История спиритизма

Глава 7. Рассвет в Англии

Первых спиритов часто сравнивают с первыми христианами, и действительно между ними есть большое сходство. Как бы то ни было, в одном спириты превзошли ранних христиан. Первые женщины–последовательницы заповедей Христианства исполнили свой долг с истинным благородством; оне жили как святые и умирали как мученицы, однако среди них не было проповедниц или миссионеров. Представители обоих полов в равной мере обладают психической силой и знанием, поэтому армия первых исследователей тайн Спиритизма насчитывает немало женщин. В первую очередь это относится к Эмме Хардиндж–Бриттен, чья известность с годами будет только возрастать. Были, однако, и другие выдающиеся женщины–миссионеры. Для британцев наибольшее значение имеет имя миссис Хайден — женщины, которая в 1852 году впервые открыла знание о новых явлениях жителям Британских островов. Издавна известны апостолы религиозных вероучений, и вот, наконец, перед нами человек, которого можно назвать апостолом божественных проявлений.

Миссис Хайден — замечательная женщина и прекрасный медиум — была женой известного журналиста из Новой Англии, который и сопровождал её в поездке, организованной неким Стоуном. Последний, находясь в Америке, видел там некоторые проявления её способностей. В те времена она была, как сообщают, «молода, умна и в то же время искренна и проста в обхождении». Один из современников добавляет:

«Непосредственность поведения и артистичность её манер развеяли всякие подозрения. Те, кто рассчитывал посмеяться над ней, вскоре устыдились, прониклись уважением и даже сердечным участием — таковы были её терпение и добрый нрав. Впечатление, которое она производила в ходе беседы, наиболее точно выразил мистер Чарльз Диккенс, сказав, что если демонстрируемые ею феномены относятся к области искусства, то сама она — прекраснейшая из артисток, выступавших когда–либо перед публикой.»

Невежественная британская пресса отнеслась к миссис Хайден как к обыкновенной американской авантюристке. О действительном масштабе её интеллекта свидетельствует тот факт, что спустя несколько лет после возвращения в Соединённые Штаты миссис Хайден получила степень доктора медицины и практиковала в течение пятнадцати лет. Доктор Джеймс Родес Баканен, знаменитый исследователь психометрии, говорит о ней как об «одном из самых искусных и удачливых врачей, известных ему». Она была приглашена на должность профессора медицины в американский колледж, её наняла страховая компания «Глоб», чтобы сократить свои расходы, вызванные выплатами по страхованию жизни. Одной из составляющих её успеха являлось то качество, которое профессор Баканен назвал психометрическим гением. Её исключительность, добавляет он, подтверждается тем обстоятельством, что на Совете по здравоохранению о ней практически забыли, потому что в течение многих лет в её практике отсутствовали случаи со смертельным исходом.

В 1852 году, однако, никто ещё не знал, что её жизнь сложится таким образом. Не стоит винить скептиков за то, что они, прежде чем признать истинность необычного проявления сил потустороннего мира, желали подвергнуть эти факты строгой проверке. Нельзя отрицать пользы критического подхода. Однако весьма странным кажется то, что гипотеза, сулящая, окажись она верной, такие замечательные возможности, как приоткрытие завесы, окутывающей тайну смерти, и непосредственное общение со святыми, вызвала не столько трезвую критику, тоже, впрочем, имевшую место, сколько бурю оскорблений и ругани, непростительных ни при каких обстоятельствах и тем более невозможных по отношению к леди, прибывшей к нам в качестве гостьи. Миссис Хардиндж–Бриттен говорит, что миссис Хайден смогла появиться перед публикой только после того, как предводители прессы, научных и учебных кругов обрушили на неё шквал непристойных поношений и незаслуженных обвинений, выставивших их самих со всею их хвалёной широтой взглядов и научной проницательностью в весьма неприглядном свете.[101] Должно быть, её благородная, нежная душа испытывала глубокую боль, и эмоциональное равновесие, необходимое для успешных психологических опытов, постоянно нарушалось. Подвергая её такой изощрённой пытке, те, кто называл себя исследователями, жаждали только одного: используя всяческие уловки, исказить истину, избравшую миссис Хайден своим вестником. Остро ощущая мощное противодействие, рождённое предубеждением, она в то время ещё не имела никакого понятия о том, как можно избежать этого противодействия или как ему противостоять.

В то же время далеко не все проявляли подобную, не поддающуюся объяснению, враждебность, которая, в ослабленном, правда, виде, существует и до сих пор. Появились смельчаки, не побоявшиеся поставить под удар собственную карьеру и рискнувшие даже прослыть сумасшедшими: они оказали сопротивление общественному мнению, не имея на то никаких видимых причин, кроме любви к истине и рыцарского чувства, проснувшегося в них при виде гонений, которым подвергается женщина. Доктор Эшбернер — один из придворных врачей и сэр Чарльз Айшем оказались среди тех, кто выступил в прессе с защитой женщины–медиума.

С нынешней точки зрения медиумические способности миссис Хайден были весьма ограничены. Ни о каких физических явлениях, за исключением стуков, не сообщается; об огнях, материализации или голосах нет и речи. Однако в благоприятных условиях ответы, представленные в виде стуков, отличались точностью и убедительностью. Как всякий истинный медиум она обладала чувствительностью к нарушению гармонии в окружающей обстановке, отчего становилась жертвой недостойных розыгрышей. Сталкиваясь с исследователями, сознание которых было извращено, она оказывалась беззащитной. За хитрость платят хитростью, а на глупый вопрос даётся соответствующий ответ; в то же время разумная сущность, дающая ответы, повидимому, не особенно заботится о том, что пассивный инструмент, служащий лишь средством общения, может пострадать из–за тех ответов, которые передаются с его помощью. Эти псевдоисследователи наводнили прессу сообщениями о том, как им удалось обмануть духов, хотя, по сути, обманули–то они самих себя. Джордж Генри Льюис, сблизившийся впоследствии с Джорджем Элиотом,[102] был в числе этих бессовестных исследователей. С ликованием сообщает он, как задал духу письменный вопрос: «Шарлатанка ли миссис Хайден?», на что дух посредством стуков ответил: «Да». Льюис оказался настолько бесчестен, что приводил впоследствии этот факт в виде доказательства вины миссис Хайден. Скорее следовало бы сделать вывод о полной независимости стуков от воли медиума и о том, что некорректные вопросы не были удостоены серьёзного ответа.

В подобных случаях позитивный подход ценнее негативного, и автор считает необходимым прибегнуть к цитированию, причём в большем объёме, чем это обычно ему свойственно, ибо не видит иного способа показать, каким образом были брошены в нашу почву семена, давшие благие всходы. Мы уже упомянули о свидетельстве известного врача доктора Эшбернера, и, пожалуй, настала пора привести его собственные слова, он пишет:

«Принадлежность её к женскому полу — весомая причина для милосердия, раз уж вы, господа газетчики, не желаете оказать гостеприимство своему коллеге: ведь миссис Хайден замужем за человеком, редактировавшим и издававшим в своё время журнал, широко известный в Новой Англии. Я заявляю вам, что миссис Хайден — не шарлатанка, и утверждать обратное можно лишь изменив собственной совести.»

Кроме того, в своём длинном письме в «Ризонер» Эшбернер признаётся, что направился к медиуму в крайне скептическом настроении, ожидая увидеть «такую же явную нелепицу», которую обычно демонстрируют прочие так называемые медиумы. Далее он пишет: «Что касается миссис Хайден, то я настолько глубоко убеждён в её безупречной честности, что все настойчивые попытки обвинить её во лжи приводят меня в изумление», и помещает подробный отчёт о контактах, в которых он в действительности участвовал.

Среди исследователей был известный математик и философ профессор де Морган. В длинном и блистательно написанном предисловии к книге своей жены «От материи к духу» он описывает некоторые свои опыты и приводит сделанные им выводы: «Десять лет назад миссис Хайден — знаменитая американка–медиум — пришла в мой дом совершенно одна. Сеанс начался сразу по её прибытии. Присутствовали восемь или девять человек, разного возраста и разной степени убеждённости в том, что всё происходящее — шарлатанство. Стуки начались как обычно. Мой слух воспринимал их как чистые, ясные, тихие звуки, которые, длись они побольше, можно было бы назвать звонками. В тот момент я сравнил их с шумом, какой могли бы издать вязальные спицы, если уронить их с малой высоты на мраморную плиту и тут же приглушить чем–то мягким. Последующее обсуждение показало, что моё ощущение оказалось достаточно точным… В тот же вечер, только позднее, когда миссис Хайден, после трёхчасового сеанса отдыхала у другого стола, один ребёнок вдруг сказал: «А смогли бы все духи, что собрались здесь нынче вечером, издать стук одновременно?» Не успел он произнести эти слова, как раздался звук, похожий на дождь вязальных спиц, набравший силу меньше чем за две секунды, звуки толстых спиц соответствовали мужчинам, тонких — женщинам и детям; они были ясно различимы, но звучали в совершеннейшем беспорядке.»

После замечания о том, что для удобства он собирается называть стуки звуками, исходящими от духов, профессор де Морган продолжает:

«Когда мне предложили задать вопрос первому духу, я попросил разрешения задать его в мысленной форме — то есть, не произнося его, не записывая на бумаге и не отмечая букв в алфавите, и чтобы при этом миссис Хайден держала руки вытянутыми, пока будет даваться ответ. Оба требования были немедленно приняты, о чём нам сообщили парой стуков. Я мысленно задал вопрос и пожелал, чтобы ответ состоял из одного слова, которое я задумал. Затем я взял лист бумаги с отпечатанным алфавитом, поставил перед ним вертикально книгу и начал, глядя на него, водить, как принято, по буквам рукой. Стуки отмечали момент, когда я указывал на правильную букву, в результаге чего было сложено слово «шахматы». Всему этому могло быть два разумных объяснения: либо имело место необъяснимое по своей природе чтение мыслей, либо ловкость миссис Хайден была поистине сверхчеловеческой. Она сидела при этом на расстоянии шести футов от книги, закрывавшей от неё листок с алфавитом, и не могла видеть ни моей руки, ни моих глаз, ни скорости, с которой я скольжу по буквам. Ещё до конца заседания я пришёл к твёрдой уверенности: второе предположение ложно.»

Другое происшествие, имевшее место на этом же заседании, чрезвычайно подробно изложено в письме, адресованном У.Хилду и написанном десятью годами раньше. Мы процитируем его по книге «Воспоминания об Огастесе де Моргане», написанной его женой:

«Тут явился дух моего отца (скончавшегося в 1816 году), и после краткого разговора с ним я перешёл к вопросам:

«Ты знаешь издание, о котором я думаю сейчас?» — «Да», — «Помнишь ли ты эпитеты, относящиеся к тебе?» — «Да». — «Укажешь мне их начальные буквы на карточках?» — «Да».

Тогда я стал водить рукой по алфавиту, при этом карточки с буквами были отгорожены от миссис Х. книгой, сама она сидела по другую сторону большого круглого стола, а между нами горела яркая лампа. Я перебирал буквы, пока не дошёл до «Р». Я думал, что эта буква должна была стоять первой. Стука не последовало. Присутствовавшие в комнате сказали мне: «Вы пропустили некоторые буквы, в самом начале был слышен стук.» Я вернулся к началу и отчётливо услышал стук на букве «С». Сначала это озадачило меня, но вскоре я сообразил, что произошло. Дух начинал выстукивать ответ раньше, чем я ожидал. Я поставил букву «С» на первое место, а за ней последовали и другие: D,T,F,O и С — начальные буквы эпитетов, применённых к имени моего отца в одном старом, вышедшем в 1817 году, обозрении, о котором в этой комнате не знал никто, кроме меня. Сочетание CDTFOC было правильным, и я прекратил испытание, со всей определённостью убедившись, что некто или нечто, а может, некий дух, читал мои мысли. Далее, в течение почти трёх часов миссис Х. читала «Ключ к хижине дяди Тома» — книгу, которую она видела впервые в жизни, и, уверяю вас, она читала со всей увлечённостью человека, никогда раньше не державшего её в руках, а мы тем временем развлекались на свой лад, слушая стуки. Всё описанное выше имело место в действительности. С тех пор подобные вещи происходили в моём доме неоднократно и при участии разных людей. В большинстве случаев для передачи ответов используется стол, на который осторожно помещается рука или две руки, которые и указывают на буквы. В получаемых ответах много странностей, однако то и дело получается нечто, достойное удивления. Я не составил никакой теории по этому вопросу, но думаю, что через пару лет может обнаружиться что–то весьма интересное. Так или иначе я убеждён это явление существует в действительности. Множество людей, подобно мне, наблюдали его в собственных домах. Попытайтесь сами интерпретировать его, если питаете склонность к философским рассуждениям.»[103]

Говоря, что некий дух читал его мысли, профессор де Морган упускает из виду то обстоятельство, что инцидент с первой буквой указал на нечто, чего не было в его мыслях. Кроме того, само поведение миссис Хайден во время сеанса говорит о том, что принимать в расчёт следует скорее атмосферу, её окружавшую, чем её собственную личность. Ещё одно важное наблюдение, приведённое профессором де Морганом, помещено в Приложении.

Миссис Фитцджеральд, хорошо известная в кругах первых спиритов Лондона, публикует воспоминания о своих потрясающих переживаниях, связанных с миссис Хайден («Спиритуалист», 22 ноября 1878 года):

«Моё знакомство со Спиритизмом относится ко времени приезда в нашу страну знаменитой женщины–медиума — миссис Хайден. Я была приглашена одним из своих друзей на приём, устраивавшийся в Лондоне на Уимпл–стрит. Не имея возможности отказаться от приглашения, я приехала, хотя и с опозданием, уже после того, как произошло нечто очень интересное. Заметив мою растерянность, миссис Хайден, которую я видела впервые, выразила мне своё сожаление. Она предложила мне сесть за маленький столик, отдельно от остальных, что дало бы ей возможность спросить у духов, не пожелают ли они пообщаться со мной. Всё это было так ново и удивительно, что я с трудом поняла, что она имеет в виду и чего мне следует ожидать. Она положила передо мной отпечатанный алфавит, карандаш и лист бумаги. Пока она делала это, я, прикоснувшись ногой к ножке стола, ощутила в этом столе необычные толчки. Велев мне отмечать каждую букву, при указании на которую возникает отчётливый стук, она отошла. Я принялась указывать на буквы, как требовалось, и на букве «Е» ощутила отчётливый стук. За этой буквой последовали другие, оне сложились в имя, которое я не могла не узнать. Таким же образом мне сообщили дату смерти лица, носившего это имя (которую я не знала), затем последовало послание, содержавшее предсмертные слова моего покойного друга: «Я буду охранять тебя.» Далее мне была описана картина смерти этого человека. Признаюсь, я испытала потрясение и своего рода благоговейный страх.

Листок бумаги с сообщениями, продиктованными мне духом моего умершего друга, я показала его адвокату, и он подтвердил, что даты и прочие сведения полностью соответствовали действительности. Их не могло быть в моём сознании, ибо они были мне неизвестны.»

Интересно отметить: миссис Фитцджеральд с уверенностью сообщает, что первый сеанс, проведённый миссис Хайден, прошёл в присутствии леди Комермер, её сына, майора Коттона и Мистера Генри Томпсона из Йорка.

В том же номере «Спиритуалиста» помещено описание сеанса миссис Хайден, взятое из биографии Чарльза Янга — известного трагика, написанной его сыном, преподобным Джулианом Янгом:

«19 апреля 1853 года. В тот день я отправился в Лондон, чтобы встретиться со своими адвокатами для консультации по одному важному для меня делу. Будучи весьма наслышан о миссис Хайден — американке, спиритическом медиуме, я решил, раз уж я в городе, найти её и составить собственное мнение о её таланте. Случайно повстречав одного старого друга, мистера N., я спросил, не может ли он дать мне адрес миссис Хайден. Он назвал мне его: Кавендиш–сквер, Куин Анна–стрит, дом 22. Сам он её никогда не видел и очень хотел бы побывать в её обществе, только не особенно стремился платить гинею за вход. Я обещал взять его с собой, если он пожелает. Он с радостью согласился. С 1853 года спиритические сеансы стали столь обычным делом, что я не стану испытывать терпение своих читателей, описывая общепринятый способ общения живых с умершими. Я сам неоднократно был свидетелем общения с духами посредством стука, и хотя «органы удивления» развиты у меня очень хорошо и я питаю слабость к мистике и ко всему сверхъестественному, всё же должен признать, что ни разу не видел спиритических явлений, которым нельзя было бы найти разумного объяснения, за исключением случая, о котором я собираюсь рассказать. Здесь общение с духами, несомненно, имело место, ибо мой друг, как и я, видел миссис Хайден впервые, а она не знала ничего ни о нём, ни обо мне. Между миссис Х. и мной произошёл следующий разговор:

Миссис Х.: Желаете ли вы, сэр, связаться с духом кого–нибудь из своих умерших друзей?

Дж.С.Я.: Да.

Миссис Х.: Соблаговолите задавать вопросы указанным мною способом, и, надеюсь, ответы вас удовлетворят.

Дж.С.Я. (обращаясь к невидимке, чьё присутствие предполагается): Сообщи мне имя человека, с которым я хочу связаться.

(Буквы, на которые было указано стуками, сложились в слова: «Джеймс Уильям Янг».)

Дж.С.Я.: А теперь о ком я думаю?

Ответ: Фредерик Уильям Янг.

Дж.С.Я.: Каким недугом он страдает?

Ответ: Нервный тик.

Дж.С.Я.: Не мог бы ты прописать ему лечение?

Ответ: Сильный гипноз.

Дж С.Я.: Кто должен внушать?

Ответ: Некто, питающий к пациенту сильную симпатию.

Дж.С.Я.: Смог бы я добиться успеха?

Ответ: Нет.

Дж.С.Я.: А кто смог бы?

Ответ: Джозеф Риз. (Джентльмен, к которому мой дядя испытывал большое уважение.)

Дж.С.Я.: Потерял ли я недавно друга?

Ответ: Да.

Дж.С.Я.: Кто это был? (Я думал о мисс Янг, дальней родственнице.)

Ответ: Кристиана Лэйн.

Дж.С.Я.: Можешь ли сказать, где я сегодня ночую?

Ответ: У Джеймса Б., эсквайра, дом 9 по Кларджес–стрит.

Дж.С.Я.: У полковника Вимота, на Аппер Гросвенор–стрит.

Я был поражён точностью полученных мною ответов и потому сказал джентльмену, сопровождавшему меня, что очень хотел бы задать один вопрос, суть которого должна остаться в тайне. Я сказал ему, что он весьма обяжет меня, если выйдет на время в соседнюю комнату. Когда он выполнил мою просьбу, я возобновил разговор с миссис Хайден.

Дж.С.Я.: Я попросил своего друга удалиться, потому что меня очень заботит, чтоб он не узнал, о чём я буду спрашивать. Мне также не хотелось посвящать вас в содержание вопроса, однако, насколько я понимаю, ответ не может быть передан никаким иным способом, кроме как через вас. Как поступить в этих обстоятельствах?

Миссис Х.: Задайте вопрос в такой форме, чтобы ответ явился в виде одного слова, смысл которого будет ясен лишь вам одному.

Дж.С.Я.: Я попробуо. Произойдёт ли то, чего я опасаюсь?

Ответ: Нет.

Дж.С.Я.: Я не удовлетворён. Легко сказать «да» или «нет», но поверить я смогу лишь убедившись, что ты правильно меня понял. Сообщи хотъ одно слово, которое укажет мне, что тебе известны мои мысли.

Ответ: Завещание.

Ясно, речь шла о завещании, составленном в мою пользу, но находившемся под угрозой. Я хотел узнать, минует ли эта угроза. Полученный мною ответ оказался правильным.»

Можно добавить, что ни до, ни после этого сеанса мистер Янг так и не поверил в общение с духами, несмотря на предъявленное ему веское доказательство. Это, конечно, не делает чести его уму и способности воспринимать новое.

Весьма известные участники спиритических сеансов упоминаются в приводимом ниже письме, опубликованном в «Спиритуалисте» мистером Джоном Мэлкомом из Клифтона (Бристоль). Он излагает своё мнение по поводу того, где произошёл первый в Британии сеанс и кто были его свидетели:

«Дату я не помню, однако припоминаю, как моя знакомая — миссис Кроу, автор книги «Скрытая сторона природы»[104] пригласила меня на спиритический сеанс в дом миссис Хайден на Куин Анна–стрит, Кавендиш–сквер. Она сообщила мне, что миссис Хайден только что приехала из Америки, чтобы продемонстрировать спиритические явления тем, кого они могли бы заинтересовать. Присутствовали миссис Кроу, миссис Милнер–Гибсон, мистер Колли Граттан,[105] мистер Роберт Чамберс, доктор Даниэльс, доктор Самюэль Диксон и другие, не известные мне люди. В тот день были продемонстрированы весьма примечательные явления. С тех пор мне часто случалось заходить к миссис Хайден, и если поначалу я был склонен сомневаться в исключительности связанных с ней феноменов, то дальнейшие события настолько убедительно доказали мне возможность общения с духами, что я полностью уверовал в него.»

На страницах британской прессы разразилось неистовое сражение. Критические материалы, опубликованные в периодических изданиях «Хаузхолд уорд», «Лидер», «Зоист», вызвали возражения у мистера Генри Спейсера,[106] с которыми он и выступил в лондонской газете «Критик». Она же опубликовала пространное послание от некоего лица духовного звания из Кембриджа, подписавшегося «М.А.». Предполагается, что это был преподобный А.У.Гобсон из колледжа Св.Иоанна в Кембридже.

Послание этого джентльмена отличается яркостью и силой, однако его размеры не позволяют нам привести его здесь целиком. Он был первым, насколько нам известно, деятелем Церкви, выступившим по данному вопросу, поэтому обойти своим вниманием этот случай мы не можем. Странность, характеризующая, впрочем, дух той эпохи, состоит в том, что участники сеансов редко задумывались о религиозном смысле этого явления: в своих вопросах они чаще всего просили назвать второе имя своей бабушки или сообщить точное число своих дядьёв. Даже самые серьёзные люди задавали совершенно никчёмные вопросы, и никому не приходило в голову, какие перед ними открываются возможности для серьёзного обоснования религиозных верований. Деятель Церкви, о котором идёт речь, усмотрел, хоть и весьма неотчётливо, религиозную подоплёку этого явления. Его статья заканчивалась так:

«В заключение я обращаюсь к многочисленным деятелям Церкви, читающим «Критик». Будучи служителем Англиканской церкви, я считаю, что обсуждаемый предмет рано или поздно должен привлечь внимание моих собратьев–священников, как бы ни хотелось им проигнорировать его. Основания для этого, вкратце, таковы: если в нашей стране поднимется такой же ажиотаж, какой поднялся в Америке, — а оснований предполагать обратное у нас нет, — то духовенство будет попросту вынуждено высказать своё мнение, потому что этим мнением будут интересоваться буквально все. Ему придётся вмешаться и приложить немалые усилия, чтобы противостоять тем заблуждениям, которые этот «феномен» уже успел породить. Эдин Баллоу — самый одарённый и прозорливый из всех пишущих о проявлениях Спиритизма в Америке, серьёзно предостерегает своих читателей, чтобы они не верили в общение с духами и не позволяли всем этим «стукачам» подорвать их убеждения и религиозные верования (что уже случилось с тысячами людей). В Англии это явление только появилось, однако в течение нескольких месяцев, прошедших с момента приезда мистера и миссис Хайден, оно успело распространиться подобно лесному пожару. Я считаю себя вправе заявить, что ажиотаж ещё только начинается. Сначала людям кажется, что всё это — низкопробное шарлатанство и надувательство, потом, убедившись в существовании этого явления на собственном опыте, человек испытывает испуг и изумление, после чего принимается делать самые безумные выводы, к примеру, что всё это — дело рук дьявола, или (другая крайность) - новое Божественное откровение. Многие способные и образованные люди были на моих глазах совершеннейшим образом мистифицированы; никто не знает, как ко всему этому относиться. Со своей стороны, готов признать: я озадачен столь же сильно. Я чувствую, я глубоко убеждён, что это не шарлатанство. Я не только участвовал в многочисленных проверках, о которых говорилось выше, но и подолгу беседовал в частном порядке с мистером и миссис Хайден, причём по отдельности, и всё, сказанное ими, было отмечено печатью искренности и твёрдой убеждённости. Это не может, конечно, служить доказательством для посторонних, но для меня лично — может. Если имеет место обман, то они обмануты точно так же, как все прочие.»

Истинное значение этого явления поняли не деятели Церкви, а свободные мыслители, которые встали перед дилеммой: либо ополчиться против этого доказательства вечной жизни, либо, подобно многим из нас, констатировать, что их мировоззрение потерпело крах и что они побеждены их же собственным оружием. Они всегда просили доказательств, когда речь шла о трансцендентальном, и самые честные и последовательные из них были вынуждены признать, что эти доказательства получены. Благороднее всех поступил Роберт Оуэн, известный как своими работами в гуманитарной области, так и полной независимостью суждений в вопросах религии. Этот смелый и честный человек лично заявил, что новое явление ударило по нему подобно первым лучам восходящего солнца и залило рисовавшееся ему мрачное будущее золотым светом. Он писал:

«Я терпеливо изучил историю этих явлений, исследовал все сопутствующие факты (подтверждённые неисчислимое число раз достойнейшими людьми), принял участие в четырнадцати сеансах с медиумом миссис Хайден, причём она предоставила мне все возможности для проверки, нет ли с её стороны какого–либо обмана.

Я убеждён, что её действия не содержат никакого шарлатанства, более того, я считаю само это явление предвестником величайшего духовного переворота, который затронет самую суть жизни человечества.»

Миссис Эмма Хардиндж–Бриттен сообщает, что заявление Роберта Оуэна вызвало всеобщее удивление и заинтересованность, поскольку влияние его чисто материалистического мировоззрения, подрывавшего устои религии, было очень сильно в обществе. Она говорит, что один из самых знаменитых государственных деятелей Англии заявил: «Миссис Хайден надо поставить памятник только за то, что она убедила Роберта Оуэна.»

В скором времени в число новообращённых попал и знаменитый доктор Эллиотсон, президент Общества секуляризации,[107] до того, подобно Св.Павлу, жестоко нападавший на Новое Откровение. Вместе с доктором Эшбернером они оказались в числе наиболее известных людей, выступавших в поддержку гипнотизма в ту пору, когда даже это очевидное явление нуждалось в доказательствах своего существования, и любому медику, верившему в него, грозила репутация шарлатана. Оба они пережили довольно болезненный период в своих отношениях, когда доктор Эшбернер с энтузиазмом отдался изучению более возвышенного предмета, а его друг был вынужден не просто дискутировать с ним, но и активно ему противостоять. Этот разлад был преодолён лишь тогда, когда Эллиотсон полностью изменил своё мнение о Спиритизме, миссис Хардиндж–Бриттен, посетившая Эллиотсона в преклонном возрасте по его настоятельной просьбе, писала: «Тёплая привязанность к Спиритизму, который этот почтенный джентльмен считал величайшим Откровением, осветившим ему тёмный путь в потусторонний мир, сделал его кончину актом торжества веры, полным радостного предчувствия.»

Как и следовало ожидать, широкое распространение феномена столоверчения вскоре вынудило учёных–скептиков признать факт его существования. Они, конечно, утверждали, что объяснение загадочного движения столов внешними причинами — глубокое заблуждение. Брэйд, Карпентер и Фарадей[108] публично заявили, что наблюдаемые эффекты — следствие бессознательных мышечных движений. Фарадей создал хитроумный прибор, который, по его мнению, полностью подтвердил эту теорию. Однако дело в том, что, подобно многим другим скептикам, Фарадей ни разу не имел дела с хорошим медиумом, достоверные факты бесконтактного движения столов опровергают все его предположения. Представьте себе дилетанта–астронома, не имеющего даже подзорной трубы, насмешливо и высокомерно оспаривающего выводы учёных, работающих с телескопом, — и вы поймёте, кому подобны люди, не обладающие собственным опытом в области психических явлений, но тем не менее высказывающие критические суждения по этому вопросу.

Дух того времени, без сомнения, очень точно выражен сэром Дэвидом Брустером. Говоря о приглашении, полученном им от Монктона Милнза на встречу с мистером Галла, путешественником по Африке, «подтверждающим, что миссис Хайден назвала ему такие африканские имена и географические названия, которые были известны лишь ему одному», сэр Дэвид даёт следующий комментарий: «Кажется, весь мир сошёл с ума.»

Миссис Хайден пробыла в Англии около года и вернулась в Америку к концу 1853 года. Когда–нибудь, когда будет установлена истинная связь между этим событием и другими, её визит на Британские острова оценят как эпохальный. Одновременно с ней в Англии находились ещё два медиума из Америки — миссис Робертс и миссис Джей, прибывшие вскоре вслед за ней, однако оне не оказали большого влияния на развитие движения; повидимому их психическая сила была весьма незначительна.

Отголоски событий того времени можно найти и в публикуемом ниже отрывке из статьи о Спиритизме, помещённой в не имеющем ничего общего со Спиритизмом журнале «Йоркширмэн» 25 октября 1856 года:

«По нашему убеждению, английская публика в целом недостаточно хорошо знакома с сущностью доктрин Спиритизма, и большинство читателей не верит тому, что в нашей стране эти теории могут иметь серьёзное влияние. Не отрицаем, что обычное столоверчение и ему подобные явления хорошо нам известны. Два–три года назад ни одна вечеринка не обходилась без спиритических опытов… В те времена рассылались приглашения «на чай и столоверчение»; принимая участие в этом новом развлечении, мы всей семьёй крутились как сумасшедшие вокруг всяческих предметов меблировки.»

Объявив далее, что вмешательство Фарадея «вынудило духов удалиться» и об их проделках на некоторое время перестали говорить, журнал продолжает:

«Однако нам доподлинно известно, что вера в Спиритизм живёт не только на территории Соединённых Штатов: она нашла значительное число приверженцев и в нашей собственной стране.»

В то время поведение прессы мало отличалось от нынешнего: те же насмешки и искажение фактов. Но даже если факты и соответствуют действительности, то их значение сознательно умаляется. К примеру, «Таймс» (газета, плохо информированная в области психических явлений и не скрывающая своей враждебности к ним) публикует в передовой статье, появившейся несколько позже, следующие тезисы:

«Если бы можно было простым актом воли снять шляпу с вешалки, чтобы не ходить за ней самому и не звать слугу — это было бы уже кое–что. Если бы вращение стола могло приводить в действие кофемолку — это стало бы большим достижением. Пускай наши медиумы и ясновидящие, вместо того, чтобы узнавать, что сделалось с тем, кто умер пятьдесят лет назад, поинтересуются, каков будет курс на Фондовой бирже через три месяца.»

Подобные рассуждения, обнародованные на страницах крупнейшей газеты, наводят на мысль о том, что, видимо, в те времена само движение было ещё недостаточно зрелым. Однако не это обстоятельство, ни сугубый материализм эпохи не могли сами по себе помешать восприятию идеи о потустороннем вмешательстве. Неприятие её в значительной мере порождалось безответственностью людей, занимавшихся общением с духами. Большинство из них не смогли полностью оценить всей важности сигналов, поступавших из потустороннего мира, и считали их, по свидетельству йоркширского журнала, новым видом развлечений, своего рода возбудителем для пресыщенной публики, погрязшей в мирских заботах.

Но в то время, как смертельный, по мнению прессы, удар был нанесён Спиритизму и полностью подорвал доверие к этому движению, во многих местах исследования продолжались — и без излишнего ажиотажа. По свидетельству Хоуита, здравомыслящие люди «с успехом продолжали проверку нового способа общения с ангелами и убеждались в их реальном существовании». По его меткому замечанию, «медиумы, выступавшие на публике, были не более, чем вестниками нашего движения.»

Если судить только по общественному резонансу той эпохи значение деятельности миссис Хайден следует признать весьма ограниченным. Для публики в целом она являлась лишь курьёзом, приковавшим к себе внимание на несколько дней, однако семена, брошенные ею, начали медленно прорастать. Она сообщила первичные знания о самом явлении, после чего люди, зачастую не поднимая лишнего шума, начинали собственные исследования, чтобы самим докопаться до истины. Причём осторожность, пришедшая с опытом, вынуждала их не распространяться о результатах своих экспериментов. Вне всякого сомнения, миссис Хайден с успехом выполнила возложенную на неё миссию.

Развитие спиритического движения можно уподобить морскому приливу, когда за спадом предыдущей волны следует подъём новой, более высокой. После каждого спада начинает казаться, что наступил штиль, но тут накатывает новый вал мощнее прежнего. Период между отъездом миссис Хайден в 1853 году и появлением Д.Д.Хоума в 1855–м — это первое затишье на берегах Англии. Невежественным противникам Спиритизма показалось, что это — конец. Однако в тысячах домов по всей стране продолжались опыты: многие из тех, кто живя в эпоху мертвящего материализма, утратил веру в явления духовного порядка, получили подтверждение их реального существования. С облегчением или с благоговейным страхом эти люди начали понимать, что на смену эпохе веры приходит эпоха знания, о которой говорил ещё Св.Пётр. Верные последователи Писания вспомнили слова своего Учителя: «Многое должен был сказать, но вы всё равно сейчас не поймёте» и задумались о том, не являются ли странные проявления потусторонних сил частью этого знания?

Таковы были семена, посеянные миссис Хайден в Лондоне. Другая цепь событий привела к тому, что спиритические явления стали известны в Йоркшире. Произошло это благодаря приезду в город Кейгли мистера Дэвида Ричмонда — американского шейкера, связавшегося с мистером Уэзерхедом и заинтересовавшего его новым явлением. Были обнаружены феномены столоверчения, выявлены медиумы среди местных жителей, и появился мощный центр, существующий и поныне. Из Йоркшира явление распространилось в Ланкашир. Интересно, что мистер Уэлстенхолм из Блэкберна, скончавшийся в 1925 году в почтенном возрасте, спрятался, будучи мальчиком, под одним из столов, где и имел возможность наблюдать это явление во время одного из сеансов. Надеемся, что он не способствовал ему физически. В Кейгли в 1855 году начала выходить газета «Йоркшир спиричуэл телеграф». Все затраты по её изданию, а также многие другие расходы взял на себя Дэвид Уэзерхед. Этого человека следует упомянуть в числе пионеров, посвятивших все свои помыслы новому движению. Кейгли до сих пор остаётся важным центром изучения психических явлений.