История покорения Сибири и присоединения к России Амурской области и среднеазиатских владений

ИСТОРИЯ ПОКОРЕНИЯ СИБИРИ

Осенью 1582 г. на улицах Москвы, прилегающих к Кремлю, царило большое оживление. Народ собрался посмотреть на посольство, присланное к царю Иоанну Васильевичу IV-му из далекой, полуночной страны казацким атаманом Ермаком Тимофеевичем. Во главе посольства шел сподвижник, верный товарищ и помощник храброго атамана, тоже казацкий атаман — Иван Кольцо, а за ним слуги несли дорогие собольи и иные меха и многие другие дары. Кольцо был допущен перед ясные, царские очи и по поручению своего атамана «бил Грозному царю челом на новом царстве».

^{Иван Кольцо «бьет Грозному царю челом на новом царстве». (С картины Ростворовского).}

Неудачны, несчастливы были последние годы царствования престарелого государя: ляхи, литва и немцы поражали его войска на западной границе, на юге тревожили набегами крымские татары, внутри государства различные нестроения раздирали русскую землю.

^{Иван Грозный. (Со статуи Антокольского).}

При вести о присоединении к его державе нового, необъятного царства очи Грозного царя вспыхнули гордостью и торжеством. Он милостиво принял Ивана Кольцо, одарил его, простил ему и Ермаку Тимофеевичу старые вины и пожаловал последнему звание князя Сибирского, медаль и шубу с своего плеча. Передать царскую милость завоевателю Сибири было поручено его сподвижнику.

А вины за Ермаком Тимофеевичем водились немалые.

Не легко жилось русским людям в конце ХVI столетия, в царствование Иоанна Васильевича Грозного. Много притеснений терпели они от вымогательств воевод, от дикого своеволия царских телохранителей — опричников и от других причин и во множестве бежали кто в Литовскую землю, кто на тихий Дон и в пустынные окраины южной России. Среди этих беглецов было не мало и таких, которых ждала на родине строгая кара за разные грехи и провинности. Весь этот бежавший люд собирался большими партиями и под предводительством выбранных из своей среды начальников — атаманов — образовывал целые казацкие дружины. Жили эти дружины вольною жизнью, не признавая никакого закона, кроме воли своих атаманов, и промышляли грабежами и разбоем.

^{Ермак Тимофеевич. (Со статуи Антокольского).}

Случалось им иногда схватываться с татарами, которые и после покорения царств Астраханского и Казанского все еще тревожили нашу родину, но чаще всего казаки занимались грабежом и разбоем в царских областях и потому преследовались правительством.

Одна из таких казацких дружин, под предводительством смелого атамана Ермака Тимофеевича, особенно провинилась дерзкими разбоями на Волге и подверглась за них преследованию царских войск. Спасаясь от ожидавшей их казни, Ермак и его товарищи оставили Волгу и отправились на нескольких стругах, т. е. больших лодках, вверх по ее левому притоку — Каме. Трудно сказать, один ли страх справедливого наказания побудил Ермака покинуть Волгу и искать спасения в неведомом краю. Весьма вероятно, что могучая душа этого сильного человека, не удовлетворенная казацкою вольностью и разбоями, искала настоящего подвига и случая с честью сложить буйную голову, послужив царю и родной земле.

Поднимаясь вверх по течению Камы, отряд Ермака добрался до нынешней Пермской губернии и высадился в обширных владениях купцов Строгановых.

Еще очень, очень задолго до покорения Сибирского царства многие отважные, предприимчивые русские люди переходили Уральские горы и проникали в нынешнюю Сибирь, где били пушного зверя, ловили рыбу, добывали драгоценную мамонтову (слоновую) кость и занимались многими другими промыслами. Они побивали при случае различных инородцев, населявших этот край, и брали с них подать — ясак — дорогим пушным товаром. В то давнее время в нынешней Тобольской губернии жило финское племя «югра». На эту-то югру еще в XII веке делали набеги воинственные, торговые новгородцы; но они довольствовались тем, что брали с побеждаемых туземцев богатый выкуп мехами, землю же ихнюю не покоряли и самих их под свою власть не приводили.

В ХVI столетии, после окончательного свержения татарского ига и покорения Иоанном Васильевичем IV царств Казанского и Астраханского, Волга на всем ее протяжении очутилась в русских руках, и русские люди, проникая по ее притокам до Уральских гор и даже переходя последние, стали мало-помалу подчинять эти огромные пространства сначала своему влиянию, а со временем и владычеству. В 1555 году сибирский князь Едигер и с ним некоторые другие князья уже прямо обратились к Иоанну Грозному с просьбой принять их в свое подданство. Они просили у царя защиты от своих же соплеменников, притеснявших и разорявших их и за это покровительство обещали платить дань.

^{Вид на северном берегу Сибири. (Корабль Норденшёльда).}

Царь согласился, но за дальностью расстояния, по недостатку ратных людей и за множеством других дел, требовавших его внимания, не мог оказать Едигеру обещанной защиты. Не получая помощи от русского царя, Едигер стал платить дань неисправно, а вступивший на ханство после него Кучум не только совсем отказался ее платить, но даже нередко и убивал приезжавших за сбором ее русских людей.

Таким образом добровольное подчинение русской власти Едигера и нескольких других сибирских князей кончилось ничем. Правительство не думало в то время о приобретении новых владений, в особенности столь отдаленных, и обширные страны, лежащие за Уральскими горами, были впоследствии укреплены за Россией не столько силою оружия, сколько смелою предприимчивостью и усилиями частных лиц, заселявших эти далекие окраины с торговыми и промышленными целями. Огромные услуги в деле приобретения этих земель мирным путем оказал род Строгановых.

В те времена московские великие князья охотно уступали во временное владение огромные участки незаселенных земель богатым и предприимчивым людям — с тем, чтобы последние их заселяли и возделывали землю. За свои труды и затраты такие предприниматели пользовались большими льготами: они освобождались от уплаты податей, получали разрешение торговать беспошлинно и даже имели право суда над поселенцами, которые по их приглашению оставили родину и перешли на новые места. Купцы Строгановы, обладавшие огромными богатствами, много содействовали заселению северо-восточной окраины Европейской России.

В 1558 г. эти богатые купцы просили Иоанна Грозного уступить им земли, лежащие по реке Каме до реки Чусовой, обязуясь построить там город, развить промышленность и завести свое войско для защиты от диких, кочующих орд. Такое предложение показалось весьма выгодным, так как правительству своими силами крайне было затруднительно защищать эту дальнюю область от постоянных набегов воинственных дикарей. Царь согласился, и Строгановы получили просимый участок, причем им были даны на 20 лет всевозможные льготы; они же со своей стороны обязались выстроить крепостцы и острожки и содержать постоянное войско.

И вот пустынная до тех пор местность оживилась, возникли городки, зародилась и стала развиваться промышленность; пришлое население, привлекаемое различными льготами, постепенно умножилось и твердо осело на новых местах. Но вскоре отведенные земли показались предприимчивым Строгановым тесными: им хотелось шире развить свою промышленность, свои торговые обороты и распространить свое влияние на большее пространство; и вот они снова просят у царя разрешения заселять на этот раз уже места, лежащие за Уральским хребтом.

По тому, как шло дело в Прикамской области, правительство убедилось в чрезвычайной выгоде для государства заселения и обработки пустынных земель и охотно согласилось на новую просьбу Строгановых, причем еще расширило данные им раньше права, разрешив в случае надобности вести с инородцами не только оборонительную, но и наступательную войну. Однако для таких, более обширных военных действий у Строгановых не хватало ратных людей, и вот тут-то Ермак Тимофеевич подоспел со своими казаками как раз вовремя. Строгановы воспользовались счастливым случаем и пригласили небольшую, но храбрую дружину к себе на службу.

Ермак отправился добывать новые земли и в 1580 г. достиг берегов реки Туры (приток Тобола). Здесь он разбил войско татарского князька Епанчи и, взяв приступом его столицу, стоявшую на месте нынешней Тюмени, остался там и на зимовку. Весной, по вскрытии рек, Ермак двинулся на своих стругах дальше, по рекам Тоболу и Иртышу, и 26-го октября 1581 г. обложил город Искер или Сибирь, столицу хана Кучума. Дикари защищались отчаянно, но наконец, приведенные в ужас невиданным до тех пор огнестрельным оружием, вынуждены были сдаться. Кучум с остатками своего войска бежал на юг, в степи.

Вот об этой-то решительной победе, последствием которой было падение Кучумова царства, Ермак Тимофеевич и послал весть к царю Иоанну Васильевичу. К сожалению, недолго управлял новым краем его смелый завоеватель. Татары и другие туземные племена не сразу покорились своей участи, и Ермаку Тимофеевичу постоянно приходилось усмирять их. В одном из своих походов храбрый атаман подвергся неожиданному нападению татар во время сна и после отчаянного боя погиб со всею дружиной в 1584 г. По преданию, он утонул в реке Иртыше, куда бросился, надеясь спастись вплавь, но тяжелая железная броня не дала ему исполнить этого намерения и увлекла его на дно.

В те времена не скоро доходили вести. Два года спустя, в 1586 году, в Москве еще не знали о доблестной кончине Ермака Тимофеевича, и к нему было послано подкрепление из 300 человек под начальством трех воевод: Сукина, Мяснова и Чулкова, которые основали на реке Туре город Тюмень.

Через год снова было прислано 500 человек войска и с ними приказание: вместо разоренной Кучумовой столицы Сибири основать русский город Тобольск.

^{Вид города Тобольска.}

После покорения Кучумова царства русские продолжали двигаться все далее на восток. Для упрочения своей власти и для собирания ясака с туземцев правительство стало строить крепостцы и острожки, населяя их русскими переселенцами. В ХVI веке кроме Тюмени и Тобольска были основаны: Верхотурье, Пелым, Березов, Обдорск и другие города. В XVII веке движение все далее на восток еще усиливается и возникают новые поселения, из которых впоследствии вырастают города: Томск, Туруханск, Енисейск, Канск, Якутск, Иркутск, Нерчинск и много других. Сибирские казаки, пришедшие с Ермаком, и потомки их, прельщаемые слухами о множестве соболей, лисиц, горностаев и других дорогих пушных зверей в сибирских лесах, проникали все дальше в глубь страны. Они искали рек, которые вели бы их в восточную сторону, и плыли по ним, ведомые своими атаманами. Когда река впадала в большую реку, текущую на север — в Ледовитый океан, казаки пересекали эту реку и на другом берегу искали устья новой реки, по которой и плыли, двигаясь неуклонно на восток.

^{Гора Мунку-Сардык. В Саянских горах.}

Где речной путь прекращался, смелые путешественники шли сухим путем, перетаскивая лодки на себе, или же бросали их и, встретив следующую реку, строили новые лодки.

Таким: образом казаки дошли сначала до реки Оби и на притоке ее Томи основали город Томск, куда из Москвы послан был воевода. В настоящее время Томск так вырос и развился, что заслужил название сибирской Москвы. Несколько лет тому назад там был открыт университет, и с тех пор Томск сделался средоточием не только торговой, но и умственной жизни Западной Сибири.

После Оби казаки пересекли Енисей и на нем поставили острожек. Затем, следуя все дальше по раз принятому направлению, добрались они и до реки Лены, где в 1640 г. основали город Якутск. Здесь, как и в других вновь основанных городках, утверждалась в лице царского воеводы русская власть.

Казаки шли все время среднею полосой Сибири, встречая по пути сначала татар, а далее различные племена туземных дикарей: вогулов, самоедов, остяков и тунгусов, и со всех них брали дань звериными шкурами. Некоторые из этих народов пытались противиться казакам, но из этого ничего не выходило. Это были настоящие дикари, жившие в землянках и стрелявшие из лука; против ружья, никогда ими невиданного и наводившего на них суеверный ужас, они устоять не могли; казацкие же острожки казались им грозными, неприступными крепостями.

Идти казакам приходилось почти сплошными лесами, преодолевая на каждом шагу большие трудности. Местами попадались огромные зыбучие болота, покрытые густою, почти непроходимою порослью; в таких местах трава не растет, нет ни зверя, ни птицы, тихо как в могиле. Это страшная сибирская тайга. Зато на сухих местах в лесах водилось всякого зверя и птицы видимо- невидимо. По одному пути с казаками двигались и простые охотники, промышляя зверя. Они или сами охотились, или выменивали соболей у инородцев, причем должны были заявлять об этом воеводам и каждого десятого соболя отдавать в казну.

^{Вид на Великом Сибирском железнодорожном пути. В тайге.}

Русские люди, как казаки, так и промышленники, не остановились на берегах Лены; они пошли дальше. Между 1630 и 1640 годами казачьи партии добрались с одной стороны до Северного Ледовитого океана, с другой — до Охотского моря; вдоль берегов последнего направились они туда, где сибирская земля протянулась к Америке. С этого времени начинаются попытки морских плаваний. В 1636 г. казак Буза получил приказание спуститься по Лене и плыть вдоль берегов Ледовитого океана, с тем, чтобы обложить данью живших там дикарей. Только через год достиг Буза устьев Лены, вышел западным ее рукавом в океан и доплыл вдоль берега до устья реки Оленека. Здесь он остановился, построил два судна и в 1638 году, войдя снова в Лену, выбрался в океан восточным ее рукавом и доплыл до устьев реки Яны, куда почти в то же время добрался сухим путем Иван Постников. В 1644 году Михаил Стадухин открыл самую восточную из больших сибирских рек, текущих на север — Колыму, и поставил там зимовье — нынешний Нижне-Колымск.

Вскоре и в этих мрачных, северных пустынях утвердилась русская власть: в 1647 г., в царствование Алексея Михайловича, находим уже здесь государева приказчика[1], который вызывает охотников спуститься по Колыме в Ледовитый океан. На этот призыв откликнулись — казак Семен Дежнев и холмогорский выходец Алексеев. В 1648 году отважные пловцы, спустившись по Колыме, вышли на семи кочах (морских судах) в. океан и поплыли вдоль его берега. Достигнув крайних восточных пределов Сибири, Дежнев с Алексеевым проплыли по всему проливу, отделяющему Азию от Америки, обогнули Чукотский нос, вышли в нынешнее Берингово море и высадились на берег, но были встречены крайне враждебно жившими здесь воинственными чукчами, в сражении с которыми Алексеев был ранен.

^{Царь Алексей Михайлович.}

Берингово море тоже враждебно приняло наших мореходов: страшная буря навсегда разлучила суда Дежнева и Алексеева.

^{Император Петр Великий.}

Преследуемый противными ветрами и бурями, Дежнев, немного не доплыв до Камчатки, был выброшен на берег; отсюда он добрался со своими 25-ю спутниками сухим путем до реки Анадыри, где основал зимовье. На Колыму этот отважный исследователь вернулся только через 5 лет. Полагают, что спутник его Алексеев достиг самой Камчатки, объехал ее всю и погиб на ее западном берегу.

Более 75 лет после Дежнева проплыл тем же самым путем ученый датчанин, капитан Беринг, приглашенный на русскую службу императором Петром I, и описал пролив и море, которые и были названы его именем. Великий Петр, от внимания которого ничего не ускользало, желал узнать, существует ли морской проход в Ледовитый океан между Азией и Америкой. О путешествии и открытиях Дежнева царь ничего не знал и для разрешения этого-то вопроса и приказал снарядить экспедицию под начальством вышеупомянутого Беринга. Экспедиция вышла из Петербурга в год кончины государя, в 1725 г., и успешно исполнила свою задачу через три года, в 1728 г. Вторая экспедиция Беринга, в 1741 году, окончилась его смертью. Он скончался, выброшенный бурей на остров, впоследствии названный также его именем.

^{Памятник Берингу в Петропавловске.}

И не раз слава подвигов русских людей и честь сделанных ими открытий доставалось, как и в этом случае, на долю иностранцев. В последнее время знаменитый современный мореплаватель норвежец Норденшёльд, первый проплывший вдоль всего северного побережья Сибири, отдал справедливую дань уважения Памяти Дежнева, назвав его именем самую северо-восточную оконечность Сибири (мыс Дежнева).

Открытие Камчатского полуострова Алексеевым также не принесло ему славы и осталось без последствий. Только гораздо позже, в конце ХVІІ столетия, другой казак, Владимир Атласов, совершил новый поход в Камчатку, разрушил встреченные там укрепления дикарей, основал на реке Камчатке Нижне-Камчатский острог и присоединил весь полуостров к русскому царству.

Не все казаки двигались на восток этим северным путем: некоторые партии шли гораздо южнее, не останавливаясь перед встречавшимися на их пути горами — Алтайскими, Саянскими, Яблоновыми и Становыми. Где было возможно, горы обходили, а где этого нельзя было сделать, переходили через них. Избравшие этот путь казаки добрались до огромного Байкальского озера и в 1661 году основали здесь, на реке Ангаре, город Иркутск. Тут они услыхали, что за Байкалом течет река Шилка, направляющаяся не в Северный океан, как все другие сибирские реки, а куда-то на восток. Впрочем еще и раньше этого другие казацкие партии, ходившие по реке Лене и ее притокам, слышали о большой, текущей на восток реке, которая называлась «Амур». Местные тунгусы рассказывали, что добраться до этой реки можно только через высокие неприступные горы, за которыми еще никогда никто не бывал. Эти горы казаки прозвали «Становыми», а лежащую за ними неведомую страну «Даурией», что по-сибирски значит «дальняя, глухая сторона».

^{Вид на реке Ангаре.}

Первые сведения об Амуре принес в Якутск в 1640 г. томский казак Москвитин. Доставленные им сведения подтвердил енисейский атаман Перфильев. В 1643 году был отправлен на Амур со 133-мя казаками старшина Поярков. Ему было дано поручение разузнать о серебряной руде, о которой рассказывали тунгусы с реки Видима, притока Лены. Поярков перешел Становой хребет и по реке Зее доплыл до Амура, по которому и спустился до его устья. По собранным им сведениям о даурах оказалось, что народ этот живет в укрепленных городах, занимается земледелием, садоводством, скотоводством и разными промыслами и знаком с огнестрельным оружием. Из устьев Амура Поярков со своими людьми поплыл морем к северу, высадился на берег и направился в обратный путь по рекам Мае и Аладану.

К несчастью, очень недоброму человеку досталась честь первого исследования всего течения Амура и лежащего по берегам его края. Поярков всячески мучил и истязал своих подчиненных: он отнял у них и присвоил себе отпущенные им казной хлебные и другие продовольственные запасы и дошел до такого зверства, что заставлял своих людей утолять муки голода трупами инородцев и даже своих же товарищей, погибших от его жестокого обращения. Когда Поярков плыл по реке Зее, то местные жители не позволяли ему приставать к берегу, называя русских людоедами. Такую-то хулу положил этот злой человек на русское имя!

Вернулись с Поярковым из данных ему 133-х человек только 53. Поход его остался без последствий и пользы государству не принес. После него ходил на Амур казак Шелковников. От устья Амура он дошел до устья реки Охоты и там построил Охотский острог.

Больше же всех других отличился подвигами на Амуре и присоединил к русскому царству обширную новую область — Хабаров, в честь которого назван город Хабаровск, построенный при слиянии рек Уссури с Амуром.

Промышленный человек Ерофей Павлов Хабаров был выходцем из Пермской земли. У себя на родине он занимался соляным промыслом. В 1636 году он уже жил в Енисейске и завел там земледелие; но, не довольствуясь этим, он возделывал землю и завел соляные варницы и на реке Лене. Этот предприимчивый человек подал в 1649 г. царю Алексею Михайловичу челобитную, в которой писал, что в прежние годы были по царскому указу посланы на реку Олекму 70 человек против даурских князей Левкая и Батоги, но тех князей не нашли; он же, Ерофей, просил, чтобы государь разрешил охочим служилым и промышленным людям идти с ним против тех даурских князей, а также и против других князьков, не платящих государю дани, и выражал надежду, что ему удастся государевым счастьем покорить и привести под государеву высокую руку Левкая и Батогу, а может-быть еще и других каких-нибудь князей. Хабаров надеялся всех их обложить данью и тем доставить казне большую выгоду. Ни для себя, ни для своих будущих спутников и сподвижников Хабаров не просил никакого царского жалованья; он вызывался сам снарядить 150 человек и снабдить их всем нужным: хлебными и всякими другими запасами, судами и судовыми снастями.

Государь Алексей Михайлович принял челобитную и приказал выдать Хабарову проезжую грамоту и отпустить ему хлебного запасу 2000 пудов муки, триста сажен неводных сетей, два пуда меди в кусках, 27 бархатных кафтанов и сто аршин сермяжных сукон, всего по тогдашней оценке на 1500 р., причем не приказал брать с Ерофея никакой пошлины. Только по возвращении с промысла вменялось ему в обязанность внести в казну десятую часть добычи мехами.

По получении царской грамоты Хабаров отправился в Якутск, где получил от тамошнего воеводы приказ идти по рекам Олекме и Тунгирю на Шилку против государевых непослушников — даурских князей Левкая и Батоги, для обложения данью других тамошних князей и для приобретения новых земель. Идти приказано было с большою осторожностью, чтобы не пострадать от нападения инородцев. На волоке между Олекмой и Тунгирем или на Шилке велено было поставить острог и укрепить его крепко-накрепко, чтобы царским служилым людям безопасно было собирать оттуда ясак со всей той местности. Даурским князьям Хабаров должен был объявить царскую милость и высокое покровительство, если они согласятся исправно платить дань; в противном же случае ему велено было усмирять их воинским обычаем и угрожать им царским гневом и походом на них с многочисленным войском уже самого якутского воеводы, который повоюет их до основания и уведет в полон их жен и детей. Надеялись, что Хабаров соберет богатый ясак: в лесных местах — различными дорогими мехами, в степных же — золотом, серебром, драгоценными камнями и всяким туземным товаром; но при этом было приказано, чтобы посланные царем люди не слишком отягчали туземцев, дабы «не отпугать их от поступления под высокую царскую руку».

^{Корабль Норденшёльда приветствует пушечными выстрелами самую северную оконечность Сибири — мыс Челюскин.}

Хабарову была также дана власть над его дружиной: ему разрешалось самому чинить расправу над своими людьми, смотря по вине каждого.

По тому времени Хабаров был образованный человек: он умел и написать толково и при случае начертить, что нужно, а потому якутский воевода возложил на него, кроме вышеупомянутых, еще и другие поручения. Хабаров должен был начертить течение рек, по которым ему придется плыть, и подробно описать, какие народы живут на этих реках, много ли их, как живут и чем промышляют. Вместе с ясаком требовалось прислать также и ясачные книги, и кроме того Хабарову было поручено присмотреть за купцами и промышленниками, которые встретятся ему на Олекме: записать, какие у них найдутся меха, самих же их отсылать в Якутск для внесения казенной пошлины.

Весной 1650 года все сборы были наконец окончены, и Хабаров, снабженный деньгами, хлебными и другими запасами, отплыл со своими людьми на судах вверх по Лене. Только 27-ми бархатных кафтанов не выдал ему воевода, потому что бархату в Якутске не нашлось; Ерофей и его ратники отправились на Амур, в чем были. Доплыв вверх по Олекме до волока, Хабаров очутился во владениях князя Левкая и увидал его городок. Левкай, вообразив, что на него идет большое войско, так испугался, что оставил пять своих городов на произвол судьбы и, по словам единственной даурской женщины, которую удалось захватить в плен, бежал со всем своим народом к князю Багдаю. Впоследствии оказалось, что такого князя не существовало, а что Левкай и другие даурские князья платили дань какому-то Шамшакону, царю багдайскому, который в свою очередь, был подвластен китайскому императору. В доставшейся без бою столице Левкая Хабаров поселил 70 человек из бывших с ним; остальных же городов ему некем было заселить.

На этот раз проникнуть до Амура не удалось: было слишком поздно по времени года, и Хабаров вернулся со своими спутниками в Якутск, где старался возбудить внимание властей к совершенно неизвестному, но во всех отношениях замечательному краю, где он только что был.

Весной следующего 1651 года Хабаров, снова набрав людей и получив от воеводы три пушки для укрепления Левкаева городка, двинулся опять в путь и на этот раз по знакомой уже дороге скоро дошел до впадения реки Аргуни в Шилку, которая после принятия этого притока называется уже Амуром. Смелые исследователи пустились вниз по Амуру и доплыли до даурского города Албазина. На этот раз жители города не бежали перед пришельцами, а вышли им навстречу и вступили с ними в бой. Победа оказалась на стороне русских, они разбили туземцев и обратили их в бегство. Ерофей занял город, а вслед бежавшим албазинцам послал ратных людей, которые вскоре возвратились с отбитым у побежденных большим количеством рогатого скота.

^{Сила травяной растительности на Амуре.}

Укрепив город, Хабаров оставил в нем немного людей, а сам с остальною дружиной поплыл дальше вниз по Амуру, захватив с собой две пушки. На десятый день пловцы встретили даурских князей с большим пешим и конным войском, которое не могло однако устоять против пушек и разбежалось. Наступившая зима заставила Хабарова вернуться в Албазин, где он крепко засел, основав предварительно новый острог при слиянии Аргуни с Шилкою, так как нашел это место удобным для земледелия.

Из Албазина Хабаров послал в Якутск богатый ясак, взятый с побежденных дауров и донес воеводе, что, по собранным им сведениям, обширная область по Амуру и его притокам изобилует золотом, серебром, драгоценными камнями и мехами, что жители возделывают землю, занимаются скотоводством, ведут торговлю, изготовляют шелковые ткани и множество других изделий, и что государевым счастьем тою землей овладеть можно и что будет она государю новым Сибирским царством. Воевода в свою очередь донес обо всем царю, а Хабарову послал подкрепление людьми, оружием и порохом.

С новыми силами Хабаров нагнал страх на даурских князей. Даже китайцы встревожились и выслали против него войско, но он и китайцев разбил. После этого он стал властвовать на Амуре, но до устьев его не доходил.

Когда Алексею Михайловичу привезли богатую дань, взятую с даурских князей и с нею сведения о вновь приобретенных владениях, царь пожелал видеть своего храброго воина и потребовал Хабарова в Москву для личных донесений. Царь милостиво принял Ерофея и повелел ему быть государевым приказчиком на реке Лене, а его храбрую команду, город Албазин и реку Амур поставил под начальство казака Онуфрия Степанова.

Степанов доблестно продолжал дело, начатое Хабаровым. При нем китайцы пошли против русских уже настоящею войной; три года воевал с ними Степанов, но наконец был убит в одном сражении. После Степанова также храбро отстаивал новые русские владения воевода Толбузин. Но в 1685 году, в правление царевны Софии Алексеевны[2], китайцы осадили Албазин в таком большом числе, что Толбузин, несмотря на отчаянное сопротивление, вынужден был сдать город китайцам; но вскоре, получив подкрепление, снова овладел им. Долго стояла перед Албазином китайская рать, но наконец вынуждена была, ничего не добившись, снять осаду и уйти. Албазинцы вздохнули свободно и деятельно принялись восстановлять разрушенные строения и воздвигать новые.

^{Приморский вид на Сахалине.}

Но, увы! Мирную работу скоро пришлось прекратить: храбрым победителям китайцев было объявлено о заключенном 27-го августа 1686 г. Нерчинском договоре, но которому русское правительство уступало Китаю все, чем завладел Хабаров. Пришлось покинуть город, добытый русскою кровью и так упорно, так храбро защищавшийся от врагов. Албазин, перешедший во власть Китая, был оставлен жителями, и место их славных подвигов вскоре поросло травой и бурьяном.

Нерчинский договор на долгие годы отнял у России владение Амуром. Границами между двумя государствами были признаны: река Горбица и идущие от истоков ее Каменные горы. Все реки, впадающие в Амур с севера, были признаны русскими, а впадающие с юга — китайскими. За нарушение границы полагалось очень строгое наказание; но так как пограничная черта была весьма не точно обозначена, то она постоянно нарушалась, особенно кочевыми тунгусами которые, гоняясь за оленями, лисицами и соболям постоянно ее переходили. Вскоре китайцы переселили своих хлебопашцев с берегов Амура и пограничная область опустела. Зато мало-помалу русские промышленники, а за ними и нерчинские хлебопашцы стали подвигаться к югу.

Государи наши всегда понимали огромное значение для России Амура и старались овладеть великою рекой. Еще Петр Великий говорил, что со…[3] …установилось правильное пароходное (товарное и пассажирское) движение по всей реке.

^{Император Александр II.}

В Мариинском посту Муравьев оставил сотню казаков при двух пушках и поплыл дальше, до самого устья, а оттуда, через порт Аян и Якутск отправился сухим путем в Петербург. На всем протяжении реки, на пространстве около 3000 верст, отряд встретил только одну мель. Это первое плавание доказало судоходность Амура от истоков до устья, а также и то, что при слабости китайской власти и ничтожном населении миролюбивыми туземцами легко будет завладеть Амуром и заселить край русскими людьми. Давно сознанная важность для России обладания Амуром снова была доказана тем обстоятельством, что во время Крымской кампании город Петропавловск в Камчатке мог блистательно отразить нападение англо-французской эскадры[4] только благодаря тому, что вовремя получил сплавом по Амуру оружие и разного рода припасы.

^{Памятник графу Муравьеву-Амурскому в Хабаровске.}

Преемник Муравьева Корсаков неотложно занялся заселением берегов Амура. Переселенцы были вызваны из Забайкалья и Иркутской губернии, и, благодаря предоставленным им льготам, явились в количестве даже большем, чем требовалось для начала. Переселение и сплав оружия продолжались и в следующие года, несмотря на неудовольствие китайского правительства, с которым 16-го мая 1858 г. удалось наконец заключить знаменитый Айгунский договор. По этому договору весь левый берег Амура до впадения реки Уссури был уступлен России, а правый оставался во власти Китая. Кроме того из всех иностранцев одним лишь русским предоставлялось свободное плавание и право торговли по рекам Амуру, Сунгари и Уссури.

Для того, чтобы воспользоваться всеми выгодами Айгунского договора, правительство решило заселить берега Амура и Уссури и вообще весь этот край казаками. Казацкие станицы появляются на Амуре уже в том же 1858 г. При впадении Уссури был основан поселок, названный к честь первого завоевателя Амура — Хабаровским, при впадении Зеи — Благовещенск, гораздо ниже по реке — Софийск и многие другие. Большинство этих поселков в настоящее время выросли уже в города. В 1860 году переселенцев на Амуре насчитывалось уже 12 тысяч, а казацких станиц — 61.

В том же 1860 году увенчались наконец полным успехом усилия нашего правительства заключением с Китаем Пекинского договора, по которому уже весь Амур, от истоков до впадения в Тихий океан, река Уссури и весь Уссурийский край безраздельно и окончательно были признаны принадлежащими России.

Одновременно с присоединением Амурского края к России началось и наше духовное единение с новыми соотчичами. Вместе с Муравьевым совершил путешествие по Амуру просветитель Сибири — преосвященный Иннокентий, архиепископ аляскинский и якутский, бывший впоследствии митрополитом московским.

^{Митрополит московский Иннокентий.}

По отзывам владыки, жившие по берегам Амура дикари — различные племена тунгусов, гольды, гиляки и другие народности — отличались миролюбием, незлобием и добрыми нравами, также как и прежняя его паства — алеуты и камчадалы. Все они с радостью внимали евангельской проповеди и охотно соглашались на присылку к ним священников. Апостольскую свою деятельность преосвященный Иннокентий начал тем, что в станице близ устья Зеи заложил храм во имя Благовещения, почему и станица стала называться Благовещенском. Затем были заложены и освящены храмы в Мариинском посту, в Софийске, в Николаевске и еще многие другие.

Русское владычество двигалось в азиатских землях не только с запада на восток, где оно от Уральских гор дошло наконец до Великого океана, — оно распространялось и с севера на юг. Это последнее движение началось в начале XVIII столетия принятием в подданство Малой Киргизской орды, после чего постепенно и другие киргизские племена, теснимые своими соседями, стали одно за другим искать покровительства России и признавать над собой ее власть. С начала XIX столетия появляются в киргизских степях первые русские поселения. В 1847 г. покорилась России и Большая Киргизская орда. В 1854 году было основано у подножия горного хребта Алатау укрепление Верное, а за ним возникли многие другие поселения. Но русское правительство не удовольствовалось присоединением Малой и Большой Киргизских орд и выдвинуло свои границы далеко за них, в соседство туркестанских государств, а затем пошло и еще дальше. В 1864 г. был взят Ташкент, затем постепенно покорен весь Туркестан, а в 1881 году присоединена и вся Закаспийская область, до границ Персии и Афганистана. Присоединение этих новых владений завершилось проведением Закаспийской железной дороги.

Степная киргизская окраина весьма значительно увеличила площадь наших владений в Азии. В настоящее время огромное пространство земли, известное под общим именем «Сибири», в 25 раз превосходит величиною Германскую империю и в 272 раза Европейскую Россию.

По мере увеличения наших владений правительство постоянно заботилось об изучении вновь приобретаемых земель и посылало туда ученых для всестороннего их исследования. Моряки исследовали берега Ледовитого океана, открывали новые острова и пытались найти морской путь из Европейской России в Азию через Карское море. Попытки эти оставались долгое время бесплодными, но наконец увенчались успехом. В конце 70-х годов была снаряжена, при содействии просвещенного сибиряка Сидорова, экспедиция норвежского ученого Норденшёльда, которому удалось в течение двух лет проплыть по всему северному побережью Сибири и выйти в Берингово море. Однако для торговых сношений путь этот пока еще мало пригоден. Другие ученые отправлялись сухим путем в разные части Сибири, не исключая и самых отдаленных, пустынных и диких ее окраин, и всюду изучали свойства почвы различных местностей, строение гор и ископаемые богатства, описывали растительное и животное царство и знакомили европейцев с бытом и нравами различных сибирских народностей.

В последние годы и между коренными сибиряками стали уже появляться люди, не жалеющие средств на изучение своей родины и на развитие ее производительных сил. Между этими просвещенными людьми следует назвать Сибирякова, вышеупомянутого Сидорова и Сукачева. Все они охотно жертвовали большие деньги на научные исследования и различные смелые предприятия, от которых ждали пользы для своей родной Сибири.

Ознакомление с ископаемыми богатствами Сибири началось в начале XVIII столетия. Мы видели, что многие предприимчивые люди проникали в Сибирь с торговыми целями еще в очень давние времена, задолго до ее покорения; к подобным людям принадлежал и живший в начале XVIII века богатый промышленник Акинфий Демидов, оказавший своей родине такие же важные услуги, какие в XVI веке оказаны были ей Строгановыми. Люди, посланные Демидовым в Сибирь для торговых оборотов, проникли в 1723 году в Алтайские горы и нашли там признаки руды, а также старые копи жившего в древние времена в Сибири народа, по преданию называвшегося «чудь». В 1726 году Демидов отправил туда со своего Невьянского завода на Урале мастеров и приказчиков, которые и основали там Колыванский завод. Вскоре нашлись поблизости и другие рудники, и основанный Демидовым завод перешел в казну. С тех пор горная промышленность стала быстро развиваться в Сибири.

Чем только не богат этот благодатный край! Он производит золото (которого за последние десять лет добыто на 26 миллионов рубл.), серебро, медь, железо, каменный уголь, свинец, олово, серу, графит и еще множество других ископаемых.

^{Вид на Великом Сибирском железнодорожном пути. Пристань на реке Оби.}

Леса Сибири изобилуют драгоценными пушными зверями: соболями, лисицами, куницами, горностаями, медведями и воякою дичью; реки полны красною рыбой. Земля, даже при первобытном хозяйстве, дает богатые жатвы разного рода хлебных растений; на обширных пастбищах воспитывается рогатый и мелкий скот. Южная часть наших азиатских владений производит в огромном количестве хлопок, рис, шелк. На склонах северных гор высятся кедры и в изобилии снабжают сибиряков их любимым лакомством — кедровыми орехами; на южной окраине вызревают самые южные плоды: виноград, дыни, персики и другие.

Но, как ни велики природные богатства сибирского края, развитие его, несмотря на все заботы правительства, на смелую предприимчивость частных лиц и на усилия ученых людей, двигалось в общем все-таки очень медленно, потому что не было удобных путей сообщения. Давно чувствовалась настоятельная необходимость развить силы страны, поднять промышленность, оживить торговлю, дать сбыт местным произведениям и облегчить доступ в край всего, что необходимо для его благосостояния и развития, — одним словом, чувствовалась необходимость соединения Сибири с Европейскою Россией и всем остальным миром.

^{Император Александр III.}

Этот важный вопрос давно занимал наше правительство и общество, и покойный государь, император Александр III, разрешил его повелением 17-го марта 1891 г. «приступить к постройке сплошной через всю Сибирь железной дороги» и возложил на наследника цесаревича, ныне благополучно царствующего Государя Императора, выполнение таковой своей воли. Первый камень великого сооружения был собственноручно положен Государем Императором, в бытность его наследником, 12-го мая 1891 г. во Владивостоке.

^{Его Императорское Величество Государь Император Николай II.}

Как присоединение Туркестанского края завершилось проведением Закаспийской железной дороги, так и сооружение Великого Сибирского железнодорожного пути является последним звеном длинной цепи событий, постепенно покорявших Сибирь русскому владычеству. Построение сибирской железной дороги одно из величайших предприятий XVIII столетия. Дорога эта представляет событие чрезвычайной важности не только для Сибири, не только для России, но и для всего мира; она связывает на протяжении 10 тысяч верст непрерывною рельсовою нитью крайние пределы Сибири со столицей империи, а также со всею Европою и Америкой.

Значение этого непрерывного пути так велико, что в настоящее время трудно даже представить себе все последствия проведения его. Русская власть утвердится на крайнем востоке — на берегах Тихого океана, дикие пустыни нашей далекой окраины оживятся, повсюду закипит работа; могильная тишина тайги нарушится ударами молота и топора; фабрики, заводы, целые города появятся там, где еще недавно по пустынным тундрам бродили дикари. Воздвигнутся бесчисленные храмы Божии, и колокола их огласят воздух призывным звоном, возвещая благую весть вплоть до тех дебрей, где еще и доныне бедные, темные люди в неведении своем поклоняются идолам.

Много благ принесет Сибири строящаяся железная дорога; но, не довольствуясь всеми ими, Государь Император явил своему Сибирскому царству еще одну великую милость. Указом от 6-го мая 1899 г. он приказал изыскать средства снять с этого края позорное клеймо места ссылки и наказания. Когда средства эти будут найдены, то богатый край не будет уже больше заселяться преступными отбросами населения Европейской России, а привлечет к себе, надо надеяться, избыток ее лучших сил для всестороннего и плодотворного труда.

Сооружение Великой Сибирской железной дороги — этот всемилостивейший указ достойно венчают собою великое дело покорения Сибири русским народом.

С. Вердеревская