Итальянский темперамент

9

Перед Маршей расстилалась долина. Окрестности замка поросли густым диким лесом, но вдали маячили оливковые, апельсинные и лимонные рощи. Ажурная металлическая скамейка, на которой она сидела, стояла в тени гигантского бука. Тишину нарушало только протестующее блеяние двух козлов, привязанных на противоположной стороне лежащей далеко внизу дороги. Очарованная красотой этого места. Марша тихонько вздохнула.

Она не видела Винченцо со вчерашнего дня, с тех пор как он оставил ее одну. Вечером она попросила принести поднос с ужином в ее комнату, а потом полночи провела без сна, печально размышляя над тем, что каждый раз она капитулирует перед его напором. Марша поймала себя на мысли — она больше всего боится, что он уйдет к какой-нибудь другой женщине. И ей было за это стыдно.

Тихий шорох приближающихся шагов заставил ее обернуться. В нескольких метрах от нее, повернувшись к ней в профиль, стоял Винченцо, его угольно-черные волосы блестели в солнечном свете. Он искоса смотрел на нее. Марша подобралась и неприязненно поглядела ему в глаза.

— Это любимое место моей прабабушки. Она умерла, когда мне было тринадцать. Потом еще долго я приходил сюда, как будто видел ее сидящей на этой скамье, с ног до головы одетую во все черное. Она была чудесной старухой, просто необыкновенной.

— Ты никогда раньше не говорил мне о своей семье… — покосилась на него Марша.

— Розария была опорой семьи, — продолжал Винченцо, глядя на расстилающуюся под его ногами долину. — Когда мои дед и бабка по отцу погибли в автомобильной катастрофе, она вырастила отца. Он женился на моей матери, когда ему был двадцать один год. Родился я, потом Лука. Мои родители не были счастливой парой, хотя поженились по любви.

Марша с удивлением посмотрела на него. Она помнила, как он сказал ей, что Сэмми заслуживает всего самого лучшего и что его родители дали ему это самое лучшее. Ей и в голову не могла прийти, что в его семье тоже разыгрывались свои драмы.

Винченцо шумно вздохнул и повернул к ней свое помрачневшее лицо.

— Можешь не верить мне, если хочешь, но я не желал, чтобы мы повторили их ошибки, — сказал он, подчеркивая каждое слово. — Не хотел никаких недомолвок ради Сэма. Ребенка обмануть нельзя. Он все равно почувствует недостаток тепла между нами, ощутит наши взаимные обиды, услышит наше молчание…

Марша опустила голову. Это признание ее поразило и насторожило. Она пыталась понять, к чему он клонит. Было очень похоже на то, что он собирается признать их брак неудачной идеей, обреченной на провал.

— Ты думаешь, что мы тоже совершили ошибку? — с трудом выговорила она.

— Нет… — В воздухе повисло напряженное, как натянутая струна, молчание. — Все ошибки совершал только я один.

Она вновь подняла голову. Он все еще старался не смотреть на нее, но внезапно быстро повернулся и окинул Маршу пронзительным взглядом своих темных, ночных глаз. Уголок его рта слегка подергивался, выдавая, как сильно он взволнован.

— Может быть, это для тебя будет маленьким утешением… но я действительно хотел, чтобы наш брак стал настоящим, не таким, как у моих родителей. Четыре года назад… мне тогда было очень худо. И сейчас я пытаюсь что-то исправить…

— Может быть, — согласилась Марша, у которой голова шла кругом от этого откровенного признания. Какого бы мнения сама она не была по этому поводу, но по искренней горечи, прозвучавшей в словах Винченцо, она поняла, что он переживает не просто муки уязвленного самолюбия.

— В тот вечер, на благотворительном приеме, все опять полетело кувырком, — сказал он, коротко рассмеявшись. — Мне тут же до смерти захотелось тебя. Стоило мне взглянуть на тебя и поймать твой ответный взгляд, как я понял, что и ты захотела того же.

— Я… — Из гордости она уже была готова все отрицать, но потом вспомнила, какие чувства переживала тогда, и покраснела. Это влечение было обоюдным. Даже когда они грызлись между собой как кошка с собакой, оно никогда не исчезало.

— Если бы ты тогда призналась мне во всем, я вел бы себя совсем по-другому, — выдавил Винченцо. Но стоило ей открыть рот, как он энергичным жестом заставил ее замолчать. — Я не хочу начинать все сначала.

— Но…

— Пусть все это останется в прошлом, — угрюмо перебил ее Винченцо. — Кто я такой, чтобы рассуждать о возвышенных принципах? Всю свою жизнь я имел кучу денег, мог делать все, что заблагорассудится, и воспринимал это как должное. Я могу понять, что, когда перед тобой встал соблазн…

— Но я…

— Боже мой, неужели у нас нет более важных тем для разговора? — с внезапной яростью крикнул Винченцо. — Неужели ты не видишь, что, постоянно вспоминая о прошлом, мы все больше отдаляемся друг от друга?

Марша испуганно побледнела.

— Не знаю, были ли мы когда-нибудь близки.

Воцарилось долгое молчание. Тоже бледный и напряженный, Винченцо вновь задержал на ней задумчивый взгляд своих темных глаз.

— Когда я узнал о Сэмми, это просто ошеломило меня…

— Я должна была рассказать тебе о нем, — виновато прошептала Марша. — Я должна была рассказать это, когда он родился.

— Да, — признал он еле слышным голосом. — Но когда я оправился от первого шока, то возблагодарил небо за то, что Сэмми есть на свете. В тот день я жестоко обидел тебя. Но мне тогда хотелось отомстить тебе за то, что ты прятала от меня сына. В тот день я считал тебя своим врагом. — Марша молча кивнула. — Сначала на меня, словно бешеный петух, налетел Форбс, — вспоминал он. — Потом твоя истеричка-сестра устроила бурную сцену… а потом вдруг, откуда ни возьмись… Сэмми! Я был потрясен, но в то же время готов был убить тебя на месте. Чтобы лишний раз не растравлять свою обиду, я решил не обращать на тебя никакого внимания до самого дня свадьбы.

— Но там, в доме моей сестры, у нас было не слишком много возможностей уединиться. — Говоря это, Марша понимала, что оба они тогда просто-напросто избегали друг друга.

— Видит Бог, здесь это не проблема, но давай посмотрим правде в глаза. Мы ведь с тобой не совсем обычные супруги. — Винченцо разразился язвительным смехом, резанувшим ее слух, будто ножом. — Мы не обязаны оставаться здесь, если конечно, тебе этого не хочется. Мы можем уехать на мою виллу на побережье.

Это уступка, догадалась Марша. Без всяких переходов Винченцо отказался от своего намерения мстить ей. До него наконец-то дошло, что он не может причинять ей боль, не задевая при этом своего сына.

— Марша?..

— Как тебе будет угодно, — безжизненным голосом ответила она, давая понять, что ей глубоко все равно, куда они отправятся.

— Очень… красивое. — Марша смотрела на обручальное кольцо в виде заплетенной косы. Она вдруг представила, как оно превращается в веревку, которую она могла бы туго затянуть вокруг шеи Винченцо. Это желание было настолько сильным, что она поскорее захлопнула коробочку. Картье, отметила она без всякого удивления. На этот раз не подделка… но по-прежнему это ни о чем не говорит, с горечью подумала она.

— Не хочешь примерить? — предложил Винченцо.

— Потом. — Она сунула коробочку к себе в сумку, чтобы положить вместе с другими подарками. Их она тоже не желала надевать. Винченцо, видимо, решил, что может осчастливить ее, истратив целое состояние на побрякушки. Он уже купил ей баснословно дорогие золотые часы и браслет с изумрудами и бриллиантами… не говоря уже о здоровенном амазонском попугае в уродливой, тяжелой клетке.

Фредди-так она окрестила птицу-был куплен просто ради эксперимента. Она хотела убедиться в том, что Винченцо купит абсолютно все, чего бы ей ни захотелось. Поэтому вчера она потребовала себе этого попугая, просто для того, чтобы посмотреть, до каких пределов он может дойти в своей привычке вытаскивать кошелек при каждом случае.

Он слегка побледнел… но нелепый попугай был куплен за огромную сумму, а Винченцо пал так низко, что даже похвалил ее вкус и красоту попугая. Чтобы помучить его, Марша ответила, что желала бы иметь целую коллекцию редких экзотических птиц.

Прошло десять дней с того времени, как Винченцо бестактно напомнил ей о том, что они не совсем обычные супруги. И это действительно оказалось так, с грустью подумала Марша. Вместо того чтобы проводить время в идиллической праздности и удовольствиях медового месяца, они без устали мотались по Сицилии. С рассвета до заката неутомимый и энергичный Винченцо таскал ее по всем местным развалинам, замкам и соборам. Несколько ночей они провели на великолепной вилле Винченцо на побережье.

После заката они обычно ходили куда-нибудь ужинать, а за ужином обычно вели крайне вежливый светский разговор или беседовали о Сэмми — тема, которая всегда выручала, когда беседа переходила на опасную территорию. К одиннадцати вечера они уходили спать — каждый в свою комнату…

— Мне хочется, чтобы ты носила это кольцо, — тихо сказал Винченцо.

— Я не буду его носить, — отрезала она.

На какую-то долю секунды из-под густых длинных ресниц, которым она так завидовала, мелькнул знакомый огонек, но тут же угас. Чувственный рот плотно сжался, однако Винченцо смолчал.

Под прикрытием солнечных очков Марша могла беспрепятственно наблюдать за ним. Он выглядел потрясающе красивым и необыкновенно сексуальным, но больше не хотел ее. Казалось, что, отказавшись от мыслей о мести, Винченцо утолил свой голод, хотя когда-то уверял ее, что это невозможно. Вероятно, раньше желание отомстить будило в нем ту страсть, которая теперь, казалось, умерла навсегда. Теперь он вел себя так, словно она в один день превратилась в уродливую восьмидесятилетнюю старуху.

Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, и расплатился за обед. Потом легко поднялся из-за стола и оправил пиджак. Скрывшись за темными стеклами очков, Марша следила за каждым его движением. К великому ее стыду, сердце вдруг забилось как сумасшедшее, дыхание прерывалось. Его великолепно сшитые брюки выгодно подчеркивали каждую линию его длинных, стройных ног. Она просто не могла оторвать от него взгляда.

— Что-нибудь не так? — лениво спросил он.

— Ничего, — с дрожью в голосе ответила она, припомнив, как он говорил ей, что четыре года тому назад видел ее насквозь. Мысль о том, что он и сейчас может угадать ее чувства, привела ее в полное замешательство.

— Мне кажется, что пора тебе познакомиться кое с кем из моих друзей, — неожиданно заявил он. — Стыдно было бы не заглянуть к ним, тем более что мы сейчас почти у порога их дома.

Прежде чем сесть в машину, он отошел позвонить, одарив Маршу улыбкой, от которой у нее по спине прошел неприятный холодок.

— Уверен, что мы прекрасно проведем время с Рафаэлой и ее братом. Рафаэла-актриса, а Марко продюсер.

Вилла д'Арджента выглядела так, будто была выстроена для съемок какого-нибудь фильма из жизни высшего общества. Настоящий дворец-сплошные мраморные колонны и помпезная раззолоченная мебель. Едва они успели вступить в гигантское фойе, как навстречу им вышла высокая, поразительно красивая брюнетка со свисающей до самого пояса гривой вьющихся волос. На ней было какое-то коротенькое воздушное одеяние, раскрашенное под леопардовую шкуру. Многочисленные, умело сделанные прорези позволяли видеть ее великолепное тело. От этого неожиданного зрелища у Марши перехватило дыхание.

Однако брюнетка, не обратив на нее ни малейшего внимания, бросилась прямо на шею Винченцо и прильнула к его губам в страстном поцелуе.

— Но, Рафаэла… — промурлыкал он, даже не пытаясь освободиться от слишком крепких объятий полуобнаженной красотки.

Громко затараторив по-итальянски, Рафаэла обняла его одной рукой за талию и потащила за собой. Винченцо покорно пошел за ней, но вдруг обернулся к Марше, заставив роскошную брюнетку наконец-то обратить внимание на свою спутницу.

— Майре нужно освежиться, — сказала Рафаэла по-английски почти совсем без акцента, со снисходительной жалостью окидывая своими темными глазами простенькое желтое платье Марши и подзывая знаком поджидавшую поблизости горничную.

— Вообще-то меня зовут Марша, — ответила она, чувствуя, как лицо снова заливает краска.

Но Рафаэла уже обернулась к Винченцо, чтобы увести его куда-то.

— Эти англичанки совсем не умеют одеваться, — сказала она таким громким шепотом, что ее можно было услышать с улицы. — Где ты выкопал это чучело?

К тому времени, когда горничная привела ее в дамскую комнату, Марша еще не могла оправиться от болезненного унижения. Винченцо ушел с этой наглой девицей, даже ни разу не оглянувшись в ее сторону и уж тем более не позаботившись представить ее как свою жену.

Она бросила на себя взгляд в большое зеркало. Это льняное с синтетикой платье она носила уже третий год. Утром оно было безукоризненно чистым и отглаженным, но в машине сильно помялось. Марша зябко поежилась. Неожиданно ей в голову пришла мысль о том, что решение никогда не носить платья, подаренные Винченцо, было глупой детской выходкой. Может быть, именно из-за ее непрезентабельного вида он и постыдился представить ее как свою жену? — с болью в сердце подумала Марша.

Ей пришлось самой, ориентируясь по звукам голосов, разыскивать место сбора компании. Она нашла их возле открытого бассейна. Официант, проходящий мимо с подносом, предложил ей какой-то напиток. Марша взяла один из стаканов. Возле бассейна загорали три обнаженные по пояс молодые женщины. Марша отваживалась загорать в таком виде, только когда они были вдвоем с Айрис… Почувствовав, что снова краснеет, она торопливо отвернулась от этого обилия выставленных напоказ красивых молодых женских тел.

Винченцо сидел за столом в компании Рафаэлы и нескольких мужчин. Заметив появившуюся в дверях Маршу, брюнетка поднялась из-за стола и подошла к ней.

— Майра… позвольте мне показать, где вы сможете переодеться в купальный костюм. — Она положила руку Марше на спину и повела ее по выложенному кафельной плиткой полу в роскошную раздевалку.

— Меня зовут Марша, — спокойно повторила она.

— Это совсем неважно, — отмахнулась Рафаэла, даже не пытаясь открыть какой-либо из шкафов. Она уставилась прямо на Маршу своими злыми темными глазами. — Вы ведь его секретарша или что-нибудь в этом роде, верно?

— Нет.

— Неужели родственница? Не похоже… — недоверчиво спросила Рафаэла.

— Нет, мы…

Рафаэла даже слегка взвизгнула от сердитого изумления.

— Неужели он…

— Что? — Маршу начинал оскорблять этот допрос.

— Я сейчас же вызову для вас машину. Немедленно уезжайте отсюда, — сказала Рафаэла. Она улыбалась, но уголки ее большого, ярко накрашенного рта подрагивали от злости. — И не смейте больше здесь появляться! Я не отдам вам Винченцо!

— Вы меня не за ту приняли, — сухо возразила Марша.

Рафаэла что-то прошипела по-итальянски и зло сощурилась. Потом она деланно засмеялась и бросила на Маршу взгляд, полный откровенного презрения.

— Ну что ж, тогда оставайся и полюбуйся на нас с ним.

— Просто умираю, как хочу этого!

— Здесь Винченцо — просто живая легенда. Я слыхала, что в постели он настоящий зверь, — сладострастно промурлыкала Рафаэла. — И не тебе тягаться в этом со мной…

Метнув эту парфянскую стрелу, она гордо удалилась. Марша с удовольствием отметила, что, судя по всему, Рафаэле так до сих пор и не удалось забраться в столь вожделенную для нее постель Винченцо. Она выпила свое шампанское и, открыв один из шкафов, начала выбирать себе купальный костюм. Внезапно ей страстно захотелось поскорее сорвать с себя это надоевшее желтое платье. Спустя десять минут она вышла из раздевалки в открытом черном бикини, соединенном на бедрах цепочками на застежках.

— О, какая прелесть, — услышала она чей-то мужской голос, и на ее запястье легла рука мужчины, который сидел за ближайшим к ней столиком.

Она удивленно посмотрела на него.

— Я хозяин дома. Марко д'Ардсента… и в отличие от своей сестры очень люблю англичанок. — Он привычным жестом поцеловал ее руку и кинул на нее взгляд, явно рассчитанный на то, что она тут же растает и упадет в его объятия;

Марша не выдержала и рассмеялась. Он с обидой посмотрел на нее и притянул на свободное кресло рядом с собой.

— Вы влюблены в Винченцо?

— Не лезьте не в свое дело, — невежливо ответила Марша, не отрывая глаз от стола, где сидел полностью захваченный беседой с Рафаэлой Винченцо. Ее сердце упало, на верхней губе выступили капельки пота. Хотя она вовсе не ожидала того, что в компании он будет все время держаться за ее юбку, но сейчас ей показалось, что, умри она сию же секунду, он даже не заметит этого.

— По уши влюблены, — благодушно подвел итог Марко. — Вы только зря растрачиваете свои чувства, дорогая. Винченцо — волк-одиночка и не способен на верность. Сегодня он здесь, завтра там. Вам его никогда не удержать возле себя. Он профессиональный соблазнитель. Марша встрепенулась.

— А откуда вы все это знаете?

— Мы вместе учились в школе, — рассмеялся Марко, пододвигая к ней наполненный до краев стакан. — Ах, сколько женщин выплакивало свое горе от разлуки с ним на моей груди…

— Я не заплачу!

— Еще как заплачете. — Марко многозначительно посмотрел туда, где сидел Винченцо. Засмеявшись над чем-то, Рафаэла игриво провела пальцем по его щеке. — Моя сестрица давно охотится на него и упорно не хочет слушать моих предостережений. Но не беспокойтесь. Ей тут тоже ничего не светит.

— Что ж, может быть.

Интересно, подумала Марша, не специально ли Рафаэла подсунула ей своего брата, чтобы отвлечь от Винченцо. Хотя не похоже, чтобы тот испытывал желание ускользнуть от ее чар.

— Такие, как он, никогда не женятся, разве что на больших деньгах…

— Но он женился. — Голос Марши стал резким. — Он женился на мне.

Глаза Марко округлились от недоверчивого удивления.

— Мы поженились десять дней назад. Если не верите мне, спросите у него самого, — словно оправдываясь, продолжила Марша.

— Тогда в какие игры он играет? — спросил Марко, нахмурившись.

— Может быть, вам стоит предупредить об этом свою сестру?

Марко нерешительно поглядел на нее и вдруг, к ее великому изумлению, расхохотался во весь голос. Потом вновь схватил ее руку, весело посмотрел ей в глаза и пробормотал:

— Рад нашему знакомству, синьора Моничелли. Но говорить о подобной новости Рафаэле при всех? Вы не представляете, какую истерику она тут же закатит! А что касается Винченцо… за такие шутки ему мало голову оторвать!

И без всякого перехода он схватил ее руку и поднес к своему рту. Марша почувствовала, как Марко один за другим целует ее пальцы.

Она была настолько ошарашена его поведением, что просто оцепенела, но тут же натолкнулась на пристальный взгляд Винченцо. Резко стряхнув с себя руки виснувшей на нем Рафаэлы, Винченцо вскочил из-за стола. С яростным выражением на лице он отшвырнул ногой мешающий ему идти стул. Маршу будто цепями приковали к креслу, и она замерла, испуганно глядя на него. Впрочем, на него сейчас глядела не одна она. Глаза всех присутствующих были обращены к Винченцо.

Покосившись в его сторону, Марко неспешно поднял голову, и на его лице появилось еще более веселое выражение.

— Вот как! Откуда ни возьмись, является ревнивый муж! Боже мой! Винченцо Моничелли, это воплощение хладнокровия, докатился до того, что устраивает публичный скандал, — насмешливо протянул Марко и беспечно откинулся в кресле. — Он меня не посмеет ударить. Я ведь его лучший друг…

И он оказался прав. Винченцо не ударил Марко. Он просто швырнул его в бассейн.

Как-то закричал. Совершенно обалдев от происходящего, Марша наблюдала за тем, как Марко падает в воду, поднимая при этом огромный фонтан брызг.

— Мы едем домой, — рявкнул Винченцо, сильный рукой сдергивая Маршу с ее кресла.

— Н-но я д-должна одеться!

Винченцо ее не слушал. Он вообще ничего сейчас не слышал. Глядя на нее сверкающими бешенством глазами, он просто подхватил ее, как мешок, на руки и при полнейшем молчании всех собравшихся пошел прочь от бассейна.

— Винченцо! — взвизгнула было Марша, но тут застежка, соединяющая спереди ее лифчик, лопнула, и, отчаянно покраснев, она кое-как закрыла ладонями свои обнаженные груди.

«Феррари» Винченцо мчался по шоссе как ракета, срезая углы так, что покрышки автомобиля жалобно визжали. Марша удивленно смотрела на его окаменевший профиль. Сумасшедший ревнивец. Это открытие ошеломило ее, и все же теперь она поняла то, что могла бы понять, как только снова повстречалась с Винченцо. Он выходил из себя из-за того, что другие мужчины просто смотрят на нее. Сначала Эдди Шульц, потом Саймон… а теперь его ближайший друг, который имел глупость подразнить спящего льва.

Но тогда почему он сам заигрывал с этой Рафаэлей д'Арджента? Она не видела в этом никакого смысла. Зачем он вел себя так, будто хотел нарваться на скандал? По какой-то одному ему понятной причине он позволил Рафаэле завладеть собой и не обращал на Маршу никакого внимания.

На плотно сжатых губах Марши появилась робкая улыбка. Ну что ж, интуиция подсказывает ей, что больше он не позволит другой женщине так откровенно флиртовать с ним. Он будет слишком занят тем, чтобы следить за женой, которую считает неотразимо привлекательной для всех других мужчин, будет бороться за нее.

Подъехав к вилле, он выволок Маршу из машины, вломился в парадную дверь, до смерти напугав горничную, поливающую в холле цветы, поднялся по лестнице и ударом ноги открыл дверь ее спальни.

Там он бросил Маршу на кровать и взглянул на нее обжигающим взглядом черных глаз, в которых светилось откровенное желание. Им не надо было говорить, они понимали друг друга без слов, и в наступившей напряженной тишине Марша почувствовала внезапный прилив постыдного животного тяготения к этому мужчине.

Винченцо судорожно вздохнул.

— Никогда больше не смей этого делать, — предупредил он срывающимся голосом.

Учитывая его настроение, предупреждение прозвучало до удивительного мягко. Неверной рукой Винченцо пригладил волосы. Неожиданно зазвонил телефон. По-прежнему с сумрачным выражением лица он отошел от кровати. Марша молча смотрела на него. Пока он говорил, лицо его изменилось и он неискренне засмеялся.

— Чао, Марко.

Винченцо бросил трубку.

Марша села на кровати. Все ее тело пылало.

— Око за око, — загадочно процедил Винченцо сквозь стиснутые зубы.

— Ч-что ты сказал?

— Десять дней тому назад ты порекомендовала мне найти себе другую женщину. — Марша побледнела. — И я решил последовать твоему совету. Посмотреть на твою реакцию…

Только теперь она припомнила все те глупости, которые бездумно наговорила тогда ему. Не пытался ли сегодня Винченцо заставить ее ревновать?

— И тебе это не понравилось, совсем не понравилось, — по-прежнему сквозь зубы процедил он. — Пока Марко не надумал разворошить муравейник…

— А почему бы и нет? Ведь Рафаэла его сестра!

— Он прекрасно знает, что я ее даже пальцем не трону. Она много лет вешается мне на шею! Это просто игра…

— Игра? — повторила Марша, не в силах представить себе эту великолепную, откровенно чувственную брюнетку в качестве партнера по безобидному флирту.

— А что еще могло у меня с ней быть? С соплячкой, которая ведет себя, как «роковая» женщина из старых фильмов?

— Соплячка? — недоверчиво спросила Марша. — Разве Рафаэла так молода?

— Она, конечно, снялась уже в паре-тройке фильмов и сделала себе кое-какое имя, но ей всего-то девятнадцать…

Девятнадцать… Марша просто онемела от удивления.

— Но ты же знал, что я понятия не имею о том, сколько ей лет! Ты привел меня туда намеренно! А поскольку ты решил, что я предоставлю тебе полную свободу развлекаться с другими женщинами, ты начал серьезно подумывать об этом, Винченцо Моничелли! Теперь я уже жалею, что сама не швырнула эту самовлюбленную дурочку в бассейн!

— Сомневаюсь, что у тебя это получилось бы. Рафаэла на голову выше тебя и на добрых пятнадцать килограммов тяжелее. Это могло бы закончиться для тебя весьма плачевно. — Винченцо легкой походкой подошел к кровати и взглянул на обиженное лицо Марши. — Но если я не должен развлекаться с другими женщинами, почему тогда, черт побери, ты заявила мне, чтобы я занялся этим? — внезапно накинулся он на нее.

— Я не думала, что ты поверишь мне… ведь ты смеялся!

— Когда я увидел, что ты заплакала после того, как я попытался поцеловать тебя, мне стало вовсе не до смеха… и ты это знаешь!

— Тогда я этого не знала.

— С того момента я боялся к тебе притронуться! Ты совершенно ясно дала мне понять, что больше не хочешь меня, — упрекнул он. — И все эти чертовы десять дней ты делала вид, что совершенно не обращаешь внимания на все мои попытки доставить тебе удовольствие.

Это было чистой правдой. Как надувшийся маленький ребенок, она постоянно подкалывала его, лелея свои обиды и раздувая мелочи до небес.

— С тобой у меня все получается не так, как надо, — раздраженно сказал он.

Предательские слезы уже были готовы хлынуть из ее глаз.

— Я всегда желала тебя, — прошептала Марша. — Я, кажется, никогда не узнаю, как можно воспрепятствовать этому…

Он ничего не ответил. Чувствуя себя виноватой, она прикусила губу и ощутила во рту вкус крови.

— Повтори, что ты сказала, — неуверенным тоном потребовал Винченцо. Она всхлипнула.

— Ты все слышал.

Он присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с ней и потянул к себе ее руки. Она по-прежнему не открывала глаз, надеясь, что так ей удастся удержать слезы. Ощущение тепла его рук придавало ей сил. Марша так долго была совсем одна! За эти четыре года она отгородилась от мира столькими барьерами! А ведь когда-то она была другой.

Она никогда бы не решилась снова сказать ему о своей любви, если бы не потеряла тогда в его объятиях рассудок от страсти. Но грубость Винченцо нанесла ей тогда глубокую рану.

— Ты же не веришь ни одному моему слову, — напомнила она ему.

— Я стараюсь. — Он затих, крепко держа ее за руку, как будто опасаясь того, что она вырвется.

— Марко простил тебя?

— Я буду должен подарить ему новый костюм от Армани. Вообще-то он славный парень.

— Он просто… просто дурачился.

— Да… я знаю, но последние несколько дней… — Винченцо глубоко вздохнул, — я просто сорвался.

— Давай я расскажу тебе о себе, — предложила она, желая раз и навсегда покончить с призраками прошлого.

— Нет, я не хочу говорить о прошлом, — торопливо отказался Винченцо.

— Но…

Он прижимал палец к ее губам.

— Нет, — повторил он, уже более жестким голосом.

Открыв глаза. Марша сразу же погрузилась в бесконечное тепло его взора. Она забыла обо всем, потянувшись всем своим существом к Винченцо.

— Останься со мной этой ночью, — прошептал он, нежно проведя кончиками пальцев по ее мокрой от слез щеке.

— Но еще только четыре часа дня…

— Ну и что?

— Я бы предпочла немножко подождать, — рискнула заметить Марша.

— Это наша первая встреча наедине, когда мы так долго находимся в вертикальном положении, — язвительно заметил Винченцо.

— Но мы должны еще позвонить Сэмми…

— Завтра мы уже будем вместе с ним, — напомнил он, наклоняясь и привлекая ее к себе.

Марша сразу же обмякла. Он очень медленно прикоснулся губами к ее полуоткрытому рту, и у нее перехватило дыхание. Сердце застучало как отбойный молоток. Она ласково провела рукой по его волевому подбородку. Винченцо запрокинул ее назад, прямо на громко зашуршавшую под ее тяжестью газету. Он вытащил газетный лист из-под ее тела и уже хотел откинуть его в сторону, как вдруг замер. Каждая мышца его сильного тела напряглась.

— В чем дело?

Но Винченцо уже вскочил и уставился в газету.

— Матерь Божья… — выдохнул он. Марша встревожилась.

— Что случилось?

Он внимательно изучал английскую газету, которую она сегодня утром читала за завтраком. Когда Винченцо вновь поднял голову, сквозь золотистую смуглоту его лица просвечивала смертельная бледность, а рот нервно подергивался.

— Ты видела это? — жестко спросил он.

— Видела что?

Он повернул газету так, чтобы она могла видеть фотографию возле одной из статей.

— Это Хоуард.

— Кто это? — прошептала она.

— Брокер, которого ты использовала четыре года тому назад, арестован за крупное мошенничество! — объявил Винченцо.

— Хоуард-это брокер, который… — Марша тщетно пыталась собраться с мыслями.

На лице Винченцо появилось нетерпеливое и одновременно недоверчивое выражение.

— Что с тобой творится? Неужели ты не понимаешь, что все это значит? Хоуард под следствием! Полиция наложит арест на все его бумаги и начнет искать в них доказательства, чтобы обнаружить всех соучастников в его уголовных делишках!

— Но… но я же не… — лепетала Марша.

— Марша. — Винченцо больно сжал ее руку. — Время от времени нужно смотреть жестокой правде в глаза. Предлагаю тебе сделать это сейчас… хотя в первый раз в своей жизни я не уверен в том, что честность — лучшая политика, — неуверенно закончил он.