История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием

глава 2

Год 6068 от Сотворения Мира (560 год от Р.Х.), Бретань

– Пощади, отец! – Храмн стоял на коленях, опустив голову вниз. Ему не дали сесть на корабль и уплыть в Британию. Он проиграл все.

На поле битвы королевская дружина еще рубила бретонцев и остатки войска принца-мятежника, но исход был уже ясен. Тяжело раненых добивали топорами и раздевали догола. До короля и его свиты доносились крики и мольбы. Остальных вязали для продажи в рабство. Голова бретонского герцога торчала на копье, услаждая взор короля, а сам покойный укоризненно смотрел на принца. Как же ты, мол, меня в такое безобразие втянул. Король Хлотарь I, сидевший на сказочно дорогом иноходце из Тюрингии, презрительно смотрел на униженного сына. Густые русые волосы короля, не стриженные с рождения, были расчесаны на пробор и заплетены в две толстые косы, достающие до пояса. Не у каждой женщины такие. Сзади почтительно держались остальные сыновья. От старшей жены Ингунды – Гунтрамн, Сигиберт и Хариберт, и от второй жены Арнегунды-Хильперик. Братья не особенно ладили, но в отношении Храмна были единодушны, они его люто ненавидели. Их матери были родными сестрами, дочерьми короля из рейнских земель, а мамаша братца – всего лишь пятая жена их отца, простолюдинка Хунзина. Отец любил ее, поэтому дал Храмну титул короля и богатые города в Аквитании. А за что? Чем они хуже?

– Пощадить? – удивленно спросил Хлотарь. – Так я уже щадил тебя. Забыл? И чем ты отплатил мне? Снова устроил мятеж и втянул в него бретонцев. Зачем мне снова тебя щадить?

– Я дам клятву на мече, по старому⁽¹⁾ обычаю, – жадно искал его взгляда Храмн. – А потом на гробнице святого Мартина⁽²⁾. Я буду тебе верным сыном.

Гунтрамн, который был довольно религиозен, перекрестился. Хильперик же, который на своем коне стоял чуть в отдалении, не мог сдержать усмешки. У них в семье клятвы стоили не слишком много. Более того, приносить их очень любили, ведь это был лучший способ усыпить бдительность врага. Потом можно будет покаяться и принести дары церкви. Жадные епископы все равно отпустят грех.

– Не получится. Ты, дурак, поссорился с тестем, и он сжег базилику святого Мартина, – ответил ему отец. – Казначей воет, как волк. Там была оловянная крыша. Представляешь, сколько это стоит? Попы меня теперь просто разденут. Мне незачем тебя прощать, Храмн. У меня есть еще четверо сыновей, и они пока не предавали меня. Так что тебя ждет смерть. Хотя, может, братья решат пощадить тебя. Что скажете, парни?

– Смерть!

– Смерть!

– Смерть!

– Смерть! – Хильперик выступил последним. – И все его поганое семя под нож. Не хватало потом нарваться на кровную месть. Вдруг у них такая же хорошая память, как у бабули.

Хлотарь криво усмехнулся. Его мать, святая Клотильда ⁽³⁾, терпеливо ждала тридцать лет, но выбрала удачный момент и натравила сыновей на своих родственников. Ее отца, короля Бургундии, зарубил родной брат. Но тот успел умереть своей смертью, а потому отвечать пришлось сыновьям убийцы, их женам и детям. Матушка была счастлива, ведь всю ее родню вырезали до последнего человека. Так Королевство Франков заполучило Бургундию, а сердце старой Клотильды, наконец, успокоилось. Кровная месть – священный обычай, что бы там ни говорили христианские попы. Они говорят, что надо подставлять левую щеку, если тебя ударили по правой. Даже слушать противно! Если тебя ударили по щеке, надо ударившему разбить голову секирой. Тогда и по щекам бить никто больше не будет. Так что Хильперик прав, тут рисковать нельзя.

– Взять его! – резко скомандовал король. Дружинники заломили принцу руки.

– Зарубить? – деловито поинтересовался здоровяк с вислыми усами.

– Много чести, – сплюнул король. – Задушить и сжечь. Вместе с выводком.

Жена принца Хлада стояла тут же, прижимая к себе испуганных дочерей. Все это время она бросала на братьев мужа умоляющие взгляды, не смея просить. Все отводили глаза, кроме Хильперика, который даже не скрывал усмешки. Поняв, что это конец, женщина завыла, но ее мужа уже повалили на какую-то скамью, которую вытащили из хижины, стоявшей рядом. Два дюжих дружинника перетянули ему горло собственным платком и держали, пока он не прекратил сучить ногами. Мокрое пятно на штанах умирающего вызвало брезгливую усмешку отца, который не отводил взгляда от жуткого зрелища.

Тело Храмна бросили в хижину, и туда же затолкали орущую от ужаса женщину с детьми. Дверь подперли той же скамьей, а стены забросали валежником.

– Огня! – заорал король.

В хижину полетели факелы, и она вспыхнула с веселым треском, который заглушили истошные вопли сгорающих заживо. Вскоре все было кончено. Король плюнул на пепелище и поехал в свой шатер. Им еще предстояло ограбить эти земли. Воинам нужна добыча, их мало волнуют семейные разборки в королевской семье.

– Ты понял, брат, зачем отец все это устроил? – кони Сигиберта и Гунтрамна шли рядом, стремя в стремя. Эти двое были самыми разумными в семье, и, если так можно было сказать про кого-то из Меровингов, самыми человечными. По крайней мере, они никого не убивали из-за пьяной прихоти, не грабили церкви и не насиловали с дружками дочерей сенаторов. Этим как раз отличался покойный братец Храмн.

– Понял, конечно, – ответил Сигиберт. – Чтобы нам была наука. А то вдруг и мы что-то такое задумываем. Спаси Христос душу нашего непутевого брата!

Оба перекрестились.

– Кстати, ты слышал, какого вепря недавно добыл Хариберт? – спросил Гунтрамн.

– Нет, – заинтересованно заказал брат.

– Говорит, тот был размером с теленка.

– Врет! – убежденно сказал Сигиберт.

– Да он поклялся секирой бога Донара⁽⁴⁾! Сказал, тот вепрь двух кобелей порвал, но он достал его копьем.

– Если Донаром поклялся, не должен соврать, – с сомнением сказал Сигиберт. – Его же тогда молния убьет.

– Спаси нас, святой Мартин, демонов поминаем! Тьфу! Ввел в грех с этим вепрем, – сплюнул Гунтрамн.

– Что ты заёрзал, как монашка под епископом? – удивился Сигиберт. – У тебя половина дружины старым богам жертвы приносят. Один бог – хорошо, а десяток – лучше. Кто-нибудь, да поможет.

– Не говори мне такого, брат, – перекрестился Гунтрамн. – Бог накажет. Кстати, у меня кувшин хорошего вина есть. Помянем нашего бестолкового братца? Мы же теперь его долю поделим, грех за такое не выпить.

– Само собой, – оживился Сигиберт. – Это дело надо отпраздновать. – Выпить он был не дурак, впрочем, как и все германцы.

***

Год 6068 от Сотворения Мира (560 год от Р.Х.), Клермон.

– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae. Et in Iesum Christum, Filium eius unicum, Dominum nostrum: qui conceptus de Spiritu Sancto, natus ex Maria Virgine, passus sub Pontio Pilato, crucifixus, mortuus et sepultus: descendit ad inferos; tertia die resurrexit a mortuis: ascendit ad caelos; sedet ad dexteram Dei Patris omnipotentis: inde venturus est iudicare vivos et mortuos. Credo in Spiritum Sanctum, sanctam Ecclesiam catholicam, Sanctorum communionem, remissionem peccatorum, carnis resurrectionem, vitam aeternam. Amen! – Епископ клермонский Каутин взял ножницы в руки и срезал пряди волос с головы юноши Георгия, который с чувством повторял слова пастыря.

– Веруешь ли ты, Георгий, в господа нашего Иисуса Христа и святую троицу?

– Верую! – Георгий перекрестился.

– Отвергаешь ли ересь арианскую и иные с ними?

– Отвергаю!

– Отрекаешься ли ты, сын мой, от этого бренного мира?

– Отрекаюсь, – ответил юноша.

– Готов ли вручить тело и душу свою Господу нашему, Иисусу Христу?

– Готов, отче, – склонил голову Георгий.

– Готов ли ты отринуть самое имя свое, сын мой? – спросил его епископ.

– Готов.

– Нарекаю тебя братом Григорием, и да пребудет с тобой благодать господня, – торжественно сказал Каутин.

Новоиспеченный монах Григорий встал с колен, и перекрестился. На голове его сияла свежевыстриженная тонзура, а глаза налились слезами радости. Тщедушный паренек со слабым здоровьем, он чудом выжил несколько лет назад, когда слег в жестокой лихорадке. Только молитва святому Мартину уберегла его тогда от гибели, в этом он был абсолютно убежден. Георгий Флоренций, так звали его в миру, принадлежал к одному из знатнейших сенаторских родов Галлии. В его предках числился почитаемый церковью мученик Веттий Эпагит, а епископ Галл, причисленный позже к лику святых, приходился ему родным дядей. Старая римская аристократия прочно заняла высшие церковные должности, и множество его родственников становились дьяконами и епископами. Иного пути сохранить богатство и влияние семьи просто не было. Дикие, не знающие законов, короли и герцоги не ведали другой узды, кроме страха. Они боялись либо силы, либо божьего наказания. Галлы считали православных⁽⁵⁾ франков куда меньшим злом, чем готов-ариан, а потому страна покорилась им без боя. Но каждый король знал, что епископы в любой момент могли поднять людей на бунт, и потому признавали их власть. Франки были неграмотны почти поголовно, они были воинами, а потому епископские кафедры столетиями находились в руках одних и тех же семей. Впрочем, все меняется, и ходили слухи, что сын короля Хильперик сочиняет стихи на латыни, в корне отличаясь этим от своего звероподобного отца и деда. Хотя, по отзывам, рифма в этих стихах весьма хромала, и сам принц был не менее звероподобен, чем его родня, но и это уже было немало.

Сегодняшний день монах Григорий проведет в своей келье, и посвятит его молитвам. Господь услышал его и приблизил к себе. Он будет служить ему изо всех своих слабых сил. Деньги его не интересуют, у него их предостаточно. Да и суетно все это, деньги, власть… Он не станет уподобляться епископу Каутину. Тот не знал меры в стяжательстве. Он правдами и неправдами захватывал земли, прилегающие к его владениям, не слушая ни стонов, ни жалоб разоряемых им людей.

Григорий сегодняшний день проведет на хлебе и воде, да и ближайшую неделю тоже. Господь узрит его рвение. Ему предстоит служить чтецом в церкви, но он уверен, что чин дьякона не за горами. А если господь будет благосклонен к его усердию, то он станет епископом, как его дед, дядя и множество уважаемых предков. Его семья – одна из самых могущественных в Оверни ⁽⁶⁾, и одна из самых богатых.

Молитвы шли одна за другой, а Григорий вошел в то состояние, когда, казалось, он оторвался от грешной земли и вознесся в небеса. Он не видел каменных стен, не видел кусочка неба, что ярким пятном затянуло крошечное окошко под потолком. Он был не здесь. К Священному Писанию, что лежало перед ним, он даже не притронулся. Книга сейчас была не нужна ему. Григорий, обладавший удивительной памятью, знал ее почти наизусть. Так же, как знал труды блаженного Августина, Лактанция, Афанасия Александрийского и иных отцов церкви. Четки в тонких худых пальцах отщелкивали одну бусину за другой, один деревянный шарик за другим, молитва шла за молитвой. Еще на один шаг он становится ближе к Господу, и еще, и еще…

***

– Фредегонда! Да где эта ленивая потаскуха? – орала старая служанка Хенрике. Ее имя полностью соответствовало роду ее занятий ⁽⁷⁾.

Большой дом, в котором жил принц Хильперик со своей семьей, был сделан из бревен, обмазанных глиной. Четыре длинных строения стояли квадратом, образуя двор, по которому бегали куры и свиньи. В одном доме жил сам Хильперик с женой Аудоверой и детьми. В другом поселились два десятка его наложниц, вольных служанок и рабынь. В остальных домах располагались кладовые, хранилища зерна, конюшни и загоны для скота. Сзади были построены хижины слуг, представлявшие собой землянки со стенами из бревен, обмазанных глиной. Крыши были крыты соломой и имели дыру для выхода дыма. Хозяйство было огромным, и всю эту прорву народа нужно было регулярно кормить.

Тут, на севере, практически не было старых римских вилл, и не осталось почти никого, кто умел бы обрабатывать камень. Такие мастера еще были южнее Луары, и они строили только церкви. Повсеместная дикость, охватившая запад Империи, не обошла стороной и быт. Знатные сенаторские семьи жили в старинных зданиях, построенных далекими предками. Типичная римская вилла в центре имела большой кирпичный дом, крытый черепицей. Посередине его был перистиль, открытый двор с колоннадой и галереей. По периметру галереи располагались комнаты хозяев, залы и кухня. Слуги жили в деревянных флигелях сзади. Зачастую строения были соединены стенами или частоколом, а внешние окна делали крошечными. Впрочем, если в них не было особой надобности, то их закладывали совсем. Все-таки сейчас не благословенные времена императора Феодосия, когда можно было незамужнюю девушку из хорошей семьи отправить в соседний город с одной служанкой и крепким рабом. Франки, которые заселили земли, по большей части, севернее реки Сена, жили в это время так же, как их предки. Незамысловатые длинные дома с двухскатной крышей были заглублены в землю. Толстые колонны из бревен держали на себе коньковый брус, к которому крепили стропила. Крышу крыли соломой, а пол был земляным. Так жили и простые франки, и их вожди, отличаясь лишь размером домов и внутренним убранством. В домах побогаче стены были затянуты восточными коврами и гобеленами, мебель была резной и довольно изящной, а вместо одеял использовали драгоценные меха.

– Фреда, где ты? – надрывалась Хенрике. – Тебя госпожа зовет!

– Да тут я! – из кладовой выскочила прелестная девчонка с распущенными волосами, в холщовом платье ниже колен.

– Быстро к госпоже, ее нужно причесать! – фыркнула старуха, заметив румянец на щеках служанки. – Опять обжималась с конюхом? Вот я тебе задам!

– И ничего я не обжималась, – Фредегонда побежала к хозяйке, шлепая босыми пятками по утоптанному до каменного состояния полу.

– Где тебя носит? – недовольно спросила ее госпожа. Аудовере было чуть больше двадцати, ее выдали замуж еще ребенком, когда ей и десяти лет от роду не было. Она уже родила мужу двоих сыновей, и сейчас снова была беременна. Любвеобильный Хильперик не обделял ее вниманием несмотря на то, что десяток наложниц жил прямо тут, и в каждой подвластной деревне он знавал какую-нибудь разбитную бабенку. Кто же откажет самому королю?

– Простите, госпожа, я помогала на кухне, – соврала Фредегонда, не моргнув глазом.

– Причеши меня, а потом нагрей воды, помыться хочу. И найди, наконец, Тео, он куда-то убежал.

– Маленький принц, наверное, играет с мальчишками сзади, – бойко ответила Фредегонда. – Они всегда там бегают и гоняют палками поросят. Это его любимая игра. Я сейчас брошу камни в огонь и приду вас причесать.

Она резво побежала к очагу, куда засунула крупные булыжники. Когда они раскалятся, Фреда окунет их в воду, нагревая ее. Уже через пару минут она водила по волосам госпожи костяным гребнем и без умолку молола языком.

– А вы слышали, госпожа, что нашего стражника Горста видели выходящим утром от кухарки Батильды?

– Да ты что? – изумилась Аудовера. – Вот ей муж задаст, когда придет из похода с нашим господином. Он же ее просто прибьет.

– А еще, я слышала, в Лугдунуме ⁽⁸⁾ родился теленок с двумя головами.

– Страсть какая! – всплеснула руками Аудовера, округлив в удивлении рот. – А что святой отец говорит об этом?

– Он говорит, что это знамение. Пошлет господь саранчу, или еще наказание какое-нибудь. Он молиться будет за нас, грешных.

– Дары надо в церковь отнести, – перекрестилась Аудовера. – Святые отцы не дадут нам пропасть. Вот ведь страх какой!

– Крестьяне окрестные к друиду в лес бегают. Говорят, так надежнее.

– Грех это! – Аудовера была истовой католичкой.

– Может, и грех, – пожала плечами Фредегонда. – Да только помогает. Вон, статую богини Кибелы каждую весну по полям возят, чтобы урожай был.

– От лукавого это! – несмело сказала госпожа. – Не рассказывай мне такого больше.

– Госпожа, госпожа! – в комнату забежала другая служанка. – Король с дружиной приехал. Говорят, побили бретонцев, а господина Храмна вместе с семьей сожгли. Так сам король приказал.

– Святая заступница, помоги нам! – Аудовера побледнела. – Она еще недавно качала на коленях своих племянниц.

– Ух, ты! – глаза Фредегонды загорелись нездоровым возбуждением. – Вот это да! Суров старый король, не забалуешь!

– Жена! – в комнату вошел Хильперик. –Я тебя хочу прямо сейчас, и твое пузо мне не помешает. А ну, пошли все отсюда!

Фредегонда вышла из комнаты, не забыв зацепить молодого короля тугой грудью. А вдруг?

1– По языческому обычаю.

2– Святой Мартин – креститель языческой Галлии. Самый почитаемый святой в то время.

3-Празднуется 16 июня.

4-Донар – бог грома у древних германцев.

5-Православными в это время назвали и католиков тоже. Церковь была единой и формально подчинялась константинопольскому патриарху.

5-Овернь – регион в центральной Франции. Главный город – Клермон-Ферран.

7-Хенрике – (древнегерм.) – Правящая домом.

8-Лион