История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

Том V.

Печатано но В ы с о ч а и ні е м у повелеиію.

ПРЕДИС.10В1Е

КО ВТОРОЙ ЧАСТИ.

При изданіи в свет первых читырех томов моего сочиненія, я изложил причины, побудившія меня предпринять труд мой — Исторію событій первой четверти настоящаго столетія в Россіи. Будучи весьма далек от мысли видеть в нем вполне достойный памятник Благословенному Монарху, ласкаю себя только надеждою, что собранные мною факты послужат в пользу более меня искусному художнику. Пользуясь общественными архивами и сведеніями полученными от частных лид, благосклонно содействовавших мне сообщеніем имеющихся у них письменных сведеній, я, кроме того, не упускал случаев почерпать в беседах с немногими оставшимися современниками описанной мною эпохи, те заметки и мысли, которыя, вместе с ними, могли безвозвратно исчезнуть. Что-же касается до иностранных источников, то я также пользовался ими, но с большою осторожностью: судя по современным отзывам западных европейцев о Россіи и русских, не трудно видеть, в какой степени мы должны полагаться на достоверность и добросовестность чужеземных писателей. Немцы и Французы, столь обязанные Императору Александру I, считают себя свободными от лежащаго на них долга признательности — первые, уверяя, что и без нашей помощи они освободились-бы от ферулы Наполеона, a последніе, изображая Александра, спасшаго Париж и отстоявшаго Францію, в виде вождя северных варваров — московитов и казаков, едва не людоедов. Немного лишь встречается иностранцев, умеренных в неблагопріятных сужденіях о Россіи и русскихъ.

Читатели убедятся в посильном стремленіи моем, начертать верный образ последних лет царствованія Алнксандра I, проследив источники, служившіе основаніем моему сочиненно. Все мои сужденія и выводы основаны на достоверных фактах, и даже, большею частью, факты говорят за себя сами. Таким образом, почти все сведенія по части финансов извлечены из офиціальных документов, (за что, к удивленно моему, я навлек на себя упрек одного из наших журналов, как будто-бы где-либо суіцествуют матеріалы вернее и полнее, по этой части, подробных отчетов министерства финансов).—Изложеніе действій тайных обществ, с 1816-го по 1825-й год, преимущественно составлено на основаніи подлинных дел следственной коммисіи 1826 года. — Описаніе действій генерала Ермолова на Кавказе и в Закав-казье основано на подлинном журнале его действій и на письмах Ермолова к одному из главных его сподвижников, князю Мадатову, сообщеніем коих обязан я вдове его, княгине Софіе Александровне Мадатовой, и проч.

Долгозт считаю повторить искреннюю признательность за извлечете, из неизданных офиціальных источниковт», сведеній, но части финансов и внешней торговли, полковнику Оедору Александровичу Фельдману.

К последнему (VI) тому приложена карта для объясненія действій Ермолова на Кавказе и в Закавказье.

С0ДЕРШ1Е ПЯТАГО ТОЙ.

Стр.

Глава LÏV. Венскій коигрес (1814— 1815 г.)......1

Император Алексаедр I в Пулавах. 1 — 2. — Прибытіе его в Вену. 2. —Цель конгреса. 3.—Виды нашего Государя. Уполномоченные Россіп: Разумовскій, Нессельрод, Каподистріа. 4. —Впды Пруссіи. 7. —Цель Австріи. 9.—Цель Англіи. 10. —Цель Франціи. Ю.—Талейран, 13.—Штейн и записка его о Подьше. J5.—Мненіе о возстановлепіи Польши Доццо ди-Борго и графа Каподистріа. 17-~Перешіска Императора Александра с лордом Кестельри. 18.— Переговоры. 23.—Передача Саксоніи в прусское управленіе. 32.— Несогласія между союзпиками. 33.—Секретная конвенція 3 генваря н. ст. 1815 года. 37.— Уступка части саксонских владеніи Пруссіи. 38. — Устройство Германіи. 39. — Договоры, заключенные в Вене. 41—Пріобретенія Россіи, Австріи и Пруссіи. 46.

Глава LV. Второй парижскій мир. {1815 г.).......47

Бегство Наполеона с острова Эльбы. 47.—Декларація Союзников и меры ими принятия против Наполеона. 51.—Император Александр и Меттерних. 52.—Силы союзников. 53.—Император Александр в ГеГідельберге. 55. —План действіи предложенный нашим Государем. 56. —Известіе о победе при Ватерлоо. 59.— Император Александр в Паріше. 63.—Положепіе дел во Франціи. бЗ.—Покореніе Франціи. 79-— Покровительство наіпим Государем Франціи. 82. — Смотр у Вертю. 88. — Пребываніе Александра I в Дариже. 93.— Священный Союз. 94.— Паденіе Футе и Талейрана. 95.—Второй Иарижскій трактат. 98.

Глава Ш. Возвращеніе Императора Александра в Рос-

сію (1815 г.)....................100

Император Александр в Бельгіи. 100. — Путешествіе в ПГвейцарію. 102.—Монархъ—пахарь. 103-—Император Александр в Берлине. 104.

Царство Польское. Присоединеніе его к Россійской Имперіи. 107.—Император Александр в Варшаве. ИЗ.— Польская конституція. 116.—Возвращеніе Государя в Петербург. 119.—Аракчеевъ—первый министр. 120- — Преобразованіе военной администраціи. 121.—Высылка Іезуитов из Петербурга. 122.

Глава LVII. Расііоряженія по военной части. Финансы. Торговля (1812—1815 г.).................128

Рекрутскіе наборы. 129.—Разделеніе военных сил надве арміи. 130.—Комитет 18 августа 1814 года. 133.— Пособія разоренным от непріятельскаго нашествія. 134.—Меры для уплаты государственных долгов. 136. — Доходы и расходы в 1812 году.

138- — Письмо Аракчеева графу Нессельроду о положеніи наиіих финансов. 142. — Доходы и расходы в 1813, 1814 и 1815 годахъ.

143.—Долги внутренніе и внешніе. 147. — Торговая и мануфактурная промышленность. 148.

Глава LVI1I. Законодательная часть- (1811—1815 г.) . . . 155

Труды государствен наго совета но делам коммнсіи составленія законов. 155. — Переписка Императора Александра с Іереміей Бентамом. 161, — Вопросы, возникшіе в государственном совете, по поводу Высочайшаго манифеста 30 августа 1814 года. 175.

Глава LIX. Литература и Журналистика. Народное иросве-

щеніе. (1812—1815 г.).................177

Жуковскін. Карамзин. Гнедич. Батюшков. Кн. Вяземскій. Князь Иван Михаил. Долгоруков. Кп. ДмитріГі Петр. Горчаков, и проч. 177 — Крылов. 181.—Русскіе журналы: Вестник Европы, Русскій Вестник, Сын Отечества, С.-Петербургскій Вестник, Демокрит. 183.—Брошюры 1812 года. 187— Русскіи театр. Князь Шаховской. 188.—Общество Арзамас. 189.

Цензура. 192 — Библейскія общества. 195.

Меры в отношеніи инострандевъ—учителей и водворенія русскаго языка в западных и остзейских губерніях. 202.

Открытіе Императорской публичной библіотеки. 204. — Ученыя общества. 208.— Лицейскій пансіоп в Царском Селе. 209.—Духовныя училища. 210.— Частныя ножертвованія на пользу просвещенія и благотворительности. 213.

Глава LX. Бодвореніе русскаго владычества в Закавказье

и на Кавказе. (181^—1815 г.)..............219

Новый глав но команд у юіцій—Ртищев. 219.— Расиоложеніе русских войск и наступленіе Аббаса-Мирзы. 220. — Котляревскій. 223.—Выстунленіе его за Аракс. 225.—Пораженіе Персіян. 228.— Донесеніе Ртищева. 230. — Выступленіе Котляревскаго к Ленкорану и штурм этой крепости. 232.— Переговоры. 239.— Благодушіе Александра к нокоренным народам. 242.— Экспедиція морем кь берегам Персіи. 248. — Предложеніе тегеранскаго двора заключить перемиріе. 250.—Заключеніе мира в Гюлистане. 253.— Положеніе дел в Закавказье. 254. — Действія на Линіи. 258. — Волненія в шекинском хаистве. 263.

Глава LXI. Положеніе дел после 2-го иарижскаго мира. Посещеніе Императором Александром Москвы- Начало военныхъ

поселеиій (1816—1817 г.)................266

Священный Союз. 266.—Положеніе Германіи, йталіи, Испаніи и Франціи. 268.—Положеніе Россіи. 281.—Перемены в нашей администрация. Петр Васил. Лопухин, Александр Ни кол. Голи-цын, и проч. 285. — Освобожденіе эстляпдских и курляндских крестьяп. 287.

Посещеніе Государем Москвы впервые после пожара 1812 г. 289.—Незначеніе Сперанскаго пензепским губернатором!.. Судьба Сперапскаго в опале. 292.

Поселеніе Еледкаго полка. 301-—Посещепіе Государем Кіева. Схпмнпк Вассіан. 305. — Император Александр в Вартаве. 307.— Бракосочетаніе.Велпкаго Князя Николая Павловича с Великою Кпяжпою Александрою Феодоровною. 307. — Заложеніе церкви на Воробьевых-горах. 309.

Глава LXII. Административный распоряженія. Промышленность. Торговля. Финансы- Законодательство. Учебный заведенія и ученыя общества. (1816—1817 г.)...........314

Мануфактурная и торговая промышленность. 314.—Финансы. 318.—Преобразованіе Коммисіи составлепія законов. Император Александръ—благодушный законодатель. 320.

Учрежденіе втораго разряда Главпаго педагогическаго института. 326.—Учрежденіе Ришельевскаго лицея и Лазаревскаго института восточных^ языков. 327.—Первый выиуск из Царскосельскаго лицея. 331.— Военно-учебныя заведенія. 333.—Московское общество любителей русской словесности. 334. — Успехи русскаго библеискаго общества. 336.— Мистицизм. Сіонскій вестник и издатель его Лабзип. 337.

Глава LXIII. Воеішыя поселенія. (1816—1818 г.).....343

Воепньгя поселепія новгородской губерніи. 343. — Инструкція, составленная графом Аракчеевым. 347.—Отчет и распоряженія по новгородскому поселенію. 347.—Хозяйство села Грузина. 350.— Стоимость иервых построек иоепнаго поселенія. 352.—Распростраиеніе поселеній. 353.—Бунт въхолынской волости. 355.—Носеленіе бугскаго казачья го войска. Князь Каптакузин. 358.—Обстоятельства, подавшія повод к учреждепію воепных поселенш. Последствія поселеніГе 364.

Глава LXIV- Император Александр на варіпавском сейме и на ахенском конгресе (1818 г.).............368

Открьггіе в Москве памятника Минппу и Пожарскому. 368.— Сейм в Варшаве. 371. — Вліяпіе варіпавскаго сейма на общественное мненіе в Россіи. 377.

Изаестіе о рождепттт Великаго Кпязя Александра Николаевпча.

380.—Назпаченіе главнокомандующими армій Вптгепштейпа и Сакена. 381.— Путешествіе Государя в Крым и возвраіцепіе в Москву. Прибытіе в Москву Короля Прусскаго. 382. — Прибытіе Короля в Петербурга 384.

Ахепскій копгрес. Дель его. 386.—Записка и ипструкція для руководства на копгресе русскпх мипнстров. 388.—Пребываніе в Ахене. 391.—Совеіцапія на копгресе и результаты их. 392.

Заговор против Императора Александра. 399. — Смотры и маневры Союзпых войск, стоявших во Фрапціи. Граф Воронцов. 402. — Посещепіе пашпм Государем Короля Людовика

Стр.

XVIII. 403.—Император Александр в Бельгіи и Вене. Возвращеніе Государя в Петербурга. 404.

Г лава LXV. Карльсбадскія совещаііія. Путешествія Государя в Фіінляіідію и Варшаву. Записка Карамзина о Польше (1818—

1819 г.)......................408

Волнепія в Германіи. 408.—Безпорядки в Вартбурге. 41J.—

Брошюра Стурдзы. 413. — Убінство Коцебу. 416.—Карльсбадскія конференціи. 418.—Неудовольствія в Царстве Польском. 422.

Посещеніе Петербурга членами общества квакеров. 424.—Записка Веннинга. 429.—Попечительное общество о тюрьмах. 431.

Путешествіе Императора Александра в Финляндію. 432. — Крестьянин Тервонен. 434.—Посещеніе Каяны. 435.—Переезд н Ронгала и Ниссилп. 437.—Обратный путь. Старушка Лиза. 440.

Иутешествіе Государя в Варшаву. 442.—Записка Карамзина.

443.

Глава LXVI. Положеніе дел н Россіи, в начале двадцатыі годов. Второй сейм в Вариіаве. Конгрес в Тронпау ( 1819—

1820 г.)......................446

йзмененіе характера Государя. 447. — Общественное мненіе.

449-—Действія министерства народнаго просвещенія. Магницкій.

452.

Изгнаніе Іезуптов из Россіи. 465.

Волненія в южных военных поселеніях. 467.

Положепіе Царства Польскаго. 472. — Император Александр на втором варшавском сейме. 474.

Обстоятельства, подавшія повод к троппаускому конгресу. 478.—Совещанія конгреса и результаты нх. 481.

Глава LXVIL Безпорядки в Семеновском полку. (1820 г.). . 489 Семеновскій полк. Генерал-адъютант Потемкин. Полковник Шварц. 489.— Жалоба роты Его Величества. 493. — Отправленіе этой роты в крепость. 498. — Безпорядки во 2-й, а потом и в 1-й фузелерных ротах. 499.—Безпорядки в 3-й фузелерной роте. Капитан Муравьев — Апостол. 501. — Малодушіе Шварца.— Общее волненіе в полку. 504. — Первый баталіон в крепости; нрочіе—высланы из столицы. 506—Донесенія Государю о Семеновском происшествіи. Чаадаев. 508-—Последуюіція донесет я и частныя письма. 512. — Письмо Государя к Аракчееву. 515.—ІТрнказ Россійской арміи. 516.—Сформированіе новаго Семеновскаго полка. 519.—Воепно-судныя коммисіи и резолюція Государя. 520.—Ложные толки иностранных писателей о Семеновском происшествіи. 525.—Письма о том-же: Васильчикова, Аракчеева и Алексея Федор. Орлова. 526. — Мненіе Императора Але

ксандра. 529.

Лоложеніе поселяемому баталіону Елецкаго пехотнаго полка,

Из письма Императора Александра I к генералу Васильчикову, по полученіи донесеніи о Семеновском происшествіи. . . 97

(1814—1815).

2 (14) сентября, Император Александр отправился из Петербурга на конгрес, в Вееу. Проездом чрез варшавское герцогство, Государь, по убедительной просьбе друга своей юности, князя Чарторыскаго, остановился в принадлежаіцем его семейству именіи Пулавах, где ожидала Государя старая княгиня, мать Чарторыскаго. Там нашел он все, что могло быть очаровательнаго, обольстительнаго, для властелина могущественной державы, для победителя-миротворца, для человека доверчиваго к изъявленіям преданности; там повторил он обещаніе—возстановить падшую Польшу, но повторил его уже не с прежнею безусловною готовностью разрушить дело своей мудрой прородитеаьницы, а с сомненіем в возможности сдержать данное слово. Находившійся при Государе в Пулавах Навосильцов писал: „Все, что сделает Император, послужит в пользу Росеіи. Я убежден в том на основаніи слышанных мною его сужденій и всего сказаннаго им при мне депутатам герцогства, прислаиным в Пулты, во время пребышнія там Тосу-

1

даря. Его речь была так убедительна, так разумна, и, вместе с тем, так осторожна и ловка, что л не мог придти в себя от удивленія. От не обещал ничего ¹), не принял на себя никакого обязательства, а все требовал, и не смотря на то, все, и даже Матушевич и князь Сулковскій, столь достойные люди, были восхищены его пріемом и в высшей степени удивлялись ясности и верности его мыслей⁴⁴ (').

18 (25) сентября, Император Александр торжественно въехал в столицу Австріи, вместе с Королем Фридрихом-Вильгельмом. В Вене, тогда соделавшейся средоточіем опасеній, надежд, домогательств и происков всей Европы, уже были собраны многіе Государи, владетельные князья, представители первостепенных держав и мелких владеній. В числе посетителеи Вены, кроме Императора Александра, с его Августейшею супругою, и Короля Прусскаго, были Короли: Датскій, Виртембергскій и Баварскій с супругою; Великія Княгини Марія Павловна и Екатерина Павловна, Цесаревич Константин Павлович; Наследный принц виртембергскій, друг Императора Александра и будущій супруг любимой сестры нашего Государя; принц Евгеній (бывшій вице король италійскій); принц Леопольд саксен - кобургскій (генералъмаіор русской службы, в последетвіи Король Бельгійскій); фельдмаршал Вреде, восьмидесяти-летній принц де-Линь, блюститель германских интересов барон Штейн; ходатай за Швейцарію полковник Лагарп, и проч. При Императоре Александре находились: генерал-адъютанты князь Волконскій, Уваров, Чернышев, Жомини, граф Ожаровскій, князь Трубецкой и Кутузов; флигель-адъютанты Брозин, Панкратьев и Киселев; статс-секретарь Марченко. Стеченіе многих знатных особ в Вене привлекло туда множество частных людей, жаждавших принять участіе в небывалых празднествах, а также художников и сиекулянтов. Квартиры в городе нанимались в четыре и пять раз дороже обыкновенной их цены, и вообще венскіе жители имели большую выгоду от конгреса, но австрійское правительство было вовлечено в чрезвычайныя издержки, простиравшіяся до 26-ти милліонов гульденов (до 17-ти милліон. рубл. сер.) (²).

Целыо конгреса было окончательное решеніе вопросов, оставшихся неоиределенными при заключеніи Парижскаго мира, в числе коих занимали первое место распределеніе земель завоеванных Союзниками и устройство германскаго союза. Чтобы оценить вполне важность перваго вопроса, достаточно вспомнить, что отнятия у Наполеона и его вассалов области вообще заключали в себе около 82-х милліонов жителей (³). Надлежало также обсудить будущія отношенія Италіи, Голландіи и Швейцаріи, начертать правила судоходства по Рейну, принять меры для прекращенія торга невольниками, и проч. Все это требовало соглашенія многих противоположных интересов и не могло быть улажено без продолжительных преній; к тому-же государственные люди—участники в конгресе, утомленные многолетними трудами и заботами, с увлеченіем предались увеселеніям их ожидавшим в австрійской столице. Там, в водовороте забавь и празднеств, следовали одни за другими: балы, маскерады и представленія живых картин; фейерверки и карусели, прогулки в санях, охоты, парады и манёвры. А, между тем, в глазах публики, непосвященной

і*

в тайны дипломатов, дела—казалось—неподвигались вперед ни на шаг, что подало повод старому де-Линю сказать: „Le congrès danse, mais il ne marche pas“ (конгрес пляшет, но нетрогается с места) (⁴).

Император Александр, один из замечательнейших дипломатов своего времени, еам принимал личное участіе в делах конгреса. Мы увидим, что такой образ действій, низводившій главу европейскаго ареопага на степень одного из представителен его, невсегда вел к успеху переговоров. Виды нашего Государя были столь-же великодушны. сколько и справедливы: он желал водворить в своих владеніях свободный учрежденія, тесно связанный с уснехами цивилизаціи, и сделать территоріальныя пріобретенія, которыя хотя отчасти вознаградили-бы Россію за ея иожертвованія и потери. Александр надеялся достигнуть обеих целей, присоединю к своей Имперіи герцогство варшавское, даровав жителям его права, основанныя на либеральных началах, и раснространнв постепенно оттуда такое-же гражданское устройство во всей Росеіи.

Вообще-же виды Императора Александра, при веденіи переговоров на венском конгресе, были изложены им собственноручно, в кратких извлеченіях из инструкціи русским уполномоченным, следующим образомъ:

1) Австріи: Тироль, Зальцбурга, Иннфиртель, прибрежье Адріатическаго моря и часть Италіи до рек По и Тессина.

2) Пруссіи: Саксонія и Познань, до черты от Торна до Калиша и по теченію Просны.

8) Россіи: вся остальная часть герцогства варшавскаго.

4) Королю Саксонскому: Этрурія.

5) Поддерживать по возможности выгоды герцога Ольденбургскаго.

6) Наблюдать, чтобы не был слишком нарушен настоящій порядок дел в Германіи. Наиболее-же принять участіе в отношеніи Короля Виртембергскаго и великих герцогов Ваденскаго и Дармштадтскаго; а также на счет вице-королевы, Королевы Вестфальской и Королевы Юліи (супруги Короля Іосифа, брата наполеонова) (⁵).

Уполномоченные Россіи на венском конгресе были граф Андрей Кирил. Разумовскій, графы Нессельрод, Каподистріа и русскій резидент при венском дворе Стакельберг. Зная нерасположеніе своих дипломатов к возстановленію Польши, Император Александр иногда поручал писать ноты по польским делам князю Чарторыскому и Анштету.

Граф (в последствіи князь) Разумовскій, друг великаго Суворова, оказал Россіи незабвенныя услуги на венском конгресе, и будучи знаком с кознями Тугута, не дозволил обмануть себя Меттерниху. Граф Карл Васильевич Нессельрод, осторожный до боязливости в делах государственных, отличный хозяин в домашнем быту ²), щедрый в вознагражденіи состоявших при нем людей, деликатный и приветливый со всеми, живой и веселый в салонах, был одарен большими природными способностями. Получив первоначальное воспитаніе в одной из берлинских гимназій, он образовал сам себя трудом и занятіями всей своей жизни; так наприм. находясь в русской службе и чувствуя необходимость изучить русскій язык, он, уже будучи офицером, в свободное от службы время, брал уроки у одного из чиновников военнаго министерства Гомзина и воспользовался ими в такой степени, что говорид по русски хорошо, и даже мог заметить ошибки против языка, если кто-либо выражался неправильно. Основаніе его блестящей карьере положил Сперанскій. Когда Император Александр, находясь в Эрфурте, осенью 1808 года, сказал Сперанскому, что желал-бы иметь при посольстве в Париже способнаго чиновника, который, независимо от офиціальных донесеній князя Куракина, извещал-бы частным образом о всем том, что сочтет достойным вниманія, Сперанскій отвечал Государю, что не было никакой надобности посылать для того в Париж особаго чиновника, имея там состоявшая) советником посольства, графа Нессельрода. И действительно—Нессельрод вскоре заслужил не только благосклонность, но и хорошее мненіе самаго Наполеона: «Voilà un petit homme qui sera un grand homme». (Вот маленькій человечек, который будет великим человеком) сказал он однажды, указав на Нессельрода за обедом в Тюильри. В начале 1812 года, во время совершеннаго разлада между нашим и французским правительствами, Наполеон изъявил желаніе, чтобы прислали к нему для переговоров, отозваннаго из Парижа в 1810-м году, графа Нессельрода. По открытіи войны с Французами, граф Нессель-род подписал союзный трактат с Англіею; в 1813-м — союзный трактат с Пруссіею, в Бреславле, и конвенцію о субсидіях с Англіей, в Рейхенбахе, а в 1814-м — четверной союз против Наполеона, в Шомоне (⁶).

Граф Каподистріа, еще в Париже, получив приказаніе Государя — изложить свое мненіе о заключенном там трактате, подал записку, в которой доказывал, что на предстоявшем конгресе Россія, Австрія и Пруссія явятся с домогательствами вознагражденій, a Франція и Англія, как державы уже вполне удовлетворенныя, от коих будет зависеть согласіе на требованія прочих; в таком положеніи дел — по мненію графа Каподистріа—достаточно было одному из союзных дворов перейти на сторону Англіи и Франціи, чтобы дать совещаніям вредное направленіе для двух остальвых. Император Александр сказал в ответ: „все это теорія!... Не безпокойтесь; я выйду ИЗ затрудненій“. (Tout cela est de la doctrine.... Ne soyez pas en peine; je me tirerai d’affaire). В П0следствіи Каподистріа изъявил пред Государем подозреніе на счет секретных переговоров, имевших целью образованіе союза против Россіи. Император Александр посмеялся над его недоізерчивостыо, но потом отдал справедливость дальновидности своего министра (⁷).

Пруссія готова была содействовать видам Императора Александра, как по личной дружбе к нашему Государю Короля Фридриха-Вильгельма, так и по тому, что он, стремясь пріобресть Саксонію и вообще получить вознагражденія в Германіи, не заботился о принадлежавших ему прежде польских областях. „Я буду благодарить Бога—говорил не раз Король Гарденбергу и Штейну — если мне удастся, при этом случае, избавиться от моих польских подданныхъ“ (⁸). Тем неменее однакоже государственные сановники Пруссіи были недовольны сближеніем русских границ к Берлину и возставали против присоединенія герцогства варшавскаго к Россіи. Уполномоченными Пруссіи на конгрессе были государственный канцлер Гарденберг и Вильгельм Гумбольдт. Первый из них, человек светскій, отличавшійся умеренным либерализмом и любовью к отечеству, доказавшій свою благонамеренность и преданность Королю в самых трудных для Пруссіи обстоятельствах, был слаб характером и легкомыслен; к тому-же глухота затрудняла его участіе в словесных преніях. Этот недостаток и быть-может еще более нравственная слабость прусскаго канцлера побудили Короля придать, в качестве помощника, главному уполномоченному, несравненно способнейшаго, нежели он, Гумбольдта. Но Гарденберг упрямо стоял за свое первенство, и обладая пассивною, ни к чему полезному неведущею, стойкостью, парализировал деятельность своего товарища. Нередко доводилось Гумбольдту, с примерным самоотверженіем, исправлять промахи канцлера. Увеселенія и забавы, поглощавшія столь значительную часть досуга дипломатов, не имели ничего привлекательнаго для посвятившаго себя всецело труду Гумбольдта, и даже нельзя было его встретить на обычных послеобеденных прогулках высшаго венскаго общества. За то он не пропустил ни одного из сорока семи совещаній идти европейских ь держав и ни одного из тех, в которых обсуждались дела германскаго союза. Там являлся он деятельным членом, готовым отвечать на дерзкія выходки Талеирана, склонять на свою сторону англійских ми-нистров и разгадывать козни Меттерниха. Его способность к безпрестанному, усидчивому труду изумляла членов конгреса. Сохраняя невозмутимое хладнокровіе, он нередко приводил в смущеніе отличавшихся безстыдством, Меттерниха и Талейрана. Имея дело с людьми, для коих обман и ложь были обычным делом, он считал такія средства несовместными с собственным достоинством. Его единствееным средством была остроумная діалектика, и владея этим оружіем вполне, он поражал своих противников логическими доводами и едкими насмешками, оставаясь — как говорили о нем — „ясен и холоден, ,как декабрьское солнце“ (⁹).

Целью Австріи на венском конгресе было возвращеніе областей отнятых Наполеоном, и в особенности земель в Италіи. Но кроме этой — так сказать — положительной дели, австрійское правительство, опасаясь близкаго соседства Россіи и Пруссіи, всевозможно старалось затруднить сим державам нрисоединеніе герцогства варшавскаго и Саксоніи; к тому-же политическое возрожденіе Польши возбуждало опасенія венскаго двора на счет Галиціи. Уполномоченным Австріи на конгресе был князь Меттерних. Его наружный вид, поступь и обращеніе, предупреждая в его пользу, придавали ему высокое значеніе в обіцестве, и хотя он, злоупотребляя дипломатическими тонкостями и прибегая к явной лжи, нередко терял пріобретенное им уваженіе, однакоже умел снова вкрадываться в доверіе тех самых людей, которые нехотели иметь с ним никакого дела: так Император Александр, разгневанный двуличіем австрійскаго канцлера на венском конгресе, в последствіи был увлечен его советами на путь совершенно противный тому, которому следовал в первую половину своего царствованія. Меттерних, исполнитель видов, правая рука Императора Франца, по части иностранных дел, не сходился с ним во многих отношеніях. Самые характеры иѵь были резко противоположны между собою: Император Франц, человек строжайшей нравственности, был весьма набожен и предан Іезуитам, а Меттерних — адепт философіи XVIII века, легкомысленный до ветренности, для котораго не было ничего святаго. Сколько первый был строг и суров, столько второй—слаб и мягок. Император Франц был абсолютиста и враг всяКих нововведеній, а министр его — хотя и консерватор, однакоже не терпел только таких преобразованій, которыя нарушали принятую им систему мертвеннаго застоя. Сам он говорил в одном из своих писем: „Целыо нашей политики в настоящее время должно быть соблюдете существующаго порядка, под которым должно разуметь не только древнія, но и новыя законами утвержденный учрежденія. Возвращеніе от новаго к минувшему сопряжено с такою-же опасностью, как и переход от стараго к новизнам: и то, и другое, может подать повод к безпокойствіям, которых должно всевозможно избегать” (¹⁰).

С перваго взгляда казалось, что либеральные виды Императора Александра должны были возбудить сочувствіе Англіи. Вышло иначе : министерство Тори, во главе котораго стояли Ливерпуль и Кестельри, согласно с принцем-регентом, поддерживало исключительно интересы англійской аристократы и питало вражду к свободным уставам. Одержав нобеду над французскою революціей в лице Наполеона, и получив, по парижскому миру, все, чтб могли требовать, англійскіе министры желали, (кроме господства на морях и в колоніях), чтобы на европейском материке все было возстановлено по возможности в таком положеніи, в каком застала Европу революція 1789 года. Сам принцърегент и министры его, готовясь действовать на конгресе в духе реакціи, видели в Александре противника своим замыслам. Настойчивость его в поддержаніи представительной формы правленія, при водвореніи Бурбонов, столь-же мало нравилась принцу-регенту, сколько и популярность нашего Государя, во время посещенія им Лондона. В особенности-же принцу-регенту и его министрам было непріятно благоволеніе Императора Александра к Вигам, доходившее до того, что Государь, говоря однажды о пользах честной и благонамеренной оппозиціи, сказал, что желал-бы вызвать такую (créer un foyer d’opposition) в Россіи. Министерство Тори, полагая, что Император Александр, присоединив к своей Имперіи Польшу, мог пріобресть господство над Австріею и Пруссіей, опасалось, кроме того, чтобы образованіе новаго конституціоннаго государства в Европе не подало повода к безпорядкам и смутам в соседних странах. Все это побуждало англійских уполномоченных домогаться на конгресе раздела герцогства варшавскаго между сопредельными ему тремя державами. Лорд Кестельри, прибыв на совещанія европейскаго ареопага с неясными понятіями о современном положеніи дел, сделался орудіем ловкаго Меттерниха и действовал в духе его политики (”)'

Французское правительство, столь много обязанное Императору Александру, также готовилось противиться исполненію его видов. Парижскій трактат, заключенный под вліяніем общаго недоверія к Франціи, поставил эту державу в непривычное ей второстепенное положеніе, а сам Король былъ глубоко оскорблен своею зависимостью от главы европейской коалиціи — Александра, который, недовольствуясь блистательною ролью восстановителя законной династіи и защитника Франціи от притязаній Союзников, принимал деятельное участіе в обезнеченіи будущности подданных Людовика свободными уставами. Король и советники его не находили никакого исхода из униженнаго положенія, в котором находилась Франція, кроме расторженія коалиціи и собственнаго вмешательства в дела Европы. Предположенное тогда сватовство герцога беррискаго с великою княжною Анною Павловною подавало французскому двору случай сблизиться в Россіей, но как Людовик, заключив союз с нашим Государем, был-бы принужден пожертвовать в пользу Пруссіи родственником своим Королем Саксонским, то французское правительство предпочло союз с Англіей и старалось склонить на свою сторону сен-джемсскій кабинета, предлагая ему свое содействіе по вопросу о прекращеніи торга невольниками и заключеніе торговаго трактата, на условіях выгодных для англійской фабричной промышленности ; с подобною-же целыо — сближенія с Англіею — виконт Кестельри получил приглашеніе остановиться, на пути в Вену, в Париже, и повидаться с Талейраном. Но великобританское правительство не изъявило готовности на союз с Франціей, имея в виду образовать, вместе с Австріей, Пруссіей, прочими германскими владеніями и Нидерландами, средне-европейскую коалицію, которая, будучи в силах противодействовать с одной стороны — Франціи, а с другой — Россіи, послужила-бы к охраненію мира и дружественных между-народньтх отношеній в Европе. Таким образом Франція, уиустив случай соединиться съ

Россіею, осталась одинокою и могла пріобресть союзников только при разладе между европейскими державами: посеять семена раздора на конгресе созванном для утвержденія мира—была главная задача французской дипломатіи. Людовик XVIII не любил Талейрана, как исчадіе революціи, как орудіе наполеоновой политики, но поручил ему вести переговоры на венском конгресе, не находя никого способным заменить его. Не трудно было Талейрану, представителю державы, не могшей домогаться никаких территоріальных уступок, явиться на совешаніях конгреса защитником иародных правь и законности (légitimité), и в этом качестве поддерживать требованія своего Государя с одной стороны — на счет возстановленія Польши, а с другой—в пользу законных властителей Саксоніи и Неаполя. Король Людовик, глава дома Бурбонов, стоял за интересы неаполитанской династии, желая свергнуть с престола Мюрата, котораго владычество в Италіи казалось опасным для Франціи по близкому соседству низложеннаго, но все еще грознаго, Наполеона (¹²). Заметим однакоже, что Талейран, действуя на основаніи инструкціи своего Короля, не упускал из вида и собственной пользы. Король Саксонскій купил его ходатайство ценою трех милліонов франков; в последствіи также ходили слухи, будтобы он получил болыпія суммы в одно и тоже время от Мюрата и противника его Фердинанда IV, дав обоим слово—защищать их выгоды наконгресе (¹³).

В эпоху венскаго конгреса, Талейран, уже шестидесяти лет, но вполне сохранившій и живость ума, и способность к обсужденію наисложнейпшх вопросов, хромой, но ловко скрывавшій этот природный недостаток важною иоступыо бывшаго прелата, нередко брал верх над прочими дипломатами находчивостью и смелостью, доходившею до безстыдства. Сам он говаривал о себе, что „с своею кривою ногою, он похож на ту черепаху, которая обогнала зайца". Потеряв своими происками благоволеніе Императора Александра и Короля Фридриха-Вильгельма и доверіе Меттерниха и Гарденберга. он, нисколько несмущаясь тем, явился зощитником тех самых начал законности и самодержавія, которых некогда был противником. У него не было никаких убежденій; он не стоял ни за свободу, ни за отечество, ни за Наполеона, ни за Вурбонов: всегда и везде он имел в виду единственно удовлетвореніе своего себялюбія и личных выгод. „Плох тот — говорил Талейран, кто, видя опасность своему дому от пажара, неуйдет во время“. Его опытность в делах доставила-бы ему общее уваженіе, если-бы он не подрывал доверія к себе своими пронырствами. Сам он был неспособен к усидчивому труду, но умел заставлять за себя работать других и пользоваться их способностями. Говоря о своих сотрудниках на венском конгресе, Талейран сказал: „герцог Дальберг, имеющій множество знакомых, служить мне для распространенія таких секретов, которые я хочу сделать извествыми всему свету; герцог Ноаль—человек марсанскаго павильона³); если за мною хотят сторожить, то пусть лучше это будет предоставлено ему, котораго я избрал сам, нежели кому-либо другому, неизвестному мне; Ла-Тур дюПев (La Tour du Pin) годится для визированія паспортов; Бенардіера (Besnardiére) я употребляю для работъ.

Кроме этих людей, офиціально состоявших при Талейране, его сопровождала совершенво преданная ему и имевшая на него большое вліяніе, жена его племянника, графиня Перигор (герцогиня Дино). Эта замечательная женщина, двадцати лет от рода, блиставшая редкою красотою, еще более умом, и обладавшая всем, что доставляет господство в болыпом свете, нередко избегала его, чтобы предаваться чтенію. Новейшая исторія и творенія лучших литераторов на разных языках были любимыми предметами ея занятій; в особенностиже она любила беседовать о важненших вопросах политики, а также о художествах, которых посгигала все тонкости. Содействіе молодой графини приносило ея дяде большую пользу, устраняя затруднения, казавшіяся камнем преткновенія опытному дипломату: нередко мудрость, в виде прелестной Граціи, придавала изящную форму его соображеніям; многія из нот Талейрана, многія из собственных его писем к Людовику XVIII носят на себе печать вернаго такта, нежнаго чувства, участницы его серьёзных занятій(¹⁴).

Очевидно, что на венском конгресе порядок веденія дел и самое решеніе важнейших вопросов ь зависели почти исключительно от пяти первостепенных держав: Англіи, Россіи, Австріи, Пруссіи и Франціи. Барон Штейн, не будучи уполномоченным, ни Россіи, ни Пруссіи, явился на конгресе, как доверенное лицо Императора Александра по делам Германіи и как председатель комитета по управленію землями завоеванными оружіем Союзников. Способности, сведенія и твердый, неподкупный характер Штейна давали ему большое вліяніе на решеніе германских вопросов. Император Александр, по прежнему, удостоивал его совер-шенным доверіем, но, вместе с тем, иногда следовал внушеніям близких к нему людей, и в особенности товарища своей юности, князя Черторыскаго. Дальновидный Штейн, разделяя на счет Польши мненія опытнейших русских государственных людей, и в числе их графа Разумовскаго, вскоре по прибытіи Государя в Вену, подал ему Записку, в которой, между прочим. изложил свои мысли по сему предмету следующим образомъ:

„Пусть дадут Полякам принадлежащим Россіи такія политическія учрежденія, которыя обезпечилибы им участіе в самоуправленіи, охранили-бы их от угнетеній, поддержали-бы общественное мненіе и дали-бы пищу их деятельности. Учрежденіе земских облает еых чинов во всякой из польских провинцій послужило-бы к обезпеченію Полякам личной свободы, собственности, участія во внутреннем управленіи, и подало-бы средства к развитію в народе нравственных и умственных силъ.

„Ежели Поляки не получать общей государственной конституціи, то они должны принести эту жертву важнейшим интересам Европы, благодарности Союзникам — освободителям, преступному участію, принятому ими самими в своем расторженіи трех-вековым безначаліем и продажностью своих магнатов, прекратившими политическое существованіе Польши. Пусть вспомнят они слова, сказанныя еще в XVI-м столетіи одним из их величайших Государей, Стефаном Баторіем: Поляки! Вы обязаны сохраненіем своей самобытности—не ваіиим законам, которыхь вы не знаете; ни вашему правительству, которому вы не повинуетесь; вы обязаны тем — случаю. Поляки утомили попущеніе этого случая, или—лучше сказать—Промысла, и он дозволил их покореніе. Все начала, входящія в характер свободной націи: чистота нравов, уваженіе к человечеству, холодный разсудок, просвещеніе; все учрежденія, долженствующія лежать в основе конституціи: среднее сословіе, городскія и общинныя учрежденія, им неизвестпы. Все заставляете опасаться, чтобы свобода, к которой эта нація вовсе не приготовлена, не сделалась бедствіем для нея самой, для ея соседей и для державы, с коею она должна оставаться неразрывною" (¹⁵).

Несколько дней спустя, Император Александр, встретив Штейна, сказал ему : „Вы мне писали о Польше; почему-жевы, изъявляя постоянно либеральныя идеи, предлагаете мне совершенно противное?⁴⁴— „Мне кажется—отвечал Штейнъ—что каждое соображение должно обсуждаться в отношеніи предмета, к которому предполагается применить его. Опасаюсь, чтобы Польша не сделалась для вас источником непріятностей; ей недостает средняго сословія, охраняющаго во всякой образованной стране понятія, нравы, и имущества; вместо средняго сословія, там видим невежественную буйную шляхту и Жидов; подобный-же недостаток в среднем сословіи затрудняет ваши преобразованія и в Россіи". — „Это правда, отвечал Государь, но в герцогстве варшавском дела идут очень хорошо⁴⁴.—„Несовсем.... И Наполеон не давал воли Полякамъ⁴⁴. — „Я тоже сумею держать их в порядке⁴⁴—сказал Государь (¹⁶).

Императору Александру было не безъизвестно, что в Россіи не одобряли возстаноиленія Польши, но он неожидал, чтобы иностранцы, состоявшіе в нашей службе, Поццо ди-Ворго, Каподистріа, Нессельрод, выразили такое-же мненіе. Мы уже видели,

2

что Поццо ди-Борго считал возрожденіе самостоятельной Польши, с особым управлевіем и собственною арміей, несовместным с пользами Россіи и спокойствіем соседственных ей держав. Граф Каподистріа, состоявшій при Чичагове в войну 1812 года и имевшій случай ознакомиться с Польшею и Поляками, на вопрос Государя: „что думает он о возстановленіи их политической самобьттности“, отвечал: „как у Поляков нет средняго сословія, то считаю их неспособными к свободным уставам, и если Государь соизволить ввести такія учрежденія в Польше, то возбудит тем опасенія своих соседей“(¹⁷).

Император Александр сознавал справедливость этих мненій, но не последовал им, и хотя опыт изменил многія из его прежних убежденій, однакоже вліяніе князя Чарторыскаго, поддержанное собственным пристрастіем Государя к свободным уставам, заставило его устоять в намереніи—возстановить Польшу.

Столь-же мало имели успеха и представленія лорда Кестельри. В записке, поданной Императору Александру англійским министром, было упомянуто, что, по условіям договоров, заключенных в Калише, Рейхенбахе и Теплице, положено разделить герцогство варшавское между Россіею, Пруссіею и Австріею, и что присвоеніе герцогства с четырьмя милліонами жителей было-бы „вероломствомъ“. По мненію лорда Кестельри, проект Русскаго Государя не мог быть разсматриваем как нравственный долг в отношеніи к Польше, и в особенности, когда исполненіе такого долга угрожало безпокойствіями соседям и волненіями собственной стране. Ежели Император убежден, что следует улучшить быт Польши образованіем изъ нея самостоятельна™ владенія, то он может это сделать с принадлежащими ему польскими провинціями и частью герцогства, которая достанется Россіи. Пусть возстановится нація вполне независимая, а не сделается из нея страшное орудіе в руках сильнаго государства. Подобная либеральная мера была-бы принята с восторгом всею Европою. Конечно — по обыкновенным государственным разсчетам — освобожденіе Польши было-бы жертвою со стороны Россіи; но если Император не готов к такой жертве, то он не имеет никакого права делать подобные опыты на счет своих союзников и соседей. Он не может надеяться, чтобы уполномоченные Австріи и Пруссіи добровольно со? гласились оставить открытыми свои границы. Представители Великобританіи, Франціи, Испаніи и вероятно всех прочих государству больших и малых, руководятся одинаковыми соображеніями на счет этого проекта. Ежели Император, настойчиво поддерживая его исполненіе, займет войсками герцогство варшавское, то не останется ничего более, как объявить всем министрам собранным в Вене, что действія русскаго правительства не позволяюсь надеяться на успех устройства дел предположеннаго в Париже....(¹⁸).

Как в письме Императору Александру, лорд Кестельри распространялся о содействіи Англіи в расширеніи пределов Россіи, то Государь счел нужным возстановить истинный смысл заслуг, оказанных ему англійским правительством. „Все сделанныя мною пріобретенія—писал онъ—имеют оборонительное значеніе. Еслибы мне не удалось заключить мир с Турками, то мог-ли-бы я употребить против общаго непріятеля все свои средства и была-ли-бы освобождена Европа? По словам 2* вашим, Англія согласилась на присоединеніе Норвегіи к Швеціи собственно для того, чтобы обезпечить мне обладаніе Финляндіей. Я руководился более безкорыстною целыо: убеждая вас гарантировать Шведам обладаеіе Норвегіей, я хотел привлечь Шведію к нашему союзу. Моя столица была обезпечена, a Швеція сделалась сильнее прежняго: таким образом обе стороны выиграли в отношеніи к собственной безопасности, и равновесіе не было нарушено. Вы видите, милорд, что я очень хорошо понимаю настоящій смысл вашей политики, хотя и не думаю вовсе уменьшать важность вашего содействія. Все мои старанія, все сделанныя мною пожертвованія клонятся к поддержанію обіцаго равновесія.... Пусть весь мір, свидетель руководящих мною начал, со времени перехода через Вислу до прибытія на Севу, решитъ— может-ли вліять на меня желаніе пріобрести лишній милліон душ, или упрочить за собою какую-либо другую выгоду. Чистота моих намереній—моя сила; если я стою за порядок вещей, предположенный мною в Польше, то делаю это из убежденія, что он послужить к общей пользе.... Чтоже касается до попеченія и обязанностей в отношеніи моих подданных, то это—мое дело, и только уверенность в прямоте руководивших вами поводов могла ослабить впечатленія на меня сделанныя этим местом вашего отзыва⁴⁴.

К письму Государя был присоединен меморандуму составленный, по Высочайшему повеленію, Чарторыским и Анштеттом: в этом документе излагалось, что договоры 1813 года, на счет герцогства варшавскаго, в настояшее время, не могут иметь никакого значенія, будучи заключены тогда когда Австрія и Пруссія еще не имели в виду огромных владеній, ныне им доставшихся. За уступкою этим державам четвертой доли народонаселенія и трети доходов герцогства, Россія, (по разсчетам — весьма неточным — князя Чарторыскаго) получила-бы всего на вое 2,200,000 душ и около 8-ми милліонов гульденов (до 5-ти милл. рубл. сер.) дохода. Можно-ли назвать такой участок громадным в сравненіи с теми, которые достались Австріи и Пруссіи, в странах богатых естественными произведеніями и промышленностью?... Найрасно полагают, будтобы с присоединеніем герцогства страшная опасность угрожает беззащитным столицам Австріи и Пруссіи: на стороне первой—естественныя преграды; другая прикрыта крепостями; напротив того, герцогство, выдающееся между этими государствами, может быть охвачено их арміями. Возвращені е національности Полякам — по мненію князя Чарторыскаго — также не должно внушать опасеній, и, напротив того, будет вернейшим средством утишить их безпокойство.... (¹⁹).

Кестельри, пользуясь тем, что русскій меморандум офиціально был составлен Чарторыским, отвечал на него довольно резко. „Я нахожу—писал он в кратком отзыве к Государю — с моей стороны, большое облегченіе в том, что полученный мною меморандум не выражает собственных идей Вашего Императорскаго Величества. Мои замечанія изложены с полною свободою, чтобы представить на ваш суд начала, в которых я несогласен с автором меморандума⁴⁴. Утверждая, что договоры 1813 года сохранили всю свою силу и указав на неверныя показанія Чарторыскаго, англійскій минисгр писал: „Мы никогда не кончилибы, если-бы захотели исчислить все неточности, ко-торыя встречаются во множестве на каждой странице меморандума⁴⁴. В заключевіе Кестельри сильно возставал против приведеннаго Чарторыским принципа, что военныя издержки могут быть вознаграждаемы территоріальными пріобретеніями. По словам его: „Великія державы, одержавшія победу в борьбе с Наполеоном, должны помнить, что оне вели войну за свободу Европы, а не для расширенія своих владеній“ (²⁰).

Эта переписка, принявшая полемическій характеру кончилась другим русским меморандумом, составленным, по порученію Государя, графом Каподистріа. По словам его, исторія дипломатіи представляет не один пример отмены договоров по причине измененія обстоятельств. Сама Англія, на основаніи такого принципа, несочла себя обязанною исполнить условія Аміенскаго трактата. Справедливость требует, чтобы выгоды, пріобретаемыя каждым из союзников при обіцем успехе, были соразмерны его усиліям и пожертвованіям. Еслибы Император Александр основывал свою политику на разсчетах собственнаго интереса, то заключил-бы мир с Франціей немедленно по истребленіи наполеоновой арміи, собранной на счет всей Европы, а не перешел-бы через Одер для возстановленія могущества Пруссіи и Австріи, для освобожденія Германіи, для спасенія Франціи от неистоваго деспотизма. Россія давно могла объявить свои права на страну, покоренную ея оружіем без всякаго посторонняго содействія, но отсрочила справедливое увеличеніе своих владеніи до того времени, когда все европейскія государства, возвратившія полную независимость, могли совокупно обсуждать свои интересы. Это время настало, и Союзники не в праве оспоривать у Россіи то, что она требует не в видах своего усиленія, а для равновесія Европы. Могущество Великобританіи обхватываете весь земной шар. Она господствуете на Океане, властвует в Индіи, обладает торговлею Леванта, держит в своих руках ключи Средиземнаго моря; отношенія к Голландіи и курфиршество ганноверское дают ей сильное вліяніе на дела континента. Австрія распространяете свое владычество на лучшую часть Германіи и на богатыя области Италіи, покоренный общими усиліями великаго союза под стенами Парижа; иллирійскія провинціи обезпечивают ей господство на Адріатическом море и первенствующее вліяніе в Европейской Турціи; ея настоящее положеніе в Италіи способствуете ей властвовать над Королевствами Неополитанским и Сардинским, оказывать могущественное вліяніе на Швейцарію и охранять от Франціи альпійскую границу. Пруссія владеет северною частью великаго наследія Германской Имперш, распространяв на Висле, Эльбе и Рейне. Германія пріобрела такую политическую прочность, какой еще никогда не имела.... Может-ли Россія льстить себя совершенною безопасностью, ежели не получите надежной военной границы и предоставить жителей герцогства варшавскаго иностранному вліянію?....“

В ответе Императора Александра на отзыв Кестельри, предпосланном записке графа Каподистріа, Государь выразил волю прекратить переписку по делам Польши и просил англійскаго министра на будущее время представлять свои ноты обычным порядком (²¹).

Одновременно с этою полемикою, неимевшею никаких последствій, кроме разногласія между Союзниками, уполномоченные великих держав открыли предварительный совещанія, для определенія формы сношеній и порядка занятій конгресса. По предложенію Штейна, одобренному Императором Александром, постановлено обсуждать чисто-германскіе вопросы отдельно от общих европейских, предоставя решеніе первых особой коммисіи, из уполномоченных пяти наиболыпих германских держав: Австріи, Пруссіи, Ганновера, Баваріи и Виртемберга. Другая-же „европейская⁴⁴ коммисія на первый раз была составлена из уполномоченных четырех первостепенных держав: Великобританіи, Россіи, Австріи и Пруссіи ⁴). Чтобы, при подписант дипломатических актов, не подавать повода к спорам о первенстве, (как это случалось на вестфальском конгрессе), положено было подписываться как попало (pêle mêle), либо в алфавитном порядке (²²).

В пріуготовительной конференции министров четырех держав, 10 (22) сентября, положили, чтобы уполномоченные Франціи и Испаніи, как держав участвовавших в заключеніи парижскаго трактата, присутствовали в совещаніях коммисіи; но, вместе с тем, четыре Союзныя державы предоставляли себе право распоряжаться, по общему согласию, без всякаго посторонняго вмешательства, завоеванными владеніями в Германіи, Италіи и Польпіе. 16-го (28-го), Талейран получил от Меттерниха записку, с приглашеніем „присутствовать⁴⁴ (assister) на следующій день, на совещаніи собранных у него уполномоченных Англіи, Россіи и Пруссіи; такая-же записка была послана испанскому министру кавалеру Лабрадору. В назначенное время собралась конференція; за зеленым столом занял место председателя Кестельри ⁵) и сели: Меттерних, Нессельрод, Гарденберг и Гумбольдт, оставя пустое место между президентом и Меттернихом для уполномоченнаго Франціи; известному противнику наполеонова деспотизма, публицисту Генцу было поручено веденіе протокола.

Несколько минут спустя, Талейран, войдя в залу вместе с Лабрадором, представил его собранію; таким образом уполномоченный младшей линіи Бурбонов, вступая в ареопаг Европы как-бы под защитою уполномоченнаго старшей линіи, придавал ему значеніе представителя двух велігких держав. Началось совещаніе. „Цель нынешней конференці и—сказал председатель, обратясь к Талейрану — познакомить вас с тем, что сделано четырьмя дворами со времени нашего прибытія сюда... У вас протокол?⁴⁴ спросил он у Меттерниха. Меттерних подал Талейрану бумагу, подписанную министрами четырех держав. Французскій дипломат, начав читать протокол, остановился на слове Союзники (Alliés), как продолжали называть себя уполномоченные четырех держав, и выразил крайнее удивленіе. „Союзники! — сказал он. — Да где-же мы? В Шомоне или в Лане? Разве еще не заключен мир? Разве еще ведут войну? Против кого-же?“—Ему отвечали, что слово Союзники употреблено только для краткости. „Для краткости — возразил Талейранъ—не следует жертвовать точностью выраженія⁴⁴. За тем, продолжая чтеніе протокола, он остановился и проговорил, как-бы про себя: „не понимаю!⁴⁴ Несколько раз останавливался он, возвращаясь к прочитанному им и выказывая усиленное вниманіе, и наконец снова сказал: „ну, право, ничего не понимаю!....“ Для меня — продолжал он, существуют два времени (deux dates), между которыми не признаю ничего: 80-го мая, когда было решено созвать конгрес, и 1-е октября, когда он должен открыться; все, что сделано в промежуток между этими числами, для меня чуждо“. Никто из уполномоченных не поставил ему на вид, что, на основаніи парижскаго трактата, четыре великія державы имели право устроить многія из дел европейской семьи без участія Франціи. Талейран воспользовался их нерешимостью и не подписал составленный ими протоколу на счет порядка совещаній, сказав, что подобный акт требовал зрелаго обсужденія. „Мы собрались здесь—продолжал онъ—за тем, чтобы удовлетворить правам всех и каждаго, и ничего не моглоб быть бедственнее, как начать нарушеніем этих прав; мысль—покончить все, прежде нежели соберется конгрес — для меня нова.... Я полагал, что следует начать с того, чем теперь хотят кончить. Мы должны решать дела на основаніи полномочій не шести держав, но всего конгреса“.... В заключеніе своей речи, Талейран, желая возбудить опасенія Кестельри за его ответственность пред палатами и выказать тожество его положенія с своим собственным, сказал ему: „неответственные министры могут позволить себе много такого, на чтб мы с вами не имеем права“. После долгих преній, уполномоченные разъехались, не решив ничего. Талейран, заставя министров четырех держав безмолвно признать равноправность с ними Франціи, явился в среде конгреса безкорыстным ходатаем законности (légitimité) и народнаго права, покровителем второстепенных держав. Он заставил конференцію дать ему голос в совещаніях о Польше, и даже сам Император Александр не прекословил такому притязанію и пожелал лично объясниться с французским министром по этому предмету. Талейран изложил беседу с нашим Государем в одном из писем к Людовику XVIII, и хотя такое показаніе не заслуживает полнаго доверія, однакоже нельзя сомневаться в том, что при этом случае, Александр объявил решительно свою волю, на счет предположенных им присоединеній к Росши и Пруссіи—„хотя бы даже пришлось вести войну“—(не назвав однакоже определительно ни Польши, ни Саксоніи), а Талейран ратовал во имя нрава прочих держав, обращался к великодушію самаго Императора и выказал себя столь-же искусным мимиком, сколько и ловким дипломатом. Это объясненіе, как и должно было ожидать, не повело ни к чему (²³).

В тот-же день, французскій министр подал уполномоченным пяти держав, участвовавшим в совещаніи 18-го (80-го) сентября, ноту, в коей доказывала что державы, подписавшія парижскій трактата, не имели никакого права решать дела за всех прочих; что оне могли только открыть совещанія деклараціей, сообразною с правами и выгодами всех уполномоченных, для поверки их документов и для правильнаго образованія конгреса. По мненію Талейрана, обязанности восьми держав, подписавших парижскій трактатъ⁶), ограничивались: во 1-х, созваніем общаго собранія, и во 2-хъ, определеніем прав, на основаніи которых уполномоченные будут участвовать в этом собраніи (²⁴).

Предложеніе Талейрана весьма не понравилось министрам четырех держав, и в особенности нрусским, которые опасались, чтобы призыв на совещаніе германских уполномоченных не повел к защите ими Саксоніи. Но как отказ Талейрану мог подать повод к образованію отдельнаго собранія второстепенных держав, под вліяніем Франціи, то, после многих преній, решено было обнародовать декларацію.—26-го сентября (8-го октября) собрались на совещаніе министры всех держав, подписавших парижскій трактат: со стороны Австріи — Меттерних, Россіи — Нессельрод, Англіи — Кестельри, Пруссіи — Гарденберг и Гумбольдт, Франціи—Талейран, Испаніи—Лабрадору Португаліи — Пальмелла и Швеціи — Лёвенгельм. Талейран, по предложены) Меттерниха, желавшаго объясниться с ним на-едине, пріехал часом ранее. Меттерних старался уверить французскаго дипломата в готовности своей уладить возникшее несогласіе. Талейран, имея в виду побудить его к более откровенному объясненію, стал говорить о безкорыстіи Франціи, которая не домогалась для себя ничего, но соблюдая общую пользу, никогда не могла согласиться, чтобы Пруссія получила Майнд и Люксембургу чтобы ей отдали Дрезден, а Россш—страну по левую сторону Вислы. Меттерних разсеял опасенія французскаго министра по всем этим предметаму и в угоду ему сделал намёк на Неаполь, обеіцая, что там все устроится по желанію Францію, а Талейран, выказав совершенное равнодушіе по сему вопросу, изъявил уверенность, что Европа не потерпит в Италіи порядка дел, столъже постыднаго для прочих держав, сколько опаснаго для общаго спокойствія. За тем, когда съехались все уполномоченные, совещаніе открылось чтеніем двух проектов деклараціи, из коих один был составлен Талейраном, а другой Меттернихом; последній ^проекте, отлагавшій созваніе членов конгреса до 1-го ноября, был единогласно одобрен уполномоченными, но как в нем не были положительно определены права на участіе в конгресе, то французскій министр соглашался принять его неиначе, как с оговоркою, чтобы в том месте, где было сказано о созваніи конгреса, прибавили — „чтб будет сделано на основаніи народнаго права⁴⁴ (et sera faite conformément aux principes du droit public). Это предложеніе возбудило страшный шум. Гарденберг, глухой и по тому имевшій привычку говорить весьма громко, совершенно выйдя из себя, кричал: „к чему заводить речь о народном праве?... Это разумеется само собою⁴⁴.--„Если это разумеется само собою,— отвечал Талейранъ—то еще лучше сказать о томъ⁴⁴.... „К чему тут народное право?—спросил Гарденберг.—„К тому, что вы здесь“—сказал Талейран. Спор продолжался до тех пор, пока лорд Кестельри уговорил разгорячившихся дипломатов принять предложенную фразу, несколько в ином виде. Свидетель бурной сцены Генц не мог удержаться, чтобы не сказать в слух: „Нынешій день принадлежите исторіи конгреса. Не мое дело разсказывать, чтб происходило здесь, потому что этого не допускают мои обязанности, но настоящее совеіцаніе не пройдете незамеченнымъ⁴⁴ (²⁶).

Очевидно, что предложеніе Талейрана — созвать собраніе, на котором представители Шварцбурга и Лихтенштейна о-бок с уполномоченными Велико-британіи и Россіи, совещались-бы о делах Европы, было чистою утопіей. Но хотя на венском конгресе в действительности не было ни одного общаго собрата уполномоченных, и все важнейшіе вопросы решались представителями пяти великих держав: Россіи, Австріи, Англіи, Бруссіи и Франціи, однакоже Талейран. во имя „законности⁴⁴, пріобрел сочувствіе второстепенных германских владетелей, думавших видеть в нем своего защитника от притязаній Пруссіи. Нетрудно было ловкому дипломату довершить этот успех, пользуясь недоразуменіями возникшими в среде прежних союзников, по саксонскому и польскому вопросам. Отстаивая Саксонію, он становился во враждебное положеніе к.Пруссіи и Россіи, и по тому должен был искать опору в Австріи и Англіи. Но аветрійскій и великобританскій министры руководились совершенно иными видами. Меттерних хотя и опасался близкаго соседства Россіи и Пруссіи, однакоже считал немыслимым, заключив союз с Французами, снова подвергнуть Германію их нашествію, а Кестельри, желая образовать сильную державу между Россіею и Франціей, склонялся в пользу Пруссіи и даже готов был пожертвовать Саксоніей, лишь-бы не допустить Императора Александра овладеть всею Польшею. Меттерних, не отваживаясь явно противиться видам Роесіи и Пруссіи, обещал Саксонію прусским министрам, ежели они будут настаивать на разделе варшавскаго герцогства, и в тоже время предложил Императору Александру содействовать ему на счет пріобретенія Польши, если он согласится, чтобы Пруссія не получила Саксоніи. Но Государь, разгадав двуличіе австрійскаго министра, недопустил обмануть себя и сообщил сделанное ему предложеніе Гарденбергу, что заставило Мет-терниха отпереться от своих слов. Император Александру справедливо разгневанный такою дерзостью, явно выразил презреніе лживому дипломату, называя его „писаремъ⁴⁴ (scribe) (²⁶). Государь, зная, что Талейран был душею раздоров возникших на конгресе, несколько раз изъявлял ему положительно свои намеренія, чтобы отклонить его от дальнейших происков. В этих беседах, по (весьма сомнительному) свидетельству самаго Талейрана, Александр, нередко выходи из себя, изменял своему ласковому, безмятежному обращенію. „У меня в герцогстве 200 тысяч человек — говорил он. — Пусть попробуют меня оттуда выгнать.... Ежели Саксонскій Король не откажется от своих владеній, то его отвезут в Россію⁴⁴, и т. п.(²⁷).

Ободренный вмешательством Франціи, второстепенныя германскія державы готовились защищать Короля Саксонскаго; Баварія, усилив армію до 75-ти тысяч человек, побуждала Меттерниха к вооруженію и вызывалась на каждые сто тысяч австрійских солдат выставить своих 25 тысяч. Как, между тем, в Вене, не переставали толковать о слабости Франціи, то французскій уполномоченный просил своего Государя поддержать его усилія деклараціею французскаго правительства. Король Людовик, одобрив эту идею, отвечал Талейрану, что считает нужным, на всякій случай, усилить свою армію (²⁸). Пользуясь тем, Талейран сообщил Меттерниху и лорду Кестельри о готовности Франціи поддерживать „народныя права⁴⁴ тремя стами тысяч человек. Оба прусскіе министры, уступая возгласам германских князей, готовы были отказаться от пріобретенія Саксоніи, с тем, чтобы получить вознагражденіе в Польше. Но когда Им-ператор Александр обратился прямо к своему другу Фридриху-Вильгельму, Король приказал Гарденбергу стоять за требованія руссках министров. Многіе осуждали Фридриха-Вильгельма за такой крутой оборот его политики в пользу Россіи, разобщившій Пруссію от прочих еврепейских держав; но можноли было ожидать от них содействія видам прусскаго правительства¹? Австрія не охотно соглашалась на присоединеніе Саксоніи к прусским владеніям; Франція явно тому противилась, а Кестельри склонялся на сторону австрійскаго абсолютизма (²⁹). В таких обстоятельствах, союз Прусскаго Короля с Императором Александром только ускорил проявленіе враждебных действій венской политики. Меттерних, искавшій предлога отменить изъявленное им незадолго пред тем согласіе на уступку всей Саксоніи, узнав о совершенном согласіи Пруссіи с Россіею, объявил Гарденбергу, что следует оставить Королю Саксонскому, по крайней мере, четвертую часть его владеній (³⁰).

Император Александр, решительно поддерживая своего союзника, приказал, еще 9 (21) октября, Штейну—написать саксонскому губернатору, князю Репнину, чтобы он передал Саксонію в прусское управленіе, чтб и было исполнено 27 октября (8 ноября), вместе с объявленіем о присоединеніи Королевства Саксонскаго к Пруссіи. В речи, произнесенной князем Ренниным, в собраніи чинов ввереннаго ему управленія, он сказалъ:

„Вас ожидает счастливая будущность. Саксонія останется Саксоніей; ея пределы будут ненарушимь Либеральная конституція обезпечит ваше политическое существованіе и благоденствіе каждаго. Саксонія, под могуществом и отеческим покро-вом Фридриха-Вильггльма и его преемников, не будет подвержена, как прежде, каждый полувек, бедствіям войны".... (³¹).

Саксонскій народ оставался равнодушным к постигшему его перевороту, и только жители Дрездена и некоторые из военных и гражданских чиновников скорбели об участи своего Короля и потере политической самобытности. Немецкіе патріоты, жаждавшіе объединенія Германіи, были на стороне прусскаго правительства; напротив того, представители второстепенных держав и мелких владеній еще с большим жаром возстали против Пруссіи. Император Александр, не обращая вниманія на их воили, но желая успокоить Енропу на счет своих собственных видов, приказал князю Чарторыскому написать, от имени Государя, декларацію по саксонскому и польскому вопросам. Как занятіе Русскими Кракова и Торна считалось онасным для Австріи и Пруссіи, то Государь, отказываясь от обладанія этими пунктами, изъявил согласіе на объявленіе их неутральными вольными городами, но, вместе с тем, требовал присоединенія к Пруссіи всего Саксонскаго Королевства и уступки германскому союзу крепости Майнца (³²).

К сожаленію, Гарденберг, принужденный, вопреки собственному убежденію, содействовать видам Императора Александра, выказал непростительное малодушіе в сношеніях с Меттернихом. „Спасите Пруссію — писал он ему. — Она не может выдти из перенесенной ею страшной борьбы в слабом, унизительном положеніи.... Лучше воевать снова“.... (³³). В ответ на этот документу предсгавлявшій странную смесь самоуничиженія с угрозою, Меттерних, насмешливо предложил — уступить Пруссіи небольшую часть саксонских вла-

з

деній, вознаградит* ое на левом берегу Рейна и в Польше (³⁴). Нетрудно было австрійскому канцлеру, с помощью духовных особ, пользовавшихся доверіем Императора Франца, склонить его в пользу Короля (Заксонскаго, ревностнаго католика, преданнаго дому Габсбургов. Когда Великая Княгиня Екатерина Павловна, в откровенной беседе с Австрійским Императором. завела речь о саксонских делах, он стал уверять ее в желаніи своем сделать угодное ея брату. „Но моя совееть требуетъ—продолжал онъ—чтобы Король Саксонскій удержал за собою хоть часть своих владеній. Вся Европа следит за этим. Мне очень пріятно быть в ладу с Королем Прусским, однакоже его соседство богемской границе для меня опасно. Да и было-бы слитпком жестоко изгнать Государя из принадлежащей ему страны*⁴. Император Алекеандр, недовольный противодействіем Австріи, отправился к Императору Францу и старался убедить его в двуличіи Меттерниха. „Добродушный" Франц был удивлен. или — лучше сказать — выказал удивленіе, узнав о происках своего канцлера. ,,Я ему порядком намою голову" — сказал он. Два дня спустя, 2 (14) декабря, Меттерних, испросив аудіенцію у нашего Государя, показал ему записку Гарденберга, присланную в начале ноября, (в то время, когда прусскій министр еще не получил от своего Короля повеленія действовать за-одно с Россіею). В этой записке Гарденберг советовал Меттерниху, не обнаруживая никаких враждебных намереній в отногаеніи Россіи. принять меры на будущее время для противодействія покушеніям русскаго правительства. Но возмутительное предательство Меттерниха, имевшее целыо поселить раздор между Россіею и Пруссіею, обратилось в невыгоду ему самому. Государь объявил Императору Францу, что не станет более иметь никаких сношеній с его министром, и только лишь убедительньтя просьбы Австрійскаго Монарха заставили нашего Государя отказаться от намеренія—устранить Меттерниха от участія в конгресе. Император Александр, желая выказать, что он. ни в каком случае, неотступит от своих видов на герцогство варшавское, послал туда. 7 (19) ноября, Цесаревича Константина Павловича, который, исполняя волю своего Августейшаго брата, собрал арміго в 70 тысяч человек и призвал к оружію жителей герцогства (³⁵).

Передача Саксоніи в руки прусскаго правительства и вооруженія Россіи в Польше облегчили подземную работу Талейрана. Желая склонить на свою сторону общественное мненіе, он помещал во французских газетах статьи, в котортлх величались безкорыстіе и великодушіе Франціи. Такова, В числе прочих, была статья газеты Quotidienne, 7 ноября 1814 года, безименныйавтор которой доказывала что, на основаніи парижскаго трактата, должны принять участіе в решеніи европейских вопросов все государства, признанныя самобытными до начала войны. По словам французскаго публициста: „законный государь остается державным в изгнаніи, и даже в оковахъ“. Далее — было сказано, что Франція, отказавшись от своих завоеваній, получила новыя права—защищать угнетенных, поддерживать слабых, стоять за ненарушимость трактатов и за права народов. Перечисляя необходимыя, по его мненію, требованія справедливости и благоразумной политики, автор требовал возстановленія Польши, независимой от ея соседей, а также самостоятельности Саксоніи, Ганновера, Геосена, Ваваріи и Виртемберга, (т. е. расторженія Германскаго Союза), и проч. Подобныя идеи нашли сочувствіе в германских князьях, издавна привыкших жертвовать выгодами своего обідаго отечества в пользу Франціи для удовлетворенія династических, либо личных разсчетов. Уполномоченные Великобританіи и Австріи сначала встречали с недоверіем внушенія французскаго правительства; но в последствіи Кестельри, оскорбленный податливостью Пруссіи видам Императора Александра, совершенно передался на сторону Талейрана, а Меттерних, более дальновидный, хотя и ионимал, что происки французскаго дипломата вели к расторженію общаго европейскаго союза, однакоже считал необходимым отпаивать Саксонію и не дозволять Русским утвердиться в Польше. Талейран, полагая, что задуманное им дело уже было достаточно подготовлено, предложил лорду Кестельри заключить между Франціею, Англіей и Австріей отдельную конвенцію в защиту Саксоніи. Кестельри отклонил это предложеніе, говоря, что такой союз трех держав мог подать повод к войне, которая была-бы противна общественному мненію. Между тем. положено было собрать коммисію для окончательна го распределенія земель завоеванных Союзниками. Прусскіе уполномоченные, предвидя противодействіе своим видам со стороны Франціи. домогались об исключеніи ея представителя из этой коммисіи. Но Талейран протестовал против их требованія, и по его настоянію Дальберг принял участіе в совещаніях коммисіи (^3G).

В первом собраніи по сему предмету, 19 (31) декабря, граф Разумовскій изложил план вознагражденія Россіи и Пруссіи, на основаніи котораго первая из сих держав уступала Австріи тарно-польскій округ и изъявляла согласіе на присоединеніе к ней Галиціи, а герцогства познанскаго к Пруссіи, которая, вместе с тем, должна была получить всю Саксонію, и также на объявленіе вольными городя ми Кракова и Торна; наконец — Королю Саксонскому предлагали владеніе на Рейне с 700 тысяч жителей. Два дня спустя, происходило второе совещаніе коммисіи. Прусскіе министры горячо обстаивали проект вознагражденій, предложенный Россіею, и даже проговорились, что они могут достигнуть оружіем исполненія своих требованій. Кестельри, между тем, еще накануне, 20 декабря (1 генваря 1815 г.), получил сведеніе о заключеніи мира с Соединенными Американскими Ш татами, что дозволяло Англіи сосредоточить в Нидерландах к весне до 80-ти тысяч человек и способствовало ея представителю на конгреее действовать решительно. Кестельри. оскорбленный угрозами Гарденберга, отвечал ему, что Англія не подчинить себя ни чьим решеніям и в случае надобности прибегнет к оружію. Уполномоченные разошлись в крайнем раздраженіи. В тот-же день, Кестельри и Талейран составили проект секретной конвенціи, по условіям коей Австрія, Англія и Франція обязывались: 1) выставить по полутораста тысяч каждая, для приведенія в исполненіе парижскаго трактата (ст. 3-я, 4-я и 5-я); 2) в случае войны, взаимно условиться на счет выбора главнокомандующаго и неиначе заключить мир, как с общаго согласія (ст. 6-я и 8-я), и проч. Положено было пригласить к участію в союзе Баварію, Вирте мберг и Нидерланды (³⁷). Эта конвенція была подписана министрами трех держав В генваря н. ст. 1815 года. Но уполномоченные Австріи и Англіи весьма были далеки от решимости возжечь войну и д ействовать за-одно с Франціей против своих прежних союзников. В таких обстоятельствах, для взаимнаго соглашенія европейских держав достаточно было некоторых устуиок со стороны Россіи и Пруссіи. Как вопрос о гердогстве варшавскому благодаря умеренности Императора Александра, уже не представлял важных затрудненій, то оставалось согласиться по саксонскому вопросу. Уполномоченные, подписавшіе конвенцію 3 генваря, предложили Пруссіи Лузацію, за исключеніем прилежащей богемским горам полосы с городами Бауценом и Цитау, и участок по теченію Элъбы с городами Виттенбергом и Торгау : таким образом Пруссія получала только треть саксонских владеній с семьюстами тысяч жителей и была разобщена от Богеміи. 8 февраля н. ст. Гарденберг подал ноту, в которой изъявляя согласіе на предложенную сделку, требовал уступки Лейпцига. Наконецъ—когда Император Александр отказался от объявленія вольным городом Торна и пожертвовал им Пруссіи, в замену Лейнцига, Гарденберг согласился на предложенный вознагражденія. Оставалось склонить к утвержденію помянутых условій Короля Саксонскаго, и с этою целыо перевезли его в Пресбург и поручили переговоры с ним министрам стоявших за него держав, Талейрану, Меттерниху и герцогу Веллингтону, прибывшему на конгрес вместо виконта Кестельри (³⁸).

По соглашеніи первоетепенных держав на счет Саксоніи и Польши, главным из дел подлеяіавших обсуждение конгреса было устройство Германии в виде отдельных самостоятелышх государству соединенных общим союзом. Образованію такого союза препятствовало стремленіе второстеиенных вд.чденій удержать за собою независн-мость нолитических отношеній к инострннным государствам и желаніе всех вообще германских князей распоряжаться у себя по собственному произволу. Баварія с давняго времени прибегала к защите Франціи против своих единоплеменников; Король Виртембергскій с сожаленіем вспоминал о Наполеоне, как о поборнике своего абсолютизма. Медіатизированные князья, сделавшись незадолго пред тем из самобытных властителей помеіциками, надеялись выдти из своего зависимаго положенія и стать на ряду с владетельными князьями, как только будет возстановлен верховный сан Императора Германскаго, и с этою делью предлагали Францу корону Карла Великаго; такое-;,!:е предложеніе было ему сделано 11 ноября н. ст. 1814 г. 30-ю владетелями и вольными городами Германіи. Сам Штейн, постоянный иоборник единства Германіи, считал возстановленіе главы Имперіи важным шагом к объединенію разрозненных сил свиего отечества и склонил графа Каподистріа составить и поднесть Императору Александру записку, в которой были изложены идеи немецкаго натріота по этому предмету. Но мненію Канодистріа: „предоставленіе державных правь германским князьям, сколько можно судить из примеров прошлаго, іювело-бы к тому, что Австрія и Нруссія старалисьбы расширить свое вліяніе, a Ваварія и Виртемберг нрибегали-бы к помощи Фуанціи, которая вмешивалась-бы в дела Германіи, что заставляло бы и Россію принимать в них участіе. Чтобы обезііечить спокойствіе Европы, необходимо дать Гермапіи прочное устройство, которое сделало-бы ее креикою преградою для всякаго завоевателя, основаніем европейскаго равиовесія, и доставило-бы ея жителям возможность их духовнаго развнтія, не нарушая древних учрежденій: таким условіям может удовлетворить только лишь предоетавленіе верховной власти, согласно с общим желаніем, Австрійскому Императору. Австрія, став в челе Германіи, неимела-бы никакого повода действовать заодно с Франціей; Пруссія, приняв участіе в общем союзе, сохранила-бы свои связи с Россіею и Англіею; австрійскія владенія в Италіи, под управленіем одного из эрцгерцогов, сохранилибы народную самобытность. Австрія не пріобрелабы перевеса, но получила-бы оборонительную силу. Остается вопрос: согласится-ли Австрія на такое предложеніе, и следует-ли, в случае ея отказа, обратиться с таким-же предложеніем к Пруссіи?“ Император Александр, прочитав записку графа Каподистріа, сдросил: как думает о том Штейн? Каподистріа отвечал, что он совершенно разделяет это мненіе. Государь приказал графу Каподистріа, вместе с Штейном, сообщить составленную им записку Гарденбергу, что и было исполнено 11 февраля в. ст. Но прусскій канцлер прямо выразил свое нерасположеніе к передаче германской короны дому Габсбургов, по причине „неспособности этой династіи и австрійскаго правительства". Решительное противодействіе Пруссіи возстановленію юіператорскаго сана в Германіи побудило Штейна, с разрешенія Императора Александра, обратиться к помощи герцога Веллингтона, который, при свиданіи с ІИтейном, 12 (24) февраля, выразил свое полное сочувствіе скорейшему устройству дел Германіи. По словам герцога: „разъединеніе сей страны может быть устранено согласіем Австріи с Пруссіей и силою общественнаго мненія. Германія, образующая одно целое по языку и обычаям своим, разобщена в религіозном и по-.

литическом отошеніях. Предполагаемая союзная конституція должна быть составлена обеими державами и одобрена общественным мненіем всей страны⁴⁴. Веллингтон считал невозможным подчинить Германію верховной власти Императора, но сознавал необходимомость успокоить взволнованные умы, и особенно в Пруссіи, объятой военнореспубликанским духомъ.

Предположеніе возстаиовить Германскую Имперію нашло стольже много поборников, сколько и противников. Немецкій идеализм нородил множество различных проектов. Император Александр, котораго иностранные писатели голословно обвиняют в стремленіи ослабить Германію, н против того, всевозможно старался склонить Пруссію на предоставленіе Императору Францу наследственнаго сана главы Германской Имперіи. В последней аудіекціи, данной нашим Государем, по сему предмету, Гарденбергу, 18 февраля (2 марта), Император Александр не успел победить упрямство прусскаго канцлера, а за тем уже не было и речи о возстановленіи Римской Имперіи (³⁹). Хотя многіе из вопросов, предоставленных обсужденію конгреса, оставались нерешенными, однакоже Венценосцы, собравшіеся в Вене, в конце февраля (в начале марта), готовились к отъезду, поручив окончаніе дел своим министрам. Император Александр намеревался посетить некоторые германскіе дворы и потом отправиться в Варшаву. Но вдруг, 22 февраля (G з:арта), изменились все предположенія Высоких гостей Австрійскаго Императора. Внезапно пришла весть о побеге Наполеона с острова Эльбы.

Это событіе, имевшее столь важныя последствія, ускорило развязку спорных вопросов на венскомъ конгресе. ‘21-го апреля (3-го мая н. ст.) были подписан л .трактаты между Россіею, Австріею и Пруссіею, определявшіе судьбу герцогства варшавскаго и вольнаго города Кракова. — В тот-же день заключен уполномоченными Пруссіи и Саксоніи трактат, по условіям котораго Король Саксонскій уступил Пруссіи почти вс го Лузацію и часть Саксоніи, а 6 (18) мая, по договору, подписанному уполномоченными Австріи, Пруссіи и Россіи, Король отказался от всякаго притязанія на варшавское герцогство.

7-го (19-го), заключен договор Россіи с Нидерландами и Великобританіею, по которому две последнія державы приняли на себя уплату 50-ти милліонов гульденов русскаго займа в Голландіи;

8-го (20-го), договор о присоединеніи Генуи к Королевству Сардинскому, и проч. Наконец, 27 мая (8 іюня), был подписан акт Германскаго Союза, а на следующій день, 28 мая (9 іюня), главный акт конгреса, заключавшій в себе: распоряженія, относящіяся к великому герцогству варшавскому, именно определеніе участков, поступивших во владеніе трех держав, Россіи, Прусссіи и Авотріи, и краковскаго округа (статьи 1—IX); уступка Королем Саксонским части своих владеній, под именем герцогства саксонскаго, Пруссіи (статьи XV—XVII); обозначеніе областей возвращенных Нруссіи и поступивших в ея владеніе (статьи XX11I—XXV); признаніе Короля Великобританскаго в качестве Короля Гановерскаго; обоюдныя уступки и условія Пруссіи и Гановера (статьи XXVI—XXXI); расноряженія, относящіяся к германским владетельным князьям: признаніе великими герцогами нринцев: ольденбургскаго, мекленбургских и саксен-веймарскаго, возстановленіе ландграфа гессен-гомбургскаго, поземельныя уступки, и проч. (статьи ХХХШ—

LII); постановленія на счет Германскаго Союза (статьи LIII-LXIV); признаніе владенія Нидерландами и Королевскаго титула в доме оранском (ст. LXV— LXVI) и признаніе Короля Нидерландскаго владетельным гердогом люксембургским (ст. LXVII— LXLX); признаніе 19-ти швейдарских кантонов, на основаніи конвенціи 29 декабря 1813 года, и различный ностановленія относящіяся к Швейцаріи (ст. LXXIV—LXXXIV); определеніе границ Королевства Сардинскаго, с нрисоединеніем генуезских владеній и земель под ныенем имперскях ленов (fiefs impériaux) (ст. LXXXV — ХСИ); определеніе областей в Италіи, поступивших во владеніе Австріи (ст. ХСІІІ— XCY); признаніе эрцгерцога Франциска д'Эст владетельным герцогонь Модены, Реджіо и Мирандолы: эрцгерцогини Маріи-Беатриксы д’Эстъ—владетельницею герцогства Массы и княжества Каррары; Императрицы МаршЛуизы—герцогинею Пармы, Піаченцы и Гвасталлы (без права передачи сыну ея); возстановленіе великаго герцога тосканскаго (эрцгерцога Фердинанда); признаніе инфанты Маріи-Луизы герцогинею лукскою; возвращеніе Папе Мархіи, герцогства беневентскаго и княжества Понте-Корво, а равно легацій Равенны, Болоньи и части Феррары лежащей по правую сторону По; возстановленіе Фердинанда IV в Неаполе, в сане Короля Обеих Сицилій (XCYIII — C1V); признаніе нрава Португаліи на Оливенцу и на земли уступленный испанским правительством по бадаіозскому 'трактату 1801 года (ст. СV), уступка португальским правительством (французской Гвіаны в пользу Франціи (ст. CYII); онределеніе иравил плаванія по судоходным рекам (ст. СVІІІ—СХVП); утвержденіе трактатов, конвенций и других частных документов, нриложенныхъ к настоящему акту, именно: 1) трактат между Россіею и Австріею. 21 анреля (3 мая) 1815 года; 2) трактат между Россіею и Пруссіею, 21 апреля (3 мая) 1815; 3) трактат относящійся к Кракову, 21 апреля (3 мая) 1815; 4) трактат между Пруссіею и Саксоніею, 21 апреля (3 мая) 1815; 5) декларадія Короля Саксонскаго, о нравах фамиліи Шёнбург (Schônburg), 18-го мая 1815; С) трактат между Друссіею и Гановером, 29 мая 1815; 7) конвенція между Пруссіею и великим герцогом саксен-веймарским, 1 іюня 1815; t) конвенція между Прусеіею и домом Нассау, 31 мая 1815; 9) Союзный акт Германіи, 8 іюня 1815; 10) трактат между Королем Нидерландским и Пруссіею, Англіею, Австріею и Россіей, 31 мая 1815; 11) декларадія держав о делах гельветическаго союза, 20 марта, и принятіе ея сеймом, 27 мая 1815 года; 12) протокол 29 марта 1815 года, об уступках Короля Сардинскаго женевскому кантону; 13) трактат между Королем Сардинским, Австріею, Англіею, Россіею, Пруссіею и Франціей, 20 мая 1815; 14) акт, под названіем: условгя, долженствующгл служить основангем присоединенію Генуи ко владенгям Короля Сардинскаго; 15) декларація держав, об отмене торга Неграми, 8 февраля 1815; 16) поегановленія о свободном судоходстве по рекам; 17) постановленія о порядке между дипломатическими агентами (Règlement sur le rang entre les agens diplomatiques) (ст. CXVIII). В последней СХХІ-й статье, положено, чтобы настоящій трактат был ратификован в продолагеніи нолугода, a иортугальским двором в нродолженіи года, либо ранее, если то окажется возможнымъ.

За сим следуют подписи в алфавитном порядке державъ;

Князь Меттерних. Граф Палмелла.

Барон Вессенберг. Антоніо де Салданга даГама.

Князь Талейран. Князь Гарденбергъ.

Герцог Дальберг. Барон Гумбольдтъ.

Граф де Ноаль. Графъ Разумовскій.

Кланкарти. Графъ Стакельбергъ.

Катка рт. Графъ Нессельродъ.

Стеварт Г. Л. Графъ Лбвенгельмъ.

Возстаніе Мюрата противъ Союзников и совер

шенное лоражрніе его австрійскими войсками повлекли за собою его бегство во Францію, что имело последствіем возетановленіе в неаполитанских владеніях законной династіи Бурбонов. Папа также получил обратно принадлежавшія ему области, кроме части Феррары, по левую сторону реки По, и Авиньона, устуиленнаго Франціи; Австріи было предоставлено право держать гарнизоны в крепостях Ферраре и Коммахіо: эти условія возбудили протеста папскаго правительства, на который впрочем не было обращено ни малейшаго вниманія. Республика Семи-Островов (Іоническая) поступила под покровительство Англіи, и хотя сохранила только в воловину самостоятельное существованіе, однакоже не могла неоказать вліянія на дух Греков, стонавших под тяжким игом Оттоманской Порты. Жителям бывшей Польши предположено даровать представительный образ правленія и національныя учрежденія, согласныя с тем образом политическаго существованія, который признают удобнейшим и полезнейшим владеющія ими правительства. (Les Polonais, sujets respectifs de la Russie, de l'Autriche et de la Prusse, obtiendront une représentation et des institutions nationales, réglées d’après le mode d’existence politique que chacun des Gouvernemens aux quels ils appartiennent jugera utile et convenable de leur noeovclcr). Подобныя-же представительный учрежденія были предположены в Пруссіи и второстепенных державах Германіи (⁴⁰).

На основаніи уеловій венскаго конгреса, Россія пріобрела герцогство варшавское, уступпв Австріи тарнопольскую область, и увеличила свою территорію пространсгвом около 2.1Ш кв. миль с народонаселеніем более 8-х милліонов душ. Австрія пріобрела вь Италіи, Германіи и Больпіе, вместе с владеніями ей возвращенными по первому парижкому трактату, 2,880 кв. миль, с 10-ю милліонами душ; a Пруссія получила обратно все принадлежавшія ей в 1806 году земли, кроме части польских владеній, Гановера, Байрейта, Аншпаха, Гильдесгейма и Остфрисландіи, и сверх того часть Саксоніи, Рейнскую провинцію и Шведскую Номеранію с островом Рюгеном, всего-же 2.217 квадр. миль с 5,862.000 душ(⁴¹).

Такимъобразом Россія, принимавшая наибольшее участіе в борьбе за независимость Европы и принесшая тяжкія жертвы для достиженія этой цели, получила наименьшее вознагражденіе.

(1815 г.).

В числе предметов, о которых домогался Талейран на венском конгресе. сообразно полученной им от своего правительства инструкціи, было сверженіе Мюрата с неаполитанскаго престола, в пользу удалившагося в Сицилію Короля Фердинанда IV. Никто из уполномоченных первостепенных держав не противился возстановленію в Неаполе бурбонской династіи, но Меттерних считал нужным отложить на время решеніе этого вопроса. Вооруженный силы Австріи, в ожиданіи соглашенія по саксонскому и польскому вопросам, тогда еще были собраны в Богеміи и Галиціи, а в Италіи оставалось не более 50-ти тысяч человек, коим Мюрат мог противопоставить почти двойныя силы. Талейрану было также приказано открыть переговоры об удаленіи Наполеона, котораго близкое соседство к Италіи и Франціи справедливо считали опасным, как в Вене, так и в Париже. Но Император Александр, по свойственному ему великодушію, не только отказался содействовать видам непріятелей Наполеона, но от-вечал на предложеніе — удалить его, что, вместо изъявленія напрасных опасеній, тюильрискому кабинету следовало платить исправнее Наполеону пенсію, условленную на основаніи парижскаго трактата (')•

Наполеону были известны толки о его перемеіценіи на Азорскіе. либо другіе острова Атлантическаго океана. Он знал также все, что делалось во Франціи, где слабое правительство Бурбонов, дав волю возвратившимся эмигрантам распоряжать делами но их произволу, возбудило против себя общее неудовольствіе. Заговора в пользу Наполеона, в собственном значеніи этого слова, не было; а, между тем, почти вся Франція как-бы участвовала в замыслах против Бурбонов. В голове непріятелей правительства были старо-служивые, воркуны (grognards), позабывшіе все ими перенесенное и в снегах Россіи, и в негостепріимной Испаніи; вспоминая с сожаленіем о том времени, когда „всякій храбрый солдат носил в своем ранце маршальскій жезл,“ они утешали друг друга надеждою, что с первыми днями наступавшей весны ПОЯВИТСЯ В ГОЛОве ИХ .... ОН, Père la Violette — прибавляли они в полголоса (²).

Пользуясь небрежностью французских и англійских крейсеров, стороживших - остров Эльбу, Наполеон отплыл оттуда, 14 (26) февраля, на бриге „l’Inconstant,“ вместе с маршалом Бертраном, генералами Друо и Камбронном и четырьмя стами человек Старой гвардіи; на трех меныних судах отправились: 200 корсиканских егерей, сто польских улан и баталіон вольтижёров, в числе 800 человек. Таким образом. завоеваніе Франціи с ея трех-сот-тысячною арміею, о которой так шумно разглагольствовал Талейран на венскомъ конгресе, было предпринято Наполеоном с полутора тысячью человек. „Гренадеры! — сказал он, — взойдя на борт судна, несшаго Фортуну новаго Цесаря. - Мы идем во Францію, в Париж!“— „Да здравствует Император !“ — радостно отвечали солдаты, только тогда узнавшіе, куда ведут их. 17 февраля (1 марта), по полудни, показались пред ними, на отдаленном горизонте, берега Франціи. Выть может снутники Колумба, после продолжительнаго плаванія, не были столько обрадованы зрелищем открытой ими новой части Света, сколько солдаты Наполеона при виде своего отечества. В три часа по полудни, небольшая эскадра вошла в бухту, у городка Канн. Оам Наполеон вышел на берег нервым; за ним высадились его сподвижники, с восклицаніями: „да здравствует Франція! да здравствует Император!"

Наполеон отправил свою флотилію обратно на остров Эльбу и оставил на берегу четыре полевыя орудія, которыя имел с собою, справедливо разсчитывая, что покорить Францію он мог не пу • шечными выстрелами, а силою своего взгляда и своей речи: „Солдаты!—сказал он, в воззваніи к французским войскамъ—тем самым, которыя должны были против него сражаться — орел с національным знаменем полетит от одной колокольни к другой до башень Собора Богоматери в Париже !“ (l’aigle avec les couleurs nationales volera de clocher au clocher jusqu’aux tours de Notre-Dame). И в действительности, Наполеон, на всем марше к Парижу, не встречал препятствій; войска, высылаемыя против него, присоединялись к горсти солдат Эльбы, и покореніе французской столицы было совершено ценою не победы, а быстраго марша их. 8 (20) марта, вечером, Наполеон уже был въ

4

тюильриском дворце, откуда Король Людовик посііешно уехал в Бельгію. Отбытіе Бурбонов подало сигнал к переходу на сторону Наполеона тех самых, которые на-каеуне расточали уверенія в неизменной преданности Людовику XVIII. Такая шаткость убежденій поселила чувство презренія к Фраицузам в душе Императора Александра, непавидевшаго все низкое, и заставила его смотреть равнодушно на оскорбления, коим подвергалась Франція со стороны Союзников при вторичном занятіи Парижа (³).

Первое известіе об отплытіи Наполеона с острова Эльбы было получено в Вене, 23 февраля (7 марта), Веллингтоном, от англійскаго резиденга в Тоскане, лорда Бургерша. Император Франц, не одобрявшій либеральных идей нашего Государя, сказал ему: „Вот последствія покровительства оказаннаго парижским якобинцам!“ — „Правда — отвечал Александр — и чтобы исправить мою вину предлагаю себя и свои арміи к услугам Вашего Величества.⁴⁴ Побег Наполеона возбудил тем больпіія опасенія, что сперва не знали, куда намеревался обратиться он: во Францію-ли, где на его стороне были войска и значительная масса народа, или в Италію, где господствовало неудовольствіе против австрійскаго правительства, и где Мюрат успел собрать армію в 80 тысяч человек. Державы, разрозненный дележем завоеваній, мгновенно сблизились между собою. По мненію Штейна, надлежало немедленно объявить, от имени держав, подписавших нарижскій трактат, о решимости их поддерживать заключенный ими условія. Граф Разумовскій был согласен с Штейном, но Талейран уговорил назначенных вместе с ним, для переговоров с Королем Саксонским, Меттерниха и Веллингтона, отложить это объявленіе до решенія саксонскаго вопроса. Когда-же Король ФридрихъАвгуст оказался менее сговорчивыми, нежели ожидали Союзники, а, между тем, 27 февраля (11 марта), получено было сведеніе о высадке Наполеона на берег Франціи, тогда последовала декларація восьми держав ⁷), на основаніи которой Наполеон Бонапарте, как нарушитель общаго мира и спокойствія, был объявлен состоящим вне покровильства законов; вместе с тем изъявлено твердое намереніе держав поддерживать всеми средствами условія парижскаго трактата (⁴). Следствіем этой деклараціи было заключеніе, 13 (25) марта, союзнаго договора, на основаніи Шомонскаго трактата. Велибританія, Россія, Австрія и Пруссія обязались выставить каждая по полутораста тысяч человек, и не прежде прекратить военныя действія,. как лишив Наполеона возможности возмущать спокойствіе Европы; тогда-же приглашены к участію в союзе все прочія европейскія державы (⁵). Несколько дней спустя, был подписан договор, по которому Англія обязалась уплатить прочим трем державам субсидію в 5 милліон. фунт, стерл. (около 32-х милліон. рубл. сер.) и тридцати германским владеніям, выставившим контингенты против Франціи, 3,512,617 фунт, стерл. (до 22 у₂ милл. рубл. сер.). Для покрытія этих издержек и содержанія собственной арміи и германскаго легіона, англійское правительство продолжило налог на доходы и сделало два займа, на сумму 45'/г милліон. фунт, стерл. (более 290 милл. рубл. сер.), a вместе с доходами Ирландіи и добавочным кредитом, употребило на последнюю борьбу против общаго непріятеля около 96 милліон. фунт. стер, (более 600 милл. рубл. серебр.) (⁶).

Наполеон, имея точныя сведенія о распрях возникших на венском конгресе, надеялся воспользоваться ими для расторженія европейской коалиціи. С этою целью, он обратился к своему тестю, торжественно обеіцая — не нарушать впредь общаго спокойствія, и даже изъявляя готовность отречься от престола в пользу своего сына. Но Император Франц не обратил никакого вниманія на уверенія Наполеона, котораго характер был вполне ему известен. Наполеон также покушался привлечь на свою сторону Императора Александра, либо, по крайней мере, разсорить его с Королем Людовиком XVIII, и для этого, немедленно по возвращеніи в Париж, найдя в кабинете тюильрискаго дворца копію трактата 3 генваря н. ст. отправил с этим важным документом, остававпіагося в Париже, секретаря русской миссіи Будякина, в Вену, к нашему Государю. Император Александр уже имевшій сведеніе чрез Штейна и графа Каподистріа о секретном договоре против Россіи и Пруссіи, не хотел верить тому; но получив бумаги присланныя Наполеоном, убедился в двуличіи своих союзников. С этого времени Император Александр еще более возненавидел Талейрана, который, постоянно уверяя нашего Государя в своей преданности, строил ковы против Россіи. Напротив того, Император Александр выказал большую снисходительность к Меттерниху. Но пріезде Будякина, Государь тотчас приказал позвать к себе Штейна и дав ему прочесть трактата, сказал: „Я тоже пригласил к себе Меттерниха и желаю, чтобы вы присутствовали при нашей беседе“. Как только вошел Меттерних, Александр, обратясь к нему, епросил: „известен-ли вам этот документа Австрійскій кандлер хотел отделаться уклончивым ответом, но Государь, прервав его речь, сказал ему: „Меттерних! Пусть, пока мы будем живы, не будет у нас и в помине об этом! Теперь нам предстоит иное дело: Наполеон воротился, и наш союз должен быть крепче, нежели когда-либо“, и с этими словами, бросив трактат в огонь пылавшаго камина, раскланялся с своими собеседниками. Весьма замечательно, что Государь, не терпевшій Меттерниха и явно показывавшій ему свое презреніе, с того времени сделался к нему ласковым и удостоивал его благосклонностью до самой своей кончины (⁷).

На следующій день по полученіи известія о высадке Наполеона во Францію, был оозван, по воле Императора Александра, военный совет, из трех генералов: князя Волконскаго, князя Шварценберга и Кнезебека. Положено было: немедленно собрать по возможности наиболыпія силы, но не спешигь соединеніем их на границах Франціи. Сборные пункты указаны: Русским в герцогстве варшавскому Австрійцам на Рейне и в Италіи, Англичанам в Вельгіи, Пруссакам у Магдебурга и Майнца. В числе восьмисот тысяч человек, выставленных Европою против Наполеона, было 167 тысяч Русских, под начальством фельдмаршала Барклая де-Толли. Корпусами командовали: В-м Дохтуров, 4-м Раевскій, 5-м Сакен, 6-м Ланжерон, 7-м Сабанеев, 2-ю и 8-ю гренадерскими дивизіями—Ермолову кавалеріей—Винцингероде и граф Пален. Войска эти тронулись с мест своего расположенія в начале (в половине) апреля и пришли во Францію в іюне, когда судьба войны уже была решена победою Союзников при Ватерлоо. Корпусы графа Витгенштейна и принца Евгенія виртембергскаго, выступившіе в поход гораздо позже, не дошли до Рейна. Вообще-же действующая армія Барклая де-Толли, вместе с резервами, парками и нестроевыми чинами, состояла въчисле 225 тысяч человек. Для наблюденія за порядком в войсках, фельдмаршал, с Высочайшаго соизволенія, во время похода чрез Францію, учредил, из драгун Борисоглебскаго полка, военную полицію под названіем Жандармов (⁸).

Император Александр выехал из Вены, 1В (25) мая, и отправился к арміи, которая тогда уже подходила к Рейну. На следующій день он прибыль в Нимфенбург, загородный дворец Ваварскаго Короля, в шести версгах от Мюнхена, где ожидал его Король со всем своим семейством, а вечером Император поехал в Мюнхен, на бал, который давали ему жители города. По прибытии нашего Государя, началась русская пляска, потом появились маски, одетыя в платье различных народов обитающих в Россіи; за тем, Король предложил Императору пройтись по зале и повел его к водопаду, под которьга находилась модель Каменнаго Острова, напоминавшая одно из любимых местопребываній нашего Государя. После бала, играли оперу. 17-го (29-го), пріехал в Нимфенбург Император Франц с своею супругою. Два дня спустя, Император Александр, встреченный на пути в Эслингене, Королем Виртембергским, прибыл вместе с ним в Стутгард, откуда, 21 мая (2 іюня), переехал в Людвигсбург, летній дворец Короля; там, в королевском кабине^, находились три портрета; Петра Великаго,

Фридриха Великаго и герцога виртембергскаго, Фридриха I, одного из мудрейших виртембергских владетелей. Туда-же прибыль и Император Франц. 24 мая (5 іюня), наш Государь пріехал в главную квартиру арміи, находившуюся в Гейдельберг, и остановился, вместе с князем Волконским, в загородном доме англичанина Пикфорда, на берегу Неккара.

В конце мая (в первой половине іюня), несколько дней сряду, собирался в главной квартире военный совет, для составленія общаго плана предстоявших действій, а, между тем, ежедневно происходили смотры постепенно проходившим русским полкам. Главными деятелями в совещаніях Союзников были: с нашей стороны князь Волконскій и Толь; со стороны Австріи князь Шварценберг, граф Радецкій и Лангенау; Пруссіи — Кнезебек. Баваріи — Вреде. Составлено было несколько планов действій. Князь Шварценберг предложил, в ожиданіи сбора русской арміи на среднем Рейне, сосредоточить англо-прусскую армію в Бельгіи и на нижнем Рейне, а свою, составленную из австрійских, баварских, виртсмбергских и баденских войск, на верхнем Рсйне, чтобы войти в связь с австрійскою арміею, двигавшеюся из Италіи; по прибытіи-жс русской арміи к Майнцу и Мангейму, надлежало, по мненію Шварценберга, направить ее на поддержаніе австрійской арміи. За тем, обе Союзныя массы войск должны были одновременно двинуться вперед — одна со стороны Бельгіи, а другая от Базеля и Мангейма (^а).

Князь Шварценберг, испросив соглашеніе своего Монарха на этот план действій, представила, его, вместе с одобрительным отзывом Императора Франца, нашему Государю. Император Алек-сандр, недовольный тем, что такое важное дело было решено без его ведома, хотел написать о том Австрійскому Императору, но потом, вместо письма к нему, послал князю Шварценбергу собственноручную записку, содержавшую в себе следующія замечанія:

....„Оставляя большое пространство между русскою арміей, долженствующею перейти чрез Рейн в Мангейме и Майнце, и австрійскою, которой назначено переправиться в Вазеле, мы добровольно лишаем себя величайшей выгоды — соединить обе арміи в таком случае, когда непріятель нападет на одну из них в значительных силах, что легко можно предупредить, переправя австрійскую армію между Гермерсгеймом и Мангеймом, и двинув ее, на Люневиль и Нанси, к Шомону и Баръсюр-Об, между тем как русская армія направится, на Саарбрюк и Сааргемин, к Бар-леДюк и Сен-Дизьё. Таким образом до места, предназначеннаго вами для австрійской арміи, можно достигнуть кратчайшим путем, и при том обе арміи постоянно будут в состояніи соединиться и противопоставить непріятелю превосходится силы. Напротив, двигаясь на огромном пространстве между Саарою и дорогою из Базеля в Везуль, мы можем быть принуждены к отступленію, ежели не захотим сражаться с непріятелсм почти в равных силах. Конечно — отступление бывает необходимо, но оно весьма трудно с двух-сот-тысячною арміею и произведете невыгодное вліяніе на дух войск, тем более, когда будем находиться в стране, где жители не расположены в нашу пользу. Мы имеем средства предупредить все эти неудобства. Ежели наши арміи будут двигаться столь близко между собою, что сохраним возможность соединить их въ два или три марша, то нет надобности отступать, и мы примем сраженіе, не подвергаясь пораженію. А, между тем, англійская и прусская арміи направятся во фланг и на сообщенія непріятеля. Есдиже Наполеон, не вступая с нами в бой, сосредоточить силы, мы будем иметь выгоду ввести в дело все наши арміи, подобно тому, как было под Лейпцигом. Замечу еще, что, при двшкеніи австрійской арміи на Базель, я обязан буду оставаться при русской арміи, потому что нет никакой причины находиться мне при каких-либо иностранных войсках, и особенно если они будут на оконечности нашего леваго крыла; а, между тем, считаю весьма выгодным, как для общих распоряженій, так и для выгоднаго вліянія на общественное мненіе, чтобы главныя квартиры Союзных Государей были вместе, как и прежде". В заключеніе своего отзыва, Государь изъявил несогласіе на осгавленіе части русских войск под Страсбургом, потому что и без того уже назначено было нашей арміи блокировать многія крепости (^l0).

Как австрійскій фельдмаршал оставался при своем мненіи, то для взаимнаго соглашенія собрали, 29 мая (10 іюня), военный совет, на котором присутствовали: фельдмаршалы Шварцснберг и Вреде, генерал-адъютант князь Волконскій, гснерал-лейтенанты граф Радецкій, Толь и Кнезебек и генерал-маіор Лангенау. Постановили, чтобы русской арміи идти чрез горы Гундсрюкен к Триру, не занимая пути, ведущаго на Кайзерслаутерн, предоставленнаго баварской арміи, и находясь в готовнести подкрепить Блюхера, а потом направиться на Сен-Дизьб и войти в связь с австрійскою арміей, которая, перейдя чрез Рейн в Вазеле, двинется на Бефор к Шомону, для сближения с Русскими.

Баварская-же армія фельдмаршала князя Вреде двинется вперед по смене ея русскими войсками, назначенными для обложенія креностей по левую сторону Рейна, и проч. (“). На основаніи этого плана действій, вся русская армія должна была собраться на Рейне в половине (в конце) іюня. Тогда-же войскам 1-го и 2-го корпусов, под общим начальством графа Витгенштейна, расположенным в западных губерніях и в Польше, велено было идти к Бамбергу и Триру, для образованія резервов действующей арміи, а графу Милорадовичу, с гвардіей, 1-м кавалерійским корпусом и 1-ою гренадерскою дивизіей, выступить из Петербурга в Ковно. Все эти распоряженія были сообщены Веллингтону и Блюхеру чрез посланнаго к ним 10 іюня н. ст. генерала Толя. Веллингтон получив общій план действій, при письме Императора Александра, на-кануне сраженія при Катр-Бра, в то время, когда еще не объяснилось наступленіе Наполеона против Союзников, отвечал Государю, что находить весьма основательным разделеніе Союзных сил, для удобнейшаго их снабженія жизненными запасами, натри отдельныя массы: в центре— русскую армію Его Величества; на правом крыле— англо-прусскую армію. и на левом — армію князя Шварценберга (^іа).

Генерал Толь, возвратясь в Гейдельберг, 8 (20) іюня, с отзывом Веллингтона, известил Государя о пораженіи Блюхера при Линьи, что побудило Союзников изменить общій план действій: обе арміи, наша и князя Шварценберга. должны были, сосредоточасі» между Майнцем и Лазелем, двинуться к Нанси и собраться там в конце іюня (в первой половине іюля н. ст.); баварской арміи поручено прикрывать русскую армію с праваго фланга.

а 6-му корпусу графа Ланжерона обложить Страсбурга и Ландау. Но вслед за тем, 11-го (28-го), было получено известіе о ренштельной победе при Ватерлоо (^,3). Опасенія, возбужденный первоначальным успехом Наполеона, разсеялись', но, вместе с тем, увеличилось еще более стремленіе Союзников достигнуть Парижа и принять участіе в событіях долженствовавших решить судьбу Франціи.

В Гейдельберге Государь ежедневно посещал прибывшую туда, по его желанію, баронессу Крюденер, которой восторженная набожность оказала сильное вліяніе на склоннаго к увлеченію Императора Александра. Государь старался подавать пример христіянскаго смиренія всеми своими поступками. Однажды, прійдя к госпоже Кріоденер, он обнаружил большое безпокойствіе: вместо обычнаго ему светлаго облика, черты его выражали мрачную думу. Никто не мог постигнуть тому причины. Внезапно— Государь выходит, и спустя несколько минут возвращается безмятежным, веселым.... Дело состояло в том, что слуга, затворившій дверь за Государем, при входе его в прихожую, неосторожно прищемил ему палец, и тогда он. выведенный из терденія, выбранил неловкаго служителя. Это мучило Государя, и он не мог успокоиться, пока, выйдя к „обиженному им человеку," не подал ему руку и не испросил прощенія в своей горячности (¹⁴).

Император Александр, по полученіи сведенія о победе при Ватерлоо, немедленно переехал в Мангейм; войска русской и австрійской арміи получили приказаніе переправиться через Рейн и идти к Парижу. В голове Русских двинулся граф Вреде с Баварцами; за ним следовали колонны Дохтурова, Сакена и Раевскаго. Наследный принцъ виртембергскій, с своим корпусом, переправясь через Рейн у Гермерсгейма, оттеснил генерала Раппа к Страсбургу; прочіе-же корпусы князя Шварценберга, именно: князя Гогендоллерна, Коллоредо и эрцгерцога Фердинанда, перешли через Рейн у Базеля и Рейнфельдена: первый сменил у Страсбурга Крон-принца виртембергскаго, а оба последніе, вместе с корпусом Крон-принца, двинулись но направленно к Парижу. Генерал Рапп сообщил в нашу главную квартиру известіе об отреченіи Наполеона; носились даже слухи о его смерти. По прибытіи-же Государя в Гагенау, получено было сведеніе об учрежденіи в Париже временнаго правительства и об отправленіи им чиновников для переговоров, в надежде остановить наступленіе Союзных армій. Но Император Александр, предписав собственноручно Барклаю де-Толли, чтобы войска продолжали двигаться вперед, послал графа Шувалова на встречу уполномоченным, с порученіем обьявить им, чтобы они сообщили нам намеренія своего правительства и ожидали ответа в Реймсе. Тогда-же был отправлен к герцогу Веллингтону, от имени Меттерниха и Нессельрода, отзыв, в коем они, предполагая, что будут сделаны герцогу такія-же предложенія, сообщали ему о твердой решимости Императора Александра и его союзников — не входить ни в какія соглашенія ни с Наполеоном. ни с временным правительством. Как, между тем, Шувалов разъехался с французскими депутатами, то они прибыли неожиданно в нашу главную квартиру, тогда находившуюся в Гагенау. Во главе депутаціи был знаменитый Лафайет. Император Александр поручить графу Каподистріа сказать Лафайету, что „обязанности Государя в отношеніи к его союзникамъ не позволяют ему принять генерала в Гагенау, и что он желает видеться с ним в Париже; к тому-же намеренія Государя неизменны.“ Впрочем, Император Александр наконед согласился назначить для переговоров с депутатами коммисію, в составе которой находились: граф Каподистріа и генералы: австрійскій—Вальмоден, прусскій—Кнезебек и англійскій—лорд Стеварт. Со стороны-же Французов преимущественно вел реч дипломат Лафоре (La Forcst). По словам его, целыо франдузскаго правительства было заключеніе перемирія, которое дало-бы время войти в соглашеніе на счет условій мира; власти (les pouvoirs), заставившія Наполеона отказаться от престола, имели в виду единственно независимость и свободу Франціи; что-же касается до образа правленія и династіи, то палаты, не предрешая сих вопросов, занимались составленіем уложенія для будущаго властителя (le souverain quelconque). Со стороны Союзников, главное участіе в преніях принял Стеварт, который, по словам Лафайета, выказал себя почти столь-же невежливым к своим товарищам, сколько и к Французам. „Не понимаю — сказал онъ—как может присвоивать себе право низлагать с престола, либо возводить на престол, палата созванная похитителем?“ сказал он, и за тем, совершенно выйдя из себя, назвал французскую армію скопищем разбойников. Лафайет хладнокровно отвечал на эту выходку, что он удивляется, каким образом англійскій государственный человек не признает собранія, уполномоченнаго народом. „Вспомним о славной англійской революціи 1688 года—прибавил Бенжамен Констан — когда созванный принцем оранским парламент совещался о короне Англіи, и когда англійская армія, оставя Іакова II, перешла на сторону Вильгельма III. „На замечаніе Стеварта, о дерзости палат и арміи которыя толкуют о преданности, либо нерасположеніи, к какому-либо правительству, имея законнаго Короля, д’Аржансон отвечал:“ конечно—мы нерасположены к нему, и ежели Союзные Государи снова навяжут нам Бурбона, то должны будут принять на себя обязанность поддерживать его на престоле.“

Генерал Стеварт и прочіе Союзные коммисары объявили наотрез, что о соглашеніи не может быть и речи, пока не будет выдан Наполеон, и сознались, что они вовсе не были уполномочены на заключеніе мира: таким образом переговоры не могли иметь никаких последствій. Не смотря однакоже на то, Французы продолжали в теченіи двух последующих дней совещаться с Союзниками, и, между прочим, предложили кандидатуру престола: Королю Саксонскому, принцу оранскому, либо герцогу орлеанскому, но не получили, никакого ответа (^І5).

Союзники на всем марпіе нигде не встречали сопротивленія, однако же в Альзаціи и Лотарингіи образовались из туземных жителей партизанскіе отряды, нападавініе на обозы и курьеров. При движеніи нашей главной квартиры от Нанси к Вуа (Void), партизаны ранили одного из гусар. Государь, вместе с Императором Австрійским, взъехал на высоту, откуда раздался выстрел, по поводу чего Великій Князь Михаил Павлович сказал: „в первый раз в свете разбойники напали на двух Императоровъ“ ⁸). Недоезжая несколько верст до Сен-Дизьё, Государь встретил курьера с донесеніем генерал-адъютанта Чернышева о вступленіи в Парижъанглій ской и прусской армій(^І6). Как тогда Баварцы уже занимали Мои Ла Фертёсу-Жуар, а корпус Оакена прибыль в окрестности Шалона, то Союзные Монархи ⁹), желая скорее достигнуть Парижа, отправились туда, 27 іюня (9 іюня), из Сен-Дизьё, на почтовых лошадях. В свите нашего Государя находились статс-секретари граф Нессельрод и граф Каподистріа, князь Волконскій, и проч. ИмператораФранца сопровождали князь Меттерних и обер-гофмаршал граф Врбна, а Короля Прусскаго—князь Гарденберг: вообще-же все ехали в девяти экипажах. Для конвоированія их заблаговременно было выслано на каждую станцію до города Mo по полусотне казаков; далее же Государи продолжали путь без конвоя. Граф Орлов-Денисов, верхом на одной и той-же лошади, не отставая от мчавшагося во всю прыть поезда, вместе с ним поспел в Шалон. По прибытіи в Париж, 28 іюня (10 іюля), Государь остановился в назначенном для его пребыванія дворце Элизё-Бурбон (^І7).

Для изложевія современных обстоятельств в Париже и Франціи, необходимо, обратись назад, бросить взгляд на событія, бывшія последствіем возвращенія Наполеона с острова Эльбы. Успехи его были быстры, изумительны, но не прочны. Чтобы иметь какую-либо вероятность удержаться на похиіценном престоле против ополчившейся на него Европы, ему надлежало быть уверену в дружных усиліях народа; вместо того, он нашел во Франціи такое-же равнодушіе к себе и отвращеніе от войны, какія ускорили его паденіе в 1814 году. Войска были готовы пролить за него кровь свою до последней капли, но не могли бороться с огромными массами Союзников стремившимися к Рейну. Разстроенная, малочисленная французская армія потеряла уверенность в собственных силах. Напрасны были покушенія Наполеона отклонить грозившую ему опасность деклараціями, в коих он изъявлял свое миролюбіе; не менее были тщетны попытки его успокоить взволнованные умы во Франціи обеіцаніями, что он отныне будет властвовать на основаніи положительных уставов. Желая разсеять опаеенія, возбужденныя грозною деклараціею Союзников, он объявил ее подложною, но никто не верил тому. Затрудненія Наполеона увеличились возстаніем против него Вандеи¹. Несмотря однакоже на все эти неблагопріятныя обстоятельства, он нетолько успел сформировать значительную армію, но ознаменовал остальные дни своего военннаго поприща победою при Линьи: так светлый метеор, угасая навеки, в последній раз сверкает ярким блеском! Но уже ничто не могло спасти Наполеона; его паденіе было заранее приготовлено, и самые успехи его только замедляли развязку дела. Фуше, котораго Наполеон назначил министром полиціи, по ходатайству людей непоетигавших двуличія и хитрости стараго якобинца, вошел в сношенія с непріятелями Франціи и старался образовать в Париже сильную партію враждебную Наполеону. Едва лишь прошли сутки по полученіи изнестія о разгроме при Ватерлоо, как многіе из государственных людей наиболее преданных Наполеону готовы были снова низвергнуть его: в числе их находились: Коленкур, угрюмый, потерявіпій всякую надежду на лучшую будущность; Камбасерес, давно уже разочарованный; РеньЬ де-Сен-Жан д’Анжели, чрезвычайно изменчивый в своих убежденіях. Все они, уступая внушеніям ловкаго Фушё, были уверены, что только лишь отреченіем Наполеона можно было остановить вооруженную Европу и быть-может получить согласіе Союзных держав на регентство МаршЛуизы, благодаря сношеніям, которыя Фушё, по словам, или—лучше сказать—по намёкам его, открыл в Вене (¹⁸).

Таково было общественное мненіе в Париже, 9-го (21-го) іюня утром, когда Наполеон пріехал с поля сраженія при Ватерлоо в Елисейскій дворец. Коленкур, встретив его первым, нескрыл, что все видели спасеніе Франціи в отреченіи его от престола. Министры и другіе государственные сановники, призванные на совещаніе, выразили различная мненія: Карнб, жаркій республиканец, предложим. употребить для сопротивленія непріятелю все средства страны, подобно тому как было в 1798 году, но вверив диктатуру не комитету, а Императору. Надеясь, что палаты будут действовать в его духе, Карно полагал, что следовало истребовать их согласіе на эту чрезвычайную меру. Напротив того, Даву и брат Наполеона Люціан изъявили мненіе, что надлежало распустить палаты и воспользоваться без их содействія всеми средствами страны против чужеземнаго нашествія. По словам Фуш'е, не следовало вооружат против себя палаты, а, напротив того, было гораздо удобнее получить с их согласія все необходимое для спасенія династіи и Франціи. Реньо, совершенно подпавшій под вліяніе лукаваго Фушё, высказался откровеннее, выразив мненіе, что палата депутатов была убеждена в согласіи Союзников на регент-

0

ctbô Маріи-Луизы, коль скоро последует устраните Наполеона. В ответ на эти слова, Наполеон возразнл, что напрасно полагают, будтобы Союзники, устранив его, возведут Короля Римскаго под опекою Маріи-Луизы. „Это — коварная ложь, придуманная в Вене, чтобы нас разрознить, и распространенная в Париже на нашу гибель—сказал он.—Они хотят Бурбонов, и это весьма естественно. Хотите-ли их вы? Хотят-ли их войска, владельцы національных имуществу все те, которые встречали меня с сочувствіем? Что касается собственно' до меня, мое поприще кончено. Но здесь дело идет о Франціи, о революціи, о созданных ею интересах, которые можно спасти только согласіем и твердостью." За тем исчислив все войска остававшіяся в стране, он повторил: „чтобы избегнуть гибели, нам нужны: согласіе, твердость, сила воли" (¹⁹).

Но между тем, как Наполеон старался возвысить дух ближайших к престолу сановников Имперіи, загремела буря в палатах. Слухи о намереніи правительства распустить народных представителей, по всей вероятности, распущенные сообщниками Фушё, побудили ветерана революціи Лафайета предложить меры подрывавшія в основаніи зыбкое господство Наполеона, именно: объявить отечество в опасности, палаты — непременными и виновным в государственной измене каждаго, кто покусился-бй распустить их, либо отсрочить их заседанія (déclarer la patrie en danger, les deux chambres en permanence et coupable de trahison quiconque voudrait les dissoudre ou les proroger). Кроме ТОГО, он предложил призвать немедленно министров, для отчета в настоящем положеніи дел, и поставить національную стражу на военную ногу во. всей

Имперіи. После кратковременных преній, палата народных представителей приняла все эти меры, кроме повсемеетнаго образованія народной стражи, о котором было умолчано, из недоверчивости к самому Лафайету, и вслед за тем сообщены постановленія палаты, как Наполеону, так и палате перов (^т).

Наполеон был поражен решеніем представительнаго собранія. Напрасно брат его Люціан настойчиво предлагал ему распустить мятежных депутатов, „Не узнаю васъ—сказал он Наполеону. — Неужели вы не знаете чему подвергаетесь, не осмелясь кстати¹^⁴—„Я слишком много осмеливался. Теперь—не 18-е брюмера"—отвечал Наполеон.—„Теперь—его не нужно; достаточно конституціоннаго декрета, который постановил-бы распустить одну из палат и отсрочить другую". — „Но представительная палата ослушается; придется прибегнуть к силе, и это будет 18-е брюмера.... А где у нас сила? Подождем, по крайней мере, Даву, которому приказано привести сюда войска из ре-

зервов, а, между тем, палаты не посмеют".....

„Оне посмеют все — перервал Люціан; вы дали им пример отреченія; оне отрешат вас" (²¹).

В палате перов, после неполнаго и лишеннаго всякой вероятности,. сообщенія министра внутренних дел Карно, о последствіях сраженія при Ватерлоо, получен был отзыв представительной палаты. Сенаторы, перы, государственные люди, покорились решенію народных депутатов и повторили его слово в слово. За тем совещаніе было прервано до вечера. Наполеон, принужденный согласиться на призыв министров в представительное собраніе, присоединил к ним своего брата Люціана, в качестве довереннаго лица (commissaire

5*

général), долженствовавшаго стоять за правительство. Но едва лишь Люціан успел сказать несколько слов об опасности отечества и средствах отклонить ее, как один из депутатов вскричал, что „единственным виновником войны сам Наполеон, и что он один стоит, как преграда, между миром и Франціей". Люціан с жаром отвечал на эту выходку. „Удивляюсь—сказал онъ—слыша такія слова здесь, в среде собранія французов, в виду непріятеля, когда лишь дружныя усилія всех и каждаго могут спасти отечество. Вспомните ваши уставы, ваши клятвы, народную честь, все священнейпгія права, тесно связанныя с судьбою Наполеона, которым изменяете, разобщая народ с его заіцитником". Равнодушіе, холодное безмолвіе, с которым палата слушала эту речь, было прервано пылким Лафайетом. „Вы обвиняете нас в неблагодарности, в забвеніи заслуг Наполеона, — сказал он. — Так вы позабыли сами все, что мы для него сделали, чтб претерпели! Вы позабыли, что кости наших братьев, наших сыновей, служат свидетельством и нашего увлеченія, и нашей слиппсом продолжительной преданности? В песках Египта, на берегах Эбра, Тага и Вислы, в снегах Россіи, в продолженіи более десяти лет, погибли три милліона Французов, за гордость и властелине человека, который, с последними остатками народа поручившаго ему судьбу свою, с последнею нашею кровью им истощенною, желает ратовать против всей Европы. Мы уже для него сделали довольно; нам остается—спасти отечество!" Слова Лафайета возбудили сочувствіе и шумное одобреніе палаты; сильная речь Дюпена и неотразимые доводы Манюеля довершили дело: по предложенію знаменитаго в последствіи юриста Беранжё решено было назначить коммисію для принятія мер к спасенію страны. По отбытіи Люціана и министров, палата избрала членами коммисіи своего президента Ланжюине и вице-президентов: Лафайета, генерала Гренье, Флогерга и Дюпона-де л’ёр. Тогда-же и в палате перов была наряжена, с тою-же целью, коммиссія из трех генералов Друо, Дежана, Андреосси, и двух бывших членов Конвента, Боасси-д’Англа и Тибодо (²²).

Около полуночи собрались в Тюильри члены обеих коммисій, министры и принц Люціан: там, по решительному большинству голосов, положено отправить депутацію для переговоров с Союзными державами и принять меры как для обороны, так и для внутренней безопасности государства. Лафайет, не довольствуясь тем, потребовал, чтобы Наполеон немедленно отрекся от престола, и хотя это предложеніе было отринуто, однакоже самое открытіе сношеній с непріятелем от имени палата обусловливало паденіе Имперіи (^).

Наполеон чувствовал, как с каждою минутою ускользала власть из рук его; люди, преданные ему, советовали ему удалиться добровольно, и довольствуясь пріобретенною славою, искать спокойствія в Америке. Но в то-же время получал он известія, возбуждавшія в нем надежду господствовать во Франціи: корпус Груши, считавшійся погибпшм, прибыл в Лан, в числе тридцати тысяч человек; к нему ежечасно примыкали остатки арміи разбитой при Ватерлоо; в несколько дней можно было выставить на защиту Парижа до шестидесяти тысяч, а присоединив к ним резервы, волонтёров, и проч. Наполеон надеялся собрать до ста тысяч человек. Но палата народных представителей, снова собравшаяся в десять часов утра, узнав о сосредоточеніи войск в Лане и опасаясь, чтобы это не повело к продолженію неравной борьбы с вооруженными силами Европы, ускорило развязку. Лафайет громогласно объявил, что ежели Наполеон нерешится сам оставить престол, то ему предложат отреченіе, и вся палата одобрила речь смелаго трибуна. Генерал Солиньяк сообщил о том Наполеону. Люціан и Іосиф умоляли его уступить необходимости. „Напишите этим господамъ— сказал он герцогу отрантскому—что их желаніе будет исполнено." Декларація, написанная Люціаном, под диктатурою Наполеона, заключала в себе отреченіе его от престола в пользу своего сына. Исполнительная власть была вручена палатами коммисіи, въсоставе пяти членов: Фуше, Кинетт, Гренье, Коленкура и Карно. За тем, изъявив признательность Наполеону за его великодушное самопожертвованіе, палаты не обратили вниманія на охраненіе прав его сына. 13-го (25-го) іюня, в полдень, Наполеон переехал из Елисейскаго дворца в Мальмезон, откуда, после долгаго колебанія, отправился в Рошефор (²⁴). Дальнейшая судьба его известна.

Первым действіем Фуше, в качестве президента исполнительной коммисіи, было объявленіе, в котором, упомянув об отреченіи Наполеона и о возведены на престол его сына, коммисія принимала на себя обязанности временнаго правительства. За тем, на основаніи постановленія палат, избрана депутація для переговоров с иностранными державами, коих арміи угрожали нашествіем Франціи. В составь ея были назначены: Лафайет, от котораго хотел избавиться Фуше, по крайней мере, на первое время своего господства; д’Аржансон, известный свободномысліем и оппозиціей Наполеону; Себастіани, благоразумный патріот, выказавшій дипломатическія способности; Понтекулан, умеренный республиканец, готовый принять сторону Бурбонов вместе с миром и соблюденіем конституціи, и Лафорё, дипломат, служившій усердно всем правительствам^ им придали, в качестве секретаря, Бенжамена Констана, человека весьма умнаго и сделавшагося известным иностранным Государям, во время своего изгнанія из Франціи. В инструкціи, данной уполномоченным, главными предметами переговоров были указаны: целость страны и независимость націи, (т. е. право установить правительство по собственному усмотренію), а равно возведеніе на престол Наполеона II. Фуше предвидел, что Союзные Государи не согласятся на продолженіе господства Наполеонидов, и что Людовик XVIII снова воцарится во Франціи. Считая Бурбонов неизбежными, он предпринял содействовать их возстановленію, в тайне от своих товарищей, которые, видя в нем одного из виновников гибели Людовика XVI, не подозревали, чтобы он когда-либо мог вкрасться в милость его брата. Фушё, пользуясь врученною ему властью приказал освободить находившагося в заключеніи усерднаго роялиста Витроля, и чрез него открыл сношенія с Королем Людовиком; а, между тем, подготовлял возвраіценіе Бурбонов, внушая народным представителям, что Союзныя державы никогда не выпустят из своих рук наполеонова сына, и что, во всяком случае, было-бы желательно заменить его принцем преданным революціи, как наприм. герцогом орлеанским, котораго характер и образ мыслей были всем известны. Хитрый Фуше пользовался именем герцога только для перехода к старшей линіи Бурбонов. Нетрудно было ему склонить на свою сторону восннаго министра Даву, убежденнаго в явной невозможности противостоять Союзным арміям. Фуш'е обещал маршалу, что Король вступить в Париж без чужеземных войск, что французская армія сохранить составь свой и трех-цветное знамя, и проч. словом сказать согласился на все, чего только пожелал Даву, и побудил его чрез Витроля предложить от своего имени временному правительству возстановленіе Бурбонов, как меру требуемую положеніем страны. Временное правительство, отклонив от себя решеніе династическаго вопроса, желало ограничиться заключеніем перемирія с непріятетелем уже миновавшим Компіень; с этою целью, была отправлена, 15 (27) іюня, на встречу Блюхеру и Веллингтону, другая депутація, с порученіем вести переговоры о перемиріи; что-же касается до престолонаследія, то временное правительство предоставило себе самому войти в сношеніе с Союзными державами по этому предмету. А, между тем, в палатах возникло разномысліе: одни из членов стояли за Наполеона II; другіе за Короля Людовика. Рабочія сословія и солдаты, національная гвардія и волонтёры, готовы были сражаться за Имперію и за безпомощнаго ея представителя (²⁵).

17 (29) іюня, депутація, посланная на встречу англо-прусской арміи, прибыла в главную квартиру Веллингтона, находившуюся в одном переходе от Парижа. Герцог потребовал выдачи Наполеона, но не изъявляя против него никаких враждебных замыслов, а предоставя Европе решить судьбу нарушителя мира. На предложенія коммисаров в пользу наполеонова сына, Веллингтон, не предрешая династическаго вопроса, выразил мненіе, что, в случае возведенія на престол Наполеона Н, Союзники сочтут нужным обезпечить свою безопасность занятіем некоторых французских крепостей, и что один лишь Людовик XVIII удовлетворяет условіям общаго спокойствія без таких ручательств. Когда-же коммисары сказали, что герцог орлеанскій может еще вернее обезпечить тишину во Франціи и общій мир, Веллингтон отвечал, что возведете на престол младшей ливіи Бурбонов было-бы нарушеніем начала законности, за которое ополчились Союзники, с тою только разницею, что герцог был-бы похититель хорошей фамиліи (un usurpateur de bonne maison). В npoдолженіи этих переговоров, герцог Веллингтон получил известіе о прибытіи в занятую англійскими войсками крепость Камбре Людовика ХVІІІ, вместе с поспешившим к нему из Вевы Талейраном. Король, при первом шаге на французскую землю, обнародовал декларацію, в коей старался успокоить взволнованные умы и разсеять предубежденія, возникшія против его правительства, обязывался соблюдать уложеніе (la charte) и неприкосновенность владельцев національных имуществу но вместе с тем угрожал наказаніем „за измену, которой летописи міра не представляли примера“ (^гб).

Как герцог Веллингтон предлагал коммисарам свое посредничество, для испрошенія у Короля некоторых других условій его вторичнаго возстановленія, то для Фуше и прочих дальновидных людей не оставалось сомненія в неизбежности этого событія. Но Наполеон II, при всем своем безсиліи, еще имел много приверженцев, и в особенности между военными, от маршала до солдата. Что сказали-бы они, еслибы временное правительство уступило требованіям непріятелей без выстрела, тогда, когда была собрана в Париж армія в 80 тысяч человек, и безпрестанно подходили к ней подкрепленія? Когда укрепленія, сооруженный по правую сторону Сены, по видимому, представляли возможность упорной обороны? Правда—Блюхер, движимый нетерпеніем „разделаться с Французами в Париже,“ тогда уже перевел свою кавалерію на левый берег Сены, у Сен-Жермена, и угрожал оттуда „столице міра,“ но такое разобщеніе Союзных армій, из коих в каждой оставалось не более 60-ти тысяч человек, подавало искусному и предпріимчивому военачальнику возможность разбить их отдельно. Изворотливый Фуш'е, желая сложить с себя ответственность в столь важном деле, пригласилъ,

1-го іюля, главнокомандующаго войсками, маршала Даву, на совещаніе исполнительной коммисіи, вместе с министрами, маршалами, Массеною, Сультом и Лефевром, начальниками артиллеріи и инженеров, и нисколькими членами обеих палат. Фуше открыл заседаніе объясненіем положенія дел, из котораго легко можно было вывесть заключеніе об опасности угрожавшей Парижу. Вопрос о сопротивленіи непріятелю, требовавшему сдачи города, был чисто военный, и по тому никто не мог отвечать на него определительнее Даву, военнаго министра и главнокомандующаго арміей собранною в столице. „Чего хотите вы?—спросил суровый маршал.—Вы желаете знать, можно-ли оборонять Париж? Можно, и даже есть большая вероятность успеха."—За тем подтвердив свои слова фактами, он сказал: „объявляю формально, что я готов дать сраженіе и надеюсь его выиграть."—Фуш'е, смущенный таким решительным отзывом, возразил маршалу: „вы предлагаете сражаться, но отвечаете-ли вы за победу?"— „Отвечаю, если не буду убит в первые два часа боя," сказал неустрашимый воин (²⁷).

Конечно—Фуше мог-бы отвечать маршалу, что неблагоразумно было подвергать участь сотней тысяч людей зависимости от сохраненія жизни в бою одного человека, и что самая победа не решала ничего, потому что победив, предстояло сражаться с сильнейшими арміями, наступавшими от Рейна. Но он не умел, или не осмеливался прямо поставить вопроса, и мненіе Даву было-бы принято в совете, еслибы Карно, Сульт и другіе уважаемые военные люди не доказали очевидными доводами, что не было возможности одновременно оборонять укрепленія прикрывавшія Париж с правой стороны Сены и выставить достаточныя силы для удержанія Блюхера по левую сторону реки, где не было никаких укрепленій (²⁸).

В іюля н. ст. войска обеих сторон уже стояли в виду одни других и произошло несколько стычек между передовыми отрядами. Прусская армія, перейдя на левую сторону Сены, расположилась на высотах Севра и Мбдона, левым флангом к Сен-Клу, а правым за речкою Бьевр; Англичане стояли на равнине у Сен-Дени и наводили мост у Аржантёля, готовясь поддерживать Блюхера частью своих сил. Со стороны Французов, укрепленія по правую сторону Сены были заняты стрелками національной стражи, резервами и частью арміи сражавшейся при Ватерлоо; другая-же часть и корпус Вандамма назначались для защиты Парижа с леваго берега Сены; a гвардія в резерв, стоявшій на Марсовом поле, откуда войска, пользуясь многими мостами, могли маневрировать по обе стороны реки (²⁹).

Исполнительная коммисія, покушавшаяся еще накануне открыть переговоры с главнокомандующими Союзных армій, назначила в сей день трех парламентёров: управлявшаго временно министерствомъ иностранных дел Биньона, начальника штаба арміи Даву, Гильемино, и префекта сенскаго департамента Бонди, которые получили приказаніе отправиться в Сен-Клу, где, по соглашепію с Влюхером, ожидали их Союзные коммисары: прусскій— барон Мюффлинг и англійскій—полковник Гервей. Совеіцаніе уполномоченных, продолжавшееся до вечера, имело последствіем заключеніе конвенціи на следующих условіях: 1) французская армія обязывалась очистить Париж в теченіи трех суток и отступить за Луару чрез восемь дней, с оружіем, артиллеріею, военною казною и обозами; 2) главнокомандующіе Союзных армій согласились оставить настоящее управленіе, пока оно будет существовать (?), и вверить охраненіе порядка в Париже національной страже; 3) Союзники признали неприкосновенными частныя и общественныя имущества, за исключеніем имеющих отношеніе к войне, (чтб в последствіи подало им повод разуметь под этим названіем не только военные снаряды и припасы, но и предметы изящных искусств, захваченные Французами в иностранных землях); 4) жители, и вообще все лица, находящіяся в столице, пользуются по прежнему, своими правами и свободою деЙСТВІЙ (de leurs droits et libertés), не подвергаясь никакому преследованію, либо взысканію, в отношеніи к занимаемым ими должностям, а равно к их политическим поступкам и мненіям (^3о).

Фуше весьма хорошо понимал, что его эфемерное господство в Париже могло продолжаться только до выступленія оттуда французских войск, и потому обратил свою деятельность на открытіе прямых сношеній с Веллингтоном. Пасланный с этою целью, 4 іюля н. ст. в Гонесс, полковник Мачироне, на вопрос .им сделшшый, от имени

Фуше, герцогу: чтб остается делать в настоящих обстоятельствах, получил письменный ответ: „как Союзники считают господство Бонапарта и все власти от него происшедшія незаконными, то временному правительству и палатам всего лучше разойтись, донеся о том Королю, который не замедлить вступить в свою столицу". Таким образом о приглапіеніи Людовика возвратиться в Париж не было и речи, как будтобы его царствованіе продолжалось непрерывно. Заметим, что Веллингтон, действуя столь решительно, по всей вероятности, знал, что ни Император Александр, ни Король Прусскій, нисколько не заботились о возстановленіи старшей лиши Бурбоновъ.

Тогда-же Талейран, находившійся вместе с генералом Поццо-ди-Борго и лордом Стевартом в главной квартире Веллингтона, желая успокоить общественное мненіе в Париже, вручил агенту присланному от Фуше документа, в коем изложены были новыя обещанія Людовика, именно: прежняя хартія, со включеніем отмены конфискацій; свобода печати; неотлагательный призыв избирательных коллегій для образованія палаты народных представителей; право палата предлагать новые законы и наследственность перов. Вместе с тем, было объявлено полковнику Мачироне, что главная квартира англійской арміи на следующій день перейдет в Нбльи, где главнокомандующій готовь во всякое время принять герцога отрантскаго (Фушё) (³‘).

Вечером 5 іюля н. ст. Фуше, вместе с Мануэлем и Моле, прибыль в Нёльи и был принять Веллингтоном, в присутствіи лорда Стеварта, Поццоди-Борго, графа Гольца и Талейрана. Фуше считал необходимым, чтобы Король объявил всепрощеніе (амнистію) и дозволил войскам удержать трех-дветную кокарду, с которою было связаны воспоминанія военной славы всего народа. Талейран старался опровергнуть доводы Фушё. Совещаніе кончилось уже в 4-м часу утра, не решив ничего, и по тому Фуше, вероятно затрудняемый присутстіем сопровождавших его Французов, обещал пріехать на обед к герцогу, куда также были приглашены Талейран и Поццо-ди-Борго. Союзники опасались, чтобы, в случае разрыва переговоров с Фушё, он, вместе с временным правительством и обеими палатами, не присоединился к арміи при отступленіи ея за Луару, и по тому полагали, что надлежало склонить Фуше на сторону Короля, который, оставаясь в Сен-Дени, в ожиданіи прибытія Союзных Монархов, находился-бы в положеніи невыгодном и неприличном своему достоинству. А по тому не только Веллингтон и Талейран, но и самые роялисты, вместе с братом Короля, графом д’Артуа, старались склонить Людовика, чтобы он согласился назначить Фушё министром полиціи. В действительности-же ни палаты, ни временное правительство, не помышляли сопровождать армію за Луару.

К довершенію суматохи в Париже, Лафайет, возвратясь туда, с депутаціей, отправленною к Союзным Государям, уверял, будто-бы они имели намереніе предоставить Франціи устройство правленія; основываясь на том, Лафайет потребовал, чтобы переговоры с непріятелем были ведены гласно, с ведома палат, потому что всякое частное соглашеніе, по его мненію, было-бы гнусною изменою. Фуше не противоречил словам трибуна и отправился в Нёльи Один, не пригласив никого ехать с собою. На обеде у Веллингтона, кроме Фуш'е, были только Поццо-ди-Борго и лорд Сте-варт; к вечеру прибыль туда-же Кестельри. Фуше известил их о затрудненіях возбужденных Лафайетом; но Веллингтон разсеял его сомненія, показав ему письма полученныя из главной квартиры Союзных Монархов, от Меттерниха и Нессельрода (^м). На счет амнистіи, Талейран успокоил Фуш'е, сказа в, что лучшим доказательством снисхожденія правительства будет порученіе ему министерства полиціи. Фуше легко мог понять, что Бурбоны, прощая подобных ему цареубійд, предоставляли себе право наказать виновников последняго переворота, но не посмел домогаться более определительных обещаній. Вопрос о національной кокарде также был отстранен Талейраном, как несовместный с достой нством Людовика XVIII. После обеда, Веллингтон и Талейран отправились в тогдашнее местопребываніе Короля, арнувильскій замок, вместе с Фуш'е, для представленія его Людовику, как человека совершенно ему преданнаго. Король, преодолев свое отвращеніе к старому якобинцу, принял его весьма ласково. „Вы оказали мне болыпія услуги—сказал Людовик.— Надеясь, что вы будете мне полезным и верным, я сделаю для вас то, что давно уже хотел стлать". Веллингтон, одобрявшій назначеніе Фуше, не мог однакоже не сказать, по поводу отказа в трех-цветной кокарде: „Вот люди, которые готовы скорее принять цареубійцу, нежели согласиться на разумную меру!“ (³³).

На следующій день, 7 іюля н. ст. одновременно со вступленіем Союзных войск в Париж, Фуш'е объявил членам исполнительной коммисіи, что Союзный державы единогласно и безусловно требуют возстановленія Бурбонов. После того, временному правительству ничего неоставалось более, как ело-жить с себя власть, о чем немедленно были извещены обе палаты. Народные представители, вместо того, чтобы последовать примеру палаты перов, прекратившей свои совещанія, продолжали разсуждать о конституціи, пока Фуше, по соглашеніи с принявшим начальство над національною стражею, генералом Дессолем, приказал нарядить отряд, исключительно составленный из роялистов, для занятія всех доступов в законодательную палату. Тогда-же объявлено в Монитёре о распущеніи палат и о предстоящем на следующій день прибытіи в столицу Короля Людовика XVIII. Вечером Фуше опять отправился в Нёльи и донес Королю, что все готово для его пріема. Утром 8-го іюля, тридцать пять депутатов (и в голове их Лафайет), не успев пробраться в свою залу, собрались у президента Ланжюине и составили протест, на который никто не обратил вниманія. В тот-же день, вступил в Париж Людовик ХVІІІ-й, окруженный сохранившими верность к нему маршалами и генералами, в сопровождены своей гвардіи (Maison du Roi). Національная гвардія приветствовала его восклицаніями: vive le roi! Народ встретил его холодно, a прусскія войска, стоявшія на биваках под окнами тюильрискаго дворца, продолжали свои обычныя занятія; вообще вторичное вступленіе Людовика в столицу его предков не было так торжественно, как первое, когда он явился под эгидою Союзных Монархов; в настоящее-же время за него стоял только Веллингтон; напротив того, Влюхер поступал с Франціей, как с покоренною страною. Напрасно Веллингтон старался отклонить своего сподвижника от размещенія войск по квартирам у обывателей Парижа и от взыскапія с них ста милліонов фрапков военной кон-трибуціи; напрасно также просил он Блюхера о сохраненіи „іевскаго“ моста. На представленія прибывшаго с Людовиком XVIII из Гента, прусскаго посланника Гольда, который просил о томъже от имени Талейрана, Блюхер отвечал: „Я решился взорвать мост и не скрою от В. П-ва, что для меня было-бы очень пріятно, еслибы Мусье Талейран вздумал стать там во время взрыва, о чем предоставляю вам известить его". (Ich ЬаЬе beschlossen, die Brücke zu sprengen, und kann Елѵ. Exeelleuz nicht verhehlen wie viol Vergnügen es mir gewâhren würde лѵепп Musje Talleyrand sich vorher auf dieselbe stellen wollte. Ich bitte sie, diesen meinen Wunsch ihm bekannt zu macheu). Мост остался в целости только по тому, что горный ЧИНОВНИК, ВЫзвавшійся подвести мину под устои моста, употребил к тому недостаточное количество пороха. В последствіи-же, когда прибыли Союзные Государи, приказано было сохранить мост, дав ему названіе „моста инвалидов". Король Людовик, видя, что Англія не могла охранить Францію от притязаній прочих держав, старался склонить на свою сторону Императора Александра, поспешил пріехать в елисейскій дворец, как только прибыл туда Император Александр, и лично поднес ему знаки ордена Св. Духа, не обращая вниманія на то, что Русскій Моиарх, как непринадлежавшій к римскокатолической церкви, по уставам ордена, не мог получить его.

Государь пріехал в Париж с небольшою свитою, без войск. Его оберегал Всевышній Промысл, хранящій Царей Русских, и сами Французы, надеявшіеся с прибытіем кроткаго Александра избавиться от притесненій Блюхера и от тяжелаго постоя прусских войск. Генерал-иитендапт блю-

ü

херовой арміи Рибентроп ¹⁰), исполняя приказаніе фельдмаршала, требовал, чтобы каждому из солдата корпуса Вюлова, расположеннаго в Париже, по левую сторону Сены, отпускалось от жителей города ежедневно: два фунта хлеба, фунта мяса, Vie фунта соли, ³/іе риса, либо ³/е фунта овощей, ³/іб фунта масла, либо сала, порція вина, либо пива и водки, и Уіе табаку. Хозяева были также обязаны давать своим постояльцам хорошія постели, именно: тюфяк, подушку, шерстяное одеяло и две простыни (³⁴).

Военная контрибуція, наложенная Влюхером на столицу Франціи, была уменьшена Союзными Монархами до восьми милліонов франков, и по тому не могла быть слишком тягостна для Парижан. Гораздо прискорбнее им была потеря картин, статуй и других предметов изящных искусств, захваченных ими, по праву сильнаго, в завоеванных странах, и отрятых обратно, по тому-же праву. Знаменитые Апполон Вельведерскій, Венера Медицисская, Лаокоон, множество картин и драгоценных рукописей, и проч. и проч. были возвращены прежним их владельцам (³⁵). Русским не было надобности домогаться о возврате похищеннаго у них Французами: все награбленное в Россіи отбито мечем, либо пропало без вести при бегстве непріятелей.

Александр, столь великодушно отмстившій за разореніе Москвы пощадою Парижа, оказал Франціи важную помощь, охранив ее от потери многих областей, которых требовала Германія. Для определенш условій 2-го парижскаго ‘мира был назначен совет, в котором участвовали уполномоченные четырех держав: со стороны Россіи: Нессельрод, Каподистріа и Подцо-ди-Борго; от Англіи — Кестельри, Веллингтон и Стеварт; от Австріи—Меттерних, Шварценберг и Вессенберг; от Пруссіи — Гарденберг, Вильгельм ф. Гумбольдт и Гнейзенау. Обе германскія державы домогались возстановленія границы от Вогезов до Немецкаго моря. Пруссія, не требуя для себя ничего, изъявляла желаніе, чтобы Альзація и Лотарингія были отданы эрцгерцогу Карлу, либо Крон-принцу виртембергскому, a Фландрія присоединена к Нидерландам. Что касается до Австріи, то Импераратор Франц и Меттерних были устрашены переменою в обіцественном мненіи, происшедшею в последніе пятнадцать месяцев. При первом заняты Парижа, Французы, освобожденные от военнаго деспотизма, встречали Бурбоцов как избавителей; напротив того, при вторичном возстановленіи Людовика XVIII, неудовольствіе, возбужденное безумными поступками эмигрантов, вооружило народ против королевской династіи, заставляя опасаться за прочность правительства, установленнаго чужеземною силою, и по тому Австрія считала необходимым отнять у Франціи наступательную силу, линшв ее передняго ряда крепостей, и передав их другим державам. Англійскіе дипломаты, напротив того, полагали, что не следовало возбуждать против Бурбонов еще большее неудовольствіе в народе отторженіем областей, более века принадлежащих Франціи, и что самая слабость королевскаго правительства ручалась за снокойствіе и безопасность Европы. Веллингтон и Кестельри, настояв на удаленіи Блакаса, надеялись, что кормило французскаго правленія перейдет в руки нережіівших мюгіе перевороты, и но тому более ост рожных, Талейрана и Фуше. Англійскіе министры не могли однакоже решительно стоять за выгоды Франціи: Старая Англія, услыша весть о сраженіи при Ватерлоо, вспомнила победы при Креси и Азинкуре, и громко требовала, чтобы торжество Англичан над вечными их врагами имело важныя последствія, обезпечив Европу от преобладанія Франціи. Увлеченный порывом общественнаго мненія, лорд Ливерпуль писал: „Заключеніе мира, который оставил-бы Францію в таком положеніи, в каком она находилась после (перваго) Парижскаго мира, возбудило-бы общее неудовольствіе в Англіи. Непростительно было-бы нам упустить случай пріобресть хорошую границу для сопредельных с Франціей держав, и для этого отнять завоеванія Людовика ХІУ-го“, и проч. За то—Франція имела сильнаго защитника в лице Александра I. Напрасно некоторые из иностранных историков приписывают участіе, принятое нашим Государем в судьбе враждебнаго ему государства, вліявію г-жи Крюденер: в сочиненіи ея біографа Эйнара, видим, напротив того, что Франція была обязана сохраненіем своих восточвых областей преимущественво графу Каподистріа, который посоветовал Людовику XVIII обратиться к великодушію Императора Александра, и даже сам составил письмо, в коем Французскій Король выражал чувства скорби, причиненной ему намереніем Союзников, и объявлял с достоинством, приличным его сану, что он никогда несогласится подвергнуться такому униженію (³⁶).

Такое живое участіе графа Каподистріа нельзя объяснить ничем, кроме желаиія его склонить Императора Александра к принятію участія в судьбе Греціи, с содействіем Франціи, потому что Англія и Австрія не сходились с Россіей в видах по восточному вопросу. Б записке Каподистріа, поданной им совету министров Союзных держав. 16 (28) іюля, от имени Государя, были изложены требованія Россіи. По словам его, минувшая война имела две цели: освободить Францію от господства Бонапарта и обезпечить исполненіе условій (перваго) парижскаго мира для спокойствія Европы и Франціи. Первая из сих целей была достигнута возстановленіем Людовика ХVІІІ; ручательства-же в прочном спокойствіи Европы со стороны Франдіи могли быть нравственныя и матеріалыіыя. По мненію графа Каподистріа: „уложеніе, которое основывало-бы силу королевскаго господства на народном представительств^ и удовлетворяло-бы как интересы созданные 25-ю годами истекшими со времени революціи, так и единство верховной власти, одно лишь могло служить нравственным ручательством'!.. Матеріальным-же обезпсченіем для Союзников долженствовало быть ослабленіе Франціи территоріальными уступками соседним державам, либо временное занятіе их войсками части французских владеній. Союзники сами объявили на венском конгресе. что они ополчились не против Франціи, а против Наполеона, и по тому не имеют права ни поступать с Франціею как с завоеванною страною, ни нарушать условія парижскаго мира. В особенности-же не должно упускать из вида, что Союзния державы, не преставая, в продолженіи господства наполеонова в 1815-м году, признавать законным Королем Людовика XVІІІ, обязаны упрочивать его власть, а не подрывать ее ослабленіем Франціи, что иоселило-бы в народе ненависть к законной династпГ. В заключеніе своей записки, Каподистріа предлагал: во 1-х, чтобы Бонапарте и весь его род навсегда были объявлены лишенными права на престол Франціи, и чтобы Союзный державы возобновили на определенный срок условія Шомонскаго трактата, и во 2-х, чтобы Союзныя войска, по добровольному согласно французскаго правительства, остались на некоторое время во Франціи, для упроченія в стране законнаго правительства и для доставленія соседним государствам возможности построить крепости необходимыя для их защиты. А потому Союзники, не нарушая справедливости, могут потребовать от Франціи контрибуцію и употребить ее частью для вознагражденія военных издержек, частью для постройки крепостей на французских границах (³⁷). Император Александр одобрил ноту графа Каподистріа, сделав в ней собственноручно некоторыя измененія. Государь отверг заключеніе новаго союзнаго трактата, весьма основательно полагая достаточным договор 18 (25) марта. При определеніи-же срока для занятія Франціи Союзными войсками, он считал нужным принять в разсчет время необходимое для усиленія оборонительной линіи соседственных государств (³⁸).

По видимому, французское правительство было согласно исполнить требованія Императора Александра. Талейран подал меморандргь, в которому излагая намерснія Короля Людовика, имевшія целыо обезпечить спокойствіе Франціи и Европы, просил Союзных министров сообщить, в какой степени эти намеренія кажутся им удобными в настоящем случае. Довольно трудно было дать ему определительный ответ: Кестельри и Веллингтон согласовались с видами Россіи и желали чтобы территоріальныя уступки Франціи ограничились введеніем ея в пределы 1790 года; напротив того, Гумбольдт старался доказать, что с шшоженісмъ

Наполеона еще не была устранена опасность угрожавшая Европе со стороны Франціи, и что для прочнаго обезпеченія мира надлежало, отняв у Франціи укрепленные пункты, способствовавшіе наступательным ея действіям, передать их соседственным державам, для их обороны. Гарденберг, с своей стороны, писал, что великодушіе оказанное Союзниками в минувшем году имело весьма плохія последствія, и по тому необходимо принять иныя меры. По его мненію, Французы, более себялюбивые, нежели любящіе отечество, не столько скорбели-бы о потере областей, сколько о денежной контрибуціи, потому что последняя касалась-бы частных интересов каждаго; основываясь на том, Гарденберг предлагал, чтобы отдаленнейшія государства (Россія и Англія) были вознаграждены за военныя издержки деньгами, а пограничныя—территоріальными уступками, именно: со стороны Нидерландов и реки Мааса — первою и второю линіями французских крепостей, а со стороны Германіи — возвращеніем ей Альзаціи и укрепленных пунктов по Мозелю и Сааре (³⁹).

Полагали, будтобы венскій кабинет желал образовать из Альзаціи и Лотарингіи отдельное владеніе для эрцгерцога Ійірла; но этому нет никаких доказательству и, напротив известно, что Император Франц питал сильное недоверіе к своему брату с 1809 года, заподозрив его тогда в намереніи присвоить Богемію и присоединиться к Рейнскому Союзу. Подозрительность Австрійскаго Императора простиралась до такой степени, что во всю остальную жизнь его эрцгерцог Карл находился под тайным наблюденіем зоркой венской полиціи. Следовательно—ежели Меттерних и домогался вознагражденія в пользу эрцгерцога, то не настаивал на томъ и ограничил требованія своего двора уступкою крепости Ландау и срытіем укрепленій Страсбурга и некоторых других пунктов (⁴⁰).

Очевидно, что как Англія, так и Австрія, склонялись на сторону безпристрастной, умеренной политики Императора Александра, и что ѵае victis! (горе побежценным!) было лозунгом лишь одной Пруссіи. Король Фридрих-Вильгельм старался убедить своего Августейшаго друга, чтобы он поддерживал меры, клонившіяся к униженію Франціи, и 21 августа (2 сентября) долго говорил с ним о том в присутствіи Гарденберга. Но Александр твердо отстаивал свои виды, и беседа Союзных Монархов не имела никаких последетвій. Письмо Короля Нидерландскаго, переданное его министром Гагерном нашему Государю, было стола>-же безуспешно (⁴¹).

Несколько дней спустя, 25 августа (6 сентября) Император Александр отправился в Вертю, куда собралась на смотр вся русская армія, кроме войск графа Ланжерона, блокировавших французскія крепости, еще не покоренный Союзниками. Дипломаты приписывали огромному сбору вооруженных сил на равнинах Шампаньи важное политическое значеніе; в действительности-же Александр, любившій военныя зрелиіца, хотел видеть свою армію пред возвращеніем ея в Россію, и может быть имел в виду показать прочим Союзным* державам, что встречаемое с их стороны противодействіе видам Россіи побуждало его предоставить им самим обезпеченіе Европы со стороны Франціи.

26 августа (7 сентября), в годовщину Бородинской битвы, был примерный смотр. В 6 часов утра, Император взъехал на гору Монтемё (Mont Aimé), возвышающуюся посреди необозримой равнины.

Погода была ясная. Армія построилась в боевой порядок, фронтом к высоте. Впереди стояли три пехотные корпуса с двадцать одною артиллерійскою ротою, расположенные в три линіи: на правом крыле В-й корпус Дохтурова, в центре 5-й Сакена, и на левом.крыле 4-й Раевскаго; по флангам пехоты стали в две линіи гусарскія дивизіи графа Ламберта и Чаплица с их конными ротами; за центром пехоты находилась драгунская дивизія Корфа; за нею, в резерве, корпусы гренадерскій Ермолова и 7-й Сабанеева, с 16-ю пешими ротами, в четырех линіях; по флангам их Винцингероде, с дивизіями 2-ою кирасирскою и 2-ою уланскою, и Пален (Петр Петр.), с 3-ею кирасирскою и 8-ею уланскою, с их артиллеріей. В строю было: 182 баталіона, 168 эскадронов и 45 артиллерійских рот, в числе полутораста тысяч человек с 540 орудіями (⁴²).

Сигналы подавались выстрелами из орудія стоявшаго на Монтеме. По первому выстрелу, возвестившему прибытіе Государя, войска взяли ружье „от поги“, по второму — „на караул". вместе с чем раздалось „ура!“ загремели барабаны и музыка, и сделано по пяти выстрелов беглым огнем из всех батарей в боевых линіях. По третьему сигналу, войска свернулись в колонны, пехота в баталіонныя, a кавалерія в полковыя ; по 4-му и 5-му выстрелам, вся армія построилась в огромное каре, коего три фаса состояли из пехоты, а четвертый— из кавалеріи; впереди одного из пехотных фасов находились 10 конных рот; вся-же пешая артиллерія была размещена по фасам и за фасами пехоты. Государь, провожаемый восклицаніями войск, объехав каре, остановился в срсдине его. По 6-му и 7-му выстрелам, войска, сделав перемену ди-рекціи, построились к цсрсмоніялыюму маршу, а по 8-му двинулись мимо Государя: пехотные полки, каждый по-баталіонно, в густых взводных колоннах, головы которых находились на одной линіи, на взводных интервалах; кавалерія — шагом, по-эскадронно на взводныя дистанціи; артиллерія пешая — по-батарейно, за пешими бригадами, а конная—вся вместе, по-батарейно, за кавалеріей. По 9-му выстрелу, войска, одновременно с возвращеніем Государя на высоту Монтем'е, построились в первоначальный боевой порядок; по 10-му, отдали честь, с восклицаніями ура! музыкою и барабанным боем; по

11-му, артиллерія открыла беглый, a пехота батальный огонь.

В следуіоіціе два дня, прибыли в Вертю: Император Австрійскій, Король Прусскій, Наследные принцы: австрійскій, прусскій и виртембергскій; принц Леопольд кобургскій, князь Шварценберг, лорд Веллингтон, князь Вреде, и множество знатныхъособ, сановников и генералов, в числе коих было несколько Французов. Зрителей собралось от 8-ми до 10-ти тысяч, и между ними много дам, прибывших из Парижа, Реймса, Шалона, Труа и других городовъ.

17 (29) августа, в день назначенный для смотра в присутствіи Союзных Монархов, войска поднялись из лагерей с трех часов по полуночи, а в 8-м часу прекраснаго утра уже стояли в боевом порядке фронтом к высоте Монтем'е. В 8 часов прибыл Император Александр. Завидя Короля Прусскаго, наш Государь обнажил шпагу, поскакал на встречу Королю и вручил ему строевой рапорт, а потом отдал такую-же почесть прибывшему несколько позже Императору Францу. Начальник главнаго штаба князь Во іконскій представил строе-шс рапорты фельдмаршалам Веллингтону, Шварценбергу и Вреде. Смотр происходил в том-же порядке, как и прежде. Множество экипажей и тысячи любопытных зрителей стеклись к Монтеме, где, у башни, была устроена платформа с перилами. Оттуда открывалась взору величественная картина русской арміи. По первым сигналам, войска нриветствовади появленіе Союзных Монархов на высоте Монтеме отданіем военной почести и троекратным ура! Во всех полках раздалась музыка и сделано из всех орудій по двенадцати выстрелов беглым огнем. По следующим сигналам, двинулись полтораста тысяч человек, поскакала артиллерія, войска исчезли в густых облаках пыли, и когда она улеглась, явилось огромное каре. Союзные Государи, в русских мундирах, с огромною свитою из генералов и офицеров всех европейских надій, спустились с горы и объехали все фасы каре, будучи встречаемы громкими восклицаніями, барабанным боем и музыкою. Веллингтон, с несколькими из иностранных генералов, следовад за свитою Государей несколько назади, внимательно всматриваясь в войска и обращая, как говорят, особенное вниманіе на артиллерію.

Объехав войска, Союзные Монархи, со всею своею свитою, стали внутри каре. Войска, построясь къцеремоніяльному маршу въгустыя колонны, прошли мимо Государей: пехота скорым шагом, кавалсрія шагом. Ведикій Князь Николай Павлович находился впереди головной бригады гренадерскаго корпуса, a Великій Князь Михаил Павловичъ—в голове конной артиллеріи. Император Александр командуя войсками, обращался к Союзным Монархам, называл по фамиліям командиров частей, а также имена полков, и проч. Сам Государь былъ особенно доволен гусарами, уланами и конною артиллеріей. Король много беседовал с ним и безпрестанно нередавал ему свои впечатленія. По окончаніи церемоніяльнаго марша, войска построились в первоначальный боевой порядок и отдали честь Государям, а по последнему сигналу, раздался в артиллеріи и пехоте беглый огонь, поколебалась вся окрестность и войска совершенно скрылись в пламени и дыму, затмившем солнце. Смотр продолжался около двух с половиною часов. Блестящее состояніе обмундированія и вооруженія наших войск, здоровый и бодрый вид людей, быстрота и правильность маневров, были предметами общаго удивленія. С последними выстрелами стали разъезжаться высоте зрители. Император Александр, заметив, что Веллингтон оставался в задумчивости у перил ограды, тронул его за руку и вместе с ним отправился в Вертю-

ВО августа, в день тезоименитства Императора Александра, было во всей арміи торжественное молебствіе. В семи походных церквях могли поместиться только генералы и штаб-офицеры; войска-же расположились в кареях, кругом каждой церкви, по трем фасам, оставя свободным четвертый, обобращенный к высоте Монтеме. Зрителей собралось такое-же множество, как и на-кануне, но во все время богослуженія господствовала глубочайшая тишина.

В продолженіи смотров, у нашего Государя давались обеды в саду устроенном славным архитектором Фонтеном. В первый день, Августейшій хозяин угощал иностранных посетителей, во второй—русских корпусных и дивизіонных генералов, а в третій—крозіе их, были приглашенны все генералы, командиры полков и артиллерійскихъ рот и корпусные обер-квартирмейстеры. В Высочайшем приказе, отданном после церковнаго парада, Государь напоминал своим воинам одержанныя ими победы и благодарил „за усердіе и исправность, выказанныя при смотре их на полях Шампаніи, и за доброе поведеніе в иностранных землях, которому отдают справедливость сами иностранцы “. Граф Барклай де-Толли был возведен в княжеское достоинство (⁴³).

1 (18) сентября, утром, Император Александр возвратился в Париж, где провел еще две недели в переговорах, положивших основаніе 2-му парижскому миру, и в приготовленіях к обратному походу Союзных армій. Во время вторичнаго пребыванія своего в Париже, Государь жил уединенно, вставал в восемь часов и отдав приказанія князю Волконскому, оставался все утро в саду, где в хорошую погоду занимался за письменным столом по нескольку часов сряду. Обедал Государь, большею частью, в два часа по полудни, с Великими Князьями, князем Волконским, Уваровым, Коновницыным и другими, приглашаемыми по-очередно. В шесть часов, он отправлялся верхом, во фраке, сопровождаемый жокеем, и ездил по окрестностям Парижа, а возвратясь с прогулки, проводил вечер один, либо у баронессы Крюденер, жившей в соседстве дворца Элиз'е-Бурбон. Там выражал он откровенно свой образ мыслей, говоря о необходимости сделаться младенцем по сердцу и признать собственное ничтожество у креста Бого-человека искупителя. Однажды, узнав, что прусскіе офицеры готовились изъявить сильную манифестацію против Франціи, Император Александр пригласил несдолышх из них к себе и говорил с ними, как с ратными 'товарищами.

и

Заметя, что они были глубоко тронуты его ласковостью, Государь предложил ии забвеніе обид, по христіянскому ученію, как поступок достойный их, и не прежде отпустил от себя, как убедив их последовать своему совету (⁴⁴).

При отбытіи из Парижа, Император Александр с Императором!. Австрійским и Королем Прусским заключили акт, известный под имснем „Священнаго Союза". Поводом к тому послужило стеченіе обстоятельств!», сперва поставивших Россію и Пруссію на край гибели и потом принявших неожиданный оборот, оказавшій неизгладимое висчатленіе на душу склоннаго к увлеченію Александра; беседы с баронессою Крюдснер довершили его мистическое настроеніе: желая обезиечить на долго спокойствіе и благоденствіе народов Европы, он считал недостаточными к достиженію такой цели обыкновенные политическіе договоры и потому хотел скрепить общую связь государств актом, основанным на непреложных истинах божественнаго ученія. Под вліяніем этой идеи Александр написал собственноручно проект договора, на основаиіи коего все христіанскіе Государи были приглашены поступать как братья в отношеніи друг к другу, как отцы—в отношеніи к своим подданным. Король Прусскій, набожный, испытанный минувшими злоключеніями, охотно подписал трактат „Священнаго Союза", не придавая ему однакоже важнаго значенія; а Император Франц, никогда не увлекавшійся отвлеченными идеями, не прежде приступил к Союзу, как переговорив о том с Меттернихом, и согласился на подписаніе трактата, убедясь, что он „совершенно безвреден". В иоследствіи присоединились к „Священному Союзу" все владетельные свронейскіо Государи, кроме Турецкаго Султана н

Папы. Принц-регент ангдійскій, на основаніи конституціи, не могшій подписать такого чисто-личнаго акта, ограничился объявленіем, что он совершенно одобряет условія этого договора (⁴⁵).

„Священный Союз" подвергался многим упрекам и нападкам. Последователи легкомысленной философіи XVIII века осыпали насмешками религіозныя идеи нашего Государя; демагоги видели в акте „Священнаго Союза" заговор властителей в пользу абсолютизму против свободы и прогресса. Ничего подобнаго не было и не могло быть в эпоху заключенія условій „Свяіцсннаго Союза". Утвердительно можно сказать, что тогда он не имел никакой практической цели, и если тесная связь христіанских Государей могла угрожать Турціи, (как полагали некоторые из дипломатов), то подобная идея принадлежала не Императору Александру, а министру его, постоянному поборнику независимости Г| ціи, графу Каподистріа.

В то время, когда Союзники, после продолжительных преній, наконец согласились между собою на счет условій мира с Франціей, последовали важныя перемены во французском министерстве. Сначала выбыл из него Фуше. Герцог и герцогиня Ангулемскіе, а за ними и граф д’Артуà, в голове партіи эмигрантов, считали позором присутствіе цареубійцы в совете министров. Сам Фуше ускорил свою отставку, подав Королю две записки, в коих изображал в самом мрачном виде положеніе Франціи, предрекая в будущем еще большія бедствія, в случае господства королевскаго брата и ультра-роялистов. Повсеместный выбор в представительную палату наиболее фанатических зми-грантов не дозволял думать, чтобы мог пред нею явиться, в качестве одного из министров Людовика, обагренный кровыо его брата, бывшій член національнаго конвента, и потому Фуше оставил министерство полиціи, 18 сентября н. ст. и вслед за тем был назначен посланником в Дрезден. Положеніе Талейрана представляло не менее затрудненій: эмигранты обвиняли его в неудаче переговоров, в замедленіи мира, и действительно—Император Александр хотя и был готов смягчить условія предложенныя Союзниками Франціи, однакоже не хотел иметь никакого дела с Талейраном, возбудившим его неудовольствіе своими происками на венском конгресе, и предложил Королю поставить во главе министерства герцога Ришелье. Людовик воспользовался случаем удалить министра, наскучившаго ему безпрестанным вмешательством во все дела государственнаго управленія. Когда Союзники, наконец условясь между собою, предложили французскому кабинету, как ultimatum, уступку многих пунктов и уплату военной контрибуціи, вообще простиравшейся до восьмисот милліонов франков, Король завел разговор с Талейраном и с двумя другими своими уполномоченными, бароном Луи и Дальбергом, об отношеніях Союзников между собою. „В настоящее время—сказал онъ—взаимная связь четырех держав прочнее, нежели когда либо; остается прибегнуть к благосклонному посредничеству Александра. Возможно-ли вам, господа, дать такое направленіе моей политике?“ Когда-же Талейран, нисколько не колеблясь, объявил, что ни он, ни его товарищи, не пользуются благоволеніем Россійскаго Императора, Король с весьма заметным удовольствісм сказал, что Император Александр готов отстаивать выгоды Фраиціи, какъ только управленіе ея внешними делами перейдет в другія руки. После такого сознанія, французскому министру ничего не оставалось более, как подать в отставку (⁴⁶).

Президентом новаго министерства был назначен бывшій одесскій генерал-губернатор Ришелье, отличный администратор, безкорыстный, честный, прямой человек, пламенно желавшій блага своему отечеству. Напрасно друзья Талейрана, оскорбленные его выходом в отставку, упрекали герцога в происках: он, напротив того, долго отговаривался от предложенной ему должности, (что было весьма естественно по затруднительному положенію Франціи), и согласился принять ее только уступив убедительной просьбе Императора Александра. Деказ, пользовавшійся особенною благосклонностью Короля, был назначен министрем полиціи. Министерство юстиціи было вверено Барб'е-Марбуа, человеку высокой честности, строгих правил, но мягкосердому, (le roseau peint en fer, как называли его Французы; Корветто, знаменитый генуезскій адвоката, выказавшій болыпія способности во времена Имперіи, получил министерство финансов. Вобл'ан, пользовавшійся репутаціею отличнаго администратора, усердный к общему благу и приветливый со всеми, но помрачавшій эти достоинства чрезмерным самолюбіем, был назначен министром внутренных дел. Герцог Фельтрскій сменил маршала Сен-Сира в должности военнаго министра, но не мог заменить своего даровитаго предшественника. Наконецъ—-морское министерство было поручено, по рекомендаціи графа д’Артуа, старому инженерному офицеру, викомту Дюбушажу (⁴⁷).

Таким образом русская дипломатія одержала решительную победу, и вліяніе Веллингтона во Фран-ціи сделалоеь второстепенным!.. Император Александр твердо стоял за выгоды Людовика, и, благодаря заступничеству нашего Государя, были устранены многія притязанія германских держав. На основаніи предварительных условій мира, подписанных 20 сентября (2 октября) уполномоченными Людовика XVIII и четырех Союзных держав, уступки Франціи ограничились, со стороны Нидерландов незначительными крепостями Филинпевилем и Маріенбургом; на восточной граниде уступлены: Саарлуи и Ландау, в пользу Германіи, и часть жекскаго округа (Gex) женевскому кантону; наконец, Монако—Королю Сардинскому. Кроме того, Франція обязалась срыть укрепленія Гюнингена. Военная контрибуція, вместе с суммою назначенною для сооруженія крепостей на французских границах, уменьшена до семисот милліонов франков (около двух сот милл. рубл. серебр.) ¹¹). Занятіе страны иностранными войсками ограничено пяти-летним сроком, который предположено сократить до трех лет, если окажется возможным предоставить охранете внутренняго спокойствія страны ея собственному правительству (⁴⁸).

1-го ноября н. ст. определены были особым договором условія уплаты Франціей военной контрибуціи, в продолженіи пяти лет, по 46 2/3 милліон. франков, каждые четыре месяца; а 8 (20) ноября подписант., и за тем непосредственно ратификован, мирный трактат между Франціей и Союзными державами, на основаніи предварительных условій 2-го октября н. ст. Особым договором положено занимать 17 французских крепостей на северной и восточной границах полутораста тысячами человек. Главнокомандующим сих войск, в составь коих поступил корпус графа Воронцова, в числе 27-ми тысяч человек с 84-мя орудіями, был назначен Герцог Веллингтон. Франція обязалась давать этим войскам жалованье, продовольствіе и содержаніе. По отдельному договору между Австріею, Великобританіею, Пруссіею и Россіею, возобновлены условія, подписанныя Союзными державами в ІІІомоне (⁴⁹).

Таков был второй парижскій трактат, определившій, вместе с договорами, заключенными на венском конгресе, положеніе европейских держав на долгое время. Уполномоченный Франціи герцог Ришелье, по собственным словам его, подписал!» его с отчаяніем (plus mort que vif). Но принимая во вниманіе, что Франція была истощена предшествовавшими неудачными войнами, что она была наводнена огромными силами Союзных держав, и вовсе не имела собственной арміи, потому что войска отступившія за Луару уже были распущены, нельзя не сознаться, что только лишь вліяніе Императора Александра спасло Францію от потери многих областей и от низведенія на степень второстепенной державы. В последствіи память этого благодеянія изгладилась, и Франція в Россіи, защитнице своей, видела только грозную силу, всегда готовую остановить ея стремленія к господству над Европою.

(1815 г.).

Император Александр, желая посетить Короля Нидерландскаго и осмотреть поле сраженія при Ватерлоо, выехал из Парижа 18 (25) сентября, рано утром, и первую ночь провел в Перонне, где на приготовленном для Государя доме красовалась надпись: „А l’Empereur Alexandre la France reconnaissante" (Императору Александру благодарная Франція!). Было-ли это искреннее выраженіе признательности покровителю Франціи, или обычная дань лести легкомысленнаго народа—о том знает лишь один Серцеведец; но нельзя умолчать, что в некоторых крепостях, несдавшихся Союзникам, где еще развевалось трех-цветное знамя, тысячи Французов восклицали: „да здравствует Александр!" 17-го (29-го), в четыре часа по полудни, Император, прибыв на последнюю почтовую станцію пред Брюсселем, Галь (Наі), был встречен принцем оранским, с подвязанною рукою, простреленною при Ватерлоо, а в шесть часов въехал в Брюссель, при громе пушечных выстрелов и неумолкавших радостных кликах народа. Отряды карабинеровъ, легкой кавалеріи и брюссельской почетной гвардіи ехали впереди запряженной цугом в шесть лошадей кареты, в коей находился наш Государь вместе с Наследным нидерландским принцем. Король Вильгельм I встретил Августейшаго Гостя внизу дворцовой лестницы, и обняв его, повел к ожидавшей его Королеве. В семь часов, оба Государя со всем двором отправились в театр, по великолепно-освещенным улицам, сопровождаемые восторженными криками „виват!“ Никакое торжество не было встречаемо в Брюсселе столь радостно, как прибытіе Монарха, возстановившаго политическую самобытность доблестнаго народа. Из театра Государь отправился в отведенный для его помещенія дом маркиза Ассха, близ королевскаго дворца. На следующій день, был при дворе великолепный бал.—19 сентября (1 октября) наш Государь рука об руку с Наследным принцем, оба в партикулярном платье, прогуливались въпарке. Несмотря на желаніе Императора соблюсти инкогнито, он вскоре был узнан, и ничто не могло прервать радостных восклицаній собравшагося во множестве народа. В тот-же день, Государь осматривал памятнику воздвигнутый в парке, в честь Петра Великаго, а потом, вместе с Королем и Наследным принцем, посетил поле Ватерлооской битвы, откуда возвратился в город, вечером, по великолепноосвещенной „Зеленой аллее“ (’).

21 сентября (3 октября), Император Александр отправился из Брюсселя в Дижон, где назначен был смотр австрійской арміи. Государь проехал более пятисот верст в стране, еще неуспокоившейся от недавних волненій, без конвоя, и везде был встречаем жителями, как спаситель их отечества. К вечеру втораго дня, он остановился въ

Шомоне, где находилась главная квартира баварских войск, а на следующее утро, после маневров, ими ироизведенных под начальством фельдмаршала Вреде, продолжал путь к Дижону, прибыль туда 25 сентября (7 октября), в три часа утра, посетил в восемь часов Императора ' Франца и вместе с ним присутствовал на маневрах стадвадцати-тысячной австрійской арміи (^г).

По окончаніи маневров, Государь пожелал посетить Швейцарію. Маршрут для этого путешествія был составлен Лагарпом, но Император Александр сократил вояж, желая поспеть в Берлин именно в тот день, в который обещал Королю пріехать в его столицу. Отправясь из Дижона с князем Волконским, 26 сентября (8 октября), он, на следующій день, прибыль в Базель. Вечером весь город был иллюминован; перед домом, где остановился наш Государь, горела надпись: „Да будет благословеніе Всевышняго на знаменитом Императоре Александре! Он первый смело ополчился за Европу", 27-го (9 октября), рано утром, Государь отправился далее. Достигнув живописных берегов Лимата, он несколько раз останавливал свою коляску, гулял пешком и заходил в крестьянскіе домк. Вечером прибыв в Цюрих, он остановился в гостиннице Меча, на берегу озера. Его встретили барабанный бой и радостный восклицанія народа. Приняв русскаго резидента и чиновников республики, Император поехал на бал, который давал город. На следующій день посетив могилу Гесснера, он отправился в Констанц, а 29 сентября (11 октября) в Линдау; на пути туда, его встретили воспитанники одного из швейцарских училищ; посреди их, на возвышеніи, стоять портрет Государя; туда вели несколько ступеней, на каждой из коих стояли маленькая девушки, указывавшія на изображеніе Высокаго Гостя. По прибытіи в Линдау, Государь, приняв тамошних чиновников, сел за письменный столь и до самаго утра занимался отправленіем в разныя стороны эстафет и курьеров (³).

80 сентября (12 октября), Император Александр отправился из Линдау, чрез Ульм и Нюреиберг, в Богемію. На пути его ожидали: вице-король италійскій (герцог лейхтенбергскій), Великая Княгиня Анна Феодоровна и Король Виртембергскій; при въезде его в города раздавались пушечные выстрельт, звонили в колокола: так провожала Германія своего избавителя! По прибытіи на черговицкую станцію, в 50-ти верстах от Праги, он, вместе с князем Волконским, поехал в Ворлик, поместье князя Шварценберга, и провел там несколько дней. Однажды, гуляя, с немногими из посетителей радушнаго хозяина, Государь увидел крестьянина пахавшаго в поле, подошел к нему, пожелал ему, по русскому обычаю, успеха в работе, и став на его место, провел сохою борозду. Живописец, тогда гостившій в Ворлике, изобразив Императора в виде трудящагося пахаря. Государь оставался у князя Шварценберга до 6 (18) октября, желая лично поздравить фельдмаршала с годовщиною победы приЛейпциге, и потом почти безостановочно проехал чрез Прагу в Силезію (⁴). На границе прусских владеній его встретили генералы Іорк и Гюнербейн, присланные Ёоролем Фридрихом - Вильгельмом, чтобы сопровождать нашего Государя до Берлина. На пути его, почти во всех селеніях, были устроены тріумфальныя арки из зелени с цветами и лентами; а в городах — дочери знатнейших жителей усыпали цветами улицу, по которой въезжалъ

Монарх, и подносили стихи, составленные в честь его. При въезде в Берлин, 12 (24) октября, он был встречен Королем со всеми принцами и принцессами его дома. Государь, верхом, предшествуемый конным отрядом, ехал мимо разставленных в улицах войск, при неумолкаемых криках ура! колокольном звоне и громе орудій, до главнаго дворцоваго подъезда, где встретили его все высшіе придворные чины, а на верхних ступенях крыльца— принцессы со всем своим штатом. Император Александр повел супрусу принца Вильгельма ¹²) чрез парадныя комнаты в кавалерскую залу; за ними последовали Великій Князь Николай Павлович с принцессою Шарлоттою и Великій Князь Михаил с принцессою Фредерикою ¹³). По приняты почетнейших лиц, Император отправился в приготовленные для него покои Короля ФридрихаВильгельма II. Вечером весь город был великолепно иллюминованъ.

18 (25) октября, после болыпаго обеденнаго стола у Короля, Император с Великими Князьями и со всею Королевскою фамиліею, отправился в театр, где играли Весталку. Появленіе нашего Государя в королевской ложе было встречено радостными восклицаніями публики. В тот-же день, ввечеру, пріехала в Берлин Великая Княгиня Екатерина Павловна.

14-го (26-го), в день рожденія Императрицы Марш Феодоровны, в десять часов утра, Король и все принцы приносили поздравленіе Императору. За тем — совершено богослуженіе, в придворной церкви, устроенной по греко-россійскому обряду, при чем присутствовали: Император с Великою Княгинею и Великими Князьями, Король и принцы. У Короля опять был большой обеденный стол, на 140 кувертов, за которым Высокій Хозяин и все гости его, встав с своих мест, пили за здоровье Августейшей Матери нашего Государя. Вечером, в белой зале, был великолепный бал, открытый Польским, в котором Император шел с супругою принца Вильгельма, а Король с Великою Княгинею.

15-го (27-го), был большой парад; вечером Августейшіе Гости посетили представленіе Орлеанской Девы, а 19 (31), вместе с Королевскою фамиліею отправились на лежащій близ Потсдама остров Швлинов, где после прогулки водою был обеденный стол. В семь часов вечера, возвратясь в Берлин, поехали в театр, где дана была опера Фердтапд Еортец. 20 октября (1 ноября), Император и Король, с Великою Княгинею, Великими Князьями, принцами и принцессами, посетили памятник Королевы Луизы, в Шарлотенбургском саду, а потом осматривали чугунно-плавильный завод. Вечером был большой бал у министра Гольца, удостоенный присутствіем Императорской и Королевской фамилій. На следующій день, Император и Король с Великою Княгинею посетили музеумы, a Великіе Князья, в то-же утро, осматривали возвращенный из Франціи статуи и картины. 22 октября (8 ноября), оба Государя посетили Дом Милосердія, a Великіе Князья — арсенал. Вечером был большой бал у брата Короля, принца Вильгельма. 28 октября (4 ноября) русскій гренадерскій полк Короля Фридриха-Вильгельма, вступив в Берлин, прошел мимо нашего Государя и своего Августейшаго шефа, В тот же день, при дворе, в картинной галлерее, был обеденный стол на 180 кувертов, к коему приглашены были все штаб и обер-офицеры этого полка (⁵). В другой зале дворца, где, вместе с особами Императорской и Королевской фамилій, обедали Блюхер и Барклай де-Толли—Император Александр и Король Фридрих-Вильгельм, неожиданно встав- с своих мест, предложили выпить за здоровье новосговоренныхъ—Великаго Князя Николая Павловича и принцессы Шарлоты (⁶). 24-го (5 ноября), по желанно Короля, русскій полк его Имени занимал караулы во дворце и в городе. В дворцовой церкви было отправлено богослуженіе по греко-россійскому обряду. Вечером дан блистательный бал в Оперном театре, на которой роздано более трех тысяч билетов. Концертная зала была обращена в столовую, где Императорская и Королевская фамиліи сидели за столом, блиставшим украшеніями из русскаго хрусталя; прочія-же особы занимали четыре других стола на 160 кувертовъ.

25 октября (6 ноября), собрались в Тиргартене русскій гренадерскій полк Короля Фридриха-Вильгельма и прусскій резервный баталіон Императора Александра, откуда отправились в арсенал, на приготовленный для унтер-офицеров и рядовых обед. Там накрыто было 25 столов, каждый на сто приборов. Повсюду красовались вензловыя изображенія Александра и Фридриха-Вильгельма; а посреди залы, на жертвеннике, увенчанном лаврами, стоял бюст нашего Государя. На каждом из столов горело по двенадцати больших восковых свеч, в подсвечниках украшенных русскими и прусскими государственными гербами, При появленіи Монархов, с Великими Князьями и принцами, раздались громкія, продолжительные ура! и военная музыка.

Дойдя до средины арсенала, Государи выпили за здоровье офицеров и солдат своих. В продолжены обеда, неумолкали русскія песни, а по отбыты Монархов праздник окончился пеніем и плясками. Вечером обе Августейшія фамиліи отправились на бал, данный городом, и принимали участіе в танцах до двух часов по полуночи. На следующій день был большой парад войскам стоявшим в Берлине, а 27 октября (8 ноября), в 4 часа утра, Император Александр выехал в Варшаву. Вслед за тем, отправились прямо в Петербурга Великіе Князья Николай Павлович и Михаил Павлович и Великія Княгини Екатерина Павловна и Марія Павловна с своим супругом (⁷).

Обратимся к изложенію событій, в Царстве Польскомъ.

Позаключеніи Фонтенеблоскаго трактата, в 1814 году, командовавшій польскими войсками в арміи Наполеона, генерал Домбровскій испрашивал соизволенія Императора Александра—возвратиться с своими войсками в Польшу. Государь отвечал ему, что войска герцогства варшавскаго отправятся в свое отечество вместе с русскими и получат свободу—продолжать, либо оставить службу. Начальство над польскою арміею было вверено Великому Князю Константину Павловичу. Для сбора войск назначен город Познань, куда прибыли из Даніи остатки несколькихъкавалерійских полков, въначале іюня, и из Франціи прочіе полки, 18 (25) августа. Вслед за тем, на венском конгресе возникли недоразуменія между Союзными державами, по саксонскому и польскому вопросам, что заставило Императора Александра принять, на случай разрыва съ

Австріей, необходимыя меры предосторожности. В приказе по польской арміи, присланнаго Государем в Варшаву, Великаго Князя Константина Павловича, было сказано:

„Его Величество Император Александр, ваш могущественный покровитель призывает ваш. Соединитесь под вашими знаменами; вооружитесь на защиту вашего отечества, на соблюдете его политическаго существованія. Явитесь готовыми поддерживать ценою вашей крови великодушныя усилія Августейшаго Монарха, заботящагося о благосостояніи вашей страны. Те самые вожди, которые, в продолжены двадцати лет, указывали вам путь к славе, снова его укажут вам. Императору известна ваша храбрость. Среди бедствій злополучной войны, ваша доблесть пережила независевпіія от вас событія. Вы отличались великими подвигами в борьбе нередко вам чуждой. Теперь, когда вы посвятите все свои усилія защите отечества, вы будете непобедимы. Воины всех оружій! Подайте пример доблестей вашим соотечественникам. Безпредельная преданность Императору, желающему блага вашей родине, любовь к Его Августейшей Особе, повиновеніе, дисциплина, согласіе: вот средства упрочить благоденствіе вашей страны, состоящей под мощною защитою Императора. Вы достигнете той счастливой доли, которую другіе могут вам обещать, которую лишь он может вам доставить: его могущество и великодушіе в том ручаются" (⁸).

При определеніи судьбы Поляков, на венском конгресе были приняты следующія основанія: 1) герцогство варшавское присоединяется к Россіи, за исключеніем части его, с народоноселеніем в 810 тысяч душ, отданной Пруссіи ; 2) часть восточной Галиціи (тарнопольская область), съ400 тысяч душъ, уступленная Россіи в 1809 году, и Величка, возвращены Австріи, и 3) Краков объявлен вольным городом. На этих основаніях были заключены, 21 апреля (3 мая), три договора: по первому, между Россіею и Австріею, определены границы Австріи с герцогством варшавским и признан Краков вольным городом (ст. I —ІУ); герцогство варшавское навсегда присоединяется к Россіи; Император предполагает (se réserve) даровать по своему благоусмотренію внутреннее распространеніе сему Государству, имеющему состоять под особенным управленіем. Его Величество присовокупит к прочим своим титулам и титул Царя (Короля) Польскаго. Поляки, подданные обеих держав, будут иметь народных представителей и національныя учрежденія, согласныя с образом политическаго существованія, который будет признан за полезнейшій и удобнейшій каждым из правительств (ст. У). Далее — изложены распоряженія в пользу жителей, которые пожелают оставить страну в продолженіи шести лет, объявлена совершенная амнистія и определены права помещиков, имеющих недвижимую собственность в различных государствах (sujets mixtes) (ст. УІ— XXIII). Плаваніе судов по всем рекам и каналам бывшаго Королевства Польскаго и транзитная торговля на всем его пространстве объявлены свободными (ст. XXIY—XXIX). Как по конвенціи 26 генваря 1797 года, Австрія приняла на себя уплату У₅ долгов Короля и ²/іб долгов республики, то потеряв по Шёнбрунскому трактату часть Галиціи, получит от варшавскаго герцогства четыре милліона польских злотых (600 тысяч рубл. сер.). Австрійское правительство принимает на себя % долга, сделаннаго со времени учрежденія герцогства, и имеет право на такую-же долю в суммах, кото-рыя по разсчету поступят в пользу правительства (ст. XXX—XXXVIII). Постановлено учредить Коммисіи для ликвидаціи счетов и для снятія карты новых границ (ст. XXXIV — XXXVIII). Наконецъ—контракта на покупку 500 тысяч центнеров соли будет ь взаимно обязателен в продолженіи пяти лет, по прошествіи коих может быть возобновлен^ по обоюдному согласно (ст. XXXIX) (⁹).

Второй трактат, заключенный между Россіею и Пруссіей, содержал в себе: оиределеніе границ части герцогства варшавскаго, поступившей во владеніе Пруссіи, под названіем герцогства познаньскаго (ст. I); условія на счет вольнаго города Кракова и варшавскаго герцогства, те-же самыя, какія постановлены предъидущим трактатом (ст. II— XXX). Король Прусскій изъявил намереніе выплатить все долги Короля Станислава-Августа и бывшей польской республики; для вознагражденія-же сумм еледуемых Пруссіи от герцогства варшавскаго, постановлено уплатить прусскому правительству, капитала и процентов, 23,183,533²/з польских злотых (3,477,530 рубл. сер.), из числа коих Россія приняла на себя, за пользованіе доходами беЛостокской области, с ноября 1812 года, всего 4,609,580⁷/ю злотых (691,437 рубл. сер.), а за казною герцогства осталось долга 18,573,953 злотых (2,786,093 рубл. сер.), (ст. XXXI — XXXV). Наконец — положено учредить Коммисіи для ликвидаціи счетов, разбора актов и снятія карты новых границ (ст. XXXVI— XLI)(w).

По дополнительному трактату, между Россіею, Австріею и Пруссіею, о Кракове, постановлены следующія условія: Краков, с принадлежащею к нему областью, признан вольным городом, под покровительством трех договаривающихся сторон (ст.

I). Определены границы краковской области и дарованы Австрійским Императором Кракову права вольного торговаго города, подобно тем, коими пользуется город Броды (ст. II—V). Договаривающіеся дворы обязались уважать и требовать, чтобы был уважаем неутралитет Кракова и его области. Никакая военная сила никогда не может быть вводима в оную; в замену-же того, постановляется именно, что ни в Кракове, ни в его области, не будет даваемо убежиіце или покровительство беглецам, переметчикам и вообще людям преследуемым законами и находящимся в подданстве одной из договаривающихся держав (ст. VI). Договаривающееся дворы, утвердив конституцію Кракова, приложенную к трактату, принимают ее под свое общее ручательство (ст. VII). Остальныя статьи относятся к учрежденіям вольнаго города Кракова. Избраніе епископа краковскаго предоставляется непосредственно Его Величеству Императору Всероссійскому (ст. XVII) (").

Еще за три дня до подписанія сих трактатов, Император Александр известил президента польскаго сената, графа Островскаго, о присоединеніи Царства Польскаго к Россійской Имперіи(¹²); а 13 (25) мая, объявил в манифесте жителям царства, о дарованіи им конституціи, самоуправленія, собственной арміи и свободы печати.

9 (21) іюня, на разсвете, гром орудій возвестил Варшаве торжество возстановленія Польши. В 9 часов, собрались все правительственныя лица в соборной церкви, где, после Божественной службы, были прочтены: акт отреченія Короля Оаксонскаго, манифеста Императора Всероссійскаго, Царя Польскаго, и основанія будущей конституціи. Государственный совет, сенат, чиновники и жители принесли присягу в верности Государю и конституціи. Тогда-же Белый Орел и польское знамя водружены на всех общественных зданіях, и ,во всех церквах отслужено благодарственное молебствіе с колокольним звоном и пушечною пальбою. За тем, все государственные сановники отправились к Великому Князю. Войска польскія собрались на равнине, близь Воли, где сооружен был алтарь: там военные чины, по баталіонно, присягали в присутствіи Великаго Князя. Канонада и ружейные залпы, заключившіе торжество, прерывались громкими восклицаніями народа: „да здравствует наш Царь Александр!" Князь Чарторыскій, присланный Государем из Вены, занял место в Совете. Для составленія-же конституціи, был назначен комитет, под продседательством графа Островскаго, из польских сановников, в числе коих находились Матушевич и сенатор граф Замойскій. Поляки, в продолженіи полутора года с боязнью ожидавшіе решенія своей участи, получив более нежели имели право надеяться, не были однакоже вполне довольны: участіе в управленіи краем немногих Русских и едва заметное измененіе польскаго герба возбудили скорбь тех самых людей, которые основывали всю свою будущность на великодушіи Императора Александра (¹³).

Незадолго до прибытія Государя в Варшаву, возвратилась из Парижа присланная туда к нему польская депутація. Император, выслушав адрес, произнесенный сенатором графом ЗамойсКим, сказал: „Я искренно тронут чувствами польскаго народа, вами переданными. Уверьте его моим именем, что мною руководить желаніе — возвратить ему существованіе. Соединяя его с народом одного с ним происхожденія — славянскаго, я упрочиваю

его благосостояеіе и спокойствіе: видеть его счастливым — считаю лучшею себе наградою" (¹⁴).

Государь пріехал в Варшаву 81 октября (12 ноября) и оставался там до 18 (80) ноября. Наследующій день по его прибытіи, представлялись ему сановники Царства, и в числе их прибывшій из Вильны Огинскій, ходатайствовавшей, еще во время пребыванія Государя в Париже, о дозволеніи дворянству наших западных губерній—прислать депутацію в Варшаву. Император Александр, изъявил согласіе принять депутатов только трех губерній: виленской, гродненской и минской. Огинскій, войдя в кабинета к Государю, тогда бывшему в польском генеральском мундире и в ленте Белаго Орла, был встречен им холодно, даже сурово. Император, однакоже подав ему руку, завел речь о последней войне. „Вся Франція — сказал онъ—вооружилась, и, не смотря на то, в продолженіи одной недели, гидра была низвергнута. Я вторично вступил в Париж, потеряв не более пятидесяти человек.... Такія чрезвычайный событія встречаются веками.... Другія были предусмотрены и случились, потому что я так хотел и дал в том слово.... Пусть жители этой страны ожидают исполненія моих обеіцаній с терпеніем и доверіем.... Я сделал все, чтб было возможно.... Остальное будет исполнено, но не вдруг. Имейге ко мне доверіе. Я заслужил его всем, что мною для вас сделано".

Огинскій отвечал, что он уверен в благосклонности Государя к Полякам. но жаловался на то, что в Вильне было запрещено говорить о Царстве Польском и о предположенной для него конститудіи. По словам его: „редактор Литовской Газеты получил выговор за статью о Варшаке.

8

Никто не смеет упоминать Польшу и Поляков, и учрежденія новаго царства также мало известны у нас, как еслибы мы находились в нескольких тысячах верст от Варшавы." Государь обещал написать о том Римскому-Корсакову. Когда-же Огинскій спросилъ—примет-ли Его Величество депутацію литовскаго дворянства—Император отвечал: „ночему-же нет? Только не касайтесь тонкой струны, которая поставила-бы меня в непріятное положение.... Я но могу допустить, чтобы вы просили меня о присоединсніи вапіих областей к Польше.... Не должно подавать повода к мысли, что вы о том просите; пусть лучше думают, что я сам этого желаю.... Я знаю, что вы недовольны своим положеніем.... Но никто не должен предполагать, чтобы я когда-либо вздумал отделить эти области от Россіи.... Напротив, я хочу скрепить связь соединяющую их с моею Имперіею улучшеніем участи моих польских подданных.... Вы недовольны и имеете к тому повод, пока на-равне с своими соотечественниками не будете пользоваться благами конституціи; вместе с нею, присоединеніе вас к Россіи установить доверіе и совершенное согласіе между обеими націями. Мое убежденіе в пользе этого дела еще более утвердится, когда войска и гражданскіе чиновники Царства останутся в будуіцем такими-же, какими нахожу их в настоящее время.... Когда это правительство сделается образцовым, и все увидят на опыте, что учрежденіе его не имеет никаких неудобств для Имперіи, тогда будет мне легко довершить остальное.... Еще раз скажу вамъ—верьте мне и не ставьте меня в непріятное положеніе".

14 (20) ноября, Огинскій, с депутаціей дворянства виленской, минской и гродненской губерній, удостоившись представиться Императору, прочел на французском языке речь, оіцс на-кануне присланную Государю. Она заключала в себе изъявленіе благодарности и преданности жителей Литвы, вместе с пожеланіем продолжснія драгоценных дней, от коих зависать судьба и счастіе края. Император, ириняв благосклонно депутатов, поручил им уверить своих соотечественником^ что он никогда не упускал из вида средств к улучшении их участи. „Доставьте мне письменно ваши просьбы—сказал он.—Я с удовольствіем немедленно займусь ими и по возможности удовлетворю вашим желаніямъ“. Огинскій уверяет, будтобы Ланской передал ему по секрету, что Император имел намереніе присоединить Литву к Царству Польскому, как только найдет удобным исполнить это предположеніе. Но личныя убежденія Ланскаго были так противны образованію и расширенно самостоятельности Польши, что едвали можно верить свидетельству Огинскаго (¹⁵).

Пребываніе Императора Александра в Варшаве ознаменовалось многими милостями, щедро дарованными всем сословіям народа. Поляки, сражавшіеся против Россіи и находившіеся в плену у нас, были возвращены в отечество и введены во владеніе своими именіями, состоявшими в казенном присмотр^ Эта мера была принята и в отношеиіи к’ь уроженцам наших западных губерній. Наследштки убитаго под Лейпцигом князя Понятовскаго не только получили его поместья, но и все доходы, поступившіе в казну, с того времени, когда на его именія было наложено занрещеніе. За три дня до отъезда из Варшавы, Государь иодписал конституцію Царства. Тогда-же был назначен Царскимь Наместником старый воин, генерал Заіончек. Князь Чарторыскій, до последней минуты надеяв-

Ь’^:

шійся получить это званіе, был поражен неудачею своих честолюбивых замыслов, ходил всю ночь по дворцу, с разстроснным видом, и не говорил ни с кем из Русских, в иріемной Государя. Великій Князь Константин Павлович, не принимая никакого участія в управленіи страною, командовал польскими войсками. Совет управленія царства, под председательством Наместника, образовали шесть министров: государственный секретарь Игнатій Соболевскій, министр финансов — Матушевич, внутренних делъ—Мостовскій, просвеіценія и духовных делъ—Станислав Потоцкій, юстиціи—Вавржецкій, военный—Віельгорскій. К ним присоединен был, с титулом уполномоченнаго Императорскаго коммисара, тайный советник Новосильцов. Его назначеніе в Совет Царства, составленный из людей, большею частью принадлежавпшх к партіи враждебной всему русскому, было весьма естественно, но вскоре возбудило зависть и безпокойствіе Поляковъ.

Во время венскаго конгреса, аристократическая польская партія, во главе коей стояли князь Чарторысий и граф Людвиг Платер, составили проект конституціи, в котором на первом плане были выгоды дворянства; но Император Александр, отвергнув поднесенную ему на утвержденіе конституцію, приказал составить другую, (как уже сказано), особой коммисіи под председательством графа Осгровскаго (^1П). Новая конституція во многом напоминала хартію Людовика XVIIT, но имела преимущество над нею в муниципальных и областных учрежденіях, устроенных?, лучше, нежели во Франціи. Монарху, особа котораго священна и ненарушима, были предоставлены права исполнительной власти : распоряженіе финансами, управленіе вооружен-

ными силами, объявленіе войны и заключеніе трактатов, назначеніе чинов по всем отраслям управленія, производство в чины, пожалованіе орденами и возведете в почетныя достоинства, помилованіе преступников и смягченіе наказаній. Сенат и камера депутатов разделяли с Монархом законодательную власть: сенат, числом в половину второй камеры, состоял из епископов, воевод и каштелянов, назначенных пожизненно Государем, а вторая камера—из 77-ми представителей от дворянства, по числу поземельных округов, и 51-го— от городских общин, всего 128-ми членов. В депутаты мог быть избираем каждый платящій подать в сто злотых (15 рубл. сер.), по достиженіи тридцати-летняго возраста, а в сенаторы назначались платяіціе подать в 2,000 злотых (800 рубл. сер.) и достигшіе тридцати пяти лет. Избирателями были все достигтпіе 21 года собственники, ксендзы, профессора и учители в общественньтх заведеніях, известные ученые и артисты. Сейм долженствовал быть созываем каждые два года, на тридцать дней, для сужденія о предлагаемых правительством про-. ектах законов; проекты, принятые обеими камерами, представлялись на утвержденіе Государя; в заключеніе совещаній, сейму было дозволено обращаться к Государю, чрез Совет Царства, с/ь донесеніем о вопросах, представленіях и желаніях своих. Конституція обезпечивала личность и собственность граждан и свободу печати, с тем, чтобы издан был особый закон для предупрежденія ея злоупотребленій. Пять ответственных министров, под председательством Царскаго Наместника составляли Совет управленія, a вместе с прочими сановниками Царства—общее собраніе Совета Царства Польскаго. В каждом восводстве, во главе

управленія быд совет, составленный ш депутатов от дворянства и 1’ородских обіл,ин.—Никакая тяжба не могла поступить на разсмотреніе суда первой инстанціи, небудучи представлена мировому судье, обязанность котораго заключалась в примиреніи тяжущихся; для решенія дел, не превосходящих ста злотых, были учреждены суды во всех городах и общинах; дела выше пятисот злотых подлежали решенію судов первой инстанціи (Sijdy Ziemskie, Sady Zyazdowe), и кроме ТОГО были учреждены суды уголовные (S^dy Grodzkic). Дела, решенныя в этих судах, поступали по аппсляціям в суды второй инстанціи; наконедъ—верховный суд в Варшаве, составленный по очереди из сенаторов и из членов от правительства, решал окончательно все гражданскія и уголовныя дела, кроме государственных преступленій. — Государственный бюджет, составленный Советом управленія и утвержденный Государем, должен был иметь силу, пока правительство не предложить новый (^п).

Конституція, дарованная Царству Польскому, имела то преимущество пред многими, данными в других государствах, что была основана на учрежденіях уже существовавших в стране; в ней по возможности были соглашены древніе уставы с новейгаими понятіями о конституціонной монархіи, при чем приняты в соображеніе конституціи В мая (1791 года) и данная Наподеоном герцогству варшавскому. Сам нылкій республиканец Карно, в то время жившій в Варшаве, сознал, что конституція, дарованная неограничешіым Монархом, не могла быть составлена в более либеральном духе(¹⁸).

Император Александр, выехав из Варшавы, 18 (30) ноября, прибыл, в ночи на 2-е (Н-е) декабря, в Петербургу куда в предшествовавшіе дни собрались все Особы Царствующаго дома, Наследньтй принд виртембергскій и многіе из высших государственных сановников. На следующій день, прибыл Наследный принц нидерландскій (^,а). Государь был встречен народом столь-же радостно, как и в предшествовав шем году ; но второе возвращеніе его из Парижа отличалось от перваго заметною персменою в его характере. По заключены перваго парижскаго мира, Александр, миротворец Европы, благодетель Франціи, явился с желаніем творить людям добро, с убежденіем в его возможности. Его взор был столь-же ясен, его улыбка столь-же приветлива, как в первые годы его владычества, когда единственною, заветною его целыо было идти по стопам Матери Отечества, Великой Екатерины. Прошло немного дней, и.... то, в чем был уверен Александр, оказалось мечтою. Властители, утвержденные им на иоколебленных престолах, едва-было не возстали против него за-одно с побежденною Франціей ; народы, избавленные им от лежащаго на них ига, требовали исполненія обещаній данных в роковое время борьбы с Нанолеоном; из среды возстановленнаго им польскаго народа раздавался ропот неудовольствія; в Россіи говорили с завистью о правах дарованных мятежным Полякам и с безпокойством о намереніях']» Государя расширить пределы буйной Польши. Так на ясном небе являются едва заметныя облака — предвестники бурей. Александр, недовольный всем, что окружало его, более и более удалялся от людей, более и более недоверял им. Обычная безмятежность его характера уступила место гневным порывам. Он сделался несравненно более взыска-тельным в отношеніи к военной дисциплине; запрещено было офицерам носить гражданское платье и приказано обращать вниманіе на строжайшее соблюдете установленной формы в одежде. Вместе с тем, были приняты меры к искорененію злоупотребленій, вкравшихся во все части государственнаго управленія. Статс-секретарь Молчанов, распоряжавшій важнейшими делами в теченіи нескольких лет, был отставлен и предан суду. Наряжена следственная коммиссія для разсмотренія действій управляющаго военным министерством князя Алексея Иван. Горчакова, который тогда-же был уволен от должности. Самбурскій, Приклонскій и друі'іе чиновники военнаго ведомства отданы под суд и разсажены по разным гауптвахтам. Само собою разумеется, что эти примеры стольже строгих, сколько и справедливых взысканій не могли водворить вдруг ни безкорыстія в чиновниках, ни правды в судах. Надлежало-бы усугубить иадзор за исполненіем законов. Такія вседневныя заботы, при всей своей важности, не могли привлечь на себя исключительно вниманіе Монарха, решителя судеб Европы. Принимая живое участіе в делах внешней политики. Александр, мало по малу, вверил все распоряженія по внутренней администраціи человеку безкорыстному, но грубому и суровому — графу Аракчееву, который сделался первым, или, лучше сказать, единственным министром. Мы говорим „единственнымъ“, потому что Государь, постепенно уединяясь, наконец стал принимать с докладами только одного Аракчеева, чрез котораго восходили на Высочайшее Имя представленія всех сановников, пользовавшихся званіем министров, но не имевших доступа к Императору. Современники этой эпохи говорят, что самые незлобивые люди теряли терпе-ніе, будучи принуждены иметь дело с кичливым врсменщиком, заставлявпшм их с сожаленіем вспоминать о ласковом обращеніи Государя с последним из своих подданных. Не то было при Аракчееве. Зимою, с четырех часов ночи, начинали іі нему съезжаться министры и другіе сановники. Дежурный адъютант, на доклад графу о прибытіи кого-либо из них, не получал никакого ответа, что значило: подождать. Нередко случалось, что и второму докладу служило ответом молчаніе графа, повидимому погруженнаго в занятіях за письменным столом своим. Наконецъ—в кабинете раздавался звук колокольчика, и граф, обратясь к вошедшему туда адъютанту, надменно произносил: „позвать такого-то!" Самая аудіенція была достойна пріема, и чем кто более оказал государству засдуг и пользовался милостью Государя, тем более подвергался грубостям высокомернаго Аракчеева (²⁰).

Управленіе военною частью было преобразовано. Увеличеніе нашей арміи в последнія войны заставило разделить военную администрацію на две части и поручить каждую из них особому лицу: известный отличною службою и мужеством, столько-же сколько и благородством характера, Петр Петров. Коновницын, назначенный военным министром, получил в заведываніе хозяйственныя части, а самый близкій к Государю человек, с малолетства при нем неотлучный, князь Петр Михайловйч Волконскій, в званіи Начальника Главнаго Штаба, распоряжал всеми прочими делами прежняго военнаго министерства. Тогда-же назначены: генералъквартирмейстеромъ—генерал-лейтенант Толь; дежурным генералом — генерал-адъютант Закревскій. Инспекторами-же артиллеріи и корпуса инженеров остались занимавшіе тогда сіи должности: генерал барон Меллер-Закомельскій и генералълейтенант Ониерман (²¹).

Первое время по воаврашеніи Государя в Россію ознаменовалось высылкою Іезуитов из Петербурга.

Іезуиты, не раз уже успевавшіе пробраться в Россію, изгнанные при Самозванцах, потом вторично в 1688 году и в третій раз при Петре Великом в 1719 году, достались нам, вместе с возвращенною от Польши Белоруссісю, при Императрице Екатерине И-й. Великая Государыня, заставь там Іезуитов прочно водворенными, немедленно, в 177*2 году, предписала губернаторам составить список всех іезуитских монастырей и иікол, и „учредить особенное наблюденіе над Іезуитами, как над коварнейшим из всех латинских монашеских орденов, так как у них подчиненные ничего предпринимать не могут без разреіпенія своих начал ьников". Здесь очевидно подразумевалось безусловное подчиненіе Іезуитов Риму (²²). Но когда, на следуюіцій год, Папа Климент XIV обнародовал декрет об упраздненіи Ордена, тогда Императрица, как будто изменив свое мненіе, повелела: „чтоб находяіціеея в белорусских губерніях Іезуитьт, оставаясь там по прежнему, продолжали преподавать в коллегіях своих юношеству науки" (^аз). Таким образом Екатерина, покровительствуя усерднейших, но отвергнутых, слуг папизма, имела в виду нріобресть сочувствіе не только самих Іезуитов, но и всех поклонников Іезуитскаго Ордена, особенно многочис-ленных и ревностных в странах мало лросвещенных, каковы были Западная Россія и Польша. Последствіем того долженствовало быть разобщеніе интересов'!. Папы с интересами Католиков подданных Россіи, что подало-бы Великой Монархине средства ослабить нравственный интсрес главы латинской церкви и обратить просвеіценных и ловких Іезуитов в юрудіе покорное ея воле (²⁴).

К сожаленію. эти мудрыя меры Императрицы Екатерины были изменены при ея преемнике. Император Павел, вместо того, чтобы оставаться, по прежнему, покровителем Ордена отвсргнутаго Римом, обратился, в 1800 году, к Папе, с просьбою о возстановленіи Іезуитов в их прежних правах; на тем последовал ряд Высочайших повеленій благопріятствовавших Ордену, и наконец издано новое Положеніе об управленіи Римско-Католическим духовенством bj> Россіи, установившее полную автономію латинских монашеских Орденов и совершенно освободившее их от зависимости епархіальным архіереям. Во то время, уже не пользовался доверенностью Императора Павла, им-же возведенный в митрополиты, Сестренцевич, управлявшій в продолженіи более полувека всею католическою церковью в Россіи. Известный хитростью и пронырством даже в кругу Іезуитов, отец Гавріил Грубер пріобрел благоволеніе Государя и воспользовался тем на пагубу Оестренцевича. который, в ноябре 1800 года, был уволен от должности председателя в департамент!’» юстиц-коллегіи и сослан на жительство, под надзором полиціи, в свое именіе. Управленіе делами латинской церкви перешло в руки Іезуитов, a вскоре по кончипе Императора Павла иолучен был исходатайствованный им декрет Пія VII, от 7 марта 1801 года, коим разрешалось учрежденіе вновь іезуитскаго общества в одной лишь Россіи. Но уже времена были другія: у нас не торопились дать развитіе деятельности Іезуитов, и папскій декрета был сообіцен государственным канцлером генералу Ордена, отцу Груберу, не прежде 8 сентября 1802 года; к тому-же, в отзыве канцлера, онределительно излагались условія. на которых правительство допускало Орден в пределах Россіи, именно: „чтобы в іезуитских монастырях и коллегіях не было терпимо ничего предосудительнаго для господствующей церкви". Далее сказано: „Его Величество надеется, что вы сдержите в точности обещанія вами данныя от имени вашего Ордена, тем болес, что Государю угодно, чтобы в случае их нарушснія, а в особенности, еслибы дерзнули привлекать к принятію римско-католической веры кого-либо из молодых людей, исповедуюіцих иную веру, поступлено было со всею строгостью".... Здесь были высказаны со всею точностью условія правительства, добровольно принятыя Іезуитами (²⁵). Но можно-ли было верить обещаніям людей, считавших обман и ложь позволительными для достиженія благой цели — а<1 majorem Dei gloriam? ¹⁴).

Іезуиты нашли ревностнаго поборника себе в графе Тосифе де Мсстр, поверенном при нашем дворе изгнаннаго из Піемонта, Сардинскаго Короля Виктора-Эмануила. Граф де Мсстр, нользовавшійся уваженісм высшаго истербургскаго общества, взяв на себя роль непрошеннаго руководителя наших министров, выставлял Іезуитов заклятыми врагами Геволюціи и неусыпными строками престолов'!.. „Іозуиты — псы охраняющіе верховную власть—писал он министру просвещенія, графу Разумовскому. — Вы не хотите дать им воли грызть воров; темъ хуже для вас. По крайней мере, не мешайте им лаять и будить вас.“ Далее - продолжал он: „На что вам наука? Она творить людей безпокойных, самонадеянных порицателей правительству поклонников всякой новизны, презрительно относящихся

ко всякому авторитету и к народным догматамъ.....

Вы окажете, граф, величайшую услугу вашей родине, если внушите добрейшему Русскому Государю великую истину, именно: Его Величеству нужны только двоякаго рода люди: храбрые и честные (des gens braves et des braves gens); остальное придет Само собою. Наука, по самому существу своему, при всякой форме правленія, годна не для всех, и даже не для всех принадлежащих к высшим сословіям. Напримеръ—военным отнюдь не следует быть учеными. Да и большинство, особенно в выспіих слоях общества, никогда не захочет прилежно заниматься науками. Поверьте, нет такого юноши в русском дворянстве, который не согласился-бы охотнее сделать три похода и побывать в шести генеральных сраженіях, чем вытвердить греческія сиряженія".... В таком-же тоне относился к министру иностранных исповеданій, князю Голицину, ближайшему советнику и другу Императора, подчиненный князю, генерал Іезуитскаго Ордена Вржозовскій. „Ваше сіятельство усмотрите — писал онъ—что вам немного будет дела до монахов 1езуитскаго Ордена. Ваша обязанность, в отношеніи к ним, ограничится выслупшваніемь их просьбе, если встретятся дела, по которым потребовалосі»-бы разрешеніе правительства, и принятіем от них жалоб, еслиб белое духовенство вздумало, каким-бы то ни было образом, досаждать имъ“ (²⁶).

Причину такого непонятнаго послабленія, Г. Самарин весьма справедливо приписываете вліянію фран-цузских эмигрантов!) на воспитаніе русских юношей высшаго округа и наплыву польских аристократов, занявших видное место в администраціи и в высшем петербургском обществе. Русскій язык сделался как-бы чужим для многих из Русских: православіо упало на степень всякой иной веры. Сам князь Голицын бьтл послушным орудіем Іезуитов. По представленію графа Разумовскаго, полоцкая их коллегія, выйдя из зависимости виленскому учебному округу, была возведена на степень академіи: ей подчинили все вообще іезуитскія училища, и таким образом у нас образовался новый учебный округ, іезуитскій, обнимавшій собою всю Россію. Министр внутренных дел ходатайствовал о разрешеніи Іезуитам обращать в латинство магометан и язычников. Новороссійскій генерал-губернатор, герцог Ришелье просил князя Голицына прислать к нему Іезуитов, для просвеіценія края; Сибирскій генерал-губернатор Пестель желал иметь их для сношеній с Китаем и для развитія земледелія; граф Растопчин звал их в Москву. Но вскоре оказалось, что деятельность Ісзуитов везде имела вредныя последствія, и те самые люди, которые были их покровителями, сознались в своем заблужденіи. Б хозяйственном отношеніи, Іезуиты были обезпечены с избытком, владели в Петербурге лавками и другими заведеніями, в Белоруссіи—поместьями с 13,500 душ, получали в саратовской губерніи, новороссійском крае и Сибири, от казны, денежное содержаніе и поземельные наделы, несравненно в болыпем размере против положенных православным священникам; наконецъ—пользовались доходами от церквей и добровольными приношеніями. При всем том, их крепостные крестьяне терпели голод, a сле-пые и увечные бродили целыми толпами, живя подаяніем (²⁷).

В благодарность за все выгоды, которыми Іезуиты пользовались в Россіи, они портили нравы юношей в своих училищах, и дерзко нарушив данное правительству обеіцаніе, совращали в католическую веру многих православных, в числе коих жену графа Растопчина и несовсршеннолетняго племянника их покровителя князя Голицына. Император Александр, никогда несочувствовавшій Іезуитам. повелел немедленно выслать их из Петербурга (²⁸). Эта строгая, но справедливая мера была исполнена, по свидетельству самаго графа де Местра, со всевозможною снисходительностью: Іезуиты, проживавmi е в столицах, были снабжены теплою одеждою и отправлены в кибитках в резиденцію своих собратій—Полоцк (²⁹). Огорченный невзгодою Іезуитскаго Ордена, де-Местр писал: „Мы поставлены как альпійскія сосны, сдерживающія снежныя лавины; если нас вырвут, в одно мгновеніе весь хворост будет занесен. Так Іезуиты оберегали русскую церковь!¹¹ (³⁰).

(1812—1815 г.)

Начертав изображеніе Отечественной войны 1812 года и ея последствій, перейду к общему изложение административных распоряженій с 1812-го включительно по 1815-й годъ.

В продолженіи этих четырех лет, главными предметами заботливости правительства были приготовленіе средств для борьбы с сильным непріятелем и поданіе посильной помощи жителям областей разоренных войною. Затруднительное и прежде положеніе наших финансов сделалось еще хуже не только от чрезвычайных?, издержек, которых потребовали огромныя вооруженія, но и от продолжавшагося упадка ассигнацій, имевшаго последствіем дороговизну и уменьшеніе государственных доходов. На первый раз, для удовлетворенія необходимейшим потребностям. правительство разрешило выпуск облигацій, на сумму от 6-ти до 10-ти милліонов рублей, по шести процентов и сроком на один год(¹). В последствіи, военные расходы покрывались выпусками ассигнацій, значительными ножертвованіями всех государственных сословій, реквизиціями, субсидиями и контрибуціями.

Еще до начала Отечественной войны, недостаток в некоторых губерніях людей годных в рекруты заставил правительство разрешить пріем их, на основаніи указа 16 сентября 1811 года, ростом в два арншна три вертка, a летами от 18-ти до 37-ми лет; в случае-же недостатка таких людей, дозволено брать рекрут вершком менее указанной меры, определяя их во флот, а ежели не окажется и таких, то взимать от 12-ти лет, не обращая вниманія на рост, и отсылать в ближайшія военно-сиротскія отделенія, с зачетом за рекрут, с тем, чтобы они поступали на службу с 18-тилетняго возраста (²).

С 1812-го по 1815-й год включительно, были сделаны наборы: по Высочайшим повеленіям 23 марта, 21 апреля и 1 іюля 1812 года, повсеместный по два рекрута с 500 душ, кроме курляндской и кіевской губерній, где собрано по одному рекруту, и губерній: эстляндской, лифляндской, витебской, Могилевской, волынской и подольской, в коих собрано по пяти рекрут с 500 душ (³). В августе 1812 года, повелено сделать набор по два рекрута со ста душ, кроме: Грузіи; губерній, в которых формировалось ополченіе; губерній, объявленных на военном положеніи, а также псковской и эстляндской губерній, где вовсе небыло набора, и губерній сибирских, волынской и подольской, где сделан набор по одному рекруту со ста душ (⁴). Манифестом 30 ноября того-же года, повелено сделать набор по восьми рекрут с 500 душ, кроме губерній: полтавской, черниговской, курляндской, виленской, гродненской и минской, областей белостокской и тарнопольской, Грузіи, а также дворянских именій поставивших ополченіе (⁵). В 1813-м году, 10 и 11 іюля, для уравненія рекрутской повинности, повслено

набрать с 500 дуні: в эстляндской губерніи по три рекрута, в тобольской и тамбовской—по пяти, в смоленской — по два, в курляндской — по двеиадцати, в лифляндской — но шести и в псковской—по два рекрута (⁶). В последствін-же назначен новый набор, с 500 душ по восьми рекрут, кроме лифляндской и курляндской губерній, где набрано по пяти (⁷). Наконец, в сентябр ь 1815 года, повелено сделать набор с 500 душ по одному рекруту, попсеместііо, кроме малороссійских казаков, 1’рузіи и Бессарабіи (⁸). Вообще-же, в продол зкені и четырех лет, набрано, не считая 300 тысяч ополченія. около 917-ти тысяч рекрут, что в отношеніи подлежавшаго рекрутской повинности народонаселенія мужескаго пола, по пятой ревизіи простиравшагося до 15,800,814 душ, составляло около шести рекрут на сто душ или около восмнадцати рекрут на каждые сто человек от 15-ти до 85-ти летняго возраста. Присоединив-же к тому оиолченіе, оказывается, что, в періоде 1812—1815 годов, почти четвертая часть взрослых людей участвовала в вооруженіи Россіи против Наполеона.

Война, потребовавшая нообыкновеннаго развитія наших вооруженных сил, подала повод ко многим преобразованіям русской арміи, важнейшія из коих изложены при описаніи военных действій. В 1814 и 1815 годах, при разделеніи войск на две арміи: 1-ую и 2-ую, под начальством генералъфельдмаршала князя Барклая де-Толли и генерала графа Беннигсена, в состав 1-ой арміи вошли:

Пехота.

Гренадерскаго корпуса 2-я и 3-я гренад. див.

1-го пехотнаго „ 5-я, С-я и 14-я пехотн. „

2-го „ 4-я. 25-я и 28-я „ „

3-го иехотнаго корпуса 7-м, 24-я и 27-я пехотн. див.

Кавалерія.

1-го пехотнаго корпуса 1-я гусарская дивизія.

2-го „ „ 1-я драгунская „

3-го „ „ 2-я гусарская дивизія.

4-го ,, „ 3—я ,, „

5-го „ „ 2-я драгунская „

6-го „ „ 3-я ,, „

1-го резервн. кавалерійск. корпуса 1-я кирасирская

и l-я уланская.

2-го „ „ „ 2-я кирасирская

и 2-я уланская.

3-го „ „ „ 3-я кирасирская

и 3-я уланская.

4-го „ „ „ 1-я и 2-я конно-

егерск. дивизіи.

Артиллерія.

При каждой пехотной дивизіи артиллерійская бригада одного с нею Номера, при 1-й кирасирской дивизіи по три конныя роты, при 2-й и З-й кирасирских, трех уланских и двух конно-егерских дивизіях, по две конныя роты, при драгунских — по две конных и одной понтонной.

В составь 2-й арміи вошли:

Пехота.

7-го пехотнаго корпуса 18-я и 22-я дивизіи.

8-го „ „ 13-я и 16-я

*) 23 септлбря 1815 года, 2-я гусарская дивизія перечислена т 6-го пехотнаго корпуса в З-й тіехотный; а 3-я драгупская. состоявшая в 3-м пехотпом корпусе, назначена и 6-й корпус графа Воронцова, остававшійся во Франціи.

г

Кавалерія.

7-го пехотнаго корпуса 4-я драгунская дивизія.

Артиллерія.

При каждой пехотной дивизіи артиллерійская бригада одного с нею Номера, а при 4-й драгунской дивизіи две конных и одна понтонная рота.

Из войск, невошедших в состав 1-й и 2-й армій, 1-я гренадерская дивизія назначена состоять при гвардейском корпусе; 9-я и Г2-я пехотныя дивизіи, с принадлежащими к иим артиллерійскими бригадами, тех-же Номеров, и 8-я драгунская дивизія, с двумя конными и одною понтонною ротою, составили особый кориус, под начальством графа Воронцова, остававшійся во Франціи; 19-я и 20-я, с их артиллеріей и Нижегородским драгунским полком, находились в Грузіи, а 21-я дивизія с ея артиллсріей—в Финляндіи.

Войска инженернаго корпуса состояли из сапернаго и двух піонерных полков (⁹).

Пехотныя дивизіи состояли каждая из трех бригад; бригады из двух полков двух-баталіоннаго состава, кроме гвардейских полков, состоявших из трех баталіонов. Кавалерійскія дивизіи из двух бригад, а бригады из двух полков семиэскадроннаго состава. В 1816-м году, все пешія артиллерійскія бригады приведены в одинаковый состав, по две батарейных и по две легких роты в бригаде, и положено иметь по две конных роты при каждой кавалерійской дивизіи (¹⁰).

Для снабженія кавалеріи и артиллеріи лошадьми, кроме покупки их в значительном числе порученной генерал-адъютанту графу Комаровскому, повелено гражданским губернаторам петербургской и других губерній собрать с каждаго пяти-сотнаго рекрутскаго участка по одной годной под артиллерію лошади (^1І).

За отличіе в военных действіях 1812—1814 годов, пожалованы полкам многія награды.

1814 года, августа 18-го, в годовщину сраженія при Кульме, Император Александр увековечил эту знаменитую победу учрежденіем особаго комитета, из генерал-адъютантов: Уварова, графа Строганова, Кутузова, Закревскаго и Сипягина, для вспомоществованія неимущим раненым генералам и офицерам. В веденіе комитета, кроме сумм, выданных на сей предмет из казны и пожертвованных разными лицами, поступили, в декабре следуюіцаго года, 395 тысяч рублей, собранные издателем Русскаго Инвалида, коллежским советником Пезаровіусом, назначенным тогда-же членом Комитета 18 августа 1814 года; вместе с тем, повелено, чтобы 1200 офицеров, получавших пенсіи от Пезаровіуса продоллгали оными пользоваться и впредь (¹²).

Десять дней спустя по учрежденіи Комитета, Император Александр, на основаніи записки вдовствующей Императрицы, повелел предоставить половину штатных вакансій в Обществе благородных девиц и в учрежденном при пем мещанском училшце (по сту в каждом), а также в петербургском екатерининском училище (пятнадцать), дочерям военных чиновников (¹³).

Еще до окончательнаго изгнанія остатков непріятельской арміи из пределов Россіи, были приняты меры помощи жителям края потерпевшаго разорсніе. Комитет министров, обсудив рапорт калужскаго губернатора, управлявшаго временно и смолен-

скою губерніей, о продовольствіи жителей и устройстве вверенных ему губерній, постановил: предоставить департаменту уделов оказать вспоможеніе из собственныхъсумм своих разоренным крестьянам подлежащим удельному ведомству; а казенным и помещичьим крестьянам, потерпевгаим совершенное разореніе помочь от казны, отпустив калужскому губернатору из государственнаго казначейства милліон рублей, для закупки хлеба и заимообраз-' ной его раздачи. Кроме того, разоренным жителям и мещанам были дарованы льготы, именно: крестьянам прощены все числившіяся на них недоимки и все подати за вторую половину 1812-го и за 1813-й год; кунцов, приписанных к городам, которые были заняты непріятелем, потерпевших разореніе, освободить от платежа процентов с капиталов их за будущій год - „если они пожелают остаться на прежнем местопребываніи и в прежних гильдіях.“ Вместе с тем, комитет, полагая, что необходимо было помочь ссудою помещикам, потерпевшим разореніе от непріятеля, предоставил министру финансов составить о том особое предположеніе (^u).

В начале 1813 года, комитет министров начертал правила о пособіи разоренным войною жителям, указав, чтобы собраны были достоверныя сведенія, как о числе нуждающихся в продовольствіи крестьяш., так и о числе десятин обработываемой ими земли, и за тем немедленно пристунлено к закупке в выгоднейших местах ржанаго хлеба на продовольствіе до первой жатвы и яроваго на посев, ограничив меру пособія одною с половиною четвертью ржи на душу и двумя четвертями яроваго хлеба на десятину обработываемой земли. Кроме того, приказано было своевременно загото-

вить необходимое количество озимаго хдеба для засева полей будущею осенью. Употребленный казною на пособіе суммы долженствовали быть возвращены без процентов, по прошествіи трех лет, в последующіе семь, ежетодно по-равну. Обезпеченіем возврата этих денег служило поручительство за казенных крестьян всего общества селеній, или волостей, коим давалось пособіе; помещики отвечали получаемым ими с своих именій доходом, либо поручительством известнейших дворян одного с ними уезда, а за купцов и мещан ручались их общества, или городская дума (¹³).

На исправленіе церквей, монастырей и подведомственных Коммисіи духовных училищ учебных заведеній, а равно на обзаведеніе священно-служителей, разоренных непріятелем, помянутая коммисія пожертвовала 8,500,000 рублей (^1С). Для иоданія-же помощи жителям Москвы, которых домы были разрушены при нашествіи непріятеля, учреждена, под председательством главнокомандующаго— „Коммисія для строеній в Москве“, и повелено отпускать в ея распоряженіе, в теченіи пя'і'и лет, ежегодно но милліону рублей, с тем, чтобы весь этот капитал, отпускаемый заимообразно без всяких процентов, был возвращен в государственное казначейство по истечеиіи десяти лет, со дня перваго отпуска. Другая коммисія, пид председательством губернскаго предводителя московской губерніи, из дворян, по выбору уездных предводителей, занималась разсмотреміем просьб, поступавших от жителей Москвы и московской губерніи, потерпевших разореніе от непріятеля (¹⁷). Эта коммисія исчислила необходимую для нособія им сумму до 15,735,000 рублей, которые и выданы в ссуду, в геченіи трех лет, с возвратом въ 10 лет (¹⁸). По манифесту ВО августа 1814 года, сложены но всей Имиеріи податныя недоимки до 1-го генваря 181В года, а для губерній, наиболее пострадавших от непріятеля и от бывшей в новороссійском крае чумы, сложены и за 1813-й год подушныя подати и процентныя деньги с купеческих капиталов. Равным образом отменено взысканіе недоимок и штрафов по процентному сбору с помещичьих доходов, за 1812-й, 1813-й и 1814-й годы, а такл;е всякаго рода начеты по делам казенным, долее десяти лет продолжающимся, либо неумышленныя утраты не свыше двух тысяч рублей (¹⁹).

Еще до начала Отечественной войны, была преобразована Коммисія погашенія долгов, и к составу ея присоединен Совет, из трех членов Государственнаго Совета, шести сенаторов и десяти членов по выбору от купечества: Петербурга, Москвы и Риги. Для ускоренія уплаты государственных долгов и для возвышенія государственнаго кредита, были увеличены подати и учреждены новыя пошлины, именно: подушная двух-рублевая подать увеличена на один рубль, а оброчная—на два рубля с души; с купеческих капиталов, сверх платимой прежде подати, определено взимать еще три процента. Пошлина на чай, за исключеніем трпичпаго, установлена, без различія, по 1 р. 20 к. с фунта; пошлина с пива, по 30 коп. с ведра; для умноженія дохода с гербовой бумаги, издано особенное Положеніе; возвышена пошлина с паспортов; сбор с подорожных на проезд по почте удвоен; увеличены почтовые сборы за пересылку писем и носылок; удвоена пошлина с частных горных заводов; установлены для крестьян, занимающихся торговлею, свидетельства, с уплатою ежегодной пошлины, от 400 до 2,500 рублей. Установлен временной сбор с помещичьих доходов, по добровольному их объявленію, именно: с дохода от 500 до 2,000 р. 1%; от 2,001 до 4,000 по 2%; от 4,001 до 6,000 по 3%; от 6,001 до 8,000 по 4%; от 8,001 до 10,000 по 5%; от 10,001 до 12,000 по 6%; от 12,001 до 14,000 по 7%; от 14,001 до

16,000 по 8%; от 16,001 до 18,000 и более по 10°А,. „Правильность показаній о доходах утверждалась на доброй вере и чести. Никакіе доносы на утайку доходов не принимались" (^2о). Вскоре за тем, возвышены подати с колоній, носеленных в губерніях: петербургской, саратовской, воронежской и черниговской (²¹). По открытіи-же военных действій, повелено: 1) остановить все казенныя гражданскія постройки, как по военным департамента м, так и по ведомству путей сообщенія; 2) остановить все выдачи ссуд частным людям, и 8) обратить все капиталы, городам принадлежащее, за исключеніем необходимейших расходов, в государственное казначейство (²²).

Тогда-же действительный статскій советник Розенкампф предложить сделать внутрепнт заем по 6%, принимая в казну: ассигнаціи, звонкую монету, металлы, брилліанты, хлебные запасы и надежный бумаги (des titres incontestables). Соединенные департамента Законов и Государственной Экономіи отклонили эту меру, которая, но их мненію, могла произвесть в народе самое невыгодное впечатленіе. На счст сокращснія пенсій свыше трех сот рублей, жалованья чиновников иолучаюших двойные оклады, и столовых денег, прсдложеннаго на разсмотреніе Государственнаго Совета, граф Литта подал мненіе, в коем, доказывая, что к прекращенію иодобных выдач должно приступать со всевозможною осторожностью, писал: „Истинная экономія состоит не в частных сокращеніях и некоторых ограниченіях, ибо чрез то получатся только неудовлетворительныя последствія, отнюдь несоответствующія настоящей нужде, и кои не произведут ничего, кроме болыпаго для многих отягощенія и неудовольствія. Истинная экономія состоит в хорошем и благоразумном унравлеиіи, в совершенном уночтоженіи злоупотребленій, в надлежащем сбереженіи государственных доходов, наприм. чтоб не издерживать 100 милліонов там, где 50 милліонов достаточно. Стараться возстановить общій кредит всеми возможными средствами, возвысить достоинство государственных ассигнацій. И тогда государственные доходы будут с избытком достаточны" (²³)!

Хотя к 1-му генваря 1812 года, по генеральному отчету, числился в казне значительный остаток, именно 83,398,278 рубл. 81 коп. однакоже положеніе русских финансов было весьма затруднительно, по упадку наших ассигнацій до четверти их номинальной цены и по значительному накоплснію недоимок в податях; к тому-же многія статьи прежних расходов не были уплачены. Поступило в 1812 г. доходов 331,984,378 рубл. 45¹/г коп. Вообщеже состояло в приходе 415,382,657 рубл. 26'Д коп. ассигнаціями (около 103,845,664 рубл. сер.). В числе чрезвычайных доходов было 68 1/2 милліонов рубл. из Ассигнаціоннаго Банка, в счет ста милліонов рублей, назначенных, но указу 18 сентября 1812 года, на уплату сверхсметных расходов. Израсходовано в 1812 году, несчитая частных пожертвованій, простиравшихся деньгами и в натуре более 100 милліон. рубл. ассигнацшми, 342,192,564 р. 19 коп. (около 85,548,141 рубл. сер.), из коих но военному министерству издержано 1С0.842.642 рубл. 76У₄ коп. (бодее 40 милл. рубл. сер.). В числе расходов по министерству полиціи, отпущено на продовольствіе разоренных жителей смоленской и калужской губерній 1,000,000 рублей (250 тысяч рубл. сер.)(²⁴). Огромныя пожертвованія всех народных сословій, деньгами и различными предметами в натуре, дали нам возможность выдержать борьбу протов вооруженных сил Европы предводимых Наполеоном, но война еще не была окончана, и надлежало принять меры на случай заграничнаго похода. На основаніи сметы, составленной Барклаем деТолли, требовалось экстраординарнаго расхода серебряною монетою, на триста тысяч человек, в продолженіи года: во 1-х, на жалованье войскам 6,876,603 рубля; во 2-х, на денежные радіоны 942,214 рубл. 20 коп. ; в 3-х, на офицерскіе порціоны 376,050 р. 80 к.; в 4-х, на винную и мясную порціи 3,075.004 рубля; в 5-х, на чрезвычайные расходы 2,716,500 рублей; в 6-х, на устроеніе мостов, переправ и проч. 1,500,000 рубл. всегоже 15,486,372 рубля серебром. Ограничив число войск действующей арміи двумя стами тысяч человек, потребовалось-бы на содержаніе их экстраординарнаго расхода 10,325,000 рубл. серсб. а предположив, что войска будут получать винную и мясную порціи от земли, необходимо было на 200 тысяч человек 8,275,000 рубл. серебром. Что-же касается до снабжснія арміи провіантом и фуражем, то бывшій главнокомандующій, имея в виду заготовленія, сделанныя на границе, полагал включить в число экстраординарных расходов только суммы нужныя на перевозку запасов г» след за войсками и на содержаніе подвижнаго магазина, всего примерно до 4,800.000 рубл. сер. Оверх того, но росписи на 1813 год, исчислено на обыкновенные расходы серебром 1,500.000 рублей. И того, в сем году, могло потребоваться золотом и серебром 14,500,000 рублей. Государственное казначейство имело в запасе монетою 4 милліона рублей. С Екатеринбургских промыслов ожидались золотом 250,000, а с Колыванским и Нерчинских заводовъ—золотом и серебром, (за исключеніем 300,000 рубл. на расходы Кабинета), 1,000,000 рублей: всего-же могло поступить в распоряженіе государственнаго казначейства звонкою монетою 5¹Д милліонов рублей. Следовательно—недоставало более 9-ти милліонов рублей серебромъ.

Секретный комитет финансов, по Высочайшему повеленію, состоявшій из князя Лопухина, графа Аракчеева, графа Гурьева, Вязмитинова и графа Татищева, полагал, что закупка золота и серебра, в таком значительном количестве, повела-бы к упадку курса и к дороговизне необходимейших предметов, и что по тому единственными средствами для пріобретенія звонкой монеты оставались внешній заем и иностранныя субсидіи. Внешній заем весьма затруднил-бы нашу торговлю и вексельные переводы; что-же касается до субсидій, то Англія, в прежнія войны, не отказывала в них. По трактату 1798 года, условлено было получить нам от англійскаго правительства, накаждаго человека по 5 фунт, стерл. (около 32 рубл. сер.) на первоначальный издержки, и сверх того по 30 фунт, стерл. (около 195 рубл. сер.) в продолженіи года; а по трактату 1805 года, Англія обязалась платить субсидію, 12‘Д фунт, стерл. (около 80-ти рубл. сер.) на каждаго человека, и сверх того на первоначальный издержки по 8 '/₂ фунт, стерл. (около 22 рубл. сер.). Комитет считал возможным получить, для кампаніи перваго года, от Англіи суб-сидію, на основаніи трактата 1798 года, по 35-ти фунт, стерл. на человека, чтб составило-бы на 200,000 человек 7 милл. фунт, стерл. (около 45-ти милл. рубл. сер.). А как пріобрвтеніе такого значительнаго количества звонкой монеты могло затруднить англійское правительство, то, по мненію комитета, следовало, в счет помянутой суммы, принять в натуре необходимые для войск предметы, как-то: оружіе, сукно, обувь, и проч. (²⁵).

Но, вместо предполагавшейся субсидіи, Англія обязалась уплатить Россіи, за содержаніе арміи въ

160,000 человек (в действительности было более), в 1813 году, только 3,200,000 фунт, стерл. (1,333,334 фунт, звонкою монетою и 1,866,666 фунт, кредитными билетами), что составляло по 20-ти фунт, стерл. (до 130-ти рубл. сер.) на человека, или менее двух третей субсидіи условленной по трактату 1798 года. Да и эта сріма не была уплачена вполне, а получено в 1813 году русским правительством только два милліона фунт, стерл. Остальныя-же деньги уплатила Англія уже в 1814 году(²⁶).

Для удовлетворенія необходимым потребностям войск, в 1813 году, было выпущено за границу до 70-ти милліонов рублей аосигнаціями; из этого количества, чрез променныя конторы, учрежденныя в Кенигсберге, Варшаве, Берлине и при главной квартире, переведено обратно в Россію, в продолженіи восьми месяцев, 20 милліонов, от чего, не смотря на выгодныя обстоятельства для нашей торговли и на субсидіи, полученныя от Англіи, наши ассигнаціи понизились с 16-ти до 14-ти, и даже до 12-ти пенсов (фунт стерл. с 15-ти рубл. ассигнаціями возвысился до 20-ти). Как, по возвращеніи в Россію всей массы вьтпущенных за границу ассигнацій, можно было ожидать еще большаго упадка ихъ, а выкупить их звонкою монетою мы не могли, то миниетр финансов предлагала, заменить все аесигнаціи остававшаяся за границею, процентными бумагами, именно кредитными булетами, в 100,200, 500 и 1000 талеров, выкупая каждые полгода '/п часть их звонкою монетою, в полном количестве и с уплатою по 5"/о в год; для замены 50-ти милліонов рублей ассигнаціями, но его мненію, достаточно было по курсу новых кредитных бумаг на 18 милл. прусских талеров. Миниетр надеялся. что эта финансовая мера, изъяв из обраіценія вдруг 50 милліонов ассигнациями, послужить к возвышенію курса наших бумажных денег и даст нам возможность уплатить в шесть лет 13 милліон. прусских талеров капитала и 2 милліона процентов, вместо 50-ти милліоттов, тридцатью миллионами ассигнаціонных рублей (’⁷). Предложеніе графа Гурьева не было одобрено Государем и, по всей вероятности, не могло-бы оказать выгоднаго вліянія на курс наших бумажных денег. По поводу другой записки, поданной Государю графом Гурьевым, в которой миниетр, излагая невозможность удовлетворять заграничным расходам звонкою монетою и переводами векселей, предлагал выдавать войскам половину жалованья, а другую половину отсрочить до возвращенія их в Россію (^2S), граф Аракчеев писал графу Нессельроду: „Его Императорское Величество Высочайше повелел мне препроводить к единственному вашему сведенію копію з записки министра финансов, о положеніи нашего государственнаго казначейства, из коей вы ясно увидите, в каком наши финансы дурном положеніи, и сколь нужно опасаться совершеннаго упадка наших государственных ассигнацій. Я совершенно остаюсь при мосм мненіи, что все вспомогательныя деньги нужно стараться получить в монете, и доставить оную в Псторбург, в распоряжсніе министра финансов, ибо есть-ли ассигшщіи наши уиадут до десяти рублей ¹⁵), 'го ни какія подати с народа не будут достаточны на расходы, не только общіе государственные, но и на одни военные; а что у наст» в Россіи, по упадке ассигнаций, весьма трудно возвысить их курс, мы видим из опытов ирошедших, когда Государственный Оовет сочинял целые волюмы, производил войну целыми тетрадями, расчислял огромныя прибыли, уверял публично в Оовете, что есть особые способы на умноженіе доходов государственных, но оканчивалось тем, что налагали на народ двойныя подати. Я должен в заключеніе еще поставить вашему сіятольству на вид, как артнллерист, математическое расчисленіе. Бспомогательных денег поступает к нам по 100 тыс. фунт, стерл. в месяц ¹⁶), что составить в четыре месяца до

7-ми милліон. ассигнаціонных рублей, а расходы военные, в оное-же время, в одной здешней арміи простираются слишком до 30-ти милліонов рублей" (²⁹).

К 1-му генваря 1813 года, по государственному казначейству числилось наличных денег 73,190,093 рубл. 7 у₄ коп. асс. Поступило доходов 457,860,622 р. 6 коп. (из коих одни чрезвычайные доходы простирались до 191,870,054 р. 25 ’Д коп.) В числе обыкновенных доходов было: податей 102,823,179 р. 51³Д коп. (из этой суммы, получено процентов с доходов, получаемых владельцами недвижимыхъ именій 2,511,246 p. 71У₄ коп.); экономических доходов 25,299,545 р. 1В³/₄ коп. попілинъи разных сборов 135,850,176 р. 93³/₄ коп. долгов 2,517,666 р. 21’Д коп., а в числе чрезвычайньтх доходов: из Ассигнаціоннаго Банка, но указам 18 сентября 1812 года и 3 мая 1813 года, 100,940,000 рублей; по конвенціям, заключенным с англійским правительством, 2 милл. фунт, стерл., что составляло по курсу на ассигнаціи 35,634,695 р. 2 ‘Д коп. и пожертвованных разными лицами на ополченіе 1812 г. 6,893,414 рубл. 97 коп. Таким образом вообще состояло в приходе 531,050,715 р. 13*/₄ коп. ассигнациями (около 132,762,679 рубл. сер.). В расходе за 1813-й год вообще было : 423,380,572 р. 60 коп. ассигнац. (около 105,845,143 рубл. сер.), в числе коих издержано по военному министерству 264,702,283 р. 38 к. (около 66-ти милл. рубл. сер.), следовательно более ³/₅ всего расхода. В числе расходов по министерству полищи, отпущено: 1) в распоряженіе калужскаго губернатора, для раздачи в пособіе разоренным от непріятельскаго натествія, различньтх состояній людям, в Ельне, Смоленске и других городах, с возвратом, по прошествіи первых трех лет, в теченіи семи лет, 5,000,000 рублей; 2) московскому главнокомандующему, на покупку хлеба для разоренных крестьяп, на тех-же основаніях, 2,050,000 рублей; 3) крестьянам звенигородскаго, московскаго и верейскаго уездов, на постройку сожженных неиріятелем дворов, 232,520 рублей (³⁰).

К 1-му генваря. 1814 года, по государственному казначейству числилось наличных денег 107,670,142 р. 53 1/2 коп. Поступило доходов 480,138,670 р. 60³/₄ коп. (из коих чрезвычайных доходов 189,002,757 р. 58 коп.). В числе обыкновенных доходов было: податей 118,226,879 р. 41 коп. (из коих получено процентов с владельцев недвижимых юіеній 1,645,786 р. 26³/₄ коп.); экономических доходов 29,876,393 р. 25У₂ коп. пошлин и разных сборов 139,332,039 р. 35% коп., долгов 3,700,601 р. 1/2 коп., а в числе чрезвычайньтх доходов: из Асеигнаціоннаго Банка 1,025,236 р. 86 коге по конвенціям, заключенным с англійским правительством, субсидія, оставшаяся неуплаченною в 1813 году и условленная на 1814-й год, всего 2'/₂ милліона фунт, стерл., что составляло по курсу на ассигнаціи 46,550,251 р. 61У₂ коп. По конвенціи, заключенной с французским правительством, 28 августа 1814 года, получено на продовольствованіе войск 8,333,333 франка (7,476,243 р. 73 коп. ассигнаціями); пожертвованных разными лицами на ополченіе 1,593,502 р. 21 у₂ коп. Вообще-же состояло в приходе 587,808,813 р. 13У₄ коп. ассигнаціями (около 146,952,203 рубл. серебр.). В расходе за 1814 год вообще было 457,213,949 р. 2 коп. ассигнац. (около 114,303,487 р. сер.), в числе коих издержано по военному министерству 278,774,702 рубл. 23³/₄ коп. (69,700,000 рубл. сер.), следовательно еще более нежели в 1813 году. В числе расходов по министерству полиціи, отпущено, в счет пяти милліог нов рублей, назначенвых к отпуску в коммисію, учрежденную в Москве, на изготовленіе матеріалов нужных для постройки истребленных непріятелем казенных зданій, 397,280 рубл. 54 коп. (³¹).

К 1-му генваря 1815 года, по государственному казначейству числилось наличных денег 130,594,864 р. 11³/₄ коп. ассигнаціями, и, кроме того, оставалось золотой и серебряной монеты на 8,254,280 р. 53у₂ к. всего-же было на-лицо 138,849,144 рубл. 65 % коп. Поступило доходов 432,736,410 р. 96 к. (из коихъ— чрезвычайных доходов 111,48(5,676 р. 98³/₄ коп.).

В числе обыкновенных доходов было: податей 18*2,198,156 р. 26‘Д к. (из коих проценты с доходов составили 1,841,678 р. 32‘Д коп.); экономических доходов 41,666 778 р. 64 1/2 коп. пошлин и разных сборов 143.958,621 р. 27 кои. и долгов 2,826,177 р. 79‘Д к., а в числе чрезвычайных доходов: из Ассигнаціоннаго Банка 28,622,800 рублей; но конвенціи, заключенной с Англіей, 2.108,725 фунт, стерл., что составило на ассигнаціи 50,257,644 р. 87 коп. от Франціи, по конвенціи, заключенной в сентябре 1815 года, получено в счет военной контрибуціи 356.400 франков (по курсу 837,078 р. 50 коп. ассигнац.); пожертвовано разными лицами на оиолченіе 449,492 р. 84’Д коп. Вообще-же в приходе состояло 571,585,555 р. 61’Д к. ассигнаціями (около 142,896,363 р. 90 коп. сер.). В расходе за 1815-й год вообще было 891,276,180 рубл. 54 коп. (около 95,319,045 р. сер.), в числе коих издержано по военному министерству около 214 милліонов (до 53’Д милл. рубл. сер.), следовательно более половины всего расхода. Из этой суммы отпущено: на продовольствіе войск, находящихся в герцогстве варшавскому и на добавочное им жалованье по заграничному положенію, около 27 милл. рублей ассигнац. На содержаніе польских войск 15,263,608 р. 80 к. ассигнаціями. В числе расходов по министерству полиціи, отпущено московской комыисіи для пособія разоренным, на постройку истробленных казенных зданій, 1,486,000 рублей и на покупку скота разоренным жптелям смоленской губерніи 100,000 рублей (³²).

Упадок курса ассигнаціонных денегъ*) повелъ

*) Серебряпьш рубль стоить:

в 1810 году ... 3 рубля ассигнац. > 1811 » ... 3 р. 94 к.

к дороговизне, a возвышеніе налоге в подало повод к недоимкам!>, превышавшим в 1815 году 60 милл. рублей. Долги внутренніе к 1-му генваря 1816 года вообще простирались, кроме 700,000,000 рублей ассигнацій, до 158.058,351 р. 38У₂коп. именно: Заемному банку 79,340,165 р. 69 коп. 25-ти летней экспедиціи 1,305,844 руб. Воспитательным домам 45,504,204 р. Департаменту удеюв 18,886,845 р. 26 к. Министерству народнаго просвещенія 16,844 р. Іезуитскому ордену 229,800 р. 60 коп. ТІриказам общественнаго призренія 5,106,253 р. 2бу₂коп. Частным людям 3,618,394 р. 57 коп. Долги разных ведомств и лиц государственной казне к 1-му генваря 1816 года вообще простирались до 49,769,164 руб- 54 коп. именно: Заемный банк 13,000,000 р. Кабинета Его Величества 226,571 р. 40 коп. С.-Петербургскій воспитательный дом 903,399 р. 70 коп. Польскіе владельцы 595,130 p. 13 коп. Принц Александр гессенскій 90,000 р. Принц Людвиг, брат Короля Виртембергскаго 62,206 р. 32 коп. Неаполитанскій резидент при русском дворе. герцог де-Серра-Капріола 50,120 р. 15 коп. Семейство князя Багратіона, под залог 2,200 душ, 250,000 руб. Граф Строганов, из суммы отпущенной ему под залог соляных промыслов, 633,405 р. 4‘/₂ коп. Крестьяне князя Голицына, в замен затілаченных казною за их увольненіе, 5,424,168 р. 58 коп. Генерал-лейтенанту Котляревскому, на 12 лет без процентов, 50,000 р. Жителям Новой Финляндіи, на покупку хлеба, заимообразно, 300,000 р. Крестьяне, приписанные к казенным горным заводам, были

въ 1812 году ... 4 рубля ассигпац.

должны 189,957 p. 82 коп. Сараговскіе колонисты 2,662,792 p. 24 коп. Крестьяне московской губерніи

2.050.000 р. Жители смоленской и калужской губерній 6,000,000 р. и проч. (³³).

Что-же касается нашего голландскаго долга, то, еще в 1798 году, когда сумма его была опред елена въ

88.300.000 гульденов, постановили, чтобы, кроме 5% в год, весь капиталь был иогашен к 31-му декабря 1809 года, но в д ействительности было уплачено всего 2 милл. гульденов. и по тому, в конце 1809 года, наш долг простирался до 86,300,000 гульденов. Это заставило условиться, чтобы, кроме 5%, мы уплачивали ежегодно по 1,200,000 гульденов, что однакоже оказалось затруднительным^ и к 1-му генваря 1816 года мы оставались должны 83,600,000 гульденов, а с процентами всего 101,600,000 гульденов (около 54,356,000 рубл. сер.), которые положено было погашать, кроме уплаты процентов, ежегодным тираже м не менее тысячи облигацій, по тысяче гульденов каждая, всего на сумму 1 милліон гульденов (около 535,000 рубл. сер.) (³⁴).

В 1812 году привоз иностранных товаров в Россію простирался на сумму более 88,700,000 р. ассигнац. (22,175,000 рубл. сер.), а вывоз более 147,000,000 р. ассигнац. (36,750,000 рубл. сер.). Особенную пользу принесло нам усиленіе так называемой Посреднической торговли (Zwischen Handel), по которой весь оборот составлял более 30-ти милліонов рублей¹⁷). Главныя статьи привоза были:

Сахаръи сахарный песок на 14,772,441 р. 71 1/2 коп. Рафинад продавался от 60 до 70 рублей, а сахарный песокъ—от 20 до 25 рублей пудъ.

Хлопчатая бумага, сырец и пряденая, на 10,994,658 руб. 41 коп. Сырец от 25 до 75, а пряденная— от 110 до 190 рублей пудъ.

Кофе, от 28 до 80 рубл. пуд, на 6,866,269 р. 66³Д коп.

Чай на 1,597,967 р. 70 коп.

Главныя статьи вывоза в 1812 году:

Пенька, на 80,364,494 р. 58 кои. ценою от 6 до 10 рублей пудъ.

Лен, на 11,270,314 р. 88У₄ коп. ценою от 11 р. 50 к. до 15 р. пудъ.

Хлеб, на 8,845,209 р. 89 к. ценою рожь от 9 до 13 р. а пшеница—от 20 до 25 р. четверть.

Разнаго холста, на 6,465,390 р. 70 коп.

Железо, на 3,878,685 р. 60 коп. Дена его по отпуску морем от 3-х до 4-х рублей 60 коп. пуд, а по отпуску сухим путем от 12-ти до 20-ти рублей пудъ.

Щетина, на 8.065,108 р. 32 коп. ценою от 20-ти до 70-ти рублей пудъ.

Замечательно, что в 1812 году высшій курс нашего ассигнаціоннаго рубля, в Петербурге, на Амстердам, Гамбург, Париж и Лондон, был 30 августа и 3 сентября сг. ст. когда Наполеон пришел в Москву, именно:

На Амстердаму на 65 дней . . 16—16У₂ штив.

На Гамбургу на 65 дней . . . 15—15³Д шилл.

На Парижу на 70 дней . . . 170—180 сант.

На Лондон, на 90 дней . . . 28³/₄—24У₄ пенс.

Самый-же низкій курсъ былъ 16 апреля ст. ст.

На Амстердам, на 65 дней .... 9⁵/₈ штив.

На Гамбург, на 65 дней.....8⁷/в шилл.

На Париж, на 70 дней.....102 сант.

В 1813 году привоз иностранных товаров простирался на сумму до 102,084,865 р. 59 коп. (около

30,520,000 рубл. сер), а отпуск до 188,807,040 р. 21У₄ коп. (38,450,000 руб. сер.). Оборот посреднической торговли—более 50-ти милліоновъ.

Главныя статьи привоза были:

Сахарный песок, 933,295 пуд. 32 У-₂ фунта, ценою около 30 рублей пуду всего на 27,961,424 р. 25³/₄ коп.

Хлопчатая бумага в пряже, 147,607 пуд. 28 фунт, ценою от 80-ти до 200 рублей пуд, всего на 22,243,319 р. 40 коп.

Виноградныя вина, французскія, испанскія и португальскія, 18,172 оксофта на 9,124,798 р. 30 коп.

Кофе, 150,173 пуда 38³/₄ фунт, ценою от 30-ти до 40 рублей пуд, всего на 5,525,070 р. 16³/₄ коп.

Индиго, 13,807 пуд. 22³/₄ фунта, ценою от 200 до 350 рублей пуд, всего на 4,276,259, р. 76У₄ коп.

Чай, 88,035 пуд. 25 у₂ фунт, на 3,895,784 р. 25 коп.

Главныя статьи отпуска были:

Пенька, на 21,190.112 р. 69 к. ценою от 3-х до 12-ти рублей пудъ.

Хлеб разнаго рода, 812,058 четвертей, на 15,097,516 р. 85 к. ценою рожь от 8-ми до 18-тг, а пшенида—от 11-ти до 30-ти рублей четверть.

Лен, на 11,411,757 р. 97 коп. ценою от 10-ти до 14-ти рублей пудъ.

Разнаго холста на 2,857,114 р. 85 коп.

Железо на 2,607,500 р. ценою от 8-х до 6-ти рублей пудъ.

Вино хлебное, на 2,318,814 р. 90 коп. ценою около 4-х рублей ведро.

Наивысшій курс нашего ассигнаціоннаго рубля был в начале года, именно:

На Амстердаму на 65 дн. . . . 12⁸Д штив.

На Гамбургу на 65 дн.....II³/-* шилл.

На Парижу на 70 дн.....132 сант.

На Лондону на 96 дн.....17‘Д пенс.

Наинижшій-же курс в коиде года:

На Амстердаму на 65 дн. . . . '10*Д гатив.

На Гамбургу на 65 дн. . . . 9⁷/в іпилл-

На Парижу на 70 дн.....120 сант.

На Лондон, на 56 дн.....15‘Д пенс.

В 1814 году привезено в Россію иностранных товаров на 113,785,322 р. 86‘Д к. (около 28,446,000 рубл. сер.), а отпущено за границу на 196,216,820 р. 27‘Д коп. (около 49,054,000 рубл. сер.).

Главныя статьи привоза были:

Сахарный пссок, на 19,315,178 р. 75 коп. ценою до 30-ти рублей пудъ.

Виноградныя вина, французскія, пспанскія, португальскія, италіянскія, греческія и рейнвейну всего на 13,907,583 р. 90 коп.

Хлопчатая бумага, на 6,749,833 г. 58’Д коп. ценою сырец от 25-ти до 30, а пряденая—от 80-ти до 150-ти рублей пудъ.

Чай, на 2,818,916 рублей.

Кофе, на 2,154,777 р. 77 коп. ценою от 80-ти до 46-ти рублей пудъ.

Главныя статьи вывоза были:

Сало свечное и мыльное, всего на 38,765,7.68 р. 38 коп. ценою от 10-ти до 18-ти рублей пудъ.

Пенька и пеньковая пакля, на 23,616,42*2 р. 50 коп. ценою от 4-х до 10-ти рублей пудъ.

Лен и льняная пряжа, на 18,666,590 р. 81³Д к. ценою от 12-ти до 14-ти рублей пудъ.

Хлеб, на 13,298,896 р. 87 коп. ценою рожь от 10-ти до 18-ти, а пшеница — до 20-ти рублей четверть.

Холст различных сортов, на 8,607,739 рубл. 47 1/2 КОП.

Вино хлебное, на 2,940,997 р. 27 коп. от 4-х до 6-ти рублей ведро.

Высшій курс нашего ассигнаціоннаго рубля был в мае и потом понижался до конца года.

В мае. В декабре.

На Амстердаму на 65 дн. 10³/8 штив. 10³/іе штив. На Гамбург, на 65 дн. 9⁵/8 шилл. 9*Д шилл.

На Лондон, на 90 дн. . 14У₂ пенс. ІРД пенс. (³⁵).

Обстоятельства, затруднявшія развитіе нашей внешней торговли с эпохи Тильзитскаго мира, послужили в пользу русских фабрик и заводов, что способствовало усиленію торговых оборотов внутри государства. Улучшенію нашей фабричной промышленности положил основаніе министр внутренних дел Осип Петр. Козодавлев, всевозможно старавшійся поощрить собственное производство тех продуктов, за кои и по настоящее время мы находимся в зависимости от иностранцев. Его усилія были не безуспешны: по сведеніям, к сожаленію неполным, о мануфактурах в Россіи, за 1812-й год, показано всего 2,415, а за 1813 и 1814 годы— 8Д60 фабрик и заводовъ—следовательно, число их, в продолженіи двух лет. увеличилось 745-ю; в действительности-же приращеніе фабрик и заводов было гораздо более. Фабриканты старались на-перерыв отличиться не только количеством, но и качеством своих изделій. Журнал министерства внутренних дел „Северная Почта", отзываясь с особенною похвалою о мануфактурной промышленности в Москве, извещал, что „торговцы здешніе не стыдятся уже теперь своих товаров и охотно объявляют всем, что их товары суть изделія Русскія" ¹⁸). По представленію Козодавлева, были награждены: орденом Св. Анны 2-й степени советник главнаго правленія мануфактур Вагнер, приготовившій из растенія вайды синюю краску, на подобіе индиго, и орденом Св. Владиміра 4-й степени: граф Ребиндер, устроившій в эстляндской губерніи фабрику для тонких сукон и овчарни съ

8,000 испанских овец ; коллежскій ассесор Бунге, за разведеніе вайды и кизлярской марены, и надворный советник Дараган, за приготовленіе из растенія basella rubi-a краски, взамеи кошенили; полтавскому помещику Кирьякову пожалован брильянтовый перстень, за отличное устройство и значительное распространеніе селитренных заводов; дворовый человек Бадаев, открывшій сиособ делать литую сталь превосходной доброты, был выкуплеи правительством и получил золотую медаль. Равным образом, по ходатайству министра внутренних дел, награждены званіем мануфактурь-советников, брилліантовыми перстнями, золотыми и серебряными медалями, купцы и другія лица, распространившія и улучшившія производство различных предметовъ

фабричное промышленности (³⁶). Развитіе отечественных мануфактур подало мысль купцу Кузнецову открыть в Петербурге магазин русских суконных и других изделій ; успех его доставил Кузнецову брилліантовый перстень, пожалованный Государем. Вообще — внутренняя торговля в это время была весьма деятельна, и в особенности на ярмарках, из коих на макарьевскую привозилось ежегодно товаров, по показанію самих торговцев, на 50 слишком милліонов рублей, в действительностиже гораздо более. Заметим также, что в 1811-м году тобольскій купец Калужскій отнравил один караван в киргизскую степь, а другой в Кокан, с тою целыо, чтобы привлечь коканское купечество к открытію сношеній с Россіею. Император Александр, в награду такой похвальной деятельности, пожаловал Калужскому золотую медаль. Другой тобольскій купец Нерпин послал караван, чрез бухтарминскую таможню, в пограничный китайскій город Кульжу. С своей стороны, Бухарцы явились в орской крепости, оренбургской губерніи, с караван ом^гь 570 верблюдов, на коих привезено 1,242 тюка, преимущественно хлопчатой бумаги. В следующих годах, продолжались наши торговыя сношенія с Киргиз-Кайсацкою степью, Бухарою, Ташкентом, Коканом и Хивою, а также открыта меновая торговля в Сибири с Чукчами, которая хотя и не могла принести больших выгод, однакоже послужила к умиротворенію этих дикарей и к прекращенію их набегов в соседственные округи (^:|7}.

(1811—1815 г.).

1810-й год был замечателен деятелыюстыо государственнаго совета, по делам законодательной коммисіи. Разсмотренію проекта гражданскаго уложенія, составленнаго директором коммисіи Сперанским, было посвящено, начиная с 18-го генваря, 43 заседанія департамента законов и общаго собранія. Император Александр, постоянно принимая учаетіе в совещаніях общаго собранія, разрешал разногласія по статьям проекта в самых ■заседаніях. К концу года, две части новаго гражданскаго уложенія были разсмотрены и напечатаны в исправленном виде, для окончательнаго пересмотра. Оставалось довершить этот труд, но сам Сперанскій уже начинал постигать его несовершенство и усомнился в достоинстве метода своей работы. Вместо того, чтобы ознакомясь вполне с прежними законами, имевшими корень в нравах и обычаях русскаго народа, сперва составить собраніе всех сугцествующих узаконеній, потом привести их в систему, в виде общаго свода, и наконец извлечь из них все лучшее, дополнив недостающее новыми постановленіями, Сперанскій задумал создать совершенно новое уложеніе и принял в основаніе ему, большею частью, наполеонов кодекс —твореніе соответствовавщее всем современным требованіям науки и общества, но не могшее снискать одобреніе Русских, по нашим тогдашним отношеніям к Наполеону и Франціи. Государственный совет, при первоначальном разсмотреніи представленнаго Сперанским проекта, потребовал, чтобы Коммисія составленія законов указала, какія именно русскія узаконенія послужили основаніем новому уложенію. Сперанскій возложил эту работу на известнаго сведеніями законоведца Ильинскаго, состоявшаго при Коммисіи иачальником архива. Но как ни старался Ильинскій подвести под каждую статью проекта ссылки на те указы, из которых она будтобы была почерпнута, однакоже, по собственному сознанію его, это удалось ему неиначе, как с затрудненіем и натяжками, и, при всем том, многія статьи не могли быть оправданы существующими законами. Сам Сперанскій отговаривался в неудовлетворительном успехе трудов коммисіи недостатком у нас людей сведуіцих в отечественном законе и его приложеніи и отсутствіем системы в наших узаконеніях. Тем не менее однакоже он продолжал свою работу, и приготовленная при нем, оконченная уже после ого паденія, третья часть гражданскаго улолгенія была внесена в государственный совет в декабре 1813 года; за тем, в іюне и в августе 1814 года, последовали Высочайшія повеленія: вместе с нею подвергнуть новому пересмотру и первыя две части. Но когда, в следующем году, назначен был министром юстиціи Трощинскій, тогда, на основаніи его мненія — о несообразности новаго уложенія с духом русской народности — совет полагал отвергнуть его. а князь Лопухин изъявить мненіе, что, согласно точным словам Высочайшаго рескриата 28 августа 1814 года, государственный совет неимеет власти уничтожить проект новаго уложенія и может только привести все части его в надлежащее единообразіе. Равным образом князь Лопухин не согласился на введеніе предложенных Трощинским трех таблиц, из коих 1-я заключала-бы в себе законы остающіеся без изменёнія, 2-я одни другим противоречащіе и 3-я новые законы, потому что употребленіе таких таблиц казалось Лопухину менее удобным, нежели до тех пор соблюдавшійся иорядок, предписанный в докладе 1804-го и в положеніи 1809 года.

Граф Литта предложил, чтобы, при разсмотреніи проекта гражданскаго уложенія, государственный совет обращал вниманіе на следующіе предметы: во 1-х, представляемый закон существуетъли уже, или предлагается вновь? Во 2-х, какія причины побуждают к утвержденію, уничтоженію, либо частным измененіям закона? В В-х, какія именно злоуиотребленія или неудобства требовали прекратить их силою закона? В 4-х, какія средства приняты к уничтоженію их? В 5-х, сравненіе существующаго закона с предлагаемым в замену его, и наконец, в 6-х, выбор из них удобнейшаго.

В последнем заседаніи общаго собранія государственнаго совета, по сему предмету, 8 марта 1815 года, болыиинством голосов решено, чтобы, во исполненіе Высочайпіаго повеленія, от 28 августа 1814 года, проект гражданскаго уложенія разсматривался в государственном совете. Но за тем оставалось решить-на каком основаніи разсматривать зтот проект. По сему предмету голоса раздоились следующим образомъ:

Четырё члена (1-го класса князь Александр Борис. Куракин, Саблуков, Неплюев и граф Разумовскій) признали нужным руководствоваться при этом занятіи таблицами законов, составленными по предложенію министра юстиціи Трощинскаго.

Два члена (граф Литта и Вейдемейер) полагали разсматривать проект гражданскаго уложенія с помощью подробнаго разбора узаконеній, на которых основываются статьи проекта.

Восемь членов (князь Александр Никол. Салтыкову Тутолмин, граф Растопчин, Алексеев, Карнеев, фон-Дсзин, князь Лобанов-Ростовскій и Козодавлев) предложили: для каждой разсматриваемой главы проекта иметь в готовности свод относящихся к ней законовъ.

Один член (князь Лопухин)предложил, сверх свода законов, на каждую главу, иметь в виду и все разсужденія, происходившія в коммисіи составленія законов, департаменте законов и общем собраніи государственнаго совета.

Один член (князь Алексей Борис. Куракин) считал достаточным принимать в соображеніе разсужденія, бывшія в коммисіи составленія законов и в департамент^ законовъ.

Один член (Попов) полагал, что, для разрешенія могуіцих встретиться сомненій, достаточно истребовать каждый раз из государственной канцеляріи надлежащую справку.

Наконецъ— воирос: каким образом надлежит разсматривать проект гражданскаго уложенія, большинством голосов решен следуюіцим образом: „проект разсматривать с помощью свода законов, составленнаго сообразно мненію тайнаго советника князя Салтыкова, с присовокупленіем к тому, согласно с мненіем председательствуюіцаго князя Лопухина,и всех разсужденій, происходивших по предмету гражданскаго уложенія, как в коммисіи составленія законов, так в департаменте законов и в обіцем собраніи государственнаго совета".

Кроме того, был еще предложен вопрос: нужно-ли эти своды законов напечатать, чтобы чрез то облегчить сличеніе их с нроектом гражданскаго уложенія? Государственный совет, признав сіе необходимым, единогласно положил: „помянутые своды напечатать".

Таким образом весь законодательный труд Сперанскаго был отвергнуть, не столько из убежденія в его недостатках, сколько из противодействія самому Сперанскому, и сомненія етарых дельцов, привыкших ворочать огромные фоліанты, в пользе узаконеній, заключавшихся в одной книжке напечатанной в восьмушку и довольно крупным шрифтом, на 248-ми страницах^¹).

По удаленіи Сперанскаго, работы по коммисіи составленія законов поступили в заведываніе старшаго из начальников отделеній Густава Андр. Розенкампфа. Но 13 апреля, князь Петр Вас. JIoпухин, прибыв в коммисію, объявил, что — „по председательству его во всех департаментах государственнаго совета, в том числе и в департамент законов, Его Импер. Величество за благо признал вверить ему управленіе коммисіи законов, с тем, чтобы он вошел в разсмотреніе всех обстоятельств, изъясненных в поданной ему действительным статским советником Розенкампфом записке ¹⁹), и чтобы коммисіи дано было надлежа-іцее движеніе в произволстве ея делъ“. Князь Лопухин, поручив общее наблюденіе за производством работ Розенкампфу, приказал вносить к ссбе представленія коммисіи, за подписью, сверх Розенкампфа, еще помощника статсь-секретаря по департаменту законов Александра Иван. Тургенева. Несколько спустя, 11 мая, Лопухин донес Государю, что как все работы коммисіи поступали прежде к директору ея, „котораго уже нетъ“, то для сохраненія единообразія в делопроизводстве, он учредил из Розенкампфа, Дружинина и Тургенева особый совет, приказав начальникам отделеній представлять туда все их проекты, для внесенія, чрез него, Лопухина, в государственный совет. Император одобрил все эти распоряженія, но не был доволен последующими дейсгвіями коммисіи (⁵).

Кроме гражданскаго уложенія, коммисія законов, еще при Операнском, приступила к составленію устава гражданскаго судопроизводства и уложеній уголовнаго и торговаго. Последнія работы внесены в государственный совет в 1813 и 1814годах, но разсмотрены только отчасти в департаменте законов (³).

Наконец, сверх этих недовершенных проектов, предприняты были следующіе труды:

По требованію многих из членов государственна™ совета, в 1815 году начато составленіе свода существуюіцих законов, котораго на первыя две части гражданскаго уложенія приготовлено 15 тетрадей, содержавших^. в себе частью выписки из указов, частью их копіи, между коими единственною связью служило общее их заглавіе. К этому сборнику положено было присоединить особое сочиненіе, в виде руководства или учебной книги, под названіем „основаній права, и в действитель-

ности составлено несколько глав, соответствовавших двум первым частям гражданскаго уложенія.

Еще в 1812 году коммисія представила главноуправляющему о необходимости собрать и пополнить находящіяся в архиве узаконенія; впоследствіи-же она представила и план, как составить полный реестр их, но это предположеніе не было исполнено.

Как сообразно цели своей, коммисія должна была не только составить одно целое из всех частей общаго законодательства, но и свести все законы провинціальные, то и положено было учредить в остзейских и западных губерніях местные комитеты, для приготовленія матеріалов к сей работе. Некоторые из этих комитетов немедленно занялись поручевным им делом; другіе-же потребовали общаго плана и подробнаго наставленія, но как ни того, ни другаго, дано им не было, то и это предположеніе осталось без исполненія (⁴).

Из сношеній наших законоведцев с иностранными учеными, замечательна переписка с знаменитым англійским юристом Іереміей Вентамом, тем более, что сам Император Александр принимал в ней личное участіе.

Еще в 1785 году, Бентам, уже успевшій пріобрести своими сочиненіями громкую известность, не только в своем отечестве, но и во Франціи, предпринял большое путешествіе по Европе, целью котораго была Россія, где младшій брат его, Самуил, находился в то время на службе, при князе Потемкине. По словам Іереміи—„генерал Бентам отличался талантом изобретательности, и у него было много проектов по части механических улуч-

11

шеній^. Сам-же юристъ—Бентам хотя имел преимущественно в виду свиданіе с братом, однакоже не переставал заниматься своими обычными юридическими и законодательными изысканіями. Посвятив себя философскому изученію права, Бентам составил теорію, развитію и примененію которой посвятил всю продолжительную жизнь овою, именно: теоргю пользы, или —как он выражался впоследствіи—беличайшаго возможнаго счастія для наиболыиаго числа людей. По его собственным указаніям, начальныя основанія этой теоріи были почерпнуты им из сочиненій Монтескьё, Баррингтона, Беккаріи и в особенности Гельвеція, но полное развитіе теоріи исключительно принадлежало ему самому; он-же первый дал ей широкое примененіе в своих изследованіях о разных отраслях законодательства. Обширная фактическія изученія Бентама обнимали собою законодательство не только Англіи, но и других стран Европы—между прочим и Россіи. Как различные кодексы, большею частью, можно было найти только на языках тех націй, которыя ими руководились, то Бентам старался пріобресть знаніе этих языков. Он отлично говорил и писал по французски, знал йталіянскій, испанскій и немецкій языки, занимался шведским и русскимъ.

Единственным побужденіем к таким трудам было страстное желаніе принести пользу—любовь к человечеству в истинном и обширнейшем смысле этого слова. Станем-ли удивляться тому, что Бентам вскоре сделался великим авторитетом для наиболее либеральных общественных деятелей и писателей тогдашней эпохи? По возвращеніи из Россіи, в конце 1787 года, он издал знаменитое сочиненіе: „Defence of usury“' (Защита роста), в ко-тором доказывал, что неследовало стеснять торговлю деньгами. Русская-же публика впервые ознакомилась с трудами англійскаго философа по выходе в 1802 году перваго значительная собранія его сочиненій во французском изданіи Дюмона, который изложил идеи Бентама ясным, увлекательным слогом, и в такой форме, которая сделала их доступными для обширнаго круга читателей. Сам Дюмон, в том-же году, отправился в Петербурга и нашел там самый благосклонный пріем в высшем круге общества. Ежели надежда на распространеніе бентамовых идей входила в план его поездки в Россію, (в чем едвали можно сомневаться), то она совершенно исполнилась. Вот что писал он к одному из своих друзей, юристу Ромильи, в іюне 1803 года.

„Можете-ли вы поверить, чтобы в Петербурге было продано моего „Бентама" столько-же экземпляров, сколько в Лондоне? Сто экземпляров разошлось в короткое время, и книгопродавцы просят новаго запаса: это доставило мне благосклонность многих лиц, которую употребляю в пользу. Книге удивляются, а издатель скромно принимаете свою долю общаго удивленія. Но что наиболее поразило меня, это—впечатленіе, какое произвели определенія, классификація и метод, а также отсутствіе декламацій, которыя были так скучны для людей с серьозным умом."

В продолженіи своего пребыванія в Петербург, Дюмон познакомился с Новосильцовым и встретил на обеде в его доме князя Адама Чарторыскаго и графа Павла Александр. Строганова, которых знавал прежде, перваго в Женеве и втораго в Лондоне. Отдавая справедливость их простой в обращеніи и обширным сведеніям, Дю-

іі*

мон надеялся, что гласность их совеіцаній и отчетов по части народнаго просвещенія распространится и на другія отрасли русской администрации, и особенно на судопроизводство, потому что суды нуждались в ней всего больше, и хотя адвокаты и судьи в Россіи казались Дюмону ниже всякаго понятія, которое можно было составить о них в Англіи, однакоже, наблюдая спокойный и благоразумный прогресс русских учрежденій всякаго рода, он был уверен, что в продолженіи десяти лет все должно было у нас измениться к лучшему. На счет самаго Императора Александра, Дюмон отзывался самым благопріятным образом. „Не стану повторять того — нисал он — что говорят о Государе его поклонники, люди, наиболее к нему близкіе. Всего лучше хвалят его те, которые, норицают его —то за его мягкость, шпорил заводить его слиіиком далеко — то за его доброту, которая впадает в крайности, то за его бережливость, которая противоречит обычаям двора, или унижаешь внешнее величге Имперги. Если-же разобрать факты, подающіе повод к таким порицаніям, то не найдется ни одного, из котораго можно было-бы по справедливости заключить об излишествах в этих добродетелях. Александр наследовал правительству подозрительному, произвольному, суровому, чтоб не сказать больше, правительству расточительному, любившему роскошь и ничего не щадившему для поддержанія этой роскоши. Перемена была слишком резка.... Сначала опасались за чрезвычайно быстрое стремленіе к эмансипаціи крестьянъ—тем более, что такая быстрота казалась несовместна с существующим порядком вещей, при коем правительственныя пружины крайне ослаблены после насильственнаго их напряженія; но теперь все убедились, что Император и благоразумен, и терпелив; что он дает время созревать своим планам.... Нет правительства, которое было-бы столько исполнено добрыми намереніями и столько занято общественным благом, и если есть в чем нибудь недостаток, то единственно в исполнителях добра, которое хотят сделать. Люди должны быть откопаны (déterrés) или созданы, и в этом главная трудность. Удивительно, что здесь так много заведеній для общественнаго образованія, и так мало образованных людей. Во всехь ведомствах необходимо употреблять иностранцев: это—большое зло, но зло неизбежное.“

По самому предмету своих обычных занятій, Дюмон должен был войти в сношенія с Сиеранским, Розенкампфом и другими нашими законниками. Не смотря на то, что Розенкампф прикинулся поклонником Вентама, ему не удалось пріобресть расположеніе Дюмона. „У нас есть тутъ— писал онъ—лифляндец, Розенкампф, бывшій долго президентом суда в Дерпте, а теперь назначенный собирать все указы, то есть все законы Имперіи, приводить их в порядок, отделять все несоответственное, и приготовлять синоптическія таблицы, которыя последовательно представляются Императору. Этот господин Розенкампф, великій почитатель Вентама, поспешил увидеться со мною, и мы много раз с ним беседовали. Он несколько поверхностен, но мог-бы сносно вести редакцгю, которая ему поручена, еслибы имел мужество жертвовать своим самолюбіем; беда в том, что он, из опасенія прослыть плажіатором, не пользуется мыслями, которых сам не выдумал."

В другом письме Дюмона к Ромильи, полу-ченном в Лондоне в августе 1803 года, находимъ:

„Я провел вечер с Сперанским. Мы были одни. Он любит свое отечество и сильно чувствует, что реформа юстиціи из всех благ есть важнейшее. Здешніе юристы обращались к немецким, к одному англійскому (Макинтошу), и не были довольны их корреспонденціею, в которой, большею частью, не нашли ничего, кроме старой рутины и римскаго права. В настоящее-же время, открыв Бентама, они думают, что могут обойтись без всех остальных, и здесь почти уже решено обратиться прямо к нему."

Вскоре после того, Дюмон писал, что в Петербург велено сделать перевод сочиненій Бентама, который предполагалось исполнить с болыпим стараніем и издать великолепно. По словам Дюмона—„вдовствующая Императрица узнав, что мною издана книга, которой она слышала много похвал, пожелала, чтобы я был ей представлен: по этому я отправился в Павловск. Императрица говорила со мною весьма приветливо и спрашивала, почему я не хотел-бы поселиться в Петербург!;? “

Сочиненія Бентама на русском языке сперва появились в „Санкпетербургском Журнале", офиціальном органе министерства внутренних дел, где помещены были, в числе прочих, статьи: о пользе обнародованія отчетов; о свободе книгопечатанія; о необходимости утверждать законы на причинах. Все эти отрывки были встречены общим сочувствіем публики и образованнейших людей той эпохи. В 1805 году вышел на русском языке первый том сочиненій Бентама, изданный по Высочайшему повеленію и посвященный Императору Александру. Второй том появился в 1806-м, а тре-тій в 1811 году. Русское изданіё отличалось от французскаго векоторыми дополненіями Дюмона, но, за то, в главе: „средство предупреждать распространеніе знаній, кои могли-бы люди обращать во вредъ“, где идет речь о цензуре, выброшено начало и последнія строки, в коих осужденіе цензуры выражено с особенною резкостью.

Трудно сказать, какое влшніе оказали сочиненія Бентама вообще на дух русскаго общества, однакоже из переписки его и Дюмона видно, что тогдашніе передовые люди: Мордвинову Чичагову Александр Ив. Салтыков и другіе, оценили по достоинству благотворный идеи англійскаго юриста. Сам Император Александр, в 1814 году, после паденія Наполеона, находясь в апогее своей славы, вошел в прямыя сношенія с Бентамом. Поводом к тому было письмо к Государю Бентама, посланное из Лондона в мае 1814 года, в котором он писал, что, имея шестьдесят шесть лет и проведя из них около пятидесяти в занятіях по законодательному труду, он гордился-бы посвятить остальные годы своей жизни, на сколько это может быть сделано им в своем отечестве, на улучшеніе состоянія этой отрасли управленія в обширной Россіи. За тем, упомянув о французском и русском переводах своих сочиненій, Бентам говорить, что, со времени их появленія, были изданы в Европе два обширных кодекса законов: один Наполеоному а другой Королем Баварскиму и что в обоих упоминается с похвалою о трудах его. „Похвала труду—продолжал онъ—одна вещь: принятіе его — другая. Имея перед собою мой труду оба эти новейшія произведенія приняли за освованіе законы дреьняго Рима. Для Россіи, во всяком случае, это было-бы помехою.,., Скажите

слово, Государь, и Россія представит свой собственный кодекс на суд Европы. Правда, для Россін, я чужой человек, но в отношеніи к этой цели едвали я более чужд ей, чем курляндец, лифляндец или финляндец ²⁰). Что-же касается местных знаній, то, чтобы поставить меня в уровень с Русским, такія сведенія одинаково необходимы — для меня также как и для тх, и никто не мог-бы доставлять мне подобны^ сведенія с такою готовностью, с какою я принял-бы их и ими воспользовался.

„В моем сочиненіи представлен образец уго-, ловнаго кодекса. Чтобы довершить его, потребовалось-бы только несколько месяцевъ.

„Государь и отец: в этих качествах ваше величество всегда желаете и находите удовольствіе являться пред своим народом. В этих, так счастливо сочетавшихся качествах, ваше величество, даже на суровом и тернистом поприще уголовнаго закона, могли-бы явиться пред народом, обращаясь к нему чрез посредство моего пера, как Государь по своим повеленіям, и как отецъ—по своим наставленгям; Государь постарается столько-же установить необходимыя обязательства, сколько отец сделать необходимость этих обязательств для всех очевидною."

За тем Бентам требовал объяснешя основаній (reason) каждаго из законов, настаивая на том, чтобы закон, при помощи подобных объясненій, был понятен, чего не бывает очень часто, когда он выражен в форме категорическаго повеленія. В последнем случае требуется только слепое повиновеніе закону, а в первом предполагается убеж-

деніе в его необходимости: одно—только действует силою, а другое—покоряет и разумъ.

В заключеніе своего отзыва Бентам писал: „Что касается вознаграждетя, то честь быть избранным для такого труда и нераздельное с нею удовольствіе составляют единственную награду, которая при моем положеніи становится необходимою, единственную, которую позволил-бы мне принять мой образ мыслей."

В ответ Бентаму, Император Александр писал следующее собственноручное письмо (на французском языке):

„М. Г. С болыпим интересом я прочитал письмо ваше ко мее и находяіціяся в нем предложенія содействовать вашими познаніями законодательным трудам, имеющим целыо доставить моим подданным новый кодекс законов. Это дело столь близко моему сердцу, и я придаю ему такое высокое значеніе, что не могу не желать воспользоваться при его совершеніи вашими знаніями и опытностью. Я предпишу коммисіи, на которую возложено исполненіе этого дела, прибегать к вашему содействію и обращаться к вам с вопросами. Между тем примите мою искреннюю благодарность и прилагаемый при сем подарок (souvenir), в знак особеннаго уваженія, которое я к вам питаю.

„Александръ.

Вена, 10 (22) апреля 1815".

К письму Государя был приложен драгоценный перстень, в футляре, запечатанном Императерскою печатью, который Бентам возвратил не вскрытым Высокому дарителю, при письме, заключавшем в себе объясненіе такого поступка тем, что, имев счастіе пріобрести хорошее мненіе Его Величества, он считает денежную ценность не имеющею значеніе. Далее следовало подробное изложеніе прпчин, по которым желаніе Государя воспользоваться услугами Бентама в указанном ему порядке не могло принести никакой пользы. Вместо того, чтобы поручить ему, (как предполагал он сам), составленіе проекта вполне, по какой-либо значительной части полнаго кодекса, Государь писал ему, что „коммисія получить предписаніе прибегать к его содействію и обращаться к нему с вопросами". По мненію Бентама: „в таком важном деле, человек способен предлагать вопросы другим только в той мере, в какой сам владеет предметом. Следовательно—будет одно из двух : или эти лица довольно способны, чтобы вести дело, не обращаясь с вопросами к другим, или, считая себя вполне способными к порученному им делу, станут предлагать вопросы pro forma, заранее приняв на себя их решеніе, и тогда полученные ответы окажутся— либо согласными с этим решеніем, т. е. безполезными, либо несогласующимися с принятым предрешеніем, и в таком случае, исходя от иностранца, хотя и имеющаго некоторое понятіе об этом деле вообще, но незнакомаго с особенностями страны, где ведется дело, без всякаго сомненія, будут отринуты".

Далее—Бентам пишет о Розенкампфе, как о человеке совершенно неспособном и питающим к нему явное нерасположеніе. По словам Бентама: „он скорее согласился-бы послать ответы марокскому императору, чем к коммисію под таким начальством".....

„При составлены полнаго кодекса законовъ—какой по видимому предполагается в Россіи — либо когда приготовляется один из обширнейших его отделов, как-то: уголовный, гражданскій, или кон-ституціонный, относительно публичности, при веденіи этого дела, могут быть приняты два способа: негласный, или закрытый, и гласный, или открытый, при закрытом способе, дело ведется одним лицом, или несколькими лицами, назначенными Государем, и остается в тайне, пока не явится в свете вооруженными силою закона; при открытом-же способе, кодекс, до выхода в свет во всеоружіи закона, делается известным публике, наравне с литературными произведеніями, с целью—если не прямо заявленною, то подразумеваемою — вызвать замечанія частных лиц (выраженныя приличным образом). В настоящем случае, коммисія предложить негласный способ веденія дела, потому что, при таком способе, неспособность членов коммисіи, как-бы ни была она велика, будет скрыта до тех пор, пока обнаруженіе ея окажется уже слишком поздним, чтобы отвратить сделанный ею вред, между тем, как пригласном веденіи дел этот вред был-бы обнаружен во-время.“

По мненію Вентама—„настоящій случай (приготовленія вновь полнаго кодекса) совершенно отличался от обыкновеннаго законодательства (изданія частных законов), которое, по обширности государства, устройству правительства, состоянію общества и недостатку времени, не допускает предварительной гласности. Напротив того, при составленіи новаго кодекса являются возможность обсудить дело и потребность в известной медленности. За тем, ежели кодекс, начертанный по повеленію Государя коммисіею, выйдет в свет, то остается решить: будет-ли он вооружен силою закона, или издадут его в виде проекта, представленнаго обсужденію публики вообще, либо какой-нибудь определенной ея части? В первом случае, если он составлен дурно, то вред от него начнется немедленно без всякой возможности к его отвращенію; во втором-же, будет возможность предупредить вред; но что может побудить посторонняго человека к тому, чтобы подвергать сомненію превосходство закона, уже в некоторой степени одобреннаго правительством? Да ежели-бы и принял кто на себя такую роль, то офиціальный советник, пользующійсядоверіем правительства, может уверить Государя, что замечанія на закон не заслуживают никакого вниманія, и что автор их наглый человек, от котораго нельзя ожидать никакой полезной услуги."

Изложив в сильных выраженіях вред. могущій произойти от негласнаго составленія законов, Бентам продолжаетъ:

„Подумайте, Государь, о той ответственности— той страшной ответственности, которая легла-бы на Вас, если-бы Вы заставили судьбу сорока милліонов людей, так сказать, висеть на нитке, при столь важном труде, составленном — не могу не повторить этого—столь мало способными руками.... Следуйте открытому способу: примите—не от моей только, но от всякой другой руки, что-бы ни приносила она—план для делаго кодекса, для части его и отдельныя замечанія, и тогда никакая тягость подобнаго рода не будет лежать на совести Вашего Императорскаго Величества. Все бремя ответственности иадет: во первых, на совесть самих добровольных работников; во вторых, на совесть мыслящей, хотя и не участвующей в труде части публики, собирать мненія которой — на основаніи того-же всеохраняющаго принципа гласности—будет стараніем Вашего Величества. Еслибы даже сужденія этого многолюднаго трибунала оказались ошибочны, Вы, Государь, сделав для избежанія ошибок все, что в силах человека сделать, будете свободны от всяких упреков самому себе, как и от всяких иорицаній."

За тем, обратись к собственному проекту, Бентам, писал, что, вместе с изданіем этого труда, надлежало вызвать указаніе несовершенств его. Для поощренія к тому — „пусть автор каждаго подобнаго сообщенія получить пособіе, вполне или частью, для издержек печатавія и на бумагу.... Но существенная предосторожность, без которой произошлобы вредное самооболыценіе вместо полезнаго пріобретенія указаній, состоит в том, что это пособіе должно быть безразлично даваемо всякому представляющему замечанія. Если, во вниманіе того, что надлежить выбирать наиболее достойное, такой выбор будет предоставлен одному человеку или одному собранію людей, то пособіе получать только те, коих сообщенія будут соответствовать личным целям этих судей, а, напротив того, во всех случаях, когда, или в содержаніи сообщенія, или в его авторе, найдется что-либо не соответствующее этим личным целям, почти наверно результатом будет не публикадія, а задержка замечаній, каковы-бы ни были их достоинства." Бентам полагал, что упражненіе в таких занятіях образовало-бы школу законодательства, из которой можно было-бы выбирать, для занятія должностей по этому ведомству, людей, представивших наиболее убедительныя доказательства своей к тому способности.

Далее—он поставляете на вид выгоды, которыя произойдут от составленія проекта иностранною рукою:

„1. Никаких стесненій для свободной критики. Как никто не будет ни бояться, ни надеяться чего-либо от руки составившей проект, то каждый туземный глаз станет искать в нем ошибок, а не достоинствъ.

„2. Предположив, что проект, войдя в кодекс, получит силу закона, никто не подумает, чтобы обязан был тем фаворитизму автор, находящейся вдалеке, без связей, и даже лично неизвестный Государю. При таких обстоятельствах, предпочтеніе его труда пред другими непременно будет приписано удовлетворительности его для предположенной цели.

„8. Ероме того, еслибы автором был Англичанину то в самой Англіи не было-бы недостатка в критике, и во всяком случае тамошнія обозренія (review) не могли-бы, не противореча своим интересам, оставитв без критики такое произведете и старались-бы найти в нем несовершенства всякаго рода, действительныя и мнимыя.“

Сравнивая с предполагаемою школою законодательства существовавшее тогда ведомство кодификаціи (Коммисію составленія законов), Бентам приводил, из доклада, ею представленнаго Государю 28 февраля 1804 года, факт, что: „с 1700-го по 1804-й год, в теченіе 104-х лет, существовали коммисія за коммисіей, ведомство за ведомством, оклады за окладами, и—все таки ничего не сделано. За тем, в 1804 году, является коммисія в новой форме, проходит еще одиннадцать лет, и—опять ничего не сделано.... Таким образом только растрачивались деньги, хотя из этого не выходило ничего. “

Предлагая свои собственные труды на суд публики, без исключенія кого-бы то ни было из комментаторов, Бентам требует, чтобы к каждой части труда—и даже к каждому слову, где потребует его важность — были присоединяемы объясне-нія, служащія указаніем основстій (reason) соответственности всего того, что лредлагается для принятія в кодекс. Повелгьпія без основаній составляют только обнаруженіе воли сильнаго, который требует повиновенія от безпомощнаго."

За темъ—Бентам, обращаясь к обещанію, которое он дал князю Адаму Чарторыскому — содействовать своими советами изданію кодекса для Польши, предлагал ограничить свой труд составленіем польских уголовных и гражданских законов. „Ваше Величество видите мою навязчивость— писал он. — Но почему мне стыдиться ея? Мне не нужно—ни денег, ни власти, ни высокаго сана, ни даже благосклонности: мне нужва только вероятность принести пользу...."

К сожаленію, безкорыстное, честное предложеніе Бентама не имело дальнейших последствій, и знаменитый юрист был принужден отказаться от своей задушевной идеи—принести пользу Россіи(⁵).

В отношеніи к положительному законодательству, в государственном совете возбуждены были министром юстиціи Трощинским вопросы: 1) могут-ли подходить под Всемилостивейшій манифесту в 80-й день августа 1814 года изданный, преступники по первым двум пунктам и святотатцы? и 2) подлежит-ли в полной мере прощенію, по точной силе помянутаго манифеста, делатели фалыпивых ассигнацій? По первому из сих вопросов, государственный совет, в общем собраніи 16 ноября, положил, на основаніи 18-й статьи манифеста, что всякое преступленіе, за которое положена по законам смертная казнь, не может подлежать прощенію. По второму-же вопросу, государственный совет, в общем собраніи, изложил мненіе, что „деланіе фальшивых ассигнацій должно почитать преступленіем, не токмо равным частному грабежу, но некоторым образом превосходящим оный, ибо оно в точном его смвісле еств ни чтЬ иное, как грабеж общественный", и потому такіе преступники не могут подходить под Высочайшій манифест 80 августа, и на основаніи 17-й статьи его только избавляются от телеснаго наказанія. Об исполненіи обоих мненій государственнаго совета было предписано сенатскими указами, 14 декабря 1814 года (⁶).

Литература и Журналистика. Общество Арзамас. Цензура. Основаніе и успехи Россійскаго Библейскато общества. Административный раснориженія по министерству народнаго просвеіценія. Частный пожертвоваванія на пользу просвещенія и благотворительности.

(1812—1815 г.).

Век Александра І-го был временем процветанія нашей отечественной литературы, и даже грозное нашествіе Наполеона не остановило ея успехов, хотя и литераторы, наравне с прочими своими согражданами, принимали участіе в обороие отечества. Жуковскій, задумавшій воспеть князя Владиміра и посвятившій несколько лет жизни труду приготовительному к своей поэме, вступил поручиком в московское ополченіе, отправился к арміи и находился в Бородинской битве. Батюшков участвовал в прусском походе 1807 года, в шведской войне 1808—1809 годов и в войне 1813 года. Князь Вяземскій, в казачьем мундире Мамоновскаго полка, находился при безстрашном Милорадовиче. Сам Карамзин хотел оставить монументальный труд свой и идти на защиту дорогой ему Россіи. Но тяжкая для нас година Отечественной войны была временем развитія не од-

12

них лишь вещественных сил Россіи; въэту достопамятную эпоху развились, окрепли, и духовныя силы нашей родины.

Перед сраженіем при Тарутине, в виду пылающей Москвы, Жуковскій написал стихотвореніе „Певец в стане русских воинов", сделавшее автора известным всей Россіи; в 1813 году, была напечатана его-же баллада „Светлана", а в 1814-м „Посланіе Императору Александру" обратило на автора особое вниманіе Императрицы Маріи Феодоровны. В следующем году, летом, Жуковскій был представлен Государыне Сергіем Семен. Уваровым. Императрица удостоила поэта продолжительною беседою о минувшей войне, о тревогах и радостях своих, в отсутствіи Августейшаго сына (’). Несколько времени спустя, первое изданіе стихотвореній Жуковскаго, чрез князя Александра Никол. Голицына, было поднесено Государю, который назначил автору пенсію в 4000 рублей. „Слава достойная—писал онъ—есть для меня теперь тоже, что благодарность" (²).

Война 1812 года прервала труд Карамзина— „исторію, не варварскую и не постыдную для царствованія Александра I," и заставила его удалиться с семейством в Нижній Новгород. Но возвратясь, в іюне 1813 года, в Москву, он продолжал свои усиленныя занятія, и в 1815 году уже были готовы восемь томов „Исторіи Государства Россійскаго"(³). Считая долгом, в званіи исторіографа, представить двенадцати-летній труд свой лично Государю, Карамзин, в генваре 1816 года, отправился в Петербурга (⁴).

По поводу новаго перевода Иліады, предпринятаго Гнедичем, возник литературный спор об относительном достоинстве эпическаго стиха древ-нйх и александрійскаго, заимствованнаго нами у Фравцузов. Этот спор, в котором главное участіе приняли Сергій Семен. Уваров и автор „Ябеды“ Капнист, был решен окончательно успехом Гнедича, сохранившаго в переводе размер стиха Гомерова. Ободренный милостивым благоволевіем Великой Княгини Екатерины Павловны, пожаловавшей ему пожизненную пенсію в полторы тысячи рублей, Гнедичь получить возможность окончить многолетній труд СВ0Й(⁵).

Ватюшков, котораго современная критика справедливо ставила на ряду с Жуковским, с юных лет принадлежал к избранному кружку литераторов; он оставил нам образцовыя произведенія в стихах и прозе. Ватюшков, первый из русских поэтов, в своих переводах и подражаніях, исполненных граціозных образов и изящных по внешней форме, познакомил нас с главнейшими поэтами Италіи и с древне-классическою антологіей. Война отвлекла его от литературных занятій, но не заставила уклониться от призванія, доставившаго ему вполне заслуженную славу. Тяжело раненый под Гейльсбергом, он, еще не успев излечиться, отправился снова сражаться в Финляндію— „страну дикую, но прелестную и в дикости своей“. Пораженный суровым величіем тамошней природы, поэт передал нам свои впечатленія в известной по своим художественным достоинствам статье: „Отрывок из писем русскаго офицера о Финляндіи“, а в посланіи к своему другу Петину, убитому под Лейпцигом, вспомнил кровопролитное дело при Иденсальми. За тем, в качестве адъютанта генерала Раевскаго, участвуя, вместе с ним, в походах и битвах 1813 и 1814 годов, Ватютпков и среди ужасов войны не забывал своего поз-

12*

тическаго призванія и занимался изученіем немецких поэтов. Патріотическія чувства Батюшкова, при виде опустошенной Москвы, выразились в превосходном лирическом произведеніи, „Посланіе к Дашкову", a воспоминанія заграничных походов в поэтических картинах: „Переход через Рейн" и „Пленный" (⁶).

Эпохи преобразованій порождают взаимныя обличенія приверженцев старины и новаго порядка: так было и в век Александра I, когда Государь, с перваго дня своего царствованія, дав слово управлять „по законам и по сердцу Великой Екатерины", возбудил светлыя надежды своих подданных. Наши соотечественники, поражая внешних непріятелей мечем, обращали в тоже время оружіе едкой сатиры против порока и слабостей, замедлявших преуспеяніе Россіи. Князь Вяземскій, в посланіях „К перу моему" и „К И. И. Дмитріеву", возставал против рифмоплетства, тогда бывшаго в большом ходу. Князь Иван Мих. Долгоруков, с приличіем салоннаго круга, приправленным колкою шуткою, написал : „Черты свободнаго писателя" и „Нечто для весельчаков". Совершенно инаго рода были сатиры князя Дмитрія Петр. Горчакова. Русскій Ювенал, ополчась против низких чувств и дел, шел против них также смело, как прежде на штурм Измаила. Он бичевал нещадно и губернаторов, грабящих вверенныя им губерніи, и подрядчиков — пагубных для арміи более чумы и картечи, и откупщиков — настроивших себе дворцы на вино разбавленное водою, и игроковъ— вежливо пускающих по міру целыя семейства. В особенности-же он преследовал подражателей Французам и отцев семейства, портящих иноземным воспитаніем детей своих. Случалось ему также нападать на сентиментальное направленіе бездарных подражателей Карамзина и на размноженіе періодических изданій, которое тогда в действительности вредило успеху дельных сочиненій. По словам его:

«Исполнить торопясь писательски желанья,

Все в ежемесячны пустилися изданья,

И наконец я зрю в стране моей родной Журналов тысячи, а книги ни одной».

Как член Беседы любителей русскаго слова, князь Горчаков был противник Карамзина, представителя литературной реформы, и подобно вождю „Беседы“, Шишкову, считал идеалом все освященное временем и обычаем (⁷).

Сатиры Милонова высоко ценились его современниками, видевшими в нем „безстрашнаго обличителя дерзостных нороков;“ но едвали можно признать в высокой степени гражданское мужество в авторе обличеній, имеющих характер общих мест. И ежели, во вторую половину царствованія Александра I, читатели сатиры „к Рубеллію“, узнавали в ней нелюбимаго всем тогдашним обществом Аракчеева, то сам временщик имел полное право не принимать на свой счет многаго, неимевшаго к нему никакого отношенія.

Наконец, как писатель популярный, должен быть упомянут Нахимов. Его сатиры и эпиграммы, вышедшія в свет семью изданіями, сделались известны не только на его родине—Малороссіи. но и во всей Россіи. Как страсть к тяжбам нигде не была развита в такой степени как между его земляками, то он преимущественно нападал на нижших служителей Фемиды—секретарей и подъячихъ.

Ленивая, но плодотворная деятельность Крылова проявлялась в баснях, сделавшихся народным достояніем. Борьба на жизнь и смерть Россіи с На-полеоном внушила Крылову несколько басень, помещенных им в журнале „Сын Отечества" : Ворот и Курица (Вороти суп), Волк на псарне и проч. В 1812 году, Крылов, был назначен помощником библіотекаря по русскому отделенію, (чтЬ, доставя ему обезпеченвый досуг, позволяло ему, от времени до времени, обогащать нашу литературу своими неподражаемыми баснями), и тогда-же получил, сверх жалованья, из Кабинета, пенсію в полторы тысячи рублей, которая через восемь лет была удвоена; а в 1814-м пожалован ему чин коллежскаго ассесора, (как сказано в рескрипте) — „в уваженіе отличных дарованій в россійской словесности" (⁸).

В числе членов „Беседы" была русская писательница Анна Петр. Бунина, издавшая несколько стихотвореній. По редкости в то время женщины— автора „Сельскіе вечера" и „Неопытная Муза" Буниной доставили ей названіе „Русской Сафо". Император Александр, в поощреніе нисательнице, пожаловал ей пенсію в 2,000 рублей.

Попытки созданія русской эпической поэмы были в высшей степени неудачны. Еще в 1810 году „любимый сын по литературе" Шишкова, князь Шихматов издал в свет лирическое стихотвореніе „Петр Великій", в восьми песнях; за тем, в 1812 году, появилась эпическая поэма Грузинцева „Петріада", в десяти песнях. Ни одно из этих песнопеній не было достойно Преобразователя Россіи. Возставая против таких рапсодій, Батюшков писалъ:

«Какое хочешь имя дан «Твоей поэые полудикой:

«Петр длинный, Петр большой, но только Петр Великій «Ее не называй» (⁹).

В эту эпоху, почти вся современная русская литература сосредоточивалась в журналах; но, подобно тому как и в наше время, немногіе лишь из них пользовались благосклонностью публики. Первое место между ними занимал „Вестник Европы", основанный Карамзиным и переданный им Жуковскому, который сперва издавал этот журнал.вместе с Каченовским, потом — один, и наконец передал Каченовскому. Под редакціей Жуковскаго, Вестник Европы возставал против сентиментализма, господствовавшаго в первых сочиненіях Карамзина. По поводу представленій на московской сцене комедіи князя Шаховскаго: „Новый Стерп", было сказано в Вестнике: „Чувствительность сердца есть конечно драгоценный дар природы; но надобно чтобы она была управляема здравым разсудком"....

Другой московскіи журнал „Русскій Вестиик", основанный Сергеем Никол. Глинкою, в 1808 году, имел задачею—возбужденіе народнаго духа в Россіи и вызов Русских к новой, неизбежной борьбе с Наполеоном. Приступая к изданію журнала, Глинка, между прочим, писал: „замечая нынешніе нравы, воспитаніе, обычаи, моды, и проч. мы будем противополагать им не вымыслы романическіе, но нравы и добродетели праотцев наших... Вог поможет Русским! Все истинно полезное, пріобретенное ими в теченіи целаго столетія, присовокупят они к полезным и похвальным качествам предков, и не чужим, незаимствованным, но своим родным добром будут богаты".... Одушевленный, волнуемый безсознательною любовью к отечеству, Глинка действовал не на умы, но на 'сердца своих сограждан, и пользуясь обстоятельствами, поселявшими общее сочувствіе к его восторженной речи, подвизался с успехом. Пристрастіе ко всему русскому доходило в нем до того, что, защищая „Кормчую Книгу", он ставил заключающіяся в ней правила на-ряду с мненіями Солона, Монтескьё, Шатобріана и других знаменитых мыслителей. Точно также, у Глинки, в статье: „Зотов, наставвик Петра I", сказано, что способ его ученія „соображается с правилами Руссо, Кондильяка, Локка и прочих писателей о воспитаніи"; а в другой: „Наставленіе Симеова Полоцкаго Дарю Алексею Михайловичу," сличаются его мысли с мненіями нетолько Сократа, Платона и Цицерона, но и Декарта, Боссюэта, Вольтера и Дидеро(¹⁰).

То, чтб мы видели в наше время, когда одно из русских періодических изданій, действуя в духе здоровой части общества, сделалось главным его органом, то самое было в грозную эпоху нашествія наполеонова. Русскій Вестник был своего рода силою, и сам Глинка „жил среди народа и жизнъю народной." — „Ведите нас", говорили ему тысячи голосов; „помогите нам жертвовать собою отечеству", просили его молодые люди, воспитанники московскаго университета. Посвятив нетолько свое перо, но и всецело себя святой родоне, он первый записался ратником в московское ополчевіе, достойно был награжден орденом Владиміра 4-й степени — „за любовь к отечеству, доказана ую сочиненіями и деяніями", и получил 200 (по другим сведеніямъ—800) тысяч рублей, которыми было предоставлено ему распоряжаться по усмотренію. Порученіе, возложенное на него Государем, состояло в том, чтобы успокоивать жителей Москвы, внушая в них единомысліе и твердость духа. Но двести тысяч рублей остались в казне сполна: верный своему призванію, Глинка не истратил из нихъ ни копейки, сказав, что „для русскаго сердца достаточно силы слова, идущаго от души". Когда-же умолкли раскаты грозы гремевшей над Россіею, миновало призваніе человека, могучаго любовью к отечеству, но слабаго талантом писателя, и Русскій Вестник пал невозвратно (^и).

Место его занял, основанный Николаем Иван. Гречем, в 1812 году, еженедельный журнал — „Сын Отечества", отличавшійся, подобно Русскому Вестнику, особенным усердіем в преследованіи Наполеона и галломаніи, но соединявшій с патріотическим направленіем и литературное достоинство. В Сыне Отечества печатались ругательства против Наполеона в таком роде : „Предчувствуй безсмертіе, тебя достойное! Предчувствуй, как и когда потомки будут клясться твоим именем! Ты возседишь на престоле своем посреди блеска и пламени, как Сатана в средоточіи ада, препоясан смертью, опустошеніем, яростью и пламенем". Наполеона там называли „гнусным тираном" и „убійцею^к, сподвижников его „разбойниками". Для возбужденія воинскаго духа примером народов, противившихся деспотизму и несметным силам вражеским, помещены были в журнале: отрывок из Исторіи освобожденія Нидерландов Шиллера и „Осада Сарагоссы". За воинственный азарт „Сына Отечества" поплатился выговором, по представленію князя Чарторыскаго, цензор Тимковскій, дозволившій напечатать следующую „Солдатскую песню":

Хоть Москва в руках Французовъ,

Это, право, не беда!

Наш фельдмаршал, князь Кутузовъ,

Их на смерть впустил туда.

Вепомним, братцы, что Поляки Встарь бывали также в ней;

Но не жирны кулебяки —

Ели кошек и мышей.

Напоследок мертвечину —

Земляков пришлось им жрать;

А потом пред Русским сиину В крюк по польски выгибать.

Свету целому известно,

Как платили мы долги:

И теперь получат честно За Москву платеж враги.

Побывать в століше— слава!

Но умеем мы отмщать:

Знает крепко то Варшава,

И Париж то будет знать!

В „Сыне Отечестве", кроме политических статей, ₍ также помещались анекдоты о храбрости русских солдата и ратников (¹²).

„С.-Петербургскій Вестник", издаваемый Обществом любителей словесности, отчасти действовал тоже в духе „Русскаго Вестника", возвещая на своих странидах, со поводу манифеста 6-го іюля 1812 года—о повсеместном ополченіи против Французов; там-же появилось стихотвореніе Милонова: „К патріотам". Вообще — этот журнал имел либеральное направленіе, однакоже в нем, при извлеченіи из книги англійскаго генерала Вильсона: „Краткія замечанія о свойствах и составе русской арміи", старались доказать, что „самое большое несчастіе, могущее постигнуть Россію, было-бы внезапное и общее истребленіе крепостнаго права" (¹³).

„Демокрита", под редакціей Кропотова, взявшій под свою защиту разсужденіе Шишкова: „О любви к отечеству", отличался ультра-ретроградным направленіем и нападал на всех „старых и молодых повес, в очках и без очков, в париках и без париков", которые не читают творенія Шишкова, а гнусят по французски и наслаждаются французскими книгами. В статье : „Надгробная речь моей собаки, Балабаю", автор обращаясь к своему любимому животному и восхваляя его превосходный качества, между прочим, пишет: „....Ты, в воспитаніи котораго ни один университет не принимал никакого участія.... Ты не обогащал ум твой политическими познаніями.... Ты не читал Вольтера.... Ты от роду не знал, что такое Сократ, Платон, Діоген, Аристипп....“ (¹⁴).

Нашествіе непріятеля в 1812 году подало повод к появлевію множества броппор, в высшей степени враждебных Наполеону и Французам. Подобная книги расходились во множестве и читались с жадностью людьми мало заботившимися о верности фактов. Так, между прочим. в одной из этих брошюр, заключавшей в себе сведенія о происхожденіи наполеоновых маршалов, сказано, будтобы Ней воровал лошадей, и тому под. В 1812 году, также выходили в Петербурге карикатуры, принадлежавшія Теребеневу, Иваву Алекй. Иванову и Венеціанову : сюжеты для них заимствовались из событій и анекдотов Отечественной войны, по разсказам Русскаго Вестника, Сына Отечества и других журналов. Так наприм. по поводу перехваченной непріятельской депеши, в которой Наполеон изъявлял намереніе — остановится на зиму по достиженіи Смоленска, вышла картинка, представлявшая его и французское войско увязшими в снегу по грудь. Маршалы спрашивают его : „Как прикажете написать в бюллетене?“—„Пишите—отвечает он — остановились на зимних квартирах". На другой картинке, ополченец, взяв ружье за ствол, замахивается прикладом на оборваннаго полузамерзшаго Француза. „Пардон, мусье!“ говорить Француз, бросая ружье на-земь. — „Врешь — отвечает ратник. Я не Мосей, я Алексей“. Известный подвиг старостихи Василисы, препроводившей в Сычевку партію пленных, был изображен, с подписью: „Французы, голодныя крысы, в команде у Василисы", и пр. и пр. (¹⁵).

Одним из последствій нашествія наполеонова было закрытіе французских театров в наших обеих столицах. За то русская сцена была очень оживлена, благодаря деятельности князя Шаховскаго, дарованіям его и других драматургов, и, быть моможет всего более, искусству многих театральных артистов. Наши трагедіи и драмы преимущественно были переводы французских классиков, либо подражаніе приторному Коцебу; „Разбойники" Шиллера появились на петербургской сцене не прежде 1814 года. Но комическій репертуар постоянно обогащался произведеніями самаго Шаховскаго, который, прослужа несколько лет в Преображенском полку, перешел в театральную дирекцію членом по репертуарной части, и посвятив свои молодые годы образованію театральной школы, вступил в 1812 году в военную службу, был назначен командиром казачьяго полка, составленнаго из ратников тверскаго ополченія, находился в отряде генерала Винцингероде и одним из первых вошел в Москву оставленную непріятелем. За тем поступив в отряд маркиза Паулуччи, князь Шаховской получил приказаніе сформировать в Риге дивизію, с которою отправился в резервную армію, стоявшую в герцогстве варшавском, а по распущеніи ополченія возвратился в Петербург и снова занимал должность члена театральной дирекціи до назначенія директором князя Тюфякина. В 1814 и 1815 годах, Шаховской написал несколько піэс, из коих имели наибольшій успех опера-водевиль „Казак стихотворец" и комедія „Урок кокеткам", или „Липецкія воды". Последняя представляла современный интерес: в ней выведены были на сцену лица, говорившія о недавних наших победах, вспоминавшая о Кульме, Лейпциге, Париже; кроме того, автор задел Жуковскаго, выведя его на сцену в виде жалкаго вздыхателя Фіалкина, чтб вооружило против драматурга всех друзей знаменитаго балладника. Блудов, в отмщеніе князю Шаховскому, сочинил „Виденіе в арзамасском трактире, изданное обществом ученых людей", в котором проезжій, автор „Линецких вод" разсказывает славяно-русским языком о Словеснице (Беседе) и членах ея Мешкове (Шишкове), Барабанове (Карабанове), Хлыстовых (Хвостовых: графе Дмитріи Иван, племяннике знаменитаго Суворова, бездарном стихотворце, и А. С. Хвостове, славившемся остроуміем). Местом действій выбран Арзамас, известный своими гусями. Тогда-же подана Блудовым первая мысль об основаніи литературнаго общества из всех поборников Карамзинской реформы. Новое общество было названо в шутку „Арзамасскою академіею", и в последствіи — „Арзамасом" (^,6).

„Арзамас", по составу и характеру своим, совершенно противоположный „Беседе", отличался веселостью своих заседаній. Каждый член пользовался титулом „его превосходительство, геній Арзамаса" и признавался „безсмертным". Поступающим в общество давались прозвища большею частью из баллад Жуковскаго, по какому нибудь сходству, либо на оборот, иногда-же совершенно произвольно, как наприм. Батюшкову „Ахилл", Блудову „Кассандра", Вигелю „Ивиков журавль", князю Вяземскому „Асмодей", Дашкову „Чу", Жуковскому „Светлана", Александру Серг. Пушкину „Сверчок", и проч. Карамзин и некоторыя другія лица были избраны в почетные члены. Принятіе новаго члена не сопровождалось никакими обрядами, кроме единственнаго случая, когда поступил в общество, стольже легковерный, сколько добрый и любимый всеми Вас. Львов. Пувзкин, дядя славнаго поэта, известный стихотвореніем: „Опасный Соседъ“. Пользуясь его доверчивостью, Жуковскій и другіе члены Арзамаса объявили ему, что новопоступаюіціе в общество принимаются неиначе, как поі выдержаніи довольно трудных испытаній, и когда он согласился подвергнуться им, составили программу, церемоніала, столь-же смешнаго, сколько и торжественнаго. Театром этого оригинальнаго представленія послужил просторный и роскошно убранный дом Уварова. Аспиранта, в хитоне, в шляпе с широкими полями, с посохом в руке, с завязанными глазами, свели под руки из парадных комнат в нижній этаж, где бросили ему под ноги множество хлопушек. За тем, развязав ему глаза, вооружили его луком и стрелою, которую он должен был пустить в безобразную чучелу, на груди которой был написан большими буквами стих из Телемахиды Тредьяковскаго:

«Чудище обло, озорно, тризевно и лаяй».

Само собою разумеется, что это чудище изображало дурной вкус Шишкова и „Беседы“. Потом — заставили кандидата принести на блюде огромнаго за мороженаго гуся, и в заключеніе ввели его из темной комнаты в ярко освещенную залу. Все эти проделки, прерываемыя и дополняемый речами, назидательнаго, ободрительнаго и поздравительная свойства, длились около часа и окончились весьма серіозною речыо самаго новаго члена. В протоколе, составленном и прочитанном секретарем общества

Жуковским. прописан был весь этот обряд, как будтобы совершенный над князем Вяземским в предъидущем заседаніи. За тем, все члены, (кроме вновь принятаго), по заранее условленному плану, потребовали, чтобы на будущее время был отменен вступительный церемоніал, как тягостный для кандидатов и убыточный для общества, и чтобы только каждый из новых членов произносил речь. В уставе, написанном Блудовым и Жуковским, сказано: „По примеру всех других обществ, каждому нововступаюіцему члену Арзамаса надлежало-бы читать похвальную речь своему покойному предшественнику, но все члены новаго Арзамаса безсмертны, и по тому, за неименіем собственных готовых покойников, ново-арзамасцы (в доказательство благороднаго своего безпристрастія, и еще более в доказательство, что ненависть их не простирается за пределы гроба) положили брать на прокат покойников между Халдеями Беседы и Академіи, дабы воздавать им по делам их. не дожидаясь потомства". И действительно—Арзамасцы чествовали по своему живых „покойников Беседы и Россійской Академіи". Блудов восхвалял Захарова, предеедателя одного из разрядов Беседы; Жуковскій славил бездарнаго графа Хвостова за его „Избранныя притчи"; Жихареву, бывшему сотруднику Беседы, было предоставлено отпевать самаго себя, и проч. Арзамасская критика имела комической характер с умышленною примесью безсмыслицы, подобной твореніям „живых покойников". Но, вместе с тем, члены общества занимались строгим разбором литературных произвеленій. Под вліяніем Арзамаса писались стихи Батюшкова, Жуковскаго, Пушкина, и вліяніе общества отразилось, быть может. и в Исторіи Карамзина. По крайней мере, достоверно то, что Карамзин любил и уважал Арзамасдев: „Вот истинная русская академія, составленная из молодых людей умных и с талантом!“—писал он жене своей. В другом писме его находимъ“: A propos d’histoire, читал ее Арзамасцам два раза у Катерины Федоровны ²¹) (тут был и Оленин); еще по-немногу раза три Канцлеру: действіе удовлетворяло моему самолюбію. Сказать правду, здесь не знаю ничего умнее Арзамасцев: с ними-бы жить и умереть“.

Желая разширить круг своей деятельности, Общество намеревалось издавать журнал. В последствіи увидим, почему это предположеніе неосуществилось и самое общество прекратило свои совещанія (¹⁷).

Цензурный устав 1804 года, которым нисколько нестеснялась свобода печати, был встречен современниками тем с болыпим сочувствіем, что в эпоху его появленія, во многих государствах Европы, литература была поставлена в зависимость от самой ретроградной цензуры. Французскіе писатели первых времен наполеоновой Имперіи, стараясь изгладить память сатурналій революціи презреніем к неповинной в них Науке, выхваляли блаженное состояніе невежества; в Германіи, Наполеон приказал разстреливать книгопродавцев, за распространеніе враждебных ему сочиненій, и заставлял покорных ему владетелей действовать в духе военнаго деспотизма, господствовавшаго во Франціи; в Нспаніи, инквизиція истребляла творенія великих писателей, а в Австріи был запре-щен ввоз всех без исключенія иностранных книг (¹⁸).

В первые годы по изданіи цензурнаго устава, писатели, занимаясь изследованіем истины на пользу просвещенія, не встречали препятствій со стороны цензуры. Главное правленіе училищ преимущественно обращало вниманіе на книги, назначенный в пособіе преподаванію, учебники и руководства, наблюдая, чтобы в них невкрадывались неисправности и ошибки, могущія ввести в заблужденіе учащихся. С этою целью, для разсмотренія учебных книг, был учрежден, при главном правленіи, ученый комитет. Но в последствіи умеренное направленіе нашего цензурнаго устава было изменено произвольным толкованіем важнейших параграфовь его. Одною из таких мер было преследованіе масонских и мистических книг, которыя допускались к изданію неиначе, как с некоторыми ограниченіями; впрочемъ—такія сочиненія не долго оставались в опале, и, напротив того, подверглись преследованію книги враждебный цели библейских обществ, либо такія, которыя заключали в себе защиту какого-либо исповеданія, несогласную с понятіем об единственной, отвлеченной религіи всего человечества. Так наприм. в 1813 году были запрещены замечанія рязанскаго архіепископа на книгу Ансильона, за отзывы о католичестве и за разсужденія о предметах, могущих возбудить соблазн и повести слабых к паденію. Случалось также и то, что на примененіе в практике цензурнаго устава оказывали вліяніе различныя ведомства, и в особенности министерство полиціи, которому было предоставлено и вменено в обязанность указывать в разрешенных цензурою книгах места, подающія повод к превратным толкованіям и опасныя для обществен-

13

наго порядка, либо противныя нравственности. В 1815 году, несколько литераторов предприняли изданіе журнала: Вестнж Словесности, в котором предполагалось три отдела: словесность, критика и смесь. Во втором из них хотели помещать: разбор сочиненій и переводов, критическія изследованія и замечанія, и иногда суд о театрь. Управляющій министерством полиціи Вязмитинов сообщил министру народнаго просвещенія, что „новый журнал можно-бы почесть излшитш, судя по множеству издаваемых в семь году періодических сочиненій, тем неменее к изданію его не встречается особенных препятствій“. На счет-же втораго отдела журнала, миниетр полиціи писал, что „позволительны сужденія о театре и актерах, когда-бы оные зависели от частнаго содержателя; но сужденія об Императорском театре и актерах, находящихся в службе Его Величества, я почитаю неуместными во всяком журнале“. Миниетр народнаго просвещенія, граф Разумовскій, согласясь с этим мненіем, предписал с.-петербургскому и московскому цензурным комитетам, чтоб они нэ позволяли печатать в журнал ничего касательно Императорскаго театра и актеров По отзыву тогоже министра полиціи, был запрещен нраво-описательный роман Нарежнаго: „Россійскій Жильблазъ“. По поводу этого сочиненія, граф Разумовскій высказал свой взгляд на беллетристику вообще. „Между издаваемыми вновь романами—писал онъ— выходят многіе, которые хотя и не содержать в себе мест, явным образом противных какой-либо статье цензурнаго устава, но вообще, по цели своей, двусмыеленным выраженіям и ложным правилам, могут быть почитаемы противными нравственности. Часто бывает, что авторы романов хотя ио-видимо-му и вооружаются против пороков, но изображают их такими красками, или описывают с такою подробностью, что тем самым увлекают молодых людей в пороки, о которых полезнее было-бы вовсе не упоминать. Каково-бы ни было литературное достоинство ромавов, они только тогда могут являться в печати, когда имеют истинно нравственную цель“ (¹⁹).

Упомянув о покровительстве оказанном у нас Виблейским обществам, считаю необходимым дать краткое сведеніе об основаніи русскаго Библейскаго общества з Петербурге. Хотя оно, по своей основной мысли, нисколько не принадлежало нашему отечеству, и даже учрежденіем своим было обязано чужеземной иниціативе, однакоже нашло себе опору в условіях русской жизни, имело обширный успех и в короткое время раскинулось по всей Россіи, считая в среде своей множество членов и располагая огромными средствами. Знаменитое „Британское и Иностранное Библейское общество", основанное в 1804 году и послужившее первообразом русскому, имело, как известно, целыо перевод Библіи на все языки и распространеніе ея по всей земле. Его деятельность обнаружилась в Россіи с первых лет царствованія Императора Александра I основаніем миссіонерских колоній на Кавказской линіи и напечатаніем в значительном числе книг Св. Писанія, на немецком языке, для жителей Лифляндіи и Эстляндіи; в 1811 году, с Высочайшаго соизволенія, было открыто Библейское общество в Або, а 6-го декабря ст. ст. 1812 года Император Александр утвердил доклад главноуправляющаго духовными делами иностранных исповеданій, князя А. Н. Голицына, об учрежденіи в Петербурге Библейскаго общества (²⁰). Поводъ

13*

к основанію общества и цель его излагались в докладе таким образом: Великобританское общество, стараясь распространить на разных языках учете священнаго писанія, и удостоверясь, что в Россіи может найтись много человеколюбивых христіан, желающих содействовать временному и вечному блаженству своих ближних, возложило на члена своего, пастора Патерсона, попеченіе об основаніи в Петербурге Библейскаго общества, если на то последует соизволеніе Императора. Общество „должно иметь единственным предметом изданіе книг Ветхаго и Новаго Завета на язьіках иностранных". Далее, князь Голицын — „оставляя неприкосновенным изданіе книг Св. Писанія на славянском языке для исповедующих греко-россійскую веру, принадлежащее в особенности и исключительно ведомству святейшаго синода", находил проект Патерсона „действительно полезным, как для распространенія в Россіи чтенія Ветхаго и Новаго Завета на разных других языках, между обитателями иностранных исповеданій, так и по тому, что недостаточные люди могут покупать сію книгу за дешевую цену, a бедные будут получать ее безденежно". А как еще прежде удостоилось Высочайшаго утвержденія Библейское общество в Або, то князь Голицын представлял на усмотреніе Государя об учрежденіи подобнаго общества в Петербурге, на правилах, изложенных в проекте.

В начале этого проекта, объяснена цель англійскаго общества; потом исчислены его быстрые успехи : в Англіи уже было до ста обществу в Ооединенных Штатах двадцать, и проч. В продолженіи восьми-летняго своего существованія, Общество издало целую Библію, или части ея, на 28-х европейских. 25-ти азіятских и 2-х американ-ских языках, и вообще напечатало более 500,000 книг. Подписка в пользу Великобританскаго общества, за 1812-й год. принесла до 48,500 фунт, стерл. (около 280,000 рубл. сер.). За тем исчислив пожертвованія, сделанныя обществом для распространен!я Св. Писанія в остзейских губерніях, в Финляндіи, на Волге у немецких колонистов и на Кавказе, составитель проекта выразил высокое религіозно-нравственное значеніе Библіи и намереніе общества распространять ея чтеніе продажею по дешевой цене, раздачею даром бедньш, страждущим в больницы и заключенным в тюрьмы, и наконец сообщеніем книг Св. Писанія азіятским племенам, на их языках. В заключеніе следовал устав общества, в котором было оговорено, что „как в обширной Россійской Имперіи, сверх господствующаго греко-россійскаго. терпимы все прочія христіанскія исповеданія, коим последующія различныя націи говорят каждая особенны.м языком, то главное попеченіе общес тва ограничи тся распространеніем печатных Библій между сими разнородными обитателями государства на их языках; а, сверх того, буде найдется возможность, стараться доводить Библію и до рук азіятских в Россіи народов, из магометан и язычников, каждому равномерно на его языке“. Для доставленія обществу необходимых средств к печатанію Библіи и для других издержек. положено открыть подписку и признавать каждаго из жертвователей членом общества. Великобританское общество, с своей стороны, прислало, для основанія такого-же общества в Петербурге, 500 фунт, стерл. (²¹).

В первом собраніи. для открытія общества и избранія должностных лиц, 11-го генваря ст. ст. 1813 года, участвовали, кроме князя Голицына: мит-рополит Амвросій, архіепископ Оерафим (впоследствіи— митрополит с.-петербургскій), духовник Государя Криницкій; ректор петербургской духовной академіи, архимандрит Филарет (впоследстіи — митрополит московски) ; митрополит римско-католической церкви в Роесіи Сестренцевич-Богуш; граф В. П. Кочубей, министры: народнаго просвещенія, граф Разумовскій и внутренних дел, Козодавлев, граф К. А. Ливен. действительный статскій советник С. С. Уваров, и проч. Наконец. в собраніи были пасторы различных исповеданій, а также члены англійскаго Библейскаго Общества, Патерсон и Пинкертон. По прочтеніи помянутаго доклада и Высочайше утвержденных Правилъ“ (Устава), собраніе приступило к выбору членов комитета (²²). В первом собраніи комитета, положено: во 1-х, печатать Библіи на иностранных языках, на счет общества; во 2-х, покупать славянскія Библіи от синода, а также иностранныя изданія на разных язьтках, когда нужное количество этих книг не требовало-бы новаго изданія их в Россіи, и в 8-х, продавать эти книги как молжо дешевле, даже ниже того, во что оне обойдутся комитету, и раздавать даром тем, кто не был-бы в состояніи купить их. В первом-же собраніи подписка доставила 5,750 рубл. единовремевно и 4,Ь00 рубл. ежегоднаго взноса. Патерсон внес пожертвованные Британским обіцеством 500 фунт, стерл. (около 7,000 рубл. ассигн.). По донесесеніи президента, князя Голицына, Императору Александру, об открытіи действій комитета, Государь назначить обществу единовременно 25,000 и ежегодно

10,000 рублей. Англійское общество впоследствіи доставило еще 1,200 ф. ст. на изданіе книг Св. Писанія на эстском и латышском языках, 500 ф. ст.

для московскаго отделенія, а в начале 1814 года еще 1,000 ф. ст. для петербургскаго комитета и множество экземпляров Библіи на разных языках. Вообще-жс в первый год существованія общества поступило в приход 160,494 рубля 20 коп., а издержано на покупку и печатаніе Библій 39,961 p. 86 к. Осталось к 1814 году 120,532 рубля . 84 коп. Продано Библій и Новаго Завета, на разных языках, до 850-ти и роздано до 440 экземпляров. Кроме того, из запаса книг для военно-пленных и для бедных Англичан, разослано и продано до 1,600 экземпляров. Предприняты изданія на языках: славянском, немецком, финском, эстском, латышском, французском, польском, армянском и калмыцком. Общая цифра изданій составляла 22,500 экземпляров Библіи и 87,700 экземпляров Новаго Завета.

В 1814 году, совершенно изменился состав комитета, в начале состоявшаго исключительно из светских лиц. В новом-же комитете, к прежним членам присоединились восемь вице-президентов духовнаго званія, а в число директоров поступили: ректор с.-петербургской духовной академіи, архимандрит Филарета, протоіерей Музовскій. аббат Мангень и лютеранскій настор Рейнбот(²³). Новый комитета, для болыпаго распространенія в публике сведеній о деятельности общества, издал брошюру: „О цели Россійскаго Библейскаго Общества и средствах к достиженію оной“, в числе

35,000 экземпляров. В ожиданіи окончанія собственных изданій, комитет пріобрел все'количество славянских библій, какое было возможно получить от синода, и выписал из-за границы 1,200 экземпляров немецкой Библіи и несколько тысяч греческой. Запасы книг. назначаемые для продажи.

иногда расходились в несколько часов. Татарскія книги были распространяемы старшинами шотландской колоніи Каррас, на кавказской линіи, между племенами Кавказа, и русскими агентами общества, между Татарами в Крыму. В марте 1815 года, окончано в Москве изданіе Новаго Завета и приступлено к печатанію славянской Библіи стереотипом, под распОряженіем святейгааго синода. Кроме прежних изданій, предприняты новыя: на персидском, грузинском и литовско-самогитском языках. В 1814 году, общество располагало суммою, вместе с остатком от прошлаго года, простиравшеюся до 812,301 р. 10 1/2 коп. Издержано на покупку и печатаніе книг, приготовленіе стереотипа, и проч. 167,910 р. 67 1/2 коп. Оставалось к 1815 году 144,390 р. 43 коп. Продано 2,993 и роздано 1,280 экземпляров. Окончены и предприняты изданія, всего в 140,000 экземплярахъ.

В 1815 году, Россійское Библейское общество ²²) сделало весьма важный шагъ—приступив к русскому переводу Вибліи. Когда Государь возвратился в столицу, в конце 1815 года, президента общества князь Голицын поднес ему, от имени комитета, по экземпляру каждаго из напечатанных обіцеством изданій Св. Писанія, на разных языках. Император выразил свое удовольствіе о деятельности общества и „по собственному движенію сердца своего," велел президенту (бывшему, вместе с тем, и обер-прокурором синода) изъявить свят. синоду искреннее желаніе Его Величества—„доставить и’Русским способ читать слово Божіе на природном своем русском языке, вразумительней-шем для них славянскаго, на коем книги св. писанія у нас издаются". Князь Голицын предложил синоду мысли и волю Государя 28 февраля 1816 года, следствіем чего было мненіе синода: поручить коммисіи духовных училищ выбрать в петербургской духовной академіи людей, способных к этому важному труду, и возложить на них перевод св. писанія, который, за тем, должен был поступать на разсмотреніе духовных лиц Библейскаго общества, и по одобреніи их издаваться от общества, вместе с славянским текстом. Мненіе синода было Высочайше утверждено, и петербургская академія приступила к переводу св. писанія, под надзором ректора, архимандрита Филарета (впоследствіи — митрополита московскаго). Англійское общество, в сем году, прислало значительныя суммы, как для изданій, уже предпринятых Россійским обществом, так и для напечатанія Новаго Завета на молдавском, самогитском и других языках. В отчете за 1815-й год, показана вся сложность сумм доставленных из Англіи в 9,500 ф. ст. (около 200,000 рубл. ассигн.). Приход вместе с остатком от прошлаго года, простирался до 455,400 р. 287а кои. а расходъ—до 185,520 р. 757-2 коп. За тем, к 1816 году, оставалось 269,879 р. 58 коп. из коих около двух третей состояло в распоряженіи петербургскаго комитета. Продано и роздано в 1815 году до 12,000 экземпляров. Окончаны изданія: Библія славянская и немецкая; Новый Завет, на языках: славянском (стереотип и обыкн.), грузинском, немецком, французском, польском, персидском; дерптском и ревельском наречіях эстскаго языка, латышском, финском; Евашеліе: от Матфея, на калмыцком; от Луки, на татарском: всего-же 15 изданій, на 12-ти язы-ках, в числе 75,000 экземпляров. Предприняты вновь издаыія: Новаго Завета, на молдавском, греческом (стереотипн.) и татарском языках; московскій комитет приступила» к печатанію полной грузинской Библіи. Число экземпляров всех изданій, с начала общества ковченных и изготовлявшихся, (80 изданій на 16 языках) возрасло до 157,000. Успехи Русскаго общества возбуждали в Англіи тем болыпій восторг, что они были совершенно неожиданны для Англичан, считавших нашу страну полудикою. Секретарь Британскаго общества Штейнкопф писал, от 14 мая 1815 года, в Петербург: „Когда читано было в вашем комитете и во многих генеральных собраніях уведомленіе о 400 крестъянах, приславших деньги из одной деревни воронежской губерніи, это возбудило во всех слушателях чрезвычайное удовольствіе, которое обратилось в изумленіе и восторг, когда представлено на вид наш ожидаемое учрежденіе казацкаго библейскаго общества". (Это было, предполагавшееся тогда и потом устроенное, донское отделеніе Русскаго общества, в Новочеркаске) (^2і).

Разрыв с Франціею побудил Русских обратить вниманіе на проживавших в Россіи инострандев, „которые, по большей части, не быв нигде испытаны в своих знаніях и не имея никакого узаконеннаго свидетельства о способностях своих, брали на себя воспитаніе детей, нимало не заботясь о том, могут-ли надлежаіцим образом удовлетворить принимаемой на себя обязанности". Такое злоупотребленіе заставило министра просвещенія графа Разумовскаго внести в Комитет министров мненіе, о необходимости испытанія иностранных домаіц-них учителей русскими училищными начальствами, для полученія от них узаконенных свидетельств. Комитета министров признал такую меру стеснительною и неудобною? как для домашних наставников, так и для родителей. Но Император Александр утвердил мненіе министра народнаго просвещенія (²⁵).

Того-же 1812 года, 15 мая, слушана, государственнаго совета в департаменте государственной экономіи, внесенная министром просвещенія, записка, следующаго содержанія :

Миниетр полиціи сообщил министру просвещенія. что, по отчету виленскаго гражданскаго губернатора, за 1809-й год, оказывается, что в тамошней губерніи русскій язык еще доселе не вошел въупотребленіе, и хотя почти все дети мелкой шляхты и свободных состояній с малолетства посещают школы, однакоже, за всем тем, редко можно из них найти знающаго читать и писать по-русски. Как не в одной виленской, но и в других возвращенных от Польши и остзейских губерніях, неохотно занимаются русским языком, то миниетр просвещенія, видя безуспешность мер, принятых для водворенія его в сих губерніях, предлагал: 1) принимать тамоіпних уроженцев в военную и гражданскую службу, а равно и в духовное званіе, чрез пять лет по утвержднніи сего положенія, не иначе, как знающих русскій язык. 2) Из приходских школ переводить в уездныя училища только таких учеников, кои знают порядочно порусски читать и писать. 3) Из уе.здных училищ переводить в гимназіи толеко тех, кои знают русскій язык основательно и по-русски говорят правильно. 4) Гимназисты, коим остается до окончанія курсов не менее двух лет. и кои не знают рус-скаго языка, должны в теченіи этого времени, научиться по русски : читать, писать и разуметь достаточно; в противном-же случае, не принимать их в службу. 5) Студентов университетских не звающих достаточно русскаго языка, ныне и чрез год по утвержденіи сего положения, принимать на службу, но не в чине 14-го класса. 6) При производстве в следующіе чины, незнающіе русскаго языка и имеющіе от рода не более 40 лет, обязаны прослужить годом более узаконенных сроков. 7) Въпослужных списках чиновников, остзейских и возвращенных от Польши губерній, означать—знаютъли они русскій язык, или нетъ.

Департамента государственной экономіи, признавая пользу сих мер, но уважив, что в тогдашних обстоятельствах надлежало с пограничными губерніями обращаться со всевозможною осторожностью, положил: отложить предположенный меры до удобнейшаго времени. Государственный совет, в общем собраніи 3-го іюня, утвердил это мненіе (²⁶).

1814 года 2 генваря, в воспоминаніе годовщины посещенія Государем в 1812 году Императорской Публичной Библіотеки, последовало торжественное открытіе этого заведенія, на пользу общую.

Основаніе нашей Публичной Вибліотеки положено мечем величайшаго из русских полководцев — Суворова. По взятіи Праги и покореніи Варшавы, бывшая библіотека графа Залусскаго, принадлежавшая польскому правительству, была перевезена в 1795 году в Петербург и поступила в веденіе Императорскаго Кабинета. Императрица Екатерина предполагала соорудить для помещенія книг огромное зданіе, в котором находилась-бы и обсервато-рія снабженная наилучшими астрономическими инструментами ; но кончина Великой Монархини остановила исполненіе ея намеренія. Главное управленіе библіотекою перешло от действ. тайн, советника Попова к известному сведеніями по части Древностей, графу Шоазель-Гуфье, который возимел несчастную идею —раздробить библіотеку, чрез раздачу ея разным казенным учрежденіям, что хотя и не было приведено в исполненіе, однакоже подало повод к значительной растрате книг и эстамповъ.

В 1800 году, по увольненіи от службы графа Шоазель-Гуфье, Императорская библіотека поступила в веденіе просвещеннаго любителя наук и искусству действительнаго тайнаго советника графа Александра Серг. Строганова, под главным начальством котораго непосредственно занимались управленіем библіотеки—сперва статскій советник Шевалье д’Огар, а потому с 1808-го года, в званіи помощника главнаго директора, действ. статск. советник Оленин. В 1802 году библіотека была перенесена в великолепное зданіе, сооруженное по проекту состоявшаго при Кабинете архитектора Соколова и приведенное к окончанію архитектором Руско. В октябре 1810 года, Высочайше утверждено, поднесенное Государю графом Строгановым, Положеніе о управленги Императорскою Публичною Библіотекою, вместе со штатом библіотеки, по которому на жалованье чиноьникам ея и на ирочія издержки назначено ежегодно 24,500 рублей, кроме дохода от лавок дома принадлежащаго к библіотеке, составлявшаго в 1810 году 2,500 рублей. Тогда-же выдано, на покупку всего необходимая к открытію библіотеки, единовременно, 5,000 рублей. В числе способов для увеличенія библіотеки, даровано ей право получать безвозмездно по два экземпляра каждой из книг издаваемьтх в Имперіи.

Еще до открытія библіотеки, Император Александр посетил ее, 2-го генваря 1812 года, в то время, когдц, на Западе уже скоплялись тучи, разразившіяся грозою над Россіей. По прецставленіи Государю начертанія новой библіографи ческой системы, по которой были расположены книги (в числе более 200,000 томов), он занялся разсмотреніем ея, потомъ—обозрел залы, в коих стояли шкапы с книгами, и наконец, в продолженіи почти целаго часа, разсматривал рукописи IV, V, VI, VII и последующих веков, до нашего времени, в числе коих: посланія Св. Апостола Павла, писанныя на греческом и латинском языках в IV веке; древнейшій магометанскій молитвенник, писанный куфическими письменами; молитвенник Маріи Стюарт, исписанный на полях ея рукою; молитвенник Анны Ярославовны, супруги Французскаго Короля Генриха I; собственноручный письма Генриха IV и Людовика XIV, и проч. Перед выходом поднесены Государю министром народнаго просвещенія стихи, сочиненные на сей случай одним из помощников библіотекарей Гнедичем. Несколько дней спустя посетили библіотеку Императрица Елисавета Алексеевна с своею сестрою, принцессою баденскою, и вдовствующая Императрица с Великими Князьями Николаем Павловичем и Михаилом Павловичем и Великою Княжною Анною Павловною- 10-го февраля, последовало Высочайшее повеленіе увеличить штатную сумму библіотеки прибавкою к ней ежегодно 21 тысячи рублей; вслед за тем, повелено отдать в Публичную библіотеку из Эрмитажной значительное число дублетов и утверждено „Начертаніе по-дробных правил для управленія Императорскою Публичною библіотекою“.

Нашествіе Наполеона заставило принять меры к сохраненію сокровищ и редкостей, находивпгахся в северной столице. В числе их не последнее место занимала Публичная библіотека. обязанная своим бытіем іцедротам Великой Екатерины и внука ея. В сентябре 1812 года, отправлены были водою в олонецкую губернію 189 яіциков, со всеми рукописями и лучшими книгами, которыя и оставались несколько недель в деревне Устланке. Когда-же, в следующем месяце, октябре—уже ознаменованном в Русской Исторіи взятіем Казани и варшавскаго предместья Праги—Москва была очищена от Французов, немедленно все рукописи и книги были возвращены зимним путем в Петербурга.

Открьггіе Публичной библіотеки в пользу всех любителей просвещенія совершено 2-го генваря 1814 года, ровно чрез два года после ея посещенія Императором Александром. На это ученое торжество, по приглашенію министра народнаго просвещенія, съехались члены государственнаго совета и святейшаго синода, министры, сенаторы и знатнейшія особы обоего пола, ученые и вообще любители просвещенія. Собраніе открылось кратким отчетом директора Алексея Никол. Оленина, о работах препринятых для приведенія в порядок библіотеки и для соделанія сокровищ ея доступными для публики. Потом читали разсужденія: библіотекарь Красовскій—„О пользе человеческих познаній", а помощник библіотекаря Гнедич — „О причинах, замедляющих успехи нашей словесности", в котором излагал вред, наносимый русской словесности пренебреженіем изученія древних языков греческаго и латинскаго и слепою нашею привязанностью къ французскому языку, заступившему в обществе место отечественнаго, и даже вытеснившему из употребленія русскій язык. В заключеніе, помощник библіотекаря Крылов прочел одну из своих басень: „Водолазы", которою показал, что:

«Хотя в ученіи зрим многих благ причину,

«Но дерзкій ум находит в нем пучину

«И свой погибельный конецъ;

«Лишь с разницею тою,

«Что часто в гибель он других влечет с собою».

По отчету о состояніи Публичной библіотеки, во время открытія ея, она тогда заключала в себе 241,717 томов печатных сочиненій, а за исключеніем дублетов, разрозненных книг, мелких брошюр, и т. под. 155,488 томов, из коих на русском и славянском языках всего 2,848 томов. Число рукописей простиралось до 12,000 (²⁷).

В ноябре 1812 года, по докладу министра народнаго просвещенія, Высочайше утвержден устав Общества Наук при харьковском университете. Это общество, имевшее целью распространеніе знаній, как чрез ученыя изысканія, так и чрез изданіе в свет общеполезных сочиненій, разделялось на два отделенія: 1) наук естественных и 2) словесное. К первому отделенію присоединены не только Физика, Химія и Математика, но и науки врачебныя и другія, основанный на изследованіи природы; а второе заключало в себе: Эстетику, Филологію, Археологію и Исторію. Ординарные члены общества — те профессоры харьковскаго университета, кои изъявят согласіе свое быть членами общества; Ассесоры — ученые, живущіе в Харькове; Корреспонденты—ученые, состоящіе в сношеніи съ обществом. Ассесоры и корреспонденты должны были избираться в собраніях общества, но большинству голосовъ—„принимая в уваженіе не столько чины и знатность, сколько просвещеніе и ученость". Общество предполагало издавать „Разсужденія" на латинском и „Дневныя записки" на русском языке. помещая в последних „то, что Для какоголибо класса граждан в отечестве полезно и известно быть должно" (²⁸).

В 1814 году, при казанском университете, учреждено „Общество любителей отечественной словесности", в члены котораго положено принимать: 1) „кто известен по своим отличным сочиненіям и переводам; 2) кто представить сочиненіе или перевод, который будет одобрен обществом". Предполагалось печатать труды общества на счет университета и по выручке от продажи книг издержанной суммы, оставлять прочія деньги в распоряженіи общества, которому было предоставлено право, за особенный заслуги по словесности, назначать соразмерныя награды (²⁹).

В конце 1813 года, учрежден в Царском Селе „Благородный Лицейскій пансіон", долженствовавшій служить разсадником для Царскосельскаго лицея и доставить новыя средства дворянству для воспитанія. В пансіоне предполагалось воспитывать полтораста детей, на счет их родителей, или других лиц, в продолженіи девяти лет. В постановленіи о пансіоне, были исчислены меры к усовершенствованію душевныхь способностей и сохраненио здоровья воспитанников. Положено вносить за воспитаніе и ученіе каждаго из них по тысяче рублей въгод. Предметы ученія были следуюіціе: Науки: 1) ЗаконъБожій и Священная Исторія; 2) Логика, Психологія и Нравоученіе; 8) Ис-

14

торія и Статистика; 4) Географія; 5) Древности и Миоологія; 6) Государственное хозяйство; 7) Право Естественное и Римское; основанія правь гражданскаго и уголовнаго, и особенно практическаго Россійскаго законоведенія; 8) Математика и Механика; 9) Артиллерія и Фортификація ; 10) Гражданская Архитектура; 11) краткая Физика и Естественная Нсторія. Языки', русскій, немецкій, французскш, латинскій и англійскій. (Чтеніе и чистоиисаніе, этимологія, синтаксис, легкія сочиненія в стихах и прозе и переводы. Чтеніе лучших писателей). Отличнейшіе из воспитанников должны были поступать в Лицей, на открывающіяся в нем Вакансіи (³⁰). Впоследствіи, Высочайше повелено: 1) чтобы воспитанники пансіона, по окончаніи в нем курса ученія, принимаемы были в военную службу наравне с университетскими студентами, а в статскую с чином 14-го класса, и 2) чтобы служба всех учителей и прочих чиновников пансіона считалась государственною службою (³¹).

1814 года, ВО августа, Высочайше утверждены составленные Коммисіей духовных училищ, проекты духовных академій, семинарій, уездных и приходских училищ. В Именном указе, данном Еоммисіи, было изъявлено желаніе Государя, чтобы „устроить духовныя училища в прямом смысле училищами истины". Далее сказано: „Просвещеніе, по своему значенію, есть распространеніе света, и конечно должно быть того, который во тьме сьетится и тьма его не объят. Сего-то света держась во всех случаях, вести учащихся к истинным источникам, и теми способами, коими Евангеліе, очень просто, но премудро, учит; там сказано: Христос есть путь, истина и живот; следовательно внутреннее образованіе юношей к деятельному хрис/гіан-

ству да будет единственною целыо сих училищ. На сем основаніи можно будет созидать то ученіе, кое нужно им по их состоянію, не опасаясь злоупотребленія разума, который будет подчинен освященію Вышнему⁴⁴.....

В уставе духовных училищ общими началами воспитанія нравственнаго определены: благочестіе, повиновеніе начальству, постоянный труд. „Самые часы отдохновенія должны иметь род занятій; самыя прогулки должны быть поучительны⁴'—сказано в уставе.

На счет восттатя учебного, находим в ус-

таве „первое правило учебнаго уиравленія есть—

стараться возбуждать собственныя силы учащихся, давать им случай и удобность действовать. Лучшій наставник есть не тот, кто блистательно сам говорить и изъясняет, но тот. кто заставляет учащихся размышлять и изъяснять. По сему все методы ученія в духовных училищах должны быть основаны на собственных упражненіях юношества. Учитель должен только помогать развитію ума. Дело профессора не в том состоит. чтоб дать урок, но в том, чтоб урок был принять, чтоб он пустил, так сказать, корень в уме слушателей. По сему вовсех духовных училищах диктованіе уроков воспрещается⁴⁴.

Касательно преподавай гя разных наук, в уставе сказано, что „словесныя науки, как и все другія, имеют свою теорію и практику⁴⁴. Теорію Эстетики должно почерпать из мненій об изящном лучших писателей, каковы из древних: П латон, Аристотель, Дицерон, Горацій, Квинтиліан, Лонгин; из новейших: Фенелон и Роллень, а практическая часть Эстетики содержит в себе: 1) образцы словесности, между которыми первое место в духовной словесности займет Священное Писаніе, а за тем писанія Святых Отцев и проповеди русских и ффанцузских духовных ораторов ; 2) собственный упражненія, при коихъ—„паче всего, искать простоты и ясности и избегать всякаго напыщенія и велеречія“. Науки историческія могут иметь две цели: фактическое изученіе и филоеофію Исторіи, въотношеніи которой Боссюэт, Ферран, Робертсон, и другіе им подобные могут служить руководством и образцами. Лучшій образ ученія Исторіи—„заставлять студентов читать превосходнейших древних историков и особливо Тацита, с аналитическим отчетом, и упражнять их в сочиненіи исторических диссертацій“. Само собою разумеется, что, при таких занятіях, Исторія отечественная, и особенно Исторія русской церкви, должны занимать первое место.

Преподаваніе математических наук не требует никаких особенных правил.—Философскія науки, подобно историческим, могут быть преподаваемы в двух отношеніях: 1) чтобы дать понятіе воспитанникам о разных выраженіях в философіи употребляемых, что можно назвать философскою Терминологіей, и 2) чтобы объяснить истинный дух философіи и пріучить воспитанников к философическим изследованіям. Первая часть должна преподаваться в семинаріях, а вторая в академіях. Во множестве разнообразных человеческих мненій, профессору должна служить нитью истина Евангельская, а „между древними Платон есть первый столв истинной Философіи“. Из новейших философов должно руководствоваться теми, кои наиближе его держались. „Но, вообще, да не будет никогда в духовных академіям слышно то различіе, которое, к соблазну веры и в укоризну даже простому доброму смыслу, столь часто в школах было допускаемо, что одно и тоже предложеніе может быть справедливо в понятіях философских и ложно в понятіях христіанских. Все, что несогласно с истинным разумом Священнаго Писанія, есть сущая ложь и заблужденіе, и без всякой пощады должно быть отвергаемо". В академическом ученіи, Исторія Философіи должна занимать ваягное место, а часть нравственная — составлять главную его половину. — Лучшій метод Вогословскаго ученія состоит в чтеніи Свящ. Писанія по объясненіям Святых Отцов. „Что-же принадлежит до части полемической, то хотя и нужно студентов с нею ознакомить, но безиолезно-бы было слишком оною заниматься". Довольно дать понятіе о главных спорных вопросахъ—помня впрочем всегда, что Слово Божіе несостоит в преніях и умствованіях человеческихъ“. Нравственная часть Богословіи должна, по возможности, быть усилена. „Каноническое право нашей Церкви требует особеннаго вниманія профессора, тем более, что оно доселе неприведено в надлежащій порядок, и должно быть поясняемо собственными его изысканіями“. Сочиненіе ироиоведей воспитанниками должно быть непрерывно. Обученіе иностранным языкам в духовных академіях, кроме чтенія труднейших греческих и латинских авторов, должно состоять в преподавай іи языка еврейскаго, а также в изученіи немецкаго и французскаго языков, „в такой степени, чтобы студенты могли разуметь и переводить свободно⁴’ (³²).

Из частных пожертвованій на пользу иросвещенія, в періоде времени 1811 1815 годов, глав

ныя были;

Капитал 450.438 рублей, внесенный дворянством кіевской губерніи на содержаніе училищ. Государь, в ознаменованіе признательности к этому подвигу, повелел распространить курс ученія в кіевской гимназіи, и согласно с желаніем дворянства назначить на ея содержаніе, из процентов с пожертвованной суммы, ежегодно по 10,350 рублей, кроме положенных, по штату 1804 года, на гимназію по 5650-ти и на уездное при ней училище по 1,250-ти рублей. Остальные проценты с дворянскаго капитала, по желанію самих дворян, распределены следующим образом: на иоветовое (уездное) училище в гор. Махновке по 7,800 и в гор. Радомысле по 3,872 рубля, да на учебныя пособія каневскому и уманскому училищам, первому по 300 и второму по 200 рублей. Постановлено преподавать все науки на русском языке (³³).

Нежииское греческое общество, по предложенію бургомистра тамошняго греческаго магистрата Бубы, поліертвовало на учрежденіе и содержаніе из процентов греческаго училища в Нежине более 80,000 рублей, (из коих 10,000 внесено самим Б у бою). Государь, приняв с особенным благоволеніем подвиг общества, ножаловал бургомистру Бубе орден Св- Владиміра 4-й степени (³⁴).

Екатеринославскоой губорніи номещик, маіор Окорняков по;кертвовал в пользу екатеринославской гимназіи 15,000 рублей. Согласно с желаніем его, повелено часть процентов с этого капитала обратить на жалованье гимназическим учителям Артиллеріи, Фортификаціи и Военной Экзерциціи а другую на содержаніе в гимназіи, от имени благотворителя, одного или двух неимущих учеников. Тогда-же маіор Окорняков иол;алован кавалером Св. Владиміра 4-й степени (³³).

Адмирал Чичагов, отбив у непріятеля значительную коллекцію древних монета и медалей (золотых 289, серебряных и медных позолоченных 322, серебряных и других металлов 11,924, новой саксонской монеты 36, медных 639, медалей оловянных 64, медали каменной 1 и медали деревянной 1), препроводил ее в харьковскій университета. Совет университета, в ознаменованіе своей признательности за сей дар, избрал Чичагова в почетные члены (³⁶).

Курской губерніи, рыльскаго уезда, предводитель дворянства Петр Денисьев принял на свое содержаніе десять (потомъ—шестнадцать) бедных дворянских детей, с тем, чтобы они окончили курс в уездном училшце и в гимназіи. Для поощренія-же воспитанников к успехам в науках, он внес в курскій приказ общественнаго призренія 12,000 рублей, из коих каждому окончившему гимназическій курс, при поступленіи на службу, назначено выдавать по 200 рублей, и потом, пока будет в унтер-офицерском чине, ежегодно по 120 рублей, при производств^ в офицеры 500 р. и за тем, ежели из внесеннаго капитала будет остаток — по 300 рублей в год, до израсходованія всей суммы.

Издатель журнала „Сын Отечества", Никол. Иван. Греч предложил, из получаемаго им дохода от этого изданія, вносить в петербургскую гимназію, пока продолжаться будет журвал, ежегодно по три тысячи рублей, для содержанія и воспитанія неимущих сирота пггаб и обер офицеров, положивших живота за отечество в войну 1812 и 1813 годов (³⁷).

Исчислив важнейшія пожертвованія, долгом считаем упомянуть о свромных, но знаменатель-ных приношеніях меньшей братіи — этой лепте вдовицы, возложенной на алтарь нросвещенія.

Крестьяне приписная к тульскому оружейному заводу, села Дедилова внесли на открытое, по их желанію, в том селе, приходское училище, 500 рублей.—Крестьянскія общества, иркутской губерніи киренскаго уезда, внесли на покупку дома для училища 927 рублей 85 коп. (³⁸)‘

Занятіе непріятелем многих губериій и бывшее последствіем того разореніе частных лиц не остановили подвигов на облегченіе участи страждующих. Важнейшими из благотвореній были: учрежденіе дворянством слободско-украинской губерніи „харьковскаго благотворительнаго общества;" пожертвованіемосковских купцов, братьевъВасильевыхъ,

50,000 рублей, для содержанія на проценты с сей суммы, в московском коммерческом училище десяти воспитанников, из бедных и сирот купеческаго и мещанскаго сословій; тульское дворянство пожертвовало 107,722 рубля 50 коп. следовавшіе ему от казны за поставленные для войск полушубки, на содержаніе из процентов в тульском Александровском училище детей неимущих дворян, под именем „пансіонеров князя Смоленскаго, которому Тула была обязана спасеніем". Оренбургскій купец, коллежскій ассесор ПТапошников построил богадельню на 25 человек, стоившую ему более 47,000 рублей. Попечитель Страннопріимнаго дома Графа Шереметьева в Москве, разоренная непріятелем, пожертвовал в пользу его 10,000 рублей. Арзамасский купец Попов построил для призренія сирот двух-этажный каменный дом, а прежнее деревянное строеніе продал за 5,000 рублей и внес эти деньги в нижегородскій приказ, с тем, чтобы на проценты с них содержались неимущія вдовы и сироты, преимущественно таких лиц, которыя пали в защиту отечества. Новгородской губерніи, белозерскій купец Горин пожертвовал на устройство городскаго и духовнаго училищ 12,000 рублей, на сооруженіе церкви Св. Троицы более 150,000 рублей, на ополченіи 4,000, и при открытіи городскаго училища в 1814 году изъявил желаніе возвести второй этаж училищнаго зданія. Генералъмаіор Хорват завещал на богоугодныя заведенія три тіенія в могилевской и полтавской губерніях: одно из них продано с публичных торгов за 200,000, а другое—за 46,210 рублей. Крымскіе жители из магометан собрали по подписке 3,982 р. 45 к. в пользу раненых и увечных воинов из своих единоверцев, и проч. (³⁹).

Во главе лиц, простиравших руку помощи страждущему человечеству, стояла, как и всегда, вдовствующая Императрица Марія Феодоровна. Она пожаловала из собственной своей казны беднейшим жителям Москвы, потерпевшим отънепріятельскаго нашествія, 10,000 рубл. столько-же беднейпіим жителям Смоленска и 1,000 р. казанскому приказу— „за оказанное от онаго пособіе бывшим в Казани институтам благородных девицъ“. Сверх того, разрешено отсрочить на восемь лет платежи долгов сохранным казнам с заложенных именій тех губерній, которыя пострадали от войны, а также с домов, погоревших в Москве, во время пребыванія там непріятеля. Московскія учебныя и благотворительный заведенія, щедротами и попеченіем Государыни, вскоре были доведены до такого состоянія, что уже в 1813 году могли безостановочно продолжать свою деятельность. В Москве разре-

шено было закладывать погоревшіе дома в Сохранной казне по прежней их оценке на 12 лет, что дало многим возможность возобновить свои дома, и даже в лучшем против прежняго виде. В 1815 году, Императрица, в воспоминаніе счастливаго окончанія войны с Наполеоном, учредила в Павловске, на свой счет, команду собственных инвалидов, из 24-х нижних чинов гвардіи, участвовавших в этой войне. Счастливая мать, при полученіи известій об успехах оружія, подъятаго ея венценосным сыном на освобожденіе Европы, выражала каждый раз свою радость подвигами добра, призывая благословеніе свыше на покрытаго славою Августейшаго Александра (⁴⁰).

По отчетам от всех Приказов общественнаго призренія, состояло в вихъ:

к 1-му гепваря к 1-му генваря 1815 г. 1816 г.

Капиталов собственныхъ 8,890,000 р. 9,200,000 р.

В 303-х заведеніяхъ В 306-ти заведеніяхъ

призрено 40,570 челов. призрено 39,280 челов.

В государственное казначейство заимообразно передано . . 5,338,000 р. ассигн. 6,668,000 р. ассигн.

46,800 р. серебр. 65,000 р. серебр.

4,550 червонц. 7,369 червонц.

8,590 тал. 9,282 тал.

(1812—1815 г.).

В начале 1812 года, на место назначенная начальником штаба І-fi Западной арміи, маркиза Паудуччи, прибыл с Кавказской Линіи в Тифлис генерал-лейтенант Ртищев. Паулуччи, пылкій, заносчивый, ссылаясь на свое высокое мненіе о достоинстве русских войск, полагал, что двух пехотных дивизій, тогда находившихся на Линіи и в Закавказье, было слишком достаточно не только для охраненія внутренняя сиокойствія страны, но и для действій против Турок и Персіян. Он даже считал напрасным держать за Кавказом Нин;егородскій и Нарвскій драгунскіе полки и предложил вывести их оттуда, заменив одним казачьим полком, что, по его разсчету, значительно уменыпило-бы издержки казны на содержаніе грузинскаго корпуса (*).

Новый главнокомандующій в Грузіи, генерал Ртищев, скромный, набожный, достойный уваженія по своим душевным качествам, но уже старый и мало способный к той кипучей деятельности, которой требовали его обязанности, нринял управленіе

Закавказьем при весьма затруднительных обстоятельствах. Мятеж, во;шикшій в 1811 году, между безпокойными, не раз уже бунтовавшими, Кахетинцами, был потушен, но еіце тлели искры неудовольствія, угрожавшія новым пожаром. При изследованіи причин, нородивших там смуты, оказалось, что Н-авагинскій полк, под начальством храбраго, но допускавшаго своих солдата грабить и обижать туземцев, генерал-маіора Портнягина, в продолженіи девяти-летней стоянки в Кахетіи, вооружил своими притесненіями всю страну против русскаго владычества. По представленію генерала Паулуччи, Портнягин с его Навагинцами был переведен на Кавказскую Линію, но к сожаленію это уже не могло успокоить взволнованных жителей. Персіяне, возбуждаемые к набегам в Закавказье враждебным Россіи царевичем Александром, хотя и получили сведеніе о заключеніи мира в Бухарест, однако зная о нагаествіи Наполеона на Россію и сосредоточеніи наших сил на западных границах, надеялись воспользоваться ослабленіем грузинскаго корпуса и выиграть время, в ожиданіи сбора собственных войск и открытія сношеній с покорными, но готовыми- изменить нам, магометанскими народами Закавказья. Для противодействія непріятелям, угрожавшим со всех сторои Тифлису, у нас были весьма недостаточный силы (²). и к тому-же во многих закавказских областях свирепствовали заразительныя болезни, тем более опасныя, что не было никаких средств ввести какіялибо предохранительныя меры в среде невежественных жителей края (³).

В ожиданіи успеха наших переговоров с Персіянами, генерал Ртищев мог выставить против них только три небольших отряда: генерал-маіора

Лисаневича к стороне Эривани, генерал-маіора Клодта фон Юргенсбург у Елисаветполя и генерал-маіора Котляревскаго в Карабаге. Зная доверчивый характер своего начальника, Котляревскій не переставал остерегать его от обычных козней тегеранскаго двора и сам зорко следил за покушеніем Персіян взволновать ханства.

В начале августа, Аббас-мирза с многочисленным войском водошел к Султан-Шесар, в 12-ти агачах (60-ти верстах) от Аракса, откуда повернул к границам талышинскаго ханства, выслав тогда-же к генералу Котляревскому, для переговоров о мире, одного из важнейших персидских сановников Наджав-Кули-хана. Пріезд этого чиновника в русскій лагерь, 10-го августа 1812 года, не позволил Котляревскому перейти через Аракс, что подало-бы повод Аббасу-лирзе упрекать нас в вероломном нарушеніи переговоров, а, между тем, персидскія скопища вторгнулись в Талыш, где народ уже возставал против Русских и сам хан вошел в снопіенія с Персіянами. Котляревскій объявил персидскому посланцу, что талышинское ханство находится под покровительством Россіи и охраняется русскими войсками, и в тоже время послал генералу Ртищеву рапорт, в котором, донося ему о коварных поступках персидскаго правительства, извещал о своем намереніи—отправить Наджав-хана в Шушу и двинуться за Аракс, чтобы предупредить занятіе Аббасом-мирзою Талыша и вторженіе Персіян чрез Сальян в Нуху (⁴). Между тем, Ртищев, получив от Аббаса - мирзы приглашеніе видеться с ним, для личнаго соглашенія, и имея Высочайшее повеленіе стараться о заключеніи мира с Персіянами, выступил сам, с тремя тысячами человекъ_?

присоединил к ним отряд Котляревскаго, и 9-го сентября расположился лагерем въодном переходе от Аракса, откуда отправил генерал-маіора Ахвердова к персидскому принцу, с просьбою назначить место для свиданія. Но Аббас-мирза, вероятно избегая прямаго объясненія с нашим главнокомандуюіцим, перешел с войсками к Таврису, и приняв Ахвердова с большими затрудненіями, только лишь чрез посредство англійскаго посланника в Персіи Узелея, отказался от своего обеіцанія— выехать на границу, а потребовал, чтобы Ртищев отправился, для свиданія с ним, за Аракс. Когда-же Ртищев, отклонив это приглашеніе, предложил открыть переговоры чрез уполномоченных к тому чиновников, Аббас-мирза назначил местом съезда Асландуз, по правую сторону Аракса, с тем, чтобы перемиріе продолжалось двадцать дней. Уполномоченными со стороны Персіи были: мирза Абул-Кассим и секретарь англійскаго посольства в Тегеране Морьер (автор романа „ХаджиБаба"). Наши уполномоченные, тенерал Ахвердов и правитель канцеляріи Ртищева, Могилевскій, получили инструкцію, на основаніи ко'горой талышинское ханство должно было оставаться под покровительством Россіи (⁵).

Тогда-же Котляревскій представил генералу Ртищеву письмо капитан-лейтенанга Веселаго из талышинскаго ханства к находившемуся в Ширване маіору Швецову: в этом письме сообщено было, что талышинцы, узнав о нашествіи на ханство до

10,000 Персіян, (в числе коих находилось до 2,000 регулярная войска, с 8-ю шести-фунт, орудіями, под начальством англійских офицеров), перешли на сторону непріятеля и заставили своего хана искать спасенія в русском отряде. Таким ь образомъ.

Англичане, не смотря на заключеніе с ними Росшею мира, действовали против нас за-одно с Персіянами. В таких обстоятельствах, нам нельзя было ожидать уступчивости от уполномоченных Аббас-мирзы; они потребовали возвращенія ханств: карабагскаго, ширванскаго и шекинскаго, а равно: Баку, Кубы, Дербента, Елисаветноля и Шурагеля. Переговоры были прерваны. Котляревскійнесколькораз вызывался атаковать Аббаса-мирзу соединенными силами обеих отрядов, но Ртищев не согласился на то, опасаясь неудачи. Однажды за обедом у главнокомандующаго, когда Котляревекій настаивал на необходимости проучить Персіян, которые разбойничали, не обращая вниманіе на перемиріе, Ртищев, выведенный из терпенія, сказал, что „генералу, прежде всего, надо знать молчать пред старшим и повиноваться его приказаніям", и за тем, обратясь прямо к Котляревскому, прибавил, что „он еще молод в настояіцем чине". — „Там не следует молчать, где надо говорить правду"—вспыльчиво возразил Котляревскій.— „Еще не имев чести лично знать вас, я заметил, из иолученных мною предиисаній, ваше ко мне нерасположеніе, и потому прошу вас уволить меня от службы". В ответ ему, Ртищев сказал, что „право проситься в отставку предоставлено каждому дворянину", но генерал Ахвердов, узнав вскоре за тем о происшедшей размолвке и высоко цЬня военный дарованія Котляревскаго, отправился к Ртищеву, чтобы поправить дело. Главнокомандующій, переговоря с Ахвердовым, вышел из своей палатки и подозвал к себе состоявшаго при нем на ординарцах офицера. „Поезжайте — сказал он —к Котляревскому и скажите ему, что я буду у него к чаю". Вслед за тем, Ртищев отправился в отряд его, и когда Котля-ревскій вышел ему на встречу—„простите. Петр Степанович — сказал он — я виноват; забудем все. Время-ли оставлять службу теперь, когда любезное нам отечество призывает на защиту каждаго своего сына?²³). Вы лучше меня знаете местныя обстоятельства и самую страну; делайте все, что ваше благоразуміе укажет вам; разрешаю вам все, а мне нужно возвратиться в Тифлис. Одного только прошу не делать; только одно запрещаю, зная вашу отвагу и примерное мужество: не переходите через Аракс в виду всей персидской арміи, а то—от неудачи, храни Бог, и край погибнетъ“ (⁶).

Д ействительно—Ртищеву надлежало, как можно поспешнее, возвратиться из Карабага в Тифлис. Даревич Александр, по усмиреніи волненій в Кахетіи, нашел убежиіце в неприступньтх горах у кровожадных Хевсурцев; вместе с ними возсгали и другія племена в соседстве военно-грузинской дороги. Сообщеніе Закавказья с Россіей было совершенно прервано, и, вместе с тем, прекратилась высылка девег для удовлетворенія необходимейшим потребностям войск. Чума не прекращалась и во всем крае свирепс гвовал голод, так что за пуд муки платили около рубля серебром. Генерал-маіор Орбеліан, командовавшій в Тифлисе, за отсутствіем Ртищева, доносил, что Лезгины уже джигитуют в Авлабаре (предместье Тифлиса), и что он не отвечает за безопасность города.

При отбытіи Ртищева с отрядом из Карабага, тамошній владетель Мехти-Кули-хан, готовясь передаться на сторону Персіян, не только не проводилъ с почетом главнокомандующаго, по существующему обычаю, но оставаясь в своей крепости Шуше, стал преследовать беков преданных русскому правительству. Котляревскій, совершенно изучившій характер Азіятцев, решился предупредить огложете веролошаго хана столь-же неожиданным, сколько и смелым поступком. Взяв с собою-только одного казака, он прискакал прямо на ханскій двор, где Мехти-Кули-хан с восточною важностью курил кальян в кругу своих приближенных. Первым словом Котляревскаго, весьма хорошо говорившего по-татарски, было: „асажагам!“ (Повешу тебя). За тем, соскочив с коня и махая нагайкою, молодой генерал продолжал угрожать хану, окруженному множеством вооруженных людей, готовых изрубить смельчака по первому мановенію своего владельца. Но хан, пораженный страхом, не думал о сопротивленіи и спросил только у Котляревскаго: „чем заслужил он гнев его?“—.,Как чем?—закричал еще громче Когляревекій.—A разве ты ни во что не ставишь русскаго сардаря, не удоетоив пріехать к нему и проводить его, как следовало ? А разве ты не притесняеш преданных нам беков?⁴ Мехти-кули-хан, потеряв совершенно присутствіе духа, стал извиняться в своей неосмотрительности, приказал навьючить несколько катеров (мулов) провизіей и подарками для главнокомандующаго, пустился догонять его, и настигнув, простился с ним, как следовало по восточному обычаю.

Генерал Котляревскій, оставшись в Карабаге, решился, во что бы то ни стало, положить конед набегам Періян, и с этою целью, дав свободу одному из пленных непріятелей, отправил его к Аббасу-мирзе, с письмом следующаго содержанія: „Вы происходите от знатной фамиліи псрсидекихъ

15

шахов, в родстве с столькими царями, и даже считаете себя родней небесным духам. Возможноли то, что, при такой знаменитости происхожденія, Вы, зная малочисленность русскаго отряда, тайно воруете у нас лошадей? После этого, Вам неприлично называться потомком знатнаго рода". Котдяревскій хотел вывести из терпенія персидскаго принца и достиг своей цели. На следующій-же день, Персіяне стали переправляться через Аракс и раскидывать лагерь по правому берегу реки; но к вечеру сняли свои палатки и ушли обратно за Аракс. Котляревскій, разгадав, что Аббас-мирза имел намереніе скрытно двинуться к Нухе, для возстановленія сверженнаго Русскими шекинскаго хана Селима, предпринял атаковать персидскаго принца своими небольшими силами, на чтЬ не отважился Ртищев при соединеніи обоих отрядов. Решась на подвиг, подвергавшій его неминуемой ответственности в случае неудачи, Котляревскій донес главнокомандующему о намереніи своемъ—перейти Аракс и атаковать Аббас-мирзу. „Хотя сіе сопряжено с крайнею трудностью—писал онъ—но польза и честь оружія россійскаго и положеніе дел того требуют, ибо цель Аббас-мирзы состоит в том, чтобы разделить силы мои и потом с лучшею уверенностью ударить; а когда не успеет развлечь меня, то удерживать в бездействіи, продолжать грабежи и смотреть, что сделают отряды им посланные. Если Бог поможет разбить Аббас-мирзу, то вс'!; его замыслы рушатся сим одним ударомъ“....(⁷). Письмо, приложенное к рапорту, оканчивалось следующими словами: „Сколь ни отважным кажется предпріятіе мое, но польза, честь и слава от меня того требуют, и я надеюсь на помощь Бога, всегда поборающаго русскому оружію. и на храбрость вве-реннаго мне отряда, что если останусь жив, ненріятель будет разбить; если-же меня убъют, Ваше Превосходительство найдете распоряженія мои такими, по которым и после смерти обвинять меня не можете⁴⁴.

Обе эти бумаги были посланы к генералу Ртищеву с бывшим при штабе отряда каптенармусом, которому приказано не торопиться. Котляревскій опасался, чтобы Ртищев не донес тотчас в Петербурга, о самовольном его посгунке, и хотел, чтобы главнокомандующій получил о том известіе одновременно с донесеніем о последующих действіяхъ.

Из войск отряда, небольшая часть была оставлена в Аг-Угланском лагере, для охраненія обозов; прочія-же, именно: Грузинскій гренадерскій полк, баталіон 17-го егерскаго полка, 200 человек Севастопольскаго, казачьи полки Краснова 8-го и Попова 16-го и полурота 20-й артиллерійской бригады, всего 1,500 человек пехоты и 500 казаков с шестью орудіями, назначенный для нападенія на Персіян, двинулись утром 18 октября ст. ст. на легке, без шинелей, взяв с собою только четырех-дневный запас сухарей и по сороку патронов. Пред самым выступленіем, Котляревскій. обратясь к своим солдатам, сказал: „Братцы! Нам должно идти за Аракс и разбить Персіян. Их на одного десять, но каждый из вас стоить десяти; a чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!"

Выступая на неравный бой, Котляревскій оставил сткршему по себе штаб-офицеру, на случай своей смерти, предписаніе: „если первая атака будет неудачна, непременно атаковать другой раз и разбить непріятеля, а без того не возвращаться и

15*

отнюдь не отступать; а когда непріятель будет разбить, перевесть на левую сторону Аракса кочуідщіе вблизи народы и потом возвратиться."

В диспозидіи к атаке, отданной пред выступленіем войск из лагеря, было преднисано пехоте, по переправе через Аракс, построиться в три продолговатыхь каре, по сторонам передних фасов коих стать гренадерским и стрелковым взводам, таким образом, чтобы эти фасы, для лучшаго удара в штыки, состояли каждый из четырех взводов; артиллерію велено разместить по два орудія в перед,нем фасе каждаго каре; казачьи полки должны были построиться наравне с задними фасами. Атаковать как можно быстрее и стрелять как можно меньше; чтобы никто не стрелял вверх и сзади своих (⁸).

Котляревскій предполагал атаковать непріятеля в следующ} го-же ночь с 18-го на 19-е октября; но как, для обхода сторожевых иерсидских постов, надлежало переправиться через Аракс в 15-ти верстах выше лагеря, и вообще пройти до 70-ти верст, да и самая переправа была затруднительна, то наши войска успели приблизиться к ненріятельскому лагерю уже на следуюіцій день, 19-го, в восемь часов утра. Персіяне были готовы встретить наш отряд, но не подозревали возможности быть атакованными столь малочисленным войском. Говорить, будтобы—когда появились в виду персидскаго лагеря карабагскіе татары, шедшіе впереди русской пехоты, Аббас-мирза сказал сидевшему подле него англійскому офицеру: „воть какой-то хан едет ко мне“. Когда-же Англичанин, посмотрев в зрительную трубу и передав ее Аббасу-мирзе, возразил: „Не хан, a Котляревскій", нерсидскій ирииц. скрыв свое смущеніе, с досадою заметилъ, что „поросята сами лезут на нож.“ Котляревскій. подойдя к лагерю Аббаса-мирзы, с войсками, в боевом порядке указанном диспозиціей, заметил, что господствовавшая над лагерем высота была занята одною лишь конницею, немедленно атаковал ее, и овладев высотою, отбросил ненріятеля к Араксу. Аббас-мирза вывел все свои войска из лагеря и стал обходить высоту сврава, надеясь побудить Русских к отступленію, но Котляревскій, оставя на возвышеніи по одному из фасов каждаго каре и артиллерію, двинулся с остальною пехотою и казаками на встречу непріятелю, ударил в штыки и опрокинул Персіян, которые в величайшем разстройстве бежали за одну из впадающих в Аракс речек, Дараурт. 85 фалконетов. множество артиллерійских снарядовь и персидскій лагерь, со всеми находившимися в нем сокровищами, достались победителям. Аббас-мирза, по переходе через речку, стал собирать свою разсеянную армію близь укрепленія Асландуз, лежащаго при устье Дараурта в Аракс, и до самаго вечера высылал своих стрелков с конною артиллеріей против нашего отряда. В ночи, Котляревскій получил сведевіе от перебежавших к нему, пленных солдата Троицкаго полка, что Аббас-мирза разос-лал приказанія своим отрядам присоединиться к нему: эти известія заставили Котляревскаго немедленно атаковать непріятеля, чтобы не дать ему времени оправиться.

20-го октября, еще до разсвета, русскія войска, перейдя в нескольких местах через Дараурт, тихо подошли к непріятельской позиціи и внезапно ударили в штыки на изумлен ных неожидан ным нападеніем Персіян. Непріятель покушался обороняться в своей крепкой позиціи, но не устоял. Пе-хота его, обратись в бегство, искала сиасенія в сооруженном англійскими инженерами на высокой горе укреплевіи Асландуз, которое, будучи окружено двумя глубокими рвами и обнесено полисадником, казалось Персіянам неприступным. Но Русскіе, под предводительством Котляревскаго, не знали непреодолимых преград. Укренленіе было взято штурмом и множество защитников его пало под штыками наших разсвирепевших гренадер. Котляревскій едва успел спасти жизнь командиру персидской пешей гвардіи, храброму Арслан-хану. Четыре баталіона регулярной непріятельской пехоты были почти совершенно уничтожены; прочіе-же и вся конница Аббаса-мирзы разсеяны, и сам он ускакал в сопровожденіи двадцати всадников. Положено на месте более 1,200 человек и захвачено в плен 565. Три знамя и 11 орудій (все кроме одного) конной артиллеріи, англійскаго литья и устроенной Англичанами, достались победителям. С нашей стороны убиты один обер-офицер и 27 нижних чинов; ранены два гатаб-офицера и 97 нижних чинов. В числе тяжело раненых был потерявшій ногу, храбрый маіор ПГультенъ.

По разбитіи Персіян, явились к генералу Котляревскому 57 унтер-офицеров и рядовых, попавшихся в плен при уничтоженіи одного из баталіонов Троицкаго полка.

Непосредственныи последствіем пораженія Персіян при Асландузе было очищеніе края от всех отрядов, посланных в различныя стороны Аббасъмирзою. Генерал-маіор князь Орбельян разбил Лезгин, приведенных царевичем Александром, в шестидесяти верстах от Тифлиса. Генерал Ртищев, в рапорте Государю о победе при Асландузе, хотя и писал, что „отважный генерал-маіоръ

Котляревскій действовал, следуя насттленіям ему данным,“ однакоже отдать полную справедливость его подвигу, заключив свое донесеніе следующими словами: „Любя исповедовать всегда правду пред моим Царем, не могу умолчать пред Вашим Императорским Величеством, что я считаю совершенным для себя счастіем тот случай, когда пред Высочайшим Вашим престолом могу отдать безпристрастную справедливость истинным заслугам и примерному усердію к службе кого-либо из находящихся под моим начальством. Сей-же случай, по важности пріобретенной пользы для службы, есть таков, что никто не дерзнул-бы сокрыть истину. А по тому, в твердом упованіи на безприкладное милосердіе Вашего Императорскаго Величества, осмеливаюсь всеподданнейше испрашивать для генерал-маіора Котляревскаго, за разбитіе 19-го числа главных персидских сил и овладеніе всем лагерем, чин генерал-лейтенанта, а за пріобретеніе 20-го числа всей непріятельской артиллеріи, за взятіе штурмом асландузскаго укрепленія и за совершенное разсеяніе непріятельской арміи, орден Св. великомученика и победоносца Георгія 3-й степени, по статуту. Впрочем, сколь ни казалось-бы сія награда великою, но, по истинной справедливости, она соразмерна заслугам оказанным сим отличным чиновником и сходственна с благостью сердца Вашего Императорскаго Величества, тем более, что, при безпристрастном сужденіи моем, 'такой дворянин как генерал-маіор Котляревскій, не имеющій никакого особенная покровительства, ни даже состоянія, кроме личных своих достоинству и исполненный при том неограниченным усердіем к службе Вешего Императорскаго Величества, достоив того, чтобы ему дан был ход по службе, дабы военныя дарованія его и опытность тем с вяіцшею пользою могли быть употреблены для службы Вашего Величества"... (⁹). Котляревскій получил обе испрашиваемыя награды. Ртищеву пожалован орден Св. Александра Невскаго (¹⁰).

Чрез несколько дней после дела при Асландузе, во время поездки генерала Котляревскаго в Тифлис, маіор Грузинскаго гренадерскаго полка, князь Абхазов, сделав с небольшим отрядом поиск за Араксом, привел оттуда в Карабаг более восьмисот семейств кочеваго джабраильскаго народа. По возвращеніи-же Котляревскаго к вверенным ему войскам, он, исполняя приказаніе Ртищева, преднринял освободить талышинское ханство от занимавших его Персіян. Туда, еще прежде, были посланы три роты Троицкаго пехотнаго полка, для совокупнаго действія с Каспійским морским баталіоном и с небольшим отрядом талышинскаго хана Мир-Мустафы, под общим начальством капитана 1-го ранга Веселаго, но Персіяне, несравненно превосходные в силах, оттеснили его к Гамушевяну и укрепились нетолько в Ленкоране, но и в форте Аркевани (^и).

Наступленіе зимы требовало ускорить экспедицію в Талыш, но движеніе Котляревскаго было замедлено ожиданіем 160-ти человек, остававшихся от баталіона 17-го егерскаго полка, расположеннаго в Мигри, откуда егеря получили приказаніе выступить, по случаю свирепствовавгаей там лихорадки. Как только прибыль к отряду остаток мигринскаго баталіона, 17-го декабря, Котляревскій, в тот-же день, вьтступил к Ленкорану, с Грузинским Гренаде рским полком, двумя баталіонами 17-го егерскаго и Троицкаго полков, всего до 1500 человек пехоты, и с 470-ю казаками, при шести орудіяхъ 20-й артиллерійской бригады. Небольшой числом, но сильный мужеством, отряд, прошел в самое неблагопріятное для похода время года, без дорог, безводную и безлесную Муганскую степь,\то увязая в топях и болотах по грудь, то двигаясь при густом снеге и мятелях. Несмотря на необычайные труды и лишенія, Котляревскій разсеял на пути несколько больших непріятельских партій и переселить обратно в Карабаг три тысячи кочующих семейств, увлеченных оттуда в разныя времена Персіянами. За тем, оставя на речке Караяс, для прикрытія карабагцев, 200 человек пехоты с одним орудіем, 170 казаков и карабагскую милицію, он овладел пограничною талышинскою крепостью Аркеванью, где найдено было две пушки, и преследовал тамошній гарнизон отрядом подполковника Ушакова, который, настигнув непріятеля, истребил более 800 человек, отбил 600 лошадей и взял в плен пятьдесят беглых русских солдат, служивших в персидском войске ²⁴).

По взятіи Аркевани, Котляревскій оставил в укрепленіи 100 человек с одним орудіем, отправил остальных казаков на речку Караяс, и поручив всю эту часть отряда маіору Дьячкову, двинулся далее, соединился у Гамушевана с отрядом Веселого и 26 декабря подступил к Ленкорани. Эта крепость, с высокими стенами, одетыми камнем, окруженная почти отвсюду обширными болотами и занятая 4-мя тысячами человек, по видимому, представляла непреодолимую преграду русскому отряду, в рядах котораго не было и половиннаго числа войск. Но Котляревскій, не' признававшій не-одолимых препятствій, тотчас устроил батареи против крепости, и открыв канонаду, послал к персидскому коменданту, сардарю Садых-хану письмо, в котором извещал его, что, по воле главнокомандующаго, пришел взять Ленкорань, и что, после пораженія Аббаса-мирзы, самое благоразуміе указывает сардарю необходимость, во избежаніе напраснаго кровопролитія, покориться воинам великаго и всемощнаго Россійскаго Государя, разбившим Аббаса-мирзу, взявшим Асландуз и усиленным войсками доселе бывшими в талышинском ханстве. Но Садых-хан отвечал, что он совершенно понимает обязанность щадить человечество и знает, где можно избегать кровопролитія; в настоящемъже случае, он раб долга, имея повеленіе—во чтобы то нистало, несдавать крепости. „Напрасно вы думаете, генералъ—писал онъ—что несчастіе, постигшее моего Государя, должно устрашить меня. Один Бог располагает судьбою и знает кому пошлет свою помощь".

После такого ответа, возобновилась канонада и началось бомбардированіе из привезенной с корабля трех-пудовой мортиры; но действіе наших орудій не имело большаго успеха.—29 декабря, Котляревскій, решась испытать последнее средство к покоренію крепости, послал ко всем начальникам и войскам персидским, находившимся в Ленкорани, письмо, убеждая их сдаться и уверяя „твердым словом Русскаго, что они сохранять жизнь, имущества и все достоинства свои“. В заключеніе было сказано: „Я буду ожидать вашего ответа через три часа“.

Ответа не было, Котляревскій. видя безуспешность блокады и получив известіе о движеніи из Тавриса в помощь Ленкорани Аббаса-мирзы, со вновь собранными им войсками, решился штурмовать крепость, не смотря на неравенство в сидах и способах. „Но мне, как Русскому—писал он — оставалось только победить или умереть, ибо отступить — значило~бы посрамить честь россійскаго оружія, предать навсегда в руки Персіян талыпшнскаго хана со всем его владеніем и подвергнуть напрасной потере людей во время отступленія, от чрезвычайнаго холода, голода и непріятеля, который по лесистым и горным дорогам мог-бы нанести нам большой вредъ“(¹²).

Генерал Котляревскій, назначив для штурма Ленкорани ночь с 31-го декабря на 1-е генваря, отдал на кануне следующій приказъ:

„Истощив все средства принудить непріятеля к сдаче крепости, найдя его к тому непреклонным, нр остается более никакого способа покорить крепость сію оружію россійскому, как только силою штурма. Решаясь приступить к сему последнему средству, даю знать о том войскам и считаю нужным предварить всех офицеров и солдат, что отступленія не будет. Нам должно или взять крепость, или всем умереть: за тем мы сюда присланы. Я предлагал два раза непріятелю о сдаче крепости, но он упорствует; так докажем-же ему, храбрые солдаты, что штыку русскому ничто противиться неможет; не такія крепости брали Русскіе и не у таких непріятелей, как Персіяне; сіи против тех ничего не значат. Предписывается всем: 1) послушаніе; 2) помнить, что чем шибче лезеш на лестницы, тем менее урону взять крепость; опытные солдаты сіе знают, а неопытные поверят; 3) не бросаться на добычу, под опасеніем смертной казни, пока совершенно не кончится штурм, ибо, прежде конца дела, на добыче солдат напрасно убиваютъ.

„Диспозиція штурма будет дана особо, а теперь остается мне только сказать, что я уверен в храбрости опытных офицеров и солдата Грузинскаго гренадерскаго, 17-го егерскаго и Троицкаго полков: а малоопытные Каспійскаго баталіона, надеюсь, постараются показать себя в сем деле и заслужить лучшую репутацію, чем доселе между непріятелями и чужими народами имеют; впрочем, ежели-бы, сверх всякаго ожиданія, кто струсил, тот будет наказан как изменник; и здесь, вне границы, труса разстреляют или повесят, несмотря на чинъ“.

На основаніи диспозиціи, отданной в тот-же день, войска, назначенный для штурма, были разделены на три колонны: первая, подполковника Ушакова, состояла из шести рот Грузинских гренадер; вторая, маіора Повалишина, из 850-ти человек Троицкаго пехотнаго полка с Каспійским морским баталіоном; третія, маіора Терешкевича, из 850-ти человек Грузинскаго гренадерскаго и 17-го егерскаго полков: всего-же назначено для штурма до полуторы тысячи человек; прочіе-же люди должны были оставаться в резерве на батареях. Бсем трем колоннам приказано выступить с места в 5 часов по полуночи, со всевозможною тишиною и скоростью, и приставя лестницы, взбегать на батареи и стены: 1-й колонне—со стороны Гамушевана; 2-й—несколько правее, а 3-й -взять батарею, лежащую протиіі моря, у речки. По взятіи батарей, тотчас оборотить непріятельскія орудія и стрелять картечью в средину крепости, а между тем, очищать стены и отбивать ворота, чтобы впустить резерв. Барабанщикам в колоннах о тнюдь не бить тревогу и людям не кричать ура, пока не взойдут на стену; по занятіи-же стен, в средину крепости без приказанія неходить, а бить непріятеля изъ пушек и ружей. Не слушать отбоя; его не будет, пока непріятель совершенно истребится, или сдастся Как уже сказано в приказе, что отступленія

не будет, то остается теперь сказать, что если, сверх чаянія, которой-либо колонны люди замнутся идти на лестницы, то всех будут бить картечью" (¹³).

1-го генваря 1813 года, еще до разсвета, войска двинулись на штурм и приблизясь к крепости, были встречены сильным огнем, но не обращая на то вниманія, спустились в ров, измеренный в ночи подпрапорщиком князем Шаликовым, и приставили к стенам лестницы. Здесь ожидали их непріятели с пиками, рогатинами и ручными гранатами. Подполковник Ушаков, маіор Швецов и многіе офицеры были убиты, либо ранены. Колонны остановились. Котляревскій, до того времени находившійся на ближайшей батарее, откуда наблюдал за ходом дела, кинулся в роь и ободрял солдат своих лезть на стену, покрытую решетками с горючими веществами; кругом его валились люди. Сам он, пораженный пулею в ногу, зажав рукою рану, громко крикнул: „Сюда!" Остававшіеся позади его взводы гренадер кинулись вперед. В эту минуту, он снова был ранен двумя пулями, из которых одна раздробила ему челюсть. Герой, обагренный кровью, надаете без чувств среди лежащих во рву своих сподвижников. Но в тот-же самый миг раздается победный крик ура, и маіор Абхазов, с одною из гренадерских рот, первым взлезает на верх стены и захватываете батарею. Персіяне кидаются ему на встречу и гибнут под картечью отбитаго у них орудія и под штыками гренадер. Пользуясь этимъуснехом, вторая колонна также взошла на вал, овладела другою батареей и обратив против непріятеля стоявшія на ней орудія, облегчила третьей колонне влятіе атакованной ею батареи. По очищеніи вала с трех сторон, начался в средине крепости отчаянный рукопашный бой, в продолженіи котораго погиб Садых-хан и вместе с ними пали десять ханов. Солдаты, разъяренные упорною защитою гарнизона, не брали пленных. Персіяне искали спасенія, бросаясь через четвертую стену в речку Ленкорань, но будучи встречевы neрекрестным огнем орудій стоявших на противоположном берегу и штыками пехоты, были истреблены почти до последняго. Убитых Персіян здесь было так много, что—по выраженію Котляревскаго в рапорте о взятіи Ленкорани—„речка сделалась кровавою". Таким образом, после штурма продолжавшаяся три часа, крепость, которую непріятель считал неприступною, была взята горстью войск, втрое слабейших числом против гарнизона, состоявшаго большею частью из отборных баталіонов Аббаса-мирзы. Убитых Персіян похоронено талышинцами 3737 человек, в число которых не вошли унесенные в море теченіем речки Ленкорани. Трофеями были: 2 знамя, 8 англійских орудій и булава сардаря Садых-хана; кроме того 320 пуд. пороха и значительный магазин с провіантом достались в руки победителей. С нашей стороны убито: штаб и обер офицеров 16, нижних чинов 325; ранено: офицеров 25, нижних чинов 584: следовательно—из 1500 человек вообще ранено и убито 950, т. е. почти две трети всего числа бывших в деле.

Награды, пожалованныязавзятіе Ленкорани, были соразмерны совершенному подвигу. Сам Котляревскій, по представленію Ртищева, получил орден Св. Георгія 2-й степени и 2 тысячи червонцев. Вс.коре за тем, ему была отпущена заимообразно из казны довольно значительная сумма (в последствіи с него сложенная), чтб дало ему возможность пріобресть от графа Гурьева небольшое именіе близ Бахмута, сельцо Александрово, и пріютить у себя сослуживца своего, маіора Шультена, тяжело раненаго при Асландузе. Император Николай Павлович пожаловал, в день своей коронаціи, Котляревскаго чином полнаго генерала и приглашал его снова поступить на действительную службу. Но, к сожаленію, полученныя героем раны сделали его неспособным к дальнейшей деятельности. Еще 89 лет влачил он жизнь, преисполненную страданій: от пули попавшей ему в голову, он лишился праваго глаза, и сорока костей, в разное время вышедших из уха, и большую часть года оставался безвыходно в своей комнате (¹⁴).

По взятіи Ленкорани, Котляревскій, оставя там Веселаго с его командою, поручил маіору Дьячкову отвести отряд обратно в Карабагъ.

Еще до штурма Ленкорани, Персіяне, желая выиграть время для сбора войск, старались открыть переговоры с командовавшим в Талыше капитаном 1-го ранга Веселаго и с талышинским ханом. Генерал Ртищев, по этому поводу, писал Котляревскому, чтобы он внушил хану, что никто из состоящих под покровительством и в подданстве Россійской Имперіи ханов, и также никто из русских генералов, кроме главнокомандующаго, не имеет права вести с непріятелем какіе-либо переговоры. Вместе с тем, предписано было ему сделать такое-же замечаніе и капитану Весел'аго, „котораго обязанность — писал Ртищев — была драться с Персіянами и выгнать их из Талыша, а не переговариваться с ними без моего на то позволенія“. Тогда-ж* Ртищев прислал Котлярев-скому письмо на имя англійскаго посланника в Персіи Узелея, приказав отправить с этою депешею капитана Назарова. В письме к Узелею, генерал Ртищев сообщил ему, что тесная дружба и союз, существующіе между Россіею и Англіею, соделывают общими выгоды обеих держав, и что по тому считает нужным объясниться с совершенною откровенностью. За тем, изложив попытки тегеранскаго двора к открытію переговоров, Ртищев писал, что, зная постоянное расположеніе к общему благу своего Государя, он никогда не отказывался от мира и готов возобновить дружественный сношенія с Персіянами, но не надеется на успех переговоров, пока персидское правительство будет по прежнему употреблять к тому таких чиновников, кои заботятся более о своих личных выгодах, сопряженых с продолженіем войны, нежели о пользе общей. Русское правительство — писал онъ—желает мира искренно и предлагает условія, сколько умеренныя, столько-же и справедливый. Еслибы тегеранскому двору были безпристрастно представлены все выгоды, которыя он может получить от союза с сильною Россійскою Имперіей, и весь вред, ожидаюіцій его при дальнейшем веденіи войны, и еслибы, вместе с тем, было поставлено на вид, как умеренна Россія, при всех своих преимущестьах не требующая от Персіян ничего, кроме принадлел;ащаго ей по праву войны, то, без сомненія, тегеранскій кабинет приступил-бы к миру с такою-же искренностью, с какою желает его Государь Император. Далее— Ртищев сообщал о совершенном усмиреніи бунта вспыхнувшаго в Кахетіи и бегстве царевича Александра, уже готоваго покориться и предать себя великодушно Россійскаго Монарха (¹⁵).

Вслед за тем, генерал Ртшцев, получив от г. Узелея уведомленіе, что все хитрости и обманы, затруднявшіе заключеніе мира, обнаружены тегеранскому кабинету, и что сами Персіяне убедились в выгодах дружбы с Россіею, изъявил искреннюю признательность англійскому агенту, и, вместе с тем, сомненіе в успехе переговоров, пока на них будут иметь какое-либо вліяніе те самыя лица, которыя прежде употреблялись по сему делу нерсидским правительетвом. В теченіи шести лет — писал Ртиіцевъ—почти каждый год, Персіяне возобновляли мирныя предложенія, сопровождаемыя вероломными покуіпеніями: предшественники мои, зная волю моего Государя—прекратить кровонролитіе, постоянно встречали к тому пренятствія со стороны Персіи. Я сам, в прошлом году, истощил всю меру снисхожденія и умеренности, встречая противодействіе со стороны людей, нерасположенных к миру, окрул;ающих Аббаса-мирзу, который, при всех своих отменных качествах, будучи неопытен и слишком доверчив, допустил вероломные поступки, обратившіеся во вред самому персидскому правительству.

Описав все враждебныя Россіи действія тегеранскаго двора: возбужденіе к возстанію против русскаго правительства покорившихся ему владетелей и народов, вторженія персидских полчищ в занятыя нашим оружіем области, разбои и грабежи в стране преданной нам, покровительство оказываемое враждебному Россіи грузинскому царевичу Александру, генерал Ртищев изъявил надежду, что, войдя прямо в сношеніе с первым министром Шаха, мирзою Шефи, он достигнет желанных результатов, и в особенности при содействіи англійскаго министра, которое, послуживъ

1(і

к прнмиренію двух держав союзных Англіи, принесет виновнику такого подвига несомненную честь и славу. Что-же касается до предложеннаго персидским правительством отправленія к нашему Государю чрезвычайнаго посла, генерал Ртищев считал его несвоевременным, пока не заключен мир между воюющими державами. На счет назначенія места для переговоров, он предоставлял выбор его тегеранскому кабинету, с тем, что ежели к тому назначать Тегеран, то будет отправлен туда весьма важный чиновнику уполномоченный заключить иеремиріе и окончательный мир. В случаеже, ежели Шаху будет угодно назначить для переговоров какое-либо место на границе и уполномочить своего министра мирзу Шефи на заключеніе перемирія и мира, русскій главнокомандуюіцій вменял себе в особенную честь иметь дело с столь достойною особою, и давал обещаніе пріехать сам на указанно*' место и лично войти в соглашеніе о мире (¹⁶).

В продолженіи этих переговоров, происходивших с обычными тегеранскому двору колебаніем и медленностью, потушены были последнія вспышки мятежа в Кахетіи, откуда царенич Александр, после пораженія бунтовщиков при Манаве генерал-лейтенантом князем Орбеліаном, бежал в горы к Хевсурам и укрывался у этого дикаго народа, зимою в конце 1812 и в начале 1813 года. Генерал Ртищев наказал Кахетинцев, наложив на все селенія их участвовавшія в бунте контрибудію, с каждаго двора но одному червонцу (по три Рі бля сер.), по шести пуд пшеницы и по два пуда ячменя, предполагая, из собранных денег и хлеба, продовольствовать войска мясною и винною порціями и вознаградить тех туземных жителей, кои. оставаясь верными нашему правительству, потерпели разореніе (¹⁷). Получив донесеніе о том, Император Александр изъявил свою волю генералу Ртищеву в следующем именном указе:

„В ранорте вашем, от 4-го генваря, нахожу Я, что, в наказаніе Кахетинцев за возмущеніе, наложили вы контрибудію на все селенія участвовавшія в бунте.

„Средства подобнаго рода обыкновенно не были успешны к преклоненію умов; напротив, составляя разореніе, легко послужат они поводом к вяіцшему ожесточенію народа, недавно поступившая в подданство Россіи и не имеющаго достаточно нонатія о законах новаго своего государства.

„По сему повелеваю вам, на будущее время, никогда контрибуціи на россійских подданных не налагать, а в наказаніе бунтовщиков поступать по точной силе законов. Пример таковой, в глазах верных Кахетинцев, и покровительство сим последним, возбудят их более на утвержденность к престолу, нежели взысканіе известной—так сказать—за измену платы, не употребительной в Государств Нашемъ.

„Что-же принадлежите до вашего предположенія — производить из собранной в контрибуцію суммы мясную и винную порціи войскам, то Я желаю знать: для каких войск именно определена сія порція, и сколько на оную потребно суммы в месяц? А равно—сколь велика сумма в контрибуций собранная?

„Естьли местное положеніе позволяете, чего Мне отсюда предвидеть невозможно, то лучше кажется в те селенія, на которыя падаете подозреніе в каких-либо неблагонамеренных поступках против правительства, располагать войска квартирами,

іс*

с производством ::м с тех селеній мясной порціи натурою, чем-бы самым еіце более различены были жители мирные от бунтовіциков, или брать с оных аманатов; но все сіе зависеть должно собственно от вашего лучшаго усмотренія" (^|8).

Генерал Ртищев оправдывался в наложеніи контрибуціи на Кахетинцев следующими обстоятельствами: во 1-х, что только в Кахетіи, по изобильному урожаю, находилось достаточное для продовольсгвія войск количество хлеба, но добыть его покупкою не было возможности, потому что жители, готовясь возмутиться, скрывали хлеб в лесах и ямах; к тому-же, на снабженіе войск провіантом и фуражем. с февраля по сентябрь прошлаго года, не было своевременно доставлено денег; во 2-х, надлежало вознаградить туземцев, остававшихся преданными русскому правительству и потерпевших разореніе. на что не было никаких средств, кроме контрибуціи и описанных в казну именій, принадлежавших внязьям и дворянам, из коих многіе, по решенію военнаго суда, высланы из Грузіи в разные русскіе города, a другіе по сіе время находятся в бегах при царевиче Алексапдре, либо в Персіи, и в 3-х, чтобы наказать за вероломство Кахетинцев, кои, будучи уже не раз прощаемы за такія преступленія, нисколько не ценили оказаннаго им великодушія. Еслибы мы стали наказывать их, по силе законов, как изменников, то пришлось-бы подвергнуть такому наказанію до сорока тысяч душ. „Я полагал, что подобная мера общаго наказанія несогласна с Высочайшим Вашего Императорскаго Величества милосердіем" — писал главнокомандующій — и по тому предположил только главных изменников, не подающих ни малейшей надежды к раскаянію. из князей и дворян, лиша сих достоинству одних сослать н Сибирь на каторгу, либо на поселеніе, а других распределить в полки отдаленные от Грузіи; из прочих-же туземных жителей, подвергнут!» телесному наказанію и ссылке только важнейших злодеев, a всех остальных оштрафовать контрибуціей. Что-же касается до аманатов, то генерал Ртищев считал эту меру недостаточною к обузданію мятежнаго народа и обременительною для казны, которая принуждена была-бы содержать их на свой счетъ.

Далее — генерал Ртищев, исполняя Высочайшее повеленіе, доносил, что контрибудіи было собрано: 43,940 рубл. серебром, 5645 четвертей пшеницы и 1330 четв. ячменя, и, сверх того, войска расположенныя в Кахетіи довольствовались в продолженіи генваря на счет бунтовщнков, что составило не более 600 четвертей муки и 500 ячменя. Оставалось взыскать 5969 рубл. серебром, 1554 четв. пшеницы и 1054 четв. ячменя, но это взысканіе приостановлено по полученіи Высочайшего указа. Из собранная хлеба довольствуются войска, не только в Кахетіи, но и в других областях, а из денег, за употребденіем в замен экстраординарной суммы, на содержаніе и одежду ііленных Пеусіян, 10,710 рубл. серебром, остальные 33,230 рублей, по недостатку нровіантской суммы, будут обращены на покупку хлеба для войскъ.

Касательно-же порцій для войск, оне производились в ненастное осеннее и в холодное зимнее время, с 20 го сентября по 9-е декабря, из отбиваемая у бунтовщиков скота и из находимая в оставленных ими селеніях виноградная вина, примерно на каждаго человека в сутки, за недостатком хлеба, по два фунта говядины и по две бутылки кина; с 9-го же декабря, когда жители стали возвращаться в свои селенія, получалась порція от них, мясная по 24-е февраля, а винная по 28-е марта. Всех получавших порціи людей состояло по декабрь 2,754, а потом 2,869 человек. Что-же принадлежите до выдачи порцій войскам на будущее время, то она не может определена быть в точности, а будет отпускаться, смотря по обстоятельствам, из экстраординарной суммы, соответственно правилам в Высочайшем учрежденіи об управленіи арміи начертанным (¹⁹).

В числе горских народов, принимавших учаcrie в действіях царевича Александра, были Чеченцы, которые, в генваре 1813 года, собравшись в числе до 4,000, против Шелкозаводскаго укрепленія, угрожали вторженіем в пределы кавказской губервіи. Но піеф Суздальскаго пехотнаго полка, полковник князь Эристов предупредил покушеніе непріятеля, переправясь, 7-го генваря, с 500 человек пехоты и 800 конницы, при трех орудіях, через Терек и разсеял чеченское скопище. За тем, князь Эристов, узнав, что в грабежах и разбоях наиболее участвовали жители деревни Вельской, окружил войсками это селеніе, штурмовал его и истребил тамошних жителей. На представленіе генерала Ртищева, о награде Эристова и состоявших в его команде чинов за сію экспедицію, последовало следуюіцее Высочайшее повеленіе на имя управляющая военным министерством, князя Горчакова:

„Неоднократные опыты соделали неоспоримым, что не убійством жителей и разореніем их жилищ возможно водворить спокойствіе на Линіи Кавказской, но ласковым и дружелюбным обхожденіем с горскими народами, чуждыми столько-же всякая просвеіценія. как и рол и гі и. Черкесы, сопредельные Черноморам, и Киргизы, окружающіе Сибирскую Линію, служат и теперь примером. сколь много имеет вліянія на народы сіи доброе соседство Русских и расположеніе пограничнаго начальства к мирной жизни.

„Руководствуясь примером сим, Мне всегда прискорбно было видеть донесенія о поисках, чинимых против горцев отрядами наших войск, на Линіи Кавказской расположенных. И к крайнему сожаленію, из пред ставленная Мне вами рапорта генерала-лейтенанта Ртищева, от 12-го генваря ;іа № У-м, усматриваю вновь сделанное отрядом полковника князя Эристова разореніе жилищ Чеченцев, убійство 115 человек и с ними 31-й женщины. Экспедицію сію нахожу не только незаслужавающею благоволенія Моего, но весьма напротив непріятною по чувствам Моим, и невольно удостоверяюсь, что нападенія таковыя заключаюсь в себе, по большей части, одно намереніе воинских начальников на линіи, производить грабеж и получать себе часть из награбленнаго скота и другаго имущества мнимых непріятелей.

„По сему желаю Я, дабы замечаніе сіе поставили вы на вид генерал-лейтенанту Ртищеву и изъявили ему, что тогда только заел ужать начальники на лиши особенное благоволеніе Мое, когда будут стараться снискивать дружество горски х народов ласковым обхожденіем, спокойным с ними соседством, и когда выведут из употребленія поиски и вторженія, убійство и грабежи только за собою влекущія, без малейшей для государства пользы" (²⁰).

К сожаленію, человеколюбивые виды Императора Александра не могли осуществиться. В конде мая. Чеченцы, переправясь через Терек, убили рабо-

ташиаго в поле казака и утопили в реке дочь его. Как подобные набеги повторялись часто, то князь Эристов. собрав с кордона казаков, перешел через Терек и истребил более ста горцев, упорно оборонявшихся в нескольких селеніях на Сунже. За это дело и за прежніе подвиги при усмиреніи Кахетіи, князь Эрестов, по представленію генерала Ртищева, Всемилостивейше был произведен в генерал-маіоры и пожалован кавалером ордена Св.⁴ Владиміра В-й степени (²¹).

Волненія, возникшія в Дагестане, были усмирены без пролитія крови благоразумными мерами, принятыми генерал-маіором Хотунцовым, быстро двинувшимся в глубь страны с двумя баталіонами Троицкаго полка, которые, в вознагражденіе трудов и лишеній, понесенных ими в эту экспедицію. удостоились получить новыя знамена, вместо захваченных Персіянами, при разбитіи ими одного из баталіонов сего полка (²²).

Генерал Ртищев, изъявив чрез англійскаго посланника тегеранскому двору готовность к заключенно мира, но получив, между тем, верныя сведенія о новых вооруженіях Персіян и о появленіи у них французских эмисаров, считал необходимым обезпечить границы и в особенности прикрыть талышинское ханство и Баку, бывшія преимущественно целью непріятельских вторженій. Для этого недостаточно было ограничиться собственною обороною, а надлежало угрожать Персіи разореніем собственных ея областей. Главнокомандующій предложил усилить флотилію, стоявшую у талышинских берегов, судами и дессантными войсками из Астрахани, и произвести особую экспедицію к примор-

ским пуиктам персидских владеній. Как тогда в Астрахани уже находилось, для укомплектованія грузинскаго корпуса, 385 рекрут 83-го набора, а в мае долженствовало собраться там-же еще 288 рекрут 84-го набора, то генерал Ртищев предполагал, присоединив к этим рекрутам одну роту Астраханскаго гарнизоннаго полка с приличным числом офицеров и унтер - офицеров, составить временной баталіон, под названіем „Ленкоранскаго", и прикомандировать к нему сотню казаков из Астраханскаго полка, отправя их без лошадей, которыми они могли быть снабжены в Баку, или в Талыше. Для доставленія водою этого отряда от Астрахани к талышинскому берегу и далее, главнокомандующій предполагал употребить, кроме военных судов : одного корветта и двух бригов, три купеческих шкоута, кои можно было купить примерно за 15 тысяч рублей серебром. Команду над эскадрою и дессантным отрядом должен был принять опытный и распорядительный астраханскій комендант, генерал-лейтенант Ротгоф, которому надлежало, по прибытіи в Талыш, усилиться другою эскадрою, с частью старых солдат изъленкоранскаго и аркеваньскаго гарнизонов, и потом обратиться к Зинзили, для высадки и открытія военных действій, кои, по мненію главнокомандующаго, могли отвлечь Персіян от Карабага и способствовать нашим главным силам двинуться к Таврису, что, по всей вероятности, должно было ускорить заключеніе мира (²³).

Император Александр, получив донесеніе главнокомандующаго с проектом дессанта, 22-го іюня 1813 года, собственноручно положил следующую резолюцію :

„Предположенія генерал - лейтенанта Ртищева одобряю, но при том должен заметить, что его бумага писана 9-го апреля, а из Петербурга ко мне отправлена 4-го іюня. То по сему надлежит опасаться, что удобное время пропущено".

В действительности-же дессантный отряд был составлен своевременно, благодаря распорядительности генерал-лейтенанта Ртищева и управляющая военным министерством, князя Горчакова. Генерал Ртищев, в ожиданіи разрешенія на задуманную им экспедицію, сделал все необходимыя к тому приготовленія; а князь Горчаков, представя Государю проект Ртищева, решился в тоже время предписать ему, чтобы „для выиграніи времени он тотчас распорядился по предполагаемой экспединіи, и в случае наступленія времени к приведенію ея в действіе, исполнил-бы предположеніе свое, не ожидая никакого дальнейшаго по сему предмету повеленія" (²⁴). Генерал Ротгоф, отплыв от Астрахани 7-го іюля, прибыл к талышинскому берегу 25-го, и немедленно открыв сношенія с трухменским народом, возбудил его против персидскаго правительства. За тем, окончательно сформировав дессантный отряд и собрав сведенія о положеніи прибрежных областей Персіи, Ротгоф готовился отплыть к Зинзили и Астрабаду, но получил от генерала Ртищева предписаніе оставаться в полной готовности у Ленкорани, в ожиданіи успеха веденных тогда переговоров (^?5).

Тегеранскій двор, под вліяніем пораженій понесенных персидскими войсками, с перваго-же раза согласился заключить с Россіей перемиріе на один ГОД, на основаніи Statu quo ad presentem, т. e. чтобы каждая сторона осталась при владеніи теми землями, какія тогда находились в ея власти. Великобританскій резидент Узелей, извещая о том нашего глав-нокомандующаго, поставил на вид выгоды такого предложенія для Россіи, ведущей решительную войну против Наполеона, и изъявил мненіе, что русское правительство могло принять предложенія Персіи, и даже сделать некоторыя маловажныя территоріальныя уступки. Но генерал Ртищев отвечал англійскому агенту, что для Россіи было выгоднее заключить прочный мир, нежели перемиріе, которое послужило-бы в пользу Персіи, дав ей возможность вознаградить понесенныя потери и приготовиться к новой войне, между тем как Россія былабы принуждена содержать напрасно целый год армію и флот, совершенно готовые к действіям. Что-же касается до выгод продолжительнаго перемирія, по случаю войны с Франціей, то „я надеюсь—писал Ртищев — что вы откажетесь от вашего мненія, видя, в минувшем году, при нашествіи Наполеона с соединенными силами почти всей Европы им порабощенной — как Россія имела в себе силы и средства сломить кичливый рог и попрать врагов своих, не имея надобности в войсках ограждающих здешнюю с трану ; в настоящее-же время, Россія ведет войну не в своих пределах и защищает не себя, a другія державы, содействующія ей, и по тому не только не нуждается в войсках обраіценных против Персіи, но еще усилила их новым отрядом, прибывшим на флоте из Астрахани, для охраненія талышинскаго ханства, состоящая в русском подданстве“.

Принимая однакоже во вниманіе необходимость перемирія для безопасности лиц, уполномоченных к заключенію мира, главнокомандующій изъявил готовность прекратить военныя действія на 50 дней, что, по его мненію, было достаточно для определенія условій окончательная мирная трактата. Ежели персидское правительство изъявить согласіе на такое перемиріе—писал Ртищев,—то переговоры могут быть удобно ведевы в урочище Гюлистане, между Эриванью и Нахичеваном, или на берегу Аракса, против Ах-Углана, либо, наконец, на границе талышинскаго ханства : во всяком случае, необходимо, чтобы назначенный для переговоров персидскій чиновник был снабжен таким-же уполномочіем на заключеніе перемирія и мира, какое дано русскому главнокомандующему (^2(і).

За тем, генерал Ртищев, по полученіи от г. Узелея сведенія о согласіи Шаха на веденіе переговоров, согласно предложенным нами условіям, и о назначеніи уполномоченным к тому мирзы АбулъХассан-хана, изъявил признательность за участіе принятое англійским министром в возсгановленіи дружбы между Россіею и Персіей, сообщив, с своей стороны, что „соблюдая выгоды обеих сторон в предоставленном ему назначеніи места для съезда, он избрал к тому Гюлистан, как наиболее удобный пункт, по положенію своему и по способам к продовольствованію, им представляв мым. Персіяне хитрили, предлагали заключить „краткій трактат", домогаясь, чтобы определительныя условія мира были предоставлены великодушію нашего Государя и подписаны чрез уполномочснных к тому лиц в Петербурге. Главнокомандующій настаивал, чтобы, напротив того, столь важный документа был составлен в выраженіях точных, не подающих повода ни к малейшему недоразуменію, но изъявил г. Узел ею готовность: „в доказательство своей искренности и расположенія к миру, а паче из особаго уваженія к трудам понесенным в семь случае англійским министром, постановить с мирзою Абул-Хассан-ханом, по заключены жирного трак-marna, сепаратный акт, в котором персидским послам, имеющим отправиться к россійскому двору, для поздравленія Его Императ. Величества с заключеніем мира, будет предоставлено просить нашего Государя о всех надобностях и желаніях персидскаго правительства.

Решимость русскаго главнокомандующаго восторжествовала над кознями тегеранской политики, и 12-го (24-го) октября 1813 года был подписан в Гюлистане мирный трактат, заключавшій в себе следующія условія: 1) постановленія границ на основаніи status quo ad presentem. Персидскій Шах торжественно признал, как за себя, так и за своих преемников, принадлежащими Россійской Имперш ханства: карабагское, ганжинское, обращенное в провинцію, под названіем елисаветпольской; шекинское. піирванское, дербентское, кубинское, бакинское и талыгаинское, с теми землями сего ханства, кои состоять во власти Россійской Имперіи. При том весь Дагестану Грузію с шурагельскою провинціею, Имеретію, Гурію, Мингрелію и Абхазію, равным образом все владенія и земли, находящіяся между постановленною ныне границею и Кавказскою Линіей, с прикосновенными к сей последней и к Каспійскому морю землями и народами (статьи 2-я и 3-я). 2) Е. В. Император Всероссійскій, в доказательство взаимной дружбы к Е. В. Шаху Персидскому и искренняго желанія своего видеть в Персіи самодержавную власть на прочном основании, торжественно за себя и преемников своих, обещал тому из сыновей Персидскаго Шаха, кокорый от него назначен будет Наследником Персидскаго Государства, оказывать помощь в случае надобности, дабы никакіе внешніе непріятели не могли мешаться в дела Персидскаго Государства (ст. 4-я). 8) Купеческим судам обеих держав, по прежнему, предоставлено право плавать по Каспійскому морю и приставать к берегам его, при чем, в случае кораблекрушенія, условлено взаимно оказывать всякое пособіе. В разсужденіи-же военных судов, как прежде войны, так равно во время мира и всегда, россійскій военный флаг один существовал на Каспійском море, то в сем уваженіи и теперь предоставлялось ему одному прежнее право, с тем, чтобы, кроме Россійской Державы, никакая другая Держава не имела на Каспійском море военнаго флага" (ст. 5-я). Прочія статьи трактата относились к освобожденію пленных, дарованію амнистіи (ст. 6-я) и к торгсвле между народами обеих держав (ст. 8-я, 9-я и 10-я) (²⁸).

Пребываніе Государя, по случаю войны, за границею замедлило почти на целый год ратификацію гюлистанскаго трактата и отъезд из Тифлиса в Петербурга чрезвычайная персидскаго посла, мирзы Абул-Хассан-хана.

Гюлистанскій мир, унрочив за Россіею сделанныя нашими войсками завоеванія, доставил в некоторой степени спокойствіе Закавказью. В теченіи многих лет, эта несчастная страна была разоряема Персіянами и горцами, производившими безпрестанные набеги. К довершенію бедствій, испытанных туземными жителями, во веем Закавказье, кроме Кахетіи, был неурожай и свирепствовал голод, и во многих местах оказались заразительныя болезни. Само собою разумеется, что в таких неблагопріятных обстоятельствам не могли процветать—ни земледеліе, ни другія отрасли промышленности. Баланс внешней торговли, столь выгодный для нас на прочих окраинах Россіи, былъ, напротив того, весьма убыточен в Закавказье. В 1812 и 1813 годах, привоз по Каспійскому морю простирался до 3,396,872 рубл. 75 коп., а отпуск всего до 2,228,513 рубл. 81 коп. Таким образомъ—одна из богатейших стран в міре оставалась мало производительною. Генерал Ртищев, заботясь о возстановленіи пришедших в упадок промыслов края, просил, чтобы разрешен был беспошлинный отнуск из Баку за границу нефти, главнаго продукта бакинской провинціи. Эта статья, будучи прежде отдаваема на откуп, с правом безпошлиннаго вывоза нефти за границу, приносила ханам значительный доход. По завоеваніи-же Баку русскими войсками, нефтяные истоки оставались в заведываніи начальника бакинскаго округа и за расходами на содержаніе рабочих, очистку колодцев, и проч. не приносили почти никакого дохода. По этому, нефть снова была отдана на откуп и на первый раз доставила в четыре года 450,000 рублей ассигн. без всяких забот и издержек. В продолженіи времени этого откупа, департамент внешней торговли наложил было пошлину на нефть отпускаемую за границу, что совершенно остановило продажу ея и заставило откупщика потребовать отмены заключеннаго с ним контракта. Для предупрежденія убытков, которые от того могла потериЬть казна, генерал Тормасов исходатайствовал Высочайшее повеленіе о неіззиманіи пошлины с нефти до истеченія откупнаго срока; а Паулуччи, по окончаніи его, заключил новый контракт с откупщиками Турановыми, на прежнем основаніи, но с увеличеніем откупной платы до 250,000 руб. серебром, или до милліона рублей ассигнаціями, в четыре года. Генерал Ртищев, признавая справедливым и сообразным с выгодами казны утвердить заключенный его предместником контракт, испрашивал на то Высочайшаго разрепіенія, присовокупив, с своей стороны, следующія замечанія:

Во 1-х, нефть умножается и представляет неисчерпаемый источник, по мере расчистки содержащих ее ключей, наполняющихся по мере выемки матеріала; с оставленіем-же нефти в колодцах, теченіе ея замедляется и без новой расчистки, требующей немаловажных издержек, может совершенно изсякнуть. Следовательно—выгоды откупщика требуют наискорейшаго и наибольшая добыванія нефти. Во 2-х, расход ея преимущественно зависит от выпуска в Персію. (где она употребляется для освещенія и топлива), то, с прекращеніем его, откупщик, лишась скораго сбыта нефти, должен-бы был для храненія ея устроить особые погреба, с немалыли издержками, и к тому-же нефть скоро портится, особенно летом. Наложеніе пошлины по 50 коп. серебром на пуд нефти, продающейся в Баку по 22 коп. уменыпило-бы, а может-быть и совершенно прекратило-бы вывоз единственная продукта, необходимая для Персіи и возвращающая в Россію часть золота и серебра, которые уходили от нас за границу, по невыгодному балансу нашей торговли с Персіянами. Поступленіе-же нефтяная промысла в веденіе казны повело-бы к учрежденію и содержанію штатных чиновников, рабочих и таможенных объездов, а, между тем, довольно трудно было-бы избежать небреженія в расчистке колодцев, тайная провоза нефти и других злоупотребленій, и вообще учредить такой бдительный надзор, какой соблюдает откупщик для личной своей выгоды.

Напротив того, находясь в казенном управленіи, нефтяные промыслы—по мненію главнокоман-

дующаго—могли сделаться стольже тягостными, как и медные заводы в Грузіи, которые, при царях, состоя на откуну, приносили немаловажные доходы, а потом стоили огромных сумм, потери достойных чиновников и наилучших мастеров горнаго дела, присланных из Сибири и погибших от заразы в 1808 году свирепствовавшей и от других болезней, и совершеннаго разоренія Греков, издавна с своими семействами поселившихся на этих заводах и принявших на себя обязательство выделывать черную медь за определенную плату, которой однакоже они не получая, за неименіем дохода от заводов, умирали с голода. С начала поступленія закавказских серебряных и медных заводов в горное ведомство по 1813-й год, содержаніе их стоило: 1,108,812 рубл. 67 коп. серебром, 2,023 червонца, 16,765 рубл. ассигнаціями и 8,599 рубл. 32 коп. медью, всего-же на ассигнаціи, по курсу 1813 года, около 4,485,000 рублей, из коих оставалось на лицо всего до 7,000 рубл. серебром (до 28,000 рубл. ассигн.), а в доход казны поступило только 9 пуд серебра, 18,528 пуд. чистой и 5902 пуда черной меди, чтб все вместе могло составить около 250,000 рубл. , ассигнаціями.

Тогда-же Ртищев ходатайствовал^ чтобы Высочайшій указ, от 11 іюля 1811 года, предоставляющій особое покровительство Новороссійскому краю, как недостигшему еще совершеннаго устройства, был распространен во всей своей силе и на Закавказье, страну гораздо обширнейшую и еще менее устроенную, и чтобы не только департаменты, но и высшія правительственныя места, при новых налогах и общих по государству распоряженіях, не могли сами собою вводить их в Закавказье, без предварительнаго удостоверенія от главно-

17

командующаго в их возможности и пользе. По мненію Ртищева, такая мера была тем более необходима, что сей край, по отдаленности своей, неустройству своего управленія, а также по разнородности жителей и по непрочности еще не успевшаго утвердиться нашего владычества, требовал, чтобы все новыя постановленія были вводимы с осторожностью, и не иначе, как по зрелом обсужденіи их местным начальством (²⁹).

В продолженіи войны с Персіею, Кавказская Линія, охраняемая весьма недостаточными силами ²⁵), подвергалась набегам закубанских горцев, между которыми, во время нашествія Франпузов в 1812 году, разнесся слух, будтобы все донскіе казаки ушли с Линіи на защиту собственной страны своей. Генерал Портнягин, командовавшій войсками на Линіи, с своей стороны, безпрестанно делал экспедиціи на левую сторону Кубани, не обращая вниманія на предписанія главнокомандующего, неоднократно напоминавшаго ему непременную волю Государя, чтобы начальники наших войск избегалиразоренія соседних жителей. На все, большею частью преувеличенныя, донесенія Портнягина, об успехах им одерживаемых при поисках за Кубанью, генерал Ртищев отвечал изъявленіем неудовольствія за экспедиціи, по его мненію, предпринимаемыя без всякой надобности. Генерал-маіор Портнягин оправдывался необходимостью противодейство-

вать враждебным покушеніям горцев, подстрекаемых турецкими чиновниками, которые, толкуя по своему '7-ю статью Бухарестскаго трактата, (о дозволеніи добровольнаго переселенія в турецкія владенія магометан, живущих в пограиичных областях, уступленных Россіи), хотели перегнать на левую сторону Кубани Нагайцев, в надежде воспользоваться их имуществом (³⁰). На требованіе генерала Портнягина от анапскаго паши, чтобы он прекратил эти безпорядки, паша прислал следующій ответъ:

„Главному Начальнику над Начальниками Россійских войск и в вере Іисуса Христа пребывающему, георгіевскому генералу ²⁶), милостивому и доброжелательному командующему войсками пріятелю нашему, от анапскаго и транезонскаго трехъбунчужнаго паши и сераскира Гуссейна.

„Во первых, свидетельствую Вам свое почтеніе, пріятель наш, чрез сіе дружеское посланіе, честь имею объявить пріязнь нашу, в которой, по силе трактата между Портою и Россіею, пребывать мы должны, и то, что эта сторона реки Кубани принадлежит Порте, а противная — Россіи. В трактате, между прочим, сказано: возвращать обеим державам взаимно пленных, и живущих в землях россійеких магометан, желающих переселиться в земли оттоманскія, не удерживать. По тому, на вашей стороне Кубани живущіе нагайскіе татары, пожелав перейти от Вас за Кубань, просили от горцев подмоги; кому они таковыя свои желанія объявили, тот может, от имени моего, сказать им, что послан мною с порученіем по этому

делу. К Вам-же о сем, не зная русскаго языка, приказал я написать по-русски моему переводчику, а что он написал, мне неизвестно“.... (³¹).

Вслед за тем, до 2-х тысяч нагайских семеиств, в которых считалось до 10-ти тысяч душ мужескаго нола, ушли за Кубань. Генерал Ртищев, нолучив о том донесеніе от командующаго на линіи, генерал-маіора Портнягина, поручил владикавказскому коменданту, 67-ми летнему генералъмаіору Дельподо — „как чиновнику испытанному в усердіи к службе и известному по своему безпристрастію" — открыть причины волненія между закубанскими, кабардинскими, абазинскими, и в особенности между наганскими племенами, о коем писал Портнягин, и изследовать поведеніе нагайскаго пристава, генерал-маіора Менгли-гирея, коего оплошности пригшсывал Портнягин все безнорядки, нроисшедшіе у народов состоящих в его унравленіи. Но следствію оказалось, что в этом деле был виноват сам Портнягин, допустившій казаков обижать Нагайцев и не нринявшій надлежащих мер для противодействія турецкому назырю Сеид-Ахмету, который, в несколько месяцев, собрав из народов отдаленных от Кубани едва полторы тысячи человек, (а не 20 тысяч, как доносил генерал Портнягин), не только прорвался чрез кордон, в соседстве главной квартиры генерала Портнягина, • но оставался в русских владеніях целые пять дней и успел переселить за Кубань значительное число Нагайцев, вместе с имуществом их, чрез довольно значительную реку Кубань, без препятствія с нашей стороны, но тому только, что гораздо больше вниманія обращено было Портнягиным на захват нагайскаго скота, признаннаго как-бы отнятою у не-пріятеля добычею, нежели на задержан іе целаго народа, еостоявшаго в подданстве Россіи. Когда со стороны турецкаго назыря были распущены слухи, будтобы наше правительство, по Бухарестскому трактату, уступило Порте всех своих подданных магометан, генерал Портнягин не принял никаких мер для противодействія назырю, кроме вторичнаго приведенія Нагайцев к присяге на верность Его Императорскому Величеству. Очевидно, что ежели этот легковерный и склонный к переменам народ не считал себя обязанным на верность русскому правительству первою присягою, то и вторая не могла служить надежным обязательством^ По уходе Нагайцев, генерал Портнягин два раза предпринимал экспедиціи за Кубань, для возвращенія их и для наказанія Закубанцев, но обе эти экспедиціи были не только безуспешны, но вредны для нас самих, потому что, кроме потери в войсках, мы вооружили против себя закубанскія племена, доселе покорныя русскому правительству и нисколько не участвовавшія в переселеніи Нагайцев. Да ежели и была самая малая часть их при турецком назыре, то единственно из принужденія. Напротив того, в последствіи, эти народы, возбужденные к мести напрасным разореніем жилищ своих и потерею всего своего имущества, по необходимости, обратились к грабежам и разбоям, а Нагайцы, хотя и раскаялись в своем безразсудстве, однакоже боялись возвратиться в опустошенную страну: свою.

Донесенія генерала от инфантеріи Ртищева ²⁷), о всех безпорядках, происшедших в продол-женіи командованія на Линіи генерал-маіора Портнягина, имели последствіем назначеніе на его место генерала Дельпоцо (³²), который нашел вверенный ему край в самом бедственном положеніи, как от неурожая в предшествовавшем году хлеба и травы, так и от разоренія причиняемая закубанскими народами; к тому-же дошли до него слухи о намереніи бежать за Кубань остававшихся в русском подданстве Нагайцев. Генерал Дельпоцо, желая положить конец недоверію к Русским Закубанцев, немедленно отправился на Кавказскую Линію. По прибытіи его в Усть-Лабинскую станицу, явился к нему один из знатнейших закубанских владетелей, князь Айтеков. с изъявленіем преданности и усердія к Россіи; от него-же было получено сведеніб, что многіе туземные владельцы желали видеться с командующим на Линіи. Как большая часть их находилась у Баталь-пашинскаго моста, то генерал Дельпоцо отправился туда и нашел там более ста князей и старшин из-за Кубани. Изобразив им все последствія их безразсудства и объявив волю Монарха—доставить благоденствіе всем народам, он потребовал решительнаго ответа: желают-ли они пользоваться спокойствіем, или быть врагами Русских, навлекая бедствія на самих себя? „Если вы станете жить с нами в мире — сказал он — то ручаюсь остатком седых волос моих заботиться о вашем благополучіи, исполняя Всемилостивейшую волю Государя Императора. В таком случае, вы должны возвратить как людей, так и имущества, захваченный вами у нас, по крайней мере, со времени набега за Кубань, оставить грабежи и убійства и быть добрыми соседями". Такое предложеніе было добровольно принято всеми собравшимися владель-цами и утверждено присягою, ими самими написанною, и тогда-же возвращены находившееся в плену за Кубанью, три русских офицера. Вслед за тем, из бежавших в 1813 году Нагайцев, 140 семейств изъявили желаніе поселиться, по прежнему, в наших владеніях (³³).

В Закавказье, по окончаніи войн с Турками и Персіянами, господствовало спокойствіе, время от времени прерываемое волненіями туземных жителей.

По смерти преданнаго Россіи шекинскаго владельца, генерал-лейтенанта Джапар-Кули-хана был послан в Нуху генерал-маіор Ахвердов, с предписаніем — ввести, именем Государя, в управленіе ханством сына джапар-ханова. полковника Измаил-пашу, утвержденнаго в праве наследовать отцу своему Всемилостивейшею грамо тою 1810 года. Исполняя данное порученіе, генерал Ахвердов собрал в Нухе почетнейших старшин ханства, и в присутствіи их, приведя к присяге на верность Государю Императору Измаил-пашу, вверил ему управленіе шекинским народом. Все беки и мелики (магометанскіе и армянскіе старшины) покорились объявленной генералом Ахвердовым Высочайшей воле, и только нсмногіе из них, жалуясь на умершаго хана, просили, чтобы ханская власть была у них совершенно уничтожена, и чтобы шекинскій народ поступил в непосредственную зависимость от россійскаго правительства. Получив отказ в отой просьбе, они покушались возмутить чернь в Нухе и окрестных селеніях; некоторые из заговорщиков действовали в пользу сверженнаго шекинсксго хана, изменника Селима; другіе стояли за слепаго брата его Мамад-Ассан-хана. Немало также волновали піекинцев вольныя дагестанскія общества, исключительно занимавшаяся грабежем и разбоем, в особенности-же безиокойныя со времени пребыванія в среде их беглаго царевича Александра и возвратившагося из Персіи, бывшаго владельца казикумыкскаго, изменника Сурхай-хана. Не смотря на благоразумный меры, принятыя генералом Ахвердовым для водворенія спокойствія в гаекинском ханстве, заговорщики, в числе ‘250-ти человек, собравшись в джарском владеніи, отправились оттуда чрез Кахетію в Тифлис, для принесенія главнокомандующему просьбы, от имени всего шекинскаго народа, о нежеланіи его иметь над собою ханом Измаил-пашу. Генерал Ртищев приказал, невпуская шекинцев в город, задержать их под караулом, и старался обратить мятежников к покорности кроткими мерами; когда-же увещанія посланных к ним генерала Симоновича и тифлисскаго коменданта остались безуспешны, тогда наиболее виновные были преданы военному суду, который приговорил 2В человека, частью к прогнанію сквозь строй, частью к ссылке на поселеніе в Сибирь и в Оренбург; прочіе-же все, по желанію самаго хана, Измаил-паши, были препровождены, под прикрытіем одной роты, в шекинское владеніе, для водворенія на прежнія жилища. В числе наиболее преступных, подвергнутых телесному наказанію, было несколько ефендіев (магометанских духовных), по тому—писал Ртищевъ—что „многими опытами доказано вмешательство духовных лиц в подобныя дела“, и к тому-же „все здешніе магометанскіе эфендіи и муллы, или по учености своей, или по доверію общества, избираясь обыкновенно от народа, им-же и утверждаются, не будучи поставляемы в духовное званіе от муфтія, или—какъ у Персіянъ—от пшх-амитама, по обрядам магометанской церкви, и по тому, не имея пастоящаго духовнаго сана, ханами бывают наказываемы телесно“.

Положеніе бывшаго казикумыкскаго владельца, Сурхай-Хана-Хамбутая, несколькораз приносившаго присягу на верность русскому правительству и нарушавшая ее при каждом удобном к тому случае, было бедственно. Оставя Персію, по заключеніи Гюлистанскаго трактата, он, с семейством и свитою, в числе более ста человек, отправился в свое владеніе, но был настигнуть на Куре отрядом подполковника Калатузова и казаками подполковника Извалова, и потеряв убитыми и пленными 80 человек, в числе коих находились старшій сын, два внука и многіе родственники Сурхая, бежал в Казикумык, откуда прислал письмо главнокомандующему, изъявляя раскаяніе в своих преступленіях. Генерал Ртищев отправил обратно к хану его посланнаго, приказав сказать ему, что русское правительство поверит его клятвам только тогда, когда он докажет свое раскаяніе на самом деле, схватив шатающаяся в Дагестане беглаго царевича Александра и доставив его в Тифлис (^и).

4-ый ПЕРІОД царствованія Императора Александра 1.

(1816-1825 г.).

ГЛАВА LXI.

Положеніе дел после 2-го парижскаго мира. Посеіценіе Государем Москвы впервые после пожара. Начало военных воселеній. Заложеніе храма Христа Спасителя в Москве.

(1816—1817 г.).

В эпоху заключенія втораго Парижскаго мира, Император Александр стоял в челе Европы. Ахилл в боях, Агамемнон в советах царей, он прикрыл щитом своим побежденную им Франшиз, умел возбудить преданность к себе в холодном, разсчетливом Императоре Франце и готовился скрепить сердечный союз с Королем ФридрихомъВильгельмом III родственною связью, упрочившею на-долго братство двух великих народов. Горячо любимый своими подданными, вместе с ним отстоявшими независимость Европы, Александр, еще во цвете лет, казалось, был предназначен для многолетняго счастливаго господства над возвеличенною им Россіею.

Но спокойствіе мира, водворенное Александром, было непродолжительно. Напрасно он надеялся пред-

упредить раздоры и смуты властителей и народов, предоставив решеніе европейских вопросов Ареопагу держав, на правах совершеннаго между ними равенства. Такое.предположеніе исключало всякую себялюбивую мысль о преобладаніи в Европе; несмотря однакоже на то, Священный союз в последствіи подвергался упреку в стремленіи поработить народы произволу государей; но можно-ли думать, чтобы Александр, защитник конституціи во Франціи, даровавшій свободу Польше, основал Союз діаметрально противный свободным учрежденіямъ?

По словам самаго Императора Александра, первоначальная идея Священнаго союза—христіанскаго братства народовъ—была внушена свыше. В 1818 году, Александр, беседуя с лютеранским епископом Эйлертом, сказал ему : „в 1813-м году, когда мы, несмотря на усилія и мужество наших войск, под Люценом, Бауценом и Дрезденом, были принуждены отступать, тогда мы, Король ваш и я, сознали, что только лишь рука Всевыпгаяго могла спасти Германію. Случилось однажды—мы шли с Королем рука-об-руку. одни без всякой свиты, погруженные в думу о смутной будущности. Внезапно, возлюбленный друг мой, прервав молчаніе сказал мне : станет продолжать борьбу, призвав Бога в помощь, и когда Всевышнт благословить наши усиліл. сознаемся, пред лицом всего Света, что ему лишь одному мы обязаны успехомг. Мы дали в том слово друг другу. Вскоре за тем последовали победы при Кульме, Кацбахе, Гросс-Беерене, Денневице и Лейпциге. Когда-же наконец мы вступили в Париж, Король вашь напомнил мне о нашем намереніи, и тогда-же благородный Император Франц, сочувствуя нашим видам и убежденіям, изъявил желаніе участвовать в них. Таким образом мысль о Священном Союзе, возникшая в годину скорьби и унынія, была приведена в исполненіе под вліяніем радостнаго восторга и признательности, и наш Союз есть дело божіе. Сам Искупитель внушил нам мысль и правила нами объявленныя. Кто не признает того и находит в таком святом деле скрытые виды, затаенныя политическія цели, не должен быть членом нашего Союза" ( *).

К сожаленію, Священный Союз, вместо благонамеренной, хотя мистической и несколько сентиментальной цели Императора Александра, сделался орудіем издревле усвоенной австрійским правительством системы, противной всякому прогрессу. Обстоятельства, в которых тогда находилась Европа, тому способствовали, а Меттерних, пользуясь ими, успел вкрасться в доверенность Императора Александра и вовлечь его в предпріятія совершенно противныя прежним убежденіям нашего Государя.

Европа после многолетних войн наконец познала спокойствіе, но на горизонте ея появились мрачныя тучи, несшія грозу в недрах своих. В Германіи, просвещеннейшей из всех европейских стран, общество, умевшее уважать законы, и по тому приготовленное более нежели где-либо късвободным учрежденіям, жаждало уложенія. В эпоху преобладанія Наполеона, когда династіи царствующей в Пруссіи угрожала участь испанских Бурбонов, правительство, побуждая народ к несметным жертвам, подавало ему надежду получить конституцію сообразную с его моральным и умственным состояніем. Несмотря на отвращеніе Фридриха-Вильгельма III к реформам, были допущены многія из нововведеній, предложенных Штейном. Достановніем 9-го октября 1807 года, отменено крепостное владеніе людьми, а 22 сентября 1808 года, Король

даровал своим крестьянам, восточной и западной Пруссіи, в полную собственность, их мызы. Вслед за тем, 18-го ноября того-же года, было обнародовано Положеніе, на основаніи котораго города получили муниципальное устройство. Указ, изготовленный Штейном незадолго до его отставки, заключавшій в себе обещанія правительства — даровать конституцію, был уничтожен новыми министрами' Альтенштейном и Доною, но когда разстройство фи-,; нансов заставило их предложить Королю, чтобы он уступил Силезію Наполеону, в замен лежавшаго на Пруссіи долга, тогда правительство было принуждено снова обратиться к преобразование) государетвенных учрежденій. Гарденберг, которому Король поручил это дело, принялся за него с необыкновенною энергіею: в продолженіи двадцати дней, отменены привилегіи дворянства, конфискованы церковный именія для уплаты государственных долгов, дарованы новыя права городским обывателям. Война 1813 и 1814 годов остановила прочія реформы, но воззванія Союзных Государей утвердили народ в убежденіи, что усилія всех и каждаго в борьбе против общаго притеснителя будут вознаграждены свободными учрежденіями. Но как только был обезпечен общій мир, то прусское правительство уклонилось от дальнейших преобразованій, а о конституціи не было и в помине. В 1816 году, Штейн и другіе поборники реформы полагали, будтобы Император Александр, уступая внушеніям партіи министра Витгенштейна, отсоветовал Королю установленіе конституціи. Но и в самой Пруссіи тогда было немало людей сомневавшихся в пользе свободных учрежденій. Так наприм. пользовавшійся совершенным доверіем Короля епископ Эйлерт был убежден, что Фридрих-Виль-

гельм, уклоняясь от дарованія обещанной им конституции поступил — „как благоразумный отец семейства, который, будучи растроган преданностью и любовью детей своих, в день семейнаго праздника, уступает их желаніям, но по том уклоняется от исполненія данных им обещаній, сохраняя ненарушимо власть родительскую" (²).

В южно-германских государствах, сперва порицали преобразовательную систему Пруесіи, но как только там были прерваны предпринятыя нововведенія, • то правительства баварское, баденское и нрочія стали вводить у себя свободныя учрежденія. Ваварія, неуспев сделать задуманныя ею территоріальныя пріобретенія, имела в виду обезпечить свою независимость союзом с южными германскими владеніями, и с этою целью старалась пріобресть популярность на счет Пруссіи, введя у себя обещанныя, но неисполненныя там реформы. Вместе с отставкою Монжеласа, 2 февраля 1817 года, была учреждена в Мюнхене новая коммисія для составленія конституціи, которая, в следующем-же году, была обнародована. Подобным-же образом, великій герцог баденскій, соперничая с баварским правительством, даровал, почти в одно время с ним, своему народу еще более либеральные уставы. Но, к сожаленію, эти уступки не удовлетворяли партію прогресса, и напротив того, усиливая жажду к нововведеніям, держали германское общество в постоянном раздраженіи (³).

Положеніе Италіи также не представляло ручательств прочнаго спокойствія. Король Обеих Сицилій, возвратясь в Неаполь, летом 18-15 года, возвестил о безусловном всепрощеніи и обещал утвердить конституцію, введенную во время его отсутствія. Но едва лишь дошел слух о том в Вену, как австрійское правительство потребовало от Короля формальнаго обязательства — „недопускать в Италіи никаких преобразованій, несовместных с древними монархическими учрежденіями, либо с началами принятыми Его Величеством Императором Австрійским в управленіи принадлежащих ему италіянских областей" (⁴). Исполняя раболепно волю австрійскаго правительства, Король неосмелился отказаться от присоединенія к состоявшему под ферулою Австріи италіянскому союзу, имевшему целью противодействіе всяким реформам, и безпрестанно нарушал признанную им конституцію. Фердинанд ІУ-й, провозглашенный Королем Обеих Сицилій во младенчестве и принявшій бразды правленія на шестнадцатом году от рода, царствовал долго, занимаясь исключительно охотою и рыбною ловлею. Все егоадминистративныя заботы ограничивались мелочными лукавствами, посредством которых он старался перехитрить всех имевших с ним какія-либо сношенія. Невежество его простиралось до того, что он променял 18 неразвитых рукописей, найденных в Геркулануме, на такое-же число двуутробок (кенгуру). Его набожность состояла в малодушном опасеніи смерти. В 1815 году, уже 64-х лет от рода, он возвратился в свою столицу также неспособным, как и прежде. В продолжены владычества Французов в Неаполе, были введены там многія полезныя реформы: запутанное и медленное судопроизводство улучшилось введеніем наполеонова кодекса; устроена была многочисленная армія; укрощены грабительства разбойничьихъшаек; увеличеніе налогов хотя и было тягостно для народа, однакоже послужило к содержанію финансов в хорошем состояніи. Оставалось воспользоваться наследіем Мюрата; но ни Фердинанд, ни министры его, не хотели идти по следам похитителя. Правда-подати остались прежнія, ложась тяжким бременем на земледеліе и торговлю, и истощая средства страны, но, вместо того, чтобы служить на содержаніе арміи и на другія потребности государства, они были расхищаемы министрами и королевскими любимцами (⁵). Эмигранты, возвратившіеся вместе с Королем из Сициліи, изъявляли непомерныя притязанія. Гласность суда была отменена; лихоимство, идя рука об руку с безнаказанностью, увеличило и без того уже огромную массу преступленій. Правительство, не доверяя преданности войск, распустило большую часть арміи. Фердинанд и его советяики полагали, что для охраненія внутренней безопасности государства было достаточно одних сбиров. Разбойничьи шайки, овладев страною, пользовались в народе таким-же почетом и встречали такое-же сочувствіе к себе, как Гверилласы в Испаніи и Клефты в Новой Греціи. Правительство не сочло даже для себя унизительным заключить с одним из разбойничьих атаманов Гаетано Вардарелли, договор, по которому он со всеми своими товарищами получил амнистію и поступил на государственную службу —„для преследованія злодеевъ“, с 70-ю червонцами месячнаго жалованья. Эта снисходительность не помешала однакоже правительству устроить засаду для истребленія Гаетано, вместе с двумя братьями и тремя товарищами его, и разстрелять прочих разбойников его шайки. В общественных архивах сохранились несомненныя свидетельства, что было выдано более двух тысяч червонцев на покупку яда и наем отравителей, для истребленія разбойников. Слабость правительства предоставила обширное поприще образованію политических обществ: важиейшее из нихъ—СагЬо-naria, возникшее во время господства Французов в Италіи, около 1811 года, первоначально имело целью освобожденіе Неаполя от чужеземнаго ига; когдаже престол Мюрата был поколеблен, в следствіе неудачных войн Наполеона, Карбонари явно возстали, во имя Фердинанда 1V-го, Короля Еопституцгоннаго. Возстановленіе Бурбонов прекратило на время деятельность общества; но вскоре Карбонари снова вооружились, сперва для собственной защиты от разбойничьих шаек, а потом с политическою целью: в 1817 году, появились грозныя воззванія к народу, в которых члены общества убеждали своих соотечественников неплатить податей и требовать соблюденія конституціи. Тогда-же Карбонари решились явно ополчиться против правительства и отложили исполненіе своего намеренія только для того, чтобы дать большее развитіе своему обществу, в Салерне. За тем, были сделаны попытки возстанія в областях пограничных напским владеніям. Все эти вспышки угрожали охватить пожаром Италію, где вообще господствовало в высшей степени неудовольствіе против Австріи (°).

Испанію ожидала столь-же смутная будущность. Наполеон, после неудачных кампаній 1812 и 1813 годов, заключил с находившимся у него в плену испанским принцем Фердинандом трактат, на основаніи котораго признал его Королем Испанским, с тем, чтобы англійскія войска удалились из Испаніи и чтобы лица державшія сторону Короля Іосифа не подвергались преследованію(⁷). Кортесы, получив проект этого договора, чрез посланнаго к ним Королем герцога Сан-Карлоса, обявили незаконными все трактаты, заключенные Фердинандом в продолженіи его нлена, и вслед за тем реіпили, что нестанут повиноваться Королю,

18

пока он не присягнет в соблюдены конституціи (⁸); тогда-же временное правительство, на случай возвращенія Короля, назначило, по какой именно дороге он должен был ехать в свою столицу. Король Фердинанд YÏÏ, оставляя Валансай, и в последствіи, уже находясь на границе Испаніи. 22 марта 1814 года, изъявлял намереніе утвердить конституцію и полезный распоряженія кортесов — „совершенно сообразныя с его собственными видами". Но вскоре после того дело приняло совершевно иной оборот: Король, видя на всем дальнейшем пути своем противодействіе народа кортесам и конститудіи. возбужденное духовенством и войсками, и будучи окружен людьми враждебными свободным учрежденіям, нарушил свои обещанія. 4-го мая н. ст. последовал королевскій декрет,въкоемъбыло объявлено о предстоящем созваніи кортесов и обещаны: личная безопасность, сохраненіе имуществ, свобода печати, определеніе издержек двора (liste civile) и установленіе налогов государственными чинами. „Эти основанія — сказано было в декрете — послужат верным изъявленіем моих видов и доказательством тому, что я желаю быть не деспотом и не тираном, а Королем и отцем моих подданныхъ“. Но, вслед за тем, Фердинанд, в самых жестких выраженіях, отвергал конституцію и все постановленія кортесов, и повелел немедленно разойтись им. Таким образом, этот декрет, подобный сент-уэнской деклараціи Людовика XVIII, провозглашал начала, составлявшія нечто среднее между прежним абсолютизмом и демократическою конституціею кортесов. Но во Франціи конституція была введена без всяких внутренних потрясеній, благодаря твердой настойчивости Императора Александра; а в Иснаніи, напротив']» того, все зависело от произвола Фердинанда, раздраженная воспоминаніями своего малодушія и желавшая изгладить память всего того, что было сделано в его отсутствіи для сохраненія независимости государства. При отъезде из Валенцы, 5-го мая, Король выслал вперед часть находившейся при нем дивнзіи генерала Эліо, под начальством враждебнаго временному правительству Эгіа (Eguia), поручив ему занять Мадрид и арестовать всех возбудивших подозреніе злопамятнаго Фердинанда. Это повеленіе было исполнено в ночи с 10-го на 11-е мая, и только тогда, когда были схвачены и заключены в мрачныя тюрьмы тридцать человек из числа кортесов и членов временнаго правительства—только тогда, как-бы в насмешку—был объявлен королевскій декрет 4-го мая, в котором, как уже сказано, признавалась неприкосновенность лиц и имуіцеств. Замечательно, что, за несколько дней пред тем, 6 мая, когда уже решена была Королем участь кортесов, они угрожали смертною казнью всякому, кто осмелился-бы изменить в чем-либо конституцію. Прогрессисты надеялись на сочувствіе народа, а народу возбужденный духовенством, требовал смерти всех задержанных лиц. Клерикалы угрожали в своей газете „Аталая" (Atalaya) виселицей без суда всем либералам. Король, сопровождаемый возгласами черни, везшей на себе его коляску, вступил торжественно в свою столицу, 1 (13) мая. Нетрудно было предвидеть, чего могла ждать Испанія от Фердинанда УП, отверженная в юности своими родителями, возросшая без всякой заботы о его воспитаны, мятежная сына, малодушнаго угодника Наполеону. Несколько дней по его въезде в Мадрид, прибыл туда герцог Веллингтон, чтобы склонить Короля к исполненін» обеіцаній. им данных в де-

18*

крете 4-го мая. Миниетр Сан-Карлос дал герцогу слово, что вскоре соберутся кортесы и что в день Св. Фердинанда будут освобождены все арестованные, кроме немногих, с коими поступят со веевозможным снисхожденіем. Но все эти обещанія были вероломно нарушены и до семидесяти лиц, осужденных, без всякаго означенія их вины, королевским декретом 15 декабря 1815 года, подверглись заключенію в крепости и монастыри, либо ссылке в африканскія президы. Все эти вопіющія несправедливости постигали лучших людей государства, между тем как Король, окруженный скоморохами, забавлялся их сплетнями, либо, переодетый, в сопровождении капитана своей гвардіи, герцога д’Алагон, ходил ночью по улицам Мадрида подслушивать городскіе толки. Придворные, большею частью бывшіе лакеи, сделались продажными раздавателями выгодных мест и отличій. Расходы двора увеличились вдвое против бывших при Карле III, и все таки королевская фамилія терпела большую нужду; войска и гражданскіе чиновники получали только часть положеннаго им содержанія, либо вовсе не получали его, так что случалось видеть офицеров испанской арміи в рубищах, босых, просящих милостыню. В министерстве финансов, казначеи выдавали жалованье с вычетом в свою пользу до восьми процентов. В продолженіи пяти лет, с 1814-го по 1819-й год, государственный долг Испаніи увеличился на два милліарда реалов (около 280-ти милл. рубл. сер.), занятых на самых тяжких условіях; в 1819 году, иснанскія облигаціи теряли при размене на звонкую монету до 88%; тогда-же акціи національнаго банка в 2,000 реалов (278 рубл. сер.) упали почти на десятую часть своей номинальной ценн (до 30-ти рубл. сер.). Такое положеніе дел требовало стольжс быстрой, сколько и энергической реформы. В 1818 году, великобританскій резидент в Мадриде доносил весколько раз своему двору, что, несмотря на взаимную вражду людей стараго и новаго порядка, все сословія народа были согласны между собою в ненависти к правительству и ожидали с нетерпеніем переворота, долженствовавшаго. как открыто гласило общее мненіе, положить конец бедствіям Испаніи(⁹).

И во Франціи. положеніе дел было сомнительно, хотя Король Людовик XVІІІ стоял несравненно выше Фердинанда, и умом. и нравственными качествами. В 1814 году, возвращеніе во Францію эмигрантов не подало повода к бурному столкновенію их с людьми республики и имперіи; но после Стадневнаго правительства, роялисты, неумеренно пользуясь торжеством своим, вместо того, чтобы поддерживать дарованную Королем хартію, предъявили чрезмерныя притязания и хотели господствовать в своем отечестве. Наследный принц, граф д’Артуа сделался главою преданных, но вредных поборников династіи Бурбонов, plus royalistes que le roi même (превосходивших усердіем к Королю самаго Короля); к нему стекались доносчики и клеветники, со списками лиц, долженствовавпіих, по их мпенію, подвергнуться опале, а равно тех. которых они считали достойными занять важнейтпія места в правительственной іерархіи; там составлялись областные королевскіе комитеты, для управленія выборами кандидатов в избирательную палату; оттуда-же разсылались инструкціи, на основаніи коих національная гвардія, вместо охраненія общественной безопасности, хладнокровно смотрела на кровавыя сцены, происходивіпія в южных областях Франціи. Гоненіе на бонапартистов (terreur blanche) сопровождалось убійствами, которыя. оставаясь безнаказанными, подавали повод к новым преступленіям. Палаты, усердствуя ультрароялистам и желая предупредить противодействіе враждебных им партій, предложили Королю: „исполнить долг правосудія в отношеніи к тем, которые, в надежде на его милосердіе, осмеливались величаться своими мятежными поступками". Министерство представило, в октябре 1816 года, проекты двух законов: одного против мятежей и д ругаго, которым правительству давалось право, в продолженіи года, подвергать аресту всех обвиняемых в государственнных преступленіях и обезпечивать себя содержаніем на поруках, либо изгнаніем, всех тех, которые казались ему подозрительными. Этот закон,-на основаніи котораго—как говорили тогда— половина всей Франціи могла арестовать другую, был принят обеими палатами почти единогласно. Другой закон — против мятежей, предложенный министром юстиціи, был найден слишком недостаточным, и по тому палаты усилили maximum штрафов с 3-х тысяч франков до 20-ти тысяч и заменили временное заключеніе в смирительном доме ссылкою. Вслед за тем, был принят палатами почти без сопротивленія предложенный военным министром закон о судных коммисіях, коим предоставлялось, до 1-го января 1818 года, решать дела по всем преступленіям против общественной безопасности. Эти три закона, по мненію палат, обезпечивали будущность государства; для наказанія-же пособников ста-дневнаго бонапартистскаго владычества были приняты не менее строгія меры: палаты домогались, чтобы до тысячи двух сот лиц, замешанных в этом преступленіи. подверглись смертной казни, либо ссылке и кон-фискаціи имущества, и только лишь настоян ія самаго Короля ограничили взысканіе изгнанісм восьмисот пятидесяти лиц, в числе которых были все нареубійцы ²⁸), поступившіе на службу в теченіи Стадией, и сам знаменитый Фуше, тогда бывшій представителем Франціи в Дрездене. Областные чиновники, соревнуя палатам, притесняли владельцев національных именій, прежде принадлежавших эмигрантам, и не щадили никого из лиц казавшихся им подозрительными.

Неуместное усердіе палаты депутатов (прозванной la chambre introuvable), возбудив неудовольствіе во всей Франціи, и в особенности в Париже, заставило Короля распустить ее, но дух раздора и мщенія, возбужденный исключительными законами, распространился в провинціях, и новые выборы были произведены под вліяніем роялистских комитетов. Известный своею умеренностію, но увлеченный порывом ультра-роялизма, миниетр полиціи Деказ, в циркуляре 28 марта 1816 года, объявил врагами государства всех тех, которые злорадствовали затрудненіям правительства, либо изъявляли, словами или знаками, ненависть и призреніе спокойным и верным обывателям. Префекты многих денартаментов сменили по нескольку сот чиновников, назначив на их места „надежных людей" (les purs), которые, по прослуженіи двух или трех месяцев, были сменены „еще более надежными" (des hommes plus purs).

Положеніе финансов казалось безвыходно: после несчастных войн, истоіцивших государственный средства, надлежало исполнить обязательства услов-лснныятрактатом 8 (20) ноября 1815 года. Правительство, кроме 130-ти милліонов франков, требуемых ежегодно на поставку продовольствія для Союзных войск расположенных во Франціи, и 700 милліонов, на вознагражденіе военных издержек, долженствовавших быть погашенными в продолженіи пяти лет, обязалось уплатить Союзникам за прежнее время значительныя суммы, которыя на основаніи ликвидации 1817 годя, простирались по меньшей мере, до 180-ти милліонов. Как обыкновенный средства страны были недостаточны для удовлетворенія этим требованіям, то в 1815 году была наложена чрезвычайная подать в 100 милліонов, и кроме того министр финансов Корветто был принужден, в следующет году, сократить издержки двора (liste civile), уменьшить жалованье гражданских чиновников, собрать добавочную подать и сделать выпуск ренты в 6 милліонов, но французскіе банкиры отказались реализировать ренту, и по тому правительство не могло в 1816 году уплатить долг иностранным державам, и даже замедлило выдачу сумм на содержаніе их войск стоявших во Франціи. В бюджете на 1817-й год, был исчислен дефицит на сумму от 340 до 350 милліонов. Как наиболее сведущіе французскіе финансисты считали невозможным найти такой огромный капитал, то, по совету Уврара, обратились к иностранны м банкирам; голландскій дом Варинга, Гопе и комп. купили сперва 6 милліонов, а потом еще 24 милліона ренты, что вообще доставило казне до 345-ти милліонов франеов. Тогда-же иностранная армія, занимавшая Францію, была уменьшена на ‘/s часть. Не смотря однакоже на это облегченіе, французскій долг иностранным державам в 1818 году все еще простирался до 1390 милліонов, кроме исчисленных по ликви-даціи 180-ти милліонов. Но, к счастью Франціи, миниетр иностранных дел Ришельё, пользовавшийся особенною милостью Императора Александра, успел убедить его, что уплата такого долга превосходила средства Франціи, и только лишь личному вліянію нашего Государя французское правительство было обязано значительным облегченіем прйнятых им на себя обязательств^¹⁰). Усилія русскаго Монарха в пользу Короля Людовика увенчались полным успехом, и выдачею 12,400,000 ренты была погашена недоимка иностранным державам, кроме должных Англіи 3-х милліонов и Испаніи одного милліона ежегодной ренты. В последствіи, когда было условлено ускорить на два года выступленіе из Франціи иностранных войск, правительство, для уплаты остальной военной контрибуціи, выдало еще 24 милліона ренты. Таким образом, страна сложила лежавшее на ней бремя, но, за то, государственный долг, не превышавшій до возстановленія Бурбонов 63-х милліонов ренты, увеличился после С'та-дней почти втрое (“).

Россія находилась в исключителъном положеніи. То, что называется духом времени, общественным мненіем, у нас ограничивалось весьма Йены м кругом образованнаго сословія; вся-же остальная масса народа оставалась чуждою и внешней политик'е и многим из реформ государственной администраціи. Если в нашей Исторіи и встречаются исключенія, подобный народному движенію 1812 года, то это случалось только тогда, когда предстоять вопрос: быть или не быть Россіи? По обширности Имперіи и по затруднительности сообщеній, власть частных администраторов была весьма обширна, почти исключительна: „до Бога высоко, до Государя далеко"—еще и теперь говорят русскіе люди, возлагая все свое упованіе на ближайпіія к ним власти. Само собою разумеется, что правители частей Имперш не редко употребляли во зло свое могущество, и хотя такія злоупотребленія были вполне известны правительству, однакоже оно по необходимости терпело их. В прежнія времена, назначали областных воевод, давая им самое ограниченное содержапіе, но предоставляя право „покормиться" на счет вверенных им областей. Общественное мненіе, ограниченное, как уже сказано, весьма тесным кругом, было снисходительно к лихоимству и казнокрадству, которых не чуждались даже высоко поставленные люди. При Петре Великом, любимец царскій князь Меншиков был уличен в принятіи на себя, под чужим именем, казенных подрядов, в отнятіи у многих бедных помещиков земель, смежных с его огромными владеніями, и в приписке к пятидесяти тысячам душ, состоявшим в его именіях, еще более тридцати тысяч беглых разнаго званія. В последніе годы царствованія Екатерины Второй, лихоимство усилилось в высшей степени, что побудило Императора Павла издать строжайпііе законы против взяточников и повелеть чтобы на всех городских выездах были в острастку им поставлены виселицы. Кроткое господство Александра было не вусостояніи разбудить дремавшую общественную совесть. По окончаніи борьбы с Наполеоном, все осталось по прежнему. Снова наступило затишье; но-от упадка курса все сделалось дороже; роскошь усилилась; неправда господствовала в судах, и уже перестали ждать великих, коренных реформ. Лучшіе русскіе люди, избегая столкновенія с пріобретавшим ежедневно большее доверіе Государя, Аракчеевымъ—„Огорчеевым"— как называл его А. П. Ермолову искали пищи своей дея-тельности вне современных вопросов общества. Карамзин жил в веках минувших; Жуковскій в Светлом міре фантазіи. В одном из тогдашних писем его к Александру Иван. Тургеневу находим: „Прости! О себе ничего не пишу. Старое все миновалось, а новое никуда негодится. С тех пор как мы разстались, я не оживал. Душа какъбудто деревянная! Что из меня будет —не знаю; а часто, часто хотелось-бы и совсем не быть.“ Многіе обратились к забытому на Руси масонству; некоторые надеялись достигнуть возрожденія Россіи усиліями тайных обществ. Братья Тургеневы, Михаил Орлов, (тот самый, который вел переговоры о сдаче Парижа в 1814 году), люди стоявшіе выше своего века, покушались дать литературному обществу Арзамас политическое направленіе.... (¹²).

Император Александр еще в юности скорбел о нравственной порче русскаго общества, об этой общественной язве, для излеченія которой единственными средствами были увеличеніе жалованья чиновников и свобода печати ; но первая из этих мер затруднялась состояніем наших финансов, а со ершенная свобода печати устрашала многих и казалась ближайшим сотрудникам Государя безумным порожденіем французской революціи. Император Александр, (подобно тому как и по вопросу об освобожденіи крестьян), отдожил, против собственнаго убежденія, на неопределенное время, отмену щенсуры. и даже в послёдствіи стеснил либеральныя постановленія по сему предмету, изданныя им в первые годы своего царствованія. Отказавшись от намеренія — исторгнуть зло пустившее глубокія корни, он довольствовался преследованіем лихоимцев горькими насмешками. „Ну, право—го-ворил он — эти бездельники украли-бн мои корабли, еслибы представился к тому случай, а еслиб могли повыдергать у меня зубы, так, чтобы я того не заметил, то у меня давно уже во рту не осталось-бы ни одного зуба“ (¹³). Убежденіе в невозможности уничтожить злоупотребленія, подрывавшія общественное и частное благосостояніе, было одною из главных причин грусти и склонности к уединенію Императора Александра в последніе годы его жизни. Не успев осуществить задуманныя им преобразованія, он, со свойственным ему увлеченіем, быстро перешел от кипучей деятельности к холодной мрачной апатіи и вверил почти все распоряженія внутренними делами преданному ему, но грубому и жестокому Аракчееву. Только лишь внешняя политика занимала Государя, но и в сношеніях с иностранными государствами совершенно изменились прежніе его виды. Император Александр, поборник свободных учрежденій во Франціи, даровавшій либеральную конституцію Польше, видя злоупотребленія свободы — злоупотребленія присущія человечеству — усомнился в возможности тех самых реформ, которыя прежде составляли любимую мечту его, и вместо того, чтобы, оставаясь в челе европейских монархов, вести к преуспеянію освобожденные им народы, стал поддерживать политику венскаго двора, совершенно чуждую его великодушному характеру.

Очевидцы возвращенія Государя из-за границы в 1815 году пишут, что все нашли в нем большую перемену: он сделался самоуверенным и несравненно более строгим. Многіе из генералов и офицеров были зачислены по арміи, с липіеніем получаемаго ими содержапія: причиною тому было затруднительное положеніе финансов, непозволявшее даже облегчить подати увеличенный в продолжена минувшей войны (¹⁴).

По возвращеніи Государя из-за границы, последовали многія перемены в сфере высшаго управленіи. Несмотря на ограниченныя способности председателя государственнаго совета, фельдмаршала князя Николая Ивановича Салтыкова, Император, свято соблюдая долг признательности к бывшему своему воспитателю, оставлял его доживать век на занимаемою» им месте. Когда-же он скончался, 16 мая 1816 года, председателем совета и комитета министров был назначен светлейшій князь Петр Васцльевич Лопухин, человек большаго ума, прежде занимавшій должности генерал-прокурора и министра юстиціи. Муж государственный, в полном значеніи этого слова, он, покоряясь необходимости, умел поладить с Аракчеевым, чрез котораго восходили к Государю все доклады по государственному совету и комитету министровъ.

Военным министром, по увольненіи князя Горчакова, был назначен граф Коновницын, и по кончине его барон Петр Иван. Меллер-Закомельскій; в действительности-же управлял всею военною частью сопутник Государя во всех войнах, начальник главнаго штаба Петр Михайлович Волконскій.

По выходе в отставку графа Алексея Кирил. Разумовскаго, назначен был министром народнаго просвещенія любимец государев, главноуправляющій духовными делами иностранных исповеданій, князь Александр (Никол. Голицын. Вверенное ему управленіе получило названіе министерства духовных дел и народнаго просвещенія. Одаренный острым умом, но не обладавшій сведеніями по делам этих ведомств, князь Голицын был весьма набожен и усердствуя соединенію вер, сделался покровителем всех сект, которыя чрезвычайно размножились во время его управленія.

Министр юстиціи Трощинскій, в начале царствованія Александра вліятельнейшій человек no гражданской части, потом на время оставившій службу и назначенный в 1814 году министром юстиціи, вышел два года спустя окончательно в отставку. Место его занял, по рекомендаціи Аракчеева, занимавшійся в продолженіи войны с Французами формированіем пехотных полков, князь Дмитрій Иван. Лобанов-Ростовскій.

Говорят, будтобы Император Александр, по возвращеніи в Петербурга, в 1814 году, сказал канцлеру графу Румянцеву: „Вы отказались от службы. Я не хотел дать вам преемника, сам поступил на ваше место и беру с собою в дороге только писца". И действительно — Государь, занимаясь лично, как и прежде, внешнныи сношеніями, поручал излагать на бумаге свои мысли, то графу Каподистріа, то графу Нессельроду, но постоянно отдавал предпочтеніе первому, и даже твердыя, невсегда сходившіяся с образом мыслей Государя, представленія Каподистріа не изменяли долго его благорасположенія к знаменитому иностранцу, посвятившему свои дарованія на службу Россіи(¹⁵).

В начале 1816 года, цоследовало обрученіе и торжество брака Великой Княгини Екатерины Пав¹ ловны с Наследным принцем виртембергским и Великой Княжны Анны Павловны с Наследным принцем нидерландским. Оба принца явили себя героями в войну за независимость Европы. Императрица Марія Феодоровна, мать сирых и без но-мощннх, была окружена царствен ным семейством, блиставшим красотою и душевными качествами. Нераз уже мы имели случай говорить о высоком уме и образованіи Екатерины Павловны. Великая Княгиня Анна Павловна отличалась любовью к изящным искусствам. В самый день отъезда ея .из Петербурга, 10 іюня 1816 года. Академія Художеств удостоилась получить от Ея Высочества копію с Рафаелевой картины: „Святая фамилія“, нарисованную с замечательным искусством (¹⁶). В томъже году, граф Федор Петрович Толстой представил в Академію Художеств проектированные им рисунки медалей в память важнейших событій 1812, 1813 и 1814 годов(¹⁷). Академія, отдавая полную справедливость пользе такого предпріятія и искусству исполненія рисунков графа Толстаго, положила:

1) употребить на производство резной работы потребные по смете 20 тысяч рублей из суммы Высочайше назначенной на ободреніе наук и художеств; 2) награвировать рисунки медалей и напечатать их с объясненіями, поручив гравированіе г. Уткину (¹⁸).

Император Александр, непреставая помышлять об освобожденіи помещичьих крестьян, считал полезным приступить к тому постепенно, начиная с остзейских губерній, где дворянство, как-бы предупреждая волю Монарха, казалось готовым осуществить его благое намереніе; к тому-же положеніе тамошних крестьян, работавших в фермах и неимевших никакой собственности, было несравнено более достойно сожаленія, нежели положеніе прочих русских крестьян, состоявших на оброке, либо обяяанных работать на своих гос-под. В остзейских губерніях крепостное состояnie было совершенным рабством, которое смягчалось только довольно удовлетворительным образованіем дворянства и духом времени, недопускавшими примененія на самом деле легальной безусловной власти помещиков над их подданными. В последніе годы царствованія Екатерины, по собственному ея внушенію, были обнародованы некоторыя правила для облегченія участи лифляндских крестьян, но эти благодетельныя меры не были приведены в исполненіе. Мы уже имели случай сказать, что Положеніе об улучшеніи состоянія эстляндских крестьян, составленное в 1804 и Высочайше утвержденное в 1805 году, далеко не достигало своего назначенія. Реформы, предпринятая в Пруссіи после Тильзитскаго мира, заставили эстляндское дворянство, в 1811 году, (когда Наполеон уже угрожал нашествіем Россіи), просить о совершенном уничтоженіи крепостнаго состоянія. Император Александр одобрил условія на сей предмета составленныя дворянским собраніем в Ревеле; но следующія войны замедлили это дело. Тем не менее однакоже особая коммисія, под председательством наследнаго принца Августа голыптейнъольденбургскаго, которой было поручено составить Положеніе для эстляндских крестьян, окончив свой труд в 1815 году, представила его на Высочайшее усмотреніе. Государь утвердил это Положеніе 23 мая (4 іюня) 1816 года. На основаніи заключавшихся в нем постановленій, все крепостные люди эстляндской губерніи переходили в свободное состояніе постепенно, в продолженіи четырнадцати лет. Запрещено эстляндских крестьян, с землею или без земли, по одиночке и целыми семьями, продавать, дарить, закладывать, или иначе за кем-либо укреплять. Эстляндским крестьянам предоставлено право пріобретать в собственность земли и другія недвижимая именія. Эстляндскіе. крестьяне по делам гражданским были подведомственны в первых двух инстандіях судам, состоящим из членов, избираемых ими самими, отчасти из собственная их соеловія, и наказывались только по суду, с соблюденіем предпнсанных в Положеніи форм. Таким образом крестьяне имели к прежным владельцам своим только условный отноіпенія. но, не будучи наделены землею, остались в тяжкой зависимости от помеіциков (^І!)).

Два года спустя, курляндскіе крестьяне, по настоянію Императора Александра, получили свободу на таких-же основаніях, какія заключались в эстляндском Положеніи (²⁰).

В августе 1816 года. Государь отправился в Москву, впервые после пожара, истребившаго большую часть нашей первопрестольной столицы. В циркулярной ноте графа Нессельрода к резидентам иностранных дворов в Петербурге было сказано, что „ Император отправился для обозренія губерній наиболее иотерпевших от войны, и чтобы ускорить своим присутствіем исполненіе сделанных распоряженій“. Государь, ныехав из Петербурга, 10 (22) августа, прибыл в Тверь 13-го, и остановясь в тамошнем дворце, нринимал гражданских и военных чинов, посетил ночиваіощія в Соборе Св. мощи, и отиравлсь далее на следующіи день, пріехал в Москву, 15 (27). и остановился в кремлевском дворце. В тот-же день, в 11-м часу утра, Император, вместе с Великим Князем Ииколаем Павловичем. шествовал в Успенскій ( !о-

19

бор, в сопровождены радостных восклиданій Москвитян. У входа в собор, архіепископ Авгусгин, встретив Государя’ со крестом, приветствовал его краткою речыо и заключил слово свое торжественным восклицаніем : „Осанна Всевышнему! Благословен грядый во имя Господне !“ По выслушаніи литургіи и благодарственнаго молебствія, при громе выстрелов и неумолкаемом колокольном звоне, Государь, посетив Архангельскіи и Влаговещенскій соборы, возвратился в кремлевскій дворецъ.

17 (29) августа, назначен был на Красной площади парад. Как только Император выехал из Спасских ворот, народ окружил его коляску. Полиція стала разгонять толпу; но Государь не велел никого трогать, сказав: „тише, тише, как можно тише!" Услышав приказаніе Государя, ближайшіе к нему люди бросились целовать его лошадь, сапоги, платье; „вот как он нас любит!— говорили они друг другу. — Да и мы любим его, также, как добрые его солдаты".

18-го (80-го), вечером, Император, в сопровождены Великаго Князя Николая Павловича, удостоил своим присутствіем великолепный бал, данный дворянством, на который было приглашено полторы тысячи членов и почетнейшее купечество. На следующій день, старшины Благороднаго Собранія приносили Государю благодарность за его посещеніе, и будучи приглашены к обеденном у столу во дворец, были обласканы Монархом, который тогда-же ножаловал им 150 тысяч рубл. на уплату долга, сделаннаго Собраніем для возобновленія своего дома. В тот-же день, Император осматривал Маріинскую больницу, a после обеда ездил на гулянье, ежегодно бывающее в сей день под Донским мо-

настырем, где встречен был народом с изъявленіями живейшей радости.

23 августа (4 сентября), Государь осматривал комнаты Опекунскаго Совета, в которых живут воспитанники и воспитанницы, столовую и прочія принадлежности этого заведенія, а в восем часов отправился на бал к графине Орловой-Чесменской. По множеству экипажей и густым массам народа, наполнявшим все соседственныя улицы и площади, казалось, туда стеклась вся Москва.

30 августа (11 сентября), в торжественный день тезоименитства Государя, рано утром, съехались в Кремль знатнейшіе чиновники, для принесенія поздравленія. За тем, Император шествовал в Успенскій Собор, где архіепископ Августин совершил Божественную литургію и по окончаніи ея благодарственное молебствіе. Вечером, Государь удостоил своим присутствіем бал у главнокомандующаго. В театре после спектакля был маскерад; обновленная, великолепно иллюминованная столица представляла восхитительное зрелище. В тот-же день, последовал Высочайшій манифеста „Первопрестольной Столице Москве“, в коем Государь, вспоминая усердіе и подвиги Москвитян в достопамятный навсегда 1812-й год, изъявлял свою признательность — „для преданія в потомственныя времена толь достославных деяній*. Государь вообще был весьма доволен всем, что видел в Москве, и принимая поздравленія москвитян, сказал, что на будущій год опять пріедет к ним и постарается пробыть у них долее. И действительно — в 1817 году, Государь, на возвратном пути из Кіева, снова посетив Москву, 30 сентября (12 октября). оставался там более четырех меснцев (• ').

В чиеле Высочайших повеленій, данных во время пребыванія Государя в Москве, был следующій указ сенату:

„Пред начатіем войны в 1812 году, при самом отправленіи Моем к арміи, доведены были до сведенія Моего обстоятельства, важность коих понудила Меня удалить от службы тайнаго советника Сперанскаго и действительнаго статскаго советника Магницкаго, к чему во всякое другое время не пристуннл-бы Я без точнаго изследованія, которое в тогдашних обстоятельствах делалось невозможным. По возвраіценіи Моем, приступил Я к внимательному и строгому разсмотренію поступков их, и не нашел убедительных причин к подозреніям, По тому желая преподать им способ усердною службою очистить себя в полной мере, Всемилостивейше пог.елеваю: тайному советнику Сперанскому быть иензенским гражданским губер натором, a действительиому статскому советнику Магницкому Воронеж ским внце-губернаторомъ

Назначеніе Сперанскаго, как и должно было ожидать, подало повод к безконечным толкам. Самый о том указ заключал в себе необъяснимый противоречія : и удаленіе (в действительности — ссылка) столь важнаго государственнаго сановника, „без точнаго изследованія вины его", и желаніе Государя: „дать Сперанскому и Магницкому способ усердною службою очистить себя в полной мере“, между тем, как „по внимательном и строгом разсмотреніи их поступков", не только не обнаружилась какая-либо вина, но даже „не найдено убедительных причин к подозреніямъ“: все это возбудило недоуменія и заставило многих видеть в Сперанском невинную жертву дворской интриги. Действительно — ежели можно вполне верить показа-ніям де-Санглена — главным орудіеи паденія Сперанскаго были непріятелиего Балашев и Армфельдт. что впрочем немешало им враждовать между собою. Император Александр знал их взаимньтя отношенія, но терпел их при себе, полагая, как он однажды сказал де-Санглену, что „к сожаленію, интриганты в государстве бывают также полезны, как и честные люди, а иногда даже и более“. Впрочем, главным, оиаснейіпим непріятелем Сперанскаго был современный дух общества в обеих столидах. Государь, ;а несколько дней до паденія Сперанскаго, говоря с де - Сангленом, сказал ему: „Из донесенія графа Растопчи на о московских толках, вижу, что там ненавидят Сперанскаго; полагают, что он, при учрежденіи министерств и совета. хитро подкопался под самодержавіе. Здесь в Петербурге он также возбудил общую ненависть к себе, и везде в народе порицают все им сделанное : следовательно — учрежденіе министерств — ошибка. Кажется, Сперанскій не совсем понял план Лагарпа, моего наставника, котораго люблю и почитаю, как только благодетеля любить и чтить возможно. Я дам вам его проек т; сравните его с учрежденіемъ“. На следуюіцій день, Армфельдт, которому Государь сказал о поручен!» им данном де-Санглену, стал уговаривать де-Санглена, чтобы он хорошенько отделал Сперанскаго, уверяя, что это понравится Государю (Arrangez bien Speransky: cela plaira). Когда-же де-Санглен отвечал, что выскажет всю правду, Армфельдть, прервав его речь, сказал : „Так знайте-же, что Сперанский, прав-ли он или виноват, пострадает. Это необходимо, чтобы привязать народ к Государю, для войны, которую должно сделать народною" (Sachez que Speransky, fautif ou non, doit être immolé;

l ’est indispensable pour rallier la nation au chef de l’état et pour une guerre qu'il faut rendre nationale) (²³).

Не место здесь доказывать, что для возбужденія русскаго народа к борьбе на жизнь и смерть с Наполеоном, небьтло необходимости пожертвовать Сперанским, да и самыя душевныя свойства Императора Александра не допускают мысли, чтобы он поступил жестоко в отношеніи столь близкаго к себе человека, еслибы считал его совершенно невинным. Враги Сперанскаго успели уверить Государя, что государственныя преобразованія и меры по части финансов, исполненныя по иниціативе Сперанскаго, клонились умышленно к разстройству суіцествующаго порядка; что Сперанскій позволял себе порицать действія правительства и выказывал нристрастіе к Наполеону и Францу зам, и проч. Но можно-ли упрекать Сперанскаго в том, что не все предпринятая у нас реформы увенчались успехом? Что-же касается до обвиненія в порицаніи правительства, то сам Сперанскій сознавался, что ему случалось.выражать свое мненіе о разных учрежденіях, которыя он, как и все благомыслящіе люди и даже сам Государь, находил несообразными; нескрывал Сперанскій и того, что он не мог оставаться равнодушным в отношеніи людей, облеченньтх доверіем правительства и препятствовавших успеху порученнаго им дела. Но Сиеранскій отвергал с негодованіем мысль, чтобы когда-либо он мог заочно порицать распоряженія Государя, коих сам в последніе годы был близким исполнителем (²⁴).

При отнравленіи Сперанскаго в Нижній-Новгороду миниетр полиціи Валашов писал тамошнему губернатору, о Высочайшем повеленіи: во 1-х. иметь бдительное наблюденіе, чтобы переписка Спе-ранскаго была доставляема в Петербургу для доклада Государю; во 2-ху доносить о всех лица s у с коими он будет вести знакомство, и вообще о всем, в отношеніи к настоящему положенію его, что может быть достойно примечанія. Далее - в предписаніи было сказано: „Впрочсм Государю Императору благоугодно, дабы тайному советнику Сперанскому, во время пребыианія его в Нижнем-Новгороде, оказываема была всякая пристойность но его чину“. Исполняя Высочайшее повеленіе, исправлявший, за отсутствіем губернатора, должность его, вице-губернатор Крюков доносил министру полицш о всех лицах посещавших Сперанскаго, а иногда и о разговорах их; в одном из этихь донесеній, Крюков писал, что, 6 августа, преосвященный епископ Моисей давал обеденный столу и что бывшій тут тайный советник Сперанскій обедать не остался, но „между закускою, занимался с преосвященным обоюдными разговорами, кои доведя до нынешнид военных действій, говорил о Наполеоне и о успехах его предпріятій, к чему г. Сперанскій дополнил. что в прошедшія кампаніи, в немецких областях, при завоеваніи их. он, Наполеон щадил духовенство, оказывал ему уваженіе и храмов не допускал до разграбленія, но еще, для сбереженія их, приставлять караулъ“ (^2R).

Донесеніе Крюкова пришло в Петербурга одновременно съследующим писвмом Государю графа Растопчина, из Москвы: „Я послал графу Толстому ²⁹) извещеніе об этом злом Сперанском. Сталыпин и Злобин, действуя по его наущенію, стараются ослабить усердіе народа страхом. Необ-ходило, как можно скорее, предупредить исполноніе направленных против Вас, вредных намереній“... П-

15-го,. в день празднованія коронадіи Императора Александра, после обедни, Сперанскій явился с поздравленіем к старшему лицу в городе, графу Толстому, где застал Карамзина, искавшаго со многими другими убежища в. Нижнем. Здесь они впервые лично познакомились. Спустя час, прискакал из Петербурга к Толстому фельдъегерь с собственноручным Высочайшим рескриптом, в коем, после нескольких слов о военных обстолтельствах и ополченіи, было прибавлено: „при сем прилагаю рапорт вице-губернатора нижегородскаго о тайном советнике Сперанском. Если оно справедливо, то отправить сего вреднаго человека под караулом в Пермь, с предписаніем губернатору, от Моего имени, иметь его под тесным присмотром и отвечать за все его шаги и поведеніе" (²⁷). В тот-же день, Сперанскій был отправлен, с частным приставом Козловым, в Пермь. Положеніе его в первое время пребыванія в Перми было несравненно грустнее и безотраднее прежняго, в Нижнем-Новгороде, где он ветречал сочувствіе и уваженіе; напротив того, нермскіе жители, из коих многіе не имели понятія о минувшем значеніи опальнаго сановника, считали его важным государственным преступником; даже французскіе пленные уклонялись от встречи с „изменником своему отечеству", гнушаясь принимать от него ту милостыню, за которою жадно протягивали руку другим. Чувствуя себя незаслуживпшм такой участи, Сиеранскій два раза писал графу Толстому, прилагая каждый раз письмо Государю, но Толстой, вероятно разделяя обіцее пред-убежденіе против Сперанскаго, не отважился передавать его просьбы. Сперанскій, стесненный недостатком в средствах и постоянно преследуемый оскорблениями, наконец решился довести о том до сведенія Государя чрез Балашева, и по его ходатайству темная участь страдальца озарилась первым лучем Царской милости. Высочайше повелено: „Пребывающему в Перми" тайному советнику Сперанскому производить содержанія по 6,000 рублей в год. Тогда-же с.-петербургскій митрополит Амвросій писал архіерею Іустину, поручая передать поклон от его имени Сперанскому, и тем самым намекая, как обходиться впредь с сосланным сановником. Вести из Петербурга изменили обращеніе с Сперанским; все старались с ним сблизиться; не было ни одного званаго обеда, вечера, имянин, свадеб, куда-бы его не приглашали. С своей стороны, он, не отказывая никому, пленяя всех умом и добротою, вскоре пріобрел искреннюю любовь и общее уважаніе (²⁸).

Ободренный снисхожденіем Монарха, Сперанскій питал себя надеждою оправдать себя и возбудить в Государе память — и заслуг своих — и прежних к нему отношеній. Для этого надлежало писать к Государю и переслать письмо так, чтобы оно дошло к нему. Сперанскій отправил свою семью в принадлежавшее ему сельцо Великополье, лежащее в 9-ти верстах от Новгорода, и вручил дочери письмо на имя Государя, с наставленіем, как передать его в тайне другу, оставшемуся верным и в невзгоде, г-же Кремер. В записке, приложенной к письму, стольже откровенной сколько искусно составленной, Сперанскій начертал образ своей политической жизни, оправдывался от взведенных на него наветов, и в заключеніе иросилъ единой милости: дозволить ему провести с семейством остаток жизни в деревне своей. „Если в сем уединеніи—писал Сперанскій—угодно будет поручить мне окончить какую-либо часть публичных законов, разумея гражданскую, уголовную, или судебную, я приму сіе личное от Вашего Величества порученіе с радостію и исполню его без всякой помощи, с усердіем, не ища другой награды, как только, свободы и забвенгл. Бог, общій отец и судія Государей и их подданных, да благословит благія намеренія Вашего Величества на пользу государства, да ниспошлет Вам исполнителей кротких без малодушія и усердных без властолюбія. Сіе будет навсегда предметом желаній человека, коего многіе в службе могут быть счастливее, но никто не может быть лично Вам преданнее" (²⁹).

Эта просвба не имела никаких последствій; но когда, по окончаніи войны с Наполеоном, в 1814 году, Россія и Европа славили торжество его победителя, Сперанскій снова обратился к Александру, прося вторично дозволенія скрыть остаток скорбных дней своих в маленькой деревне близ Новгорода, дочери его по наследству доставшейся (³⁰).

Император Александр, приняв во вниманіе, что с минованіем войны изменились обстоятельства, иодавшія повод к удаленію Сперанскаго, повелел исполнить его просьбу. 81-го августа, управляющей министерством нолиціи, граф Вязмитинов уведомил его, что Государь всемилостивейше соизволяете на л;еланіе его жить в новгородской его деревне Великополье, в полной будучи удостоверенности, что скромное в оной житье его не подаете повода к каким-либо в отмену сего мерам; о сопровожденіи-же его туда с сим вместе дано знать пермскому губернатору."

Не того желалу не того ожидал Сперанскій: свобода и забвенге не могли удовлетворить потребностям его кипучей деятельности, осужденной на дремоту в Великополье. Развлеченій там было немного. Изредка навещали его прежніе петербургскіе знакомые; сам-же он не ездил почти никуда, кроме соседственной обители Вишерской Св. Саввы, куда манило его богатое собраніе духовных книг, и где его вскоре полюбили монахи. Остальное время он проводил в учебных занятіях с своею дочерью и дочерью гостившей у него г-жи Вейкардт, а также в ученых трудах, которые были весьма разнообразны. Сперанскій усвоцл себе англійскій язык и стал учиться—один, без всякой посторонней помощи — языку еврейскому; в продолженіи пребыванія в Великополье, он составил множество разсужденій содержанія юридическаго, философическая, богословскаго и частью мистическая. Но всего этого было для него мало. Долго ожидал он измененія своей участи, и наконед, в іюле 1816 года, решился снова писать к Государю, отправя тогда-же письмо могучему Царскою милостью, графу Аракчееву.

„При удаленіи меня от лица Вашего — писал он Государю — Ваше Императорское Величество соизволили мне сказать, что „во всяком другом положеніи дел, менее затруднительному Ваше Величество употребили-бы много времени и способов на подробное разсмотреніе моего поведенія и сведеній, до Вас дошедших.“

„С того времени доселе, пятый год находясь под гневом Вашего Величества, я не преставал однакоже надеяться разрешенія судьбы моей.

„Время, вместо смягченія моих обстоятельству ожесточаете мое положеніе; оно усиливаете вероят-ноеть вменяемых мне преступленій; ослабляет способы к моему оправданію; стирает следы, по коим можно-бы еще было дойти до истины; утверждаете, самою продолжительностію, общее о вине моей мненіе, и вдали, в конце жизни, трудами, бедствіями и носрамленіем исполненной, указуетъ— безчестный гробъ.

„Именем правосудія и милости, кои одни доставляют Государям славу прочную и благословеніе небесное, именем ихъ—умоляю Ваше Величество обратить на судьбу мою Всемилостивейшее Ваше вниманіе и решить ее так, как Бог Вам в сердце вложите." •

В письме к Аракчееву, Сперанскій, уверяя в своей невинности, просил — или дать ему суд с его обвинителями, или-же, когда это средство представится по чему-либо неуместным, доставить ему способ оправдать себя против слов не словами, a делами, открыв ему поприще службы. „Есть точка зренія—писал онъ—с коей все случившееся со мною может представиться в виде менее крутом, нежели то было в самом деле: „В 18Г2 году, по вышедшим донесеніям, Государь Император соизволил удалить секретаря своего от службы; ныне, по подробном разсмотреніи, находя донесенія сіи недоказанными, Его Величество соизволяет его употребить паки на службу."—Тут ничего нет особенная, либо чрезвычайная"....

Письмо Сперанскаго к Государю, поддержанное заступничеством графа Аракчеева, имело последствіем назначеніе Сперанскаго пензенским губернаторомъ—назначеніе, несоот, етствовавшее прежней должности его - государственнаго секретаря, но выводившее его из унизительная положенія лица, доселе состоявшая под надзором местнаго начальства, и могшее служить первою ступенью заслуге» и отличій, достиженіе которых снопа было открыто его деятельности и дарованіямъ.

Замечательно, что редакдія указа об определеніи Сперанскаго была некоторым образом подготовлена в письме его к Аракчееву. Получив коni ю указа, вместе с весьма благосклонным письмом графа Аракчеева, Сперанскій писал к одному из друзей своих: „Как-бы ни судили в Петербурге, но я душевно рад и совершенно доволен. Для перваго шагу, это гораздо более, нежели я ожидал. Вы увидите — и я имею на это доказательства — что все прочее пойдет как по маслу" (³¹).

Император Александр, выехав из Москвы, 81 августа (12 сентября), и посетив на следуюіцій день Тулу, прибыл в штаб-квартиру поселенія Елецкаго полка, где возвестил Высочайшим манифестом об отмене в том году обыкновеннаго рекрутскаго набора во всем государстве. Такая-же милость была объявлена народу и в следующем году (³²).

Первоначальная мысль о военных поселеніях в Россіи родилась еще в 1810 году, когда наш политическій горизонта стал омрачаться несогласіями с Наполеоном, и по тому требовалось дать большее развитіе вооруженным силам, а разстроенное состояніе финансов тому препятствовало. Трудно сказать—сам-ли Император Александр возимел эту мысль, или она была внушена ему графом Аракчеевым^ известно только то, что, с самаго основанія воонных поселеній, все Высочайшія повеленія по сему предмету были объявляемы Аракчее-вым, и что тогдашней военный миниетр Барклай де-Толли неодобрял учрежденія военных иоселеній.

В 1810 году, было поручено генерал-маіору Лаврову выбрать удобнейшее место для поселенія (вероятно—в виде опыта) запаснаго баталіона Елецкаго мушкетерскаго полка, и в следствіе его донесенія назначено к тому, могилевской губерніи, климовичскаго уезда, бобьтлецкое староство, жителей коего повелено переселить в новороссійскій край. Предполагалось составить поселяемый баталіон из людей всех трех баталіонов полка, преимущественно женатых (³³). Па продовольствіе четырех тысяч бобылецких крестьян обоего пола, при переселеніи их, потребовалось около 70,000 рублей (³⁴). Генерал Лавров писал графу Аракчееву: „Крестьяне бобылецкаго ста рост ва приняли объявленіе переселенія, как должно добрым Русским: „воля Государя!" сказал каждый, a известіе, что священники их идут с ними, весьма порадовало ихъ“ (³⁵). Вслед за тем, Лавров, получив повеленіе об отправленіи в армію двух действуюіцих баталіонов и гренадерской роты поселеннаго баталіона Елецкаго полка, донес, что немедленно сделаны распоряженія к сбору нижних чинов с казенных работ. „Я непременным себе долгом поставлю и буду наблюдать—писал Лавров графу Аракчееву— чтоб два действующіе баталіона Елецкаго полка были в состояніи всегда выступить по первому повеленію, да и чтоб поселяемый не обмужичил, не упущу ничего из вида. Остается мне только покорнейше просить, еслибы начались военныя движенія, помиловать от возложенная на меня препорученія и испросить Высочайшей для меня милости Государя Императора, чтобы я обмужичен не был, ибо сіе мне будет таким наказаніем, каковаго жесточе быть не может для офицера служащая Государю и отечеству".... (³⁶).

Нашествіе Наполеона заставило прервать устройство поселеннаго баталіона, который, поступив в действующую армію, участвовал в Бородинском сраженіи и в преследованіи Французов; по изгнаніи-же непріятеля, последовало повеленіе фельдмаршала князя Кутузова—снова водворить баталіон на прежнем месте. Но это расноряженіе не могло быть тотчас исполнено, как по малому числу прибывших людей (около ста человек), так и по тому, что „все дома военная поселенія и принадлежности к ним, как-то: окна, двери, лавки, и проч. были еоседственными жителями расхищены".... (³⁷). За тем последовали Высочайшія повеленія о составе поселеннаго баталіона, в числе тысячи человек, и об отпуске на поправку домов и на друпе предметы военная поселенія двадцати пяти тысяч рублей (³⁸).

В 1815 году, было составлено графом Аракчеевым „Положеніе поселяемому баталіону Елецкаго пехотнаго полка", которое, по желанію Аракчеева, будучи напечатано в числе 1020-ти экземпляров, роздано всем военным поселянам. Сущность его заключалась в следующем: 1) военный поселянин, хозяин дома, земли, скота и вещей ему данных, должен быть непременно женат и хорошая' поведенія; о дурных-же и нерадивых дозволяется представлять баталіонному командиру, для лигиенгя нажишй ими собственности и для выключки из военных поселят в дальнейшге гарнизоны;

2) к каждому из хозяев назначаются постоем из действующих багаліонов по два человека, которые состоять у него в зависимости и обязаны ему помогать во всех нолевых и домашних работать, а хозяин, получая на них провіант, до-вольствует их общею с собою пищею; В) запреіцено офицерам и унтер-офицерам покупать у своих солдат хлеб и другіе продукты; 4) сапожников, кузнепов и других ротных мастеровых не иметь, а предоставляется хозяевам производить эти работы для военных поселян, с платою по обоюдному согласію; но эти мастеровые обязаны, вместе с тем, обработывать свои участки и исполнять все обязанности службы на-равне с прочими военными поселянами; 5) мундиры и прочія двух и трех-годовыя вещи изготовлять, для равенства и соблюденія формы, в общих баталіонных швальнях, в зимнее время, т. е. с 1-го ноября .по

1-е марта; 6) в летнее-же время, не занимать хозяев никакими работами, кроме земледелія, ученій, караулов и посылки на вести; 7) солдатскіе сыновья остаются при родителях до 12-ти лет, обучаясь грамоте в ротах, а потом для дальнейшаго обученія поступают в учрежденное при баталіоне военное отделеніе; 8) чтобы пріохотить военных поселян к новому роду их жизни, должно им внушать, что по смерти каждаго из хозяев будет наследовать ему сын его; в случае-же неименія им детей мужескаго пола, он может выдать дочь свою в замужство, приняв зятя в наследники своего дома и имущества, вместе с воступленіем на службу в поселяемый баталіонъ.

За тем в Положеніи следовали : во 1-х, правила производства различных строевых ученій; во

2-х, обязанности, относящіяся к военной іюлиціи, т. е. к содержанію в чистоте домов и улиц в селеніях и к содержанію в порядке дорог чрез земли поселенія проходящих; указаны места для склада дров, соломы и сена. позади дворов, исчислены предосторожности от пожаров, и проч. и проч. Наконец, в статье „об инвалидахъ“, изложены правила поступленія военных поселян в инвалидную роту и призренія их (^зэ).

6 (18) сентября, Государь, подъезжая к Чернигову, был встречен прибывшим на-кануне туда фельдмаршалом князем Барклаем де-Толли и многими почетными особами. Император, пригласив’ к себе в коляску фельдмаршала, въехал в городу в С-м часу по пол}дни, остановился у соборной церкви Преображеніл, где встречен был духовенством с крестом, иконами и св. водою, а иотом отправился в приготовленный для ei’O пребыванія дом тайнаго советника Милорадовича. Начиная с 8-ми часов, представлялись Государю сперва дворяне, потом граждане, и наконец иежинскіе депутаты Греческаго общества. На следуюіцій день, в 7 часов утра, Император Александр отправился в дальнейшій путь к Ігіеву, и 7 (11>) сентября, в половине 7-го часа по полудни, прибыл прямо в Лавру, где встреченный у Святых ворот митрополитом Серапіоном с братіей и приложась к иконе и мощам, отбыл в приготовленную для него квартиру, в доме Оболенскаго, близ дворца. На другой день, 8-го (20-го), в 11 часов, Государь, отслушав литургію е Ссфійском соборе, посетил митрополи та; в тот-же день, в 3-м часу по полудни, дано знать схимнику Вассіану, что его намерен посетить князь Волконскій, вечером, часу в 8-м. Пробило 8 часов, и ожидаемый гость вошел тихо в келью слеиаго старца и стал говорить с ним. Вассіан спросил гостя: женат-ли он? имеет-ли детей? давно-ли служить Государю?— „Благодареніе Господу Богу — продолжал схим-

20

ник — что Государь удостоил и Кіев, и Лавру, свом посещеніем. Государь вчера в Лавре всех обрадовал своим благочестіем и своею кротостью".— „Да он здесь" — сказал посетитель.— „В Кіеве", спросил Вассіан. — „Он у вас — отвечал Александр.—Благословите меня! Еще в Петербурге я наслышался о вас, и пришел поговорить с вами; благословите меня!" Вассіан хотел поклониться в ноги Царю, но Александр, не допустив того, поцеловал его руку, говоря: „Поклоненіе принадлежите одному Богу. Я человек, как и п|.;очіе, и Христіанин; исповедуйте меня, и так, как всех вообще духовных сынов своих!" После исповеди и долгой беседы, Государь ножелал знать, кто в Лавре более других заслуживаете вниманіе, и когда схимник назвал наместника, іеромонаха Антовія, прикалал послушнику—позвать наместника к Волконскому, ожидающему его у Вассіана. Когда-же Антоши, узнав Государя, хотел отдать ему должную честь, Александр удержал его, скана в : „Благословите, как свя[ценник, и обходитесь со мною, как с простым иоклонником, пришедшим в сію обитель искать нутей к спасенію, потому что все дела мои и вся слава принадлежать не мне, а имени Божію, научившему меня познавать истинное величіе". Уже в полночь, Государь вышел от Вассіана, запретив наместнику провозить его до ворота, и сказал, что зав тра рано будет в пещерах.—9-го (21-го), в 8 часов, Государь с Волконским посетить пещеры, а 10-го (22-го), слушал обедню в Лавре и пригласил митрополита к обеденному столу; в тот-же день, вечером, Император пожелав видеть наместника, собственноручно возложил на него брилліантовый крест и послал чрез него такой-же Вассіану. 11 (23), по утру, присланы митрополиту Серапіону брилліаитовые знаки ордена Св. Апостола Андрея, а вечером доставлена в ризницу Лавры драгоценная панагія(^4и).

18 (80) сентября, Император Александр прибыл в Варшаву и оставался там до 4-го (16-го) октября. Государь, присутствуя несколько раз на смотрах и ученіях русских и польских войск, был весьма доволен состояніем, в котором нашел их, и удостоил наградами многих генералов и офицеров, в числе коих, кроме наместника царства польскаго, генерала Заіончека, были: дивизіонный генерал Хлопицкій и полковники Дверницкій и Янковскій.

Император Александр прибыл в Царское Село, 18 (25) октября, и оттуда, в день рожденія вдовствующей Императрицы Маріи Феодоровны, 14-го (26-го), в Гатчино. 18 (80), Государь присутствовал на параде всей гвардіи, учебнаго карабинернаго полка и 1-й гренадерской дивизіи в числе 88-ми тысяч человекъ.

В том-же году, он ознаменовал годовщину своего рожденія, 12-е (24-е) декабря, общею милостью генералам, штаб и обер-офицерам, увеличив им жалованье, от прапорщика до полковника, и назначив производить, сверх жалованья, столовыя деньги полковым командирам, бригадным генералам, дивизіонным и корпусным начальниками начальникам главнаго штаба и управляющим его частями (⁴¹).

Незадолго до вторичнаго посещенія Государем Москвы, в 1817 году, последовало бракосочетаніе Великаго Князя Николая Павловича с дочерью Короля Фридриха-Вильгельма II], принцессою Шар-

20"

лотою,— событіе тем более важное, что Император Александр тогда уже предиолагал передать престол, с согласія Царевича Константина Павловича, третьему из братьев царствующаго дома, Николаю.

Прусская принцесса, в сопровожденіи своего брага, нринца Вильгельма (нынешняго Прусскаго Короля) и со всею своею свитою, выехала из Берлина, 12 іюня н. ст. 1817 года, на всем пути до Петербурга, встречаемая с радостью и искренним сочувствіем. В Митаве ожидал ее Великій Князь Николай Павлович. Дальнейшій вояж Августейшей невесты подобился торжественному шествію, а пріем, ей еделанный вдовствующею Императрицею, утешил ее в разлуке с горячо-любимым семейством. Когда Император Александр, представляя Императрице Маріи Феодоровне принца Вильгельма, сказал: ^рекомендую Вам моего новаго брата“, Императрица, обняв его, отвечала: „так и я стала богаче одним сином". Два дня спустя, 20-го іюня (2-го іюля н. ст.), наша северная столица торжествовала въезд Высокой невесты. На всех улицах от Московской заставы до Зимняго дворца были разставлены войска; нетолько окна и балконы, но стены, заборы и кровли, были усеяны зрителями. Впереди поезда явился Государь верхом, в сопровожденіи многочисленнаго генералитета; по правую сторону его, ехали Великіе Князья, а по левую принц Вильгельм; за ними, в открытой коляске, запряженной в восемь лошадей, обе Императрицы с принцессою ІІІарлотою и с герцогинею Антуанеттою виртембергскою. Потом следовали прочіе придиорные экипажи. При громе пушек, барабанном бое и неумолкаемомч> ура! шествіе продолжалось, по минованіи ('и ни го моста, чрез Иеакіев-скую плоідадь и вдоль бульвара, до парадной лестницы дворца, на которую принцесса была введена самим Императором. Государь, Великіе Князья и принц Вильгельм оставались на дворцовой площади, пока мимо их прошли все там собранныя войска (⁴²). •

24 іюня (б іюля), совершено торжественное миропомазаніе принцессы Шарлотты по обряду православной церкви; на следующій день происходило обрученіе Великаго Князя Николая Павловича с Благоверною Княжною Александрою Феодоровною, а

1-го (13) іюля, бракосочетаніе их, и за тем наступил ряд празднеств, продолжавшихся до 22 іюля (3 августа), дня ангела Августейшей матери Благословеннаго Царственнаго Семейства (⁴³).

Пребываніе Императора Александра в первопрестольной столице, в 1817 году, ознаменовалось заложеніем основанія церкви на Воробьевых горах. Благочестивый Монарх, но изгнаніи непріятслей из Россіи, дал обетъ—соорудить храм Спасителю, который служил-бы достойным памятникомъ—и великих событій Отечественной войны, и признательности русскаго народа к Вышнему Промыслу. Государь возвестил о намереніи своем следующим манифестом, изданным в Вильне 25 декабря 1812 года: „Спасеніе Россіи от врагов. столь-же многочисленных силами, сколь злых и свиреных намереніями и делами, совершенное в шесть месяцев всех их истребленіе, так что при самом стремительном бегсгве едва самомалейшая часть их могла уйти за пределы наши, есть явно изліянная на Россію благость Божія, есть по истине достопамятное проиешествіе, которое неиз-гдадят века из бытописаній. В сохраненіе вечной памяти и того безпримернаго усердія, верности и любви к вере и отечеству, какими в сіи трудныя времена превознес себя народ россійскій, и в ознаменованіе благодарности нашей к Промыслу Божію, спасшему Россію от грозившей ей гибели, вознамерились Мы, в первопрестольном граде нашему Москве, создать церковь во имя Спасителя Христа. Да благословит сей храм многіе века, и да курится в нем пред святым престолом Божіим кадило благодарности позднейших родов, вместе с любовью и подражаніем делам их предковъ'.“

За тем, в продолженіи пяти лет, в особо составленной коммисіи, обсуждали выбор места для храма и проекты для него предложенные академиками-архитекторами. Как в самой Москве не нашлось удобнаго к тому места, то положили соорудить его на величественных Воробьевых горах, вблизи селенія Филей, где в 1812 году решена была участь Москвы. Из всех программ храма была избрана поданная молодым художником Витбергом, которая проект, по колоссальности и грандіозности своей, наиболее соответствовал идеям самаго Государя. Все зданіе, в 110 саж. вышины, должно было состоять из трех храмов: нижняго, во имя Рождества Христова; средняго, во имя Преображенія Господня, и верхняго. во имя Воскресенія. Нижняя церковь, на половину врытая в землю, долженствовала быть как-бы могилою воинов павших в 1812 году; там, на стенах внутри храма, предполагалось вырезать имена их, от генерала до солдата, и служить по них паннихиды. Средняя церковь—в форме равноконечная греческаго креста; колоннаду, ведущую к ней, хотели украсить извая-ніями ветхозаветных лид, а самый храм — образами представляющими всю евангельскую исторію и деянія апостолов. Верхняя церковь, в виде ротонды, вся сквозная, ярко освещенная со всех сторон, внутри без образов, а снаружи окружена венком архангелов. По обе стороны нижняго храма предполагали построить колоннаду в 300 саж. и по концам ея поставить два памятника, вышиною до 50 саж. одинъ—изъпушек отбитых унепріятеля от Москвы до пределов Россіи, а другой—из душек захваченных нашими войсками от русских границ до Парижа. Император Александр, призвав к себе Витберга, сказал ему: „вы камнями говорите". Проект его удостоился Высочайшая утвержденія.

Для торжественной закладки храма назначен был день пятой годовщины освобожденія Москвы „от двадесяти язык", 12-е октября 1817 года. Утром, на всех плоіцадях и болыпих улицах, полковая музыка возвестила о наступленіи торжества; в 9 1/2 часов, духовенство, придворные и все почетнейшіе жители столицы собрались в церковь Тихвинской Божіей Матери, на Малых Лужниках; войска, в числе 27-ми тысяч человек. под командою графа П. А. Толстаго. были разставлены от Кремля до Воробьевых гор. В 11 часов, Государь верхом и обе Императрицы в парадной карете, запряженной в восемь лошадей, подъехали к церкве: там встретил их архіеписком Августин со всем многочисленным московским духовенством. По окончаніи литургіи, начался крестный ход от церкви, чрез понтонные мосты, на Воробьеву гору, к месту закладки храма. Впереди несли хоругви и чудотворныя иконы Влади мірской и Иверской Божіей Матери, за ними шли два хора певчих. придворный и синодальный, потом более 500 человек духовенства, в богатых облаченіях; за ними следовал Государь с обеими Императрицами, Великим Князем Николаем Павловичем и братом новобрачной супруги его, прусским принцем Вильгельмом. Воробьевы горы, усыпанныя народом, представляли великолепное зрелище. По совершеніи водоосвяіценія архіепископом Августином и по окропленіи св. водою, как места, где надлежало положить первый камень, так и окрестностей, Витберг поднес Государю медную вызолоченную доску, с надписью — когда и при ком заложен храм. Император положил ее в углубленіе большая гранитная камня, и приняв от Витберга, поднесенные им на двух серебряных вызолоченных блюдах, кусок мрамора, серебряные с позолотою молоток и лопатку и растворенную известь, положил мрамор в углубленіе гранитнаго камня, что сделали также Императрицы, Великій Князь Николай Павлович за себя и за свою супругу, принц нрусскій Вильгельм и архіепископ Августин. Преосвященный, в красноречивом слове, произнесенном при заложеніи храма, сказал: „Где мы? Что мы видим ? Что мы делаем? На том месте, на коем в дванадесятое лето сія древняя столица с ужасом узрела пламенник, непріятельскою рукою возженный на истребленіе ея. Узрела—и преклонив поседевшее чело, умоляла Господа: да будет она искупительною жертвою своего отечества! Что мы видим? Видим ту-же самую столицу воскресшую из пепла и развалин, облеченную в новыя красоты и великолепіе. Что мы делаем? Пирамиду-ли хотим воздвигнуть во славу соотечественников наших?... О, нет!... Пред лицем неба и земли по-лагаем основаніе храма, посвященнаго Спасителю

нашему, Іисусу Христу".....

Матеріалы для гигантскаго зданія приготовлялись деятельно, но вскоре обнаружилось, что рыхлая земля Воробьевых гор не могла выдержать давленія столь огромной массы. Работы прекратились. Витберг был отставлен, и велено разобрать дело графу Аракчееву. Суровый временщик, гоняясь за славою мецената, покровителя ученых и художников, оправдал Витберга; но, по кончине Императора Александра, комитет министров признал виновным слишком смелаго архитектора, и его сослали в Вятку. Император Николай, смягчив наказаніе Витберга, позволил ему возвратиться в Петербурга (⁴⁴).

Административный распоряженія. Промышленность. Торговля. Финансы. Законодательство. Учебныя заведенія. Первый вынуск из Царско-Сельскаго лицея. Арзамас и Общество любителей русской словесности. Россійское библейское общество. Господство мистицизма. Сіоискій Веетііпкъ.

(1816—1817 г.).

Первое время поеле многолетних тяжких войн, веденных Россіею при Императоре Александре І-м, прошло в заботах правительства изгладить следы непріятельскаго нашествія. Несмотря на плохое состояніе наших (финансов, были отпущены значительныя суммы в пособіе разоренным жителям московской, смоленской и калужской губерній. Отменены рекрутскіе наборы 1816 и 1817 годов. Министерство внутренних дел старалось усилить земледельческую. фабричную и торговую промышленность. Сам Государь, признавая затрудненія встречаемыя всякаго рода промыслами от недостатка удобных сообщсній в Россіи, начертал собственноручно правила об устройств!; дорог (').

Неусыпныя заботы министра внутренних дел Козодавлева о распространеніи мануфактур увенчались успехом. Суконное производство было такъ

значительно, что правительство нашло возможным освободить всех обязанных фабрикантов от понудительной поставки сукон на армію и флот, дозволив им, наравне с вольными фабрикантами, являться на торги и заключать с казною контракты на поставку солдатских сукон (²). Основано было множество различнаго рода хозяйственных заведеній. Перекопскій купец Сысоев насадил в днепровском уезде до 10,000 шелковичных дерев, завел обширный сад с виноградниками, устроил фабрики солдатских сукон и шелковых матерій, увеличил доставшіеся ему заводы: конскій, рогатаго скота, испанских овец, и проч. Купець Ауэрбах распространил и улучшил фаянсовую фабрику в корчевском уезде, тверской губерніи. На железных заводах Демидова производились болыпія работы, в числе коих отлиты для Петербурга чугунныя части мостов: Краснаго, Поцелуева и Московскаго. Обер-бергмейстеру 7-го класса Берду выдана привилегія на исключительное право, в продолженіи десяти лет, пароходства по Финскому заливу, по всем судоходным рекам, от Валтійскаго моря до морей Каспійскаго, Азовскаго и Чернаго, и по сим морям, с теіі однако ограниченіем, что если, в теченіи трех лет, не будет введено паровое судоходство на каком-либо из водных путей, то привилегія на эту часть прекратится (³). На петербургском заводе того-же Берда, в 1816 и 1817 годах, приготовлено 75 паровых машин для наших фабрик и одна из них отправлена в Литтих (⁴).

Важнейшим событіем, по нашей внутренней торговле, был перевод макарьевской ярмарки в Нижній-Новгород. Начало этого торжища относится к тому времени, когда еще существовало самостоятельное казанское царство: тогда производилась ярмарка близ Казани, на Арском поле, в іюне. Вероломное избіеніе купцов, в 1523 году, заставило Великаго Князя Василія ІV-го Іоаниовича запретить своим подданным ездить на казанскую ярмарку, и учредить, в замен ея, другую, в русских владеніях, у разоренная Татарами близ Волги Макарьевская монастыря; но эта попытка не удалась, и хотя ярмарка на Арском поле упала, однакоже и на нашу никто из иностранцев не поехал, следствіем чего было непомерное возвышеніе цен на все азіятскіе продукты. В таком положеніи была макарьевская ярмарка целые сто лет, пока муромскій монах Авраамій, получик разрешеніе Царя Михаила Феодоровича и благословеніе патріарха Филарета, перенес, в 1624 году, из Унжи на место разрушенная монастыря икону Св. Чудотворца Макарія и устроил там молельню и больницу. С того времени стали собираться туда на поклоненіе окрестные жители, преимущественно-же в день преставленія угодника, 25 іюля, что послужило в пользу ярмарки. В царствованіе Алексея Михайловича, макарьевская ярмарка продолжалась ежегодно две недели, а в 1686 году, при Государях 1оанне и Петре Алексеевичах, вместе с подтвержденіем грамоты макарьевскому монастырю на взпманіе пошлин с купцов пріезжавших на эту ярмарку, назначен для нея четырех-недельный срок, с 1-го по 30 іюля, но в последствіи срок и самое время ярмарки изменялись несколько раз. С 1710 года, пошлина с товаров обращена в пользу казны. В 1790 году, привезено было туда товаров на 30 милліонов рублей: такое значительное распространеніе тамошней торговли подало повод к возведет») новаго обширная гостиннаго двора из 2,200 лавок и к переименование снова Макарьевской слободы уездным городом в 1804 году. Б 1810 году было окончено посгроеніе новаго гостиннаго двора, но место для него избранное оказалось весьма неудобным: оно ежегодно затоплялось разливом Волги, а в 1810 году, сильная буря при половодье разрушила многія из новых лавок. При всем том, макарьевскіе торговцы не соглашались перевести ярмарку на другое место. Но когда, 19 августа 1816 года, сгорел гостинный двор, тогда, на основаніи представленія нижегородскаго гражданскаго губернатора. был составлен, при министерстве внутренних дел, комитету которому поручили выбрать место для ярмарки в Н и ж нем-Нов городе. Тогда-же, в виде опыта, были построены в Нижнем- Нов]'ороде временные балаганы для торговли, и первая нижегородская ярмарка, в 1817 году, превзошла макарьевскую, как по многолюдству, так и по огромному привозу товаров.—Весьма уснешно производилась торговля и в других местах. На ярмарку в Ромне, полтавской губерніи, было привезено товаров в 1816 году на 10 милліонов, а на ирбитскую в 1817 году — на 14 милліонов рублей (⁵).

Виды внешней торговли были следующіе: Иностранных товаров вообще привезено: в 1816 году,

и того 167,548.327 р.

Главные предметы привоза были: сахар и сахарный песок (в 1816 году около 27-ми и в 1817-м около 29-ти милліонов рублей); хлопчатая бумага (в 1816-м на 17‘/₂ и в 1817-м на 23‘/₂ милл.); бумажныя изделія(в 1816-м на 8 и в 1817-м на 12‘/г милл.); вины (в 1816-м около 11-ти и в 1817-м около 9 милл.); индиго (в 1816-м на 7 и в 1817-м на 6 милл.); кофе (в 1816-м на 5 и в 1817-м на 4 милл. рубл).

Отпущено вообще за границу: в 1816 году,

и того 296,084,564 р.

Главные предметы отпуска были: хлеб (въ

1816-м на 54 и в 1817-м на 141 милл. рубл); сало разное (в 1816-м около 31-го и в 1817-м около 33-х милл.); пенька (в каждом из обоих годов, более 19-ти милл.); лен (в 1816-м на 13у₂ и въ

1817-м на 18 1/2 милл.); льняное семя (в 1816-м на 8 и в 1817-м на 12 милл.); поташ (в 1816-м на 5у₂ и в 1817-м на 6 милл. рубл.) (⁶).

Государственный доход, постоянно возвышавшійся в прежнее время, остановился с 1815-го года на цифре 432 — 437 милл. рублей ассигнаціями (около 108—109 милл. рубл. серебр.), что было почти достаточно для покрытія всехърасходов. Но войны 1812-го и последующих годов заставили правительство прибегнуть к новым вьтпускам ассигнацій, на сумму до 260-ти милл. рублей; общее-же количество их въ

1817-м году простиралось до 836-ти милл., и потому нашли необходимым принять меры к постепенному изъятію их из обращенія. С этою целью предписано: но 1-х, о тпускать ежегодно до 80-ти милл. руб. для уничтоженія ассигнацій на такую-же сумму; во

2-х, обратить на сей-же предмет остатки от платежей по срочным долгам и от государственных доходов, а равно суммы, следующія Коммисіи за проданныя имущества, и открыть безсрочные займы, с платежем процентов из помянутой суммы в 80 милліонов (⁷). Первый из займов был сделан на таких условіях, что каждый, вносившій в казну 100 рублей ассигнаціями, или билетами Заемная банка, получал облигацію в 120 рублей, приносившую 6%, т. е. пользовался доходом в 7 руб. 20 коп. или 7 '/₅ процентов на внесенный капитал. По этому займу, правительство получило 28,252,200 pj бл. аесигнаціями, выдав за них шестипроцентными облигаціями 88,902,640 рублей. Вслед за этим займом был открыть другой: каждый, вносившій 85 рублей ассигнаціями, получал сто-рублевую облигацію, приносившую 6^и/о, т. е. пользовался доходом в 7 Уп процентов на внесенный капиталь. По второму займу, правительством получило 68 милліонов рублей ассигнаціями, выдав шести-процентных облигацій на 80 милліонов. В продолженіе пяти лет, 1817 — 1822, посредством займов и другими путями, было извлечено из обращенія ассигнацій на сумму около 240 милліонов, так что в 1823 году оставалось их в обращеніи на сумму 595, м 6,310 рублей; но курс ассигнаціоннаго рубля, остался почти прежній, а, между тем государственные расходы увеличились на сумму процентов, подлежавших уплате по займам (⁸).

В 1816 году, Коммисія Составленія Законов была преобразована, потому что — как сказано в указе — разделеніе работ Коммисіи не только неспособствовало к ускоренію производства сих работ, но затрудняло ход их, и „что разныя части законодательства, необходимо требующія единства и связи в своих основаніях, не могут быть составляемы отдельно в одно и тоже время разными людьми; но должны иоследовать одна за другою". И по тому для дальнейитих работ оставлен был только Совет из трех членов и положено ограничит число чиновников, на основаніи новаго штата. Вместе с тем, упразднено заведенное при учреждены Коммисіи Законов, высшее училище правоведенія (⁹).

Император Александр, усмотрев, из получаемых донесеній, что нередко в церквях происходили предосудительные поступки различнаго званія людей, и „считая одним из важнейших преступленій нарушеніе обязанностей богопочитанія," повелел иметь строгій надзор чрез полицію за порядком в церквях, и при малейшем отступленіи от правил, которыя должны быть соблюдаемы при Богослуженіи, предавать виновных суду, невзирая ни на какое лицо (¹⁰).—Тем не менее однакоже Император Александр нередко смягчал строгость законов в отношеніи к святотатству и богохульству. Так наприм. в 1816 году поступило в сенат дело о солдатской вдове Аликовой, которую, :?а утайку поданных в церкви на свечи 26-ти коиеек, тамбовская уголовная палата присудила: „наказать кнутом, с дачею одного удара, и по наказаніи, как она под допросом иоказывает себе от рода 64 года, то, въуваженіе онаго. не ссылая уже ее в надлежащую работу, сослать в Сибирь на поселеніе⁴⁴.... A правящій должность губернатора Безобразов. представляя дело сенату, изъяснил, что он хотя и находит поступок Аликовой заслуживающим присужденное палатою наказаніе, однакоже, принимая во уваженіе, что: во иервых, она сделалась преступницею из нищеты, и конечно без намеренія составить для себя столь малою суммою какое-либо значущее пріобретеніе; во вторых, престарелость и чистосердечное раскаяніе ея, и наконец, в полном убежденіи, с своей стороны, что облегченіе участи сей несчастной не будет противно человеколюбимым видам Государя, полагал, вменив ей в наказаніе долговременное (около года) тюремное заключеніе, предать ее церковному покаянію, по усмотренію местнаго духовнаго начальства. При разсмотреніи э того дела, в 6-м департамент'!; правительствующаго сената, оказалось, что протоіерей Кузмин и церковный староста, по слухам усомнясь в утайке Аликовою церковных денег, дали по нескольку копеек четырем женщинам, с тем, чтобы они отдали эти деньги Аликовой, для передачи на свечи, и когда она утаила 26 копеек, представили ее к суду, как уличенную в святотатстве. А по тому правящій должность обер-прокурора Мансуров полагал. что хотя Аликова, за утайку 26-ти копеек, как :ta воровство-мопіенничество, (а не за святотатство), подлежала' по законам отсылке в рабочій дом, для заработки утаенных денег, однакоже. как она уже наказана почти

21

годовым содержаніем в тюрьме, то следует ее освободить; старосте-же церковному подтвердить, чтобы он над людьми ниіценскаго состоянія не делал подобных испытаній и не вводил их в соблазн, а наблюдал, чтобы деньги в церковь подаваемы были по установленному законами порядку, чрез что предупредится и самая утайка. С этим предложеніем согласился один из сенаторов, а врочіе три полагали Аликову наказать кнутом и сослать на поселеніе в Сибирь. По внесеніи записки об этом деле в комитет министров, Государь, по положенію комитета, утвердив мненіе обер-врокурора Мансурова, Высочайше повелеть соизволил: „заметить трем сенаторам, давшим противную ему резолюцію, что приговор их несоответствует важности преступленія, по глубокой старости преступницы составляете наказаніе тяжкое, а чрез разногласіе в подобных ничтожных предметах делается остановка в делах важнейших и отягощается судьба подсудимыхъ“ (^п). В том-же году, в орловской уголовной палате, судился отставной магрос Тараканов, за кражу из церкви требника, стоющаго 4 рубля, и по собственном его сознаніи в том, что он, будучи пьян, взял из церкви требник для прочтенія, был приговорен палатою к наказанію кнутом, с вырезаніем ноздрей и с заклейменіем, и к ссылке в работу. По представленіи дела о Тараканове в сенат, министр юстиціи принял во вниманіе старость подсудимая, долговременную безпорочную службу его, и похвальный о нем отзыв бывшаго его начальства, недопускающія вероятія, чтобы он, забыв должное уваженіе к святыне, покусился на похищеніе столь мало стоющей церковной вещи: сообразив все эти обстоятельства, министр вошел с вредставленіемъ

в комитета министров', испрашивая, чтобы повелено было оставить дальиейшее производство этого дела. освободив!» от суда Тараканова, который уже довольно наказан долговременным заключеніем и страхом угрожавшая ему тяжелаго наказанія. Ко-’ митет положил: „Высочайшим Именем Его Императорскаго Величества объявить Тараканову прощеніе.“ Государь, утвердив мненіе комитета, повелел министру юстиціи предписать всем губериским прокурорам, чтобы они о всех подобных сему сомнительных делах представляли благовременно, для облегченія страждущая человечества (¹²).— На представленія херсонскаго военнаго губернатора, о переселеніи из мелитопольскаго уезда на другое место так называемых духоборцевъИмператор Александр не соизволил, и поручив их непосредственному надзору и попеченію военнаго губернатора, повелел называть их не „духоборцами", а „мелитопольскими переселенцами," Вт, Именном’ указе, последовавшем по сему предмету, было сказано: „Отдаленіе сих людей от Православной грекороссійской церкви есть конечно с их стороны заблужденіе, основанное ка некоторых погрепіных заключеніях их об истинном богослуженіи и дух ); Христіанства. Сіе происходить в них от недостатка в просвещеніи, ибо ревность Божію имеют. но не по разуму. Но просвещенному-ли правительству христіанскому приличествует заблудших возвращать в недра церкви жестокими и суровыми средствами, истязаніями, ссылками, и тому подобным^ Ученіе Спасителя міра. иришедшаго на землю взыскати и спасти погибпіаго, не можеть внушаемо быть насильствам и казнями, не может служить к погибели спасаемая, коего иіцут обратит на путь истины. Истинная Веря пора ждя етоя благостью

21 *

Господнею чрез убежденіе, поученіем, кротостью, a более всего—добрыми примерами. Жестокость-же не убеждает никого, но паче ожесточает".... (¹³).

Весьма замечателен Высочайшій указ о частных пожертвованіях на учебныя и богоугодный заведенія. Император Александр, желая, чтобы средства на благое дело происходили из чистаго источника, повелел комитету министров обращать вниманіе на поведеніе и образ жизни лиц, делающих пожертвованія, и не состоят-ли они под судом. либо следствіем. „Полагая, что порочные люди могут делать приношенія с целью получить награду от правительства, и прикрыв свои прежніе проступки, сравниться с отличными в обществе людьми," Государь приказать: „запретить в таких случаях, не только награды, но и самое принятіе ножертвованій" (^u).

Обычное милосердіе Императора Александра было безпредельно в случаях оскорбленія его особы дерзкими словами: в делах такого рода не было иной резолюціи, кроме: „простить." Только по делу казеннаго крестьянина пермской губерніи Мичкова, уличеннаго в произнесеніи богохульных и дерзких против Высочайшей Особы слов, последовала, на заключеніи Государственнаго Совета, по которому подсудимый был приговорен к наказанію плетьми сорока ударами и ссылке в Сибирь, Высочайшая резолюція: „Быть по сему, единственно в наказаніе за богохульный слова, прощая его совершенно в словах произнесенных на мой счет" (^,5).

В конце 1817 года, было отменено производимое до того времени над преступниками, осуждаемыми вместо смертной казни в каторжную работу, рваніе ноздрей—„как наказаніе безчеловечным истязаніем сопровождаемое" (^lfi).

Нельзя неупомянуть о весьма замечательной резолюціи Императора Александра, по делу об отставном подполковнике Лисевиче. сужденном за жестокіе поступки с своими крестьянками, под предлогом, будтобы оне хотели его отравить. Правительствующій сенат, на основаніи Всемилостивейшаго манифеста 1814 года, освободив Лисевича от следуемаго ему по законам наказанія, полагал однакоже его, как человека для общества вреднаго, сослать на житье в монастырь.—В общем-же собраніи государственнаго совета: тринадцать членов согласились с положеніем сената, а один член изъявил мненіе, что хотя в преступленіи Лисевича не заключалось изъятых от помилованія, смертоубійства, разбоя и грабежа, однакоже поступки его превосходят разбой и грабеж, потому что тиранства, какія совершал он над невинными крестьянами, могли прекратить их жизнь. К тому-же, он, изветом своим на крестьянок, в отравленіи его, подводил их под тяжкую казнь, и не локазав этого обвиненія, подлежал по закону равному наказанію. Но как он, по немолодым летам ³⁰), неспособен ни к работе, ни к поееленію. то, по сей единственно причине, соглашается сей член с заключеніем сената, о ссылке Лисевича в монастырь.—По представленіи Государю мненія государственнаго совета, последовала Высочайшая резолюція: „Согласен с сужденіем одного члена" (*⁷).

Наступившій после многолетних войн мир, оказал благодетельное вліяніе на успехи нашего отечества в интеллектуальном отношеніи. В чисде учебных заведеній, основанных либо преобразованных в эту эпоху, важнейшими были: 1) Главный педагогическій института; 2) Ришельевскій лицей;

3) Лазаревскій институт восточных языковъ.

Петербургскій педагогическій институт, составлявшій временное отделеніе предположенная университета, получил окончательное устройство, под названіем „Главнаго педагогическая института". Цель такого учрежденія состояла в образованіи преподавателей и наставников для всех обществен ных и частных училищ в Имперіи, а равно для домашняго воспитанія. Главное правленіе училищ, принимая во вниманіе, что „нижнія народныя училища служат существенным основаніем народнаго образованія, и тем необходимее, что предмет обученія в оных должен необходимо простираться на самыя обширнейшія состоянія народа", признало необходимым учредить в Петербурге другое учебное заведеніе: „Второй разряд Главнаго педагогическаго института", для образованія в нем преподавателей приходских и уездных училищ. Составленіе проекта этого учебнаго заведенія было предоставлено попечителю петербургская учебнаго округа, Сергею Семен. Уварову. На основаніи начертанных им правил, предполагалось содержать и обучать на счет казны во втором разряде института тридцать воспитанников, преимущественно избираемых между детьми учителей народных училищ, чтобы званіе, к коему они готовятся, представлялось им уважительнейшим в лице родителей их, а также н для того, чтобы нынешним учителям таких училищ доставить новую выгоду и облегченіе их еостоянія. Воспитанники от 12-ти до 14-ти-летняго возраста принимались по испытапію в Законе Во-жіем, русской грамоте и первых четырех правилах ариометики. Курс ученія продолжался четыре года и заключал в себе следующіе предметы: Закон Божій; русскій язык; математику и первыя начала физики; исторію и географію в особенности Россіи; чистописаніе и рисованіе.

Доклад об учрежденіи втораго разряда Главнаго педагогическаго института удостоился Высочайшаго утвержденія (¹⁸). Такое учебное заведеніе обеіцало принести несомненную пользу, и ежели эта надежда не исполнилась, то причиною неудачи преимущественно было весьма ограниченные число воспитанников, несоразмерное с потребностью множества учителей в нижпіих училищах Россіи; к тому-же учители, получившіе образованіе в институт¹^, прослужив положенный шести-летній срок в ведомстве министерства народнаго просвещенія, старались пріискать более выгодный род службы и уклонялись от своего прямаго назначенія.

Император Александр, приняв вовниманіе важность Одессы в торговом отнопіеніи, и дальнее разстояніе этого города от унверситетов и других высших училищ, пожелал учредить там лицей, который, заключая в себе все классы учебнаго образованія, заменил-бы собою находившіяся в Одессе: Коммерческую гимназію и Воспитательный институт. Этому учебному заведенію дано было названіе „Ришельевскій лицей", по имени герцога Ришелье, который долго управлять новороссійским краем и возвратясь в свое отечество, предоставил в пользу предположевнаго лицея доход с пожалованной ему в Россіи аренды, 3,260 талеров в год. Для содержанія лицея, указаны были следующіе способы: во-1-х. Высочайше назначенный указом 15 марта 1817 года, в пользу лицея, в иродолженіи десяти лет, сбору по 2¹І2 коп. серебр. с каждой четверти отпускаемая из Одессы за границу хлеба; во 2-х, доход с аренды, пожалованный герцогу Ришельё; по минованіи-же срока этой аренды, велено отпускать лицею, в замен ея, по 3,260 талеров в год из государственнаго казначейства; в 3-х, отпускаемая по штату на одесскую Коммерческую гимназію сумма, но 6,500 рубл. в год, и определенные одесскою градскою думою, на тот-же предмет, ежегодно 6,500 рубл. в 4-х, плата с пансіонеров на воспитаніе в лицей отдаваемых. Для временнаго помещенія лицея назначены строенія Коммерческой гимназіи и Воспитательная института; а для сооруженія новаго дома—кроме сбора с вывозимая за границу хлеба, остаток от пожертвованных коллежским ассесором Штиглицем, в пользу одеских учебных заведеній, 100,000 рублей и сумма от продажи зданій служаіцих для временнаго помещенія лицея.

„В образованіи Ришельевскаго лицея, Закон Божій и познаніе правил Христіанской Веры поставлены главным оенованіем ученія и воспитанія. Русскій язык, как язык отечественный, велено преподавать до высшей степени усовершенствованія в оном. Историческія и географическія сведенія о Россіи должны были усвоиться воспитанниками первоначально и составить их преимущественное занятіе.“ Из иностранных языков, предписано обучать в лицее французскому, немецкому и италіянскому, из древнихъ—латинскому и греческому; вкус воспитанников предполагалось образовать чтеніем, разбором и критическими объясненіями превосходнейших писателей на всех этих языках. В числе высших наук, преподавать правоведеніе в различных его отраслях и отношеніях; а для готовящихся к коммерческим занят іям-коммерческое и мореходное права, и прочія необходимая для них сведенія.

За содержаніе пансіонеров положено было вносить ежегодно по 1,200 рублей, и сверх того в последній год курса еще 500 рублей. При лицее учрежден педагогическій институт, в коем воспитывались безплатно 24 питомца, долженствовавшіе, по окончаніи курса, оставаться в заведеніи шесть лет, именно: четыре года надзирателями и два года адъюнктами. Кроме того, положено учредить при лицее два дополнительных училища; одно—правоведенія и политической экономіи, а другое—коммерческих наук: в этих училищах, желающіе из числа воспитанников могли пріобресть безплатно сведенія в дополненіе полученных в лицее. Наконец — предполагалось устроит внешніе классы, в коих дети недостаточных родителей слушали-бы безплатно такіе-же уроки и у тех-же профессоров, которые преподавали в лицее, но в других учебных комнатах. Пансіонеры лицея, окончив десяти-летній курс ученія, могли быть производимы в офицеры, по прослуженіи трех месяцев в нижних чинах, а вступая в гражданскую службу, получали чин 12-го класса. Питомцы педагогическая института при лицее, прослужив шесть лет надзирателями и адъюнктами, считались в 9-м классе. Посторонніе питомцы, обучавшіеся во внешних классах восемь лет, получали чин 14-го класса. Воспитанники училища правоведенія и политической экономіи, по окончаніи курса с успехом, состояли в 9-м классе.

Директором Ришельевскаго лицея был назначен, по Высочайшему повеленію, аббат Николь, а чтобы доставить лицею виолне попечительность родительскаго присмотра, составлен, для главнаго управленія сим заведеніем, под председательством одесскаго градоначальника, совет из четырех членов, избранных из числа отцев семейств, или воспитателей, коих дети, или питомцы, находятся в лицее(¹⁹).

В 1816 году, было основано в Москве и упрочено на будущее время значительными пожертвовавіями братьев Лазаревых (Ивана и Іоакима Лазаревичей) учебное заведеніе, под названіем „Лазарев института", в последствіи-же „Лазаревскій института восточных языков". Цель этого заведенія, состоявшаго приИмператоре Александре под непосредственным начальством графа Аракчеева, заключалась сперва в приготовленіи переводчиков, медиков и других чиновников государственной службы; а потом учреждено при институте особое отделеніе, для нриготовленія молодых людей из духовнаго соловія армянскаго исповеданія к поступленію в священники, либо учители в армянских семинаріях. Число панеіонеров ограничено 140 воспитанниками, из коих: 4 пансіонера Его Величества, из сыновей бедных заслуженных чиновников, преимущественно Армян и Грузин, живущих во внутренних россійских губерніях; 14, на счета казны, из кавказских и закавказских уроженцев, избираемых главным начальством края; ВО, на счета процентов с капитала пожертвованнаго Лазаревыми, и 2, с процентов капитала купца Касперова, из сыновей беднейншх Армян; 20 духовваго ведомства, на счет дохода столичных армянских церквей, и 70 своекошных. За каждаго пансіонера положено вносить ежегодно по триста и единовременно по 35 рублей серебром; а за полупансіонеров, приходящих для ученія и пользующихся только обедом. по 100 рубл. серебр. в год. Попечители и помощники их назначались из семейства Лазаревых. В институте преподавались: Закон Божій православнаго и армянскаго исповеданій, восточные языки: армянскій, персидскій, турецкій, грузинскій и татарскій; гимназическіе предметы; рисованіе, черченіе и танцованіе. Все воспитанники были обязаны изучать один из восточных языков, по собственному выбору, турецкій, персидскій, либо татарскій, с пособіем арабскаго. Воспитанники, с успехом окончившіе восьми-летній курс в институте, получали чин 12-го класса, а при поступленіи в военную службу пользовались одинаковым правом с студентами университетов. Пансіонеры Его Величества, Кавказскаго края и лаза-ревскіе, по окончаніи в институте полнаго курса, обязаны были прослужить шесть лет, первые на государственной службе, вторые—поназначенію главнаго начальства края, a лазаревскіе—при институте и других армянских училищах, по распоряженію попечителя (²⁰).

9(21) іюня 1817 года, последовал первый выпуск 29-ти воспитанников Царскосельскаго лицея. Император Александр, Августейшій Основатель этого высшаго учебнаго заведенія, удостоил торжественный акт выпуска своим присутствіем. Государь, в сопровождены исправляющаго должность министра просвеіценія, князя Александра Никол. Голицына, прибыв в большую залу лицея, встречен был директором Энгельгардтом со всеми профессорами. По изложеніи директором, в кратких словах, предмета сего торжества, конференцъсекрстарь прочел отчот о ходе ученія и началахъ, на которых было основано образованіе воспитанников. Потом, князь Годицын представил Государю всех выпускаемых воспитанников, с означеніем чинов, коими они были удостоены, а равно с указаніем тех из них, которые получили медали и похвальные листы. В числе их были: по первому разряду: титулярные советники князь Александр Горчаков (ныне — министр иностранных дел) и барон Модест Корф (ныне—статс секретарь, член комитета министров), и назначенный в гвардію Владимір Вальховскій (в последствіи—генерал-маіор генеральнаго штаба); по второму разряду: коллежскіе секретари: Александр Пушкин (знаменитый поэт) и барон Антон Дельвиг (известный литератор).

Император Александр, с обычным ему благодушіем, принимая живое участіе в успехах юношей, обязанных своим образованіем его щедротам, напутствовал их выступленіе на поприще общественной жизни увещаніем, в котором, как отец собраннаго кругом его семейства, убеждал их быть достойными ожидавшей их блистательной будущности, оставаясь неизменно верными чести, благонравію и исполненію священных обязанностей их к отечеству. Государь, желая обезпечить на первый раз судьбу „своих воспитанников"—как сам он называл молодых людей, получивших образованіе в лицее — приказал, чтобы все из них, поступаюіціе в гражданскую службу, до определенія на штатныя места, получали из государственнаго казначейства — титулярные советники по 800, a коллежскіе секретари по 700 рублей в год; кроме того, повелено выдавать, при каждом выпуске из лицея, на первоначальное обзаведевіе воспитанников, по 10,000 рублей (²¹).

В 181С году, определено следующее число воспитанников в военно-учебвых заведеніях: в 1-м кадетском корпусе, шести-]ротнаго состава, 800, из коих 200 малолетных; во 2-м кадетском корпусе, шести-ротнаго-же состава, ООО: в Дворянском полку (Волонтерном корпусе), двух баталіоннаго состава, 2,000 ; в Дворянском» эскадроне 215; в Военно-сиротском доме, двух-ротнаго состава, 500, из коих 150 малолетных. В 1817 году, тульское военное училище преобразовано в кадетскій корпус, а в 1818 подвергся преобразованіям и смоленскій кадетскій корпус (в последствіи переведенный в Москву).

В том-же году, апреля 8-го, последовал Высочайшій приказ, о производстве в чины офицеров и кадет. учрежденная, в 1812 году, гапенгеймскаго топографическая корпуса, для воспитанія юношества Финляндіи, посвящаю щаго себя военной службе.

В царствованіе Императора Александра I, были открыты два спеціальныя военно-учебныя училища: Инженерное, которое, в 1819 году, будучи преобразовано, по проекту Великаго Князя Николая Павловича, бывшего тогда генерал-инспектором, получило названіе „Главнаго Инженерная Училища"; это военно-учебное заведеніе, под непосредственным начальством инженер- генерал -лейтенанта графа Сиверса, стояло на высокой степени совершенства. Другое спеціальное заведеніе—„Артиллерійское Училище" было основано в 1820-м году, по представленію генерал-фельдцейхмейстера Великаго Князя Михаила Павловича (²²).

В эпоху глубокая мира, наступившая после войн, колебавших Европу, можно было ожидать преуспеянія науки и литературы. Но у нас, в Россіи, не появилось ничего, кроме основанія нескольких ученых обществу имевших весьма ограниченное чисто - спеціальное значеніе, и даже то из литературных обществ, которое прежде оказывало наиболее вліянія на успехи литературы — „Арзамас", мало по малу, разстроивалось и исчезло. Одни из членов выехали из Петербурга, a другіе не сошлись в видах с своими товарищами, пренебрегшими скромное служеніе Музам и предлагавшими расширить круг действій общества, и основать журнал для распространенія света наук во всей читающей Россіи, с политическою, не ясно выраженною целыо (²³).

В конце 1815 года, в возникшей из пепла Москве, возобновились заседанія „Общества любителей русской словесности". Первое собраніе, 3-го декабря, открылось речыо Антонскаго, приветствовавшего возрожденіе общества.

Період времени с 1816-го по 1826-й год был блистателен в исторіи общества, которое ознаменовало свою деятельность, издав: 1) Труды общества любителей словесности, части 5—20, из коих: 8-я, 12-я, 16-я и 20-я содержать в себе летописи общества, а в прочихъ—помещены сочиненія в стихах и прозе членов и других лиц. 2) Сочиненія в прозе и стихах, части 1 — 6; в конце каждой из них — летописи общества. В этих летописях, между прочим, находим опыт составленія производнаго русскаго словаря, неокончаннаго за прекращеніем деятельносги общества; а также собраніе и объясненіе слов и фраз, употребительных вь разных местностях Россіи. как наприм. в Малоросоіи. в северо-восточной Сибири. офень-скаго наречія, и проч. Кроме того, предполагалось: издать переводы древних классиков, под руководством Мерзлякова и Ивана Иван. Давыдова; составить словарь русских писателей; издать образцовый сочиненія отечественных авторов, и т. п.

Личный составь общества значительно увеличился, чему способствовало учреждевіе действительных членов отсутствующим, т. е. живущих в других городах Россіи. Кроме многих почетных членов, в число действительных членов, между прочими, поступили: С. Т. Аксаков, К. Н. Ватюшков, А. X. Востоков, князь П. А. Вяземскій, Ф. H. Глинка, Н. И. Гнедич, Н. И. Греч, Д. В. Давыдов, М. А. Дмитріев, В. А. Жуковскій, А. Е. Измайлову И. Ф. Калайдович, В. Н. Каразин, И. А. Крылов, И. И. Лажечников, С. Г. Саларев, Л. II. Свиньин, И. М. Снегирев, а в число сотрудников приняты: М. П. Погодин, Н. А. Полевой и С. П. Шевыревъ.

Труды общества, кроме статей ученаго содержанія, украшались стихами: Батюшкова, князя Вяземскаго, Гнедина, Давыдова, Жуковскаго.

Публичныя заседанія его привлекали образованнейшее московское общество. В числе множества посетителей являлись почетные члены: главнокомандующій, князь Д. В. Голицын, ветеран русской словесности И. И. Дмитріев, поэт князь И. М. Долгоруков. В заседаніях общества восхищались слушатели вдохновенною речыо Мерзлякова, мастерскою декламаціей Кокошкина, увлекательным чтеніем Аксакова. После статей ученаго содержанія, переходили к беллетрическим произведеніям, а в заключеніе, В. Л. Пушкин читал одну из своих новых басень(²⁴).

Библейское общество процветало. По отчету, чи-тайному в четвертом годичном генеральном собраніи „Россійскаго Библейскаго Общества," 26 мая (7 іюня) 1817 года, уже более половины нашей обширной страны было занято отделеніями общества. ІЗа исключеніем издержанных в 1816 году, 227,770 рублей 7В коп. оставалось к 1817 году 180,027 рублей 31 коп. От. 1-го генваря 1816 года, было напечатано:

На татарском язьтке 2,000 евангелій и 2,000 псалм. „ калмыцком ,, 2,000 „

Со времени учреждепія общества, в продолженіи четырех лет, было изготовлено и печаталось 43 изданія, на 17-ти разных языках, в числе 196,000 экземпляров. Изготовлялись стереотипныя изданія на польском, немецком, эстском, латышском и дерптском языках. Сверх того, переводилось Священное Писаніе на русскій, татарскій и корельскій языки, и пріискивались способы к переводу его на турецко-армянскій и моііголо-бурятскій языки (^2ь).

Исправляющій должность министра народнаго просвещенія и духовных дел, князь А. Н. Голицын принимал живое участіе в преуспелніи Русскаго библейскаго общества и неусыпно заботился о разсылке книг Свящ. Писанія во все концы Россіи. Кі, сожаленію, при этом было упущено из вида, что толковое чтеніе Божественных книг могло быть распространено в народе не прежде как по изученіи грамоты, и чго суммы, издерживаемыя с целью озаренія светом евангельскаго учевія Татар и Бурят, могли быть употреблены с большею пользою на учрежденіе русских народных школ, в коих мы терпели крайній недостаток. Князь Голицын, отличавшійся высокими качествами ума и сердца, но не развившій их самообразованіем, был набожен искренно, а не по разсчету, как многіе другіе, вторившіе религіозному иастроенію Императора Александра. Занимая должность, требовавшую основательна го познанія догматов различных вероисповеданій, Голицыне думал вознаградить недостаток этих положительных сведеній терпимостью, доходившею до равнодушія, и даже сделался — если можно так выразиться — космоиолитом в религіи. От мистицизма на словах, бывшаго тогда в большом ходу и усвоеннаго князем ь со всею горячностью прозелита, оставалось недалеко до суеверія. Но в Испаніи и других католических странах, вліятельные суеверы жгли несчастных отступников от господствующей церкви; напротив того, князь Голицын, посещая молельни разных раскольничьих сект, сделался их покровитслем, и даже для богослуженія одной из них вьтнросил помещеніе в Зимчем ;-.ворце. Эта секта, сходная с г» квако-рами, как честностью и готовностью делать добро, так и своими странностями, называлась ТатариноНикитовскою, по имени главных своих адептов. Наши русскіе квакеры собирались в положенные на то дни, в особом наряде, похожем на саваны, с белыми колпаками. Верховная жрица, госпожа Татаринова садилась в кресла посреди залы; мущины размещались вдоль степ, а женщины становились перед жрицею, в олшданіи от нея знака, и как только она подавала его, женщины начинали вертеться, а мущины иеть; сперва круженье происходило довольно тихо, но потом постепенно ускорялось, по мере чего поющіе возвышали голос и 'также принимали участіе в вертеніи до совершенной потери сил. За тем, из среды их выходили вдохновенные до изступленія, кому вздумалось, иногда мулгик, или простая девка, и болтали всякой вздор, a прочіе слушали их внимательно, стараясь уловить какой-либо смысл в этой импровизаціи. В заклточеніе беседы, вся братія, едва, передвигая ноги, снешила к трапезе, которую нередко посещал сам миниетр духовных дел. Главными членами общества были директор департамента народнаго просвещенія Понов и илемянник бывшаго пензенскаго губернатора Татаринова, Пилецкій. Василій Михайлович Попов, был смирный, кроткій человек, но изувер, в полном смысле этого слова, котораго, именем веры, можно было подвигнуть на всякое злодеяніе; а Мартын Пилецкій, чудак, прозванный Мартыном Задекои, пользовался особенным покровительством вліятельных лиц и жил во дворце. Юродства Татаринской и других сект были безвредны, но возбуждали сомненіе многих. Так, между прочими, тайный советник Милорадович безпокоился о сыне своем, бывшем въ религіозной общине госпожи Татариновой. Император Александр, узнав о том, собственноручно писал ему: (²⁶).

„Григорій Петрович! Принимая участіе во всем, что касается до вашего дома, я хочу успокоить вас на счет сына вашего Александра, служащаго лейбъгвардіи в Семеновском полку. Он отличный офицер по ровности своей к службе и по нравственности. Я старался проникнуть его связи и, по достоверным сведеніям, нашел, что тут ничего такого нет, чтобы отводило от религіи; напротив, он сделался еще более привязанным к церкви и исправным в своей должности.

„По сему заключаю, что связи его не могут быть вредны.

„По моим правилам, хотя и не стесшио я ничьей совести, но с другой стороны не терпел-бгл, еслибы открылось что-либо против церкви или гражданскаго порядка.

„Надеясь, что сіи строки вас успокоют, пребываю вам благосклонный.

„Александр."

В русской литературе мистическое направленіе отозвалось возобновленіем журнала „Оіонскій Вестник", который издавался Александром Федор. Лабзиным в 180б-м году, с генваря но сентябрь, и прекратился по выходе 9-й книжки — „по обстоятельствам немаловажным и независящим от воли издателя." В 1817 году, когда сам Император Александр показывал большую наклонность к мистицизму, когда опять были в ходу забытыя на время масонскія ложи и когда библейскія общества пользовались особенными милостями правительства, Государю было угодно, чтобы снова издавался „Сіонскій Вестник". По всей вероятности, вниманіе Им-

22*

ператора Александра на сей предмета было обращено переводом Лабзина штиллинговых сочиненій для народнаго наставленія. 1816 года, декабря 12-го, Лабзин был пожалован кавалером ордена Св. Владиміра 2-й степени—„за изданіе на отечественном языке духовных книг". Исполняя волю Государя, Лабзин стал опять издавать, с апреля 1817 года „Сіонскій Вестник", с носвяіценіем „Господу I исусу Христу". В числе ПОДПИСЧИКОВ!» журнала, которое, благодаря современному духу общества, было весьма значительно, находились члены императорской фамиліи; его читали на всем пространств!; Россіи. В 1818 году, Сіонскій Вестник иродолжал выходить безостановочно, в том-же виде как и прежде, но без прежняго посвященія. Впрочем — благосклонность к нему публики продолжалась недолго: издатель стал жаловаться на холодность многих к его журналу. „Причина сей холоднозти не новая — писал он.—Есть причины гораздо важнейшія, которыя должеиствовали-бы побудить меня оставить сіи труды и дать успокоиться угнетенному и часто изнемогающему под тяжестью неблогопріятствующих случаев моему духу; но я ожидаю других охотников, которые захотели-бы вступить на сіе поприще, и тогда я тотчас и с удовольствіем оставлю им поле ра тное". Гюньскою книжкою 1818 года окончилось изданіе „Сіонскаго Вестника". В последствіи, когда министром народнаго просвещенія был Шишков, этот журнал, вместе с другими книгами, в том-же духе, подвергся строжайшему запрещенію, и все книги, изданные Лабзиным, были запечатаны в петербургском книжном магазине Глазунова. Сам Лабзин, человек весьма кроткій, возбудил против себя неудовольствіе правительства по следующему случаю. В 1822 году, когда Академія художеств, которой он был вице-президентом, готовилась к годичному собранію, съехались частным образом на совещаніе об избраніи ночетных членов: президент Академіи Оленин, Лабзин и еще один из членов. Президент предложил в почетные члены троих: Кочубея, Аракчеева и Гурьева. В ответ Оленину, Лабзин выразил мненіе, что „он этих людей незнает и достоинства их ему неизвестны", а о графе Кочубее отозвался, что „он и двух копеек не стоить", и что „он человек наі дутый и ничего незначущій". После довольно нродольжительнаго спора, Оленин наконец заметиль, что Гурьев близок к Государю. На это Лабзин, уже несколько разгорячась возраженіями Оленина, сказал: „А! Если так, то я, вместо Гурьева, указку вам человека, который еще ближе к Государю."— „Кто это?" — спросил Оленин. „Илья кучер: у него Государь недавно быль в гостях"—отвечал Лабзин. Оленин, недовольный этою неприличною выходкою, сказал, что не преминет известить новоизбранных в почетные любители лиц о чести, которую им сделал Алеі;сандр Федорович, предложив к совместному с ними служенію кучера Илыо. Как ответ Оленина возбудил в собраніи общій смехь, то разеерженный Лабзин, выйдя из себя, вскричал: „Извольте им это сказать; я их не боюсь". Безразсудный отзыв Лабзина был передаи Государю, не Олснинымь, а нрисутствовавпіим при разговоре их членом. Император Александр изъявил волю, чтобы Лабзин поехал к Гурьеву и извинился пред ним. Лабзин отказался. Дело это оставалось без последствій три дня, до отъезда Государя ³¹), а потом, в след за нимъ, было послано донесеніе о Лабзине, по получоніи коего Высочайше новедено отправить его на жительство симбирской губерніи в город Сенгилей. По запрещен! и, наложенном на его сочиненія, он пришел в крайнюю бедность, и когда его высылали из Петербурга, не имел с чем выехать. Князь А. Н. Голицын, узнав о том и имея постоянно в распоряжсніи сумму на раздачу бедным, уделиль из этих денег Лабзину две тысячи рублей. Такнм образом князь Голицын выдал казепныя деньги изгнаннику, сосланному по воле Государя, будучи уверен, что Александр одобрит такой иоступок (²⁷).

Подними ііосслміін.

(1816—1818 г.).

Устройство запаснаго баталіона Елецкаго пехотнаго полка на носеденіи в бобылецкой волости, с переіюдо.м ея жителей в новороссійскій край, с перваго-же раза, оказалось весьма неудовлетворительно. Водворенные на место крестьян, отвыкшіе от полевых работа, солдаты были весьма плохими земледельцами, и потому правительство, издсржав болыиія суммы на обзаведеніо воинов-поселян, нашлось в необходимости содержать их по прежнему на свой счет. Этот неудачный экономически опыт заставкл нас принять иную систему воепных носеленій. Жители местностей, назначенных для водворенія войск, были оставляемы на родине; но каждый из хозяев должен был принять к ссбе в дом и содержать собственными средствами одного или двух солдата, в вознагражденіе за что освобождался от всех прочих повинностей, и, кроме того, солдаты-постояльцы обязывались помогать крестьянам-хозяевам в полевых работах. Военные поселяне, будучи освобождены от рскрутских наборов, должны были нести полевую службу

и комплектовать из среды своей, людьми способными к службе. поселенные полки. Предполагалось начать поселеніе войск с 1-й гренадерской и Бугской уланской дивизій ³²); на первый-же раз, в виде опыта, немедленно приступлено к поселенію

2-го баталіона гренадерскаго графа Аракчеева полка, в Высоцкой волости, новгородскаго уезда.

1816 года, августа 5-го. последовал, на имя новгородскаго гражданскаго губернатора Муравьева, Вьтсочайшій указ, коим, без объясненія цели вравытельства — поселить помянутый баталіон — поізелено было: по тесному помещенію войск в Петербурга . расположить 2-й баталіон графа Аракчеева полка, новгородскаго уезда, в Высоцкой волости. Далее—сказано: как крестьяне мест занимаемых войсками зависимы от двух властей, гражданской, ио отправлсііію разных повинностей, и военной, по постою, то от этого происходят болыиія затруднены в исиолненіи делаемых нарядов, и особенно в казенных именіях, вероятно но тому, что „крестьяне там не имеют того посредства между военною и гражданскою властями, какое госиодскіе крестьяне находят в лице своего помещика“. Для отвращенія таких неудобств, повелено, в виде опыта, изъять Высоцкую волость из зависимости земской полиціи и передать ее в веденіе баталіоннаго командира, а чтобы в последствіи можно было судить, в какой степени будет улучшено состояние крестьян Высоцкой волости, поручить надежному чиновнику осмотр волости, вместе с баталіонным командиром, и составленіе подробной описи крестьянскому имуществу. Тогда-же Высочайше повелено: министру финансовъ—передать сбор государственных податей с Высоцкой волости в военное ведомство; отвести, для устройства хозяйственных заведеній баталіона, лесныя дачи, и отпустить, на первый случай, по требование графа Аракчеева, 50 тысяч рублей, а также начать с 1-го мая 1810 года выдачу полуторнаго жалованья штаб и обер-офнцерам баталіона, располагаемая- в Высоцкой волости; военному министру—'à а готовить для баталіона годовую нронорцію провіанта и выдавать лгенам и детям нижних чинов ежемесячно по два четверика муки(^г).

На основаніи сих Высочайших':, иовелепій, граф Аракчеев предпнеал, 9 августа, командиру гренадерскаго имени его полка, генерал-маіор у Бор. Яковл. Княжнину сформировать, по возможности в теченіи августа, 2-й баталіон, из лучших, преимущественно женатых, людей этого полка, и потом немедлеино приказать маіору фон-Фрикену выступить с баталіоном в Высоцкую волость. По прибытіи туда, фон-Фрикен должен был расположить людей по квартирам, стираться, добрым новсденіем всех вообще чинов, нетолько предупредить всякія жалобы и неудовольствіл их хозяев, но пріобрести их любовь и доверенность, и до особаго на то приказанія не делать никаких распоряженій по Высоцкой волости, кроме описи имущества тамошних крестьян. По расиоложеніи-жс баталіона на квартирах, предписать фонь-Фрикену составить, под своим преседатсльством, из ротных командиров, комитета, обязанности коего, на/ первый случай, состояли: во 1-х, в разборе жалоб и удовлетвореніи крест[»ян Высоцкой волости, и во .2-х, в разсмотреніи относящихся к ним требованій земской нолиціи (²).

Дело шло быстро. Кияжнин и фои-Фрпкен лезли из кожи вон, и баталіон, выступив в поход из Петербурга, 29 августа, должен был врибыть в Высоцкую волость 5-го сентября. Но еще до его выступлеиія, главное место волости, село Высокое, сгорело в ночи с 23-го на 24-е августа. Для доставленія убежища погоревшим крестьянам, их разместили по деревпям Высоцкой волости, у их родственнпков и знаколых; но, за тем, расположение солдат в тех-же деревнях оказалось неудобно, что заставило временно занять частью батадіопа ближайшія к Высоцкой волости селенія. Крестьяне села Высокаго хотели тотчас приступить к постройке новых домов, но граф Аракчеев не позволил того; во 1-х, по позднему времени года, и во 2-х, потому что домы, построенные на скорую руку самими крестьянами, несоответствовали-бы общему плану предположеннаго ус тройства Высоцкой волости. Управленіе волостью, до совершеннаго перехода жителей в военное состоите, было отделспо от начальства над баталіоном и вверено адъютанту графа Аракчеева, инженер-штабс-капитану Мартосу. Чтобы упростить это управленіе и принаровить его к быту крестьян!., граф Аракчеев поручил заведываніе мірскими делами в каждой деревне старпшне (без жалованья), а в волости — голове и земскому, (с жалованьсм от казны, первому по триста, а второму по двести рублей в год), которые, будучи избраны баталіонным командиром, маіором Насекиным, утверждались в своих должностях самим Аракчеевы м. Дела волости обсуживались в особом комитете, под председательством адъютанта Мартоса, состоявшем из головы, земскаго, священ-пика u кондуктора ³³); н случае-л;е надобности, приглашались в кожтет: баталіонішй командиру козіапдир той роты, до которой касалось дело, и дереве нскіе старшины. Адъютант Маргос был снабжен весьма подробною инструкдіей, собственноручно составленною графом Аракчеевым: в этом любопытном!» документе, между нрочнму предписано: „собрать сведенія о веех девкаху прншедпшх в возрасту а райю и о вдовах. Запрещать делать свадьбы без моего позволенія, а о ізсех свадьбах представлять ко мне по данной форме; позволяется-же девкам и вдовам выходить за мулл,, и без моего нозволенія, за одних лишь солдату конм выдавать на свадьбу по 25-ти рублей, и доносить о том шіе“(³). Вслед за тему разослано из комитета Высоцкой полости старшннам всех селеній „Приказаніе", в котором объявлено: об увольненіи крестьян от многих лежавших на них повинностей; о пожалованіи Государем каждому крестьянину, в полную собственность, по одной лошади ³⁴); о тому что баталіонный лекарь будет безденежно лечить обывателей казенными лекарствамн, а если кто пожелаету то и прививать детям оспу, и проч. (⁴).

В октябре 1810 года, граф Аракчеев прсдставил Государю краткій отчет опоселсніи баталіона в новгородской губерніи. Изложив нсе сделанныя им распоряженія, Аракчеев писалъ:

„Я лично осматривали Высоцкую волость и с удовольствіем видел доброе начало пришгшх мер. Действія комитета по деревням уже ощути-тсльны: в короткое время, улицы стали в них чище, избы внутри опрятнес. Солдаты стоять на квартирах смирно и хорошим поведеніем пріобрели любовь хозяев".

Далее — сказано о занятіях солдата, что „они учатся ружьом, по-одиначке и по-ротно. а прочее время употребляют для навыка к хозяйственньтм трудам, копают глину для кирпича, улучшают дороги," и проч. На обязанность-же их возложен и провод арестантов. Провіант быль отпускаем из магазпнов прямо старшинам тех селеній, в коих стояли солдаты, и раздавался по числу их хозяевамъ.

В особой статье: „Главныя мои заботы", граф Аракчеев писал, что его озабочивают паче всего постройки, и что, желая весною немедленно и надежно приступить к делу, он уже вошел в сношенія с губернаторами, о найме плотннков, каменщиков, кирпичников и других рабочих. Как, по мере развитія этих построек, могла оказаться надобность в деньгах, то граф Аракчеев считал нужным, при обіцемь соображеніи государственных расходов на будущій год, назначить особую сумму для военных поссленій (⁵).

Намереваясь приступить кь возобновлен! ю села Высокаго в улучпіенном виде. Аракчеев писал разным лицам о заготовленіи и доставке нужных к тому матеріалов, о вызове рабочих, и проч. именно : новгородскому губернатому Муравьеву — о вызове подрядчиков на поставку 60,000 соснових и еловых бревеп. длиною в три сажени, а толщиною от 5-ти до 7-ми вершков; тверскому губернатору Озерову—о вызове желающих взять на себя выделку, в Высоцкой волости, одного милліона ирпича; вологодскому губернатору Винтеру — о найме із подовине апреля 1817 года ста лучших плотников и 50-ти землекопов ; генералу от инфантеріи Вязмитинову — об изготовленіи новых пожарных инструментов и нрисылке их, вместе с тремя человекамн пожарной команды, в баталіон поселяемый із новгородской губерніи; финляндскому генерал-губернатору, графу ІІІтейнгелю— о выииске из Швеціи и доставке в Петербург 500 нудов краски чернели; ярославскому губернатору, князю Голицыну — о вызове из ростовскаго уезда двух опытпых огород ни ков, для обученія огородному делу 12-ти кантонистов; статс-секретарю Вилламову—о прмсылке в поселенные баталіоны Елецкаго и Аракчеева нолков двух повивальных бабок; архитектору 8-го класса Минуту— поручено приторговать на пильных заводах новгородскаго уезда досок сосновых, либо, в случае недостатка их, еловых, длиною в три сажени, а толщиною в 2 1/2 дюйма, на полы 45 тысяч, а кровельных в один дюйм 78,500: по истине—деятельность изумительная и достойная лучших результатов! Не мало хлопот также было с вызванными на поселеніе к мужьям солдатскими женами: из числа их, более ста уклонялись от поездки, отговариваясь нездоровьем, либо нежелаеіем разстаться с своими детьми. По этому случаю, граф Аракчеев писал министру внутренних дел Козодавлеву: „Причины, солдатскими женами представляемыя, состоять вообще в болезнях, или привязанности к детям. Но как больныя могут выздороветь, и следовательно временной недуг жены неможет быть причиною к оставленію навсегда мужа; права-же мужей иметь при себе жеи столь священны, что нельзя уважить и другой причины, не нарушив справедливости. то Государь Имиера-тор Высочайше указать соизволил: сообщить В-му П-ву о предписаніи губернаторам тех губерній, где жены сіи находятся:

„Освидетельствовать отзывающихся болезныо и отправить к мужьям всех тех, кои окажутся здоровы, а равно и тех, которыя не хотять ехать по другой иричине“, и проч. (°).

В том-же году, граф Аракчеев писал комапдиру 1-й бригады 3-й уланской дивизіи, генерал-маіору Александрову, о намереніи Государя поселить, в виде опыта, Таганрогскій уланскій полк, слободско-украипской (харьковской) губерніи, в зміевском уезде. Тогда-же предписано ему: расположить полк в Мохначе и других ближайших с землями Чугусвскаго войска селеніях; обозреть эти селенія, вместе с чиновником со стороны гралгданскаго начальства; сделать опись числу ревижских душ и имуществу крестьян, а равно состоящей в их владеніи земле; составить примерный разсчет поселенію полка, и проч. (⁷).

Все это было сопряжено с весьма значительными издержками, которыя граф Аракчеев надеялся вознаградить хозяйством военных поселеній. Хозяйство, любимый конбк Аракчеева, в его понятіях, состояло не в раціональных улучшеніях земледелія и скотоводства; а ь насильственном извлеченіи из рабочих сил всего, что оне были в состояніи доставить, без всякой заботы о их сохраненіи. Образчик такого хозяйства, еще прежде учрежденія военных поселеній, можно было видеть в собственном именіи графа Аракчеева, новгородской губерніи, селе Грузине. Когда оно поступило во владеніе Аракчеева, берега омывающей его реки Волхова были покрыты лесом. Чтобы разчистить его, крестьяне, после уборки хліба, сгонялись на работу, поголовно, неисклточая и жспщип. При этом, но обращалось вниманія на погоду: канавы копались в трескучіе морозы; полотна для дорог усыпались песком под проливными дождями; чтобы скорее уравнять местность, жгли на месте строевой лес. Нроложив дороги, приступили к перестройке ссленій; ни одно из них не осталось на месте; везде крестьянскіо домы вытянулись в прямую линію, как солдаты в строю; деревья в садах стриглис по мерке. Все эти дома, построенные по урочному положенію в определенное время, были сьтры, холодны и непрочны. Крестьяне, угнетенные поборами, урочными работами и штрафами, гибли, проклиная своего владельца. А он, между тем, в свободные от государственных дел досуги, писал собственноручно: „Правила хозяевам о содержаніи домов, вновь выстроенных в селе Грузине". Там находим регламентацію доведенную до безобразія; там заботливый хозяин принял на себя труд наложить, не только то, что хозяин дома должен чрез каждые три года красить кровли красною краской на вареном постном масле, но и то, ч то для такой окраски нужно чернели 15 фунтов и масла один пуд. Виновные в неисполненіи этого „правила" подвергались взысканію десяти рублей штрафа. В летпее время, с 1-го мая по 15-е сентября, велено печь хлебы и варить пищу в каменной кухне, на дворе; в доме-же печи осмотреть, и если нужно, то починить, а иотом грузинскій полиціймейстер должен был ихь запечатать и оставить в таком положеніи до половины сентября, когда хозяева опять переходят из кухни в дом. Грузинскому полиціймейстсру поручено было строго наблюдать за исполненіем этого правила и виноватых отсылать на работу в господски] садч.; в противном-же случае, он сам подвергался телесному наказанію. Хозяин обязан был мостовую на дворе содержать в должной яистоте, то есть каждый день мести, а в ненастное время чистить грязь деревянными лопатами и вывозить ее на огород. На улице-же, против своего дома, мостовую, не 'только всегда содержать чисто, но и посыпать песком, когда будет б приказано. Старшая хозяйка была обязана ежедневно утром прогнать свой скотч» к гумнам, за ворота, и сдать пастуху, а вечером встретить его также у гумен, за воротами, и пригнать прямо на двор. „Sa наруіпеніе этих править, виноватые наряжаются на работу вч, сад, по усмотренію полиціймейстера‘\ Вечеромч, ходитг» в сараи и хлевы, неиначе как с фонарем. в коем были-бы всегда целы стекла; в доме-же употреблять свечи, или ночники с маслом, а лучину зажигать только в кухне. Хозяин, не исполнившій этого правила, подвергался, в присутствіи всех прочихч, хозяев селенія, телесному наказаиію. Ежедневно, когда мстут избы, отворять в окнах форточки и везде стирать пыль, и проч. и проч. (⁸).

В вачале 1817 года, граф Аракчеев, во всеподданнейшем докладе, донес, что, по испрошенным подрядчиками и мастерами ценам, постройка для двух хозяев жилаго дома с надворным строеніем обойдется в 4,805 рублей 71³/₄ копейки (⁹), и что, в теченіи предстоящаго лета, предполагается построить на полроты 64 дома, в которых временно может поместиться целаярота. Следовательно, необходимая к тому сумма простирается до 311,400 рублей, да положив на непредвидимые расходы, по сему-же предмету, 38,600 рублей, вообще нужно 350,000 рублей. Представляя на Высочайшее соизволеніе об отпуске этой суммы из государственнаго казначейства, графч, Аракчеев доносилч» о на-чатом им заготовленіи кирпича и других матеріалов, на построеніе в Высоцкой волости церкви, госпиталя и экзерцир-гауза, для чего нужна была особая сумма. „И такъ—писал в заключеніе Аракчеев — ежели благоугодно уже Вашему Императорскому Величеству было предоставить устройство сей части моему попеченію, и ежели я заслуживаю от правительства доверенности, нужно, чтобы оно, яко в деле совершенно новому которому примеров не было, и в которому как и при всех новых опытах, самыя неудачи должны быть изъяты из ответственности, уполномочило меня, нестесннясь обрядами в распоряженіях, свободно действовать в употребленіи назначаемых Вашим Императорским Величеством сумм на предметы того требующіе: словомъ—хозяйственным образом достигать той цели, какую Ваше Императорское Величество предположить изволили". Этот доклад удостоился Высочайшая) утвержденія (^ш).

Таким образом постройка жилых домов и сараев для одного баталіона, не считая сумм нужных для сооруженія общвственных зданій, обходилась в 2,800,000 рублей.

В продолженіи 1817 года, назначены для поселенія вторые баталіоны: Полоцкаго пехотнаго полка в могилевской и полков 1-ой гренадерской дивизіи в новгородской губерніи. Полки 8-й уланской дивнзіи, Таганрогскій, Борисоглебскій, Серпуховскій и Чугуевскій, переформированы из семи-эскадроннаго состава в шесть эскадронов действующих, три поселенные и три резервные, и поселенные эскадроны водворены в харьковской губерніи; из Украінской уланской дивизіи и из Бугскаго казачьего войска составлены две уланскія дивнзіи: Украинская и Вугская, каждая в четыре полка, также приведешіых в состав шести действующих, трех поселенных и трех резервнглх эскадронов. Поселенные эскадроны этих обеих дивизій назначено водворить в херсонской губерніи. Селенія, приписанныя к полкам, получили назван іе „Округов военнаго поселенія“ (¹¹).

Нет сомненія в том, что челоаеколюбивый Александр, при учрежденіи военных поселеній, имел в виду, доставя удобства и крестьянам — хозяевам, и солдатам - поселепцам, улучшить судьбу их. Исполнитель его намереній но этой части, граф Аракчеев действовал не из безотчетной угодливости Государю, а из убежденія в нользе предпринятая дела, Он полагал, что поселяемые іюинскіе чины, будучи наделены от правительства, землею, долами, екотом. и земледельческими орудьями, получая жалованье и одежду, а также в первое время провіант на себя и на семейства свои, должны были благословять свою участь, тем более, что, будучи избавлены от походов и живя осідло, могли своими трудами увеличить свое состояніе и передать его детям своим; чины-же действующих батгіліонов и эскадронов в мирное время, живя в домах поселенных сослуживцев’!» своих, неимели надобности, при выступлении в поход, заботиться о своих женах и детях, а равно о целости своего имущества, потому что все это могло быть призрено, успокоено и сбережено их товарищами (?) (^І2). Точно также, водворяя крестьян в новые, красиво построенные домы, наделяя их лошадьми и екотом, улучшив их скудную пищу, Аракчеев надеялся иріобрести права на их благодарность, но, заботясь исключительно об изяществе домов и селеній, изменяя насильственно весь быть носелян и лишая их возможности располагать будущностью детей своих и свободнаго пользования своим имуществом ь, создад какую-то спартанскую общину, несвойственную русскому народу. Терпеливые, кроткіе крестьяне, еще не испытав бремени поселенной регламентаціи, уже были возмущены непривычными для них новоііведеніями: бритья бород, прививанія коровьей оспы, (хотя предоставленнаго на волю родителей, но требуемаю усердствующими лекарями), запрещеніемь вступать в брак, без разреніенія начальства, исправленіем дорог, мытьем полов, и вроч. и проч. (^І3). И на севере, и на юге Россіи, учрежденіе военных поселеній было встречено неновиновеніем местных жителей.

В хо.шнекой волости, новгородскаго уезда, назначенной для поселенія Перновскаго гренадерскаго полка, на сходке крестьян, по нрочтеніи земским „Приказанія⁴⁴ графа Аракчеева, о милостях и льготах, дарованных житедям высоцкой волости, многіе из них изъявили гласно намереніе — недопускать нововведеній Аракчеева и „прехитростнаго человека, немца Вухмара⁴⁴ (Бухмейер). Холынскій голова, узнав о цроисходившем на сходбище, пріехаль в непокорное селевіе и покушался усмирить крестьян, во был ими жестоко избит и едва успел спастись. По донесеніи о том исправника новгородскому губернатору, послан был для усмиренія холындев назначенный на поселеніе у них 2-й баталіон Перновскаго полка (^ы). Исправник и баталіонный командир, собравь старпшн волости, у говаривали их безропотно исполнить царскую волю—поступить в воевное воселеьіе, но крестьяне упорно стояли на своем, требуя, чтобы все осталось по старому, и по отбытіи начальства постановили: написать просьбу Дарю „о защите хрещенаго ю.рода от Аракчеева'⁴, и послать эту бумагу в Москву, куда—слышно было— отправлялась вся царская фамилія. Хотели-было подать просьбу вдовствующей Императрице, но узнав, что сперва поедет в Москву Великій Князь Николай Павлович, решили писать к нему, а к Императриде послать другое прошеніе. Сам голова перестал противиться міру и передал волостную печа ть одному из старшин, Ларіону Васильеву, который вызвался ехать к Великому Князю, вместе с несколькими депутатами и земским; тогда-же отправилась другая депутація в Петербургу получив на иутевыя издержки с міра двести рублей. Покушенія крестьян подать просьбы Великому Князю и Императрице неудались: у бронницкаго перевоза, в ожиданіи проезда Августейших путешественников, собралось до двух сот человек с холынской волости. Великій Князь, подъехав к стандіи, спросил: „что за народ?® — „С просьбою, Ваше Высочество", отвечали депутаты. — Великій Князь, уже зная о неповиновеніи холынцев, не иринял их просьбы. Послашіые-же к Императрице Маріи Феодоровне, выйдя на большую дорогу в Крестцах, вручили свое прошеніе Ея Величеству, но когда Императрица передала эту бумагу городничему, то депутаты были посажены в острог, и о принесенной ими жалобе донесено губернатору. Неудача этих покушеній не заставила однакоже холынцев отказаться от их намеренія. Осенью 1817 года, в Москву, где тогда находился Государь, и в начале следуюіцаго года, в Варшаву, отправились новыя депутаціи, которыя, возвратись ни с чемь и опасаясь взысканія за принесенную жалобу, обольщали невежествеьн лх крестьян нелеными слухами и надеждами. На мірской сходке, в селеніи Естьянах, положили: стоять на своему и в случае возвращенія к ним солдат. отбиваться топорами и кольями. И действи-тельно, как только пришла весть о прибытіи перновцев, в соседство Естьян, народ повалил туда густою толпою, но когда маіор приказал своему баталіону взять на-руку и идти вперед, крестьяне кинулись в ворота на ближайшій двор и заперлись там. Маіор выехал вперед и стал уговаривать крестьян, чтобы они разошлись, а, между тем, послал гонца к генералу Княжнину и губернатору, с донесеніем о ветреченном им сопротивленіи. На следующее утро пріехал губернатор, a несколько часов спустя—и Княжнин. Оба они старались убедить мятежников в безуміи предпринятаго ими дела, но все их увещанія остались напрасны. Генерал Княжнин, без приказанія Аракчеева, неотваживался действовать силою, и поставя караулы кругом двора, уехал вместе с губернатором в Бронницы. Крестьяне, успев захватить с собою лишьнесколько ломтей хлеба, терпели голод. Между тем, пришло от Аракчеева вриказаніе: если чрез двенадцать дней несдадутся добровольно мужики, взять двор силою. Но еще до назначеннаго срока, холынцы, продержавшись девять дней, сдались сторожившим их солда'там. Главные виновники мятежа, в числе 8У-ти, были отданы под военный суд и приговорены, на основаніи законов, частью к виселице, частью к шшщрутенам и другим тяжким наказаніям. Но граф Аракчеев, нриняв во внимав іе, что бунт происходил!» в присутствіи генерала Княжнина и новгородскаго губернатора Муравьева, которым известны были многіе из замешанных в этом деле крестьян, счел нужным, для окончательнаго решенія участи мятежников, составить, под личным председательством своим, общій с Княжниным и Муравьевым!» комитет, в коем, по обсужденіи вины всех престуиников, они были разделены на три разряда. Состоя шніе в первом разряде 5 человек, по мненію комитета, заслуживали быть отосланы на службу в отдельный Сибирскій корпус; 6 человек втораго разряда - решено определить на службу в действующіе баталіоны Елецкаго и Полоцкаго полков, а прочих 28 человек, вменив в наказаніе им содержніе под арестом, оставить на службе в округе перновскаго поселенія. Сужденнаго-же вместе с возмутившимися крестьянами, сочинявшего им просьбы, новгородская внутренняя гарнизонная баталіона писаря Махалова, комитет приговорил: прогнать шпицрутенами, в округе поселенія, в присутствіи тамошних крестьян, сквозь комплектный баталіон, три раза, и потом отослать на службу рядовым в Архангельскій виутренній баталіон (^là).

Волненіе на юге приняло более решительный характер. Бугское казачье войско, составлявшее с 1808-го года три полка, было присоединено къ

8-му и 4-му Украинским уланским полкам, для составления вместе с ними четырех полков Вугской уланской дивизіи(¹⁶), и за тем поступило на поселеніе в херсонской губерніи. Казаки были недовольны переменою своего состоянія, и, к тому-же, нашлись безпокойные люди, подстрекавшіе их к еопротивленію. Капитан Варвинскій уверял их, будтобы сущес-твует пожалованная Императрицею Екатериною грамота, в силу которой Бугское войско не может подвергнуться никакому переформирование, и обещал казакам отыскать этот документ, если они за то заплатить ему две тысячи рублей. Возбужденные такими лживыми увереніями, казаки, будучи собраны маіором Романовским, для выслушанія Высочайшая указа, о преобразованіи их в военные поселяне, объявили, что они не могут исполнить его. противились переписи семсйств своих и захватив станичную печать, отказывались возвратить ее, а, между тем, отправили с жалобою в Вознесенск. к наказному атаману войска, полковнику князю Кантакузину ³⁵), двух человек, вызвавшихся ехать туда, в качестве депутатов. В то самое время, когда они прибыли в Вознесенск, князь Кантакузин был потребован в Петербургу для предварительных соображеній о поселеніи ввереннаго ему войска. Зная непременную волю Государя, Еонтакузин убеждал депутатов в необходимости исполнить ее свято и ненарушимо. Казаки, валяясь у него в ногах, умоляли его ходатайствовать об оставленіи их на прежнем положеніи, но он, не подав им никакой надежды, дал слово только довести, чрез графа Аракчеева, до сведенія Государя, о их просьбе. Но прибытіи в Петербургу князь Кантакузин тотчас поехал к председателю комитета по делам военных поселеній, графу Аракчееву, но не был им принят, и являясь каждый день в его пріемную, получал один и тот-же ответ, что: „граф не имеет времени принять его." Наконец, однажды вечерому нріезжает к нему адъютант Аракчеева, с.толстого тетрадью: „Полол;енія о переформированіи В\гскаго войска," и вручив ее Кантакузину. передает ему нриказаніе явиться в комитета завтра, в восемь часов утра. Напрасно Кантакузин убедительно доказывал присланному к нему офицеру, что не было никакой возможности не только обсудить, но даже прочесть с надлежащим вниманіем громадное Положеніе. Приказаніо графа было определительно и следовало исполнить его. Кантакузин, не смыкая глаз во всю ночь, кое-как ознакомился с содержаніем присланнаго к нему документа и в назначенное время явился в комитета ³⁶). „Там в обширной комнате, за болыиим столом, сидели несколько генералов, в ожиданіи председателя. Входит граф; все встают и подобострастно кланяются ему, а он, не отвечая ни малейшим движеніем на низкіе поклоны, садится на свое место. „Читайте Положеніе"— говорить он своему адъютанту.

„Начинается чтеніе; все слушают, молча. Кантакузин несколько разь порывается встать и сделать замечанія по поводу прочитагшых статей Положенія; но каждый раз его останавливает ледяный взгляд Аракчеева и приказаніе адъютанту: „продолжайте!" По окончаніи чтенія, граф уходит в свой кабинета; адъютант подносит „Положеніе" членам комитета; все подписывают. Только один Кантакузин отказывается подписать, говоря, что он находить многія статьи „Положенія" несообразными с целыо дела—улучшить быт Вугскаго войска, и по тому совесть не позволяет ему утвердить своею подписью такую бумагу. „Что вы делаете? Вы себя губите," говорить члены комитета князю Кантакузину; адъютант медлить идти к графу, не желая быть орудіем пагубы достойнаго офицера, но, наконец, убедясь в непреклонности его, решается доложить Аракчееву о неожиданном происшествіи.

„Граф иросит вас к себе," говорить адъютант князю Кантакузину, выйдя из кабинета. Кантакузин, по его указанію, входит в большую комнату, освещепную только отчасти несколькими свечами, стоящими на письменном столе графа. Самъ

Аракчеев, в обычном домашнем костюме своем — белом фланелевом' камзоле, не вставая с кресла и как-бы смеряв глазами ослушника, обращается к нему с вопросом: ты не подписал Положенія?"—„Ваше Сіятельство, позвольте мне объяснить причину" „Ты не подписал!" прерываетъ

его Аракчеев.—„Моя совесть не позволяет!»".... „Ты не подписал Доложенія !" повторяет граф. „Теперь—послушай меня: видишь-ли эти белые листы; посмотри внизу на подпись; узнаешь-ли ее?"—„Это бланки с подписью Государя," отвечает смущенный Кантакузин. — „Что будет — говорить Аракчеевъ— если я, на одном из этих листов, напишу, что ты, за ослушаніе начальству, лишаешея чинов и отсылается в Сибирь?" И за тем, помолчав с минуту, продолжает: „а что, если напишу, что ты, за усердіе к службе, награждаешься производством в генерал-маіоры и аннинскою лентою?" Кантакузин, человек семейный, без всякаго сосгоянія, жившій лишь получаемым на службе содержаніем, подписал „Положеніе" (^|7). Недовольный однакоже несговорчивостью, (хотя и минувшею), Кантакузина, граф Аракчеев наказал его самым чувствительным образом, поручив ему привести в повиновеніе казаков: такое норученіе, ври тогдашнем настроеніи Бугскаго войска было весьма опасно, но Кантакузин, зная преданность к себе своих подчиненных, объявил им волю Государя. Ка'заки, не смотря на обычное уваженіе к любимому начальнику, собрались во множестве у дома войсковой канцеляріи, в Вознесенске, и отказались исполнить Высочайшее новеленіе; когда-же Кантакузин стал уі-рожать им тяжким наказаніем, они принесли на него жалобу." Граф Аракчеев, получив о том донесеніе от начальника Украинской уланской дивиліи, графа Витта, писал ему: „Непріятное сіе происшествіе. не без основанія, можпо приписать отчасти неосторожности войсковаго атамана, по двум причинамъ^ 1) в подобных неудовольствепных положеніях, первое внушаемое благоразуміем правило есть — разрушать скопища и недавать им усиливаться, но он, быв известен более нежоли кто другой, о безпокойном духе Бугцев, позволил им увлечь себя ничего незначущим предлогом, и сам, можно сказать, впустил до 80-ти недовольных в город, где число их возрасло до 500 человек; 2) когда скопище достигло уже до такой степени, ему надлежало усилить караулы, или собрать и весь квартирующій там эскадрон Украинских улан к дому войсковой канцеляріи, для охраненія тишины и спокойствія, но он не взял ни одной из сих мер и, по словам присланнаго от вас офицера, явился туда без всякой выше изъясненной осторожности: в таком положеніи естественно он много рисковал, но ни мало не мог действовать на умы недовольных. Его Величество уверен, что не произошло-бы сего возмущенія, еслибы ваше сіятельство сами тогда были в Вознесенске, и что вы не упустили-бы и не упустите впредь ничего для сохраненія порядка. Впрочем, вы сами изволите разсудить, что дело слишком далеко уже зашло, чтоб отступить теперь от известных вам предположеній о Бугском войске, и непреложность намереній Его Величестваобязывает вас/t.всеми усиліями к досгиженію предположенной цели. Действуя благоразумным внушеніем страха, неменее как и преимуществу соединенных с повиновеніем Высочайшей воле, вы можете репіи гельно объявить Бугцам, что всякій из них, кто дерзнет противиться точному исполненію повеленій Его Величества, не-пременію будет наказань и пересслеп в Сибирь, на службу в тамошнее казачье войско, и следовательно безвозвратно лишится всех вы год настоящей своей оседлости. Согласитесь, что не без затруднеиій можно было совершить и воселеніе гренадерскаго имени моего полка, близ столицы, и в таком округе, коего коренные жители состоять йз многих сект рас кольни ков; но все ci и затрудненія преодолены решимостію и добрым порядком; все жители уже обмундированы, острижены, обриты, и не только без неохоты, но даже с удовольствіем исполняют все обязанности новаго их состоянія: доказательство, что нет ничего невозможнаго, (распол ожа несколько пехотных пол ков в Бугских селеніях по домам их жителей), и я уверен, что те-же меры и по Вугскому войску произведут такія-же благопріятныя последствія“, и проч. (¹⁸).

И действительно — для обращенія Бугских казаков в военных поселян потребовалось послать в их селенія, кроме стоявших там двух Украинских уланских полков, с четырьмя конными орудіями, еще Колыванскій пехотный полк(¹⁹). За тем, граф Витт, по предписанію Аракчеева, нарядил во 'нный суд, над чинами Бугскаго войска, оказавшими сопротивлепіе Высочайшей воле. Коммисія военнаго суда приговорила: из числа 93-х подсуди мых, І)4-х человек (капитана Барвинскаго, одного урядника и 62-х казаков) к смертной казни, а прочим 29-ти—вменить в наказаніе бытность под караулом. Но эта сентенція была изменена, и, по Высочайшему повеленію, Варвинскій, лишенный чинов, дворянства и знаков отличія, был изгнан из поселенія Бугскаго войска; два казака— „за разнесенія нелепых вестей, за ложный уверенія и за принятіе на себя самовольно званія депу-татов," отосланы на службу рядовыми в Отдельный Сибнрскій корпус, с тем, ч'тобы они никогда не были уволены, ни в отставку, ни в отпуск; прочіе-же все прощены (²⁰).

Поселеніе уланских полков в слободско-украинской (харьковской) губерніи также не обошлось без волненій. Начальник 3-й уланской дивизіи, генералълейтенант Лисаневич доносил графу Аракчееву, что: „при всех строгих мерахь, дабы никто из воинских чинов ничем не оскорблял жителя — поселянина, нельзя теперь сего исполнить, потому что жители, как-бы оцепенелые, не хотят понимать, что зависит от них и что не зависит, и даже посторонне (стороною?) только можно узнать иногда о каких-либо час тных их неудовольствіях".... Далее—генерал Лисаневич писал на счет слухов. которые ходили в поселеніи; „но ежели говорить о разглашеніях, то их весьма много: так например говорят, что с проданнаго скота будут брать пошлину в комитетах; говорятъ—составятся фабрики, и женщины там будут работать, и другія нелепости; но ежели-бы жители не принимали сего за истину, ежели-бы имели доверенность к военному начальству, не трудно было-бы отыскать виноватых, или уничтожить собственные их пустые толки"..., (²¹).

Оставляя впредь изложеніе последуюіцаго развиты военных носеленій, считаю не излишним объяснись, почему было предпринято и упорно продолжаемо учрежденіе, не обещавшее успеха въсамом начале своем и имевшее столь бедственные результаты? Выше уже сказано, какою целыо руководились и сам Император Александр, и исполнитель его намереній, граф Аракчеев. Положеніе русскаго солдата, этого превосходная существа, ежеминутно готоваго, по приказанію начальника, идти в огонь и в воду, выносившаго в теченіи двадцати пяти лет всевозможные труды и лишенія, и не редко безпріютнаго в преклонной старости — положеніе его в то время было горестно. Говорят, будтобы Император Александр, в битве под Лейпцигом, смотря на своих гренадер, весело идущих, после ночи проведенной под голым небом, на штурм Ауэнгейма, сказал: „О как желал-бы я доставить покой этим славным людям!“ Но этому желанію, достойному всегда готовой к добру души Александра, не суждено было исполниться. Военныя поселенія, предпринятый наскоро, с горячешною деятельностыо, не могли быть прочны и были уничтожены, не оставя по себе никаких следов, кроме страшных преданій в народе и нескольких кровавых страниц в Исторіи. Того-ли ожидал благодушный Государь? Того-ли ожидал и Аракчеев? Бри всей суровости своей, при всей жесткости своего сердца, Аракчеев, устроиваи военныя поселенія, надеялся улучшить судьбу солдат, доставя им прочную оседлость и пріют в старости; он надеялся также преодол еть отвраіценіе крестьян к измененію их быта, и думал осчастливить их, переселив из курных, грязных изб в светлые, чистые до.мы, заботясь о хозяйстве и здоровье их. И действительно — там, где прежде пролегали необозримые леса и болота, возникли выстроенныя по плану селенія с красивыми домами. Но чего они стоили? В 1818 году, на работах в округах военнаго поселенія 1-й гренадерской дивизіи было двенадцать баталіонов, а в следующем году — 24 баталіона и 6 артиллерійских рот. Эти войска занимались: расчисткою и планировкою месть, нааначенных для баталіонных штабов и поселенпыхъ рот; деланіем кирпича; выгрузкою матеріалов подвозимых водою и постройкою различных зданій. Не имея удобных помещеній, солдаты с ранней весны до зимы жили в землянках. Крестьяне ближайших к поселенію деревень высылались летом, с топорами и лопатами, для исправленія дорог ведуіцих в места ворннаго поселенія; те-же из них, которые сами были обращены в военные поселяне, подверглись всем требованіям наистрожайшей военной дисциплины. Напрасно граф Аракчеев полагал, что они будут довольны переменою своего состоянія: их прежнія дымныя избы доставляли удобное пристанище, в котором каждый из них, ьозвратясь с работы, находил теплый пріют и возможность просушить измокшую одежду свою; напротивътого, новые дома, раскрашенные тщательно, но построенные на скорую руку из сыраго дерева, были холодны; педантическая опрятность, требуемая от военных поселян, весьма стеснительная, подвергала их частым взысканіям, для избежанія коих они употребляли последнія сиои крохи на краску домов, поправку полов, дверей и заборов, и проч. Лучина для освещенія, добываемая даром, была заменена свечами и маелом, которыя приходилось покупать, отказывая себе в более необходимых нотребностях. Хлеб, домашній скот, каждая курица, каждый улей пчел, были на счету, и хозяева их отвечали в сбереженіи своей собственности, не смея пользоваться ею без воли начальства. Когда-же ожидали в поселеніи какоголибо знатнаго посетителя, тогда отдавалось приказаніе—готовить обед из всего, что было лучшаго в доме, и почетные гости наперерыв восхищались, и красивою постройкою, и сытною смотровою пищею воинов-поселян, не зная того, что все виденное ими в поселеніи было изящною декораціей н не заключало в себе ничего существенная, ничего прочнаго. Быть-может нигде так резко не проявлялась вся суетность реформ несообразных с духом и обычаями народа. Приводя их в исполненіе с сердцем несогретым любовью к человечеству, Аракчеев сеял на камне, и от посеяннаго им не осталось ничего, кроме укора несчастных жертв грозной „Аракчеевщины".

В государственно - экономическом отношеніи, военныя поселенія были вредны. Устройство их стоило весьма дорого, требовало болыпаго ремонта и далеко не вознаграждало издержанных сумм продовольствіем от земли военнаго поселенія. В политическом отношеніи, военныя поселенія, образуя особую касту, чужлую всему прочему населенію ймиеріи, угрожали Россіи такими-же волненіями и опасностями, какія были последствіем поселенія легіонов в пограничных областях древняго Рима. При настоящем строе государств Европы, каждый грнжданин обязан, по призыву правительства, принимать участіе в общей заіците, и по тому военныя поселенія, полагая резкую черту между воинами и мирными гражданами, не умножали, а ограничивали тесным кругом силу государства. В последствіи, неудобства военных носеленій очевидно были доказаны на самом опьгге, но этот опыт стоил дорого.

(1818 г ).

21-го февраля (5-го марта) 1818 года, рано утром, Император Александр выехал из Москвы в Варшаву, для присутствія на тамошнем сейме.

Последній день пяти-месячнаго пребыванія Государя в Москве, 20-е февраля ст. ст. ознаменовался открытіем на Красной площади памятника „гражданину Минину и князю Пожарскому". В 11 часов, Император, сопровождаемый многочисленною свитою, выехал из ь Кремля чрез Никольскія ворота, при звуках военной музыки и радостных восклицаніях войск, встретил обеих Императриц, при выезде их в парадной карете из Сиасских ворот, и вмесге с ними приблизился к памятнику. Завеса упала, и лики доблес гных мужей давно минув лей эвохи явились взорам людей 1812 года, деливших с Александром - и тревоги душевныя, и восторг торжеств его. В тот-же день, вечером, в доме Благороднаго Собравія, дана в пользу инвалидов ораторія: „Минин и Пожарскій", или „Освобожденіе Москвы". Так, в одно и тоже время, слились нераздельно чувства уваженія к славным предкам' и благодарности к немеиее славным нотомкам ( ‘).

В награду ректора Академіи Художеств, статскаго советника Мартоса, за труды при сооруженіи памятника Минину и Пожарскому, он был пожалован в следующій чин, с производством пенсіи в 4,000 рублей, и с распространеніем последней милости, в случае его смерти, и на жену его (²).

1 (13) марта, Государь прибыль в Варшаву. В числе состоявших при нем лиц находился и Каиодистріа. Еще в Москве, Государь занимался с ним устройством Вессарабіи. В одно из этих совещаній, Император Александр предупредил графа, что намерен взять его с собою в Польшу, на открытіе перваго конституціоннаго сейма. Тогда-же Государь вручил ему несколько речей, произнесенных на сейме Королем Саксонским, в то время, когда он еще владел герцогством варшавским. „Изучите ихъ—сказал Государь.—А потом займитесь моею. Вот моя идея“. За тем, Император разрешил графу Каподистріа делать всевозможныя возраженія и представить свои замечанія на счет двух предметов, кои, по его мненію, представляли весьма важныя неудобства, именно: по поводу предположеннаго Государем сравненія между Польшею и Россіею, и касательно обеіцанія присоединить к Царству Польскому западныя губерніи, уже вошедшія в состав Имперіи. Император Александр не был одна колее доволен замечаніями своего министра. „Об этом будет время подумать и после, сказал он. — Напишите проект речи по вашим мыслям. а потом — увидимъ“. Несколько дней спустя, когда Каподнстріа

24

представил проект, Государь оставил его у себя, сказав: „мы поговорим о том в Варшаве“, что, другими словами, значило: „Я недоволен проектомъ“.

По прибытіи в Варшаву, Император несколько раз занимался с графом Каподистріа, не упоминая о своей речи, и только лишь за два дня до открыт сейма сказал: „Вот моя речь“. За тем, прочтя в слух написанную им собственноручно карандатнем записку и вручив ее графу, прибавил: „Даю вам полное право расположить фразы согласно с грамматикою, разставить точки и запятыя, но не допущу никаких других измененій". Каподистріа, исполняя Высочайшую волю, сделал требуемыя нсправленія, и тогда-же написал другой проект, в коем, оставя часть составленнаго Государем, исключил, либо изменил все то, что. по его мненію, могло возбудить в Россіи и в западных губерніях понятія несообразныя с пользами правительства, и на другой день поднесь Императору оба проекта. Государь, прочтя их и помолчав с минуту, сказал графу: „Вы все-таки остаетесь при своем. Это слишком настойчиво. Напрасно вы приняли на себя такой труд; благодарю вас, но предпочитаю СВОЙ проект вашему“. (Vous ne démordez pas. C’est plus que de la persévérance. Je suis fâché de la peine que vous vous êtes donnée. Je vous en remercie, mais je préfère ma rédaction à la votre). Каподистріа умолял Государя выслушать его еще раз и объяснил причины, побуждавшія его к такой докучливости. „Все это хорошо, прекрасно—отвечал Александр — но я не изменяю своего убежденія. Впрочем, подумаю до завтра—нельзяли из этих двух проектов составить третьяго. Я пришлю за вами⁴⁴. И действительно, вечером. Государь, при-звав к себе графа, вручить ему—как выразился самъ—свой ultimatum. „Прикажите вашему Миллеру— сказал онъ—вереписать мою записку на-бело покрупнее. Это—речь которую прочту завтра". Император Александр заменил несколько своих фраз другими из вроекта графа Каподистріа, но сущность оставил прежнюю, и в таком смысле была Произнесена им речь на первом сейме в Царстве Польском^³).

15 (27) марта, воследовало торжественное открьттіе сейма. В числе депутатов находился избранный представителем от граждан варшавскаго предместья Праги, Великій Енязь Константин Павлович. По занятіи мест членами обеих палат в зале сената, доведено было о том до сведенія Императора особою депутаціей. У дверей залы, Государь был встречен президентом и секретарем сената, и взойдя на трон, по правую сторону коего находились министры и члены государственнаго совета, а по левую и позади — свита и вридворные чины, произнес на французском языке, следующую речь, которая потом была прочтена государственным секретарем в польском переводе:

„Представители Царства Польскаго! Ваши надежды и Мои желанія совершаются. Народ, который вы вредставлять призваны, наконец получил собственное бытіе, обезпеченное созревшими и временем освященными уставами. Только лишь искреннее забвеніе прошедшаго может произвести ваше возрожденіе. Оно непреложно решено было в Моих мыслях, как только Я мог надеяться на средства к его исполненію.

„Ревнуя к пользам моего отечества, Я домогался, чтобы оно пріобрело еще новую славу. И дествительно—Россія, после бедственной войны, воз-

21*

дав, по ученію христіянской нравственности, добром за зло, простирала вам братскія объятія, и из всех выгод, даруемых ей победою, предпочла единственно честь — возстановить храбрый и достойный народ. Содействуя тому, Я следовал собственному убежденію, коему сильно помогали событія. Я исполнил долг, предписанный лишь одним этим внушеніем, тем паче драгоценный Моему сердцу.

„Устройство, уже существовавшее в вашем крае, дозволило мне ввести немедленно то, которое Я даровал вам, руководясь правилами свободных учрежденій, непрестававгаих быть предметом Моих забот, и которых благодетельное вліяніе надеюсь Я, с помощью Божіей, распространить на все страны, Провиденіем попеченію Моему вверенный. Таким образов вы Мне подали средство явить Моему отечеству то, что уже издавна Я ему готовлю, и чемь оно возпользуется, как только начала столь важнаго дела достигнуть надлежащей зрелости.

„Поляки! От вас самих зависит, оставя гибельныя предубежденія. причинившія вам столько бедствій, упрочить ваше возрожденіе. Оно неразрывно соединено с судьбами Россіи. К укрепленію такого спасительнаго и покровительствующая вас союза должны стремиться все ваши усилія. Ваше возстановленіе определено торжественными договорами и утверждено конституціонною хартіею. Ненарушимость между-народных обязательств и кореннаго закона дают отныне Польше почетное место между державами Европы: благо драгоценное, которое она долго искала, среди самых жестоких испытаній.

„Поприще ваших трудов открыто. Министра, внутренних дел изложить вам нынешнее положена управленія Царства; вы узнаете проекты за-конов, долженствующіе поступить на ваше обсуліденіе. Они имеіот целью постепенным улучшенія вашей администрации. Устройство финансов Царства требует сведеній, которыя могут доставить правительству только время и точная оценка ваших средств. Конституціонныя учрежденія постепенно применятся ко всем частям государственной администраціи. Судная часть получить надлежащее устройство. Проекты гражданскаго и уголовная закоподательства будут вам предложены. Надеюсь, что вы, разсмотрев их со всевозможным вниманіем, успеете постановить законы, могущіе служить к охраненію драгоценнейших благ: безопасности вас самих, вашей собственности и свободы ваших мненій.

..Не имея возможности всегда находиться среди вас, Я оставил вам брата, искренняя Моего друга, неразлучная товарища от самой юности. Я поручил ему ваше войско. Сочувствуя Моим намереніям и разделяя Мои о вас попеченія, он возлюбил дело им совершенное. Его трудами, это войско, уже столь богатое славными восноминаніями и воинскими доблестями, обогатилось, с тех иор как он стал во главе еіч>, тем навыком к порядку и устройству, который нріобретается только в мирное время и готовить воина к его истинному назначенію.

„Один из ваших достойнейших полководцев представляет лицо Мое пред вами. Поседев под вашими знаменами, постоянно разделян ваши уснехи и невзгоды, он ненреставал доказывать свою преданность отечеству.

„Несмотря на усилія Мои, быть-может, следы угнетавших вас бедствій еще не вполне изглажены, Таков закон природы: добро творится мед-леныо. а совершенство недоступно человеческой слабости.

„Представители Царства Польскаго! Станьте в уровень вашему назначенію. Вы призваны дать великій пример взирающей на вас Европе. Докажите вашим современникам, что свободный учрежденія, коих священный начала покушаются смешивать с разрушительным ученіем, враждебным общественному устройству, не мечта опасная; но что, напротив того, такія учрежденія, приведенныя в исполненіе с чистым сердцем, к достиженію полезной и спасительной для человечества цели, совершенно согласуются с общественным порядком и утверждают ис'гинное благосостояніе народов. Вам предлежит доказать на опыте эту великую истину. Да будет согласіе душеювашихъсобрашй, а достоинство, хладнокровіе и умеренность, да ознаменуют ваши пренія. Руководясь единственно любовью к отечеству, старайтесь освободить свои мненія от вліянія частных выгод, и выражая их просто, с прямодушіем, не допускайте увлечь себя заманчивой прелести, столь часто сопровождающей дар слова. Наконец, да будет с вами неразлучно чувство братской любви, нам всем заповеданное божественным законодавцемъ.

„Действуя так, ваше собраніе пріобретет одобреніе своего отечества и те чувства общаго уваженія, которыя внушает подобное сословіе, когда вредставители свободнаго народа неискажают священнаго званія, на них возложеннаго.

„Верховные чины государства, сенаторы, депутаты! Я изъявил вам Мои виды, Я указал вам ваши обязанности. Последствія ваших трудов на сем первом собраніи покажут Мне, чего отечество должно ожидать ввредь от вашей преданности к нему и от вашей привязанности ко Мне; они покажут Мне, могу-ли, не изменяя Своим намереніям, распространить то, что уже Мною для вас сделано.

„Воздадим благодареніе Тому, Кто Единый просвеіцает Царей, связует братскими узами народы и ниспосылает на них свыше дары любви и мира.

„Воззовем к Нему; да благословить и упрочить Он наше дело!“(⁴).

За сим, миниетр внутренних дел Царства, граф Мостовскій произнес речь, в коей, изобразив мрачными красками прежнее бедственное состоите Польши, исчислив все льготы дарованныя ея жителям Императором Александром, и начертав образ настоящаго положенія дел в созданном его рукою Царстве, оратор сказал: Въ

то время, когда Государи и народы, прославившіеся победами в последнюю европейскую войну, только лишь изыскивают средства к устроенно конституціоннаго правительства, выгодам их соответственнаго, Провиденію было угодно, чмобы мы, слабые и побежденные, пользовались почти первые, уже в теченіи двух лет, благодеяніями законов, соединяют, их в себе основанія благоразумной свободы с полезными уроками минувших веков. Ежели дарованная нам хартія, постоянно хранимая нашею любовью и уваженіем, будет исполняться так точно, как желает даровавпіій ее, если мы передадим ее потомству во всей чистоте и неприкосновенности, то ни одно правительство не будет безопаснее от безначалія и самовластья; ни один народ не будет обладать большими ручательствами своего благоденствія: такова воля Того, Кто даровал нам коренные наши законы!... Победа поил ужила ему лишь к уничтоженію тиранства, и про-свеіценное правительство само основывает и распростравяет владычество разума, законов и свободы. Да, свободы! Ея имя многократно раздавалось под сводами здепгняго дворца, но это имя часто смешивали с своеволіем, которое всегда превращалось в безначаліе, падавшее под бременем заговоров. Ныне возвращается нам истинная свобода, коей цену заставили нас узнать испытанныя нами бедствія“....

Занятія сейма продолжались ровно месяц. Император отложил представленіе бюджета, в надежде на доверіе народа, по той причине—сказал онъ—что нельзя было ввести новую финансовую систему, не зная определительно цифры государственнаго долга, коего ликвидація тогда еще не была окончена. Палаты признали необходимость этой меры. Уголовное уложеніе, предложенное, по повеленію Государя, сейму, было принято безпрекословно; напротив того, палаты отвергли закон о браках и разводах, вводившій некоторыя измененія в гражданском уложеніи. По поводу того, Император Александр сказал, в речи, произнесенной им, при закрытіи сейма, 15 (27) апреля: „Из предложенных вам проектов законов, только один не одобрен большинством голосов обеих палат. Внутреннее убежденіе и прямодушіе руководили сим репіеніем, Мне оно пріятно, потому что вижу в нем независимость ваших мненій. Свободно избранные должны и рассуждать свободно. Чрез вапіе посредство надеюсь слышать искреннее и полное выраженіе общественнаго мненія, и только Собраніе, подобное вашему, может служить правительству залогом, что издаваемые законы согласны с существенными потребностями народа".... В заключеніи речи, Государь изъявил представителям Царства свою признательность и совершенное одобреніе трудовь их (⁵).

На следующій день, 16 (28) апредя, был большой парад русским и польским войскам, ' собранным в окрестностях Варшавы. Того-же числа, в полдень, Император Александр носетил публичную библіотеку, где встречен был польски м министром духовных дел и народнаго просвещенія, графом Потоцким. Там представлены были Государю ректор и профессоры варшавскаго университета, а также ректор иститута глухо-немых с двумя профессорами и с несколькими учениками и ученицами этого заведенія. Император Александр пожелал знать способы воснитанія, принятые в институт, и при сделанном в присутствіи его испытаніи учеников изъявил свое удовольствіе. Узнав, что университет не имел места для ботаническаго сада, он пожаловал для этого Уяздовскій садъ.

17 (29) апреля, Государь занимался деламц в кабинете своем и принимал сановников с докладами, а на следуюіцій день, 18 (ВО), отправился но тракту, чрез Пулаву и Люблин, в полуденный край Имперіи. Великій Князь Константин Павлович сопровождать своего Аві'устейшаго брата до границы Царства Польскаго.

Пребываніе Государя в Варшаве удовлетворило желаніям благоразумнейших Полякову и, вместе с тем, подало повод многим из них питать несбыточныя надежды возрожденія самобытной Польши в прежних пределах ея. Но и те, и другіе, покоряясь обаянію Александра, на перерыв славили величіе и кротость нашего Монарха.

Напротив того, в Россіи, многіе встретили с боязнью намеренія Императора Александра, изъяв-ленныя им столь гласно в Варшаве. „Варппшскія новости сильно действуют на умы молодые— писал Карамзин к Дмитріеву. — Я рад всему хорошему, но только хорошему". В другом письме его, находим: „Варшавскія речи сильно отозвались в молодых сердцах. Спят и видят конституцію, судят, рядят; начинают и писать—в Сыне Отечества, в речи Уварова; иное уже вышло, другое готовится. И смепіно, и жалко! Но будет, чему быть. Знаю, что Государь желает добра; все зависит от Провиденія".... (⁶). На счет „свободы", о которой толки тогда были в болыпом ходу, Карамзин думал, что: „Для существа нравственнаго нет блага без свободы; но эту свободу дает не Государь, не парламента, а каждый из нас самому себе, с помощью Божіею. Свободу мы должны завоевать в своем сердце миром совести и доверенностію к Провиденію!" (⁷).

Некоторые из тогдашних передовых людей полагали, что Государь, изъявляя намереніе распространить дарованныя жителям Царства Польскаго свободныя учрежденія на прочих своих подданных, имел в виду неотлагательное освобожденіе помещичьих крестьян. В одном из писем Сперанскаго, находим: „Вам без сомненія известны все припадки страха и унынія, коими поражены умы московских жителей варвіавскою речыо. Припадки сіи, увеличенные разстояніем, проникли и сюда ³⁷). И хотя теперь всё еще здесь спокойно, но за спокойствіе сіе долго ручаться невозможно. Опасность не в существе дела, ибо нельзя ссбе представить, (хотя и представляют многіе), чтоб правительство пустило на отвагу дело столь важное и не пріуго-товило-бы все пути его, установленіями постепенными и твердыми, без колебанія и торопливости. Но опасность состоит именно в сем страхе, который теперь везде разливается. Можно-ли предполагать, чтоб чувство, столь заботливое и безпокойное, сохранилось в тайне в одном кругу помещиков? Как-же скоро оно примечено будет в селеніях (событіе весьма близкое), тотчас родится, или лучше сказать утвердится, (ибо оно уже существуете), общее в черном народе мненіе, что правительство не только хочет даровать свободу, но что оно уже ее и даровало, и что одни только помегцики не допускают или таять ея провозглагиеніе. Что за сим следует, вообразить ужасно, но всякому понятно. .. Но каким образом, спросите вы, или, лучше сказать, спросят близорукіе ваши либералисты, каким образом из двух или трех слов варшавской речй могут произойти столь огромный и с самым смыслом сих слов несообразныя последствія? Могут, потому что некоторою частью уже и произошли, и в очах наших совершаются. Естьли помещики, класс людей без сомненія просвещеннейшій, ничего более в сен речи не видят как свободу крестьян, то как можно требовать, чтоб простой народ мог что либо другое тут видеть! Во всех государствах мало, а у нас еще менее, людей, кои знают различіе между свободою политическою и гражданского. По всей вероятности, смысл речи относится прямо к первой; вторая-же может бить, или по крайней мере должна быть отдаленным и постепенным ея последствіем. Но попытайтесь в сем уверить умы давно уже опасеніями встревоженные или надеждами ослепленные".

По мненію Сперанскаго, надлежало, прежде всего, исправить (épurer) административную часть, потомъ

ввести конституционные уставы, т. с. свободу политическую. и наконец — приступить к вопросу о свободе гражданской, или к освобожденію крестьян. „В сем порядке — писал Сперанскій — последній вопрос едвали в десять или двадцать лет приспеет к разрешенію, ибо предварительныя работы столь огромны, а средства наши в людях и в деньгах так ограничены, что невозможно и думать о поспешности. Поспешность тут есть торопливость, смешеніе. и бедствіе. Внрочем, не должно заблуждаться; работы сіи можно затянуть, проволочить, но отложить вовсе невозможно. Напор времени и обстоятельств так силен, машина нашего внутренняго губернскаго управленія так обветшала, так скрыпят все разсохшіяся ея колеса, что она долго выдержать движенія не может Следовательно—исправленіе необходимо и начать его нужно; но должно начать с начала, а не с конца" (⁸).

27 апреля, Император Александр, проезжая чрез местечко Бельцы, бессарабской области, нолучил известіе о рожденіи в Москве Великаго Князя Александра Николаевича. Кто мог предвидеть тогда, что Всевышній Промысл даровал в нем Россіи освободителя милліонов людей, предназначеннаго от колыбели дать нашей родине — и суд правый, и свободу благому слову. Августейшій родитель его удостоил московскаго архіенископа Августина следуюіцим отзывом: „Преосвященнейшш Владыко!

Со страхом свойственным человеку слабому, и с надеждою, не покидающею человека верующаго, видед я нриближеніе решительнейшей минуты в моей жизни, Не зная, что определило мне Прови-деніе, радость или горесть, я подкрепил душу мою обеіцаніем и ожидал с покорностію воли Божіей.

„Ему угодво было благословить меня счастіем оіца. Он сохранил и мать, и младенца. Изъявленіе благодарности не нужно Тому, Кто читает во глубине души, но оно необходимо душе благодарной. Обещаніе мое, которое спешу исполнить, состояло в том, чтобы во имя Александра Невскаго воздвигнуть предел в церкви Новаго Іерусалима: это смиренное нриношеніе счастливаго отца, поверяюіцаго Отцу Всемогущему свое драгоценнейшее благо, участь жены и сына.

„Вас, Преосвященнейшій Владыко, прошу быть мне номоіцником и руководцем в исполненіи сего обета, священнаго моему сердцу. Пускай пред алтарем, воздвигаемым благодарностію отца, приносятся молитвы и о матери, и о сыне, да продлит Всемогущій их жизнь для собственнаго их счасгія, на службу Государю, на честь и пользу отечеству".

Во время пребыванія Государя в Одессе, на пути в Крым, воследовал Высочайшій приказ об увольненіи генерала от кавалеріи, графа Беннигсена, по разстроенному здоровью, от командованія 2-ою арміею, и о назначеніи, на его место, главнокомандующим сею арміей, генерала от кавалеріи, графа Витгенштейна (⁹). Спустя несколько недель, но случаю кончины фельдмаршала князя Барклая де-Толли, назначен главнокомандующим 1-ой арміи генерал от инфангеріи барон фон-деръОстен-Сакен (¹⁰).

Император Александра проехав чрез Симферополь. прибыль в Феодосію. 11 мая, в У-мъ

часу вечера. На следующій день. Государь посетил музеум и обозрел карантин. За тем, возвратясь в Симферополь, он, по тракту чрез Маріуполь, Новочеркаск, Воронеж и Рязань, пріехал, 1-го іюня, в Москву, где в то время ожидали Короля Прусскаго.

3-го іюня, Император Александр и Великій Князь Константин Павлович выехали на встречу Высокому гостю. Государь, пересев к Королю в коляску, прибыл с ним, около десяти часов вечера, в принадлежащее обер-камергеру Нарышкину село Кунцово, куда весь путь от большой дороги, на протяжении нескольких верст, был великолепно освещен. В Кунцове, встретили Moнархов Великая Княгиня Александра Феодоровна, Великій Князь Николай Павлович и хозяева дома, после чего Император возвратился в Москву. На следующій день, назначенный для въезда ФридрихаВильгельма в первопрестольную столицу, 4 іюня, Государь, посетив Короля в Кунцове около десяти часов утра, сопровождала» его оттуда к Дорогомиловской заставе, по приближеніи к коей обоих Монархов, артиллерія сделала сто один выстрел и раздался повсеместный звон колоколов. От заставы, по Дорогомилову мосту, Смоленскому рынку, Вздвиженке и Арбату, стояли в параде войска 23-й дивизіи, a далее и кругом Кремля, до Спасских ворот — гвардія. Все это пространство было полно народа, и даже крыши домов усеяны любопытными зрителями. Монархи с Великими Князьями, в сопровождены блестящей свиты, ехали верхом; Император Александр имел на себе орден Чернаго Орла, а Король—ордев Св. Андрея. На каждом шагу войска отдавали им почести и вместе с иародом приветствовали Государя и его желаннаго гостя радостным ура! В час по полудни Монархи прибыли чрез Спасскія ворота в кремлевскій дворец, где ожидали их Государыни Императрицы, со всеми знатнейшими особами, имеющими пріезд ко двору. После завтрака, Император и Король с Великими Князвями выехали на Красную площадь, где прошли мимо их церемоніальным маршем все войска собранныя в столице.

На другой денв, 5 іюня, Государ Император представил Королю сенаторов и чиновников приеутственных мест, называя сам поименно важнейших сановников. Вслед за тем, был большой парад, в присутствіи Короля, Наследнаго прусскаго принца и других почетных гостей, прибывших из Германіи. Войсками командовал сам Ймператор. Остальное время, проведенное Государем и его Высокими посетителями в Москве, было рядом великолепных празднеству соперничавшихъво вкусе и пышности: 7-го, Монархи удостоили своим присутствіем бал и ужин у военнаго губернатора Тормасова; 8-е, провели в селе Архангельскому у князя Ник. Борис. Юсупова, стараго боярина екатерининской эпохи. Там, в живописной местности, их встретили радушные хозяева и все народонаселеніе окрестным деревень, в числе сорока тысяч душ, с хлебом и солыо, с плодами и подарками, а духовенство — с крестами и святою водою. В продолженіи обеда, играл собственный оркестр князя Юсупова увертюры новейших оперт» и русскіе народные мотивы, а потом пели и плясали крестьяне и крестьянки. Вечером,сад и вся дорога от села до Москвы были иллюминованы. Король быль удивлен великолепіем пріема „московскаго помещика".

9-го, Монархи были на бале в доме московскаго благородного собрапія; 10-го, в селе Останкине, у графа Шереметева, где нашли царское богатство; там подобно тому, как и в Архангельскому были собраны крестьяне и крестьянки, в праздничных платьях, представившіе народный балет. 11-го, Император Александр и Король, со многочисленною свитою, были на великолепном бале и ужине у графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской, а на следуюіцій день, 12-го, в 4-м часу утра, Государь отправился в Петербургъ.

Король Прусскій, после 11-ти-дневнаго пребыванія в Москве, выехал в Царское Село и прибыл туда 19-го іюня, в пять часов по полудни. К тому-же времени собралась в окрестности cf.верной столицы вся Царская фамилія. 22-го, последовал торжественный въезд в Петербург Монархов со всем двором возвратившимся из Москвы. В ожиданіи их прибытія, была разставлена гвардія от московской заставы до Зимняго дворца; в шесть часов по полудни, гром орудій возвестил о приближеніи шествія к заставе: впереди ехали верхом Император Александр и Король Прусскій; за ними — Наследный прусскій принц, Великій Князь Николай Павлович, принц Филипп гессен-гомбургскій и вся свита обоих Монархов; Потом следовала сопровождаемая Лейб-казачьим конвоем, запряженная цугом в восемь лошадей, парадная карета, в коей находились обе Императрицы и Великая Княгиня Александра Феодоровна. У Казанскаго собора шествіе остановилось; Августейшія особы, встреченныя митрополитом со крестом и святою водою, вошли в храм и по совершеніи торжественнаго молебствія следовали, в томъже порядке, в Зимній дворец. где приготовленныя для Короля комнаты представляли взору соединеніе пышности е изящннм вкусом!..

23-го, после развода, Король, принимал: государственный совет, сенат, чиновников разных ведомств, дворянских предводителей с дворянами, городскаго голову с членами думы и магистрата, первостатейным купечеством и иностранными гостями. 24-го, был большой смотр на семеновском плацу; 25-го, обед у Короля и спектакль на Большом театре; 26-го, гулянье на Каменном острову; 27-го, обед у Великаго Князя Николая Павловича и спектакль в Эрмитаже; 28-го, прогулка водою на Каменный остров; 29-го, поездка в Петергоф; 1-го іюля, обед в Петергофе, а вечером там-же иллюминація, маскерад и ужин; 2-го, обед в Мон-Плезире, большой фейерверк в Ораніенбауме и ужин в Китайском домике;'3-го, поездка в Кронштат и ужин в Мон-Плезире. В промежутках между празднествами и увеселеніями, Король и Наследный принц осматривали достопримечательности Петербурга. Императрица Марія Феодоровна сопровождала Высоких посетителей по всем воспитательным заведеніям, состоявшим под ея покровительством, и указывала им подробности на попршце своей любимой деятельности. Иностранцы, бывшіе в их свите, удивлялись не столько огромности и внешнему изяществу всего ими виденнаго, сколько привязанности детей, теснившихся кругом Императрицы, как будто кругом нежнейшей матери семейства.

4-го іюля, был спущен на Охте корабль, в присутствіи Императора и Короля Прусскаго. На следующій день, Король, в сопровожденіи нашего Государя, обеих Императриц и Великой Княгини Александры Феодоровны ³⁸), выехал в Гатчину, откуда отправился обратно в Берлин (^и).

В конце августа, Император Александр отправился на конгрес в Ахенъ.

Главным делом на этом конгресе было решеніе вопроса: занимать-лп, на основаніи трактата 20 ноября 1815 года, Францію иностранными войсками, в теченіи пяти лет, или сократить сей срок, ограничив его тремя годами? По мнеыію министра иностранных дел, герцога Ришелье, и других вліятельных лиц французскаго правительства, очищеніе Франціи от чужеземных войск, облегчив бремя лежащее на стране, могло послужить к утвержденію королевской власти. Но многіе, напротив того, полагали, что не следовало предост авлять Францію самой себе, и особенно с тех пор, когда, по распущеніи. „несравненной палаты", Король, из желанія сделаться популярным, допустил реакцію либералов и бонапартистов, враждовавших одни с другими, но единодушных в общей ненависти к Бурбонам. Император Александр опасался новой револіоціи во Франціи, но герцог Ришельё, пользовавшійся благоволеніем нашего Государя, уснел разсеять его сомненія. Людовик XVI1I собствевноручно писал Императору Александру, прося его оказать обычное свое благорасположеніе к Франціи. Герцог Веллингтон, котораго мненіе, в качестве главнокомандующего окупаціонной арміи, имело большой вес, изложил, в составленной им записке, безполезность более продолжительная занятія Франціи: такое мненіе было тем более великодушно, что герцог, с выводом оттуда Союзных войск, лишался огромнаго содержанія; к тому-же он знал, что и лорд Кестельри, и большая часть англійской арисгократіи, были убеждены в необходимости пребыванія Союзной арміи во Франціи. Германскія державы разделяли это мненіе, не из опасенія какихъ либо воинственных предпріятій французскаго правительства, а по тому, что Франція постоянно являлась средоточіем идей, потрясавших в основаніи освященный веками порядок. Подобныя сомненія были тем более основательны, что, несмотря на Священный союз, согласіе между Союзными державами казалось непрочно: Меттерних подозревал Императора Александра в желаніи воспользоваться разнопленным составом Австріи и родовою связью Русских с славянскими народами подвластными Габсбургам; с другой стороны, неменее озабочивало австрійскаго министра соперничество Пруссіи. Второстепенный германскія державы были волнуемы страхом какого-либо враждебяаго покушенія своих сильных соседей. Во время пребыванія графа Каподистріа, летом 1817 года, в Карльсбаде, дипломатическіе агенты дворов Германскаго Союза изъявляли ему безпокойство свое, на счет взаимнаго сближенія Пруссіи с Австріей, имевшаго, по словам этих дипломатов, целью вооружить весь Германскій Союз против Россіи, под предлогом ея стремленія к преобладанію в Германіи. Граф Каподистріа отвечал, что, неимея никакого офиціальнаго порученія от правительства, он может только выразить свое личное мненіе. „Ежели Австрія и Пруссія — сказал он — согласны между собою в том, чтобы устроить Германію на основаніях определенных венским конгресом, то для вас не может быть ничего лучшаго. В противном случае, их намеренія не будет одобрены прочими германскими державами, и как никакая власть не заставите вас исполнить волю Австріи и Пруссіи, то ваши опасенія напрасны. — Что-же касается Россіи — продолжал он — еслибы она пожелала пріобресть господство в Германіи и посягнуть на независимость

25*

Союза, то все германскія державы имели-бы полное право и должны былибы вооружиться против Россіи. Осмеливаюсь думать, что и сам Император Александр разделяет это мненіе (¹²).

В наших архивах сохранилась собственноручная записка Императора Александра, в которой исчислены „ предметы переговоров в Ахене",именно:

„1. Выступленіе арміи занимавшей Францію.

„2. Положеніе Союзных держав в отношеніи Франціи.

„В. Должно-ли допустить Францію в общій союз европейских держав без всякой предосторожности, или

„4. Не налагает-ли болезненное состояніе Франціи на прочія державы обязанность принять меры, которыя могли-бы предхранить их от заразы и вместе с тем упрочить спокойствіе самой Франціи?

„5 Какія меры могут послужить к тому?

„а) Искренній союз между державами.

„Ь) Соглашеніе на случай войны.

„6. Свойства договора, долженствующаго определить эти предметы.

„7. Гласность договора, для обузданія французских мятежниковъ“ (¹³).

В записке для руководства наших министров на ахенском конгресе, составленной графом Каподистріа и одобренной Императором Александром, было сказано:

„Начала, коим следует кабинета Его Величества в политических сношеніях Европейскаго Союза, на основаніи народнаго права, заключаются в том, чтобы:,, соблюдать прямодушно святость трактатов и побуждать к добровольному и единодушному содействію в том Союзныя державы вліяніем лишь правды, енисхожденія и умеренности".

Далее, было сказано, что, при заключеніи трактата 8 (20) ноября, сен-джемскій и венскій дворы хотели возобновить шомонскій договор, и что, в последствіи, когда шло дело о решеніи какого-либо предмета совокупно Союзными державами, Англія и Австрія постоянно опирались на Четверной Союз. Напротив того, Россія неуклонно действовала на основаніи Союза братского, христганстго, Союза обще-европейстго, либо, наконец, Большто Союза (la Grande Alliance), смотря по тону — относился-ли вопрос: к началу, почерпнутому из христіанской нравственности; к предмету обще-европейскому, или к предмету первостепенной, хотя и частной, важности.

„Переходя к вопросу: почему Австрія и Англія столь упорно держатся Четвернаго Союза, очевидно, что единственною причиною тому есть зависть, и даже опасенія, внушаемыя участіем Россіи в делах Европы. Либеральный идеи, удостоиваемыя одобреніем Государя; удачное примененіе их к соглашенію законной власти с современным положеніем Франціи, к охраненію независимости и вечнаго неутралитета Швейцаріи, к возвращенію самобытности Польше и к поданію надежд лучшей будущности другим странам Европы; наконец, акт 14 (26) сентября *): все это возбудило недоверчивость на счет мнимаго стремленія Россіи к господству в Евроне.

„Четверной Союз предоставляет вевскому, севъджемскому и берлинскому кабинетам право заключать обязательства и следовать независимой политике в отношеніи к державам несостоящим в Союзе. Разгадка этой отвлеченной формулы дает повод ПОЛагать, ЧТО краЙНІЙ Предел (le maximum) видовъ

Англіи и Австріи клонится: во 1-х, к содержанію Франціи в продолжительной опеке; во 2-х, к такой-же политике в отношеніи Испаніи; в В-х, к приведенію .Нидерландов и Португаліи в зависимость от Англіи; в 4-х, к образованію из италіянских владеній государств подчиненных Австріи; в 5-х, к вооруженію Германскаго Союза, для удержанія Россіи в ея мнимых завоевательных замыслах; в 6-х, к установленію прямых сношеній между Германіей и Оттоманскою Портою, с целью действовать на Россію, не нарушая, по видимому, Четвернаго Союза; в 7-х, ко вмешательству в дела северных государств; в 8-х, к такому-же вмешательству в наши дела с Персіею и Турціей“.

Целью с нашей стороны — как изложено в записке—долженствовало быть предупрежденіе враждебных столкновеній между государствами и охраненіе их внутренняго спокойствія от революціи. Ограничив европейскіе союз четырьмя державами и поручив им наблюденіе за внешнею и внутреннею безопасностью прочих, мы посягнули-бы на власть и достоинство всех владеній исключенных из Четвернаго Союза и состоящих в его опеке. Самый акт 14 (26) сентября был-бы поколеблен в своих основаніях и унижен во мненіи всех устраненных держав. Таким образом, Европа распалась-бы на две части, из коих одна, Четвернаго Союза, подверглась-бы подозренію в стремленіи к пребладанію, а другая, заключающая в себе прочія государства, старалась-бы уклониться от зависимости и противодействовать Четверному Союзу.

В заключеніи записки, сказано: „Настоящее собрате, довершив систему, которою пользуется три года Европа, на основаніи опыта и добросовестности, исполнить условія парижскаго трактата и обезпечить мир на веки отъреволюцій и от права силънаго“ (¹⁴).

Император Александр прибыл в Ахен 27-го сентября н. ст. в девять часов вечера, встреченный при въезде в город незадолго до того туда пріехавшим Королем ІТрусским. Проведя вместе несколько минуть, в доме приготовденном для нашего Государя, Монархи отправились к Императору Францу, который, между тем, поехал к Императору Александру, и поспешив возвратиться, принял Высоких посетителей. В числе знатнейпіих лиц, тогда уже находившихся в Ахене, были: лорд Кестельри, канцлер князь Гарденберг, герцог Ришелье, князь Меттерних, графы Нессельрод и Каподистріа и герцог Веллингтонъ.

Ахенскій конгрес привлек множество путешественников — туристов и искателей приключеній. В числе развлеченій собравшагося там многочисленнаго общества были воздухоплавательницы госпожа Рейхардт и девица Гарнерен. Первая совершила свои путешествія благополучно. Напротив того, Элиза Гарнерен, та самая, которую г-н Гарнерен обыкновенно представлял знатным особам, говоря: „Вот девица Гарнерен, которой я имею честь быть отцемъ“, была выброшена два раза из гондолы и больно ушиблась, между тем как шар исчез из вида и опустился не прежде, как достигнув окрестностей Штутгардта. На потеху Англичан, также прибыли в Ахен знаменитые лондонскіе кулачные бойцы: Картер, Купер и Грегсон, которые давали представленія в так называемой редутной зале, с платою за вход по пяти франков. Последніе два вызывались давать уроки в „искусстве кулачнаго боя“. Несмотря на мягкія, в два вершка толщиною перчатки, надеваемыя боксбрами, они иногда падали, оглушенные ловкими ударами. В большой зале новаго редута, мужчины и дамы толпились кругом двух столов, где играли в rouge et noir на огромныя суммы, и проч. (¹⁵).

С самаго открытія совещаній на Ахенском конгресе обнаружилось разногласіе между Союзными державами: Англія и Австрія настаивали на продолженіи Четвернаго Союза; Россія желала союза обще-европейскаго, братскаго и христіанскаго. Король Фридрих-Вильгельм готов был поддерживать политику своего ‘ Венценоснаго друга, но министр его князь Гарденберг, котораго положеніе, при борьбе возникшей в Пруссіи по поводу введенія конституціи, сделалось весьма сомнительно, искал опоры в Меттернихе и невольно сделался орудіем его политики. Таким образом, по большинству голосов, Четверной Союз был предпочтен Союзу Обще-европейскому.

Тем неменее однакоже главный вопрос, поступившій на обсужденіе конгреса, был решен согласно желанію нашего Государя. Меттерних поставлял на вид, что очищеніе Франціи от занимавших ее Союзных войск было преждевременно, что Французы были исполнены революціоннаго духа, но, несмотря на то, после нескольких совещаній между министрами четырех держав ³⁹), они объявили герцогу Ришелье, что „приняв в соображеніе сделанное им, от имени Е. В. Французскаго Короля, предложеніе о скорейшем по возможности выводе из Франціи Союзных войск, и обсудив сообщенныя герцогом Веллингтоном основанія ликвидаціи доджных французским правительством Союзникам сумм, министры четырех держав единогласно признали полезным немедленное очищеніе от Союзных войск занимаемой ими части Франціи, с условіем: определить способ и сроки уплаты французскаго долга. Фельдмаршалу герцогу Веллингтону, от имени Союзных Государей, поручено было немедленно сделать необходимыя приготовленія к выступленію вверенной ему арміи, которое должно было последовать, как только помянутыя меры будут условлены и утверждены с обоюднаго согласія (¹⁶).

9 октября н. ст. была заключена конвенція о выступлении из Франціи Союзных войск и окончательно ликвидирован долг французскаго правительства. По сделанной уже им в три года уплате 420-ти милліонов франкогі, оставалось уплатить в два года, с 1 декабря 1818-го по 80-е ноября 1820 года, 280 милліонов. Французское правительство, желая скорейшего выступленія Союзных войск, предложило сократить сроки уплаты остальнаго долга таким образом, чтобы последній из сроков наступил 6-го сентября, в вознагражденіе чего, Франція должна была воспользоваться дисконтом (вычетом), исчисленным по 5"/₀ в 8 милліонов, и кроме того приняты в разсчет проценты суммы выданной французским правительством на содержаніе Союзной арміи, в первые три года, 4 милліона, и вознагражденіе за ноябрьское жалованье, долженствующее быть уплаченным в Париже, 3 милліона. Оставалось уплатить 265 милліонов, и в том числе: 6,615,944 франка ренты, по курсу 75 фр. 57 ‘Д сант. иди 100 мидліонов, и векселями (en traites) на голландских банкиров Баринга и Гопе, в девять ежемесячных сроков, с б-го января по 6-е сентября 1819 года, в 18,833,333 фр. 33 сант. каждый, всего векселями 165 милліонов, вообще-же 265 милліонов; а за вычетом, в пользу Баринга и Гопе, дисконта за продажу ренты в 100 милліонов, 1,984,790 франков, оставалось в уплату французскаго долга 263,015,210 франков, из числа коих пришлось получить на долю Россіи 42,395,301 фр. (^п).

На совещаніи 3 ноября н. ст. между министрами пяти держав *), герцог Ришелье сообіцил, что сроки, назначенные по конвенціи 9 октября для уплаты Франціей остальнаго долга, оказываются слишком близки, и что быстрый вывоз звонкой монеты, в таком значительном количестве, мог-бы иметь невыгодное вліяніе на курс ренты, что было-бы вредно для всех держав участвующих в конвенціи. Дабы отклонить это неудобство, Ришелье предложила. во 1-х, чтобы 165 милліонов, которые Франція обязалась уплатить в девять сроков, с 6-го января по 6-е сентября 1819 года, были уплачены в двенадцать сроков, с 6-го января по 6-е декабря 1819 года, вместе с 5% на недоплаченную по 6-е сентября сумму, и во 2-х, чтобы 100 милліонов, выданные в билетах ренты, были реализированы в те-же сроки, с уплатою 5% в год, за три месяца отсрочки. Министры четырех держав единогласно согласились на предложенія герцога. В последствіи условлено, чтобы французское правительство уплатило долг в восмнадцать ежемесячных сроков, с 1-го генваря 1819-го по 1-е іюня 1820 года, с процентами по разсчету (¹⁸).

*) Австріи, Францііі, Auuiii, ilpycciu и Россіи.

Оставалось решить два важных вопроса: 1) об утвержденіи союза и действія с обща держав и 2) об отношеніях Франціи к этому союзу и общему действію. Император Александр нас гаивал, как на скрепленіи и расширеніи союза, так и на безусловном участіи в нем Франціи; чтобы дать прочное основаніе общему управленію делами Европы, Россія предложила устроить совеіцанія Государей, либо министров их, веріодически, в определенное время, в известных местностях. Но требованія нашего правительства были отклонены лордом Кестельри с содействіем Меттерниха-' Англійскій министр полагал, что учрежденіе общих періодических конгресов втянуло-бы британскій кабинет в континентальную политику более, нежели того требовали собствевные интересы Англіи. Чтоже касалось до включевія Франціи в обіцій союз, то англійскіе министры отвергли эту меру, ссылаясь на ответственность кабинета перед варламентом и на зависимость своих действій от общественнаго мненія. В протоколе совещанія министров пяти держав, 15 ноября н. ст. постановлено: во 1-х, что участвующіе в переговорах дворы твердо решились, ни в отношеніи друг к другу, ни В О'ТНОшеніи к другим государствам, не отступать от обязательств теснаго Союза, соделавшагося еще прочнее и неразрывнее со времени христіанскаго братства, заключеннаго Монархами; во 2-х. этот союз, тем более прочный, что держится не на.каком-либо частном интересе, не на каких-либо временных случайных разсчетах, имеет единственную цель—соблюдете всеобщаго мира, основанное на религіозном уваженіи к обязательствам^ освященным трактатами; в В-х, Франція, присоединенная к другим державам, вследствіе возстано-вленія законной и конституціонной монархической власти, обязывается отныне содействовать поддержанію и утвержденію системы, которая, даровав Европе мир, одна лишь может обезпечить его продолженіе; в 4-х, ежели державы, участвующія в сем акте, имея в виду достиженіе означенной в нем цели, найдут полезным установить съезды Государей, либо их минисгров и уполномоченных, для разсужденія сообща о своих делах, то время и место таких собраній будут своевременно условлены. В делах-же, касающихся прочих держав, будут приглашаемы на обіція совещанія их уполномоченные.

В числе важнейших предметов, предложенных на обсужденіе Ахенскаго конгреса, был вопрос о мерах для прекращенія торговли Неграми. В ноте русских министров, по сему предмету, от 26 октября (7 ноября), было сказано:

.... „Нет вопроса, в котором Е. В. Государь Император принимал-бы большее участіе, и котораго желал-бы более видеть решеніе согласным с ученіем христіанской веры, с требованіями человеколюбія и с правами всех держав, призванных на совеіцанія об этом деле“.

Как из всех европейских держав одна лишь Португалія не отказалась офиціально от покупки Негров для своих колоній, то русскій кабинету по приглашенію уполномоченных Англіи, изготовил проект письма, от имени Императора Александра, Королю Португальскому, в коем нані Государь приглашал его присоединиться к прочим Монархам, для прекращенія общими силами торга противнаго человечеству.

Герцог Ришелье, признавая вполне принцип отмены невольничьяго торга, сообщил записку, на счет права осмотра судов в открытом море (droit de visite), предложеннаго англійским министром. Уполномоченный Франціи, исчислив все меры, принятия французским правительством для прекращенія торговли Неграми, изложил причины, недозволяющія допустить осмотр судов, который, по его мненію, подал-бы повод к непріязненным столкновеніям между подданными различных держав; в особенности-же тому подвергались суда Франціи, едва лишь успевшей прекратить враждебный отношенія к Англіи и другим державамъ.

....„Из предидуіцаго оказывается — писал Ришельё—что Франція, сделав все, что от нея зависало для достиженія предположенной цели, видит в англійском проекте опасности, не дозволяющія одобрить его. Одним словом, мне кажется, что, стремясь к достиженію весьма желанной цели—облегченія участи Негров, мы подвергнулись-бы опасности нарушить еще важнейшіе интересы — мира и спокойствія Европы"....

Прусскій миниетр, одобряя совокупное обращеніе всех пяти держав к португальско - бразильскому двору, о прекращеніи постыднаго человечеству торга, высказался против осмотра судов в открытом море, могущаго, но его мненію, подать повод к злоупотребленіям и подвергнуть мирных мореходов несносным оскорбленіям. Основываясь на том, князь Гарденберг отдавал преимущество такому надзору, который ограничивался-бы берегами Африки и американских колоній, извлекающих выгоду из запрещеннаго торга.

Со стороны Россіи было предложено: во 1-х, получив согласіе Португаліи на отмену торговли Неграми, учредить на берегах Африки строгій надзор, с тем, чтобы все, уличенные в такой тор-говле, подвергались не только конфискаціи своего имущества, но еще уголовному суду, на равне с морскими разбойниками; во 2-х, для преследованія виновных, установить общую коммисію, отдав в ея расположение эскадру, составленную из военных судов вринадлежаіцих всем европейским державамъ.

Лорд Кестельри, в сообщенной им записке, изъявил сомненіе в возможности учредить и соблюдать постоянно столь новую и сложную систему.

Вообще-же решеніе этого вопроса было отложено на неопределенное время.

На счет обезпеченія судьбы сына Шведской Королевы Фредерики, Густава, постановлено, чтобы Союзные дворы объявили, в теченіи двух мееяцев, какую именно сумму каждый из них предполагал назначить для покупки принцу недвижимая имущества, либо на составленіе для него капитала. Но прошел целый год, пока сделан был первый шаг к исполнение этого условія. Император Александр, в ноябре 1819 года, приказал сообщить Союзным дворам, что русское правительство назначило выдать матери Густава милліон франков. Тогда-же началась, по этому делу, продолжительная переписка, кончившаяся тем, что, кроме Англіи, ни одна из держав не последовала примеру Россіи.

Конгрес решил спор о наследстве Бадена, между Баваріей и гросс-герцогом баденским Карлом, в пользу последняго. Но настоянію Императора Александра, постановлено, чтобы неимевшему прямых наследников, гроее-герцогу Карлу, наследовал дядя его Людвиг, (который взошел на престол в декабре 1818 года), а по кончине его, дом Гохбергов, в лице Леопольда І-го. Король Баварскій, принужденный отказаться от притязанія на Баден, получил в вознагражденіе герольцекскій и пггейнфельскій округи с двумя милліонами гульденовъ.

На письмо-же к Союзным Государям курфирста гессевскаго Вильгельма 1, желавшаго получить согласіе держав на принятіе им королевскаго сана, министры единогласно изъявили мненіе, что такое измененіе титула, без всякой существенной пользы, могло-бы подать повод к подобным-же притязаніям других германских владетелей и к важным неудобствам (^ltt).

На письмо к Императору Александру наместника магистра ордена Св. Іоанна Іерусалимскаго, ходатайствовавшего о возстановленіи сего ордена, Государь приказал графу Каподистріа отвечать, что, вполне разделяя чувства, выраженныя от имени ордена, он с удовольствіем встретил-бы возрожденіе этой древней благочестивой корпорадіи, с общаго согласія европейских держав, но что в настоящее время он должен ограничится в отношеніи к ордену одними лишь пожеланіями и надеждами (^2и).

В числе множества частных просьб, подаиных нашему Государю, во время пребыванія его в Ахене, было письмо какого-то оригинала Фортюнида (S-r de Fortunides), просившаго о принятіи ei’O на службу, в качеегве придворнаго шута, чтобы воспользоваться этим единственным средством слышать истину (²¹)-

В конце конгреса, общество собравшееся в Ахене было встревожено слухами о заговоре, имевшем целью захватить Императора Александра на пути во Франціго, где Государь хотел сделаі ь смотръ

Союзным войскам. Заговорщики намеревались заставить его подписать декларацію об освобожденіи Наполеона и о возведены на французскій престол его сына, под опекою Маріи-Луизы; в случае-же отказа на то Россійскаго Императора, злодеи были готовы посягнуть на жизнь его. К счастью, Провиденіе не допустило совершиться гнусному замыслу, и заговор был открыть, прежде нежели участники его успели приступить к своему предпріятію.

Из следствія по этому делу, производившагося в Брисселе, оказалось, что целью заговора действительно было возстановленіе Имперіи Наполеонидов. Очшценіе Франціи от Союзных войск, на основаніи решенія Ахенскаго конгреса, возбудило надежды нескольких Французов, скитавшихся в изгнаніи из своего отечества. Эти горячія головы сперва ограничивали свои желанія возможностью возвратиться во Францію, но потом задумали достигнуть освобожденія сент-еленскаго пленника. Увлеченные несбыточными мечтами, они составили протест, от имени эрцгерцогини Маріи-Луизы, и напечатав этот поддельный документа одновременно с біографіей экс-императора Наполеона, распустили свои брошюры, в огромном числе экземпляров, по самой ничтожной цене, именно: біографіи Наполеона по полтора франка, а протест Маріи-Луизы по четыре сантима. Быть-может, французскіе изгнанники вскоре убедились-бы в безплодности своих усилій, еслибы не нашли отголоска себе, с одной стороны в высокопарных статьях журналисгов, представлявших падшаго властителя борцомъза свободу и благоденствіе Европы, а с другой—в печатаемых имиже ругательствах и клеветах против губернатора острова Сент-Елены, сэра Гудзон Лове. Вскоре за тем, было замечено на границе. Нидерландов!» съ

Франціей необыкновенно частое движеніе иностранцев, пешком, небольшими шайками.

Первые щ них появились в Вуссю (геннегауской провинціи), в конце октября: это были отставные солдаты и контребандисты. Несколько дней спустя, 3 ноября н. ст. Француз Бюшо (Buclioz) объявил одному из чиновников бриссельской полиціи, что ему удалось склонить отставнаго французскаго офицера Пульо дела Круа (Pouillot de la Croix) к открытію заговора, имевшаго целью захватить Е. В. Россійскаго Императора. Пульо, на сделаннол ему допросе, показал, что кожевник Пижё (Piger) и шляпник Лаборд д ействительно собирали в Врисселе и на границе Франціи отставных военных и контребандистов, чтобы овладев особою Императора Александра, заставить его подписать бумагу в виде декларадіи, пользуясь чем, они надеялись освободить Наполеона и возвести на французскій престол его сына. Заговорщики имели намереніе, напав на Государя, во время его проезда, увести его во Францію, и тотчас обнародовать полученную от него декларацію, чтобы склонить на свою сторону сперва гарнизон какой-либо небольшой крепости, а потом — войска стоящія по квартирам в ближайших департаментах. Число заговорщиков, по первоначальному показанію Пульо, не превышало тридцати человек в Брисселе и до сорока в Буссю, но в последствіи он уверял, что их было шествсот, и что он слышал, будтобы к ним должны были присоединиться войска, в чиеле шестнадцати тысяч человек. В перехваченном письме некоего Диркса к содержателю гостинницы в Буссю сообщено было о тайном ввозе товаров, но сам Диркс сознался, что дело шло о том, чтобы свезти Императора Александра и Начни

ПО леона во францгю (frauder le Czar et Napoléon en France). Один ИЗ Заговорщиков Фонтен (Fontaine) показал, что Пиже играл важную рЪль в этом предпріятіи, и что было условлено обрезать постромки у лошадей запряженных в коляску Государя, поднести ему к подписи декларацію, и в случае отказа убить его (²²). Дело это, за недостатком достоверных улик виновности подсудимых, окончилось временным задержаніем их под стражею(²³).

8 (20) октября, Император Александр и Король Фридрих-Вильгелыі, выехав из Ахена, для осмотра войск, стоявпіих во Франціи, прибыли на следующій день в Валансьен, где были встречены торжественно герцогом Веллингтоном. В Валансьене, по случаю пріезда Союзных Монархов, были сделаны болыпія приготовленія: как во всем городе не нашлось для пріема Высоких гостей ни одной пространной залы, то раскинули на лугу огромную палатку, в которой могло поместиться до трех сот особ; для театральных представленій вызвали из Парижа на три дня лучших актеров. 10-го (22-го), Союзные Государи присутствовали на смотру русских войСК при Кіеврене. Император Александр, до котораго дошли слухи об упадке дисциплины в наших войсках, стоявших во Франціи, обратясь к корпусному командиру, графу Мих. Семен. Воронцову, сказал ему: „Le pas n’est pas assez accéléré" (Следовало-бы ускорить шаг). — „Sire, c’est avec ce pas que nous sommes venus à Paris", (Государь! Мы этим шагом пришли в Париж) отвечал Воронцов. Император Александр и Великій Князь Константин Павлович вообще были недовольны корпусом, но не изъявили гласно своего мненія, потому что Веллингтон очень хвалил наши войска (²⁴). И действительно — корпус Во-

ронцова находился в отличном состояніи. Победитель при Краоне, в самыя решительныя минуты своей жизни, являл себя рыцарем без страха и упрека. По возвращеніи из-за границы в Россію, он писал невесте своей, графине Браницкой: „что касается до польскаго родства, то откровенно скажу вам, и вы верно поверите моему слову, что все родные в міре никогда из меня не сделают Поляка, и что, на самой худой конец, они останутся такими, какими суть, а я таким, как всегда был прежде", (ce qui s’agit des connexions polonaises, je n’ai qu’un mot, à Vous dire, et Vous me croirez certainement, c’est que tous les parens du monde ne feront jamais de moi un Polonais, et que le pis-aller sera, qu’ils resteront comme ils sont, et moi comme je l’ai toujours été) (²⁵).

11 (23) октября, герцог Веллингтон произвел, в присутствіи Союзных Монархов, манёвр: саксонскія, ганноверскія и другія войска, расположенный близ Дуэ, двинулись на разсвете к Денену, и встретив там англійскій корпус, заставили его отступить к фамарскому лагерю, но когда пришли Русскіе в помощь Англичанам, то завязался упорный бой на высотах Фамара, усеянных многочисленными зрителями; наконец, германскіи корпус был принужден отойти обратно к Дуэ. На следующій день, Союзные Государи переехали в Мобёж, а 13 (25) октября, в Седан, где в присутствіи их был произвелен смотр прусским войскамъ.

16-го (28-го), оба Монарха прибыли в Париж: Король Прусскій, в сопровожденіи своего сына. Наоледнаго принца, и владетельнаго принца мекленбург-стрелицкаго, а Император Александр вместе» с Великим Князем Константином Павлови-чем. Государь, пріехав в два часа по полудни, остановился на прованской улице, у своего посла Поццо ди-Борго, в доме Телюссона (Thelusson). Герцоги ангулемскій, де-Берри, орлеанскій и Бурбон тотчас посетили Союзных Монархов, поздравили их с пріездом и изъявили от имени Короля Людовика сожаленіе о том, что он. страдая подагрою, немог сам прибыть к ним. Оба Монарха навестили его в пять часов. Король встал с кресла, на котором проводить большую часть дня, сделал несколько шагов на встречу Высоким гостям, обнял их с изъявленіями искренняго дружества и пригласил в свой кабинета, где Государи беседовали между собою, пока доложили оприбытіи Великаго Князя и Наследнаго прусскаго принца. За обеденным столом, в зале Діаньт, где тогда постоянно давались парадные обедьт, Имратор Александр сидел по правую, а ФридрихъВильгельм — по левую сторону Короля Людовика; возле Императора заняла место герцогиня ангулемская, возле Прусскаго Короля - герцогиня Берри, а ниже их сели: Наследный прусскій принц, Великій Князь, принц мекленбургскій, граф д'Артуа и герцоги ангулемскій и де-Берри. Король Людовик был в гвардейском мундире и в лентах Св. Андрея и Чернаго Орла, а Император Александр и Король Прусскій имели на себе ленты ордена Св. Духа. После обеда, Император подал руку герцогине ангулемской, и проводив ее в парадныя комнаты, увел, как выразился сам, силою (par force) Короля Людовика в его кабинета и беседовал с ним на-едине целый часъ.

В Мемуарах Лудовика XVIII, писанных если не им самим, то, по крайней мере, одним из близких к нему лиц, находим любопытный раз-сказ об этом евиданіи его с Императоре м Александром. По свидетельству автора Мемуаров, Император, поздравя Короля с успехом принятых им мер, прибавил: „Я знаю, какія вам делают препятствія, нетолько ваши непріятели, но и те, которые напоминают собою услужливаго медведя басни вашего превосходнаго Лафонтена. Что-же касается секретной ноты ⁴⁰), не могу вполне выразить негодованіе мое. Если-бы кто у меня отважился на такое преступленіе, то я приказал-бы казнить его. Дай Бог, чтобы ваше милосердіе не было пагубно Франціи." Император сообщил Королю, что нашлись люди, которые, недовольствуясь этою нотою, не щадили всевозможных происков, чтобы склонить Союзников к занятію Франціи до 1820 года. „Имейте в виду также либералов — сказал он; что-же касается до герцога орлеанскаго, я готов верить, что он сам не знает всего, что делается от его имени; тем не менее однакоже следует наблюдать и за его друзьями". За тем, перейдя к нападкам періодической прессы, Александр сказал: „Нестолько опасны двух-сот тысячныя арміи, сколько пять или шесть журналистов (gazetiers), кои ежедневно разводят пламя раздора и возмущенія во всех концах образованнаго міра. Легко может статься, что против Франціи образуется новая коалиція единственно для того, чтобы заставить молчать мятежных писателей" (²⁶).

В тот-же день, около восьми часов вечера, Император Александр выехал в Санли (Senlis) и 21 октября (2 ноября) возвратился в Ахен, а два дня спустя, отправился в Альденгофен, на встречу своей Августейшей матери и проводил ее до Ахена. Императрица Марія Феодоровна, в сопровожден^ Государя, посетила Мастрихт и оттуда поехала в Бриссель, где, в след за нею, собрались: Великіе Князья Констант и н и Михаил и прибывшій из Парижа Король Фридрих-Вильгельм, с Наследным прусским принцем и с принцем мекленбургским. Император Александр, возвратясь из Мастрихта в Ахен, отправился 4 (16) ноября, также в Бриссель; на кануне своего отъезда, Государь назначить фельдмаршалом русских войск герцога Веллингтона, уже имевшаго фельдмарпіальскіе жезлы: англійскій, испанскій и португальскій. (В последствіи—он был назначен также фельдмаршалом австрійской и прусской армій). В тот-же день, ахенское купечество дало Высоким посетителям великолепный бал, на который было приглашено до 1,800 особ. Император Александр и Король Фридрих-Вильгельм танцовали с княгинями Турн-Таксис и Оольмс. а также с женами и с дочерьми ахенских негоціантов. 5 (17) ноября, принц оранскій встретил нашего Государя и вместе с ним пріехал в Бриссель. На другой день, Августейшій путеіпественник, пешком и в гражданском платье, в сопровожденіи принца, осматривал достопамятности города. 6-го (18-го), весь Бриссель праздновал день рожденія Королевы Нидерландской. Вечером, в доме присутственных мест, был дан Королем великолепный бал, где, в числе гостей, находился герцог Веллингтон. Император Александр открыл полонез с Императрицею Маріею Феодоровною и потом нежно обнял ее. Августейшая покровительница сирых и безпомощных, Императрица Марія, во время своего пребыванія в Брисселе, ежедневно осматривала тамошнія богоугодныя заведенія. При посещеніи вильворденскаго смирительнаго дома, Государыня провела там цельте три часа, входя во все подробности этого замечателвнаго чистилища нравственности, откуда преступники, после исправленія трудом и раскаяніем, выходили полезными гражданами.

Император Александр, возвратясь в Ахен, 9 (21) ноября, отправился на следующій день, по тракту чрез Франкфурта и Карлвсруэ, в Вену. В Карльсруэ, где ожидала его Императрица Елисавета Алексеевна, Государь провел два дня в кругу своей фамиліи, и потом продолжая путь, прибыль в Вену 30 ноября (12 декабря). Там оставался он 11 дней, предварителвно отказавшись от всех торжеств и почестей. Кроме бывших, по случаю пріезда его, парадов и манёвра, (коим распоряжался генерал-лейтенант Радецкій — в последствіи, знаменитый полководец), Император Александр явился в публике только один раз, на представленіи балета „Горный духъ“. Осталвное время Государь проводил в беседах с Императором Францем и особами его семейства, посеіцал Меттерниха и Шварценберга, а также осматривал различныя общественныя заведенія, преимущественно по военной части. 11 (23) ноября, Государь выехал из Вены и по прибытіи в Веймар, 5 декабря, провел три дня вместе с Императрицею Маріею Феодоровною, которая осталась там еще на две недеди. Дальнейшій івояж нашего Государя был совершен по тракту чрез Хемниц, Дрездену Познань и Минск, в Петербург, куда Император нрибыл 23 декабря ст. ст. (²⁷).

Волненія в Германіи. Карльсбадскія совещаиія. 11оложеніе дел в Польше. Учрежденіе в Петербурге попечительнаго общества о тюрьмах. Путешествія Государя в Финляндію и Варшаву. Записка Карамзина о Польше. Перемена в государственномъ

(1818—1819 г.).

После Ахенскаго конгреса, образовался в Европе союз, из первостепенных держав: Австріи, Англіи, Россіи, Пруссіи и Франціи. Повидимому, союз их, возвестившій неизменным принципом своей политики соблюдете мира и уваженія к существующим трактатам, обещал прочное спокойствіе не только им, но и всем прочим государствам Европы. Вышло иначе: потрясенія внутреннія второстепенных держав снова заставили европейскій союз обратиться к оружію, этому последнему слову (ultima ratio) государей и народовъ.

Французская революція не оказала непосредственнаго вліянія на Германію лишь по тому, что Немцы были в постоянном страхе враждебных покушеній со стороны своих за-рейнских соседей. Но второй парижскій мир, ослабив Францію и поставя ее в зависимость от Четвернаго союза, разсеялъ

опасенія германских народов. а, между тем, в войну за независимость 1813 и 1814 годов, развилось их стремленіе к объединенію Германіи и к пріобретенію таких-же политических прав, какими пользовалась побежденная Франція. От Австріи они немогли ожидать нималейшаго сочувствія своим надеждам, не только по архи-консервативному духу ея правительства, но и по тому, что сами Австрійцы, довольствуясь матеріальным благосостояніем, не заботились о каких-либо других интересах им неизвестных и оставались в духовной дремоте. Напротив- того, в Пруссіи, народ был возбужден к реформам — и доблестными своими усиліями к освобожденію от наполеонова ига, и обещаніями правительства, считавшего себя нравственно обязанным вознаградить геройство своих подданных дарованіем им свободных учрежденій : 22 мая н. ст. 1815 года, Король Фридрих-Вильгельм обнародовал декрет, обещавшій Пруссіи „народное представительство". Но для приведенія в исполненіе такой меры, требовалось от Короля знергіи и постоянства, совершенно ему несвойственных. Фридрих-Вильгельм, перенесшій в своей жизни много тревог и несчастій. искал тишины и спокойствія. Ничего не могло быть для него противнее, как многочисленные сеймы, речи и адрессы; личный характер его склонный к уединенію, неспособность его объясняться свободно и связно, и природная застенчивость его: все это отклоняло его от свободных гласных преній. Несмотря однакоже на то, Король, верный данному им слову, превозмогьбы свое отвращеніе к парламентаризму, еслибы нашел опору в ближайших к нему лицах. Но этого не было: епископ Эйлерт, муж святой нравственности, успокоивал его совесть, доказывая, что он, для блага своих подданных, не только мог, но должен был нарушити данныя обеіцанія. Пруссии канцлер князь Гарденберг, даровитый, добрый и безкорыстный сановник, не имел однакоже ни твердых убежденій. ни безупречных нравственных правил, что, несмотря на его большой ум, нередко подвергало его проискам хитраго Меттерниха. По Характеру своему, склонный к свободным учрежденіям, Гарденберг готов был на всевозможная уступки поборникам отжившаго стараго порядка дел, и, в этом отношеніи. не имел ничего общаго с Штейном, котораго твердость и резкость мненій не допускали никаких соглашеній, коль скоро они замедляли, либо изменяли, предпринятое им дело. По его мненію, собранія народных представителей могли принести пользу только тогда, когда им предоставлялось не одно лишь обсужденіе, но и решеніе важнеших государственных вопросов. Определеніе налога и годоваго бюджета; иниціатива законов; ответственность министров: все это, в понятіях Штейна, составляло сущность представительнаго правленія. Но непреклонность и несговорчивость Штейна отвращали от него и Короля, и всех тех, которые, не постигая пользы задуманных прусским министром реформ, считали его отъявленным демократом ( ').

Весьма естественно, что прусское правительство, имея в виду отклонить, либо, по крайней мере, замедлить ожидаемыя народом реформы, обратилось к обузданію политической прессы. Первою жертвою реакціи сделался „Рейнскій Вестник". Редактор его Геррес, во время преобладанія Наполеона, боролся с ним столь энергически и успешно, что сам Наполеон называл герресову газету „пятою, непріязненною ему, великою державою". По низвер-женіи Наполеона, Геррес стал ратовать за единство и свободу Германіи. Хотя объединеніе Германіи вело к возвышенно Пруссіи, однакоже прусское правительство, опасаясь возбудить против себя недоброжелательство Австріи, подвергло „Рейнскій Вестникъ“ строгому надзору ценсуры; когда-же Геррес заявил о несогласіи своем подчиниться такому распоряженію, газета была запрещена, в іголе 1815 года. Вскоре за тем, именно в сентябре того-же года, появилась, изданная в Верлине, брошюра тайнаго советника Шмальца, в которой германскій „Союз добродетели" (Tugendbund) и ДУХ Времени были представлены исчадіями революціи. Это бездарное сочиненіе возбудило полемику, которую Король старался прекратить запрещеніем шмальцовой брошюры, наградив однакоже автора орденом. Как обыкновенно бывает, реакція вызвала протест: на защиту реформы в первых рядах стала молодёжь, столь-же неопытная, сколько и безстрашная. Гимнастическія школы и университеты, которыми усеяна Германія, сделались поприщами политических теорій, большею частью, неприменимых к действительности, и тем паче находивших сочувствіе в народе, вообще склонном к отвлеченным сужденіям и к мечтательности. Желая осуществить, по крайней мере, в своем кругу, любимую идею свою— единства Германіи, іенскіе студенты обратились к учащейся молодёжи прочих университетов, с приглашеніем собраться в Вартбурге, близь Эйзенаха, для празднованія трех-сот-летняго юбилея реформаціи. Торжество этого событія было назначено на 18-е октября н. ст. 1817 года, в годовщину битвы под Лейпцигом: таким образом, желали одновременно праздновать освобожденіе Германіи от ига Пап и от ига наполеонова. В назначенный день, собралось в Эйзенахе болес пятисот студентов, преимущественно из Іены, а также депутаты от всех немецких университетов, кроме кенигсбергскаго и высших австрійских училищ. Из Эйзенаха, студенты с трех-цветным знаменем іенских буршей, (чернаго, краснаго и зодотистаго цветов), отправились к вартсбургскому замку. Там происходило празднество, в присутствіи местных властей и трех іенских профессоров, со всевожным сохраненіем приличія: пели хором духовные гимны и в числе их лютереву неснь: Ein’ veste Burg ist uuser Gott, (Господь прибежище и сила), обязывались гласно стремиться к пріобретенію всех доблестей „человеческих и народных", предлагали тосты в честь людей, заслуживших общее уваженіе, положили основать обще-германское студентство. Только лишь вечером, когда на вартсбургской высоте зажжены были огни, изменили скромный характер празднества, сделав легкомысленный поступок, в последствіи навлекшій гоненіе обскурантов на все германскіе университеты. Один из берлинских студентов, в последствіи профессор Массман. появился с кучею книг в руках и объявил своим товарищам, что как за триста лет назад Лютер сжег папскую буллу, так и теперь следовало сжечь книги, враждебный духу германскаго народа. Это предложеніе было громогласно одобрено и немедленно преданы огню: наполеонов кодекс; исторія Германіи Кацебу; разсужденіе Ансильона о верховных правах монархов и государственных учрежденіях; сочиненія Шмальца, и нроч. ІЗ заключеніе, с насмешками. также были сожжены: австрийская капральская палка, гессенская косичка и прусская гвардейская куртка (’).

Эти ребяческія выходки студентов возбудили

такое вниманіе, какого вовсе не заслуживали. Князь Гарденберг и австрійскій резидент, граф Зичи, поспешили пріехать в Вейлар, ч тобы сделать великому герцогу вредставленіе о вартсбургских безчинствах. Тогда-же Ковебу, состоявши! в русской службе, но живиіій в Веймаре, принес жалобу на оскорблевія ему наносимыя органами свободвой печати. В феврале 1818 года, на основаніи одобреннаго представителями великаго герцогства, правительственваго расноряженія, отменена свобода печати и снова введена цензура, после чего Коцебу не смел уже оставаться в Веймаре и переехал в Мангейм (³). Между тем, политическая полемика шла своим чередом. В начале пребыванія Императора Александра на ахенском конгресе. нолучен был там небольшой лист, взывавшій к мятежу и окруженный эмблемами какого-то тайнаго общества. Появленіе этого листка подало новод к совещаніям, в коих разсуждали о буйном духе немецких университстов, о нсдостатках их устройства и вредных последствіях столь оваснаго броженія умов. Граф Каподистріа, передав Государю все эти толки, довел до его сведенія, что чиновник нашего иностраннаго министерства, валахскій урожевец Стурдза занимался изложеніем заметок по сему предмету, сделанных им во время вроезда чрез Германце.

Несколько дней спустя, Каподистріа поднес Императору статью г. Стурдзы. Государь, отдав справедливость благонамеренности автора, из^гьявил однакоже мненіе, что многія мысли, хотя весьма справедливый, были выражены слишком резко, и что следовало-бы изложить их с большею ум еренностью. Впрочем, не было и речи о сообщеніи этой статьи другим кабиів*там, либо о наімміатаніи ея в общую известность. Она была составлена по личному побужден^ сама го автора и назначена исключительно для русскаго министерства, единственно с тою целью. чтобы дать определительное понятіе о предмете, в некоторой степени, пріобревшем политическую важность. Когда-же, из разговоров с министрами иностранных дворов, обнаружилось тожество их мненій с содержаніем записки Стурдзы, Каподистріа доложил Государю о пользе, которую могло-бы принести весьма - конфиденціальное сообщеніе ея таким лицам, кои, разделяя подобное воззреніе на предмет, были способны вполне оценить заключавшіяся в ней истины и применить их к делу. С этою целыо, он испращивал Высочайшее соизволеніе на отнечатаніе записки в весьма ограниченном числе экземпляров. Государь согласился на то, но повторил еще настойчивее свое мненіе о необходимости исправить записку, исключив из нея все то, что казалось ему слишком резким, потому что тон и дух записки не могли остава ться прежніе, как только она, выйдя из наших архивов, должна была появиться в печати. Граф Каподистріа объявил волю Государя автору записки.

Несколько дней спустя, когда Император Александр был занят важнейшими вопросами ахенскаго конгреса, Каподистріа снова поднес ему записку, доложив, что в ней были сделаны все необходимом исправленія, и что сам Штейн (удостоенный доверіем Императора), совершенно одобрил ее. Действительно, Штейн полагал, что „ежели немецкіе публицисты позволяли себе судить о том, что происходило в других государствах, то почему-же не предоставить иностранцу такого-же права писать о делах Германіи?" Император Александр, не имея времени снова прочесть записку и будучи убежден, что она была исправлена согласно его мыслям, дозволил напечатать ее и раздать лишь немногим лицам, как предполагалось и прежде. Император не мог думать, что она, по весьма преступной нескромности, получит гласность, и ничто не давало повода считать ее офиціальною (⁴).

Брошюра Стурдзы, под заглавіем: Denkschrift über den jetzigen Zustand Deutschlands (записка О НЫнешнем состояніи Германіи), заключала в себе изследованіе причин тогдашняго волненія Германіи. Автор приписывал его: во 1-х, измененію в положены лиц и сословій, от чего происходили стремленіе высших образованных людей к политическому единству Германіи и неудовольствіе нижших сословій; в 2-х, превратность религіозных понятій, служащих к утешенію страдающаго человечества и сделавшихся орудіем страстей и заблужденій, и в 8-х, недоста^ггки общественнаго воспитанія, возросшіе до того, что самая совершенная система законодательства и администраціи была не в силах противодействовать их гибельному вліянію. С особенным-же ожесточеніем нападал он на германскіе университеты, представляя их в виде разбойничьих притонов, устроенных адом на разврат и пагубу юнаго поколенія. Автор, угрожая Германіи предстоящею революціей, писал, что причинами ея будут: слабость германскаго сейма, представительный образ правленія, упадок религіи, необузданность періодической прессы, и паче всего варварскіе средневековые университеты. Эта жалкая брошюра была переведена на несколько языков, получила незаслуженную известность и возбудила неудовольстввіе, нетолько против автора ея, но и против самаго Императора Александра, которому напрасно приписывали ея раснространеніе. Іенскіе студенты, графы Бохгольц и Ееллер, вызвали на дуель Стурдзу, который, не желая защищать оружіем свою злополучную брошюру, объявил в газетах, что она была составлена и издана по приказанію нашего Государи, и вслед за тем уехал, под чужим именем, из Дрездена в Варшаву (⁵).

Еще большую ненависть студентов навлек на себя Ігоцебу, принявшій сторону Стурдзы в своей газете „Literarischos Wochenblatt“ (Литературный Еженеделышк). Давно уже подвергался он подозреніям своих соотечественииков за пересылаемый им в Петербург известія о политических произшествіях в Гержиііи; некоторые из таких бюллетеней появились в „Немезисе" Лудена; когда-же вышла брошюра Стурдзы и Коцебу сталь гласно одобрять ее, раздраженіе пылкой молодёжи, считавшей бездарнаго Коцебу отступником от прежних его либеральных идей, изиенннком отечеству и шпіоном русскаго правительства, дошло до крайности. Мы уже видели, что в числе книг, преданных огню на вартббургском иразднике, была Исторія Германіи Коцебу. Никто непредвидел, что от истребленія книги до гибели ея автора оставался только шаг. Один из іенских студентов, Занд, отличавшійся необыкновенною восторженносгыо^-”и колебаніем между религіозным аскетизмом и пытливым безверіем, человек мрачнаго характера, еще в нежной юности питавшій намереніе убить Наполеона, предпринял избавить свое отечество от Коцебу, котораго пылкое воображеніе молодаго студента рисовало ему в виде злато духа, долженствующего погибнуть от его руки, подобно тому как был поражен лютый змій Святым Георгіем. 28 маріа, Коцебу, тогда живпгій в Мангейме, пал под кинжалом безумнаго убійцы, который тогда-лге нанес самому себе несколько ударов, но остался в живых и кончил жизнь на эшафоте, 20 мая 1820-го года (⁶). Вслед за престуялсніем Занда молодой лаборант Лбнинг (Lühning) вокушался убитв в Швальбахе нассаускаго президента фонъИбеля (⁷).

Одновременно с этими событіями и волненіем объявшим всю Германію, продолжалосв разногласіе между нравительством и народными представителями в Виртемберге. Древняя конституція наследственных владеній герцогства виртембергскаго, о которой зваменитый Фокс говорил, что „в Евpont она лишь одна достойна была равняться англійской“, эта конституція, существовавшая триста лет, сделалась несвоевременною в конце XVIII века, когда германскія владенія, соседственныя войнолюбивой Франціи, отстаивая свою самобытность, должны были подвергнуться диктатуре личеаго управленія. Герцог Фридрих И-й, встунив на престол в 1797 году, тотчас сверг с себя узы конституціи, несмотря на встреченное им в стране сильное противодействіе, а в последствіи, вріобрев новыя владенія и королевскій сан, отменил, 18 (30) декабря 1805 года, свободныя учрежденія в наследственном герцогстве и царствовал неограниченно. Когда-же, по низверженіи Наполеона, германскіе народы пожелали свободы, Король, при всей наклонности к самовластью, счел необходимым предупредитв насильственный переворот, даровав своим подданным составленную им консгитуцііо; но созванные в марте 1815 года народные представители, не доволвствуясь тем, потребовали древнюю тюбингенскую хартію наследственных владеній, что повело к разладу правительства с народом. Таково было положеніе дел, когда последовала не-

27

ожиданная кончина Короля Фридриха, в ночь с 29-го на 30-е октября н. ст. 1816 года. Преемник его, Вильгельм І-й, столь-же кроткій и осторожный, сколько твердый характером, подавал самыя блистательныя надежды смотревшей на него с любовью Германіи. В самом начале своего уяравленія, он сократишь издержки нышнаго двора и отменил некоторыя подати. Но и этот снисходительный и справедливый монарх не тотчас пришел к соглашенію с народными представителями, •столь-же упрямыми в отстаиваніи буквы тюбингенскаго договора, 1514 года, сколько выказал себя непреклонным покойный Король в огражденіи верховных прав. Вильгельм был принужден распустить сейм, в іюне 1817 года, но лродолжал управлять своим народом на- основаніях предложенной им, весьма либеральной конституціи, и уменьпіил подати, несмотря на плачевное состоя ніе финансов, совершенно разстроенных в прежнее время. Таково было положеніе дел в Виртемберге, когда открылись карльсбадскія совещанія (⁸).

Убійство, совершенное Зандом, послужило предлогом реакціи. Меттерних, по предварительном соглашеніи с Королем Прусским и Гарденбергом в Теплице, склонил Императора Франца пригласить всех германских владетелей, чтобы они собрали своих министров на совещаніе в Карльсбад: там предполагалось обсудить: дела касающіяся печати, положеніе университетов и других училищ и происки демагогов; остальные-же предметы, относившіеся к устройству свободных учрежденій во владеніях германскаго союза, были предоставлены решенію последующаго собранія в Вене.

Карльсбадскія конференціи, открытый 7 августа 1819 года, продолжались двадцать дней. Меттерних взял на себя иниціативу всех вопросов, стараясь придать им реакціонный характер. Статыо 18-ю Союзная Акта, которою обезпечивалась свобода печати, он хотел заменить повсеместным введеніем ценсуры. По словам его, правительства найменьших германских владеній, из желанія пріобресть сочувствіе народа, готовы были жертвовать интересами первостепенных держав. Ничто не мешало им действовать в тридцати или сорока местах періодическою прессою против Австріи, которая ве могла отражать такіе нападки в своих періодических изданіях, подлежащих ценсуре, и не имела права прибегнуть к вооруженной силе. Основываясь на том, Меттерних домогался, чтобы учреждена была ценсура, по крайней мере, для газет и журналов. За тем, предложено им-же установленіе центральной коммисіи, снеціально обязанной следить за революціонными кознями, которая, по словам Генца, должна была „служить охраною против свободы Германіи". Наконец, Меттерних требовал, чтобы свободныя учрежденія германских государств были ограничены отделышми собраніями земских чинов. Пользуясь насильственными поступками радикальной партіи, Меттерних преувеличивал в глазах немецких дипломатов опасность угрожавшую общественному порядку и склонил их согласиться на свои предложенія: свобода печати была отменена на пять лет и подвергнуты цензуре все сочиненія, заключавшія в себе менее 20-ти листов; (в последствіи, пяти-летній срок продолжен на неопределенное время); надзор за профессорами и студентами поручен особому чиновнику от правительства, соединявшему в себе обя-

27*

занности обвини теля, наблюдателям цензора по нравственной и научной частям. В Майнце учреждена центральная коммисія, для надзора за действіями демагогов, уполномоченная подвергать аресту безпокойных людей на всем пространств!; Германіи. Все эти постановленія были сообщены франкфуртскому сейму, 20 сентября, и утверждены им без прекословія. Влижайшим последствіем карльсбадских завещаній было преследованіе участников мннмаго заговора, имевшаго целыо, по заверенію Меттерниха, основаніе германской республики. Ян был арестовать, Арндт потерял место профессора исторіи в боннском университете. В ІГруссіи, лучшіе люди страны покушались свергнуть опеку Австріи, но их усилія были безуснешны: министры Гумбольдт, Вейме и Войен вышли в отставку. ІІІтейн негодовал, видя, что германскія конституціи выкроивались по мерке предложенной Меттернихом. Нибур предвидел, что ожидало Германію „без любви к отечеству, без преданности к правительству, при недоверчивости и злобе между властителями и подданными".

В самой среде карльсбадских совещаній, Меттерних встретил упорнаго противника своим замыслам в лице виртембергскаго уполномоченнаго, графа Винцингероде, который, со злою ироніей принимая сторону австрійскаго канцлера, вместе с тем, сознавался в невозможности осуществить его предложенія. Отстаивая свободныя учрежденія Виртемберга, Винцингероде нриводнл в их защиту те самыя истины, кои служили Меттерниху на венском конгрессе оружіем против деспотизма Короля Фридриха. „Права народа на охраненіе от произвола — повторял Винцингероде — тем более законны, чем государство менее, потому что онусто-.шснія, совершаемый гіеною тиранства, тем более ужасны, чем малочисленное подверженное им стадо'⁴. С-ам Король Вильгельм, пользуясь родством соедини вишм его с Императором Александром, обратился к заступничеству нашего Государя и предупредить его на счет намереній Меттерниха. желавшагЬ сделаться распорядитедем судеб Германіи. Император Александр, прнняв сторону второстепенных германских держав, не хотевших подпасть под ферулу Австріи, но не желая—„ни поддерживать их сопротивленіе, ни сделать необходимым отдельное и прямое, но всегда ненавистное, вмешательство Россіи во внутреннія дела Германіи", послал, в конде того-же года, ко всем русским резидентам при второстевенных германских дворах, циркуляру в виде манифеста, в котором они получили наставленіе: 1) удерживаться от всякаго участія во внутренних делах Германіи; 2) отзываться выгодно о неприкосновенности прав каждаго из германских государству 8) не входить пи в какія объясненія на счет чрезвычайных мер, предложенных Австріей, ограничиваясь защитою достоинства государей и благосостоянія народов. Ободренньтя сочувствіем Императора Александра, второстевенныя державы оказались менее сговорчивы навенских конференціях, нежели в Карльсбаде. Ваварія отстаивала самостоятельность свою на равне с Виртембергом; Саксонія действовала еіце решительнее. Меттерних был принужден испрашивать мненіе с.-петербургскаго двора о венских конференціяху и, но всей вероятности, оне кончились-бы совершенным дипломатическим пораженіем австрійскаго канцлера, еслибы, на подмогу ему и прочим ретроградам, не случились событія. возбудившія новую тревогу в Европе: революція в Иснаніи и убійство герцога беррискаго. Пользуясь тем, он уепел провести идею, что хотя представительныя учрежденія ограничивают верховную власть в пользонаніи известными правами, однаже сословные чины не могут стеснять германских государей в исполненіи их обязанностей, относящихся к общему союзу. За то, независимость союзных государств от посторонняго вмешательства в их внутреннія дела была ограждена совершенно, при чем второстепенный державы не скрыли своей недоверчивости к Австріи(⁹).

Обратимся к событіям, непосредственно касавшимся Россіи.

Император Александр даровал Польше свободныя учрежденія с твердым намереніем соблюдать их неприкосновенность. Но сами Поляки —по крайней мере, правдивейшіе из них —не скрывают, что искреннее исполненіе конституціи Царства Польскаго со стороны правительства не могло-бы предупредить волненій Польши, пріуготовленных основаніем Царства (¹⁰). Такое сознаніе не дозволяет сомневаться в том, что Император Александр, возстановив Польшу, сделал важную ошибку в политическом отношеніи; а задуманное им присоединеніе к Царству западных областей, купленных русскою кровью и частью не вновь завоеванных, а возвращенных нами, от Польши — такая мера угрожала Россіи неизбежными бедствіями. Поляки не оправдали того сочувствія, которое Александр питал к ним постоянно от самой юности своей, по внушеніям Чарторыскаго. Едва лишь Государь оставил Варшаву, после перваго сейма, как обе палаты заявили государственному со-вету множество притязаній, вг почтительных выраженіях, но в таком тоне, который предвещал непзбежныя столкновения с верховною властью. Они распространялись в отвлеченных теоріх об отношеніях Царя к народу, об ответственности министров, ■будтобы нисколько не нарушающей верховных прав, требовали суда присяжных и свободы книгопечатанія, отчета об управленіи общественными именіями, представленія бюджета, и проч. Они порицали правительство, которое, по их мненію, действовало слишком поспешно, брало на себя слишком много работ, и от того часто останавливалось на неважных предметах, упуская из вида те,.в коих было наиболее надобности; они утверждали, что некоторые из Высочайших указов, противореча одни другим, затрудняли администрацію, и т. п. Недовольный этими замечаніями, Государь, в рескрипте совету управленія, от 23 августа (4 сентября) 1818 года, писал, что, на основаніи 154 статьи органическаго стату та, палаты не имеют права — ни обсуждать действія правительства, ни делать ему упреки, и что, по этой статье, предоставляется им 'только изъявлять свои мненія на счет предложеній сделанных правительством сейму. „П|,едставленія палат моглиб быть приняты во вниманіе только тогда, когда они служили-бы выраженіем желаній народа, или заключали-бы в себе спокойное сужденіе о предложении х сейму законодательных работах, и еслибы при том они били изложены с умеренностью, достоинством и без несправедливых притязаний". Далее — Государь поручал совету заняться возбужденными вопросами, на сколько того требовало благосостояніе страны. В отношеніи свободы печати, он советовал на первый раз сохранить ценсуру, пока опытъ других стран не покажет — возможно-ли отменить ее, не подав повода к злоупотребленіям вредным для общественнаго спокойствія. Касательно представленія бюджета и новой системы рекрутскаго набора, Император сослался на 91-ю статью конституціи, в которой было определительно сказано, что: „сейм, по предложенію Государя, разсуждает об увеличеніи либо уменыненіи налогов и податей, об измененіи и раскладке их, о составлены бюджетов, о монетной системе, о рекрутских наборах, а равно о всех прочих предметах, кои будут ему предложены Государем".

В заключеніе, Государь, для избежанія всяких недоразуменій, писал: „Совет управленія никогда не должен колебаться на счет истиннаго значенія палат: посредством их узнается общественное мненіе о прошедшем и желанія его относительно будущаго". Все, сказанное Александром^ не дозволяет сомневаться в том, что он, даровав Польше конституцію, хотел соблюдать ее в тех самых пределах, в каких она была начертана. Напротив того, Поляки увлекались воспоминаніями о былой посполитой речи, о том времени, когда все власти соединялись в руках сейма, (что и повело к безначаліго, имевшсму последствіем паденіе Польши), и подвергали опасности дарованньтя им права, легкомысленно нарушая свои обязанности (^п).

В 1818 и 1819 годах, наше правительство обращало особенное вниманіе на улучшеніе тюрем и судьбы заключенных. Как повод к тому подало посещеніе Петербурга членами общества „друзей" (квакеров), то скажу несколько слов о сношеніях с ними Императора Александра. Еще в 1814 году, во время пребыванія в Лондоне Императора Александра, во всем блесве озарявшей его славы, ваходились там знаменитые филантропы—квакеры Грелье и Аллен. На одном из митингов общества, в мае, Грелье предложил, пользуясь предстоявшим тогда прибытіем Союзных Монархов, внушить им, что „царство Христа есть царство мира": эта мысль была встречена „друзьями" с болыпим сочувствіем. Как только Государи вріехали в Ловдон, квакеры немедленно составили адрес и назначили депутацію—„на случай, еслиб среди лести, которой Монархи ввимали ежедневно, им вздумалось на минуту пыслушать голос истины." Депутація, состоявшая из четырех членов, в числе коих были Грелье и Аллен, сперва отправилась к Королю Прусскому и в ответ на свой адрес услышала от него, что із его владеніях есть несколько квакеров, что это прекрасные люди; что-же касается до войны, то она необходима для достиженія мира. Вообще квакеры остались недовольны вежливым, но холодным пріемом Фридриха-Вильгельма.

„Совсем иным образом нас нринял другой, более великій человек и государь" — говорили „друзья", посетив Императора Александра. Государь, в сопровожденіи своей сестры, Великой Княгини Екатерины Павловны, молодаго сына ея герцога ольденбурскаго и других, предупредив депутацію квакеров, неожиданно появился на их митинге, присутствовал при богослуженіи „друзей", и уходя, пожал руки ближайшим из них — „снисходительность, которою эти добрые люди гордились до своего последняя дня, несмотря на свои идеи о человеческом равенстве и о грехе сниманія перед людьми шляпы."

Два дня спустя, депутаты общества явились, как им было назначено, в отель Пультеней, для представленія Императору своего адреса. Александр принял их весьма ласково, пожимая им дружески руки, и тотчас стал распрашивать их о религіозных их мненіях, их богослуженіи и других предметах. При объясненіи основных начал общества Алленном, Государ несколько раз повторил: „я думаю также“.—„Служеніе Богу—продолжал он — должно быть духовно; внешнія же формы имеют важность второстепенную. Я сам молюсь каждый день не в форме слов, но сообразно тому, как представляются мне тогда мои нужды. Прежде я держался слов, но слова часто были неприложимы к состоянію моего духа“. Квакеры говорили о войне, как о беззаконном деле, о рабстве людей, против котораго они постоянно боролись, о народных школах. Когда-же Грелье осмелился завести речь об ответственности государя столь обширной страны, какова Россія, на глазах Александра показались слезы; он взял квакера за руку своими обеими руками, сказав: „ваши слова долго останутся непечатленньгаи в моем сердце“. Государь уверял денутатов, что он согласен с большею частью их убежденій, и что, не смотря на свое исключительное положеніе, он соединен с ними в духовном поклоненіи Христу. Прощаясь с квакерами, Александр ириглашал их к себе в Россію и несколько раз повторил: „Если кто из вас отправится в мою страну по религіозным делам, пусть не ждет представленія, а приходит прямо ко мне. Я буду рад видеть его. Разстаюсь с вами, как друг и брат.“

Привлеченные милостью Государя, в Россію, Грелье и Аллен прибыли в Петербург летом 1818 года. Император Александр, в то время, находился в отсутствіи из северной столицы. Посетив князя Александра Николаев. Голицына, квакеры сообщили ему, что прибыли „руководимые чувством религіозной обязанности, наложенной на них Великим Отцем человеческой семьи, и сильным желаніем содействовать благу человечества“, и просили позволенія осмотреть школы, тюрьмы, больницы и другія общественный учрежденія. Князь Голицын исполнил их желаніе, сказав, что Император писал, чтобы квакеры были приняты как его друзья и удержаны до его возвращенія. При осмотре тюрем, они заметили некоторыя улучшенія, сообразно современным требованіям, но и много недостатков, которые их опечалили. Введете в наши школы Ланкастерской системы обученія было встречено „друзьями" с таким сочувствіем, что они тотчас принялись составлять для этихъшкол учебную книжку, заключавшую в себе исключительно библейскія изреченія. Квакеры, знакомые с русским обществом, появлялись в аристократических домах и сделали визиты митрополиту Михаилу, епископу Филарету (в последствіи—митрополит московскій) и другим духовным лицамъ.

Император, возвратясь в Петербург, вскоре послал за квакерами, принял их в своем кабинете, назвал „старыми друзьями", и проч. Квакеры говорили ему о своих занятіях, о посещеніи ими тюрем, сообщили о трудах по этому предмету Елисаветы Фрей, излагали свой собственный взгляд, говоря, что система возмездія несостоятельна и что другая система — примиренія заблудших с добромъ—гораздо сообразнее с духом христіанскаго ученія. Они указывали, что следовало сделать для успеха тюремной реформы, над которою ■грудился в Петербурге член лондонская попечительнаго общества о тюрьмах Вальтер Веннинг. Квакеры также сообщили Императору свои наблюдена на счет школ. Государь выразил им свое удоволвствіе и намереніе посдедовать их советаму В конце беседы, продолжавшейся два часа, Ииг вератор предложил квакерам провести вместе несколвко времени, по их обычаю, върелигіозном самоуглубленіи и внутренней молитве. Квакеры, бур дучи сами расположены в тому, исполнили его жег ланіе.

Чрез три недели, Император Александр опять послал за Алленом и Грелье. Государь сказал им, что сделал некоторыя из предложенныхуими улучшеній, освободил нескольких заключенных, которых они считали, несправедливо наказанными, и что, будучи весьма доволен их книжкою септенцій из св. писанія, хотел ввести ее во все школы Имперіи. Далее — Государь говорил им, каким образом в 1812 году развилось в нем религіозное чувство. Имвератор, как и прошлый разу изъявил желаніе провести.,весколвко времени с „друзьями" в молчаніи, а потом, для принесенія молитвы, вместе с ними, стал на колени. Прощаясь, Государь был очень тронуть, залился слезами, и взяв руку Аллена, поцеловал ее: таково было изъявленіе восторга могущественнаго монарха в минуту, когда ов мнил в очію видеть наитіе божественнаго духа, озарявшая беседу его с двумя безвестными иностранцами.

Из Петербурга, где квакеры пробвіли четыре месяца, они отправились, чрез Москву, на юг Россіи, и там, между прочим, при посещеніи молокан, выразили большое сочувствіе к этой секте, найдя в религіозных понятіях ея последователей много общаго с своими собственными. Оттуда они отправились в Константинополь и далее в Грецію.

В последствіи Император Александр снова имел свиданіе с Вильямом Алленом, в 1822 году, в Вене, где Государь остановился на пути в Верону. Квакеры, ревностно продолжая борьбу, против торговли неграми, хотели, чтобы она подвергалась преследованію на-равне с морским разбоем, и для проведенія этой меры на предстоявшем конгрессе надеялис воспользоваться вліяніем Россійскаго Монарха. Император Александр принял Аллена как друга, и говори л с ним о меннонитских колоніях, о русских ланкастерских школах, о гречсеком вопросе, и наконец о торговле неграми, обещая сделать на конгрессе все, что может, по этому предмету. За этим свиданіем последовало несколько других. Александр постоянно был милостив к Аллену, поверял квакеру свои религіозныя думы и внутреннюю борьбу, проводвл с ним несколько времени в самоуглубленіи и безмолвной молитве, и на прощанье обнял и три раза поцеловал квакера, сказал: „Ах! Когда и где мы еще встретимся?" (¹²).

Заботы „друзей" об улучшеніи судьбы заключенных нашли сочувствіе в нашем высшем обществе. Миниетр духовных дел и народнаго просвещенія, князь Голицын, получивь от-Веннинга записку „осодержаніи темниц", с изложеніем главных правил, коими руководилось лондонское попечительное общество о тюрьмах, довел о том до сведенія Императора, а потом, на основаніи Высочайшей воли, препроводил записку на разсмотреніе к петербургскому военному генерал-губернатору, который, совершенно одобрив помянутыя правила, признал весьма полезным учрежденіе такого-же общества в Россіи. За тем, князь Голицын представил, как записку Вевнинга, так и свой проект, на утвержденіе Государя, которое последовало вместе с назначеніем самаго министра президентом общества (¹³).

В записке Веннинга, после справедливаго упрека равнодушію, встретившему труды на пользу страждущих безсмертнаго друга человечества Говарда, автор излагал средства, которыя лондонское общество находило удобнейшими к исправленію преступников, именно: 1) непрестанный присмотр за ними; 2) разбор и разделеніе их; В) наставленіе в религіи и нравственности; 4) постоянное занятіе и 5) уединеніе преступниковъ.

Для присмотра за преступниками, два члена комитета общества были обязаны посеіцать тюрьмы по два раза в неделю, чтобы лично видеть хозяйственное устройство и содержаніе заключенных, поведете надзирателя и его помощников, снравляться о поступках и склонностях преступников, а также о занятіях их работами. Члены - посетители обязаны выслушивать жалобы заключенных и принимать просьбы, относящіяяся до их содержанія и обхожденія с ними, не входя однакоже в разбирательство их преступленій, и о всем замеченном при осмотре доносят комитету. При подобных осмотрах, члены лондонскаго комитета убедились в утепштельном факте, что из множества преступников нашлось весьма мало таких, кои вовсе не подавали надежды к исправленію.

„Необходимость и важность разбора заключенных очевидны. Может-ли быть что вреднее, как совместная жизнь ожесточенных злодеев с людьми виновными пред законом, но способными загладить раскаяніем и добрыми делами свои проступки?

Еще ужаснее содержать вместе с преступниками людей только лишь подозреваемых в преступленіях, и которые, будучи оправданы, возвратятся в общество посрамленными, униженными в собственных глазах своих, и даже могут заразиться пороками, прежде им чуждыми. Но мненію славнаго Говарда, большая часть воровства и других преступленій измышляется в тюрьмах, кои, по истине, должны считаться школами порока.

„Для поученія заключенных главным правилам релпгіи и нравственности, необходимо учреждать в тюрьмах училища, в коих знающіе грамоте обучалибы чтенію и письму своих товарищей. Невежество и порок почти всегда неразлучны. Дляпервоначальнаго чтенія следует преимущественно избирать книги Священнаго Писанія. В воскресные и праздничные дни, должна отправляться Божественная служба. Необходимо совершенно запрещать употребленіе вина и всякаго рода игры, подающія повод к ссорам и неповиновенію.

„Одним из надежнейших средств к исправленію нравственно-павших есть постоянное занятіе их работами. По всей справедливости, можно сказать, что труд есть ангел-хранитель человека. Для снабженія орудіями и матеріалами различных рабочих, как наприм. сапожников, портных, ткачей, и проч. нужно иметь при тюрьме особую лавку.

„Одиночное заключеніе может служить к усмиренію самых буйных и ожесточенных преступников. Заключенный, будучи подвержен ужаснейшему наказанію — собственным своим мыслям о положеніи, в которое сам поставил себя, делается кротким, и по тому такое заключеніе может заменить цепи и телесное наказаніе“....

Таковы были правила, на основаніи которыхъ учреждено в Пстербурге „Попечительное общество о тіорьмах". Средства для улучшенія судьбы и для исправленія заключенных доставлялись частною благотворительностью; управленіе-же делами поручено комитетам: мужскому и женскому, состоявпіим из председателя, либо председатсльницы, двенадцати и более членов и секретаря (¹⁴).

В 1819 году, Императоратор Александр по-сетил летом северныя области Имперіи и Финляндію.

Государь, проведя вместе с Августейшею своею матерью торжественный день ея тезоименитства, 22-е іюля, выехал в следующую ночь из Петербурга по тракту в Архангельск. Легко представить себе, с каким восторгом встречали его жители этих далеких стран, никогда еще неимевшіе счастія видеть своего Монарха. Государь пріехал в Архангельск 28-го, в 11 часов вечера. У собора ждали его военный и гражданскій губернаторы, с чиновниками разных ведомств, купечество и множество народа, приветствовавшіе желаннаго гостя радостными восклицаніями. Император, при входе в церковь, встреченный духовенс'гвом, с крестом и Св. водою, отправился из собора в приготовленный для него дом, в сопровождена бежавшаго в след за его экипажем народа. На другой день, иосле развода, Государь принимал чиновников морскаго, адмиралтейскаго, военнаго и гражданскаго ведомств, градскую думу, и градское общество архангельское, с хлебом и солью, а также иногородное купечество. После обеда, к которому были приглашены: губернаторы, контр-адмирал Лутохин, капитан над нортомъ и вице-губернатор, Государь обозревал госпиталь, военно-сиротское отделеніе, и ездил на известный своим прекрасным местоположеніем, лсжаіцій нротив Архангельска „Кегостровъ“. 80-го, Император опять был на разводе гарнизоннаго полка, иотом на ученье 14-го флотскаго экипажа, и осматривал въсоборе древности, в числе коих штандартъ'Петра Великаго, после чего, в то-же утро, посетил: гимназію, приказ обіцественнаго призренія, гарнизонный лазарет, инженерную школу, таможню и тюремный замок. После обеда, Государь ездил в Новодвинскую крепость, а вечером быль на бале, данном архангельским городским обществом. — 31-го іюля, онъпоеетил адмиралтейство, где, в присутствіи его, были спущены корабль и фрегат; за тем осматривал все адмиралтейскія заведенія, мае герскія и канатный завод, и отобедав у военнаго губернатора, выехал обратно в Каргополь. Жители Архангельска, не видавшіе у себя своих Монархов со времени Петра 1, выразили радость свою, по отбыли Государя, отслужив в соборе торжественное молебствіе о благополучном путешествіи Государя.

Император Александр, проехав чрез Олонец 8 августа, прибыл на следующій день около полуночи на пограничную станцію Финляндіи Сальмис и переночевав там, отправился далее в 5-м часу утра. По прибытіи в Сердоболь, 10-го в полдень, Государь посетил Валаамскій монастырь, а потом продолжал путь по тракту на Куопіо, куда пріехал 13-го. Император, пожелав видеть город Каяну, отправился на станцію Ниссиле, 15-го. При нем находились только: князь Волконскій, лейбъмедик барон Вилліе и квартирмейстерской части (генеральнаго штаба) прапорщик Мартинау. Отъ

28

Нисселе, где ожидал Государя посланный вперед для заготовленія квиртир поручик Гриппенберг, оставалось до Каяны 82 версты, из коих 80 сухим путем и остальныя озером. Император, прибыв 16-го, в семь часов утра, к берегу озера, где в маленьком поселеніи Хапаланкагас не было никаких строеній, кроме курной избы и конюшни, увидел в толпе собравшагося народа крестьянина Тервонена, бывшаго в 1809 году депутатом на сейме в Борго -и пожалованная по этому случаю медалью. Государь тотчас узнал его, и подозвав к себе знавшаго финскій язык Гриппенберга, сказал ему: „этот крестьянин мой старый знакомый". За тем, потрепав по плечу Тервонена, Государь поручил Гриппенбергу передать ему, что „Его Величеству очень пріятно возобновить с ним знакомство". Удивленный и растроганный ласковыми словами Государя, крестьянин выразил столь-же просто, сколько искренно, радость, которою преисполнила его милость Императора, удостоившаго своим посещеніем жителей столь далекаго края. Государь приказал спросить: женат-ли он, сколько имеет детей и доволен-ли своим земледельческим состояніем, и взяв его за руку, простился с ним. За тем, подойдя к избушке, Государь спросил: „где метрд’отель Миллер", и получив в ответ, что он в избушке готовить завтрак, хотел войти туда, но немог, по причине валившаго из двери сильная дыма, и услыша голос Миллера, спросил его: „гдеж моя столовая?"—„В конюшне—для перемены" — отвечал Миллер. „Все равно, лишь-бы нам было что поесть", сказал Государь, и войдя в так-называемую столовую, нашел ее очень забавною. Спустя четверть часа, подали завтрак. Государь занял место на конце длинная стола; возле его сел князь Волконскій, потом Гриппенберг, Вилліе и Мартинау. Во время завтрака, продолжавшагося около 20-ти минут, Государь был очень вееел. хвалил страну, называя ее „Северною Италіей“, и подвинув стеклянную баночку с брусничным желе к Гриппенбергу, сказал ему: „отведайте; это очень вкусно, только—не берите много, потому что я хочу его сколь можно долее поберечь. Мне подарила это пасторша в Тохмаерви“, и за тем стал спрашивать о Каяне, что подало случай Гриппенбергу доложить о назначеніи Императору квартиры в сем городе, у пастора Аппельгрена. Как в это самое время, Миллер подал два ананаса, то Государь, с обычною ему пріятною улыбкою, заметил, что „завтракать в окрестностях Каяны, в конюшне, и есть ананасы—было-бы слишком несообразно⁴*, и по тому приказал князю Волконскому спрятать эти редкіе фрукты, сказав: „я подарю их своей хозяйке, г-же Аппельгренъ“.

В половине 9-го, Государь сел в шлюбку, нриказав ехать с собою: князю Волконскому, Вилліе, Гриппенбергу, Мартинау, казачьему хорунжему Овчарову и своему камердинеру Федорову. Когда-же проплыли на веслах по речке верст пять и вошли в озеро, капитан Юнеліус доложил Императору, что шлюбка была слишком нагружена для плаванія по озеру при сильном ветре, и по тому Государь приказал прапорщику Мартинау с Овчаровым и Федоровым пересесть в другую, маленькую шлюбку. При попутном ветре, шлюбки шли на полных парусах, но вскоре поднялась сильная буря; волны подымались так высоко, что ничего не было видно, кроме неба и пены. Два матроса постоянно отливали воду, которою сильное волненіе наполняло шлюбки. Государь и все бывшіе с ним совершенно про-

28*

мокли. Александр, на лице котораго изображались невозмутимое спокойствіе и достоинство, спросил у капитана по англійски: „не оиасно-ли?“ Юнеліус отвечал, что нет никакой опасности, однакоже, вскоре, за тем, пришол в большое затрудненіе, когда силеным шквалом сломало ручку у руля. К счастью, на шлюбке нашлась запасная ручка, которую капитан успел надеть, вместо сломанной.

Наконец, после двух-часоваго нлаванія, Шлюбки вошли в тихую воду пролива ведущаго к Каяне и в полдень достигли нарочно устроенной пристани у водопада Эмме. При вступленіи Государя на берег, открыло'сь взорам его величественное зрелище развалин древняго замка Каянаборга, над шумным водопадом. Обычно-нустынныя высоты по сторонам пристани были покрыты народом, жаждавшим видеть Монарха славнаго победами и кротостью. На пристани стояли с одной стороны городскіе граждане с своим бургомистром, а с другой местное духовенство, и в челе их пастор пальдамскаго кирхшпиля. Раздались радостный восклицанія народа и бургомистр приветствовал Августейшаго Гостя краткою речыо на шведском языке, которую Гриппенберг передал по-французски. Государь отвечал на нее весьма благосклонно, и обратясь к окружавшим его жители м, сказал с чувством: „Я не мог изъявить вам убедительнейшаго доказательства моей любви и благоволенія к вам и вашим соотечественникам, как решившись пренебречь опасности, противополагаемом стихіями, чтобы провести между вами несколько минуть*. За тем, пастор произнес на немецком языке приветствіе, на которое Император отвечал, на том-же языке, в самых благосклонных выраженіях, и поклонясь милос тиво собравшемуся на вы-сотах народу, отправился в город. Как ближайшій путь туда проходил чрез остров, на котором находятся развалины замка, то из разбросанных камней его была устроена довольно удобная лестница. Государь взошел по ней на высшую точку развалин и полюбовавшись живописными видами, спустился к городу, осмотрел городскую церковь, прошел пешком по улицам, посетил магистрата, где перелистовал лежавшія на столе книги законов, и отправился на приготовленную для него квартиру, в пасторском доие. Радушные хозяева приготовили ему обед, но он отказался и позволил подать себе чаю. Во врема пребыванія у пастора. Государь вручил хозяйке своей, г-же Аппельгрен, привезенные им ананасы и пожаловал ей брилліантовый фермуаръ.

Как, между тем, буря не утихала, а Государь спешил отъездом, то и решено было возвратиться сухим путем, не смотря на то, что не было удобной дороги, и что надобно было ехать почти необитаемыми местами. Главная забота состояла в том, чтобы достать лошадей, и к тому-же во всем городе нашлось только одно седло, да и то столь ветхое, что набивка во многих местах выказывалась сквозь разорванную кожу, а ржавыя стремена висели на двух плохих бичевках. За всем тем, принуждены были взять это седло для Государя и навязать на лошадей для князя Болконская и прочих лиц царской свиты, вместо седел, подушки с веревочными стременами. Путешествіе происходило в следующем порядке: впереди шел проводнику один из каянских граждан; за ним ехал прапорщик Мартинау, потомъ—князь Волконскій, далее—Император, за нимъ—барон Вилліе, потом Федоров и Овчаров, наконецъ—багаж на двухъ лоиіадяхь, за которыми следовали восемь крестьян. Тропинки, по коим надлежало ехать, пролегали чрез дикую каменистую местность, пересекаемую обширными тинистыми болотами. Для переправы чрез эти болота, тамошніе жители кладут мостки из двойнаго ряда бревен, сверху немного стесанных, и, как нередко случается, что лошади, не привыкшія ходить по таким мосткам, оступаются и проваливаются в болото, то чрез эти опасныя места нереходят пешком, ведя лошадей за повода. Государ, на возвратном пути из Каяны, из семидесяти верст прошел пешком около пятидесяти.

В 6'/₂ часов вечера, усталые путники, пройдя 12 верст, остановились у мызы, и отдохнув несколько минут, продолжали идти еще 5 верст до другой мызы Ронгала, где для Императора была приготовлена небольшая комната. Государь, прибыв туда, в 8 часов, прежде всего, спросил -будутъли сыты проводники и лошади. Во время ужина, коего главное блюдо состояло из отварнаго картофеля, Государь, увидя детей толпившихся у дверей его комнаты, встал с своего места и собственноручно раздал им по большому ломтю хлеба с маслом. Около 10-ти часов, Государь лег спать в той-же самой комнате, а князь Волконскій со всею свитою— в крестьянской избушке, на свежем сене. В три часа утра, все уже были на ногах и спустя полчаса отправились далее. Около 6-ти часов, Государь подъехал к дому стараго Тервонена. Сам хозяин, несколько раз бывшій на сеймах в Швеціи и весьма уважаемый своими соотчичами, называвшими его Майнуайским Королем, оставался в Хапаланкагасе, в надежде опять там увидеть Государя, на возвратном пути из Каяны, и по тому Августейшій гость был встречен лишь хозяйкою, которая, отворив лучшую комнату своего дома и поставя на стол чернаго хлеба, масла и молока, пошла с Федоровым в огород за картофелем. После скудной трапезы, Император, отправясь, около восьми часов, в дальнейшій путь, проехал без отдыха более двадцати верст и прибыл, в два часа по полудни, к поместью Суотарила. По дороге туда надлежало переправиться через речку, шириною от 20-ти до 25-ти сажен; к счастью на берегу нашлась маленькая рыбачья лодка, в которую сели, вместе с гіроводником, Император и князь Волконскій; Государь взялся править рулем, а Волконскій грести веслами. Но как при выходе из лодки, оба они загрязнили и замочили ноги, то Государь, увидя вблизи кучу сухих древесных ветвей, стал, с помощью князя Волконскаго, носить их к тому месту, где причаливала лодка, и устроил пристань для своей свиты. Лошадей перегнали через речку вплавь, при чем Государь сам поймал свою лошадь и вытер ее пучком сена из близь-стоявшей копны. Отдохнув с час, Император Александр проехал еще 17 '/₂ верст до деревни Саресмеки и прибыл туда в семь часов вечера. До Ниссиле, где находились вагенмейстер Его Величества, полковник Соломка, и кучер Илья с царским экипажем, оставалось 15 верст; Государь, устав ехать верхом и идти пешком, отправился далее в крестьянской двух-колесной тележке. Исправник Эльвинг, узнав от прибывшаго вечером из Каяны в Ниссиле, поручика Гриппенберга, о возвращеніи Государя по трудной, почти непроходимой дороге, гыехал ему на всгречу в курьерской кабріолетке и привез его в Ниссиле, в 10-м часу вечера. Государь, услыша от Гриппенберга, что он, переночевав в Каяне, уехал оттуда поутру, на другой день по отъезде Его Величества, и прибыл в Ниссиле без всякой он ясности, сказал весело:- „Я очень тому рад, а я, напротив, сделал большой круг, правда немного затруднительный, но не без пріятностей, и, конечно, никогда незабуду своего забавнаго путешествія в Каяну“.

Уже по кончине Благословенная Монарха, жители Каяны перенесли из Хапаланкагаса к главной церкве пальдамскаго прихода конюшню, служившую столовою Государю, и собрали в ней: лодку, в коей переезжал он через бурное озеро, кровать на коей он ночевал, возвращаясь из Каяны в Ниссиле, седло, на котором ехал, и тележку, в которую пересел у деревни Саресмеки: это были трофеи властителя, покорившая благодушіем сердца своих новых подданных (¹⁵).

Из Ниссиле Государь поехал в Торнео, откуда отправился обратно в Петербург по береговой дороге. Незадолго до прибытія на станцію Пудас, он уснул в коляске. Народа у станціи собралось множество, но велено было не шуметь, чтобы не разбудить Императора, и потому ямщики запрягали лошадей в царскій экипаж, молча и не дозволяя никому подходить слишком близко. В это самое время, подошла туда, опираясь на костыль, 80-ти-летняя старушка, именем Лиза Келло. Муж ея, старый финскій солдат. был убит в последнюю войну, и Государь пожаловал бедной вдове пенсію в 25 рублей серебром, получив которую, Лиза считала себя совершенно обезпеченною и ежедневно поминала в молитвах своего Августейшая благодетеля. Узнав о проезде Государя, она не спала от нетерпенія трое суток и с большим трудом, опираясь на костыль, пришла издалека на станцію, чтобы видеть его. „Теперь — сказала она — когда я так близко от него, никто не может мне помешать в том". Старушка была упряма, как настоящая Финка, и с нею не смели спорить, из опасенія разбудить Императора. Пользуясь тем, Лиза, с величайшими усиліями, взлезла на одно из колес экипажа и надела очки, чтобы лучше видеть „своего добраго Государя**. Но очки безпрестанно тускнели от слез старушки, и наконец она выразила свои чувства, сказав окружавшим ее: „Сестрицы, посмотрите, как тихо он спит; точно—как всякій человекъ⁴⁴. Государь проснулся, и увидя, что коляска была оккружена старухами, ласково подал руку Лизе, которая потрясла ее по крестьянски, сказав: „рука нежна, как хлопчатая бумага; работа не испортила ее“. Император приказал прапорщику Мартинау перевести по-русски слова Лизы и протянул руку прочим старухам, взлезшим на колеса, а Лизе чрез Мартинау, позволил просить что пожелает. Она долго не могла понять волю Государя; когда-же, наконец, ей объяснили дело, она, зарыдав, сказала: „как могла-бы я быть неблагодарна до того, чтобы стала просить еще чего-либо, когда сюда пришла только увидеть, поблагодарить и благословить Ангела Божія, посланнаго ня землю, за тем, чтобы стольким тысячам душ даровать жизнь и счастіе? Нет! Я пришла только поблагодарить и благословить его как умею“. Простодушіе и безкорыстіе бедной вдовы пленили Государя. „Не поступили-бы так и самые богатые из моих придворныхъ“ — сказал он. и приказав отсыпать ей целую кучу серебряных рублей, отправился далее, напутствуемый благословеніями старушки и всего собравпіагося народа (^|(і).

Император возвратился в Петербург, в но-

чи с 2-го на 8-е сентября, а в ночь на б-е выехал в Варшаву, имея в виду успокоить взволнованные умы горячих голов, считавших дарованный им законно-свободныя учрежденія не твердым основаніем своих прав, а лишь первою ступенью возсозданія „старосветской" Польши, с ея буйными сеймами, слабостью верховной власти, всемогуществом аристократіи и угнетеніем народа, наравне с безсловесными животными. Новосильцов, поставленный на страже интересов Имперіи, совершенно разошелся в видах с бывшим задушевньтм другом своим, князем Чарторыским, котораго пристрастіе к своим единоземцамъ—Полякам, в соединеніи с озлобленіем обманутаго в надеждах честолюбія, рисовало мрачную картину недовольной Польши. Еще до пріезда Императора в Варшаву, Чарторыскій, в письме к нему, повторил свои обычныя сетованія о притесненіях, которым — по словам его — подвергались жители Царства от местных властей над ними поставленных (¹⁷). Из переписки Великаго Князя Константина Павловича, видно, что он подвергался многим нареканіям и жалобам. и что усилія его возстановить дисциплину в польских войсках были выставляемы в глазах его Венценоснаго брата, как меры нестерпимаго тиранства. Александр, глубоко оскорбленный в дупіе столь неожиданными последствіями милостей оказанных легкомысленному народу, возимел намереніе лично убедиться в положеніи дела им созданнаго. К сожаленію, и те немногіе дни, которые Государь мог посвятить администраціи своих новых подданных, он был отвлечен посторонними заботами — пріемом посетивших его в Варшаве, Короля Виртембергскаго и герцога кум-берландскаго, парадами, маневрами, и проч. Тем не менее однакоже он убедился, что доходившія до него жалобы, большею частью, были напрасны, и ежели нельзя сомневаться в показаніи правдиваго Карамзина—будтобы Государь, по возвращеніи из Варшавы, в одной из искренних бесед, сооб' щил ему о своем намереніи, возстановить Польшу в ея древних границахъ—то, по крайней мере, позволительно предполагать, что Александр сказал это собственно для того, чтобы выслушать от Карамзина общественное мненіе по такому крайне-щекотливому вопросу. Карамзин, столь же великій гражданскою доблестью, сколь и умом, в поданной им Государю записке, высказал глас народа — глас Вожій. Он отважился сказать, что возстановленіе древняго Королевства Польскаго было бы противно священным обязанностям Самодержца Россіи и самой справедливости, что последствіем того былобы матеріальное и нравственное падете Россіи. „Я слышу Русских и знаю их — писал Карамзин.—Мы лишились-бы не только прекрасных областей, но и любви к Царю, остылибы душею и к Отечеству, видя оное игралищем самовластнаго произвола, ослабели-бы не только уменыпеніем Государства, но и духом, унизилисьбы пред другими и перед собою. Не опустел-бы конечно дворец. Вы и тогда имели-бы министров, генералов, но они служили-бы не Отечеству, а единственно своим личным выгодам, как наемники, как истинные рабы... А вы, Государь, гнушаетесь рабством и хотите дать нам свободу. Одним словом... И Господь Сердцеведец да замкнет смертію уста мои в сію минуту, если говорю Вам не истину, одним словомъ—возстановленіе Польши будет паденіем Россіи, или сыновья наши обагрятъ своею кровью землю польскую и снова возьмут штурмом Прагу"... (^І8).

Отдавая справеливость благородству души нашего великаго историка, заметим, что в то время, когда он решился изложить свое мненіе против возстановленія Польши, Император Александр уже был приготовле его выслушать последствіями конститудіи, им дарованной Польше. Но каковы-бы ни были причины, побудившія Александра отказаться от мечты своей юности—возстановить Польшу в древних ея пределах, записка безсмертнаго исторіографа вечно останется свидетельством его чистой преданности Государю и безпредельной любви к отечеству.

В 1819 году, последовали важныя перемены в высшей сфере государственнаго управленія. По случаю кончины министра внутренних дел, Осипа Петров. Козодавлева, 24-го іюля, управденіе министерством было временно поручено министру духовных дел и народнаго просвещенія, князю Голицыну, и вскоре за тем — предместнику Козодавлева, графу Виктору Павловичу Кочубею. Отношенія к Государю товарища его юности, графа Кочубея, сделались совершенно иныя, да и сам Кочубей много изменился: современники, говоря о нем, повторяли слова графа Растопчина, что: „нет ни одной великой націи, которой кафтана он не носил-бы, исключая русскаго“, но бывшій либерал отчасти сделался деспотом. Вскоре за тем, 15 октября, умер управляющій мистерством полиціи, генерал от инфантеріи, граф Сергей Козм. Вязмитинов. По кончине его, вступил в исполненіе своих обязанностей, генерал ьадъютант Балашев, носившій только званіе министра полиціи во все время управления этим ведомством графа Вязмитинова, а 4 ноября министерство полиціи присоединено к министерству внутренних дел. Тогда-же департамент мануфактур и внутренней торговли отчислен к министерству финансов, а почтовый департамент оставлен в веденіи министра духовных дел и народнаго просвеіценія, князя Голицына (^,9)

(1819—1820 г.)

Последніе годы царствованія Императора Александра I еще никогда не были предметом безпристрастнаго, благонамереннаго изследованія. Причины тому очевидны: источники сведеній могших служить к тому сохранялись под спудом, да и самая Исторія новейпіаго времени приняла у нас форму неосновательных обвиненій, либо панегириков, которым верили.... только их составители. Это подавало иностранцам возможность сделаться глашатаями новейшей русской Исторіи, и легко представить себе, как они искажали ее при совершенном незнаніи нашего быта. Вместо того, чтобы представить картину, либо, по крайней мере, очерк событій происходивших пред их глазами, они собирали слухи, сплетни, й приправя их собственными намёками и измышленіями, угощали своим рукоделіем всю Европу. В их сочиненіях находим источник неточных и даже превратных понятій о так называемом періоде реакціи последних годов Императора Александра. Оттуда-же вышли воз-

гласи против Священнаго Союза, преувеличенное понятіе о вліяніи на Александра поученій г-жи Криденер, и т. п.

Действительную-же причину крутаго переворота в видах и действіях Императора Александра должно искать в постепенном измененіи его характера—следствіи образа его жизни и вліянія внешних событій. Успешное окончаніе борьбы с Наполеоном, по собственному сознанію Александра, развило его религіозныя убежденія, но не могло не поселить в нем чуждую прежде его характеру самоуверенность. Призванный свыше служить орудіем Всевышняго Промысла, он воздал хвалу „не нам, не нам, а Имени Твоему", но не легко было ему разстаться с ролыо главы европейскаго союза, распорядителя судьбами Европы, и возвратиться к менее громкой деятельности преобразователя Россіи „по мыслям и по сердцу Великой Екатерины". После всех лестных изъявленій восторга и признательности расточенных ему народами западной Европы, после всего, виденнаго им в странах далеко опередивших нас на иоприще цивилизаціи, Александр должен был снова предпринять тяжкій для его сердца труд искорененія зол, утвержденных временем, признанных обычаем. Чтобы совершить такой подвиг, необходимы были надежные помощники; Александр не находил их: лучшіе люди века Екатерины, Державин, Мордвинов, Растопчин, не одобряли ни освобожденія крестьян, ни других коренных реформ, а товарищи юности Александра выказали на деле свою несостоятельность: граф Кочубей знал Англію и Францію лучше нежели Россію: Чарторыскій, иотеряв надежду сделаться наместником Царства Польскаго, проводил почти все свое время за границею и надоедал Государю пустыми іереміадами; князь Голицыну более и более погружаясь в мистицизму нерадел о делах міра сего; Сперанскій был живым укором Государю. В таких обстоятельстваху Император Александр, отстраняя от себя, мало по малу, заботы у правде нія, постепенно возлагал одни дела за другими на графа Аракчеева, который, пользуясь почти исключительно личным докладом Государю, пріобрел значеніе перваго министра. Сперва—неограниченная преданность Аракчеева Императору Павлу, а в последствіи—неутомимая деятельность, безкорыстіе и удаленіе от всяких связей с прочими вельможами внушили и поддерживали доверіе к нему Государя. Недостаток в образованіи нисколько не вредил Аракчееву, потому что он никогда не брал на себя роли самостоятельная распорядителя, а только исполнял то, что, но его докладам, было разрешено Государем, и все приказанія отдавал от имени Императора.

Таким образом Александр, отдалив от себя первостепенных сановников своих, более и более стеснял круг доверенных лиц, его окружавших, и постепенно предавался уединенію. Такому состоянію духа много способствовали понесенныя им потери: кончина любимой сестры, Королевы Виртембергской, Екатерины Павловны, другіе удары.... стольже чувствительные его любящему сердцу. Домашняя жизнь Государя располагала его к мрачному настроенію: Императрица Елисавета Алексеевна, отличавшаяся ангельскою добротою и просвеіценным умому но унылаго, меланхолическаго характера, не могла резсеявать глубокія заботы и думы, которым предавался Государь в последніе годы своей жизни. Очаровательный п обхожденіи, доступный, ласковый, он сделался недоверчивым, подозрительны м. Къ

этому періоду его жизни относятся донесенія, которыя высшая нолиція присылала прямо на имя Государя: первое из них было доставлено летом 1818 года. В начале они отличались умеренностью и большею частью заключали в себе сведенія на счет обще ственнаго мненія, современных слухов, и т. п. На основаніи этих донесеній, дух народа вообще представлялся в виде спокойном, утешительном, и только взаимныя отношенія помещиков и крестьян иногда подавали повод к замечаніям о неудовольствіях первых и неповиновеніи последних. Летом 1818 года, много толковали о намереніи правительства—освободить крестьян, и ходили слухи, будтобы Государь отправился за границу для того только, чтобы не находиться в Россіи при обнародованіи этой важной реформы. В высшем обществе порицали частыя отлу чки Государя; находили, что Ахенскій конгрес был чужд интересам Россіи, и что результаты его не соответствовали общим ожиданіям и не могли обезпечить на долго спокойствіе Европы. Заговор французских выходцев против нашего Государя, во время его пребыванія в Ахене, возбудил многія нареканія на австрійское правительство, которое у нас подозревали в содействіи приверженцам Наполеона. На счет брошюры Стурдзы, сужденія нашей публики были неблагопріятны, и самы же противники либеральных идей находили в этом сочиненіи картину германских университетов весьма неудовлетворительною, одне тени без света. Самые осторожные люди, отдавая справедливость благонамеренности автора, сознавали, что он писал о деле, котораго совершенно не понимал, и что многія сужденія его были превратны; друтіе считали весьма неприличным действовать преувеличеніем и злоязычіем против заведеній веками заслужив-

2ü

ших известность. Отказ Стурдзы от дуэли, на которую он был вызван іенскими студентами, при чем замешано было им в этом деле Августейшее имя Государя, возбудил презреніе и ненависть к злополучному памфлетисту (*).

В эту эпоху, народное просвещеніе приняло у нас религіозно-мистическій характер. Енязь Голицын, космополит в делах веры, покровитель всевозможных сект и отчасти даже католицизма, содействовал усердно развитію библейских обществ и разсылке миссіонеров, но многіе из духовных лиц уже сомневались в пользе этих мер. Направленіе, данное министром народнаго просвещенія, исключительно основанное на неподлежащих обсужденію истинах Евангелія, не удовлетворяло людей Науки, которые считали неумеетным вмешивать Божественное Откровеніе в предметы положительных человеческих знаній. Не менее возбуждали порицаніе действія Ученаго комитета, учрежденнаго при Главном правленіи училищ, и в особенности „Наставленіе для руководства комитета", помещенное в сентябрьской книжке Вестника Европы, 1818 года, где отсутствіе всякой системы и безпрестанно встречавшіяся противоречія затрудняли исполненіе предписанных правил. Так наприм. в „Наставленіи“ было сказано: „Ученый Комитет должен допускать в преподаваніи Законодательства те токмо книги, кои не отделяют нравственности от веры, кои не противоречат практическому христіанству“, По прямому смыслу этого правила, надлежало-бы отвергнуть изученіе законов существовавших в древности и уважаемых в настоящее время. Далее было предписано, чтобы: „Ученый Комитет, разсматривая употребительныя книги по части Естественной Исторіи, отстранял от системы преподаванія все суетныя догадки о происхождении и превращеніях земнаго шара“. Следовательно— должно было отказаться от знакомства с трудами Бюффона, Невтона и других великих мыслителей. По этому-же правилу преподаватель Математической Географіи не мог говорить своим ученикам о вращеніи земли вокруг солнца, потому что это не согласно с некоторыми местами Библіи.

Масонство, бывшее у нас в большом ходу при Императрице Екатерине, (хотя и не пользовалось ея покровительством), в последствіи постепенно падало. В Петербурге было две болыпія ложи: Астрел и Главная Провжціалъная, под управленіем „великих мастеров", графов Мусина-Пушкина и Вьельгорскаго, и двенадцать меныпих; вообще-же в Россш считалось 82 ложи. Все оне были известны полиціи; но, кроме того, существовали две тайныя ложи: одна в Петербурге и другая в Москве, под управленіем Лабзина и сенатора Кутузова. В западных губерніях, также было несколько лож, состоявших в зависимости от варшавской ложи Большого Востока (Grand Orient), где великим мастеромъ“ признавался генерал Рожнецкій. Главныя масонскія ложи, как в Петербурге, так и в Варшаве, соперничали между собою; но все установленные в них обряды и правила соблюдались с величайшею строгостью; напротив того, масоны младших лож проводили время в пирах и развлеченіях. Вообще — масонство не имело никаких вредных целей, и состояло, большею частью, из людей без всякаго веса и неотличавшихся личными достоинствами, в особенности-же с тех пор, когда граф Мусин-Пушкин домогался открытаго покровительства полиціи, либо совершеннаго уничтожены масонских обществ, и когда министерство по-

29*

лиціи уклонилось от решительнаго ответа. За тем, Мусин-Пушкин обратился к князю Голицыну, прося его принять масонство в зависимость от министерства духовных дел и народнаго просвещенія, но князь Голицын вовсе не отвечал ему. Неудачная покушенія дать офиціальное значеніе масонству заставили Мусина-Пушкина, князя Лобанова и других знатнейших членов выдти из обществ (²).

Несмотря на сближеніе Россіи с Европою, в следствіе событій 1813—1815 годов, и на либеральный идеи—эти запрещенные плоды западной цивилизаціи, внесенные в русское общество пребываніем наших войск заграницею, у нас, в продолженіи многих лет, не было и тени каких-либо волненій между воспитанниками высших учебных заведеній. Только лишь в дерптском университете произошли в 1816 и 1817 годах безпорядки, побудившіе правительство отнять у тамошних студентов цривилегію неподсудимости их местному полицейскому начальству, запретить им ношеніе шпаг и всякаго рода оружія, и выслать из Дерпта всех исключенных из университета студентов (³). Мы увидим, что тогда у нас, в Россіи, не своеволіе учебных заведеній и злоупотреблепія печати повели к репрессивным мерам, а, напротив того, неразумное вмешательство нескольких лиц во внутреннюю жизнь университетов и нарушеніе цензурнаго устава, изданнаго в 1804 году, породили неудовольствіе против правительства и были причиною многих безпорядковъ.

Главныя занятія ученаго комитета состояли в разсмотреніи книг, не только тех, кои назначались для руководства в преподаваніи и для училищных библіотек, но и других, представляемых для поднесен!^ Государю, либо для полученія награды. Главнее правленіе постановило, чтобы, при раздаче книг ученикам за отличные успехи, выбирать книги Свящ. Пиеанія, или, по крайней мере, духовнаго содержанія; впрочем, комитет иногда отклонялся от этого правила и назначал книги для наград без всякой разборчивости. Так наприм. в числе их находим басни и другія сочиненія графа Д. И. Хвостова, котораго главное правленіе училищ находило „занимающим не последнее место в ряду русских писателей". За то, осуждены: 1) „Логическія наетавленія, руководствующія к познанію и различно истиннаго от ложнаго", профессора петербургскаго университета Лодія; 2) „Начертаніе Метафизики", профессора казанскаго университета Лубкина; 8) „Естественное право", профессора царскосельскаго лицея Куницына; 4) книга „О должностях человека и гражданина", изданная для народных училищ в 1783 году и употреблявшаяся в них до 1819 года, составленіе которой приписывают знаменитому педагогу екатерининских времен Янковичу-де-Миріево, и даже самой Императрице. В „Руководстве к познанію всеобщей исторіи" Кайданова, удалось комитету найти два сомнительных места, именно: „от одной пары, Богом сотворенной, люди размножились", и „гоненіе на христіан, бывшее в Траяново время, должно, кажется, приписать более тому, что последователи ученія Христова были тогда смешиваемы с іудеями, производившими везде возмущенія". Даже прописи подверглись переделке, в отношеніи как почерка, так и содержанія. Для новых прописей извлечены статьи из книги: „О подражании Христу" и четырех евангелистов; статейже нравственно-философских „комитет не принял, желая и в прописях ознакомить учащихся с единою на потребу истинною нравственностью христі-анскою“. Весьма замечательво, что комитет предлагал вывести из употребленія, издававшійся в теченіи многих лет, оффидіальный орган главнаго правленія училищ, под названіем: „Періодическое сочиненіе о успехах народнаго просвещенія", как книгу „опасную по некоторым ея статьямъ“.

При составленіи ученым комитетом новаго росписанія учебных предметов для гимназій и училищ, исключены, из числа предметов, преподаваемых в уездных училищах, начала естественной исторіи и технологіи, а из предметов, положенных по уставу в гимназіях: всеобщая и русская статистика, начальный курс философіи изящных наук и начальныя основанія политической экономіи и технологіи. Комитет возставал против энциклопедическаго преподаванія, ведущаго ік поверхностному знанію многих предметов (⁴).

Учебная система, выработанная главным правленіем училищ, колучила практическое применевіе вполне, благодаря деятельности нескольких ретроградов, в числе коих первое место занимал Магницкій. Получив блестящее образованіе в московском университете, Магницкій поступил на службу в Преображенскій полк, потом служил по дипломатической части, сделался ближайшим сотрудником Сперанскаго, участвовал в его невзгоде и одновременно с ним снова был призван на службу. С умом гибким, вкрадчивым, он соединял шаткія убежденія и не разбирал средству. коль скоро дело шло о том, чтобы проложить себе* дорогу. После кратковременная исправленія вице-губернаторской должности в Воронеже, Магницкій получил место губернатора в Оимбирске. Там он пріобрел незавидную известность, преследуя и истребляя книги, по его мненію опасныя. Сперанскій тогда писал о нем: „Решительно ни к какому управленію он неспособен. Упал и в духе, и в уме, как толедскій архіепископ" (⁵). За тем, сблизившись с князем Александром Ник. Голицыным, искавшим энергических деятелей, Магницкій перешел на службу в министерство народнаго просвещенія, был назначен членом главнаго гіравленія училищ и в этом званіи произвел ревизію казанскаго университета, который найден им в таком упадке, что хотели его уничтожить, и только воля Государя остановила это намереніе. Решено было подвергнуть университет коренному преобразованію, и Магницкаго назначили попечителем казанскаго округа. В 1819 году, начался семи-летшй період деятельности новаго попечителя, и в продолженіи этого времени он постоянно был поборником мраколюбія и гонителем всякой свободы мысли и слова. Предположив совершенно пересоздать систему общественнаго воспитанія в Россіи и построить ее, по собственному его выраженію — „на акте священнаго союза", Магницкій высказал начала, по которым должна была совершиться реформа, в инструкціи директору и ректору казанскаго университета.

На основаніи этой инструкціи, цель университетов состоит в образованіи людей, кои-бы: а) прилежно упражнялись в науках и распространяли их пределы; б) старались усовершать методы преподаванія; в) издавали полезныя книги; г) образовали ученых, преподавателей и просвещенных чиновников; д) руководили и распространяли иросвеіценіе округа. „Но всего важнее для правительства—писал Магницкій, чтобы воспитаніе его народа стояло на твердом основаніи Христіанской религіи, чтобы вредный дух времени, всеразрушающій дух вольнодумства не проникнуть в те священныя убежища, где іюстштаніем настоящаго юношества обезпечиться должно счастіе будущих поколеній“.

Далее, в статье „О предметах учеиія вообще“, сказано, что, ,в уннверситетском преподаваніи всех наук должен быть один дух Св. Евангелія, ибо один он есть начало всех частных и гражданских добродетелей, которыя во всяком другом духе суть токмо притворства гордости и своекорыстия". При изложеніи философских наук, профессор должен был „показать, что условная истина, служащая предметом умозрительной философіи, могла заменять истину Христіанства до пришествія Спасителя міра; ныне-же в воспитаніи допускается, как полезное токмо упражненіе разума, для изоіцренія сил его к принятію прочих наук человеческих, на философских началах основанных. Основаніем философіи должны были служить посланія апостола Павла к Колоссянам и к Тимофею, в коих Святой Учитель показал тщету мудрости человеческой. „Златыми буквами слова сіи да начертаются над кафедрою философіи“—сказано в инструкціи. Начала политических наук назначено извлекать из Платона и Аристотеля, преимуіцественно-же из Моисея, Давида, Соломона, Пророков и Апостолов, а источник их указан в самом верховном Законодателе. По словам внструкціи: „нравственность политическаго права должна быть чиста, почему преподаватель обязан с отвращеніем указать на нравила Махіавеля и Гоба“. В преподаваніи Исторіи, профессор, не вдаваясь в подробности баснословных времен, должен был заняться, после Исторіи Священной, чтеніем Геродота и других писателей греческих и римских; преимущественно-же временами древняхю христіанства, дабы „показать, что Христіане имели все добродетели язычников в несравненно высочайшей степени и многія совершенно им неизвестный". Покажет веки тьмы и варварства и возстановленіе Христіанами наук и просвещенія. Пройдя кратко Исторію новейших времен, профессор заключить курс Всеобщей Исторіи философским взглядом, руководясь Воссюетом и Феррандом. Русская Исторія должна преподаваться в подробности. Профессор объяснить, что „отечество наше в истинном просвещеніи упреждало многія государства, и докажет сіе распоряженіями по части учебной и духовной Владиміра Мономаха". Профессоры медицинскаго факультета должны внушать, что „Святое Писаніе не разделяет искусства врачеванія с благочестіем; что вольнодумствующій врач никогда не выйдет из предела физических явленій; что искусство врача, без духа Христианской любви и милосердія, есть ремесло, особливо, когда отправляется для одной корысти, столь же низкое, сколь высока и почтенна Медицина, на пользу человечества обращаемая и высшим светом озаренная". В лекціях Словесности „величайшіе образцы всех благороднейших родов истинная красноречія найдет профессор в Вибліи, и докажет сравненіем с нею лучших древних авторов ея превосходство. Особенно-же стараться будет утвердить учащихся в познаніи языка славянская. Далее — предписывались: упражненіе в сочиненіях письменных и словесных, на темы из отечественной или Священной Исторіи; словесные переводы классических авторов, иразбор образцовых твореній Ломоносова, Державина, Богдановича и Хемницера, с указаніем „превосходства их над прочими в подражаніи древнему вкусу“. Профессор Восточных языков, Арабскаго и Персидскаго, обязан был дать своим слушателям основательное понятіе объИсторіи Литературы сих народов, не входя в подробности их религіозных верованій и обычаевъ.

В отношеніи „нравственнаго образованія“, предписаны были следующія основанія. „Душа воспитанія и первая добродетель гражданина есть покорность. По этому обязанность директора есть непременно наблюдать, чтобы уроки религіи о покорности были исполняемы на самом деле; чтобы воспитанники университета постоянно видели вокруг себя примеры строжайшаго чинопочитанія со стороны учителей и надзирателей, и чтобы малейшее нарушеніе его всегда было наказываемо, не взирая на званіе лиц... Выбор честных и богобоязливых надзирателей, недопущеніе к студентам посторонних посетителей, надзор за увольненіемъих к людям надежным, сообщеніе с полиціею для узнанія поведенія их вне университета, запрещеніе вредных чтеній и разговоров: таковы способы, предоставленные директору, подъличною ответственностью за хорошее поведеніе и добронравіе университетских воспитанниковъ“ (⁶).

Принимая всевозможныя предосторожности против лукавых мудрствованій Науки, Магницкій однакоже обнаружил готовность содействовать успехам просвещенія, в таком смысле, в каком сам понимал его: он снаряжал ученыя экспедиціи, посылал профессоров, для изученія математических наук, в Германію, Францію и Англію, и т. под. (⁷).

После ревизіи 1819 года, удалены были из казанскаго университета одиннадцать профессоров, оказавшихся неблагонадежными по своему образу мыслей, либо по недостатку сведеній; но Магницкій, сделавшись попечителем округа, не удовольствовался этою мерою, и „решась—по выраженію его—очистить университет от всяких плевелъ“, ополчился на всех заподозренных в либеральность направленіи. Лектор немецкаго языка Лейтер, за намереніе ввести в университетскій курс хрестоматію Гельстреэта, в которой удалось Магницкому отыскать многія предосудительный места, не только был уволен из университета, но лишился права содержать пансіон. Профессор естественнаго права Солнцев, за несколько выдержек из преподаваемаго им курса, представленных министру, вместе с замечаніями самаго Магницкаго, не только потерял свою кафедру, но и подвергся запрещение» преподавать в частных заведеніях. Исключив весьма основательно из списка почетных членов казанскаго университета цареубійцу Грегуара, Магницкій постановил правилом, чтобы на будущее время избирались в почетные члены те только лица, которыя, кроме ученых достоинств, известны своим благочестивым образом жизни. На этом основаніи, в 1821 году, избраны: попечитель петербургская округа Рунич и директор казанскаго университета Владимірскій. Первый из них, в последствіи пріобревшій печальную известность своим мракобесіем, был человек живаго ума, но поверхностных сведеній и слабаго характера, весьма честолюбивый и готовый пожертвовать всем для своего возвышенія. Он сделался ревностным сцодвижником Магницкаго и действовал на основаніи его системы.

Одною из первых забот Магницкаго было разсмотреть библіотеку казанскаго университета и истребить в ней все книги, отличавшіяся, по его мне-

нію, вредным направленіем. Из иностранных книг казанской гимназіи он пощадил только две, именно: Право войны и мира Гроція, и о восттати общественно м молодых дворян, что-же касается до прочих, то Магницкій настаивал, чтобы оне были сожжены, и если гимназическая библіотека йзбегла этой участи, то единствеино благодаря чиновнику Дунаеву, который, вместо преданія книг огню, спрятал их в кладовых. Многія сочиненія в университетской библіотеке подвергались совершенному запрещенію и не были выдаваемы не только студентам, но и профессорам^ напрасно ссылавшимся на дарованное им право получать все книги без цензуры. В теченіе всего управленія Магницкаго, не покупали для университета никаких новых книг, не смотря на донесенія профессоров о недостатке самых необходимых пособій для преподаванія (⁸).

Магницкій и пособники его громко славили преобразованіе, или—как они выражались — „обновленіе“ университета, который в действительности принял вид монашескаго ордена с средне-вековыми католическими обычаями: такое направленіе господствовало и в программах торжественных актов, и в преподаваніи наук, и во внутренней жизни университета. Так наприм. в программе одного из актов было сказано: „После обедни и молебна, пропоют: днесь благодать Св. Дуоса нас собра; профессор прочтет речь: о пользе и злоупотребленіях наук естественнных и необходимости основывать их нахристіанскомъблагочестіи; пропоют: Боже, царя хранщ студент прочтет: „о березовских и николаевских золото -содержащих екатеринбургских песках"; пропоют: Коль славен наш Господь в Сіоне; студент прочтет: „о необходимом соеди-неніи со внутренним богопочитаніем наружнаго“; пропоют: Слава в вышних Богу, ректор произнесем. слово: „о достоинстве и важности воспитанія и просвещенія, основанных на христіанской вере“; пропоют: Господи силою Твоею возвеселится Царь.

Преподаваніе наук вообще носило на себе печать бывших тогда в хдду мистицизма и массонскаго ученія, но немногіе лишь из профессоров искренно сочувствовали такому направленію; прочіеже все, из угожденія начальству, лицемерно прикрывались маскою внешней набожности. В числе действительно преданных піэтизму находился ректор университета Никольскій, который, при разборе конспекта философіи, составленнаго профессором Сергеевым, серьозно защищал магію и кабалистику. Объясняя, в слове о пользе математики, произнесенном еще в 1816 году, высшее значеніе , этой науки, Никольскій доказывал совершенное согласіе ея законов с истинами христіанскаго ученія. По словам его: „Математику обвиняют в том, что она, требуя на все точных доказательству располагаете дух человеческій к пытливости, от чего преданные ей люди ищут во всем, и даже тогда, когда дело идет о Вере, очевидных убежденій, и не находя их, делаются матеріалистами. Причиною вольнодумства не математика, а дух времени: в математике видим превосходныя подобія священных истин христіанства. Например, как числа без единицы быть не может, так и вселенная без Единаго владыки не могла-бы существовать. Въгеометріи, треугольник, простейшій вид из всех фигур, служить основаніем других геометрических построеній и изследованій. Он может быть эмбле-

мою: 1) силы, действія и следствія; 2) во времени: прошедшаго, настоящаго и будущаго; 3) в пространстве: длины, ширины и высоты или глубины, и проч. Св. церковь издревле употребляет треугольнт символом Господа, как верховнаго геометра, зиждителя всякой твари. Две линіи, крестообразно пересекающіяся под прямыми углами, могут быть прекраснейшим іероглифом любви и правосудія. Гипотенуза в прямоугольном треугольник есть символ сретенія правды и мира, правосудія и любви (?), чрез ходатая Бога и человеков, соединившаго горнее с дольним, небесное с земнымъ“.

По требованію попечителя, профессоры составили подробный инструкціи для преподаванія каждаго предмета. В инструкціи профессора Пальмина, по кафедре политической экономги, сказано: „непреложный закон, постановлевный в заповеди первому человеку, по паденіи его, полагает в основаніе как частнаго, так и народнаго хозяйства, правила: трудись, снискивай познанія, приспособляй их к делу; что произведеш трудом, тем и пользуйся. Но мы существуем не для одной лишь земной жизни: не пекитесь — говорить Искупитель — о том, чтб есть, чем утолить жажду, во чтб одеться; не собирайте земных сокровищ; просящему дай, и проч. По сему преподаватель политической экономіи должен поставить на вид своим слушателям, что все наше имущество имеет только условную цену, в качестве средства к достиженію высших благ, дабы предупредить, сколь возможно, вредное вліяніе, как любостяжанія, так и суетной расточительности“. Далее, находим, что преподаватель не только будет избегать всех разсужденій, касающихся политики—которой он, стоя на средней ступени в обществе, не может видеть существенных нитей—но пройдет молчаніем и другіе предметы, случайно действующіе на умноженіе народнаго богатства, как наприм. распоряженія, относящіяся к торговле и ремеслам, водвореніе переселенцев, и т. п. а при всяком удобном случае будет обращать вниманіе слушателей на такое произведете и потребленіе богатства, которыя превращают его из вещественнаго вь духовное, из тленнаго в нетленное: „таким образом соединить он низшую, условную экоНомію с высшею, истинною, и составить науку в строгом смысле нравственно-политическую“.

Инспектор врачебной управы Арнгольд представил попечителю, основанное на слове Божіем, разсужденіе о преподаваніи Медицины в духе Св. писанія. В конспекте профессора анатоміи и физіологіи Фукса, сказано, что анатомія показывает строеніе человеческаго тела, a физіологія объясняет действіе органов в соединеніи безсмертной души и тела, служащаго ей храмом, а по тому необходимо знать его, всячески остерегаясь, 'чтобы не впасть в ужасный матеріализм, подобно некоторым безумным врачам. Анатомическіе театры допускались только в виде уступки, по необходимости, потому что начальство университета считало приготовленіе скелетов нарушеніем уваженія к умершим. „Здесь торжественно издеваются над прахом усопших, чего и язычники не делали“ — писал директор Владимірскій совету казанскаго университета.

Преподаваніе геологіи, как науки, в системах вулканистов и нептунистов, противной Св. писа-нію, было отменено, а из философских наук оставлены только логика и исторія философіи, имеющая предметом обличеніе философских систем(⁹).

Назначеніе и удаленіе профессоров совершенно зависели от произвола Магницкаго, который при этом руководился, то собственным сужденіем о духе и направленіи преподаванія, то взаимными доносами профессоров, посвятивших себя неслуженію Науке, a заботе угодить, во чтобы то ни стало, грозному попечителю. Многіе из профессоров были обязаны своими кафедрами покровительству сильных лиц, которых благосклонностью дорожил Магницкій.

Новый порядок, установленный Магницким, преимущественно для казенно-коштных студентов, вводился постепенно и получил полное развитіе уже в 1825 году, вместе с данною директору инструкціей „о внутреннем и наружном благоустройстве университета⁴⁴. Все студенты были разделены, по поведенію и успехам, на три разряда: 1) отличных и хороших; 2) испытуемых, посредственных, и В) находящихся под особым присмотром. Студенты каждаго из разрядов жили в разных этажах, завтракали, обедали и ужинали отдельно одни от других, и даже, при слушаніи лекцій, где сходились вместе, не должны были иметь сообіценія с своими товарищами других разрядов. В продолжен! и завтрака, обеда и ужина, запрещено было разговаривать, а происходило чтеніе Св. Писанія. Проступки студентов подводились под одну из трех кагегорій: 1) легких, 2) тяжких и 3) дурных навыков. Первые наказывались выговорами частными, либо публичными, в присутствіи товарищей; вторые—арестом и содерліаніем на хлебе и

квасе; виновных-же третьей категоріи— так называемых грегиников — сажали в комнату уединенія (карцер), где не было никакой мебели, кроме деревяннаго стола и скамьи; на одной из сген висело распятіе, а ва другой—картина страшнаго суда. Вместо установленной одежды, давали им мужичій кафтан и лапти. Во все время заключенія провинившихся, которое иногда продолжалось около месяца, их посещал священних, и кроме того в церкви за них были приносимы общія молитвы. По выдержаніи одного из студентов, Горбунова, в „комнате уединенія“, священник Нечаев донес директору, что „по изъясненіи пагубных следствій от грехопаденія происходящих и по возбужденіи за общими молитвами к возстанію от оных, в прошлый, в честь Пресвятыя Богородицы установленный, пост, Горбунов, по исповедй, удостоен Св. Причащенія⁴⁴. Директор решил, что „божественною силою евхаристіи грехи ка;кдаго, хотя-бы багряные или червленные, убеляются яко снегъ⁴', н по тому простив Горбунова, просил священника об укрепленіи совратившаяся в ученіи благодати. Случалось иногда, что -Магницкій, недовольствуясь „комнатою уединенія⁴⁴, отдавал без суда в солдаты виновных студентовъ.

Поощреніе воспитанников к обоюдным доносам и требованіе от них аскетических обрядов, несвойственных юности, повели к лицемерію и упадку нравственности. Мы увидим в последствіи, что печальное состояніе казанскаго университета, под гнетом Магницкаго, отозвалось и на ирочих университетах(¹⁰).

В следующем году, Іезуиты были окончатель-

зи

но изгнаны из Россіи. Удаленіе их из Петербурга не повело к перемене их поступков. В могилевской коллегіи они привлекали в католицизм обучавшихся у них молодых людей иравославнаго исповеданія; когда-же, для отнятія у них кь тому способов, Высочайше повелено, чтобы в Полоцкой Академіи и в подведомственных ей училищах воспитывалось одно только римско-католическое юношество, Іезуиты в Витебске стали совращать воеино-служащих греко-россійской церкви. В саратовской губерніи и в Сибири, они переманивали крестьян в свое исповеданіе, а в колоніях, обольщая последователей евангелическаго ученія, поселяли в их семействах безпорядки и несогласіе. Положеніе крестьян в Белоруссіи, принадлежавших Іезуитскому ордену, было бедственно: достаточно сказать, Ч'то Іезуиты, получая с своих именій значительный доход, нисколько не заботились о призреніи своих слепых и увечных людей, а отпускали их с паспортами просить подаяніе. Все это побудило Государя, по представленію князя Александра Никол. Голицына, выслать Іезуитов за пределы Россіи и упразднить Полоцкую Академію с подведомственными ей заведеніями, заменив их другими училищами (¹ ’)•

Император Александр, предположив открыть второй сейм в Варшаве, сперва отправился во внутреннія россійскія губерніи и посетил южныя военныя поселенія. Там, в предшествовавшем (1819-м) году, произошли важные безпорядки, коих действительною причиною было неудовольствіе поселян их новым состояніем, а предлогомъ—наряда» их на общественный летнія работы.

В конце іюня 1819 года, при наряде посолят, чугуевскаго округа на сенокошеніе для строевых лошадей, люди, не вошедшіе в состав эскадронов, отказались идти на работу и упорствовали в неповиновеніи, не смотря на увещанія своего полковаго командира. Командир 2-й уланской дивизіи, генерал-лейтенант Лисаневич, получа донесеніе о непокорности поселян, отправился в следующую-же ночь из Зміева в Чугуев, взяв с собою учебный эскадрон, и как нельзя было вполне полагаться на действующіе эскадроны Чугуевскаго полка, то Лисаневич приказал прибыть в Чугуев, под видом сбора для ученій, одиннадцати эскадронам прочих полков своей дивизіи, и тогда-же потребовал от ближайших войск 12-й пехотной дивизіи одну бригаду в Чугуев и другую в селеніе Балаклею; кроме того, направлены были в округ чугуевскаго поселенія 12 конных орудій, состоявших в команде Лисаневича. Когда-же оказалост. возможным откомандировать из 12-й дивизіи только два баталіона Нижегородскаго полка, Лисаневич послал в Константиноград, к командиру 26-й пехотной дивизіи, требованіе о присылке еще двух или трех баталіонов (¹²). К 5-му іюля, пришли два Нижегородских баталіона и 12 конных орудій, и тогда генерал Лисаневич, окружив пехотою Чугуев, собрал жителей на городской площади и в присутствіи харьковскаго губернатора, с содействіем священника, увещевал поселян покориться, но они упорно стояли на своем и все вообще отозвались, что: „ни они, ни дети их, военнаго поселенія не желаютъ“. 7-го іюля, пришел из Константинограда 5-й егерскій полк. Генерал Лисаневич, успев собрать около трех тысяч человек иехоты, приказал оцепить город и лежа-

•30*

щую в соседстве его слободу Малиновку; когда-же из всех окрестных селеній стали подходить крестьяне в помощь чугуевским жителям, то пехота заставила их обратиться назад, и только некоторые из них, выказавшіе особенную дерзость, были захвачены и вместе с теми, кои взяты в Чугуеве, отправлены в Зміев для содержанія там под караулом (^,3).

Как и последующія внушенія генерала Лисацевича и губернатора Муратова не оказали никакого вліянія над слепым упорсгвом военных поселян чугуевскаго округа, то Государь повелел графу Аракчееву отправиться в место расположенія 2-й уланской дивизіи, для прекращенія возникших там безпорядков (^и). Граф Аракчеев тотчас предписал Лисаневичу нарядить военный суд, под председательство м полковника Салова, для сужденія главных мятежников, и сам, 2 августа, отправился в южное поселеніе, куда, между тем, были направлены еще два пехотных нойка: Орловскій и 17-й егерскій (¹³). По прибытіи в Харьков, 11 августа, граф Аракчеев узнал от слободско-украинскаго (харьковскаго) гражданскаго губернатора Муратова, что причинами бунта были слабость начальства и негодованіе чиновников выселяемых из Чугуева, кои, потеряв свои непозволительныя выгоды, действовали вредно на умы коренных жителей. В довершеніе затрудненій, в самое то время, наступила в Харькове с 10-го августа значительная ярмарка, на которую съехалось множество народа.

По нрибытіи в Харьков. 11 августа, граф Аракчеев составил, под председательством своим, комитет, из генерал-лейтенанта Лисаневича, генерал-маіоров Александрова и начальника штаба поселенных войск Клейнмихеля, харьковскаго губернатора и полковника Кочубея. Из донесеній комитету генерала Лисаневича, оказалось, что из нижних чинов и коренных жителей чугуевскаго поселенія находились под воениьш судом 313 человек, а в городе Чугуеве, под арестом, и на сенокосе, под присмотром действующих эскадронов — 791, всего-же 1,104 человека. В таганрогском-же окруі'е, где также возникли безпорядки, находилось под арестом 900 человек. Комитет постановил: расположив прибывшую пехоту в обоих поселенных округах, немедленно приступить к суду и наказанію главных бунтовщиков, для устрашенія прочих, а, между тем, прислать к графу Аракчееву, в Харькову депутацію от чугуевскаго округа, по собственному назначенію жителей Чугуева и главных слобод, в числе 18-ти человек. Эти депутаты, по сделаніи им Аракчеевы м надлежащаго увещанія, долженствовали быть отправлены в Зміев и Волчанск, для присутствія, 16 и 17 іюля, при наказании шпиц-рутенами зачинщиков бунта, которые, по излеченіи, назначались на службу в оренбургскіе гарнизоны, а депутаты, по вторичном их увеіцаніи графом Араччеевым, должны были отправиться обратно в Чугуев и объявить своим товарищам, что только покорность и открытіе зачинщиков бунта могут избавить от строгаго наказанія всех содержащихся под караулом, и проч. (¹⁰). Тогда-;ке оказалось, что в этом печальном событіи принимал участіе стаі)шій дивизіонный адъютант, штабс-ротмистр Тареев, который подговаривал нижних чинов действуюіцих экскадронов „стоять заодно с их отцами и родными" (^п).

Коммисія военнаго суда приговорила главных зачинщиков мятежа, в чугуевском округе 2*29

человек и в таганрогском округе 44 человека, к смертной казни, и кроме того в обоих округах 72 человека к телесному неказанію. В действительности-же прогнаны сквозь строй пятисот человек, от 6-ти до 24-х раз, до семидесяти важнейших бунтовщиков; кроме того, из состоявших под судом, 285 человек отосланы без наказанія на службу в Оренбург, а из прочих подсудимых и несостоявших под судом 160 человек переведены в 3-ю уланскую дивизію графа Витта. Женщины, участвовавшія в бунте, в числе 29-ти, наказаны розгами и сосланы в Оренбург (¹⁸); тогда-же приказано сослать, либо отдать на время в рабочій дом, многих развратных женщин, из обоих поселенных округов. Несколько офицеров, оказавшихся неблагонадёжными, были переведены в оренбургскіе гарнизоны, а также сосланы на жительство под надзором полиціи в Оренбург отставные офицеры полковник Щербина и прапорщик Пылев. Старшій адъютант 2-й уланской дивизіи штабс-ротмистр Тареев, за принятое им учасгіе в возмущеніи, был приговорен коммисіей военнаго суда к смертной казни; генерал-лейтенант Лисаневич полагал снять с него чин штабс-ротмистра, полученный им при поступленіи в военное поселеніе, удалить на службу в оренбургскій корпус, и впредь, при производстве в чин, обойти один раз. Граф Аракчеев, донося о том Государю, изъявил мненіе: „старшаго адъютанта Тареева, как участника в возмущеніи, лишить чинов, орденов, медали в память 1812 года и разжаловать в рядовые без выслуги, с определеніем в отдельный оренбургскій корпус. — Дивизіонному-же командиру, генерал-лейтенанту Лисаневичу 1-му, за назначеніе Тарееву наказанія, вовсе несоразмернаго, ни его преступденію, ни справедливой строгости законов, по коим он приговорен к лишенііо живота, объявить Высочайшее замечаніе". Император Александр, утвердив мнете графа Аракчеева, повелел: „посадить Тареева в одну из крепостей оренбургской губерніи и содержать там впредь до повеленія“ (¹⁹).

По окончаніи суда над виновными в мятеже, граф Аракчеев предписал генералу Лисаневичу, вместе с харьковским гражданским губернатором, произвести следствіе на счет отставных штаб и обер-офицеров Чугуевскаго уланскаго полка. По сделанном ими подробном изследованіи поведенія сих офицеров, они были разделены на три разряда: к первому отнесены все те, кои жили вне поселеннаго округа и не подавали никакого повода к сомненію в своей благонамеренности, и таких, в числе 12-ти человек, положено оставить на месте их жительства, обязав подпискою, чтобы они не въезжали в округ военнаго поселенія и с поселенными жителями неимели никакого сообіценія; во 2-м разряде помещены 24 офицера, жившіе на назначенных им в чугуевском округе землях, кои хотя также не подавали повода к какому-либо подозренію, однакоже назначены к переселенію в саратовскую или кавказскую губернію, на отведенные им там участки, с тем, чтобы дать им годовой срок на продажу своих земель в чугуевском округе. Наконец, 20 офицеров 8-го разряда, подавших своим поведеніем повод к сомненію в их благонамеренности, назначено переселить в места отдаленныя от харьковской губерніи, дав им трех-месячный срок на продажу движимаго и недвижимая имущества, и вмевить в обязанность гражданскому начальству мест, куда они пожелают переселиться, иметь постоянный надзор за их поведеніем и не выдавать им паспортов в харьковскую губернію. Но, по докладу графа Аракчеева, Высочайше повелено: выслать сих офицеров в отдаленный от поселенія места харьковской губерніи (²⁰).

Легко представить себе, как подобныя произшествія поражали чувствительную, преисполненную любви к человечеству, душу Александра. Военныя носеленія, от которых ожидали столько благ для народа, пали тяжким бременем на всех, имевших с ними какія-либо снопіенія. Оставалось отменить их; но в таком случае, пришлось-бы сознаться в важной ошибке. Не легко было это сде-

ЛсІТЬ • • • •

Осмотрев южныя военныя поселенія, изгладив милостями следы недавних бедствій, Император Александр отправился в Варшаву.

Положеніе Царства Польскаго было неутешительно. Предшествовавшая война замедлила успехи всех отраслей промышленности и истощила народное богатство. Доходов Царства, простиравшихся всего на все до 50-ти милліонов злотых (7 У₂ милліонов рублей серебр.), недоставало для удовлетворевія неотлагательных расходов, и в ожиданіи пріисканія средств к пополнснію дефицита необходимо было прибегнуть к займу из государственнаго казначейства Имперіи. В огношеніи нравствснном, народ был волнуем папскими буллами против масовов, а высшее сословіе не скрывало своей ненависти к духовенству, и даже ко всему касающемуся религіи. Частные сеймы, созванвые для выбора депутатов на прсдстоявшш тогда обіцій сейм, обнаружили во многих местах явное недоброжелательство правительству, избрав своими представителями людей, известных крайним радикализмом. Броженіе умов отозвалось беспокойством и в варгаавском лицее, что заставило польскаго министра народнаго просвещенія, графа Грабовскаго, приступить к преобразованію высших училищ; но усилія его встретили противодействіе в Совете управленія (²').

На пути в Варшаву, Государь получил собственноручное письмо Императора Франца, который, сообщая сведенія о возстаніи в Неаполе, приглашал Россійскаго Монарха на свиданіе, для обсужденія мер, которыя надлежало принять в столь важном случае. Государь, предполагая оставаться в Варшаве до окончанія сейма, отложил предложенное свиданіе до конца ноября, а, между тем, хотел узнать мненіе о том прочих кабинетов и пригласить их к участію в совещаніи.

Приняв основанія, на которых были возстановлены Бурбоны во Франціи, за совершившійся факт, оказавшій решительное вліяніе на всю Европу, нельзя было несознаться в том, что все государства, подвергавшіяся революціям, немогли предупредить их возобновлепія никакими средствами, кроме благоразумных^ учрежденій, способньтх примирить достоинство возстановляемых престолов с желаніями народов. Как „эти основанія согласовались с трактатами общаго союза, то и молено было надеяться, что пять первостспенных держав условятся между собою в примененіи их к неаполитанскому и испанскому вопросам. В таком именно духе отнеслось наше министерство к Союзным дворам, приглашая их принять участіе в конгресе. Виды австрійскаго двора, в отношепіи произшествій в Неаполе, были иные: он предпочитал част-

нов евиданіе Императоров, но согласился с мненіем нашего Государя. Как и прочіе дворы приступили к нему, то решено собраться к началу ноября в Тропау (²²).

15 (27) августа, Император Александр прибыл в Варшаву; в его свите, кроме статсь-секретаря графа Каподистріа, находились: генерал-адъютанты князь Волконскій и князь Меншиков и бригадный генерал польских войск Фредро; несколько дней спустя, пріехал графе Аракчеев. 22 августа (3 сентября) представлялись Государю знатнейшіе сановники Царства.

1 (13) сентября, при открытіи сейма, Император произнес речь: „Вы пребыли Поляками — сказал он; вы носите это почетное имя; но Я уже вам сказал, что только лишь исполненіе правил христіанскаго ученія могло вам возвратить столь важное преимущество. Последуйте-же и вы его спасительным правилам; почерпайте в их источнике добросовестносгь ими предписанную, в отношеніи к себе и к другим; почерпайте любовь к истине, и вы поможете Мне действительно утвердить возрожденіе вашего отечества.

„Я произнес пред вами слово: истина, потому что требую от вас одной истины; желаю слышать ее из ваших уст. Изъявите ее искренно, но с спокойствіем и добросердечіем. Она явится вам во всем своем блеске, сія истина, когда будете искать ее в самых делах, а не в суетных умствованіях; когда будете судить о положеніи своем по свидетельству событій, а не по теоріям, измышляемым в наши дни честолюбіем падшим, или честолюбіем возникающим. Истина ознаменует ваши мненія, когда, внимая единственно важ- ■ ным пользам страны, коих храненіе вам вве-рено, и отчуждая от советов ваших злобу, частный нриличія, собственные виды, вы достигнете высоты священнаго званія на вас возложеннаго. Только тогда вы исполните вашу обязанность. Теперь приступаю к исполненію своей". За тем изложив меры принятыя правительством и виды в будущему Император продолжал: „Без сомненія, век, в котором мы живем, требует, чтобы общественный порядок имел основаніем и ручательством законы, его охраняющіе. Но сей-же век налагает на правительство обязанность ограждать законы от пагубнаго вліянія страстей, всегда слепых, всегда безпокойных. В этом отношеніи, и на вас, и на Мне, лежит важная ответственность. Она указываете вам следовать неизменно по пути начертанному вам благоразуміем и правотою. Мне — она повелевает откровенно предостерегать вас от опасностей, вам угрожать могущих, и охранять от них ваши постановленія; Мне—предписываете она судить о мерах подлежащих Моему разрешенію, по истинным их последствіям, а не по наименованіям, коими дух партій их величает или по- , носит. Она, наконец, обязываете Меня, для предупрежденія зла и необходимости прибегать к насильственным средствам, истреблять семена разстройства, коль скоро они окажутся. Такова моя непреложная решимость! Я никогда не уклонюсь от своих правил и никогда не соглашусь на уступки им противныя".... В заключеніе Государь сказал депутатам, что если они будут вести себя благоразумно и руководиться в своих действіях доверіем к правительству, то „они вскоре достигнуть своей и Его цели“.

Несмотря на эти увещанія, сейм встретил с предубежденіем проекты законов, ему предложен-

ные, и почти без обсужденія отвергнул их. В главе оппозиціи стал депутат калишскаго воеводства Немоевскій, возстававшій против правительства столь дерзко, что маршал (президент) сейма принужден был устранить его от совещаній. Проект уголовного судопроизводства был отвергнуть почти единогласно, преимущественно по тому, что в нем не был допущен суд присяжных. Поляки никогда не имели такого суда, да и нельзя было ввести его в стране, где не представлялось возможности найти достаточное число образованных людей, способных к исполнен ію важной обязанности присяжных. Но ораторы сейма домогались суда присяжных и не хотели слышать благоразумных объясненій государственнаго совета. Подобным-же образом отвергнуть одобренный в государственном совете проект перемен образовательного учреждения сената. Государь, справедливо недовольный систематическим противодействіем депутатов, закрыть, 1 (13) октября, сейм строгою речью: „Предоставляю судить вашей совести и вашим соотече< ственникам, сказал онъ—оказали-ли вы в теченіи совещаній вашему отечеству услуги, которыя оно ожидало от вашей мудрости, или, напротив, увлеченные современными заблужденіями, не остановилили вы дело возрожденія вашего отечества и неотказались-ли вы сами от надежд, которыя могли осуществиться при благоразумном доверіи к правительству¹? За это на вас падает тяжелая ответственность". Впрочем, речь Государя заключалась следующими примирительными словами: „Но как ни отозвалось-бы общественное мненіе на счет способа, посредством котораго вы воспользовались вашими правами, Я, в отношеніи к вам, всегда сохраню свои чувства. Теперь—Я оставлю вас, но и в дали буду постоянно заботиться о вашем благоденствіи; целью Моих желаній навсегда останется--видеть, что данныя Мною вам учрежденія упрочены вашею умеренностью и оправданы вашим благополучіемъ“.

Слова Государя оказали сильное вліяніе на сейм: депутаты, высказавшіеся наиболее безпокойными, подверглись горьким упрекам своих товарищей; но вскоре исчезла память—и неудовольствія Монарха, и благодеяній дарованных им легкомысленному народу. Тайныя общества сделались многочисленнее; заговоры неблагонамеренных людей, не находивших пищи для своей деятельности; сходки питомдев высших училищ, превратившихся в политическіе клубы; буйные возгласы журналистов, под личиною патріотизма: все это постепенно повело к разрыву между Государем и его новыми подданными (²³).

Речь, произнесенная Государем при закрытіи сейма, была сообщена наіпим резидентам при иностранных дворах и доведена ими до сведенія Союзных держав. Австрійское министерство было недовольно некоторыми из выраженій в ней заключавшихся, полагая, что они могли быть приняты за сочувствіе германским либералам, и винило в потворстве им графа Каподистріа. Император Александр, узнав о том уже по прибытіи в Троппау, пожелал видеть черновые отпуски речи и циркуляра; оказалось, что именно те фразы, которыя непонравились австрійскому кабинету, были собственноручно приписаны Государем. Император Александр, обратись к графу Каподистріа, сказал ему: „покажите эти бумаги Лебцельтерну“ (²⁴).

Везпокойствія и заговоры против правительства в Испаніи, разразившіеся переворотом в 1820 году, по разобщенному с прочими европейскими странами положенію пиренейскаго полуострова, не возбудили опасеній за общій мир. Правда—Император Александр, получив офиціальное извещеніе Короля Фердинанда, о добровольном признаніи им конституціи, отвечал, что: „конституціи, дарованныя монархами, охраняют спокойствіе держав, и напротив те, кои были последствіем возмуіценій, веду'г к неустройству;" тогда-же в циркуляре петербургскаго двора было сказано, что: „Испанія должна пред лицем Света загладить безславіе своей революціи (le scandale de sa révolution), и что меры, к тому принятая испанским правительством, решат характер сношеній с ним Россійскаго Монарха“ (²⁵). Но эти объявленія вызвали решительный протеста Англіи, которая поддерживала народный движенія в Испаніи, с тою целью, чтобы способствовать отпаденію от нея американских колоній, выгодному для англійской торговли. Казалось, что Франція, по соседству к Испаніи, не могла равнодушно смотреть на тамошнія смуты, но вмешательство ея в дела пиренейскаго полуострова затруднялось, как личными свойствами Людовика XVIII, больнаго и дорожившаго собственным спокойствіем, так и политическим положеніем его конституціонной монархіи, не дозволявшим ему ополчиться против тех самых началу которыя были усвоены его правительством. Таким образом Испанія была на время предоставлена волновавшим ее внутренним раздорам. Но когда, в іюле 1820 года, Карбонары провозгласили в Неаполе конституцію, по образцу испанской, и когда Король Фердинанд IV, увлеченный общим порывом народа и войска, присягнул на верность ей, Мет-терних объявил, что авс'грійское правительство не дозволить никаких измененій существующая порядка, не только в своих итальянскихъвладеніях, но и вообще в Италіи. Повидимому, такое притязаніе бьтло не мыслимо в отношеніи к государствам самостоятельным, независимым от Австріи, и особенно в отношеніи к Неаполю, где Король торжественно признал конституцію и произнося клятву соблюдать ее, прибавил от себя; „Боже всемогущій, котораго всеведущее око проникает в глубину души моей и в будущность; если я говорю ложь, или не исполню своего клятвеннаго обещанія, порази меня в тот-же миг громами твоего міценія!“—Переворот в южной части аппенинскаго полуострова совершился без всяких потрясеній; не то было в Сициліи, где жители, пожелав сделаться независимыми от неаполитанскаго правительства, предались совершенному безначалію. Посланный с эскадрою и дессантным войском, дляпрекращенія безпорядков, из Неаполя в Палермо, генерал Пеп, действуя на основаніи данной ему инструкціи, успел склонить к соглашенію жителей Сициліи и вошел в их столицу, но вслед за темь был отозван неаполитанским парламентом. Назначенный на его место, генерал Колетта распустил временное парламентское управленіе (giunta), запретил національные цвета Сициліи, и приказал жителям присягнуть на верность неаполитанской конституціи и приступить к избранію депутатов в общій парламента Королевства Обеих Сициліи: все эти меры, противныя желаніям и надеждам народа, могли быть поддержаны неиначе как вооруженною силою, что заставило Неаполитанцев не только отказаться от поддержки Оицилійцев, но употребить лучшую часть собственной арміи на удер-жаніе в повиновеніи непокорнаго острова. А, между тем, в Неаполе, легкомысленный, невежественный народ, вместо того, чтобы готовиться к заіците завоеванных им прав, предавался празднествам, торжествуя свободу иллюминаціями и всякаго рода зрелищами (²⁶).

Событія, последовавшія быстро одни за другими, в Германіи, Испаніи и Италіи, должны были поселить во всех людях, стоявших на страже общаго спокойствія, глубокое убежденіе в необходимости дружно соединиться между собою, для отклоненія от Европы угрожавших ей бедствій. Весьма естественно, что такое чувство должно было проявиться с наибольшею силою в тех правительствах, которыя, низвергнув в лиде Наполеона революдію, снова видели ее торжествующею пред собою, и что для отраженія угрожавшей им опасности они обратились к тем самым средствам, кои сокрушили иго, в продолженіи двадцати лет тяготевшее над Европою. Коалиція, уевнчанная блестяіцим усиехом и скреиленная трактатами 1814, 1815 и 1818 годов, уже избавя Европу от военнаго деспотизма, подавала верную надежду вторично избавить ее от столь-же иагубнаго безначалія. Меттерних, не ограничиваясь обороною собственных владеній Австріи, считал необходимы м подавить возстаніе в Неаполе, но предпочитая достигнуть цели переговорами, хотел сперва убедиться в одобреніи и нравственной поддержке всей Европы, а потом уже послать войска в южную Италію. Но но легко было согласить .союзный державы: Император Александр желал, чтобы эта экспедиція была предпринята совокупно всем европейским союзом, а Кестельри имел целыо отклонить Австрію от общаго действія с Россіею, и еще до открытія конгреса в Троппау объявил, что сен-джемскій кабинет ни под каким видом не приметь участія в таком деле. По его мненію. неаполитанскій переворота не нарушил существующих трактатов, и потому не подлежал веденію Священнаго Союза. Подобное вмешательство посторонних держав во внутреннія дела какой либо страны напоминало договор в Пилвнице. Впрочемъ—продолжал он — если Австрія. считая для себя опасными собьггія в Неаполе и объединеніе Италіи, готивится предупредить их, без намерснія расширить спои владенія, то прочія державы не только не станут мешать исполненію ея видов. но будут сочувствовать им (⁷).

Сообразно с этою декларацію, лорд Стюарт иолучил приказаніе ограничиться присутствіем на конгресе, не принимая никакого участія в совещаніях. Французское правительство также предписало своим уполномоченным, резиденту при петербургском дворе, графу де-ла Ферроне (de la F<>rronays) и резиденту при венском дворе, маркизу де-Караман, руководиться умеренностыо и отклонять всякую насильственную меру. Сам Император Александр, повидимому, склонялся на сторону французских министров, по мненію которых надлежало окончить дело мирным путем, посредством соглашенія неаполитанской конституціи с выгодами законаго правительства (⁸).

Совещанія начались 11-го (28) октября. В сей день собрались у австрійскаго министра, князя Меттерниха, кроме уполномоченных Англіи и Франціи, статс-секретарь граф Каподистріа, полномочный министр при венском дворе Его Величества, Императора Всероссійскаго, граф Головкина»; австрійскій полномочный министр при петербургском'!»

31

дворе, барон Лебцельтерн, и прусскій уполномочий миниетр при венском дворе, генерал фон-Круземарк. После краткаго объяененія цели конгреса, князь Меттерних предложил заменить обычную форму протоколов журналами совещаній, содержащими в себе: изложеніе обсуждаемыхъпредметов, взаимно сообщаемые документы и объяснена, вносимыя по желанно уполномоченных. По прочтеніи каждаго из этих журналов в следующем заседаніи и по одобреніи их министрами, предполагалось, чтобы редактор совещаній (Генц) подписывал подлинные журналы и сообщал засвидетельствованныя копіи их всем членам конгреса. Это предложеніе было принято всеми уполномоченными.

За тем, князь Меттерних прочел Записку, заключавшую в себе изложеніе системы австрійскаго правительства по неаполитанскому вопросу и мысли о настоящем положеніи этого дела в отношеніи к общим интересам Союзных держав. По словам его, австрійское правительство сперва ограничивалось прерваніем всяких сношеній с революдіонным неаиолитанским правительством, но теперь находится в необходимости приступить к действіям против мятежников, тем более, что Авсгрія имеет несчастіе быть ближайшею державою к Неаполю.

В другом австрійском мемуаре было сказано, что французская революція была делом большинства націи, подготовленным, в теченіи многих лет, заблужденіями ложной философіи, подрывавшими в основаніи законы, нравственность и религіозныя убежденія. Революція в Иснаніи была делом военнаго заговора, а в Неаполе—тайных обществ. В настояіцее время, искусство возбуждать революцію дошло до такого совершенства, что никакое правительство не может быть уверено в прочности своего существованія. По сознанію салаго неаполитанскаго правительства, не только народ, но и войска покорились секте карбонаров. Приверженцы представительна го образа правленія уверяют, будто-бы можно избежать переворотов и удовлетворить так называемый дух века уступками со стороны правительств и введеніем конституцій. Но опыт всех времен и тот, который нам суждено изведать, опровергают такое мненіе, которое в сущности, есть не что иное, как мечта нескольких благонамеренных людей и выдумка всей массы революціонеров. Из монархических государств, наименее подвержены внутренним потрясенія те, которыя ни сколько неизменили основаній и форм своего правительства, и убедительный пример тому представляет нам Австрія. Не в затрудненіях по финансовой части и не в бремени минувших войн следует искать причины неудовольствія, могущаго возникнуть в государств!; под справедливым и умеренным уиравленіем, а в духе кововведеній, который внушают народа м сами правительства, либо в том, который, благодаря их нераденію и ошибкам, распостраняется поборниками насильственных переворотовъ.

„Неаполитанскій; Король и его династія обязаны своим возстановленіем усиліям Австріи, и к томуже, по секретной статье договора, заключенная им с Австріею, в іюне 1815 года, условлено, чтобы Король Фердинанд не допускал в своем государств никакой перемены, которая, будучи противна древним монархическим учрежденіям и началам. принятым Австріею во внутрсннем управленіи своими италіянскими владеніями, могла-бы угрожать нарушеніем спокойствія прочим государствам аппенипскаго полуострова. Впрочем — как Австрія, так и другія державы, не имеют яикаких притязаній, ни против Короля Неаполитанскаго, ни против народа его; только лишь против угнетающей их секты, с помощью Божіей и в духе благоразумія и умеренности, Его Императорское Величество направить усилія нравственныя, а в случае необходимости ирпбегнет и к силе оружія“....(²⁰).

Уполномоченные Россіи и Пруссіи, граф Нессельрод и князь Гарденберг выразили совершенное сочувствіе своих Государей видам австрійскаго правительства (^:ю).

На основаніи мненій, вьграженных от имени Императора Александра и Короля Фридриха-Вильгельма, Меттерних предложил Ооюзным дворам признать :

1) Что цель их действій, как в моральному так и в матеріальном отношеніи, не ограничивается возвращеніем законному правительству полной свободы распоряженій, но заключается в возстановленіи его в таком виде, чтобы оно представляло Королевству Неаполитанскому и всей Европе надежное ручательство токойствія и прочности.

2) Чтобы, сообразно с этою целыо, Король, при возстановленіи своего правительства, принял во вниманіе истинныя нужды и пользы своей стравьт.

8) Чтобы все то, что Король признает согласным с пользами страны, и следовательно с желаніями благонамеренной части своего народа (de la partie saine de la nation), послужило законным OCHOваніем при возстановленіи порядка в Королевстве Неаволитанском (^:и).

Французскіе уполномоченные изъявили мненіе, что „их правительство, нензменно преданное общему союзу европейских держав и убежденное в необходимости этого союза, полагает, что должно подавить революцію возникшую в Неаполе; что, для достиженія такой цели, может оказаться нужным прибегнуть к вооруженной силе, которая, смотря по обстоятсльствам, должна получить большее или меньшее развитіе и круг действій; но, что, для избежанія общих бедствій и опасностей, угрожающих Неаполитанскому Королю и его монархіи, желательно, чтобы употребленію военных средств содействовали, либо даже предшествовали переговоры, веденіе коих принадлежите четьтрем державам могущим предложить Австріи только нравственное содейспгвге (appui moral), Еслибы, паче чаянія, шло дело об определительном утвержденіи мер, предложенных на совещаніях в Троппау, то Король предоставляете себе изъявить свое согласіе на эти меры не иначе, как сообразно средствам,употребленным Союзными дворами для прекращенія безпорядков в Обеих Сидилінх, и той цели, которой они пожелают достигнуть по освобожденіи страны от лежаіцаго на ней ига“ (³²)

Таким образом, со стороны Австріи, поддержанной Россіею и Пруссіею, было решено принять самыя решительныя меры против революдіоннаго неаполитанскаго правительства; объявленіе Франціи было уклончиво; великобританскій-же уполномоченный, лорд Стюарт, хотя и присутствовал на совещаніях конгреса, однакоже, на основа ніи данной ему инструкціи, не принимал в них никакого участія. Но поводу такого разногласія, министры Австріи, Пруссіи и Россіи, объявили, что выгоды, доставляемый им пребываніем в Троппау их Монархов, и возможность получать от них неотлагательно частыя и точныя наставленія, налагаютъ

на них долг ускорить по возможности решеніе предложенных обсужденію конгреса важных вонросов, но что, при исиолненіи такого долга, они постоянно будут сообщать министрам Франціи и Англіи результаты своих занятій. За тем, министры трех дворов составили следующій протокол: „Государства евронейскаго союза, подвергаясь в следствіе мятежа измененію своих правительственных форм, угрожающему опасными последствіями для других государству перестают чрез то самое быть членами союза и остаются исключенными из него, пока их внутреннее состояніе не представить ручательств за их порядок и прочность. Союзныя государства, неограничиваясь признаніем такого исключенія, взаимно обязываются не допускать перемен, совершенных незаконным путем. Когда государства, где произошли подобныя перемены, станут грозить соседним странам явною опасностью, Союзныя державы употребляют, для возвращенія их в общій союз, сначала дружескія увещанія, а потом и понудительныя меры, если окажется необходимо прибегнуть к вооруженной силе". Вънриложеніи этих общих постановленій к неаполитанскому вопросу, Союзные дворы решили: принять меры для возвращенія свободы Королю и его народу, и оставить в стране, для охраненія спокойствія, окупаціонную армію. Как Союзные дворы предполагали,, до начала военных действій, открыть переговоры, но не хотели вести их с революціонным правительством, то положено: пригласить, от имени трех монархов, Короля Неаполитанскаго в Лайбах (Люблянь), где должен был открыться новый конгрес по делам Италіи. Тогда-же сообщена всем державам декларація Государей Австріи, Россіи и Пруссіи, в форме

циркулярной депепіи к их резидентам. В этом документе, после объявленія о цели коалиціи—действовать против мятежа и насилія в Неаполе, было сказано: „Союзныя державы имеют неоспоримое право принять сообща предупредительный меры против государств, где возмущеніе, низвергну в правительство, угрожает соседним государствам» таким-же бедствіем. А по тому Союзные дворы согласились между собою обратить вниманіе сперва на Неаполь, откуда революція наиболее угрожает нарушеніем спокойствія соседних государств, и где можно прекратить мятеж скорее, нежели в других странах. Союзные Монархи, не входя в переговоры с революціонным правительством Неаполя, пригласили Короля Обеих Сицилій на совещаніе в Лайбах, (куда предположено перевести конгрес), чтобы возвратить ему свободу действій и дать средство быть посредником между заблудшими его подданными и государствами, коим угрожает революція. Франція и Англія приглашены принять участіе в предположенных мерах, и в содействіи их нет сомненія (:'), потому чю три помянугыя державы следуют той-же самой системе. kotoj ая послужила основаніем общему союзу Европы" (^і:|).

Уполномоченны ■ Великобритании и Франціи изъявили мненія явно противныя видам трех держав; но, вслед за тем, Кестельри, в циркуляре резидентам сен-джемскаго кабинета, хотя и отказался от содШствіи Союзникам, однакои;.е выразил полное одобреніе благонамеренности их видов. За то, оппозиція громко полетала против министерства, которое, по словам вигов, предало Неаполиганцев, не побудив их к соглашенію с требованіями Короля и Союзных держав (³⁴). Эпоха совещаній в Троппау была временемъ

поворота внешней русской политики от сочувствія законно-свободным учрежденіям к безусловному [іоддержанію прав верховной власти. Причиною тому были сатурналіи втораго польскаго сейма, оставившія глубокое впечатленіе в душе Императора Александра, и последовавшее, во время его отсутствія из Петербурга, прискорбное происшествіе в Семеновском полку, подавшее Меттерниху случай возбудить подозренія Государя на счет действительнаго значенія этого событія и придать ему политическій смысл, котораго оно вовсе не имело.

(1820 г.)

Семеновскій полк, второй по старшинству в гвардіи, был любимым полком Государя. Еще при Императоре Павле, Великій Князь Александр Павлович, будучи командиром и шефом полка знал лично в нем всех офицеров и многих солдат и часто говарйвал: „Преображенскій полк — это царскій полк, a Семеновскій полк — мой“; в последствіи-же он продолжал постоянно удостоивать полк своими милостями: из всех гвардейских полков, только один Семеновскій пользовался особенным преимуществом, состоявшим в том, что каждый вечер дежурный по полку капитан, отрапортовав полковому командиру о состояніи полка, отправлялся к Императору с таким-же рапортом, и Государь всегда принимал его. Семеновцы, обожая своего Августейшаго шефа, видели в нем идеал и старались подражать ему. Офицеры, люди лучших фамилій, соединенные дружбою и товариществом, основанными на взаимном уваженіи, занимались большею частью серьёзным чтеніем, или обученіем грамоте своих солдат, и лишь изредка

носещали общества. Офицер, появившійся в иіустерклубе, или в каком-нибудь другом неприличном месте, либо позволившій себе сколько-нибудь предосудительный поступок, был-бы тотчас удален из полка обществом товарищей; солдата, встреченнаго пьяным на улице, выжили-бы своиже, да этого и не случалось. Каждый из служащих в полку, дорожа званіем Семеновца, смотрел несколько свысока на прочія войска. Ни на ученье, ни в казармах полка, не слышно было не только брани, но и крупнаго слова; о телесном наказаніи — не могло быть и речи; одежда и пища солдат были лучше, нежели в других полках, чем они были обязаны своему венчанному шефу, а также полковому командиру, Якову Алексеев. 'Потемкину. Генерал- адъютант Погемкин, рыцарь в душе, храбрый офицер, джентльмен в полном значеніи этого слова, поддерживал облагороженное состояніе своего полка, которому едвали можно было найти подобный пример во всей Европе. Ласковое обращеніе его с подчиненными нисколько не вредило дисциплине, и Семеновскій полк по фронту ни в чем не уступал прочим полкам гвардіи (').

В 1819 году, когда Великіе Князья Николай и Михаил Павловичи были назначены командирами ‘2-й и 1-й гвардейских бригад, начальники 1-й и

2-й гвардейских дивизій барон Розен и Потемкин, вместе с тем, командовали Преображенским и Семеновским полками, при чем подчинялись бригадному командиру, состоявшему у одного из них (Розена) в команде, что было неудобно в сношеніях по службе. Несколько месяцев свустя, Император Александр соизволил на просимое ими увольвеніе от должности полковых командиров: на место Розена был назначен флигель-адъютантъ

барон Пирх, а на место Потемкина—полковник Шварц, бывшій прежде командиром Екатеринославскаго гренадерскаго полка и незадолго пред тем получившій в команду Лейб-гренадерскій полк (²). Это назначеніе, справедливо или нет, приписывали графу Аракчееву, который, в послед-, ній період царствованія Императора Александра I, был козлом отпущенія всех грехов нашей администраціи. „Надо выбить дурь из голов этих молодчиковъ“—говаривал суровый Сила Андреевич, но долго нерешался прямо сказать что-либо подобное Государю об усыновленном им полку. Когдаже был назначен командиром бригады, в которую входил и Семеновскій полк, Великій Князь Михаил Павлович, Аракчеев воспользовался неудовольствіем его на офицеров этого полка, которые не нравились Великому Князю—и щегольскою внешностью, и блеском своим на больших званых балах, и даже утонченным образованіем, казавшимся штабным фронтовикам излишнею роскошью для субалтерн-офицера, долженствующаго ограничивать круг своей деятельности ученіями и караулами. Чтобы исправить полк, вовсе нетребовавшій исправленія, назначили командиром его одного из тех немцев, которые, родясь и живя весь свой век в Россіи, не знают ни русскаго, ни немецкаго языка. Полковник ІТІварц соединял в себе грубое невеліество с необыкновенною вспыльчивостью и крутым характером. Он ничего не знал, кроме фронта: за то — пред фронтом являлся в виде фанатика. На ученьях, он выходил из себя, бранился, ревел диким голосом. бросал шляпу оземь, топтал ее ногами; нередко случалось ему ложиться на землю, чтобы лучше видеть, хорошо-ли на марше солдаты вытягивают по-

ски—„игру носков", как выражался сам Шварц. Всякому, сколько нибудь знакомому на практике с нашими войсками, известно, что русскій солдат любить справедливаго начальника, как-бы он строг ни был. Полковник Шварц не был строже многих гвардейских полковых командиров, но надоедал до крайности своим подчиненным. „Sans être grand rosseur, il eut le talent de se faire plus détester du soldst que s’il l’eut assommé^a—(Не будучи болыпим драчуном, он имел дар возбудить к себе в солдатах большую ненависть, нежели жесточайшій мучитель)—писал Дм. Петр. Бутурлин князю Волконскому. Не проходило в полку ни одного ученья без палок; не довольствуясь тем, Шварц бил солдат своеручно, дёргал их за усы, заставлял их плевать в лицо один другому и томил безпрестанными ученьями, даже в воскресные дни и праздники. В хозяйственном отношеніи, он был безкорыстен, но заставлял нижних чинов изводить их скудное жалованье на мел для беленія амуниціи и на фабру для усов; те-же солдаты, кои не имели усов, должны были наклеивать фальшивые каким-то составом, от котораго на лице делались болячки и чирья. С офицерами Шварц не умел обходиться и оскорблял ихъ—то пошлою фамильярностью, то грубыми выходками (³).

Перед отъездом Государя, в іюле 1820 года, в Варшаву, он посетил Семеновскій полк. Неожиданно пріехав в полковой госпиталь, куда поспешили собраться все офицеры, Государь говорил с ними очен милостиво, и обойдя все комнаты, сказал им: „прощайте, господа! будьте здоровы!" И долго офицеры оставались на месте, в молчаніи, как будто предвидя, что ласковыя слова обожаемаго Монарха будут для них последними (⁴).

По отбытіи Государя, притесненія Шварца усиливались более и более. Семеновцы терпели их. Наконец, терпеніе их лопнуло. Наши военные законы дозволяют приносить свраведливыя жалобы, на инспекторских смотрах; но, по всей вероятности, подчиненные Шварца не надеялись на защиту выспшх начальников, и потому решились жаловаться, не ожидая инспекторскаго смотра.

16 октября, на ученье полка, Шварц наказал телесно нескольких рядовых, имевших зиак отличія военнаго ордена; в тот-же день, нижніе чины роты Его Величества сговорились между собою просить своего ротнаго командира, капитана Капікарева, довести до сведенія вышняго начальства их жалобу на угнетенія полковника Шварца. Для этого они хотели воспользоваться вечернею перекличкою. Но как, на следующій день, четыре десятка этой роты должны были явиться на смотр к полковому командиру (⁵), а 18-го числа полк вступал в караулу то фельдфебель Брагин, желая дать отдых роіе, (а, может быть, получив сведеніе о намереніи своих солдат), отменил перекличку. Узнав о том, нижніе чины самовольно вышли из комната и собрались в среднем коридоре казармы. Дежурный по роте два раза объявлял им об отмене переклички, но люди не расходились, и по тому фельдфебель сам приказал им идти в комнаты, на что они единогласно отвечали, что хотят принести просьбу своему ротному командиру и просят послать за ним. Фельдфебель спросил: „кто имеет на мена претензію?“ и получив ответ, что: „рота довольна всеми начальниками и намерена только просить ходатайства капитана об отмене предстоявшаго на следующее утро десяточнаго смотра", лослал просить Кашкарева, чтобы он врибыл въ роту. Несколько спустя. Еашкарев, найдя всю свою команду в сборе, спросил о причине такого самовольная поступка. Когда-же все люди заговорили вдруг и нельзя было ничего разобрать из слов их, капитан заставил их молчать и стал давать им советы и увещанія, вместо того, чтобы вызвать вперед и арестовать первых, объявивших неудовольствіе на полковаго командира, что, по всей вероятности, прекратило-бы окончательно безпорядок. Пока говорил он, солдаты молчали, но едва лишь он прерывал свою речь, повторялась сотнею голосов общая просьба — облегчить тягость их службы. Полагая невозможным преодолеть упорство своих подчиненных, Кашкарев счел нужным уступить им, обещал довести о желаніи их до сведенія начальства и приказал людям разой тись, что и было тотчас исполнено. В то время, когда он уходил из роты, фельдфебель, провожая его, доложил, что наиболее шумели солдаты стрелковаго взвода. Кашкарев отвечаль, что он самь заметил тоже, и приказал поутру доставить ему список зачинщиков безпорядка. Но когда, на следующій день, фельдфебель, при раиорте, подал ему записку, в коей было помещено до двенадцаги человек, он, не обратив на то вниманія, не представил записки баталіонному командиру, и даже в последствіи затерял ее (^с).

Капитан Кашкарев отправился из роты прямо к баталіонному, а потом к полковому командиру. Не заставь дома полковника Вадковскаго, Кашкарев оставил у него краткую записку о всем случившимся. Полковник-же Шварц, выслушав словесно донесеніе Кашкарева, ограничился форменною фразою: „наблюдать за порядком и ожидать утром дальнейших приказаній“. Между тем, Вадковскій, возвратясь домой уже весьма поздно и узнав о происшедшем в баталіоне, из записки Кашкарева, не счел нужным ехать в казарму, чтобы (как объявил он в последствіи)—„не встревожить людей своим внезапным пріездом". На следуюіцій день, в семь часов утра, Вадковскій, прибыв в роту Его Величества, приказал людям собраться, но, вместо строгаго разбора дела, стал, подобно Кашкареву, доказывать им важность их вины. В ответ на его неуместныя увещанія и упреки, люди покорно просили его довести до сведенія начальства, что „безпрестанная чистка и беленіе аммуниціи, не только истощали их средства, но даже не позволяли им в воскресные дни исполнять христіанскія обязанности". Вадковскій приказал роте разойтись и донес о всем полковому командиру, который, вьтслушав его словесный рапорт, отвечал, что поспешить довести о том до сведенія высшаго начальства, и тогда-же приказал полковому адъютанту донести о всем бригадному командиру. Великому Князю Михаилу Павловичу; а сам, уже в десять часов утра, на разводе, доложил о происшедшем безнорядке начальнику корпуснаго штаба, генералъадъютанту Бенкендорфу, который тотчас поехал к командующему корпусом, генерал-адъютанту Васильчикову, и довел до его сведенія о всем случившемся. Генерал Васильчиков, будучи нездоров, приказал начальнику штаба немедленно произвести изследованіе, чтобы открыть зачинщиков безпорядка. Лучшій способ к достиженію сей цели был, без сомненія, тот, чтобы взяться за людей, выказавшихся пред прочими во время принесенія жалобы ротному командиру; э ти люди были известны, и надлежало распросить их по одиначке: тогда, по всей вероятности, дело обошлось-бы строгим нака-заніем немногих наиболее виновных. Но, вместо того, генерал Бенкендорфу сообщив о происшедшем Великому Князю и вместе с Его Высочеством прибыв в полк, приказал построить стрелковый взвод в верхнем, a гренадерскій в среднем коридоре; когда-же баталіонный команднр доложил ему, что нижніе чины недовольны разделеніем их на две части, тогда свели всю роту вместе в среднем коридоре. Генерал Бенкендорфу обратясь к роте, спросил: на что она жалуется? По какой причине собрались люди на перекличку без приказанія, и не разошлись, когда им это было приказано? и наконец, не подговаривал-ли их кто к объявленію претензій? Люди отвечали: во

1-ху что довольны всеми начальниками, кроме полковаго командира; во ‘2-ху что собрались на перекличку для объявленія претензіи, без приказанія, и не расходились, в чем приносят искреннее раскаяніе, и в В-х, что к жалобе их никто не подговаривалу a решились на то они по общему желанно. Весьма естественно, что при таких расиросах нельзя было разъяснить дело. Еслибы, вместо того, замеченные в безпорядках на-кануне люди были допрошены по-одиначке, если-бы даже пришлось пожертвовать одним или несколькими из них для примера, то порядок был-бы возстановлен мгновенно (⁷). Сам Государь в последствіи писал графу Аракчееву: „Я почти уверен, что еслибы с первою гренадерскою ротою поступлено было приличнее, при самом начале, ничего другаго важнаго не было-бы“ (⁸).

Опросив роту, начальник штаба распустил людей, приказав баталіонному и ротному командирам представить ему к восьми часам вечера висменные рапорты о всем случившемся. Между тему в про-чих ротах полка узнали, что „в Государеву роту пріезжал начальник штаба и разбирал жалобу на Шварца". Начались толки; некоторые из людей сомнительнаго поведенія отозвались, что: „надо поддерживать гренадерскую роту“. Совершенно иначе заговорили-бы они, еслиб баталіонный командир, и тем паче начальник штаба, строго взыскал с тех, которые были указаны фельдфебелемъ.

В три часа по полудни, Вадковскій и Кашкарев сошлись вместе для составленія донесеній генералу Бекендорфу. В это-же самое время, Вадковскій получил приказаніе Великаго Князя Михаила Павловича—тотчас к нему явиться во дворец. Его Высочество спросил у Вадковскаго: „что делается в полку и не заметно-ли в нем какоголибо безпорядка?“ Вадковскій отвечал, что, сколько мог он заметить, все было в надлежащем порядке, и вместе с тем просил Великаго Князя взыскать с виновных, не доводя об этом несчастном происшествіи до сведенія высшаго начальства. Великій Князь согласился исполнить его просьбу, но с тем, чтобы он тотчас поехал в роту Его Величества и заставил нижних чинов раскаяться в их проступке. Прибыв в роту, Вадковекій собрал людей, старался вразумить их в важности их вины и побудить к сознанію зачинщиков безпорядка, но не имел в том успеха, и возвратясь во дворец, застал там генерала Бенкендорфа, который приказал ему привести, в восемь часов вечера, в корпусный штаб, 1-ую гренадерскую роту, рядовых в шинелях и фуражках, а унтер-офицеров в киверах, с тесаками. „Это делается для того — сказал начальник штаба—что командующей корпусом, по болезни, не может пріехать в полк и желает опросить нижних чинов въ

32 штабе ⁴¹). Вадковскій отправился к полковнику Шварцу, для донесенія ему о полученном приказаніи, но нигде не мог отыскать его, и по тому тогда-же передал приказаніе начальника штаба дежурному по полку, штабс-капитану Рындину (⁹).

В темный осенній вечер, рота Его Величества, выйдя из казарм, двинулась, в сопровожденіи гулявшаго в воскресный день народа, к штабу гвардейская корпуса и построилась к восьми часам на площади против штаба, где в сенях сидели генералы Васильчиков и Вистром. Командующій корпусом приказал ввести роту в экзерцир-гауз, освеіценный и занятый двумя ротами Павловская полка. Затем, Семеновская рота, въчисле 167-ми человек, под конвоем Павловских гренадер с заряженными ружьями, была отведена в крепость. По прибытіи туда, рота сдана была в распоряженіе плац-маіора Подушкина, которому нижніе чины, на произведенный им опрос, отвечали, что „они ни малейшаго сопротивленія не делали и не будут делать, хотя-бы поставили караулить их только одного солдата; чтовсе приказанія начальства, как теперь, так и прежде, они исполняли с усердіем, из повиновенія не выходили и не выйдут; наконец, что они просят помилованія у начальства" (^,0). Полковник Вадковскій и капитан Кашкарев, возвратясь, по приказанію генерала Васильчикова, в полк, донесли о всем происшедшем полковнику Шварцу и вместе с тем просили его о наряде в караул, вместо роты Его Величества, других людей. Положено было послать, в замену ея, изъ прочих рот полка по ‘20-ти человек. Чтобы исполнить это распоряженіе, надлежало разбудить во всех ротах фельдфебелей, капральных унтеръофицеров, ефрейторов и по пяти человек в каждом капральстве, и по тому в полночь многіе люди не спали, чистили аммуницію и толковали меж собою о происшествіи в 1-й гренадерской роте, еще не зная, что она арестована (“).

В это самое время, рядовой 2-й фузелерной роты Павлов, будучи отпущен со двора и узнав об аресте гренадерской роты, возвратился в казарму и передал роковую весть товарищу своему Чистякову, говоря, что следует заступиться за гренадер и выручить их. Чистяков долго оставался в нерешимости, что делать; потом вдруг вскочил с кровати, выбежал в коридор и закричал: выходи на перекличку! Разбуженные внезапно этим вызовом, нижніе чины начали выходить из комнат, где, между тем, Павлов кричал: „Нет Государевой роты, она погибает!“ Фельдфебеля в роте не было, потому что его потребовали в канцелярію, для полученія от полковаго адъютанта приказаній на счет предстоящаго караула. Унтеръофицеры, услышав крик, стали унимать солдат и приказывали им разойтись, но все их усилія были напрасны; толпа в коридоре более и более увеличивалась; волненіе слелалось общим. Дежурный по роте успел донести о происпіедшем безпорядке ротному командиру, штабс-капитану Лёвевбергу, который, поспешно прибыв в казарму, нашел часть своей роты в строю, а другую, преимущественно состоящую из женатых, в комнатах. Оставалось взяться за виновных, Чистякова и Павлова; но Лёвенберг, надеясь возстановить порядок без строгих мер. опросил роту, за чемъ она собралась, и получив ответ, что, узнав об арестованіи Государевой роты, фузелеры считают себя виновными на-равне с нею, уговорил их разойтись, между тем как полковник Шварц потребовал штабс-капитана Лёвенберга к себе на квартиру (¹²).

Вслед за безпорядками, возникшими во 2-й фузелерной роте, начались такіе-же и в 1-й. Тот-же самый Навлов, подговорившій Чистякова, склонил рядоваго Васильева известить 1-ую фузелерную роту об отводе Государевой роты в крепость. Еще до сбора своих товарищей в коридоре, Васильев побежал в 1-ую роту, разбудил там рядоваго Кузнецова и сказал ему, будтобы вся 2-я рота уже собралась, чтобы просить об освобожденіи гренадер. Кузнецов сперва не поверил тому и сам отправился во 2-ую роту, которая, между тем, уже начинала строиться, возбуждаемая Васильевым, который, возвратясь к своим, вызывал их в ксридор, уверяя, что 1-я рота уже просит за Государеву. В самый разгар этой суматохи, прибыл в 1-ую роту командовавшій ею поручик Тулубьев, молодой человек, неопытный в управленіи вверенною ему частью. Увидя солдат, собиравшихся по призыву Кузнецова, Тулубьев спросил: за чем собирались они, и получил ответ, что „Государева рота погибает, и все мы готовы погибнуть вместе с нею“. Несколько голосов крикнули: на право, и все бывшіе в строю побежали в казарму 2-й роты, а Тулубьев, оставшись в коридоре с унтер-офицерами и несколькими рядовыми, невышедшими из комнат, послал верховаго к баталіонному командиру, с известіем о случившемся безпорядке.

Уже было за полночь, когда солдаты 1-й роты толпою ворвались в казарму 2-й. Там некоторые из людей ложились спать; другіе оставались в комнатад, ожидая возвращенія Лёвенберга, но услышав шум в коридоре, снова вышли туда. Обе роты смешались вместе и с криками: „пойдемте в 8-ю рогу“ выбежали из казармы, где остались фельдфебель, унтер-офицеры и многіе из солдат, успевшіе одуматься.

Между тем в 8-й роте все было спокойно: люди, приготовясь к караулу, спали; дневальный и часовой стояли на своих местах. Дежурный унтеръофицер, узнав о безпорядках в других ротах, отправился с донесеніем о том к своему ротному командиру, капитану Муравьеву-Апостолу; в его отсутствіи, люди 1-й и 2-й рот появились под окнами З'й роты, вызывая ее присоединиться к ним; другіе стучались в ворота и двери, но часовой не впускал их. Когда, в исходе 1-го часа, разбудили Муравьева, он тотчас стал одеваться, приказав дежурному возвратиться в роту и смотреть, чтобы никого не впускали в казарму; но это приказаніе не могло быть исполнено: люди 1-й и 2-й рот уже вломились в коридор и вызывали к себе

3-го роту(¹³). В эту решительную минуту пріехал Вадковскій в 3-ю роту, которая толпилась в безпорядке, но присутствіе баталіоннаго командира возстановило тишину и заставило солдат построиться и выравняться. Спросив у них о причине их сборища без приказанія начальства, и получив ответ, "что они не могут быть покойны без роты Его Величества, Вадковскій сказал им, что „не их дело мешаться в распоряженія началышковъ“ и приказал разойтись и готовиться к караулу. Они отвечали, что „вовсе не сопротивляются начальству и готовы идти в караул, но не иначе, как с головою—ротою Его Величества, без которой имъ не к чему пристроиться". Вместе с тем, они изъявляли намереніе идти к полковнику Шварцу и просить его об освобожденіи Государевой роты. По словам самаго Вадковскаго: „видя до какой степени раздражены были люди, и разсмотрев, что строгостью не только не прекратил-бы безпорядка, но может быть и удвоил его, он вторично требовал от них молчанія, приказал им и получил обещаніе ждать час времени в коридоре 8-й роты, объявив, что поеду к начальникам^ для донесенія им о происшествіи и для исходатайствовавія виновным прощенія“ (¹⁴). По отъезде баталіоннаго командира, прибыль в 8-ю роту капитан Муравьев-Апостол. Войдя в коридор, он нашел своих нижних чинов в строю; люди-же прочих рот толпились по флангам и сзади строя. Капитан, обратись к фельдфебелю, потребовал от него отчета, как мог он допустить роту собраться, и кто пропустил в казарму нижних чинов других рот? фельдфебель отвечал, что люди

1-й и 2-й рот ворвались насильно и вызвали к себе 8-ю роту. Тогда Муравьев стал увещевать своих солдат, чтобы они не увлекались протиЕОзаконным примером товарищей. „В продолженіи четырех-летняго командованія ротою, я заслужил вашу доверенность и любовь; не губите-же себя и меня вместе с вами"—сказал он. Уже солдаты, повинуясь слову любимаго начальника, готовы были разойтись; но в тоже самое время с обеих концев коридора раздались крики: „Нерасходись! Государева рота погибает, а 8-л рота пойдет спать. Не отставай от своих. Мы хотим все вместе просить начальство. Идем во 2-ую гревадерскую роту“. Муравьев, подойдя к левому флангу, где толпилось наибодее солдат других рот, строго

закричал, чтобы они вышли, но они отвечали, что полковник, найдя их тут, приказал им ждать его. Тогда-же на правом фланге разлался крик: „на право! пойдем во 2-ую гренадерскую роту“, и вместе с тем люди 1-й и 2-й рот, кинувшись в правую дверь, увлекли за собою нескольких человек В-й роты. Капитан Муравьев, иоручив фельдфебелю не выпускать остальных его людей из казармы, сам отправился за увлеченными толпою своими солдатами во 2-ую гренадерскую роту. Там, не смотря на присутствіе ротнаго командира, капитана Тухачевскаго, люди 1-го баталіона уже будили своих товарищей; но Муравьеву удалось воротить солдат 3-й роты в их казарму. За тем, возвратясь туда сам, он распустил своих людей по камерам; прочіе-же остались в коридоре: таким образом водворив тишину, Муравьев, вместе с пришедшим из 1-й роты поручиком Тулубьевым, вошел в фельдфебельскую комнату. Несколько спустя, в три часа утра, возвратился в казарму 3-й роты посланный от ней в маскерад караул. Увидя на лестнице вооруженных людей, нижніе чины 1-й и 2-й рот приняли их за конвой, присланный арестовать их, и крикнув: „хватать идут!“ бросились вон из казармы; за ними побежали многіе люди 3-й роты, не смотря на усилія Муравьева, который, вместе с Тулубьевым, поспешил в след за своими солдатами на полковой двор, где уже толпился почти весь полк в • совершенном безпорядке(¹⁵).

Весьма замечательно, что во все время этих волненій, полковаго командира как-бы не существовало. В десять часов вечера, когда рота Его Величества была уже арестована, а в прочих все оставалось тихо и спокойно, командующій корпусом потребо-

вал к себе полковпика Шварца, сделал емувыговор за допуіценіе безпорядков и приказал немедленно донести, еслибы что случилось в полку. В полночь, Шварц, возвратясь домой, нашел там дежурнаго по полку штабс-капитана Рындина 1-го, с донесеніем о происіледшем в 1-й и

2-й ротах. „Идите обратно в роты—отвечал ему Шварцъ—и скажите полковнику Вадковскому, чтобы он, вместе с ротными командирами, по долгу своему, унотребил всевозможный меры для прекращенія безпорядков". Тогда-же Шварц потребовал к себе штабс-капитана Лёвенберга, и чрез то помепіал водворить спокойствіе во 2-й роте, а полковаго адъютанта Бибикова отправил с словесным донесеніем о происходившем в 1-м баталіоне к Великому Князю и генералам Васильчикову и Бенкендорфу. Сам-же Шварц не принял никаких мер к усмиренію своих солдат, даже и тогда, когда дежурный по полку вторично явился к нему с донесеніем, что люди большими толпами собирались на полковом дворе, и потерял присутствіе духа до того, что тайно ушел из своей квартиры и провел остаток ночи у одного из своих знакомых в Измайловском полку (^,6).

18-го, в половине 4-го часа утра, пріехал генерал Васильчиков к генерал-губернатору графу Милорадозичу, с донесеніем о происшествіях в Семеновском полку. Милорадович тотчас отправился в полк, а Васильчиковъ—в корпусный тптаб, где „хотел выждать последствія посещенія графом полка". В это время, на площади против полковой церкви толпились, смешавшись вместе, солдаты всех трех баталіонов; ротные командиры, блуждая в темноте, старались собрать своих людей: фельдфебелей и унтер-офицеров не было ни одного, потому что они остались в казармах; кое-где, между нижними чинами на площади, собирались кучки простонародья, шедшаго из слобод в город. В таком положеніи находился полк во время пріезда графа Милорадовича, в исходе 5-го. Темнота не дозволяла солдатам видеть любимаго ими вождя, а слова его были заглушаемы общим говором. На все увещанія графа, Семеновцы отвечали: „мы готовы перенести всякое наказаніе, какое угодно будет начальству назначить, но мы не в состояніи терпеть притесненія полковника Шварца; не можем также построиться, потому что рота Его Величества находится под арестом.“ На приказанія Милорадовича—разойтись по казармам, некоторые из солдат объявили, что не смеют возвратиться в казармы, где собрался для арестованія их Московскій полк. Милорадович успокоил их на этот счет,- уговорил разойтись и не желая входить с ними в дальнейшія объясненія, уехал и сообщил все виденное им корпусному командиру. Генерал Васильчиков, узнав между тем, что полковвик Шварц скрылся, отрешил его от командованія полком и назначил на его место генерала Бистрома, приказав ему тотчас приготовить полк к инспекторскому смотру, который хотел произвести сам в восем часов утра. По прибытіи на площадь к полку, Бистром объявил людям волю корпуснаго командира.

2-й и 8-й баталіоны начали-было строиться, но в тоже время солдаты 1-го баталіна, толпясь между их рядами, снова смешали полк в безпорядочную массу. Бывшій командир полка, генерал-адъютант Потемкин, надеясь личным вліяніем своим возстановить порядок, испросил разрешеніе генерала Васильчикова ехать на Семеновскій плацъ.

Едва лишь явился он пред обожавшими его солдатами, как они окружили его, жаловались ему, просили его принять над ними начальство, уверяли в покорности своей; но все это не вело к желаемой цели и волненіе не утихало. Генерал Васильчиков, считая необходимым усмирить непослушных силою, хотел употребить к тому Л. Гв. Конный и Кавалергардскій полки с артиллеріей, но, по совету Милорадовича, отменил это распоряженіе, и отправился сам на Семеновскую площадь, приказав Бистрому, чтобы он, между тем, занял казармы Лейб-егерским полком, а генералу Орлову, с Конногвардейским полком, тогда же велено приблизиться к площади. Васильчиков, вместе с Бенкендорфом, подъехав к толпившимся людям, на просьбу их об освобожденіи Государевой роты, сказал, что эта рота арестована им за ослушаніе и своевольство, и что до Высочайшаго разрешенія он не освободит ее. „Вы то-же виновны—продолжал онъ—и по тому также идите под арест в крепость."—„Это приказаніе—доносил Васыльчиковъ—было исполнено безпрекословно“. Все люди, бывшіе на площади, отправились без конвоя в крепость. По дороге туда, они, при встрече с офицерами, снимали фуражки, а заходя в лавочки, исправно платили за все, чтб брали. Любопытным, которые спрашивали их, куда идут они, отвечали: „в крепость, на работу". Офицеры их решились идти с ними, длх сохраненія порядка. Впрочем, по свидетельству генерала Васильчикова: „офицеры Семеновскаго полка, при сем случае, неоказали той твердости, которая необходима в подобных обстоятельствах “ (¹⁷).

Командующій корпусом, оставя заключенным в крепостных казематах 1-й баталіон, в чи-сле 742-х человек ⁴²), счел нужным удалить прочіе. 18-1’О-же октября, генерал Бистром получил предписаніе сделать ириготовленія к выступленію: 2-й баталіон велено отправить в Кронштадта и оттуда на судах в Свеаборг, а 8-й—сухим путем в Кексгольм. Оба они должны были идти под начальством своих штаб и обер-офицеров, без конвоя, в полной походной амуниціи, но без ружей и тесаков. Утром 19 октября, прибыл в креиость Милорадович, с командующим корпусом — „пригласив также идти с собою дежурнаго генерала Закревскаго, в котором накануне с удовольствіем заметил особливое уменье обходиться с солдатами⁴⁴. Обойдя казематы, Милорадович объявил людям, что покорность ими изъявленная дает ему охоту ходатайствовать за них; что они, в ожиданіи решенія их участи, отправляются в поход, и спросил: может-ли он ручаться за их поведеніе впредь, и будут ли они стараться заслужить свою вину и сделаться достойными служить Государю? Солдаты единогласно отвечали, что заслужат свою вину и умоляли Милорадовича испросить им проіценіе. Только один из рядовых 5-й фузелерной роты Торохов "сказал в полголоса: „пойдем, когда отдадут нам первую роту“. Генерал Закревскій, услыша эти дерзкія слова, даложил о том Милорадовичу, который, подойдя к Торохову, велел его посадить под арест; когда-же Торохов закричал: „ребята! за меня!⁴⁴ его вытолкали вон и приказали содержать особо. За тем, Милорадович, обратись к роте,

сказал: „вот как одия бездельник мепіает мне*делать добро и губит своих товарищей! Много-ли таких между вами. Подобных злодеов надо истребить для чести имени солдата!" На это все люди единогласно отвечали, что он один виновата, и что вся рота готова исполнять приказанія начальства. Увидя в крепости лейб-гренадер, граф Милорадович отослал их назад, снял часовых у всех каземат, где были размещены Семеновцы, и объявив им, что они остаются арестантами, поручил самим смотреть другь за другом. „Слушаем, ваше сіятельство!—отвечали они.— Будем смотреть сами за собою и ослушников не будет" (^,8).

В тот-же день, 19 октября, выступили въпоход оба баталіона: 2-й, под начальством полковника Вадковскаго, в Ораніенбаум, а 8-й, под начальством полковника Яфимовича, по выборгской ' дороге. В казармах были оставлены только семейства нижних чинов и небольшое число солдат необходимых для присмотра за имуществом выступивших людей, которые не могли взять с собою ничего, кроме вещей в ранцах. Положеніе солдатских семейств было обезвечено тем, что, во распоряженію военнаго министра, отпускалось на каждое из них по 50-ти копеек в сутки (¹⁹).

Над первым баталіоном, подавшим вовод к безпорядкам, бьтл наряжен, по распоряженію генерала Васильчикова, военный суд, коего презусом назначен генерал-адъютант Левашев; ассесорами: генерал-маіоры граф Гурьев и Сухтелин; полковники: Преображенскаго полка князь Голицын, Московскаго — Аничков, Павловскаго — Бергманъ—и Лейб-гренадерскаго—Шипов (²°).

Первовачальныя донесенія Государю Васильчикова и графа Милорадовича, о событіях в Семе-

новском полку, были посланы с фельдъегерем 19 октября; а два дня спустя отправился с последующими донесеніями в Троппау, адъютант командующая корпусом, лейб-гусарскаго полка штабсъротмистр Чаадаевъ.

Петр Якбвл. Чаадаев, составившій себе некоторую известность в русской литературе, друг Пушкина, получил в доме родной тётки своей, дочери исторіографа князя Щербатова, по тому времени, отличное воспитаніе. Поступив, в 1812 году, из московских студентов, в Семеновскій полк подпрапорщиком, Чаадаев находился в Бородинской битве, был произведен в офицеры, участвовал в боях при Кульме и Лейпциге, стоял в почетном карауле у Императора Александра, в день взятія Парижа, и по окончаніи войны перешел в лейб-гусары. Образованный, стройный, красавец, с пріятным голосом и благородными манерами, Чаадаев ставил все эти преимущества ниже умственных сокровищ науки, обладал поверхностными знаніями по многим предметам, прилежно занимался чтеніем, и уклоняясь от общественных забав, вел строгую жизнь аскета. Быть может, что он, возвышаясь над окружавшею его средою военной молодёжи, имел преувеличенное понятіе о своих способностях; но самые порицатели его сознают, что он вевсе не был заносчив. Служа в лейб-гусарском полку, квартировавшем в Царском Селе, Чаадаев сблизился с геніяльным юношею—Пушкиным, тогда еще лицейским воспитанником. К этому времени относятся стихи семнадцати-летняго поэта к портрету Чаадаева.

Он высшей водею небесъ

Проводить жизнь на службе царской;

Ои в Риме был-бы Брут, в Афинах — Пернклесъ.

У нас — он офнцер l'ycapcKofi.

Незадолго до Семеновскаго происшествія, Чаадаев имел счастіе оказать Пушкину услугу, которую наш великій поэт помнил до смерти. Молодой тогда еще очень Пушкин написал стихи: „на свободу", которыя, ходя по рукам, обратили на него вниманіе полиціи. Не довольствуясь тем, ветреный юноша позволял себе выходки, совершенно чуждыя его благородной душе. Так наприм. в театре, он вынимал из кармана портрет Лувеля и показывал его своим соседям. За эти проказы, Пушкину грозила ссылка, в коей могли заглохнуть его дарованія — слава русской литературе. Некоторые предлагали отправить его в снежную пустынь Соловецкаго монастыря, и хотя Император Александр вообще был далек от подобной строгости, однакоже намерен был сослать его. Чаадаев, узнав об опасности грозившей Пушкину, поспешил к Карамзину, с трудом успел его видеть, (потому что по утрам Карамзин, занимаясь своею исторіею, никого не принимал), и упросил его съездить к Императрице Маріи Феодоровне и к начальнику Пушкина по службе, графу Каподистріа, и ходатайствовать за нескромнаго поэта. Вместо ссылки, Пушкин был перевбден на службу в Комитет о колонистах южной Россіи, состоявшій в ведомстве министерства иностранных дел и находившійся тогда в Екатеринославе. Другіе приписывают пощаду Пушкина заступничеству бывшаго его начальника, директора лицея Энгельгардта (²¹). Но как-бы ни было, Чаадаев, в этом случае, выказал то душевное благородство, которое было отличительною чертою его характера.

Выбор вестника о прискорбном Семеновском происшествіи пал на Чаадаева, потому что Государь лично знал его и был к нему милоетивъ, что Чаадаев сам прежде служил в Семеновском полку, и наконец, по тому, что он был очевидцем всего дела и мог дать словесно многія объясненія. Все старались сколь возможно смягчить со страхом ожидаемый гнев Государя и надеялись, что это удастся умному, образованному офицеру. К сожаленію, Чаадаев, которому предстояло проехать около двух тысячь верст, в позднюю осень, большею частью по весьма дурным дорогам, не любил подвергать себя лишеніям, неизбежным в курьерской должности. Он отправился в коляске, не понуждая ямщиков нагайкою, что и тогда казалось неприличным человеку, считавшему себя одним из представителей европейской цивилизаціи. Нередко тоже случалось ему останавливаться на пути и терять время на станціях для своего туалета. При всем том, выехав из Петербурга 21 октября, он прибыль в Троппау 80-го, следовательно—делал более двух сот верст в сутки. Трудно решить—справедливо-ли оставшееся в народной памяти, и даже в Исторіи, сказаніе—будтобы князю Меттерниху удалось получить сведеніе о Семеновской исторіи днем ранее, что способствовало хитрому дипломату вовлечь Императора Александра в лабиринт австрійской политики. Но не подвержено сомненію, что венскій кабинета прежде напрасно истощал все свои извороты, чтобы удержать нашего Государя от покровительства законно-свободным учрежденіям, которое Император Франц и министр его считали вредным общественному порядку и правам мовархической власти. Когца-же пришло в Троппау известіе о Семеновском бунте, Меттернах, посетив Императора Александра, внезапно сделал ему намёк, что и сам он не должен слишком разсчитывать на верность своих войскъ и на внутрённее спокойствіе своей Имнеріи. Пораженный таким замечаніем, Александр, вместотого, чтобы, по прежнему, настаивать на охраневіи желаній и польз неаполитанскаго народа, стал заметно поддерживать виды австрійскаго правительства. Чаадаев, принятый Государем не столь благосклонно как ожидал, и отправленный обратно в Петербург на другой день по пріезде в Троппау, подал в отставку и получил ее (²²).

Весьма естественно, что первыя донесенія о Семеновском происшествіи, полученныя Государем, были неудовлетворительны. Император Александр мог видеть из них только то, что все меры, принятыя для возстановленія порядка, оказались безуспешны. Вместе с офиціальными известіями пришли частныя письма: графа Кочубея к Государю, а генерала Васильчикова и флигель-адъютанта Дмитрія Петр. Бутурлина князю Волконскому, о содержаніи которых также было доложено Императору. В этих письмах, о-бок с успокоительными сведеніями, было много такого, что могло возбудить подозренія в склонном, по характеру своему, к недоверчивости Александре. Описав все притесненія Шварца, подавшія повод кь печальному событію, Вутурлин писал, что: „офицеры способствовали общему раздраженію неосторожными разговорами при солдатах, имевшими целью выказать все, что было предосудительнаго в поступках Шварца". (Les esprits s’aigrissaient de plus en plus. Les officiers y contribuaient par les imprudentes conversations, qu’ils se permettaient en présence des soldats, et qui avaient pour objet de diffamer encore davantage leur chef, en relevant avec âpreté tout ce qu’il y avait de répréhensible dans sa conduite). Далее было сказано, что: „в ночь на 18-е октября, три фузелерныя роты 1-го баталіона, выйдя из своей казармы, вломились к прочим баталіонам, увлекли их с собою и явно возстали, требуя прежде всего, чтобы им возвратили гренадерскую роту. (Dans la nuit du dimanche au lundi, les trois compagnies restantes du premier bataillon sortent de leur casernes, enfoncent les portes des celles des deux autres bataillons, les rallient à elles et se declarent en pleine insurrection, exigeant avant tout qu’on leur rende la première compagnie). На счет офицеров, Бутурлин писал, что „они колебались между опасеніем стыда, которому подвергся их полк, и удовольствіем мести Шварцу". (Les officiers semblent flotter entre la crainte de la honte qui va rejaillir sur leur corps et le plaisir de se voir vengés de Schwartz). Положеніе дел было начертано мрачвыми красками. „Невозможно считать опасность вполве минувшею—писал онъ—тем паче, что дух всех пехотных полков был необыкновенно возбужден, и сами начальники объявили, что не могли ручаться за своих солдат. Преображенцы явно роптали и горько сетовали об участи постигшей их дорогих товарищей, говоря, что и они также пропадут, как Семеновцы. Солдаты Московскаго полка, при встрече с Семеновцами, шедшими в крепость, обнимали их, со слезами. Лейб-гренадеры, стоявшіе в карауле у каземат крепости, кричали: сего дня— очередь Шварца; не худо было-бы, еслиб завтра

пришла такая-же Ст у. Даже Лейб-гренадеры, на-

иболее надёжные из всех пехотных полков, колебались и не хотели идти против своих товарищей, и чтобы вобудить их к тому была нужна энергія Бистрома".... О кавалеріи Бутурлин, напротив, относился выгодно, приписывая ея безусловное повиновеніе тому, что она, большею частью, состояла из Малороссіян, не имевших почти никаких сно-

зз

шеній с Русскими, служившими в пехоте. К тому-же, писал он, кавалерійскими полками командуют Русскіе, пользующіеся большею доверенностью своих солдат, нежели Немцы—командиры пехотных полков (²³).

Граф Кочубей писал Императору, что „хотя такое происшествіе в одном из полков гвардіи было весьма прискорбно, однако-же, с другой стороны, нельзя не утешиться тем, что волненіе войск не имело никакой политической цели, подобно тому как случалось в других странах, что оно ограничилось одним полком, и что даже самые участники в безпорядке выказали покорность, необычайную для людей, раздраженных до крайности и могших оказать явное сопротивленіе“. Но, за тем, Кочубей обвинял офицеров, которые „относились с презреніем о Шварце перед своими подчиненными и не позаботились знать то, что делалось в их команде" (²⁴).

Таким образом Император Александр, из сведеній, им полученных о Семеновском происшествіи, мог заключить, что причиною его была гнусная неблагодарность полка, удостоеннаго его вниманіем и милостями. Опять неблагодарность! Ему суждено было испытать ее и в освобожденной им Германіи, и в столь обязанной ему Франціи, и в возстановленной им Польше. Теперь он видел ее у себя, в своей столице, в гвардіи, в любимом полку своем. Легко вообразить, какое неизгладимое впечатленіе оставила в нем эта несчастная исторія. С прискорбіем он отказался от великаго призванія, которое доселе считать своею путеводною звездою, и вместо того, чтобы во главе человечества стремиться к прогрессу, ограничился охраненіем того самаго порядка, который прежде воз-буждал его негодованіе. Несколько дней спустя по полученіи роковаго известія, Государь писал к графу Аракчееву:

„Троппау. 5 ноября 1820 г.

„Тебе должно уже быть известно, любезный Алексей Андреевичу несчастное, но в то же время и постыдное, приключеніе, случившееся в Семеновском полку. Легко себе можно вообразить, какое печальное чувство оно во мне произвело. Происшествіе, можно сказать, неслыханное в нашей арміи. Еще печальнее, что оно случилось в гвардіи, а для меня лично еще грустнее, что именно в Семеновском полку. Но, с тобою привыкнув говорить со всею откровенностію, скажу тебе, что никто на свете меня не убедит, чтобы сіе происшествіе было вымышлено солдатами, или происходило единственно, как показывают, от жестокаго обращеніяс оными полковника Шварца. Он был всегда известен за хорошаго и исправнаго офицера и командовал с честію полком. От чего-же вдруг сделаться ему варваром? По моему убежденію, тут кроются другія причины. Внушеніе, кажется, было не военное; ибо военный умел-бы их заставить взяться за ружье, чего никто из них не сделал, даже тесака не взял. Офицеры-же все усердно старались пресечь неповиновеніе, но безуспешно. По всему вышеписанному заключаю я, что было тут внушеніе чуждое, но не военное. Вопрос возникает: какое-же? Сіе трудно решить; признаюсь, что я его приписываю тайным обществам, которыя, по доказательствам, которыя мы имеем, в сообіценіях между собою, и коим весьма непріятно наше соединеніе и работа в Троппау. Цель возмущенія, кажется, была испугать. Если к сему присовокупить, что день был выбран тот самый, в который им пера-трицы возвратились в город, то, кажется, довольно ясно обнаруживается, что желали их встревожить, дабы сими опасеніями меня принудить бросить занятія наши в Троппау и возвратиться поспешнее в Петербург. Но Божьему Промыслу угодно было помешать сему и прекратить зло в начале его. Меры, на которыя решился корпусный командир с полком в последствіи, были необходимы, но сим полк погублен, и уже не может существовать в его нынешнем составе; Я почти уверен, что еслибы с 1-ю гренадерскою ротою приличнее поступили при самом начале, ничего другаго важнаго не произошло-бы. Но уже когда все три баталіона возмутились, более не оставалось делать, как-то, что было исполнено. Сожалею еще, что выбрали крепости Финляндіи для отправленія в оныя баталіонов. Лучше былобы отправить в Псков, Нарву или тому подобныя места.

„Как мне ни грустно, но теперешній состав полка нельзя уже так оставить. Он потерял всякую доверенность. Ты усмотришь из приказа, при сем прилагаемаго, как я счел приличным поступить, после здраваго размышленія“....

Этот приказ, собственноручно написанный Государем, был прочтен им Великому Князю Николаю Павловичу, по свидетельству котораго, при сем, они оба плакали (²⁶). Приведем его в подлиннике.

Приказ Россійской арміи.

„К прискорбію моему и целой арміи, извещаю ее о постыдном происшествіи, случившемся 17 октября в лейб-гвардіи Семеновском полку. Одна рота онаго, забыв долг присяги и военнаго повиновенія к начальству, дерзнула самовольно собраться в позднее вечернее время, для принесенія жалобы на своего нолковаго командира, и когда за сіе буйство она отведена была под стражу, то и прочія роты вышли из должнаго повиновенія. Россійская армія, сверх пріобретенной незабвенной славы на поле чести, с первейших времен ея образованія, всегда была примером верности соблюденія. священной клятвы и безпрекословнаго повиновенія своему начальству. На сем-то повиновеніи основан единственный военный порядок, без коего войско теряет все свое достоинство. Ему известно, что все законные способы даны, дабы справедливый жалобы доходили от обиженных подчиненных начальству. На сіе установлены инспекторскіе смотры бригадными, дивизіонными и корпусными начальниками, коих ежегодно бывает четыре и на которых закон повелевает даже, откровенно каждому приносить свою жалобу. Полки, составляющее сію отличную армію, с должным негодованіем известятся о случившемся происшествіи в лейб-гвардіи Семеновском полку. Они возчувствуют, что составляющіе сей полк сделались недостойными долее в оном оставаться и носить мундир полка, устроеннаго самим Петром Великим и имевшаго неоцененное преимущество сопровождать его в знаменитые его походы. Полк, коего имя равномерно прославилось в незабвенную последнюю войну, й особенно под Кульмом, следовательно память онаго не должна быть посрамлена. Россійское-же войско довольно заключаете в себе много храбрых воинов, достойных занять место в лейб-гвардіи Семеновском полку.

„Святость законов и честь имени Россійской арміи требуют, дабы состав полка, оказавшаго столь нестерпимое своеволіе, был уничтожен. В следствіе чего, с непоколебимою решимостію, но с ду-шевным сокрушеніем и неостанавливаясь чувством личной моей привязанности к сослуживцам, по необходимости долга на мне лежаіцаго, повелеваю: всех нижних чииов лейб-гвардіи Семеновскаго полка распределить по разным полвам арміи, дабы они, раскаясь в своем преступленіи, потщились продолженіем усердной службы загладить оное. Виновнейшіе-же, и подавшіе пагубный пример прочим, преданы уже военному суду и получать должное наказаніе по всей строгости законовъ.

„ПГгаб и обер-офицеры сего полка, найденные все совершенно непричастными сему неповиновенію, усердно старались возстановить потерянный порядок; но тщетно, —и сим доказали свое неуменье обходиться с солдатами и заставлять себе повиноваться. Уважая однакоже их стараніе, повелеваю перевести оных в армейскіе полки, сохранив им преимущество гвардейских чинов. Полковой-же командир полковник Шварц предается военному суду, за неуменіе поведеніем своим удержать полк в должном повиновеніи.

..Для немедленнаго укомплектованія Л.-Гв. Семеновскаго полка назначаются роты из гренадерских полков, по особо данному повеленію".

„Г. Троппау. 2 ноября 1820 года".

В присутствіи Императора Александра, Семеновское происшествіе былобы невозможно. Его кротко-величественнаго взора достаточно было для содержанія в порядке войск, для усмиренія их в случае нарушенія порядка. Возвращенія Государя желали все, и даже самые виновные, ожидавшіе с трепетом решенія своей участи. Но он остался в Троппау. Действительно-ли он был убежден в необходимости, своего пребыванія на конгресе, или не хотел поспешным отъездом выказать сомне-* ніе в прочности своего владычества — о том ведает один лишь Тот, Кому известны все человеческіе помыслы.

Общественное мненіе винило во всем Шварца. Сожалели о Семеновцах, но одобряли грозный приказ Царя, хотя, ни тогда, ни в последствіи, не приписывали прискорбнаго происшествія какой-либо политической цели. Конечно, еслибы кто из офицеров подал повод к безпорядкам в полку, то это обнаружилось-бы при допросе несколышх сот солдат 1-го баталіона. Тем неменее однакоже не подлежит сомненію, что некоторые из разсеянных по арміи, недовольных офицеров Семеновскаго полка, встретив других недовольных правительством, образовали тайныя общества, разразившіяся чрез пять лет преступным возстаніемъ.

Одновременно с Высочайшим приказом, последовало повеленіе о сформированы новаго Семеновскаго полка из первых трех баталіонов гренадерских полков: Императора Австрійскаго, Короля Прусскаго и Наследнаго принца. „Симь самим полк сей опять будет хорош. Но все не старый, котораго мне весьма будет жаль“—писал Государь графу Аракчееву. Для укомплектованія-же трех гренадерских полков, предписано разделить пополам их третіе баталіоны и взять по одной роте от каждаго из полков 2-й и З-й гренадерских дивизій. Писаря, музыканты, мастеровые и вообще все нестроевые чины, как не принимавшіе участія в безпорядках, перечислены в новый полк, котораго командиром назначен генерал-маіор Удомъ.

В продолженіи суда над нижними чинами 1-го баталіона, 2-й и З-й баталіоны, прибывшіе в Свеаборг и Кексгольм, распределялись по полкам 1-й арміи. Двести человек 2-го баталіона, назначенныхъ в 28-ю дивизію, стоявшую в Фиеляндіи, остались в Кексгольме; прочіе-же, под начальством полковника Вадковскаго, отправлены в Псков, где должны были разделиться на команды, для дальнейшаго похода к полкам. Большая часть людей 3-го баталіона отправлена из Свеаборга, чрез НовуюЛадогу, в Вышній-Волочек. Вообще Семеновцы вели себя отлично (²⁶). Только при сдаче 2-го баталіона, во Пскове, возникли недоразуменія, набросившія тень на их поведеніе. По прибытіи в Псков, полковник Вадковскій немедленно явился к начальнику 1-й пехотной дивизіи, генерал-лейтенанту Лаптеву, и представя ему строевой рапорт, просил о дозволеніи баталіону остаться для отдыха в городе четыре или пять дней; но генерал Лаптев, получив предписаніе немедленно отправить людей в полки, отказал в просьбе Вадковскаго. Когдаже Вадковскій сослался на то, что он должен раздать нижним чинам экономическія деньги, Лаптев приказал передать эту сумму в дивизіонное дежурство. Но Вадковскій, между тем, успел раздать их, и следствіем его неосторожности было то, что некоторые из нижних чинов, разставаясь друг с другом, выпили на прощанье по лишней чарке и попались в нетрезвом виде на глаза начальника дивизіи, что подало повод к донесенію его об ослушаніи Вадковскаго и безпорядках, учиненных во Пскове бывшими солдатами Семеновскаго полка (²⁷).

Для сужденія виновных Семеновскаго полка, кроме военно-судной коммисіи над нижними чинами 1-го баталіона, была составлена другая, над полковником Шварцом, в которую назначены: презусомъ—генерал-адъютант Орлов; ассесорами— полковники: Преображенская полка Исленьев, Измайловская — Годейн, Лейб- егерскаго — Брмо-лаев, Л. Гв. Московскаго—Неелов 8-й и Кавалергардскаго—Апраксин. Коммисія, судившая нижних чинов, нашла виновными: 1) рядовых: 1-й гренадерской роты двух; 1-й фузелерной—двух; 2-й— трех, и 5-й—одного, в подстрекательстве своих товарищей к неповиновение) начальству и в ослушаніи, обнаружившемся словами и действіями; 2) 164-х человек 1-ой и 52-х человек 2-й роты, (последних, не возвратившихся в казарму после перваго выхода роты вместе с 1-ою), в самовольном сборе и в поданіи примера общему безпорядку; 3) 172-х человек роты Его Величества, в нарушеніи порядка службы и в неповиновеніи фельдфебелю; 4) 15 человек 2-й и 147 3-й фузелерной роты, в том, что последовали примеру других рот.—Всех-же фельдфебелей и унтер-офицеров, как неучаствовавших в безпорядке, а равно и всех остальных рядовых фузелерных рот, не выходивших из казарм, Коммисія не признала виновными. Кроме того, сія-же Коммисія открыла, что нижніе чины Семеновскаго полка, во время командованія полковника Шварца, были обременены чисткою и пригонкою аммуниціи, на разные смотры, до того, что не только в продолженіи дня, но и по ночам, не имели отдыха. Многіе из них были вынуждены покупать мундирныя и аммуничныя вещи на собственный счет: справедливость жалоб нижних чинов была подтверждена показаніями полковников Казнакова и Вадковскаго и всех ротных командиров 1-го баталіона. Весьма часто, по приказанію Шварца, нижніе чины, и даже те из них кои были удостоены знаками военнаго ордена, подвергались жестокому телесному наказанію.

Военно-судная Коммисія, учрежденная над полвовником Шварцом, нашла его виновным: 1) въ

том, что, во время церковных парадов, занимал своих подчиненных ученьем, от чего они опаздывали в церковь; 2) не искал любви подчиненных, и чрез то потерял доверенность, как штаб и обер-офицеров, так и нижних чинов, и ослабил уваженіе присвоенное его чину; 3) в нарушеніи законом определенных прав и в униженіи привилегій установленных в награду военных доблестей; 4) в производстве презрительных наказаній, на которыя не давали ему права ни военныя, ни гражданскія узаконенія, и 5) в предосудительной для военнаго робости, и в том, что, вместо исполненія даннаго им клятвеннаго обещанія—защищать государственный права во всех случаях, с пожертвованіем и самою жизнью, пришел в уныніе, и пользуясь ночным временем, был зрителем безпорядковъ.

По сентенціям военно-судных коммисій, определено: 1) нижних чинов, признанных зачинщиками безпорядков, наказать виселицей, и за тем всех остальных нижних чинов, одинаково виновных с людьми прочих баталіонов, выписать, согласно Высочайшему приказу, в армію; 2) полковника Шварца лишить живота. Обе сентснціи, вместе с выписками из дел, были представлены на разсмотреніе начальника дивизіи, командующаго корпусом и дежурнаго генерала. Мненія барона Розена и Закревскаго были согласны с решеніями коммисій; напротив того, Васильчиков нашел, что суд над нижними чинами был произведен слабо и в самом судном деле сделаны упущенія, клонившіяся к обвиненію полковника Шварца (²⁸).

По донесеніи Государю доклада аудиторіатскаго департамента, последовало Высочайшее повеленіе на имя Начальника главнаго штаба, заключавшее в себе следующую резолюцію.

....„Сообразя приговор коммисіи военных судов и желая уменьшить сколько возможно число наказуемых, обратив строгость законов единственно на виновнейших, повелеваю:

Всех фельдфебелей и унтер-офицеров, а равно и рядовых, не выходивших из комнат в коридоры, и из казарм на площадь, менее виновных, нежели прочіе, но не умевпшх воспротивиться силою пагубному вліянію товарищей своих, распределить, на-равне с нижними чинами 2-го- и 8-го баталіонов, в армейскіе полки 3-го корпуса.

Всех нижних чинов, по удостоверенію ротных командиров, не принимавших деятельнаго участія в безпорядках, и всю 3-ю фузелерную роту, распределить, без наказавія, в полки Кавказскаго корпуса.

164-х человек 1-й фузелерной роты и 52 человека 2-й, виновных в явном возмуіценіи против начальства и в продолженіи неповиновенія до отвода их в крепосгь, распределить, без иаказанія, в полки и баталіоны Сибирская корпуса.

172-х человек 1-й гренадерской роты, виновной в самовольном выходе на перекличку, в непослушаніи фельдфебелю, в принесеніи начальству жалоб на притесненія полковаго командира, оказавшихся несправедливыми, и наконец в умышленном утаеніи имен зачинщиков, определить, равномерно без наказанія, в полки и баталіоны Оренбургская корпуса.

8 рядовых, как зачинщиков всех безпорядков (²⁹), в пример другим, прогнать шпицрутенами сквозь баталіон по шести раз, с отсылкою в рудники.

Полковника Шварца, виновнаго в несообразном выборе времени для ученій и в нерешимости принять должныя меры к прекращенію неповиновенія во вверенном ему полку, отставить от службы, с тем, чтобы впредь никуда не определять, избавя его строжайшаго наказанія во уваженіе прежней долговременной и усердной службы, храбрости и отличія, оказанных им на поле сраженія“.

Недовольный действіями Коммисіи, судившей нижних чинов, Государь приказал объявить ей строгій выговор, и вместе с тем произвести дополнительное изследованіе, после чего, при помощи фельдфебеля 1-й гренадерской роты, открыты те из рядовых, кои были в ней зачинщиками безпорядка.

Кроме того, при разсмотреніи военно-суднаго дела, оказалось: во 1-х, что капитан Кашкарев не представил — ни начальству, ни военному суду, записку, поданную ему фельдфебелем, и тем самым скрьгл виновников происшествія; во 2-х, что полковник Вадковскій, несообразными с долгом службы своими поступками, дал усилиться безпорядку. А по тому Высочайше повелено: обоих предать военному суду, в следствіе чего они найдены виновными в том, что не приняли должных мер к возстановленію порядка, при самом начале его нарушенія; а полковник Вадковскій, сверх того, в том, что в оправданіях своих употреблял резкія выраженія и противоречил своим прежним показаніям. Оба они находились под судом несколько лет, и наконец Вадковскій, в письмах князю Волконскому, генералу Дибичу и на имя Государя, оговорил бывших своих товарищей вообще в вольнодумстве (esprit de licence) и некоторых из них в потворстве вижним чинам и в непозволительных толках ополковнике Шварце, в присутствіи своих подчиненных (³⁰).

Судьба нижних чинов Семеновскаго полка, переведенных в армію, была горестна. Там смотрели на них, как на людей, совершивших самое важное преступленіе для военнаго человека, и столь уважаемое прежде имя Семеновцев, для некоторых из новых их командиров, сделалось однозначущим с именем мятежников. Малейшіе их проступки были непростительны в глазах начальников „усердных не по разуму", либо думавших, преувеличенною взыскательностью, угодить Государю, который, напротив того, сделав то, чего требовала самая необходимость, никогда в последствіи не мог вспомнить без сожаленія о своих старых Семеновцахъ.

К сожаленію,, слухи и сплетни, тогда ходившіе в публике, подали иностранцам повод обвинять в жестокости самаго Императора Александра. Один из усерднейших глашатаев всего невыгоднаго для Россіи и Русских, Фарнгаген фон-Энзе, пишет, в октябре 1828 года: „Полковник Шварц, от жестокости котораго возмутился Семеновскій полк, снова получил место. Из солдат этого полка, размещенных тогда по армейским полкам, неосталось в живых ни одного: так утверждают Русскіе, хорошо знающіе дело. Говорят, что все они засечены, и поводы к тому легко умели найти. Император никогда нехотел и слышать о них" (³¹). Действительно Шварц, по ходатайству графа Аракчеева, был зачислен в корпус военных поселеній, но не получил в команду никакой части войск, и когда потом подал в отставку, его не уволили, а, по прежнему, отставили от службы, в чем свидетельствует письмо к Великому Князю

Михаилу Павловичу самаго Шварца, с просьбою „исходатайствовать ему отставку приличную благородному верноподданному" (^за). Что-же касается сообщаемая Фарвгагеном сведенія, будтобы в 1828 году уже не оставалось в живых ни одного из прежних Семеновских солдат, то в опроверженіе тому достаточно привести показаніе одного из декабристов, прапорщика Вадковскаго, который пишет, что: „выехавши из Василькова вместе с братом своим Матвеем, Сергей Муравьев не имел никакого намеренія проехать в 8-ю дивизію, в которой много было Семеновских солдат"... (³³).

Происшествіе в Семеновском полку вызвало нодозренія и строгія меры, в отношеніи всей гвардіи, тем паче, что сам командующій гвардейским корпусом не оправдывал поведенія Семеновских офицеров. „Я очень далек от мысли — писал онъ—чтобы офицеры побудили своих солдат зайти так далеко, но я убежден, что они подали всему повод своею неосторожностью и болтовнею". (Je suis loin de croire que les officiers les ayent instigué à aller aussi loin, mais qu’ils ont donné lieu par leur imprudence et leurs càquets à tuut ce qui est arrivé, c’est de quoi je suis convaincu). (³⁴). В другом ПИСЬме к Государю генерала Васильчикова, находим: „положеніе мое затруднительно; оно былобы менее тягостно, еслибы мои подчиненные смотрели на все происшедшее как на государственное дело, а не увлекались личными видами и достойным порицанія соперничеством. На счет этого событія, вообще было много необдуманных толков, чтб могло иметь весьма ирискорбныя последствія; некоторые из гвардейских генералов попались в эту ловушку, но приказ Вашего Величества заставил!» их одуматься, и я льщу себя надеждою, что они раскаяваются

В своей неосторожности". (Ma tâche n’est point facile; elle serait moins penible si les individus qui se trouvent sous mes ordres voyaient dans tout ce qui s’est passé une affaire d’état et ne se laissaient pas entrainer par des vues personelles et une jalousie condamnable. Des discours peu réfléchis sur l’histoire qui vient de se passer, ont été généralement adoptés et pouvaient naturellemnt conduire à des résultats très fâcheux; quelques généraux de la Garde ont donné dans le piège à tête baissée. Votre ordre du jour, Sire, leur a fait faire des réflexions et j’aime à croire qu’ils se repentent de leur imprudence). Далее—в том же письме, Васильчиков доносил Государю, что считает нужным устроить на другом основаніи суіцествовавшія при полках ланкастерскія школы, устранив директора их Греча и вверив надзор за ними полковым командирам. О состоявшем под надзором полиціи Басил. Назар. Каразине отнесся Васильчиков, как о человеке весьма опасном по своим способностям, который может наделать более вреда нежели Греч, qui a très peu de moyens et qui est bavard comme une pie, и проч. (³⁵).

В первом письме к Государю графа Аракчеева, о Семеновском происшествіи, он, выражая свою досаду на огорченіе, которое тем могло быть нанесено Императору, изъявлял следующее мненіе: „я, может быть, грешу, но думаю, что оно не от солдат" ⁴³). За тем, уже по полученіи ответа из Троппау, Аракчеев писалъ:

Батюшка, Ваше Величество!

„Очень много чувствую, как ненріятно и печально было Вам получить известіе о безпорядках в Семеновском полку. Я узнал об оном в своем Грузине, и первое чувство моего сердца было о Вашем Величестве, что сіе происшествіе тяжко опечалить Вас и сильно подействует на душу Вашу.

„Я совершенно согласен с мыслями Вашими, что солдаты тут менее всего виноваты, и что тут действовали с намереніем, но кто и как, то нужно для общаго блага найтить самое онаго начало. Я могу ошибаться, но думаю так, что сія их работа есть пробная, и должно быть осторожным, дабы еще не случилось чего подобнаго.

„Высочайшій Ваш приказ такой, какой необходим при сем случае; равномерно о переводе офицеров прежних и помещеніи новых, но с хорошим расположеніем, весьма полезно.

„Я, Батюшка, живу в Грузине и поселеніи, и нет охоты ехать без Вас в город, то здесь, слава Богу, мало сведеній доходить до меня; а слышал только от Г. М. Петрова, который с Шварцом знакомь, что он полагает, сіе происшествіе случилось по неудовольствію на него офицеровъ.

„Вы позволяете мне все говорить и писать: не лучше-ли будет естьли Семеновских солдат распределить в полки только 2-й и 8-й гретадерских дивизій, чем самым Вы бы их лучше сохранили, а о поведеніи их имели-бы верное всегда сведеніе.

В военных поселеніях, везде, слава Богу, смирно и благополучно. Молю Бога, да сохранить ваше здоровье и дарует Вам скорее окончить общія дела и возвратиться к нам на труды своего государства" (³⁶).

Въпоследствіи, посланный въВитебск, для даль-нейших изследованій по Семеновскому делу, генерал-адъютант Орлов писал князю Волконскому: не излишним считаю изъяснить вашему сіятельству искреннейшія удостоверенія сердца моего, почерпнутыя из существа самаго дела. Вы сами видели, по ходу дела, меры употребленныя для открытія истины. Я пренебрег всеми мненіями и предубежденіями, с начала до самаго конца, не ослабил действій моих, при исполненіи Высочайшего порученія, и, при всей ревности к службе Государя Императора, о Семеновской исторіи ничего не могу более сказать, как только, что она заключает: неосмотрительное поведеніе Гг. офицеров пред полковым командиром, полковником Шварцом, неосторожное его обращеніе с ними, а в день несчастная происшествія, общее всех малодушіе известно уже начальству из двух военно-судных дел.... Знаю, ваше сіятельство, что правдою много себе злодеев прибавляю. Знаю, что, за точное исполненіе обязанностей моих, почитают меня в столице ядовитым источником всего зла, но я чист в совести пред Богом и пред Государем, и не только я, но все, что вижу вокруг себя, все, что слышу о гвардейском корпусе, все готово пролить последнюю каплю крови для возлюбленнейшаго Монарха нашего. И те, которые тщетно стараются предубедительными разсужденіями поколебать в сердце его доверенность к нимъ—рано или поздно, будут отвечать, за клевету свою, пред престолом Божіимъ“.„. (³⁷).

Но уже ни что не могло изменить убежденія, усвоеннаго Императором Александром, при первых известіях о Семеновском происшествіи. Недовольный участіем оказанным гвардіей Семеновцам, Государь повелел, в апреле 1821 г., всемъ

si

гвардейским пожам выступить в западныя губерніи. Начальство над корпусом, вместо Васильчикова, было поручено Государем любимому генералъадъютанту его, Федору Петр. Уварову, а начальникам гвардейских дивизій Розену и Потемкину даны, в замен их, армейскія дивизіи. Император Александр и Августеишій преемник его были уверены, что безпорядки в Семеновском полку имели связь с действіями тайных обществ и клонились к пагубной цели—ниспроверженія верховной власти и общественнаго порядка (^з8).

КОНЕЦ ПЯТАГО ТОМА.

(^!) йз письма Новоспльцова графу П. А. Строганову, от 19 (31) марта 1815 года, из Варшавы.

«Quelque chose que l’Empereur fasse, cela ne pourra tourner qu’au profit de notre pays. La conviction que j’ai à cet égard est fondée sur les raisonnemens que je l’ai entendu faire et sur la manière dont il s’est ennoncé en ma presence vis-a-vis des délégués qe le Duché lui a envoyé a Pulawy, lors de son passage par cet endroit. Le discours qu’il leur a ténu était si fort de raison, si logique, et en même tems si mesuré et si adroit que les bras me sont tombés d’étonnement. Il n’a rien promis, il ne s’est engagé à rien et a tout demandé. Malgré cela tout le monde et des pêrsonnes 'telles que Matousèewitch, le prince Soulkowsky, tous gens de mérité, en sont sortis enthousiasmés de lui et étonnés au plus haut degré de la clarté et de la justesse de ses idées»........

(²) Современныл періодпческія издавія.—Fürster. Befreiungskriege. III. 3-6.

(³) Общая ведомость народонаселевія стран, завоеванпых Союзниками в воГшу 1813—1814 годовъ.

Всего 31.7151.639 душ, Pertz. Lcben des Ministère Freih. v. Ste'n. IV. 605.

rr

(⁴) Pertz. IV. 100—101-—¹Gervinus (trad. par Minsscns). Histoire du XTX siècle depuis les traités de Vienne. I. 234 — 236. — Современпыя періодическія изданія.

(⁵) Points sommaires de l’instruction et copie du projet autographe de l'Empereur sur les bases d’un arrangement général. (АрХИВ MlIHIICT. ПНОСТр. дел).

(^e). Из сведепій, полученпых от пользовавшаяся доверіем и дружественным расположеніем графа Нессельрода, Алексея Петровича Евреинова.

(⁷) С-te Capodistrias. Aperçu de ma carrière publique depuis 1798 jusqu’à 1822 (Арх. Мипист. Иностр. дел).

(⁸) Fôrster. III. 440.

(°) Fôrster III. 327—333.

(“) Fors ter. III. 146—150.

(^u) Fôrster. III. 486. —Gervinus. I. 278.—Bernhardi. Geschiehte Russlands und der europaischen Politik in den Jahren 1814—1831. I. 15—17.

(¹²) Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. XVIII. Edit. de Brux. 488—492.—Revue des deux mondes. 1862. XXXIX. 354—358.—Bernhardi. I. 17-26.

(13) pertz. IV. 118—119.—Mémoires duduc de Hovigo. (Savary). VIII. 40. (^u) Villemain. Souvenirs contemporains. II. 56—58.—Fôrster. III. 242—247.

(^l5) Из записки, поданной Императору Александру Штейном, 12

октября п. ст. 1814 года (Архив Мишіст. Иностр. делъ^.

(^le) Pertz. IV. 175.

(¹⁷) Fôrster. III. 441.

(¹⁸) Письмо и меморандум виконта Кестельри, от 12 октября п. ст. 1814 г. храпящіяся в Архпве Министерства Иностранпых делъ.

(¹⁰) Письмо Государя и меморандум князя Чарторыскато, от 30*го октября н. ст. 1814 года.

(²⁰) Письмо и меморандум виконта Кестельри, от 4-го ноября н. ст. 1814 года.

(²¹) Письмо Государя и меморандум графа Канодистріа, от 21-го ноября н. ст. 1814 года.

(²²) Pertz. IV. 109—112.—Gervinus. I. 236.

(²³) Письмо Королю Людовику XVIII Талеирана, от 4-го октября и. ст. 1814 года.

(²⁴) Нота, поданная Талейраном, 1-го октября п. ст. 1814 года.

(³⁵) Письмо Королю Людовику XVIII Талеирана, от 9-го октября

н. ст. 1814 года.

(²⁶) Gervinus. I. 293.—Bernhardi. I. 55—56.

(^ат) Письма Королю Людовнку XVIII Талеирана, от 25-го октября и 17-го ноября н. ст. 1814 года.

(²⁸) Письмо Короля Талейрану, посланное во второй половине октября н. ст. 1814 года.

(^ю) Bernhardi. I. 61.

(⁸⁰) Письмо 11-го ноября н. ст. 1814 н.

(³¹) Извлечено из речи кпязя Рениина, 8 поября н. ст. 1814 года. (^3ï) Декларадія 27-го ноября я. ст. 1814 года.

(³³) Письмо Гардепберга, от 3-го декабря п. ст.

(³⁴) Письмо Меттерниха, от 10-го декабря п. ст.

(^ss) Воззваніе к жителяэі герцогства варліавскаго, 11-го декабря н. ст. 1814 года.

(3«) Thiers. XVIII. 637—641.—Bernhardi. I. 64—70.

(³⁷) Mémoires d’un homme d’état. XIII. 468—469.

(*») Thiers. XVIII. 657-662.

(30) Fôrster. III. 552—564.—Considérations sur l’Empire Germanique (Записка графа Каподистріа, 28-го генваря (9-го февраля) 1815 года, храняіц. в Арх. Мипист. Иностр. дел.)

(⁴⁰) Акт Германскаго Союза, 8 іюня, и общій трактат, 9 іюпя п. ст. 1815 года.—Протоколы вепскаго конгреса, хранящіеся в Архиве Министерства Иностранных дел.—Mémoires d’un homme d’état. XVIII. 510—524.—Capefigue. I. 297—299.

(⁴¹) Военпо-статистическіи сборппк, сост. под редакціею генер. Обручева. I. стр. 153 и 221.

(’) Villemain. Souvenirs contemporains. II. 75 — 76.

(²) Mémoires du duc de Rovitgo (Savary). VII. 316 — 317- — Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Ed. de Brux. XIX. 24 — 26.

(³) Mémoires d’un homme d’état. XII. 494.

(⁴) Декларація 1 (13) марта 1815 года. — С-te de La Garde. Fêtes et

souvenirs du Congrès de Vienne. II. 512.

(⁵) Mémoires d’un homme d’état. XII. 484 — 485.

(^e) Pertz. Leben des Ministers Freih. v. Stein. IV. 389. — Mémoires d’un

homme d’état. XII 492 — 493-

(⁷) Wolzogen. Memoiren. 279 — 280.

(⁸) Император Александр и его сподвижники. T. V. Жизнеописаніе графа Барклая де-Толли.

(°) Доиеееніе Императору Австрійскому князя Шварценберга, от 6 іюня н. ст. 1815 года. Главн. кварт. Гейдельбергъ.

(¹⁰) Мемуар Императора Александра I, от 27 мая (8 іюня) 1815 года. Главн. кварт. Гейдельбергъ.

(^и) Протокол военнаго совета, 10 іюня н. ст. 1815 года.

(¹²) Письмо Императору Александру герцога Веллингтона, отъ 15

іюня н. ст. 1815 года.

(¹³) Совремеппыя иеріодическія изданія. — У Бернгарди-же сказано, что Толь, выехав из главной квартиры Блюхера, находившейся в Вавре, утром 18 іюня н. ст. был прішужден сделать большой объезд и прибыль в Гейдельберг после курьера, иривезшаго известіе О победе при Ватерлоо. Bernhardi. Geschichte Eusslands und der europâischer Folitik in den Jahren 1814 — 1831. I. 422.

(^и) Слышано от графа Серг. Григ. Строганова. — Біограф Г-жи К-рюднер Эйнар иишет, будтобы это случилось в Париже.

(¹⁵) Capefigue. Histoire de la restauration etc. par un homme d’état. I.

189 — 190. — Bernhardi. I. 424 — 427.

(¹⁶) Михайловскій-Данилевскій. — По свидетельству-же Бернгарди, (I. 427), известіе о вступленіи Союзников в Париж было доставлено адъютантом генерала Цитена, ротмистром Фрёлихом (Frohlich).

(¹⁷) Михайловскій-Данилевскій. Записки 1814 в 1815 годовъ.

(18) Thiers. XX. 365 — 368.

(">) Thiers. XX. 368 — 378.

(2о) Villemain. И. 272 — 276.

(2J) Villemain. И. 278 — 279.

(22) Villemain. II. 287 — 296. — Thiers. XX. 391 — 403.

(23) Thiers. XX. 407 — 410.

(**) Villemain. II. 297 — 303, 366, 375 — 386 et 435 — 437. — Thiers.

XX. 411 — 413, 415 — 418, 427 — 440 et 457 — 460.

(25) Villemain. II. 388 — 392. — Thiers. XX. 443 — 444, 447 — 454 et

464 — 466. — Capefigue. I. 192.

(²⁶) Déclaration de Cambrai, du 28 juin 1815. — Capefigue. I. 192 —193. (”) Thiers. XX. 525 — 532.

(²⁸) Villemain. II. 456 — 462.

(») Thiers. XX. 544 — 545.

(³⁰) Конвепція, заключенная в Сен-Клу, 3 іюля п. ст. 1815 года.— Thiers. XX. 550 — 552. — Capefigue. I. 194. — Bernhardi. I. 417 — 419.

(s¹) Thiers. XX. 557 — 559. — Bernhardi. I. 428 — 429.

(32) Thiers. XX. 560 — 563 et 569 — 570. - Bernhardi. I. 430 — 435.

(33) Thiers. XX. 570 — 572.

(³⁴) Thiers. XX. 572 — 575.—Forster. Befreiungskriege. III. 1188—1196.— Varnhagen v. Ense. Biographische Denkmale. Z\v. Aufl. III. 475. — Joh. Scherr. Blücher, seine Zeit und sein Leben. III. 536 — 538- — Bernhardi. I. 436 - 440.

(³⁵) Forster. III. 1196. — Современныя періодическія изданія.

(^se) Ch. Eynard. Vie de madame de Krudener. IL 39 — 41. — Mémoires de Louis XVIII.

(³⁷) Извлечено из ноты графа Каподистріа, от 16 (28)іюля 1815 г. (se) Pertz. IV. 495.

(^зе) Записки, поданныя конференціи Союзных министров, 4 августа н. ст. 1815 год&, Гумбольдтом и Гарденбергом. К последней была приложена карта, с означеніем предполагаемой границы германских владеній с Франціею. Pertz. IV. 524 — 525.

(⁴°) Forster. III. 1257 — 1259.

(^4l) Bernhardi. I. 467.

С⁴²) Составь войск, собранных для смотра при Вертю.

Пехота.

3-й корпус генерала Дохтурова.

7-я дивизія генерал-лейтеианта Капцевича. генерал-маіор і Московскіи полкъ.

Жемчужнпков. * Псковскій > полковник j Софійскій »

Айгустов. * Либавскій » генерал-маіор. 11-й егерскій »

Мацнев. 1 36-й > »

24-я дивизія генерал-маіора Радта.

генерал-маіор і Бутырскій полкъ.

Денисьев. I Шпрванскій »

генерал-маіоръ

Зварыкпнъ.

генерал-маіоръ

Буичъ.

Томскій полк. Уфпмскій »

19-й егерскій полк. 40-й »

4-й корпус генерала Раевскаго.

11-я дивпзія генералъгенерал-маіор і Бнстром. I

генерал-маіор « Капустин. I полковник ! Тургенев. 1 17-я дивпзія генералъгенерал-шіор і Керн. 1

генерал-маіор і граф Ивелич. I генерал-маіор J

маіора Цвиленева,

Елецкій полкъ.

Полоцкій >

Рыльскій »

Екатерпнбургскій полк. 33-й Егерскій полкъ.

37-й

-лейтенанта Олсуфьева. Рязапскіи полк. Белозерскій *

Брестскій »

Вил ьман стран дскій полк. 30-й егерскій полкъ.

48-й > »

Тучков 2-й.

5-й корпус генерала барона Сакена. 12-я дивизія генерал-лейтенанта графа Воронцова.

7-й корпус геперал-лейтенанта Сабанеева.

9-я дивизія генерал-маіора У дома 2-го. генерал-маіор і Нашебургскій полк. Полторацкіи ' Апшеронскій »

ПОЛКОВНИК I

Мединцев. I генерал-маіор » Иванов. 1 27-я дивизія генералъ

ПОЛКОВНИК j

Щтеге. генерал-маіор Ахлестышев. полковник і Назшіов. 1

Ряжскій полк. Якутскій >

10-и егерскій полкъ.

38-й >

маіора князя Гуріялова. Одесскій полк. Тарнопольскій полк. Виленскій »

Гренадерскій корпус генерал-лейтенанта Ермолова.

2-я гренадерская дивизія генерал-лейтенанта Паскевича.

Короля Прусскаго полк. Кіевскій полкъ.

генерал-маюр і Писарев. * генерал-маіор f Кутузов. \ генерал-маіор ( Полуектов. (

Московскій полк. Таврическій >

8-й грен, егерскій полкъ*).

14-й » » »

3-я гренадерская дивизія генерал-лейтенанта Рота, генерал-маіор ( Сибирскій полкъ.

Малороссійскій полк. Фанагорійскій » Астраханскій »

Левинъ.

полковникъ

Фридбергъ.

генерал-маіоръ

Красовскій.

(полковникъ

Татаринов).

26-й гренадерскій егерскій полк. 29-й >

Еавалерія.

2-я гусарская дивизія генерал-лейтенанта графа Ламберта, генерал-маіор j Ахтырскій полкъ.

Васильчиков. [ Белорусскій » генерал-маіор ( Александрійскій полк. князь Вадбольскій. ( Маріупольскій »

3-я гусарская дивизія генерал-лейтенанта Чаплица. генерал-маіор j Павлоградскій полкъ.

Шостак. [ Иркутскій » полковник j Изюмскій >

граф Тиман. ( Елисаветградскій полкъ.

2-я уланская дивизія генерал-лейтенанта графа Орурка. генерал-наіор ( Владимірскій полкъ.

Эмин. [ Татарскій >

генерал-маіор £ Польскій полк. князь Хилков. і Волынскій >

3-я уланская дивизія генерал-лейтенанта Лисаневича. генерал-маіор { Таганрогскій нолкъ.

Тетенборн. [ Чугуевскій > генерал-маіор j Житомирскій »

Аргамаков. ( Серпуховскіи >

2-я драгунская дпвизія генерал-лейтенанта барона Корфа. генерал-маіор j Казанскій полкъ.

Юрлов. ( С.-Петербургскіи » генерал-маіор і Рижскій полкъ.

Балабпн. j Фннляндскій полкъ.

2-я кирасирская дивизія генерал-лейтенанта Кретова. генерал-маіор ( Екатерпнославскій полкъ.

Леонтьев. [ Глуховскій полк. генерал-маіор ( Астраханскій полкъ.

Засс. ( Псковскій »

3-я кирасирская дивизія генерал-лейтенанта Дуки.

полковник [ Орденекій полкъ.

Стакельберг. [ Стародубскій » генерал-маіор { Малороссійскій полкъ.

Мосолов. ( Новгородскій »

23-я и 24-я при 12-й пехотной дивизіи, в 1-й линіи.

53-я и 54-я...............(въ резерве).

Конныя роты.

1-я за 3-ю кирасирскою диішзіей.

2-я конно-батарейная в резерве.

4-я на правом фланге 2-й гусарской дивизіи.

6-я » » » 2-й кирасирской »

7-я за 2-ю кирасирскою днвизіей.

9-я конно-батарейная...........(въ резерве).

10-я на левомъ фланге З-й гусарской дивіізіи.

(Извлечено из ведомостей, хранящихся в Архиве Главнаго Штаба).

(⁴³) Высочайшій приказ 30 августа 1815 года. Подробности на счет смотра при Вертю извлечены из документов, хранящихся в Архиве Главнаго Штаба, и из современныхъ—періодыческих изданій.

(⁴⁴) Михайловскій-Данилевскій. Записки 1814 и 1815 годов,—Словесныя показанія современников.—Ch. Eynard. II. 70—72.

(⁴⁶) Bernhardi. I. 494—496.

(⁴®) Capefigue. I. 228 et 230—234.—Bernhardi. I. 470—474.

(⁴⁷) Capefigue. 1. 236—238.

(⁴⁸) Секретный протокол конферендіи 2 октября п. ст. за подписью уполномоченных: Австріи— барона Вессенберга, Франціи—герцога Ришелье, Великобританіи—лорда Кестельри и герцога Веллинтона, Пруссіи—князя Гарденберга и барона Гумбольдта, Россіп—князя Разум овскаго и графа Каподистріа.

(^4Й) Mémoires d’un homme d’état. XII. 545—548.

(¹) Русск. Инвалид. 1815. № 82-й. — Михайловскій - Дапилевскій. Записки 1814 и 1815 годовъ.

(³) Михайловскій-Данилевскій.

(³) Сын Отечества. 1817. № 10-й.

(⁴) Михайловскій-Данилевскій.

(⁶) Русск. Инвалид. 1815. №№ 86, 87, 89 и 90.

(®) А. ѵ. Grimm. Alexandra Feodorowna, Kaiserin von Kussland. I. 64—65.

(⁷) Русск. Инвалид. 1815. №№ 90 n 91. — Вестпик Европы. 1817. Ш 23 и 24.

(⁸) Приказ по польским войскам, 11 декабря н. ст. 1814 года.

Sa Majesté l’empereur Alexandre, votre puissant protecteur, vous fait cet

appel. — Réunissez - vous autour de vos drapeaux ; armez votre bras pour défendre votre patrie et pour maintenir son existente politique. — Pendant que cet auguste monarque prépare l’heureux avenir de votre pays, montrez - vous prêts à soutenir ses nobles efforts au prix de votre sang. — Les mêmes chefs qui, depuis vingt ans, vous ont conduits sur le chemin de la gloire, sauront vous y ramener.—L’empereur apprécie votre bravoure.—Au milieu des désastres d’une guerre funeste, il a vu votre honneur survivre a des événemens qui ne dépendaient pas de vous. De hauts faits d’armes vous ont distingués dans une lutte dont le motif souvent vous était étranger. — A présent que vos efforts ne seront consacrés qu’à la patrie, vous serez invincibles. — Soldats et guerriers de toute arme, donnez les premiers l’exemple des vertus qui doivent regner chez tous vos compatriotes. — Dévoûment sans bornes envers l’empereur, qui ne veut que le bien de votre patrie, amour pour son auguste personne, obéissance, discipline, concorde, voilà les moyens d’assurer la prospérité de votre pays, qui se trouve sous la puissante égide de l’empereur. — C’est par là que vous arriverez à cette heureuse situation que d’autres peuvent vous promettre, mais que lui seul peut vous procurer. — Sa puissance et ses vertus vous en sont les garans. Constantin.

(°) Трактат, заключенный в Вене, 21 апреля (3 мая) 1815 года, за подписью графа Разумовскаго и князя Меттерниха.

(^t0) Трактат, заключенный в Вене, 21 апреля 13 мая) 1815 года, за подписью графа Разумовскаго и князя Гарденберга — Росішсанія сумм, принадлежащая к сему трактату.

С¹¹) Трактат 21 апреля (8 мая) 1815 года, в Вене, за подписью кбязя Меттерниха, князя Гарденберга и графа Разумовскаго.

(¹²) Письмо Императора Александра I к президенту иольскаго сената, графу Островскому.

C’est avec une satisfaction particulière que Je vous annonce que le sort de votre patrie vient enfin d’être fixé, par l’accord de toutes les puissances réunies au congrès.

En prenant le titre de Roi de Pologne, J’ai voulu satisfaire aux voeux de la nation. Le royaume de Pologne sera uni à l’empire de Russie par les titres de sa propre constitution, sur la quelle Je désire fonder le bonheur du pays. Si le grand intérêt du repos général n’a pas permis que tous les Polonais fussent réunis sous le même sceptre, Je Me suis efforcé du moins d’adoucir, autant que possible, les rigueurs de leur séparation, et de leur obtenir partout la jouissance possible de leur nationalité.

Avant que les formalités qui restent à remplir permettent de publier, d’une manière circonstanciée, tous les points concernant l’arrangement définitif des affaires de Pologne, J’ai voulu qu’en substance vous en soyez le premier informé de ma part, et Je vous autorise d’instruire du contenu de la présente vos compatriotes.

Recevez ^assurance de Mon estime sincère. Vienne, le 18 (30) avril 1815.

Alexandre.

(¹³) Письмо к Государю князя Чарторыскаго, в іюне 1815 года-

(¹⁴) Mémoires de Michel Oginski. IV. 225.

(^1б) Mich. Oginski. IV. 229 — 242.

(ie) Fr. Smitt. Geschichte des polnischen Aufstandes und Krieges in den Jahren 1830 und 1831. I.

(”) Конституционный акт, подписанный Императором Александром I в Варшаве, 15 (27) ноября 1815 года.

С⁸) Гг. Smitt. I.

(¹⁰) Русск. Инвалид. 1815. №№ 93, 94, 95, 97 и 99-й.

(²⁰) Воспоминанія Вигеля. Части 4-я и 5-я. — Jos. de Maistre. Correspondance diplomatique. II. 40 — 41, 145 et 179. — Доказанія современников^

(²¹) Воспоминанія Вигеля. — Именной указ сенату, 12 декабря 1815 года (Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,021-й).

(²²) Ю. Самарпп. Іезуиты и их отношеніе къРоссіи. 2-е изд. 291.

(²⁸) Именной указ генерал-фельдмарпталу графу Чернышеву, отъ

13 генваря 1774 года (Полн. Собр. Закон. № 14,102-й).

(²⁴) Самарин. 295 — 303.

(²⁵) Самарин. 311—318,

(²⁶) Самарин. 320 — 325.

(²⁷) Самарин. 331 — 335.

(²⁸) Именные указы, 20 декабря 1815 года: сенату, Полн. Собр. Закон, за Л® 26,032-м; митрополиту римско - католических церквей Сестренцевичу, за № 26,033-м; министру народнаго просвещенія, графу, Разумовскому, за № 26,034-м, и управляющему министерством полиціи, генералу Вязмитинову, за № 26,035-мъ.

(^2в) De Mestre. И. 157 — 158 et 181.

(³⁰) De Mestre. II. 160.

(^J) Именной указ министру финансов, 9 апреля 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,083-й).

(²) Высочайше утвержденное мненіе Государственнаго Совета, 4 марта 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,021-й).

(³) Манифест 23 марта; именной указ кіевскому военному губернатору Милорадовичу, апреля 21-го, и манифест 1-го іюля 1812 года. (Полн. Собр. Закон. T. XXXII. Ш 25,051, 25,092 и 25,172-й).

(*) Манифест 4 августа; Именные указы сенату 7 и 25 августа, 7 сентября и 9 ноября 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. №№ 25,198-й, 25,200-й, 25,211-й, 25,220-й и 25,261-и).

(⁵) Манифест и Именной указ сенату 30 ноября 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. №№ 25,279 и 25280-й).

(⁶) Полн. Собр. Зак. T. XXXII. №№ 25,417-й, 25,418-й, 25,421-й и 25,422-й.

(⁷) Манифест 21 августа и Именной указ рижскому военному губернатору маркизу Паулуччи, 16 декабря 1813 года (Полн. Собр.^Зак. T. XXXII. Ш 25,438‘и 25,500-й).

(⁸) Манифест 12 сентября 1815 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXIII. № 25,942-й).

(^с) Историческое ошісаніе одежды и вооруженія русских войск. (¹⁰) Там-же.

(^п) Именной указ 2 марта 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,020-й).

(¹²) Высочайіпій прпказ арміям, 18 августа 1814 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. А® 25,642-й). Именной указ 21 декабря 1815 года. (Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,036-й).

(¹³) Высочайше утвержденная записка Императрицы Маріи Феодоровны, 28 августа 1814 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. JV: 25,662-й).

(¹⁴) Положеніе Комитета мпнистров, 10 декабря 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,288-й).

(¹⁵) Правила о пособіи разоренным от войны жителям, утвержденныя Комитетом мипистров, 7 генваря 1813 года (Ноли. Собр. Зак. T. XXXII. Ко 25.313-н).

(¹⁶) Высочайше утвержденный доклад Синода, 26 ноября 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,275-й).

(¹⁷) Высочайше утвержденные, образованіе Коммисіи для строеній в Москве и проект образованія Коммисіи для разсмотренія протеши поступающих от московских жителей, 5 мая 1813 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. Шо 25,377 и 25,378-й).

(^,8) Варадинов. Исторія министерства внутренних дел. Ч. И. Кн. I. 281.

С⁹) Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,671-й.

(²⁰) Манифест 11 февраля 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 24,992-й).

(²¹) Высочайше утвержденное мненіе Государственнаро Совета, 12 марта 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,031-й).

(²²) Высочайше утвержденное Положеніе Государственнаго Совета, 15 іюля 1812 года (Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,186-й).

(²³) Протоколы заседаній соединенных департаментов Законов и Государственной Экономіи, 19 іюня и 15 іюля 1812 года.

(²⁴) Генеральный отчет государственным приходам, расходам и остаткам, за 1812-й год. Сй. особое Приложеніе к сей главе.

(²⁵) Журнал Секретнаго Комитета Финансов, об издержках на случай заграничной войны, 9 декабря 1812 года.

(²⁶) Из письма графа Гурьева графу Нессельроду, от 22 октября 1813 года (Арх. минист. иностр. дел).

(²⁷) Пз записки, поданной Государю графом Гурьевым, 13 февраля 1813 года (Арх. минист. иностр. дел).

(²⁸) В записке графа Гурьева, о суммах на чрезвычайные расходы заграничпых армій, от 28 іюня 1813 года, выведен следующій разсчет :

По Высочайше утвержденному исчисленію, на генварьскую треть, всех заграничвых расходов на армію назначено . 28,308,785 руб.

В то число повелено отнести на счет военнаго министерства............... 6,050,000 »

А остальные 22 мплліона отпустить особо из государственнаго казначейства.

По сіе время, выслано в счет сей суммы:

Ассигнаціями.............. 4,000,000 руб.

Золотом и серебромъ 1,203,175 руб. по курсу на . 4,812,700 »

Взято из променныхъ кассъ........ 2,426,200 >

Ныне отправляется:

^% Золотом и серебром 500,000 Ассигнаціями......

Итого . 11,238,900 руб.

. . . . 2,000.000 руб. . . . . 3,000,000 »

ЧтЬ составляет с прежними . 16,238,900 руб.

Остается недосланных 6 милліонов, а прпсовокупив к тому половину за майскую треть, до 11-ти мллліонов, следовало-бы выслать теперь до 17-ти милліонов рублей.

Предвидя невозможность удовлетворить требованіям, составляющим в год до 67-ми милліонов, мпнистр финансов представилъ

по сему предмету две Запяскп в Комитет финансов. Сущность их заключалась в следующемъ:

Во 1-х, но чрезмерному накоплевію педоимок, возросшпх в 1812 году до 120-ти милліонов и в первую треть 1813-го года умножившихся еще 60-ю милліонами, нет возможности пополнить обыкновенных и в росппси означенных расходов без заимствованія новых сумм из Ассигнаціоннаго Банка.

Во 2-х, заграничные чрезвычайные расходы армій умножат массу этих сумм, которыя к концу 1813 года составят с прежними 262 милліона ⁴⁴).

В 3-х, чтобы отвратить бедствія, сопряженныя с чрезвычайным умноженіем ассіігпацій, предполагалось удовлетворять расходам заграничных армій звонкою монетою и переводами векселей.

В 4-х, а чтобы уменьшить ci и расходы, надлежало-бы выдавать войскам половину жалованья, отсрочнв другую половину до возвращенія их пз заграницы; а равно и выдачу на фураж въючных казачьих лошадей отложить до того-же времени. Сими отсрочками сократились-бы заграничные расходы на 27 мнлліонов в год и оставалось-бы высылать в арыіи только 40 милліон. или 10 милл. рублей серебромъ.

(²⁰) Письмо от 29 іюля 1813 года, из Петер-Вальдау (Арх. минист. иностр. дел).

(*°) Генеральный отчет о ирнходах, расходах и остатках, за

1813-й год, в особом Приложеиіи к сей главе.

(⁸¹) Генеральный отчет о приходах, расходах u остатках, за

1814-й год, в особом Приложении к сей главе.

(^3ï) Генеральный отчет о ирнходах, расходах и остатках, за

1815-й год, в особом Приложеніи к сей главе.

(³³) Извлечено из сведеній, хранящихся в Архиве министерства финансовъ.

(³⁴) Письмо графу Нессельроду банкира Гопе, от 5-го ноября 1815 года, из Амстердама (Архпв мин. иностр. дел).

(⁸⁵) Виды внешней торговли.

(^8fl) Варадинов. йсторія министерства внутренвих дел. Ч. II. Кн. I.

С⁸⁷) Там-же.

коп.

66³/₄

75 3/4

94у₂

58³Д

РУБЛИ.

2,561,438

429,639

334,060

2,422,366

2,970

339,010

931,008

42³/₄ 41³А

j По мииистерству Полиціи По министерству Народнаго Просвещенія . . .

ПоЧшнистерству Юсти*

ціи........

По главному управлепію Путей сообщенія . . .

По государственному *

контролю......

На духовный штат і * На Высочайшій двор .*

76,059,838

Итого.

85 V*

1815 г.

1814 г.

По Военному министер

ству......

По Морскому министерству .......

По министерству Фи

нансов .....

По государственному

контролю......

На духовный штат На Высочайшій двор -278,774,702 23«Д

22,277,936 21 1/4

112,769,021 84

3,353,232 46

4,635,845,97 9,754,237 96%

2,412,621 |гб³/4

3,134,429 37%

2,137,938-83%

251,369 87% 2,225,476_[ 2% 15,487,136 95%

По Военному министерству ........

ПоМорскому министерству ........

По мииистерству Финансов ......

По министерству Иностранны х дел . . .

По министерству Внутренних дел .... По министерству Полиді» По министерству Народиаго Просвіщенія . . По министерству Юсти-

ЦПІ........

По главному управлению Путей сообщеній .... По государственному

контролю......

На духовный штат lia Высочайшій двор .

213,966,070

99*А

47³Д

44%

64%

94% 26 %

21%

64

79%

г.0

4%

о7

16,867,809

113,006,032

4,822,435

4,954,582

11,602,880

2,351,78

3,175,339

2.243,278

2 і 8,436 2,672.767 15,364,766

391,276,180 54

457,213,949 2

180,309,375

7%

138,849,144 65%

Итого в расходе .

Оставалось к 1-му генваря 1815 года . . . .

Итого в расходе .

Оставалось к 1-му генваря 1816 года . . . .

РУБЛП.

коп.

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ отчетъ

о государственных приходах, расходах и остатках за 1812-й годъ.

ПРОХОД!..

По отчету за 1811-й год, состояло остававшихся к 1-лу генваря 1812 года сумм, всего...........

81

83,398,278

Поступило в прпходъ:

зз%

37,949,074

Податей..................

(В том ч и с л іі : с капиталов купцами объявленных 4% сбора, 12,149,789 рубл. 3S³/4 копейки; впов установлепнаго, по манифесту 11-го февраля 1812 г. сбора с иомещпчьих доходов 2,079,839 рубл. 56³Д коп. иодугапых с меідан и пеховых 3,620,659 рубл. 19 копеек; подушных и оГ>рочных с казенных крестьян и однодворцев 46,558,410 рубл. 65 копеек; сбора с удедъпых крестьяи 1,808,400 рубл. 40’Д копеек; подушных с номещичыіх крестьян и дворовых людей 21,200,137 рубл. 297а копеек; подушнаго и подммпаго сбора в северозападпмх губерніях 127,954 рубля 39³Д коп. особаго подушнаго сбора в Грузіи 397,883 рубля 44 1/2 коп.).

83»Д

24,055,226

Экономическихз доходовъ.............

(В том числе: с аренд ь и старостинских именій 1,257,259 p. 23 1/4 кон. С роздапных разішм лицам поіезуитскпх именій и капиталов 285,650 рубл. 25 коп. С казенных лесовъ

68*4

121,284,905

1,143,918 р. 55 коп. С мельнпц и других оброчных статей 860,057 р. 98% коп. Выручено за вино 17,S88,542 р. 46У'₂ коп. Добыто золота, серебра, медп и проч. 10,044,131 р- 63 коп. Прибыли по Заемному банку получено 1,000,000 рубл. и проч.).

Пошлипг..................

(В том числе: таможенной 19,315,002 р. 4574 коп. питейной откупной 48,430,526 р. 46 кон. питейной но губерніям состоящие на особых правах 6,819,184 р. 24% коп. от продажи соли 14^236,246 р. 28% кон. подорожный сбор 677,487 р. 64 коп. почтовый сбор 5,690,074 р. 6772 ^коп. за гербовую бумагу 2,555,023 р. 27₂ коп. за паспорты 3,216,615 р. 6474 коп. с купчпх крепостей 5,708,860 р. 8172 коп. с проходящпх по капалам судов 140,664 р. 28у₂ кои. полупроцентный сбор с домов в столицах 699,515 р. 78¹/₂ коп. с частпых горных заводов Д ,734,330 р. 957₂ коп. рекрутской в пограпнчных губериіях, вместо поставки рекрут в патуре, 5,877,917 р. 207₄ коп. от продажи конфискован ных иміній 4,850,726 р. 287* коп. С чаю, но манифесту 11 февраля 1812 года, 655,236 р. 374 коп. С ипва оптом г. продаваемаго в столице 38,427 р.

29у₃ коп. С свидетельств на право торговли крестьянам 1,139,066 р. 60 коп.).

l

Долговх

3,313,887

9974

60

(В том числе: от казенных мест 348,805 р. Ю’/з коп. От градских обществ и частных банков 1,330,304 р. 17¹/₂ к. От разных частных лиц 894,181 р. 27¹/₂ кои. От крестьян и городских обывателей 725,188 р. 16% кон. От колонистов 15,409 р. 27% коп.).

95,381,283

Разныхг чрезвычайныхь сумма...........

(В том числе: А) заимообразно: по Именпым указам, 5 февраля 1811 г. и 20 февраля 1812 г. из опекунскаго совета

3.787.000 рубл. и удельнаго департамента 2,839,205 р. 46 кои. и по положеиію государственнаго совета, из приказов?» общественнаго прнзренія 1,415,897 р. 10 коіт. В) Поступило в подкрепленіе государственнаго казначейства: из государственнаго ассигпаціонпаго банка, по указу 18 сентября 1812 года, в число ста милліонов, 68,570,058 р. 58% коп. Из 25-ти-лЪтней экспедицш 4,542,479 р. 28 коп. Из собранных вместо рекрут, по

2.000 рублей за каждаго, всего за 3,045 человек, 6,090,000 рублей; припадлежащнх городским думам и ратушам 1,214,004 р. 80% коп. и проч.).

267,

415,382,657

64,942,314 рубл. 66% к. 8,768,618 рубл. 28 к. 5,189,836 рубл. 2'/а к.

11,504.307 рубл. » »

2,817,000 рубл.

Всего-же в приходе . . .

Расходъ.

На пздержки по Военному министерству требовалось: по коммиссаріатскому департаменту: на жалованье войскам, заготовленіе мупдирных и амунпчпых вещей, содержапіе кадетских корпусов, госпиталей, аптек, столовыя деньги, прогоны и

содержаніе министерства..... 60,389,716 рубл. 70 1/2 к.

По щювіантскому департаменту на продовольствіе людей и лошадей . .

По артилл ерій ской части . . .

По инженерной части.....

На экстраординарные расходы по Молдавской и Грузинской армінм .

lia перевозку хлеба из днепровских магазинов в Молдавію и Валах! ю ...........

Всего-же 153,611,852 р. 67% кои.

A вместе с/ь чрезвычайными расходами требовалось 194,031,342 рубл. 70Уз коп. из коих отпущепо в действительности . .

7074

160,842,642

Исключено 10,432,689 р. 72*/₂ коп. и осталось неисполненными

16,756,010 р. 22 кои. В числе чрезвичанных расходов, выдано; на заготовленіе для войск провіанта 3.000,000 рубл. На

добавочнаго лажа, по настоящему курсу, на разныя выдачи по министерству финансов, 464,485 р. 82 коп. Опекунскому совету капитала и процентов 16,261,719 р. 54 коп. Заемному банку уплачено процентов 2,220,000 рублей, при чем потеряно на

2.200.000 р. отданных облигаціями Коммисіи погашенія долгов, лажа 967,781 р. 17 1/2 коп. В государственный заемный банк, на удовлетвореніе вкладчиков, 10,400,000 рублей; в московский и петербургскій опекунскіе советы, на тот-же предметъ,

6.600.000 рублей. 25-ти-летней экснеднціи 214,151 p. 91 коп. Удельному департаменту 572,670 р. В уплату процентов голландскаго долга 960,700 р. Пожаловано президенту эдукаціонной палаты Вавржецкому и губернским маршалам (предводителям дворянства’): виленскому Сулистровскому, гродненскому ДруцкоыуЛюбецкому, минскому Ракитскому, по 30,000 р. и графу Плятеру 50,000 р. и проч. Всего-же из 185,489,483 рубл. 67 1/2 коп. отпущено в дейсгвительностп............

114,494,833

697*

Исключено 24,069,460 р. 44у₂ коп. и осталось неисполненными 46,925,189 р. 53‘Д коп.

По министерству Иностранных дел, из требовавшихся

3,735,544

36 1/2

5,659,473 р. 3 коп. отпущено.............

Исключено 530,031 рубл. 2¹/₂ коп. осталось неисполненными

I,393,897 р. 64 коп.

На дополненіе вексельнаго курса при переводе сумм за границу требовалось 1,165,434 р. 78 к. В чнсле чрезвычайных расходов выдано: государственному канцлеру графу Румянцову, на известные его Величеству расходы, 548,000 рубл. Послу в Париже князю Куракину, на чрезвычайные расходы 94,119 и потом еще 152,710 рублей; барону Ралю, на известные Его Величеству расходы 150,000 рубл. и проч.

По министерству Внутреннихб дел, из требовавшихся

71У.

6,330,682

II,504,834 р. 63*/₂ кон. отпущено...........

Исключено 2,253,077 р. 8¹Д коп. осталось неисиолненныхъ

2,921,074 р. 83³Д кон.

На производство казенных строецій требовалось 1,000,000 р. На водвореніе колонистов суконных ткачей и Киргизов 395,805 р. На выдачу в иособіе суконным фабрнкантам 1,000,000 р. На составлепіе капитала для иоощреиія иромышлениостн 150,000 р. На осушку болот 100,000 р. На содержаніе почтамтов 1,810,398 р. 87 1/2 коп. За возку почт и эстафет 710,500 р. За иностранную корреснонденцію 650,000 рубл. В чнсле чрезвычайных расходов, крестьянам за подводы 554,500 рублей.

жем, установленным на 1812-й год по 200%, ^и составляют 5,657,444 р. 60 коп. Недостающее-же число 1,742,862 р. 77*Д коц, записано в расходъ.

По мииистерству Полиціщ из требовавшихся 11,870,203 р.

18 к. отпущено.................

Исключено 486,788 р. 88³Д коп. осталось непсполненных 2,561,438 р. 66% коп.

Па содержапіе по губерніям гражданских аитек требовалось 2,663,226 р. 39Va коп. Врачебныя управы 685,168 рубл. 30³/₄ коп. Заготовлепіе аптечных матеріалов 1,381,568 рубл. 87^я/₄ коп. В медицинскш департамент, на заготовленіе шестимесячной иропорціи лекарств на 300 тысяч человек, 165,000 рубл. На пзвестное Его Величеству употребленіе 175,000 рубл. калужскому гражданскому губернатору Каверину, для продовольствія разоренных от воины крестьян-смоленской и части калужской губерніи, 1,000,000 рублей и проч.

По министерству Народнаго Просвещенія, из требовавшихся 3,331,431 р. 40% коп. отпущено.........

Исключено 119,514 р. 29 коп. осталось неисподненныхъ

429,639 р. 75⁸/₄ коп.

На содержаніе университётов, гпмназій и уездных училищ требовалось 2,190,463 р. 64 коп. Па академію наук 120,000 р.

На академію художествъ 147,980 р. На медико-хирургическую

академію 387,230 р. 10 коп. и проч.

По министерству Юстиціи требовалось 3,369,740 р. 76% коп.

отлущепо в денствительпости............

Исключено 202,635 р. 14% коп. Осталось непсполненныхъ

334,060 р. 94¹/₂ коп.

На правительствуюіцій сенат и межевую част требовалось 1,047,169 р. 9 коп. На лифляндскую и эстляндскую юстиц-коллегіи 197,661 р. 73 кон. Па уголовныя и гражданскія палаты 1,655.820 р. 85³Д коп. и проч.

По главному управленію Путей сообщеній, из требовавшихся 5,829,763 р. 82у₂ коп. отпущено в действительности . . .

По государственному контролю, пз требовавшихся 199,181 р.

50 к. отпущено в действительности..........

На духовный lumarns требовалось 2,595,369 р. 99³/₄ кои. Въ

деиствительности-же отпущено............

Исключено 30,034 р. 21 % коп. Осталось неисиолненныхъ

339,010 р. 42³Д коп.

На синод, монастыри, соборы, луховння академіи, сеыинаріи, школы и на православное духовенство 1,644,407 р. 78% к. По главному управленію дел иностранных исповеданій 254,260 p. 73% кон. и проч.

На Высочайшие двор следовало к исполнепію 14,577,585 р.

41% коп. Из них в действительности отпуніено.....

Исключено 129,588 р. 33у₂ коп. Осталось непсполненных 931,008 р. 41% кон.

Для Императорской фамиліи 1,851,009 рублей; в Кабинетъ

Его Величества 4,315,000 рубл. Придворной конторе 6,105,160 р. 45Va коп. На уплату долгов Придворной конторы 389,366 р. 78³Д ^коп. На заведенія, состояния в веденіи Императрицы Марш Феодоровны, 261,726 р. 40³Д коп. Содержаніе пажескаго корпуса 94,430 р. 92 коп. Государственный совет 141,290 р. 60 коп. Театры 206,000 рубл. и проч.

Всего-же в расходе . . .

342,192,564

73,190,093

19

774

За тем к 1-му генваря 1813 года в остатке.....

Неисполнешшх расходов числилось . 76,059,838 р. 85 У₂ к. а недоимок к 1813-му году » . . 109,036,603 р. 777я к.

о государственных приходах, расходах и остатках за 1813-й годъ.

По отчету за 1812-й год, оставалось к 1-му генваря 1613 года.....................

73,190,093

774

Поступило в приходъ:

102.823,179

517,

(В том чпсле: с купеческих капиталов 47а°/о сбора, 9,710,481 р. 42 коп. с помещичыіх доходов 2,811,246 р. 7174 коп. Подушных с мещан и свободнаго состоянія людей, живущих по городам и на помещичьих землях в Остзейских и других губерніях 222,650 р. 16 коп. с однодворцев и казенных крестьян 54,633,280 р. 37³Д коп. С удельпых крестьян 1,954,986 р. 37г коп. Подушных с номещичьих крестьян 27,684,044 р. 20 коп.).

25,299,545

1374

9374

Экономических доходовб.............

(Вътом числе; с аренд и старостинских имепій 1,629,528 р.

2873 к. с казенных лесов 1,347,816 р. 88 коп. С оброчных статей 1,099,104 р. 9274 к. выручено за вино 18,600,162 р. 167аС добытаго золота, серебра, меди ижелеза 1,520.286 р. 74 коп. Прибыли по Заемному банку 1,000,000 рублей).

185,850,176

Логилинъ...................

(В том числе: питейно-откупных 47,952,509 р. 2874 ^коп* и питейных с губерній наособых правах состояіцпх 8,239,185 р. 7* коп. С пива оптом продаваем а го 77,440 р. 127г кон. Таможепных 31,599,007 р. 27 кои. От продая;и соли 17,653,109 р.

287₄ ^коп- С частных горных заводов 1,564,999 р. 377₂ коп. Почтовый сбор 6,945,821 р. 897г ^коп, Подорожный сборъ

629,486 р. 797і коп. Гербовая бумага 2,702,525 р. 187а коп. Паспорты 3,277,704 р. 807я коп. Рекрутских в пограничных губерніях 7,522,883 р. 2072 коп. С купчих крепостей 6,408,516 р. 587а коп. С проходящих по рекам и каналам судов 115,725 р. 97₂ коп. С чая 266,185 р. 574 коп. и проч.).

Долгоеь: уплачено крестьянами 1,049,209 р. 66 коп. городскими обществами и частными банками 943,106 р. 46 к. и проч. всего-же.

2,517,6661

191,370,054

217»

257₄

Чрезвычайныхs доходов поступило вообще.......

(В том члсле: 1) Заимообразно: из Опекунскаго совета

8,700,000 р. Удельнаго департамента 1,415,793 р. 25 коп. и Приказов общестиеннаго призренія 2,409,858 p. WU ^коп45 2) из разных мест: нз Ассигнаціоннаго банка, по указам 18 сентября 1812 года и 3 мая 1813 г. на удовлетвореніе чрезвычайных расходов 100,940,000 р. Из 25-ти-летней экспедиціи Заемеаго банка 2,500,000 р. По конвенціям, заключенным с англійским правительством 3 (15) іюня и 18 (30) сентября 1813 г. получено субсидій 2 милліона фунтов стерлингов, по курсу на ассигнаціи 35,634,695 р. 272 коп. *). По положенію Государственнаго Совета, ‘Высочайше утвержденному 15 іюля 1812 г. из сумм, привадлежащих городским думам и другим местам, остающихся за выполпеніем общественных потребностей, получено 2,336,462 р. 987₄ коп. Из пожертвованных на ополченіе в 1812 году, 6,893,414 р. 97 коп. Присланныя из Хотина, оставюіяся суммы Молдавской арміи 3,290,295 р. 34 коп. Из Воспитательнаго дома, в замен отпущенных в 1812 году, 6,600,000 р. да из Заемнаго банка 10,400,000 р. Из кенигсбергской и состоящих при Главной арміи променных контор, взятия на чрезвычайныя потребности арміи для промена ассигнаціи, 2,500,000 р. Внесенння разными лицами в заграничныя променныя конторы: кенигсбергскую, варшавскую, берлинскую и при главной квартнре учрежденную, для выдачи, ло желанію их, в Россіи, 3,125,615 р. и проч.).

Всего-же в приходе. . . .

13 1/2

531,050,715

264,702,283

По Военному министерству...........

38

(В том числе: уплачено за прежнее время 12,250,634 р. 307^ коп. Департаментам: коммисаріатскому, просіантскому, артиллерійскому и инженерному 124,684,482 р. 85 коп. (по сыете требовалось 180,024,246 p. 377a коп.); в веденіе главнокомандующих заграничными арміями, на чрезвычайные расходы

69,102,800 р. В коммисаріатскій департаменту для резервной арміи 8,393,231 р. 947г коп. В веденіе военнаго министра, на заготовленіе к следужщему году запасов, в число 15-ти милліонов, 9,437,000 р. В центральный германскій комитет 2,606,738 р. З6 1/2 ^коп- Заимообразно, для прусских войскъ

500,000 р. На обмундированіе войск за границею 5,562,800 р. В провіантскій департамента, на доставленіе запасов в Петербург, Новгород и Тверь, 1,699,062 р. 55 коп. На сформированіе в Орле легіонов из военно-пленных 1,134,432 р. 78 кон. На покупку лошадей для арміи 6,464,110 р. На выдачу войскам полугодоваго жалованья 2,511,136 р. В распоряженіе гражданскпх губернаторов, на покупку лошадей для резервной арміи 2,861,754 р. 72 коп. В расноряженіе генерала Беннигсена, на обмунднрованіе ополченія, 700,000 р. Герцогу Александру виртембергскому, на тот-же предмет, 400,000 р. На перевозку парков 600,000 р. На покупку полушубков для действуюіцей арміи 1,386,478 р. 49*/₄ коп. На покупку лошадей для прусской арміи 400,000 р. Князю Лобанову-Ростовскому, на выдачу мясной и винной порцій резервной арміи, 200,000 р. на устройство госпиталей для резервной арміи 600,000 р. н проч.).

По морскому министерству ...........

20,139,596

88,233,889

(Уплачено за прежнее время 399,801 р. 77а коп. Жалованье 2,947,219 p. 587s к. Обмундированіе 2,600,606 р. 44 коп. Морской кадетскій корпус 342,062 р 867г коп. и проч.).

По министерству финансовъ...........

(В том числе: уплачено за прежнее время 907,824 р. ЗЗ 3/4 коп. На казенные винокуренные заводы ‘3,794,247 р. 57 коп. На плату винокурам за поставляемое вино 22,111,578 р. 52³Д кои. Жалованье винным приставам 1,377,618 р. 17 коп. Горные заводы вместе с платою за снаряды 5,215,834 р. 95'Д кон. На добываніе соли 10,573,010 р. 27« коп. Арендный доход, пожалованный разным лицам, 584,269 р. 29 коп. Таможенное управленіе 2,601,927 р. 79 коп. Пенсіи 5,533,977 р. 997₄ коп. На уплату долгов: Заемному банку 2,200,000 р. и 25-ти-летней экспедиціи 233,286 р. 6 коп. Воспитательным домам 12,693,893 р. 88 кои. Департаменту уделов 752,670 р. По внешним займам 10,237,498 р. 91 коп. По облигаціям, отправленным в 1812 году главнокомавдующим Западными арміями, для расплаты по военной части, 4,240,000 р. Казенным палатам и уездным казначействам 1,277,323 р. 12 коп. Продовольствованіе рекрут на марше 1,500,000 р. Содержаніе пленных 4,185,902 р. продовольствованіе рекрут и другіе по паборам расходы 4,281,498 р. 857а кон. На перевозку медной монеты 1,344,317 р. 377₄ коп. Добавочнаго лажа на разцыя выдачи 832,923 р. 387* коп. На покупку золотой н серебрянной монеты 6,406,789 р. 12³Д коп. и проч.).

По министерству Пностранныхг делз........

3,768,980

3,959,072

17,278,427

(В том числе: уплачено за прежнее время 208,487 р. 30 коп. Миссіи и консульства 879,734 р. 80 коп. Курьеры 335,000 р. На дополненіе сумм по вексельному курсу 1,232,187 р. 63 коп. Шведскому консулу на пзвестное Его Величеству употребленіе 885,996 р. 17 кои. и проч.).

По министерству Впутреннихь дель........

(В том чпсле: за прежнее время 431,477 р. 12 1/2 коп. На водвореніе колопистов и сукошшх ткачей 250,000 р. Содержаніе почтамтов 1,858,335 р. 74 коп. Иностранная корреспонденція 200,000 р. Возка почт и эстафет 1,010,500 рубл. и проч.).

По министерству Полиціи............

(В том чпсле: за прежнее время 245,635 р. 23 1/2 коп. Содержапіе но губервіям гражданских аптек 2,782,029 р. 227г к. Врачебныя управы 674,975 р. 98³Д коп. Заготовлепіе аптекарских матеріалов 1,743,568 р. 87% коп. На содержаніе аманатов, киргпзских старшин, и проч. 127,686 р. 2572 коп. и аманатов в Грузіи 65,532 р. 107* коп. В распоряженіе калужскаго гражданскаго губернатора, для раздачи в пособіе разоренным от непріятельскаго нашествія, разнаго состоянія людям, в Ельне. Смоленске и других городах, с возвратом по прошествіи первых трех лет, в теченіи 7-ми летъ,

4.489.000 р. Московскому главнокомандующему, для покупки хлеба разоренным крестьянам, на тех-же основапіяхъ,

2.050.000 р. Крестьянам московской губерпіи, на обстройку созженных домов 232,520 р. В Коммпсію для строепія в Москве, на приготовленіе матеріалов для возобновленія пстребленпых непріятелем здапій, 619,600 р. На погребепіе тела ішязя Кутузова 88,256 p. 61 к. В распоряженіе гражданских губерпаторов, на уборку и сожженіе трупов, 246,890 р. н проч.).

По министерству Народнаго Просвещенія......

2,654,624

3,193,271

(В том числе: за прежнее время 287,348 р. 4172 коп. Университеты, гпмназіи, уездные училища, и проч. 1,480,739 р. Академія наук 120,000 р. Академія художеств 147,980 р. Императорская публичная библіотека 46,100 р. Медико-хирургическая академія с мосфвским отделеніем 387,230 p. 10 коп. и проч.).

По мииистерству Юстиціи...........

(В том числі: за прежнее время 183,566 р. 97 коп. Прпвительствующій сенат и межевая часть 1,044,833 р. 59 коп. Коммгісія составленія законов 122,626 р. Уголовння и гражданскія палаты, прокуроры и проч. 1,622,456 р. 67³Д коп.).

По главному управлепію Путей сообщение......

По государственному контролю..........

На духовный штатъ..............

(В том числе: синод, монастыри, соборы, высшія духовныя училища и православное духовенство 1,676,088 р. 44³Д коп. Содержаніе уездных училищ 372,038 р. Унравленіе иностранных исповеданій 266,640 р. 73³Д коп. Проценты с капитала 3,002,400 р для содержанія духовнаго причта 150,120 р. и проч.).

На Высочайшій deops.............

(В том числе: на уплату долга придворной конторы за 1812 год 389,366 р. 78³Д коп. и за 1811 год 121,383 р. 6 кои. Для Императорской фамиліи 1,851,099 р. В Кабинет Его Величества 4,315,000 р. В Придворную контору и другія места, состоящія в ведеиіи Высочайшаго двора, 6,053,856 р. 92³Д коп. На заведенія, состоящія под иокровительством Императрицы Маріи Феодоровны, 430,020 р. На содержаніе иажескаго корпуса 103,686 р. На государственный совег 164,063 р. На содержаніе театров 206,000 р. В числе чрезвычайных расходов, отпущено: на ногребеніе тела принца Ольденбургскаго 100,350 р. На возобновленіе кремлевскаго дворца 55,000 р. Переведено в Стокгольму на известпое Его Величеству употребленіе, 45,400 р. На содержаніе принца Павла вир гембергскаго 60,000 р. Пожаловано принцу Евгенію виртембергскому 50,000 рублей, и проч.).

Всего-же в расходе . . .

За тем к 1-му генваря 1814 года в остатке.....

Осталось за казною к 1-му генваря

1814 года.......... 93,635,399 р. 5772 коп.

Казне были должны различный лица и общества.......... 53,937,217 р. 8774 кои.

о государственных приходах, расходах и остатках за 1814-й годъ.

II Р И X О Д 7».

По отчету за 1813-й год оставалось к 1-му генваря 1814 года. Поступило в приходъ:

Податей..................

(В том числе: с капиталов кунцамп об7»явленных 47₂%> 9,491,307 р. 3774 коп. Процентов с доходов получаемых помещиками 1,645,786 р. 26% коп. Подушных с мешан 5,004,428 р. 40³ ₄ когт. Подушных с вольна го состоянія люде»,

за вино 27,491.174 р. 22¹/₂ коп. Жалованье виппым приставами. 1,344,681 р. Лесное управленіе 1,085,084 р. 2^г/₂ коп. На горные заводы и за сделанные на них снаряды 5.772,912 p. 257г коп. На добываніе соли 8,846,944 р. 67 коп. Содержаніе таможенных управлевій 2,943,202 p. 91 коп. Денсіи 5,540,453 p. 3о кои. На продовольствіе рекрут и другіе по наборам расходы 4,566,456 р. Содержаніе военно-пленных 3,925,501 p. 4^l/₂ коп. На отправленіе и содержапіе вызванпых пз Германіи в Россію оружеппых фабрикангов 108,221 p. 38 коп. На уплату долгов: Заемному банку 2,220,000 р. 25-ти-летней экспедиціи 228,140 p. 44 коп. Воспитательным домам 10,211,376 р. 17 к Департаменту уделов 842,670 р. На платеж долга по голландскому займу 1811 года 800 тысяч гульденов, по курсу 1,600,000 руб. и кроме того 1,756,882 р. 29 коп. По внутреннему займу 1,534,638 р. Казенным палатам и уездным казначействам 1,421,758 руб. 41 коп. На покупку золота и серебра 4,400,000 р. Добавочнаго лажа 789,796 р. 13 коп. Переделка в монету слитков приносимых частными лицами 730,060 р. На лазк, при покупке для государственнаго казначейства золотой и серебряной монеты 7,141,109 р. 674 коп На перевозку медной монеты 1,496,073 р. 67 кон. На платеж долга за Военный денартамент 899.699 р. 88у₄ коп. В петербургскій и московскій опекунскіе советы, на платеж процентов на капнтал взятый в 1814 г. (18,400,000 р.)

968,370 р. 13 коп. Генерал-губернатору герцогства варшавскаго, действительному тайному советнику Ланскому, в замен аренднаго дохода с пменія пожалованнаго ему в гродненской губерніи с 2-го мая 1813 по 1815 год, всего 9,486 р. 4^J/₂ к. с. по курсу 4 р, 19 коп. на ассигнаціи 39,748 руб. Генералу от кавалеріи Тормасову, аренднаго дохода с именія Курляндской губерніи, с 25-го декабря 1813 по 1815 год, 7,050 р. и сверх того оставшійся долг 5,550 талеров, всего на асснгнаціи 66,665 р. 58 коп. Государственному заемному банку, проценты на 22 мнлліона, взятые 1-го сентября 1814 года, 425,741 руб. Пожаловано единовременно на уплату долгов вдове генералъфельдмаршала кпязя Кутузова 150,000 н его дочерям: Толстой, Хитровым, княгине Кудашевой и Опочинпной по 50,000 рублей.

Исключена расхищенная в Москве неиріятелем медная монета, всего 312,273 р. 8¹/і коп. Амстердамским банкирам, в возврат сумм, унотребленных ими на обмен креднтных билетов англійскаго правительства на звонкую монету, 7,141,109 р. на счет сметы будущаго года 1,511,941 р. 947а ^коп- ^и проч.

По Министерству Иностраиних Делъ......

3,353,232 46

(В том числе: мнссіи и консульства 785,563 р. 43 коп. Курьеры и чрезвычайные издержки 335,000 р. На дополнепіе вексельпаго курса 964,442 р. Банкиру Пихлеру, за перевод в Вену на известпые Его Величеству расходы, 95,626 р. Сгатс-секре-

пажескаго корпуса 103,686 р. 92 коп. Расходы по Государственному Совету 172,715 р. 50 коп. Содержаніе театров 206,000 р. На известные Его Величеству расходы 1,117,465 р. На исправленіе в Москве Тверскаго дворца 78,770 рубл. На расходы во время путешествія Императрицы Елисаветы Алексеевны 72,343 р. 75 коп. Маркграфине баденской 275,447 р. 50 коп. и проч.).

Всего-же в расходе . . .

457,213,949

117₄

130,594,864

За тем к 1-му генваря 1815 года в остатке.....

Оставалось за казною к 1-му геппаря

1815 года............ 139,361,006 р. 59 к.

Казне были должны разни я лица л общества ............. 37,962,076 р. 1 1/2 к.

о государственных приходах, расходах и остатках за 1815-й годъ.

По отчету за 1814-й год, оставалось к 1-му генваря 1815 г. Зачислен в прпход лаж от имеющагося на л идо золота и серебра ..................

130,594,864

8,254,280

117₄

537₂

657₄

267.

Всего в остатке . . .

138,849,144

132,798,156

Поступило в прпходъ.

Податей..................

(В том числе: процентов с капиталов купцами объявленных 9,638,473 р. 17 коп. Процентов с помещпчыіх доходов 1,841,678 р. 3274 коп. Подуійных с мещан 6,196.460 р. 2³Д коп. Подушных с живущих по городам волыіаго состоянія людей, а также с живущих на помещичьих земляхъ

774,496 р. 51 коп. Съ одподворцев и казенных крестьянъ

76,992,390 р. 437г ^коп* С удельных и прочих крестьянъ

2,323,361 р. 37 коп. Подушных с помещичьих крестьян и дворовьтх людей 32,678,908 р. 3374 коп. Податей особо собранных в западных губерніях 234,098 p. 67s коп. В Грузіи 764,397 р. 93 коп. В Тарнопольской области 193,685 р. 27 коп. В Бессарабіи 683,153 р. 80 коп. и проч.).

Экономическихз доходовъ.............

647₂

41,666,778

(В том числе : с арендных и старостпнскпх именій

3,397,302 р. 1074 коп. С казенных лесов 2,045,732 р. 1^я/₄ к. С мельниц и других оброчных статей 1,465,714 р. 43³Д кои. За вино 32,012,061 р. 43³Д коп. С добытаго золото, серебра,

мед» и железа 1,571,571 р. 68 коп. Прибыли по Заемному банку

I,000,000 р. л проч.).

Пот лит и разных сборовъ...........

27

(В том чнсле: Питейно-откупных 56,790,875 р. 25 коп. Ст. ппва оптом продаваемаго 50,608 р. Питейпых с губерній на особых пранах состоящих 10,953,169 р. 52% коп. С частных горных заводов 1,461,190 р. 2'/з коп. Таможепныя 26,161,162 р. 14³Д коп. Почтовый сбор 8,144.239 р. 51 у₂ коп. Подорожный сбор 855,770 р. 31 % коп. За гербовую бумагу

4,300,303 р. 39% коп. Паспортн 3,890,444 р. 24% коп. Рекрутских 2,945,187 р. 897° коп. С купчих крепостей 11,016,670 р. 49% кои. Ог распродажи соли 16,164,969 р. 88 кон. С проходящих по рекам и кяналам судов 207,473 р. 8¹/₂ коп. и проч.).

Долгова...................

79’Д

(В том чпсле уплачено; крестьянами 1,064,614 р. 36% кои. Городскими обществами и частными банками 914,780 р. 33% к. Частными лицами 656,326 р. 49% кон. и проч.).

Чрезвычайныхs доходовг>.............

111.486,676

98%

(В том числе: 1) Заимообразно: пз Опекунскпх сопетовъ

II,400,000 р. Из удельнаго департамента 1.992,750 р. Из Приказом общественного призренія 1,568,777 р. 91% коп. Из Государственнаго Нанка и 25-ти-летнен экспеднціи 7,670,534 p. 5 кон. 2) От разных мест : Из Лссигнаціоннаго банка

28,622,800 р. Из 25-ти-летней эксиеднціи 4,012,055 p. Sî ¹/₂ koii. По конвенцік, заключенной с Англіею, 2,108,725 фунт, стерл. но курсу на асспгнаціи 50,257,644 р. 87 когг. По конвепціи с Фравціей, 5 (17) сентября 1815 года, в число 30.300,000 франков, по курсу, 28,653,602 р. 87 к. получено 337,078 р. 50 кон. Пожертвовано разными лицами на ополченіе 449,402 р. 84’Д коп. Взято из разменныхъконтор Аеснгнаціоннаго банка 1.575.000 р. Остатки от нітатных сумм 1,010,727 р. 83% кои. Конфискованные товары 430,789 р. 34 коп. и проч.).

Всего-же в приход!;

571,585,555

6174

Ра сх о д ъ.

По Военному министерству............

213,966,070

99%

(В том числе: за прежнее время 10,026,250 р. 57 коп. По смете, из определенных 120-ти мплліонон, 115,414,518 р. 74 коп. Чрезвычайные расходы: на продовольсівовапіе войск в царств!; польском 3,006,815 р. 40 кои. На содержаніе иольских воііскь 15,263.608 р 80 коп. На добавочное по заграничному положенію жалованье вой ска м в цірспгі; польском е 2т,934,760 р. На досгавленіе за границу проиіанга н фураж-

2,233,919 p. 93 коп. В распоряженіе главнокомандующих на экстренные расходы 6,540,189 р. 51У*₄ коп. В веденіе генералъинтенданта, за мясо и вино для войск, 280,000 р. На заготовленіе лровіапта для возвращающихся из похода войск и на удовлетвореніе долгов 7,482,058 р. За кредитив в 105,161 червонцев на имя князя Волконскаго, на военные и другіе расходы, по курсу на ассигнаціи 1,362,109 р. 14 коп. В счет будущаго года 19,348,537 р. 33*/₄ коіе На заготовленіе одежды для рекрут, по новому образцу, 369,844 р. 2’Д кон. Добавочнаго лажа 1,397,761 р. 43 % коп. На содержаніе военно-пленных 91,969 р. 46^l/₂ коп. На экстраординарные расходы в Грузіи 455,108 р. На постройку казарм Л. Гв. егерскаго полка

300.000 р. На покупку лошадей для гвардейской кавалеріи

210.000 рублей, и проч.)*

16,867,809

47%

По Морскому министерству...........*

(В том числе: за прежнее время 1,701,615 р. 48 коп. По смете, из определенных 15-ти милліонов, 14,361,278 р. 48% коп. В счет будущаго года 543,763 р. 57у₄ коп. и проч.).

113,006,032

44%

По министерству Финансово........- . . .

(В том числе: за прежнее время 21,086,611 р. 34⁴/₂ коп. Арендные доходы, обращенные в пользу разных лиц, 665,713 р. 39 коп. На казенные винокуренные заводы 4,169,039 р. 94% к. ГІа развозку вина 1,547,974 р- 60 коп. Поставщикам за вино 37,228,914 рубл. 31 1/2 коп. Жалованье винным приставам 1,326,526 р. 27% к. Лесное управленіе 1,193,090 p. 75 коп. На горные заводы и за делаемые на них снаряды 3,716,066 р. 70 коп. На добываніе соли 8,131,927 р. 41% коп. Таможенныя управленія 1,806,698 р. 41 коп. Денсіи 6,055,611 р. 70% коп. На платеж долгов: Заемному банку 4,260,000 р. 25-ти-летпей экспедиціи 233,835 р. 44у₂ коп. Воспитательным домам 10,128,100 р. 24 коп. Департаменту уделов 1,040,670 р. На уплату долга по Голландскому займу 13,500,000 р. По внутреннему займу 933,380 р. Казенным палатам и уездным казначействам 1,523,283 р. 84 коп. Перевозка медной мопеты 1,696,775 р. 2бу₃ коп. На содержаніе рекрут и другіе расходы но наборам 651,743 р. Зіу₄ коп. На уплату долга по военному департаменту 646,118 р. 8бу₄ коп. Добавочнаго лажа 315,160 р. 66% коп. На переделку слитков в монету 433,644 р. 3% коп. Пожаловано придворному банкиру Ралю заимообразно на два года 600,000 р. Разоренным от войны жителям Москвы и московской губерніи 4,335,038 р. Действительному тайному советнику,. графу Разумовскому, в число ста пятидесяти тысяч червонных, Всемилостивейше пожалованных в ссуду на 12 лет, :под залог 4,334 душ, 50 тысяч черв, на серебро по 2 р. 85 коп. и с лажем по 300% 570,000 р. да

(^х) Барон Корф. Жизнь графа Сперанскаго. I. 156, 158—160 и 167—171.—Неволин. Эпцнклопедія Законоведенія. IL 489—490.—Журналы государственнаго совета, 17 и 24 февраля н 8 марта 1815 года.

(²) Бар. Корф II. 42—43.

(³) Бар. Корф I. 171.

(⁴) Неволин II. 490.

(⁵) Все, относящееся к сношепіям Императора Александра с Бентамом, извлечено из статьи А. Н. Пыпина: «Русскія отношевія Бентама», помещепной в Вестнике Европы 1869 года.

С⁶) Полн. Собр. Закон. T. XXXII. № 25,748-й и № 25,750-й.

(*) Письмо Жуковскаго к родным, И іюня 1815 г. (Русск. Арх. 1865 г.).

(*) Галахов. Исторія русской словесности. T. II. 223—224.

(³) Письмо Карамзина к брату его, Андр. Мих. отъ24іюля 1815 г.

(⁴) Письмо Карамзина к брату его, от 19 генваря 1816 г.

(⁵) Галахов. II. 269—273—Воспоминанія Вигеля.

(⁶) Галахов II. 281 и 283—284.

(⁷) Галахов. II. 213—215.

(⁸) Галахов. II. 292—293.—Жизныі сочиненія Крылова, (в Полн. Собр. его сочиненій).

(⁹) Галахов. И. 158—159.

(¹⁰) Русск. Вестник. 1808. № 8.—А. П. Пятковскіи. Русская журналистика при Алексапдре I. (Дело. 1868 г.).—Галахов. II. 144.

С¹¹) Галахов. II. 144—145.

(^п) Пятковскій. Русская журпалистнка, и пр.

(¹³) С.Петербургскій Вестник. 1812. №№ 6 и 7. — Иятковскій.

(¹⁴) Демокрит. 1815. № 2.—Нятковскій.

(¹⁵) Галахов. И. 147—148.

(^1С) Галахов. Историческая Хрпстоматія. II. 414—415.—Его-же. Исторія русской словесности. II. 255—256.

(¹⁷) Сведенія на счет литературпаго общества извлечены из следующих сочиненіи: Галахов. Исгорія русской словесности. II. 255— 257.—Литературныя воспоминанія. Совремепннк. 1851. Л» 6.—Неизданішя сочиненія Карамзина.—Ковалевскій. Граф Блудов и его время. 107—111.

(¹⁸). Статья о дензуре Каченовскаго, в Вестнике Европы. 1805. № 3-—Сухомлинов. Матеріалы для исторіи просвещснія в Росссіи, в дарствованіе Императора Александра I.

(^lft). Сухомлиновъ.

(²⁰) Почти все, относящееся к исторіи библенских обществ в Россіи, извлечено из статьи Александра Никол. Пыпина: «Россійское библейское общество». Вестник Европы. 1868.

(²¹) Полн. Собр. Закон. T. XXXII. № 25,287-й.

(²²) В первом собраніи библейскаго общества, участвовали, кроме князя Александра Нпкол. Голицына, следующія лица: митрополит новгородскій и с.-петербургски! Амвросін; архіепископ минскій и литовскій Серафим (впоследствіи — митрополит с.-петербургскій); духовник Императора Александра I, Криннцкій; ректор петербургской духовной академіи, архимандрит Филарет (впоследствіи—митрополит мосйовскій); митрополит римско-католической церкви в Россіи Сестренцевнч-Богуш; пастор англійской церкви Питт; пастор сарептскаго евангелическаго братскаго общества Шейерль; голландскій пастор Лнсен. Из светских лиц: граф Викт. Иавл. Кочубей; министр народнаго Просвеіценія граф Разумовскій; министр внутреннпх дел Козодавлев; сенаторы: Донауров, Тамара, Габлиц и Карнеев; граф К. А. Ливен; гофмейстер, князь А. М. Голицын; шталмейстер Тутолмпп; обер-прокурор, князь Мещерскій; действительные статскіе советншш: С. С. Уваров, Жулковскій, Джунковскій и В. М. Понов; коллежскіе советники Ленпвцев и А. И. Тургенев; князь И. С. Мещерскій; Я. Л. .Іазарев; член сарептскаго евангелическаго братскаго общества Шмит; коллежскіе ассесоры Неверовекій и Ястребцов; наконецъ—в собраніи были члены и агенты Британскаго библейскаго общества Патерсон и Диикертонъ.

Членами Комитета избраны:

Президептомъ—главноуправляющій духовными делами иностранных исііоведаній, князь А. Н. Голицынъ.

Вице-президентами: граф Викт. Павл. Кочубеи, граф Алексей Кирил. РазумовскіГі, М. Ив. Донауров, Осіш Петров. Козодавлев, обер-гофмейстер Р. А. Кошелев и К. И. Габлицъ.

Директорами: генерал-суиер-интендант Реинбот, пастор Питт, князь II. С. Мещерскін, граф К. А. Ливен, барон. Б. И. Фитпнгоф, II. II. Фусс, II. Д. Ліулковскін, С. С. Джуиковскій, А. A Ленивцев и СергіГг Сем. Уваровъ.

Секретарами—В. М. Поиов и А. П. Тургеневъ.

Казначеемъ—Я. II. ЛІмитъ.

(Вестп. Европы. 1868. IV. 661—662).

(²³) В 1814 году избраны:

Вице-президентами: граф К. А. Ливен, митрополит кіевскій Сераіііон, митрополит с.-петербургскіГі Амвросій, архіеииокоп черниговскіи Михаил, архіепнскои тверской Михаил (впоследствіи—митронолит московскій іг за тем петсрбургскій). архісішскон екатеринославскій Іов, архіепископ ДосиоеГі, католически митрополит Сестрепцевич-Богуіп, архіеиископ русских армян Іоаннсс и В. I . Томара. В число директоров выбраны: архимандрит Филарет (виоследствіи-митрополит московскій), нротоіерей Музовскій, аббат Мангень, люторанскіи пастор Ройпбот, 11. П. Свиступов и Алексей Федор. Лабзинъ.

С²⁴) Вестн. Европы 1868. IV.

С²⁶) Сборник иостановлепіи по министерству народнаго просвещенія. I. 1812 г. 19 генваря. Об нснытаніи домашних иностранных учителей.

(⁸⁶) Извлечено из протоколов Государственнаго Совета.

(27) Отчет в управленіи Императорскою Публичною библіотекою, представленный министру народпаго Просвещеиія, граф. Алексею Кнрил. Разумовскому, директором бпбліотекн, таиным еоветшіком Олениным, за 1808, 1809, 1810, 1811 и 1812 годы.—Онисаніе торжественная открытія Иыператорск. Публ. бпбліотекп, 2 генваря, 1814 года.— Историческое известіе о сей библіотеке, составл. Оленішым 1814.— Северная почта. 1812. № 5 и 7.—Русскій Ипвалпд. 1814. Л 2.

(^зв) Полн Собр. Зак. T. XXXII. № 25,282-й.

(²⁰) Сборник постановленіи по министерству народнаго просвещенія. I. 750—754.

(³®) Полн. Собр. Зак. T. XXXII. Л* 25,509-й.

(³¹) Полн. Собр. Зак. T. XXXII. № 25,685-й.

(³²) Полн. Собр Зак. T. XXXII. Ш 25,673. 25,674. 25,675 и 25,676-й.

(³³) Высочайше утвержденный, 11 октября 1811 года уставъ кіев-

ской гимназіи.

(³⁴) Періодическое сочпненіе об успехах народнаго просвещенія. 1812. № XXXII. Стр. 260—262.

(³⁵) Там же. 1813. XXXV. 235-236.

П Там-же. 1814. XXXVIII. 280—281.

(³⁷) Там-же. 1814. XXXIX 5—6.

(⁸⁸) Там-же. 1813. ХХХІУ. 140, и XXXVI. 9.

(³⁹) Варадинов. Исторія министерства внутренних дел Ч. II. Кн. I. Стр. 260-262, 310-311, 353-354 и 405.

(⁴⁰) Варадпнов. Ч. II. Кн. I. 311.—Купріянов. Краткій очерк жизни Императрицы Маріи Феодоровны. 56 и 66—67.

t¹) Раиорт управляющему военным шінистерством, князю Горчакову, генерал-лейтенанта маркиза Паулуччи, от 5 генваря 1812 года.

(²) В конце 1811-го и в начале 1812 года, войска на Линіи и в Закавказье были расположены следующпм образомъ:

I. На Кавказской, Линіи полки:

Владимірскій драгунскій.........5 эск.

Таганрогскій » 5 >

Вологодскіи мушкетерскій........3 бат.

Правый J Поселенные казачьи полки:

фланг. \ Кавказскій, Кубанскій и Хоперскій.

Донскіе казачьи полки:

Персіянова 1-го, Самойлова 1-го, Апостолова,

Поздеева 5-го, Краснова 8-го и Ягодина 4-го.

Борисоглебскій драгунскій........5 эск.

Казапскій мушкетерскій.........3 бат.

, 16- и егерскій.............3 »

центр. \ Поселенный Волжскій казачій полкъ.

Донскіе казачьи полки:

Аракавдова, Ильина 1-го, Петрова 1-го и Каршина 4-го.

Суздальскій мушкетерскій........3 бат.

Моздокская горская казачья команда.

« 1 Поселенный Моздокскій казачій полкъ.

^{Б Н} \ Гребенское войско, Терское семейное войско и Кизляр-

фланг. j ско-Терское войско.

Донской Молчанова 2-го полкъ.

Астраханскій казачій полкъ.

19-я артпллерійская бригада и два орудія казачьей артиллеріи.

Всего-же на Линіи до 6,600 челов. пехоты и до 10,000 челов. регулярной завалеріи и казаковъ.

II. В Закавказье, полки:

Белевскій мушкетерскій.........3 бат.

Грузинскіи гренадерскій.........3 >

От РедутъКаледо Гори

9-й егерскій.............3 *

Нижегородскій драгунскіи........5 эск.

Донскіе казачьи полки:

Ежова 1-го и Поздеева 8-го.

Херсонскій гренадерский.........3 бат.

са до Елиса-/ Нарвскій драгунскій..........5 эск.

Донскіе казачьи:

ветполя.

Денисова 9-го, Балабииа 1-го, Данилова, Агеева 2-го и Богачева 1-го.

Полк сформированный из линейных казачьих войскъ.

ІТроицкій мугакетерскій.........3 бат.

Севастопольскій » .........3»

17-й егерскій полкъ...........3 »

Донскіе казачьи полки:

Попова 16-го и Сысоева.

20-я артиллерійская бригада.

Всего-же за Кавказом до 17,000 челов. пехоты и до 4,000 регулярной кавалеріи и казаковъ.

(Из ведомостей за подписью генералов Тормасова и Паулуччи).

(³) Из донесеній князю Горчакову генерала Ртищева.

(⁴) Рапорт Котляревскаго. от 14-го августа 1812 г.

(⁵) Инструкція данная Ртищевым генерал-маіору Ахвердову и коллежскому советнику Могилевскому.

(^в) Граф Соллогуб. Біографія генерала Котляревскаго. 102 — 105.

(⁷) Рапорт генерад-лейтенанту Ртищеву генерал - маіора Котляревскаго, от 18 октября 1812 гоДа.

(⁸) Предписаніе и диспозиція к атаке генерал-маіора Котляревскаго. — Граф Соллогуб. 114 — 118.

(°) Донесенія о деле при Асландузе: Котляревскаго, от 25 октября, и Ртищева, от 31 октября и 21-го ноября 1812 года.—Гр. Соллогуб. 119 - 133.

(¹⁰) За отличіе в деле при Аслапдузе, получили орден Св. Теория 4-ой степени маіоры: Шультен, кпязь Абхазов и Дъячковъ.

(¹¹) Донесеніе Ртищеву Котляревскаго, от 6 декабря 1812 года.

(¹²) Подлииныя слова из допесенія генерала Котляревскаго о взятіи Ленкорани.

(^,3) Из диспозиціи штурма, отданной Котляревским 30 декабря

1812 года.

(^,4) Рапорты Ртищеву Котляревскаго, от 8-го генваря и 25 февраля

1813 года. — Донесепія Государю Ртищева, от 28 генваря и князю Горчакову, от 9 апреля 1813 года. — Гр. Соллогуб. 136 — 156.

В числе иолучивших награды за взятіе Ленкорани, маіоры Шве-

цов и князь Абхазов произведены в подполковники, и кроме того последнему пожалованы: золотая шпага, с надписью за храбрость, и две тысячи пятьсот рубл. серебр.

(¹⁵) Письма генерала Ртищева к Котляревскому и к англійскому резиденту в Иерсіи Узелею, от 18 генваря 1813 года.

(^,6) Письма генерала Ртищева к Г. Узелею, от 8 мая ст. ст. 1813 года из Тифлиса.

(^п) Рапорт Государю генерал-лейтенанта Ртищева, от 4 генваря 1813 года.

(^,8) Именной указ генерал-лейтенанту Ртищеву, от 15 февраля 1813 года, из Калиша.

(¹⁰) Из рапорта Государю генерал-лейтенанта Ртищева, от 30 апреля 1813 г.

(²⁰) Архива Главнаго Штаба № 34,431-й.

(²¹) Докладная записка управляющаго военным министерством, князя Горчакова, о действіях против Чеченцов и о награжденіи отличившихся в сих действіях, от 10 сентября 1813 года.

(²²; Докладная записка князя Горчакова, о награжденіи генералъмаіора Хотунцова и бывшаго с ним отряда, при усмиреніи Дагестана. Знамена Троицкому полку посланы 20-го апреля 1814 года.

(²³) Рапорт князю Горчакову Ртищева, от 9 апреля 1813 года.— Докладная записка князя Горчакова, о предположенном против Персіян дессанте, от 4 іюня 1813 года.

(²⁴) Рапорт князю Горчакову генерал-лейтенанта Ротгофа, от 20 юня, из Астрахани, и докладная записка князя Горчакова, от 16 юля.

(²⁹) Донесенія Ртищеву Ротгофа, от 22 и 27 іюля, 4 и 17 августа, и предписаніе Ртищева, от 28 августа 1813 года.

(²⁶) Письмо Ртищева к англійскому посланнику в Персіи, г. Узелею, от 14 (26) іюля 1813 г.

С²⁷) Из письма Ртищева к г. Узелею, от 24 августа 1813 года.

(²⁸) Трактат, заключенный в русском лагере, карабагскаго владенія в урочиіце Гюлистане, при речке Зеиве, 1813 года октября 12-го дня, а по персидскому исчисленію 1228 года месяца шавалла 29 дня, за подписью главнокомандующаго генерала Ртищева и советника тайных дел персидскаго двора, мирзы Абул-Хассан-Хана.

(*⁹) Рапорты Государю генерал-лейтенанта Ртищева, от 30 и 31 іюля 1813 года.

t³⁰) Рапорты Ртищеву генерал-маіора Портнягина, от 29 августа и 13 декабря 1813 года.

(³¹) Из письма Анапскаго паши генералу Ртищеву, от 5 августа 1813 года.

(⁸²) Отзыв князю Горчакову генерала от инфантеріи Ртищева, от 5 генваря 1814 года.

(³³) Рапорты генералу Ртищеву генерал-маіора Дельпоцо, от 18 марта и 24 іюля 1814 года

(⁸⁴) Донесенія Государю генерала Ртищева, от 8 и 9 ноября 1814 года.

(^f) Crusenstolpe. Dcr russische Hof. IV. ЮЗ—104.

(*) Gervinus. Histoire du XIX siècle, trad. par Minssen. V, 48—49.

(³jl Gervinus. V. П1—154.

(⁴) Orloff. Mémoires historiques, politiques et littéraires sur le royaume de

Naples. — Воззванія Короля Обеих Сицилін, 15 мая и 4 іюпя 1815 года.

(⁸) Dr. Herm. Keichlin. Gescbiclitc Italiens. I. 129—132.

(⁸) Gervinus. V. 152—157.

(⁷) Трактат заключенный в Валансеп (Valençay) ц декабря 1813 года.

(⁸) Декларация кортесов, 2 февраля 1814 года.

(⁹) Hervinus. III. 200—242.—Herm. Baumgarten, Geschichte Spaniens. II. 50-57.

(¹⁰) Император Алексапдр, получив в Москве письмо герцога Ришелье о безвыходном иоложепіи Франціи, тотчас отнесся собственноручно к герцогу Веллингтону, прося его быть посредников в этом деле. См. особое При лож. к сей главе.

(¹¹) Histoire de la Restauration, par un homme d’état (Capefigue). I. 346—

348, 368—372, 434-486 et 463.-Gervinus. III. 269—271, 273—274, 289— 296, 312 et suiv. IV. 14—23

С¹²) Русск. Apx. 1867. Стран. 1466 —Восноминанія Вигеля.

(^,s) Crusenstolpe. IV. 150—151.

(¹⁴) Jos. de Maistre. Correspondance diplomatique. II. 141, 176 (t 179. С⁶) Воспоминанія Вигеля.

(¹⁶) Русск. Инвал. 1816 г. № 161-й.

(¹⁷) Русск. Инвал. 1816 г. А« 207-й. Кроме медали, под названіем: «Родомысл девятнадцатаго века», граф Толстой изобрел и составил в 1816 году рисунки следуюіцих медалей: 1) Народное ополченіе. 2) Битва при Бородине. Освобождсніе Москвы, 4) Бой при Малоярославца. 5) Трехдневный бой при Красном. 6) Сражепіе на Березине. 7) Бегство Наполеона за Неман. 8) Первый шаг Александра за пределы Россіи. 9) Освобождена Берлина. Ю) Тройственный Союз. 11) Сраженіе наКацбахе, 12) Вой при Еульме. 13) Битва при Лейпциге. 14) Освобожденіе Амстердама. 15) Переход через Рейн, 16) Сраженіе при Бріенпе. 17) Вой при Арси-сюр-Об. 18) Сражен*е при Фер-Шампенуат. 19) Локорепіе Парижа.

(^1Н) Мпеніе, от 3 іюпя 1816 года, .за подписью членов Академіи Художествъ.

С¹⁹) Именной указ сенату, о Высочайніем утвержденіи учрежденія об эстляндских крестьянах. Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,277-й.

(²⁰) Именной указ от 30 августа 1818 года.

(²¹) Русск. Инвалид и друг, періодич. изданія.

С²²) Указ сенату, от 30 августа 1816 года.

(²³) Записки де-Санглена (рукопись).

(²⁴) Письмо к Государю таннаго советника Сперанскаго, из Перми, в феврале 1813 года.

(²⁵) Донесеніе Крюкова, от 22 августа 1812 года.

(²⁶) Письмо графа Растопчина, от 23 августа 1812 г.

(^2Î) Барон М. А. Корф. Жизнь графа Сперанскаго И. 66—67.

(²⁸) Барон Корф. IL 86—87.

(^2в) Объяснительная записка, приложенная к письму Сперанскаго, пз Перми. См. особое Прилож. к сей главе.

(³⁰) Письмо Сперанскаго к Государю, отъ9іюля1814 года.

(³¹) Бар. Корф. II. 119—122.

(³²) Манифесты 4 сентября 1816 г. и 25 августа 1817 г.

(³³) Высочаншій указ на имя генерал-маіора [Лаврова, от 9 ноября 1810 года.

(⁸*) Ведомость за подпосью геперал-маіора Лаврова, препровожденная к министру віі утрени их дел 4 генваря 1812 года.

(³⁵) Из письма графу Аракчееву генерал-маіора Лаврова от 9 генваря 1812 года.

(^зе) Из письма графу Аракчееву генерал-маіора Лаврова от 18 февраля 1812 года.

(³⁷) Из донесепія графу Аракчееву командира поселепнаго баталіоиа Еледкаго полка, маіора Насекина, от 3 марта 1813 года.

(³⁸) Высочаншія. повеленія от 4 апреля и 13 мая 1813 года.

(³⁰) Положеніе поселяемому баталіону Елецкаго пехотнаго полка, составленное генерала инспектором пехоты и артиллеріи графом Аракчеевым!», в селе Грузине, на реке Волхове, 1815 года, 1-го генваря. См. особое Прилож. к сей главе.

(⁴⁰) Из письма іеромонаха Антонія Смирницкаго к отцу своему, от 13-го сентября 1816 года.

(⁴¹) Манифеста 12 декабря 1816 года. По табели о новых окладах, жалованья, с 1817 года, оиределено:

Полковнику гвардіи, инженерных войск, артиллеріи и арміи................... 1200 руб.

Подполковнику на подевом содержаніи...... 600 руб.

Обер-офицерам на полевом содержапіи положено две трети, а

внутренней стражи—половина жалованья армейских офицеров, од

ного с ними чина.

Столовыя деньги назначены:

Полковым командирам по.......... 3,000 руб.

Начальники штабов, Арттиллерін, Инженеров, Генерал-квартирмейстеры и Дежурные генералы, в арміях, по 6,000 » Начальники корпусных штабов, ежели они генералы, на-равне с бригадными генералами; а ежели полковники— на-равне с полковыми командирами.

(⁴²) Войска, участвовавшія в параде 20 іюпя 1817 года, под общим начальством генерала Милорадовича:

Еавалерія, под командою генерал-адъютанта Васильчикова. Полки: Кавалергардскій. Конногвардейскій, Лейб-драгунскіи, Лейб-гусарскій, четыре эскадрона Лейб-улан; гвардейская конная артиллерія.

Пехота. 1-я и 2-я гвардейскія дивизіи; 1-й карабинерный полк, учебныйкарабинерныйбаталіон, по двабаталіона гренадерских полков Императора Австрійскаго и графа Аракчеева; гвардейская пешая артиллерія.

(⁴⁸) Alexandra Feodorowna, Kaiserin von Kussland. Th. von Griium.

1.69—70 und 75.—Русск- Инвал. 1817. №№ 141, 146, 150 и 152-й.

t⁴⁴) Современная летопись. 1867. Д° 38-й. Памятник спасепія Россіи. С. Любецкаго.—Русск. Инвал. 1817- № 246-й.

Moscou, 30 octobre 1817.

Placé comme vous l’êtes, M. le maréchal, à la tête des forces militaires de l’alliance européenne, vous avez contribué plus d’une fois, par la sagesse et la modération qui vous distinguent, à concilier les plus graves intérêts ; je me suis constamment adressé à vous dans toutes les circonstances qui pouvaient particulièrement influer sur l’affermissement de l’état des choses rétabli en France par vos glorieux exploits ; maintenant que la question de créance particulière à la charge de la France prend un caractère critique et décisif, à raison des difficultés que présente l’exécution littérale de traité du 8—20 novembre 1815, je n’ai pas cru devoir laisser ignorer mon opinion aux monarques mes alliés sur le mode d’envisager cet engagement onéreux, de manière à en prévenir l’infraction et à le rendre exécutable. Les assertions du gouvernement français vous sont connues, M. le maréchal ; mon ministre, à Paris, reçoit l’ordre de vous communiquer le mémoire qui a été tracé sous mes yeux, relativement à cette question importante. Je vous invite à porter toute votre attention sur l'enchaînement de motifs de droit et de convenance politiques qui se trouvent consignés dans ce travail, à l’appui du principe d^ccommodement présent, pour résoudre les complications inhérentes à l’acquittement des créances particulières qui furent imposées à la France, alors qu’il n’était pas facile de prévoir leur énorme développement. Vous apprécierez, M. le maréchal, l’ensemble des considérations majeures qui plaident à l’appui d’un système de conciliation équitable. Vous répandrez toute la lumière d’un esprit juste, toute la chaleur d’une âme élevée à la hauteur des circonstances, sur une question de laquelle dépendent peut-être le repos de la France et l’inviolabilité des engagements les plus sacrés. C’est la modération et la bonne foi qui ont été de nos jours le mobile d’une force réparatrice et bienfaisante, et c’est à celui qui en a proposé et secondé le triomphe à faire entendre, dans tous les moments critiques, le langage de cette modération et de cette même bonne foi. Dans cette conviction, s’il me restait encore un voeu à énoncer, ce serait de vous déférer, par l’assentiment unanime de mes alliés, la direction principale des négociations qui pourraient s’ouvrir à Paris, sur la question des créances particulières et sur le mode le plus équitable de la décider d^£un commun accord.

„Recevez, M. de maréchal, les témoignages réitérés de tout mon estime*

Alexandre.

Всемилостивейптій Государь!

При отлученіи меня, Баше Императорское Величество, между прочими .знаками милостиваго вниманія, сказали мве, «что во всяком другом положепіи дел, менее настоятельном, Вы уиотребили-бы год или два, чтоб точнее разсмотреть и поверить сведенія к Вам о мне дешедшія». Из сего я должен заключить, что мненіе Ваше о мне не решено еще невозвратно. В последствіи, назначеніе денежнаго мне пособія и невидимая, но мне принетная, защита Ваша утвердили еще более сію надежду.

Среди дел столь высокой важности мне казалось непристойным, развлекать собою Ваше внпманіе. Теперь, когда дела сіи пріемлют вид окончательный, могу ли я ласкаться, что Ваше Величество удостоите исполнить то, что прежде признавали справедливымъ?

Представляю сіе письмо посредством моей дочери, потому что всякіи другой путь откровеннаго изъясненія мне пресечен, и не знаю еще, как и сіе дойдет непосредственно до рук Вашихъ.

Удостойте, Всемилостивейшій Государь, Вашего впиманія объясненія, при сем прилагаемый, не столько из снисхожденія к моей судьбе, как по уваженію их предмета. Судьба моя и без них, по единому движепію справедливости и благости Вашей, моглаб душиться. Но Государи всегда имеют личную и прямую пользу внимать истине, особливо когда она касается до важных дел Государственныхъ.

Есмь с благоговеніем и пр.

В самом начале царствованія, Ваше Величество постановили себе правилом, после толиких колебаній нашего Правительства, составить наконец твердое и на законах основанное положеніе, сообразное духу временп и степени нросвещенія, и следовать ему неуклонно.

От сего единаго начала постепенно возникали все славныя учрежденія, кои по важности и пространству своему моглибы прославить самое долголетпее и деятельное царствованіе, еслибы или люди были справедливее, или обстоятельства счастливее.

Исполнители, коих Ваше Величество употребляли в сем деле, каждый поперемеено в свою очередь, были предметом зависти, клеветы и злословія в большей или меньшей степени. Сему и быть надлежало, когда Ваше Величество и сами нередко встречались с такъ

называемым общнм мненіем, когда привычка и страсти не терпелй перемеи в пастоящем и страшились их еще более в будущемъ.

Не взирая на сіе, чрез 12 лет, Ваше Величество постоянно следовали сим путем. Менялись люди, нзменялпсь планы, по главная мысль и намереніе остались непременными.

До 1808 года я был почти только зрителем и удаленным исполнителем сих преобразовапін, но мысли мои и сердце всегда следовали за ними. Когда в 1803 году Вашему Величеству угодно было поручить мне чрез графа Кочубея, в начальстве коего я тогда служил, составить план образованія Судебных и Дравительственных мест в Имиеріи, я принял сіе порученіе с радостію и исполнил его с усердіемъ.

В конце 1808 года года, после разных частных дел, Ваше Величество начали занимать меня постояннее предметами высіпаго управленія, теснее знакомить с образом Ваших мыслей, доставляя мне бумаги прежде к Вам дошедшія, и нередко удостоивали нровождать со мною целые вечера в чтеніи разных сочиненій, к сему относящихся.

Из всех сих упражненій, из стократных может быть разговоров и разсуждепій Вашего Величества, надлежало наконец составить одно целое. Отсюда произошел план всеобщаго Государственнаго образованія.

В существе своем он не содержит ничего новаго; но идеям с 1801 года занимавшим Ваше Величество дано в нем систематическое расположеніе.

Весь разум сего плана состоял в том, чтоб посредством законов и установлены утвердить власть правительства на началах иостоянных, и тем самым сообщить действію сей власти более правильности, достоинства и истинной силы.

В теченіи слишком двух месяцев, занимаясь почти ежедневно разсмотреніем его, после многих перемен, дополпеній и поправленій, Ваше Величество наконец положили приводить его в денствіе.

Полезнее может быть былобы все установленія сего плана, пріуготовив вдруг, открыть единовременно: тогда они явились бы все в своем размере и стройности и не произвели-бы в делах никакого смешенія. Но Ваше Величество признали лучшим териеть на время укоризну некотораго смешенія, нежели все вдруг иеременить, основавшись на одной теоріи. Сколько предусмотрите сіе пи было основательно, но в последствіи оно соделалось источнпком ложных страхов и неправильных понятій. Не зная плана правительства, судили намереніе его по отрывкам, порицали то, чего еще не знали, и не видя точной цели и конца перемен. страшились вредных уновленій.

Пройду кратко все установленія, от плана сего возшікшія, даб:*і означить, как вместе с ними возникала и разширялась клевета и ненависть, всегда их преследовавшая.

I.) Совет. Учрежденіе его, за месяц прежде откры гія, сообщено было графу Николаю Ивановичу Салтыкову и князю Лопухину. Словесно и письменно они его одобрили, все последствія ею оправдали.

Но одни видели в сем установленіи подражаніе французскому, хотя, кроме разделевія дел, ничего они не имеют общаго. Другіе утверждали, что разум сего учрежденія стесняет власть Государеву. Где и каким образом? Не по Государеву-ли повеленію дела вносятся в Совет? Не единым ли^словом Его решаются? Но зависть и клевета лучше желают казаться слепыми, нежели быть безгласными.

II.) Министерства. В манифесте 1802 |года обещаны были подробныя учрежденія или ннструкціи Министрам: но до 1810 года их не было. Безпорядок и смешеніе, при личных взаимных недоразуменіях, доходили до крайности. Ваше Величество, стоя в средоточіи дел, в собственной работе Вашей с Министрами, более всех сіе чувствовали и почти ежедневно напоминали мне о необходимости сего учрежденія. По мыслям Вашего Величества составлен был план, внесен на разсмотреніе Дредседателей Совета, всеми единогласно одобрен и потом принять в Совете. На сем основан был Манифеста о разделеніи Министерств и составлен общій уставъ.

В разделеніи Министерств допущена некоторая от прежняго перемена в размещепіи, или, так сказать, в рамах дел; но рамы сіи никогда не могли быть неподвижны, и на будущее время несколько раз еще измениться могут. Из сей перемены возникли два новыя Министерства: Полиціи и Контроля; но первое учреждено по собственному и личному убежденію Вашего Величества в его необходимости, а второе основано на порядке счетов, неоспоримом и очевидномъ.

Общгй устав постановил самые точные и ясные пределы отношеніям и власти Министров. Смею утверждать с достоверностію, что ни одно Государство в Европе не может похвалиться учрежденіем столь определительным и твердым. Оно лежит теперь покрыто пылію и прахом, по время и опыт возстановят его и оправдаютъ.

Надлежало приступить к частным уставам. Возложено было на самих Министров составить проекты, дабы после пересмотреть их и привесть их в единство.

Здесь каждый Министр, считая вверенное ему Министерство за пожалованную деревню, старался наполнить ее, и людьми, и деньгами. Тот, кто прикасался к сей собственности, был явный иллюминат и предатель Государства, и это был я. Мне одному против осьми сильных надлежало вести сію тяжбу. У одного Министра Финансов, не говоря о других, убавлены целые два департамента, и сверх того, несколько отделеній, и таким образом уменьшены штаты ежегодно более чем на сто тысяч рублей. В самых правилах наказа, надлежало сделать важныя перемены, отсечь притязанія власти, привести ее в пределы, преградить насильныя завладенія одной части над другою, и — словом — все сіи Наказы вовсе переделать. Можно-ли было сего достигнуть, не прослыв руитителем всякаго добра, человеком опасным и злонамереонымъ?

Другіе, можетъ—быть меня счастливее, соверпіат сію работу; но совершить ее необходимо, ибо как скоро одно Министерство движется по данному направленію, то вместе с ним должны идти и другія: иначе они друг друга затруднять будут, как то опыт уже и доказал и доказывать будетъ.

Между тем как занимались сею работою, Ваше Величество подтверждали мне многократно о образовании Сената.

III.) Сенат. Образованіе Сената было в необходимой связи с учрежденіем Министерств. Не могут два ci и установленіл идти на двух началах совершенно противоиоложныхъ.

Проект сего образованія прежде всего сообщен был графу Завадовскому, князю Лопухину и графу Кочубею. Писменные их отзывы находятся при самых бумагах. Носле сего, он разсмотрен в собраніи Председателей, 'напечатать, внесен в Совет; месяц времени определен был для того, чтоб каждый у себя дома мог его обдумать*

Из сего хода ^;всяк легко мог усмотреть, что не желали тут ни исторгнуть согласіе, ни предвосхитить его смятеніем и поспепь ностію.

Не взирая на сіе, возстали укоризны. Не буду здесь упоминать о том, что в укоризнах сих было жестокаго и терзающаго мою личность. Обращусь к самому источнику тех только возражепій, кои пмели вид безпрпстрастія. Возраженія сіи происходили большею частью от того, что элементы правительства нашего недовольно еще образованы, и разум людеіі его составляющих, недовольно еще иоражен несообразностями настоящаго порядка вещей, чтоб признать благотворный Ваши перемены необходимыми. И следовательно — надлежало дать время, должно было еще потерпеть, еще попустить безпорядок и злоупотребленія, чтоб наконец их ощутили, и тогда, вместо того, чтоб затруднять намеренія Ваши, сами бы пожелали их совершенія.

Мысль сія с горестію вырывалась у меня в самых иубличных разговорах и разсужденіях. Я представил ее во всей силе и Вашему Величеству, и означил даже в докладной моей записке, которая при делах и теперь должна находиться. Мог ли я тогда подумать, что сіе самое разсужденіе даст повод врагам моим сдедать то злобное прпложеніе, какое в последствш оказалось?

Между тем мненія в пользу проекта были и многочисленны и уважительны. С твердостію и чистотою намереній, Ваше Величество не решались еще остановить исполнения; двумя записками, в разное время от меня поднесенными, представлял я, сколь неудобно было бы при настоящем расположеніи умов, продолжать сіе дело. Вместе с тем возрастающіе слухи о вонне решили наконец Ваше Величество отложить его до времени.

Дай Бог, Всемндостнвеншіи Государь! чтобы время сіе настало. Проект может быть перемепеп, пснравлеп, или и совсем переделан, людьми, более меня сведущими; но я твердо уверен, что без устройства Сената, сообразнаго устройству Министерств, без средоточія и твердой связи дел, Министерства всегда будут наносить более вреда и Вам заботы, нежели пользы и достоинства.

IV.) Законы, Есть люди, коп и Коммисію законов считают вред-ным уновленіем, хотя она учреждена еще при Петре Великом и с того времени почти непрерывно существовала.

Развлеченный множеством дел, я не мог сей части дать того хода, какого бы желал, по смею сказать, что и в ней сделано в теченіи двух лет более, нежели во все предъидуіцее время. Делое почти столетіе протекло в одних несвязпых планах и обещаніях; в мое время не только составлены твердые планы на важнеишія части, но составлены, изданы и в Совете^!разсмотрены две труднейтія части гражданскаго уложенія; третья и иоследняя требовала только отделки.

Со всем тем никогда не хвалился я сими работами, и охотно, и в свете, и пред Вашим Величеством, разделяль честь их с Коллегіею; но несправедливости людей прияуждают наконец меня быть любочестивым. Пусть сличать безобразный компиляціи, представленный мне от Коллегіи, т. е. Г. Розенкампфа, и если найдут во ста хоть два параграфа, коими бы я воспользовался,—я уступаю им всю честь сего произведенія. Сличеніе сіе не трудно, ибо конпиляціи сіи все остались в моем кабинете.

Другіе искали доказать, что уложеніе мною внесенное есть перевод с французскаго, или близкое подражаніе; ложь, или незнаніе, кои изобличить также нетрудно; ибо то и другое напечатано. В источник своем, т. е. в Римском праве, все уложенія всегда будут сходны, но с здравымт> смыслом, с знаніем сих источников и кореннаго их языка, можно почерпать прязю из них, не подражая никому, и не учась ни в Немецких, ни во Французских университетахъ.

У.) Финансы. В исходе 1809 года, тогда как Ваше Величество занимали меня планом общаго образованія, предстал вонрос, делу посторонній, но по важности своей привлекавшей все Ваше внпманіе. Ваше Величество с справедливым безпокойством взирали на постепенный упадок ассигнацій и не могли с равнодушіем видеть, что средства кънаиолпепію педостатков, Вам представляемыя, состояли в умноженіи тех-же ассигнацій. Безнокойство сіе возрасло до высшей степени, когда в смете на 1810-й год, заранее представленной, открыть был ужасный недостаток 105 милл. рублей, а способов к замене его в виду не было.

Вступало к Вам множество нроектов, по все они представляли минутныя и вредныя облегченія. Ваше Величество желали открыть корень зла и пресечь его, доколе была еще возможность.

Сею одною решительностію, смело могу утвердить, Ваше Величество спасли тогда Государство от банкротства.

После многократных о сем разсужденій, составлен был план финансов и впесен в Комитет, который тогда в доме графа Гурьева собирался. По двунедельном предварительном разсмотреніи, оп признан был необходимым и представлен Совету. Были споры, но большинство его одобрило; принялись за исполпеніе.

Здесь теже самые члены Правительства, кои плаи одобряли, вместо того, чтоб единодушпо способствовать его исиолненію, начали рсемерно затруднять его, и тот, кто должен был главны м быть его исполнителем⁴⁶!», Министр Финансов, не отрекаясь от пего на словах, стал первым его протнвником на деле.

Откуда сіе противоречіе? Оно изъясняется следующюп.; весьма легко сказать: прекратить выпуск ассшнацій; но надобно было чем нибудь их заменнть; для сего надлежало:

1-е) Сократить и привести в иорядок издержки, a здесь-то и неудобства, и роптанія. Вместо того, что прежде каждый Министр мог почерпать свободно из так назынаемых экстраординарных сумм, в ноком порядке надлежало все вносить в годовую смету; потом каждый почти рубль подвергать учету в двух инстанціях Сов та, часто терпеть отказы и всегда почти уменынепіе, и в конде всего еще ожидать ревизіи Контроля. Сам Министр Финансов подвергся тому-же правилу. Мог-ли кому нравиться сей вещей порядокъ?

2-е) Надлежало возвысить налоги. Слишком двадцать легь Россія того незнала. Каждый член правительства хотел сложить с себя бремя сей укоризны; надлежало однакоже, чтоб кто нибудь ее понес. Судьба и несправедливость людей меня избрали на сію жертву, меня осыпали эпиграммами, ругательствами, и проч. и проч. a другіе были в стороне.

Были попытки и тогда уже окружить Ваше Величество страхами народнаго неудовольствія и подозреніями во мне. Отчет, который за 1810 год пмел я счастіе представить в феврале последующаго года, изображал во всей их силе мои опасевія. Я предвидел не без страха все личныя следствія и тогда же просил уволить меня от званія Государственнаго Секретаря *). Ваше Величество самым милостивым образом опровергли и мои страхи, и мои желанія. Так прошел 1810 годъ.

1811 год представил совсем противныя явленія. Тут Министр Финансов предлагал налога, a Совет отвергал их, яко неблаговременный. Он, Министр, доказывал, что в половине года все станет; про шел целый год, ничто нео становилось, и передержка была малозначуща. Тем не менее я и в сем году был рушнтелемт. порядка и человеком опаснымъ.

Настал 1812 год. Недостаток весьма важный и сверх того близкая война. Министр Финансов представил систему налогов чрезмерпо крутую и тягостную ⁴⁷). Часть их принята, другая заменена налогами легчайшими- Сіе смягченіе и сіи перемены, умножив раздраженіе, послужили после Министру Финансов и обширному кругу друзей его весьма выгодным предлогом отречься от всех мер новаго положенія, сложить с себя всю их ответственность, и по иримеру 1810 года, но уже с большею силою, на меня одного обратить все неудовольствія. Еслибы в сіе время можно было напечатать все представленія Министра, тогда все нарекапія с меня обратились-бы на него; но его бумаги лежали спокойно в делах Совета, а Мани-фест, с примечаніями, толкованіями, московскими вестями и ложными страхами, ходил по рукам. Я мнил, что спокойный взгляд и терпеніе двух или трех месяцев разсеют сію бурю. В самом деле она начала утихать; налоги приняли свою силу и пошли своим чередом ⁴⁸).

Но между тем, как я был снокоен, властолюбивая зависть ⁴⁹) недремала и воспользовалась сонряженіем обстоятельствъ.

Приступаю к подробностям, весьма для меня горестны мъ.

Я не знаю с точностію, в чем состояли секретные доносы, на, меня взведенные. Из слов, кои при отлученіи меня Ваше Величество сказать мне изволили, могу только заключить, что были три главные пункта обвиненія: 1-е) что финансовыми делами я старался разстроить Государство; 2-е) привести налогами в ненависть Правительство; З-е) отзывы о Правительстве.

1-е О фгтапсаэо. К 1810 году доходы государственные составляли около 125 милл., к 1812 году они доведены были до 300 милл., приращеніе в два года 175 милл.

Слова можно прикрасить, исказить и перетолковать, a дел, на простом счете основанных, переменнть нельзя.

Смело могу еще раз утвердить, что, переменив систему финансов, Ваше Величество спасли Государство от банкротства. Придет время, Всемилостивейшій Государь! когда благія учрежденія Ваши, оправдавшись опытом, привлекут на себя благословеніе всех людей благомысляіцих: тогда, смею думать, и мое имя, и мои бедствія вспомнят не без сожаленія.

План финансов и все операціи, на нем основанныя, всегда выдержат с честію самое строгое изследованіе всех истинных государственных людей, не только у нас, но и во всех просвещенных государствах. Не словами, но магематическпм счетом можно доказать, что еслибы в свое время он не был принят, то не только вести настоящую войну, но и встретить ее, было бы не с чем. И тот-же план в обширных его примененіях может еще доставить важныя пособія в тех затрудненіях, кои обыкновенно открываются после воины.

Но от чего-же столько ропоту? От того, что ни в какой земле ве переменяли финансовой системы без неудовольствія.

От чего еще вопрошают, понизились еще более ассигнаціи со времени введенія плана? Это есть секрет Правительства; он со~ стоить в том: Ье) что в тоже самое время, как переменяли систему, принуждены были выпустить около 46 милл. новых ассигнацій.

2-е) что от прежняго казначейства, без умысла, по единому незнанію, представлен был неправильный счет той массы, которая была в обращеніи, и на сем счете, коего неправильности тогда узнать никак было невозможно, основаны были первыя операціи. Но совсемъ тем, унизясь в первый год, ассигнаціи потом так твердо установились, что в теченіи трех последующих лет оне сохранили постоянно свое достоинство, и теперь еще, после всех бедствій войны, оне свободнее по цене их принимаются в народе, нежели серебро. Сіе-ли называется разрушеніем государственнаго кредита?

2-е. О ропоте от палогов. Какое странное притязаніе желать, чтоб народ кланялся и благодарил, когда облагают его налогами? Естественно, сперва но говорят, побранят, потом перестанут, а со временем, когда образумятся, то и благодарить будут. Где-же не бранили за налоги? Но можно-ли сіе минутное неудовольствіе признавать опасным ропотом? Если налоги в половине февраля произвели опасный ропот, то куда же девалась сія опасность в марте, в мае, в іюне? Где следы сего общаго неудовольствія? Каким волшебством тот-же народ, тоже дворянство, коего ропогом в феврале стращали, з мае и іюне готовы были всем жертвовать? Откуда сія перемена? Налоги не были сложены; напротив, во многих местах усилены. Следовательно опасный ропот сей был баснь, выдуманная людьми легкомысленными, кои, прожив весь век свои в женских стглетнях, по тем же самым сплетня м и Московским вестям, судят о делах государственных, и даже (горько помыслить) мнят, управлять ими.

Не могу здесь миновать одного примечанія, которое и прежде, в первом письме моем отсюда, я старался сколько мог означить.

Не попустите, Всеми л ости вейшій Государь, чтоб система ложных страхов и подозреній, система, коею, как я догадываюсь, ищут уловить вниманіе Вашего Величества, чтоб система сія, всегда приводившая Государей к безгласію, а Государства к бедствіям, превозмогла над достоинством моральнаго Вашего характера, который один, смею сказать, среди всех неустройств нашего правительства, доселе составлял отраду, награду и надежду всех людей просвещенных и благомыслящих. Одни мечтатели, или люди коварные и властолюбивые, могут видеть в народе, самом кротком и добрсдуіппом, в подданпых, привыкпшх повиноваться самой малейшей власти, и Вам, Всемилостивейшій Государь, действительно и лично преданных, могут в сем народе, в мненіях его и пустых толках неразумія или легкомыслія, видеть ропоты, опасности, причины важных подозреній. Ужас поражает мое воображеніе, когда я помыслю о следствіях сих внушеній. Смело могу назвать их, если они существуют^ преступленіем против самаго Величества. Но Бог, проведшіи Вас сквозь толикое множество трудных произшествій и сохрани впій для благоденствія Россіи, без сомненія, сохранит и от сих опасных сетеи, скрытых под видом личной преданности и какой-то привязанности к старым русским правилам. Истинныя русскія правила суть взаимная любовь и доверіе между Государем и подданными, точное отношеніе отца к детям, a советы, основанные на страхе и угодливости мнимому общему мненію, когда оно несправедливо и пользам государственным противно, суть советы не русскіе, но советы или малодушные, или злые и во всех отношеніях Вас недостойные. Сіе мнимое общее мнфніе слабо и ничтожно, когда его презирают, напротивъ—строптиво и ужасно, когда его слушают. Простите, Всеэшлостивейшііі Государь, сіе ne воль мое сердца моего изліяніе. Враги мои могли очериить меня пред Вами, но никогда не отучат сердца моего желать Вашей славы, сохранеиія Вашего достоинства и кротка го правленія.

3-е. Об отзывах. Третій пункт обвиненія, сколько мог я выразуметь, состоит в том, что я отзывался худо о Правительстве.

Если доносители под именем Правительства разумеют те элементы, из коих оно слагается, т. е. разныя установленія, то правда, что я не скрывался, и в последпее время с горестію повторял многим, что они, состоя из старых и новых, весьма худы и несообразны. Но сіе было мненіе всех людей благомыслящих, и смею сказать, мненіе Вашего Величества; скрывать-же сего я не имел нужды.,

Если разумеют под именем Правительства людей, его составляющих, то и в сем я также признаюсь. Горесть, видеть все искаженным^ все перетолкованным, все труды покрытыми самою едкою желчію и, при покорности намеревіям Вашим на словах, видеть совершенную противоположность им на деле, горесть, снедавшая мое сердце и часто доводившая до отчаянія иметь при сих элементах и людях какой-либо в делах успех. не взирая на все Ваши желавія, горесть сія часто и особливо в последнее время, по случаю сенатских и фииансовых споров, вырывалась у меня невольным образом из сердца. Но, Всемилостивейшій Государь, будучи измучен, действительно измучен множеством дел и ежедневно еще терзаем самыми жестокими укоризнами, мог ли я быть всегда равнодупіным? И впрочем — сіи самые члены Правительства, коих чувствительность отзывами сими толико оскорбилась, не воздавали ли мне за сіе сторицею?

Но чтоб мог я под именем Правительства разуметь особу Вашего Величества—душа моя возмущается при размышленіи, что я доведен до того, чтоб опровергать сію гнусную клевету иначе, как презреніем. С 1801 года, чрез 12 лет, в разных разстояніях от Вашего лица, я неуклонно следовал сердцем и душою за всеми Вашими намереніями, и в последствіи два года был близким их исполнителем. Во всех представленіях монх я пмел дело с одним Вашим разумом и никогда не хотел обольщать Вашего сердца. Ваш разум и строгая с моей стороны логика были одни мои орудія; в них состояла вся тайна моих работ и успехов. Никогда и ни в чем важном не желал, да и не мог я получить Вашего согласія, иначе, как посредством самых точных доказательств и разсужденій. Для сего сочиняемы были мною недокладныя записки, но, можно сказать, целыя книги. В истине всего сего смею сослаться на собственныя Ваши воспомннанія, на все докладрыя бумаги, кои я Вам подпосил. Каким-же образом, с какою уродливою лживостію, против ежедневнаго моего опыта, вздумал я порицать и злословить в последнее время то, что очевидно чтил и уважал в теченіи столь многих лет? Для чего? Какую цель могла иметь сія лживость? Возбудить неудовольствие? Но в ком? В Армфельде? Въ

Балашеве? И на какой-же конец? Чтоб сделать переворота в Правительстве? Но в чью пользу? Где способы? Где связи? В делахъ

20-ти летней службы, во всех бумагах, в двугодичном мсем удаленіи, во всех надзорах и изысканіях, тогда как сердца и уши от крыты слушать обо мне всякую клевету и нелепость, отрыл-ли кто один след, одпу тень какой-либо связи подозрительной?

Здесь одна горестная мысль раздирает мое сердце; непріятели мои могли сомневаться в политических моих правилах, могли думать о привязанности моей к французской систем; но Ваше Величество, зная мои по сей части работы, не могли колебаться. Поведете мое столь было ясно, что еслиб бумаги и дела мои можно было напечатать, тогда сами непріятели мои устыдились бы своих предположеній. Не. я ли был один из первых, который обращал внимапіе Вашего Величества на предстоявшую войну и на все козни, ей предшествовавшія? Ссылаюсь на подробныя записки, многократно, в разных эпохах и за долгое время поднесенныя. Оне все находятся в моих бумагах. Смею себе присвоить, что никто, может быть, по крайней мере случайно, столько не содействовал, чтоб за ранее осветить истинныя намеренія Франціи, как я. Когда отправляли в Париж графа Нессельроде на краткое время с порученіем финансовым по займу, тогда предположенному, и совсем без видов дипломатическпх, не я ли представлял Вашему Величеству открыть с ним переписку, которая в последствіи соделалась одним из главных источников сведеній вернейших и полезнейших? И впрочем, еслибы и не мог я привести сих и сим подобных подробностей и доводов, как можно вообще согласить следующія протнворечія : быть преданным Франціи и лишить ее всей торговли в Россіи введеніем новаго тарифа; желать разрушенія порядка и в тоже время всемерно содействовать его устроенію; желать ослабить Правительство и вместе возвышать его доходы; быть глубоким честолюбцем и иметь вокруг себя одних врагов; желать привести у народа в ненависть Правительство и себя перваго, и прежде всего, подвергать неминуемо сей самой ненависти? Пусть согласят все сіе мои доносители, — мне и писать и мыслить о семъ—уже омерзительно.

Между тем однакоже сіе жестокое предубежденіе о связях моих с Франціею, быв поддержано эпохою моего удаленія ⁵⁰), составляем теперь самое важное и, могу сказать, единственное пятно моего в пароде обвиненія.

Вам единственно, Всемилостивейшій Государь, Вашей справедливости принадлежит его изгладить. Смею утвердительно сказать : в вечной ііравд~е пред Богом, Вы обязаны, Государь, сіе сделать. Вы не можете тут иметь во мне ни малейшаго сомненія; Вашею тайною, а не своею я связан; следовательно Вам-же и развязать все должно. Финансы, налоги, новыя установленія, все дела публичныя, в коих я имел счастіе быть Вашим исполнителем, все оправдается временем; по здесь, чем я оправдаюсь, когда все покрыто и должно быть покрыто тайною?

Обращаясь еще раз к личным отзывам, от чего, спросят, доходили от разных лиц одне вести? От того, что сіи разныя лица составляли одно тело, а дута сего тела был тот самый, кто всему казался и теперь кажется постороннпмъ.

Еслибы в правоте моей совести и дел нужно мне было низпускаться к сим потаенным сплетням, на коих основаны мои обвиненія, я легко мог бы показать и начало их, и ироисхожденіе, открыть и воздутныя их финансовыя системы и личные корыстолюбивые их разсчеты; указать все лица, запечатлеть каждаго из нпх своею печатью; обличить ложь в самом ея средоточіи и представить на все ясные доводы, что они сами-бы, может быть, онемели. Но к чему все сіи улики? Оне будут теперь иметь видь рекриминацій всегда ненавистных. И, сверх того, враги мои может быть и в сію минуту стоят пред Вашим Величеством, а я за 2,000 верст и весь почти совершенно в их власти ⁵¹).

Мне остается пояснить одно обстоятельство, которое, быв обвиненію посторонним, чрезмерно однакоже обрадовало моих непріятелей, дав им случай всю громаду их лжи прикрыть некоторою истиною.

Ваше Величество припомнить без сомненія изволите, как в одно время я докладывал, что Бек приходил ко мне и просил исходатайствовать ему у вас минуту внпманія. «На что?» изволили Вы спросить. «Он что-то нашел в перлюстраціи, чего пе хочет сказать Канцлеру, не представив прежде Вамъ». Ваше Величество сказали мне, что позовете его чрез Геслера, что действитсльно и исполнили, и, дав ему Ваши наставленія, дозволили и впредь в подобных случаях также к Себе относиться. Бек, благодаря мепя за сей случай, предложил, что, когда встретится в деле его чтолибо достойное вниманія особеннаго, он будет меня извещать. Он мог сіе сделать в чистоте совестп, не считая себя чуждым Правительству и его тайнам. С ведома-ли его или нет, но чрез третье лице, в самом деле изредка и без связи, получал я нескодько сих листов. Что они в себе содержали? Пустыя вести о войне, сведенія и разсужденія, кои, стоя в средоточіи дел, имея всегда и по сим предметам достул к Вашему Величеству—я в тысячу раз лучше и подробнее всегда знал, нежели они. Что могли мне новаго сказать какой нибудь г. Буш и ему подобные жалкіе дипломаты? Следовательно, допустив входить к себе сіи бумаги даже в видах любопытства, пе мог я назначать им высокой важности. Один взгляд на содержаніе их ⁵²) удостоверит Вас, Всемилостивейшій Государь, в маловажности их; числа их докажут, что оші вошли ко мне без связи, a сіе вместе может уверпть, что тут могло быть легкомысліе, но никто никогда не в силах превратить сего в государственное преступлепіе.

Со всем тем, и прежде, и теперь, я повергаю себя единственно в Ваше великодупііе, и желаю еще лучше быть прощепным, нежели во всем правымъ.

Нужно-ли, Всемилостивейшій Государь, чтоб я оправдывал себя и против тех обвиненій, кон разсееваемы были моими врагами о нравственных моих правилах, и о связях моих с Мартинистами, Иллюминатами, и проч.

Бумаги мои ясно доказывают, что никогда и никаких связей я не имел; вообще о всех вещах я старался иметь собственныя мои мненія и никогда не верил слепо чужимъ.

Когда Ваше Величество пожелали о предметах сего рода, и в особенности о мистической их части, иметь сведенія, я с удовольствіем готов был посвятить Вам все плоды моих собственных изысканій и размышленій. Беседы сіи были мне тем пріятнее, чем более я видел, что предмет их сообразен с сердечными Вашими чувствами. Не из книг, не из сект и партіи, иочерпал я сіи истины, оне были пзліяніем души моей, смею сказать, ими преисполненной. Обстоятельства и многоделіе прервали слишком рано сіи лестныя для меня сношенія, и хотя не имел я еще времени открыть Вам во всем пространстве истинное их знаменованіе, но, судя по самому их началу, — смею сослаться на собственное Ваше сердце и на самыя бумаги у Вас оставшіяся,—что другое в сих истинах Вы слышали от меня, кроме указаній на достоинство человеческой природы, на высокое ея предназначеніе, на знак всеобщей любви, я ко единый источник бытія, порядка, счастія, всего изящнаго и высокаго? Да и когда, при каком случае, слышали Вы, Всемилостивейшій Государь, от меня другія правила? Во все время как я пользовался Вашим доверіем, кого и чем я очернил, помрачшгь, или кому старался повредить в глазах Ваших? На кого навел я какую либо тень подозренія? Напротив, я всегда желал и при всех случаях старался питать и возвышать в душе Вашей ту любовь к человекам, ту кротость и снисхожденіе, коею Бог и природа в благости своей Вас одарили.

Всемилостивейшій Государь! В невидимом присутствіи Бога сердцеведца, смею здесь вопросить: так-лп иоступает, советует, действует и говорить мрачный честолюбец, ненавидящій своего Государя и желающіи привесть Его в ненависть?

Простите, Всемилостивеншш Государь, пространство сих изъясненін. В теченіи двух почти лет враги мои говорили одни. Мне оставалось страдать и молчать.

В награду всех горестей, мною лретерпенных, в возмездіе всех тяжких трудов в угожденіе Вам, к славе Вашей и к благу Государства подъятых, в признаніе чистоты и непорочности всего поведенія моего в службе^ и наконец в воспомпнаніе тех милостивых и лестных мне частных сношеній, в коих один Бог был и будет свидетелем между Вами и мною, — прошу единой милости: дозволить мпе с семейством моим в маленькой моей деревне провести остаток жизни, по истине одними трудами и горестями преизобильной-

Если в семь уединеніи угодно будет поручить мне—окончить

какую либо часть публичных законов, разумея гражданскую, уголовную или судебную, я приму сіе личное от Вашего Величества порученіе с радостію и исполню его без всякой помощи с усердіем, не ища другой награды как только: свободы и забвенія.

Бог, общій Отец и Судія Государей и их подданных, да благословит благія намеренія Вашего Величества в пользу Государства; да низпоіплет Вам исполнителей, кротких без малодушія и усердных без властолюбія* Сіе будет навсегда предметом желаній человека, коего многіе в службе могут быть счастливее, но никто не может быть лично Вам преданнее.

Пермь.

В феврале 1813 года.

Составленное генерал-ипспектором всей пехоты и артиллеріи графом Аракчеевым, в селе Грузине, на реке Волховгь, 1815 года

1-го генваря.

Полоакеніе о поселеніи баталіона.

1-е. Военный поселяпин есть хозяин дома и земли, который должен быть непреыенно женатый и хорошаго поведенія; но чтобы отличить добраго и усерднаго хозяина от дурнаго и нерадпваго* позволяется баталіонному командиру о последних представлять ко мне с описаніем его пороков, для лшпенія нажитой им собственности и для выключки из военных поселян в дальніе гарнизоны, дабы сіе служило примерным наказаніем, иострасткою непекущпхся для своего собственная прибытку.

2-е. Все данное ему от казны, как-то: скот, строеніе и вещи есть его собственность, служащая к единственной его пользе; после чего отвечает он начальству за все оное, и что строенія были в добром порядке и исправности, из чего и можно будет заключать о его для себя попечительности.

3-е. Назначаемые постоем к каждому хозяину из действующих баталіонов два человека должны состоять у него в зависимости, и обязаны ему помогать во всех земледельческпх и домашних работах; хозяин получает на них в свое веденіе провіант и довольствует уже за то обще с собою пищею, не требуя с них за харчи из жалованья, или какой-либо платы.

4-е. Хозяин дома обязан от себя сам из своей собственности содержать в исправности, как зеыледельческія орудія, так и повозки с упряжью.

5-е. Каждому военному поселянину полагается для огородов не более ³/₄ десятины земли, в котором сеять ему огородныя овощи необходимо в хозяйственном быту нужныя; а за тем на остальной земле в оном и конопель.

6-е. Каждую осень по уборке с полей хлеба и по обмолоте онаго, всякій хозяин отделяет во первых ва семена для засева на будуідій год, а за тем остальной — озимый и яровой хлеб делится пополам, из коего одна половина отдается хозяину дома, а другая половина берется в ротный магазин в запас. Доставптаяся-же часть хозяину предоставляется в его собственность и пользу, которую властен он продать или употребить себе в пищу. В сем последнем случае, не получая в натуре провіанта на себя, а буде пожелает и на постояльцев, требует за оный пз казны деньги, равномерно и сено за излишеством от прокорма скота оставшееся, всякій хозяин может обращать в свою пользу-яко его собственность.

7-е. Запрещается офицерам и унтер-офнцерам у своих солдат покупать разнаго рода хлеб и продукты. Сіе поставляется единственно для того, чтобы каждый хозяин мог все оное без всякаго подобострастія продавать но вольной цене постороннему или казне.

8-е. Для поддержанія впредь ротной суммы, вычитать из жалованья у хозяев каждую треть по одному рублю, а если усмотрено будет что оная сумма слишком увеличится, то об оном представить ко мне на разрегаеніе. Сію*же сумму считать собственною солдатскою, служащею для них заемным капнталом, и оную более никуда не употреблять, как единственно для них самих, предоставляя им заимствоваться сею суммою на случай непредвидимых каких-либо надобностей, как-то: на покупку вместо у налой лошади или коровы, и обзаведеніе других нужных по хозяйству вещей, и выдавать таковыя деньги с возвратом чрез некоторое время, смотря по состоянію взявшаго в заем деньги. Показывать-же ее всегда в представляемых месячных ведомостях с означеніем бывших расходов; в сію сумму поступать должны в ириход и прираіценныя деньги с продажнаго в ротах вина, покупаемаго из сей заемной суммы и именовать ее ротный заемный капиталъ.

9-е. Сапожников, колесников и кузнецов ротных особенно не иметь, а предоставляется хозяевам умеющнм сего рода мастерство, производить сіи работы для военных поселян с заплатою по обоюдному их согласію. Таковым мастерам, кроме их занятія, должно равномерно обделывать свои земли и производить на равне с военными поселянами все обязанности до работы и службы касающіяся.

10-е. Постройку двух и трех годовых вещей производить общею швальнею для равенства и соблюденія формы при баталіоне в зимнее время т. е. с 1-го ноября по 1-е марта, в каковое время и должна постройка сія быть окончена.

11-е. Буде в которой роте у военнаго поселянина годовая, двух и трех годовая амунидія, окажется хорошею, то о том сделав баталіонному командиру валовой счет, о всех их доносить мпе, дабы вместо оных требовать за переноску депьги, которыя и должны поступать в их собственность, с разрешепія моего.

12-е. В летнее время незанимать хозяев другими работами, кроме земледелія и необходимых по службе обязанностей, как-то: караулов, посылки людей на вести и ученья нижеозначеннаго.

13-е. Лазарет содержать из суммы отпущаемоЙ ва поселеніе, куда уже поступает и доход с мельниц, равно и по новой форме, при сем прилагаемой; положенный для онаго баталіойа деньги; б ойом Лазарев пользовать и содержать солдатских жен и детей, а о расходе представлять ко мне третные отчеты с показапіем бывпіаго числа в теченіи трети больных мужескаго и женскаго пола.

14-е. Чтобы лучше пріохотить военных поселян к новому их роду жизни, должно им внушать, что, по смерти отца, сын будет наследовать по нем; в случае-же неименія детей мужескаго пола, может при жизни выдать дочь свою в замужество за кого пожелает из сынов военных поселян, приняв онаго в наследники дома и имущества своего, которые по минованіи 18-ти-летпяго возраста и посту пают на службу в поселяемый баталіон, вместо всякаго умершаго или выбывшаго из онаго.

15-е. Солдатскія дети остаются при родителях их и до 12-ти лет обучаются в ротах избранным унтер-офицером, а по прошествіи сих лет, уже в учрежденном при баталіоне военном отделеніи, нанятым учителем или выбрапным из баталіона офицером, о чем сделано будет впредь постановленіе.

16-е. Холостым военным поселянам позволяется жениться на девицах и вдовах казенных именій; бедным давать на свадьбу и домоводство, смотря по состоянію, от десяти до пятнадцати рублей, о чем объявлена Высочайшая воля гражданскому начальству.

Обученіе.

17-е. Учебное время начинается сперва по одиночке ружьем и маршировке, потом с порохом, и наконец с пулями в цель, с 1-го марта шесть подель, а осенью по-ротно и баталіоном, с 16-го сентября по 16-е октября, в прочее-же летнее время каждый месяц одно воскресенье учатся по-ротпо все роты в деревнях, где оныя расположены, а пропустя одно, в третье воскресенье составляется из одной роты при ротном дворе учебный баталіон в одну шеренгу по восьми рядов во взводе, куда прикомандировывает баталіонный командир из других роть нужное числе унтер-офпцеров, виц-унтеръофітцеров и офицеров, и сіе ученье производить сам лично, очередуя одну роту после другой в назначенное воскресенье; а в зимнее время производить сіи ротные и учебнаго баталіона строи только тогда, когда погода оное позволить, с 16-го сентября по 1-е октября. Если время иногда будет благопріятно, сводить баталіон в лагерь, для чего, избрав удобное место, построить единожды биваки, кои и содержать от баталіона в должном порядке, а с 1-го по 16-е октября располагать оный в кантонир-квартирах, близ баталіонной штабъквартиры поселеніям военных поселян. Ученье-же в лагерях и кантонир-квартирах производить в понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу, а ввечеру того дпя распускать баталіон для отдыха по домам на субботу и воскресенье до вечера, оставляя одни малые караулы для лагеря. В оное время пищу иметь военным поселянам собственную; о ученье-же двух действующих баталіонов, когда оные расположены будут по квартирам поселяемаго баталіопа, будет впредь сделано постановленіе.

Обязанности к военной полиціи относяіціяся.

18-е. В домах военных поселян соблюдать должную опрятность, чистоту и порядок, за чем и смотреть в деревнях живущим обер и унтер-офицерам, и для сего поставляется в пепременную их обязанность, по част у обходить и ревизовать дома и дворы военпых поселян, за что и ответствуют ротному командиру, а оный непосредственно баталіонному; общая-же ответственность. дабы сей порядок всегда был в точности сохраняем, остается на отчете баталіоннаго командира.

19-е. В деревнях улицы и дворы содержать во всегдашней чистоте и в возможной сухости, для чего, если где нужно будет, прокопать для осуши ванія каналы и сделать чрез оные, где надобность иотребует, мосты.

20-е. Дрова и всякой для домаишяго обихода лес, и тому подобное, юіеть хозяевам позади своих дворов, а не перед избами на улицах, которыя должны быть чистыми, как для проезда, так и прохода, и дабы в случае пожара тем удобнее можно было спасти селеніе от со вершен наго истребленія.

21-е. Солому и сено также содержать позади дворов в гумнах, или особенно для сего построенных сараях, а на дворах онаго, кроме малаго количества нужнаго для задачи скоту, неиметь, что строго наблюдать для осторожности от пожаровъ.

22-е. Строго наблюдать, дабы еженедельио раз в определенные дни, во всякой избе военным поселяиином занимаемой., чищены были трубы и нечи содержались в должной исправно.

23-е Во всякой деревні; иметь при въезде простыл ворота, кои и содержать но всегдашней исправности.

24-о іке люди в каждой роге должны иметь назначеніе, с чем всякому во время пожара на место онаго собираться, как-то: с баграми, ведрами, ушатами, с водою на лошадях и топорами. Для чего, сим назначенным вещам, военному поселянину иметь на воротах навески.

25-е. Колодцы, в деревнях, военными поселянами занимаемых, содержать в должной чистоте и порядке, имея внутри их и на поверхности около овых в полроста человека срубы, и по тому если в которых деревнях есть нечистые и неисправные колодцы, оные ныне-же военными поселянами исправить, сделав около их и внутри срубы, а для водопою скота иметь при каждом деревянную колоду с гвоздем для выпуска остающейся нечистой воды.

26-е. Дороги, через земли военных поселян ведущія, чистить непременно весною и осенью, что делать обыкновенно фапшнником, укладывая оным низменныя и испорченныя места, прибивая деревянными гвоздями, а потом насынать землею, а сверху песком; лежащія-же чрез низменныя и болотныя места окапывать с обеих сторон канавами, употребляя сію землю на дороги, равно и мосты по оным чистить и исправлять как следуетъ.

27-е. Все дороги и мосты, лежащіе чрез земли военным поселянам принадлежащая, разделить на ротные участки, наблюдая при семъ разделепіи: 1-е) дабы каждая рота получила на свою часть дороги блйжайшія к деревням. где рота расположена; 2-е) вь качестве дорог соблюсти равенство, поелику иа твердом грунте проложенная дорога не требует так значительная и частаго исправленія, как проложенная чрез низменныя и болотныя места, и по тому последних должно назначать меныпее пространство противу первых. Сія уравнительность, как и малый надзор за исправностію дорог и мостов, остается на ответственностп баталіоннаго командира.

28-е. Дороги комуникаціонныя от всякаго ротваго двора к деревням той роте принадлежащим^ и в таковых местахъназначенныя, делать прямыя не уже трех саженей, и таковыя-же прямыя дороги стараться делать от ротнаго двора одной роты до ротнаго двора соседственной роты или деревни, а потом и до баталіонной штабъквартиры. Все дороги стараться обсадить лесом, как-то: березами, осинами и рябиною, разделя сію работу на три года, и производя посадку весною и осенью по отделываемым дорогамъ.

29-е. Как сида положеніем, кроме казеннаго содержанія, ныне еще каждым военным поселянином получаемаго, обращен в егоже пользу половинный урожай хлеба, a прочій продукт и произрастенія все без остатка. А по тому требовать, дабы каждый хозяин из прибыли им получаемой старался заводить собственную рабочую одежду, которой состоять должно из суконнаго камзола с рукавами и шаравар, несмотря на цвет какого-б оное небыло, a летняя из холста. В зимнее-же время позволяется им заводить и носить тулупы, и полушубки, a равномерно зимою, во время пахоты и при прочих крестьянских работах, разрешается каждому носить лапти. Стараясь между тем, чтобы рабочіе заводили сапоги.

30-е. Военные поселяне должны волосы стричь и бороды брить, соблюдая при том всегдашнюю чистоту и опрятность, даже в их собственной одежде, дабы тем сохранялся приличный вид солдату.

31-е. Раздачу военным поселянам нужнаго для обзаведенія их скота дълать непременно по жребію, дабы без онаго не могло произойти какого-либо пристрастія, а с тем и сопровождающаго нижних чинов неудовольствія.

О Идвалидахъ.

32-е. Полагается при поселяемом баталіоне одна рота инвалидов, имеющая составиться из людей поселяемаго баталіона, в которую роту определяются люди неиначе как по моему предписанію, чрез представлееіе баталіоннаго командира.

33-е. О всех неспособных, дряхлых, а по сему фронтовой службы нести немогущих,. представлять ко мне баталіонному командиру всякой год, если таковые случатся, в декабре месяце, которые будут определяться лишь на следующих правилахъ.

34-е. Те люди, которые, по совершенной старости, дряхлости и болезненным припадкам, будут назначены в сію роту, должны заблаговременно избрать и приготовить себе наследников. Если нет у них детеп мужескаго и женскаго пола, то позволяется таковому въ инвалиды назначаемому, выбирать себе в наследникп, из других полков, им знакомых и добраго поведенія людей, принимая таковых в дом за детей своих пріеыышами. Наконец, если-же и сей выбор инвалидом учинен быть не может, то разрешается ему избирать вместо сына иріемышем из ближайших военных училищ солдатских детей, а женскаго иола девиц или вдов, для отданія в замужество вместо дочерей, выбирать позволяется из околиц шляхетских или из именія казенных. И при нріеме сих последних должно обоюдное их желаніе утверждать актом в комитете при баталіопе составленному Куда в таковых случаях приглашать члена земской полиціи того уезда, из коего наследница в дом принимается. И сделанное по предмету сему комитетское определеніе должно быть подписано как членами комитет составляющими, так присутствовавшим!» при том членом земской полиціи.

35-е. Буде назначенный в инвалид военный поселянин неизберет себе никого в наследники, в таком случае уже начальство назначить вместо его быть хозяином другаго из действующих баталіонов или рекрут, которому инвалид и сдает все то, что казною было дано ему на домообзаводство. Если-же, при сей перемене, новый хозяин не получит от прежняго вещи сіи вполне, тогда инвалид должен все оное пополнить на свой собственный счет, при чем также позволять им и по согласію их между собою делать сделки, принимая одну вещь за другую; в противном-же случае, вышедшій инвалид подвергается, для пополненія следующих вещей, отдать всю свою собственность, которой тогда и делается оценка, и все то, что будет въ'оной заключаться, отдается в известной цене новому хозяину в замен непол учен наго от инвалида, а превышающая часть вещей из собственности, по замененіи недостатка, отдается инвалиду. Наконец, если таковой инвалид пожелает остаться в доме поступающая на место его военнаго поселянина и назначенный новый хозяин будет согласен его в оный принять, тогда сіе предоставить их воле, в протпвность-же сего, дана будет инвалиду от казны для дома и пахоты особая земля, на которой уже он и поселяется на свой счет, получив из казны положенныя на поселеніе ипвалидов деньги.

36-е. Имеющій-же детей, или избранная наследника или паследницу, военный носелянин, назначенный в инвалид, по выключке его из фронтовой службы, остается по смерть полным хозяином в своем доме распоряжать как и прежде оным, a наследовавшіе по нем должны иметь к нему должное во всех частях иослушаніе и уваженіе, каковой инвалид пользуется сверх того инвалидным содержаніемъ.

37-е. Пришедшій-же в совершенную дряхлость и немогущій вовсе заниматься работами и лишившійся по каким-либо весчастным случаям своего имущества и наследовавших своих, поступаеть в инвалидный дом. О чем впредь сделано будет постановленіе.

38-е. Всем воинским чинам поселяемаго баталіона, всегда быть в назначенные дни в церквях у обедни, в параде принадлежащей формы, с их офицерами и у нтеръ* офицерами, при чем в свободное время присутствовать и баталіонному командиру.

39-е. Заблаговременно, пред богослуженіем, читать воинским чинам при собраніи рот военный артикул и сіе положеніе, которое, сверх того,, должно быть у всякаго хозяина в доме, и почасту ему читано; а ротный командир обязан содержаніе каждаго пункта изъяснять людям, дабы совершенно его поняли и опечатлевали твердо в их памяти, чрез что можно будет надеяться в их стараніи о своей собственности.

Село Грузино,

На реке Волхове.

1-го генваря 1815 года.

(*) Полн. Собр. Закон. T. XXXIV. № 27,180-й.

(²) Высочайше утвержденное мненіе государственная совета, о новых распоряженіях по суконным фабрикам (Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,352-Й).

(³) Полн. Собр. Закон. Т. ХХХІУ. № 27,120-й.

(⁴) Варадинов. йсторія министерства внутренаих дел. Ч. П. Кн. I. 491—493-

(⁸) Варадинов. Ч. II. Кн. I. 423 и 488.

(®) Виды внешней торговли.

(⁷) Устав государственной коммисіи погашенія долгов (Полн. Собр. Закон. T. XXXIV. № 26,791).

(⁸) Сборник статистических сведеній о Россіи. Кн. II. Статистическій обзор операцій по государственным кредитным установленіямъ.

(®) Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,170-й.

(¹⁰) Именной указ, объявленный сенату министром юстидіи, 5 февраля 1816 года (Полн. Собр. Закон. Т. ХХХІІІ-й. № 26,122).

(¹¹) Сенатскій указ, (1 августа 1816 года (Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,383).

(¹³) Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,533-й.

(^1В) Именные указы херсонскому военному губертатору и санктпетербургскому генерал-губернатору, о мелитопольских поселенцах, 9 декабря 1816 года (Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. №№ 26,550-й и 26,551-й).

(¹⁴) Именной указ, 4 генваря 1816 года (Полн. Собр. Закон. T. XXXIII. № 26,061-й).

(^1R) Полн. Собр. Закон. T. XXXIV. № 26,602-й.—Исторія образованія Государственная Совета в Россіи. 82.—Максимов. Государственные преступники.

(^|б) Именной указ сенату, 25 декабря 1817 года (Подв. Собр. Зароц, T. XXXIV. № 27,197-й).

(^п) Высочайше утвержденное мненіе государственпаго совета, 9 апреля 1317 года (Полн. Собр. Закон, Т XXXIV. Л° 26,781-й).

(¹⁸> Полн. Собр. Закон. Т. ХХХІУ № 27,108-й.

(¹⁹) Полн. Собр. Закон. Т. ХХХІУ. Л« 26,827-й.—Русск Инвал. 1817. № 172 Гі

(²⁰) Йзвлеч. из соврем періпдич. изданій.

(21) ру₍*ск Инвал. 1817. № 147-й.

(³²) Высочаишій указ 12 декабря 1816 года —Высочайше утвержденное 9 мая 1820 года Подоженіе об Аргиллеріііском Училище.

(²³) Восноминанія Вигеля.

(²⁴) М. Лонгинов Общество любителей россійскои словесности, при императорском московском университете.

(²⁵) Отчет об усиехах и деятельности библенскпх обществ в Россіи, читанный в годичпом генеральвом собраніи Россійсклго библейскаго общества, 26 мая 1817 года.

(*⁶) Воспоминанія Вигеля.—Русск Арх. 1864. Стр. 684.

(²⁷) Записка графа Милорадовича, от 22 сентября 1822 года —Высочайшія повеленія графу Мплорадовичу и князю Александру Никол. Голицыну, от 20-го октября того-же года.

(’) Входящія дела по поселенію баталіона гренадерскаго графа Аракчеева полка. 1816. Стран 39-43. (Арх. военных поселеніи).

(²) Предппсанія графа Аракчеева генерал маіору Княжнину 2-му, от 9-го августа 1816 года. Там-же. Стран. 44—46. (Арх. военн. посел ).

(⁸) Предписаніе госп. адъютанту Мартосу. В селе Грузине, 19 сентября 1816 года. (См. особ, прилож.).

(*) Из Комитета Высоцкой волости.

Старшине селенія.

Октября дня 1816 года.

По повеленію его сіятельства, генерала графа Аракчеева, Высоцкая волость, нолучив новое управленіе, пользуется нижеследующими преимуществами :

1) Государь Император нзволил пожаловать каждому крестьянину волости, в полную собственность, по одной лошади.

2) Каждое селеніе оной избавляется от подвод в Спаскую-Полисть.

3) От исправленія псковской дороги.

4) От содержанія сборной избы.

5) От содержанія сотскаго в отчине и от посылки его в Новгородъ.

6) От подвод для земскаго суда и форіптмейстеровъ.

7) От цровожанія колодников, которые проводимы будут солдатами.

8) При выходе вдов, или девок, за муж за солдат, выдается в награжденіе по 25 рублей.

9) Баталіонный лекарь будет казенными лекарствами лечить больных обывателей, без всякой платы, кто пожелает, и прививать детям коровью оспу.

10) Для предохраненія от пожаров, как и случилось с 23-го на

24-е число августа в селе Высоком, (где от неосторожности одного обывателя пострадали все крестьяне, с потерею домов и имущества), приказывается строго: во всякой избе иметь фонарь и свечи, и не иначе, как с ними выходить на двор ; лучину-же зажигать в избе не запрещается.—Ежели кто из поселян будет примечен, что выйдет в амбар, в гумно, или в хлев, не с фонарем, а с лучиною, или не будет иметь в доме своем исиравнаго фонаря и свечей, то в пример другим строго того накажут; за чем и приказано смотреть, и в случае не исполнения сего, доносить солдатам, у них квартирующим. Фонарь должен всегда висеть в избе под палатями так, чтобы вошед в избу, всякой его мог впдеть.

11) Каждому жителю не возбраняется обо всех своих нуждах во всякое время входить с просьбами откровенно в комитет, в селепіи Буреги.

12) йметь дороги и мосты, ежели есть в близости к деревням, в исправности.

13) Все препорученія вверяются старшине, коему и исправлять в точности, а крестьян оберегать по долгу совести и присяги.

14) Непременно руководствоваться особым предписаніем о наряде подвод, отнюдь не смея без ведома начальства делать излишній нарядъ.

15) Денег никаких с крестьян, без письменнаго его сіятелъства приказанія, несобирать.

(⁵) Высочайше одобренная, 19 октября 1816 года, записка графа Аракчеева. (Входящія дела по поселенію боталіона гренадерскаго графа Аракчеева полка. 1816 г. Стран. 181—189).

(⁶) йсходящій журнал по поселенію баталіона гренадерскаго графа Аракчеева полка. 1816 г.

(‘) Предписаніе генерал-маіору Александрову, от 24 ноября 1816 года. (Исход, журн. по поселенію баталіона гренад. графа Аракчеева полка. 1816 г.).

(⁸) Словскій. Разсказы о быломъ.

(⁹) «По последне-выпрошенным подрядчиками и мастерами ценам, построеніе для двух хозяев одной жилой связи с надворным строеніем должно обойтиться в следующую сумму:

«Поставка лесов, частью сухопутно, частью водою, с выгрузкою казенными людьми, 2,131 руб. 71³Д коп.

«Камень, кирпич, известь и прочее нужное для фундамента и печей 611 руб. 80 коп.

«Железо, гвозди, железный и чугунный прибор ко всему строенію 394 рубл. 25 коп.

«Оконные переплеты со стеклами и приделкою 197 рубл. 15 коп.

«Крашеніе крыш и стен 19 рубл. 20 коп.

<3а работу фундамента, за срубку жилаго и надворнаго строенія и за дело печей 1,511 рубл. 60 коп.

«А всего 4,865 рубл. 71³Д коп.»

(Из Высочайше утверждевнаго, 11 генваря 1817 года, доклада графа Аракчеева),

(¹⁰) Высочайше утвержденный, 11 тенваря 1817 года, доклад графа Аракчеева.

(^п) Росписаніе войск за 1817-н г. —Полн. Собр. Закон. Т. ХХХІУ. Ш 27,081-й, 27,093-й, 27,190-й, 27,191, 27,192-й и 27,203-й.—Именной указ генералу от артиллеріи, графу Аракчееву, от 6-го апреля 1817 года.

(¹²) Правила для руководства при выборе воинских чинов в состав поселяемых баталіонов. (Доклады 1817 года).

(¹³) Словскій. Разсказы о быломъ.

(^н) Отзыв новгородскаго губернатора Муравьева графу Аракчееву, от 28 августа 1817 года.

(¹⁵) Высочайше утвержденный, 27 марта 1818 года, в Варшаве, доклад комитета. (Арх. военн. поселепіи).—Разсказы о быломъ.

(^и) Приказ Начальнику главнаго штаба, 8-го октября 1817 года.

(¹⁷) Со слов князя Кантакузина.

(¹⁸) Нредписаніе генерал-маіору графу Витту, от 31-го іюля 1817 года (Арх. военн. посел.).

(^1в) Рапорт Начальника гнавнаго штаба, князя Волконскаго, главнокомардуюіцему 2-й арыіи, графу Беннпгсену, от 30-го іюля 1817 года, об отряженіи в распоряженіе графа Витта столько полков, сколько он потребует, по случаю неиовиновенія Бугских казаков.—Рапорт командира Колыванскаго пехотнаго полка, подполковкика Миллера 2-го, от 27 іюля 1817 года, о прибытіи со вверенпым ему полком в станицу Михайловку, для усмиренія Бугских казаковъ.

(²⁰) Высочайше утвержденный, 31 декабря 1817 года, доклад графа Аракчеева.—Показаніе князя Кантакузина.

(*') Из записки генерал-лейтенанта Лисаневича, от 10 апреля 1818 года. (Арх. военных поселеній).

1. В его веденіе вверяется Высоцкая волость.

Для управлевія делами мірскими, иметь в каждой деревне Старшину (без жалованья).

Во всей вотчине:

Голову (ему жалованья 300 руб.).

Земскаго (ему жалованья 200 р.).

Жалованье производится из казны, с 1-го генваря 1817 года.

2. Под лредседательством Г. Мартоса учреждается комитет, въкоем присутствуют: Голова, Земской, Священник и Кондукторъ.

В оный комитет по надобностям приглашаются и деревенскіе старшины.

Равным образом приглашаются баталіонный командир и командир той роты, до которой касается дедо.

Комитет разсуждает о делах и все положеніе утвердив подписью членов, представляет ко мне на утвержденіе.

Форма журналам при сем прилагается.

3. Голова и Земской остаются и на будущій год теже. Старшины избираются в каждой деревне міром, и два кандидата представляются на утвержденіе Г. Мартосу, который из них утверждаеть одного.

Списов всем старшинам представляется ко мне.

Старшина, выбранный міром и утвержденный, не может быть сменен без моего приказан ія.

4. Г. Мартос имеет двух унтер-офицеров безсменно, для разных препоручены, и одного посменно вестоваго для посылокъ

5. Волость избавляется: от подвод в Спасскую Полисть; от исправленія псковской дороги; от содержавія сборной избы; от содержанія сотскаго в вотчине и от посылки его в Новгород; от подвод для земскаго суда и форштмейстеров; от провожанія колодников. (Оное возлагается на постояльцев военных, т. е. на соідат).

6) Волость обязана давать подводы: баталіонному командиру, для езды в гренадерскую роту на Сосницкую пристапь, в 6-ю роту в деревню Остро в, в Грузнно и прочія места по баталіону. Он употребляет для себя и для баталіонеаго адъютанта 4 подъемных лошади. Ротным командирам, для езды к баталіонному командиру и к другим ротным командирам, и в Грузино. Г. Мартосу. ежедневно пара лошадей. Баталіонному лекарю, ежедневно пара лошадей. Волостному голове.

Более подвод никому не позволяется брать, а ежели откроются какія нужды, то взойти ко мне с представленіемъ.

7. Волость обязана содержать перевоз на Волхове, в деревне Крупчицы, a пыне состоящій в Высоком уничтожить. У сего перевоза иметь на обеих сторонах Волхова хорошія избы.

8. Волость обязана становить дрова: для баталіоннаго лазарета, для баталіоннаго командира и для Мартоса, ежели они найдут то надобнымъ.

9. Волость обязана между всеми своими деревнями содержать дороги и мосты в совершенной исправности.

10- Волость обязана всех постояльцев своих солдат кормить ВіМесте с собою и получает от казны на каждаго солдата ежемесячно провіант, натурою или деньгами, по ея согласію.

11. Ныне комитет должен немедленно заняться и представить ко мне о нижеследующемъ:

a) назначеніем старшин в деревняхъ.

b) распорядком о подводахъ.

c) распорядком о перевозе.

d) отобрать сведеніе в каждой деревне, кто чем хочет получать провіант: натурою или деньгами.

e) размещеніем погоревших крестьян (38 домов) в деревнях: Крупицах, Новицах и Порожке (в коих 43 дома).

f) собраніем сведеній и составленіем общаго списка о всех бобылях, неимеющих домов и земли, озпача их лета и ростъ.

g) собраніем сведеній и составленіем списка о всех девках, пришедших в возраст выдти за муж, а равно и о вдовахъ.

h) сделать положеніе, сколько нужно дров на обжигу 500 тысяч кирпича. Расположить опыя дрова на волость, назнача цену за каждую сажень в счет оброка и мірских расходов, коих по исчисленію выходило по 35-ти рублей с души в годъ.

12. Запрещается делать свадьбы без позволенія моего, а обо всех свадьбах представлять ко мне в форме данной. Позволяется-же девкам и вдовам выходить за муж и без моего позволенія за одних солдат, коим выдавать на свадьбу по 25-ти рублей и доносить мне только к сведенію.

13. Собрать всех людей, находящихся вне волости в работах, и донести мне, со списком кто где находится и в какой работе.

14. Сделать список о крестьянах, которые торгуют, и представить ко мпе, означив, кто чем торгуетъ.

15. Отобрать сведеніе от всех крестьян, кто желает взять к себе даром пожалованных Государем лошадей, с тем, что такая лошадь собственная его, но не может без позволенія быть продана, и представить список ко мне, показав, кто сколько из оных желает, уже имев своих лошадей.

16. Запрещается погоревшим крестьянам строиться от себя, ибо Государь им жалует, по своей милости, домы на казенныя деньги, а у кого куплен лес, или сруб, то оные возмутся в казну и заплатятся хозяевам деньги.

17. Учредить одну или две избы, для крестьянскаго лазарета, в деревнях Гірилуки и Заручье. Лользовать-же всех крестьян, как в лазарете, так и в деревнях, баталіонному лекарю, коему сделана будет особая прибавка жалованья. Для сего лекарь должен требовать излишнія лекарства для аптеки. Одному-же лекарю препоручается и прививка коровьей оспы дегям, во всех вотчинах, коему подавать мне месячные рапорты, как о детях, так и о всех больных крестьянахъ.

18. Непременно завести во всякой избе фонарь и иметь свечи, с коими по вечерам ходить на двор, а не с лучиною, за чем иметь смотреніе солдатам, и естьли где не будет исполняться, то доносить ротному командиру, а он докладывает баталіонному командиру, который сообщает Г. Мартосу.

19. Как, по донесенію Г. Мартоса, не оказалось на лицо несколько в магазинах хлеба, то и собрать ныне с каждой ревизской души по два четверика ржи и по четверику овса, который хлеб и содержать в магазинах, определя к содержанію хлеба особых двух старших от міра, а караул иметь военный.

20. В случае каких больших происшествін, где нужно присутствіе земской новгородской полиціи, оную требовать, и вместе с нею сделав нужное свидетельство, составлять уже, вместе с тем, и журнал, с коего копію и выдавать заседателю, или исправнику.

21. В зимнее время позволить крестьянам с сеном ездить в С.-Петербуі-г, для чего им единожды и выдать на всю зиму печатные билеты, кои будут к вам присланы.

22. Ненадежных-же крестьян в поведеніи, по их пьянству, пли по другим причинам, по общему мірсіюму приговору, в С.-Детербург не отпускать, a сделав им список, представить ко мне.

23. По взятой справке, оказалось недоимки на вотчине:

О всей недоимке сделать справку и представить мне на письме.

(^!) Из современных періодическпх издавій.

(*) Высочайшее поБеленіе 6 марта 1818 года.

(*) С-te Capodistrias. Aperçu de ma carrière politique depuis 1798 jusqu’à

1822. (Рукопись, хранящ. в Арх. Минист. Иностр. дел).

(⁴) Речь, произнесенная Императором Александорм 1,15 (27) марта 1818 года. (Французскій подлинник речи помещен в особом Приложеніи к сей главе).

(⁵) Речь, произнесенная Государем, 15 (27) апреля 1818 года.

(^в) Письма Карамзина к Дмитріеву, от 8-го и 29-го апреля 1818 года.

(⁷) Погодин. Яикол. Мнх. Карамзин. И. 207.

(⁸) Письма Сперанскаго к Аркадію Алексеев. Столыпину, отъ 2

мая 1818 года, из Пензы. (Русск. Арх. 1ь69 г.).

(®) Высочайшій приказ 2 мая 1818 года.

(¹⁰) Высочайшій приказ 8 іюня 1818 года.

(^п) Сонременныя періодическія изданія. — Grimm. Alexandre Feodorowna, Kaiserinn von Russland. I. 124— 133.

(^If). Capefigue. Histoire de la Restauration. I. 478- —Des affaires dont on a parlé a Carlsbad. (Арх. МИНИСТ. ÏÏHOCTp. дел).

(¹³) Autographe de S. M. l’Empereur sur les objets à traiter à Aix-laCliapelle.

1. Evacuation de l’armée d’occupation.

2. Attitude des Puissances Alliées vis-à-vis de la France.

3. Faut-il admettre cette France dans la Congrégation des Etats de l’Europe sans nulle précaution, on

4. L’état de maladie de cette France n’impose-t-il pas aux Etats de l’Europe l’obligation d’en établir de telles a se préserver de la contagion qui peut en découler, et qui puissent en même tems devenir salutaires à la France même en y maintenant la tranquillité?

5. Quelles sont ces précautions? a) Union intime entre les Puissances, b) Concert éventuel militaire, le cas échéant.

6. Nature de la transaction qui doit statuer sur les objets ci-dessus.

7. Publicité à lui donner pour .servir de frein aux perturbateurs français.

(^и) Rapport à S M. l'Empereur sur l’entrevue d’Aix-la-Chapelle, lu à Sa Majesté Impériale à St. Pétersbourg, le 24 juin 1818. (Арх. МИНИСТ. ИпОСТр. дел).

(^1B) Из современных иеріодпческих изданій.

(^,в) Протоколы совещаній на Ахенском конгресе (Арх. Минист. Иностр. дел).

(¹⁷) Конвенція, подписанная министрами пяти держав, 9 октября н. ст. и ратификованная 4 (16) октября 1818 года.

(¹⁸) Протоколы совещаній на Ахенском конгресе (Арх. Минист. Иностр. дел).

(¹⁶) Протоколы Ахенскаго конгреса.

(2й) p_rojet de reponse au Bailli de Giovani, lieutenant-magister de l’ordre de St. Jean de Jerusalem, approuve à Vienne, le 10 (22) décembre et signé le 16 (28) décembre, 1818. (Арх. МиНПСТ. Иностр. дел).

(⁸¹) Requête du S-r Fortunides. «11 demande à être placé comme bouffon à la Cour de Sa Majesté. En abolissant cette charge, si utile et si importante autrefois, les Souverains se sont privés du seul moyen qu’ils avaient de connaître la. vérité.

(²³) Письмо бриссельскаго генерал-прокурора фан-дер-Госс (Van der Hausse) к графу Нессельроду, от 17 ноября 1818 года, из Брисселя (Арх. Минист. Иностр. дел).

(^î3) Из современных періодическнх изданій.

(²⁴) Из письма графа Сем. Ром. Воронцова графу Растопчину, от 29 генваря п. ст. 1819 гада, из Лондона.

t²⁵) Из письма графа Сем. Ром. Воронцова графу Растопчину, от 26 февраля н. ст. 1819 года, из Лондона.

(*⁶) Mémoires de Louis XVIII. XI. 318 — 321.

(⁸⁷) Из современных періодических изданій.

Discours prononcé par S. M L’Empereur et Roi à l’ouverture de la Diète du Royaume de Pologne le ¹⁵/27 Mars 1818, à Varsovie,

Réprésentants du Royaume de Pologne! Vos espérances et mes voeux s’accomplissent. Le peuple, que Vous êtes appelés à représenter jouit enfin d’une éxistence nationale, garantie par des institutions que le temps a mûries et sanctionnées.

L’oubli le plus sincère du passé pourrait seul produire votre régénération. Elle fut irrévocablement décidée dans ma pensée, du moment que j’ai pû compter sur les moyens de la réaliser.

Jaloux de la gloire de ma patrie, j’ai ambitionné de lui en faire cueillir une nouvelle.

La Russie, en effet, à la suite d'une guerre désastreuse, en rendant d’aprés les préceptes de la morale chrétienne le bien pour le mal, vous a tendu fraternellement les bras, et parmi tous les avantages que lui donnait la victoire, elle en a préféré un seul, l’honneur de relever et de restituer une nation vaillante et estimable.

En y contribuant, j’ai obéi à une conviction intérieure, puissament sécondée par les événements. J’ai rempli un dévoir prescrit par elle seule, qui n’en est que plus chère à mon coeur.

L’organisation qui était en vigueur dans votre pays, a permis l’établissement immédiat de celle que je vous ai donné, en mettant en pratique les principes de ces institutions libérales qui n’ont cessé de faire l’objet de ma sollicitude, et dont j’espère, avec l’aide de Dieu, étendre l’influence salutaire sur toutes les contrées que la providence a confiées à mes soins.

Vous m’avez ainsi offert les moyens de montrer à ma Patrie ce que j’ai préparé pour elle dès longtemps, et ce qu’elle obtiendra dès que les éléments d’une œuvre aussi importante auront atteint le développement nécessaire.

Polonais 1 revenus comme vous l’êtes des funestes préjugés qui ont causé tant de maux, c’est a Vous à consolider Votre renaissance.

Elle est indissolublement liée aux destinées de la Russie: c’est à fortifier cette union salutaire et protectrice, que doivent tendre tous vos efforts. Votre restauration est définie par des traités solemnels. Elle est sanctionnée par la charte constitutionelle.

L’inviolabilité de ces engagements extérieurs, et de cette loi fondamentale, assureut désormais à la Pologne un rang honorable parmi les Nations de l’Europe. Bien précieux, qu’elle a longtemps cherché en vain, au milieu des épreuves les plus cruelles.

La carrière de vos travaux s’ouvre. Le ministre de l’intérieur vous exposera l'état actuel de l’administration du Royaume; vous allez connaître les projets des lois, qui doivent faire l’objet de Votre délibération. Ils ont pour but des améliorations progressives. Celle des finances de l’Etat réclame encore des notions que le temps et une juste appréciation de vos ressources, peuvent seuls fournir an gouvernement. Le régime constitutionnel est appliqué succéssivement Il toutes les parties de l’administration. L’ordre judicaire va être organisé. Des projets de Législation civile et pénale, seront portés a votre connaissance. Je me plais à croire qu’en les éxaminaut avec une attention soutenue, vous les

produirez dès lors, destinés à garantir les biens les plus précieux, la sûreté de vos personnes, celle de vos propriétés et la liberté de vos opinions.

Ne pouvant toujours rester au milieu de vous, je vous ai laissé un frère, mon ami intime, mon compagnon inséparable des nos premières années; je lui ai confié votre armée. Dépositaire de mes intentions et de ma sollicitude pour vous, il s’est attaché à son propre ouvrage. C’est par ses soins que cette armée, deja si riche en souvenirs glorieux, et en qualités guerrières, s’est encore enrichie, depuis qu*il est à sa tête, de toutes les habitudes d’ordre et de régularité qui ne s’acquierent que pendant la paix, et préparent le soldat à .sa véritable déstination.

Un de vos plus dignes vétérans me represente parmi vous. Blanchi sous vos drapeaux, associé constamment a vos succès et à vos revers, il n’a cessé de donner des preuves de son dévouement à la patrie.

Malgré mes efforts, peut-être tous les maux dont vous avez eu à gémir ne eont-i.s рае encore reparés. Telle est la nature des choses, le bien ne se fait que lentement, et la perfection démeure inaccessible à la faiblesse humaine.

Héprésentans du Royaume de Pologne! Elevez-vous à la hauteur de votre destination. Vous êtes appelés a donner un grand éxemple à l’Europe, qui fixe sur vous ses régards.

Prouvez â vos contemporains que les institutions libérales dont on prétend confondre les principes à jamais sacrés avec les doctrines subversives qui ont ménaeés de nos jours le système social d’une catastrophe épouvantable, ne sont point uu prestige dangéreux, mais réalisées avec bonne foi et dirigées sur tout avec purété d’intention vers un but conservateur et utile à l’humanité, elles s’allient parfaitement avec l’ordre, et produisent d’un commun accord la prospérité véritable des nations.

C’est à vous qu’il est désormais réservé de faire preuve de cette grande et salutaire vérité. Que la concorde et l’union président dans votre assemblée; que la dignité, le calme et la modération caractérisent vos discussions.

Uniquement guidés par l’amour de votre patrie, épurez vos opinions, rendez-les indépendantes de tout intérêt particulier ou éxelusif; énoncez-les avec simplicité et droiture en rénonçant aux séductions qui accompagnent le plus souvent le maniément habile de la parole.

Enfin, que le sentiment d’une amitié fraternelle, prescrit à vous tous par le div'n législateur, ne vous abandonne jamais.

C’est ainsi que votre assemblée obtiendra les suffrages de son pays, et cette estime générale qu’une réunion semblable est faite pour commander quand les représentai^ d’une nation libre ne dénaturent point le caractère ai guste dont ils sont révetus.

Première fonctionnaires de l’Etat, Sénateurs, Nonces, Députés, je vous ai exprimé ma pensée, je vous ai montré vos devoirs.

Les résultats de vos travaux dans cette première assemblée m’apprendront ce que la patrie doit attendre à l’avénir de votre dévouement pour elle, comme de vos bons sentimens pour moi, et si fidèle à mes résolutions, je puis étendre ce que j’ai déjà fait pour vous.

Rendons grâce à Celui qui seul a la puissance d’éclairer les souverains, de faire fraterniser les peuples et de répandre sur eux les dons de l’amour et de la paix.

Invoquons-Le, pour qu’il bénisse et fasse prospérer notre ouvrage.

(') Gervinus. Histoire du XIX siècle depuis les traités de Vienne, trad. de l’allemand par Minssen. V. 48 — 51 et 67 — 73.

(²) Лоренц. Исторія новейшаго времени (1815 — 1856 г.). — Сухомлинов. Матеріалы для исторіи образованія в Россіи, в царствованіе Императора Александра I.

(³) Лоренц.— Сухомлиновъ.

(⁴) Изь письма графа Нессельрода Александру Скарлатовичу Стурдзе, в марте 1819 года.

(⁶) Из письма Стурдзы графу Нессельроду, от 11 (23) апреля 1819 года.— Gervinus. V. 157.

(^e) Gervinus. V. 157 — 159.

(⁷) Gervinus. V. 163.

(⁸) Лоренцъ.

(°) Gervinus. V. 163 — 176. — Заключительный акт венских совещаній, 15 мая н. ст. 1820 года.

(¹⁰) Mochnacki. Histoire de la révolution polonaise.

(ⁿ) Smitt. Geschichte des polnischen Aufstands und Krieges. I.

(^l2) Из статьи Г. Пыпина: «Император Александр I и квакеры», Вестник Европы. 1869. X.

(^,3) Высочайшее повеленіе 19 іюля 1819 года.

(^u) Высочайше утвержденныя правила для Иопечительнаго общества о тюрьмахъ.

(^,5) Подробности путешествія Государя в Кая ну извлечены из сочиненія Гриненберга: «Опнсаніе путешествія Государя Императора Александра I из станціи Ниссиле в город Каяну».

(¹⁸) Из разсказов Г-жи Ваклинъ.

(¹⁷) Alexandre I-r et le prince Czartoryski. 310 — 312.

(¹⁸) Записка Карамзина о Польше помещена в особом приложеніи к сей главе.

(^lfl) Полн. Собр. Закон. T. XXXVI. № 27₃964-u.

Государь! В волненіи души моей, любящей Отечество и Вас, спешу после вашего разговора излить ва бумагу некоторыя мысли, не думая ни о красноречіи, ни о строгом логическом порядке. Как мы говорим с Вогом и совестію, хочу говорить с Вами.

Вы думаете возстановить Польшу в ея целости, действуя как Христіанип, благотворя врагам. Государь! Вера Христіанская есть тайный союз чело ве ческа го сердца с Богом, есть внутреннее, неизглаголанное, небесное чувство: она выше земли и міра, выше всех законов физических, гражданских, государственных; но их не отменяет. Солнце течет и попыне по тем-же законам, по каким текло до явлепія Христа Спасителя; так и гражданскія общества не переменили своих гражданских уставов; все осталось как было на земле и как иначе быть не может; только возвысилась душа в сокровенностях, утвердилась в невндимых связях с Божествомъ—своим вечным, истпнным отечеством, которое вве матеріи, вне пространства и времени; но действуем на земле, как и прежде действовали.

«Несть от міра сего>, сказал Христос; а граждане и государство в сем міре. Христос велит любить и врагов: любовь есть чувство; но он не запретил судьям осуждать злодеев; не запретил воинам оборонять Государство. Вы — Христіанин, но Вы истребили полки паполеоновы в Россіи, как Греки-язычники истребили Персов на берегах Эллады. Вы исполняли закон Государственный, который не принадлежит к религіи, но также дан Богом, закон естественной обороны, необходимый для всех земпых тварей и граждавских обществ. Как Христіанин, любите своих личных врагов- Но Бог дал Вам царство и вместе с ним обязанность исключительно заниматься благом онаго. Как человек по чувствам души озаренной светом Христіанства, Вы можете быть выше Марка Аврелія, но как Царь, Вы то-же, что онъ.

Евангеліе молчит о политике: не дает новой, или мы, захотев быть Христіанами-политиками, впадем в противоречіе и несообразности. Меня ударят в ланиту: я, как Христіанин, должеп подставить другую. Непріятель сожжет наш город: впустим-ли мирно в другой, чтобы он также обратил его в пепел? — Как мог язычник Маркъ*Аврелій, так может и Христіанин Александръ благотворить врагам Государственны м, уже побежденным, следул закону человеколюбія, известнаго и добродетельпым язычникам; но едипствевио в таком случае, когда эго бдаготвореніе не вредно для отечества. Любите людей, но еще более любите Россіян, ибо они и люди, и Ваши подданные, — деги Вашего сердца. И Поляки теперь слушаются Александра; но Александр взял их Русскою силою, а Россіян дал ь ему Бог, и с ними сниекал Он благодетельную славу освободителя Европы.

Вы думаете возстанонить древнее Королевство Польское, но это возстановленіе согласно-ли с законом Государственнаго блага в Россіи, согласно ли с Вашими свящепными обязанностями, с Вашею любовію к Россіи и к самой справедливости? Во первых: (не говоря о Нруссіи) Австрія отдаст-ли добровольно Галицію? Можете-ли Вы, творец Священнаго Союза, объявить войну, противную не только Христіапству, но и Государственной справедливости; ибо Вы сами признали Галицію законным владеніем австрінским. Во вторых: можете-л и с мирною совестію отнять у нас Белоруссію, Литву, Волыиію, Подолію,— утвержденную собственность Россіи еще до Вашего царствованія. Не клянутся ли Государи блюсти целость своих держав? Эти земли были уже за Россіею, когда Митронолит Платон вручал Вам венец Мономаха, Петра, Екатерины, которую Вы сами назвали Великою. Скажут-ли, что Она беззаконно разделила Польшу. Но Вы поступилибы еще беззаконпее, еслиб вздумали загладить Ея несправедливости разделом самой Россін. Мы взяли Польшу мечем: вот наше право, которому все Государства обязаны бытіем своим, ибо все составлены из завоеваиііе Екатерина ответствуегь Богу, отвегствует Исгоріи за свое дело; но оно сделано, и для Вас уже свято: для Вас Польша есть законное россінское владеніе: старых крепостей нет в полигике; иначе мы долженствовали-бы возвратить Казанское и Астраханское Царства; Новгородскую республику, Великое Княжество Рязанское и т. д. К тому-же и по сгарым креиостям Белоруссія, Волынія, Подолія вмесге с Галиціею были некогда коренным достояніем Россіи. Если Вы отдатите их, то у Вас потребуюг и Кіева, и Чернигова, и Смоленска, ибо они также долго принадлежали враждебной Литве.

Или все, или ничего. Доселе натним Государственным правилом было: ни пяди, ни врагу, пи другу. Наполеон мог завоевать Россію, но Вы, хотя и Самодержец, не могли договором уступить ему ни одной хижины русской, таков наш характер и дух Госуда})ственный. Вы, любя законную свободу гражданскую, уподобите-ли Риссію бездушной, безсловесиой собственности? Будете-ли самовольно раздроблять ее на части и дарить ими кого заблагоразсудите? Россія, Государь, безвольна перед Вами. Но, если-бы возстановилась древняя Польша (чего Боже сохрани) и произвела некогда историка достоинаго, искрепняго, безиристрастнаго, то он, Государь, осудил бы Ваше вел и кодушіе, как вредное для Вашего истин наго отечества, доброй сильной Россін. Этоть историю» сказал-бы совсем не то, что могут говорить Вам теперь Поляки. Извиняем мы их, но Вас бы мы не извинили, еслибы Вы, для их рукоидесканія, ввергнули нас в отчаяніе, Государь, тшне славный, великій, любезный! Ответствую Вам головою за это неыипуемое действіе целаго возсгановленія Польши. Я слышу Русских, и зваю их; мы лишились бы петолько прекрасны х областей, но и любви к Царю; остыли-бы душою к отечеству, видя оное игралищем самовластная произвола, ослабели-бы не только уменыпеніем Государства, но и духом; унизилис-бы неред другими и перед собою. Не опустел-бы конечно дворец. Вы и тогда имели-бы генералов, министров, но они служили-бы не отечеству, а единственно свонм личным выядам, как наемники, как истинные рыбы.... а, Вы, Государь, гпушаетесь рабством и хотите дать нам свободу.

Одним словом.... и Господь Сердцеведец да замкнет смертію уста мои в эту минуту, если говорю вам не истину.... Одним словом: возстановленіе Польши будет паденіем Россіи, или сыновья наши обагрят кровію своею землю польскую, и снова возьмут штурмом ь Прагу.

Нет, Государь! Никогда не будут нам Поляки ни искрепними братьями, ни верными союзниками. Теперь они слабы и ничтожны; слабые не любят спльных, а сильные презирают слабых. Когда-же усилите их, то они захотят независимости, и первым онытом ея будет отступленіе от Россіи, конечно не в Ваше Царствованіе.... Но, Вы, Государь, смотрите далее своего века, и если не безсмертны телом, то безсмертны славою! В делах государственных чувства и благодарность безмолвны, и независимость есть главный закон гражданских обществ. Литва, Волынія желают Королевства Польская но мы желаем единой Имперіи Россійскон; чей голос должен быть слынінее для Вашего сердца? Они, в случае войны, вирочем ни мало невероятной, (ибо кому теперь возставать на Россію), могут изменить нам: тогда накажем измену силою и праном. Права всегда имеют особенную силу, а бунт, как беззаконіе, отнимает ее. Поляки, законом утвержденные в достоинстве особаго державнаго народа, для нас отіснее Поляков-Россіянъ.

Государь, Бог дал Вам такую славу и такую державу, что Вам, без благодарности, без греха Христіанская и без тіцеславія, осуждаемая самою человеческою политикою, нельзя хотеть ничея более, кроме то я, чтобы утвердить мир в Евроие и благоустройство в Россіи: первый — безкорыстным, великодушным посредничеством¹!*; второе—хорошими законами и еще лучшею управою Вы уже пріобрели имя Великая, нріобретите имя отца нашего! Пусть существуете» и даже благоденствует Королевство Польское, как оно есть ныи1>; но да существует**», да благоденствует и Россія, как она есть и как оставлена Вам Екатериною....

Екатерина любила Вас нежно, любила и наше отечество; Ея тень здесь присутствует^ умолкаю!

(*) Извлеченія из донесеній высшей полиціи, с августа 1818-го по J-e лая 1819 года.

(*) Извлеченія из довесеній высшей иолицііе Воспоминанія Вигеля. Ч. V-я.

(³) Сборник постановленій по минпст. Народи. Просвещенія. T. I. Стран. 797, 894 - 895 и 968—969.

(⁴) Сухомлинов. Магеріалы для исторіи образованія въРоссіи, в царствованіе Императора Александра I.

(⁶) Письмо Сперанскаго к А. А. Столыпину, от 5-го марта 1818 года, из Пензы. Русск. Арх. 1869. X.

(®) Инструкціи директору Казанскаго университета. (Сборник постановленій по министерству народнаго просвещевія. T. I. Стр. 1199— 1220).

(⁷) Сухомлиновъ.

(⁸) Магницкій. Соч. Феоктистова. Русск. Вестн. 1864. VII. 14—18.

(⁹) Сухомлиповъ.

(¹⁰) Феоктистов. Русск. Вестн. 1864. VII. 22—25 и 30—31.

(”) Высочайше утвержденный 13 марта 1820 года доклад министра духовных дел и народнаго просвещенія (Полн. Собран. Закон. Я 28,198-й).

С²) Рапорт Государю генерал-лейтенанта Лисапевича 1-го, от З'ГО іюля 1819 года.

(¹³) Рапорт Государю Лисаневича, от 13-го іюля 1819 года.

(^и) Предгшсаніе графа Аракчеева генералу Лисаневичу, от 23 іюля 1819 года.

(¹⁸) Приказ по 2-й уланской дпвизіи, графа Аракчеева, от 11 августа.

(^1б) Журнал действій графа Аракчеева. Допесеніе Государю графа Аракчеева и письмо его-же, от 24 августа 1819 года (Поліещены в особых Приложеніях к сей главе).

(^п) Раиорт генералу Лисаневичу командира Чугуевскаго уланскаго цолка, подполковника Изюмова, от 13*го августа 1819 года.

(¹⁸) В списке этих женщип, против имени Анны Дранищевой,

25-ти лет от рода, написано собственноручно графом Аракчеевыми «высечь хорошенько и отослать в Харьков, в рабочій дом, на 2 месяца», а против имен 28-ми других женіцин: «высечь*.

(¹⁰) Военно-судное дело над іитаб-ротмистром Тареевым (Арх. военн. поселеній).—Донесеніе Государю графа Аракчеева, от 19 и 23 августа.—Высочайшее повеленіе генералу Эссену, от 29 октября 1819 года.

С⁸⁰) Записка, за подписью генерал-лейтенанта Лисаневича и гражданскаго губернатора Муратова, от 25 октября 1819 года.—Высочайше утвержденный, 21 генваря 1820 года, доклад графа Аракчеева.

I²¹) Донесенія Государю тайн. сов. Новосильцова, от 21 августа, 8 апреля, 1 мая и 8 іюня ст. ст. 1820 года.

(²²) С-te Capod’Istria. Aperçu de ma carrière publique depuis 1798juaqu^î a

1822. (Рукопись хранящ. в Арх. Минист. Иностр. дел).

(⁸³) Из дела о ироисшесгвіях в Царстве Польском, за 1820-й год (Арх. Кандел. Военн. Минист.).

(²⁴) С-te Capod’Istria.

(⁸⁵) Нота и циркуляр от 20 зіая 1820 года.

(^2в) Лоренц. Исторія новейшаго времени от венскаго конгреса до парижскаго мира (1815—1856 г.).

(²⁷) Декларация сен-джемскаго кабинета, от 16-го сентября н. ст. 820 года.

(³⁸) Gervinus. Histoire du XIX siècle depuis les traités de Vienne, trad. par Minssen. VIII. 214—215.

(⁸⁰) Записки, сообщепныя князем Метгернихом, 11 (23) октября 1820 года. (Арх. Мин. Иностр. дел).

(³⁰) Ноты, сообіценныя 17 (29) октября 1820 года.

(^Я1) Propositions clu cabinet d’Autriche a la su^:te des éclairoissemens supplémentaires du cabinet de Russie, faites le fi novembre 1Я20.

C^3S) Записка французских мнннстров, от 7-го ноября н. ст. 1820 года.

(⁸‘) Журнал конферепціи 19 ноября 1820 года. Проект письма Королю Неаполитанскому. Проект инструкціи резидентам трех дворов: с.-петербургскаго, венскаго и берлішскаго.

(³⁴) Циркуляр сен-джемскаго кабинета, от 19 генваря 1820 года.— Gervinus. VIII. 226.

Город Чугуев, 24 августа, 3819.

Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу об ослуніаніи в округе Чугуевскаго уланскаго полка, в том самом порядке, как оное происходило до отъезда Вашего из Царскаго Села до нынешняго прекращенія онаго.

Важность сего произшествія обязывает меня изложить оное во всех подробностях. Получа Высочайшее повеленіе отправиться в округи лоселеиія 2-н уланской дивизіи, обратпл я 24 числа іюня к днвпзіонному командиру, генерал-лейтенапту Лисаневичу, офицера с донесеніем в С.-Петербург присланнаго, и лредписал ему, нарядив военной суд, с назначеніем за презуса полковника Салова, предать в оном законному сужденію всех главных бунтовщиковъ.

За сим, сделав все нужныя распоряженія по делам военнаго поселенія 1-й гренадерской дивпзіи, коіі, по известпому Вашему Величеству мпогому числу работ, требовали моих разрешеній, я выехал сего августа 2-го числа, н по дурной дороге от болышіх за Москвою дождей, при всех усиліях, не мог ехать столь поспешно сколь онаго желал. На сем пути, между Тулою и Орлом, получил я вновь нарочнаго от Г. Л. Лисаневича с донесеніем, что в чугуевском округе безпорядки более умножаются и число преступников, увеличиваясь, своим примером сделало возмущеніе и в округе Таганрогскаго уланскаго полка, коего все коренные жители пришли также в совершенное пеповнновеніе, и что он, предвидя дурныя последствія, потребовал из Полтавы еще два полка пехоты.

Получа таковое непріятное донесеніе, я еще более старался ускорить свои пріезд, но пикак не мог прибыть в город Харьков прежде 11-го числа сего месяца.

По сем пріезде моем, потребовал я к себе Г- Л. Лисаневича, а между тем узпал от слободско-украинскаго гражданскаго губернатора Муратова, что возмущеніе продолжается, и что причиною оному слабость начальства и негодиваніе разных чнновников, из города Чугуена выселяемых, коіг с прекращеніем непозволительных выгод, коими они там на жительстве пользовались, обращают во зло деііствіе свое на умы коренпых жителей. К сему губерпатор присовокупил, что общее желапіе публики вверенной ему губерніи есть, чтоб с сими мятежниками достуіілено было по всей строгости зако-вов, дабы дать пример нижнему классу людей, и тем самым прекратить сіи смятенія.

Генерал-лейтенант Лисаневич, прибыв того-же числа ночью, привез мне таковое-же невыгодное донесеніе, а из рапорта его усмотрел я, что содержится уже под арестом округов полков: Чугуевскаго 1104 человека, а Таганрогскаго 899 человек, из коих над 313-ю человеками, как над главнейшими преступниками, производится предписанный военный суд. Бри сем-же он мне донес, что никакія его убежденія не действуют на бунтующих, и что все они единогласно с женщинами и детьми кричат следующее: <Не хотим военнаго поселевія; оно ни что иное есть, как служба графу Аракчееву, а не Государю; а Аракчееву скажите, что мы приняли непременно решительныя меры истребить его и знаем наверно, что с кондом его разрушится и военное поселеніе».

Я не буду описывать Вашему Величеству расположеніе моего духа после всех сих донесеній, ибо известная мудрость Ваша, Государь, уверяет меня, что Вы изволите себе вообразить, в каком я был положеніи, и к сему доложу только Вашему Величеству, что, к умноженію всех сих непріятных обстоятельств, случилось сіе произшествіе в то время, как в городе Харькове бывает с 10-го августа знатная народная ярмарка, имеющая в своем обороте 25 милліонов рублей. По сему и изволите заключить о стеченіи народном, пріезде купечества из всех южных провиндіи и собраніи дворянства; разстояніе-же от Харькова до Чугуева заключается всего въ

32-х верстахъ.

По разным собственным моим о сем днем и ночью разсужденіям, с призываніем на помощь Веемогущаго Бога, я видел с одной стороны, что нужна решимость и скорое действіе, а с другой— слыша их злобу единственно на меня, как христіанин, останавливался в собственном действіи, полагая, что оное, может быть, по несовершенству человеческаго творепія, признаться может строгим, или мщеніем за иокушеніе на мою жизнь. Вот, Государь, самое затруднительное положеніе человека помнящаго свое несовершенство. Но важность дела, служба отечеству и двадцати-пяти-летняя привязанность к лицу Императора Александра І-го, решили меня, составя комитет, разеуждать в оном пи делам до возмущеиія касающимся, действовать же строго и скоро от лица моего, в виде главнаго начальника.

На основаніи сих принятых мпою правил, и изволите усмотреть, из прилагаемых при сем двух оригинальных журналовь помянутаго комитета, как составь, так и разсуждепія его, 12-го и 16-го августа бывшія.

Гіосле всех сих предварительных мер, в исполнепіе приведенных, и когда военный суд был окончен и представлен ко мне ня конфирмацію, по коему приговорено к лишенію живота 275 престуиников, я дал предшгсаніе дивизіонному командиру Г. Л. Лисаневичу, что утверждаю его мнепіе о наказаніи их шпиц-рутеном каждаго чрез тысячу человек по двенадцатп раз, с тем, чтоб наказание сіе было учипено в первый день только сорока человекамъ, нз главпеПпгих преступпиков. в число коих включил всех унтер-офицеров поселеппых и резервных эскадронов, и тех отставных у нтер-офицеров, которые, до учрежденія военнаго поселевія, были в Чугуеве управляющими делами (?;, и коих дЬиствіе в бунтующем народе имело важное вліяніе.

Оиределенное наказаніе произведено в Чугуеве 18-го августа, и к оному были приведены из Волчанска все арестанты и из Зміева главнейшіе бунтовщики.

При оном находились и все ареетапты, содержащіеся в Чугуеве, и депутаты, бывшіе у меня в Харькове.

Ожесточеніе преступников было до такой степени, что из сорока человек только трое, раскаявшись в своем преступленіи, просили помиловапія; они на месте-же прощены, a прочіе 37 наказаны; во сіе наказаніе не поденствовало на остальных арестантов при оном бывших, хотя оно было строго и примерно, ибо пехотные солдаты, по пеудовольствію своему на чугуевцев за пх возмущеніе, сильно их наказывали. Впрочем при сем наказавіи присутствовали медицинскіе чиновники, кои прекращали оное по силе и сложенію каждаго преступника.

По окончаніи сего наказанія, спрошены были все ненаказанные арестанты, каются-ли они в своем преступленіи и прекратят-ли свое буйство? Но как они единогласно сіе отвергли, то начальник штаба поселенных войск, с согласія моего, приказал из них взять первых возмутителен и наказать на месте-же шпнц-рутенами; а толпа преступпиков под арестом находящаяся только тогда пришла в повиновеніе и начала просить помилонанія, когда наказано нз них было 15 человек. В то-же самое время паказаніе прекращено и все арестанты вебывшіе под судом приведены вновь к присяге. Какоеже то произвело действіе на всех жителей, Ваше Величество изволите усмотреть из рапорта ко мне дивизіоннаго командира, за № 1346-м, при сем прилагаемая.

Принеся в душе моей благодарность Всевышнему, я немедленно переехал на жительство в Чугуев, в середину самаго города, призвал к себе депутатов и объявил им, что приму на себя ответственность остановить вакаданіе, судом определенное, и пошлю к Вам. Государь, просить за них Веемнлостивеіішаго прощенія, если исполнять следующее:

Подадут мне список главным зачипщикам безпорядка, отыщут бумаги при начале сего возмущенія ими нисанныя, и найдут, или, по крайней мере, откроют место убежнща трех преступников, бежавших в первые дни безпоконства.

С помощіею Божіею, сіе имело желаемый успех. Бумаги ими принесены; оне заключаются в одной, как полаіать должно, обдуманной (?) нросьбе, которую при сем в оригинале прилагаю, и в именах преступников, подписавшихся за одно упорствовать, которые и облегчать вам открытіе главных бунтовщиков. Просьба сочинена тем самым отставным капитаном Тареевым, о коем упоминается э журнале комитета 12 августа. Сей Тареев есть родной брат стар-шаго адъютанта 2-й удапскоГі дивизіи, іптаб ротмистра Тареева, о когором судное дело при сем особо представляю.

За сим, ііз числа беглых, двое уже отысканы и посажены под арестъ.

Деіісгвующіе эскадроны Чугуевскаго уланскаго полка выступили в Чугуев в военном порядке; я лично объявил им благоволеніе Вашего Величества, и они прошли мимо деремоніальпым маршем, шагом по-взводно и рмсью по-полуэекадронно. После се о, приказал я представить к себе, находившихся под их присмотрой, на общественной полковой работе, 438 нижних чинов поселенных и резервпых эскадронов, бывишх в числе ослушнпков, и отобрав из них зачинщиков, отправил оных под арест. а остальным объявил, чтоб кающіеся в своем престунленіи, немедля, пали на колени и просили прощевія. К удовольствію моему, сіе исполнилось в одно мгновеніе, и я, оставя их в сем положеніи на коленях, приказал деиствующим эекадронам следовать в свои квартиры мимо их, а потом, сделав им должное наставленіе, простил и распустил по домамъ.

Не быв еще совершенно увереп в точпом душевном раскаяніи всех житетей, коих в городе находится обоего пола до девяти тысяч человек, и дабы нметь и после отъезда моего верное сведеніе о всем, что будет происходить, я счел нужны м приказать полковнику Салову, исправлять впредь до повеленія должность коменданта в городе Чугуеве, что изволите усмотреть из прилагаемая приказа, 3aJV° 111-м, мною отданнаго, в коем означены число учрежден ных караулов и весь порядок ежедневной службы, необходимо нужные после буйпаго произшествія. К предупреждеиію-же всякаго безпорядка, везде нахожусь сам и надзираю лично, надеясь всегда на благость Создателя.

После всех таковых распоряженій, обратился я в комитет к разсужденію о мере окончательная наказанія преступников, содержащихся под арестом в округах поселенія Чугуевскаго и Таганрогская уланских полков, кои подробно изложены в журнале комитета, от сего числа, при сем в орнгипале на Высочайшую конфирмадію подпоенмаго, прося оный возвратить мне для исиолненія по оному, ибо я отправленіе людей в Оренбург и к графу Внтту остановил до Высочайшая Вашего на сіе соизволенія.

Отиравив сіе мое донесеніе к Вам, Всемилостивепшій Государь, приступлю к осмотру прочих округов поселенія 2-й уланской дивизія, с возвращеніем всегда на ночь в город Чугуевъ.

Генерал граф Аракчеевъ.

посмнное вместе с донесеніем об усмиреніи бунта вг чуіуееском военном поселеніи.

Батюшка, Ваше Величество!

Представляя мое донесеніе о здешних делах формальными бумагами, я пишу сіе письмо уже не к Государю, а к Александру Павловичу, следовательно—и открываю здесь расположеніе моего духа.

Произшествія здесь ібывшія меня очень разстроили; я нескрываю от Вас, что несколько преступников самых злых, после наказания законами определеннаго, умерли, и я от всего онаго начинаю очень уставать, в чем я откровенно признаюсь пред Вами.

По важности дела, я разсчел о времени, что никак не могу поспеть в С.-Петербург к отъезду Вашего Величества, а потому и отправить все мои донесевія чрез сего варочнаго, прося на оныя обратить Ваше вниманіе и удостоить меня, прежде Вашего из С.-Петербурга отъезда, ответом, чем самым успокоите мои мысли и душу.

Я осмеливаюсь равномерпо просить Вас, осмотреть, по предположепію Вашему, и без пеня, войска генерал-маіора Княжнина и поселенпые карабинерные баталіоны, чем самым Вы изволите им показать участіе Ваше в сем новом заведеніи; безиорядка-же там и в отсутствіе мое никакого не будет. Впрочемъ—буди поля Ваша как Вам угодно, а я нзъяснил свои мысли по моему слабому понятію.

Окончив здесь осмотр, я располагаю выехать отсюда обратпо в первых числах сентября; следовательно—разрешеніе Ваше получу в дороге, а может быть, и еще здесь на месте.

До конца своей слабой жизни пребудетъ

верпоподдапннн ваш Г. Аракчеевъ.

Город Чугуевъ.

24 августа, 1819.

f¹) Воспоминанія Вигеля. Ч. VІ-я.—Ковалевскій. Граф Блудов и его время, 135.—Русскій Инвалид. 1865. Д* 263-й. Статья Н- П. Мунда.

(²) Высочайшій приказ 9 анреля 1820 года.—Русск. Инвал. 1865. № 263-й.

(³) Русск. Инвал. 1865. № 263.—Воспом. Вигеля. Ч. УІ-я.

(⁴) Из записок полковаго адъютанта Бибикова.

(*) При полковнике Шварде, наряжали к нему на смотр по десяти и более человек от роты, и такіе смотры назывались десяточными.

(^в) Показаніе пред судом капитана Кашкарева.

(⁷) Военно-судное дело о пронсшествіи в Семеновском полку.

(⁸) Письмо Императора Александра из Тропиау, от 5 ноября 1820 года.

(®) Показаніе пред судом полковника Вадковскаго.—Объясненіе его-же, 25 февраля 1823 года.

(^!0) Рапорт начальнику главнаго штаба коменданта с.-петербургской крепости, генерал-лейіенанта Сукина, от 18 октября 1820 года. — Военно-судное дело о Семеновском ироисшествіи.

(^u) Обьясиеніе полковника Вадковскаго.

С¹*) Доклад аудиторіатскаго департамента.

(^,3) Военно-судное дело о Семеновском пронсшествпь

(^м) IIоказаніе пред судом полковника Вадковскаго.

С¹⁵) Иоказанія подсудимых. — Исторія Семеновскаго полка (рукопись).

(’*) Показанія пред судом полковника Шварца.—Доклад аудиторіатскаго департамента.

(^и) Донесенія Государю генералов графа Милорадовича и Васильчикова, от 19 октября 1820 года.—Частное письмо из Петербурга в Тульчин о Семеновском ироисіпествіи (Русск. Арх. 1868. XI).—Военносудное дело.

(¹⁸) Донесенія Государю графа Милорадовича, от 19 и 21 октября 1820 г.—Частное письмо из Петербурга в Тульчин о Семеновском происшествіи.

(ю) Исторія Семеновскаго полка (рукопись).

С*⁰) Рапорт Государю генерала Васильчикова, от 21 октября 1820 г.

(²¹) Мих. Лонгинов. Воспоминапіе о П. Я. Чаадаеве. (Русск. Вестн. 1862. XI.)*-Русск. Арх. 1866. 1098-1099-

(**) Воспоминанія Вигеля. Ч. УІ-я. — Воспоминаніе Петр. Яковл. Чаадаева. (Русск. Арх. 1868. 977—980).—Русск. Вестн. 1862. XI.

(^2S) ....„La cavalerie, au contraire, se montra très obéissante. Je croie devoir l’attribuer à la diflerence de la composition des deux armes. La cavalerie est en grande partie formée de petits-russiens qui on peu de liaisons avec l'infanterie entièrement composée de russes véritables, qui ont prouvé dans cette

occasion qu’ils se tiennent tous par la main. Le choix des chefs de régimens

devait aussi avoir une grande influence. Vous vous rappellerez que tous ceux des régimens d’infanterie sont des Allemands, qui dans cette circonstance n’inspiraient pas assez de confiance à leurs soldats, tandis que les chefs des régimens de cavalerie sont des Russes dont il est impossible à leurs subordonnés

de suspecter les intentions».... (Из письма флигель-адъютанта Бутурлина князю Волконскому, от 19 октября 1820 года)

(*⁴).... s’il est fâcheux, que ce premier exemple d’indiscipline se fut manifesté dans Vos gardes, si Vos bons serviteurs doivent être vivement aflectés de la peine qu’en éprouvera Votre Majesté, il est impossible d’un autre coté de ne pas se livrer à des idées consolantes en réfléchissant, que, bien loin des exemples des autres pays, ce mécontentement de la troupe n'avait aucun but politique; que, local et particulier à un régiment, il ne s'est point étendu, et que même ceux, qui y ont pris part, ont montré une soumis&ion peu commune à des gens, qui éxasperés, auraient pu faire valoir leurs moyeus de force»......

....tCes faits assez graves (les procédés de Schwartz) par eux-mêmes, ont peut-être acquis encor un caractère plus sérieux par la conduite des officiers. N’ont-ils pas tenu des propos devant la troupe, qui mantfésterent un grand mépris pour leur chef? Comment ont-ils pu être au moins assez négligents pour ne pas savoir ce qui se passait dans la compagnie?»*... (ПЗ ПИСЬМа

к Государю графа Кочубея, от 30 октября 1820 г.).

(²⁵) Собственно-ручныя замечанія в Бозе почившаго Императора Николая Павловича в рукописи: «Исторія Семеновскаго полка».

(^2в) Отзывь, за подписью графа ИІтейнгеля, № 80-и.

(*⁷) Исторія Семеновскаго полка (рукопись).

(²⁸) Воен но-судное дело о ироисгаествіи в Семеновском полку.

(^1Ь) Именно: рядовых 1-й гренадерской роты Степанова и Хрулеві, 1-fî фузелерной роты—Кузнецова и Петрова, 2-й—Павлова, Чистякова и Васильева и 5-й Торохова.

(³⁰) Дело о происшествіи в Л. Гв. Семеновском полку, по поводу неудовольствія нижних чинов на полковаго командира, полковника Шварца. 1820—1826 г.

(^п) Varnhagen v. Ense. Blâtter aus der preussischen Geschichte. II.

(^м) Письмо полковника Шварца, от 12 сентября 1826 года.

(³⁸) Записки декабристов. Выпуски второй и третій. 178*

(^и) Письмо князю Волконскому генерала Васильчикова, от 19 ноября 1820 г.

(³⁵) Письмо к Государю генерала Васильчикова, от 26 ноября 1820 г.—Письмо это было послано в ответ на письмо Государя, часть котораго помещена в особом Приложеніи.

(^se) Письмо графа Аракчеева, от 18 ноября 1820 года из Грузина.

(⁸⁷) Письмо Алексея Федор. Орлова, от 28 февраля 1822 г. из Витебска.

(^8в) Замечапія в Бозе иочившаго Государя Императора Николая Павловича на рукопись о происшествіи в Семеновском полку.

Спеіпу всеподданнейіпе донести Вашему Императорскому Величеству, что в вочь с 16-го на 17-е число сего октября месяца Л. Гв. Семеновскаго полка рота имени Вашего Величества, в 11-м часу ночи, самовольно собралась в коридоре казармы по вызову некоторых голосов на перекличку. Фельдфебель сей роты закричал, дабы рядовые возвратились в свои месТа; но они, неисполняя того, отвечали ему, что желают говорить с ротным командиром. Фельдфебель, видя невозможность укротить их, принужден был исполнить их требованіе. Капитан Кошкаров, вышед к ним, спросил: что им надобно? как осмелились они собраться в столь позднее время и при том самовольно? На сіе объявили, что они вынуждены были притесненіями разнаго рода от полковаго командира реішп ься на таковой иоступок и просить его Кошкарова довести до сведеиія высшаю начальства о непомерной строгости и нестерпимой взыскательности Полковника Шварца. Капнтан Кошкаров ириказал им разойтиться но своим местам; они хотя с перваго раза неповиновались, однакоже вскоре то исполнили. Неіиедленно донесено было о сем по команде, и я бывши на тот раз в болезненном иоложеніи, тотчас послал начальника корпуснаго штаба в Семеновскія казармы собрать означенную роту и на месте изследовать произшествіе. Найдя, из донесенія его, нижних чинов той роты виновными в ослуишип и своевольстве, я приказал арестовать их всех и под караулом двух рот Л- Гв. Павловскаго полка препроводить в Петропавловскую крепость, для содержанія в тамошннх казармах и для производства там военнаго над ними суда.

В почи с 17-го на 18-е число сего октября, первая, потом вторая и третья фузелерныя роты перваго баталіоиа, также самовольно выбежав из казарм, толпами бегали во все нрочія роты остальных баталіонов и принуждали их выходить на парадное место долковых казарм для соединепія к выручке арестованной роты; при том насильно вловшвались они в комнаты пекоторых рот, отбивали двери и требовали, дабы неиременно все без изъятія нижніе чины присоединились къним, и противящихся вытаскивали насильно, угрожая в случае дальнейшаго соиротпвленія бнть. — Прикаяанія, угрозы и увещанія офицеров обратиться к порядку не имели никакого успеха, хотя все наружное почтеніе к их званію было солдатами соблюдаемо. Они безнрестанно твердили об отягощеніях претерпецаемых ими до службе от Полковника Шварца, и о том, чтобы йм отдана была арестованная рота. В таких обстоятельствах^ взйВ все меры предосторожности, по совещаніи с геиералом графом Милорадовичем, положили мы, чтобы он сперва поехал на сборное их место и иоговорил-бы с ними. Они, пе преставая толпиться в безпорядке, объявили ему: что как утодно начальству поступить с ними, они готовы на все наказанія; но не могут более сносить прнтеспеній Полковника Шварца; строиться-же во фронт не могут по тому, что нет при полку иервоп роты, которая находится в крепости под арестом. После того послал я начальника корпуснаго штаба сказать им, что сам к ним иріеду, и чтобы для сего они построились во фронт, но и сіе осталось без исполненія. Видя одни и теже отзывы ослушных, я отрешил полковника Шварца от исправленія его должности, которую он тогда уже исправлять немог, дал повеленіе генерал-маіору Бистрому 1-му принять весь полк в свое командованіе и приготовить оный к инспекторскому моему смотру. Генерал-маіор Бистром, иеред объявленіем сего повелепія моего, по прибытіи на Семеновское парадное место, пачал было выстраивать 2-й и 3-й баталіопы, но три роты 1-го баталіона тому воспрепятствовали, расталкивая становившихся в порядок и отзываясь, что без роты имени Вашего Величества, как без головы, пристроиться им не къ

чему Наконец я сам пріехал и объявил им: что рота сія ослу-

шаніем против начальства своего и своевольством соделалась виновною, что за сіе я арестоваль оную, велел предать суду и до Высочайшая разрешенія Вашего Императорскаго Величества ни под каким видом не освобожу ее ни от ареста, ни от суда, ни от наказанія; что теперь равным образом и они сделались ослушниками, a потому приказываю, чтобы и они сей же част» шли под арест в крепость. Таковое приказаніе мое было исполнено безирекословно; они пошли, но не в том внде и порядке, каковые должны быть в благоустроенном войске. В продолжены времени, как я с ними разговаривал^ генерал-маіор Бистром 1-й, по предварительному распоряженію моему, занял Л. Гв. егерским полком Семеновскія казармы и тем отдедил их от оружія в оных находившаяся. Не могу пе доложить всеподданнейше Вашему Величеству, чя офицеры Семеновскаго полка при сем ь случае неоказали той твердости, которая необходима вь подобных обстоятельствах. Зачинщики сего дела не открыты, и я впредь до разрешенія Вашего Императорскаго Величества приказал 1-й баталіон, как более прочих виновный, судить военным судом в Петропавловской крепости; 2-й баталіон, при штаб, обер и уптер офицерах онаго, отправил сего числа на судах от Морская Министра присланных и пароходах в креиость Свеаборг; 3-й баталіон препроводил таким-же порядком сухим путем по прилагаемому при сем маршруту в кр. Кексгольм. Оба сіи баталіона отправлены без прикрытія в полной походной аммунпціи, но без ружей и тесаков. При сем я принял иужныя меры предосторожности и распорядился таким образом, что о иоведеніи их буду иметь безирерывно вернепшія сведенія. К сим последним двум баталіонам оказал я снисхожденіе, потому что они действительно почти силою вовлечены были й учасгвованіе с иервым баталіоиом. Сверхъ

•К»

того, при отправленіи их вне столицы, заметил я в них искреннее раскаяніе и смиренное повиновеніе.

Основываясь на полученных мною офиціально іі частно сведеніях, относящихся до сего происшествія, я положительно смею донести Вашему Величеству, что единственною причиною онаго был полковпик Шварц, и что обстоятельство сіе_# не заключало в самой сущности никаковой опасности, ниже какой другой причины, кроме того, что нижніе чины выведены были нз терпенія с нижннми чинами полковника Шварца.

Впрочем нужным считаю также донести, что пример ослушанія Семеновскаго полка нмел более хорошее вліяніе на прочія войска, ибо все сііі в продолженіе непріятнаго происшествія оказывали сугубое усердіе к исиолненію своих обязанностей по службе.

Дальнейшія подробности изложенная здесь обстоятельства буду иметь счастіе, в след за сим, представить Вашему Величеству, чрез нарочно посылаемаго от меня адъютанта моего, Л. Гв. Гусарскаго полка ротмистра Чаадаева.

I"енерал-Адгютант Васильчиковъ.

№ S036-&.

Октября 19-го дня, 1820 года.

С.-Петербургъ.

Упомявув о мерах, иринятых для прекращеиія безиорядков в Неаполе, Государь писалъ:

«Mais pour soigner toute cette besogne, il faut que Je Me trouve présent ici encore pendant quelques semaines. Même il a été décidé de se rapprocher de l’Italie, pour être plus à portée des nouvelles et des directions à donner, et c’est à Laybach qu’on a résolu de porter les Conférences. Si dans un moment aussi essentiel, Je quitte toute cette besogne pour courir en Russie, la confusion la plus fâcheuse peut en résulter pour toutes les affaires, et leur succès est complettement compromis. En suite, c’est là le voeu de tous les radicaux et Carbonari, parsémés en Europe que de Me faire quitter la partie ici; nous en avons en main plus d’un document, et ils sont enragés de l’ouvrage dont nous nous occupons ici. Faut-il donc leur donner ce Triomphe? Mais, de plus, Je présenterais par là une conclusion si défavorable, si fâcheuse à faire, sur la situation intérieure de la Russie. Immanquablement la considération qu’on lui porte, fondée sur sa force intérieure, court risque d’être ébranlée. Telle est la position dans la quelle Je Me trouve placé. Elle est plus que délicate! Mais Je mets mon espoir en Dieu et en sa miséricorde. D’ailleurs, il M’est impossible d’envisager toutes ces braves trouppes, dont Je connaissais les sentimens exeellens, devenues tout à coup une masse de révoltés! Ainsi—avec de la sagesse alliée avec de la fermeté, une surveillance infatigable et qui ne se relâche sur aucun objet, soit essentiel, soit accessoire, et avec de la confiance dans la protection Divine, J’espère que Vous traverserez cette époque jusqu’à mon retour sans accidens majeurs.

«Je Vous ai fait connaître par Volchonsky et par Tchaadaef différentes observations qui me sont venues en tête. Pésez les avec reflection. Comme cette lettre est pour vous seul, Je Vous en répéterai quelques unes des plus importantes. Observez avec vigilance Gretch et les individus, eoit soldats ou petites filles, qui ont été dans son école. J’avoue avoir beaucoup d’apprehension sur eux. Veillez aussi sur une certaine tendance qui se laisse appercevoir depuis quelque tems d’entrainer le soldat dans la débauche. Le nombre des véneriens est plus grand que jamais. Des hommes démoralisés sont toujours beaucoup plus faciles à seduire. Vous pouvez prendre des mesures avec le Gouverneur Militaire pour renvoyer successivement les filles publiques qui entraînent le plus à ces désordres. Ne perdez pas de vue Karasin et ses ménées. Je ne connais pas Karasin, mais il serait prudent de l’observer.

«Enfin, Je termine én vous répétant que Je mets ma confiance dabord en Dieu et ensuite en vous et en votre bon esprit. Reflechissez à ma position et au devoir эп J'ai de maintenir intacte la considération de l’Europe envers la. Russie. On a déjà les yeux ouverts sur Moi par rapport à l’histoire survenue au régiment de Semenof. Elle n*a pu être cachée. Tous les ministres étrangers à Pétersbourg ont écrit. C’était encore une raison qui devait Me décider à prendre une mesure telle que Je l’ai prise. Finalement, Je vous dirai que votre propre autorité exigeait que J'agisse ainsi. Tout ce que Je puis faire* c’est dlutôt de témoigner une misericorde compatissante envers les coupables jugés par le conseil de guerre, mais non de laisser le régiment dans sa composition actuelle. Elle ne peut plus inspirer aucune confiance. Par là la punition sera plutôt morale, car Je douce que les uns soient beaucoup plus coupables que les autres, et Je crois voir toujours les coupables non du regiment dans des hommes comme Gretch ou Karasin. Quant aux salons de Pétersbourg, sans s*en douter, ils deviennent des foyers des malveillans qui trouvent bien des moyens cachés pour les diriger. Mais vous, ne vous laissez pas ébranler par ces clabauderies. Faites comprendre que ma résolution est la plus humaine qu’il était possible de prendre. Le régiment n’est pas cassé, il est maintenu ainsi que son uniforme; personne n’est fusillé, ni passé par les verges, pas même touché du doigt. C’est assez humain, J’espère, mais il est juste de trouver, Je pense, que des hommes qui se sont mutinés ne sont plus dignes de porter l’uniforme d’un regiment des Gardes qui s’est toujours illustré. Je termine cette lettre, cher Général, en vous confiant à la Protection Divine. Recevez l’assurance de mou sincère attachement».