История мусульманского мира: Век халифов. Монгольский период

Глава 1 Мухаммед

В первые годы христианской эры Римская империя развивалась таким образом, что в конце концов не могла сохраниться как единое целое. Из нее развились две империи. Они были разделены линией, проходящей приблизительно с юга на север, однако их, несмотря на языковые различия, объединяли общая цивилизация и общая религия. Довольно скоро чувства национальной и культурной независимости среди восточных народов раскололи Восток на две половины. В одну вошли земли, которые можно было считать греческими, или эллинизированными, то есть приобщенными к греческой культуре и влиянию, – это Греция и прилегающие к ней балканские территории на севере (кроме романизированных), Малая Азия и земли, прилегающие к Черному морю. Другой район – это территории, заселенные говорящими на арамейском языке народами в Сирии, Палестине и Месопотамии, а также Египет с его коптским населением. Раздел усугубился расколом с христианством. Таким образом, впервые восточная половина средиземноморского региона оказалась разделенной на северную и южную половину. Последующие события показали, что линия, их разделившая, – духовная граница между Европой и Востоком – станет очень важной и пройдет по всему Средиземноморью.

Пришли в движение новые силы. Они находились за пределами Восточной Римской империи и теперь собирались вмешаться в мировую историю. Персидская империя при Ахеменидах, парфянских царях и Сасанидах всегда держалась независимо, противопоставляя себя греко-римскому миру. В VII веке казалось, что этой империи удастся отделить южную часть византийских владений. После внутреннего кризиса в V веке, персидское царство было восстановлено при Хосрове I Ануширване и стало великой державой. При Хосрове (590–628) после беспрецедентной серии побед (613–615) персы вторглись в Палестину и Сирию. Египет пал им в руки в 619 году. Опасность нависла и над Малой Азией. Однако один из величайших византийских императоров, Ираклий, после реорганизации Восточного Римского государства и сбора всех имевшихся сил одержал верх над Персидской империей в двух грандиозных кампаниях, проведенных им в 623–625 и 627–628 годах, и вынудил персов снова уступить недавно завоеванные территории. Это была битва титанов. В ней сошлись тысячи солдат, оснащенных самой передовой техникой своего времени и не понаслышке знакомых с искусством ведения войны. Кто тогда мог обратить особое внимание на новость, что в 624 году в стране, расположенной далеко за пределами сферы интересов современного мира, – в Аравийской пустыне – вступили в бой две группы арабов, и меньшая группа (в ней было порядка 350 человек) одержала верх над большей (около 1000 человек). Тем не менее о войне могущественных империй свидетельств не осталось, а победа 350 человек в Аравии имела грандиозные последствия. Благодаря этой победе сегодня на огромных пространствах от Рабата на Атлантике до Явы, в татарской республике со столицей в Казани на Волге, так же как в Тимбукту, что на южном краю Сахары, призыв к молитве единственному Богу, Аллаху, звучит на арабском языке. Это земли ислама – о них мы поговорим на страницах этой книги. Овладев персидскими и византийскими землями, ислам объединил доселе враждебные регионы. Завоевав Египет и Испанию, он разорвал давние религиозные связи. Восточная и Западная Римские империи или государства, ставшие их преемниками, уменьшились наполовину. Их части, находившиеся к югу и востоку от Средиземного моря, стали исламскими, и одним ударом был положен конец унитарному политическому и культурному развитию Средиземноморского бассейна.

Что привело к трансформации, которой было положено начало нового этапа мировой истории. Она неожиданно выдвинула на передний план регион, предыдущая жизнь которого была бесконечно далека от исторически важных событий. Аравия, полуостров, расположенный между Египтом, Абиссинией, Персией, Сирией и Месопотамией, могла стать центром тяжести мировой политики, если бы не большие географические недостатки. Большая часть страны – пустыня, и только на крайнем юге и северо-востоке полуострова располагались земли Абиссинии и Персии. Только отдельные участки побережья были доступны для развития цивилизации, и там за века развилась своя цивилизация, которая, правда, уже пришла в упадок. Внешний мир довольствовался тем, что позволял арабским караванам доставлять товары в Сирию и Месопотамию – арабы брали на себя риск путешествия по ненаселенным районам. Один из торговых центров страны – город Мекка – стал и политическим центром тоже. Местные торговцы построили аристократическую торговую республику и знали, как использовать местную святыню, Каабу, в коммерческих целях. Ввиду его большой важности в качестве торгового центра для большой части Аравии, город и его окрестности слыли неприкосновенными, и, благодаря торговцам, три последовательных месяца и еще один одиночный месяц каждого года стали считаться святыми. В эти месяцы караваны могли двигаться, не опасаясь нападения конкурентов или бедуинов. Второй важнейший элемент в жизни полуострова – бедуины, часть населения, привыкшая к свободному и ничем не ограниченному перемещению по огромным пространствам пустыни. Бедуины жили по собственным, определенным пустыней законам. Они были организованы в племена под руководством шейхов. Племена, в свою очередь, образовывали племенные союзы на основе реального или фиктивного родства. Существовало две крупные группы племен – северные и южные арабы (но ареалы их распространения к этому времени существенно сместились). Главной заботой бедуинов было сохранение при любых обстоятельствах племенного единства (хотя пришельцы извне могли быть приняты в племя). Еще им были свойственны далекоидущее гостеприимство и вендетта, как гарантия выживания. Каждый мужчина должен знать, что убийство члена другого племени повлечет за собой месть, причем мстить будут не только убийце, но и всему его племени. Поскольку в частых столкновениях у источников воды, а также из-за скота и пастбищ случаи насильственных убийств временами все же происходили, вся история бедуинов наполнена кровной местью, каждая из которых влекла за собой следующую месть и так до бесконечности. Имели место и крупные столкновения между племенными группами, которые воспеты в поэзии как Ayyam al-Arab – Дни арабов. Между двумя группами населения, торговцами и бедуинами, сложились приемлемые отношения, поскольку одна из них зависела от другой.

Аравия находится в фокусной точке, где встретились основные мировые религии и политические силы. Но физические характеристики территории не позволили быстро распространиться той или иной вере и обеспечивали выживание исконной религии предков. Только с этой религией было не все гладко. Ни бедуины, ни купцы или жители небольших сельскохозяйственных городов не имели сильных религиозных чувств, и поэтому они оставили в неприкосновенности традиционные религиозные формы, которые признавали и ряд местных божеств обоего пола, и всемогущего властелина небес, которого называли Богом. Люди проявляли мало интереса к религиозным вопросам. Причины, по которым святыня Кааба (черный камень, возможно, осколок метеорита, встроенный в стену прямоугольного здания) до сих пор тщательно сохраняется, заключались в том, что она обеспечивала нерушимость Мекки, а ежегодные паломничества, совершаемые к ней окрестными племенами, приносили финансовое благополучие горожанам.

Как это бывало в каждом веке и в каждой нации, жизнь, в сущности, мирская, совершенно безразличная к вопросам метафизики не могла удовлетворить тех, чей разум был открыт для религиозных рассуждений. На эти склонные к созерцательности и теоретизированию души оказывали влияние религии окружающего мира. В самой Аравии были созданы иудейские общины, которые организовались как арабские племена и даже приняли арабский язык, но при этом цепко держались за Моисеев закон. В Северной Аравии и Йемене эти иудеи смогли обратить в свою веру прозелитов, среди которых были даже местные принцы. Кроме этого, в Аравии жили немногочисленные манихейцы, приверженцы дуалистической религии, возникшей в Месопотамии в III веке и распространившейся в Персию, Египет, Северную Африку и другие территории.

Намного более важным являлось христианское влияние. Христианство проникло в страну в многих формах – монофизиты из Сирии и Месопотамии, несториане из Персии. На протяжении длительного времени арабские племена, размещенные восточными римлянами и персами как пограничные гарнизоны на краю плодородных земель Сирии и Месопотамии соответственно, придерживались христианской веры. Отсюда, а также из Йемена, тогда находившегося под христианским абиссинским правлением, оно проникло во внутренние части полуострова. Далеко не малое количество племен, по крайней мере формально, обратилось в христианство. В йеменском городе Сана и на острове Сокотра были несторианские епископы. В центральной части Аравии и регионе вокруг Мекки все еще не было христианских поселений, однако влияние учений Иисуса взволновало многих. К этому добавилось влияние иудейских общин, которое ни в коем случае нельзя недооценивать. Люди, которых называли ханифами, коих, по-видимому, было немало, и некоторые их имена нам известны, оказывали определенное влияние на свое окружение. К нему добавлялась организованная деятельность христианских миссионеров. Представляется, что частично ею занимались ханифы, но частично также настоящие миссионеры, поборники веры.

Проповеди этих людей велись по одному шаблону. После объявления конца света, когда добро будет вознаграждено, а зло наказано, они говорили о созидательной мощи Господа, раскрытой в природе, и благодатном дожде – доказательстве людям его благости, но также призыве к ним честно изменить свое отношение и принять другую веру. Можно предположить, что среди слушателей такой проповеди однажды оказался человек – отпрыск почтенного, но небогатого семейства из Мекки. Он рано осиротел, вырос у родственников и в юности занимался разной черной работой. Он стал работать на богатую вдову по имени Хадиджа. В сорок лет та приняла решение выйти замуж за своего молодого работника, который понравился ей кротким нравом и честностью. Так в возрасте двадцати пяти лет будущий пророк обрел финансовую стабильность. Человека, который некогда услышал проповедь, звали Мухаммед. Он принадлежал к семейству хашимитов из племени курайш. В ранние годы он имел вполне мирские интересы, хотя его преданность религиозным и моральным идеям своих соплеменников была сильна. После тридцати он стал погруженным в себя духовным человеком. Понятно, что во время проповеди предсказание конца света с воздаянием за добро и зло глубоко взволновало его. Он все чаще стал предпочитать одиночество и предаваться размышлениям. Его религиозные мысли, страх перед вечной гибелью, которая угрожала ему и другим мекканским согражданам, если они будут продолжать вести мирскую и, по своей сути, безбожную жизнь, постепенно вылились в конкретные формы: он стал слышать голоса и видеть лица.

Ему было около сорока лет, когда, уснув в пещере, что неподалеку от Мекки, он услышал голос, а потом и увидел фигуру, которую впоследствии идентифицировал как архангела Гавриила, который вменил ему в обязанность пророчество – нубувва (от наби – пророк). Слова, навеки запечатлевшиеся в его памяти, известны и сегодня. Это первая часть суры. Начало какой суры появилось первым, 74-й или 96-й, мусульмане и представители Запада спорят до сих пор. В обеих содержится поручение предостеречь соотечественников и упрекнуть человечество. Позже, когда против него выступила оппозиция, сам Мухаммед описал обстоятельства, сопутствующие откровению, в суре 53, стихи 1–7, и суре 81, стихи 19–25[1]. Из них следует, что в этом явлении он видел убедительный знак своего призвания. Мухаммеду никто не поверил. Только его жена Хадиджа, которой он, вернувшись домой, рассказал обо всем, немедленно признала в нем пророка. Ее родственники – ханифы – тоже.

В действительности главной задачей Мухаммеда было предупреждение своего народа, и прежде всего своих бездумных и легкомысленных сограждан. Очевидно, он находил удовлетворение в том, что Бог даровал арабской нации пророка, который передаст им Его волю (что неоднократно подчеркивается в Коране). После первого откровения последовала довольно длительная пауза в явлениях свыше, после чего на Мухаммеда обрушился, можно сказать, целый вал вдохновенных идей. Одно наставление следовало за другим – все они были в стиле древних арабских прорицателей – кахинов. Он видел картины несравненного величия и предостерегал людей о гибели, которая им грозит, если они не пойдут за ним по пути раскаяния и покорности воле Бога (суры 81–86).

Ранние христиане, безусловно, были не правы, видя в Мухаммеде безумного эпилептика или мошенника, человека, который сознательно лжет, идя против Божьей воли. В искренности его пророчеств можно не сомневаться.

Религиозные идеи, которые представлял Мухаммед, были названы им ислам, то есть вход в царство спасения[2]. Только они показались приемлемыми лишь для некоторых его родственников, кузена Али, почтенного Абу Бакра, прославившегося своей честностью и осмотрительностью, и некоторых слуг. Основная масса жителей Мекки осталась равнодушной к новому пророку. Его проповедям они предпочитали рассказы сказителя, повествовавшего им о великих персидских романтических героях. Мухаммед рассчитывал на поддержку христиан и иудеев. Он считал, что его откровения в своей основе идентичны их религиозным концепциям, и потому он пользовался любой возможностью для общения со своими соотечественниками иудейского вероисповедания, которые соглашались с ним говорить. От них он узнал основные элементы иудейских традиций, особенно те, которые опирались на народную набожность, хотя и в искаженных формах, которые он не всегда понимал. Они также повлияли на откровения, которые он произносил в то время. Вскоре и иудеи, и его оппоненты-язычники заметили, что откровения содержат очевидные недопонимания, и, не колеблясь, использовали их против него. Хотя и попадая иногда впросак, Мухаммед тем не менее продолжал утверждать, что его откровения есть послания свыше, и если в них присутствует субъективность, то небезосновательно, поскольку религиозные мысли, которые его особенно тронули, бессознательно влились в состояния транса, в которых ему передавались откровения. Иудейские и христианские повествования, а также арабские национальные традиции дали Мухаммеду материал для рассказов о пророках, с помощью которых должно вразумлять людей и привести их в состояние покорности. Они многократно повторялись и выражались во все более сложном стиле, утомительном для вкусов жителей Запада и в корне отличном от поэтических откровений раннего периода.

Мало-помалу число сторонников Мухаммеда возрастало. К ним присоединялись даже люди, занимавшие высокое положение, в том числе богатый Усман и энергичный Умар. Родственники Мухаммеда разделились. Абу Талиб, дядя и приемный отец пророка и отец Али, хотя оставался язычником, стойко и самоотверженно выполнял возложенную на него обязанность защищать осиротевшего племянника от меккан. Другой дядя выступил резко против него и впоследствии был назван в одной из ранних сур «Обитателем ада» (эта сура – одна из тех, что созданы по образцу древних арабских поэм). Но вся скрытая и явная враждебность, даже временный бойкот его семьи, доставивший им много неприятностей, оказались тщетными. Последователи нового пророка сохранили ему верность. Правда, они не смогли привлечь на свою сторону большинство меккан. Пророка постиг тяжелый удар в 619 году, когда умерла его верная помощница Хадиджа, а вскоре после нее Абу Талиб. Хотя семья дяди не отказала ему в защите, положение Мухаммеда стало намного сложнее. Группа его сторонников, включая его зятя Усмана, отправилась по его предложению в Абиссинию. Пророк рассчитывал на симпатию и поддержку этого христианского государства против язычников. Его положение тем временем стало таким неустойчивым, что он решился, отчасти по настоянию друзей и родственников, пойти на признание трех главных богинь меккан, как заступниц перед Богом. Вскоре, однако, его охватило раскаяние за такое отступничество от строгого монотеизма, и он отменил это решение, как принятое по наущению сатаны. Это отнюдь не облегчило его положения. Осознав, что компромисс больше невозможен, и узнав, что, несмотря на семейные узы, на его жизнь готовятся покушения, он начал искать возможность бегства из родного города.

После одного или двух неудачных покушений такая возможность представилась. Город Медина (тогда он носил название Ясриб), расположенный примерно в 250 милях к северу от Мекки, был настолько измучен спорами между двумя враждебными племенами хазраджитов и ауситов, а также столкновениями между ними и тремя иудейскими племенами, которые также жили там, что компромисс мог быть достигнут только с помощью третейского судьи извне. К Мухаммеду прибыли послы из этого города и предложили перебраться туда. Он с радостью принял предложение. Он отправил своих последователей вперед, принял меры предосторожности (хотя меккане его не преследовали) и в сентябре 622 года сам отправился в Медину вместе со своим близким верным другом Абу Бакром. Так он окончательно порвал связи с родным городом. Переезд из Мекки в Медину – это событие получило название хиджра – стал для мусульман датой начала новой эры. Их календарь, в соответствии с последующим решением Мухаммеда, основан на чисто лунном годе, а значит, иногда на 10, а иногда на 11 дней короче, чем солнечный год. В результате отдельные месяцы смещаются в течение сезонов, и 33 мусульманских года соответствуют 32 солнечным годам. Скажем, 1379 год хиджры начался 7 июля 1959 года.

С тех пор положение Мухаммеда в Медине стало прочным. Серьезных препятствий его решениям не было. Экономическая ситуация и размещение его последователей, прибывших вместе с пророком из Мекки, на первом этапе действительно стало проблемой. Пророк стремился решить ее, создав кровные узы между новыми поселенцами, мухаджирами, и местным населением, ансарами (помощниками). Кроме того, он издал городской закон, обязывающий всех жителей города, независимо от религии, улаживать внутренние разногласия совместно и участвовать в защите мусульман. Немусульманскому арабскому населению, а также иудеям было запрещено вступать в союз против мусульман. Этот закон, формулировка которого сохранилась до наших дней, показывает появившиеся у Мухаммеда тогда и впоследствии способности государственного деятеля, которые вместе с его личным обаянием и авторитетом среди последователей стали определяющим фактором его успеха.

Было ясно, что Мухаммед не удовлетворится деятельностью в пределах Медины, но будет пытаться найти решение и в отношении своего родного города – Мекки. Но поскольку меккане не думали о выступлении против него, враждебные действия начал сам Мухаммед. Для этой цели он использовал средства, совершенно чуждые священным традициям арабов, и систематически оскорблял своих последователей – к примеру, когда заставил их напасть на мекканский караван во время священного месяца. Общественное мнение было лишь частично усмирено божественными откровениями, которые, разумеется, оправдывали его действия, и материальной выгодой. Так было положено начало новой тенденции, которая в более поздние годы стала все заметнее в деяниях Мухаммеда, а именно оправдывать сверхъестественными явлениями достойные порицания человеческие деяния, такие как нападение на мекканский караван или, позднее, выступление против одного из иудейских племен Медины, когда очередное откровение позволило нарушить соглашение на основании подозрений в адрес одной из сторон. Позиция наблюдателя в этом случае полностью зависела от его отношения к исламу. Если он видит в Коране собрание божественных откровений, он будет считать неоднозначные действия человека оправданными свыше. Если он не придает Корану сверхъестественный характер, он может и не одобрить попытки Мухаммеда оправдать неблаговидные действия якобы божественными приказами.

Отношение Мухаммеда к двум богооткровенным религиям, христианской и Моисеевой, с которыми он столкнулся в Аравии, существенно менялось по мере роста его сознания пророка. Первоначально он считал, что оба вероисповедания признают его своим наследником, а значит, согласятся с его проповедями. Когда ничего подобного не произошло, а иудеи стали все чаще указывать ему на противоречия в его откровениях по ветхозаветной тематике, он выступил против них, используя то, что ему показалось в создавшихся обстоятельствах подходящим приемом. Он стал называть их традиции намеренно фальсифицированными, а себя представлять восстановителем религии Авраама, основателя Каабы и ее культа. Делая это, он, разумеется, не называл себя первым пророком нации. Такое утверждение было бы необоснованным, тем более что ни он сам, ни его последователи не могли прочитать и понять священные писания иудеев, поскольку не знали иностранных языков. Но даже если бы они могли это сделать, было бы легко предположить, что эти писания были намеренно изменены предками, которые убрали из них все ссылки на Мухаммеда. Простые люди, которые ничего не знали о критическом изучении текстов и сравнительной истории религий, ничего не могли предпринять против такого подхода, и даже сегодня рьяный мусульманин, когда сравниваются Священное Писание и Коран, убежден в этом и уверенно отвергает все возражения. Для Мухаммеда это означало, что якобы полученные им откровения являются не ошибками, а уточнениями, посредством которых разоблачаются «фальсификации» его противников.

Изменение отношения Мухаммеда к иудаизму и христианству имело несколько практических результатов. Так, пророк прекратил практику обращаться в молитве в сторону Иерусалима, которую он ввел или в поздний мекканский, или в мединский период. Теперь в молитве следовало обращаться в сторону Мекки (кибла). Вместо праздника в десятый день месяца мухаррам, соответствующий иудейскому Дню искупления, он ввел целый месяц поста, рамадан, во время которого есть и пить можно только ночью. Возможно, к этому его подтолкнули манихеи, с которыми он столкнулся в Мекке. В точности так же классификация ранних пророков, включая Иисуса и небиблейских арабских пророков в хронологической серии откровений (в которой, впрочем, его последователи периодически делали ошибки), могла быть позаимствована у Мани. Пятница стала главным на неделе молитвенным днем – тоже в подражание другим религиям, но в то же время в намеренном отходе от них. (Между прочим, это может быть адаптацией древних арабских институтов.) Христианские колокола и иудейские трубы сменил призыв к молитве муэдзина с башни минарета.

Реформы и законы превратили мусульман в сплоченное общество. Мухаммед уже давно выказывал неуважение к древним арабским концепциями, если они не соответствовали его интересам. Теперь он мог предложить своим последователям, которые прибыли вместе с ним из Мекки, пойти войной на город своих отцов, обещав за это богатую добычу. Как много самообогащение значило для мусульман в подобных случаях, видно из истории о нападении на караван во время священного месяца. Перспектива добычи всегда легко успокаивала совесть правоверных. Соответственно, пророк выбрал в качестве следующей цели караван, принадлежавший мекканам. Однако его осмотрительный лидер сумел обеспечить его безопасность, двигаясь окольными путями. Силы прикрытия меккан – 950 человек, 700 верблюдов и 100 лошадей – могли вернуться домой, не вступив в бой. Но они долго готовились и решили сами навязать бой противникам. В районе Бадра – на караванном пути – они встретили отряд Мухаммеда из 300 человек, и пророк, хотя его люди были в меньшинстве, не колеблясь, вступил в бой. Правоверные атаковали с большим рвением и действовали дисциплинированно, а меккане сражались разомкнутым строем, как это было принято у арабов. После ожесточенного и кровавого сражения (во время которого пророк наложил заклинание на врага, которое якобы в корне изменило ситуацию) меккане были разбиты. Это была единственная реальная военная победа за всю пророческую карьеру Мухаммеда.

Сражение при Бадре в 624 году ранее было упомянуто как одно из самых важных – по результатам – для мировой истории. Оно подтвердило уверенность пророка в том, что Бог поддерживает его дело, укрепило уверенность правоверных в себе и возвысило репутацию и авторитет Мухаммеда среди окрестных бедуинских племен. «Лицемеры», группа жителей, которые только внешне примкнули к Мухаммеду, но откровенно выказывают внутреннюю антипатию к его делу, постепенно перестали играть важную роль, а также существовать как обладающая самосознанием группировка. Одно из иудейских племен Медины[3], ставшее нежелательным для Мухаммеда, было насильственно выдворено из города. У Мухаммеда имелось достаточно фанатичных последователей, которые по требованию Посланника Бога (Расул аллах) были готовы устранить с его пути посредством убийства любого неугодного ему человека.

В следующем году Мухаммед снова напал на караван. Меккане, которые до этого ограничивались выкупом за крупные суммы своих пленных, захваченных в сражении при Бадре, были вынуждены принимать ответные меры. Иначе им пришлось бы отказаться от своего дела без борьбы. С большим трудом они собрали 3000 человек с таким же количеством верблюдов и 200 лошадей. Против них Мухаммед смог выставить только 700 человек после дезертирства 300 «лицемеров» из армии вскоре после того, как она выступила в поход. Тем не менее меккане, находившиеся рядом, не помешали пророку занять выгодную позицию на горе Ухуд, что недалеко от Медины. Натиск мусульман был так силен, а их стойкость настолько велика, что победа принадлежала бы им, если бы лучники, защищавшие левый фланг, не покинули свои позиции, чтобы принять участие в разграблении вражеского лагеря. Командир мекканской кавалерии Халид ибн аль-Валид возглавил наступление и проник в тыл мусульманской армии, которая вскоре распалась – после того как распространилось ложное сообщение о гибели пророка. На самом деле Мухаммед был только ранен, и его люди вовремя пришли на помощь. Меккане упустили возможность положить конец власти противников, напав на Медину, которая осталась без защиты.

Престижу Мухаммеда среди правоверных и соседних бедуинских племен был нанесен сильный удар. Среди правоверных он был восстановлен, благодаря очередному откровению, возложившему вину за исход борьбы на Божий гнев из-за отсутствия дисциплины (сура 3, стихи 153 и далее). В какой-то мере уважение бедуинов к пророку укрепилось после ряда мелких военных экспедиций. Основная причина недовольства была устранена осадой и изгнанием второго из трех иудейских племен Медины. В 626–627 годах возникла новая угроза – меккане решили осадить Медину 10-тысячной армией. Возможно, по совету Салмана аль-Фариси, фигуры, окруженной легендами, – он представлял иранский элемент в зарождающемся исламе – был вырыт ров, чтобы защитить открытые части Медины. Для меккан, незнакомых с искусством ведения регулярных военных действий, этот ров оказался препятствием, которое они не смогли преодолеть, хотя их кавалеристы могли это сделать без особого труда. В конце концов немилосердная погода и истощившиеся запасы вынудили их уйти, не достигнув цели. Война у рва не была настоящим успехом Мухаммеда, но он грамотно использовал ее для демонстрации внешнему миру неприступности его города.

Теперь Мухаммед мог отважиться на устранение последних иудейских племен Медины. Благодаря умелому манипулированию он сумел убедить жителей, что мужчин этого племени следует убить, женщин обратить в рабство, а собственность поделить. Долей Мухаммеда в добыче явилась еврейка, которую он взял в свой гарем, после того как очередное откровение явило ему, что у него должно быть больше четырех жен, дозволенных каждому мусульманину. Разумеется, таким полезным откровением нельзя было не воспользоваться. До смерти Хадиджи он оставался моногамным, но в последние годы жизни имел не менее десяти жен. Это обычный пункт христианской полемики, тем более что в Коране есть отрывки, касающиеся урегулирования внутренних разногласий в гареме пророка (сура 66, стихи 1–3). Мусульманин склонен отвечать на удивление христианина этим фактом следующим утверждением: Спаситель христиан, насколько известно, вращался в кругу весьма сомнительных людей, что также можно вменить ему в вину. Для того, кто убежден, что миссия Иисуса была направлена прежде всего на всех «труждающихся и обремененных», этот аргумент, естественно, неприемлем.

В целом откровения пророка в мединский период стали менее частыми и были лишены религиозного экстаза раннего мекканского периода. Мухаммед теперь, очевидно, намного лучше владел собой и мог в определенной степени вызывать состояние транса. Откровения, которые теперь были ему явлены, в действительности были правовыми решениями и указаниями, касающимися жизни сообщества. Это доказывает, что пророк все больше становится государственным деятелем, а его роль религиозного лидера, соответственно, уменьшается.

В это время Мухаммед пожелал совершить паломничество в Каабу, важность которого он хорошо понимал. Он отправился в путь с некоторым числом своих сподвижников, но намеревался ли он получить доступ к святыне силой, установить невозможно. В любом случае меккане не были расположены разрешить паломничество и выступили с армией, чтобы встретить его у Худайбийи, где их суверенитет заканчивался. Пророк снова столкнулся с необходимостью принять трудное решение. Он не мог вернуться и тем самым покрыть себя позором, а бой представлялся безнадежным. Поэтому он удостоверился в доброй воле и честных намерениях участников, обменявшись со всеми рукопожатиями, и заключил с мекканами договор, согласно которому они разрешали ему и его сподвижникам совершить паломничество в следующем году, если все они не будут вооружены. Он даже согласился, чтобы его упомянули в договоре только по имени, без титула Посланник Бога.

Правоверные, сопровождавшие его, были возмущены этими шагами и уступили только позже, когда убедились, что репутации их дела не нанесен никакой вред, как они опасались первоначально. Действие Мухаммеда часто считается примером несравненного дипломатического искусства, поскольку тем самым он получил признание равноправного партнера в договоре. Это, скорее всего, преувеличение. Более сдержанное мнение заключается в том, что сила обстоятельств склонила меккан к взаимному признанию, и такому положению дел благоприятствовал выкуп пленных, захваченных в битве при Бадре. Обладая острой проницательностью реалистичного государственного деятеля, которую он теперь все чаще демонстрировал, пророк избежал ситуации, которая иначе могла привести к катастрофе. Одновременно он приобрел немалые преимущества, в которых меккане побоялись ему отказать, ввиду известной агрессивности его сподвижников. Он получил право заключать союзы с бедуинскими племенами на тех же условиях, что меккане, хотя ему пришлось взять на себя репатриацию молодых меккан, которые перешли к нему в Медине, не получив согласия меккан взять на себя аналогичное обязательство в противоположном случае. Ввиду большого значения, которое арабы придавали соображениям чести, договор едва ли можно считать удовлетворительным. Дипломатическое мастерство Мухаммеда должно было доказать не так заключение договора, как – и он это сам понимал в создавшихся обстоятельствах – степень, в которой он сохранил и умножил свой престиж.

Мухаммед активно использовал полученное право заключать союзы и начал формировать бедуинские племена, преданностью которых он заручился в процессе обращения их в ислам, для отправки против союзников меккан. Он завоевал несколько регионов, включая расположенный по соседству иудейский оазис Кайбар, и провел ряд военных экспедиций. Тем временем в 629 году он совершил, как это было предусмотрено договором в Худайбийе, паломничество, которое прошло без происшествий, и, более того, он воспользовался первой возможностью контакта с доселе не расположенными к нему мекканскими магнатами. Становилось ясно, что дело Мухаммеда побеждает, и самые проницательные из его прежних оппонентов, такие как его дядя Аббас и Халид, настоящий победитель в битве при Ухуде, сочли целесообразным договориться с ним. Атака на Мекку уже не была невыполнимой задачей для Мухаммеда. Он вел приготовления к ней, но держал их до поры до времени в тайне.

В 630 году был нанесен решающий удар. Город сдался почти без сопротивления, после того как было гарантировано сохранение жизни и имущества тем, кто будет оставаться дома и не примет участие в боях. Пророк особенно настаивал на этом пункте. Более того, он проявил искреннюю добрую волю к мекканам. Он даровал им такие привилегии в финансовых делах, что его старые сподвижники возмутились, и ему пришлось им напомнить, что примирение сердец с исламом с помощью денег точно попадает в рамки указанного свыше закона (сура 9, 60). Только все признаки язычества в общественных местах и частных домах должны быть искоренены. Несомненно, один из самых красивых отрывков из Корана – 110-я сура, которая была явлена пророку после его победы и повествует о достижении в таких словах:

«Когда придет помощь Божия и победа и ты увидишь, как люди толпами будут вступать в веру Божию, Тогда вознеси хвалу Господу твоему и проси у него прощения; Он благопреклонен к кающемуся»[4].

Теперь большинство меккан принимали ислам без сопротивления. Цель жизни Мухаммеда была достигнута. В последующие дни был достигнут дальнейший прогресс в построении мусульманского государства; было отправлено несколько экспедиций на византийскую территорию (которые, если и не были провальными, не дали практических результатов) и против бедуинов.

К религиозной структуре были добавлены завершающие штрихи, имевшие чрезвычайную важность. В то время как откровений, получаемых Мухаммедом, становилось все меньше, он сам составлял разные инструкции и в 632 году установил правила паломничества в Каабу (от которой он находился вдали два года). Ранее он дал язычникам последнюю возможность выбора между покорностью и уничтожением и запретил им принимать участие в церемониях. Форма, которую пророк придал паломничеству в том году – сохранив некоторое количество старых языческих церемоний, лишенных своего изначального содержания, – осталась на все последующие века. Все отличия по праву рождения были объявлены ничтожными, и степень приверженности индивида исламу стала единственным показателем его достоинства (хотя племенное самосознание не могло быть, конечно, тем самым тотчас уничтожено). Это завершило жизненную работу пророка, как сказано в одной из последних сур (сура 5, стих 3): «Сегодня я (Бог) сделал завершенным (и совершенным) для вас вашу веру (и закон) и довел до конца для вас мою благодать (выведя вас из мрака невежества к свету истинной веры), и я доволен тем, что ислам (для вас) является верой (и законом)». Вскоре после возвращения из своего прощального паломничества пророк заболел и 8 июня 632 года умер на руках своей молодой супруги Аиши, дочери Абу Бакра, в возрасте 62 лет. Его смерть стала неожиданной для правоверных и привела их в великое смятение, тем более что Мухаммед, хотя и часто говорил о своей кончине, никак не обозначил, что надо делать дальше.

Говоря о жизни пророка, никто не возьмет на себя смелость оспаривать тот факт, что его приход устранил или подавил многие злоупотребления и издевательства, такие как обычай хоронить живыми новорожденных девочек (арабы ценили только наследников мужского пола), и народную одержимость удачей и славой. Он запретил азартные игры и употребление вина. Требование взаимопомощи и хорошего обращения с рабами, нищими, пленными и путешественниками выгодно контрастировало с более ранними практиками. Однако отношение к нему разнится из-за многогранности его характера: он был одновременно пророком Мекки и проницательным и не всегда прямодушным государственным деятелем Медины. Часто осуждению подвергается его сексуальность. Тем не менее нельзя забывать, что сам пророк никогда не претендовал на чистоту и безгрешность. Он всегда подчеркивал наличие у себя многочисленных слабостей, иными словами, он ничем не отличал себя от обычного человека. Однако это не помешало его возвеличиванию в мусульманском сообществе на раннем этапе.

Ему приписывали безгрешность, безошибочность и знание будущего. Вокруг него постоянно формировались мифы – с юности и до конца его жизни. Жизнеописание Мухаммеда, составленное Ибн Исхаком (умер в 768 году) и пересмотренное и дополненное Ибн Хишамом (умер в 834 году), уже содержит много того, что знакомо нам как традиция мусульманского сообщества в этом отношении.

Такое представление о пророке имело и до сих пор имеет далекоидущее влияние на развитие общественной жизни. Вследствие этого представления деяния Мухаммеда и его поведение стали рассматриваться как абсолютные стандарты, его приказам приписывается пророческая важность, и делаются попытки регулировать все, как делал бы он. Появилась даже специальная наука хадисов, собирающая сообщения и предания о делах и высказываниях пророка или приписываемых ему. Цель – сделать их всеобщими правилами поведения. Они сначала передавались из уст в уста, но потом на их основе появилась обширная литература.

Легалистическая тенденция, доминирующая в успехе Мухаммеда, как основателя религии, объясняет, почему так называемые религиозные обязанности, они же столпы ислама, не имеют близкой связи ни со стремлением отдельных душ к спасению, ни с моральными требованиями. Это, скорее, обязанности поклонения, и они соответствуют аналогичным предписаниям в других религиях. Их всего пять. Шестая – ведение священной войны (джихада) против неверных – после многих колебаний была отброшена. По сути, это основные предписания, обязательные для верующих мусульман. 1) Декларация единобожия и признание пророческой миссии Мухаммеда (шахада). 2) Ежедневное пятикратное богослужение (салат). Число пять было установлено позже, возможно, под зороастрийским влиянием. 3) Пост в месяц Рамадан (ураза). 4) Религиозный налог в пользу нуждающихся (зякат). 5) Паломничество в Мекку (хадж), которое следует совершить хотя бы раз в жизни.

Глава 2 Праведные халифы

Но вернемся к политическим событиям. Жизнестойкости молодой мусульманской теократии предстояло подвергнуться испытанию. Пророк ушел, не назначив преемника. (Противоположного мнения придерживалась одна из крупнейших исламских сект, но о нем мы поговорим позже.) Теперь уже невозможно сказать, по какой причине он не подумал о преемнике – то ли был слишком занят постоянно меняющимся ходом событий, то ли был уверен, что обо всем позаботится Бог. В любом случае сообщение о его смерти привело мусульман в смятение настолько сильное, что его останки были оставлены на целый день в ожидании погребения. Тем временем самые разные влияния всплыли на поверхность. Старое соперничество между спутниками пророка в бегстве из Мекки и «помощниками» из Медины, между отдельными племенами и даже личностями вспыхнуло с новой силой. Это был знак осмотрительности – мусульмане сказали бы, доказательство божественного руководства, – что по предложению Умара главные мухаджиры согласились на избрание почтенного человека, который был одним из ближайших друзей усопшего, – Абу Бакра, отца любимой жены Мухаммеда перед смертью. Он принял титул Заместителя пророка Бога (по-арабски халифах, отсюда – халиф). Мы уже встречались с ним и знаем его как честного и надежного человека, пользовавшегося всеобщим уважением, который всецело верил в божественные откровения, явленные пророку, то есть в Коран. Пусть он не был великим государственным деятелем, но тем не менее сумел благодаря своей неизменной стойкости и кристальной честности справиться с опасностями, угрожавшими молодому исламу.

Окрестные бедуинские племена увидели возможность разорвать путы, привязывающие их к центральной власти в Медине, или, по крайней мере, не отказываясь от ислама, уклониться от зяката. Несмотря на опасности, Абу Бакр решил провести экспедицию в Византию – это было последнее желание пророка на закате его жизни. Ситуация оставалась критической в течение двух месяцев до возвращения экспедиционных сил, о достижениях которых ничего не известно. Опасности увеличились из-за появления конкурирующих пророков, которые, вдохновленные примером Мухаммеда, объявили себя пророками в своих племенах. Среди них была даже женщина. После ожесточенной борьбы все они были ликвидированы, а их последователей разогнали. Труднее всего пришлось с Масламой, которого презрительно называли Мусайлима. Этот лжепророк действовал в Ямаме – земледельческой области Центральной Аравии. Его последователи были в конечном счете уничтожены в так называемом Саду смерти – огороженном стеной пространстве, куда они отступили. После подавления лжепророков власть правительства Медины была восстановлена или установлена над всей Аравией до границы с Восточной Римской империей. Персидская и абиссинская сферы влияния на северо-востоке и юге были ликвидированы. Способность ислама к выживанию получила очередное подтверждение.

Все эти достижения положили начало великим завоевательным кампаниям, начатым арабами и занявшим место среди самых значимых военных подвигов в истории. Их предыдущие столкновения с византийскими пограничными войсками на краю сирийской пустыни не имели далекоидущих последствий. Теперь они начали одновременное наступление на Византийскую империю и на Персию Сасанидов. Два подразделения армии направилось на север. Одно – им командовал Амр ибн аль-Ас – в 633 году вторглось в Южную Палестину. Другое – им командовал Халид ибн аль-Валид, тем временем принявший религию пророка, – двигалось в Месопотамию. В Месопотамии пограничная крепость Аль-Хира уже пала в 633 году. В Палестине у села Аджнадайн (чтение и традиция сомнительны) войска Восточной Римской империи летом 634 года были разбиты. Этому помог Халид, который поспешил на сцену, совершив чрезвычайно рискованный марш через пустыню. В других сражениях византийцев оттеснили к Дамаску, и Иерусалим, святой для христиан город, был вынужден капитулировать. В роли посредника выступил патриарх. Дамаск пал в следующем году. Несмотря на отчаянные усилия и значительные подкрепления, брат императора Ираклия не смог предотвратить катастрофу. 20 августа 636 года византийцы были разбиты на реке Ярмук, к югу от Галилейского моря, был взят город Эмеса (Химс) и регион до северной границы Сирии. Вскоре после этого Халид был отстранен от верховного командования в Сирии, хотя и не лишился должности вообще. Согласно традиции, он раньше навлек на себя гнев нового халифа в Медине.

После двухлетнего правления Абу Бакр умер в Медине. Это случилось 22 августа 634 года. Его преемником стал Умар, кандидатуру которого он рекомендовал на смертном одре. Умар принадлежал к кругу давних и преданных сторонников пророка. В дополнение к титулу халифа Умар стал называть себя повелителем правоверных (Амир аль-муминин). Это был один из самых выдающихся государственных деятелей не только ислама, но и мировой истории. Он имел сильную волю, обладал чувством долга и неустанной энергией. В дополнение ко всему он был великолепным организатором. Этот простой и довольно скромный в общении человек имел абсолютную власть над людьми. При нем кампании в Сирии и Месопотамии, которые до этого были отданы на откуп армейским командирам на местах, систематически организовывались и координировались. После завершения покорения Сирии, которое Умар отметил личным визитом в провинцию и в Иерусалим, главное внимание центрального правительства уделялось покорению империи Сасанидов.

После кампаний Ираклия и насильственной смерти в 628 году Хосрова II Персидская империя была потрясена до основания. По сути, в стране не было настоящего правительства. В течение нескольких лет на троне сменяли друг друга незначительные правители, среди которых были даже женщины и дети. После восхождения на трон Йездигерда III, хотя он был еще очень молод, началось постепенное возрождение. Но поражение от рук византийцев и возникшие после этого беспорядки настолько ослабили персидское государство, что успех арабов превзошел все ожидания. Быстрое наступление арабов против персов и жителей Восточной Римской империи объясняется в основном усталостью последних после долгих непрерывных войн.

Другим фактором стал крах, имевший место после 602 года, арабского буферного государства Лахмидов на персидской границе и упадок Гассанидов, которые раньше играли важную роль как вспомогательные силы Византии в сирийской пустыне. Оба эти государства знали, как удерживать языческих арабских всадников на верблюдах на краю пустыни, поскольку использовали одинаковые военные методы и идентичное оружие.

Ни персы, ни войска Восточной Римской империи, с другой стороны, не могли противостоять яростному натиску мусульманских армий, воинственный дух которых поддерживался пылом веры и извечной для кочевников жаждой наживы. Их главными помощниками в борьбе были верблюды.

В византийских землях сильное недовольство среди в основном семитского и главным образом яковитского (монофизитского) населения ортодоксальными тенденциями государственной церкви, определенными Константинополем, было одним из факторов того, что арабов сначала встретили как освободителей. Но в Персии таких факторов не было. В сохранившихся записях нет никаких следов и других – возможно, социальных – недовольств в то время. Единственное оставшееся объяснение заключается в общем состоянии утомления, которое часто повторялось при изначально блестящих персидских династиях. Подобно империи Ахеменидов, которая была разрушена Александром Великим, в более поздние времена империя Сафавидов была уничтожена набегами афганцев, не говоря уже об аналогичных эпизодах меньшего масштаба.

О кампаниях арабов против персов мы не будем говорить подробно. После отдельных ранних успехов летом 636 (или 637 года, в записях указываются разные годы) имела место решающая битва у одной из пограничных крепостей под названием Кадисия, что в 21 миле к востоку от Аль-Хиры. После долгого ожесточенного сражения, отмеченного многочисленными проявлениями героизма, способный арабский полководец Саад ибн Абу Ваккас убил персидского полководца Рустама (Ростама). Это открыло путь к персидской столице Ктесифону, расположенной в среднем течении Тигра – за пределами региона, населенного народами, говорящими на персидском языке, среди арамейского или арамеизированного населения. Огромные сокровища оказались в руках арабов. Большую часть этих сокровищ, включая известные произведения искусства, перевезли в Медину и поместили в государственную сокровищницу. Персидский двор некоторое время держался в горах Загрос, на самом краю Иранского плато, но наступление в 637 году на равнину было отбито с большими потерями. Тогда ситуация в Южной Месопотамии (Вавилонии) временно стабилизировалась. После совещания между собравшимися армейскими лидерами халифом Умаром в 637 году район к северу (Верхняя Месопотамия) подвергся вторжению из Сирии и был захвачен в 639/640 г. В следующем году были покорены пограничные районы Армении.

Еще более знаменательным военным предприятием стала экспедиция, предпринятая Амр ибн аль-Асом, покорителем Южной Палестины (633), начатая якобы им по собственной инициативе и впоследствии доведенная до конечного результата с одобрения и поддержки Умара, – завоевание Египта. В 639 году, выступив из Палестины, он начал наступление через Синайский полуостров, вдоль древнего пути вторжения ближневосточных народов, и продвигался, не встречая серьезного сопротивления, до крепости Вавилон (к югу от современного Каира, на оконечности дельты). Умелыми маневрами Амр ослабил византийские силы до такой степени, что ортодоксальный[5] патриарх Кир вступил в переговоры. Хотя первоначально Кир не был принят Ираклием, он довольно скоро был восстановлен в прежнем положении в Египте в результате беспорядков после смерти императора. Вавилон пал 9 апреля 641 года, и в 642 году Кир согласился сдать также и Александрию. Верхний Египет был занят без существенного сопротивления. В долине Нила, как и во многих других местах, легкость и скорость наступления арабов стала возможной из-за религиозной вражды. После освобождения страны около 618 года от персидской оккупации император попытался более или менее насильственно включить почти эксклюзивно монофизитское коптское население в ортодоксальную церковь. Эта политика только возобновила старый антагонизм, и в результате коптские жители сначала приветствовали арабов, как освободителей; правда, довольно скоро они избавились от заблуждения. В 645 году Александрия сдалась флоту Восточной Римской империи, который появился неожиданно. Ей пришлось дорого заплатить за свое отношение, когда она в следующем году снова была захвачена арабами. С тех пор византийское влияние в Египте было окончательно устранено.

Тем временем, после тяжелых боев и отдельных неудач, арабское завоевание Персии двигалось к завершению. Двор Йездигерда III перебрался в провинцию Фарс (Персис) в надежде мобилизовать новые силы для продолжения оборонительной борьбы там и на востоке империи. План оказался неудачным. После важной победы, одержанной арабами при Нехавенде в 642 году, местные феодалы, хотя и приняли правителя с почестями, отказали ему в поддержке. Та же самая судьба выпала на его долю, когда он удалился на северо-восток страны, в провинцию Восходящего солнца (Хурасан – Хорасан). Ее вассальный правитель даже позвал на помощь турок. В конце концов, по наущению этого принца, он в 651 году был убит в доме мельника, где проводил ночь. Последний из Ахеменидов, Дарий III, встретил такой же конец. Сын Йездигерда Фируз (Пероз) еще не отказался от борьбы. Он стал устраивать мятежи против арабов, которые тем временем становились хозяевами одного города за другим, и впервые столкнулся с турками Центральной Азии на Оксусе. Фируз даже попытался найти поддержку в Китае (сфера влияния которого простиралась далеко в Центральную Азию), отправив на протяжении последующих десятилетий несколько посольств к Сыну Неба. Все это не принесло результата. Империя Сасанидов рухнула.

Потрясающий размах арабских завоеваний не только привел к решающим переменам в судьбах многих стран. В следующем столетии арабы столкнулись с задачами, с которыми не могли справиться без помощи, ввиду отсутствия у них каких-либо предпосылок для управления чужими землями. Практический ум и реализм, которые арабы неоднократно демонстрировали как в религиозных вопросах, так и в государственной организации, проявились как в получении этой помощи, так и в направлении тех, кто ее предоставлял, так, что не были оставлены без внимания основные идеи исламской теологии, пусть даже избежать некоторых модификаций не удалось. Коран уже определил отношение мусульман к приверженцам других религий; и поскольку для последователей Мухаммеда Коран – это Слово Божье, этот тезис во все последующие времена являлся основой для отношения исламского правительства к покоренному населению других вер. Пророк отличил обладателей «священного» (ниспосланного) писания и простых «язычников» и обещал защиту своего правительства первым, если они покорятся и станут платить подушный налог в установленном размере. Он назвал христиан, иудеев и сабиев «людьми писания».