История Швеции

Глава XXXII НАЧАЛО ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ ШВЕЦИИ. ЭПОХА ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ И ПАРЛАМЕНТСКОЙ РЕФОРМЫ (1844–1865 гг.)

«Там мы переносимся во времена, когда еще не было на земле человека», — так говорил Вернер фон Хейденстам в конце XIX в., давая поэтическое описание шведского леса. Огромные лесные массивы мало изменялись за тысячелетия; всередине XIX в. еще сохранились местности, где никогда не раздавался звук топора, куда проникали одни разбойники. В лесу еще жили волшебные существа древних народных поверий, о них рассказывали охотники и смолокуры. Область господства человека понемногу расширялась: за границами крестьянских селений вырастали пастушеские хижины, вокруг которых летом пасся скот, расширялись финские земли с новопоселенцами [102] на выжженных под пашню местах. И все же преобладающая часть Швеции была покрыта лесами.

Лес и деготь с давних пор были продуктами экспорта, особенно начиная с XVIII в., но все же лесной промысел в шведской экономической жизни не играл бесспорно господствующей роли. Огромный подъем лесного хозяйства знаменует собой новый период (приблизительно с середины XIX в., отчасти уже с 40-х годов) — период индустриализации. История Швеции за последние сто лет интересна прежде всего событиями экономического порядка.

Тот факт, что индустриализация Швеции начинается как раз в середине XIX в., а не раньше и не позже, связан с гораздо более широким кругом причин, чем, скажем, события периода великодержавия Швеции. Промышленная революция в Западной Европе и быстрый рост населения вызывали огромную потребность в строительном материале. Эта потребность удовлетворялась долгое время преимущественно Норвегией, но к середине столетия эта страна уже не в состоянии была удовлетворить возросший спрос; тогда на сцену выступила несколько более отдаленная Швеция. Создалась возможность увеличить экспорт до огромных размеров благодаря сильно развитому судоходству. Кроме того, на важнейшем экспортном рынке, в Англии, произошла незадолго до 1850 г. решающая перемена. С начала XIX в. система пошлин в Англии благоприятствовала импорту строительных материалов из ее колоний и создавала препятствия для других стран. Теперь Англия отказалась от этой системы и ввела свободную торговлю строительными материалами; экспорт в Англию открыл совершенно новые, более выгодные возможности, чем прежде.

К этому надо добавить постепенное введение ряда важных технических мероприятий. Еще с XVII в. на шведских лесопильных заводах, работавших на водной энергии, начали вводиться новые технические приемы распиловки леса: вместо старых пил с толстым лезвием, дававших много опилок при пилении бревна, стали употреблять пилы с тонким лезвием, которые давали значительную экономию; эти пилы в начале XIX в. получили большое распространение. Но еще большую роль сыграло другое нововведение. Действующие силой воды лесопильные заводы располагались обычно у порогов или водопадов, в большинстве случаев отстоявших далеко от морского берега. Вследствие этого распиленный лес должен был перевозиться в гавани относительно дорогим сухопутным способом (его нельзя было сплавлять по воде). Но с появлением паровых машин работающие при помощи пара лесопильни могли строиться на местах, удобных для погрузки, в устье какой-либо реки. На лесопильни бревна доставлялись сплавным способом по водным путям; это был бесплатный транспорт, нужно было лишь очистить водные пути. В начале 50-х годов XIX в. у берегов Норланда появились первые паровые лесопильные заводы — старейшим из них обычно считают Вифставерфь, построенную в 1852 г. Когда же в 1846 г. была почти окончательно установлена, после долгих споров, свобода промышленной деятельности и когда новый закон 1848 г. об акционерных обществах открыл большие возможности для развития промышленности, в лесном производстве Швеции началась новая эпоха.

Крупные предприниматели занялись заготовкой и экспортом леса. И. К. Кемпе в Мо и семейство Диксон из Гетеборга, принадлежавшие к руководящим деловым кругам своего времени, открыли в Северной Швеции миллионные богатства. Они начали эксплуатировать прежде всего леса Западной Швеции, которые с точки зрения экспорта были расположены более выгодно, но вскоре, как мы уже упоминали, пришла очередь и Норланда: вдоль всего побережья Ботнического залива выросли новые лесопильные заводы. Много труда и много денег было вложено в дело расчистки сплавных путей, охватывавших, по мере возрастания спроса на строительный лес, все большее количество рек водной системы. Леса скупались массами и бессмысленно уничтожались (синонимом зверского уничтожения лесов служило слово «багбёлерия» — по названию лесопильного завода Багбёле), и временами казалось, что спекуляции лесопильных компаний угрожают самому существованию норландского крестьянства. В прибрежных городах от Евле до Лулео царило оживление; норландский лес на все большем количестве судов доставлялся на мировые рынки. Средний годовой экспорт пиленых и строганых лесных товаров вначале 30-х годов XIX в. достигал 190 тыс. кубических метров, а в первую половину 60-х годов почти превысил 1125 тыс. — за тридцать лет цифра увеличилась приблизительно в шесть раз; наибольшее расширение вывоза приходится на период после 1850 г.

Однако не только одно лесное дело переживало такой быстрый подъем. После того как и железоделательная промышленность стала свободной, стал увеличиваться экспорт железа, правда не так бурно. Цифра среднегодовой продукции чугуна, равнявшаяся в 30-х годах XIX в. приблизительно 80 тыс. тонн, превысила к середине века 145 тыс. тонн, а в годы 1861–1865 достигла 205 тыс. Предпосылкой этих успехов явились нововведения заводчиков в первый период либерализма. По мере того как отменялись ограничения в области промышленности и торговля железом становилась целиком свободной, старый шахтерский уклад, основанный на совместном труде горнозаводских крестьян, исчезал из шведского быта и заменялся более современными формами. В конце этих годов в горном деле Швеции произошло большое событие. В то время повсеместно испытывались новые методы с целью получения возможности массового производства стали; английский инженер Генри Бессемер теоретически разработал такой способ, но он, однако, еще не получил практического применения. Деятель шведской горной промышленности Г. Ф. Ёранссон в Евле продолжал работать над усовершенствованием этого метода на маленьком предприятии в Естрикланде (Эдшен); после многих неудачных опытов он добился наконец успеха летом 1858 г. После этого одна из предпосылок наступления современного «века стали» была налицо. Однако решительный перелом в практике применения этого метода произошел не скоро; еще в 1870 г. лишь 5 % всей массы ковкого железа и стали выплавлялось по методу Бессемера. В 1868 г. в Швеции начал испытываться новый способ, похожий на бессемеровский, — мартеновский процесс.

Одновременно в различных частях страны строились фабрики. Английские изобретения в текстильной промышленности вытесняли старое «домашнее производство», начался импорт английских машин, в Боросе и Вестерйётланде (эти области исстари были центром хлопчатобумажной промышленности) возникли бумагопрядильные и бумаготкацкие фабрики. Пионером здесь был Свен Эриксон, который, подобно вышеупомянутым магнатам промышленности, занимает видное место среди главных фигур промышленной жизни того времени. Уже в 30-х годах XIX в. он построил прядильную фабрику в Ридбухольме в Вестерйётланде, и во многих местах страны появились его последователи. Главным центром шерстяной промышленности был Норчёпинг, но были и другие центры; прядильные машины были введены в Швеции около 1850 г.

Механизированная фабричная промышленность также начала развиваться с середины XIX в. Фабрики в Монтале были самыми крупными; там производились главным образом паровые машины. Одновременно широко развилось и производство шведских спичек. Однако действительный подъем в этих отраслях промышленности произошел значительно позже, о чем будет сказано дальше. Индустриализация Европы косвенным образом повлияла на старейшую отрасль шведского хозяйства — земледелие, которое в то время имело хороший сбыт излишков зерна (особенно овса).

В период 1845–1865 гг. Швеция постепенно становилась частью того единого целого, в которое входили в то время все промышленные страны. Для вывоза разнообразной продукции Швеции на мировые рынки потребовалось теперь в первую очередь улучшить средства сообщения и связи. Это стало возможным благодаря паровой машине. Приблизительно в 50-х годах произошел значительный подъем в области судоходства (вследствие роста экспорта лесных товаров); тоннаж шведских парусных судов также увеличился. Пароходство получило в Швеции серьезное значение только около 80-х годов XIX в. Но еще важнее было проложить пути сообщения внутри Швеции с ее большими расстояниями и редкими поселениями. Долгое время возлагались надежды на систему каналов, о которых шведы мечтали еще в XVI в.; на сессии риксдага 1809 г., в тяжелейшее для страны время, было решено построить Ёта-канал, который должен был стать центральным водным путем и пересечь страну в самом ее центре — от Балтийского моря до Каттегата. Это предприятие было осуществлено под руководством Бальтазара фон Платена. Канал был готов в 1832 г., но вскоре перестал удовлетворять возросшим требованиям, хотя остается еще и сейчас водным путем и привлекает туристов. Для удовлетворения этих новых требований техника предоставляла новые возможности. Наступило время железных дорог.

В знаменитом в истории железных дорог большом состязании в Англии (1829) принял участие шведский изобретатель Ён Эрикссон с локомотивом, сконструированным им самим. В 30-е годы строительство железных дорог за границей приняло большие размеры, а в 40-х годах граф Адольф фон Русен, который изучил железнодорожное дело в Европе, поднял этот вопрос в Швеции. На заседаниях риксдага велись оживленные дебаты, король Оскар I лично интересовался этим делом, но против экономически-либеральных основных положений восстал строгий «ёт» Леонард Фредрик Рееф и объявил «механизм» наихудшим злом времени. На сессии риксдага 1853–1854 гг. новые идеи победили; государству было разрешено строить важнейшие линии железных дорог с помощью иностранного капитала, а отдельным предприимчивым лицам предоставлялось право свободно строить частные железные дороги. Во главе этого огромного предприятия встал полковник Нильс Эрикссон, брат только что упомянутого изобретателя и ученик строителя Ёта-канала, Платена, наследник технических традиций Швеции середины XIX в. Строительство началось в 60-х годах и приняло большие размеры в 70-х годах.

Появление железных дорог имело, может быть, больше значения для прогресса Швеции, чем что-либо другое. Когда же появился электрический телеграф (50-е годы) и почтовая связь стала более совершенной, Швеция получила новые возможности установления контакта с другими странами. В это самое время в Швеции в тесной связи с промышленностью было создано современное банковское дело — Стокгольмский частный банк А. О. Валленберга (1856), Скандинавское кредитное акционерное общество Теодора Маннхеймера (1864) и Торговый банк (1871), реорганизованный в 1890 г. Луи Френкелем.

В истории Швеции это было действительно драматическое и напряженное время, полное новых и неожиданных открытий. Большой интерес представляют и политические события, протекавшие параллельно экономическому развитию, а отчасти вызванные им. Сущность этих событий может быть определена как окончательная победа либерализма. Переход королевской власти к Оскару I фактически означал перемену курса управления государством. О либеральных симпатиях Оскара I мы говорили уже, когда описывали время его правления как кронпринца; его вступление на престол либералы рассматривали как большую победу своих идей.

В первые годы своего правления Оскар I по ряду вопросов шел навстречу пожеланиям либералов. Он включил в правительство несколько умеренных либералов, в том числе нового министра юстиции Юхана Нурденфалька, в 1846 г. смененного Арвидом Поссе, и фабриканта Ёнаса Верна. В 1845 г. было введено равенство наследственного права для мужчин и женщин, до этого, в 1844 г., был отменен ненавистный закон о запрещении газет; при сильном сопротивлении со стороны консерваторов началась обширная работа в области законодательства, подготовленная, между прочим, либеральным юристом Рихертом; в 1847 г. был введен новый устав попечения о бедных, переработанный в 1853 г. Под впечатлением февральской революции во Франции в 1848 г. и сильной оппозиции в риксдаге правительство было реорганизовано еще раз. Кабинет сменился почти целиком; образовалось новое правительство во главе с премьер-министром и министром юстиции Г. А. Спарре; в правительство вошел ряд «умеренных либералов». Теперь при выборе членов правительства в большей степени, чем раньше, принимались в расчет политические соображения, хотя политическая окраска правительства не очень изменилась, оставаясь в общем, как говорили, «серой». Король продолжал оказывать большое влияние на политику правительства, но теперь вместо старой правительственной оппозиции в риксдаге образовались более сложные группировки. К концу 40-х годов может быть приурочена окончательная победа в Швеции либерализма в политическом отношении; однако наиболее важные результаты реформаторской работы были достигнуты путем сотрудничества между либералами и консерваторами.

С конца 40-х годов Оскар I встал на консервативный путь, и в 1852 г. он создал уже чисто консервативное правительство, которое в середине следующего десятилетия постепенно приняло снова либеральную окраску (с министром юстиции Е. К. Гюнтером). Политика реформ в эти годы дополнилась одним из важнейших мероприятий: на сессии риксдага 1853–1854 гг. была запрещена перегонка спирта для домашних нужд.

В последние годы своего правления Оскар I, как мы уже сказали, тяжело заболел и уже не мог принимать участия в правительственных делах, вследствие чего кронпринц Карл, ставший с 1859 г. королем Карлом XV, в сентябре 1857 г. взял правление в свои руки. Однако не менее важным событием была происшедшая несколько позже «смена руководства» в правительстве. После реформы департаментов положение правительства постепенно упрочилось; теперь правительство состояло из специалистов и знатоков различных отраслей государственного дела, имевших политические заслуги перед риксдагом. Тем не менее правительство не было единым органом, и в нем ни разу не появилось ни одного выдающегося человека. Положение изменилось, когда в 1858 г. вступила в силу новая система.

Карл XV отличался совершенно определенными консервативными взглядами и не одобрял либеральных тенденций своего отца. Он также не хотел, скорее из личных побуждений, сохранять Гюнтера в качестве министра юстиции, а собирался проводить политику «согласно своим взглядам», в буквальном смысле этого слова. Чтобы добиться этого, король предпринял всестороннюю реорганизацию правительства, пригласил многих способных специалистов, надеясь, что они будут с ним сотрудничать. К их числу принадлежали дипломат Людвиг Мандерстрём, ставший министром иностранных дел, блестящий дворянин Хеннинг Хамильтон, которого прочили в руководители правительства, консерватор, затем член предыдущего кабинета — министр финансов И. А. Грипенстедт. Министром юстиции был назначен известный как искусный юрист Луи де Геер (из того же рода, что и крупный промышленный магнат времен великодержавия); о нем знали не очень много, но считали, что у пего есть деловые заслуги. Оказалось, что он был человеком способным, деловым и честным; хотя он и не был блестящим человеком, но был умен, умел владеть собой. Де Геер был смел и ясно сознавал, что политика — это искусство возможностей. Он был одаренным публицистом и писателем, его «Воспоминания» принадлежат к лучшим произведениям шведской мемуарной литературы.

Де Геер никак не удовлетворял требованиям короля. Карл XV был человек одаренный, артистического склада, но у него чувствительность отца к общественному мнению переросла в погоню за популярностью, а отцовская гибкость — в легкомыслие сангвиника; некоторые типичные для него черты мы находим уже в его внешней политике. Ему всегда приходилось уступать настойчивости Луи де Геера. Таким образом, Швеция получила в первый раз и до известной степени к всеобщему удивлению единый кабинет во главе с признанным премьер-министром. Находясь во главе правительства, состоявшего из способных людей, де Геер смог оказывать большое влияние на все управление, чего никто из его предшественников не мог добиться. Мы уже отмечали, какое значение при этом имело его выступление в конфликте с Норвегией. При нем произошла серьезная фактическая перемена в образе правления и в деле сотрудничества правительства с риксдагом. Время кабинета де Геера стало переломным для либерально-реформистской политики, которая вступила теперь в свою третью фазу. Надежды короля, хотевшего проводить консервативную политику, вскоре рухнули.

Были проведены широкие реформы. Телесные наказания в семьях были запрещены; возраст совершеннолетия для незамужних женщин был установлен в двадцать пять лет; была введена свобода религии в качестве уступки разросшемуся движению свободной церкви и как выражение отношения либерализма к правоверию. Местное самоуправление приобрело более устойчивые формы, и провинции получили в 1862 г. особую систему представительства в виде ландстингов; в 1864 г. был принят новый закон о наказаниях, благодаря ему пестрое собрание старых законов о телесном наказании, так же как и о высылке из страны, лишений чести и позорных наказаниях, целиком исчезло; преобладающим наказанием стало лишение свободы.

Наряду с этим шла законодательная работа в области промышленности. В 1854 г. была окончательно введена свобода хозяйственной деятельности; тогда же была объявлена полная свобода торговли в провинции. Постепенно введена была также свобода торговли с заграницей. В наибольшей степени содействовал этому делу министр финансов Грипенстедт, человек большой инициативы и живого ума, главный представитель экономического либерализма этого поколения. Свободная торговля стала для него догматом веры, и он был глубоко убежден, что экономический либерализм может разрешить все общественные проблемы. Торговый договор с Францией (1865) закрепил свободу торговли. Это было косвенно связано с начинавшейся экономической экспансией: Швеция начинала занимать свое место в международном товарообороте. В этот период бюргерское и крестьянское сословия предъявили определенные требования избирательной реформы, и даже в самом дворянстве появились теперь довольно значительные силы, стоящие за реформу. Продолжительная дискуссия в риксдаге и ряд предложений по этому вопросу не дали никаких результатов. На сессии риксдага 1862–1863 гг. де Геером был внесен готовый проект новой, двухпалатной системы риксдага. Первая палата должна была избираться путем непрямых выборов по многостепенной шкале; вторая палата избиралась народом, но при очень ограниченном (имущественным цензом) избирательном праве. Первая палата представляла высшие слои общества; для второй палаты ценз был определен в размере 800 крон ежегодного дохода, или 1000 крон недвижимости, что равносильно было введению премий за недвижимую собственность. Этот распорядок, по словам де Геера, имел целью «распределить представительство в двух палатах таким путем, который одновременно предупреждал бы поспешные решения и обеспечивал бы сохранение существующего порядка». Предложение было принято, и на ближайшем риксдаге оно должно было окончательно стать законом. Когда в октябре 1865 г. собрались сословия, обстановка была очень напряженная. Стоял вопрос, действительно ли увенчает четырехсословный риксдаг «свою значительную реформаторскую работу самоликвидацией?»

Продолжительные дебаты в палате рыцарства в декабре 1865 г. подготовили решение этого вопроса. Все зависело от дворянства, так как городское и крестьянское сословия стояли целиком на стороне реформы, а духовенство решило встать на сторону дворянства. Общественное мнение оказывало сильное давление на обсуждение вопроса, со всей страны приезжали депутации, предъявлявшие требования от средних классов, и королю в конце концов пришлось, вопреки своей воле, принять предложение. В палате рыцарства победа была одержана большинством 361 голоса против 249.

Теперь ждали, что избирательная реформа приведет к, власти средние классы. Либерализм вел борьбу за реформу под лозунгом уважения к личности, но в определенных рамках: решающими условиями для участия в выборах в депутаты риксдага должны были стать образование, способности и влияние. Когда же дело шло об определении образования и деловых качеств, то, в соответствии с духом либерализма, признавалось решающим экономическое положение граждан: именно этот смысл скрывался за теми положениями, которыми определялся избирательный ценз.

Каковы должны были быть на практике последствия новой системы, трудно было сказать, так как никто не имел полного представления об имущественных отношениях в стране. Одно было ясно: рабочие в сельских местностях и в городах, как правило, не получили права голоса. По новой системе город имел относительно гораздо больше мест в риксдаге, чем деревня, вследствие чего буржуазный слой средних классов должен был бы занять соответствующее положение. Однако было неизвестно, каково будет распределение мест. Во всяком случае парламентская реформа повлекла за собой значительное увеличение числа граждан, имевших своих представителей в риксдаге. Те потрясения, которые могли, по некоторым предположениям, стать последствием только что начавшегося общественного переворота, еще не давали себя знать. Тяжелое положение в стране, имевшее место в предшествовавший период, на время смягчилось, начала развиваться промышленность; сельское хозяйство одно время также находилось в сравнительно благоприятных условиях.

В начале 1866 г. в тех общественных группах, голос которых был слышен, настроения были решительно оптимистичны. Литература продолжала реалистические традиции в мелкобуржуазном стиле, она отражала идиллические настроения или аристократически-эстетское самолюбование. Именно к этому времени относятся музыкальные произведения Августа Сёдермана, создавшего собственный национально-романтический стиль. Но уже появлялись предзнаменования грядущих бурь.