампанию и из вышеупомянутых денег самовольно удержал 140 000 р., которые и будут использованы на пропаганду «отзовизма», включая и самостоятельную типографию для той же цели.

Правое крыло большевиков во главе с Лениным, протестуя против нарушения партийной программы и захвата Красиным партийных денег, организует за границей в самом непродолжительном времени съезд большевиков-неотзовистов.

На означенный съезд поедут: от Петербурга – Мешковский, Самары – Рыков, Одессы – Орловский, Тамбова – Линдов и от Киева – Свидерский.

[Дело МОО № 745–1908 г.]

По имеющимся в Департаменте Полиции данным, в настоящее время за границей истинным руководителем социал-демократической партии является не Центральный Комитет, а тайный Большевистский Центр, причем члены последнего – Богданов, Марат и «Никитич» перешли к критике политики Большевистского Центра, склонились к отзовизму и ультиматизму и, захватив крупную часть похищенных в Тифлисе денег, начали заниматься тайной агитацией против Большевистского Центра вообще и отдельных его членов в частности. Так, они открыли школу на острове Капри у Горького, куда выписывают рабочих, обучают их и направляют в Россию.

Кроме того, они агитируют против Большевистского Центра и письмами через некоего «Станислава» (Москва) в русских комитетах. На днях должны состояться в Париже заседания Большевистского Центра, куда в качестве представителя от московского района прибыл Шулятиков («Донат») – маленького роста, лохматый, с рыжеватой бороденкой, алкоголик с ярко-красным носом. На двух состоявшихся собраниях единомышленников Ленина, на которых отсутствовали Богданов, Марат и «Никитич» (Красин), было постановлено выработать резолюцию, которую и предложить Большевистскому Центру для принятия. Резолюция будет такого содержания, чтобы заставить сторонников Богданова либо совершенно отколоться, или вполне подчиниться большинству.

[Дело МОО № 1905–1908 гг.]

Директору Д-та П. 7 июля 1909 г.

Имею честь донести Вашему Превосходительству, что, по имеющимся во вверенном мне Отделении агентурным сведениям, у Богданова, Марата и «Никитича» (Красина) идут, отчасти на почве философского и тактического разногласия, а главным образом на личной почве, трения с Лениным и главным образом с «Виктором» (вероятно, Лозинским). Последний, вопреки положительному отношению 3-х названных лиц к Большевистскому Центру, хочет вызвать раскол и обвиняет их в отзовизме и ультиматизме, а равно и в похищении денег.

Никакой агитации против Большевистского Центра указанные три лица не ведут; школа открывается не на похищенные в Тифлисе деньги, а на деньги, пожертвованные Горьким и другими лицами, которые дали пожертвования исключительно на это дело. Школа открывается Горьким, Луначарским, Алексинским, Богдановым и находящимся ныне в Москве Михаилом Вилоновым. Марат и «Никитич» участия в открытии школы не принимают.

Похищенные в Тифлисе деньги не передаются в Большевистский Центр из недоверия к «Виктору»; они будут переданы этому центру на съезде.

Письма в Москву шли действительно через «Станислава Вольского», арестованного в Москве. В этих письмах Богданов и бывший тогда за границею Михаил Вилонов хотели добиться утверждения школы местными организациями помимо центра.

Отзовистская кампания поднята Лениным и «Виктором», первый взял на себя теоретическую часть, а «Виктор», ради личных корыстных целей, практическую, путем разных интриг.

«Станислав» – сторонник отзовизма, но он, как и другие представители отзовистского течения, всеми силами старается избежать раскола в Большевистском Центре.

Заседание Большевистского Центра совместно с представителями от областей состоялось в мае месяце, и представитель от Московской области Шулятиков (в организации «Донат», а в наблюдении «Гнедой») вернулся уже давно. На этом совещании разбирались различные вопросы.

Весной минувшего 1909 г. среди пребывающих за границей партийных интеллигентов возникла мысль об организации особой школы для подготовки опытных и серьезных профессионалов из рабочей среды; главным основанием для организации подобной школы являлось, с одной стороны, желание дать возможность принять активное участие в наиболее ответственной деятельности самих рабочих, а с другой – отсутствие должного числа опытных интеллигентных руководителей. Лицами, проектировавшими организацию этой школы, оказались: Горький, который взял на себя обязанности по изысканию необходимых для осуществления проекта средств, Богданов (он же Максимов), Луначарский, Алексинский и Лядов, позднее к ним присоединились Покровский и Вольский. Задачей устроителей школы, что было и одобрено резолюциями поместных партийных организаций, являлось желание дать партии необходимое количество опытных работников, не вводя последних в период обучения в дебри фракционных, идейных и иных течений, в текущий период волнующих умы членов партии; словом, предполагалась школа строго партийная, без каких-либо фракционных оттенков и направлений. Собранные на школу средства были скудны и рассчитаны таким образом, что хватить их могло лишь при том условии, если время обучения будет ограничено максимум четырьмя месяцами; комплект учащихся, сообразно материальным и техническим условиям, также ограничивался возможностью пригласить на первый раз в школу не более 12–15 чел. слушателей; предпочтение в праве первыми прислать в школу своих представителей отдано было партийным организациям Центр. промышл. района, каковой считается наиболее серьезным и особенно важным в партии.

Хотя при открытии школы и предполагалось, что школа должна носить характер исключительно общепартийный, а не фракционный, однако на деле в школе произошел раскол: вышеназванный Богданов (он же Максимов), а за ним и остальные учредители школы, включительно до Горького, в конце концов не выполнили своей задачи и придали школе фракционный оттенок, усвоив себе и сообщив обучающимся в школе особый и несогласный с центром партии взгляд на оценку текущего момента; они оказались левее б-ков, настаивают, в частности, на необходимости спешной военно-технической работы в рядах армии и были названы позднее группой «Вперед». К взгляду Богданова и его единомышленников не согласились присоединиться не выходившие из директив партии и следовавшие общему партийному течению пять учеников: «Староверов», «Василий», «Аля-Алексинский», «Пахом» и «Фома»; все они были исключены из школы. Эту пятерку центр пригласил в Париж, где ими был прослушан ряд лекций, читанных «Лениным», «Григорием», «Иннокентьевым», «Каменевым» и «Лозовским». Из Парнаса пятерка направилась в Россию, перешла при помощи бундиста «Григория» нелегально границу и приступила в пределах Империи к партийной работе. Остальные ученики школы по окончании в ней лекций также побывали в Париже, прослушали там ряд таких же лекций и возвратились в Россию; из них лишь часть приступила к работе, а остальные лишь собираются сделать это[11].

[«Агент. Записка» № 38 за 1910 г.]

Более двух месяцев мы работали в школе и в течение этого времени, а особенно на 3-м месяце, убедились, что намеченные комитетом школы и нашими организациями лекторы отказываются читать лекции, одни по недостатку времени, другие – считая, что школа фракционная. Последнее заявление, между прочим, сделал и тов. Рязанов.

Видные вожди б-ков и м-ков, как Ленин и Мартов, не могли читать лекции потому, что школа находилась далеко от их работы и от центра партийной жизни. Мы не будем здесь разбирать, почему инициаторы школы, взявшие на себя ответственность за организацию той части дела, которая приходилась на заграницу, поставили школу в такое положение, которое объективно не позволило партийным теоретикам и практикам принять в ней участие, – такой разбор должны сделать наши организации. Мы же лишь констатируем факт, что из всех лекторов здесь читают только Богданов, Луначарский, Горький, Алексинский и «историк» Лядов (последний, между прочим, не выставлялся ни в одном из списков лекторов, предложенных организациями). В начале открытия школа выпустила листок, под которым мы все подписались, заявлявший о том, что школа преследует чисто партийные цели и не связывает себя ни с одним фракционным течением. В конце 3-го месяца ясно обнаружилось, что в школе организовалась фракция, специально работающая над платформой, правда не на лекциях в школе, а в свободное от занятий время. Обойти молчанием этот факт в своих отчетах мы, рабочие, не могли и в последних письмах сообщали в Расш. Ред. «Пролетария» и в пославшие нас организации все, что знали. На последнем собрании 30–31 октября совет школы предъявил нам ультиматум, во-первых, чтобы мы назвали ложными те выводы, которые сделаны из наших писем ред. «Пролетария», во-вторых, чтобы мы признали, что отчеты школы составляются объективно, и, в-третьих, чтобы мы заявили, что платформа разрабатывается по инициативе слушателей. Свой ультиматум Сов. школы подкрепил угрозой нашего исключения из школы, т. е. мы исключаемся в том случае, если не подпишемся под предъявленными заявлениями. На это мы ответили следующим: 1) При посылке писем в Расш. Ред. «Пролетария», а также в местные организации мы руководствовались директивами пославших нас организаций, ясно и определенно заявивших, во-первых, требование иметь от нас отчеты, возможно полнее освещающие школьные работы, во-вторых, обязавших нас считать идейным руководителем БЦ и, в-третьих, точно указавших нам, что мы посылаемся в партийную школу за получением теоретической подготовки; 2) если теперь, после выпуска отдельного оттиска № 50 «Пр.», Сов. школы считает нас виновниками тех выводов, которые сделал из наших писем «Пр.», и ставит на основании этого своего мнения вопрос о необходимости вышибить нас из школы, то мы, с своей стороны, должны заявить следующее: 1) Целью нашего коллективного письма было лишь желание выяснить БЦ и пославшим нас организациям, что группа слушателей (7) и лекторы школы стали на путь отступлений от прямых задач школы, намеченных ею раньше, в период ее организации; фактами, обосновывающими это наше мнение, мы считаем, с одной стороны, все время проводимую систематическую борьбу против идейного руководителя большевистских организаций России – БЦ, которая выразилась в ряде нападок и прямых клевет, подрывающих престиж руководящей организации, а с другой – работу группы слушателей и состава лекторов над платформой. Все, вместе взятое, мешает, по-нашему, спокойному ходу дел, препятствует школьным теоретическим работам, ради которых мы только и посланы сюда. 2) Ответственность за выводы ред. «Прол.» из наших писем мы взять на себя не можем. Мы отвечаем перед партией только за свои сообщения – не больше, а во всех своих сообщениях мы никогда не заявляли организациям, а также БЦ о фракционном направлении лекций. Наоборот, мы признавали и признаем полезным и необходимым для нас все знания, которые получаются из лекций и лекторов школы. 3) Мы, как личности, после нанесенных нам на Совете оскорблений, не могли бы продолжать работы в школе, но как члены организаций, обязанные подчиняться их директивам, мы остаемся в школе и слушаем лекции впредь до получения извещений от организаций о их решении и дальнейшем поведении. Приняв это, подписанное нами, заявление, Сов. школы постановил исключить нас из школы. Последнее постановление Совета школы мы решили обжаловать в ЦК, и ввиду этого решения мы теперь спрашиваем вас, товарищи, какое преступление мы сделали для того, чтобы Совет школы имел право наложить на нас позорное клеймо исключенных из партийной школы, из учреждения, специально предназначенного, по директивам наших организаций, давать теоретические знания? Где те проступки, за которые мы могли бы быть лишены возможности учиться в пропагандистской школе? Неужели мы виноваты в том, что правдиво давали отчеты о своих действиях в жизни школы?

С каких это пор, товарищи, нас, рабочих, стали шить из партийно-просветительных учреждений лишь за то, что мы исполняли партийную дисциплину по отношению к пославшим нас организациям и их руководящим органам. Дальше, товарищи, войдите в наше положение и определите – насколько оно хорошо и удобно. Нас послали учиться организации, и мы затратили массу партийной энергии, прежде чем мы добрались до школы; здесь очутились на положении ссыльных, совершенно оторванных от действующих заграничных центральных организаций. Единственная наша надежда была – получить знания и приехать на места работниками. С этой надеждой мы жили здесь, на маленьком, проклятом, полном темных дел острове, а теперь жестокое решение партийно-бесконтрольного совета выбрасывает нас из школы и говорит нам: вся ваша энергия потрачена даром, ваши организации ошиблись, посылая вас в школу, ибо здесь не школа, а место фабрикации новых фракционеров. Да, может быть, мы ошиблись, но неужели нашу ошибку нельзя было поправить другим путем, неужели нам нельзя было дать дослушать курс лекций и дождаться решения нашими организациями вопроса о том, что нам делать. Мы предлагали организационный путь для решения вопроса, его отвергли и учинили над нами и нашими организациями насилие. У нас остается последнее организационное средство – это обращение с просьбой решить дело к вам, товарищи, Ц. Ком-ту РСДРП.

Представители: Моск. Орг.: Сокольничьего района «Старовер» [Панкратов], Пресне-Хамовнического «Василий» [Устинов], М. Ок. Орг. «Аля-Алексинский» [Романов], «Пахом» [Люшвин], от Орловск. Обл. Орг. «Фома» [не установлен], солидарен с товарищами «Михаил» [Вилонов].

[…][12] Большевики, не принявшие платформы «отзовистов» и назвавшиеся «антиотзовистами», начали в своем органе «Пролетарий» вести агитацию: а) за полное объединение большевиков и меньшевиков-партийцев («плехановцев») и создание третьей группы «центра» и б) за решительную борьбу на два фронта, т. е., с одной стороны, против ликвидаторов и, с другой, против отзовистов-ультиматистов, и предложили партии, как средство для объединения, созвать на широких началах «Всероссийскую Конференцию», а до созыва последней устроили ряд пленарных заседаний.

Состав заседаний был представлен в след. виде: 1) большевиков 8 чел., из них 5 с решающими голосами и 3 с совещательными; 2) меньшевиков – 6, из них 4 с решающим голосом и 2 с совещ.; 3) поляков – 3, из них 2 с реш. гол. и 1 с совещат.; 4) бундистов – 2, оба с реш. гол. и 5) 1 латыш с решающим голосом.

Начавшись, по обыкновению, с выработки программы дня, определений вопросов, подлежащих рассмотрению пленума, и посвятив значительную часть времени разбору частных партийных дел, эти пленарные заседания в конце концов под влиянием, с одной стороны, «ленинцев» и «плехановцев», с другой, путем различных уступок завершились прекращением партийного брожения и созданием сплоченного «центра», причем результаты заседаний практически выразились в принятии следующих решений:

1) Большевики постановили: распустить свой фракционный центр, закрыть свой орган «Пролетарий» и передать ныне же в Центр. Комитет 45 тыс. руб., а остальные 400 тыс. в 2 срока в течение 2 лет под тем условием, если меньшевики, следуя совету Плеханова не устраивать раскола, а внутри партии бороться за влияние, действительно будут пользоваться партийным методом борьбы.

2) Единогласно принято решение о созыве Всероссийской Конференции.

3) Принято решение о реорганизации Русского Бюро Центр. Комитета, состав коего определен в 7 лиц («семерка») – 2 большевика, 2 меньшевика, 1 поляк, I латыш и 1 бундовец. Поименный состав «семерки»:

1) «Мешковский [Иосиф Гольденберг].

2) «Макар», приметы его: лет 30, высокий, стройный, среднего сложения, рыжий, вьющиеся волосы, лицо розовое с веснушками, усы густые, рыжие, бороду бреет, походит на русского, хорошо говорит по-русски, интеллигент, одет хорошо, живет в Петербурге (Викт. Павл. Ногин].

3) «Мартынов» [Пиккер].

4) «Абрамович», приметы его: лет 35, ниже среднего роста, сложения среднего, темный шатен, лицо худощавое, смуглое, густые большие усы, борода по всему лицу, лопатой, носит пенсне, волосы на голове зачесаны назад, мягкие, отличный оратор, еврей, интеллигент, вид делового адвоката, живет в С.-Петербурге, входит в думскую фракцию от Бунда в качестве одного из руководителей [Рейн].

5) «Либавский» – латыш [не выяснен] и 2 невыясненных; причем вся «семерка» будет жить и работать в пределах России.

4) Реорганизовано Заграничное Бюро Центр. Комитета, состав коего определен в 5 лиц («пятерка»): 1 большевик, 1 меньшевик, 1 поляк, 1 латыш и 1 бундовец, причем эта «пятерка» является представительницей Рос. Соц.-Дем. Рабочей Партии только за границей. Поименный состав «пятерки» следующий: 1) «Иннокентий» [Иосиф Дубровинский], 2) «Игорь» [он же «Днепровский» – Гольдман Борис], 3) «Тышко» [Иогихес], 4) «Павел Васильевич», латыш [не установлен] и 5) «Ионов» [Койген].

5) Объединение всех заграничных пунктов с отдачей всех средств в ЦК.

6) Избран состав редакции Центр. Органа партии соц.-демократов из 5 лиц – 2 большевика, 2 меньшевика и 1 поляк; поименный состав редакторов: «Ленин» [Ульянов], «Григорий» [Радомысльский], «Мартов» [Цедербаум], «Дан» [Гурвич] и Барский [Варшавский].

7) Орган меньшевиков «Голос Соц.-Демократа», как фракционный орган, признано необходимым закрыть.

8) Принято решение субсидировать газету «Правда» – орган Украинского Союза «Спилка», но с введением в редакцию этого органа в качестве соредактора большевика Каменева.

9) Утверждена литературная группа «богдановцев» «Вперед», но с пожеланием скорейшего ее закрытия.

10) Принято решение о создании в Париже «партийной школы», в которую войдут директорами: 2 большевика из «ленинцев», 2 большевика из «богдановцев», 2 меньшевика, 2 поляка, 1 бундовец и 1 латыш.

11) Постановлено издавать при центр. органе партии периодически сборники, в которые будут помещаться статьи полемическо-дискуссионного характера представителей разных партийных течений и национальностей.

Независимо от изложенных решений, на тех же заседаниях выработан след. план строения местных с.-д. организаций в России: в «легальных» организациях на местах будут устроены «группы», а в нелегальных «ячейки», и затем представители «групп» и «ячеек» создадут руководящие центры, существовавшие же до сего времени в России фракционные организации РСДРП должны будут слиться.

Кроме сего, на тех же пленарных заседаниях предположен созыв в России целого ряда местных конференций, а затем решено на предстоящую Всероссийскую конференцию членов РСДРП пригласить и «легалистов».

Сообщая об изложенном, ДП просит обратить особое внимание на совершившееся объединение существовавших в РСДРП до сего времени в разрозненном виде фракций и групп и в случае устройства в местности, вверенной Вашему наблюдению, конференций членов соц.-дем. организаций или собраний для выборов делегатов на Общероссийскую Конференцию арестовывать участников таковых и о результатах доносить Департаменту.

[Дело № 18 в 1910 г. Агент. Отдела б. МОО.]

[13]По полученным в настоящее время в Д-те Полиции сведениям, по закрытии пленарных заседаний внутрипартийное брожение тотчас же воскресло вновь, начавшись со стороны меньшевиков. Причины, послужившие основанием к возникновению нового брожения, кроются в закулисной стороне последних пленарных заседаний, а именно: меньшевики, решив принять участие в пленарных заседаниях, задались целью:1) уничтожить большевистскую организацию в партии, «большевистский центр», бывший до сего времени фактическим Центральным Комитетом партии, 2) отобрать у большевиков партийные деньги, 3) удалить членов Центр. Комитета из сферы воздействия «расширенной редакции «Пролетария» и устроить перевод их в пределы России; большевики же, с своей стороны, ставили своей задачей, ведя борьбу за упрочение партии под флагом борьбы с ликвидаторством, подвести под понятие ликвидаторов меньшевиков «Голоса Социал-Демократа» и, выкидывая «ликвидаторов», выкинуть и так называемых «голосистов».

Из сущности принятых на пленке решений можно подметить, что меньшевики фактически осуществили свои стремления, большевики же удержали свое большинство двумя голосами лишь в редакции Центрального органа (2 большевика, 2 меньшевика и 1 поляк) и принуждены были уступить меньшевикам по следующим причинам: 1) потеря большевиками «отзовистов», постоянно голосующих с меньшевиками, и большевиков, находящихся в России, проникнувшихся значением и важностью «легальных возможностей» и идущих по многим вопросам правее меньшевиков, 2) ряд скандальных разоблачений (уголовного характера) «Большевистского центра» (расширенной редакции «Пролетария»), 3) картина полного распада старых подпольных организаций и 4) появление открытых и полуоткрытых организаций пролетариата (думская фракция, профессиональные союзы, клубы и проч.), находящихся под большим влиянием меньшевиков, как почти исключительно работающих этих организациях. Но вместе с тем надлежит отметить и то обстоятельство, что большевики, делая уступки в партийных вопросах по необходимости меньшевикам, рассчитывали в конце концов или действительно создать партийное единство, превратить «фракцию» в «течение», или же в противном случае отобрать обратно все свои уступки и восстановить свои фракционные учреждения.

Возобновившийся партийный раскол выразился уже фактически в следующем:

1) Тотчас же по закрытии пленарных заседаний редакция «Голоса Социал-Демократа» выпустила «Письмо к товарищам» за подписью «Дана», «Мартынова», «Мартова» и «Аксельрода», в котором, доказывая, что: а) фракционно кружковые традиции партии еще не изжиты, б) условия для установления полного партийного единства еще не созданы, в) для создания этих условий требуется немало работы и г) центральный орган этой задачи пока еще не выполняет, объявила, что издание «Голоса Соц.-Демократа» будет продолжаться.

2) Затем в № 19–20 газеты «Голос Соц.-Демократа» в целом ряде статей проведена мысль о выступлении против принятых на пленуме решений, о равноправии и «нейтрализации» «течений» и о подчинении партии «ликвидаторов».

3) Наконец, на сделанное Центральным Комитетом предложение 3 меньшевикам вступить в число членов Центр. Комитета последние ответили, что они считают решения пленума не только вредными, но находят вредным самое существование Центр. Комитета, а потому отказываются явиться даже на одно наседание для кооптации. Приведенные факты вызвали со стороны редакции центрального органа «Соц.-Демократ» выпуск объявления, в котором редакция, порицая описанные действия меньшевиков и считая, что содержание № 19–20 «Голоса Соц.-Демократа» и «раскольнический манифест» четырех редакторов «Голоса» «К товарищам» есть прямая агитация 1) за фракционный орган против единства и объединения за границей, 2) в защиту явного ликвидаторства и 3) в защиту прямых противников самого существования РСДРП, призывает встать на защиту партии.

Рос. Соц.-Дем. Раб. Партия.

Товарищи! Вам, вероятно, уже известно принятое и оглашенное Центр. Комитетом заявление Большевистского Центра о том, что «Больш. Центр» признается распущенным, «Пролетарий» закрывается, большевистские деньги передаются ЦК, и большевизм, как организованное идейное течение, объявлен несуществующим. Но многим из вас, наверное, неизвестна скрытая подкладка, а с нею и действительный смысл этих важных фактов. Такова причина, побуждающая нас выступить с нынешним обращением. Большевики, учредившие на Лондонском съезде большевистский центр, смотрели на него как на организацию, которая, с одной стороны, выражает основные идеи революционного крыла партии, развивая их печатно, с другой, объединяет различные большевистские группы, разбросанные по России, и заведует, под их контролем, материальными средствами большевиков.

В этих задачах исчерпывалось все назначение большев. центра; его права не подлежали спору, пока он выполнял их, его права кончались с того момента, как он переставал служить какой-либо из них. Так понимали смысл БЦ все большевики. Но что происходило на деле? Нечто противоположное: сдача большевистским центром всех большевистских позиций, одна за другою; подотчетное заведование материальными средствами превратилось в бесконтрольное хозяйничанье безответственных лиц; и, наконец, эта группа лиц, ставших уже идейно меньшевиками, сочла себя вправе распустить большевистскую фракцию. Вы знаете, в чем заключаются основные политические идеи большевизма, отличающие его от остальных течений нашей партии. Большевики всегда полагали, что соц.-демократия должна быть сплоченной и стройной организацией сознательного активного авангарда рабочего класса, отнюдь не растворяющейся среди элементов малосознательных или недостаточно склонных к революционной борьбе.

Большевики отстаивают строгую независимость социал-демократии во всей ее политике от других классов и партий, большевики считают, что российская демократическая революция, доныне еще не завершенная, может быть доведена до конца и дать наибольшие выгоды для пролетариата и для развития страны лишь в том случае, если руководство всей революционной борьбой народа будет находиться в руках рабочего класса и соц.-демократии. Исходя из этого, большевики находят, что впредь до завершения революции все легальные и полулегальные пути борьбы, в том числе и участие в Гос. Думах, пути, на которых возможность руководящей роли для пролетариата ограничена и стеснена внешними, не от него зависящими условиями, не могут иметь самостоятельного и решающего значения, но подчиненное в ряду иных средств, а именно: они должны служить лишь для собирания и подготовки сил к открыто революционной, непосредственно массовой борьбе.

Теперь посмотрим, товарищи, что сделал с этими идеями «Большевистский центр». По мере того как сгущались сумерки реакции, «Пролетарий» все больше и больше проникался мыслью, что действительное и лучшее средство рассеять их – это наладить агитацию в стенах Таврического Дворца. Затем постепенно сюда присоединилась столь же преувеличенная оценка других «легальных возможностей», пока наконец они не стали в глазах «Большевист. Центра» и его сторонников почти единственной точкой приложения пролетарских сил. Правда, нелегальная партия прямо не отрицалась, и на страницах «Пролетария» велась даже резкая полемика против «ликвидаторских» стремлений меньшевизма. Но это были только слова: на деле насущнейшие вопросы организации, пропаганды, агитации, столь бесконечно важные для практической революционной работы, уходили куда-то вдаль, исчезали в море рассуждений, исходною точкой которых был кулак русского полицейского, а венцом – третья Дума. «Как нам стать мощной нелегальной партией вопреки осадной конституции?» – таков был вопрос, задаваемый революционными с.-д. их идейным руководителям. Сумейте приспособить себя самих к ней, всю свою работу и свою партию – к ее возможностям – таков был ответ теоретиков БЦ. Они фактически хоронили нелегальную партию и в то же время утверждали, что отстаивают ее интересы. Происходил несомненный подмен всех тактических взглядов большевизма: задачи революционной борьбы вытеснялись «легальными возможностями», а затем было отброшено и старое революционное понимание партийной организации. «Пролетарий» стал открыто добиваться того, чтобы партийным элементам легальных союзов было предоставлено участие в решении партийных дел; в № 50 был предложен проект обновления партии при помощи такой конференции, на которую были бы приглашены также представители групп, ушедших под гнетом реакций из партийных организаций, но не отказывающихся вновь связаться с ними, – ухудшенное издание меньшевистского рабочего союза.

Официальные руководители по всей линии отрекались от большевистских традиций. Но сделали ли они хоть малейшую попытку узнать мнение всей фракции и сказать ей ясно и прямо, что ей нет больше смысла существовать? На это дает красноречивый ответ отношение БЦ к большевистской конференции. В то время как русские организации неоднократно и категорически требовали созыва большевистской конференции, БЦ употребил все усилия, чтобы ее не допустить. Эти усилия не могли не увенчаться успехом по той простой причине, что все материальные средства были в его руках. С другой стороны, до самой последней минуты БЦ отстаивал в «Пролетарии» формальное существование фракции, в которую больше не верил, которую готовился распустить. Таким образом, фракции не давали возможности определить свои идейные позиции, а возникавшие в ней подозрения старались успокоить посредством словесных громов против тех самых меньшевиков, с которыми тогда уже велись за кулисами практические переговоры. Фальсифицировались многие организации, и дело доходило даже до фальсификации документов, уже разоблачавшейся в партийной печати.

Это не было простое изменение взглядов. Это был совершенно сознательный обман, направленный против всего большевистского течения в его целом, из всех видов политиканства наиболее позорный, ибо наиболее трусливый. Он отравлял мысль фракции, так как сознательно перемешивал все карты; он отравлял ее волю, так как, намеренно искажая положение вещей, не позволял фракции предпринять ни одного решительного шага как раз тогда, когда это было всего более необходимо. Мы напомним товарищам, каково было положение вещей накануне того «объединения», которое так скоро обнаружило свою призрачность. БЦ, изменившийся в своем составе – большинство его сумело избавиться от «неудобных членов», отказавшихся покинуть позицию большевизма, – совершенно отрезанный от России, стал, по существу, тайным кружком бывших большевиков и окончательно перестал считаться с мнениями и настроениями русских организаций. Их попытки повлиять на его решения встречали то простую канцелярскую отписку, то прямую насмешку. Поскольку же ему надо было воздействовать на общественное мнение партии, он старался делать это путем денежкой зависимости, в которую он ставил как отдельных членов партии, так и целые организации, большевистские и не только большевистские. За последние два года не дано было организациям ни одного денежного отчета, истрачены были сотни тысяч. Попытки некоторых организаций установить постоянный контроль над принадлежащими им суммами встретили со стороны БЦ энергичный отпор и потерпели полное крушение. Таким образом, и в идейном, и в материальном, и в организационном смысле БЦ стал бесконтрольным вершителем большевистских дел, поскольку они зависели от заграницы. Другой отличительной чертой БЦ была его глубокая бездеятельность. Располагая огромными денежными средствами, он за все время своего заграничного существования не выпустил ни одной пропагандистской или агитационной брошюры, ни одного листка или прокламации; даже доставка «Пролетария» была организована до последней степени плохо. О других, не литературных, предприятиях и говорить не приходится: поскольку инициатива их исходила от БЦ (группа соц.-дем. думской фракции), они не выходили из области благих пожеланий; поскольку они осуществлялись отдельными группами (партийная школа), они встречали с его стороны ожесточенную борьбу, отлучение, угрозы. БЦ выходил из своего оцепенения только тогда, когда ему нужно было кого-нибудь исключить, кому-нибудь зажать рот, разрушить или по крайней мере опорочить какое-либо начатое партийное дело. Боязнь потерять свое безответственное положение была движущей пружиной всей его деятельности. Итак, чем был БЦ к моменту «объединительного» постановления ЦК?

Во-первых, он был, по существу, меньшевистской группой и присваивал себе фирму большевизма из чисто дипломатических соображений. Во-вторых, он превратился в кружок частных лиц, не связанных ни идейно, ни организационно с русскими большевиками. В-третьих, материальными средствами, принадлежащими большевистской фракции, БЦ владел уже не по ее уполномочию и пользовался ими во вред этой фракции в узко кружковых интересах.

Но затем БЦ счел себя вправе совершить и последний шаг – официально ликвидировать фракцию, не спросив мнения ни одной из большевистских организаций, и передать ее материальные средства в ЦК, выговорив при этом себе крупную их долю – уже как частной группе литераторов. Цепь обманов была завершена таким актом, в котором соединились все меры лицемерия и узурпации: присвоение чужого имени («большевистский центр»), растрата чужого имущества, распущение чужой организации.

Нас уверяли, что этот шаг обозначает новую эпоху партийной жизни, на знамени которой стоят слова: партийное объединение, терпимость, устранение старых фракционных форм, укрепление нелегальной организации. Ради этих всем партийным работникам дорогих целей нам предлагали приветствовать постановление БЦ и ЦК как зарю партийного возрождения. Но разве эти цели могли быть достигнуты на основе лжи и обмана? Посмотрите, что оказалось на деле.

Терпимость проявилась в том, что в редакцию дискуссионного сборника был закрыт доступ представителям отзовизма, хотя был допущен личный делегат тов. Плеханова, как особого партийного течения. Устранение фракционных делений и укрепление нелегальной организации выразились в том, что Ц. Комитет отказался дать деньги на партийную школу, а его школьная организационная комиссия решила отнять у рабочих – слушателей школы право выбора лекторов и отвергла школьную автономию. И наконец, партийное объединение привело к тому, что после передачи большевистских денег третьему лицу меньшевики заявили, что они сохраняют свой орган («Г. С.-Д.») и не только не намерены уничтожить себя как фракцию, но даже отказываются вступить в «объединенный» ЦК, объявляя вредным самое его существование. Дело, значит, свелось к тому, что бывшие представители большевизма сдали меньшевикам политическую позицию как раз в тот момент, когда в партии меньшевизм был почти уже совершенно подорван фактическим крушением думских иллюзий и крайним сужением легальных возможностей. Меньшевики, уже не мечтавшие о победе своих взглядов, с изумлением приняли сдачу своих вчерашних победоносных противников. «Пролетарий» закрыт, но его «новые» идей предлагаются со страниц Центрального Органа как официальное мнение партии. Безответственная группа бывших большевиков перекочевала в новое помещение и то, что делала раньше под флагом большевизма, будет делать отныне под флагом всей вообще партии. Эра партийного возрождения заключается, следовательно, в том, что если прежде кружок частных лиц дурачил отдельное партийное течение, то теперь, пополненный несколькими лицами, он будет дурачить всю партию в ее целом.

Впрочем, бывшие члены БЦ и теперь еще – на всякий случай, вероятно, – продолжают выступать перед партией под именем большевиков. Мы заявляем, что не хотим участвовать во всей этой панаме. Идейная организация, созданная ходом событий, выражающая стремления и мысли широких партийных кругов, не может умереть по приказу лиц, ничем не связанных с нею, кроме старых воспоминаний. Только самим организациям принадлежит право решать их судьбу. Только сами русские товарищи большевики, те рабочие социалисты, которые лицом к лицу борются с врагом, могут и должны сказать партии, действительно ли умерло ее революционное течение, или теперь, в период глухой реакции, подготовляющий новый взрыв народной борьбы, оно стало для пролетарского дела еще необходимее, чем когда-либо раньше. Огромную важность представляет также вопрос о материальных средствах для дальнейшей борьбы революционного крыла партии. Но здесь, товарищи, дело идет еще о гораздо большем, о вашем достоинстве и вашей чести, о том, кто вы – сознательные, уважающие себя революционеры или рабы, пассивно подчиняющиеся насилию.

Мы, группа «Вперед», предлагаем русским товарищам большевикам организовать в ближайшем будущем большевистские совещания в возможно полном составе и обсудить на них вопросы коренных жизненных вопросов большевизма. Мы, противники старых фракционных форм, будем отстаивать на этих совещаниях перестройку большевистской фракции на новых основаниях, так, чтобы ее идейная сплоченность достигалась не формальной централизацией, а живой идейной связью и чтобы те идейные центры, которые она для этого создает, находились под реальным контролем местных организаций. Это предотвратит возможность такого политиканского вырождения «верхов», таких злоупотреблений и разложения, свидетелями которых мы были. Идейное течение должно руководить своими вождями и представителями. Только решение местных большевистских организаций может считаться действительным решением вопроса. Пока оно не состоялось, постановление БЦ о роспуске фракций, передача денег в ЦК и т. д. никакой силы иметь не могут.

Товарищи, большевизм – это революционная дума русского рабочего движения. Сумейте отстоять его силу и его интересы.

Группа «Вперед».

В Департаменте Полиции получены нижеследующие сведения о Центральном Комитете Российской Социал-Демократической Рабочей партии со времен Лондонского съезда 1907 г., о существующих в настоящее время течениях в означенной партии.