История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР (Часть 2) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора неизвестен Автор (Начало книги) #1

Автор неизвестен История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР (Часть 2)

Этa электронная версия издания "Книга для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР" содержит вторую и третью части книги, что позволит оперативно составить и распечатать необходимые преподавателю тематические подборки документов и материалов к главам, дидактические материалы и документы, специально подобранные методистом для проведения семинаров и практикумов по темам каждой из глав.

Искать необходимые документы рекомендуется по номерам страниц, указанным в оглавлении. При этом нужно учитывать, что в печатной и электронной версии фрагмента "Книги для учителя..." могут быть небольшие несовпадения в размещения текста по страницам. Также для поиска необходимой информации в электронной версии издания нужно открыть меню [Find], и выбрать опцию [Find].

Дополнительно прилагается поисковая программа Srchfile.exe, которая находится в корневой директории CD-диска. Для поиска фразы необходимо эту фразу при размещении в окне для поиска заключить в кавычки, например "книга для учителя". Для того, чтобы найти слово или фразу независимо от падежного окончания нужно заменить это падежное окончание символом звездочка * , например "книг* для учител*". В результате найденное слово или фраза выделяется, а в нижней части рабочего окна выводится информация по результатам поиска и предоставляется возможность последовательного просмотра результатов поиска с помощью "кнопок" [Назад]/[Вперед]. Там же расположена "кнопка" [Активировать документ], позволяющая работать с прокруткой и текстом.

Подготовка и издание "Книги для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР" и приложенного к ней CD-ROM осуществлены по инициативе Музея и общественного центра "Мир, прогресс, права человека" имени Андрея Сахарова на средства, полученные от Фонда Мак-Артуров (США), Фонда Андрея Сахарова (США) и Фонда Сороса (Института "Открытое общество", Россия).

"Книга для учителя.

История политических репрессий

и сопротивления несвободе в СССР"

Часть II

Документы и материалы к главам

Глава первая. Противостояние власти и общества

в конце XIX - начале ХХ века 274

№ 1 Из статьи Джорджа Кеннана 274

№ 2 Из воспоминаний Б.Н. Чичерина 275

№ 3 Из речи адвоката П.А. Александрова на процессе по делу В.И. Засулич. 31 марта 1878 г. 277

№ 4 Из воспоминаний С.Д. Урусова 278

№ 5 Запрос социал-демократической фракции

II Государственной думы 13 апреля 1907 г. по поводу массовых казней и экзекуций в Прибалтийском крае и ответ правительства 278

№ 6 Из воспоминаний В.В. Шульгина 279

№ 7 Из писем, перлюстрированных охранкой. 1908-1912 гг. 279

№ 8 Из воспоминаний А.Ф. Керенского 281

№ 9 Из циркуляра товарища министра внутренних дел П.Г. Курлова. 13 октября 1908 г. 282

№ 10 Из воспоминаний С.Е. Трубецкого 282

№ 11 Из воспоминаний В.Н. Коковцова 283

№ 12 Из письма, перлюстрированного охранкой. 1912 г. 283

№ 13 Из автобиографии В.Н. Фигнер 284

№ 14 Из записки Главного тюремного управления. 1900 г. 285

№ 15 Из книги М.Н. Гернета "История царской тюрьмы" 285

№ 16 Из воспоминаний А.К. Воронского 286

№ 17 Письмо депутатов Думы - "выборжцев" С.Д. Урусову. Таганская тюрьма, 5 июля 1908 г. 287

№ 18 Из воспоминаний П.Н. Милюкова 287

№ 19 Из солдатских писем периода Первой мировой войны 288

Глава вторая. Законодательная база советской

репрессивной политики 290

№ 1 Уголовный кодекс РСФСР Особенная часть 290

№ 2 Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной

(социалистической) собственности" 293

№ 3 Из закона Российской Советской Федеративной Социалистической Республики "О реабилитации жертв политических репрессий". 1991 г. 295

Глава третья. Становление тоталитарного

государства. 1917-й - конец 1920-х гг. 297

№ 1 Декларация Чрезвычайного Собрания уполномоченных фабрик и заводов Петрограда IV Чрезвычайному съезду Советов. 13 марта 1918 г. 297

№ 2 Из секретной циркулярной телеграммы ЦК РКП(б) от 24 января 1919 г. 299

№ 3 Приказ Полномочной комиссии ВЦИК № 171 о борьбе с "антоновщиной". Тамбов, 11 июня 1921 г. 300

№ 4 Приказ командования войсками Тамбовской губернии. 12 июня 1921 г. 300

№ 5 Совершенно секретная записка Л.Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) о политике по отношению к церкви. 30 марта 1922 г. 301

№ 6 Записка В.И. Ленина И.В. Сталину.16 июля 1922 г. 303

Глава четвертая. Государственный террор

в 1930-е гг. 306

№ 1 Из совершенно секретной записки инструктора Нарымского окружкома партии В.А. Величко

И.В. Сталину, Р.И. Эйхе и секретарю Нарымского окружкома К.И. Лебиц о судьбе трудпоселенцев.

3-22 августа 1933 г. 306

№ 2 Из заявления на имя И.В. Сталина бывшего чекиста П.А. Егорова, заключенного в Усть-Вымском ИТЛ. 20 декабря 1938 г. 311

№ 3 Из совершенно секретного доклада Прокурору СССР

М.И. Панкратьеву и Главному военному прокурору РККА Гаврилову о результатах проверки проведения массовых операций в Туркмении. 23 сентября 1939 г. 314

№ 4 Из протокола заседания парткома завода "Дальдизель" в Хабаровске. 13 июня 1937 г. 317

Глава пятая. Лихолетье войны и закат сталинизма.

1939-1956 320

№ 1 Совершенно секретный доклад народного комиссара

внутренних дел СССР Л.П. Берия И.В. Сталину. 5 марта 1940 г. 320

№ 2 Из совершенно секретной записки председателя КГБ при Совете Министров СССР А.Н. Шелепина Н.С. Хрущеву. 9 марта 1965 г. 321

№ 3 Совершенно секретная справка заместителя начальника управления особыми отделами НКВД СССР С.Р. Мильштейна Л.П. Берии. Октябрь 1941 г. 322

№ 4 Из совершенно секретного спецсообщения

начальника УНКГБ по Пензенской области полковника госбезопасности Николаева секретарю Пензенского обкома ВКП(б) Морщинину. 28 июня 1943 г. 323

№ 5 Из письма секретаря Ярославского обкома ВКП(б)

А. Ларионова секретарю ЦК ВКП(б) Г. Маленкову. 5 мая 1945 г. 325

№ 6 Из справки секретаря Краснопресненского райкома ВКП(б) г. Москвы Ликовенкова первому секретарю МК и МГК ВКП(б) Г.М. Попову. Июль 1945 г. 325

№ 7 Из совершенно секретного доклада министра госбезопасности СССР В.С. Абакумова И.В. Сталину. 17 июля 1947 г. 327

№ 8 Из совершенно секретной информации об участии заместителя министра иностранных дел Белорусской ССР В.И. Формашева в инциденте, произошедшем в колхозе "Коммунизм" Минской области. 9 мая 1949 г. 329

№ 9 Из обращения молодежи г. Валуйки Курской области в редакцию газеты "Комсомольская правда". Июнь 1949 г. 330

№ 10 Совершенно секретное письмо В.С. Абакумова Г.М. Маленкову. 26 августа 1949 г. 331

№ 11 Из анонимного письма бывшего военнопленного И.В. Сталину. 12 января 1950 г. 332

№ 12 Из письма О.М. Коломоец (Горобец) в редакцию газеты "Известия". Июль 1990 г. 333

Глава шестая. Жизнь и борьба за колючей

проволокой 336

№ 1 Из книги И. Солоневича "Россия в концлагере" 336

№ 2 Из писем заключенного А.Ф. Лосева

жене - В.М. Лосевой. Март 1932 г. - сентябрь 1933 г. 338

№ 3 Из книги В. Дворжецкого "Пути больших этапов. Записки актера" 339

№ 4 Из книги В.А. Шенталинского "Рабы свободы. В литературных архивах КГБ" 341

№ 5 Докладная записка заместителя наркома внутренних дел СССР В.В. Чернышова Л.П. Берии. 20 мая 1945 г. 343

№ 6 Заявление Генеральному прокурору СССР

Р.А. Руденко от политзаключенных В.К. Павленкова и Г.В. Гавилова. 20 ноября 1972 г. 344

Глава седьмая. Диссидентская активность

и правозащитное движение в послесталинскую эпоху 347

№ 1 Из писем К.Е. Ворошилову в связи со смертью И.В.Сталина 347

№ 2 Из интервью с К.А. Любарским об обсуждении статьи В. Померанцева "Об искренности в литературе" на механико-математическом факультете МГУ. Весна 1954 г. 348

№ 3 Из докладной записки Н.П. Соловьева и Л.В. Керестеджиянца" в Бюро ЦК ВЛКСМ. 28 октября 1961 г. 349

№ 4 Из текстов, распространявшихся в "самиздате" в 1960-е гг. Об упадке Ханьской династии. Из "Книги времен" Сяо Сянь Шена (Х век н.э.) 351

№ 5 Из записки Председателя КГБ СССР В.Е. Семичастного и Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко в ЦК КПСС. 8 июня 1966 г. 352

№ 6 Из проекта указа Президиума Верховного Совета РСФСР "О внесении дополнения в Уголовный кодекс РСФСР" 15 сентября 1966 г. 353

№ 7 Из открытого письма И. Габая, Ю. Кима и П. Якира к деятелям науки, культуры и искусства. Январь 1968 г. 354

№ 8 Из записки Председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова в ЦК КПСС. 7 февраля 1969 г. 356

№ 9 Из совершенно секретной записки Ю.В. Андропова и Р.А. Руденко в ЦК КПСС о мерах по пресечению деятельности диссидентов. 20 января 1977 г. 358

№ 10 Заявление Московской Хельсинкской группы от 6 сентября 1982 г. о прекращении работы Московской группы "Хельсинки" 361

Часть III

Дидактические материалы к главам

(Г.В. Клокова, кандидат педагогических наук)

Глава первая. Противостояние власти и общества

в конце XIX - начале ХХ века 364

Содержательные аспекты темы 364

Вопросы и задания к докуменам и материалам

главы первой 365

Вопросы и задания для работы учащихся по теме

главы первой 370

Темы семинаров и практикумов 372

Глава вторая. Законодательная база советской

репрессивной политики 373

Содержательные аспекты темы 373

Вопросы и задания к документам главы второй 374

Вопросы и задания для работы учащихся по теме главы второй 376

Документы к главе второй для организации семинаров и практикумов 376

* Постановление СНК о красном терроре 5 сентября 1918 г. 376

* Три письма о Соловецком лагере. Сентябрь-декабрь 1926 г. 377

* Из совершенно секретного приказа наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова " Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др.антисоветских элементов" 30 июля 1937 г. 380

* Из записки Г.М. Маленкова Н.С. Хрущеву о спецпоселенцах. 4 марта 1954 г. 381

Темы семинаров и практикумов 382

Глава третья. Становление тоталитарного

государства. 1917-й - конец 1920-х гг. 384

Содержательные аспекты темы 384

Вопросы и задания к документам главы третьей 384

Вопросы и задания для работы учащихся по теме главы третьей 386

Документы и материалы к главе третьей для организации

семинаров и практикумов 386

* Из открытого письма Г.В. Плеханова к петроградским рабочим. 28 октября 1917 г. 386

* Из серии статей М. Горького "Несвоевременные мысли". 1918 г. 389

* Из открытого письма М.А. Спиридоновой в ЦК РКП(б) Ноябрь 1918 г. 392

Темы семинаров и практикумов 393

Глава четвертая. Государственный террор

в 1930-е гг. 394

Содержательные аспекты темы 394

Вопросы и задания к документам главы четвертой 394

Вопросы и задания для работы учащихся по теме главы четвертой 396

Документы к главе для организации семинаров и практикумов 396

* Из Постановления ЦИК СССР от 1 октября 1934 г. 396

* Шифрованная телеграмма ЦК ВКП(б) в ЦК нацкомпартий, крайкомам и обкомам ВКП(б). 11 июня 1937 г. 397

* Шифрованная телеграмма ЦК ВКП(б) в ЦК нацкомпартий, крайкомам и обкомам ВКП(б). 3 августа 1937 г. 397

* Из дневника крестьянина П.Н. Чивильдеева с. Гореловка Богдановского района Грузинской ССР 398

* Из протокола заседания комиссии ЦК ВКП(б) от 30 июля 1931 г. 398

* Из воспоминаний политического заключенного П.К. Хухрикова 399

* Из письма академика И.П. Павлова в СНК СССР 21 декабря 1934 г. 400

* Из открытого письма Ф.Ф. Раскольникова И.В. Сталину. 17 августа 1939 г. 400

Темы семинаров и практикумов 403

Глава пятая. Лихолетье войны и закат сталинизма.

1939-1956 405

Содержательные аспекты темы 405

Вопросы и задания к документам главы пятой 405

Вопросы и задания для работы учащихся по теме главы пятой 409

Документы и материалы к главе пятой для организации

семинаров и практикумов 410

* Из приказа Народного Комиссара обороны Союза СССР И.В. Сталина. 28 июля 1942 г. 410

* Заявление Н.И. Вавилова заместителю председателя СНК СССР Л.П. Берия. 25 апреля 1942 г. 412

* Из совершенно секретного постановления Совета Министров СССР " О выселении на спецпоселение с территории западных областей УССР семей бандитов, националистов и бандпособников в ответ на совершенные бандитами диверсионно-террористические акты". 4 октября 1948 г. 413

* Хроника переселений, репрессий и депортаций 413

* Из книги В. Гроссмана "Жизнь и судьба" 414

* Справка КПК при ЦК КПСС и ИМЛ при ЦК КПСС о "Ленинградском деле" 415

Темы семинаров и практикумов 416

Глава шестая. Жизнь и борьба за колючей

проволокой 417

Содержательные аспекты темы 417

Вопросы и задания к документам и материалам главы шестой 417

Вопросы и задания для работы учащихся по теме главы шестой 420

Документы и материалы к главе шестой для организации семинаров и практикумов 420

* Секретное постановление Государственного Комитета Обороны "О направлении на работу в промышленность военнослужащих Красной Армии, освобожденных из немецкого плена, и репатриантов призывного возраста" 18 августа 1945 г. 420

* Совершенно секретная записка министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова И.В. Сталину о положении выселенцев и спецпоселенцев. 20 июля 1949 г 421

* Справка о трудовом использовании выселенцев и спецпоселенцев по отраслям народного хозяйства 422

* Секретная записка С.Н. Круглова И.В. Сталину об использовании труда выселенцев и спецпереселенцев. 23 июня 1950 г. 423

* Секретная записка Г.К. Жукова, Е.А. Фурцевой, К.П. Горшенина и других в ЦК КПСС о положении бывших военнопленных. 4 июня 1956 г. 424

Темы семинаров и практикумов 427

Глава седьмая. Диссидентская активность

и правозащитное движение в послесталинскую эпоху 428

Содержательные аспекты темы 428

Вопросы и задания к документам и материалам главы седьмой 428

Вопросы и задания для работы учащихся по теме главы седьмой 433

Темы практикумов 434

Методические рекомендации, документы, вопросы и задания для организации семинаров по теме главы седьмой 435

СЕМИНАР I. "Дело" А. Синявского и Ю. Даниэля - первый опыт открытого столкновения власти и общества в защиту литературного творчества 435

Вопросы к документам, изучаемым на семинаре 435

Документы по теме семинара I 439

* Из записки В.Е. Семичастного и Р.А. Руденко в ЦК КПСС. 23 декабря 1965 г. 439

* Записка Отделов культуры, агитации и пропаганды и административных органов ЦК КПСС. 3 февраля 1966 г. 440

* Из записей, сделанных в ходе процесса над А. Синявским и Ю. Даниэлем. Февраль 1966 г. 441

* Из последнего слова А.Д. Синявского 442

* Из речи М. А. Шолохова на ХХIII съезде КПСС 1 апреля 1966 г. 443

СЕМИНАР II. "Хроника текущих событий" 445

Документы по теме семинара II 445

* Титульные листы "Хроники текущих событий" 1968 - 1977 гг. 445

* Из совершенно секретной записки Ю.В. Андропова в ЦК КПСС. 17 января 1972 г. 448

СЕМИНАР III. Девиз А.И. Герцена на Красной площади (значение демонстрации 1968 г. в Москве) 449

Документы по теме семинара III: 449

* Из заявления ТАСС от 21 августа 1968 г. 449

* Из записки секретаря МГК КПСС В. Гришина в ЦК КПСС Август 1968 г. 450

* Из обвинительного заключения по уголовному делу № 4107- 56-68 о нарушении общественного порядка и клевете на советский государственный и общественный строй. Не позднее 14 сентября 1968 г. 451

СЕМИНАР IV. Высылка А.И. Солженицына из СССР: как это было 451

Вопросы к документам, изучаемым на семинаре 452

Документы по теме семинара IV 455

* Из письма А. Солженицына IV Всесоюзному съезду Союза советских писателей. 16 мая 1967 г. 455

* Сообщение Секретариата Правления Союза писателей СССР 12 ноября 1969 г. 455

* Из статьи А.И. Солженицына "Жить не по лжи". 456

* Из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС 7 января 1974 г. 457

* Из совершенно секретного письма Ю.В. Андропова Л.И. Брежневу. 7 февраля 1974 г. 462

* Указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении гражданства СССР и выдворения за пределы СССР Солженицына А.И. от 12 февраля 1974 г. 464

СЕМИНАР V. А.Д. Сахаров - великий ученый-гуманист, правозащитник 464

Вопросы к документам, изучаемым на семинаре 465

Документы по теме семинара V 467

* Из книги А.Д. Сахарова "Воспоминания" 467

* Из "Принципов" Комитета прав человека А.Д. Сахарова, А.Н. Твердохлебова, В.Н. Чалидзе. 4 ноября 1970 г. 468

* Из письма А.Д. Сахарова, В.Ф. Турчина и Р.А. Медведева в ЦК КПСС. 19 марта 1970 г. 469

* Из писем в советские газеты. Август-сентябрь 1973 г. 470

* Из открытого письма А.Д. Сахарова Председателю Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежневу 1980 г. 472

ЧАСТЬ II

ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ К ГЛАВАМ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПРОТИВОСТОЯНИЕ ВЛАСТИ И ОБЩЕСТВА

В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА

№ 1

Из статьи Джорджа Кеннана "Русская полиция"

Если вы русский и хотите основать газету, вы должны испросить разрешения у Министерства внутренних дел. Если вы желаете устроить воскресную и любую другую школу в богом забытой ли петербургской трущобе, или в туземной деревушке на Камчатке, вы должны испросить разрешение Министерства народного просвещения. Если вы хотите устроить концерт или представление на нужды сиротского приюта, вам следует испросить разрешение у ближайшего представителя Министерства внутренних дел, затем представить программу представления в цензуру на утверждение или исправление и, наконец, передать выручку от зрелища полиции, которая ее промотает или даже, может быть, отдаст приюту. Если вы хотите продавать на улице газеты, вы должны заручиться разрешением, зарегистрироваться в полиции и носить на шее медную номерную бирку величиною с блюдце. Если вы хотите открыть аптеку, типографию, фотоателье или книжную лавку, вы должны получить разрешение. Если вы фотограф и желаете перенести свое предприятие на новое место, вы должны получить разрешение. Если вы студент и приходите в публичную библиотеку, чтобы справиться с "Принципами геологии" Лилля или "Социальной статистикой Спенсера", вы обнаружите, что без специального разрешения вы не сможете даже взглянуть на столь опасные, крамольные книги. Если вы врач, перед тем как начать практику, вы должны получить разрешение; потом, если вы не хотите ходить на вызовы ночью, вы должны получить разрешение отвечать на них отказом; далее, если вы хотите прописать то, что в России называется "сильнодействующим" лекарством, вы должны иметь особое разрешение. Если вы крестьянин и желаете выстроить на своем участке баню, вы должны получить разрешение. Если вы желаете молотить зерно вечером при свечах, вы должны получить разрешение или дать взятку полиции. Если вы хотите отъехать от своего дома более чем на 15 миль, вы должны получить разрешение. Если вы иностранный путешественник, вы должны получить разрешение въехать в империю, разрешение выехать из нее, разрешение находиться в ней более полугода и должны всякий раз извещать полицию, если меняете гостиницу. Короче говоря, вы не можете жить, передвигаться и функционировать в Российской империи без разрешения.

Полиция, возглавляемая Министерством внутренних дел, при помощи паспортов контролирует передвижения всех жителей империи; она постоянно держит под наблюдением тысячи подозреваемых; она устанавливает и свидетельствует в суде задолженность банкротов; она распродает не выкупленные у ростовщиков заклады; она выдает удостоверения личности пенсионерам и всем другим нуждающимся в них лицам; она заведует починкой дорог и мостов; она надзирает за всеми театральными представлениями, концертами, "живыми" картинами, театральными программами, афишами и уличной рекламой; она собирает статистику, следит за исполнением санитарных правил, проводит обыски и изъятия в частных домах, перлюстрирует корреспонденцию подозреваемых, распоряжается найденными трупами, "журит" верующих, слишком долго не ходивших к причастию, и заставляет граждан покорно выполнять тысячи разнообразных приказов и распоряжений, призванных способствовать благосостоянию народа и упрочению безопасности государства. Законодательные акты, касающиеся полиции, заполняют более пяти тысяч параграфов Свода законов, или Собрания российских законов, и вряд ли будет преувеличением сказать, что в крестьянских селениях, вдали от центров образования и просвещения, полиция является вездесущим и всесильным распорядителем всего поведения человека, выступая в виде негодной бюрократической замены Божественного провидения.

Kennan G. The Russian Police //

The Century Illustrated Magazine.

Vol. XXXVII (1888-1889). P. 890-892;

Цит. по: Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 112.

№ 2

Из воспоминаний Б.Н. Чичерина

[...] Самодержавие, в самом грубом его виде, выставлялось исконно неотъемлемою принадлежностью великорусского племени, и все должно было подводиться к уровню этого племени. Исторические предания, местные особенности, родной язык - все подвергалось неутомимому преследованию со стороны не знающей никаких нравственных сдержек власти. Даже то, что щадила железная рука Николая Первого, было раздавлено неосмысленною рукой его внука [...]. Одним словом, не знающая сдержек власть всюду проявлялась в выражениях самого дикого произвола [...].

Еще возмутительнее гонения, воздвигнутые на совесть.

В начале царствования, перед коронацией, когда все трепетали за жизнь царя и правительство старалось задобрить население разными льготами, дозволено было сектам, отделившимся от православия, собираться беспрепятственно в молитвенных домах. Но скоро пришедшая в сознание власть подняла знамя нетерпимости, и гонения возобновились с новой силой. Распространяющийся на юге иудаизм в особенности подвергся неумолимому преследованию. Еще горшая участь постигла польских униатов, насильственно присоединенных к православию и упорствующих в своей вере. Сотни несчастных по целым годам томятся в тюрьмах; дети остаются некрещеными, а те, которые, ставя божественное повеление выше человеческого, осмеливаются крестить их тайно, с помощью проездных ксендзов, подвергаются всей суровости закона и всей беспощадности административного произвола, посягающего на совесть.

Но всего ярче характеризуют современный дух правительства возобновившиеся гонения на евреев. Самые низкие страсти снизу и самая узкая нетерпимость сверху - всё соединилось для отягчения судьбы этих несчастных. В начале царствования произошли на юге избиения и грабежи, позорные для благоустроенного общества, и как бы в ответ на этот вызов черни со стороны правительства последовал целый ряд мер, которыми не только подтверждались, но и устанавливались новые. Даже в чертах оседлости евреям воспрещается не только покупка, но и арендование земель; воспрещается содержание питейных заведений; ограничивается для них доступ в гимназии и в университеты. Теснимые отовсюду, они нигде не видят исхода. И все эти меры проводятся с неумолимою строгостью. Мягкая политика прошедшего царствования, не отменяя стеснительных законов, смотрела сквозь пальцы на их нарушение. Множество евреев поселилось в разных великорусских городах. Москва ими наполнилась, московский губернатор и князь В.А. Долгорукий пользовался этим для своих денежных дел, как вдруг последовало повеление об изгнании всей этой массы [...]. Перед приездом нового генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича, брата Александра III, велено было Москву очистить от евреев. И вдруг в несколько дней произошло повальное изгнание всех, кто по закону не имел права жительства в столице. Семьи, давно поселенные в Москве, имевшие в ней свои занятия и торговлю, ученицы консерватории, учителя и учительницы, ремесленники и антиквары, люди самые безобидные и полезные получили приказание в самый короткий срок выехать в черту оседлости. Никакие просьбы и настояния не помогли. Мера была исполнена с беспощадной суровостью, несмотря на вопли бедных семей. Это был исход, напоминавший времена фараонов [...]. История произнесет свой окончательный приговор над царствованием Александра III. Россия выходит из этого царствования внутренне расстроенною, нравственно приниженною, умственно недоумевающей. Что сулит ей будущее? [...]

Чичерин Б.Н. Земство и Московская дума.

М., 1936. С. 285, 299.

№ 3

Из речи адвоката П.А. Александрова на процессе по делу

В.И. Засулич.

31 марта 1878 г.

[...] Мы, люди предшествовавшего поколения, мы еще помним то полное царство розог, которое существовало до 17 апреля 1863 г. Розга царила везде: в школе, на мирском сходе, она была непременной принадлежностью на конюшне помещика, потом в казарме, в полицейском управлении [...]. В книгах наших уголовных, гражданских и военных законов розга испещряла все страницы. Она составляла какой-то легкий методический перезвон в общем громогласном гуле плети, кнута и шпицрутенов. Но наступил великий день, который чтит вся Россия [...], и розга перешла в область истории. Розга не была совсем уничтожена, но крайне ограничена. В то время было много опасений за полное уничтожение розги, опасений, которые не разделяло правительство, но которые волновали некоторых представителей интеллигенции. Им казалось вдруг как-то неудобным оставить без розог Россию, которая так долго вела свою историю рядом с розгой, - Россию, которая, по их глубокому убеждению, сложилась и достигла своего величия едва ли не благодаря розгам. Как, казалось, вдруг остаться без этого цемента, связующего общественные устои? Как будто в утешение этих мыслителей, розга осталась в очень ограниченных размерах и утратила свою публичность.

Отмена телесного наказания оказала громадное влияние на поднятие в русском народе чувства человеческого достоинства. Теперь стал позорен тот солдат, который довел себя до наказания розгами, теперь смешон и считается бесчестным тот крестьянин, который допустит себя наказать розгами [...]. Закон карающий может отнять внешнюю честь, все внешние отличия, с ней сопряженные, но истребить в человеке чувство моральной чести, нравственного достоинства судебным приговором, изменить нравственное содержание человека, лишить его всего того, что составляет неотъемлемое содержание его развития, никакой закон не может.

С чувством глубокого, непримиримого оскорбления за нравственное достоинство человека отнеслась Засулич к известию о позорном наказании Боголюбова [...]. Для Засулич Боголюбов был политический арестант, и в этом слове было для нее все [...], ее собственное сердце, и всякое грубое прикосновение к этому сердцу болезненно отзывалось на ее возбужденной натуре [...]. В поступке Засулич, как бы ни осуждать его, нельзя не видеть самого беззаветного нерасчетливого самопожертвования. Да, она может выйти отсюда осужденной, но не выйдет опозоренной, и остается только пожелать, чтобы не повторились причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников.

Цит. по: Кони А.Ф. Собр. соч.: В 8 т.

Т. 2. М., 1966. С. 141-142, 156-157.

№ 4

Из воспоминаний С.Д. Урусова

[...] Князь Иван Михайлович Оболенский, благодаря возникшему в 1902 г. в Харьковской и Полтавской губерниях аграрному движению, до сих пор известен в широких слоях читателей газет как первый и жестокий укротитель крестьянских волнений. Но дурную славу, вызванную безумными репрессиями губернаторов и генерал-губернаторов в 1905-1906 гг., напрасно относят к началу аграрных беспорядков, имевших место в Харьковской губернии. Князь Оболенский не имел основания смотреть на вспыхнувшие в то время в деревнях насилия как на участие населения в общем протесте страны против правительства и, застигнутый врасплох, обратил всю свою энергию на подавление грабежей и пожаров, не углубляясь в рассуждения по поводу причин, вызвавших беспорядки. Я не хочу оправдывать тех мер, которые он допустил в отдельных случаях, применяя телесное наказание, противное чувству человеческого достоинства и его собственным взглядам, но очень ценимое в правительственных сферах. Я хочу лишь отметить, что он действовал, не жалея себя, рискуя здоровьем и жизнью, с горстью войска, и сумел остановить погром, не проявив при этом того упоения репрессиями, которое вскоре развратило наши гражданские и военные власти [...].

Урусов С.Д. Записки губернатора. Берлин, 1907. С. 237-238.

№ 5

Запрос социал-демократической фракции

II Государственной думы 13 апреля 1907 г.

по поводу массовых казней и экзекуций

в Прибалтийском крае и ответ правительства

Запрос фракции

1. Известны ли правительству факты систематических убийств без суда и следствия, поджогов, грабежей, истязаний и других незаконных действий, чинимых над населением Прибалтийского края?

2. Какие меры правительством приняты на предмет прекращения произвола и насилия местных военных и гражданских властей края, а равно привлечены ли к суду виновные в этом должностные лица?

3. Какие меры им приняты для возмещения убытков?

Из ответа товарища министра внутренних дел А.А. Макарова

[...] Полиции пришлось работать в тяжелых условиях, и поэтому естественно, что она могла в некоторых случаях лишиться того хладнокровия, которое, быть может, от нее требовалось для того, чтобы действия ее были вполне закономерными.

Цит. по: Ушерович С. Смертная казнь в царской России. Харьков, 1932. С.

398.

№ 6

Из воспоминаний В.В. Шульгина

Они, не признающие тормозов революционеры, совершали подвиги самопожертвования и безумия. Четверо молодых людей, переодевшись в форму одного из гвардейских полков, явились на прием к Столыпину. Охрана далась в обман. Мнимые гвардейцы пронесли в своих касках бомбы, и дом взлетел на воздух. При этом погибло сорок человек( . Дочь Столыпина была тяжело ранена. Когда девочка пришла в себя после глубокого обморока, она спросила:

- Что это? Сон?

Да, для нее это был сон, и сон счастливый: ее отец, пощаженный на этот раз судьбой, вышел из-под развалин невредимым [...].

Столыпин уцелел, но революционеры продолжали свою деятельность. По счету Пуришкевича, за время Первой революции они убили и ранили 20 тыс. человек. На террор снизу Столыпин ответил террором сверху. Тут счет скромнее. Революционеры утверждали, что по приговорам военно-полевых судов было расстреляно 2,5 тыс. бомбометателей и иных насильников.

Печальные цифры. Но все относительно. Если сравнить с разгулом смертной казни, наступившим со времени учреждения Чека, то дореволюционные цифры покажутся детскими упражнениями недоучившихся палачей.

Шульгин В. Размышления. Две старые тетради //

Неизвестная Россия. XX век. Вып. 1. М., 1992. С. 313-314.

№ 7

Из писем, перлюстрированных охранкой. 1908-1912 гг.

Все, начиная с казней, продолжая административной ссылкой, пристрастными, вытянутыми за волосы, судебными приговорами этих, ныне сменяемых судей, проводится под ложным предлогом "борьбы с революцией" и, по моему глубокому убеждению, готовит новый взрыв ее. Когда обыватели (у нас граждан нет) видят, что политика "успокоения" является синонимом политики "отомщения", то что, кроме ненависти, эта политика может воспитать в сердцах нескольких поколений? Вот этим путем и формируются революционеры [...].

Счел бы себя счастливым, если бы понемногу приступили к тому, что нам было обещано манифестом государя императора 17 октября 1905 г. До сих пор ни правительство, ни Государственная дума ничего в этом смысле не делали и ничего не предприняли. Вместо законов о неприкосновенности личности нам дали усиленную и чрезвычайную охрану, вместо реформы судебных установлений их подчинили полному произволу министра юстиции, а принцип несменяемости судей свели на нет. Множество дел изъяли из ведения гражданских судов и передали судам военным. Вместо нового закона о печати подчинили прессу произволу губернаторов [...].

О свободе вероисповедания теперь и заикаться нельзя [...]. Никакой конституции у нас нет.

Разбиты все надежды на мирное преобразование политического и социального строя: я чувствую, как все ближе и ближе наша дорогая родина приближается к пропасти, в которую ее толкает правитель

ство [...]. Страшно становится, когда видишь все усиливающуюся деморализацию, проникающую все классы населения. Причина ее коренится в лицемерии и неправде, составляющих основу деятельности нашего правительства, и в эгоизме привилегированных классов. Благодаря этому пропасть, отделяющая государственную власть от страны, все расширяется, и в населении воспитывается чувство злобы и ненависти, которые заглушают в нем веру и любовь. [...] От представительного строя по форме не отказываются, но, в сущности, с представительством не считаются и сводят его на нет, так что самодержавная бюрократия теперь проявляет гораздо больше произвола, чем когда-либо прежде. Политические свободы включены в наши основные законы, но где они? [...] Народ видит причину своих разочарований в господах и господской Думе, а потому предстоящая неизбежно революция легко может вылиться в форму пугачевщины.

Революция имеет многочисленные кадры в виде выбитых из колеи людей безработных, голодных и холодных. Ими наводнены не только города, но и деревня. Еще хуже возрастающая беднота населения [...]. Невольно у людей является мысль, что единственное спасение от голода в революции [...], которая должна одним ударом разрубить гордиев узел запутавшихся социальных отношений.

Давно взяточничество так не процветало на Руси, как теперь. Так как полиция теперь у нас царствует и держит население в страхе, то последнее прибегает к взяткам или откупается [...]. Перешагнув через грань законности, администрация не знает больше удержу и даже не может понять, что революционный угар миновал и надо вступить на почву закона. Этот метод только возмущает народ, и его стремление сбросить с себя это беззаконие не только естественно, но и законно [...]. Правы были те, кто скептически относился к манифесту свободы, - данные обещания не исполняются.

Из отчета о перлюстрации Департамента полиции за 1908 г. //

Красный архив. 1928. № 2. С. 144-145, 147-148.

У нас все возвращается на путь усмотрения, и, конечно, самого плохого. Законы существуют, но они остаются лишь на бумаге, а все делается под правительственную дудку. О Думе никто не говорит, и никто не интересуется ею [...]. Положительно во всех ведомствах мошенничество и растраты. Несомненно, это результат бесконтрольного хозяйства, начиная с правительственных верхов и кончая мелкими сошками. Как будто и люди как люди, а пришла ревизия мошенник на мошеннике сидит. Единственное утешение еще в том, что это время переходное и что все лучшее в конце концов восторжествует.

ГАРФ. Ф. 102 ДП ОО. 1912.

Оп. 265. Д. 574. Л. 1853.

№ 8

Из воспоминаний А.Ф. Керенского

[...] В Киеве начался процесс Менделя Бейлиса. Этот простой, безгрешный человек был обвинен в совершении ритуального убийства малолетнего мальчика-христианина Андрея Ющинского. Было бы большой несправедливостью по отношению к России и ее народу, если бы я не подчеркнул, что по всей стране прокатилась огромная волна возмущения. Свой открытый протест заявили не только независимые круги общественности, но даже и общественные организации, включая чиновников Министерства юстиции, которые расценили этот процесс как личное оскорбление. Высшая иерархия русской церкви решительно отказалась подтвердить, будто ритуальные убийства детей-христиан являются частью иудейской веры [...].

23 октября 1913 г., за пять дней до того, как присяжные признали Менделя Бейлиса невиновным в совершении преступления, коллегия адвокатов Санкт-Петербурга единогласно приняла следующую резолюцию:

"Пленарное заседание членов коллегии адвокатов Санкт-Петербурга считает своим профессиональным и гражданским долгом поднять голос протеста против нарушения основ правосудия, выразившихся в фабрикации процесса Бейлиса, против клеветнических нападок на еврейский народ, проводимых в рамках правопорядка и вызывающих осуждение всего цивилизованного общества, а также против возложения на суд чуждых ему задач, а именно сеять семена расовой ненависти и межнациональной вражды. Такое грубое попрание основ человеческого сообщества унижает и бесчестит Россию в глазах всего мира. И мы поднимаем наш голос в защиту чести и достоинства России".

Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте.

М., 1998. С. 75.

№ 9

Из циркуляра товарища министра внутренних дел П.Г. Курлова.

13 октября 1908 г.

[...] Министерством внутренних дел было обращено внимание на незакономерное направление деятельности просветительных обществ частной инициативы и на необходимость энергичной борьбы с этим явлением, представляющим несомненную угрозу государственному порядку и общественному спокойствию. В настоящее время Департаментом полиции получены нижеследующие сведения об отношению к делу просвещения народных масс и к помянутым выше просветительным обществам конституционно-демократической партии.

[...] Партия имеет в виду достигнуть двух целей: 1) организовавшись и воплотившись в различных слоях населения, она этим как бы легализуется [...]; 2) направив всю свою деятельность на культурно-просветительные цели, партия рассчитывает приобрести и симпатии общества, и вместе с тем, путем настоящего общения, устройством лекций, собраний и т.п., быть всегда в курсе настроения масс, и этим облегчить работу и пропаганду своим членам. По тем же соображениям кадетская партия ныне занята организацией, под флагом беспартийности, "Союза учителей и учительниц". [...] Чтобы еще более сплотить и объединить учительский персонал, партией в 1909 г. были сформированы экскурсии за границу, а в текущем году намечен был ряд таких же экскурсий по России. В организации этих экскурсий особенно живое участие принимает графиня Варвара Николаевна Бобринская, являющаяся видным партийным работником по г. Москве. [...] По имеющимся сведениям, подавляющее большинство просветительных учреждений в настоящее время уже находится под безусловным воздействием кадетской партии.

[...] Независимо кадетской партии, просветительные организации в рабочей среде являются предметом серьезных вожделений и для социально-демократической, и для социально-революционной партий.

Цит. по: Перегудова З.И. Политический сыск России (1880-1917). М.,

2000. С. 413-414.

№ 10

Из воспоминаний С.Е. Трубецкого

[...] Мама говорит, что государь умер (Александр III)... Все крестятся, все глубоко переживают. "Царь умер", - повторяю я, и на меня это производит впечатление не меньшее, чем если бы упала часть неба... Я ясно помню ощущение в городе какой-то торжественной придавленности: все переживали событие, и это живо передавалось моей детской душе [...]. Это было детское, но очень глубокое патриотическое и монархическое переживание, - переживание личное, но и в то же время - коллективное. Россия была еще тогда глубоко монархична, и это личное переживание дало мне в дальнейшем не только понять, но и почувствовать дух многих рассказов людей поколения моих дедов, с их ничем не затронутым, цельным и органическим монархическим миросозерцанием.

Надо признать, что не революция подорвала в русском народе его монархический дух: дух этот хирел уже раньше и тем самым создал самую возможность революции. Уже десять лет спустя после смерти императора Александра III дух русского народа был не тот, который я ощутил и пережил тогда ребенком. При этом монархическое чувство хирело не только у тех, кто был задет революционной пропагандой. Я сам, будучи принципиальным монархистом, с огорчением не ощутил в себе живого монархического чувства при торжественном выходе государя в Москве, в начале войны 1914 г.

В том же признавались мне и другие убежденные монархисты [...].

Трубецкой С.Е. Минувшее. М., 1991. С. 9-10.

№ 11

Из воспоминаний В.Н. Коковцова

Переживания революционной поры 1905-1906 гг. сменились наступившим за семь лет внутренним спокойствием и дали место идее величия личности государя и вере в безграничную преданность ему, как помазаннику Божию, всего народа, слепую веру в него народных масс, рядом с верой в Бога. Во всяком случае, в ближайшее окружение государя несомненно все более и более внедрялось сознание, что государь может сделать все один, потому что народ с ним, знает и понимает его и безгранично любит его, так как слепо предан ему.

Коковцов В.Н. Из моего прошлого.

Воспоминания 1903-1919 гг. Т. 2. М., 1992. С. 130.

№ 12

Из письма, перлюстрированного охранкой.

1912 г.

[В связи с приездом Николая II в Москву в 1912 г.], по общему мнению, энтузиазма и подъема так и не удалось создать. Народ ходил по улицам и площадям, являя собой скучную и тупую толпу. Более оживленный вид, бодрый, решительный и наглый, имела другая, численно не меньшая, толпа чинов полиции и охранки. [Народная толпа] одинаково пошла бы глядеть на похороны с музыкой, полет воздушного шара или большой пожар, вообще всякое бесплатное зрелище.

ГАРФ. Ф. 102 ДП ОО. 1912. Оп. 265. Д. 569. Л. 1391.

№ 13

Из автобиографии В.Н. Фигнер

В Шлиссельбурге началась наша долголетняя тюремная страда [...]. Режим заточения был построен по образцу французской Бастилии XVII-XVIII вв. Если б впоследствии он не был смягчен, никто из нас не вышел бы живым в силу одних материальных условий; я не говорю уж о моральных. Изоляция была полная не только от всего живого и всех живущих, но и друг от друга. Сумасшествие и самоубийство стояли перед каждым. 13 лет мы не имели переписки с родными, и во все, более чем 20-летнее пребывание в крепости ни один из нас не имел свидания.

[...] Решающим моментом для моего поведения по отношению к тюремщикам и крепостному режиму было заключение в карцер, в который я попала на третьем году заточения, защищая товарища (Попова)(. Многое мне пришлось передумать тогда, чтобы составить твердое решение о том, как вести себя дальше. Решением было: по незначительным, каждодневным поводам борьбы не поднимать (т.к. она ведет только к еще большим унижениям), но в серьезных случаях бороться до смертного конца.

Целых 15 лет не было обстоятельств, которые заставили бы меня действовать активно. Но в 1902 г., на 18-м году заключения в Шлиссельбурге и 20-м после ареста, случай представился. [...] Нам, без объяснения причин, начальство объявило, что мы вновь будем подчинены железному режиму первых годов заточения. Тюрьма в 1902 г. этого не вынесла бы, и, чтоб заставить Департамент полиции рассмотреть распоряжение местной власти, я сорвала со смотрителя Гудзя погоны. Военный суд и единственное наказание - смертная казнь должны были последовать за этим оскорблением действием. Как ни удивительно, эта участь миновала меня, и мы думаем, что причиною было, что вся Россия в 1902 г. была в предреволюционном брожении и, без нашего ведома, русская Бастилия являлась ненавистной эмблемой деспотизма, против которого разгоралась революционная борьба. Мой протест снял то, что угрожало нам, а вся администрация тюрьмы была смещена.

Через 10 месяцев после этого я испытала жестокий удар: мне было объявлено смягчение каторги бессрочной на каторгу двадцатилетнюю. Неожиданное смягчение принесло мне великое горе и вызвало жестокое чувство по отношению к матери, так как царская милость была вызвана поданным ею, без моего ведома и согласия, прошением. В связи с моим поступком со смотрителем я была лишена переписки и не знала, чем вызвано обращение матери. Только получив известие, что она умирает, я смирилась и не порвала с ней.

Деятели СССР и революционного движения России.

Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989. С. 251-252.

№ 14

Из записки Главного тюремного управления.

1900 г.

1. Если смотреть на ссылку как на штрафную колонизацию, то она носит в себе самой коренное препятствие своей успешности: подавляющее большинство ссыльных - люди бессемейные, которые, не имея особых побудительных причин к оседлости и к прочному устройству на новом месте, представляют элемент для колонизации малопригодный. Даже и пожелавшие бы прочно водвориться не в состоянии успешно это сделать, так как крестьянское хозяйство без семьи хорошо идти не может.

2. Если же считать, что Сибирь уже не нуждается в колонизации (в чем едва ли теперь могут быть сомнения) и что ссылка есть исключительное наказание - удалением из родины и переселением в другую местность, то приходится признать, что Сибирь с каждым годом настолько переполняется ссыльными, что дальнейшее движение последних туда является тягостным и вредным для страны [...].

Ссылка в Сибирь. Очерк ее истории и современного положения.

СПб., 1900. С. 163.

№ 15

Из книги М.Н. Гернета "История царской тюрьмы"

В корпусе, где размещались рабочие помещения, были мастерские [...]. На дворе, под навесом, была расположена хлопкотрепальная мастерская. Мастерские Орловской каторжной тюрьмы изготовляли ножные кандалы и наручные цепи не только для надобностей Орловской тюрьмы, но и на всю империю.

[...] Частные предприниматели охотно заключали выгодные для них договоры об использовании арестантского труда, потому что были гарантированы от забастовок, от предъявления им требований увеличения заработной платы, об улучшении условий труда [...]. Технический прогресс не проникал за тюремные стены. Поэтому оборудование различных мастерских было сравнительно с фабриками на воле первобытным.

Всего ярче сказалась эксплуатация труда каторжан в хлопко

трепальной мастерской [...]. Их труд состоял в верчении тяжелых машин. Работа была тем более изнурительной, что машины не ремонтировались. При работе поднималась густая ядовитая пыль, от которой каторжане задыхались. Им приходилось работать вне помещения на дворе в зимнюю стужу и в летний зной. Главным надсмотрщиком мастерской был надзиратель Ветров, не расстававшийся с плеткой [...].

Условия работы "на хлопке" были таковы, что человек, проработавший там в течение нескольких месяцев, обычно тяжко заболевал и становился калекой. Отправить арестанта работать "на хлопок" звучало в устах орловских тюремщиков как страшная угроза.

Гернет М.Н. История царской тюрьмы. T. V. М., 1963. С. 256-258.

№ 16

Из воспоминаний А.К. Воронского

Вечером меня [...] под конвоем направили в Спасскую часть, оттуда через несколько дней перевели в "Кресты", в одиночку.

Я обвинялся по сто двадцать шестой статье за "принадлежность к преступному сообществу, поставившему своею целью насильственное ниспровержение существующего строя".

Я научился перестукиваться по тюремной азбуке, ловил и опускал "удочки" через окно с табаком, с записками и с нелегальной литературой, лгал на допросах, читал Маркса, Кропоткина, Бальзака, Флобера и Достоевского. Я чувствовал свою революционную возмужалость и гордился ею. И я познал томительную тоску одиноких, однообразных тюремных дней, я переживал часы восторженного подъема всех своих сил и часы душевного отупения и безразличия, какие испытываешь только в одиночном заключении, но все же я поправился в тюрьме и почувствовал себя здоровым.

Спустя полгода меня судили. Я ожидал, что прокурор разразится грозной обличительной речью, и заготовил на досуге в ответ ему пространное "последнее слово подсудимого" [...]. Но на суде все шло по-иному. Сухопарый и унылый помощник прокурора, когда дошла очередь до него, поднялся и заявил, что он поддерживает обвинение. Сказав это, он сел. Я был обескуражен. Мой защитник, [...] обращаясь почтительно к членам судебной палаты, говорил:

- В деле имеется письмо подсудимого к матери, в котором он писал, что занят социал-демократической работой. Но разве это документ? Ни в коем случае. Перед вами, господа судьи, юноша; еще недавно он сидел за школьной партой(. Вспомните этот чудесный возраст, эту утреннюю зарю в жизни человеческой [...].

В эти годы в задушевных и интимных признаниях и в письмах желаемое и ожидаемое принимается за настоящее [...].

Я мрачно отказался от "последнего слова".

Защитник поставил вопрос суду: если подсудимый не виновен по статье сто двадцать шестой, то не виновен ли он по статье сто тридцать второй, предусматривающей хранение преступной литературы с целью распространения?

[...] Суд возвратился с совещания [...]. Секретарь скороговоркой прочел приговор: признан виновным по сто тридцать второй статье, приговорен к году крепости с зачетом предварительного заключения.

Воронский А. За живой и мертвой водой. М., 1970. С. 138-140.

№ 17

Письмо депутатов Думы - "выборжцев" С.Д. Урусову.

Таганская тюрьма, 5 июля 1908 г.

Дорогой товарищ! Мы рады Дню Вашего ангела, [рады] сказать Вам, сколь высоко Вы стоите в наших глазах, сколь близки Вы нам, сколь дороги, сколь нежные чувства мы к Вам питаем. Вы здесь лишь потому, что пожелали разделить общие лишения, общую ответственность(. Месяцы тюрьмы нам дали возможность узнать друг друга, и в эту минуту мы не хотим говорить ни о ком другом, только о Вас, о нас. Мы не говорим, как к Вам должно относиться и, несомненно, относится русское общество. Сегодня приветствуем Вас мы - Ваши созаключники, соарестники. Вы вплели в венок традиций аристократического рода воспоминание о тюрьме как награде для народного избранника! Оно властно скажет грядущим поколениям, что в определенные минуты народный представитель о себе не смеет думать!

По поручению выборгской колонии заключенных

староста выборгского крыла А. Ледницкий

РГБ ОР. Ф. 550. К. 3. Д. 23.

№ 18

Из воспоминаний П.Н. Милюкова

Как принята была вообще в России война 1914 г.? [...] Конечно, в проявлениях энтузиазма - и не только казенного - не было недостатка, в особенности вначале [...]. Рабочие стачки на время прекратились. Не говорю об уличных и публичных демонстрациях. Что касается народной массы, ее отношение, соответственно подъему ее грамотности, было более сознательное, нежели отношение крепостного народа к войнам Николая I или даже освобожденного народа к освободительной войне 1877-1878 гг., увлекшей часть нашей интеллигенции. Но в общем набросанная нашим поэтом картина - в столицах "гремят витии", а в глубине России царит "вековая тишина", - эта картина оставалась верной(. В войне 1914 г. "вековая тишина" получила распространенную формулу в выражении: "Мы - калуцкие", т.е. до Калуги Вильгельм не дойдет. В этом смысле оправдывалось заявление Коковцова иностранному корреспонденту, что за сто верст от больших городов замолкает всякая политическая борьба. Это - то заявление, которое вызывало против Коковцова протесты его коллег, вроде Рухлова или даже Кривошеина, обращенные к царю: надо "больше верить в русский народ", в его "исконную преданность родине" и в его "безграничную преданность государю". Жалкий провал юбилейных "Романовских торжеств" наглядно показал вздорность всех этих уверений((.

Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С. 390-391.

№ 19

Из солдатских писем периода Первой мировой войны

1914 г. [...] Придя на военную службу, я встретил везде подлость, воровство, несправедливость. Прежде всего, как я прибыл в часть, из меня старались выбить все человеческие чувства, каждый начальник ругает, наказывает, не разбираясь с тем, прав я или виноват, а только потому, что имеет право. И еще вижу, что я на себе испытал еще не все, что испытали мои товарищи. И вот вы теперь посудите, что теперь можно ожидать от такого солдата, который привык ненавидеть каждого начальника как злейшего своего врага, которому он воздаст сторицею при первом удобном случае. 1905 г. все-таки рано или поздно придет обратно, и тогда русский народ сметет как пыль всю сволочь, которая живет его потом и кровью, надругается над ним, считая его своим рабом, которого сотворил Бог для их потребностей. При первой войне, при первом возмущении внутри государства русский нижний чин докажет, что и он имеет человеческие права и чувства, и тогда горе всей сволочи, обирающей и терзающей русского мужика [...].

1915 г. Теперь идем в глубь России, да, собственно, не идем, а бежим. Герман двигается за нами по пятам. Где остановимся, неизвестно. Кажется, из Москвы будем утекать или до Урала. Эта война хуже и японской. Ту пропили, а эту продали [...]. Есть пушки тяжелые, стоят уже на позиции, а стрелять не дают, патронов не подвозят. Отступая, увозят без единого выстрела. Эх, много есть похожего на измену прямо на глазах.

15 мая 1916 г. Немец укрепил свои позиции и сидит в окопах как барин, говорит русским - не подходи близко. Дела наши некрасивы, даже очень плохи, ужас, надоело так страдать и мучиться на свете. Живем на земле тоже очень плохо, нет на душу полоски земли, а у помещиков - глазом не окинешь, будто только для них одних Бог сотворил землю. Наш брат мужик, крестьянин, солдат обижен. В победу твердо не нужно верить, всем известно, что у нас единения нет. И думать не нужно внутри России, что у немца нет ничего. А нам, защитникам родины, варят три фунта грибов на 250 человек. Вот так-то.

14 февраля 1917 г. Здесь [в Казани] стали часто забастовки против войны [...]. Солдаты все стали никуда, дай нам мир, никуда не идут. Дают солдатам вина зеленого, ничем не уговорят, ничего не хотят, а одно - дай мир нам. Солдаты мир сделают сами, уж много корпусов отказалось от наступления. Но будет еще война внутри России.

Цит. по: Политические партии и общество в России 1914-1917 гг.

М., 2000. С. 182, 197, 210, 291.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ БАЗА СОВЕТСКОЙ

РЕПРЕССИВНОЙ ПОЛИТИКИ

№ 1

Уголовный кодекс РСФСР

Особенная часть

Глава первая

Преступления государственные

1. Контрреволюционные преступления

58-1. Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских Советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или подрыву, или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.

В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР.

58-1а. Измена Родине, т.е. действия, совершенные гражданами СССР в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу, караются

высшей мерой уголовного наказания - расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах - лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией всего имущества.

58-1б. Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания - расстрелом с конфискацией всего имущества.

58-1в. В случае побега или перелета за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются

лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией всего имущества.

Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет.

58-1г. Недонесение со стороны военнослужащего о готовящейся или совершенной измене влечет за собой

лишение свободы на десять лет.

Недонесение со стороны остальных граждан (не военнослужащих) преследуется согласно статье 58-12.

58-2. Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в Центре или на местах в тех же целях, и в частности с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранными государствами договоры, влекут за собой

высшую меру социальной защиты - расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества.

58-3. Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способство-вание каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады, влекут за собой