Глава 6. Нравы и религиозные представления галлов

1. Характер галлов

О характере галлов можно сказать, что у них имелись недостатки, свойственные молодым народам, и сводятся они к одному — к неуравновешенности. Смелые, но хвастливые, умные, но не очень-то склонные к размышлениям и дисциплине, энтузиасты и вместе с тем легко поддающиеся унынию, великодушные, но готовые впасть в ярость — таковы галлы, так они вели себя на протяжении своей истории, в ходе войны с Цезарем. Гельветы, нервии, жители Арморики не раз демонстрировали боевой пыл и презрение к смерти, вызывая восхищение у Цезаря. Он не мог не воздать должное самоотверженным воинам, которые во время осады Аварикума, сменяя друг друга на опасном посту, беспрерывно в течение нескольких часов бросали зажженные факелы на деревянные укрепления римлян и в конце концов все погибли. Белловаки же в 52 г. во время сбора народного ополчения отказались дать своих воинов; они имели дерзость заявить, что станут воевать с Римом самостоятельно и когда им того захочется; самое удивительное, что после поражения галлов у Алезии они осуществили свою немыслимую затею. Впрочем, от малейшей неудачи галлы впадали в отчаяние, и Верцингеториксу приходилось проявлять чудеса красноречия, не только чтобы поддерживать высокий моральный дух в войсках, но и чтобы удерживать галлов от безрассудных предприятий.

Немного нашлось бы людей, более простодушных, чем галлы, склонных верить речам всякого ловкого краснобая. Они поддавались любым слухам, правдивым и ложным, в особенности ложным, даже не пытаясь дознаться, как все обстоит на самом деле. Путников, торговцев, оказавшихся в каком-либо населенном пункте Галлии, тотчас же окружала толпа. Все хотели узнать новости; незнакомцев расспрашивали, откуда они, что видели и слышали; набравшись всякого рода сведений, люди, недолго думая, принимали даже важные решения.

Несмотря на пагубную неспособность критически воспринимать то или иное свидетельство, галлы слыли наиболее смышлеными из всех варварских народов. Как отмечает Посидоний, они быстро схватывали и крепко запоминали. Цезарь, со своей стороны, хвалит их за умение имитировать и делать у себя то, что видели у других. Это похвала вполне заслуженная. Неоднократно галлы перенимали у римлян способы ведения войны, в частности их тактику осады, строили свою оборону применительно к действиям противника. Мы уже знаем, что галлы позаимствовали у греков алфавит и монеты. Это умение подражать помогло им добиваться значительного прогресса при соприкосновении с высокоразвитыми цивилизациями. Они не копировали бездумно, они сразу оценивали, что именно у других заслуживает внимания, и незамедлительно извлекали для себя из этого пользу. Их технологии довольно ясно показывают, что личной инициативы им было не занимать. Чтобы получить те результаты, которые получили они, нужно было предпринимать неоднократные попытки, шаг за шагом совершенствуя начатое. Их способы обработки земли, достижения эмальерного и лудильного ремесел доказывают, что галлы были людьми старательными, любознательными, способными прилагать большие усилия и зорко наблюдать за всем, что происходит вокруг.

2. Воинское дело

Вооружение и тактика менялись стечением времени. В начале среднего железного века самым распространенным инструментом ведения боя, в особенности у северо-восточных народов, была колесница. В погребениях Шампани обнаружено большое количество колесниц, захороненных вместе с воинами. На бронзовой монете, выпущенной ремами, имеется схематическое изображение одного из типов колесниц. Как правило, колесница состояла из деревянного кузова на двух колесах, приводимого в движение парой лошадей. Колесные ободья у повозок, чаще всего обнаруживающихся в захоронениях, очень тонкие и диаметром меньше метра. Все было рассчитано так, чтобы повозка была как можно легче. Во II в. у кельтских народов колесницы вышли из употребления в военных целях и с той поры, по-видимому, предназначались только для высших должностных лиц. Битуит, царь арвернов, пользовался колесницей в 121 г., когда был разбит римлянами; он появился на триумфе победителя в своей колеснице, окованной серебром. Во времена Цезаря боевые колесницы находились на вооружении только у народов Британии, более консервативных в своем отношении к традициям.

В Галлии отказались от использования боевых колесниц, и самым лучшим войском стала конница. Пылкий галльский темперамент полнее всего раскрывался в конном бою. Поэтому все знатные люди были непременно всадниками, и боевая мощь того или иного народа определялась количеством эскадронов, которые он мог выставить. Излюбленная тактика всадников заключалась в том, чтобы, сплотившись в тесные ряды, стремительно, как только могли мчаться лошади, обрушиться на врага.

Пехота сражалась врукопашную. Чтобы спровоцировать рукопашный бой, пехотинцы двигались на врага очень плотными рядами или же черепахой, как гельветы в грандиозном сражении против римских легионов. Воины в первом ряду, располагаясь вплотную друг к другу, перекрещивали руки со щитами; воины в остальных рядах держали щиты над головами. Надо сказать, что пешие войска, за редким исключением, не были однородными, хорошо обученными частями, их боеспособность находилась почти в обратной зависимости от их численности. Огромное резервное войско, посланное на подмогу к осажденной Алезии, так и не смогло в полном составе вступить в бой — после третьей неудачной попытки оно рассеялось. Галлы I в. до н. э. утратили тот боевой пыл, который придавал несокрушимую силу воинам гальштатского периода; они оставались задиристыми и воинственными, но больше уже не могли выстоять в бою. Цезарь объясняет этот упадок легкой жизнью, которую стали вести галлы с приходом римлян; изобилие, близость средиземноморских провинций и простота товарообмена если не расслабили вконец галлов, то, во всяком случае, подорвали их стойкость. Пожалуй, верно, что причиной ослабления боевых качеств галлов явился возросший уровень цивилизации, поскольку мы видим, что из галльских племен особенной доблестью отличались племена белгов, более других удаленные от средиземноморской культуры и позже других пришедшие в Галлию.

Никакие обстоятельства, кроме войны, не выявляли с такой силой грубость галльских нравов. Началу военных действий предшествовали человеческие жертвоприношения. Нужно было обеспечить себе благосклонность богов. После битвы богам полагались трофеи; груды ценных вещей, оружия становились священной собственностью богов, и считалось святотатством взять оттуда хотя бы малую часть. Пленников обычно убивали. Их жизнь отдавалась богам в благодарность за одержанную победу. Победивший галл оставлял себе только голову своего врага. По древнему обычаю, неукоснительно соблюдавшемуся, побежденных обезглавливали прямо на поле битвы. Головы врагов, подвешенные к шее или груди коня, были для военачальников предметом хвастовства. Затем головы прибивали к дверям домов или сохраняли как символы победы, а также как охранительные талисманы. Этот обычай, о котором поведал Посидоний, находит подтверждение и в памятниках искусства: мотив отрубленных голов — один из наиболее часто встречающихся на монетах, он присутствует как характерная деталь на редких памятниках местной скульптуры. У одного из всадников Антремона голова врага привязана к конской шее. Несмотря на ужас, который внушает этот обычай, не станем использовать его в качестве аргумента, доказывающего, что галлы были людьми дикими и жестокими; этот обычай был распространен у многих народов древности и отчасти происходил из суеверия: сохраняя череп, древние верили, что обращают себе на службу силу побежденного врага.

3. Религиозные представления галлов

Как уже можно было заметить, сверхъестественному отводилось большое место в жизни галлов. Известно, что в Древнем мире галлы прослыли людьми очень религиозными. Тем не менее анализ их верований является делом весьма трудным по причине почти полного отсутствия исторических документов. Религиозные произведения друидов, существовавшие исключительно в устной форме, для нас утрачены, мы также не располагаем изображениями богов, относящимися к эпохе независимости. Основные наши знания о галльских божествах базируются на данных более позднего времени. Прежде всего это тексты античных авторов — людей, по отношению к галльскому миру посторонних, поэтому их выводы не могут не вызывать сомнений; во-вторых, это лаконичные надписи, дающие нам лишь имена; наконец, это скульптура галло-римской эпохи. Использование последней в качестве документального источника представляет определенные трудности. Галлоримским скульптурным памятникам может быть дано двоякое толкование: с точки зрения римлян, придавших внешние черты греко-римских богов местным божествам, и с точки зрения галлов, чей взгляд менее примечателен, но гораздо более важен, и выразился он в том, что побежденные смутно признавали в образах, принесенных победителями, антропоморфные изображения собственных богов. Задача, таким образом, состоит в том, чтобы в галло-римских изображениях людей и животных увидеть собственно кельтские пережитки. Эпиграфика, донесшая до нас большое количество имен богов, вносит ясность, когда удается точно установить значение надписи. В Ирландии кельтское многобожие сохранялось достаточно долго и было запечатлено в письменной форме; правомерно, хоть дело это весьма деликатное, обращаться к ирландской традиции, чтобы составить себе представление о древнем мифическом мире кельтов.

— Верования галлов на закате эпохи независимости являли собой весьма сложное единство. Самые древние элементы составляли сущность религиозных представлений первобытных народов, связанных с олицетворением сил природы. Культ камней, который в эпоху неолита выразился в сооружении менгиров, оказался живучим и распространился на скалы и горы. Почитались леса, деревья, магические растения. Культ вод — родников, ручьев, рек, озер, морей — был одним из самых древних и вместе с тем одним из самых распространенных в Галлии. Начиная с эпохи неолита объектом поклонения являлись некоторые целебные источники. Об этом свидетельствует множество вотивных приношений в истоках Сены. Галлы увеличили их число. Самыми популярными были источники, содержащие соли или газы, целебные свойства которых изумляли наших предков. Большое число наших курортов с теплыми минеральными источниками были введены в эксплуатацию римлянами. Менее известно то, что в результате раскопок чуть поодаль от великолепного римского оборудования нередко обнаруживаются следы хитроумно сделанных галлами оттоков воды или скромные приношения людей, излечившихся от недугов. Надписи, датируемые первыми веками, сообщают нам имена божеств, как правило доримских, которым выражали благодарность, — например, Бормо или Борво в Бурбон-Ланси. Очень древним был также культ солнца, свидетельствами которого являлись бесчисленные изображения колеса, свастики, этого упрощенного изображения солнца; галлы переняли эти знания и повторили бесконечное множество раз на самых различных предметах вплоть до монет.

Божества, о которых теперь пойдет речь, вероятно, чисто галльские. Мы не можем в столь коротком изложении рассмотреть каждого из них в отдельности. Даже простое перечисление не представляется возможным, поскольку надписи сообщают нам около четырехсот имен. Обилие богов — первая поразительная черта. Она объясняется тем, что, по сути, не было галльской религии как таковой, а были местные или же региональные культы. Идея о галльском пантеоне, аналогичном греко-римскому, почти не находит подтверждения. Она подсказана на самом деле знаменитым текстом Цезаря, где победитель снисходительно перечисляет неких Меркурия, Аполлона, Марса, Юпитера, Минерву как галльских богов, по своим атрибутам и функциям соответствующих богам римского пантеона. Такое крайнее упрощение может быть полезно для изучения культов галло-римской эпохи, поскольку толкование Цезаря было тогда принято и вошло в обычай. Но оно не может ориентировать нас, когда речь идет об эпохе независимости, поскольку, устанавливая параллель, завоеватель основывался на аналогиях случайных и ограниченных. Намеченная Цезарем картина, точность которой вызывает сомнения, оказывается к тому же весьма неполной при сопоставлении с археологическими данными. «Религия святилищ», по меткому выражению Ф. Бенуа, не вписывается в очерченные завоевателем рамки, чудом оказавшиеся греко-римскими.

На самом деле галльских богов гораздо более характеризует область распространения их культа, чем особые функции. Подсчеты показывают, например, что галло-римский бог Марс заменяет собой около шестидесяти галльских богов, имена которых сохраняются в виде эпитетов Марса; это означает, что в Галлии нашлось около шестидесяти богов, у которых оказалось достаточно общих черт, чтобы их можно было объединить под одним именем римского бога. Например, в одной местности во времена независимости поклонялись богу Сегомо, в другой — Камулу, в третьей — Рудиану; после завоевания те боги, которые имели между собой несомненное, но все же не полное сходство, в первом случае стали Марсом Сегомо, во втором — Марсом Камулом, в третьем — Марсом Рудианом. Такое множество божественных имен выдает партикуляризм галлов в отношении религии. Каждое племя имело своих богов, хоть и очень похожих на богов соседнего племени, но все же в чем-то отличных. Кроме того, существовали боги общин. Самым распространенным был культ богов, которым поклонялись группы народов. При составлении карт, показывающих, как были распространены культы главных богов, необходимо иметь в виду, что в каждой конкретной местности представлена максимальная плотность распространения того или иного культа. Трехликий бог встречается главным образом на северо-востоке Галлии и в особенности у ремов — отсюда возникает предположение, что он изначально являлся богом ремов. Бог, сидящий в буддийской позе, более всего распространен в центральной Кельтике. Богини-матери особенно почитались в Рейнской провинции и у тревиров. У эдуев появляется божественная пара — бог с деревянным молотком и богиня-мать. Бог с молотком — самое распространенное его изображение — почитался в долинах Роны и Соны и в прирейнских областях.

Эти факты, получившие освещение в недавних работах, плохо согласуются с выдвинутой под влиянием текста Цезаря гипотезой о панкельтских богах, еще распознаваемых в середине I в. до н. э. Напротив, многовалентность, которой галлы наделяли большинство богов, распространенных на территории Галлии, неизбежно наводит на мысль об отдаленных временах, когда эти самые боги соединялись в представлении о едином боге с универсальными возможностями. В таком случае нужно отдавать себе отчет в том, что первоначальный монотеизм кельтов (монотеизм, могущий предстать в виде троицы, которая, по словам Вандриеса, есть «единство в трех лицах») находился в противоречии с греко-римским политеизмом. Отсюда поверхностный характер соответствий, установленных в первую очередь Цезарем (эти соответствия выдают недостаточный интерес завоевателя к местному населению) и санкционированных галло-римской иконографией. Этим объясняется частичный провал, на который обречена любая попытка установить строгие функциональные соответствия между галльскими богами и греко-римскими. К примеру, «функция исцеления» не является исключительной принадлежностью той группы богов, которая вроде бы соответствует Аполлону; довольно часто в этой роли можно найти богов, уподобляемых Марсу. И наоборот, к богу, уподобляемому Аполлону, обращаются воины. Кельтские боги, формально близкие к Марсу, играют самые разные роли: хранитель времени и движения небесных светил, «Марс» ведает источниками, озерами, ручьями и священными слияниями рек; поочередно то целитель, то гарант загробной жизни, он является покровителем как общественных групп, так и отдельных лиц! Из всего сказанного напрашивается вывод об отсутствии реального параллелизма между греко-римской религией и галльской конца эпохи независимости.

Довольно большое число галльских богов изображалось исключительно в виде животных, другие — в смешанном виде, человека и животного; иногда животное ассоциировалось с божеством. В этом проявлялись различные стадии эволюции мифа. Божественное существо, первоначально постигаемое исключительно в виде животного, со временем принимает человеческие черты. Среди галльских богов, более или менее зооморфных, следует упомянуть бога, сидящего в буддийской позе и известного под именем Цернунн, то есть «рогатый»; его голову действительно венчают бараньи или ветвистые оленьи рога. Не менее примечательна змея с бараньей головой, нередко сопровождающая галльских богов; ее необычный облик запечатлен в знаменитом памятнике из Мавилли (Кот-д'Ор), датируемом первыми годами нашей эры. Богиня Эпона, которую в галло-римскую эпоху изображали, как правило, на лошади, рассматривается некоторыми толкователями как древняя богиня-кобыла; приобретая человеческий облик, она якобы приняла лошадь как верховое животное или как атрибут. Гельветы и тревиры почитали богиню-медведицу. Более распространены были культ быка, в особенности трехрогого, и культ кабана. Последнего часто изображали на монетах и военных знаменах. Боги-животные и полуживотные имеют одну общую черту: насколько можно судить, они воспринимались как духи благодетельные, приносящие процветание; доказательством этого являются рога изобилия, с которыми они изображались в галлоримскую эпоху.

Галлам нравилось объединять богов в триады или пары. Мы уже упоминали трехглавого бога у ремов. Мистическое значение числа «три» проявляется в культе быка, над которым возвышаются три журавля, а также быка с тремя рогами. Весьма показательна божественная триада на памятнике паризиев, относящемся хоть и к галлоримской, но ранней эпохе, на котором изображены три бога и начертаны имена: Таранис, Езус и Тевтат. Порой возникало желание рассматривать этих трех богов как общих для всей Галлии, но тексты и исторические документы позволяют видеть в них только региональных богов. Более распространенной была триада богинь-матерей, символизирующих плодородие земли. Диады, или группы из двух божеств, в изобилии встречаются во всех частях Галлии. Так, местные культы часто посвящены каким-нибудь богу и богине. Это многочисленные духи воды: Граннос и Сирона, Луксовий и Бриксиа в Люксёй, Бормо и Дамона в Бурбон-Ланси. Пожалуй, самая характерная группа — безымянная пара, центром ее культа была область эдуев. В галло-римскую эпоху эта пара была представлена следующим образом: бог обычно с бородой, одет в галльский сагум[8], в правой руке у него ваза, в левой — деревянный молоток с длинной рукояткой; лицо его исполнено важности, но и благожелательности; он, как и его подруга, сидит на скамье со спинкой. Задрапированная богиня чаще всего держит патеру с фруктами и рог изобилия. Атрибуты ясно показывают, что перед нами благодетельные боги. С другой стороны, небольшие размеры памятников, места их обнаружения свидетельствуют о том, что божества эти были объектом частного культа. Очеловеченный галло-римской пластикой облик скрывает очень древних богов. В богине можно признать Землю-Мать, то есть древнее божество доисторических времен, первые изображения которого появляются в пещерах долины реки Пти-Морен. Ее спутник — не кто иной, как Бог-Отец, быть может, тот, которого галлы, как сообщает Цезарь, считали своим прародителем.

Покровительственная функция, которой галлы наделяли богов, занимала важное место в их верованиях. Почти все галльские боги, замечает по этому поводу Ж. Дриу, являются в разной степени богами-покровителями. Даже бог медиоматриков, очень близкий к Юпитеру, бог-всадник на змееногом коне, предстает как бог хорошей погоды, плодородных земель и процветающих хозяйств. Все свое имущество и все свои дела галл вверял какому-нибудь богу; от колыбели до могилы, в каждое мгновение жизни на него взирало око того или иного божества, которого он считал уместным призвать. Галлы рассчитывали на такое покровительство и в потустороннем мире, по скольку смерть для них была не исчезновением, а всего лишь рубежом, разделяющим две формы Жизни. Вот почему могилы обычно располагались вокруг святилища небесного бога (принявшего вид «Марса» или «бога-всадника»); в могилы клали изображение богини-матери. Боги, у которых просили исцеления в этой, временной, жизни, должны были обеспечивать вечное пребывание в потустороннем мире.

Кроме того, ирландский эпос дает нам представление о том, какое важное место в кельтской мифологии занимали героические повествования. Герои — это предки, вожди родов и племен, прославившиеся воинскими подвигами или же мудростью. Ставшие легендой при жизни, эти герои были обожествлены после смерти. Есть все основания полагать, что, как и в Ирландии, в Галлии тоже были свои герои. Немеркнущая слава, которой была овеяна память об Амбигате, добродетельном царе Кельтики, о завоевателях Белловезе и Сеговезе, способствует подтверждению этого мнения. Недавние исследования привлекли внимание к небольшим памятникам, обычно круглым в плане, занимающим особое место в ансамбле святилищных построек. А. Гренье считает, что памятники эти, до настоящего времени остающиеся довольно загадочными, не что иное, как могилы. В центре святилища мог быть захоронен только вождь, чья история или легенда связана со священным местом; стало быть, это могила героя. Такое захоронение, размещенное непосредственно в храме богов, удостаивалось определенных почестей; изначальная разница между героем и богом со временем стиралась. Вполне вероятно, что подробное изучение материалов раскопок, и даже раскопок давних, даст нам довольно большое число примеров, когда могила героя ассоциируется с храмом.

4. Изображения богов. Галльские храмы. Религиозные обряды

Первые изображения богов в облике людей появились в Галлии задолго до кельтов. Идол из пещерных захоронений в Шампани переносит нас во времена неолита; затем появляются статуи-менгиры в Авероне. Вначале галлы, по-видимому, представляли себе богов как чистых духов, без лика и тела. Дело в том, что независимая Галлия не оставила нам ни одного изображения, о котором можно было бы с уверенностью сказать, что это изображение божества. Думается, друиды могли налагать запрет на изображение божества в телесном обличье. Тенденции, существовавшие в кельтском искусстве, в котором господствовал геометрический стиль, также не способствовали развитию антропоморфизма. В противоположность этому ярчайший пример — идолы, которым поклонялись в Массилии и которые позднее были распространены хозяевами Прованса римлянами, по всей видимости, ускорили эволюцию.

В период завоевания галлы начинают материализовывать своих богов и даже представлять их в человеческом облике. Цезарь писал о бесчисленных «симулякрах Меркурия». Это выражение весьма озадачило комментаторов; симулякры поочередно отождествляли с менгирами, камнями, священными деревьями. Термин, употребленный Цезарем, слишком точен, чтобы согласиться с таким объяснением. Первыми изображениями богов могли быть обтесанные стволы деревьев, деревянные или глиняные статуэтки — все материалы, как правило, недолговечные. Грубо сделанные деревянные статуэтки, которые находят в оппидумах Кельтики или в галло-римских святилищах, таких, как Монбуй (Луаре) и Эсаруа (Кот-д’Ор), являются, скорее всего, пережитками очень древней традиции. Эта гипотеза получила дополнительное подтверждение после интересного открытия в святилище у истоков Сены. Профессор Р. Мартен в 1963 г. раскопал большую группу статуй и дубовых скульптур (всего около 190 предметов), чудесно сохранившихся из-за нахождения во влажной среде. Несмотря на то что сделаны они по большей части искусно, их относят к древней эпохе, поскольку наиболее поздние скульптуры, как предполагают, датируются временем правления Клавдия (середина I в. н. э.). Эти памятники местного, в высшей степени самобытного искусства свидетельствуют о мастерстве, которого невозможно достичь без длительного периода развития. Впрочем, галло-римские изображения бога, сидящего на корточках, змеи с бараньей головой, конечно, не могли быть заимствованиями греко-римских образцов. Следовательно, надо признать, что они возникли на основе представлений, существовавших до завоевания и относящихся, по-видимому, к галльскому изобразительному искусству.

Сходная эволюция затронула и места отправления культов. Долгое время галлы, вероятно, не имели выстроенных храмов. Их бестелесные божества вряд ли могли быть укрыты за стеной, под крышей. Они обитали на природе: водный поток, озеро, вершина горы — вот что было их владениями. Леса в особенности считались подходящим местом для богов, и именно на лесных полянах галлы охотно устраивали политические и религиозные собрания. Храмы их появились лишь к концу эпохи независимости. Плутарх сообщает, что арверны вывесили в храме меч Цезаря, которым им удалось завладеть. Поскольку один этот текст еще не дает достаточной ясности, интересно обратиться к данным археологии. При изучении галло-римских святилищ наряду с храмами, построенными в чисто античной традиции, такими, как Мезон-Каре в Ниме, обнаруживаются святилища, в эту традицию не вписывающиеся. Интересные примеры являют собой храм Меркурия Думиаса на вершине Пюи-де-Дом, башня Везон в Перигё и башня Женетуа в Отёне (с новейших времен известная под нелепым названием «храм Януса»), Всем этим святилищам и еще немалому числу других, менее значимых, присущи две удивительные особенности: центральная целла в плане представляет собой круг, квадрат или многоугольник, но никак не прямоугольник. Кроме того, она окружена портиками или галереями. Согласно хитроумному толкованию текста Посидония, сделанному А. Гренье, портики эти якобы позволяли двигаться процессии вокруг храма в направлении справа налево. Но и это еще не все. В ходе особенно тщательных раскопок обнаружилось, что некоторые святилища галло-римской эпохи располагаются над постройками эпохи независимости. Один из самых убедительных примеров такого расположения — сельское святилище в Трамблуа, в лесу Шатийон-сюр-Сен, подробно изученное Р. Пари. Под стенами, относящимися к римской эпохе, прозорливый исследователь обнаружил ямы от деревянных стоек, расположение которых свидетельствовало о том, что на этом месте в эпоху, предшествовавшую завоеванию, находились один за другим два храма, самый древний, не имевший галереи, относился ко II в. до н. э.

Из описаний античных авторов нам известны некоторые обряды галлов, другие сохранились в галло-римской религии и даже породили определенные суеверия, бытовавшие до недавнего времени в сельской местности. Обычай делать приношения восходит к каменному веку, когда в дар приносились вотивные топоры. У галлов этот обычай получил дальнейшее развитие. Они, по-видимому, приносили в дар богам шейные гривны (торквесы), бронзовые колечки и, конечно, сокровища в виде слитков драгоценных металлов, украшений, монет. О некоем озере близ Тулузы шла молва, будто в нем находятся несметные сокровища. В других районах приношения просто-напросто складывали в священных местах, и дотронуться до них считалось святотатством. Галлы совершали кровавые жертвоприношения: в жертву приносились животные и даже люди. Из ветвей плели огромные корзины в форме человеческих фигур, туда помещали жертвы и затем сжигали. Многие античные авторы детально описали эти обряды, будоражащие современное сознание. По правде говоря, у всех древних народов существовало нечто подобное, в том или ином виде; у римлян жертвоприношения приняли форму «поклонения». Жертвоприношения совершались от имени отдельного лица или целого народа. В первом случае от человека хотели отвести грозившую лично ему беду, во втором — стремились добиться победы или процветания народа. Считалось, что, если в жертву принести мужчину, это может спасти больного от смерти, защитить целый народ. Божество требовало жертв, но принимало замену жертвы на равнозначную. На практике галлы приносили в жертву осужденных за преступление; однако в случае необходимости жертвовали и невинных людей, но такое становилось делом все более редким. В галло-римскую эпоху хоть и продолжали умерщвлять животных, но чаще довольствовались тем, что приносили в жертву изображение животного. Чтобы добиться излечения больного ребенка, богу приносили в дар статуэтку, изображающую этого ребенка. Такой обряд с заменой установился не вдруг, и, если после римского завоевания он уже вошел в обиход, это значит, что зародился он еще во времена независимости.

Загрузка...