История

Гл. 3 Встреча

Ещё через два дня я вышел к перекатам. Река к этому времени стала метровпятьдесят шириной. Берега поросли всякой растительностью закрывая доступ к воде на значительном пространстве. И тут, вдруг ряд последовательных перекатов, один из которых протянулся от берега до берега и был очень мелкий. А ещё холмы и на моём и на противоположном берегу разошлись в стороны, образуя как бы проходы. И понятно что, это природное образование но… всё равно ощущение что, кто-то специально сделал удобный путь и переправу. И действительно тут проходила настоящая звериная дорога. Вытоптанная земля, много, очень много следов, кое где виднеются костяки, разной степени разобранности, черепа и отдельные кости. Да-а уж, опасное местечко но, чертовски удобное чтобы перейти на ту сторону и посмотреть что там? Подвисать в глубоких раздумьях в таком месте – это себе приключения искать на одно место. Решение пришло практически сразу, и в первую очередь, потому что место прошлой ночёвки было не далеко, и оно было шикарно.

Вчера я заночевал под каменным выступом, тут вообще всё чаще из склона начинает выпирать каменные выходы, и камень похож на плитняк, я такие выходы в г. Каменск-Шахтинский видел. Та же слоистая структура, цвет. Так же раскалываются на весьма ровные бруски и «кирпичи» хоть бери и дом строй.

Выступ небольшой, самому спрятаться да велик с вещами положить, а на входе костерок. По сравнению как я раньше кантовался, это крепость. Но была в этом выступе интересная особенность – вертикальная трещина, с метр шириной и глубиной мера три. Вот если в этой трещине на деревянных распорках подвесить всё ценное и лишнее то, я смогу, взяв только необходимое, налегке, проскочить на ту сторону. Посмотреть что там да как, вдруг там уже рай земной, а всё ещё тут.

Как утверждают опытные туристы – «идешь в поход на сутки – бери всего на три» и «лучше взять ненужное чем забыть необходимое», поэтому вдумчиво паковал с собой то, что нужно и необходимо.

Решил взять кожаный ранец, ремни переставил с рюкзака. Одеяло и спальник принайтовил по бокам.Полиэтилен – беру. Идти буду в камуфляже и сверху куртка. Термобельё, футболка и запасные тёплые носки – в ранец. Котелок – который поменьше, тарелка кружка, ложка. Проверенная в деле закидушка. Две полторашки с водой, пару пакетиков чая, чуть сахарку, несколько сухарей и сушек, пару бомж пакетов, кусок сальца. Ну, и вечером сегодня рыбки поймаю – запеку с собой. Ещё кое, что по мелочи возьму и всё. Да, оружие тоже всё возьму. Ну, а остальное «на консервацию», кто знает, как там повернётся.

Чтож, мы предполагаем, а бог располагает. Когда я подошел к перекатам, солнце стояло достаточно высоко. Прежде чем соваться на ту сторону, решил посмотреть, что на этой. Как и обычно забрался на гребень что бы осмотреться и… резко присел. Вот это да! Метрах в трехстах двигалась группа людей! Я быстро переместился за большой камень лежащий чуть ниже по склону. Да, однозначно – это люди. Причем то что, они хомо эректус видно хорошо, а вот, насколько они сапиенсы, пока видно плохо – далековато. Зато очень хорошо видно что, у этих людей большие проблемы. За ними по пятам следовала стая гиен.

Двое, на волокуше, сделанной из жердей, тащили безвольное тело накрытое шкурой. Ещё один хромал рядом опираясь на копьё, явно испытывая проблемы с левой ногой. И последний член группы как бы прикрывал остальных в их поспешном отступлении, постоянно что-то громко выкрикивая, делая угрожающие движения копьём и время от времени кидая камни в гиен, на которые они реагировали весьма вяло. И весь это шумный табор пёр прямо на меня. Что-то мне за камушком стало неуютно,а уж мужикам и вовсе не позавидуешь. Гиен было штук пятнадцать. Не настолько они были отважны, что бы атаковать в лоб но, они чувствовали слабину, чувствовали усталость своей жертвы, и поэтому кружили вокруг охотников постоянно изображая что, сейчас нападут. Своим гнусным хихиканьем и подвыванием давили на психику,они знали – рано или поздно, стая бросит слабых на растерзание, что бы остальные жили. Так повелевает инстинкт. Но люди не звери, они упорно шли вперёд, ни кого не бросая. Если они дойдут до переката – они спасены. Если гиены сообразят что, добыча уходит, они могут решиться на массовую атаку. И тогда…

– Мерзкие твари – холодная злоба кипела во мне – мы ещё посмотрим кто кого!

Я ни секунды не раздумывал вмешаться или нет, к гиенам у меня особая «любовь». Надо только выбрать для нападения самый подходящий момент. И он представился совсем скоро.

Как только охотники приблизились к проходу, ведущему к перекату, до стаи дошло, куда хочет ускользнуть жертва. Словно по команде, гиены начали маневр плотного окружения, видя такое дело, носильщики бросили волокушу и схватились за копья. Хромоногий неловко опёрся на больную ногу и выставил копьё в сторону. Четвёртый тоже подтянулся поближе к волокуше. Все скинули на землю котомки которые несли за плечами. Мужики собирались подороже продать свои жизни в этой схватке.

От меня до охотников было метров тридцать, а до ближайших гиен метров двадцать. Удивительно, но меня, сидевшего за камнем, буквально под носом, не учуяла ни одна тварь. Наверно очень были увлечены предстоящим обедом. Возможно что, общую атаку я опередил на какие-то секунды. Иначе в общей свалке шанс отбиться был бы невелик. Как всегда, драка – это калейдоскоп ярких фрагментов.

Выскакиваю из за камня и сокращая дистанцию мечу сулицу. Сулица бьёт под лопатку ближайшего зверя, та с вяканьем валиться словно куль. Ещё одной успеваю ударить по боку, рана ужасная, видны разрубленные рёбра. Ещё две твари с визгом уносятся в сторону. Выдернув на бегу сулицу, подбегаю к охотникам. Выпученные глаза, открытые рты они поражены до глубины своей первобытной души, как только копьём не ткнули. Но рассусоливать некогда, кидаю в расстроенный мною правый фланг сулицу, но – промах. Но всё равно – там замешательство, паника. Согласованная атака сорвана. Левый фланг кидается без поддержки. Охотники моментально поворачиваются и встречают гиен копьями. Молодцы. Скорость их реакции на изменение событий потрясает, своих не бросим, помощи ждать неоткуда – будем умирать, подоспела помощь – неожиданная, непонятная – очень хорошо, погодим умирать. Потом разберёмся – кто помог, откуда взялся, асейчас надо использовать любой шанс!

Мужики ловко бьют копьями не подпуская гиен близко. Мне же с Прелестью для атаки нужен простор. Пока правый фланг всё ещё не организовался. С криком – Р-р-азойдись – проскакиваю вперёд линии обороняющихся, трусливые твари моментально отскакивают в стороны но, не все одинаково ловкие. Быстрый, косой удар на вытянутую руку и одна из них кувыркается без передней лапы. Я тут же заскакиваю за строй. И вовремя. Наконец-то следует, боле-мене, общая атака. Машу глефой как косой не давая приблизиться со своей стороны. Крики, визг, дикий хохот, оскаленные пасти, кровавые слюни. Я тоже ору – из разрешённого к печати –только предлоги! За спиной раздаётся пронзительный вскрик, оборачиваюсь… мама дорогая. Хромоногого сбили с ног и ему на грудь запрыгнула здоровенная тварь, пытающаяся добратьсядо его горла. Бедный малый успел загородиться древком копья, гиена делает несколько судорожных сжатий челюстями и древко с хрустом перегрызено. Но я уже рядом. Хищный свист моей Прелести и,… голова гиены разбрызгивая кровь кувыркаясь скачет по земле. Хоть мы и отбили натиск но, не смотря на потери, противник не собирался уходить с поля боя. С хныканьем и подвыванием гиены продолжали кружить вокруг, всё ещё надеясь на реванш. Охотники внимательно отслеживали все их перемещения. Хромоногий ворочался, безуспешно пытаясь выбраться из под туши чудовища, привалившей его.

– Да вы страх потеряли, твари! – закричал я – Вам тут ни чего не обломиться! Пошли на хер!!!

Кроме надоевшего визга и ноя никакой реакции.

– Ну, я щя вам покажу! – я нащупал колчан с дротиками, болтавшийся сзади. Как ни странно всё было на месте. Достав дротик прицелился, до гиен было метров десять – пятнадцать… н-на получи! Ага, как же – даже не рядом! Достал следующий и… тут с боку – Та! Я покосился, рядом стоял один из охотников. Мужик явно был в возрасте. Седой веник бороды, такой же веник на голове, морщинистое лицо и… совершенно ясные, молодые, голубые глаза. Он протягивалузловатую руку к дротику.

– Та, та!

– Дать тебе?

– Та ме. Та!

– Ну, на. – я протянул ему дротик.

Мгновенно определив баланс, дед прищурился и с силой метнул его. Вот это да! Ай да дед! Дротик поразил гиену прямо в глаз. Причём сила удара была такова что, наконечник явно вонзился в мозг. Вонючка упала без единого звука.

– Давайещё – я протянул деду последний дротик. Следующим броском охотник попал гиене в брюхо, в районе задней лапы. Завизжав, она стала крутится на месте, хватая дротик зубами пока не вырвала его, а потом с подвыванием кинулась бежать. И словно труба протрубила отступление, остальные товарки кинулись в след. Ух-х! Вот это я понимаю – веселуха!!! Адреналин под горлышком плещется.

Но дед ни кому не дал расслабляться, видать он у них за главного был. С криком «Сиить хатат сиить, сиить» кинулся собирать дротики. Двое охотников стащили труп гиены с хромоногого который, на удивление, не особо и пострадал. Сунув ему в руки копьё, они подхватили волокушу с так и не пришедшим в себя человеком и скоренько поволокли её в сторону брода. Хромоногий заковылял следом. Не глядя сунул принесённые дротики в колчан и подобрав сулицу мы с дедом двинулись следом, прикрывая отступление. Конечно, старый охотник прав, отсюда надо валить как можно быстрее. Вряд ли гиены кинуться снова но, на шум может появиться кто-то и по серьёзней, какой ни будь Лёва Пещерный – местный авторитет.

Лишь у головы гиены дед ненадолго задержался, внимательно рассматривая срез. Как бы не веря собственным глазам он поцокал языком с уважением глядя то на меня, то на мою Прелесть.

– Гугдах, гуг! – старик ударял ребром ладони себе по шее – Гуг!

–Хороший удар говоришь, а дед? Я сам в шоке! – и видя непонимание в глазах, добавил – Гуг, да?

– Гуг, гуг – закивал охотник, скалясь щербатым ртом, и энергично замахал рукой в сторону переправы – Хататсиить, хатат!

Чтож и тут всё понятно – либо «Пойдём скорее, пойдём», либо «Скорее пойдем, скорее». Мы достаточно быстро добрались до переката и охотники, подхватив раненого под плечи и колени, почти без остановки устремились на противоположную сторону. Стало ясно что, эти места им хорошо знакомы.

«Чёрт – я невольно притормозил возле воды – а мне что делать? Тут оставаться? За ними идти? А как же вещи, ведь не скажешь – «Мужики, вы тут побудьтепол дня, за великом сгоняю!»

Дед остановился посреди переправы, удивлённо обернулся, мол, что ты там застрял придурок, и замахал рукой – Хатат, хатат! «Пошли, пошли». Последним доводом стали звуки, долетевшие с места столкновения – визгливое рычании и мерзкий хохот, там явно разгоралось пиршество. Не-е-ет, с такими соседями тут, пока, делать нечего!

– Мерзкие каннибалы чтоб вам… и …, … всёх – я смачно проматерился и вошел в воду.

Вместо того что бы идти в проход, как я почему-то думал, дед и компания скорым шагом отправились в низ по течению и где-то через три часа ходьбы подошли к каменному карнизу по типу того в котором я спрятал свои вещи. Но прежде чем мы приблизились к нему в плотную, дед, взмахом руки, отослал одного из охотников в разведку, посмотреть что там и как. Тот, пригибаясь, осторожно подкрался и после недолгого высматривания призывно поманил ладонью, мол – всё спокойно. Да, этот карниз был намного, если так можно выразиться, комфортабельным – и шире, и глубже, и выше чем мой. Под ним вполне могло разместиться десять – пятнадцать человек без особой тесноты. Сразу было видно что, тут останавливались и не раз. В глубине полости лежали кучки сухой травы, листьев и камыша, на входе большое костровище обложенное камнями.

Как только мы забрались под карниз, тут же попадали на подстилки совершенно без сил. И бой и последующее отступление, всё это сильно измотало нас. Наконец-то у нас появилась возможность спокойно отдохнуть в относительной безопасности, а также ещё и рассмотреть друг друга как следует. Вот мы лежали и молча пялились. Уж не знаю, каким я предстал в глазах моих новых знакомых но, первобытные люди оказались вполне себе нормальными мужиками. Ни каких, слава богу, надбровных дуг и выступающих нижних челюстей. Ни каких негроидных или монголоидных черт лица, обычные, среднестатистические русские рожи. И рост вполне нормальный, не метр с кепкой, а около метра семидесяти, плюс минус туда-сюда. Конечно, я со своим метр восемьдесят семь был на голову выше но, что самое интересное, у охотников удивление вызывала моя одежда, оружие, лёгкий интерес – внешний вид, но не мой рост. Значит, такие рослые как я и тут водятся. Пропорции тела гармоничные и… хотя в плечах не богатыри, крепко сбитые, а судя по сухопарым, жилистым торсам, рукам и ногам – силушка имеется. На голове волосы в основном темно русые, разной степени косматости и у всех прилично грязные, были перехвачены либо кожаным ремешком, либо меховой повязкой. Бороды, как я уже говорил, у всех веником, причём помойным, только у хромоногого вместо бороды – козлиная бородка в три волосинки. Видать совсем ещё пацан. Тем двоим, что тащили волокушу, на вскидку, годов под тридцать, и только дед был такой же седой как и я, сколько ему лет определить было трудно.

Одежда у всех была однотипная. Две шкуры, длинной до колена, сшитые на плечах, дырка под голову, по паре завязок на боках, и подпоясаны плохо выделанным кожаным ремнём. На нём болтались различные кожаные и меховые мешочки. Ещё у каждого была меховая котомка с одной лямкой, на вид весьма увесистая. Ноги у них были обёрнуты шкурой, до колена, и обмотаны ремешками и к ступням, охватывая её, такими же ремешками крепились куски толстой кожи. Костюмчики брутальные и… с чистотой у них как бы не очень. Вообще ребятки «озонировали» прилично.

Ну и, конечно, у каждого на шее, как и у меня, болтался «список личных побед». У всех, понятое дело, разный. У деда – самый авторитетный, у молодого, типа моего – очень скромный.

Так, молча и с любопытством глядя друг на друга, мы некоторое время и отдыхали, пока дед, захлопав в ладоши начал раздавать указания. И все задвигались, засуетились. Молодой достал, из мешочка на поясе, сухую чурочку и тонкую, острую каменную пластинку, и с завидной сноровкой начал нарезать тонкую стружку. Охотники подносили сухостой, выламывая его возле берега, для костра. Дед же, тоже достал из мешочка небольшой деревянный тубус серо-зелёного цвета, что-то мне сильно напоминающий. «Ба-а, да это как бы не бамбук!» – промелькнуло у меня. Вытащив деревянную пробку, дед достал из тубуса пук сухого мха, плоскую дощечку с обугленным отверстием и веретенообразную палочку. Прижав ногой дощечку и вставив в отверстие веретено, дед принялся энергично вращать его туда-сюда, выказывая большой опыт в этом деле, так как довольно быстро из под веретена появился лёгкий дымок. Но дальше дело что-то застопорилось, сколько старый охотник ни старался, кроме чуть более густого дыма, ни какого результата. Все напряжённо наблюдали за процессом добывания огня, дело-то нешуточное, в эти времена без огня остаться – врагу не пожелаешь.В конце концов, мне это надоело, так мы тут и вправду без костра сидеть будем. А у меня вообще-то берцы всё ещё сырые.

– Что, дед? Спички отсырели? А ну-ка, дай я! – я отщипнул сухого мха, чиркнувзажигалкой подпалил его, и подсунул под приготовленные стружки и мелкие щепки.

– Ого! – подпрыгнул дед выпучив глаза – Шаам!

– Шаам! Шаам! – загомонили остальные, с восторгом глядя на разгорающийся огонь.

– Ы шаам, э? – тыча в меня пальцем спрашивал дед

– Ясен пень – шаам! А ты как думал, старый, я во-от такой – раскинул руки – шаам!

– О, магут шаам! Гуг, гуг! – радостно закивал дед. Он схватил меня за рукав – Хатат, хатат. Дед подтащил меня к хромоногому.

– Зирит. – он показывал двумя пальцами сначала на глаза, а потом на ногу молодому охотнику – Зирит нанаг.

– Ты хочешь,чтобы я посмотрел его ногу? – повторяя его жест, переспросил я его.

– Так, так – закивал он головой. – зерит нанаг.

– Мля-а, во я со своей распальцовкой встрял. – Тоже мне великий шаман нашелся. И ведь заднюю не врубишь, не удобно может получиться. – Так боец, ну-ка распакуй копыто. – Я показал рукой что, надо размотать шкуру. Он понятливо закивал и быстро размотал свои обмотки.

– Фу-у малый, – я помахал ладонью перед носом– да твои ноги гиены жрать не станут. Так ладно, что тут у нас.

Судя по опухшей и посиневшей лодыжке это всё-таки скорее вывих, чем перелом. Я такое видел не раз и у самого было, и кстати, приёмы первой доврачебной помощи в пожарке двадцать семь лет в тетрадку записывал. Не скажу что, силён в этом вопросе но, кое что в голове отложилось. Боли сейчас парень испытывает сильнейшие но, молчит и только морщиться – уважаю! Я аккуратно взялся за стопу стараясь определить, куда пошел вывих, молодой сначала напрягся но, видя что, ни чего неприятного не происходит, расслабился. Ну, чтож – или – или. Или получится, или… я резко с поворотом рванул стопу. Парень пронзительно вскрикнул и откинулся на спину, некоторое время он лежал закусив губу, на лице выступил пот. Постепенно на его лице стала расплываться довольная улыбка. Ага, получилось. Так основной болевой симптом я ему снял, теперь поменьше напрягать ногу всё будет нормально.

– Шаам – улыбаясь и прикладывая руку к сердцу проговорил молодой охотник – Боси шаам, боси. Дед тут же потащил меня к лежащему бессознательному телу. Откинув шкуру, он просительно заглядывал мне в глаза

– Э? Шаам э?

Передомной лежал обнажённый, только обувь на ногах, парень лет двадцати пяти. Через всю грудь шли три глубокие, вывернутые, покрасневшие раны. Ещё две поменьше были на бедре. И там и там раны были присыпаны каким-то порошком. Растительный антисептик? У парня явно была высокая температура. Раны надо было чистить и штопать. Я ни чем не мог ему сейчас помочь. Если только дать какой ни будь антибиотик, когда он придёт в себя.

– Нет дед – я покачал головой – здесь я бессилен.

– Нан, нан шаам!

– Нет.

Дед опустил голову и тяжело вздохнув, накрыл больного шкурой. Старый, пожил на свете и наверно понимал предел возможностей шаманов. Видать с реальными чудесами у местных специалистов бубна и зажигательных танцев не очень.

Потом между дедом и двумя старшими охотниками разгорелась бурная дискуссия, в которой молодой благоразумно не участвовал. Судя по жестикуляции и время от времени проскакивающим словам, смысл которых я кажется понимал, охотники собрались сходить за добычей и дед был не против но, он сильно был против что бы они совались в степь, куда те, как я понял, как раз и собрались. Впрочем, пререкались они не долго, деду скоро это надоело и он энергичным жестом руки и не менее энергичным словом – прям родным, русским повеяло, отправил охотников вдоль реки вниз по течению. Вообще-то и мне тоже надо внести свой вклад в, так сказать, «общий котёл». Своей пайкой я пока светить не буду, а пойду проверенным путём. Достав из ранца закидушку, я направился к реке, благо до неё тут рукой подать. Дед молча последовал за мной, а пацан остался за кострового.

Когда мы подошли к берегу стайки уток и немногочисленные гуси неспешно отгребли подальше от нас, к центру реки. Дед проводил их пристальным взглядом, да уж не с его копьём на такую дичь ходить.Найдя удобное местечко и привязав блесну отработанным движением закинул её подальше. Рывок, рывок, потяжка – пусто. Ещё заброс, рывок, рывок – есть! Небольшая щучка у меня в руках.

– Ого! – воскликнул дед. Ясно, что такой способ ловли он видит впервые.

– А то! – согласился я – Сам до сих пор к такому привыкнуть не могу.

Дальше всё по алгоритму, блесну снять, тройник, грузило поставить, щуку режем на куски, нанизываем и в воду. Дед внимательно следил за всеми моими действиями но, молчал и под руку не лез. Закинув снасть, я удовлетворённо потёр руки и уселся на камень. Подождём.

– Ну что-ж, пока суть да дело, давай-ка дед, мы с тобой пообщаемся, ибо чувствую я непреодолимую тягу к изучению вашего языка. Начнем с простого – и стукнув себе в грудь произнес – Я Пётр! И ткнул пальцем в деда – Э? Мол, я Петр, а ты?

Ха, да уж, это тебе не киношный абориген, который в умильном идиотизме повторяет произнесённое, Большим Белым Братом, как попугай. Дед прекрасно всё понял.

– Ых Хатак!

– Ых, я так понимаю, это – я, а Хатак имя. Хатак, Хатак – я потыкал в него рукой.

– Так, так – Хатак – и он изобразил пальцами идущие ноги – Хатак. Пётр, э?

– Ба-а, дед да ты – Ходок. Неужто по бабам?

– Э, Пётр?

– Пётр – я поискал глазами и поднял небольшой камень – Пётр!

– Пётр – канам? – указывая на камень, уточнил дед.

– Так, так–закивал я головой.

Тут наша содержательная беседа была прервана поклёвкой. После недолгой но, напряженной борьбы я вытянул на берег сомика килограмма на три.

– Ого! – опять воскликнул дед – Гуг Пётр, гуг!

– Гуг Хатак гуг – я нанизал новый кусок и размахнувшись запустил снасть в воду – И надеюсь, будет ещё лучше.

Так общаясь и вытаскивая время от времени сомиков, мы просидели почти до вечера. Солнце уже сильно опустилось к горизонту, предвещая скорые сумерки и я решил, что семи сомиков, каждый примерно по три кг., для пяти человек достаточно. Даже если ушедшие охотники вернутся не с чем. Подойдя к лозиннику, я достал топорик и срубил несколько штук под внимательным взглядом Хатака, а потом протянул топорик ему и предложил продолжить. Взяв в руки топорик, Хатак долго изучал лезвие, пробовал на остроту, бил заскорузлым ногтем и внимательно слушал раздававшийся звук, даже лизнул, короче, дед ушел в созерцание.

– Хатак – эй! – позвал я его и когда он сфокусировал на мне свой взгляд, сделал несколько рубящих махов рукой – Руби, руби!

Дед ловко подсёк лозинку, посмотрел на срез, потом не лезвие – О-о-о-о!!!! – выдал он заключение. И пошло – удар, исследование результата – О-о-о!

Я же стал разделывать ножом рыбу на куски, тут же нанизывая их на очищенные лозинки. Потом мы переносили всё к костру поближе. Молодой весьмаудивился, когда увидел столько рыбы, но это ни сколько не помешало ему быстро мотнутся вглубь ниши и притащить большой, тонкий, и очень ровный камень, который он стал пристраивать над углями. Вот вам и первобытная сковородка, и судя по следам, пользовались ей не раз.

Также, с большой сноровкой, он стал прилаживать над углями прутики с рыбой, и уже вскоре в вечернем воздухе поплыл дразнящий аромат жареного. Не успела приготовиться первая партия, как вернулись охотники, с недовольными и уставшими лицами. За всё это время они смогли добыть лишьпару птичек с куропатку размером, да одного большого суслика. Этого было мало на такую ораву голодных мужиков, и они это прекрасно понимали, а тут такой приятный сюрприз. Лица их сразу посветлели, на них появились улыбки. Охотники оживлённо загомонили, видать выясняли у деда подробности, откуда такое богатство. Дед тыкал в меня пальцем, часто употреблял слова: Пётр, гуг, шаам, ого, короче – разворачивал перед слушателями красочное полотно эпической рыбалки. Потом Хатак начал представлять имена остальных охотников. Честно говоря набор звуков которые должны были что-то значить сразу запомнить я даже не пытался. Про себя я их оставил как: Молодой, Первый и Второй, и Раненый. Ну, а я был представлен как шаам Канам, т. е. шаман Пётр.

А тут и рыба прожарилась, народ подсел костру и дружно навалился на подрумяненные истекающие соком куски. Мужики расслабились, они перебрасывались фразами, смеялись, глаза их лучились довольством. Ещё сегодня днём они вполне могли стать пищей для гиен. Но они победили, они целы, они сыты, они живы.

Когда ели рыбу произошло одно, очень значимое событие. Дело в том что, в то время как охотники хватали горячи куски рыбы, не сильно заботясь, что бы они прожарились получше, рвали руками и с большим удовольствием закидывали их себе в рот, я поступал как культурный человек. Дожидался пока рыбка пропечётся, разламывал аккуратно, дул, не спеша пережевывал, чем явно веселил остальных. А ещё я посыпал кусочки солью, беря её маленькими щепотками из небольшой солонки, которую я носил с собой. Охотники с любопытством поглядывали на это но, помалкивали, и лишь ближе к концу трапезы, когда эти проглоты почти всё сожрали, Хатак как самый авторитетный насмелился и протянув руку попросил.

– Та ме – «дай мне».

Ну я и сыпанул жменьку, думал он как и я, по чуть-чуть посыпать будет, а он возьми да и закинь всё сразу в рот. Пару секунд он ещё крепился, а потом начал плеваться, тереть язык, рожи корчить. Остальные аж напугались. Дальше последовал, как приблизительно я перевёл, следующий диалог.

– Что? Что случилось Хатак? – загомонили охотники.

– Шаман Пётр ест горький камень! Он дал мне тоже попробовать – ужас! – трёт язык Хатак.

– Шаман Пётр ест горький камень! Почему? Зачем? – удивляются охотники.

– Потому что Пётр – это и значит – камень. Может горький камень – это камень его силы? Значит правильно его нужно называть Горький Камень – предполагает Ходок.

– Да, да – соглашаются остальные – точно, шаман Горький Камень, да!

– Не просто шаман Горький Камень, тупицы, где вы видели, как другие шаманы достают огонь из руки и едят горький камень? Он – Большой шаман Горький Камень.

– Да, да – трясут бородами остальные – точно Большой шаман Горький Камень.

Ну, конечно не один в один, но что-то подобное точно говорили. И с тех пор я и стал Магут шаам Хори Каман. Но не этот, по сути, комичный момент был важным, а то, что последовало дальше. Поднявшись, Хатак быстро сходил и принёс одну из котомок. Развязав горловину мешка, он раскрыл его и пододвинул ко мне – Зрит – «смотри».

В котомке находились грязно-серые крупные кристаллы вперемешку с песком. Я взял один из них и осторожно лизнул – да, точно – это соль. Нормальный галит, бес какой либо горечи.Значит, в котомках они несли соль и в каждой такай котомке, судя по объёму, килограмм по двадцать. Куда и откуда они её несут? Добывали или меняли? Очень важные вопросы, на которые необходимо найти ответы. Нужно срочно учить язык.

С утрасамочувствие было не ахти. Кости ломало, мышцы тянуло – ещё бы, так вчера нагрузил организм, да в моём возрасте. Но ни чего, пока сходил умыться, туалет, то сё… на удивление достаточно быстро пришел в норму. Вчера, после того как поели, я почувствовал что вырубаюсь. Только и успел кинуть одеяло на подстилку из травы и листьев. Думал, посижу, с дедом пообщаюсь, поучу слова… куда там!

Молодой вовсю шуршал возле костра. Первый и Второй съев, на двоих, суслика уже ушли на охоту. Хатак неторопливо ощипывал куропаток.

– Хао Хатак! – поприветствовал я деда, как делали киношные индейцы, ну, тапа пошутил.

– Хао Хори Каман! – совершенно серьёзно ответил Хатак.

Я как стоял, так сразу и сел. Вот это пошутил! Пальцем в небо! Или не в небо. Североамериканские индейцы, по сути, переселенцы с евразийского континента во времена оледенения. И это приветствие, часть протоязыка на котором, как утверждают учёные, когда-то говорили все люди. Не удивительно что, я так быстро стал понимать, что мне говорят. Элементарный язык проще в изучении чем сложно-развитый.

Ме – мне, та – дай, нанаг – нога, каман – камень, хы – ты. А зрит – смотреть, это вообще древнерусское зрить – смотреть, отсюда зрак – глаз. Немецкое гут – хорошо, тут – гуг, ых – немецкое ихь – я, ватла – ватер – вода, нан – найн – нет. Поляки и сейчас говорят – так – да. А ещё магут – большой, тоесть – могучий, шаам – шаман, хатат– ходить. Неужели всё так просто?! А с другой стороны, почему и нет. Новые слова рождаются не быстро, трансформация языка от простого к сложному, как опять же утверждают учёные, очень длительный процесс. Практически во всех индоевропейских языках встречаются единые, древни корни. Тутошнее слово дах – ударить, как я думаю вообще производное от действия. Ого – удивление, и у нас – ого. Только если я скажу – Ты удивил меня, то Хатак скажет – Ого мехы.

С жестами ещё интересней. Многие – практически один в один. Я заметил что, жесты и мимика играют большую роль при общении, чем в моё время. Здесь очень четко видно что, язык жестов появился как бы не раньше звукового.

Но сильно углубиться в эти мысли я не успел, потому что,из под навеса раздался слабый голос раненого и Хатак, а за ним и я поспешили к нему. Егозатуманенный взгляд еле сфокусировался на нас, видно с трудом но, опознав деда, он сделал слабое движение рукой к потрескавшимся губам.

– Воды – крикнул дед Молодому, а сам скинул шкуру, внимательно осмотрел и понюхал раны. Я тоже принюхался, но вроде характерного сладковатого запашка не уловил. Хотя зрелище, конечно… .

– Э? – спросил у меня дед.

Я неопределённо пожал плечами, мол – пока вроде нормально, пациент скорее жив, чем мёртв. Тут приковылял Молодой, и попытался сунуть в рот раненому какой-то волосатый, грязноватый бурдюк. За что, тут же получил от меня подзатыльник – не надо пихать в рот парню всякую гадость, ему и так хреново. Пока Молодой непонимающе хлопал глазами я сходил и принёс полторашку и поднёс её к губам раненого. Почувствовав воду, тот жадно стал пить. Подняв брови, дед многозначительно посмотрел на Молодого, мол – ты понял, на сколько большой, шаман Горький Камень, у него даже вода сама в воздухе висит.

После того как больной попил его взгляд слегка прояснился. Я извлёк из пузырька таблетку тетрациклина, надеюсь хуже не будет, и жестами показал что, надо проглотить. Парень перевёл взгляд на деда и тот кивком подтвердил – делай что говорят. Пробовали покормить кусочками вчерашней рыбы, специально прибережённой на такой случай, но… не пошло. Почти сразу парень снова отключился. Так, нужен бульон. Припахав охотников заканчивать с куропатками, я достал котелок и налив воды пристроил над костром.

– О, о-о! – сказали первобытные люди, увидев очередное чудо. Как бы мужиков не хватил футур шок. Порезав тушки помельче и закинув их в котелок я сел варить бульон и общаться. Помогая себе жестами и мимикой, мешая русские слова со словами которые успел запомнить, я спросил.

– Хатак, сколько мы ёщё пробудем в этой пещере?

– Батор, так звали раненого, очнулся, теперь он точно не умрёт. Хорошо что ты, шаман Горький Камень, помогаешь ему. Через два или три рассвета Батор окрепнет, и мы пойдём к племени.

«Так два-три дня. Успею сходить за вещами, но… стоит ли? Даже то, что у меня с собой вызывает у первобытных охотниках, мягко говоря – удивление. Не стоит подвергать их сознание ещё большей нагрузке. Все вещи я упаковал надёжно, как чуял, полежат пока. Почки только-только проклюнулись и слегка зазеленела трава – время ещё есть. Нужно наладить хорошие отношения с людьми из племени, сходить, посмотреть что там и как. Это тут я шаман Горький Камень, который помог, а то и вовсе спас Хатака со товарищи от гиен, добыл огонь из руки и полечил Молодого. А вот для остального племени я никто, и звать меня никак. Дед, я думаю в авторитете но, не думаю что, он в племени самый главный. И скорее всего, есть ещё свой шаман, а те, кто сам себе присвоил право на монополию по посредничеству между высшими силами и остальными, очень не любят конкурентов. Всё может быть весьма непросто».

– Сколько идти до твоего племени?

– Два – Хатак неопределенно пожал плечами – три рассвета. Как будет удача.

«Понимаю, если у нас по городскому парку можно прогуляться с непредсказуемым результатом, то тут вообще – плейстоценовая лесотундра».

– Как называется твоё племя Хатак?

– За свою жизнь, много раз по столько – старый охотник показал все пальцы на руках – я жил в трёх племенах, и все они, в каком-то смысле мои. Которое из них назвать тебе?

– Назови то в котором ты живёшь сейчас, а о тех, в которых ты жил раньше обязательно расскажешь потом.

– Правильные Люди!

– Правильные Люди!? – Очень интересно и… чертовски знакомо! А другие, что, НЕ правильные люди, или вовсе нелюди. – Чем же они правильней других, Хатак?

– Не знаю – дед криво ухмыльнулся – это не я, это они, про себя так говорят.

«Ай да дед! Красавчик! Вот тебе и темный кроманьонец с каменным топором.Возможно, он не знает высшею математику, он не декламирует Шекспира и не в состоянии постичь глубинный смысл «гениального» квадрата Малевича но, мозгового вещества в его черепной коробке ровно столько, сколько и у меня. А люди во все времена одинаковы. Изучая историю, я в этом давно убедился. Эпохи разные, континенты разные, условия для проживания разные, а люди… одинаковые. Щедрость – жадность, доброта – злоба, отвага – трусость, благородство – подлость, любовь – ненависть.Жизнь иСмерь. Мы тысячелетия кружимся в этом бесконечном хороводе. И будем, уверен, кружиться до самого конца рода человеческого».

– Но ты так не считаешь Хатак!?

– Кому интересно что, думаетстарик, слишком много видевший за свою жизнь.

– Может быть, такому же старику как я.

– Я рад этому Горький Камень, но знаешь, меня не просто так прозвали – Ходок. Любопытство заставляет меня идти и идти туда, где я ещё не был, что бы увидеть то, что я ещё не видел. И когда я вижу тебя Горький Камень, огонь любопытства сжигает меня, скажи, откуда ты, из какого племени.

– Я Рус, это такойочень большой народ в который входит много разных племён. Там – я неопределённо махнул рукой в сторону предполагаемого севера – где подолгу лежит снег находиться земля где живёт мой народ.

– Почему ты оказался тут?

– Наверное потому что, не слушал одну старую и мудрую женщину и пошел за туманом. Шел, шел – я криво ухмыльнулся – и пришел.

– Как долго ты шел?

– Долго Хатак! Много, много, очень много лун.

– Скажи Горький Камень, все эти странные вещи делает твой народ?

– Точно. Иэти и ещё много других.

– Ты позволишь посмотреть твоё оружие?

Как позже я узнал,личные вещи уже вполне себе существовали. Особенно это касалось охотничьего оружия. Его можно было сделать самому, выменять на что-то, выпросить, даже отнять могут, но что бы взять без разрешения… такое практически немыслимо. Ведь взяв без спроса, например, чужое копьё ты тем самым можешь взять и чужую неудачу. А тот, у кого взяли, может посчитать что, с его копьём забрали и его охотничью удачу. А к наличию или отсутствию удачи люди ещё многие и многие тысячелетия будут относиться куда как серьёзно.

Так что дальше и дед и молодой впали в экстаз, и если дротики им были боле мене понятны то нож, топор и особо моя Прелесть произвели неизгладимое впечатление.

– Что это за камень? – ощупывая заточку фальшиона, спрашивал Хатак.

– Это не камень, это металл.

– А где его берут?

– Кхм… вообще-то из камня.

Хатак понятливо покачивает головой, мол от шамана камней он другого и не ждал.

– Ты можешь делать металл из камня?

– Это не просто но, если найти нужные камни смогу. «Почему бы и нет – подумал я про себя – в принципе процесс достаточно прост и при определённом везении средненькое железо добыть вполне по силам».

Также охотников интересовали и остальные вещи, особенно ткани. Ни когда такого не видели, даже после моих объяснений,похоже, так и не поняли, откуда они берутся. Я же, в свою очередь, попросил посмотреть их оружие. Что сказать? Не шедевр. Вместо ножа – очень острая и тонкая пластина из кремня. Копьё – тот-же кремень, весьма грубо обработанный,примотанный сыромятным ремешком к прочной но, кривоватой палке. Не смотря на свои скудные познания древнейшей истории человечества, понимаю что, это не неолит. Уж те неолитические каменные наконечники, практически произведение искусств, лежащие в нашем краеведческом музее, с этими не спутаешь. А значит это скорее палеолит, икак минимум тридцать тысяч лет тому назад.И ведь ещё есть верхний палеолит, есть средний, а также нижний. В каком я? Задаётся мне, тут любой мой чих за прогрессорство прокатит. Только не вижу я себя в этой роли. Мне б прожитьотпущенное судьбой в сытости и относительном комфорте, да и ладно будет. Скажете не героично, де мол, такой шанс, а он не хочет цивилизацию сварганить, привести темных предков в мир добра и знаний. Не-ет друзья, предки и сами туда доберутся, а мне бы и со своей задачейминимум кабы пупок не надорвать.