Истребительный батальон (очерк 1942)

III. БОЕВОЕ ИСПЫТАНИЕ

Двадцать четвертого августа наша разведка установила, что в балке, западнее карьера и поселка Спартановка немцы сосредоточили большое количество автоматчиков – их цель была ясна – прорваться к Тракторному заводу.

Передовые немецкие автоматчики, буквально, нависли над балкой, а близко придвинутые вражеские минометы зажгли уже много зданий в поселке. Завод обстреливался, но работал и должен был непрерывно работать. Наш батальон, как и другие истребительные батальоны города и народное ополчение Трактор. нозаводского района, получил приказ перейти в контратаку, отбросить немцев за Сухую Мечетку, задержать их продвижение к заводу.

25 августа было таким же жарким, душным. как и предыдущие дни. Сзади нас продолжал гореть город. Вся южная половина неба была затянута густым черным дымом. В воздухе появлялись все новые и новые «Юнкерсы». По ним ожесточенно били наши зенитки. То и дело разгорались воздушные бои.

Около одиннадцати: часов левее нас занял исходные позиции Краснооктябрьский истребительный батальон. У него много пулеметов. Западнее нас расположилась пулеметная рота 21 учебного танкового батальона, а восточнее – пулеметная рота строителей. Сзади, за группами кустов сосредоточились танки. Получена полоса наступления: справа – бугор с вышкой, слева – радиостанция включительно.

Быстро были собраны командиры, разъяснена боевая задача.

Время подходило к двенадцати. К наступлению все готово. Слегка волновала мысль: «Как выдержим первое боевое испытание». Суровые, напряженные лица бойцов, спокойная деловитость командиров внушали уверенность. что долг свой выполним с честью.

Двенадцать. Пушки танков начали оглушительную стрельбу – это наша артиллерийская подготовка. На правом фланге у Спартановки слышно гудение моторов – танки пошли в атаку на занятый немцами бугор.

Батальон краснооктябрьцев уже поднялся.

Маскируясь порослью, по балочкам во взводных колонн наш батальон вышел на рубеж атаки. Быстро развернулись. Первая рота слева. Поднимаемся на бугор. Он весь в пыли от густо падающих пуль противника. Навстречу нам с отвратительным кряком рвутся немецкие мины.

До лесопосадки, где залегли немецкие автоматчики – метров двести, не больше.

С боевым кличем: «Вперед! За Родину, за Сталина!», – батальон бросился в атаку. Впереди командиры, за ними, стреляя на ходу, бойцы. Бой был неравный: силы немцев значительно больше, но наши сердца кипели ненавистью к врагу, мы были полны решимости драться до конца за родные завод и город, за свои дома, за свои семьи.

Яростно били наши пулеметы, винтовки. Мы бон почти у кустов лесопосадки. Сквозь зелень мелькали сине-зеленые мундиры немцев, по ним, справа от меня, кто-то из бойцов давал длинные очереди.

Пробираюсь к правому флангу. У куста лежит командир роты Симонов. Он мертв. Несколько пуль пробили ему голову и грудь. Симонов пал, как герой, выполняя долг коммуниста перед родиной.

Где-то рядом частые очереди. Согнувшись, перебегаю. Под кустом наш пулемет. Весь вжавшись в приклад, не отрывая глаз от прицела, командир отделения Зайцев ведет огонь по группе тополей. Там, в ложбине, за валом пруда засела группа вражеских автоматчиков, чуть правее и выше – беспрерывные желтые вспышки пулеметных очередей. Впереди, левее нас, на поляне, покрытой редкой фруктовой посадкой, были ясно видны черные фигуры залегших бойцов. Их остановил мощный немецкий огонь. Впереди залегших бойцов простым глазом виден подъем, на скатах которого правильные ряды фруктовых деревьев. В просвете между ними.кусты посадки полосы озеленения. На фоне зелени – еле заметные желтые бугорки, видимо, полоски снеже выброшенной земли. Это знакомо. Такие, наспех вырытые окопчики, соединенные между собой узким и неглубоким ходом сообщения, мы уже миновали. Стало очевидным, что немды окапываются и оттуда ведут огонь. Теперь надо было во что бы то ни стало быстро определить, где кончается левый фланг немецкой обороны, остановивший нашу роту слева. Требовалась разведка. Беру с собой связных. Идем гуськом, впереди Володин, сзади Талдыкин. Прошли позицию зенитных батарей. Никого – все тихо. Дальше идти нет смысла. Но слева, сзади у тополей, на расстоянии 700 метров – ожесточенные очереди из автоматов. Возвращаемся назад, берем уже правее, в направлении на выстрелы. И только что вышли из лесопосадки на открытую улицу, как в упор, с 20-ти, примерно метров огонь двух автоматов. И Володин, и я, раздвигавшие последний куст посадки, упали. У локтей, у лица комья земли от вражеских очередей. И снова тихо.

Сзади шепот Талдыкина: «Ползите назад».

Не поворачиваясь, не отрывая тела от земли, пробую продвинуться. И опять рядом стук пуль о землю. Делаю, две-три попытки, наконец, отползаю за кусты. Нарвались на двух автоматчиков.

– Где Володин?

– Лежит там, – тихо отвечает Талдыкин.

– Товарищ начальник штаба, я подползу справа и брошу гранату, а вы наблюдайте и открывайте огонь.

Талдыкин тихо пополз. Шуршанье от раздвигаемых кустов становится все тише и тише… Я решил через кусты спуститься немного ниже. Метрах в десяти от меня на прежнем месте лежал ничком, лицом в землю Володин. «Не убит ли?» – подумал тревожно. Пробовал, не поднимая головы из кустов, рассмотреть откуда стреляли. На фоне желтой земли трудно что-либо определить, а подняться нельзя. Пот заливает глаза, но не отрываясь смотрю в желтую полосу земли; ее то закрывает, то открывает качающийся куст бурьяна. Осторожно подтягиваю винтовку и навожу. Вдруг в кустах мелькнуло что-то черное и вслед – желтое пламя, пыль и взрыв. Снова в кустах темная тень. Нажимаю спусковой крючок. Сейчас же второй взрыв, уже в кустах. На поляне показался бегущий Талдыкин. Срываюсь с места, несколько прыжков и мы у мелкого окопчика, прорытого поперек, посадки. Рядом с окопчиком лежит рослый в зеленовато-синем комбинезоне фашист. Кровь заливает его лицо и грудь. Рядом с ним автомат.

– Где второй?

– Ушел. Как досадно!

Быстро обыскиваем труп, берем документы, оружие. Рядом один за другим взрывы гранат… Успели заметить, что вспышки очередей идут с противоположной стороны улицы, откуда мы только что перебежали. Падаем и ползем.

Володин убит… Прощай, товарищ!

Левый фланг противника определен. Надо действовать.

Забили пулеметы и впереди, среди фруктовых деревьев замелькали наши бойцы. Взвод Ветрова, под прикрытием пулеметов, стал обходить тополи справа. Немецкий пулемет смолк. И тогда поднялись наши бойцы, залегшие в саду, и вперебежку во весь рост бросились к тополям.

Еще двести-триста метров наши. Под тополем валяется немец, рассеченный пулеметной очередью почти наполовину. Его сбил с дерева командир взвода Москалев.

К трем часам дня только наш батальон прошел в наступлении больше километра, отогнав немцев частью на гребень, а кое-где и за гребень. Задача, поставленная батальону, была выполнена. Соединенными усилиями истребительных батальонов города, народного ополчения и других частей враг был задержан, Завод мог, хотя и в чрезвычайно тяжелых условиях, продолжать работу для фронта.

Батальон занял новые, более выгодные оборонительные рубежи. Бойцы начали окапываться, приспосабливая для укрытия и стрельбы все неровности местности. Стрельба то затихала, то снова вспыхивала.

Где согнувшись, где ползком, иду на левый фланг. На пути трупы убитых немцев, измятые опаленные кусты, ямки. Вот и левофланговый взвод. Рядом с пулеметчиком лежит командир взвода Ветров и напряженно смотрит вперед сквозь прогалины бурьяна.

– Товарищ, начальник штаба! Вот прямо желтый куст, левей вроде (черное пятнышко, там пара автоматчиков, только что ранили связного, присланного слева от лейтенанта.

Слегка приподымаюсь и как бы в ответ – длинный ряд желтых огоньков. Падаю навзничь.

Рядом оглушительно забил пулемет. На минуту глохну.

– Вот дьяволы, как смотрят. По моему сейчас дал удачную очередь, так пыль и схватило, – обернувшись ко мне, удовлетворенно говорит пулеметчик, сверкая белыми зубами, ярко выделявшимися на почернелом от пыли лице. Это был наш энтузиаст – пулеметчик Яков Лагутин, слесарь из 15 цеха.

Правее, недалеко от нас, залег один из лучших стрелков батальона Буров Петр Иванович. Он неторопливо стреляет.

Всех мучит жажда, но о доставке воды пока нечего и думать: все пути подвоза простреливались.

На правом фланге окопалась вторая рога. Здесь наше расположение вдается глубоким мысом к немцам. Справа фланг открыт. Ночью в этом районе непременно надо будет ждать контратаки немцев. Выставили дополнительных наблюдателей и уступом справа два пулемета.

День склоняется к вечеру. Стрельба как будто стихает, но каждое наше движение врагом фиксируется. Только что убили при перебежке открытого пространства связного Мо-мотова.

Принесли сведения о потерях Убитых пять – Симонов И. А., бойцы Володин И. А., Момотов А. М., Иванов И. И., Кондратьев П. П. Тяжело ранен Фомин И. А. Легкораненых одиннадцать, среди них командиры взводов Гончаров и Москалев. Все раненые эвакуированы.

Немецких трупов насчитали девять. Раненых они унесли с собой, возможно и убитых.

Просматриваю документы убитых немцев. Все они из состава мотобатальона 4 танковой дивизии. Это отборные немецкие войска и становится понятным ожесточенность их сопротивления.

Бойцы протирают затворы у винтовок и пулеметов. Все в песке. Из ближней балочки, где отделение боепитания 21 батальона, принесли 4 ящика с гранатами. Это их подарок.

С сумерками посылаю командира отделения Бондаренко с донесением в штаб. К рассвету на позициях должны быть пища, вода, боеприпасы, а также людское пополнение взамен выбывших из строя.

Как и ожидалось, около полуночи немцы сделали попытку контратаковать наш выступ в расположении второй роты. Было это так: в лесопосадке вдруг послышался тихий треск ветвей и какое-то щуршанье. Отползшие назад передовые наблюдатели доложили, что по всем признакам немцы переползают. Пулеметы у нас были наготове, гранаты выложены, под руками…

Неожиданно справа ожесточенно забили несколько немецких автоматов. Наши пулеметчики открыли; огонь в упор, а в кусты через узкую полоску, свободную от посадки, полетели гранаты. Гулкие разрывы… Прямо из кустов длинные огоньки. С азартом стреляем, бросаем гранаты и не замечаем комков земли, летящих в лицо от рикошетов.

Неожиданно все затихло… Впереди какая-то возни, даем еще несколько очередей… Опять тихо… Слышны отдаленные команды на чужом лающем языке и несколько вскриков…

Посылаю командира отделения Ходникевича и связного Талдыкина в разведку с задачей выяснить, как далеко против второй роты находятся немцы. У них слышны отдаленные голоса, какой-то стук, но определить расстояние на слух трудно.

Сзади наших позиций где-то в темноте родной поселок, догорают в нем старые пожарища. полыхают новые. А город все горит, с нашего бугра хорошо видно ярко взвивающееся пламя пожаров. Слышен отдаленный гул немецких бомбардировщиков и глухие раскаты взрывов… Изредка светят немецкие ракеты.

Со стороны немцев один за другим два взрыва как будто от ручных гранат, И вслед за ними частая, беспорядочная стрельба.

Из темноты послышался легкий шум, в окопчик посыпалась земля, и перед нами – Талдыкин и Ходникевич.

Талдыкин докладывает: «Все было благополучно, мы ползли один, за другим вдоль посадки в районе зенитной батареи немного левее. Были хорошо слышны полоса немцев и стук лопат. Вдруг легкий треск. Мы залегли. В прогалине кустов мелькнула 'тень остановилась, потом повернулась я пошла назад, а затем снова: появилась в прогалине кустов метрах в тридцати от нас. Мы бросили гранаты, прижались к земле и отползли вправо метров на двадцать. Сейчас же после взрывов немцы открыли Стрельбу. Мы обошли сзади бывшую позицию зенитной батарей, там парный дозор, и 'возвратились». Доклад разведки определил примерное расположение немцев и подтвердил наше предположение, что на бугре немцы начали строить дзоты. Теперь важно было удержать за собой правый фланг до утра, а потом организовать круговую оборону.

Уже рассветало, когда возвратился наш посланец Бондаренко. Он доставил командиру батальона мое донесенье и привел с собой пополнение в 18 человек с политруком тов. Салуткиным. Они же принесли хлеб, воду, боеприпасы, оставленные сзади в балочке. 3toi позаботились о нас Райком партии и Райсовет. Иду с.Бондаренко. В кустах встретил Николая Петровича Салуткина. Он рассказал новости о поселке. Самым отрадным было то, что о нашем батальоне помнят, беспокоятся. Все раненые получили медицинскую помощь и чувствуют себя хорошо, за исключением Фомина, который очень ослабел от большой потери крови. На позиции обещали прислать горячий обед и ужин в термосах.

С удовольствием мы позавтракали впервые за двое суток. У пулеметов поставили дежурных. Впереди и на флангах залегли наблюдатели. А после завтрака в каждом взводе половине бойцов разрешили спать. Получив первые строевые записки от командиров рот, пишу подробное донесение.

В последующие дни – 26. 27 и 28 августа немцы вели по нашим позициям беспорядочный \огонь и лишь на правом фланге с ними была пара стычек.

Мы улучшали свою оборону, закапывались и маскировались. Стали привыкать к боевой обстановке.

Ночью с 28 на 29 августа командир батальона капитан Костюченко отдал приказ об отходе на линию обороны во втором эшелоне. Нас сменил некий полк НКВД. Через полчаса в полной темноте «спустились в глубокую балочку к речке. Не заходя в поселок, заняли оборону в районе бетонного моста. С рассветом начали оборудовать новую позицию, Первое боевое испытание батальон выдержал, но жестокая битва за родной город только начиналась.

Фронт приближался к горящему, израненному городу вплотную. Бои шли не только на нашей северной, но и вдоль всей западной окраины города. Немцы бросали в бой все больше и больше живой силы и техники. Прибывали и наши войска.

На рассвете 2 сентября нас вторично сменили. Молодой лейтенант, из ставшей впоследствии знаменитой Гороховской бригады, принял у меня позицию. Красноармейцы, прямо с марша, заходили в пулеметные гнезда и стрелковые окопы с покрытиями и одеждой крутостей, щупали доски и накат, ложились на солому и, довольно посмеиваясь, спрашивали: «Ай да работяги, и где вас так замечательно выучили окапываться?».

«Да мы это еще на занятиях в прошлом году проходили, сколько земли перекопали», – с нескрываемым удовольствием отвечали наши бойцы.

Тепло распрощались с красноармейцами и отправились в поселок, в батальон, который покинули десять дней тому назад. Вскоре проводили в армию десять своих товарищей, в том числе: Туликова, Талдыкина, Салуткина, Коган. Работы в поселке для нашего батальона было много – ночное патрулирование по поселку, охрана объектов, работа с заградительными отрядами. Случалось всякое: находились и враги и просто дрянненькие, неустойчивые люди. Однажды поймали молодого парня в оранжевой майке, с вороватыми глазами. Он нес полмешка сахара. Сахар отобрали, а его направили в военкомат и предупредили. Через день он снова попался с уворованным мешком муки. Поступили с ним по закону осадного положения.

С каждым днем ожесточеннее становились и налеты вражеской авиации, и минометный и артиллерийский обстрел. На окраинах поселка шла беспрерывная стрельба. Систематически бомбился и обстреливался завод. Загорелись нефтехранилища, запылали цехи красавца-завода. Густой черный дым стлался далеко вокруг.

Ночами на Волге работали многочисленные переправы. На лодках, катерах, баркасах, плотиках, по штурмовым мостикам на нашу сторону шли воинские пополнения, боеприпасы… За Волгу переправляли раненых, эвакуировали жителей с немногочисленны и и узлами и детьми на руках. Берег Волги, крутой, обрывистый был весь изрыт землянками, блиндажами, командными пунктами. Всюду виднелись провода, стучали движки раций. В воду, со свистом рассекая воздух, падали мины. Иногда вдоль береговой полосы делали заход вражеские бомбардировщики, и тогда все гудело вокруг, стеной поднималась пыль, а по единственному водному пути все так же шли боеприпасы, людские пополнения.

Сталинград героически оборонялся. С Заволжья его поддерживала артиллерия, минометы, через наши головы летел на врага смертоносный металл. Шестерка за шестеркой «Илы» на штурмовку вражеских укреплений. Крепче стали держали оборону волжской твердыни чудо-богатыри легендарной 62 армии.

Наш батальон нес службу по-прежнему. Бойцы и командиры батальона мужественно работали в условиях почти беспрерывного обстрела. Несколько раненых выбыло из строя. На Волге у батальона были переправочные средства, которыми кроме своих грузов перевозили пополнения и боеприпасы, раненых и эвакуированных жителей.

Кольцо вокруг города продолжало сжиматься, но советские воины стойко, насмерть стояли, защищая каждый метр сожженной, политой кровью земли. Поселок последовательно разрушался и становился полем боя. Штаб батальона сменил уже второе здание. В первых числах октября мы «дислоцировались» в одном из оврагов, выходящих к Волге у Нижнего поселка СТЗ. В почти отвесные стенки оврага были врыты ниши и кое-как укреплены. И все же это была более надежная защита, чем разрушающиеся здания. Вражеская авиация начала методически, упорно бомбить узенькую береговую полоску между обрывом и Волгой. В такое время все, кроме наблюдателей и находящихся в служебном наряде, забирались в свои щели и пересиживали налет. Массив берега дрожал. Пыль, смешанная с газами разрывов, затрудняла дыхание. Однако бодрости никто не терял, хотя впереди было совсем немного земли, а сзади только Волга.

Однажды в конце сентября месяца, когда в блиндаже находились бойцы, вернувшиеся из ночных операций, раздался глухой взрыв, не похожий.на разрыв авиабомб, хотя и шла обычная, повседневная бомбежка. Ветер принес запах керосина и клочья чёрного дыма. Вместе с бойцами я быстро поднялся по лестнице наверх крутого берега – территорию нефтескладов. Жуткое зрелище представилось нашему взору. Пылал огромный бак. Горящая жидкость, точно огненная река, в стремительном беге неслась к открытому резервуару, в котором хранился большой запас нефти. Мы бросились с лопатами пробивать толстую насыпь, окружающую резервуар, чтобы спустить нефть в Волгу, но не успели: загорелся край резервуара. Поднялся вихрь. Пламя жутко гудело. Ветер закручивал гигантские спирали огня и бросал их с яростью во все стороны. Мы оказались в огненном коридоре. Надо было срочно спасать оружие и боеприпасы. Быстро, не помню даже как, скатились по лестнице вниз и стали грузить лодки. Нам потом пришлось напрячь все силы, чтобы опередить несущуюся по течению реки горящую лаву нефти. С большим трудом, наконец-то, выбрались в заливчик реки. А Волга, казалось, вся горела… Сквозь дым еле-еле был в наш горящий блиндаж и плоты. Через несколько часов выше прежнего места мы принялись оборудовать новый блиндаж. Вскоре, совершенно для нас неожиданно, поступило распоряжение вывести все истребительные батальоны города на левый берег Волги, расформировать их и бойцов с высокими квалификациями отправить с эвакуированными уже за Волгу заводами, а остальных передать в Красную Армию.

Темной ночью переправились через Волгу. Вычищенные и густо смазанные винтовки и пулеметы, патроны, гранаты, подсумки и прочее снаряжение каждый сдавал нашему новому «начбоепитания» тов. Блюмкину. В палатке гора оружия. В штабе оформляли списки. писали справки. В хозяйственной палатке готовили продукты отъезжающим.

Вот и готова к отправке первая партия – на завод. Короткое прощанье.

Через день уходит вторая партия – в Армию. Снимаются палатки, оружие и другое имущество, подлежащее сдаче, грузится на машины.

Строимся. Пожимаем друг другу руки. С громкой песней, с вещевыми мешками за спиной ушли наши бойцы на; пополнение в, прославившуюся в боях за Сталинград 10 дивизию.

Впереди у нас всех суровая борьба с заклятым врагом до полной победы – кому за станком, кому с оружием в руках.

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Рабочие будни…

II. Двадцать третье августа 1942 года

III. Боевое испытание

Редактор Р. П. Терновая.

Технический редактор В. Ф. Крашенинникова.

Корректор В. Г. Камевдровская.

Сталинградское книгоиздательство

Сдано в набор 10 XI-1943 г.

Подписано к печати 7 X11-1943 г

Печатных листов 1 1/4 – Учетно-вадат. листов 1.1. НМ-25637.

Тираж 5000.

Астрахань, тип. "Коммунист". Закаа № 5369.