История одной планеты

То дождь, то пески, то болота…

Чаще всего отправной точкой для фантазии писателей являются высказывания ученых. Дело фантастов в таком случае, и с ним они справляются неплохо, — лишь экстраполировать в будущее идеи науки, облекать в художественную плоть каркасы, созданные учеными, в мысленном эксперименте «просчитывать» следствия того или иного научного положения.

В случае с Венерой наука молчала. За неимением фактических данных в изобилии рождались гипотезы, и с самого начала за моделирование гипотетических природных условий на поверхности Венеры взялись сами ученые. Естественно, стоило очередной «модели» возникнуть на страницах научных изданий, как ее тут же облюбовывали писатели-фантасты.

Еще в 1917 году в книге «Судьба звезд» выдающийся шведский ученый Сванте Аррениус предположил, что Венера буквально «промокла насквозь». Он писал: «Облака — огромных, ненатуральных размеров; плотные дождевые тучи способны забираться на высоту до десяти километров… Большая часть поверхности, несомненно, покрыта болотами, такими же, как и на Земле в каменноугольный период. Так как пыль не поднимается высоко в воздух, то на Венере отсутствует какая-либо иная окраска, кроме поразительной белизны, — результат отражения света от облачного покрова…»

С легкой руки Аррениуса фантасты начали заселять планету земноподобными животными и растениями давних геологических эпох. Логика рассуждений при этом не отличалась изяществом: тепло и влажность в сочетании с более юным{В те времена еще была популярна гипотеза Лапласа, согласно которой Меркурий и Венера были «моложе» Земли, в то время как внешние планеты — «старше».} возрастом планеты — и пожалуйста, перед вами картины, словно списанные из земного прошлого. Болота, кишащие хищными тварями, страшные чудовища и пышная растительность; изобилие опасностей, изобилие чего угодно! Обычно в качестве изюминки предлагался ассортимент самых разнообразных ящеров, от гигантских до «малогабаритных»; целые орды их протопали по страницам произведений о Венере. Одной из первых книг, в которых появилась «каменноугольная» Венера, следует считать и роман русских авторов Б. Красногорского и Д. Святского «Острова эфирного океана» (1914).

Самое интересное, что подобный взгляд не умер со временем. В повести А. Казанцева «Планета бурь» (1962) Венера заселена такими же «заврами», что и десятилетия назад. Что же касается экранизации повести, то тут мы встретимся с самыми настоящими — земными! — диплодоком и бронтозавром…

Наиболее впечатляющим примером геологически «юной» Венеры до сих пор остается, без сомнения, роман классика советской фантастики Александра Беляева «Прыжок в ничто» (1933). Щедрая, иногда даже перехлестывающая через край фантазия автора не скупится на красочные описания. Венера предстает перед нами в виде гигантской оранжереи, где жизнь принимает буйные и интенсивные формы.

К Беляеву мы еще вернемся, а пока заглянем в роман, вышедший в те же годы.

Эдгар Райс Берроуз известен прежде всего как создатель легендарного Тарзана и многотомного цикла о похождениях «супергероя» Джона Картера на Марсе. Однако у этого плодовитого писателя (а Берроуз оставил после себя более полусотни фантастических романов) были и другие циклы, в их числе — посвященный не менее отчаянным приключениям космического капитана Карсона Напьера в джунглях Венеры. Вообще надо заметить: в чем Берроуз мастер, так это в умении насыщать каждый «квадратный сантиметр рукописи» невероятным количеством приключений и сюжетных ходов…

Жара и влага предполагают буйную растительность, рассуждал Берроуз. Прибавьте сюда меньшую силу тяжести, и вывод напрашивается сам собой: если на Венере существуют деревья, они должны быть гигантскими… Поэтому когда в начале первого романа тетралогии, «Пираты Венеры» (1930), Карсон Напьер терпит аварию в атмосфере планеты, то спасает его лишь то, что он спланировал на кроны гигантских венерианских кущ. Спасает — но надолго ли? Ведь не успел он прийти в себя, как приключения последовали одно за другим — на всем протяжении первой книги. А затем — второй, третьей, четвертой…

Флора и фауна «каменноугольной» Венеры постоянно привлекали фантастов. И не только «каменноугольной». В раскинувшихся на территории Страны Фантазии гигантских «Зоопарке» и «Ботаническом саду», куда прибывают экспонаты со всех концов Галактики, венерианская экспозиция производит неожиданно внушительное впечатление. Давайте же совершим небольшую экскурсию по ее разделам, поглазеем на всех этих зверушек — больших и маленьких, страшных и симпатичных.

Целую компанию самых разномастных образцов животного мира Венеры выловили агенты Центрального Межпланетного Зоопарка в Лондоне. Об их экспедициях по всем уголкам нашей Солнечной системы увлекательно рассказал писатель Артур Барнс в своей книге «Межпланетный охотник» (1957), И не только рассказал, но и снабдил книгу иллюстрациями с изображением тех «экспонатов», о которых идет речь. Венере в этой книге повезло: тут и «хлыст», самое ужасное животное на планете (этакий динозавр с заостренным языком, который у него длиннее туловища); «ротифер», похожий на футбольный мяч, снабженный ложноножками (это «мусорщик Венеры», пожирающий решительно все, с чем войдет в соприкосновение); «губошлеп» — очаровательное животное, смахивающее на гиппопотама, о шести ногах-тумбах с присосками на концах; «жук-пуля», название которого говорит само за себя, и, наконец, похожая на носатую обезьяну «мурра». «Мурра» уникальна тем, что ее невозможно вывезти с планеты живьем — настолько зверек подвержен агорафобии, боязни пустого пространства.

Самый большой экспонат венерианского раздела Зоопарка плавает в «аквариуме» размерами с хорошее озеро. Ichtyosaurus Clasmognatus, симпатичная «рыбка» длиной в 300 футов. Чтобы поймать ее, земные специалисты, герои повести Роджера Желазни «Врата губ его…» (1965) соорудили на Венере «удочку» — специальную летающую платформу размерами с авианосец. Интересные образцы ихтиологии доставил в Зоопарк герой романа Айзека Азимова «Счастливчик Старр и океаны Венеры» (1954), Тут и восхитительные «морские ленты», и лягушки-телепаты, и чудо природы — «Алый лоскут», и многое-многое другое…

Львиной долей экспонатов Зоопарк обязан Александру Беляеву, который без обиняков может быть назван «Главным биологом Венеры». В романе «Прыжок в ничто» на читателя обрушивается такое обилие животных и растительных форм, что все последующие попытки просто блекнут на этом фоне.

«Черепахи», овладевшие искусством мимикрии настолько, что путешественники поначалу приняли их за камни.««Ледяные кроты», мгновенно повышающие температуру тела и буквально «прожигающие» длинные коридоры в толще льда… В небе — «птеродактили», впоследствии прочно прописавшиеся на Венере в сочинениях десятков авторов, фантастические «летающие арбузы» — шары-зонды, передвигающиеся на манер аэростатов… Океаны полны панцирных рыб, отмели — «улиток» (все это, к счастью, оказалось съедобным: «осетрина и устрицы к обеду!»).

А вот сцена «выкуривания» различных гадов из пещер, занятых путешественниками под жилье:

«И точно — поползли. Тараканы с добрую овцу. Многоножки со сплющенными, как у змей, головами и с клешнями, горбатые пауки, четырехногие прыгуны, желтые, как янтарь, прозрачные, с глазами, как у рыб-телескопов, змеи…

Вылезли крупные гады, расползлись по соседним пещерам, потом поползла мелочь, сизые мокрицы ростом с кролика; красные черви, катившиеся колесом, мордастые «рыбы» на ластах, вихляющиеся, как морские львы… Казалось, не будет конца этому шествию, будто рожденному кошмарами ночи. Какая силища творческих замыслов природы! Сколько проб, экспериментов!..»

Разумеется, и после «Прыжка в ничто» попадали в Зоопарк оригинальные «экспонаты» с Венеры. Это удивительный биокатализатор природы — «зеленая креветка» из одноименного рассказа М. Емцева и Е. Парнова. Это и огромные трехглазые черепахи из повести Георгия Мартынова «Сестра Земпи» (1960) — их использовали как домашних животных маленькие амфибии, разумные обитатели Венеры… Впрочем, таких примеров немного.

Как и животный мир, растительность Венеры поражает воображение буйством фантазии. Особенно интересны гигантские, ароматно пахнущие цветы-хищники, жертвой которых чуть не стал один из путешественников Александра Беляева. А в рассказе американского фантаста 30-х годов Стэнли Вейнбаума «Праздные мечтатели» растительный мир Венеры образует единый организм, своего рода «сверхрастение», отдельные особи которого состоят друг с другом в телепатическом контакте…

Уже в третьем десятилетии нашего века у «каменноугольной» Венеры появилась серьезная конкурентка — «песчаная модель», Произошло это после 1927 года, когда были опубликованы рисунки, сделанные Ф. Ф. Россом в обсерватории Маунт-Вильсон. Новая концепция сводилась к следующему: поверхность Венеры — абсолютно сухая бескрайняя пустыня, над которой бушуют ураганы, поднимающие тучи пыли… Основой для подобных заключений были результаты спектрографических исследований верхних слоев атмосферы планеты. Ни кислорода, ни воды обнаружено не было, зато в изобилии были обнаружены линии спектра, соответствующие двуокиси углерода: Венера оказалась песчаной.

Фантасты отреагировали на последнее слово науки, но как-то неохотно, скупо. «Песчаная» модель, по сравнению с «джунглями», не сулила писателям особого простора для фантазирования…

Американец Кристофер Энвил в прекрасном рассказе «История с песчанкой» постарался-таки придумать нечто неожиданное. В кошмарных условиях работают земляне на Венере — одни названия населенных пунктов чего стоят: «Черный Ад», «Рыжая Пыль», не говоря уже о местечке с выразительным названием «Шшш!». Такой звук там раздается, если плюнуть на песок… И вот оказывается, что в безжизненной пустыне водится зверек, который «благоденствует, питаясь сухими растениями, пока все остальные животные погружаются в летнюю спячку». Более того, случайно выясняется, что человек, съевший живую песчанку, долгое время способен обходиться вообще без воды…

Впрочем, не слишком ли мы увлеклись описаниями животных и растений? Ради них ли пишут фантасты свои произведения? Ведь и у Энвила в рассказе главное — не занятные сами по себе научные гипотезы, объясняющие удивительное биохимическое строение песчанки, и не описания пустынных ландшафтов. Это прежде всего умная, ироничная история о людях. О людях трусливых и смелых, заботящихся только о себе и отдающих себя другим.

Так что пейзажи Венеры, как видно, неплохо могут послужить человековедению, художественной литературе. Особенно это заметно, стоит только обратиться еще к одной модели Венеры, последней в нашем рассказе.

Ее даже трудно назвать новой, речь, по существу, опять пойдет о Венере, «промокшей насквозь». Но образ дождливой планеты, мира, в котором стерлись различия между понятиями «дождь шел» и «дождь пойдет», был создан с такой силой и убедительностью, что не остановиться на нем просто нельзя.

…Несколько человек бредут по Венере. Идут по воде. И сверху их немилосердно поливает водой. Вода везде, от нее некуда скрыться, и не хватает сил идти вперед, на поиски легендарных «Солнечных Куполов», в которых можно передохнуть, обсохнуть, прийти в себя. Где нет дождя.

«Дождь продолжался — жестокий, нескончаемый дождь, нудный, изнурительный дождь: ситничек, косохлест, ливень, слепящий глаза, хлюпающий в сапогах; дождь, в котором тонули все другие дожди и воспоминания о дождях. Тонны, лавины дождя кромсали заросли и секли деревья, долбили почву и смывали кусты. Дождь морщинил руки людей наподобие обезьяньих лап; он сыпался твердыми стеклянными каплями; и он лил, лил, лил…»

Это строчки из рассказа Рэя Брэдбери «Нескончаемый дождь». По выразительности «Венера» Брэдбери — одна из самых запоминающихся, хотя он и не разрабатывал ее столь подробно, как «свой Марс». Тут забываешь о «моделях» — в памяти остаются люди. И не важно, имеет ли подобная гипотеза право на существование, — образ нескончаемого дождя и людей, бредущих сквозь него, запомнится, в этом нет сомнения.